Читать онлайн Их было девять… бесплатно

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© NikolaVukojevic / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Глава 1. Наши дни

Знойное сибирское солнце нещадно палило, оставляя на коже ощущение легкого ожога и придавая ей болезненный, красновато-желтый оттенок. Надоедливые горячие лучи никого не хотели оставить в покое. Даже под сочно-зеленым бархатом березовых листьев они норовили ужалить каждого в любое оголенное место. – «Боже мой! Это невыносимо!» – пронеслось в ее голове. Но ветер не слышал этих слов и продолжал нагло трепать ее сероватые волосы, беспорядочно раскидывая их по плечам. «Пожалуй, возьму себе мороженого, хотя… стоять на остановке и при всех есть его…, а, если подойдет автобус? Нет, потерплю…».

Машинально перебежав через дорогу, не дожидаясь сигнала светофора, она очутилась на остановке. Казалось, все взгляды обращены на нее, особенно критичные женские. Но в ее сторону никто не смотрел, может быть, просто, от нечего делать. Ее обыкновенное лицо, с карими глазами под ненакрашенными ресницами, прямым носом и несколько большим ртом, плавно перетекало в шею, от которой начиналось длинноватое туловище. Оно было укутано в легкий вязаный костюм, из жилетки и юбки, бежевого цвета. На шее болталось деревянное «колье», с темными бусинами, в виде солнца. Автобус лениво подошел с опозданием в минуту, забрал пассажиров и также нехотя продолжил свой маршрут. Транспорт оранжевого цвета оказался «резиновым», так как вместил в себя всех. Маленькие, но сильные старушки, в красных и зеленых платьицах, были похожи, как сестры, друг на друга. Возле каждой стояли ведра с землей или саженцами. Молодежь недовольно посматривала на них, и каждый думал про себя: «Ну, куда же они едут? Куда везут эти ведра, ведь все уже давно посадили?». Бабульки настырно молчали и, кажется, знали, что именно о них думают. Однако всем своим видом хотели показать, что даже на пенсии не видят покоя, так как вынуждены кормить своих взрослых детей и подрастающих внуков. Молодая и полная кондукторша с видом «заколебали вы все» пробиралась сквозь толпу в надежде, что «где-то там» ей дадут денег, а не сунут под нос проездной билет. Когда она продвигалась мимо, ощущалось, что лучше всего на свете она умеет «работать локтями». Ее пышные, волнистые волосы щекотали лицо. В нос просился букет всевозможных ароматов от нее и еще половины автобуса. Молодежь злилась. Старушки готовились «дать отпор», если заставят платить за «багаж». Через пару минут в салоне стало попахивать горелой резиной. На лицах пассажиров обозначилось явное беспокойство. Остановились. Кондукторша снова «заработала локтями», пассажиры, помогая ей, заерзали в обратном направлении. Каждый, молча, ждал ее объявления о том, что необходимо покинуть автобус, но по-детски надеялся на чудо. Чуда не произошло. Старушки заворчали, молодежь раздражалась еще больше. «Выходили» по трое. Сердце бешено колотилось при мысли, что она может не успеть на эту встречу. Глаза в «конвульсиях» бросали взоры на часы каждые девять секунд. Остановка быстро заполнилась нервным народом. В воздухе повисло гудение, отчего тошнило и хотелось есть одновременно. Через пять минут стало ясно, что проще расстаться со стами рублями, чем ждать дальше. И, хотя ей снова казалось, что все взгляды обращены лишь на нее, рука машинально повисла в воздухе, и через пару секунд возле ног заскрипели тормоза вишневой «шестерки». На душе стало еще легче при виде за рулем пожилого человека. Сейчас она старалась только не задеть головой дверцу машины и плотно закрыть ее. Ехали быстро и молча, что радовало до некоторого момента. Из-за угла дома на дорогу неожиданно кинулась черная кошка…, колеса загудели…, о железное днище что-то с силой ударилось. В висках с болью стало биться «второе сердце». Водитель, с пунцовым от жары лицом и в клетчатой рубашке, коротко выругался и поехал еще быстрее с «места преступления». У нее было ощущение, будто она являлась его сообщницей. Нервно заработало подсознание, которое говорило, что все это неспроста и, может быть, не стоит идти на эту встречу. В мозгах же крутилось иное: «Надо пойти, что может случиться плохого? А, вот если не пойду, то пожалею…».

В стекле обозначилось до боли знакомое оранжевое здание университета, который она посещала почти каждый день на протяжении пяти лет. В области сердца что-то предательски заныло, в памяти стали вырисовываться приятные картинки из недавнего прошлого. А вот и нужная дверь, с краткой надписью «ПРОФКОМ». Дыхание усилилось. Она постаралась набрать в рот побольше воздуха и, постучавшись, шагнула в кабинет.

– Здравствуйте, Вы – Елена Михайловна? – с надеждой в голосе, обратилась она к пышной женщине, с обесцвеченными до желта волосами.

– Да, это я.

– Ой, здравствуйте, я – Аня Полкова…, я обещала, что зайду сегодня. Вы не заняты?

– А, проходи, да,…садись. Аня робко пересекла комнату длинными шагами и «приземлилась» на деревянный стул. – Ну что, Анечка, я могу сказать? Твой интерес к студенческим отрядам радует, тем более, что сейчас они действительно возрождаются. Сама я только первый год работаю в этом направлении. Что конкретно тебя интересует?

– В общих чертах я, конечно, ознакомлена с сутью этого движения. Тот материал, который у меня имеется, натолкнул на вывод, что строительные отряды дали много не только стране, но и молодежи. И мне кажется, что это явление практически было лишено каких-либо недостатков.

– Конечно…, Аня, положительных моментов в нем было много. Но нельзя говорить, что отсутствовал негатив. (Здесь женщина тяжело вздохнула и стала вертеть в руках зеленый карандаш). Например, когда отряд не формировался полностью, прибегали к принудительному вовлечению. Студентов заставляли насильно работать, а, ведь кто-то просто хотел отдыхать где-нибудь на море или на даче. Ты никуда не торопишься?

– Да, нет пока, а Вы?

– Нет…, у меня сейчас «окно». Давай кофейку попьем, с печеньем. Видно было, что женщина действительно порадовалась заинтересованности представительницы молодежи студенческими отрядами. Она, вздыхая, поднялась со стула и стала готовить кофе. В воздухе жадно запахло «наркотическим» напитком. Желудок предательски запросил еды. – Сначала ведь молодежь фактически была предоставлена самой себе. Студенты были большой и дешевой рабочей силой. А, как там они построят или покрасят, – мало, кого волновало. Это потом уже их стали обучать основным строительным профессиям. Елена Михайловна говорила почти ровным тоном, не стараясь подбирать специальных слов. – А, какие-нибудь неприятности были, несчастные случаи? – Аня уже без робости задала этот вопрос и сама поразилась тому, что желала услышать на него положительный ответ. – О, конечно были, мало, но… были и смерти среди студентов. Раньше об этом не писалось, только где-то в архивах, наверное, можно узнать. В основном случались производственные травмы. (Пышная женщина мило поправила свисающий на лоб белый локон и аппетитно отхлебнула из чашки бодрящий эликсир). Аня слушала, молча, изредка поднимая глаза на собеседницу. – После этого Коллегия Министерства образования запретила использовать студентов на разборке зданий и сооружений, валке леса, механиками пилорам. Стали выделять профессиональных водителей. Командирами отрядов старались назначать преподавателей или хотя бы студентов старших курсов. У меня есть кое-какой материал, – могу дать почитать, если интересно. Елена Михайловна снова встала из-за стола и медленно «подплыла» к шкафу, откуда извлекла небольшую стопку газет, изданных в разные исторические периоды. – Вот, у меня есть даже анкета для бойцов отряда, можешь взять себе…, а газеты, как прочтешь, не забудь вернуть…, – только не вздумай потерять что-нибудь. Елена Михайловна добровольно, но нехотя рассталась со своими «сокровищами» в надежде, что увидит их еще когда-нибудь и для утешения положила в рот маленький фигурный крекер. – Конечно, что Вы? – Все обязательно верну, – с доброй признательностью ответила Аня и отпила из кружки черный напиток, который приятно обжег пищевод.

– В девяностые годы это движение сильно ослабло, осталось несколько десятков отрядов по всей стране. Но теперь их число опять растет. Конечно, сейчас эти отряды несколько другие. Ими занимается не Комсомол, а Министерство образования. У нас, в университете, тоже в том году работали два отряда, правда, невыездные, убирали территорию возле вуза, ремонтировали дороги. – А ты сама хотела просто подкопить информацию или тоже поработать в отряде? – Елена Михайловна внимательно посмотрела на девушку, которая невольно поежилась под этим взглядом. – Вообще…, мне хотелось бы как-то помочь возрождению этого движения…, – неуверенно ответила Аня и робко подняла глаза на женщину. Та улыбнулась в ответ и посмотрела в сторону. – Ну, конечно, я не против была бы и поработать в отряде, но не столько за деньги, сколько за идею. – Помочь? Я тоже, в принципе-то, этим занимаюсь, но дело не столько в отсутствии помощи моральной, сколько финансовой. Фактически государство на это никаких средств не выделяет, – за все должны платить принимающие отряды организации. Многие из них лучше наймут квалифицированных рабочих, чем студентов. Ты для начала ознакомься с газетами, которые я дала, поговори с кем-нибудь из наших преподавателей, кто выезжал с отрядом. – Кстати, есть вообще идеальный вариант. У нас раньше работал…, работал…Олег Борисович, кажется. Фамилию забыла…, – «безопасность жизнедеятельности» преподавал. Он до сих пор иногда здесь появляется. Зайди в деканат и узнай его адрес или телефон. – Он тоже был в отряде? – оживленно спросила Аня, широко «распахнув» глаза и поддавшись вперед, навстречу Елене Михайловне.

– Он, кажется, являлся командиром одного из них. Так что он тебе может много интересного рассказать. Конечно, времени немало прошло, ему уже за семьдесят, но, думаю, он будет рад, что кто-то интересуется им, его деятельностью.

– Спасибо большое, Елена Михайловна, я обязательно газеты верну и поговорю с ним. Ладно, не буду Вас больше задерживать…, спасибо, до свидания.

– Ну что ж, рада помочь. Если что, – обращайся. В отряд приму,…правда, получишь там немного… – Хорошо, подумаю. Спасибо, всего доброго.

– До свидания. Аня, довольная, выпорхнула за дверь «приятного» кабинетика и устремилась в деканат, который находился двумя этажами выше. Ноги сами несли ее по ступенькам и длинному коридору к заветной дверце. Возле кабинета в ожидании толпились несколько студентов, по всей видимости, «должники», которые не смогли вовремя закрыть сессию. Выражения их лиц были очень похожи между собой: они сочетали беспокойство, надежду, усталость и досаду на себя за то, что сейчас приходится «торчать» здесь.

Аня решила подождать, пока пройдут все «хвостатые», так как чувствовала, что без очереди ее не пропустят. Время тянулось медленно. В голове постоянно вертелся один и тот же вопрос: «Дадут ли мне телефон преподавателя, а может, посчитают это лишним и откажут»? Студенты продолжали переминаться с ноги на ногу, нервно вздыхая, поклацивая языками и теребя в дрожащих руках зачетные книжки. Тревога стала медленно перерождаться в безразличие. Захотелось поскорее добраться до дому, принять прохладную ванну с ароматной пеной, съесть чего-нибудь горяченького и завалиться спать, откинув все посторонние мысли. В деканате было светло и душно. Комната, щедро залитая солнечным светом, казалась золотой. Даже старенькие шторы и пыльные столы не портили этого впечатления. Большие цветы в широких коричневых горшках не пахли, но наполняли скупой воздух своим свежим дыханием.

