Читать онлайн История русской бюрократии бесплатно

ВСТУПЛЕНИЕ

Однажды несколько видных граждан маленького европейского города – местные бизнесмены и чиновники, в том числе мэр и судья, засиделись за поздним обедом с вином. Поскольку в окончание трапезы они выпили ещё и шнапса, то на пустынную городскую площадь вышли уже сильно за полночь весьма весёлыми. Днём на этой площади был карнавал с аттракционами, и стояла вращательно-колебательная карусель. Они решили, что будет забавно прокатиться, расселись на сиденья, а последний, прежде чем прыгнуть вслед за ними, дёрнул рычаг и запустил двигатель.

Первые минуты они весело смеялись. Но вскоре сообразили, что контроль над двигателем им недоступен, остановить машину они не могут, и соскочить нельзя из-за риска серьёзной травмы. Стали кричать, но услышать их было некому. Только в шесть часов утра кто-то вызвал пожарных и полицию, и машину, наконец, остановили. К тому времени один умер от сердечного приступа, ещё трое, не приходя в сознание, скончались в больнице, остальные были надолго психически травмированы.

Бернар Лиетар в одной из своих статей уверяет, что эта реальная история произошла в начале 1980-х годов в Западной Германии1.

Бюрократический аппарат любой страны есть подобие такой машины. Все бюрократы колеблются вместе с нею; она крутит их и кидает вверх-вниз, влево-вправо. Влиять на движение они не могут, а попытка «соскочить» несёт угрозы. Иначе говоря, каждый чиновник действует не по своим представлениям о прекрасном, а так, как требует «машина». Каждый отдельный чиновник – раб системы, в деятельности которой можно найти сходные черты, общие закономерности в любой эпохе, независимо от социально-экономической системы.

И что важно, система исполнительной власти существует и работает только потому, что одна персона, или группа лиц, стоит над нею и указывает, что делать. Которая может вовремя затормозить или даже остановить её, дёрнув за рычаг…

В 2020 году мир поразила пандемия COVID-19. Когда дошло до России, обстановка везде была разная, заболевших насчитывались единицы. Нечего спорить: с болезнью надо бороться. Но обстановка в разных местах разная, действовать везде следовало по-разному, под постоянным контролем специалистов. В первом же своём выступлении по ТВ президент В. В. Путин сказал: «У нас большая, очень большая страна»! Но действовать стали чисто бюрократическими методами, мнения специалистов не спрашивая. Тут-то и проявились особенности бюрократической машины.

«Машина» эта устроена так, что сама собой порождает у бюрократов страх сделать что-нибудь неправильно. Бюрократ не умеет принимать решения по существу дела, и склонен прикрывать от начальственного пинка некую часть тела. Для безопасности предпочтёт обезьянничать, повторяя опыт чужих действий, особенно если знает, что других бюрократов за такие действия уже не наказали…

Пример практических действий дал московский мэр Собянин. Пример его, правда, оказался так себе: многое в Москве пришлось отменять и исправлять на ходу. Но бюрократы всех краёв и областей с жадностью накинулись на эти кости, не разбирая, что хорошо, что плохо, а что в столице уже отменили или исправили. Везде ввели самоизоляцию, штрафы и запугивания. Исполнители не спрашивали, что это за самоизоляция такая, ведь в законодательстве нет такой статьи, и чем она отличается от процедуры карантина, им и так было ясно: граждане обязаны скрыться с улиц, а власть обязана штрафовать и сажать в тюрьмы тех, кто не спрятался. В дальнейшем штрафовали даже выходивших на балконы.

В Москве «временно приостановили» проведение досуговых, развлекательных и прочих массовых мероприятий, закрыли для посещения некоторые парки и «иные территории общего пользования». А некоторые не закрыли, потому что иногда, кроме как через скверик, пройти-то негде. В таком виде эти запреты позаимствовали главы республик, областей, краёв и городов, оставив вне внимания особенности своих краёв и городов. Не запретил московский мэр пребывать в лесах и горах, в полях и на пляжах? – и мы не будет. Но стереотип в головах бюрократов уже сложился: «кто вне дома, тот виноват», и людей стали хватать повсюду.

В Крыму в первые же дни, когда там и больных-то не было выявлено ни одного, оштрафовали на пятнадцать тысяч рублей (пятнадцать тысяч!!!) застрявшего там туриста, который жил в палатке на пляже. Он самоизолировался, и заразить никого не мог, даже если бы был больным, хотя бы потому, что пляж в это время года пустой. Там некого заражать. Возможно, он ходил в магазин, но это не запрещено. Почему же его оштрафовали, да ещё на такие деньги? Потому, что штрафовать разрешили, и велели отчитываться о борьбе «с вирусом». Других причин нет. Бюрократизм!

Велели воздерживаться от посещения мест массового скопления людей, от поездок туда или сюда, но «воздерживаться», это не запрет, а списка, куда точно нельзя, и что такое «скопление», так и не дали. Но тогда за что штрафовали? Взяли штраф с москвича, вышедшего ночью из дома, чтобы перепарковать машину. На той улице даже днём скопления людей не наблюдалось, а ночью не было никого на два километра вокруг. Неужели оштрафовали за то, что он своим появлением угрожал испортить чьё-то здоровье? Нет, наказали за то, что вышел на улицу. Ни за что.

Жителя Москвы Иисуса Воробьёва задержали на Патриарших прудах во время прогулки с собакой. Запихали в автозак, бросив собаку на улице. А ведь Патриарших прудов не было в списке закрытых для посещения мест! Несчастного гражданина возили из одного отделения полиции в другое, создавая все условия, чтобы он смог наверняка подцепить проклятого вируса. Позже он заметил в интервью: «Такое ощущение, что сумасшедших одели в форму и сказали: „Ходи и всех задерживай“». Суд оштрафовал Иисуса на тысячу рублей. А могли и посадить!

Чтобы передвигаться вне дома, велели получать пропуск. Даже там, где с компьютеризацией уже всё в порядке, на первых порах были проблемы. А вне больших городов людям пришлось ради пропуска тащиться всей толпой к местной администрации и стоять там часами, начихав на социальную дистанцию. А кое-где каждые два дня меняли дизайн пропусков, заставляя приходить повторно. Или вводили разовые пропуска. Или почасовые. Кое-где даже врачей заставляли ежедневно оформлять разовый пропуск, чтобы ехать на работу, с указанием часов передвижения, а ежели переработал хоть полчаса – штраф. А при чём тут вирус?

В общем, борьба с коронавирусом оставила впечатление полной сумятицы и произвола. Но всему есть научное объяснение, и есть исторический опыт! Зря говорят, что история ничему не учит. Скорее, кое у кого нет охоты учиться.

В 1937 году в СССР высшие партийные бюрократы в ответ на планы Сталина организовать выборы на альтернативной основе (что с большой степенью вероятности лишило бы их власти, в чём, собственно, и был план Сталина), навязали чистку политического поля от контрреволюционных элементов. Конечно, у Советской власти враги были! И заговоры были! И бороться с ними надо было! Но речь шла о нескольких десятках тысяч врагов на всю страну. На них составили «квоты» репрессирования, предполагая, что на удаление врагов от политической жизни хватит трёх месяцев.

