Читать онлайн Шлюзы бесплатно
- Все книги автора: Ксения Буржская
© Буржская К., текст, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Предисловие
Никто не читает предисловий, но этот сборник требует пояснений.
Начнем с того, что я никогда не считала себя поэтом – мне это слово всегда казалось очень тяжеловесным, бронзовеющим, несущим в себе Пушкина и нерукотворные памятники. А я? Стихи стали для меня сублимацией, способом объясниться, написать письмо, ничего не сказать прямо.
В этот сборник вошли стихи за 20 лет: с 2002 по 2022 год. Я не веду дневников, и для меня это лучшая хроника – я помню, как, когда, где, с какими чувствами писала тот или иной текст. Точнее – записывала. Потому что стихи – это гул. Иногда в этом гуле попадаются чужие строчки, иногда аллюзии, иногда ты слышишь звон, и не знаешь, где он – а через 10 лет понимаешь, о чем написала.
В 2002 году мне было 16. Я сохранила датирование, чтобы вы увидели, как меняется текст, какую эволюцию проходит чувство – от восторга до злости, от нежности до страсти, от сожаления до надежды.
Если вы ищете какую-то смысловую нагрузку в расположении текстов в пространстве этого сборника – ее нет. Я сделала это намеренно: поскольку я никогда не хранила все свои поэтические тексты в одном месте, мне пришлось собирать их по всем углам и закоулкам – по обрывкам тетрадей, блокнотов, на страницах давно заброшенных соцсетей и в удаленных электронных письмах; и в каком порядке я их обнаруживала – так они сюда и попали. Не хочу, чтобы какие-то искусственные смыслы или композиции отвлекали от течения времени и слов.
Стихи имеют свойство течь, и нужно открыть им шлюз.
2022
Внутри я плачу
(2002–2011)
«Что в твоих руках такое, чего нет в других…»
- что в твоих руках такое, чего нет в других,
- чему подчиняются пуговицы и рули?
- чем ты таким ворочаешь в моей груди
- черные несгораемые угли?
- что в твоем взгляде, откуда искры летят,
- и как мое сердце закрыто тобой в блокпост,
- и как ты внутри меня поместилась вся
- во весь человеческий рост?
- что ты там делаешь, мне проще с ума сойти,
- что все перепонки зажало между костями,
- не иначе как хочешь вон из меня уйти,
- путь прокладывая локтями.
- что ты сказала или не было ничего,
- почему мой врач не пришел за меня болеть,
- под глазами протерлось розовое сукно,
- а могло бы и заржаветь.
- и мои вторженья подобны насилию и грабежу,
- так и живу по инерции рядом и не по средствам.
- а что до соитий – так я ежедневно в тебя вхожу
- каждым своим идиотским текстом
Две Италии
- I
- По утрам нет вестей от Бога и из Флоренции.
- Август с грохотом лезет на полку календаря,
- чтобы видеть сны во весь свой живот и сердце,
- я держу под подушкой комплект твоего белья;
- твое белье —
- чтобы слышать во сне твой запах: мой знаменатель.
- Поливалки с кабацким шумом ругают ночь,
- и тот фильм идиотский третьего дня в прокате,
- о том, что им, кажется, все-таки не помочь,
- и это вранье.
- Я рисую: входи в меня, дверь отпирается твоим ключом,
- и чайник кипит, и воздух такой, что чаю —
- самое время, и солнечный свет включен,
- и я тебя каждое утро к себе вращаю
- с самой Землей.
- II
- Осторожно закрываю глаза, и вот – ты сидишь внутри.
- А снаружи электрички носятся, собаки лают.
- И часы картавят: один, два, три,
- а в четыре – уже светает.
- Вечерами здесь так холодает, что скрипит в зубах
- этот воздух оранжевой сумеречной скорлупой,
- и твоя Италия смотрит из всех рубах,
- и из всякой кухни с томящейся джезвой.
- И так хочется спать, что стоит закрыть глаза,
- и снабдить этот тихий текст заводным подкастом.
- А из леса, на небо чертового колеса
- солнце влезает и смотрится вниз с опаской.