Аня робко переступила порог, поздоровавшись со всеми сразу, кто там находился. Четверо студентов одновременно «оккупировали» кого-то из преподавателей, а в углу, за компьютером, сидела молодая женщина-секретарь. Ее темно-русые волосы были аккуратно уложены в прическу и заколоты на затылке. Серовато-зеленый костюм, хоть и не сочетался с карими глазами, зато неплохо гармонировал с макияжем и лаком на ногтях. По всему было видно, что женщина устроилась сюда работать совсем недавно и еще не свыклась со своими обязанностями. На просьбу Ани дать ей хоть какие-то данные о «таинственном» преподавателе она отреагировала совершенно спокойно и начала перебирать листы в толстой папке.

– Итак, Манин Олег Борисович…, – он сейчас уже не работает у нас, на пенсию вышел недавно…, Вы хотели ему долги сдать? – женщина внимательно посмотрела на Аню, как будто хотела прочитать на ее лице истинную причину, заставившую ту искать преподавателя. – Нет, знаете,…я несколько по иному вопросу…, мне бы его телефон, если можно. Аня нервно полезла худенькими руками в волосы, стала лихорадочно поправлять их, «развешивая» по покатым плечам. – Вообще-то мы стараемся телефоны не давать…, – если только в самых крайних случаях. К тому же, у меня нет его номера телефона.

– Может быть, есть какие-то сведения о нем? – с мольбой в глазах и дрожью в голосе спросила Аня. – Увы, но кроме адреса, больше никаких средств связи. Если это настолько важно, я могу дать Вам его адрес…, но это не в самом городе, а в поселке К… – Б…

– Ничего страшного, – я доберусь.

– Хорошо… (женщина записала на чистый клочок бумаги адрес бывшего преподавателя и доброжелательно протянула его незнакомке).

– Спасибо Вам большое. Вы мне очень помогли.

– Не стоит. Всего доброго, – улыбнувшись, ответила сотрудница деканата.

– До свидания. Аня «пулей» вылетела за дверь и, позабыв о голоде и жутком до этого момента желании помыться, понеслась вниз по ступенькам. Солнце все также настырно жалило в макушку, нещадно кусало за локти, плечи и коленки. Теплый ветерок гонял кипяченый воздух и фактически не делал его прохладнее. Аня дошла до ближайшей остановки за две с половиной минуты. Пассажиров оказалось немного: только молодая женщина с ребенком и скрюченный старик, внимательно наблюдавший за ними. Белокурая девочка, с вьющимися волосенками, лет четырех, в коротеньком платьице и с лопаткой в руках, бегала вокруг мамы и клянчила купить ей ведерко, «чтобы складывать в него песочек». Мама недовольно отмахивалась от дочурки, но всё же пообещала, что «завтра» сходит в магазин. Старик поочередно переводил взгляд с матери на дочку, как будто искал в них общее и отличительное. Но его голубые влажные глаза говорили о том, что он вспоминал свое детство, свою маму, единственную игрушку, которую сделал для него отец с огромной любовью. Потом в памяти всплыли уже его дети, сначала маленькие, а затем и взрослые…, внуки, с которыми удается повидаться крайне редко. Боковым зрением Аня приметила на остановке двух пожилых женщин, в льняных голубовато-зеленых фартучках, с плотно укутанными ведрами, на которых висели ценники. Какая-то странная связь между желудком и ногами заставила ее подойти к ним. Дамы наперебой стали предлагать ей различные виды пирожков, имеющихся в наличии. Недолго раздумывая, Аня извлекла из кошелька две слегка потрепанных «десятки» и протянула одной из торговок со словами: «Мне, пожалуйста, сосиску с картошкой». Та, с довольным выражением лица, всучила ей еще горячее мягкое «лакомство», завернутое в белую салфетку.

Именно сейчас настал тот редкий момент, когда Ане было все равно, что на нее «обращены все взгляды», что «ее осуждают за купленный и тут же съеденный пирожок». Приятный аромат и солоноватая картошка придавали обычному «блюду» восхитительный вкус. Но показавшийся вдалеке автобус и усилившийся голод заставили поглотить пирожок в минуту. Красные дверцы подъехавшего транспорта распахнулись и увлекли пассажиров внутрь. Ехать предстояло около двух часов. Аня с удовольствием опустилась на старенькое кожаное сидение «Пазика», дав всему организму расслабиться. И только сейчас она почувствовала, насколько устала. Ноги не двигались и надулись, как ватные подушечки. Ощущались только ноющие кости. Она безразлично смотрела сквозь стекло на мельтешащий в нем город, людей, спешивших кто-куда, бездомных собак, по привычке вдыхающих носом землю. Аня достала из дамской сумочки телефон и посмотрела на его дисплей, – ни одного пропущенного звонка. Пашка не звонил уже целых четыре дня. Раньше за ним такого не наблюдалось. С парнем из Целлюлозно-бумажного колледжа её познакомила одногруппница. Павел наугад набрал номер подруги, поговорил с ней немного. Потом они встретились, но особого впечатления друг на друга не произвели. Тогда Пашка рискнул спросить у девушки, а не найдётся ли у той «свободной подруги, желательно, красивой». «Конечно, найдётся», – ответила девушка и в шутку дала ему номер телефона Ани. Какое-то время у них длился телефонный роман. Каждый вечер Пашка названивал ей, и они болтали по полтора часа.

Это был первый молодой человек, с которым Аня стала общаться не в стенах университета. То ли у неё голова была забита исключительно учёбой, то ли мальчикам она не особо-то нравилась. Ну да, она не обладала шикарной внешностью, несмотря на свою худобу. Иногда комплексовала по этому поводу, но старалась не зацикливаться, так как жизнь у неё была довольно интересной, активной, а замуж выходить было еще очень рано. По крайней мере, так считала Аня. С Пашкой они встречались уже четвёртый месяц, и с каждым днём молодой человек всё больше и больше старался вылепить из неё ту, каковой она не являлась. Он не замечал в ней природной красоты и индивидуальности. Требовал, чтобы она делала причёски, навивала кудри, красила волосы и накладывала на лицо супермодный макияж. Иногда Аня поддавалась, но чаще капризничала и протестовала. Ей попросту жаль было того времени, которое она могла потратить с такой пользой! Пашка вредничал, психовал, хотя Аню ни на кого не менял.

Но вот в последний раз они попрощались как-то нехорошо. Он проводил её до остановки и остался вместе с ней дожидаться автобуса, который, как назло, задерживался. На это свидание его дама сердца снова пришла без укладки, маникюра и мейкапа. Пашка и так был на взводе из-за проблем с учёбой, а тут ещё и Анька окончательно добила своей «непосредственностью». Сначала Пашка молчал, «дулся» и переваривал в голове дальнейший план своих действий по приручению подружки. Далее ему всё это дико надоело и он начал ставить Ане в пример всех девушек, которые проходили мимо. И, как назло, каждая выглядела ухоженной, причёсанной и приодетой. В этот момент подошёл автобус. Аня протиснулась в приоткрывшуюся дверцу и отправилась домой. Пашка же так и стоял на остановке, недовольно опустив глаза. Обычно они обнимались на прощание и целовались в щёчку, а в этот раз всё вышло как-то совсем по-дурацки. Начались полянки, старые деревянные дома, с покосившимися дверями и крышами. Почти в каждом огороде можно было увидеть похожих друг на друга людей, в одинаковых позах, с лопатой или тяпкой в руках. Они напоминали сейчас трудолюбивых муравьев, спешивших успеть до конца лета выполнить все свои обязанности. Мелкие капли дождя забарабанили по пыльному стеклу и стали образовывать на нем грязные рельефные дорожки. Гудящий ветер угрожающе затрепал темно-зеленые листья деревьев, застигнув их врасплох резким увеличением своих жизненных сил. Природа не успела подготовиться к моментальному изменению климата и, казалось, что тяжело вздыхала, как старый человек от боли в пояснице. Пепельные тучи быстро заволокли наивное голубое небо и своими клубами стали заслонять кромки трепещущих от страха деревьев. Изумрудный лес почернел, нежное пение птиц прекратилось. Казалось, что все вокруг уснуло замертво. Водитель усталым голосом объявил нужную остановку. Аня плывущими движениями медленно двинулась к выходу, зажимая в руке клочок бумаги с написанным на нём адресом экс-преподавателя. Дверь механически распахнулась перед самым носом и заставила выйти ее на холодный, мокрый воздух.

Сырая трава предательски обжигала ноги и оставляла на них влажные следы, пытаясь согреться о теплое тело. Минуты тянулись медленно. Одинаковые дома, находящиеся друг от друга на приличном расстоянии, безучастно смотрели вслед. Где-то послышался лай собаки. Он был каким-то тихим и усталым, словно животное просто напоминало людям, что оно есть, что оно тоже хочет жить «по-человечески», а не по-собачьи, – в холоде, голоде и сырости.

Нужный дом находился почти в самом лесу, и чтобы добраться до него, потребовалось немало усилий и терпения. Он выделялся особенно ветхой крышей и покосившимися от старости стенами. Окна намертво были зашторены темно-бардовыми занавесками. Казалось, что дом существовал сам по себе, а его хозяева, жившие здесь когда-то очень давно, съехали или умерли. Внутри предательски зашевелился глупый страх, спавший до этого времени. Сердце подкатило к горлу, а потом упало в пятки. Этот круг оно успело проделать несколько раз.

* * *

Аня медленно поднесла руку к двери и гулко постучалась в нее, то ли надеясь, что ее не услышат, то ли боясь, что сильный стук обрушит стены. Где-то в глубине дома послышались шаркающие шаги, постепенно приближавшиеся к незваной гостье. Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге показалась высокая морщинистая женщина, с седыми волосами. Только непонятный блеск в глазах, отсутствие сутулости и вполне разумное выражение лица мешали назвать ее «старухой». Женщина была одета в длинный потертый халат, грязно-фиолетового цвета, ее волосы гладко зачесаны назад и собраны в пучок. От хозяйки исходил не старушечий, а вполне нормальный аромат лаванды и ландыша.

– Здравствуйте. Скажите, здесь проживает Олег Борисович Манин? – Аня говорила мягко и неуверенно, но ее слова среди мертвой тишины казались неестественно громкими.

– Да, он живет здесь…, – это мой сын…, – ответила дама вполне приятным, не по возрасту моложавым голосом.

– Знаете, мне бы хотелось поговорить с ним по важному делу, если это возможно.

– Конечно, возможно. Проходи скорее, ты же совсем промокла и замерзла. Старуха-женщина странно улыбнулась, пошире открыла дверь и впустила Аню в дом. Девушка всем телом ощутила тепло и обжигающий аромат запеченной в духовке курицы с картошкой. В доме оказалось довольно темно. Коридор был длинным и узким, на полу лежал сине-зеленый палас, почти во всю его длину. Аня разулась на пороге и последовала за женщиной, которая провела ее в кухню. Обстановка выделялась простотой. Посреди квадратной кухоньки стоял обеденный стол, слишком большой для матери и сына. «Наверное, они живут не вдвоем, или у них часто бывают гости», – пронеслось в мыслях у девушки. В самом углу, у окна, возвышался обшарпанный холодильник, без ручки, затем, – плита и умывальник.

Под стол были задвинуты объемные деревянные стулья, с когда-то зелено-золотистым орнаментом на обшивке. Подобные Ане приходилось видеть только в старых фильмах. Они придавали этому мрачному помещению какую-то изысканную красоту и оригинальность. – Проходи, проходи смелее…, не бойся, вот, присаживайся… – женщина возникла из-за спины Ани и неожиданно подсунула ей такой же деревянный стул, но с красновато-бардовым рисунком. Девушке показалось, что дама всячески стремилась, чтобы гостья села именно на него, а не на какой другой стул. – Ну, как тебя зовут? По какому делу пожаловала к нам? – стала расспрашивать женщина, подсаживаясь к столу.

