Читать онлайн Марго Мертц все уладит бесплатно

Carrie McCrossen

Ian McWethy

Margot Mertz Takes It Down

© Ian McWethy; Carrie McCrossen, 2021

© Парахневич Е., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

«Вдумчивый, забавный, праведно-сердитый взгляд на серьезную тему».

– Kirkus Reviews

«В своем дебютном романе Маккоссен и Макуэти затронули деликатную тему. Остроумное повествование от первого лица и самоуверенность Марго заставят читателей буквально утонуть в истории».

– Booklist

1. Как довести учителя до слез

– Если бы ты знала, до чего он хорош! Ни капли жира. Плечи – просто сказка, а руки, ммм… какие у него руки! А какой у него…

– Миссис Блай… – перебила я, пытаясь сменить тему. Мне совершенно не нравилось, куда заворачивает разговор.

– Извини. Я просто хотела тебе объяснить… Но да, та права. Это к делу не относится. И совсем меня не оправдывает. Как я могла потерять голову?.. А если кто узнает? Марго, что мне делать?..

Миссис Блай с отчаянием глядела в свой бокал, будто в джине-тонике могло найтись спасение. Она заметно нервничала. Ее судьба зависела от девицы, которой она однажды влепила четверку[1].

– Мы с Джошем переспали всего один раз. Конечно, он хорош в постели, но…

– Миссис Блай, я, правда, честное слово, клянусь вам, совершенно не хочу знать подробности.

– Я очень люблю мужа. У нас, разумеется, не все гладко. Я вечно занята, а он требует, чтобы я играла с ним в настольные игры… – Она поморщилась. – Но это совсем не оправдание. Нельзя, чтобы одна глупая ошибка по дурости… – Миссис Блай всхлипнула. – У нас обязательно все наладится, если ты мне поможешь. Пожалуйста, прошу тебя!..

Тут она окончательно слетает с катушек и ревет в голос: громко, позорно и безобразно. Вообще миссис Блай – женщина довольно симпатичная. Для училки – так и вовсе ничего. Разве что слишком любит солярий, особенно зимой, но одевается неплохо и знает толк в косметике. Такая пройдет мимо по улице – и не заметишь, но когда она сорок минут подряд втюхивает тебе про окислительно-восстановительные реакции, то под конец кажется просто красоткой.

Но не сейчас. Сейчас у нее такой вид, будто она всю ночь пила не просыхая. Вдобавок рыдает так, что на нас оборачиваются соседи.

– Я могу чем-то помочь? – К нашему столику подошла древняя официантка: то ли Ронда, то ли Нэнси.

– Нет, спасибо, – уверенно ответила я за нас обеих. Ронда/Нэнси заковыляла обратно к бару.

Я никогда не боялась, что в таверне «У Пита» с меня потребуют документы. Это место для заядлых пропойц, которым плевать на антураж и интерьеры. Полы здесь вечно липкие, у туалета стоит сигаретный автомат (?!), а за барной стойкой висит постер фильма восьмидесятых годов под названием «Лыжная школа». На этом откровенно женоненавистническом плакате изображена гигантская пара сисек в бикини, по которым в декольте скатываются два крошечных и якобы «крутых» парня. Над ними слоган: «Самые извилистые склоны». В общем, испытания временем не выдерживает[2].

В любом случае я ходила сюда не ради выпивки. Я всегда заказывала минералку с лаймом. В таверне удобно встречаться с клиентами. Каким бы ни было убогим заведение, взрослые могут прийти сюда тайком, заказать выпивку и забыть о том, что собираются отстегнуть пару тысяч долларов подростку.

– Слушайте, вам не кажется, что спать с мужчиной по имени Джош – само по себе ошибка? – Я пыталась поднять миссис Блай настроение, но она не оценила мой юмор. – Знаете, я, пожалуй, смогу вам помочь.

Миссис Блай встрепенулась и подняла глаза.

За последние два года кто только не сидел напротив меня: и учителя, и школьники, и родители. Даже местный сенатор. Со мной делились постыдными тайнами: рассказывали о позорных твитах и неприличных видео, которые я потом удаляла. В этом и заключалась моя работа. За определенную плату я могла перетрясти весь интернет и устранить последствия любой глупости.

В данном конкретном случае миссис Блай, штатная учительница химии из Школы Рузвельта, изменила мужу с Джошем Фрэнджем, учителем химии из Школы Брайтона (Брайтон – наши извечные соперники. Ну, в том случае, если вы учитесь в старших классах и любите мериться достижениями. Лично мне откровенно плевать). У Джоша давно сложилась своеобразная репутация. Он вроде местной шлюхи мужского пола: переспал практически со всеми училками округи. Я видела его аккаунт в Инстаграме и, если честно, не понимаю, из-за чего сыр-бор. Как по мне, он обычный мужик за сорок с мордой кирпичом. Каждому, видимо, свое.

Вот что, собственно, произошло. В минувшие выходные супруг миссис Блай уехал из города, решив навестить больную матушку (ах!), а миссис Блай тем временем отправилась на «Вечер учителей, посвященный рок-караоке!!!» (брр!). Там фальшиво пели, хлестали «Маргариту» и щелкали друг друга на телефоны. Вот фотка с Джошем. Вот – с миссис Блай. Вот миссис Блай и Джош поют дуэтом «Под давлением» (Фредди Меркьюри и Дэвид Боуи, наверное, до сих пор ворочаются в гробу). И… самое главное – они страстно целуются на камеру.

К ужасу миссис Блай, одна из фотографий появилась в Инстаграме Джоша. Сам снимок был вполне невинным – как эти двое поют дуэтом, но он противоречил ее алиби: мол, в тот вечер «они с Шейлой играли в боулинг». Вдобавок миссис Блай переживала, как бы в ленте со временем не появились и другие фотографии. Или муж мог увидеть эту и проявить ненужное любопытство. Она написала Джошу, попросила удалить пост, но тот до сих пор не ответил.

– Ну? – спросила миссис Блай, вывалив на меня свою грязную историю.

Ей не терпелось услышать ответ.

На первый взгляд дело казалось простым. Подумаешь, одна-единственная фотка. Беда в том, что ничего «просто» не бывает. Никогда не знаешь, сколько есть на самом деле фотографий, постов или электронных писем. Не знаешь, где они хранятся. Только ли на телефоне? Или еще и в облаке? Или есть резервная копия на ноутбуке? Еще никогда не знаешь чужих намерений. С какой целью Джош опубликовал тот снимок? По глупости, не понимая, что из-за него у миссис Блай могут быть неприятности? Тогда удалить фотку будет проще простого. Или он намеренно разрушает ее брак? Тогда мы рискуем увязнуть по уши…

Чутье подсказывало, что Джош Фрэндж еще подкинет нам проблем. Миссис Блай наверняка рассказала не все. Иначе с чего бы ей предлагать уйму денег за одну-единственную жалкую фотографию?

– Мне надо подумать…

Миссис Блай, рассчитывая на другой ответ, наморщила лоб, щедро намазанный тональным кремом. Она рассвирепела, как училка, которая уличила тебя в том, что ты подделала справку от врача.

– О чем тут думать?! На кону моя жизнь, и я готова заплатить сколько требуется. Чем тебе еще заниматься? Зубрить уроки? Ходить на танцы? Вышивать крестиком? Ты ведь школьница, в конце концов!

Ах школьница, значит? Тут уж разозлилась я. Этот ярлык – «школьница» – полностью обесценивал все, чем я занимаюсь. Я предприниматель. Начинающий технарь. Волк-одиночка. Дочь. Мизантроп. Потенциальная ведьма. (Ладно, я не совсем ведьма, но Грег Майес однажды назвал меня так, и, надо признать, мне понравилось. Хотя из ведьминских штучек я разве что один раз сожгла пало санто у себя в комнате.)

Короче, зовите меня как угодно. Но только не «школьница» – потому что это звучит так, будто я тупица, которая не способна найти себе место. А я знаю, кто я такая. Я Марго, чтоб меня, Мертц!

И вообще, миссис Блай сама пришла ко мне за помощью. Неужели она думает, будто строгим голосом, мол, «живо к директору», меня запугает? Она рассказала мне о своей интрижке. Тут я главная!

Однако, разумеется, я не стала говорить ничего вслух. Я ведь профессионал. Поэтому просто ответила:

– Это будет стоить денег.

Ближе к делу, в общем. Как я уже говорила, работа не очень-то мне нужна.

Цена миссис Блай не смущала. Как всегда. Едва клиент понимал, что я могу исправить его фатальную ошибку, то, кем бы он ни был – учителем, подростком или местным метеорологом, – он всегда соглашался на мои условия. А что, впрочем, оставалось?

– Спасибо! Спасибо тебе, Марго. Заплачу любые деньги! Главное, сделай так, чтобы фотография исчезла!

Миссис Блай достала из учительского портфеля двести долларов – мою предоплату. Я сообщила, что свяжусь с ней, если потребуется уточнить детали, и торопливо ушла. Таверна «У Пита» пропахла неудачей, а мне предстояло много работы.

2. Дикпик, с которого все началось

Наверное, вас мучает немало вопросов. Например, каково это – глядеть на рыдающую училку? Или что такое пало санто?

Ну и самое главное… как тебя угораздило заняться этим делом?

Отвечаю по порядку: 1. Это стремно. 2. Ароматизированная палочка. И 3. Сама себя постоянно об этом спрашиваю. Если честно, понятия не имею, как так вышло. Я бы сказала, чистой воды случайность.

Хотя, если задуматься, сыграли свою роль два обстоятельства. Два паршивых события, которые закалили мой характер и сделали тем, кто я есть.

Паршивый жизненный урок номер один: друзья не вечны

С друзьями у меня всегда обстояло не очень. Нет, в начальной школе были всякие «подружки» (из тех, кого зовут на день рождения или с кем обмениваются наклейками от жвачки). Однако позже они куда-то подевались. Скорее всего, многих отпугнул мой эмоциональный спич против избирательной коллегии в первый же день занятий. Поэтому с шестого класса я осталась одна. Одна ходила в столовую. Одна сидела в автобусе. И даже, хотите верьте, хотите нет, одна делала групповые проекты (такое бывает, если ты ни с кем не дружишь). Родители думали, у меня депрессия. Хотя, как по мне, никакой депрессии у меня не было, по крайней мере «официально». Просто я не привыкла к тому, что все вокруг меня ненавидят, причем безо всякой на то причины.

Потом я встретила Бетани. Стало намного проще. Мы как-то раз сели рядом в библиотеке, разговорились и выяснили, что обе обожаем пельмени и Соню Сотомайор[3]. Кроме того, обе живем в многоквартирном доме, а не отдельном коттедже (в отличие от большинства наших одноклассников). Нянек и домработниц у нас никогда не было, маленькими нас водили в детский садик или отдавали на воспитание бабушкам и дедушкам. Скоро мы стали неразлучны: вместе шлялись по улице, обсуждали мальчиков и хохотали так, что писались кипятком. Конечно, одноклассники по-прежнему нас не любили. Например, Меган Миллс, моя бывшая подружка, высмеяла мою новую стрижку – мол, с ней я похожа на… (гомофобное высказывание, которое я не стану повторять, дабы не уподобляться некоторым). В компании Бет стало проще давать отпор. Наверное, когда рядом хороший и надежный друг, не страшно никакое испытание (даже средняя школа). А у меня был самый лучший друг на свете!

Потом настала пора старших классов. Все пошло прахом. Мы с Бет возлагали на девятый класс большие надежды. Шкафчики крупнее, учителя умнее. Всякой нелепицы поменьше. Вдобавок мы впервые с тех пор, как… хотя нет, вообще впервые, вызвали интерес у противоположного пола. Мы делали вид, будто нас это раздражает, что мы выше столь тривиальных и патриархальных помыслов, но втайне, разумеется, млели. Сильнее всего мечтали привлечь внимание самого желанного мальчика школы – Криса Хайнца.

Крис Хайнц для школьника был нереально красив. Пухлые губы, лохматые каштановые волосы, смуглая кожа… Уже в десятом классе он мог похвастать шестью кубиками на прессе, как у двадцативосьмилетнего парня, и жилистыми руками грузчика[4]. Ни я, ни Бет не пересекались с ним на уроках, но, как и вся школа, сходили по нему с ума. Мы не раз видели, как он с приятелями раскачивает торговый автомат, чтобы бесплатно вытащить чипсы. Слышали, как учителя в коридоре вопрошают: «Мистер Хайнц, вы почему не на уроке?» Он был нашим любимчиком, ожившей мечтой, совершенно далекой от реальной жизни, поэтому мы с Бет могли проецировать на него любые фантазии. Оттого мы удивились вдвойне, когда в один прекрасный день он позвал Бет на свидание. Настоящее, реальное, не воображаемое свидание с самым сексуальным парнем школы, приятно пахнущим треской.

Знали бы мы, какой Крис на самом деле мерзавец! «Свидание» заключалось в том, что он весь вечер пытался споить Бет, не слушая протестов, потом ощупал ее во всех местах и засунул язык ей в горло, как в порнофильмах, которые смотрел без устали последние три года. Когда Бет стала возмущаться, Крис разозлился и велел ей проваливать. Наутро он растрезвонил, будто Бетани ему отсосала, и дал ей прозвище Бет Глубокая Глотка (нет бы что-то умное придумал!). Ее тут же начали отмечать на всем, что прямо или косвенно связано с минетом (от леденцов до магазинов интимных товаров), и завалили ей почту порногифками. Неделю спустя… Бетани попыталась покончить с собой.

Беда в том, что у Бетани была настоящая депрессия. Не такая, как у меня в шестом классе, а намного серьезнее. Очередной пик болезни пришелся на ту пору, когда она пошла с Крисом на свидание. Не самый удачный момент, чтобы подвергнуться сексуальным домогательствам, а потом прослыть шлюхой.

Остаток года Бет провела в психиатрической лечебнице, затем переехала в Колорадо к бабушке и дедушке. Видимо, ей и впрямь пришлось несладко, потому что, уехав, она оборвала все ниточки, которые связывали ее с Норт-Вебстером. В том числе со мной.

Хотя нет, не совсем. Я поклялась писать ей каждую неделю и рассказывать о своих делах. Дружба не может умереть из-за одного озабоченного козла. Бетани, правда, ни разу не ответила, но не беда. Ответит, когда будет готова.

Паршивый жизненный урок номер два: у моих родителей плохо с математикой

Я решила поступать в Стэнфорд с восьми лет. С тех самых пор, как мне по ошибке доставили буклет, адресованный моему соседу сверху, некоему «Джеймсу Маккартни», которого я в глаза не видела. Я открыла конверт и обомлела. Не знаю отчего: то ли от видов кампуса, то ли от улыбок успешных выпускников вроде Сергея Брина*, Ларри Пейджа* и Сандры Дэй О’Коннор**[5]. До этого момента я очень смутно представляла, что такое колледж, но, как выяснилось, это идеальное место для прокачки мозгов. Место, где ценится трудовая этика. Место, где я буду считаться нормальной. С того дня я потеряла покой. Другие девочки гадали, кому из рок-звезд отдать свою девственность, а я сохла по Стэнфорду. То есть буквально мечтала ему отдаться. (Да-да, занялась бы сексом с колледжем. И мне ничуточки не стыдно.)

Представьте мой ужас, когда через пару месяцев после отъезда Бет родители усадили меня на диван и произнесли зловещую фразу: «Нам надо серьезно поговорить». (Я думала, беседа предстоит о сексе – и, честное слово, лучше бы оно так и было.) Мне сообщили, что денег на колледж больше нет. Если хочу поступать – то исключительно своими силами. Нет, я, конечно, не рассчитывала, что мне оплатят все годы учебы. В конце концов, папа у меня владелец химчистки, а мама и вовсе медсестра. Мы не какие-то богачи. Но мои родители знали, что я мечтаю о колледже. Они обещали найти деньги. Говорили, у них есть какой-то план.