Однако математические модели показывают, что чем больше ступеней управления, тем выше риск потерять устойчивость, просто потому что в кризисных условиях борьбы с врагами (или борьбы с вирусами) бюрократическая система неправильно реагирует на управляющий импульс «сверху». А с другой стороны, властная верхушка получает неверные сигналы «снизу», её указы перестают быть адекватными, и система со стопроцентной вероятностью входит в режим хаотизации, утягивая за собой всё общество.

Решение «о врагах» попало на исполнение в бюрократический аппарат, и «машина» завертелась, накручивая то, что известно теперь как эпоха «сталинских репрессий». Началось так же, как и в случае борьбы с вирусом. Президент Путин предупредил губернаторов: «если не будет что-то вовремя доделано, буду рассматривать это как преступную халатность со всеми вытекающими последствиями, не только административного характера». И каждый губернатор сказал что-то похожее своим подчинённым (начальникам областной полиции, медицины, гражданской обороны, потребнадзору, главам районных администраций и т. п.), а те – своим подчинённым более низкого уровня.

В 1937-м каждые областные и краевые партбонзы точно так же доводили бюрократам своего региона установку на борьбу с «врагами народа». И каждый бюрократ знал: не выявишь врагов, сам попадёшь в их число. Затем подключились директора заводов, начальники отделов НИИ, председатели колхозов и все, кого, если промолчит, могли обвинить в сокрытии врагов.

Надо ли удивляться, что «наверх» (а также и в газеты) валом пошли сообщения об ужасно большом количестве врагов и заговоров. А как может реагировать любой адресат, в том числе редактор газеты, получая такие сообщения? Усомниться? Выступить против? Или поддержать?.. В итоге бюрократическая бесовщина продлилась больше года; количество репрессированных достигло 1,6 млн человек, в том числе расстреляли около семисот тысяч.

Другой пример подрыва стабильности бюрократами. Н. С. Хрущёв, съездив в 1959 году в США, решил, что СССР должен догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения, и что программу надо выполнять через кормопроизводство, поменяв структуру посевных площадей. Он велел, как в Америке, перейти к посевам кукурузы, которая и зерно даёт, и зелёную массу на силос.

Курс на создание устойчивой кормовой базы был правильным: только так можно содержать современное животноводство. Но чиновники аппарата, опасаясь попасть под ответственность за невыполнение, приказывали сельским хозяйствам сеять кукурузу даже там, где она не могла расти по природным показателям, «продвигали» её аж за Полярный круг. Любой из них мог быть прекрасным человеком, культурным и политически грамотным. Но поведение бюрократа зависит не от его качеств, а от правил системы! Так было, и так будет впредь, к сожалению. Отчитаться, что, мол, «простите, у нас не выросло», не рисковали, и начались массовые приписки. Получая эту «липу», высшие вожди убеждались в правильности курса, и давали новые поручения по севу «царицы полей». Газеты задыхались от восторга, описывая успехи!

Но указания «сверху» касались только сева! Созданием условий для хранения и вывоза урожая никто не озаботился, понимая, что могут обвинить в паникёрстве и нецелевом расходовании средств. Поэтому там, где кукуруза всё же вырастала, урожай часто пропадал. Самое же ужасное, что посевные площади под эту культуру выделяли за счёт других культур! В итоге кормовая база не только не выросла, но и уменьшилась. Чтобы выполнить план по сдаче мяса государству, на селе начали массово забивать скот. Поголовье резко сократилось, и мясо подорожало.

Нынешняя наша бюрократия не лучше прежней, а кое в чём хуже. Что ни говори, в Советское время в основе работы аппарата была идеология, базировавшаяся на интересах трудящихся, то есть большинства. Под эту идеологию подстраивалось всё остальное: способ перераспределения собственности (экономика), порядок и нормы ответственности (юстиция), практика правоохранной деятельности. Поэтому странные решения властей и безумства аппарата рано или поздно сглаживались. Лишь когда в «Перестройку» начали рушить идеологию, сумели, наконец, вогнать страну в окончательный хаос, из которого мы вышли уже с другой идеологией, не в интересах большинства.

И вот новый катаклизм, эпидемия. Неважно, настолько ли опасен коронавирус. Важно, что установка на борьбу опять была та же самая: «делай то, не знаю что, но вы мне за всё ответите». И вот бюрократы запугали намертво собачников и мирно гуляющих по паркам; в нарушение Конституции ввели деление на «проживающих» и «приезжих». Составили список отраслей, предприятиям которых работать разрешено, и список тех, которые работать не могут, и посещать их нельзя. Но всегда, когда есть два списка: что можно, и чего нельзя – сам собой формируется третий, бесконечный список того, что не попало ни туда, ни сюда. Например, нет запрета на ремонт автомобилей и работу АЗС. Ни в один список не попали почты. Можно туда ходить? Или оштрафуют? Или в тюрьму, на семь лет? Это на усмотрение бюрократа.

Есть в русском языке ёмкое слово «произвол». А в ст. 330 нашего УК использовано другое, но тоже красивое: «Самоуправство». Это «самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, если такими действиями причинён существенный вред». Можно ли было оспорить расстрелы невиновных в 1930-е?.. Можно ли привлечь к ответственности тех, кто ни за что штрафует граждан, если делать это разрешили высшие бюрократы?..

Скажем прямо: нарком внутренних дел Н. И. Ежов изошёл бы завистью, узнай он, что не 1,6 млн можно арестовать (и самому за это загреметь под расстрел), а весь народ загнать в обязательную «самоизоляцию», преследовать, безнаказанно запугивать, лишить работы и дохода, да ещё с народа же драть за это деньги.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

О понимании слов

Прочитав определения к слову «бюрократизм» и другим подобным, внимательный человек сразу заметит, что они содержат словечко «излишний». Бюрократизм – это управление, когда деятельность «излишне осложнена»; канцелярщина – «излишний формализм». Кажется, что бюрократы в целом и общем уважаемые, полезные люди, и лишь некоторые из них грешат излишним рвением в исполнении инструкций, ан нет, в словаре Ушакова видим цепочку дефиниций, сводящую любого бюрократа от «представителя системы» до презренного формалиста:

Бюрократ, а, м. [от фр. bureau – бюро и греч. krátos – власть]. 1. Представитель бюрократической системы управления. 2. Чиновник, в ущерб сущности дела и интересам граждан злоупотребляющий своими полномочиями или придающий преувеличенное значение формальностям. Бюрократам и волокитчикам не место в советском аппарате. 3.перен. Формалист, педант (разг. презрит.).

Может быть, негативный оттенок у этого слова появился лишь в ХХ веке? Нет, он был и раньше: самая крупная дореволюционная русская энциклопедия, выпущенная издательством «Ф. А. Брокгауз – И. А. Ефрон», настроена к бюрократам отрицательно:

Бюрократ – представитель канцелярской системы управления, страдающей всеми недостатками бюрократии; чиновник высокого ранга.

А Краткий словарь синонимов вообще предлагает только негативные сравнения:

Бюрократ – чинодрал, чиновник, чинуша (разг.)

Одни говорят, что бюрократия – просто технология прохождения дел ради стандартизации служебного поведения, и это хорошо. По мнению других, такой метод может приводить к бюрократизму и формализму, но всё же он не плох и не хорош, ибо необходим. Третьи высмеивают волокитчиков и формалистов.

Мы выше упоминали научную истину, что иерархическое управление в большинстве случаев порождает неустойчивость из-за того, что сложно, многоступенчатая пирамида власти с одной стороны неправильно реагирует на управляющий импульс, а с другой – даёт неверные сигналы властной верхушке, и она теряет возможность посылать адекватные управляющие импульсы.