– Меня зовут Аня. Я раньше училась в университете, где преподавал Олег Борисович. В данный момент я интересуюсь историей студенческих строительных отрядов. С этим вопросом в деканате мне посоветовали обратиться к Олегу Борисовичу.

– А…, да, да…, да…, – вставила женщина, скрестив на груди морщинистые руки. Ее пальцы медленно двигались и плотно прилегали к телу так, что кончики ровных, но желтовато-коричневых ногтей побелели. – Мой сын был командиром одного из таких отрядов. Давно это было…, но, думаю, он тебе может много чего интересного рассказать. В нашу местность ребят направляли только дважды, – строить здесь особо нечего, да и вещи странные здесь творились на второй год. Так что, потом студенты боялись здесь появляться. Женщина внимательно посмотрела на Аню, ее бледно-зеленые глаза хитро блеснули, придав всему лицу какое-то кошачье выражение.

– А что за «странные вещи»? – Аня с увеличившимся интересом наивно уставилась на старуху и с нетерпением ждала ее ответа.

– Да толком никто и не знает…, пропали в лесу несколько ребят, так и не нашли их…, – уж сколько лет прошло. Догадки разные были. Сначала думали, что медведь утащил, но всю местность обыскали, – никаких признаков. Водолазы в речку ныряли, но тоже ничего не нашли. Сначала объявили их пропавшими без вести, а по истечении времени, – погибшими. Слухи разные поползли по поселку: что их инопланетяне забрали к себе, что оборотень завелся в наших лесах.

Аня сглотнула и некоторое время сидела, молча, не шелохнувшись.

– А что же с ними могло произойти? – не отставала девушка.

– Не знаю, милая…, не знаю, что там стряслось. Были ребята, и нету. Всем отрядом искали…, в розыск объявили, – как сквозь землю провалились. Дама снова улыбнулась и встала из-за стола. – Ладно, сейчас будем ужинать. Я познакомлю тебя со своими детьми, – у меня их трое. Чувствуй себя, как дома, – здесь тебе рады. Аня напряглась всем телом, – тайна исчезновения студентов повергла ее в растерянность. «Что же могло произойти в то роковое лето? Может, Олег Борисович знает об этом побольше? Но станет ли он говорить о таких вещах с посторонним человеком, наверняка, эта трагедия до сих пор напоминает ему о себе?» Затылком девушка почувствовала, что на нее кто-то внимательно смотрит. Голова рефлекторно повернулась назад: в коридорчике, у входа на кухню, стояли хозяйка и трое незнакомых гостье людей. – Аня, знакомься, – это мои дети, – старуха с улыбкой посмотрела на девушку, и в ее глазах зажегся победный огонек.

– Я – Олег Борисович. Рад быть полезным. Аня пристально посмотрела на человека, который был обладателем спокойного, молодого голоса. Перед ней стоял среднего роста мужчина, лет пятидесяти пяти, с темно-пепельными волосами, и в домашней одежде. Девушка удивилась этому, ведь в университете ей сказали, что ему за семьдесят. Лицо его казалось обычным: серовато-зеленые глаза миндалевидной формы улыбались, а тонкие губы придавали лицу серьезное выражение. – Очень приятно. Извините, что потревожила Вас…, – растерянно залепетала девушка. – Не стоит извиняться. Хорошо, что посетила нас. Гости сюда заходят редко, – плохая дорога, через лес пешком идти не каждый осмелится. Поэтому рады всем. Из-за спины преподавателя вышел другой мужчина, примерно того же возраста. Его темные волосы беспорядочно вились и копной лежали на голове. Глубоко посаженные серые глаза мерцали холодным светом, несколько длинные руки, с аккуратными пальцами, висели вдоль тела. Он скупо назвал себя «Сергеем Борисовичем» и вслед за братом сел за стол. Последней представилась дочь Старухи. Это была женщина лет пятидесяти. Но и здесь с её возрастом Аня могла «промахнуться». Внешне она очень напоминала собой мать. Однако лицо ее практически не было собрано в морщины и выражало, скорее, безразличие, чем иное состояние души. Имени женщины Аня не запомнила и надеялась, что не придется обращаться к ней. Самым приятным из всех присутствующих девушке показался Олег Борисович, может, потому, что именно с ним ей необходимо было поговорить, а, может, этот человек действительно был рад ее появлению. Молча, сели ужинать. Аня ощущала себя в этом доме посторонней, впрочем, оно так и было. Стол красиво сервировали. Возникало впечатление, что ужин являлся для всех членов семьи своеобразным ритуалом, что это было не просто действие (как у основной массы людей), во время которого «набивался» желудок, а тщательно подготовленная церемония. Возле каждого стояла глубокая тарелка овальной формы, с причудливым орнаментом, в которой лежало по несколько запеченных в духовке румяных картофелин. Остальную часть блюд занимала жареная курица. Все выглядело вполне аппетитным. Организм нагло требовал еды, но ненавистное стеснение мешало поднести руку к вилке. Аня сделала над собой усилие, и «каменная» рука, наконец, дотянулась до стального предмета. Все столовые приборы показались ей идеально начищенными, как будто ими пользовались впервые. На столе отсутствовал хлеб, – не было ничего, кроме курицы и картошки, – но он выглядел красиво. Гостья снова ощущала на себе внимательные взгляды каждого из присутствующих в доме. Внутренне она уговаривала разум, что это все глупости, что ей постоянно кажется повышенное критичное отношение со стороны окружающих людей к ее персоне. Но вряд ли это был тот случай. Сначала на нее посматривала Старуха, сидевшая на центральном месте. Ане показалось, что и стул хозяйки был несколько выше, чем у остальных. Женщина ела медленно, тщательно пережевывая, почти не двигаясь, но ее тело периодически вздрагивало, словно от перенапряжения. Ее огненные зрачки расширились, в глазах заиграла бешеная дымка. Но это было заметно лишь со стороны. Почти с таким же выражением лица жевал брат экс-преподавателя. Его волосы приняли еще более беспорядочную форму, ноздри изредка раздувались, щеки напряженно втягивались в скулы. Дочка Старухи часто во время ужина посматривала на мать. Казалось, что она перенимала у той все повадки, движения, умение вести себя в кругу людей. Даже это лихорадочное подергивание всем телом она словно тоже «скопировала» для себя. Самым спокойным выглядел Олег Борисович. Он ел мало, часто мешкался, чтобы вытащить косточки из куска мяса. Его глаза попеременно останавливались то на одном, то на другом. Меньше всего он смотрел на Аню и старался искусственно сохранить на лице приятную, непринужденную улыбку. Он, как коршун, расправив крылья, висел в воздухе, над своими коршунятами, готовившимися вот-вот растерзать общую добычу. Аня с трудом смогла отделить розоватый кусок мяса от кости. Оно оказалось недожаренным. На вкус курица была совершенно пресной. Такую девушке впервые пришлось попробовать. Она сразу вспомнила себя в детстве. Отец умер, когда девочка была малышкой, и мама, оставшись одна совсем молодой, была вынуждена много работать, чтобы содержать и себя, и ребёнка. Она старалась, чтобы Анька ни в чём не нуждалась, чтобы у неё были самые красивые платьица, вкусная еда и новые игрушки по праздникам. Анина мама работала обычным продавцом в магазине верхней одежды. Но тогда это считалось престижным. Ведь норковую и песцовую продукцию легко можно было выменять на что-то другое или немного накинуть в цене за «придержание» товара. Так вот молодая мамочка и выкручивалась, обеспечивая своё чадо. Больше она так замуж и не вышла, ни сестрички, ни братика у девочки не появилось, хотя она очень просила об этом маму. Особенно на Новый год.

Мама разговаривала с ней, как со взрослой, и объясняла каждый раз, что они не могут позволить себе в данный момент «ни братика, ни сестрёнку, так как за ними надо ухаживать, а, если я буду ухаживать, то, кто, тогда, будет работать?» «Я буду ухаживать за ними!» – Хныкала Аня. «У нас и мужчины-то нет в доме, который бы о нас позаботился». Аня принимала этот веский аргумент и затихала, борясь в душе с разочарованием. Но периодически какие-то мужчины всё-таки захаживали в гости на чаёк. Они потихоньку, почти шёпотом, общались с мамой в кухне, пока дочка сидела в своей комнате за уроками. Потом мама собиралась, и они шли в кино или на концерт. В какой-то момент в маминой жизни появился некий Вячеслав Павлович. Он был старше её лет на двадцать, очень красиво и необычно ухаживал. Он пёк самые вкусные пироги, которые Ане удалось попробовать в своей жизни. Они были то с яблоками, то с мёдом, то с вишней. В силу этого обстоятельства и в силу его крайней обходительности, Вячеслав Павлович понравился Ане, как человек, как дедушка.

Но когда он предложил маме выйти за него замуж, обе дамы, почти не раздумывая, решили, что это не вариант. Как человек, он был наимилейшим, аккуратным хозяйственным (ещё каким!), наверное, любящим. Но мама у Аньки была молодой для него. Она на свой-то возраст выглядела с трудом, а тут – жених совершенно иного склада, как будто из другого мира и времени, как будто с другой планеты. Однажды, когда мама задержалась на работе, Аня захотела сделать для нее что-нибудь приятное и остановилась на мысли приготовить вкусное блюдо. Девочке было тогда чуть больше восьми лет. Сначала она быстренько разморозила курицу в горячей воде, а затем, покрыв ее внушительным слоем соли, положила на противень и отправила запекаться в духовку. Мама пришла почти вовремя, когда по всей лестничной площадке уже успел распространиться жуткий «запах» от неразделанной курицы…, – Аня невольно улыбнулась, – эти мысли успокоили ее и напомнили о родном доме. Картошка оказалась более съедобной, но чего-то тоже в ней не хватало. Возможно, если бы она приправила все это загустевшим красновато-бардовым «соусом», как все остальные, то и съела бы блюдо. Однако и у него вид был не совсем аппетитным, и гостья предпочла все-таки остаться на сегодня голодной, нежели мучить свой организм невкусной едой.

После трапезы все также, молча, встали из-за стола. Аня привыкла сама убирать за собой посуду, и здесь, глядя на то, как все отужинавшие, кроме Старухи, покинули кухню, замешкалась возле тарелок. На помощь снова пришел Олег Борисович.

– Аня, ты, кажется, хотела со мной поговорить?

– Да, Олег Борисович. Меня интересуют студенческие строительные отряды, – воспрянув духом, ответила гостья.

– Очень хорошо. Знаешь, в молодости я тоже ими интересовался, просто мечтал поехать в составе отряда куда-нибудь на Минеральные Воды, чтобы не столько хорошо заработать, сколько отдохнуть всей душой.

– Пойдем в мою комнату, покажу тебе фотографии, где я со своими студентами. Отряд, увы, не был выездным, а занимался строительством школы и гаража в нашем поселке. Аня с удовольствием согласилась остаться наедине с преподавателем, – им было о чем поговорить, и именно с глазу на глаз. Через минуту они пересекли темный узкий коридорчик и оказались в небольшой комнатке. Сквозь плотные зеленые шторы с трудом пробивался дневной свет. Казалось, что лучики солнца даже в самый яркий день терялись в этой тяжелой ткани. Напротив двери стоял небольшой письменный стол с множеством маленьких деревянных ящичков. На нем был «легкий» беспорядок: валялись ручки, карандаши, белые и испачканные листы бумаги, стопка старых толстых тетрадей, остатки разорванной стирательной резинки. А между всеми этими предметами нашел свое «пристанище» добрый слой пыли. Воздух в помещении был сжатым, отчего постоянно хотелось чихать. Над столом и по периметру комнаты располагались массивные деревянные полки с немалым количеством разного рода книг. Почти посреди комнаты одиноко «красовался» старинный стул, все с тем же когда-то зеленовато-золотистым орнаментом. Справа от двери располагался простенький объемный диван, какие производили еще в Советском Союзе.