Увы, план оказался не слишком хорош. По факту все свои сбережения, то есть деньги на мою учебу, они вложили во вторую химчистку. Первая процветала, и они решили расширить бизнес. Идея выглядела разумной – пока им не вздумалось поставить управляющим дядю Ричарда. Его только что уволили из супермаркета, он переживал трудный развод – кому, как не ему, ДОВЕРИТЬ ДЕНЬГИ НА УЧЕБУ МАРГО? И да, вторая химчистка прогорела. За каких-то полгода дядюшка Ричард разорил ее, и деньги на колледж испарились.

Вот так обстояли дела к десятому классу. Ни друзей, ни денег, ни перспектив. В общем, сплошная печаль.

Как-то раз на уроке у миссис Окадо до меня донесся глухой бубнеж. Сидящий рядом мальчик, весь в прыщах и не начавший толком бриться, уныло бормотал себе под нос. Это был Кевин Бин, он же – мой самый первый клиент.

Кевин был крайне нервным молодым человеком. Он постоянно грыз ногти, скрипел зубами и частенько испытывал позывы к рвоте. Его рвало на школьных спектаклях в третьем классе, в пятом и каждую среду – в седьмом. Однажды во время выступления он блеванул так сильно, что поползли слухи, будто у него Эбола, хотя на самом деле он распереживался из-за того, что придется петь.

– Все, мне крышка… Это надо было так облажаться… – бормотал Кевин, выпученными глазами уставившись в парту.

Я встрепенулась, переходя в защитный от рвоты режим. Может, есть какая-то тряпка себя прикрыть? Не-а, нету… Попросить салфетки у миссис Окадо? Нашла у кого просить – она зубы-то чистит не каждый день… Спрятаться за рюкзаком? Он маленький, не прикроет.

– Кевин, у тебя проблемы? – заговорила я в лучших традициях переговоров с террористами. Сочувственно, но уверенно.

– Мой член увидят все, кому не лень.

«Мой член увидят все, кому не лень». Такие новости – и с утра пораньше…

– Ясно… Наверное, тебе лучше обсудить это с кем-нибудь из близких, – предложила я без особого успеха.

– Я… Я нечаянно. Оно само так вышло. Я правда не хотел фотографировать свой пенис, – пробормотал Кевин, не отрывая взгляда от парты.

Так, давайте уточним. Если вам без спросу присылают фотку члена – срочно шлите парня на хрен. Серьезно. Он тот еще козел. Стал бы он в реальной жизни снимать на людях штаны и трясти гениталиями? Вряд ли. Это мерзко и незаконно. Так почему в интернете можно?

Однако когда Кевин рассказал, что не хотел никому отправлять фотку и сделал ее только затем, чтобы разглядеть, нет ли у него злокачественной опухоли, а его старший брат Тревор отнял телефон и шутки ради разослал снимок девчонкам из нашего класса… я ему поверила. Потому что образ «сексуального самца с членом наперевес» никак не желал примеряться на несчастного Кевина, которого тошнит всякий раз, когда идет дождь.

Я не знала, что мне делать, кроме как тянуть время до конца урока. Однако Кевин понемногу зеленел. Так бывало всякий раз, когда ему приходилось выступать перед публикой. Значит, рвота уже на подходе.

Пора действовать! Я не хочу смывать с себя блевотину!

– И что такого, если твой член у кого-то в телефоне? Не он первый, не он последний! В Белом доме каждый второй засветил гениталии, – сказала я, аккуратно отодвигая стул на десять сантиметров.

– Но так нельзя… Если фотка всплывет? Станет вирусной?

– Кевин, вряд ли твой член настолько хорош.

– А если увидит мама? И я не попаду в колледж, потому что…

Кевин икнул. В горле у него булькнуло. Господи.

– Слушай, давай я ее удалю! Хочешь?

Не знаю, откуда во мне взялась решимость. Наверное, я хотела его успокоить. Или невольно представила, как сотрудник приемной комиссии глядит на табель с оценками Кевина и одним глазом косит на экран с фотографией члена, и от этой абсурдной картинки у меня коротнуло в мозгу.

Сама не зная почему, я ляпнула:

– Я все сделаю.

Кевин, кажется, мне поверил, потому что замолчал и впервые посмотрел в глаза.

– Правда? Как?

И тогда… Не помню, что именно я ему наплела. Зная себя, наверняка всякой чуши вроде «У каждого приложения есть свои средства защиты», или «Скорее всего, дело во вредоносном ПО», или «Ресурсы цикличны». Короче, наговорила чепухи, чтобы Кевин мне поверил, потому что: а) я часто морщу лоб, а когда ты морщишь лоб, тебя принимают за умного; и б) он пребывал в полном отчаянии. Был готов уверовать в любые чудеса: что его пенис волшебным образом вернется в штаны, где ему самое место.

Кевин маниакально нырнул в рюкзак за айфоном.

– У меня на счету сто пятьдесят долларов, и еще триста могу принести завтра. Недавно был день рождения, бабушка подарила наличные. Этого хватит?

Черт возьми! Он собирается мне заплатить! Причем неплохо. Купить мое время? Господи. А чему тут удивляться? После того как наш район перепрофилировали, отбросы вроде меня оказались в одной школе с богатенькими детками наподобие Кевина. Я не преминула этим воспользоваться.

Он перевел мне сто пятьдесят долларов и убежал на следующий урок. Я буркнула «спасибо», запоздало сообразив, что придется искать фотографии его члена и удалять по одной, чтобы они никогда не увидели свет (чем я и занималась на протяжении следующих нескольких недель).

Потом, не успела я опомниться, ко мне повалили новые клиенты с теми же просьбами. Все были готовы платить. Я поняла, что если выбросить из головы лишнее и не отвлекаться на всякую мишуру (типа вечеринок, шумных компаний и парней… вообще приятелей), я вполне сумею поступить в Стэнфорд. Требовалось одно – подчищать за другими грязь. Правда, мне не хватало навыков.

К счастью, я знала одного компьютерного гения, который нуждался в деньгах не меньше моего. Знакомьтесь: Сэмми Сантос.

3. Очередная паршивая работенка

МАРГО: Подвалило очередное дельце. Заработать хочешь?

СЭММИ: конечно

МАРГО: Круто! Иду обратно в школу. Оставила ноут в шкафчике. Ты в лаборатории? Загляну.

МАРГО: И да, я помню, что обещала не браться за новое дело, но клиентка бьется в истерике. Хорошо платит. По двойному тарифу.

МАРГО: Оно того стоит. Оба будем в выигрыше.

СЭММИ: я ничего не говорил

МАРГО: И вообще, мне нравится моя работа.

СЭММИ: ок

МАРГО: Не ерничай. Лучше признай. Я в этих делах мастер.

СЭММИ: ок

МАРГО: Не хли меня. А то покусаю.

МАРГО: *не зли

МАРГО: Ладно. Молчи и дальше. Молчание – знак согласия.

МАРГО: Работаем на миссис Блай. Она вроде была у тебя училкой в девятом классе?

СЭММИ: неа

МАРГО: Была.

СЭММИ: не была

МАРГО: Была. Я еще удивлялась, почему ты так шпаришь в химии. Помнишь? Потому что мать заставила тебя летом ходить на курсы, и ты мог закончить школу на два года раньше. Я все думала: «Да ладно, миссис С., уймись».

СЭММИ: у меня был мистер паскуале, блай у меня не было

МАРГО: Ничего подобного. Паскуале я бы запомнила, он слишком высокий.

МАРГО: Под два метра, кажется.

МАРГО: Я бы запомнила.

МАРГО: Я высоких людей всегда запоминаю. Вечно боюсь, чтобы они головой не стукнулись.

СЭММИ: ……

МАРГО: Ага. Пиши-пиши. Посмотри расписание в девятом классе и поймешь, что я права. Потому что я всегда права.

СЭММИ: не нди

СЭММИ: *не нуди

МАРГО: Я ПРАВА!

СЭММИ: нет

МАРГО: Хотя бы глянь расписание за прошлый год.

СЭММИ: я в лаборатории

После слов «я в лаборатории» я поняла, что ответа не дождусь, поэтому решила, что с тем же успехом можно продолжить спор позднее, лицом к лицу. Сунув телефон в карман, я пошла обратно в школу.

Миссис Блай попросила о встрече во время седьмого урока – видимо, у нее к тому моменту закончились занятия и она переключилась на более насущные заботы. Выходить из школы перед седьмым и восьмым уроком довольно рискованно. Это излюбленное время прогульщиков, и директор Палмер обожает ловить с поличным, когда они торопятся на автобус.

Я подошла к центральному входу перед самым звонком. Разумеется, у двери стоял Реймонд Палмер собственной персоной – в рубашке, застегнутой на все пуговицы, брюках цвета хаки и с неизменным свистком на шее. Палмер носил его, сколько себя помню, хотя на моей памяти ни разу в него не свистел.

– Мертц. Так-так-так. Что привело вас в школу в два тридцать пять, хотя вы в этот момент должны быть на занятиях? – самодовольно спросил он.

Напыщенный идиот.

– Я ходила на прием к мануальному терапевту. Другого времени не нашлось, – ответила я, не сбавляя шага. – Честно, я не люблю прогуливать уроки по анатомии. Но поскольку мануальный терапевт показывает все на практике… можно считать, это время пошло мне в зачет. – Я, не снизойдя до фальшивой улыбки, надменно глянула на директора, вытащила из заднего кармана «справку от врача» и шагнула к дверям. – Кстати, у вас отличный галстук.

Словно по сигналу, грянул звонок. Коридоры заполонили школьники. Директор Палмер прочитал «справку от врача», сморщил бледный лоб и разочарованно уронил плечи с видом сорокапятилетнего мужчины, которому осточертела его работа.

Я втянула голову и поплелась к лестнице, где чуть не налетела на двух девятиклассниц, которые пялились друг другу в телефоны. Я приотстала на шаг, стараясь не подглядывать, и спустилась в школьный подвал, где размещались самые скучные клубы для ботаников. Проектирование, компьютерный класс, технический театр и – вишенка на торте – кружок робототехники. Официально он создавался с целью разработки роботов и участия в соревнованиях между штатами, но когда бы я туда ни зашла, там сидел один Сэмми да залетные девятиклассники, которые еще не знали об изобретении дезодоранта.

Когда я вошла, Сэмми собирал какой-то человекоподобный механизм с ножами вместо рук.

– Сэ-э-эмми, – протянула я нараспев, выглядывая из-за двери.

– Ма-а-арго, – откликнулся он, подыгрывая нашей давней забаве.

Мы корежили друг другу имена не первый год, хотя сами не понимали, что в этом смешного.

– Итак! По итогам весьма-таки унылой встречи с миссис Блай… Это что, кепка с «Янки»?! – опешила я.

У меня был натуральный шок. Сэмми с шестого класса носил одну и ту же прическу (короткую, слегка выгоревшую стрижку с кудряшками на затылке) и неизменный наряд (джинсы, футболка с принтом и черные кроссовки). Еще каждый день после бритья он мазал щеки двумя каплями лосьона. Сэмми строго следовал заведенному распорядку и не терпел перемен в своем внешнем виде. Он не стал бы прихорашиваться даже ради какой-нибудь красотки. И вдруг – «Янки»! Он ведь в спорте разбирается примерно так же, как я в… том же спорте.

– Решил поэкспериментировать, – сказал Сэмми, не отводя взгляда от своего ножеробота.

– Какие, к черту, эксперименты? Ты с начальной школы съедаешь на завтрак ровно семнадцать сладких подушечек. Помнишь, как-то раз утром мама дала тебе всего пятнадцать? Какую истерику ты тогда закатил?

– Сколько мне было – десять? Ты в курсе, что мне уже семнадцать?

– Сэмми, я не уверена, что смогу жить в мире, где ты носишь бейсболку. Я такого не вынесу.

– Ты собираешься весь день обсуждать мой внешний вид? Или все-таки расскажешь про Блай? – перебил Сэмми.

Не хотелось резко закрывать тему, но я торопилась домой – пора приступать к работе. Поэтому я коротко описала ситуацию с миссис Блай.

– Круто. Вроде легкотня. – Сэмми пожал плечами. – По крайней мере, сертификаты HTTPS подделывать не придется. Вот где отстой.

Сэмми обладал рядом качеств, которые превращали его в идеального напарника[6]. Чем бы нам ни приходилось заниматься, он брал на себя заумные технические задачи, которые мне не нравились. А я делала все остальное. От откровенных извращений (вроде подачи отчетности в налоговую) до умеренного интима (выдавать себя за адвоката, встречаться с клиентами, принуждать всяких кретинов удалять нюдсы и тому подобное). Мы с толком использовали свои лучшие качества. Я умела манипулировать людьми, а Сэмми шарил в компьютерах.

Нет, я, конечно, умею писать на «питоне» и могу взломать «Виндоус», но до Сэмми мне далеко. Однажды он запустил ботнет, чтобы подобрать пароль от почты сенатора штата, но главная фишка в том, что он запустил чужой ботнет. Он взломал другого хакера и через него брутфорсанул пароль (господи, пусть это будет последний раз, когда я произношу слова вроде «ботнет» и «брутфорсануть», потому что они действуют мне на нервы).

Я просила его порыться в соцсетях Джоша Фрэнджа на тот случай, если понадобится помощь. Сэмми пожал плечами с видом: «И без того понятно, что одна ты не справишься… но я, так уж и быть, подожду, пока сама не попросишь». Это, надо сказать, бесило. Но в хорошем смысле. Как мои родители, которые иногда цапаются и по-всякому друг друга обзывают.

– Назови хоть одного «Янки». Любого игрока – или нынешнего, или прошлого, – опять пристала я, подозревая, что бейсболку он надел не случайно.

– Не буду.

– Бейб Рут был из «Янки». Сэмми, надо же хоть что-то знать о команде, которую рекламируешь.

На моей единственной футболке с принтом была изображена Элеонора Рузвельт. Но только потому, что я поддерживаю Всеобщую декларацию прав человека!

Сэмми демонстративно возвел глаза к небу. Он часто так делал.

У нас с Сэмми была давняя история. Я знала его с третьего класса (он тогда переехал с матерью в тот же жилой комплекс, что и я – в «Тринити-тауэрс», – и учился в четвертом). Родители Сэмми родились в Доминиканской Республике, встретились в Вашингтон-Хайтс, влюбились, переехали в Норт-Вебстер и вроде были счастливы. Но потом отец Сэмми умер от сердечного приступа, и мать продала дом. Первое время, как они к нам переехали, я не могла вытянуть из Сэмми и двух слов (наше общение тогда откровенно не заладилось). Однако со временем мы поняли, что у нас много общего. Нам обоим нравятся компьютеры. И втайне мы любим кей-поп.

Главное, что на Сэмми можно положиться. Наверное, он самый надежный человек в моей жизни (после Бет). Он в любой момент готов взяться за работу, какой бы утомительной и заковыристой (или незаконной) она ни была; он всегда, когда ни позвони, на связи. Так что да, Сэмми – тот самый сотрудник, которого не хватало моей компании (если выражаться точнее, ООО «Марго Мертц: Грязи.нет». И да, я зарегистрирована официально. Предпочитаю работать в правовом поле. Особенно когда речь идет о моем бизнесе[7]).

– Марго, когда-нибудь и ты наденешь бейсболку. Или покрасишь волосы, или что там еще делают? Я обязательно тебе отомщу.

– Ты идешь? – спросила я, перекидывая рюкзак через плечо. – Или оставить тебя наедине с твоим секс-роботом?

– Его зовут Магнус.

Сэмми нажал кнопку, и Магнус замахнулся на меня ножом. Кошмар.