Стандартизация поведения всех винтиков и шестерёнок – дело, вроде бы, хорошее. Но всё-таки создать инструкции для всех случаев нельзя! Всех особенностей социума, психотипов и биографий людей учесть тоже нельзя! В общем, жёсткая система не может управлять «живой» системой, вроде социума. Многие физические параметры и возможности человека, конечно, определяются строением его скелета, но при ходьбе не скелет руководит человеком, а наоборот, живой организм руководит движением суставов. В конечном итоге такое управление мешает движению общества вперёд, а при крупных социально-экономических или экологических катаклизмах делают выживание человеческих сообществ вообще невозможным.

По этой причине неверно утверждение, что бюрократизм не плох и не хорош. Он плох. Успех достигается лишь в те моменты, когда появляются люди, действующие вопреки установившимся стандартам. И это, может быть, самый важный тезис нашей книги. Здесь фокус в том, что процесс управления принципиально содержит диалектическую пару: в нём жёсткая организация должна быть дополнена инициативой сотрудников. Успех – в их синтезе. Превалирование чего-то одного ведёт либо к бюрократизму и формализму, либо к самодурству и взяточничеству.

Процесс управления правильнее сравнивать не с техникой и её стандартами, а с образованием или медициной. Да, имеются учебники, инструкции и т. д. Но каждый воспитываемый индивидуум, каждый оперируемый организм по-своему уникален! Есть случаи, когда только талант, опыт и знания педагога (врача) позволяют принять правильное решение.

Если есть чётко организованный аппарат чиновников-исполнителей, и есть над аппаратом талантливые управленцы, то происходит вот что: аппарат обеспечивает сохранение наработанного общественного порядка, а управленцы образуют некий «оперативный штаб», указывающий, куда развиваться дальше, не позволяя чиновникам закуклиться в достигнутом. Проблема лишь в том, что управленцы вырастают из чиновников аппарата, а в нём таланты подавляются.

Вернёмся к определению слов. Мы выяснили, что бюрократ – это всего лишь человек, работающий в некоем аппарате управления. Это так. Но если точно следовать за исторической эволюцией слова, то бюрократами следует называть совсем не всяких служащих, а лишь тех, которые принимают решения, и не просто решения, а важные, управляющие решения – поскольку слово krátos, как и указано в определении, это – власть. В дореволюционной России бюрократами называли только высших сановников, и лишь с течением времени перенесли его на всех служащих, всех чиновников, придав ему ругательное значение.

Берём в руки «Большую советскую энциклопедию» (БСЭ), открываем статью «Бюрократия». Читаем: «Специфическая форма социальных организаций в обществе (политических, экономических, идеологических и др.), существо которой заключается, во-первых, в отрыве центров исполнительной власти от воли и решений большинства членов этой организации, во-вторых, в главенстве формы над содержанием деятельности этой организации, в-третьих, в подчинении правил и задач функционирования организации целям её сохранения и укрепления».

Правда, дальше БСЭ сообщает, что «Б. присуща обществу, построенному на социальном неравенстве и эксплуатации», – а между тем ещё Николай Бердяев писал: «Диктатура пролетариата развивает колоссальную бюрократию, охватывающую, как паутина, всю страну и всё себе подчиняющую». Мы, пожив-таки при развитом социализме, отлично помним, что «Б.» была присуща и социализму тоже – но не будем придираться. Не гоже нам самим быть формалистами; влезем в суть и проследим эволюцию этой Б., да и власти как таковой тоже.

А в чём суть? Ответ находим у немецкого политолога Роберта Михельса. Он в своём труде «Социология политических партий в условиях демократии», изданном в Лейпциге в 1911 году, сформулировал «железный закон олигархических тенденций», согласно которому демократия, дабы сохранить себя и достичь стабильности, вынуждена создавать организацию, из числа членов которой неизбежно выделяется малая группа – «элита», как активное меньшинство. Масса вынуждена довериться «элите», поскольку не имеет возможности прямо контролировать это меньшинство.

Смысл закона Михельса в том, что власть всегда узурпируется узкой группой. Люди, совершая социальный переворот в пользу демократии, убегают от Сциллы, чтобы попасть к Харибде в силу присущего демократии неразрешимого противоречия: во-первых, она, по Михельсу, чужда человеческой природе, а во-вторых, неизбежно содержит олигархическое ядро. То есть управляющий «оперативный штаб» формирует олигархия, а чиновничий аппарат тупо проводит его указания в жизнь.

Олигархия (от др.греч. ὀλίγον – немного, и др.греч. ἀρχή – власть) – форма правления государством, при которой власть сосредоточена в руках узкого круга лиц (олигархов) и соответствует их личным интересам, а не всеобщему благу.

Да поверит нам читатель: свои аппараты власти имели и египетские фараоны, и китайские императоры, персидские шахиншахи, правители Рима и Византии и древнерусские Великие князья. Но тогдашние работники аппарата не были бюрократами! Для них существовал один закон: желание владыки земного (фараона, шахиншаха, князя). Правила служебного поведения не были ещё сформулированы. Кто, что и зачем делает, и чем наградить чиновника за работу, решал владыка, а поскольку «окладов жалования» тогда ещё не придумали, чаще всего сотрудника аппарата одаривали землёй с людишками. С этого он и кормился, ибо кормление было узаконенным правом поборов с жителей пожалованной чиновнику территории.

Современник Михельса немецкий социолог, экономист и историк культуры Макс Вебер (1864‒1920) называл такое устройство властного слоя «патримониальным»2.

Двор властителя набирали из местной знати, но, становясь управленцами от имени князя или короля, вчерашние племенные вожди приобретали единообразные названия своего статуса, а процесс эволюции названий административных должностей мог быть сколь угодно причудливым. Так, Я. А. Кеслер выдвинул теорию, что дворянские титулы владетельных феодалов: граф, маркиз и т. п., произошли от некоторых конкретных умений человека. Например, немецкое граф могло значить «писарь» (от греческого grapho – «пишу»). Итальянский граф – conte, как и французское comte означало «учёт» (итальянское contare и французское compter – «считать»).

В общем, в европейских феодальных государствах «графьями» стали потомки прежних племенных или территориальных вождей, единственных тогда грамотных людей, оказавшихся в администрации короля в качестве писарей и учётчиков. И кстати, между русским приказным дьяком (по сути, министром), французским дюком (герцогом) и венецианским дожем этимологической разницы нет.

Кормление – способ содержания должностных лиц русских Великих княжеств за счёт местного населения. Великий князь посылал в города и волости наместников и других служилых людей. Население было обязано содержать их («кормить») в течение всего периода службы.

В Московской Руси наибольшего развития система кормлений достигла в XIV–XV веках. По земской реформе Ивана Грозного, проведённой в 1555–1556 годах, кормления были ликвидированы, а сборы на содержание кормленщиков правительство превратило в особый налог в пользу казны.

Первичные выходцы из народа, эти вожди стали патримониальными руководителями, исполнителями воли более высокой власти, а потом повсюду переродились в аристократию.

А откуда же взялись бюрократы?