– Проходи, присаживайся, – прервал наблюдения Ани Олег Борисович, указывая на диван. А сам приземлился на потрепанный антикварный стульчик. Гостья повиновалась и уже прониклась доброй симпатией к этому человеку. Олег Борисович полностью вписывался в обстановку своей комнатки и, казалось, они не могли существовать друг без друга. Он принял более удобную позу, раскидав по полу ноги, обутые в махровые зеленые тапочки.

– В 1972 году меня назначили командиром студенческого строительного отряда «Северный». Я планировал еще за год до этого стать во главе отряда, когда стройка в нашем посёлке только началась. Но не успел, – назначили другого человека. Зато всё получилось на следующий год. Сначала я очень был рад этому, тщательно готовился к дислокации, но на практике получилось все очень плохо, – с этими словами экс-командир опустил голову, потупил взгляд и начал ковырять ногой запыленный пол в том месте, где выступала крышка погреба. – Вы не смогли выполнить план или случилось что-то более серьезное? – Аня хотела сохранить контакт на нужной волне и поэтому старалась нагло не лезть ему в душу. – За половину рабочего периода пропали девять наших студентов. Сначала думали, что они просто соскучились по родным и сами бежали из отряда, но затем выяснилось, что это не так. Обыскали все: лес, реку, проверили дома местных жителей, но ребят так и не нашли. – Остальные бойцы сначала переживали за товарищей, а потом стали беспокоиться за свои жизни, боялись выходить из домика, практически забросили фронт работ. Конечно, отряд не только не справился с запланированным объемом строительно-монтажных работ, но и был досрочно расформирован. – Груз вины во многом пал на меня, как на командующего и отвечающего за безопасность студентов, – он продолжал упрямо смотреть в пол и сдирать с него засохший слой грязно-бардовой краски. В чем-то Ане было жаль этого человека, ведь он не виноват в произошедшем. Хотя…, кто же ответит, тогда, за исчезновение молодых ребят?

– Ты знала об этом и тоже считаешь меня виновным в смерти…, в исчезновении студентов? – Олег Борисович некоторое время все еще смотрел в пол, потом несмело поднял глаза на девушку и как-то беспомощно улыбнулся.

– Нет, что Вы, как я могу судить о том, о чем мало знаю?

– Я рад…, я рад, – теперь он посмотрел на нее полностью, прямо в глаза, как будто проверяя достоверность всего ею сказанного, и подобрал ноги под стул.

– Хочешь, я покажу тебе фотографии, на которых я вместе со своими ребятами? Есть у меня и семейные кадры.

– Конечно! Большое спасибо. Аня, с горящими от интереса глазами, взяла из рук преподавателя два фотоальбома. Один был очень толстым и слегка потрепанным, а другой, – совсем тоненьким. – Я пока отлучусь ненадолго, а ты не скучай…, – с этими словами Олег Борисович прикрыл ящичек стола, из которого достал фотографии, и, молча, вышел за дверь. Первым делом Аня открыла небольшой коричневый альбомчик и начала листать его. Фотографии оказались черно-белыми и плохого качества. Сначала шли общие, а затем одиночные кадры. На них запечатлелись жизнерадостные студенты, прибывшие поучаствовать в стройке страны. Фотографии закончились быстро, но рассматривать семейные кадры преподавателя девушке пока не хотелось. Она отложила большой альбом в сторону и нерешительно взглянула на деревянный ящик в столе. Через пару минут она уже держала в руках аккуратную тетрадь с исписанными и пожелтевшими от времени листами.

Исходя из записи на первой странице тетради, Аня поняла, что это был «Дневник» одного из бойцов студенческого строительного отряда «Северный», – Кравцова Михаила, который он стал вести по прибытии в поселок К… – Б…

Девушка внимательно всмотрелась в почерк, – он был довольно аккуратным, но от времени паста уже кое-где «расползлась» в стороны. Записи вносились почти каждый день (судя по датам) и, скорее всего, Михаил старался запечатлеть на бумаге самые яркие и, увы, печальные моменты в период третьего трудового семестра.

Глава 2.

Читая записи 1972 года

12. 06. 1972 г.

Сегодня первый день, как я, Кравцов Михаил, – боец студенческого строительного отряда «Северный»! Я рад, что у меня получилось попасть в этот отряд, в эту команду. И я очень надеюсь, что мне удастся подружиться с остальными ребятами. Ведь хочется не только заработать денег на новенький велосипед, но и провести лето как-то незабываемо. Естественно, оно и так для меня пройдёт незабываемо, так как я еще ни разу не работал в стройотряде, но хочется еще каких-то положительных эмоций, прям очень положительных!!! Кстати, именно для этого я прихватил с собой свою старенькую, но верную подружку, – гитару. Надо будет попросить парней, чтобы научили меня ещё каким-нибудь незнакомым песням и мелодиям. Ведь здорово сидеть ночью у костра, смотреть на звёзды и петь! Пока ощущаю себя как-то дискомфортно, так как с ребятами мало знаком. Некоторых даже не назову по именам. Но это ведь только первый день! Сейчас попривыкнем друг к другу, поприсмотримся, и вперёд, – общаться, общаться, общаться! Не хватает мне здесь, конечно, друга моего, Сашки. Наверное, не будет у меня такого близкого человека больше никогда. Он мне так же близок, как родители. А понимает меня даже лучше, чем отец, буквально, с полуслова. Да, друг, не скучай там пока без меня особо. Скоро приеду и пойдём покупать мне велосипед. Я даже уже присмотрел его, – красавец! Отряд у нас небольшой, – всего пятнадцать человек, хотя в другие набирали в этом году по 20–25 бойцов. Ближе всех пока общаюсь с Шаманским Игорем. Кажется, он неплохой парень, с ним интересно поговорить. Очень хочется поскорее всех узнать, чтобы чувствовать себя более уверенно. Кстати, сначала думал, что с Игорем мне будет поладить сложнее, чем с остальными, так как он отличается буквально от всех нас. Он рассуждает более взросло и сам какой-то уж слишком серьёзный. Сегодня он поведал мне, что у него отец погиб три года назад. Мама после этого замкнулась в себе и потихоньку начала употреблять алкоголь. Сначала пила немного, потом всё больше и больше. Её уже несколько раз лечили принудительно, но надолго её не хватает. Сейчас она не прилагает никаких усилий к воспитанию детей. Их растит бабушка. А детей, помимо Игоря, ещё двое. И они намного младше его. Денег постоянно не хватает, вот он и решил ещё дополнительно подзаработать летом, чтобы помочь бабушке. Командир у нас тоже, вроде бы, ничего, – молодой преподаватель. Он часто шутит, рассказывает нам анекдоты или смешные истории из жизни. Сам он из этого поселка, поэтому обещал нам минимум раз в неделю организовывать хорошую баньку. Сегодня уже успели пофотографироваться всем отрядом, разобрали вещи, прибрались в доме, который нам отдали во временное пользование. В принципе, домик неплохой, есть, где спать. Но командир сказал, что там часто вырубают свет, поэтому придется, видимо, иногда сидеть в темноте.

Сегодня с ребятами (с Леней и Пашкой, – фамилий пока их не знаю) пришивали на куртки различные эмблемы. У меня не очень получилось, – криво пришил «Северный». Скоро пойдем ужинать. Девчонки готовят там мою любимую гречневую кашу с тушенкой. Ну, все на сегодня. Если будет бессонница, допишу еще что-нибудь.

Да, бессонница одолела. В соседней комнате кто-то сильно храпит. Я ворочаюсь уже полночи, но заснуть никак не получается. Вот снова открыл свою тетрадь и чтобы хоть как-то отвлечься, продолжаю писать свои впечатления о первом дне в отряде. Игорю, похоже, тоже плохо спится, так как он уже несколько раз вставал и выходил на улицу. Я у него спросил, куда он всё выходит, а он ответил, что подышать свежим воздухом, ведь в комнате очень душно. Но мне кажется, что он ещё переживает за своих брата и сестрёнку, оставшихся сейчас с бабушкой. Она сама уже в возрасте, и кроме Игоря, помочь ей больше некому. Он – единственный мужчина в семье и фактически добытчик. Но я не навязываюсь к нему со своим общением и расспросами, захочет, – сам расскажет. Тем более, что мы знакомы-то всего один день. Да, повезло мне с моими родителями. Они у меня замечательные: не пьют, не курят, даже отец, по возможности, занимаются спортом. Зимой, например, мы часто выезжаем за город покататься на лыжах, летом всегда ездим к бабуле в деревню. Она у нас всю жизнь проработала поваром в деревенской столовой, поэтому кормит нас как наубой. Каждый день стряпает нам то пирожки, то булочки с клубничным джемом. А ещё мне очень нравятся её знаменитые лепёшки на молоке, со сгущёнкой. Это очень вкусно! Мама знает, что я их люблю, поэтому с собой из города мы всегда привозим несколько банок сгущенного молока. В деревне ведь его трудно достать. Там единственный магазин, в котором из продуктов всё только самое необходимое: хлеб, макароны, крупы. А иногда завозят лимонад «Буратино». И тогда у детей и молодёжи наступает настоящий праздник. Да, а вот в этом году мне в деревню не попасть: родители работают, хотя я и сам бы доехал. Но сказали: «выбирай, либо в деревню, либо в отряд зарабатывать деньги на велосипед». Я подумал, что в деревню съезжу и вернусь домой, а тут поработаю немного, наберусь новых впечатлений, да ещё и велосипед куплю по приезду. В общем, выбрал второе. Ладно, надо идти ложиться спать, а то скоро уже начнёт светать, и вместо того, чтобы завтра работать, я буду весь день клевать носом.

13. 06. 1972 г.

Встали сегодня в семь часов утра. Я думал, что глаза не разлеплю, – ужасно хотелось спать. Лёг и так уже под утро, так потом комары не давали покоя, – кусались, просто жуть! Весь день чесался, а теперь хожу с красными пятнами на ногах и руках. Игоря, «Шамана», комар укусил за самый кончик носа, он у него вздулся и покраснел. Все сегодня смеялись над ним, особенно девчонки, – Ольга с Ленкой. А он психует, отворачивается, ни на кого не смотрит.

В восемь часов утра начали работать. Нас разделили по объектам: одну часть отправили на постройку школы (отделочные работы), а нас, пятерых (меня, Игоря, Ивана, Павла и Московских Лену) – на строительство гаража. День тянулся очень медленно, солнце припекало, а мы, как назло, взяли с собой мало воды. Пришлось ждать до обеда. Ленка долго не могла понять, что же ей необходимо делать, и сначала просилась у бригадира к остальным девчонкам, на отделку школы. Но пока её оставили с нами. Бригадир сказал, что здесь она больше пригодится.