Подхватив сумку, Сэмми зашагал со мной к выходу.

Перекинувшись еще парой реплик про бейсболку, мы вернулись к нашей обычной игре: он жаловался, что я иду слишком быстро, я намеренно прибавляла шагу, чтобы его позлить, а он тормозил, заставляя меня останавливаться и ждать. В общем, развлекались как могли. Однако вскоре пошел дождь, и мы перестали дурачиться. Я не любила носить калоши, в них вечно потеют ноги, а мои высокие кеды промокают.

В какой-то момент я заметила, что за нами медленно следует «Тесла». По спине побежали мурашки. Я зажала в кулаке ключи (так показывали в одном видео по самообороне на Ютьюбе). На Сэмми рассчитывать не приходилось. Однажды, когда он учился в седьмом классе, его избила пятиклашка и отняла у него телефон[8].

Эта машина попадалась на глаза и прежде, только я не помнила, где именно, поэтому занервничала еще сильнее. (Вдобавок «Теслы» сами по себе жуткие. Как и все, что связано с Илоном Маском[9].) Мои опасения вскоре подтвердились: машина притормозила рядом, и из окна высунулась смазливая рожа Эйвери Грина. Эйвери был темнокож, мог похвастать голливудской улыбкой и идеальными кудрями, которые лежали волосок к волоску в любую погоду. (Как, черт возьми, КАК ему это удается? Мои волосы вечно торчат во все стороны.)

– Привет, Марго! Привет, Сэмми! Вас подкинуть до дома?

Сэмми хотел ответить, но я успела первая:

– Нет!

Прозвучало, пожалуй, слишком резко. Эйвери опешил, однако все равно улыбнулся. Он всегда выглядел так, будто сошел с фотографии в Инстаграме.

– Эээ… Уверена? Места хватит! – сказал Эйвери, небрежно махнув рукой в сторону просторного заднего сиденья.

Небо разверзлось, и хлынул библейский потоп. Под таким дождем вымокнешь в считаные секунды.

– Нет! Все отлично!

– Точно, Марго? – спросил Сэмми, глядя на меня как на последнюю дуру. Хотя так оно и есть. Эйвери нравился всем и каждому. Он был неофициальным лидером Рузвельта, дважды избирался королем выпускного бала и по праву носил титул милейшего парня школы[10]. Только меня он пугал до чертиков.

На мой взгляд, вежливость бывает обычная: например, придержать дверь или сказать спасибо. А есть вежливость в исполнении Эйвери – это когда все чересчур. Он из тех типов, которые со всеми умудряются найти общий язык. Эйвери четыре раза приглашал меня вступить в какой-нибудь клуб – сам он состоял в пятнадцати. А еще он смотрит тебе в глаза, когда пожимает руку (ужас!). Как по мне, Эйвери – идеальный кандидат на роль серийного убийцы. (Не верите – посмотрите пару документальных фильмов про Теда Банди[11] и после этого скажите, что я не права.)

– Спасибо, но мы лучше пешком. Дождь не такой уж сильный, – сказала я, и в эту самую минуту небо прострелило зигзагом молнии и донесся мощный раскат грома.

Видимо, сам господь бог решил мне возразить. Эйвери пожал плечами, закрыл окно и уехал.

– Марго, какого черта? – заныл Сэмми, когда мы перешли дорогу, чтобы обойти лужу поперек тротуара.

– Сэмми, ты знаешь, что я думаю про Эйвери Грина, – буркнула я, прибавляя шагу.

– Мы так до нитки вымокнем. А в «Тесле» сухо. Вдобавок, говорят, там заднее сиденье с массажерами.

Я ехидно покосилась на него, мол: «Ты ведь понимаешь, что это не более чем слухи. Жаль, что ты веришь во всякие бредни».

И, кстати, о «Тесле». Очередной пунктик против Эйвери. Он родился в богатой семье. У его отца было несколько автосалонов и пивоварня в центре города; кроме того, он раз в неделю вел передачу на радио под названием «За рулем», которая считалась довольно популярной. Не знаю, ни разу не слышала. Я езжу на автобусе.

Его мать (на мой взгляд, милая женщина) окончила Гарвард и теперь возглавляла сеть платных клиник под названием «Атлас здоровья». Поговаривают, что своим состоянием Грины были обязаны в первую очередь ей. Денег у них водилось немало: по слухам, в доме имелся свой кинозал, отдельный холодильник под газировку и не один, а целых два открытых бассейна (тогда как «Тринити-тауэрс» мог похвастать лишь жалким джакузи, после которого меня обсыпало мелкими пятнами).

– Ты правда его боишься? Или делаешь вид? Ну, как это бывает: ты притворяешься, будто ненавидишь кого-то, а сама по уши в него влюблена? – спросил Сэмми, отчего-то пряча взгляд.

Я остановилась как вкопанная. Что за безумные речи?

– В Эйвери? В Эйвери Грина?

– А что? Келси Чагг говорила, он похож на Майкла Джордана и Гарри Стайлза одновременно.

– Ага, он вспорет тебе кишки, стоит остаться с ним наедине. Ты что, псих, говорить такие вещи? – съязвила я.

– Я слышал, он сменил десяток подружек… Девушкам он нравится, – виновато пробормотал Сэмми, обращаясь к своим ботинкам, и мне стало стыдно, что я назвала его психом. Для него это больной вопрос. Сэмми давно прослыл «чудиком», «шизанутым» и «стукнутым на голову». Все свободное время он проводил в кружке робототехники и собирал самую большую коллекцию манги в школе, но популярности ему это не прибавило. Не стоило обзывать его словом на букву «П».

Я попыталась загладить вину:

– Прости, я…

– На машине мы давно добрались бы до дома, – перебил Сэмми.

Любые конфликты – словесные или физические – никогда не были ему по душе. Поэтому мы пошли дальше.

– Слушай, ты должен сказать мне спасибо, что твоя башка не валяется сейчас у него в багажнике. Он точно собирался нас убить, уж поверь.

Сэмми спрятал улыбку.

– Если мне суждено умереть раньше срока, пусть это будет не по своей глупости, потому что я села в чужую «Теслу». Лучше умереть на пике эмоций. Погибнуть от рук ревнивого нефтяного магната, например. Или случайно получить пулю в настоящей дуэли единокровных братьев…

Я знала, что Сэмми меня не слушает. Он всегда отключался, когда я начинала болтать разные глупости. Именно это мне в нем и нравилось. Сэмми можно было излить душу.

* * *

Полторы мокрых мили спустя мы добрели до «Тринити-тауэрс» и разошлись в разные стороны. Я жила на четвертом этаже, а Сэмми с матерью – на первом, возле тренажерного зала (он же – комната отдыха), куда никто никогда не заглядывал. Я почистила зубы, выписала счет для миссис Блай, завела досье на мистера Фрэнджа и удаленно подключилась к базе данных Рузвельта, чтобы проверить, кто был учителем у Сэмми в прошлом году. (Паскуале. Чтоб меня! Чем я думала?)

Я гадала, выпить ли четвертую чашку кофе – гадкую, но совершенно необходимую (чтобы, по обыкновению, лечь спать ближе к двум часам ночи), как в дверь вдруг постучали.

– А кого ждут семе-е-ейные посиделки?! – насмешливо произнес папа, подражая своим любимым дикторам из девяностых.

Черт. Семейные посиделки. Совсем забыла, что сегодня вторник. Не лягу теперь до самого утра.

Обычно родители меня не трогали: понимали, что воспитывать уже бесполезно. Училась я и без того на «отлично». Если оценку мне занижали, я до хрипа спорила с учителем, пока не добивалась своего. Однако, когда я затеяла проект с «Марго Мертц: Грязи.нет», свободное время вдруг закончилось. Мои родители, хоть и не до конца понимали, чем именно я занимаюсь, все-таки заметили, что работа меня крайне утомляет. Поэтому поставили ультиматум: или я раз в неделю тусуюсь с друзьями, или два вечера в неделю трачу на «семейные посиделки». Видимо, они надеялись, что я испугаюсь и найду себе друзей помимо Сэмми, но я выбрала посиделки. Зачем мне друзья? Одноклассники все как один ленивые, думают исключительно о себе и искренне верят, будто модные шмотки делают их крутыми. По крайней мере, мои родители прилично одеваются[12].

Да, они, конечно, спустили на ветер деньги, отложенные для учебы. И вообще чуточку странные: мама – немного барахольщица и с две тысячи девятого года бережно хранит все выпуски журнала «Нью-Йоркер», а папа обожает старое кино[13]. Но в остальном они замечательные. В детстве водили меня по музеям, покупали путевки в лагерь, дарили скучные развивающие игрушки… В общем, любили меня и заботились, и, поскольку братьев и сестер у меня не было, все родительское внимание досталось мне одной. Так что поводов для нытья у меня нет[14].

– Семейные посиделки! Семейные посиделки! Семейные посиделки-и-и!!!

Папа схватил меня за плечи и, пританцовывая ламбаду, вытащил из спальни. Он всегда устраивал спектакль. На работе, насколько знаю, он был очень собранным и строгим, сотрудники его побаивались, а вот дома он мог оторваться.

– Ой, нет! Я что, пропустила ламбаду? – Мама с миской попкорна выглянула в гостиную, куда притащил меня папа. – В следующий раз обязательно позови. Обожаю конгу! – Она покачала бедрами с грацией, ожидаемой от женщины за сорок. – Вау, кстати, сальсаробика работает, я стала более гибкой![15]

Закатив глаза, я запустила руку в ее миску с попкорном. Папа у меня очень бледный и светловолосый, только на макушке темнеет странное пятнышко, а мама – смуглая и с черными глазами (которые мне почему-то не достались. А жаль!). Я знала, что они нарочно надо мной издеваются. Зря!

– Итак… Марго, как дела в школе? Что на этот раз натворила?

Мама грациозно села рядом.

– Как дела на личном фронте? Может, кто-то из парней тебе нравится… или девушек? – встрял отец.

Они отчаянно мечтали, чтобы я наконец стала «нормальной» школьницей. Чтобы у меня были друзья и мы всей компанией ходили в кино. Или чтобы я прибегала домой в слезах, потому что мне разбили сердце. Только я от таких глупостей воздерживалась. Заводить интрижки в старших классах школы – пустая трата времени. Мальчики в семнадцать лет незрелые, слабые и, сильно подозреваю, плохи в постели. Я сто раз говорила об этом родителям.

– Не-а. – Пауза. – Храню себя для Стэнфорда.

Родители переглянулись и решили от меня отстать.

– Ладно. Тебе на радость я выбрал «Собачий полдень». Классический фильм семидесятых годов, Аль Пачино там божественен!

– Не-а, папа, не сегодня, – перебила я, пока он не включил очередной странный «шедевр» кинематографа. – Ты выбирал фильм последние два раза. А в прошлое воскресенье мама включила нам «Пекаря Британии». Значит, теперь моя очередь. Я говорю, что мы будем смотреть выступление Индры Нуйи на «ТЭД». Бывшим генеральным директором «Пепси» и второй самой влиятельной женщиной мира из списка «Форбс».

Папа плюхнулся на диван. Не таким он представлял себе веселье.

Однако мама строго глянула на него, словно предупреждая: «Заткнись и делай вид, будто тебе интересны увлечения Марго». Спасибо, мамуля! Отец сердито покосился на меня: он знал, что выпуск с Индрой Нуйи я пересмотрела уже раз пять и заставляю их мучиться в отместку за «семейные посиделки».

– Ты же не любишь пепси!

– У Индры Нуйи шесть дипломов о высшем образовании, а в колледже она играла в рок-группе и возглавляла организацию в защиту экологии! Нам есть чему у нее поучиться!

Папа сдался. А что ему оставалось?

Сорок пять томительных, но вдохновляющих минут спустя я удалилась к себе в комнату. Если постараться, я смогу начать работу над делом миссис Блай, а потом сделать домашку по статистике. Может быть. Наверное. Вряд ли успею, конечно, но куда деваться?

Снова написал Сэмми.

СЭММИ: как семейные посиделки?

МАРГО: Супер. Смотрели «ТЭД-ток» с Индрой Нуйи.

СЭММИ: я больше люблю фанту

МАРГО: А я минералку. Просто хотела помучить родителей.

МАРГО: И вообще, я не укладываюсь в сроки. Видимо, спать сегодня не лягу.

МАРГО: Спасибо миссис Блай!

СЭММИ: да, я заметил, что ты усталая и у тебя больные глаза

МАРГО: Вот спасибо!

СЭММИ: проверь почту, вдруг поможет

МАРГО: Чем поможет? Ты о чем?

СЭММИ: проверь почту

МАРГО: Вот гад, вечно ты со своими загадками.

В почтовом ящике нашлось одно-единственное письмо от Сэмми. Тема: «Всегда пожалуйста». Внутри лежали ответы на домашнюю работу по статистике (которую он сдавал в прошлом году). А еще пароль к Инстаграму Джоша Фрэнджа.

Вот видите. Сэмми – гений!

24 февраля, 23:15

МАРГО: Би, сорри, что давно не писала, вся в делах.

МАРГО: У меня новый клиент. Столько надо рассказать! В выходные напишу!

МАРГО: Ужасно соскучилась!

4. Еще одна паршивая работенка

Следующим утром я проснулась оттого, что мама пела в душе. Дурной знак! Обычно она встает на час позже меня. Я перекатилась на бок. Часы, разумеется, показывали семь ноль три.

Черт! Опаздываю!

Не то чтобы совсем… Опаздываю, если судить по моим меркам. Я предпочитала приходить в школу заблаговременно, не толкаясь в коридорах. Первым уроком у меня стояла самостоятельная работа над проектом, потом латынь с физкультурой и перерыв на обед. Это время я обычно посвящала работе. Оценки по латыни мне ставили просто так, потому что я бесплатно помогла миссис Гушман. (Она не знала, как поменять пароль в Твиттере.) А за физкультуру я платила одной девятикласснице, и та ходила на занятия вместо меня.

Я заскочила в ванную и принялась торопливо чистить зубы.

– Ты почему меня не разбудила? – возмущенно булькнула я с полным ртом зубной пасты.

– Я думала, ты нарочно не встаешь!

Мама, естественно, ни капельки не виновата в том, что я проспала, но надо же на ком-то выместить досаду! Я прополоскала рот, выплюнула воду и ринулась в комнату надевать джинсы. Потом схватила банан, потому что ничего вкуснее не было (обычно у нас есть кексики, но папа опять сел на диету), и рысью пробежала полторы мили до школы, немного наверстав упущенное время и прибыв ровно к семи сорока. Как и полагается большинству учеников. (Ага, ждите!)

Обычно, когда я прихожу, коридоры пусты. Школа без учеников больше похожа на музей. Дешевый, правда, которому не помешал бы ремонт. Зато тихий.

И как люди приходят в школу вовремя? Не знаю, это сущий кошмар. Вечные толпы, шум… Лязги ящичков… Скрип кроссовок. Вонь изо рта. Звонки со всех сторон. Нечесаные волосы. Прыщи. Девчонки, рыдающие над кофе со льдом. Новоиспеченная влюбленная парочка, лапающая друг друга за все места. Орущие парни, которые пытаются привлечь к себе внимание. Девчонка, ревущая в пудреницу (почему все вокруг вечно рыдают?).

Стоило мне подойти к ящичку, как на плечи легла потная мясистая лапа одного из здешних бруталов. Питер Буковски, он же Пи-Бой, высокий и худой, с черными кудрями, типичный наглый белый мальчик при деньгах. По здешним меркам вполне безобидный. В основном он славился тем, что упивался на вечеринках до беспамятства и поливал мочой горшки с цветами. (Если верить Инстаграму, то была его «фишка».)

Я съежилась. Уши полыхнули жаром.