Со старых времён люди учёные пытались понять общественное устройство и сочли, что выстроить его наилучшим образом можно на тех же принципах, на которых были уже построены механика и геометрия. Описывая выдуманные ими идеально устроенные утопические государства, выводили социальные законы из законов механики. Под влиянием таких идей в XVII–XVIII веках в разных странах возникли регулярные армии, действующие по уставу, а затем и бюрократия, тоже работающая по установленным правилам, как механизм. В этом отличие бюрократии от патримониального руководства:

бюрократический аппарат действует строго по единообразным правилам. В России создал его Пётр I, а «бюрократами» управленцев высшего звена впервые назвали после 1814 года, когда русская армия вернулась из побеждённого Парижа и принесла с собою это французское словцо.

Макс Вебер считал бюрократию необходимой формой общественного порядка. Основными качествами формальной рациональности он называл повиновение, дисциплину, безличность, регламентацию, ответственность и специализированное образование. Запомним это и рассмотрим названные качества повнимательнее.

Повиновение предусматривало (и предусматривает до сих пор) беспрекословное исполнение чиновником распоряжений, приказов и прочих указаний вышестоящего начальства.

Дисциплина – обязательное для всех членов какого-либо социума подчинение твёрдо установленному порядку поведения, а зачастую и мыслей. Бывает воинская дисциплина, трудовая, партийная и даже церковная. Бюрократическая – ничуть не хуже любой другой.

Безличность для бюрократии означает, что работу по данной должности (функции) чиновник обязан выполнять, не привнося личностного мотива. Иначе говоря, его работа не предусматривает творчества. В XIX веке на этот счёт была чеканная формула: «Не рассуждать!». Любого, кто начинал «рассуждать», выгоняли со службы.

Регламентация – это выполнение должностных обязанностей в дозволенных, точно определённых, строго установленных рамках и формах.

Ответственность чиновника (а впрочем, и любого лица, выполняющего какую-нибудь работу) в том, что он обязан давать полный отчёт в своих действиях и принимать на себя вину за негативные последствия в исходе порученного ему дела. Если проще, это регламентация системы наказаний.

Со специализированным образованием всё ясно без пояснений: чиновник должен понимать, чем он занят. А сам Макс Вебер полагал, что образование бюрократа должно быть по преимуществу юридическим.

Как видим, описание Вебера действительно содержит установление стандарта поведения, в котором требования к бюрократам ничем не отличаются от требований, предъявляемых, например, заводскому токарю. Разве токарь не должен выполнять распоряжения мастера? Разве не обязан он дисциплинированно приходить на работу утром? Разве допустимо для него творчество при установке резца? Разве не будет он отвечать, если испортит деталь? Про его спецобразование и говорить нечего.

Но мы понимаем: если бы все токари были одинаковы, как те болты, которые они точат, то не появилось бы ни современного токарного станка, ни стандартизации деталей. Кто-то же должен был это придумать, действуя вопреки установленным правилам. Да и сейчас есть мастера, которые, прежде чем приступить к выполнению задания, придумают и сделают специальную оснастку, хотя такое творчество не предусмотрено никакими инструкциями.

А управление – это не вытачивание болтов, а намного сложнее!

И мы опять приходим к выводу, что главное не профессия, а деление внутри профессии на «консервативный» и «оперативный» элемент – тех, кто сохраняет наработанный опыт, и тех, кто выдвигает новые решения. И видим воочию, что социальные системы всегда сами собой делятся на такие части, что можно наблюдать во всех структурах социума и на всех его уровнях. Например, производство – консервативная подсистема, а наука оперативная. Чиновничий аппарат косен, но те, кто над ним, должны предлагать новинки, исходя из требований времени. В самом широком смысле, для всего общества стабильное консервативное ядро – это народ, а внешняя подсистема – властная «элита», которая в узком смысле сама делится на подсистемы. Так, правительство есть орган стабильности при оперативном госаппарате, а если госаппарат костенеет, то новые идеи выдвигает оппозиция.

В те периоды истории, когда нет необходимости ничего менять, сильна консервативная часть системы. А если вдруг начались перемены, опасность и внешние вызовы (война, борьба с врагами, эпидемия) и всей системе требуется быстрое приспособление – усиливается роль «оперативной» подсистемы.

Социологии такое деление неведомо. Она строит свои теории о социальном устройстве на основе детерминизма3. Объединив токарей с плотниками, строителями и швеями, социологи говорят о них всех сразу, как о рабочем классе. Точно так же объединяют и бюрократов разных ведомств, видя в них особый класс. Например, видный наш учёный В. Ивановский в начале ХХ века писал:

«С социологической точки зрения, бюрократия является самостоятельным общественным классом, возникающим и развивающимся согласно со всей совокупностью условий социальной жизни. Природа бюрократии характеризуется господством в ней юридического элемента и той связью, которая существует между бюрократией и организацией власти в обществе. Этими двумя признаками бюрократия как самостоятельный общественный класс отличается весьма существенно от всех прочих классов; благодаря им она призвана играть в современном культурном обществе весьма выдающуюся роль»4.

Итак, социология представляет себе бюрократию единым аппаратом власти: «связь, которая существует между бюрократией и организацией власти в обществе». Такое понимание подразумевает, что класс управленцев самодостаточен, а между тем это совсем не так! Верховная власть всегда выражает чьи-то интересы, то есть работает в интересах тех сил, которые вне её, пусть даже частично она может быть их частью. В идеале власть должна обеспечивать синхронизацию интересов разных общественных групп страны, но могут быть самые разные случаи, когда она действует в интересах одних групп и подавляет другие. Вплоть до того, что может выражать интересы сил, находящихся за пределами страны.

Высшая властная группа, или оперативный штаб, как правило, небольшая, и входящие в неё лица вовсе не обязаны соответствовать пунктам описанного выше «стандарта» (повиновение, дисциплина, безличность, регламентация и т. д.), а даже наоборот: попадание во власть людей со всеми перечисленными качествами может стать для страны вредным. Указывать направление развития при изменении окружающих обстоятельств должны люди, мыслящие творчески. Достаточно, чтобы для донесения их властного мнения о том, о сём до всех социальных групп был бы создан при них «консервативный» аппарат. А вот члены этого аппарата стандарту соответствовать обязаны.

Особость такого аппарата среди прочих социальных групп, во-первых, в том, что он проводит властные идеи вниз (к народу) и транслирует «народные чаяния» вверх (к властной группе), а во-вторых, в том, что он связан со всеми структурами и гражданами страны. В силу этого бюрократия очень заметна, ведь в глазах обычного человека даже паспортистка выглядит властью.

Кстати, удивительно читать в некоторых сочинениях, что бюрократизм можно преодолеть, расширяя демократию, то есть обеспечив «непосредственное участие народа в принятии управленческих решений». Между демосом, который желает осуществлять свою krátos, и властной верхушкой страны, пусть даже избранной в результате народного голосования, расположилась бюро-krátos, и пока народу не повезёт выбрать в высшую власть талантливых управленцев, а не серых исполнителей – ему бюрократизма не преодолеть. А что до непосредственного участия народа «в принятии управленческих решений», так такого никогда не было и не будет, а если бы было, то зачем тогда вообще нужна власть?

Карл Маркс писал про бюрократию: «Так как бюрократия делает свои «формальные» цели своим содержанием, то она всюду вступает в конфликт с «реальными» целями. Она вынуждена поэтому выдавать формальное за содержание, а содержание – за нечто формальное. Государственные задачи превращаются в канцелярские задачи, или канцелярские задачи – в государственные. Бюрократия есть круг, из которого никто не может выскочить»5, – и полагал, что с изживанием частной собственности на средства производства и отменой эксплуатации человека человеком с этим будет покончено. Опыт опроверг его мнение.