После обеда она стала подходить ко мне, спрашивать, советоваться о том, как лучше выполнить работу. Но мы с ребятами её сильно не напрягали, – давали самое элементарное, что было по силам. Иван пошутил и сказал, чтобы она приберегла энергию для готовки ужина. Ленка улыбнулась, но ничего не ответила. Потихоньку общаюсь с Иваном и Павлом. Девчонок запомнил всех, так как их всего трое на весь отряд. Аверьянов Иван мне показался немного скромным. Они, кстати, с Мариной Курц чем-то похожи. Я даже сначала подумал, что они брат с сестрой: одинаково разговаривают, улыбаются, есть даже внешнее сходство. Но оказалось, что они совсем не родственники и даже не были знакомы до вчерашнего дня. Кстати, Иван увлекается мотоциклами. Недавно у него был «День рождения», и отец подарил ему свой старый мотоцикл, который тому достался ещё от Ванькиного деда. Так Иван настроен теперь полностью его восстановить, наладить, заменить часть деталей на новые, перекрасить. В общем, сделать из него «конфетку». Чтобы заработать денег на починку мотоцикла, он и отправился в стройотряд. Короче, цели у нас с ним почти совпадают. Я мечтаю о новом велосипеде, а он – о мотоцикле. От такого «железного коня» я бы тоже, конечно, не отказался, но пока что не до того. А, если серьёзно, то в будущем я хотел бы машину. Как-то они меня больше привлекают, чем мотоциклы. Очень хочется есть. На ужин сегодня был молочный суп, который я не ем. С моей нелюбовью к молоку как-то сложновато приспособиться к общим ужинам. Пришлось попить чаю, но голод почти не прошёл. Вот в такие моменты я особенно вспоминаю бабулю с её стряпнёй. Нет, с необыкновенно вкусной, пышной и ароматной стряпнёй! Вот, прошло примерно два с половиной часа с момента последней моей записи. Просто подходила Лена и отвлекла меня. Она заметила, что за ужином я ни к чему не притронулся, и предложила перекусить «резервной» едой. Она заботливо налила мне чаю и намазала три куска хлеба клубничным джемом, который захватила из дома. Мне как-то было сначала неудобно есть её продукты, но потом мы разговорились, и она меня уговорила поужинать. Себе же она тоже налила чаю за компанию. Ванька заметил, что Лена побеспокоилась обо мне и начал над нами подшучивать, я улыбнулся и сказал, чтобы он «завидовал, молча».

Лена на это скромно опустила глаза, но мне, если честно, тоже показалось, что я ей, возможно, чем-то приглянулся. Просто я общительный и со всеми стараюсь найти общий язык. Мне очень не комфортно, когда обстановка тяжёлая и не с кем поговорить. Лена, как и я, единственный ребёнок в семье. Причём, родители у неё намного старше моих. Как она объяснила, брак у родителей и её рождение случились довольно поздно. У отца раньше была другая семья. Первую жену он постоянно ревновал, так как она была очень красивой, и на неё всегда обращали внимание.

Потом на новой работе он познакомился с мамой Лены. Она оказалась полной противоположностью первой его жены: скромная, симпатичная, но (как все говорили) в меру, то есть именно то, что нужно было отцу. Через некоторое время он ушёл от первой жены к маме, тем более, что детей там не было. Ленина же мама задолго до её отца встречалась с парнем, которого, возможно, любила. А он потом стал ходить к её подруге, жившей с ней на одной площадке. Не знаю, с чего вдруг Лена решила поделиться со мной такими семейными подробностями, но я её внимательно выслушал. В конце она добавила, что все знакомые родителей шутят следующим образом: Лена больше похожа на первую папину жену, – такая же красивая, самоуверенная и капризная. Я улыбнулся и сказал, что про «красивую» они говорят правду, а вот, про «самоуверенную и капризную» пока не знаю, так как мало общались.

Ленка сказала, что с этого момента, значит, будем общаться больше. Я был не против. Как Лена пояснила, она и пошла в стройотряд именно для общения, для того, чтобы найти новых друзей, а не из-за денег. Она подчеркнула, что родители прилично зарабатывают и «вполне могут обеспечить единственного ребёнка всем необходимым».

Теперь мне показалось, что она действительно несколько самоуверенна и совсем не стесняется этого. После того, как Ленка накормила меня ужином, Марина и Оля как-то стали её сторониться. Не знаю, что именно послужило причиной, может быть, Лена сама говорила им подобные вещи, и девчонкам стало не комфортно с ней общаться.

14. 06. 1972 г.

Сегодня снова еле встал, – голова просто «раскалывалась». Наверное, упало давление. Погода была пасмурная, но дождь не шел. Игорь помог мне на стройке с полом, – он уже второй год работает в составе отряда, и, по сравнению с остальными, многое умеет. Командир похвалил его и сказал, что если он и дальше так будет работать, может получить грамоту. Я, несмотря на головную боль, очень стараюсь не отставать от Игоря. Как-то не хочется выглядеть на его плане неумехой. Лена в течение всего дня подходила ко мне и интересовалась самочувствием. Было, конечно, приятно, но несколько неожиданно, причём, не только для меня, но и для остальных. Ветров Павел, похоже, заинтересовался Ленкой. Наверное, она ему понравилась. Он даже не мог сегодня скрыть своего недовольства, когда она подходила ко мне. Я пару раз пытался найти с ним общий язык, пошутить, чтобы как-то выровнять ситуацию, но он никак не шёл со мной на контакт. Внешне он очень интересный, симпатичный и девчонкам, наверняка, нравится. Кажется, из всех парней здесь он самый высокий. Ещё он рассказывал Игорю, что занимается спортом. Одно время он даже хотел стать профессионалом в этом деле, но тренер отстранил его от участия в соревнованиях из-за полученной на тренировке травмы колена. После обеда к нам подошёл командир и сказал, что необходимо заняться общественной работой, так как она тоже важна для нашего строительного отряда. Он предложил нам нарисовать газету, почитать литературу и провести беседу с местным населением о вреде курения или алкоголя. Если честно, то нам с парнями захотелось увильнуть от этого занятия. Мы с Игорем и Иваном намекнули Ленке, что, мол, она вполне могла бы этим заняться, тем более, что на строительстве гаража в рабочие часы от неё толку мало. Вся её деятельность фактически заключается в том, чтобы приготовить еду. Но этим она занимается не одна, а вместе с Мариной и Слеповой Ольгой. Кстати, Оля заявила вчера, что Ленка совершенно не умеет готовить и, только мешается на кухне. Им гораздо спокойнее работать вдвоём с Мариной потому, что они заняты непосредственно приготовлением еды, а не «наведением красоты перед зеркалом, как некоторые». Ленка психанула и, наверное, обиделась на нас, – пока даже не хочет разговаривать. Зато её поддержал Павел, и Лена теперь больше общается с ним, чем со мной. Хотя, когда она подходит к нему и начинает о чём-то разговаривать, я чувствую на себе её взгляд. Может, она это специально делает, чтобы проверить или позлить меня? Оля, на самом деле, очень приятный собеседник. Она умеет внимательно выслушать, дать совет, если попросить её об этом. Внешне она, может, не такая яркая, как Лена. У Ленки красивые каштановые волосы, хороший рост и фигура. Оля же несколько ниже её, чуть полнее, а волосы у неё чёрные и коротко стрижены, почти «под мальчика». Но у неё очень обаятельная улыбка. Сегодня перед ужином она подошла к Павлу и завела с ним разговор о его спортивных достижениях. Но, то ли Павлу она неприятна, то ли эта тема ему кажется уж слишком личной, он не захотел общаться с Олей и отошёл в сторону, сославшись на дела. А, сам тут же направился к Ленке. Оля расстроилась, – это было заметно по её взгляду, а Лена снова посмотрела на меня и стала переговариваться с Пашкой. Быть может, Оля и Марина не хотят общаться с Ленкой из-за нашего спортсмена, так как видят в ней серьёзную конкурентку? Ну, про Олю я ещё могу согласиться, а, вот, причём тут Марина? Насколько я заметил, у неё возникла некая симпатия с Иваном. Хотя, таким образом Марина просто может поддержать Олю, с которой она хорошо общается. Но Ленка, кстати, не чувствует себя ущемлённой из-за того, что у неё пока не получилось дружбы с девчонками, и она вполне хорошо и свободно общается с мальчиками, многие из которых ей симпатизируют.

На ужин сегодня была овсяная каша, которую я тоже не особо-то люблю. Ленка, похоже, догадалась об этом, но сегодня не предложила мне «резервной еды». Возможно, она у нее закончилась, а, возможно, Лена просто решила покапризничать, либо накормить ею Пашку. Кстати, чем больше я смотрю на него со стороны, тем он всё более кажется мне красивым. Прям Аполлон! По нему видно, что он серьёзно занимался спортом. С Ленкой они были бы очень красивой парой. Хотя меня немного терзает тот факт, что она переключилась с меня на него. Ну, в принципе, я без обид, да и понимаю, что я, конечно, не урод, да и никогда не парился из-за своей внешности, но вижу, что капельку не дотягиваю до Пашки по красоте. Зато во мне море обаяния!

15.06.1972 г.

Сегодня весь день лил дождь. Поработали совсем мало, в основном укрывались от непогоды. Было такое ощущение, словно лето закончилось, и резко наступила осень, мокрая, промозглая. Мы впятером заперлись в одном из гаражей, который наиболее построен. Сначала разговаривали про увлечения. Иван снова нахваливал свой будущий красивенький мотоцикл. Он сказал, что мечтает выкрасить его в тёмно-вишнёвый цвет. Странно, мне всегда казалось, что все оттенки красного – это привилегия девчонок. Я ему сказал об этом, он сначала нахмурился, а, потом ответил, что ему виднее, в какой цвет выкрашивать свой мотоцикл. Ну, и действительно, это его личное дело. Пока мы общались о мотоцикле и велосипеде, Ленка заметно заскучала. Пашка подошёл к ней и предложил отойти на минутку. Она согласилась, исподлобья посмотрев на меня. Я сделал вид, что ничего не заметил: ни их разговора с Пашкой, ни её взгляда в мою сторону. Ребята отошли на некоторое время. Вернулись слегка промокшие, с пледом на Ленкиных плечах. Сказали, что добежали до того места, где наши школу достраивают. У них там оказалось и теплее, и веселее. В общем, они всех зовут к себе, а на завтра предложили устроить дискотеку. Под эту тему все трое девчонок разговорились, и, кажется, даже Оля с Ленкой нашли общий язык. Девочки решили прислушаться к Лене в вопросе подготовки дискотеки, так как она в этом более опытна и не раз устраивала подобные встречи друзей у себя дома, в отсутствие родителей. С командиром отправили договариваться меня, как самого коммуникабельного. Ну, дай Бог, чтобы я никого не разочаровал. Пойду. Ну, всё, порядок. Я всё уладил и уже обрадовал ребят, что праздник завтра состоится. Ура! Уже хочется расслабиться. Ленка с благодарностью посмотрела на меня, когда я сообщил об этом. Пашка криво улыбнулся и спросил, как же мне это удалось, уговорить командира на дискотеку. Я увильнул от ответа и сказал, что военных секретов не выдаю.

16. 06. 1972 г.

Сегодня все проснулись раньше обычного, в предвкушении праздника. Многим казалось, что именно сегодня должно произойти что-то незабываемое, интересное и обязательно хорошее. Ещё до стройки девчонки потихоньку стали обсуждать, кто что наденет вечером и какую причёску сделает. Мы в сторонке посмеивались над ними, мол, кому эта красота в лесу нужна? Но они не согласились с нами и сказали, что, может, кому-то и нужна. Сегодня все также строили гараж. Нудновато, но, главное, что теперь все уже практически разбираемся, что и как нужно делать. Это, конечно, во многом благодаря Игорьку и командиру. Поужинали. На этот раз мне повезло больше, – желудок получил сегодня макароны. Скоро состоится дискотека. Девчонки третий час наряжаются в своей комнате. Что там так долго можно делать, не понимаю, у них ведь с собой толком и одежды-то нет. Мы ведь брали только всё самое необходимое!