Мой белый
- Когда я снег соберу в ладони,
- когда я перестану чувствовать холод
- я буду в черном, подобно вороне,
- а ты будешь в белом, и, видимо, молод
- когда я дожди соберу по капле,
- когда для меня перестанешь значить,
- я попрошу меня ведьмою черной
- по неизменному блату назначить
- когда я войду в твои белые стены
- когда я оставлю следы на паркете,
- тогда, наконец, я останусь довольна,
- что хоть на минуту меня ты заметил
Happy English
- На старт, внимание, маршем уходит год – от лета —
- туда, где уже виден снег;
- и глухой испариной дымится земля, и щекочет
- горячий рот,
- и ты мне не пишешь: а как?
- Телефон неисправен.
- Ну, ничего – затянет, заноябрит; у жителей
- наших широт будет солнечный голод. И я не
- смогу не заметить, что не горит, но жжет где-то
- там,
- должно быть, на уровне горла:
- увидеть тебя, присвоить тебя плечом,
- да видит мой черт – я не обещала держаться.
- О чем я тут в строчку? Да, в общем-то, ни о чем.
- Такие погоды: не очень-то тянет смеяться.
- Выходит, что Лондон с лицом запотевшего
- зеркала в бане: то жар от витрин, то туманные
- диалоги из Happy English.
- И все время кажется, что дырку прорвало
- в дамбе, и она
- нарывает Темзой.
- А у меня тут финиш.
«Время гадать на гуще, цедить пастис…»
- Время гадать на гуще, цедить пастис,
- глобус – в плену затвора твоих ресниц;
- ты, если можешь, до пятницы мне приснись,
- иначе я здесь совершенно сойду с ума.
- Утром – по кофе, по слову, по СМС,
- вечером – кто-то несчастный под кожу влез,
- ходит и ходит там, и не находит места,
- ему там приют – придуманная тюрьма.
- Знаешь, мой милый друг, здесь пустые лица,
- ты по маршруту Москва, с пересадкой Ницца,
- пока я, как на собаках, одну столицу
- меняю плацкартами втридорога на другую.
- Вот ты из Монако пишешь: улитки, вкусно.
- Я здесь натираю в щепки «Брюссель» капустный,
- и время полощет вены, как «Черный русский»,
- и я без тебя по-прежнему не могу.
Октябрь
- Октябрь – и вещи уже на балконе совсем не сохнут;
- время кольцует, смеется, делает нас большими,
- и снова такая осень, что проще сдохнуть,
- чем отпустить со словами «но ты пиши мне».
- Но ты пиши мне.
- Я буду фоток твоих охранником или вором,
- маячить по холоду нашей любимой Бронной,
- и пальцами помнить пульс в углубленьи горла,
- и то, что деревья ночные становятся морем.
- Становятся морем
- на стенах, подушке и тихих спинах,
- мосгаз с мосэнерго дадут нам угля – согреться,
- какая холодная будет зима, мне уже противно,
- какая дурацкая будет весна, мне уже не спеться,
- не спеться
- ни с кем, как с тобой. И приходит нежить,
- «останься со мной» – это тоже совсем из тех
- романов, где по страницам немым кортежем
- шатаются фразы вроде бабочек в животе.
- Бабочек в животах —
- не бывает. Там бьются вены, качаются лейкоциты,
- стучит наковальня желудка, скрипит напалмом.
- Я знала: мои ладони полны магнитом,
- а ты – железом. И нас срывает, и прямо на пол.
- И прямо на пол
- все падает с гулким грохотом, скрипом, лостом.
- Проверь меня временем, медными трубами, долгим
- стажем,
- на прочность и верность, на соответствие разным гостам,
- поверь мне, что так еще не было. Так же – страшно.
Для чтения в самолетах
- Мой небожитель, я думаю о тебе, начиная снизу,
- расстегиваю мысленно по миллиметру шелковое,
- и буквенно, литерно мантры губами считываю
- каким-то стамбульским, горячим, несдержанным шепотом.
- И в эти минуты, я даже по чести не скрою —
- я вся разделяюсь на макро и чуточку микро,
- горят остановки Парижа, леса Подмосковья.
- и дрожь в перепонках ревнивым и жадным пунктиром.
- Любить тебя датами, фразами, сетью звонков,
- клеймить их по памяти острой строкой на хитоне.
- Янтарные пуговицы солнечных позвонков
- считать, накрывая лимериком, словно ладонью.
- И выучить наизусть. И чуть позже – подохнуть.
- Когда станет ясно, что все это – сплошь иллюзии.
- Мой небожитель, я пишу о тебе столько строк,
- сколько рукам по закону положено думать о Музе.
При чем тут Сартр?
- В объятьях тумана
- заперто небо.
- Медной тарелкой свисает
- луна.