Макс Вебер, в свою очередь, считал, что строгое соблюдение принципов иерархии, формально-рациональных норм, правил и установлений позволит устранять возможные индивидуальные отклонения в процессе выполнения бюрократами своей работы, приведёт к успешности в деятельности различных звеньев государственной системы в целом. Опыт опроверг и его мнение: мы спустя сто лет гадаем, как изжить волокиту, формализм и взяточничество!

В чём ошибка Вебера? В излишнем увлечении механицизмом. Нужны механизмы не управления, а самоорганизации, самоуправления и саморегламентации, которые могли бы меняться под действием внешних условий, сами собою отслеживая эти изменения. И нужно понимание, как устроены разные страны, как и насколько они зависят от природных условий, от наличия или отсутствия ресурсов, от внешнего воздействия со стороны соседей по планете, поскольку именно эти факторы определяют, как устроены и как работают аппараты управления.

Русские горки

Прежде чем переходить к истории русских систем власти, посмотрим на особенности России, без учёта которых многое остаётся непонятным.

Московское княжество, первичное ядро нашей государственности, в XV веке располагалась в самом глухом углу тогдашнего мира. Его реки не вели ни в какие цивилизованные места. Оно не имело доступа ни к одному морю, кроме Белого. И при этом было открыто для нашествий: с севера шведы, с запада поляки, с востока и юга казанцы, крымчаки и турки. Нашествия с разных сторон систематически сжигали на своём пути всё, в том числе столицу. Отвечая на эти нашествия, Москва присоединяла старинные русские земли, вбирала другие народы с их землями, переводя тем самым внешние угрозы во внутренние проблемы, добиваясь устойчивости и безопасности.

С 1380 по 1917 год, то есть за 537 лет Россия провела в войнах 334 года. Из них 134 года пришлось противостоять союзам и коалициям, то есть одновременно биться с несколькими врагами: одну войну вели сразу против девяти врагов, две против пяти, двадцать пять – против трех и тридцать семь войн против двух.

Так удивительно ли, что в XVII веке, ещё до имперского периода, наша страна при среднем населении в пять миллионов человек была вынуждена держать в мирное время армию в двести тысяч бойцов, то есть около 4 % всего населения?

А ведь это огромные непроизводительные траты!

Климат России уникальный. Это надо понимать! К сожалению, знания людей о климате/погоде обычно ограничиваются тем, что везде бывает лето и везде бывает зима. А то, что они разные в разных местах, и что зима зиме – рознь, из внимания выпадает. Прежде всего, важно, переходит ли температура воздуха нулевую отметку по Цельсию. Затем, насколько сильны и длительны морозы. Граница в нуль градусов столь же определяюща для судеб народов, как, например, граница воды и воздуха для жизни рыб и зверей. Мороз устанавливает границы выживаемости всяких существ, животных и растений, а также выживаемость экономик и вообще человеческих культур.

Половина России находится в географической зоне, вообще непригодной для нормальной жизни людей. Зимой слишком холодно, нельзя вести хозяйственную деятельность без совершенно сумасшедших затрат. Обустройство этих территорий ложится нагрузкой на экономику тех земель, где хоть как-то можно жить. Но и там из-за морозов надо утеплять жилища и производственные помещения. Тратить месяцы труда на заготовку дров. В наши дни ради двух-трёх месяцев снегопадов приходится круглый год содержать дорогостоящий парк снегоуборочной техники. Всё это удорожает производство. С другой стороны, биопродуктивность территорий, ежегодно поражаемых длительной морозной зимой, иногда в разы ниже, чем там, где более щадящие условия. Например, в Восточной и тем более Западной Европе.

Ниже дана карта январских изотерм – средних температур января.

Из карты видно, что западная граница России в точности совпадает с изотермой января минус 8 °С, то есть к востоку от неё земли с длительной зимой. Азиатские же наши границы пролегают – на юге и востоке, между минус 12 и минус 16 °С. На северо-востоке расположился Полюс холода Северного полушария Земли.

Кстати, о значении точки замерзания воды, а это 0 °С. Нулевая изотерма января на карте Европы столетиями разделяла так называемый «восток» и так называемый «запад». Когда-то она разграничивала Восточную и Западную Римскую империю, позже – во второй половине ХХ века, восточный (социалистический) и западный политические блоки. Таково значение климата в истории стран и народов!

Наш климат был таким на протяжении тысячелетий. Поскольку рентабельность нашего производства ниже, чем на Западе, постольку мало остаётся на развитие, а до ХХ века почти ничего не оставалось. Из-за этого на поддержание государственных интересов, на организацию обороны и охраны протяжённых границ всегда приходилось брать с нашего скудного продукта более высокий налог. Именно обороны: проявлять при таких условиях агрессивные намерения невозможно и даже просто опасно.

Казалось бы, исходя из объективных данных, мы давно должны были безвозвратно отстать от всего мира по всем статьям. Но что мы видим?! На протяжении всей истории Россия не только стояла вровень с другими, самыми передовыми в техническом смысле странами, а зачастую и превосходила их. И об этом можно судить уверенно, например, по результатам войн, ибо для победы, помимо храбрости солдат, высокого боевого духа и наличия образованных полководцев, нужно иметь достойную технологическую и экономическую базу. Так откуда же она бралась?

Если провести комплексное историческое исследование, с учётом всех факторов, то окажется, что экономическое отставание России от соседей – это наше НОРМАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ. В самом деле, в силу геоклиматических особенностей России мы должны постоянно отставать. И мы отстаём. А особенность русского пути в том, что всегда, когда соседи, видя наше ослабление, пытались подчинить Россию себе, происходил колоссальный рывок: верхи, если они интеллектуально и нравственно соответствовали насущной задаче (что, в общем, не всегда случалось), вводили в стране режим, который можно назвать мобилизационной экономикой. Низы, понимая ситуацию, практически добровольно шли на уменьшение своего благосостояния. И в результате упорной работы появлялись новые технологии, прежде всего имеющие отношение к военному делу. А оно включает в себя всё самое передовое и требует повышения уровня смежных отраслей. Так появлялись новые точки роста для экономики, медицины, вообще всякой науки, а наука тянула за собой образование.

Такое движение рывками можно назвать «русскими горками». В ходе рывка возвышалось значение армии. И впрямь: на Руси её приоритет перед другими сословиями всегда признавался безоговорочно. А задачи технологий всегда превалировали над социальными.

Но в результате рывка мы лишь догоняли некий средний мировой уровень! И когда после достижения своего перевеса в геополитической ситуации возвращались к обычной, не мобилизационной экономике, опять начиналось отставание. Через некоторое время оно достигало критического значения, и всё повторялось вновь.

Во время рывка рождались былины о русских чудо-богатырях; периоды релаксации приносили другие песни: де, русские ленивы, тупы, на печи лежат.

Общий сценарий «русских горок»:

1. Исходно низкая норма внутренних накоплений. Это не злой умысел, а объективная реальность, ибо это и есть наше стационарное состояние.

2. Правящая «элита», помня о прошлых подобных случаях напряжения всех сил, не рискует вводить режим мобилизационной экономики, продолжает пользоваться ресурсами, накопленными во время последнего рывка, но не всегда эффективно. Кроме того, контакт с Европой показывает властителям неудовлетворительность их собственного состояния с точки зрения бытового комфорта. Не понимая истинных причин этого отставания, вожди предпринимают попытки улучшить своё, а иногда и общее положение, копируя зарубежные порядки. Им помогает своя интеллектуальная «элита» и иностранные советники, что только ухудшает экономическое положение.