Ну, вот, наконец-то состоялся наш вечер. Продлился он до самой ночи, но радует, что завтра выходной, поэтому вместо строительства будем заниматься общественной работой. Дискотека была условной, то есть музыка у нас играла, естественно, негромко и недолго. На этом вечере, кажется, обрисовались основные симпатии. Примерно ближе к середине дискотеки ко мне подошла Лена и предложила потанцевать. Сначала она поблагодарила меня от лица «всех» ребят за то, что я помог организовать этот вечер, а затем сказала, что боится обидеть Павла отсутствием к нему симпатии. Я был, конечно, очень удивлён данным фактом. Ленка поведала, что ей нравится общаться с Пашкой, как с другом, но он предлагает ей встречаться, а она не знает, как ему безобидно отказать. Я посоветовал ей так прямо и сказать ему, что, мол, извини, ты симпатичен мне, но просто как хороший знакомый или друг. Лена, в свою очередь, намекнула, что неплохо было бы, если бы я сам поговорил с Пашкой по-мужски, что, мол, Лена мне симпатична и я сам планирую с ней встречаться. Так, честно, я и не понял, чего конкретно от меня хотела Ленка, – то ли столкнуть нас лбами с Павлом, то ли чтобы я активизировался и скорее предложил ей встречаться со мной. Нет, я не особенно-то побаиваюсь Пашку, несмотря на его спортивное прошлое, да и Лена мне, конечно, нравится. Она вообще, кажется, всем здесь симпатична. Но я бы не сказал, что прям уж так сильно она меня волнует. Как-то она показалась мне не совсем умной. Красивая, – да, но какая-то ветреная. Хотя, обдумывая её предложение, которое она сегодня наворотила, я уже стал сомневаться в правильности своего первого впечатления о ней. На её просьбу я пока ничего внятного не ответил. Помню, что сказал ей сначала самой поговорить с Павлом, а там – увидим. Если он будет настаивать на обратном, то я с ним побеседую сам. Ленка, нехотя, согласилась и обиженно уткнулась носом в моё плечо. Пока мы с ней общались и танцевали, Павел не сводил с нас глаз. Я стал чувствовать себя несколько не комфортно, так как не привык решать вопросы силой, тем более, что Пашка на полторы головы выше меня и намного шире в плечах. Да, даже дело не в этом. Просто как-то не хочется устраивать непонятные разборки ни из-за чего. Если у ребят обоюдная симпатия, так, пожалуйста, я ж не против, только за; но если он будет преследовать Ленку даже после их объяснения, тогда я, конечно, заступлюсь за неё.

Но за сегодняшний вечер Павел ко мне не подошёл ни разу. Хотя я ждал этого. Даже уже настроился и примерно наметил, что буду ему говорить. Ночь оказалась очень тёплой для июня и почти безветренной. Я предложил Лене спуститься вдвоём к реке. Слабый ветерок копошился в волосах, вокруг пахло свежей зеленью, где-то играла музыка. Река плавно поблёскивала своим движением, а почти посреди неё чётко вырисовалась лунная дорожка. Ленка взяла меня под руку и положила голову мне на плечо. Мы простояли так некоторое время, пока не стало холодать. Потом вернулись к остальным. Перед самым уходом мне показалось, что я услышал какой-то непонятный шорох в кустах, у реки, постарался вглядеться в них, но ничего не заметил. «Наверное, ветер или птица» – подумал я. А сам взглянул на небо в надежде увидеть на нём какой-нибудь неопознанный объект. Это моя давняя мечта, – увидеть НЛО. С тех пор, как Вовка из бабушкиной деревни мне поведал свою историю, я мечтаю об этом и иногда всматриваюсь в звёзды, – а, вдруг, они движутся слишком быстро, а, вдруг, где-то блеснёт непонятный огонёк. Вова рассказал, что однажды отправился с отцом на рыбалку. Ехать они решили очень рано, так как добирались на машине до соседнего села, и на улице было еще очень темно. Не успели они повернуть на развилку, которая вела к лесополосе, как за деревьями что-то мелькнуло. Потом оно показалось снова и похоже было на жёлтый треугольник, состоящий из нескольких звёзд. Самые яркие располагались по углам «треугольника», остальные, менее заметные, – по его сторонам и основанию. Вовка сначала оторопел от неожиданности, а потом стал тыкать пальцем в небо и кричать отцу, что там летающая тарелка. Но отец, сощурив один глаз, с пару секунд смотрел на парящий почти перед ними объект, а потом спокойно сделал заключение, что это самолёт, возможно, несколько самолётов, выполняющих учебные маневры. Но Вовка не сдавался и каждый раз, когда я приезжал к бабушке в гости на лето, напоминал мне об этой истории. Мы часто уходили с ним поздно вечером к реке, слушали шепот воды и смотрели на небо. В основном, молчали. Иногда говорили очень тихо, словно боясь спугнуть притаившийся за кустами «треугольник». Потом снова, открыв рот, смотрели на небо. И мечтали, – Вовка снова повторить былую историю, а я – поучаствовать в ней. Вернувшись к остальным ребятам, мы заметили, что некоторые еще танцуют, а остальная часть перебралась к костру, и, вооружившись моей гитарой, начали что-то наигрывать и напевать. Я краем глаза заметил, что на нас посмотрели Оля и Пашка, стоявшие в стороне от остальных. Пашка что-то ей сказал и кивнул в знак согласия. Оля засмеялась, и, не прекращая улыбаться, взглянула на меня. Она сегодня выглядела очень мило: слегка взъерошенные волосы трепались на ветру, а сиреневое платье хорошо подходило к ее синим глазам. Но, на самом деле, она ещё более всего была милой, когда улыбалась. Лена, несомненно, была красавицей, и сегодня вечером, и всегда, а Оля смотрелась умненькой и симпатичной. И я даже не смог бы, наверное, представить ее с более стройной и высокой фигурой, как у Лены. Нет, тогда она потеряла бы всё своё обаяние, которое вполне могло бы конкурировать с Ленкиной красотой. Я в тот момент, когда она улыбалась, глядя на меня, подумал о том, что лишь бы Пашка не обидел её. Ведь всем заметно, что он ей очень понравился. А вот Пашка мог просто в отместку Ленке позаигрывать с Олей. И если это так, то Ольге это будет крайне неприятно, и их общение с Ленкой снова станет сложным и напряжённым. Но, возможно, Пашка поговорил с Олей и сам понял, что она ничем не уступает Лене, ни внешне, ни, тем более, внутренне. Постепенно все перебрались к костру, и фактически у нас на сегодняшний вечер сложились три пары, – это я и Лена, Оля и Пашка, Марина и Аверьянов Иван. Если две первые пары существовали пока как-то шатко-валко из-за непонятных перебежек Пашки и Лены, то пара Ивана и Марины, кажется, стала очень прочной буквально с первого дня. Если такое бывает, конечно. Наверное, бывает, ведь жизнь порой непредсказуема и щедра на сюрпризы.

Вот, например, у отца есть друг, который женился на девушке через две недели после знакомства. Он, ещё уходя в армию, поставил перед собой цель жениться как только вернётся со службы. И вот, возвращаясь к родителям из армии, он встретил в поезде свою «половинку». Сразу понравились друг другу, начали встречаться, а на четырнадцатый день поженились. И, судя по всему, счастливо живут до сих пор, работают, растят двух сыновей. Мы все, по парам, уселись вокруг костра, остальные ребята расположились рядом с нами. Стемнело. Подул ночной ветерок и растормошил сонные язычки пламени. Я взглянул на Лену, она – на меня, потом тихо улыбнулась и прижалась к моей руке своим плечом. Паша смотрел на костёр, потирая Олину ладошку в кармане своей куртки, Марина и Иван, улыбаясь, напевали какую-то мелодию. Вот такая сложилась почти идиллия! Мы еще долго сидели у костра, то и дело, подбрасывая в огонь мелкие щепки, припасённые нами заранее. И очень хорошо, что мы это сделали, так как недавний дождь мог застать нас врасплох. Кстати, вот уже несколько дней, как мы живём практически все одной и почти дружной семьёй, а мне еще не со всеми удалось хорошо пообщаться. Вот, например, среди нас есть, как оказалось, двое интересных ребят, – Сухаревы Дима и Костя. Они близнецы. Сначала я их даже различить не мог, – ну, очень похожи. А теперь делаю это со второго взгляда. Сначала они вели себя практически одинаково: разговаривали с ребятами мало, всё время проводили вдвоём, сторонились всех или стеснялись. А сегодня, эти «тихони» притащили от местных жителей две бутылки вина. Сначала мы забеспокоились, что командир или еще кто-то из штаба может заметить, но потом расслабились. Командир отправился с ночёвкой к себе домой, а остальные сегодня даже не появились. Возможно, Олег Борисович, наш командир, пригласил всех к себе в гости, так как все они молодые, и командир наш очень компанейский, открытый и гостеприимный. В общем, винцо это как-то так незаметно разошлось у нас за полчаса у костерка. Девчонки сначала стеснялись, побаивались и прятали стаканчики под лавку. Но, потом, глядя на нас, осмелели. Было забавно и весело! Так вот, как оказалось, Димка Сухарев очень даже смелый малый. Это он просто первое время присматривался, говорит, что всегда держится настороже и разглядывает людей как «под микроскопом», уточняет, можно ли им доверять. Говорит, что был у него некий неудачный опыт, – какой-то очень близкий знакомый, почти друг, предал его однажды и выложил всем его родным то, что тот ему доверил, и что родным знать было не обязательно. Какую именно тайну о нём выложил друг, Димка не уточнил. Да мы и не лезли в душу. Брат его как-то слегка поморщился в тот момент, когда Димка начал откровенничать о той неприятной истории. И в мою голову закралась мысль, что, возможно, речь шла о предательстве Кости.