- У входа в метро
- ты стояла вся в белом,
- тебя окружала кольцом
- тишина.
- Я вышла навстречу —
- минута в минуту.
- С волнением в сердце
- и Сартром – под мышкой.
- Ты ощущала себя королевой,
- я – дерзким и очень наивным
- мальчишкой.
- Взъерошила челку
- холодным касаньем —
- сегодня ты —
- Снежная Королева.
- А я буду Каем. Я жду приказаний.
- Я буду белее тебя или мела.
- И так мы светились
- на тёмных проспектах,
- что думали люди —
- неоновый свет.
- Что думали люди:
- наверно, реклама.
- Похоже, осколки и брызги
- комет.
- Луна исчезала
- в глубоком полёте.
- И мы – недвижимо —
- любили друг друга.
- И Сартр в матовом переплёте
- внезапно выпал вон из рук.
«Во Франции говорят, у каждой женщины должно быть опасное черное платье…»
- Во Франции говорят: у каждой женщины
- должно быть опасное черное платье,
- узкие запястья, выгоревшие волосы.
- Говорят, у каждой – должен быть муж, чтобы врать ему,
- в руках – платина, и бронза – в голосе.
- Во Франции говорят: у тебя что, нет любовника?
- (Следует переводить: ты что, никого не любишь?)
- Во Франции женщины челку стригут так ровно,
- чтобы она равнялась с линией железных крыш.
- Во Франции говорят: ври, пока есть о чем,
- оставляй чаевые, гони на последние в Ниццу.
- Они улыбаются, щурятся до морщин – и солнце тут ни при чем,
- просто им нравится чувствовать мышцы.
На маяк
- Моя дорогая!
- Здесь солнце масляно
- И выглядит, как фитиль.
- И, обжигаясь об море,
- Нетерпеливо гаснет.
- Здесь чайки рубят
- Перчатками полосу
- Горизонтальную;
- Самоубийца-жук на краю кормы
- Ожидает казни.
- И странным волком
- Гудит волна,
- И рефреном звонким
- Бьется якорь надежный
- О дебаркадер.
- Небо падает грудью
- На воду, теряя маяк —
- Мигающий и остроносый —
- В ладонях заката.
- Моя дорогая,
- Здесь нет моряков.
- И пассажиры на палубах
- От безделья маются.
- А мне отчаянно в этом
- Безбрежном роуминге
- Тебя не хватает —
- Каюсь
«почему я не там где ты розовеют стекла…»
- почему я не там где ты розовеют стекла уже утро
- и скоро будильник команда голос закрываю глаза
- твои пальцы я помню все как вчера и не отпустить
- бесполезная опция
- забывать у меня никогда это не выходило
- представляешь чего там только не накопилось
- уже солнце идет и держится за перила доброе утро
- любимая что тебе снилось
- я увы не спала и к тому же болело горло да к черту его
- мне наверное девяносто но я как представлю манжеты
- запястья ворот такое кино можно снять осторожным
- кроссом
- эти ветки бегут по стене у меня морская болезнь
- или как объяснить тот факт что во мне таблетка
- я какое то странное существо ну а ты такая что меня
- уже не спасти ни за что но лето
- скоро будет осталось недолго право всего-то пара
- недель и я увижу как ты забираешься в море коленки
- сплавы самых прекрасных линий все ближе ближе
«эта осень не поддается органам чувств…»
- эта осень не поддается органам чувств:
- просыпаюсь как по будильнику – тебя хочу.
- не хочу волочиться следом, но волочусь;
- по-другому и не бывает. такое бешеное
- время – полно обещаний на послезавтра,
- я уже персонаж, и жаль, но совсем не автор.
- эта осень листья слизывает на завтрак,
- как собака, когда положишь ей в миску свежее.
- утро влажное, что-то капает, тянет лоб
- прижимать к основанию твой позвоночный столб.
- все запотело внутри: как калейдоскоп
- белья в барабане машины, что лень развешивать.
«все однажды кончается: море – сушей…»
- все однажды кончается: море – сушей,
- жара – дождем, улицы – тупиками.
- не смотри на меня – у меня нет лица, и слушай,
- слушай ту тишину, что выросла между нами,
- что съедает мой рот, и звуки, и голоса,
- и уже ничего не слышно – и мгла слепая,
- впрочем, жаль, что уже не видима полоса —
- та совершенно сплошная, и та – двойная.
- это все как рубеж, как новенький поворот,
- как предел, как царапины от колец.