Пи-Бой крикнул на весь коридор:

– Гляньте-ка! Мы с Мертц встречаемся!

Обычно ко мне не цеплялись. Девчонки считали меня инопланетянкой. Спортсмены вовсе не замечали. Ботаники слишком стеснялись, чтобы подойти. Зануды тихонько завидовали издали. Показушники видели во мне неплохой экспонат для наблюдения. Учителя почтительно сторонились.

Однако был подвид парней – «обеспеченных, ленивых, но популярных», которые время от времени пытались ко мне приставать. Окликали в коридоре. Разыгрывали подобные сценки – будто мы встречаемся. Ха-ха-ха. (Очень смешно, ведь «нормального» парня должно корежить от одной мысли, будто со мной можно завести интрижку! Оборжаться!)

Я попыталась вылезти из-под руки, но Пи-Бой слишком крепко меня держал. Он был довольно крупным парнем, поэтому рядом с ним становилось не по себе. Чуть дальше в коридоре над нами потешались его друзья. Один из приятелей, Кайл, снимал видео под смешки их негласного лидера Криса Хайнца – того самого, который довел мою лучшую подругу. Деваться было некуда, я еле сдерживалась. Это изрядно бесило. Остро чувствовались чужие взгляды. Гарольд Минг и кучка прочих христиан-благодетелей молча наблюдали со стороны и не вмешивались. Активистки клуба «Сад без наград»[16] Клэр Джубелл и Джош Хэлоуэй тоже ждали моей реакции.

Что она сделает: пошлет Пи-Боя на хрен? Рассмеется и обратит все в шутку? А может, расплачется?

Я решила вспомнить навыки самоспасения в воде, которым научилась в лагере для пловцов от ИМКА,[17] когда мне было лет десять. Урок номер один гласил: обмякнуть. Только не спрашивайте, как это поможет посреди океана. Видимо, чтобы не мучить себя зряшным трепыханием. Не знаю. Я не спасатель. Мне казалось, с Пи-Боем должно сработать. Я обмякла и лужицей стекла на пол. Он невольно разжал пальцы и вытаращил глаза. Я пролежала на полу ровно четыре секунды, откатилась, встала и как ни в чем не бывало пошла по коридору.

Пи-Бой застыл, тупо уставившись в одну точку, как всегда при делении в столбик. Он понятия не имел, чем ответить. Уроки спасателей и впрямь пошли на пользу, позволив в два счета избавиться от балласта на плече.

Тридцать три секунды спустя я без происшествий добралась до класса. Отметилась, сообщила о своих планах и пошла в библиотеку. Пора приступать к работе. Сэмми дал зацепку по делу миссис Блай, но в ближайшие сутки все равно предстояло перелопатить гору контента, чтобы спрятать совместную фотографию с мистером Фрэнджем. (Она до сих пор висела в Инстаграме, потому что удалять ее рано. Но если зарыть компромат поглубже, Тоби Блай ни за что его не найдет.) Не успела я открыть первый фейковый аккаунт, как над ближайшим книжным стеллажом мелькнула грива из рыжих кудряшек. В мою сторону стремительно шагала Шеннон Финк, старшеклассница, своими веснушками и прической больше похожая на куклу из «Маппетов».

– Марго! – взвизгнула Шеннон. Глаза у нее лихорадочно блестели. Такое ощущение, будто она всю ночь репетировала перед зеркалом, чтобы все прошло гладко. – Мы можем поговорить? То есть… Я хотела узнать, нельзя ли…

– Вообще-то я немного занята.

– Ой. Ладно. Хорошо. Я поняла. Но… ммм… У меня тут одна проблема нарисовалась. А ты знаешь, что ты в школе вроде Швеции?

– Ты хотела сказать, Швейцарии? – вежливо уточнила я.

– Понятия не имею. Говорят, ты хранишь нейтралитет, да? И тебя никто не трогает.

– Да, ты имела в виду Швейцарию.

Все верно. Меня никто не трогает, если не считать прихлебал вроде Пи-Боя. Даже не зовут на вечеринки. (Хотя я не уверена, что аналогия со Швейцарией мне подходит. Как называется страна, которая ни с кем не контактирует и агрессивно защищает границы в случае любой угрозы? О господи! Да я Северная Корея!)

– Как скажешь. В общем, ты единственная, к кому я могу обратиться. Трейси Алверсон говорила, у тебя есть компания, которая… типа… помогает людям, на которых в интернете… выкладывают всякие гадости.

О боже. Опять работа? Я в свое время боялась, что не смогу найти клиентов и наскрести денег хотя бы на один семестр. А теперь не успеваю отбиваться от новых дел. Франшизу, что ли, открыть?

– Прости, но я буквально на днях взялась за серьезное дело и не уверена, что найду на тебя время.

– Упс… Значит, ты… Ну ладно…

Мне и раньше доводилось отказывать. Обычно люди злились или начинали набивать себе цену. А вот Шеннон сникла. Такое ощущение, будто я заявила, что ей ни в коем случае нельзя заводить собак, потому что у нее аллергия. А затем зверски убила щенка, который ей приглянулся.

– Слушай, поверь моему опыту: что бы на тебя ни выложили, вряд ли все так плохо, – сказала я. – Могу дать пару советов, как следить за своим…

– Все очень плохо! Хуже не бывает. Я… – По щекам у Шеннон побежали слезы. Она расплакалась прямо посреди библиотеки. Не просто расплакалась: сжалась в комок и крепко обхватила себя руками. Что бы у нее ни случилось, ей явно было плохо. Очень плохо – по-настоящему. – Меня выложили на «Шлюшках Рузвельта».

«Шлюшки Рузвельта». Понятия не имею, что это такое, но мне уже не нравится. Я терпеть не могу слово на букву «Ш». Тем более Шеннон, судя по виду, вот-вот сорвется. Почти как я, когда Пи-Бой схватил меня, только в тысячу раз хуже. Что бы с ней ни случилось, о чем бы она ни попросила, отказать я не смогу. Видимо, придется брать второй заказ.

Конец учебного года обещал выдаться веселым.

5. Как правильно избавиться от компромата

Я договорилась с Шеннон о встрече в пекарне «Гринбаум» после занятий. Она едва ли не запрыгала от радости, будто я воскресила ее собаку. Люди всегда радуются. Я одним щелчком пальцев возвращаю их к привычной жизни.

Один вопрос, Марго: как тебе это удается? Каким чудом? Если информация попала в интернет, остановить ее распространение невозможно. Не говоря о том, чтобы удалить с концами. Так… что именно ты делаешь?

Я годами оттачивала навык борьбы с компроматом. Это отнюдь не наука и не свод правил. Но я могу описать основные шаги.

Итак, вот чем я занимаюсь.

Шаг первый: оценить ущерб

Взявшись за новую работу, прежде всего я пытаюсь понять, с чем придется иметь дело. Иногда клиенты говорят, что интимное видео есть у двух человек, а в реальности их семнадцать. (Карен Мерсер, например, утверждала, что есть только одна копия видео, где она показывает знак банды, но я насчитала немного больше. Двадцать пять, если быть точной. Притом что Карен никогда не состояла ни в каких бандах, если не считать клуб народных танцев.) В общем, нужно отследить все копии видео, фотографии или что там нас интересует. Понять, кто их опубликовал и на каких платформах. (Пока без взлома. Я просматриваю все каналы[18] и собираю справочную информацию с помощью коротких опросов.) Как я говорила, это не точная наука, все делается на глазок, но обычно за несколько часов я получаю примерное представление о размерах ущерба и том времени, которое потребуется для его устранения. (В случае Карен ушло три дня. Причем мне повезло: некоторые видео ужали так сильно, что было не разобрать, кто именно там изображен.)

Шаг второй: создать много нового контента, чтобы спрятать за ним компромат

Самый утомительный этап, но при этом самый важный. Особенно в первые дни. Если на вас в сети появился компромат, чего вы боитесь сильнее всего? Что его увидят близкие. Чтобы этого избежать, сомнительный пост надо спрятать. Проще всего – опустить в поиске как можно ниже, чтобы он не вылезал по первому запросу. Каким образом? С помощью постороннего контента. Я создаю несколько фиктивных сайтов, которые публикуют фейковые новости о нужном человеке, а потом репостами и хештегами растаскиваю их по социальным сетям. (Когда я считала последний раз, у меня было шестьдесят два поддельных аккаунта с сотнями статей в каждом.) Знаете, что самое грустное? Люди и впрямь их читают. И комментируют! Я написала дурацкую статью о том, что миссис Корман обожает помидоры («Местная учительница не возьмет в рот салат без свежего томата»). И она получила тридцать тысяч лайков! ЗА ЧТО?!

Как бы там ни было, скоро сомнительный пост можно будет увидеть лишь в том случае, если нарочно искать. Клиент переводит дух, а я тем временем потихоньку одно за другим удаляю компрометирующие фото или видео.

Шаг третий: ролевые игры

В чем бы ни заключалось очередное дело, практически всегда мне приходится надевать на себя чужую маску. Нехорошо, если объект узнает мой истинный возраст и адрес проживания. Поэтому без фейковых персонажей не обойтись.

За последние два года мне довелось побывать в шкуре эйчара, коллектора, полицейского и школьного директора. Но чаще всего я представляюсь адвокатом. Иногда – помощником юриста, это проще. Однако притворяться самим адвокатом намного выгоднее. Один официальный звонок или письмо по почте с просьбой «воздержаться от распространения информации» – и практически каждый перепугается до чертиков и побежит сам удалять незаконно полученный контент. Обычно я представляюсь именем Мелани П. Стратт. Она живет в Рочестере, в две тысячи восьмом году закончила адвокатуру и вот-вот станет полноправным партнером в вымышленной юридической компании «Уоррен, Филипс и Маккензи».

Если общаться с кем-то от имени фейка, лучше всего делать это по телефону, по почте или в сообщениях. О личной встрече меня попросили один-единственный раз. Пришлось на роль Мелани П. Стратт нанимать местную актрису. Она постоянно забывала реплики, не умела импровизировать и чуть было не завалила мне все дело.

Что требуется для создания фиктивного персонажа: предыстория или биография, хорошо поставленный голос (непохожий на твой собственный), канцелярские принадлежности с поддельным логотипом компании и одноразовая сим-карта.

Шаг четвертый: попросите опытного хакера взломать компьютер или телефон объекта

Не поймите превратно: я уважаю право на конфиденциальность. Меня, как и всех остальных, пугают новости о том, что Гугл, Фейсбук и АНБ отслеживают каждое нажатие кнопки. Однако если человек без спроса публикует чужую фотографию… то я безо всякого зазрения совести готова вторгнуться в его личную жизнь. В конце концов, он первый начал. Да, знаю, с моральной точки зрения мои действия выглядят сомнительно, но что поделать… это же интернет! Кроме того, есть лишь один способ удостовериться, что нужные фотографии или видео удалены полностью и нигде не всплывут – если изучить жесткий диск, телефон и облачное хранилище объекта. Сэмми с радостью делает это за разумную цену.

Шаг пятый: навести порядок во внешней среде

На это уходит еще немного времени. Иногда пара дней, а порой и несколько недель, в зависимости от характера работы (и финансовых возможностей клиента). Настает пора заняться творчеством! По опыту скажу, что каждое новое дело отличается от предыдущих, поэтому требует своего подхода. Чтобы объяснить, приведу несколько примеров.

Например, дело номер шесть, Шонта Уильямс. В апреле прошлого года Джорди Фэнс, долговязый тощий парень, пригласил Шонту Уильямс из десятого класса на выпускной, полагая, что тем самым удостаивает ее чести (даже если у него хронически воняет изо рта). Шонта, смугленькая и кудрявая, была милой, всеми любимой девочкой из театрального кружка. В общем, Джорди совершенно не годился ей в пары. Она отказалась, Джорди это взбесило, и он пригрозил разослать всем ее откровенные фотографии. Их сделали на вечеринке после весенней премьеры мюзикла «Кабаре». Шонта, видимо, была тогда «в ударе», как выразились потом в репортаже «Рузвельт газетт». Выпив три диетических колы (не забываем – то была вечеринка театралов), она немного увлеклась и с какой-то радости устроила стриптиз для избранных друзей. В том случае понадобился всего один звонок «капитана полиции Маккелана». Джорди так струхнул, что удалил все фотки, а заодно аккаунт в Инстаграме. Потом написал приятелям в общий чат, чтобы те тоже удалили свои копии. (Они послушались, Сэмми потом проверил.) Готово!

Иногда бывает совсем просто. Дело номер одиннадцать. Амелия Лопез, американка мексиканского происхождения из девятого класса, с темной кожей и колечком в носу. Она боялась, как бы фотография, где ее тошнит прямиком на кошку на вечеринке Брендана Баклера по случаю Хеллоуина, не стала вирусной, закрыв ей дорогу в Американское общество по защите животных, где Амелия собиралась заработать волонтерские часы для колледжа. Фотографию выложили в Инстаграме, в фейковом аккаунте, и Амелия понятия не имела, кто за ним стоит. К счастью, у аккаунта было всего три подписчика, ни один из которых не сделал репост (видимо, не заметив). В этот раз не пришлось ни звонить, ни представляться адвокатом. Задача была простая – выяснить, кто завел фейковую учетную запись. Сэмми в два счета подобрал пароль с помощью своей программы под названием «Метафора»[19]. Оказалось, аккаунт принадлежит… самой Амелии (вот это поворот!). Скорее всего, она создала его по пьяни и выложила фотку (это ж надо было так надраться!). Дело провернули за два дня.

Бывают дела заковыристые, когда приходится использовать все свои навыки.

Дело номер девятнадцать, Реджи Шторм, простодушный парень, словно сошедший с картины Нормана Роквелла, один из моих первых взрослых клиентов. Реджи вел прогноз погоды. (И да, он правда носил фамилию Шторм. Я проверяла. Так написано в свидетельстве о рождении. Наверное, это судьба.) Ему предстояло повышение. Однако он нечаянно отправил фотографию своего члена (предназначенную его парню) боссу, ведущему новостей четвертого канала Чаку Грейвли. Чак тогда укатил медитировать и не имел доступа к телефону и к электронной почте. (Для меня хуже кошмара не представить, но каждому свое.) Реджи нанял меня, чтобы удалить фотографию до ее получения. Сэмми предложил взломать аккаунт, но оказалось, что Чак пользуется услугами частной охранной компании и доступ к почте заблокирован. Пришлось устраивать спектакль. Я прикинулась его племянницей, пробралась в кабинет и стерла электронное письмо прямиком с рабочего компьютера. Если честно, я тогда натерпелась страху! Меня застукала его коллега, которая выдала: «Ух ты, я и не знала, что у Чака есть племянница». Я оскорбленно возмутилась, что он никому про меня не рассказывает. Той пришлось извиняться. Она сделала вид, будто припоминает меня, чтобы пощадить мои чувства. Сунула двадцать долларов и предложила написать рекомендательное письмо в Итаку, если я соберусь туда поступать (не дождетесь!). Я успешно сбежала, а Реджи вскоре возглавил отдел прогноза погоды на четвертом канале.

* * *

Итак… Вот чем я занимаюсь. Уточняю: я не творю чудеса. Не сумею закрыть ящик Пандоры и обернуть вспять глобальное потепление. Если вы Кардашьян, Тейлор Свифт или Дженнифер Лоуренс, мне не удастся удалить ваши голые фотки и домашнее порновидео. Они вмиг расползутся по интернету и будут мне не по зубам.

Однако обычному школьнику или рядовому жителю Норд-Вебстера, скорее всего, удастся замести следы. Поэтому радуйтесь, что у вас нет двух миллионов подписчиков в Инстаграме.