3. Появление внешнего вызова: иностранные государства пытаются закрепить наше экономическое отставание, нанеся политическое поражение. Это даёт сигнал к началу перехода к мобилизационному режиму функционирования экономики. Как правило, такой переход требует появления новых идей, самых передовых на этот момент в мире, а также новых людей в руководстве. (Возврат после мобилизационного режима к стационарному также приводит к смене «элиты»).

4. В результате напряжения всех сил удаётся преодолеть внешний кризис, после чего у народа пропадает побудительная причина поддерживать предыдущий режим функционирования. Народ вообще склонен вспоминать вождей, выполнивших труднейшую работу по спасению страны, как ужасных тиранов.

Далее все повторяется.

Рывков разной амплитуды в истории России было немало, но значимых среди них три: цикл Ивана Грозного (переход к единому русскому государству), цикл Петра I (переход к империи) и цикл Иосифа Сталина (переход в индустриальное общество). Каждый из этих вождей проводил полную модернизацию армии.

Во всё обозримое прошлое рывки происходили стихийно, и вожди наши просто следовали необходимости. Если бы власти и народ отдавали себе отчёт, что и почему происходит, может быть, жертв было бы меньше.

С введением мобилизационного периода всегда резко увеличиваются «финансовые потоки» и прочие перемещения ценностей, что создаёт идеальные возможности для ловкого человека. Да и люди порядочные, действительные герои – князья ли, маршалы, как показывает история, не брезговали «прихватить» трофейное, а то и просто чужое. Не обходилось без взяток и бюджетного воровства, и причастными к нему оказывались люди самого высокого круга. Но важным было не это, а то, что в мобилизационный период жизнь заставляла высших людей правящего слоя работать на благо страны, и требовать того же от руководителей низших уровней. Иначе нельзя: без угрозы «палок» разнообразные начальники думают прежде всего о собственном комфорте. Они – представители консервативного бюрократического аппарата, им интересы той общественной структуры, к которой они принадлежат, важнее любых других.

Только высшая власть, оперативный элемент системы, может заставить бюрократов-исполнителей работать в более высоких интересах.

Об этом писал в книге «Народная монархия» Иван Солоневич:

«“Оторванность от народа”, “пропасть между народом и интеллигенцией”, “потеря русского гражданства” и прочее заключается вот в чём: интересы русского народа – такие, какими он сам их понимает, заменены: с одной стороны, интересами народа – такими, какими их понимают творцы и последователи утопических учений, и, с другой стороны, интересами “России”, понимаемыми, преимущественно, как интересы правившего сословия».

Правящее сословие состоит из людей. Те, кто по рангу должны руководить, не займутся постановкой государственных задач в интересах народа, пока их не заставит инстинкт самосохранения, то есть когда перемена внешних условий не оставит им возможности жить «по старому», и не придёт понимание, что при бездействии они будут сметены. А те, кто должен исполнять их волю, зачастую согласятся работать только из-под палки.

Высшие вожди – Иван Грозный, или Пётр I – тоже обычные люди со своими недостатками и слабостями. Не следует делать из них безгрешных кумиров. Но с другой стороны, не следует и безоглядно верить клевете «элиты», представители которой, сочиняя годы спустя свои воспоминания, прекрасно помнили время, когда их заставляли работать в интересах государства, а не своего кармана.

И засим перейдём к истории систем власти.

Иван Грозный создаёт госаппарат

Основы того устройства власти, которое довёл до совершенства Иван Грозный, заложил ещё его дед, Великий князь Иван III Васильевич (1440‒1505). Он, как полагают, стал менять стиль правления и формировать аппарат исполнителей не без влияния своей жены Софии, дочери деспота Мореи6 Фомы Палеолога и племянницы последнего императора Римской империи Константина XI Палеолога. Она, хоть и родилась уже после падения империи, могла принести в Москву знания о правилах управления, сложившихся в императорской династии Палеологов.

По примеру той империи былое вольное боярство Московского княжества сделалось первым придворным чином. Бояр ставили наместниками и судьями крупнейших городов и земель от государева имени. Они командовали армиями и полками. Вторым стал чин окольничих; они не только возглавляли полки, но и выполняли дипломатические поручения. Появились придворные чины конюшего, ясельничего и постельничего7, стали появляться приказы.

Смысл слова «приказ» – поручение. Тот или иной приближённый к царю человек – боярин или окольничий, получал от него приказ сделать то-то и то-то, и о нём говорили: «быть на приказе», или «на приказах». Если поручение состояло из какого-нибудь одного дела (розыск или строительство), то с его исполнением приказ оканчивался. Но если предметом поручения становился некий круг повседневных дел, имевших постоянный характер, то со временем он приобретал значение учреждения. В этом случае говорили: такие-то люди, дело или город «приказаны», поручены такому-то лицу. Так появлялись центральные государственные учреждения.

Введя первые русские прямые и косвенные налоги, Иван III создал и соответствующий приказ. Основной прямой налог – подушный, взимался с крестьян и посадских людей. Но Иван III собирал и целевые налоги ради финансирования конкретных государственных расходов для литья пушек, выкупа пленных, сооружения засечных линий на окраинах страны и т. д.

Был принят Судебник, свод законов государства; проведены реформы по созданию поместной системы землевладения, основы армии. Иван III платил дворянской коннице почти исключительно землями.

С участием дипломатии и армии Иван III превратил Москву в центр Русского государства, взяв под свою руку Новгородскую землю, Тверское, Ярославское, Ростовское и частично Рязанское княжества и Вятскую землю, получив прозвище «собиратель земли русской». При нём был принят герб России – двуглавый орёл.

Историки, как правило, не ограничиваются сухим изложением фактов прошлого. Они стремятся дать фактам оценку, исходя не из представлений людей прошлого, а опираясь на идеи, несвойственные тому времени. Они находят в правлении Ивана III «негативные аспекты» только потому, что «аспекты» противны их, историков, времени. Так, Н. И. Костомаров писал, что репрессии Ивана III вызвали в обществе «бессмысленный страх перед силою, а не сознательное уважение к законной власти», поскольку «возвышая единовластие, Иван не укреплял его чувством законности»8.

А надо бы обратить внимание, что власть тогда имела патримониальную форму. Правитель был как бы «хозяином дома», отцом по отношению к своим подданным. Он им диктовал свою волю, но и давал защиту! Кстати, такова же была и власть князей и бояр, которых Иван Васильевич переводил на позиции людей служивых. Прежде чем он привёл их к «общему знаменателю», они по отношению к своим подданным сами были такими же «отцами». Зачем же искать в этом негатив?

Затем: ни Иван III за 44 года своего правления, ни его сын Василий III Иванович (1479‒1533) не достигли полного успеха в подчинении родовых и территориальных вождей. Эти «верховники» не желали терять своих прав и привилегий, включаться в работу ради общего интереса. Они могли принять должность, а могли и отказаться. Им была ближе система отношений, сложившаяся в этнически русском Великом княжестве Литовском и в Польше, где местные князья сохраняли независимость от верховной власти. Но Русь из-за этого теряла обороноспособность! И если в дальнейшем, как нам известно, западные русские территории вошли в состав России, а Польша со своими притязаниями оказалась разгромленной и разделённой на части, то только потому, что Москва их победила. А победила, потому что перешла к абсолютному самодержавию.