- ты прости, что так долго тянула. скорее вот:
- что так долго оттягивала конец.
- и не то чтобы я дурак, или ты – дурак,
- и не то чтобы я виновата, и ты – местами.
- просто это та широта, долгота и мрак,
- что на нашей карте не значится между нами.
- значит, это предел. значит, я потерпела крах,
- значит, я не смогла, не выдержала пути.
- значит, я слабак. значит, здесь. и пусть будет так:
- отпускаю тебя и руку твою: иди.
На фиг
П.К.
- Имя твое впечаталось в губы
- Фатально.
- Шепчу его даже во сне —
- В два удара по нёбу.
- Сжимаю и пальцы, и зубы,
- Чтобы не плакать.
- Когда ты – навстречу,
- Сердце ломает рёбра.
- Но чувствую прочно:
- Я не имею права
- Врываться в твое сознание.
- В кожу. В график.
- Как только признаюсь —
- Ты подаришь мне барабан,
- Чтобы я колонну возглавила
- Идущих на фиг.
«забывается все: ключи, кошелек и зонт…»
- забывается все: ключи, кошелек и зонт,
- все проходит мимо, стирается суть прицела,
- пропадает из виду, уходит за горизонт —
- привет пограничному офицеру
- цель въезда? бесцельно – это последний шанс
- прошу убежища или хотя бы пристань.
- языка не знаю, мне хватит и пары фраз:
- какие у вас в меню есть коктейли с виски?
- голова мне жмет, я расту, и она – мала,
- посмотри на меня напоследок: могла б гордиться,
- чем я так тебе не пригодна, не хороша,
- почему ты мне не хочешь принадлежать
- и со мной водиться?
- человек так слаб, а соблазн как всегда велик.
- человек вообще мудак и не моногамен.
- есть такая дурная привычка ее любить —
- путаться под ногами
Синие шорты
- Ужасно холодно в синих шортах.
- Рубашка в три четверти —
- уже не греет. Хожу углами
- и поворотами. Так предсказуемо:
- ты не приедешь.
- Ужасно мутно в глазах от соли.
- Платки бумажные на оригами
- давно растрачены. Окно консоли
- раскрыто настежь. Торчит в пижаме
- мой беспорядок. Мой модный дайджест.
- И понедельник уже на связи, уже в фаворе.
- Уже по-майски звенят трамваи
- ревнивым лязгом.
- Ужасно холодно. Пальцы ноют
- от долгих лет неприкосновений.
- Ты не приедешь. Пошел ты нахуй.
- до дрожи вязкое ощущение —
- быть далеко. И не знать до мили
- твое пространство. Дрожать от боли.
- Бинтом словарным почти стерильным
- себя укутывать.
- Все под контролем.
- Ты не приедешь. Уже вечереет.
- А я жила этим – вот оплошность.
- Рубашка в три четверти —
- уже не греет.
- И очень холодно в синих шортах.
Пески
- Мой Бог, эти птицы – ужасные дикари:
- садятся на ветки антенн
- и пялятся в мои двенадцать метров.
- А я – засвеченная насквозь – смотри:
- пою верлибр.
- Серебро браслетов вокруг запястий —
- чуть заметно жмет.
- И птицы, как слова —
- из-под пера разобраны.
- А я тобою брежу. И дрожу.
- И тесно мне в животном дне
- под ребрами.
- Разденусь и брошу раковины на камни,
- пусть ветер сурово
- мнет их жемчужным вздохом.
- А я играю персиками Серова —
- как девочка.
- Как сумасшедший в борделе Босха —
- от пыльной соли мои рукава длинны,
- надеюсь, их не завяжут потом крестом.
- А пока я стою и жду тебя, словно Ассоль.
- Мой Бог, а про птиц я тебе расскажу потом.
- Никогда не искала эстетики
- в глянце камней. Но ты рядом,
- и я способна смять их в пчелиный
- воск.
- Мой нежный Бог, никогда и не будет нежней —
- бликов огня от таких свечей
- на гранитный лоск.
495-812
- Я любила тебя.
- Против ветра плелись поезда.
- Уезжать не такое уж дело.
- Остаться – дороже.
- В темноте продираясь
- на ощупь расширенных глаз,
- я тебя рисовала на баннере
- собственной кожи.
- Я ждала тебя:
- не было смысла, и не было лжи.
- Кто-то здесь рисковал
- из желания мне помочь.