В общем, мои методы просты: я прячу, взламываю, вру и импровизирую. Имея за плечами два года работы и больше двадцати успешно завершенных дел, я не сомневалась, что справлюсь с любой задачей, которую подкинет мне Шеннон.

Как жестоко я ошиблась.

6. Взлет и падение Шеннон и Кайла

Пекарня «Гринбаум» – это аналог таверны «У Пита» для клиентов моего возраста. Здесь можно сидеть сколько вздумается, все посетители старше восьмидесяти пяти, поэтому не стоит бояться, что столкнешься с кем-то знакомым. Вдобавок там подают рогалики.

Когда я в три пятнадцать вошла в пекарню, Шеннон уже сидела за столиком, отламывая кусочки от шоколадного печенья и складывая их на блюдечко. Я поставила сумку, заказала кофе с рогаликами, но попробовать их не удалось. Не успела я сесть, как Шеннон бросилась в атаку:

– Просто хочу, чтобы ты знала: обычно я не такая! Мы дурачились, он меня подзадоривал, а я решила немного расслабиться. – Она истерично запустила руку в волосы. – Я не хотела идти в колледж, не попробовав сперва… Ну, ты поняла.

Я кивнула, собираясь спросить, о чем, собственно, речь, но Шеннон продолжила:

– Он красиво ухаживал… С ним было весело. И знаешь, мы уважали друг друга.

– Ясно. Давай с самого начала? – подсказала я, надеясь хоть немного прояснить ситуацию.

Шеннон выдавила улыбку. Глубоко вдохнула и поведала о своем летнем романе с Кайлом Киркландом. Кайл, чей круг общения ограничивался парнями вроде Криса и Пи-Боя, был симпатичным блондином с фигурой футболиста. Такие парни совершенно не в моем вкусе, а вот Шеннон они нравятся. Она без устали повторяла, каким он был милым на первом свидании (надел в тот вечер лучший свитер!). Они двое придумали забаву: всякий раз, как видели пончики «Данкин Донатс», фотографировали их и слали друг другу снимки. Шеннон комментировала каждую его запись под хештегом #Kirkout (который он придумал специально для постов со своих тренировок); Кайл на все вечеринки приносил соленую минералку, потому что Шеннон терпеть не могла привкус спирта. В общем, они провели вместе большую часть лета. Правда, скорее дурачились. Шеннон предстоял последний крайне напряженный год перед выпускными экзаменами, и она боялась, что «глубокие чувства» будут ей мешать, а Кайл все еще сох по бывшей подружке, Тамаре как-ее-там, которая уехала в Брайтон. В общем, он тоже не был готов к серьезным отношениям. Впрочем, они не скучали. Много болтали, флиртовали, и в конце концов дело дошло до постели.

Для Шеннон это был первый опыт. Насчет Кайла сказать сложно, но особых талантов он не показал. Наутро мало что изменилось: он по-прежнему был с нею любезен и даже принес плюшевую собаку. (Давайте начистоту: такой подарок уместен для ребенка, который сломал ногу и лежит в больнице, а не для девушки, которую ты лишил девственности. Но это мое личное мнение. Шеннон была в восторге. Она твердила, что собачка – просто (читать тонким писклявым голосом) «пре-е-лесть».)

– Ладно. Давай уточним. Все, что было между вами, происходило добровольно и по обоюдному согласию, так?

Шеннон вытаращила глаза.

– Да. Конечно! Все время, каждый раз. Прости…

– Почему ты извиняешься за то, что хотела секса?

– Не знаю. – Она обхватила себя руками. – Просто рефлекс. Мне стыдно.

– Не переживай. Ты ничего плохого не сделала.

Я старалась ее подбодрить, по опыту зная, что если клиенты наткнутся на осуждение, то о многом промолчат. Мне надо знать все до мельчайших деталей.

Наконец она сглотнула и продолжила:

– Потом после секса мы начали переписываться. И… м-м-м… Это я затеяла. Так что, наверное, сама виновата, да?

– В чем виновата? – спросила я.

– Не знаю. Что первая начала?

Она громко всхлипнула. Я обернулась, но дамы позади нас невозмутимо нарезали пахлаву на треугольники.

Подражая маминым интонациям, я сказала:

– Продолжай. Что там с перепиской?

Пусть Шеннон сосредоточится на рассказе. В прошлом я не раз убеждалась, что, когда люди начинают плакать, они могут сорваться и наговорить лишнего, о чем не всегда признаются даже в кабинете у профессионального психолога. Например, миссис Блай пожаловалась, что «во всем уступает сестре», и «переехала на машине трех кошек», и всегда была «неравнодушна к парням в очках с толстой оправой». И что «такие очки были у ее родного дяди Чарли – но это же ничего не значит, верно?». Все это, конечно, завораживает и пугает, но совершенно не относится к делу. К счастью, с Шеннон обошлось.

– Короче, первое письмо я отправила ему ночью после того, как мы переспали. Это была… фотография моей груди. – Если Шеннон дернет за волосы еще сильнее, то вырвет их вместе со скальпом. – Она получилась довольно темной, и ничего особенно не видно… Прости.

– Шеннон…

– Да, знаю. Больше не буду извиняться.

Она уставилась на останки своего печенья.

– Что тебе ответил Кайл? – спросила я.

– Э-э-э. Вот.

Она достала телефон и показала кучу идиотских смайликов. Огонь, огонь, персик, персик и так далее. И наконец текст: «КАКАЯ ТЫ СЕКСИ».

– Мне так стыдно…

Она спрятала телефон.

– Многие люди шлют друг другу интимные сообщения. Тебе нечего стесняться.

Шеннон кивнула, немного успокоившись оттого, что я не намерена ее стыдить.

– Помни главное: это Кайл – козел, потому что опубликовал без спросу твои фотографии. Ты ни при чем. Поняла?

– Спасибо. – Она закусила ноготь. – Не знаю, почему так паршиво вышло. Все мои знакомые девчонки тоже слали парням интимные фотографии, и ничего.

Нет, не все. Я, например, не слала. Хотя я в принципе помешана на безопасности. Для меня выслать голую фотку – все равно что сообщить номер страховки или кредитной карты.

Вдобавок мне никто не предлагал.

– Что было дальше?

– Он попросил еще.

Шеннон показала остальную переписку. Кайл писал до глубокой ночи, уламывая ее на новые фотографии. Она долго отнекивалась, но он настырно строчил одно сообщение за другим. В конце концов Шеннон не вытерпела и отправила второй снимок. Кайл угомонился на несколько дней, но потом снова начал выпрашивать фотографии. Так продолжалось некоторое время, в итоге она отправила ему то ли семь, то ли восемь снимков. Сам Кайл, как я поняла, ничего в ответ не слал.

– Тебя не обижало, что он не отвечает?

– В смысле?

– Он не скинул тебе ни одной фотографии.

– Нет… Я не обратила внимания.

Шеннон снова надолго замолчала. Я занервничала. Видимо, мой вопрос ее смутил. К счастью, она продолжила сама, без лишних напоминаний.

– Ну и потом… Ты знаешь – «Шлюшки Рузвельта»…

– «Шлюшки Рузвельта»? – уточнила я.

– Ага, – кивнула она.

– Ясно, – протянула я. – И… что это такое?

Шеннон прерывисто выдохнула.

– М-м-м. Да, точно. Скажи, ты там хоть раз бывала?

– Нет.

– Ладно. Это такой сайт. – Она изгрызла весь ноготь. – Наверно, проще тебе показать.

Она осторожно протянула мне телефон, убедившись, что завсегдатаи пекарни не видят экран. Вскоре я поняла почему. «Шлюшки Рузвельта» оказались закрытым веб-сайтом для избранных. На нем выкладывали фотографии школьниц разной степени обнаженности. Естественно, без разрешения. Девушка слала фотку парню, потом та появлялась на сайте. Иногда ее выкладывали из мести, а иногда, как в случае с Шеннон, парень стремился пополнить коллекцию несовершеннолетней обнаженки.

В средней школе Уэйкфилд из соседнего округа пару лет назад был подобный скандал. (Моя двоюродная сестра Арья ездила в те края на День благодарения и с удовольствием пересказала нам все подробности.) Компания парней сперва пересылала фотки между собой по кругу, потом кто-то завел аккаунт в Инстаграме и залил туда всю коллекцию. Аккаунт, естественно, быстро обнаружили и сообщили куда надо.

Здесь ситуация была намного хуже. Кто-то озаботился тем, чтобы создать полноценный сайт, вдобавок защищенный паролем. Шеннон узнала по чистой случайности: ей сбросили ссылку.

Я выдохнула и подперла лоб большим пальцем.

– Там примерно двадцать девчонок, – сообщила Шеннон, листая страницы.

Мне отчего-то казалось, она преувеличивает. Чтобы сразу двадцать? Быть того не может!

– И никаких предположений, кто мог его сделать? – уточнила я.

– Никаких. Посетителей много. Но кто модерирует, неизвестно. И кто вообще создал.

Я начинала злиться. Было тошно смотреть на милых, умных, красивых девочек, которые вопреки своей воле стали бездушными сексуальными куклами. Мои одноклассницы. С которыми я каждый день встречаюсь в школьном коридоре. С которыми когда-то (сто лет назад) ездила в скаутский лагерь. Не девочки, а юные женщины. Живые люди. Я медленно вскипала. Так сильно, что из ушей практически повалил пар.

– Тебе что, не больно? – удивленно спросила Шеннон.

Оказывается, я сломала пополам пластиковую мешалку для кофе и острый край впился глубоко в ладонь. Я даже не почувствовала.

Я вытащила занозу, ободряюще улыбнулась Шеннон – мол, я не психованная – и снова принялась изучать сайт. Сколько людей о нем знает? Давно ли? И что за гребаная круговая порука позволяет этой хрени так долго существовать?

Почему я слышу о нем только сейчас?

Я набрала в грудь воздуха, от души потрясла конечностями и головой. (Этому трюку меня научили в театральном кружке в шестом классе. Спасибо, ИМКА!) И присмотрелась к сайту внимательнее.

Самое страшное, что он был рабочим. С продуманной структурой, без особых глюков, быстро загружался. Даже, черт возьми, индексировался в поиске!

Отчего-то я рассвирепела еще сильнее. Все это не укладывалось в голове. Как такое может быть – чтобы у какой-то гребаной мужской помойки сайт был лучше, чем у химчистки моего отца?

Не помню, что я в сердцах наговорила Шеннон. Она несколько раз одергивала меня, потому что я срывалась на крик. Ужасно хотелось набить Кайлу морду: я всерьез подумывала записаться на тренировку, вызвать его на ринг и отмолотить кастетом, прежде чем меня оттащит тренер. Однако, вместо того чтобы делиться с Шеннон этими планами, я пообещала, что возьмусь за ее дело.

И я возьмусь, причем сделаю большую скидку. Шеннон может на меня положиться. Парни изрядно по ней потоптались, но я ее не подведу. Решу ее проблему. Заставлю этих уродов умыться кровавыми слезами.

Я бросила свой кофе с рогаликами, изломанную в щепки палочку и удивленную Шеннон и поспешила домой. Мне предстояло много работы, нельзя терять ни минуты.

7. «Шлюшки Рузвельта»

Когда я пришла домой, родителей не было. Я порылась в шкафу, нашла «Читос», который терпеть не могу, и в два счета съела всю пачку. Потом пошла к себе и зарегистрировалась на «Шлюшках Рузвельта». Пароль, который дала мне Шеннон (NaKAVOdrochitTED), подошел безо всяких проблем (NaKAVOdrochitTED можно расшифровать как «на кого дрочит Тед». Тедди, талисман Рузвельта! Символ президента! Охренеть!)[20].

Сайт так бесил, что расплывался в глазах. Фотографии юных девочек, выложенные без спросу, висели аккуратно рассортированные по категориям. Их сопроводили соответствующими хештегами и мерзкими комментариями в духе «большие сиськи», «вот это ротик» и «задница шикарная, но рожа так себе». Сколько раз всякие дебилы пялились на фотки, как будто у них есть на то полное право, обсуждали их и, скорее всего, дрочили? Вспомнилось вдруг, что в коридорах Рузвельта последние дни попадалось немало плачущих девчонок. Уж не из-за сайта ли?

Какая же все-таки сволочь этот Кайл. Надо будет ему отомстить. Можно отыграться на его машине. Кайл сдувал пылинки со своего «Форда Эскейпа». Он называл его «Рео Шмальвагон»,[21] видимо, потому, что обожал травку и музыку восьмидесятых. А может, унизить его публично? Раздобыть голые фотки и развесить на всех столбах? Или напечатать на рекламном щите? Как по мне, это будет достойным ответом.

Однако потом я поняла, что одного Кайла будет мало. Прежде всего надо наказать создателей сайта. Вымазать их дегтем и обвалять в перьях. Или насадить головы на забор возле школы. Устроить нечто эдакое, чтобы гарантированно сломать им жизнь и навсегда закрыть дорогу в Верховный суд.

А как быть с обычными парнями, которые ищут свежей порнушки? Их тоже не помешало бы наказать, пусть и не так масштабно. Выгнать из футбольной команды, например. Или заразить лишаем.

Как такое может быть, что у всех был доступ к сайту, но никто не знал, кто его создатель? Я позвонила Кевину Бину. Тот с прошлого года преданно ходил за мной хвостиком и боялся до чертиков.

Кевин ответил через считаные секунды.

– Ты зарегистрирован на «Шлюшках Рузвельта»?

– Э-э-э… Я…

– Кевин, давай пропустим ту часть, когда ты заикаешься и врешь. Я тебя не осуждаю. Просто скажи.

Неправда. Еще как осуждаю.

– Хм… Ну… да. Бывал пару раз. Но давно не заглядывал. Больше месяца. Там выложили Джесс Линд, а мы с ней в хороших отношениях, поэтому… Я завязал.

Значит, пострадал близкий ему человек? Тоже сгодится. Наказание для него отложим на потом.

– Откуда ты взял пароль?

– Джастин дал.

– А Джастин откуда взял?

– Не знаю. Наверное, нашел на форуме или где-то еще.

– Кто запустил сайт? Кто им управляет?

– Не знаю.

– Кевин, хватит врать. Не надо покрывать своих дружков. Кто его запустил?

– Я правда не знаю! Клянусь! Если бы знал, то сказал. Честно. Мне и так тошно, что он… что я… я сглупил тогда. Психовал из-за экзаменов, вот и…

Он икнул, еле сдерживая рвоту. Я повесила трубку. Кажется, из Кевина выжала все, что могла.

Я позвонила еще троим парням, которые хорошо меня знали и не рискнули бы врать. Двое из них бывали на сайте. Оба не представляли, чей он. Пароль получили от приятелей или нашли в посте на Реддите, но тот давно снесли. Я все равно зашла на Реддит взглянуть, не осталось ли следов.

Потом мне позвонила Шеннон.

– Привет. Извини, что опять тревожу. Тайра Майклс тоже там засветилась. Ты не могла бы заодно и ее фотки убрать? И Сару Нгуен заодно. Она думает, у нее взломали телефон, и…

– Шеннон, ты что, решила, я удалю только твои фотографии и на этом успокоюсь? Я грохну этот сайт ко всем чертям!

– О! Ясно. Здорово, – смущенно проговорила она. – Я им передам. У нас своя беседа в Ватсапе…

– У кого – «у нас»?

– У пострадавших девчонок. Я, Тайра, Сара и еще несколько человек.

– То есть у вас закрытый чат? Отлично.

– Давай и тебя добавим? Ты могла бы, например, рассказывать о своих планах.

– М-м… Ну давай, – ответила я, не горя желанием вступать в какие-то чаты. – Ладно…

– Спасибо тебе! Прямо камень с души свалился, правда. А то я не знала, куда себя деть.

Кто бы сомневался.