В общем, дед и отец Ивана Грозного не смогли создать крепкого централизованного государства. А он смог. Как ему это удалось?

Он с детства знал, что самовластные бояре разоряют казну и народ, что они готовы на всё ради личного благополучия. Но в феврале 1549 года, когда восемнадцатилетний Иван собрал свой первый Земский собор, он, напомнив боярам их злоупотребления и насилия, призвал забыть все обиды! Ему было важно, чтобы все объединились в общем деле. И репрессировал в дальнейшем только несогласных. Заодно он освободил дворян (в те времена они были не благородным сословием, а сословием служащих) от суда бояр-наместников, и дал им право на суд самого царя. Годом спустя ещё больше ограничил власть наместников. Это были меры для снижения лихоимства и насилия со стороны «верховников» – представителей властной верхушки.

Было достигнуто равновесие в распределении власти между сословиями (Земские соборы), правительством (Избранная Рада) и царём. Это случай удачной синхронизации интересов разных социальных групп, ведь реформы проводились не в угоду какому-либо одному сословию, и не против какого-либо из них: царь желал, чтобы в усилении государства были заинтересованы все слои общества.

Россия – страна абсолютного коллективизма, то есть полного подчинения личности обществу, его канонам. Но как это ни парадоксально, оптимальный способ руководства такой страной – абсолютная же монархия. Москва объединила все окружающие земли потому, что здесь, в лесах, за долгое время была отработана именно такая система власти. Потому не смогло объединить их более технически развитое Великое княжество Литовское, где монархия не была абсолютной.

Но если управлять общими делами большой страны с суровыми природными условиями можно только централизованно, то «на местах» такая централизованная страна может, и даже должна позволить широчайшее самоуправление.

Первую реформу местного управления, вполне демократическую, провела, когда Иван был ещё ребёнком, его мать Елена Глинская, после смерти мужа оставшаяся при нём регентшей. Она создала на местах губные и земские избы во главе с губными и земскими старостами. Губные старосты9 вели следствие и суд. Принципиальная новизна заключалась в том, что они были не назначаемыми, а выборными: духовенство, дворянство и чёрные крестьяне выбирали их из представителей высшего дворянства, соблюдая на выборах принцип представительства от сословных групп. Эта система заменила действовавшие до той поры вече.

Подчинялись губные старосты Разбойному приказу (прообраз МВД), и в помощь им выбирали губных целовальников (присяжных заседателей) и дьячков (секретарей) – но этих уже не из дворян, а из посадских и черносошных крестьян (это крестьяне, которые несли тягло не в пользу помещиков, а в пользу государства). Полицейские функции выполняли сотские, пятидесятские и десятские чины.

Помещичьих и боярских крестьян судили сами помещики и бояре, за исключением дел, связанных с убийством и грабежом.

В 1555‒1556 годах уже сам Иван Грозный провёл свою реформу местного управления. Вместо «кормлений» наместников и волостелей на местах ввели самоуправление. Отныне страна делилась на уезды, которые состояли из города и сельских общин, соединённых в волости и станы (пригородные волости). Выбранные из посадских людей и крестьян земские старосты вели раскладку податей и повинностей, записывали «в тогло», контролировали меры и вéсы, клеймили лошадей, проводили мирские выборы. Коллегия земских старост («излюбленных голов») вела суд по мелким гражданским и уголовным делам.

Лев Тихомиров так суммирует административное устройство земской Руси:

«Воевода, как представитель царя, должен был смотреть решительно за всем: чтобы государство было цело, чтобы везде были сторожа, беречь накрепко, чтобы в городе и уезде не было разбоя, воровства и т. д. … Воевода ведал вообще всеми отраслями ведения самого государя, но власть его не безусловна и он её практиковал совместно с представителями общественного самоуправления. Вторым лицом после воеводы является губной староста, ведавший дела уголовные…

…Дело земского старосты и советных его людей состояло в раскладке податей, в выборе окладчиков и целовальников. В дело распределения оклада воевода не мог вмешиваться точно так же, как и в выборы, не мог сменять выборных лиц и вообще не имел права «вступаться» в мирские дела…

…По грамотам Грозного, монастырские крестьяне избирали у себя приказчиков, старост, целовальников, сотских, пятидесятских, десятников… Всякие правители, назначаемые в города и волости, не могли судить дел без общественных представителей… Наконец, по всем вообще делам народ имел самое широкое право обращения к Государю».

Историк Сергей Соловьёв на ту же тему:

«Правительство не оставалось глухо к челобитьям. Просил какой-нибудь мир выборного чиновника, вместо коронного – правительство охотно соглашалось. Бьют челом, чтобы городового приказчика (коменданта) отставить и выбрать нового миром – государь велит выбирать».

Ничего в этом нет удивительного. Самодержец есть представитель народа, а не какой-то его части. Поскольку большинство народа – это были крестьяне, постольку царь оказывался в основном выразителем крестьянских интересов. С труда крестьянина жила держава! А «элита» – местные властители, были не более как прослойкой слуг царских, надобных царю для реализации этих интересов. Царь создаёт условия для безопасности страны, чтобы крестьянин мог спокойно трудиться, а среди этих условий – и защита границ, и развитие торговли, и организация транспорта, связи, науки. На поддержание отдай, крестьянин, плоды трудов твоих! Зато царь был и защитником крестьян от притеснений со стороны высшей знати и приказных; ведь и коррупция, и самодурство, и прочие средневековые кошмары были обыкновенными в то время.

Помимо местного управления, Иван Грозный реорганизовал и центральное. Теперь оно стало строиться не по территориальному, а по ведомственному признаку. Самыми важными были приказы Посольский, Разрядный, Большой приход (сбор налогов), Разбойный. А «душой и главным рычагом всей приказной системы», как пишет С. Б. Веселовский, был царь. Он определял полномочия приказных судей и дьяков; под его личным наблюдением проходила вся их деятельность. Царь желал входить во все детали управления (что получалось, конечно, не всегда), судил, присматривал за своими казначеями и везде руководил. Лишь позже, по мере роста государства, умножения и усложнения дел, личное участие царя в делах становилось всё затруднительнее, пока не сделалось во многих отношениях фикцией.

Теперь посмотрим, как Иван Грозный «разобрался» с самовластием феодалов. Его дед и отец оставляли во владении князей часть их наследственных земель, в пределах которых они были от царя совершенно независимы. А он пошёл дальше, потребовал полного равенства всех «слуг» перед государственной властью: «жаловати мы своих холопей вольны, а и казнити их вольны есмы». Иван, как глава государства, желал «самодержавием и великих и сильных в послушестве имети». (Хоть и сильно ослабленную, аналогию этому желанию можно найти в тезисе В. В. Путина от 2000 года о «равноудалении олигархов от власти».)

Органы исполнительной власти России XVI века

Приказы Большого Дворца: Казённый, Постельный, Конюшенный, Ловчий, Дворцовый судный, Сокольничий, Царская мастерская, Панихидный, Золотых и серебряных дел, Царицына мастерская.

Административные и судебные приказы: Разбойный, Сыскных дел, Челобитный, Записной, Земский, Ямской, Холопий, Печатный, Монастырский, Приказных дел, Каменных дел, Московский судный, Владимирский судный.