- Приходи посмотреть мне в лицо
- и в глаза положи
- впечатлений на долгую память
- и длинную ночь.
- Уезжать от тебя.
- Обессиленно вою в просветы.
- Разрывает мне грудь пустотой
- межвагонный домкрат.
- И стоп-кран, опираясь на стенку
- стволом пистолета,
- сообщит мне под утро,
- что прибыли в Ленинград.
Последнее танго
- Ритмично заламывая руки с-образным обручем,
- Отрываешься, как артистка, в браваде гладкой.
- Не траться – я все равно окажусь сильнее.
- Не культуристка, впрочем, – бывшая акробатка.
- Успокойся, я тоже по факту умею врать.
- Никому ни слова об этом больше.
- На каждом миллиметре заканчивается кровать,
- И ты уезжаешь. Куда на этот раз – Чехия? Польша?
- Какая мне разница. Орать на меня не смей.
- И даже звонить не стоит – в танцующем жесте
- Прими как данность: что только одной ей
- Доступна опция гладить меня против шерсти.
Уточки (мне 22)
- Она сводит меня с ума.
- Расстреливает из-под ресниц,
- как из арбалета.
- На каждой влажной выемке
- глухой укус.
- Культурного шока: оперы и балета
- мало, чтобы играть в маркиз.
- Она скоро войдет во вкус —
- на брудершафт разделили
- сухое и крепкое лето,
- наматывая нерв на нерв
- в кривую атласных бус.
- Она убивает меня словами,
- я лишь прикрываю живот,
- не так уж больно согласная Н
- в солнечное сплетение.
- В немую гримасу сложился
- греческий рот.
- Прости, что не пригласила
- на день рождения
«я никогда тебя не прощу – это все…»
- я никогда тебя не прощу – это всё,
- что я знаю про будущее и нас.
- Этой зимой я хотела быть карасем,
- из которого выдирают снасть.
- Нет ничего, что избавит меня от боли,
- от неверия, ревности, в общем, забит багажник,
- и это последний ненужный сезон контроля
- за тем, что казалось важным.
- В океане спокойно, и воет в ногах песок,
- мой друг звонит мне по-нашему в восемь-меццо,
- в окошке мелькают пальмы, а я носок
- ищу под кроватью, никак не могу согреться.
- Да, тут всё не так, по-другому совсем. Ну что ты,
- это же тема для целой научной лекции —
- тятя, наши сети притащат нам идиота
- все равно – никуда не деться.
«где-то возле шести облака утекают к западу…»
- где-то возле шести облака утекают к западу,
- я не спала: руками по воздуху шарила,
- искала тебя, хотела тебе расшарить
- и всему – заодно – голубому земному шару —
- нежность внезапную
- и с каждой минутой мне пишется все нежней:
- ты спишь в проходной и, наверно, парадной зале,
- на улице метлы пляшут, скрипят педали,
- ну шесть же утра: лежали б себе и спали,
- но город полон солнечных батарей
- во сне мы смеялись, да так, что свело скулу,
- что это значит – ответит мой внутренний сонник,
- а он говорит: влезай-ка на подоконник,
- открывай шпингалеты, впускай светлячков-разбойников
- разбегаться по кухонному столу
Сын
- И нет, чтобы Он не нашел на меня ребра —
- но окна открыты, грифель визглив и наточен.
- Стоит закрыть глаза: прожигает точкой —
- родинка где-то внутри твоего бедра.
- Память такая стойкая: монохром.
- Ты улыбаешься, вена скользит по горлу —
- вдох или выдох. Вот мы идем по городу,
- ты держишь шумные волосы надо лбом.
- Здесь кислый привкус вина, сладкий шелест платья;
- книжку читаем вслух до самого вечера.
- Вот еще маленький шрам на твоем предплечье —
- кажется, от ожога. Хочется целовать.
- Вот пахнет солнцем, хлебом и ленью – сразу,
- небо сжимается в спазмах грозы монотонной,
- ступни твои растают в моих ладонях,
- глаз не могу отвести от твоих коленей.
- И глаз – от глаз.
- И нет – так не может закончиться этот стаж:
- рейсом на альбион, полароидной пленкой,
- и моего ребра хватило бы на ребенка,
- и твоего. Но мы вместе ему читали, и значит – наш.
СПб
- Таков мой город зимой:
- острые словечки льда сломанного
- на Обводном,
- ругань ветра сиплого…
- Не подскажете, как пройти в Капеллу?
Продолжить чтение
Другие книги автора