Шеннон продолжала:

– Знаешь, и без того тошно, что твои сиськи засветились на весь интернет. Но из-за того, как парни себя ведут, становится еще хуже.

– Ты о чем?

– Можно сразу догадаться, кто был на сайте, а кто нет. Парни, которые там бывают, более… злые, что ли? Они пишут тебе и сразу требуют фотографии. И вообще ведут себя так, будто ты на все согласна.

– Какая гадость!

Парни в очередной раз меня удивили. Может, мне удариться в религию или пойти в монашки? В монастыре, наверное, будет тихо и спокойно.

– Мы все это заметили. Все из наших, – уже увереннее сказала Шеннон. – И это прямое влияние сайта.

– Нет, это прямое влияние того, что мужчины не любят, когда женщина им отказывает!

Шеннон помолчала недолго и тихо ответила:

– Ага…

– Извини, не хотела кричать. Все это откровенно бесит!

– Ничего. Наоборот, я рада слышать, что хоть кто-то меня поддерживает. Я целый месяц реву в подушку. Ей, наверное, скоро потребуется свой психотерапевт.

Чем больше я разговаривала с Шеннон, тем сильнее она меня удивляла. Завести чат в Ватсапе и обратиться ко мне за помощью? Она инициативнее, чем я думала. Захотелось честно отработать свои триста долларов.

– Добавь меня в группу. Буду держать вас в курсе. И поверь мне: я этих «Шлюшек Рузвельта» сотру с лица земли.

– Спасибо. Ты чудо. Все, что о тебе говорят, чистая правда.

– О. Здорово, – сказала я, притворяясь равнодушной, но удивления скрыть не смогла.

Неужели в школе и впрямь обо мне говорят?!

– Ты классная! – продолжала Шеннон. – Я только что говорила Саре, что рядом с тобой… ммм… жутко.

Я угумкнула, надеясь, что она замолчит и повесит трубку.

– Все, кто тебя нанимал, говорят, ты крутая. С чувством юмора, и общаться с тобой легко. Знаешь, это неожиданно, потому что в школе ты…

– Дура?

– Что ты, нет! Ни в коем случае. Просто ты… сама по себе.

– В точку.

Сложилось впечатление, что «сама по себе» – это эвфемизм для «бессердечная сука».

– В общем, про Швецию – и впрямь в точку.

На сей раз я не стала ее поправлять.

– И, наверное, хорошо, что ты ни с кем не тусишь, потому что тогда сумеешь убрать эту пакость. Правда ведь?

Правда. Я и сама так считаю. (Но из чужих уст звучит немного странно. Люди что, и впрямь думают, будто я ни с кем не общаюсь? Что у меня нет друзей? Они хоть понимают, что это мой осознанный выбор?)

– В общем, Марго, хочу сказать… Ты – супер! Спасибо тебе.

Лучше бы она молча повесила трубку.

После разговора я несколько минут сидела, переваривая информацию. Кажется, моей репутации изгоя и европейскому нейтралитету пришел конец. Меня вот-вот пригласят в чат с клиентами (где, по всей видимости, придется подрабатывать психотерапевтом, к чему я совершенно не готова), вдобавок я до сих пор не представляла, кто мог создать сайт, на каком сервере он размещен и как наказать тех, кто за ним стоит. То, что делали парни, грубо, аморально и… совершенно противозаконно. Стоп! С последнего и надо начинать.

Наскоро проверив информацию, я убедилась, что «Шлюшки Рузвельта» нарушают разом несколько законов. На сайте размещен порнографический контент, вдобавок с несовершеннолетними. Согласно последним изменениям в законодательстве, «обмен изображениями интимного характера является проступком высшей категории и карается штрафом, а также тюремным заключением на срок до одного года»[22]. Джекпот!

Я перезвонила Шеннон. Та ответила после первого гудка.

– Шеннон, все проще, чем я ожидала. Размещать такие фотографии без спросу незаконно. Кроме того, ты несовершеннолетняя, что отягощает статью. Я почти уверена, что смогу прикрыть сайт и, скорее всего, удалить фотографии. Но я не смогу наказать парней, которые устроили вам гадость. А наказать их надо! Обычно я не люблю вмешивать полицию, но если заявить на них, то…

В трубке послышались шумные вдохи.

– Пожалуйста, – наконец прошептала Шеннон. – Прошу тебя. Не надо! Марго, умоляю!

Вот черт. Видимо, зря я заговорила с ней без подготовки. Я постаралась объяснить:

– Шеннон…

– Не надо никакой полиции… Если родители узнают, они меня убьют! – всхлипнула Шеннон. – Моя мама… она… Марго, это же будет во всех новостях.

Мать Шеннон, Элиза Финк, была судьей. Делала неплохую карьеру. Возможно, лелеяла планы стать президентом. Я представила заголовки местных газет: «Дочь судьи пала жертвой распространителей порнографии», «Родственники судьи замешаны в порноскандале», «Увольнения в суде: зачинщики скандала достигли своей цели». Опасения Шеннон, пожалуй, не беспочвенны.

– Может, подготовить их заранее, прежде чем идти в полицию? Они, конечно, покричат, но потом успокоятся и…

– Ты думаешь, в полиции помогут? – сказала Шеннон, с трудом сдерживая злость. – Я играю в футбол с девчонками из Уэйкфилда. Они писали заявление.

Точно. Сестра рассказывала о тамошнем скандале и о его последствиях. Кого-то, кажется, уволили, и на этом все. Самое поганое, что всех без исключения девчонок заставили ходить на курсы, организованные местной полицией, под названием «Конфиденциальность и восприятие тела». Мало того, пару из них отстранили от занятий за «распространение непристойных графических изображений». Угадайте, кто, по мнению школы, был виноват в случившемся!

– Полиция ничего толком не сделала, только ославила на всю округу.

Шеннон права. Если официально предъявить обвинения, вскоре поползут слухи. Даже если полиция попытается «сохранить конфиденциальность», информация все равно утечет. Шеннон прославится на всю школу.

– Я потому к тебе и обратилась, чтобы ты все сделала по-тихому. Поскорей бы обо всем забыть и жить дальше, – с дрожью в голосе сказала Шеннон.

Я пыталась придумать другой вариант, но в голову ничего не лезло. К Палмеру идти бесполезно. Бет ходила к нему, пытаясь унять травлю, но тот ответил, что инцидент случился за пределами школы, поэтому «он ничем помочь не может».

Видимо, придется воплощать план А. Быстро и по-тихому уничтожить сайт, словно его никогда и не было.

Одна беда – придурки, создавшие его, не получат справедливого возмездия. Ладно, что-нибудь придумаем.

– Хорошо, – говорю. – Я тебя услышала. Мы с Сэмми разберемся сами. Будет, конечно, нелегко, но…

– Сэмми? Ты про Сэмми Сантоса?

– Да.

– Нет. Прости. Ни в коем случае! Никому не говори. Особенно парням.

Шеннон разрыдалась пуще прежнего. Только этого не хватало! Дело и без того предстояло нелегким, работать в одиночку – все равно что печатать без большого пальца. В теории это возможно – но чем, черт возьми, нажимать на пробел?

– Ладно. Сама справлюсь, – вставила я между всхлипами.

Шеннон затихла.

– Спасибо тебе, Марго.

Я повесила трубку, не имея ни малейшего представления о том, что мне делать. Клиента надо было успокоить. Может, пока заблокировать сайт? Навсегда закрыть не получится, но хотя бы на время.

«Шлюшки Рузвельта» размещались на сервере «Амазон»[23] в нарушение их правил (Але! Это же порно!). Я отправила жалобу. На подобные кляузы реагируют довольно быстро, и сайт, нарушивший условия, обычно удаляют. Надеюсь, к утру его заблокируют.

Тем не менее решение было временным. Все файлы, фотографии и видео никуда не девались. При желании их можно в два счета залить на новый сайт. Если хоть одна фотография утечет на порнохаб, я себе этого не прощу.

Мысли в голове разбежались. Сердце зачастило, к глазам подкатили слезы.

Черт. Только не это!

В младших классах у меня случались странные приступы панической атаки, например, из-за мандража перед контрольной или когда Джесси Белчер ляпнула, будто у меня «пошлая» юбка. Я всякий раз ужасно пугалась, не зная, чем их унять. К счастью, рядом оказывалась Бет, и с ней становилось легче. Она тихо разговаривала со мной, держала за руку и помогала успокоиться.

Я попыталась расслабиться. Старые трюки не работали. Чтоб их всех!

Легла в кровать, свернулась калачиком и стиснула в руках подушку, представляя на ее месте Криса Хемсворта. Шеннон и другие девочки на меня рассчитывают. Но сегодня я уже ничего сделать не смогу.

25 февраля, 23:47

МАРГО: Привет.

МАРГО: Я сочкучилась.

МАРГО: *соскучилась!

8. Связной

Несмотря на утешительную подушку, я проворочалась всю ночь; под самое утро сдалась и решила встать. Первым делом проверила сайт и, разумеется, наткнулась на заглушку «страница не найдена». Жалоба сработала, сайт прикрыли. По крайней мере, на время. Еще мне в Ватсапе пришло приглашение в группу под названием «Ярость» – видимо, тот самый чат для пострадавших девочек. Надо им ответить. Поэтому я собралась в школу раньше обычного.

В половине шестого, как ни странно, меня встретили запертые двери. Пришлось долго ходить вокруг здания кругами, пока я не вспомнила, что в лаборатории кружка робототехники есть отдельный вход. У Сэмми, разумеется, был доступ.

МАРГО: Подъем! Мне нужен код от двери в лабораторию.

МАРГО: Прости, что так рано. Знаю, что зануда.

Прошло, наверное, минут пять. Я мерзла на крыльце черного входа. Наконец…

СЭММИ: ты меня разбудила

МАРГО: Я извинилась. Давай код.

СЭММИ: издеваешься?

МАРГО: Потом заглажу вину. Куплю тебе билет на матч «Янки».

МАРГО: Не смешно?

СЭММИ: зачем тебе код?

МАРГО: Надо попасть в школу. Много работы.

СЭММИ: какой работы? ты про дело Блай? или другое?

Вот черт. Не прошло и суток, а я уже проболталась про новое дело. Не знаю, как буду прятаться от Сэмми… Я не работала без него со времен Кевина Бина. Но слово есть слово, поэтому пришлось сделать еще одну гадость: наврать другу.

МАРГО: Нет, Блай. Потом расскажу.

Я прекрасно умела вешать лапшу на уши, но с Сэмми это не прокатывало, что стало очевидным, когда я начала судорожно сочинять: «Прикинь, что произошло! Миссис Блай попросила проследить за ее мужем! Она думает, он нарочно нанял Джоша Фрэнджа, чтобы найти повод развестись с ней или вообще ИЗБАВИТЬСЯ, и…» Однако прежде чем я успела отправить сообщение (представлявшее собой мешанину из фраз, пересказывающих сюжет фильма Альфреда Хичкока «В случае убийства набирайте М.»), как Сэмми ответил:

СЭММИ: 47926

МАРГО: Спасибо!

Разумеется, он понял, что я темню, но допрашивать не стал. Сэмми никогда не сказал бы: «Марго, не ври мне, это очень обидно». Он совершенно не умел говорить о своих чувствах. В данном случае это было мне на руку. Тем не менее наши отношения дали первую трещину. Плохо.

Код подошел. Я прошла в библиотеку и плюхнулась на свое обычное место. В качестве извинения отправила Сэмми смешную гифку с собакой, обнюхивающей коробку с логотипом доставки. Может, повеселеет. Потом принялась за работу. Открыла «Реестр».

В начале года выдалось одно непростое дело, когда всех учащихся школы пришлось занести в электронную таблицу. Времени ушло уйма, потому что я собирала досье на каждого ученика: хобби, оценки и все такое. В итоге получилась удобная база, которую я частенько использовала в других расследованиях. Мы с Сэмми назвали ее «Реестром». Самое главное, что она обезличивала моих одноклассников. Одно дело – взломать компьютер персонажа номер сто семьдесят три и совсем другое – какой-нибудь Кети Фу, старшеклассницы с астмой и правом на частную жизнь.

Первым делом «Реестр» позволил выявить учеников, которые… скажем так, не отягощены моралью и могли бы создать подобный сайт. Тех, кто списывал на контрольных и экзаменах, славился хулиганскими выходками… (А также – женоненавистников, помешанных на порно, и парней с козлиными бородками.) Затем я сопоставила результаты и проверила, кто из них в достаточной мере разбирается в компьютерах, чтобы написать код. Список сократился до трех имен. Многие из тех, кого я подозревала с самого начала, например Кори Сейлз и Рэй Эванс, известные любители клубнички, не обладали соответствующими навыками… Это я так образно говорю, что они откровенно тупые.

С помощью «Реестра» удалось раскрыть уже два дела. Его содержимому можно было доверять. Настала пора копнуть глубже.

Перечень технически грамотных придурков, которые ненавидят женщин

Подозреваемый номер один: Гарольд Минг

Гарольд первый, на кого я подумала. Пройдоха из выпускного класса. О нем было известно следующее:

1. Второй флейтист в джаз-банд (так и не сумел подняться выше, потому что не смог составить конкуренцию Грегу Майесу).

2. Активный лидер «Группы поддержки» – официально разрешенной в школе организации, согласно уставу проповедующей «поддержку, любовь и общение», но на деле являющейся христианской молодежной группировкой, которой не место в государственной школе.

3. И наконец, известный любитель порнушки. Этот добрый христианин и прилежный музыкант обожал тайком рассылать девчонкам неприличные сообщения. В чатах, в личку, на почту – без предупреждения и без согласия. Видимо, так он привлекал новую паству в свою «Группу поддержки». Однако в конце концов он попался куратору (и заодно министру по делам молодежи) Тодду Генту. К счастью для Гарольда, скандал разгорелся в евангелической церкви Уиллоу-Брук. Наша школа решила не вмешиваться.

Один вопрос… Способен ли он создать сайт вроде «Шлюшек Рузвельта»? О да! Гарольд заодно возглавлял клуб программистов и регулярно выпускал приложения на христианскую тематику, в том числе для «Группы поддержки». Мне они ужасно не нравились, поскольку были набиты цитатами из Книги Левит[24]. Хотя нельзя отрицать, что сделаны они вполне профессионально.

Так что да. Тайный извращенец с навыками программирования. Гарольд в моем списке подозреваемых по праву занял первое место. Однако хорошо бы раскинуть сети пошире и поискать другие варианты.

Подозреваемый номер два: Дэнни Пастернак

Дэнни неплохо шарил в технике и мог провернуть подобное дельце. Все свободное время он создавал и поддерживал сайты для местных компаний (в отличие от многих одноклассников, он не получал каждый месяц кругленькую сумму на счет, поэтому на бензин приходилось зарабатывать самому). Дэнни подумывал бросить школу и посвятить себя разработке собственного приложения. Если верить презентации на конкурсе школьных проектов, его «Митпоп» обещал «совершить революцию в мире интернет-знакомств для собак». Что, конечно, вряд ли, поскольку на рынок давным-давно выпустили Тиндог[25]. Впрочем, судить не берусь[26].

Итак, каким же образом Дэнни попал в список сексуально озабоченных агрессивных самцов? Он не участвовал в скандалах с порнушкой и, насколько могу судить, разделял вкусы большинства парней (то есть смотрел порно, но не в фатальных количествах). Однако за ним замечали одну странность. Дэнни любил вешать в свой ящик фотографии девочек. Не актрис, не певиц, а девочек из нашей школы. Он вырезал картинки из ежегодника и лепил на дверцу, как будто они знаменитости, по которым он сохнет. Причем с этими девочками он даже не общался. Ни разу не разговаривал.

Не то чтобы он слыл психопатом, но в какой-то момент ты невольно спрашивал у случайного знакомого: «У Дэнни Пастернака там что, фотография Тины Эрнандез? Разве они дружат? И почему она в купальнике?»