Сегодня мы пообщались с ребятами тесно, и теперь стало понятно примерно, что они из себя представляют. Димка более решительный, смелый, может и пошутить, может и словом обидеть. Ну, до этого пока не дошло, но мне, по крайней мере, так показалось. Костя поскромнее брата, и, похоже, что именно Димка является неким «двигателем», лидером в их небольшой компании. После очередного глотка вина Димка раскраснелся и принялся хвалиться своими романтическими подвигами. Оказывается, что он уже полгода встречается с девушкой. Она симпатичная (но «не красавица», как он сам отметил), учится на преподавателя в институте, очень воспитанная, скромная. В общем, идеальная жена (так Димка сказал). Родители этой девушки являются лучшими друзьями семьи Сухаревых. И чуть ли не с самого раннего детства они в шутку поженили своих детей. Но, как говорится, «в каждой шутке есть доля шутки», – и повзрослевшие дети стали встречаться. Сначала Димка играл таким общением, ему было интересно и смешно слышать, как родители его шёпотом выпытывают о том, где сегодня вечером была их Варя и не могла ли она быть в кино вместе с их Димой. Теперь же Димка, кажется, настроен по отношению к ней более решительно, но с некоторым эгоистическим расчётом. Он говорит, что Варя будет прекрасной женой и матерью, хозяйкой, верной спутницей жизни, а он будет неплохим мужем, имеющим право смотреть на других, более хорошеньких дам. Такой подход к делу нас, парней, несколько рассмешил, девчонки же зафыркали на него, мол, как это так, нет у тебя ни стыда, ни совести! Мы все дружно рассмеялись. Дальше – больше. Димка рассказал нам, что вино, которое они раздобыли для нас, передала некая девушка, которая живёт в этом посёлке. Она стащила его у своих родителей. Димка заверил, что познакомился с ней в первый день, когда они отправились на стройку школы. Павлов Андрей, тихий, незаметный, но, как оказалось, очень громко и невпопад смеющийся, сказал, что он был прямым свидетелем данного происшествия. Девушка действительно была не прочь познакомиться с Дмитрием, что, собственно, и произошло. Она довольно красивая, смелая в одежде, как Костя Сухарев отметил, – «весьма интересная» и разговорчивая. Уже на следующий день она пригласила Димку к себе в гости. Но тот не пошёл, – решил потянуть немного время, так сказать, набить себе цену. А вот сегодня они отправились к ней вместе с братом, неплохо пообщались, посмеялись и даже принесли провиант. Не скажу, что все парни одобрили поступок Димы, но девчонки завопили чуть ли не хором: «Да, как ты так можешь?! Костя, почему ты молчишь и не скажешь ни Варе, ни этой девушке, что Дима ужасно поступает?! И, вообще, все вы, мужики, такие»! Возмущению Ленки просто не было предела! Её реакция на происходящее меня смешила и забавила. Я смотрел на нее, улыбаясь и поглаживая по голове, как маленького обиженного котёнка, а она хмурилась и капризничала в ответ. Потом еще долго обижалась на меня, как будто это я ходил в гости к местной девушке. Ленка сказала, что я тоже виноват, а на мой вопрос «в чём?», ответила: «тем, что симпатичный и очень общительный, как Димка, и что мне тоже ничего не стоит покуражиться с ней и какой-нибудь другой девчонкой». Я снова улыбнулся, честно посмотрел ей в глаза и сказал: «Я не такой». Ленка преданно перевела на меня взгляд, улыбнулась и прижалась лицом к моей щеке. Все, наблюдавшие эту картину, рассмеялись и по-доброму порадовались за нас. Да я и, правда, не такой. Я никогда бы не стал морочить голову сразу нескольким девчонкам. Если парень обращает внимание сразу на обеих, значит, ему они не нужны. Я так считаю. Если же к одной из них у него пропадают чувства, и появляется сильный интерес ко второй, то с первой, точно, пора заканчивать всяческие отношения. Зачем доводить до обид, подозрений? Лучше уж сразу честно во всём признаться.

Пока мы прилюдно с Ленкой объяснялись, ребята смотрели на нас и улыбались. В какой-то момент своей «речи» я перевёл взгляд на Пашку и Олю. Павел тоже смотрел на нас, с некоторой насмешкой и сощурив один глаз. Оля же улыбнулась, потупила взгляд, словно говоря «мне бы так Пашка сказал», и медленно вытащила свою руку из Пашкиной куртки. Попов Денис, с которым я тоже еще не общался, в отличие от большинства, поддержал Димку во всех его романтических начинаниях и даже не постеснялся попросить его познакомить с той самой девушкой из посёлка. А лучше с какой-нибудь ее подружкой, такой же «милой и сговорчивой». Димка рассмеялся на его просьбу, но обещал обязательно «подсуетиться». – Ну, значит, завтра пойдём в гости втроём, если Костян не съедет с этой темы. А-то он как-то отмалчивается по данному поводу. Да, Костян? – С улыбкой во взгляде спросил у брата Дима. – Да, нет, всё нормально. И я с вами, – как-то нехотя и без эмоций ответил Сухарев. – Что-то мне сдаётся, что местная девчонка запала в сердце нашему скромняге Костику. А? Правду говорю или всё-таки показалось? – не отставал от брата Димка.

– Нет, это же твоя знакомая. Так, просто приятная и симпатичная девушка.

– Да, ладно, знаю я тебя, как облупленного, и без слов вижу, что понравилась она тебе, – посмеивался Дмитрий. Я, как и некоторые другие свидетели данного разговора, почувствовал себя немного не в своей тарелке, захотелось срочно перевести разговор на другую тему и спасти Костю от насмешек брата.

– Ребят, может, еще потанцуем? – вяло предложил я.

– Мих, ты тут, это, не переводи нам разговор в иное русло, – заткнул меня Попов Денис. С этой минуты он мне стал неприятен, что бывает со мной крайне редко.

– Лично я считаю, что так и нужно поступать в жизни, как поступает Димка. Всё правильно. Для того мы и мужики. Вон, мой батя с десяти лет воспитывал меня один, и на родительские собрания в школу ходил, и содержал, и поступать помогал. Всё он делал. Мать участвовала в моей судьбе лишь до моих девяти лет. Потом она резко ударилась в работу, ушла в неё с головой, а позже выяснилось, что она на заводе своём задерживалась сверхурочно не столько из-за накопившихся дел, сколько из-за молодого коллеги. Отец сначала скандалил, потом уговаривал ее прекратить этот балаган и сохранить семью, а позже сам предложил развестись. Мать, недолго думая, согласилась и даже отказалась от своих притязаний на меня. С этого момента мы почти не видимся. И не потому, что отец запрещает. Просто она сама, видимо, не горит желанием общаться с сыном. У нее новая семья, новый муж, с которым она чувствует себя моложе, – в голосе Дениса улавливались нотки обиды и разочарования. Мы все замолчали. Каждый думал, наверное, о своём. С одной стороны, и Дениса было жаль, а, с другой, неправильно судить всех женщин только по той ситуации, которая произошла в их семье. Скорее, это исключение из правил, чем норма. Димка хихикнул в ответ, присвистнул в знак осуждения поступка матери Дениса и поддакнул: «вот-вот, нормальная, правильная логика. Жить нужно так, чтобы не было скучно. Жить нужно для себя, в первую очередь. Ведь не факт, что делая счастливым человека рядом с собой, дождёшься от него того же». Сегодня я более близко познакомился еще с одним парнем из нашего отряда – Смирновым Лёней. Он невысокий, худощавый, слегка взъерошенный. На вид ему можно дать лет пятнадцать. Разговаривал он, кажется, только со мной и немного с Сухаревыми. Особенно натянуто он вёл себя с девчонками. Когда к нему обращалась Лена, так он вообще готов был сквозь землю провалиться, при этом отвечал как-то пренебрежительно и через силу. Так я и не понял, нравится она ему или, наоборот, так неприятна. А общаться с Лёней я начал в тот момент, когда его отправили помогать нам на стройке. Нас периодически перекидывали с одного объекта на другой. Всё зависело от количества работы и от наличия на объектах строительных материалов. Так вот, он пришёл к нам, уточнил, чем нужно помочь. Все ребята как-то натянуто отнеслись к нему, и я оказался самым доброжелательно настроенным по отношению к нему. Я помог ему с работой, ввёл в курс дела. Он немного поработал, а, потом сказал, что у него постоянно чешется живот, может, аллергия какая-то. Я сказал, что мы все ели одно и то же, но, вроде, никто ни на что не жаловался до сих пор. Потом мы отошли в сторонку посмотреть, что у него там, может, и, правда, аллергия. Но оказалось, что его укусил за живот клещ. Мы сразу же пошли к врачу, Ольге Дмитриевне, но на месте ее не оказалось.

С того момента Лёнька ходит какой-то хмурый. Перед дислокацией нам должны были два раза сделать прививки от энцефалита, но почему-то не сделали, видимо, посчитали «лишним». Так вот, он теперь переживает, что именно этот клещ может оказаться заразным. Мы его подбадриваем весь день, говорим, что это очень мало вероятно, но он как-то всё равно не приободряется. Даже на дискотеке толком не был. Ушёл в нашу комнату часов в десять вечера и лёг спать. Ещё среди нас есть троица парней, внешне похожих друг на друга. Сегодня выяснилось, что они учатся на одном факультете и дружат еще со школы. В общем, держатся они все время вместе. Тмин Олег и Шахов Юрий вообще почти одно лицо. Они разговаривают только друг с другом и во всём соглашаются с Фроловым Егором. Он у них за лидера. С девушками Егор ведет себя очень обходительно, подает руку, даже периодически участвует в беседах с ними, помогает советами. Он поделился, что в городе у него есть девушка, очень красивая. Он долго добивался ее расположения, но сначала она не отвечала ему взаимностью. Тогда он решил переключиться на другую, более скромную и менее приметную девчонку, которая первой обратила на него внимание. Но тут Анжела сразу нарисовалась на горизонте, сказала, что пожалела о своём поведении и хочет быть с ним. Егор не стал долго думать, ждать, пока она обратит взор на кого-то другого, более приметного, чем он, и сделал ей предложение. Анжела ответила на него согласием.

– Надеюсь, что я вернусь к тому же, от чего и уехал. А-то с Анжелой надо держать ухо востро. Очень она переменчива и в настроении, и в симпатиях, – с грустной улыбкой подытожил свой рассказ Егор. На этот раз уже я посмотрел на Лену недоверчивым взглядом. Она улыбнулась, «похлопала» в ответ своими большущими глазами и снова вдавилась в мою руку. Парни неодобрительно запричитали, мол, что это ты позволяешь «какой-то там девчонке крутить тобой, как ей вздумается?», но Егор, кажется, никого не собирался слушать, и у него на всё был готов ответ. – Да, пусть сейчас это выглядит так, но скоро она выйдет за меня замуж, и родит детей она тоже от меня. А все остальные её ухажёры пойдут лесом. Зато я всю жизнь буду гордиться тем, что я добился той, которой добиться практически невозможно, что я живу с любимой женщиной, и у меня самая красивая жена! – Против такого весомого аргумента Димка не стал выступать и, видимо, понял, что это был камень в его огород. Но Попов Денис не сумел промолчать. – Ну, и будь всю жизнь тряпкой, пусть баба о тебя ноги вытирает, а ты окажешься у нее под каблуком и пикнуть не посмеешь, чтобы она, не дай бог, не оставила тебя и не сбежала к другому! – А мне приятно, может, удерживать возле себя лучшую и делать всё для нее, а не для целой вереницы девиц!

– Та-ак, парни! У каждого – своя правда! Поэтому давайте же выпьем за правду в отношениях между мужчиной и женщиной! – я поднял вверх стакан, подмигнул спорившим Денису и Егору и тем самым разрядил накалившуюся обстановку. Все дружно подняли стаканы с остатками вина и пригубили согревающего зелья.

Лена с благодарностью посмотрела на меня и потрепала за волосы на макушке. В этот момент мне показалось, что я знаю ее уже целую вечность, и, если бы не Оля, сидевшая напротив меня, то уже завтра был бы готов жениться на Ленке. Ребята постепенно стали расползаться по своим кроватям, так как уже многим захотелось спать. Мы с Ленкой просидели до самого раннего утра. Еще раз спускались к реке и смотрели на воду. Вдалеке колыхались сонные берёзы, в небе медленно сквозили проголодавшиеся птицы. А мы сидели на влажной траве, держась за руки.

17. 06. 1972 г.

Сегодня проснулся позже обычного, – решил отоспаться за всю неделю и, особенно, за вчерашнюю дискотеку. Пару раз ребята пытались разбудить меня, чтобы я вместе с ними поучаствовал в общественной работе, но я так и не смог поднять себя с постели. С одной стороны, не хотелось подводить свой отряд тунеядством, а, с другой, я понимал, что абсолютно не готов ни к какой пропаганде против алкоголя и курения, тем более что сам вчера слегка злоупотребил. Зато, когда я открыл глаза, надо мной стояли несколько человек и не то, чтобы хихикали, а нагло ржали. Оказывается, девчонки, в отместку за отлынивание от общественной работы, накрасили меня. Не знаю, насколько Ленка в этом принимала активное участие, но Оля и Марина точно приложили руки к этому грязному делу. Как глянул в зеркало, – ужас! Пошел смывать всю эту дрянь с себя, а она – ни в какую, все только размазывается по лицу, под глазами засохли черные разводы. Теперь, наверное, только завтра в бане нормально отмоюсь. Весь день так и провёл, а Ленка ходила и хихикала надо мной. В общем, проснулся я позже всех, зато «самый красивый». Ребята уже успели сходить к местному населению и заняться идеологической работой. Павлов Андрей и Смирнов Лёня еще вчера (как оказалось) подготовили плакаты и газету для проведения беседы, а Егор, Олег и Шахов Юра участвовали в обсуждении вреда табакокурения и алкоголя. Их похвалили и поставили высокий балл.