Я с Дэнни никогда лично не общалась. В целом у него была неплохая репутация, если не обращать внимания на шкафчик. Он любил фастфуд и часто репостил посты про Страну восходящего солнца.

Но согласитесь: эта затея с ящичком довольно мутная. Пускай побудет в списке.

Подозреваемый номер три: Дженджи Хопп

Да, девушка! Я в курсе. Посмотрите, до чего мы дошли! Да, мы зарабатываем на четверть меньше мужчин[27], но при этом запросто можем угодить в список подозреваемых в разработке порносайта. Будущее – за женщинами!

Уточняю: я больше склоняюсь в сторону Дэнни и, в первую очередь, Гарольда. Но у Дженджи тоже есть свои секреты. Прежде всего, она питает слабость к цифровому буллингу. В свое время она шантажировала местных девочек и взламывала их личную переписку, если это помогало ей добиться цели. Однажды она опозорила девчонку, которая не пришла к ней на вечеринку. Рассорила парочку в день их годовщины, потому что парень соврал ей, будто знаком с Шоном Мендесом.[28] Спровоцировала такие витиеватые разборки в театральном кружке, что мисс Корман, преподавательница драмы, пригрозила отменить весенний фестиваль. Видимо, Дженджи тогда обиделась, что ей не досталась роль в адаптации «Дорогого Эвана Хэнсена».[29] (Хотя, на мой взгляд, ей фантастически повезло.) Порой она выкладывала на всеобщее обозрение свою личную переписку с жертвой, но иногда – и чужие сообщения, что наводило на мысль о том, что Дженджи умеет взламывать технику.

На «Шлюшках Рузвельта» попадались девушки, с которыми у Дженджи бывали конфликты. В первую очередь Келси Чагг и Сара Нгуен. Могла ли она обозлиться настолько, чтобы запустить порнографический сайт исключительно назло врагам?

Раздался звонок. Черт, опаздываю на урок. Я торопливо запихнула ноутбук в сумку. До урока еще надо перехватить Сэмми. Пусть пока займется делом миссис Блай. Заодно извинюсь перед ним, если он до сих пор обижается, что я ему врала (а я ведь врала!).

Я рысью промчалась мимо столовой и вечно забитой центральной лестницы, вместо этого решив спуститься по той, которая была возле кабинета Палмера. Там обычно тусовались неуклюжие девятиклассники, коротавшие время за игрой в «Хвосты времени» (это такая настолка по мотивам «Властелина Колец» с сексуальными кошками в главной роли). Правда, сегодня парням было не до «Хвостов». Мальчишки горбились над телефонами, подпихивая друг друга локтями и перешептываясь. Пялятся на «Шлюшек Рузвельта»?

А может, один из этих чудиков и есть создатель сайта? Вдруг я кого-то не учла? Или он из другой школы? Или вообще взрослый? Кроме этих троих я могла бы заподозрить разве что Сэмми. Но это уже смешно. Мало того что он не подонок, он еще и дал мне свой пароль от компьютера, поэтому скрывать ему нечего. И да, я лазила у него по жесткому диску. (По натуре шпионка. Ничего не поделать.) Рада сообщить, что у Сэмми есть дела поважнее, чем писать оболочки для порнографического контента!

– Черт! Ну что за хрень!

Не успела я сойти с последней ступеньки, как над головой у меня просвистел айфон, врезавшись в шкафчик. Он упал, экран треснул. Снаряд вылетел из рук… Криса Хайнца. У него вечно тормозил телефон, потому что… я его взломала. Чуть раньше в этом году нам с Сэмми предложили разработать для «Недели духа»[30] софт под названием «Теддифейс». Простенький фотофильтр, который превращает лицо в морду нашего талисмана, капитана Тедди!¹[31] Сэмми добавил туда баг, дававший нам доступ к любому телефону, где установили приложение, – а его скачали сотни наших одноклассников, многие учителя и даже кое-кто из родителей.

Вы не подумайте, обычно я уважаю право на частную жизнь. Просто в случае Криса устоять не смогла. Я не делала ничего крамольного, просто время от времени блокировала его телефон и изредка удаляла фотографии. Любой разумный и уравновешенный человек давным-давно обратился бы в сервис. Но Крис не отличался терпением, поэтому, когда экран переставал реагировать, он немного… выходил из себя. На моих глазах он разбил уже шесть айфонов, всякий раз безмерно грея мне душу.

– Привет, Марго!

Я обернулась и увидела… одну из Келси. Не знаю, какую именно.

– Приве-е-ет, – протянула я в надежде сориентироваться. В Рузвельте было две Келси, причем лучшие подружки. Они мною восхищались: если видели в коридоре, то не давали ступить и шагу. Самое гадкое, что обе были до ужаса похожи. Буквально на одно лицо. Светлые волосы, розовые щечки. Одинаковый пирсинг в левом ухе. Если бы мне заявили, что они близняшки, я бы поверила. Обычно их называли Гетеро Келси (которая Чагг) и Лесби Келси (которая Хоффман). Немного обидно и даже нечестно, учитывая, что Хоффман совершила каминг-аут буквально на днях. Поэтому я старалась называть их по фамилии и честно пыталась запомнить, кто есть кто.

Удавалось не всегда. Особенно когда они выскакивали из-за спины, как монстр в фильме ужасов. В такие моменты я старалась прибегнуть к косвенной мнемотехнике: чав-чав-Чагг. Чагг вечно жевала жвачку[32].

– …Чагг! Что-то случилось? – спросила я в надежде, что угадала.

– Во-первых, клевые ботинки! В смысле кеды. У тебя шикарные кеды. Вот что я хочу сказать.

Обычно нервный лепет мне льстил. Но не сегодня. На бегу я бросила через плечо:

– Келси, прости, я очень занята…

– Да. Точно. Конечно. Я слышала, что ты взялась за «Шлюшек Рузвельта». Здорово. Спасибо тебе. Там ведь и моя фотка лежит, хоть и всего одна, но…

– Сайт упал. Утром я проверяла. Так что можешь спать спокойно, – сказала я, не сбавляя шагу.

– Ух ты! Здорово! Спасибо тебе огромное…

Келси замолчала, уткнувшись в телефон. Пользуясь тем, что она отстала, я рванула вперед, надеясь перехватить Сэмми до тригонометрии.

Однако Келси догнала меня и заступила дорогу.

– Э-э-э… Я тебе доверяю, но… Сайт работает.

Она показала мне экран с главной страницей.

– Чтоб меня! – Я ошарашенно застыла посреди коридора. – Джефф Безос,[33] какого черта? Разве у тебя есть право восстанавливать сайты, помеченные как детское порно?!

– П-прости, – заикаясь, выдавила Келси, будто она в чем-то виновата. – Он переехал. Вот что я хотела сказать. Тот, старый сайт, упал, но подключили новый… через Тор, кажется, – уж не знаю, что это такое. Найти его поиском нельзя. Но если установить другой браузер и ввести адрес, то он запустится.

Она протянула телефон. Разумеется, сайт работал как полагается, но теперь располагался по адресу rooseveltbitches_69.onion. Переехал на Тор, а значит, удалить его будет сложнее. Если вообще реально.

– Это же типа Даркнет, да? – спросила Келси, испуганно вытаращив глаза.

– Даркнета не существует. Это часть Всемирной сети, только там собирают всякую дрянь, – ответила я. – Но да, его так называют.

– О господи… – прошептала она.

Я глубоко вздохнула.

– Не волнуйся. Я все сделаю.

Келси рассыпалась в благодарностях, но я, не слушая ее, развернулась и ушла, решив дождаться Сэмми у кабинета.

Итак, сайт за одну-единственную ночь переехал на Тор. Как, черт возьми, им это удалось? Тор-серверы надежно укрыты и изолированы, так что обходными путями теперь не подобраться. Надо действовать через панель управления. Придется тряхнуть стариной и вспомнить хакерские навыки.

Я вовремя подняла глаза, чудом не налетев на стайку болельщиц, шагавших рука об руку. До кабинета Сэмми оставалось всего ничего. Я изрядно взмокла и запыхалась. Подумаешь, есть проблемы и поважнее.

Самое главное, я не знала, кто это – Дэнни, Дженджи или Гарольд, – а значит, придется проверять все три компьютера. Вот влипла… Надо каким-то образом попасть к ним домой. В идеале – получить приглашение на вечеринку. Пока там будут мериться крутизной, пить и неуклюже лапать друг друга, я проберусь в спальню и взломаю жесткий диск. Есть одна загвоздка… Я ни с кем из этой троицы не общаюсь. (И не жалею! Извращенец-флейтист? Психопатка с тягой к чужим перепискам? Дэнни со своим шкафчиком? Нет уж, спасибо!) Поэтому я не могу заявиться к ним в гости и сказать: «Привет, дружище». Меня тут же выставят за порог.

Итак, чтобы взломать компьютеры, придется найти связного для каждого из трех подозреваемых. То есть… завести «друзей». Черт… Вот бы был один человек, который сумел бы найти общий язык с каждым из этой троицы. Жаль, в Рузвельте подобных уникумов не водится.

В этот самый момент я ткнулась носом в грудь Эйвери Грину – на удивление твердую и мускулистую. Мы должны были разлететься в разные стороны, однако он не пошатнулся, а я плюхнулась на задницу.

– О господи! Марго! Прости.

Эйвери запросто, с легкостью парня, который не вылезает из тренажерного зала, помог мне встать. Он даже не поморщился, подняв меня одной рукой. Маньяк с такой силищей? Спасите…

– Ты не ушиблась? – спросил он, совсем как мой папа.

У меня слетел ботинок, и я, схватив Эйвери за руку, чтобы не упасть, запихнула ногу в обувь. Его свитер на ощупь был очень дорогим, а еще от него пахло пляжем. Очуметь. Я хотела огрызнуться («Смотри, куда идешь!»), но в этот самый момент меня банальнейшим образом осенило.

Вот же он – мой уникум!

Конечно! Эйвери Грин. Он состоит во всех клубах и со всеми дружит! Я одна считаю его откровенно скучным и до нелепости накачанным; остальные Эйвери обожают[34]. Зовут на вечеринки и наперебой приглашают в клубы.

Если начну с ним встречаться (почему бы и нет? Он часто меняет подружек), то мне откроется дорога на все тусовки и я на шажок приближусь к подозреваемым. Никто не посмеет захлопнуть дверь перед девушкой Эйвери Грина. Он станет моим бесплатным пропуском в каждый дом.

Эйвери станет моим связным!

9. «Настоящая» Марго

Оставшиеся уроки я решила прогулять. На английский я не ходила с октября, но знала, что там до сих пор читают «Алую букву». Я прочитала ее давным-давно. Ужасная книга. (Мне кажется, ее главная беда даже не в том, что она откровенно нудная – автор умудряется растянуть каждое описание на пятьсот слов, когда хватило бы и пяти. Просто главная героиня – вовсе не Эстер. Ее персонаж не развивается. Она обычная «славная женщина» от начала до конца, невзирая на свою ошибку. По большей части сюжет вращается вокруг министра, парня, который – спойлер – ее обрюхатил. В любом случае книга скучная и «мужицкая».) В общем, я решила, что сегодня удачный день для начала операции «Запудрить Эйвери мозги».

Надо, чтобы он по уши в меня влюбился. Хотя бы проникся нежными чувствами и какое-то время поддержал мою игру.

На выходе из школы я притормозила: у дверей опять топтался Палмер, отлавливая прогульщиков. Неужто больше нечем заняться?

К счастью, к выходу подошла компания школьников из программы профессионально-технического обучения[35]. Они каждый день ходили на занятия в другой корпус, где их учили азам сварки, авторемонта или медицинских процедур. Я затерялась в их толпе. Правда, была вероятность, что Палмер меня опознает, поэтому пришлось подстраховаться.

Впереди шагал Джон Пфайфер, будущий медбрат (господи, прошу, не подпускай его к моим венам!). Джон был наполовину корейцем, наполовину шотландцем, очень крепкого сложения, с бритым затылком. На рюкзаке у него вместе с ключами болталась карточка клуба покупателей «Вилман» и зажигалка. Я украдкой отцепила карабин, и ключи со звоном упали на пол.

– Постой! – крикнул Палмер и наклонился за ключами.

Он протянул было их Джону, но тут заметил зажигалку.

– Это еще что такое? Контрабанда?!

Протянувший руку Джон не сумел выкрутиться.

– Она мне нужна для ПТО.

– Зажигалки в школе запрещены. Прошу вас, мистер Пфайфер, задержаться. Остальные могут идти.

Палмер, махнув на прощание, принялся читать парню строгую отповедь.

Не сдержавшись, я помахала ему в ответ.

По дороге домой я отправила Сэмми сообщение, чтобы тот не ждал меня после уроков.

МАРГО: Плохо себя чувствую. Ушла пораньше. Вечером позвоню насчет Блай.

Итак, Эйвери, по всей видимости, не испытывает ко мне особой тяги, поэтому надо придумать, чем его всерьез зацепить. Для этого нужно создать его полный психологический портрет и понять, чего он хочет. А затем примерить на себя получившийся образ.

Какой тип девушек может нравиться жуткому зануде вроде Эйвери? Начнем с того, что мне о нем известно. Итак, Эйвери…

1. Унылый.

2. Потенциальный психопат-маньяк.

3. До неприличия богат.

4. Состоит в огромном количестве клубов. Огромном до абсурда. Причем таких разных, что невозможно понять его реальные интересы. «Среда обитания для человека»! «Союз чернокожих студентов»! Футбол! «Марширующий оркестр»! Фотоклуб! Джаз-банд! «Сад без наград»! Он даже основал клуб под названием «Магия для детей»[36]. Мне кажется, когда в колледже увидят этот список, то решат, что он поддельный.

5. Столь же огромный перечень подружек. В восьмом классе он встречался с Ребеккой Фуджитой (из футбольной команды), Кейшей Филипс (девчонкой-вейпером, у которой все лицо в татуировках), Тиффани Спаркс (главной чирлидершей и самопровозглашенной «светской львицей») и Клэр Джубелл (симпатичной хорошисткой). В девятом завел интрижку с Корой Мурковски из выпускного класса. В этом году – с Амандой Таппер из девятого, а потом – с Софией Триасси (любительницей животных и будущим ветеринаром, которая однажды помогла разродиться лошади). И это отнюдь не полный список.

Встает вопрос: какой именно типаж он предпочитает? Без понятия. Если он любит спортсменок, я бы записалась в первую попавшуюся секцию и купила поролоновую ладонь. Если ему нравятся театралки, я бы вызубрила назубок текст его любимого мюзикла. Испытывает слабость к лошадиным родам? Я бы показала пару шокирующих роликов с Ютьюба. Однако никаких зацепок не было. Может, взять и завести с ним разговор про разные причуды богатеев?.. Ну, не знаю, про дворецких, например, или выездку на лошади? Хотя не факт, что поможет…

Я битый час лазила по Инстаграму, разглядывая скучные фотографии скучного Эйвери в компании бесчисленных друзей, подружек и одноклассников, таких же скучных и унылых.

Подмывало ему написать, поэтому я набрала:

МАРГО: Привет, Эйвери! Забавно было на тебя наткнуться. В обоих смыслах слова.

Примитивная шуточка – самое то для парня, который изъясняется простыми фразами. Однако я торопливо стерла текст, не успев отправить. Не могу. В Инстаграме я ничего не выяснила. Раз не удается понять его излюбленный типаж, настала пора взглянуть на его Нетфликс.

У меня есть одна теория: если вы хотите близко узнать человека, понять его предпочтения и мечты, надо проверить историю его просмотров. Не на Ютьюбе: не важно, кто дает вам уроки по макияжу или делится секретами прохождения видеоигр. Нет, тут нужны стриминговые сервисы, подобные Нетфликс. Вот куда надо идти, когда хотите заглянуть человеку в душу. Вы запоем просмотрели двести одну серию «Офиса», причем эпизод про «Ночь в казино» – целых тридцать три раза? Тогда ваш идеал мужчины – Джим Халперт. Высокий, забавный, преданный и удивительно родной из-за дурацкой стрижки. Потоковое вещание раскроет все ваши секреты.

У меня самой в истории просмотров в основном всякие документалки про женщин-бизнесменш и бесконечные повторы любимого фильма всех времен и народов – «Мизери»[37]. Решайте сами, что это обо мне говорит.

Богатенький мальчик Эйвери, как выяснилось, имел подписки на всех доступных ресурсах, но, по счастью, взломать аккаунты было легче легкого. Не пришлось даже использовать «Метафору», программу для подбора паролей. Я ради шутки набрала в соответствующем поле Averyparol, и… пароль подошел. (Серьезно, Эйвери?!) Увиденное… не порадовало. В основном Эйвери смотрел реалити-шоу. Причем самые убогие. Всякие «конкурсы», где тупые уроды соревнуются за деньги, девиц или халявную выпивку. Такие как «Испытание соблазном: пляжная версия» или «Барахолка». Особенно Эйвери нравилось шоу «Измени мне» про компанию парней, которые живут целый месяц в дорогом отеле в обществе топ-моделей – всяких Лекси, Эмбер и Шиффер, проверяя, хватит ли им решимости устоять перед соблазном и не изменить своим невестам. Если удержатся, парни получат пять тысяч долларов и бесплатную поездку в медовый месяц. Девицы… не получают ничего. Они участвуют в шоу ради выпивки и, как однажды выразилась Лекси, «возможности перепихнуться с кем-нибудь разок-другой». Шоу идет вразрез со всеми принципами феминизма – а Эйвери пересмотрел все эпизоды как минимум дважды. Дважды! Пять сезонов![38]

Эйвери меня не порадовал, но, по крайней мере, я получила пищу для размышлений. Раз ему нравятся хмельные блондинки с четвертым размером, пусть получит брюнетку с третьим. Буду хихикать над всеми его шутками. А потом, чтобы он проникся, трогать за руку и с придыханием говорить: «Ты такой забавный!»

Последний пост Эйвери был про сбор средств на нужды футбольной команды. Им понадобились то ли новые щитки на ноги, то ли еще какое-то снаряжение. Деньги собирали на автомойке – самом идеальном месте, чтобы проявить мою новую личность. Подобные мероприятия славятся импровизированными конкурсами мокрых футболок.

Я порылась в шкафу, с трудом, по кусочкам, собрав наряд: нечто среднее между «иду в клуб» и «элитная проститутка». Потом попрактиковалась изображать восторг и к концу дня окончательно приготовилась предъявить миру «настоящую Марго из школы Рузвельта».

Когда в субботу я приехала на автомойку, меня встретила компания парней, в которую затесалось несколько девушек[39], в основном скучавших на парковке. Некоторые держали самодельные плакаты, где криво, второпях, было написано: «Помогите СОБРАТЬ деньги на БЛАГОЕ дело» и «Футбо-мойка». Кто-то и впрямь пытался мыть машины, безбожно царапая «Лексусы» своих матерей.

Мне было не по себе (прежде я никогда не участвовала в сборе средств). Особенно из-за того, что я привлекала к себе внимание. Грудь притягивала взгляды не хуже магнита, и, шагая через парковку, я чувствовала, как меня буквально пожирают глазами. Трейдин Рид вытащил телефон, и я испугалась, что он начнет меня фотографировать, хотя на самом деле он просто кому-то писал. И все же я задумалась: не попаду ли с таким декольте на «Шлюшки Рузвельта»? А если мне увеличат в фотошопе задницу? Или обольют водой, чтобы майка стала прозрачной? На секунду я поняла, какой стресс испытывают мои одноклассницы из-за сайта. Женское тело становится объектом для каждого, кто держит телефон. Противное чувство.

Я встряхнулась, прогоняя лишние мысли, и наконец увидела Эйвери. Тот старательно мыл машину. Рядом стояли Рэй Эванс и Кори Сейлз, они держали наготове шланги. Пора не пора, иду со двора. Подтянув лифчик и нацепив улыбку до того фальшивую, что на душе стало тошно, я зашагала в их сторону. Кори, вечно красный и загорелый, довольно приземистый, и Рэй, долговязый и смуглый, смотрелись рядом как Берт и Эрни из «Улицы Сезам», только с ногами и безо всякого желания обучать тебя азбуке.

– Привет. Простите, что опоздала. Сумасшедшая выдалась ночка. У-ух! Голова теперь трещит с похмелья. Ну все, я пришла. Вам тут помощница, случайно, не нужна?

Я многозначительно приглушила голос и словно невзначай погладила Рэя и Кори по руке. Думала, меня сейчас спросят, что я делаю, но Кори и Рэй расплылись в счастливой улыбке и не стали задавать лишних вопросов.

– Эйвери все делает сам. А мы смываем пену из шланга, – пробормотал Рэй.

– На подхвате, в общем, – объявил Кори, брызнув Рэю в лицо водой.

Толку от них было мало.

– Вау! Вы, ребята, такие смешные! С ума сойти!

Громко рассмеяться. Взять одного за руку. Другого погладить по плечу.

У Кори и Рэя загорелись глаза; они к такому вниманию не привыкли и теперь тряслись от страха и возбуждения. Что до Эйвери… он словно ничего не замечал. Хм-м-м…

Из ниоткуда прилетел футбольный мяч. Кори перехватил его у груди и бросил Рэю. Они принялись гонять мяч по площадке, видимо решив поразить меня своими спортивными талантами. Весьма в духе пещерных людей, пытавшихся продемонстрировать силу и превосходство.

– У тебя в волосах пена, – заявила я, ткнув в Эйвери пальцем.

– Если хочешь помочь, у нас есть губки, и снаружи еще много машин, так что…

Эйвери, видимо, пытался понять, будет ли от меня толк в отличие от сладкой парочки неандертальцев.

– Да! Конечно! С радостью! – Я подскочила к Эйвери, наматывая прядь волос на палец. – Правда, знаешь, я не о-о-очень хорошо умею мыть машины. Пыталась как-то раз помыть папин «БМВ», а он потом орал, что я взяла не то средство. А я такая: «Папуля, это же гель для душа!» Понюхай, как вкусно пахнет!

Я сунула запястье Эйвери под нос, предлагая насладиться ароматом «ванильного сахара».

– Эм-м-м. Да, вкусно.

Эйвери отшатнулся и крикнул следующему водителю, поджидавшему в очереди:

– Можете проезжать, встаньте там.

Стесняется, что ли? Я выхватила у него губку.

– Ладно, и… Что делать?

Я надеялась, он поймет намек: что надо самому направлять мою руку. Если я хочу научиться мыть машины, надо, чтобы крепкий, сильный мужчина показал, как это делается. Однако, заглянув Эйвери в глаза, я не заметила ни малейшей толики азарта или возбуждения. Скорее, одно смущение. Или жалость. А то и вовсе… разочарование?

– Да, так и надо мыть. Кстати, у тебя все хорошо? – в замешательстве спросил он. – Ты какая-то странная.

Откуда он знает, странная я или нет? Мы за все время нашего знакомства не сказали друг другу и десяти слов.

Машина загудела. Очередь росла. Эйвери махнул водителю и повернулся ко мне:

– Знаешь что, давай ты будешь лить воду из шланга. Машин много, и, боюсь, у меня нет времени тебя учить. Прости.

Эйвери забрал губку, а я вернулась к шлангам. Мой новый образ не удался. Хотя Кори и Рэй, кажется, так не думали. Эти двое были рады показать мне, «как правильно направлять струю» и «как убрать перегибы шланга». Я подумала, может, запустить в Эйвери мячиком, вдруг хоть так обратит на меня внимание, но Эйвери просто пнул его в сторону, совершенно проигнорировав тот факт, что я с ним «флиртую». Вот черт!

Через два часа у меня свело челюсть от искусственного смеха, а сиськи безбожно заныли от косточек, которые, казалось, вросли под кожу. Я извинилась, отдала опостылевший шланг парням и поплелась на остановку автобуса. Раз с Эйвери не выгорело, надо придумать другой способ добраться до компьютеров Гарольда, Дэнни и Дженджи.

Возможно, я успею на автобус в шестнадцать десять до «Тринити-тауэрс». Я собралась переходить дорогу, как наперерез мне, чуть не сбив, промчался «Понтиак» без глушителя.

– Эй ты! Урод! Тормозить не научился?

Машина резко остановилась. Водитель – сорокалетний мужик с мутными глазами – высунул в окно голову.

– Ты что сказала?

– Я сотру твой жесткий диск и внесу тебя в базы ФБР! Думаешь, не найду тебя по автомобильному номеру? Ты – ви игрек зед шестьдесят шесть пятнадцать! Тормозить научись!

Водитель закивал, сообразив, что я вполне способна воплотить свои угрозы в жизнь.

– Прости… Я нечаянно, – пробормотал он и медленно отъехал, не забыв на перекрестке включить поворотник.

Я вздохнула. Что за люди? Обернувшись, я увидела, как на меня пялится вся футбольная команда. Видимо, эмоциональный монолог не остался незамеченным. Кори, Рэй и в особенности Эйвери ошарашенно хлопали глазами.

Что происходит, Марго? С чего такое внимание?

Я чуть заметно пожала плечами, развернулась и потопала к автобусу. Соблазнить Эйвери не удалось, поэтому не надо объяснять, почему вдруг я выбилась из образа. Лучше вернуться домой и придумать новый план.

7 марта, 15:07

МАРГО: У меня наконец отвалился ноготь на среднем пальце ноги – тот, который я задела на трамплине для прыжков в воду. Такая гадость! Согласись?

10. Никогда не гуляй одна

Раз затея с автомойкой обернулась провалом[40], в понедельник я пошла в школу с твердым намерением придумать новый план. В чате я старалась не писать, справедливо полагая, что пострадавшим девушкам лучше общаться между собой. Однако меня каждый день обязательно спрашивали, как продвигается дело. Я всякий раз отговаривалась банальными фразами: мол, «в процессе». Впрочем, опасения были понятны, мне тоже становилось не по себе оттого, что сайт разрастался не по дням, а по часам. За два дня к «Шлюшкам Рузвельта» добавили еще четверых человек: Татьяну Альварес, Мишель Флуд, Эшли Харт и Келси Хоффман, которая Гетеро Келси.

Я старательно искала другой способ подобраться к подозреваемым – без участия Эйвери Грина. Обе Келси активно писали в чате и наперебой предлагали помощь. Правда, не знаю, чем могут помочь две девятиклассницы. Они не общались ни с кем из подозреваемых и не пользовались особой популярностью в школе. Значит, придется искать общий язык самой, притворяясь, будто мне интересны флейты, Библия и прочая хрень. Времени уйдет уйма, но что остается? «Шлюшки Рузвельта» росли, как бородавка, которую следовало вырезать под корень[41].

Не успела я сесть в библиотеке, как ко мне подошел Сэмми с ноутбуком наперевес.

– Тут одна проблема с миссис Блай нарисовалась… Кажется, этот Фрэндж…

– Тише! Сэмми, ты же знаешь, что библиотекари обожают сплетничать.

Я огляделась, не услышал ли нас кто. Иногда Сэмми изъяснялся громче, чем хотелось бы.

– Ладно, буду говорить шепотом.

У него за плечом я видела Мишель Флуд; та сидела за столом и грызла ногти. После неожиданного дебюта на «Шлюшках Рузвельта» она выглядела ужасно – будто не спала всю ночь и ревела в подушку. Мишель была отличной девчонкой. По слухам, ее недавно пригласили в Браун. До чего же тошно видеть ее такой.

Я потеряла последние крохи терпения.

– Ты взломал телефон Фрэнджа? Можно удалить фотографию с Блай и закрыть наконец дело? – нервно спросила я.

– Я отправил ему вложение с вирусом и получил доступ к домашнему компьютеру. Могу удалить фотографии из ленты в любой момент, как скажешь. Но оригиналы останутся в телефоне. А с ним… есть проблема. Это не фирменный андроид, и у него, кажется, кастомный ROM.[42]

Черт. Андроид – уже засада. Не потому, что у него хорошая защита, просто под разные устройства выпускают уйму новых версий. Всего их штук сто, если не больше. Поэтому не факт, что сработают стандартные хакерские приемы. А уж если на телефоне кастомный ROM… Про взлом придется забыть.

– Значит, будем общаться с ним лично, – уныло вздохнула я.

Видимо, в ближайшем будущем надо ехать в Брайтон.

– Или… не знаю… – продолжил Сэмми. – Может, отправить ему предупреждение? Как это было с Джорди Фехтом?

– Нет, со взрослыми не прокатит.

Сэмми кивнул. Адвокат из меня получался неплохой, но не идеальный.

– Прости, Марго. Я старался…

Он видел, что я злюсь. Но я злилась не на него, а, скорее, на весь мир.

– Все нормально. Ты молодец. Кексик хочешь?

– Кексик? – оскорбленно переспросил Сэмми. – Нет уж, спасибо!

(Сэмми не ест кексы. Он считает их обычными булочками.)

– Прости. Не подумала, – с притворным раскаянием сказала я. – Больше не повторится.

Пусть он носит бейсболку, но внутри совершенно не изменился, и это радует. Не знаю, что со мной было бы, если Сэмми вдруг полюбил бы кексы.

– Хорошо. – Он убрал ноутбук в рюкзак. – Ладно, Ма-а-арго, до встречи.

– Сэ-э-эмми, – кивнула я, правда, без особого энтузиазма.

Уставившись в экран компьютера, я краем глаза видела, как Сэмми выходит из библиотеки. Он вытащил из кармана бейсболку, расправил ее и нацепил на голову.

Дзынь! Прозвенел звонок. Я впустую потратила целый урок.

Черт!

К счастью, по расписанию стояла латынь, так что я могла заняться работой. Однако возникла проблема – на второй урок библиотеку зарезервировала мисс Уотт со своим девятым классом. Она была из тех учителей, которые стараются разнообразить занятия и периодически выводят учеников из класса. Для учебы полезно, но меня ее энтузиазм бесил, потому что она вечно выгоняла посторонних из библиотеки. В школе не так много мест, где можно поработать в тишине. Оставался последний укромный уголок – технический стенд над театром.

В девятом классе я участвовала в постановке «Семи невест для семерых братьев» – крайне унылом мюзикле, где, впрочем, есть одна занятная песенка про изнасилование сабинянок[43]. (Я думала, эту песню вырежут. Но ее оставили. Когда речь заходит про искусство, родители, как ни странно, ничего крамольного в нем не видят.) Мисс Корман доверяла мне закрывать технический стенд после каждого спектакля, поэтому я знала шестизначный код от двери. Хорошо бы в театре никого не было, а то прыщавые девятиклассники облюбовали сцену для игры в бутылочку.

Если в театре нет репетиции, технический стенд – идеальное место для работы. Там есть шаткий стол (декорация из «Продюсеров»),[44] где можно примостить ноутбук. А у задней стены стоит небольшая кушетка (декорация из «Чертовых янки»),[45] на которой я однажды задремала после бессонной ночи из-за Бет.

Я залезла внутрь, сдула со стола пыль и поставила ноутбук. Только собралась заняться делом, как снизу донесся голос – кто-то очень громко говорил по телефону.

– Алло! Алло! Ответьте!

Выглянув, я увидела блестящую лысину мистера Ламли, который нервно расхаживал по сцене. Темнокожий коротышка в очках резко разговаривал, не скрывая раздражения.