Собирались на свою работу ребята, конечно, весело: сначала тщательно чистили зубы и жевали лаврушку, чтобы искоренить и намёк на вчерашнее вино. А потом долго и усиленно искали Лёню, которого все видели вчера вечером в последний раз. В итоге, через полчаса безуспешных поисков Егор предложил без спроса взять плакат Лёни и пойти в местный клуб без него. Вернулись они оттуда довольные, раскрасневшиеся и воодушевлённые своими успехами. Через час после их прихода мы снова отправились на поиски Лёни. Но они не дали никаких результатов. – Ребят, а он не мог домой уйти? – предположила Марина.

– Не думаю. Вещи его на месте. Вряд ли он бы так торопился уехать. Да, и попрощался бы он с нами, наверное, – засомневался я.

– Ну, не знаю, не особо-то он и общительный был, какой-то пуганый, неразговорчивый, а после того, как его клещ укусил, еще пуганее стал, – засмеялся Павлов Андрей. – Скорее всего, он вчера подошёл к командиру или к медику и попросился домой, чтобы провериться у себя в поликлинике, – лениво вставил Денис.

– А что проверять-то? Вроде, энцефалит через две недели обнаруживается. Хотя я могу и ошибаться, – заметила Оля.

– Так, мы его видели вчера вечером, часов в десять, – запротестовали Егор и Олег, – как же он мог попроситься домой, если вчера весь день ни командира, ни медика не было? – Значит попросился днём, может, он сходил к Олегу Борисовичу после того, как его клещ цапнул, и просто нам он об этом не доложил. А вечером, когда ему «дали добро» на отъезд, отправился домой. А вещи забыл в суете, – предположил Юра.

– Возможно, но выглядит немного странно, – задумчиво произнёс я и посмотрел на ребят. – Странно бы это выглядело, если бы ты тихим сапом вчера ушёл, ни с кем не попрощавшись, Леночку не приобняв, а для Лёни это нормально, – сострил Сухарев Димка. Все рассмеялись, и Ленка скромно уткнулась носом в моё плечо.

– Ну, надеюсь, что с ним ничего не случилось, и он действительно дома, – не успокаивался я. Может, поискать его?

– Ну, во-первых, мы его уже поискали везде, где можно: в доме, возле дома, у гаража, в школе, даже к речке спустились, – запротестовал Денис, – а, во-вторых, что с ним могло произойти в доме, в окружении еще четырнадцати человек?

– Не знаю, может, в лесополосе поискать?

– Михаил, – деловито заявил Димка Сухарев, – извиняюсь за странный вопрос, но Вы часто ходите в одиночку по ночам в лес? Все ребята засмеялись, и я тоже слегка улыбнулся. Решили, что не стоит волноваться. Вот, придёт командир, переговорим с ним и, думаю, убедимся, что с Лёней всё в порядке. Командир появился к вечеру, вполне весёлый и довольный тем, что все работы мы успеваем делать в срок, да и про идеологический труд тоже не позабыли. На наш вопрос по поводу исчезновения Лёни он ответил, что отпустил его вчера домой, так как тот очень просился и переживал за своё состояние. Он сказал, что весь остаток дня Лёню лихорадило, подташнивало, и он решил перестраховаться. Мы успокоились, передали командиру вещи Лёни, оставленные им после отъезда из нашего лагеря. И Олег Борисович отправился по своим делам, а вечером обещал нам организовать баню, так как мы толком не мылись уже целую неделю. И своё приятное обещание он действительно выполнил. Вечером он позвал нас всех в гости к своему другу, так как его баня в данный момент перестраивается. Мы по очереди сходили помыться, а потом все дружно сели пить чай. Правда, девчонок пришлось долго ждать: они сначала собирались в баню, а потом ещё приводили себя в порядок после неё. Ленка так вообще не показывалась никому на глаза, пока не накрасилась. – Мих, ты бы, это, подглядел бы за ней, пока она не накрашенная. А-то, вдруг, соберешься на ней жениться в полной уверенности, что она красавица, а потом окажется, что всё плохо, – подшучивали Денис и Димка Сухарев. Я улыбнулся в ответ и заверил, что «с ней всё в порядке, и даже лучше». Пашка в этот момент взглянул на меня как-то не по-доброму, а потом пододвинулся к Оле. Та тоже смущенно подняла на меня свои глаза и улыбнулась.

18. 06. 1972 г.

Вчера, в субботу, мы еще немного посидели в гостях у Олега Борисовича, обсудили с ним ближайший план работ, посмеялись и потравили анекдоты. Всё-таки, повезло нашему отряду с командиром! Он оказался очень компанейским, понимающим юмор и недалёким от нас, студентов. Видимо, возраст играет своё, он ведь сам очень молодой, хоть уже и преподаватель. Даже когда братья Сухаревы и Попов Денис собрались на запланированную встречу с Лизой, – девушкой, с которой познакомился Димка в первый же день, он не был против. Только что-то пошутил, типа, «аккуратнее там, вдруг, у неё жених есть, а вы мне ещё нужны целыми и невредимыми». Парни засмеялись и отправились в гости. Активнее всех туда рвался Денис, как будто его там ждали. Хотя, может быть, и ждали, – Димка часто бегал к Лизе пообщаться и мог договориться, чтобы на этот раз она пригласила к себе подруг. В общем, пришли ребята за полночь, довольные и, как нам показалось, навеселе. От Димки и Дениса сильно пахло алкоголем. Они наперебой обсуждали свои успехи на личном фронте, не забывая упомянуть о достоинствах и недостатках Лизиных подружек. Костя же, наоборот, был молчаливый и задумчивый. Он и так-то не особо разговорчивый, в отличие от брата, а сейчас особенно.

Я уж, было, подумал, может, действительно, Костику очень понравилась эта девушка, с которой его брат просто забавляется? Ну а она то, неужели сама этого не видит? Внешне парни почти одинаковые, но по душевным качествам Костя почище Димки будет. Не знаю, я тоже довольно общительный, но не люблю я такого рода игры, которые устраивают Денис и Дима. – Слышь, Паш, пойдем завтра с нами на свидание? Веселее будет! Лизка сказала, что еще может парочку подружек привести. Весьма симпатичных! Слышь, я ей говорю, мол, угости нас винишком, что ли, или давай покурим? А она мне вытаскивает бутыль и пачку сигарет. Я, как барин, только называю желание, а она его тут же исполняет. Ей богу, дурочка! – хвалился Димка. Пашка улыбался и, молча, слушал разговорчивых парней. Некоторые ребята уже спали, но Оля еще не легла. Естественно, весь разговор парней она слышала, так как общались они довольно громко. По ее выражению лица было видно, – эта тема ей неприятна, и она сомневается в том, что Пашка откажется от предложенного знакомства.

Парень, похоже, даже и не думал об Оле. Он, вроде, и не соглашался прямо завтра туда пойти, но и не отказывался. То ли он просто хотел сделать Оле больно и посмотреть на ее реакцию, то ли, действительно, не придавал никакого значения ее чувствам к нему и их отношениям. Ленка тоже маячила поблизости, делая вид, что занята разбором своих вещей. Я изредка поглядывал на нее и улыбался.

– Мих, а, ты как, не с нами? Пусть Леночка тебя тут подождет. Или ты вступил в общество Егора Фролова под названием «Стань тряпкой?!» – не успокаивался Димка Сухарев. – Спасибо, ребят, за приглашение, но меня как-то мало интересуют такого рода барышни, – спокойно отказался я.

– И какого это она «рода», интересно? – вдруг недовольным тоном спросил Костя. Я даже не сразу понял, кто это и к кому он обратился.

– Девушки, которые выпивают, покуривают и встречаются каждый вечер с разными парнями, – это особый род, и он меня не интересует, – ответил я и прочитал злость в глазах Костика. Ленка одобряюще посмотрела на меня и приобняла за шею, как будто я уже был ее собственностью. – Странно, а Леночка, разве, не выпивала с нами у костра? И еще недавно бегала то к тебе, то к Пашке. Не знала, бедная, на ком остановить свой выбор! – выпалил Димка. Я машинально привстал из-за стола, почти готовый наброситься на Сухарева с кулаками. Лена испуганно посмотрела на меня и схватила за руку.

– Миш, не надо! Ты же видишь, – они пьяные!

– Давай, давай, уводи своего принца, пока его тут не побили слегка, – заржал Пашка. Оля подбежала к нему и попросила остановить эту перепалку, пока она не переросла в драку. Пашка взглянул на девушку с пренебрежением и снова оскалил свои белые зубы. Лена увела меня в комнату, а Оля последовала за нами. – Ребят, вы извините, что он так…, ну, это просто он перед парнями хорохорится, плохо они влияют на него, – извинялась Ольга. Мне от этого стало как-то не по себе, даже мурашки пробежали по спине.

– Оль, да, ничего, всё хорошо, – улыбаясь, ответил я и, сам не заметив того, погладил ее по руке. Оля вздрогнула от моего прикосновения, удивленно уставилась на меня и отсела подальше. Ленка остановилась на мгновение, не понимая, что происходит, а я, кажется, вспыхнул румянцем от самой макушки и до пяток.

– «Да что же это такое! Сам себя не узнаю! Дурак!» – пронеслось в моей голове. И теперь я отчетливо понял, что Оля мне не безразлична. Мне постоянно хотелось защищать ее, оберегать, и я сам даже не понял, из-за чего больше злился в тот момент: из-за того, что плохо высказались о Лене или из-за того, что мне были неприятны ухаживания Пашки за Олей. Мне не нравилось его отношение к ней, я видел, что она достойна большего. Она такая маленькая, беззащитная, с улыбкой ангела, – да ее на руках надо носить, а не обсуждать с другими парнями посторонних девчонок! Я вдруг вспомнил, что после дискотеки, с утра, когда мне не хотелось вставать, мне снилась Оля. Я это точно вспомнил. Мне привиделось, что она смотрит на меня и улыбается. Потом медленно проводит рукой по своим коротким волосам, поправляет их и снова смотрит на меня с обожанием. Эта улыбка была адресована только мне. Потом я увидел нас как бы со стороны. Мы стояли в просторном помещении, где нас окружали какие-то люди. Некоторые из них были мне знакомы, а некоторые – нет. Здесь был и Олег Борисович, и Лена, и Пашка, и еще кто-то из ребят. В какой-то момент я осмотрел Олю с ног до головы и понял, что она выглядит как невеста, – она одета в белое кружевное платье, а из-за спины вытаскивает фату и надевает ее на себя. Я улыбаюсь и пытаюсь разглядеть ее лицо под фатой, но ничего не вижу. Тогда я подхожу к ней и освобождаю лицо, но в тот момент понимаю, что под фатой не Оля, а Лена! Я, испугавшись такого поворота, снова опускаю фату. Тут к Оле (или Лене) подходит Пашка и тянет свои руки к фате. Он открывает лицо, но вместо него пустота, чёрная пустота! И в этот самый момент меня разбудили. А потом я вдруг обнаружил, что меня накрасили. И, в общем, было уже не до того, чтобы вспоминать про сновидение. Оля встала, слегка смутившись, и вышла из комнаты, оставив нас с Леной наедине. Ленка присела ко мне и вздохнула.