Военные приказы: Стрелецкий, Пушкарский, Бронный, Ствольный, Городового дела, Аптекарский, Иноземский, Рейтарский, Казачий, Сбора ратных людей, Сбора даточных людей, Полковых дел, Полоняничий, Оружейная палата.

Финансовые приказы: Счётных дел, Большого прихода, Большой Казны, Денежных сборов, Сбора стрелецких денег, Доимочных денег, Книгопечатных дел, Денежной раздачи, Хлебный, Новгородская четверть, Ярославская и Костромская четверть, Владимирская четверть и другие.

Областные приказы: Казанский, Сибирский, Великой России, Малороссийский, Великого княжества Литовского, Лифляндских дел, Великого княжества Смоленского.

Одним из важнейших событий того века стала Ливонская война, длившаяся с 1558 до 1583 года. Сейчас о ней мало кто помнит, а историки трактуют, как войну России за выход к Балтийскому морю, не более. Но обратим внимание на два аспекта.

Во-первых, Русь была в вековечной блокаде. Наших купцов с товаром в Европу не пускали, и к нам перекрывали весь поток: ни товара, ни мастеров. Не отправься Иван в Ливонский поход, что было бы?.. Продолжение блокады и постепенное затухание здесь общественной жизни. Для примера, Куба с 1960-х находится под американской блокадой, и выглядит довольно убого. Представьте, как нынче выглядели бы мы, если бы такие вожди, как Иван Грозный и Пётр I, не решили бы этот вопрос.

Во-вторых, начав войну против ливонцев-колонизаторов, царь Иван сорвал планы других стран по захвату прибалтийских земель.

Испания накануне событий сдружилась со Швецией, собиралась утвердиться в Зунде10, и готовила планы захвата Ливонии. Посольство короля Филиппа уже вело в Стокгольме переговоры об испано-шведско-польской коалиции не только против Москвы, но и против Дании, Голландии и Англии, которые тоже имели виды на эти места. Почему бы было испанцам не захватить всю Прибалтику? Колонизовали же они центральную и почти всю южную часть Америки, которые много дальше. И на каком бы языке сейчас говорили три гордых прибалтийских народа…

Франция, в пику испанцам, принимала меры для заключения союза с Данией, чтобы не позволить королю Филиппу захватить Зунд. (Дания и сама желала бы владеть проливами и Ливонией, но была слаба, и по обстоятельствам то кидалась в объятия Москвы, то клялась в вечной дружбе шведскому королю.) А ещё во Франции обсуждали возможность отправки в Ливонию десятитысячной армии, чтобы создать на востоке Балтики плацдарм для захвата Московии и Швеции.

Иван же Грозный упредил всех. Правда, после разгрома и ликвидации Ливонского ордена России пришлось вести войну одновременно против Великого княжества Литовского, Польши, Дании и Швеции. А те науськивали на нас крымского хана Девлет-Гирея, пришлось отбиваться и от него тоже. Вот почему 25-летняя война окончилась со скромным для нас результатом.

Царю стоило немало сил вовлечь старую элиту в эти дела. Родовая знать воевать за интересы страны не хотела. Она решала задачи, противоположные царским, а геополитическая обстановка требовала срочных мер, и царь устранил негодные кадры очень искусно. Он вместо репрессий против своих врагов уехал из столицы в Александровскую слободу и объявил, что часть страны отдаёт боярам: правьте, как хотите. И добился, что простой народ встал на его сторону, так как царь оказался «обиженным». Дальше, когда он репрессировал тот или иной боярский род, простолюдины и другие бояре особо не возмущались, потому что в большей части репрессии были обоснованы. К тому же старая «элита» знала, что стране всё равно нужны управленцы, и поэтому «всех не вырежут», и удастся не только отсидеться, но и перескочить в новую элиту. Что и произошло. А вот если бы царь сразу начал с репрессий, то пострадавшие не согласились бы на роль жертв, и сочувствие народа и бояр было бы на их стороне.

5 января 1565 года царь принял депутацию москвичей, а дума и духовенство предоставили ему чрезвычайные полномочия. Народ без царя жить не желал, и царь получил от народа мандат на проведение реформ. По возвращении в Москву он учредил опричнину, выделив из земщины в своё опричное владение часть городов и волостей, и учредив особый двор с опричными дворецким, боярами и служилыми.

Опричники были организованы наподобие монашеско-рыцарского ордена. Называть «орден опричников» бюрократами совсем неверно, но вспомним: повиновение, дисциплина и безличность – важнейшие качества бюрократа!.. И все исполнительские кадры в этом монашеском братстве были у царя на глазах. Сам он стал игуменом, князь Афанасий Вяземский – келарем, Малюта Скуратов (думный дворянин Григорий Скуратов-Бельский) – пономарём. Как и в монастыре, здесь была общая трапеза, совмещавшаяся с богослужением.

Можно предположить, что Иван набирал в опричники самых, на его взгляд, лучших и верных. А они оказались самыми пронырливыми. Между тем, когда недостойные люди получают безграничную власть, они начинают безобразничать. Так произошло и в этом случае, и, к сожалению, своеволие и злодеяния опричников закрыли для современников и дальнейших историков истинное значение этого учреждения. Повествователи той эпохи представили её так: в гневе на своих подданных Иван разделил страну на опричнину и земщину и заповедал опричникам «насиловати и смерти предавати» людей земщины. Многие историки следовали этому взгляду и видели в опричнине орудие насилия.

Однако уже во второй половине XIX века историки К. Н. Бестужев-Рюмин и Е. А. Белов, признавая опричнину «страшною кровавою драмою», всё же назвали её «важным шагом к развитию понятия о государстве», проявлением борьбы Ивана с потомками удельных князей, рвавших Русь на части всего лишь за одно-два поколения до него. Белов писал, что Грозный «на сто лет стоял целою головою выше бояр, в то время когда боярство всё более и более проникалось узкими фамильными интересами, не думая об интересах Земли Русской»11.

По указу об опричнине предполагалось, что из взятых в опричнину уездов будут высланы те служилые люди, «которым не быти в опришнине»; они должны были получить взамен вотчины и поместья в земских уездах. Опричникам же царь собирался раздать освободившиеся поместья в опричных уездах. Такова та информация, которую сообщает нам летопись, излагая указ об опричнине. Впрочем, подлинный текст этого важного источника до нас не дошёл. Но если главной задачей ставилось лишение дворянства корней, чтобы «удельных корней» не осталось, чтобы все они стали равными между собой слугами государевыми, то результат был достигнут.

Когда царь эту задачу решил, он опричнину отменил.

Отныне владетельные князья, вступая в ряды служилых людей, должны были расставаться с родовыми владениями. Служа постоянно в должностях наместников, воевод, осадных голов и других, они теряли связь с наследственными удельными землями. А царь за службу награждал их поместьями! И отнимал их, если те бросали служить. Так независимые князья-вотчинники превратились в рядовых помещиков, всецело зависящих от власти царя.

За годы опричнины были созданы Ямской приказ – прообраз почтовой службы, Челобитный и Холопий приказы, а в 1573 году – Постельный приказ. Возглавляли приказы судьи из числа бояр, окольничих, дьяков и думных дворян12.

При Иване Грозном Россия совершила мощный рывок. В состав страны вошли царства Казанское, Астраханское, Сибирское, Ногайское и часть Северного Кавказа; общая территория выросла вдвое, с 2,8 млн кв. км до 5,4 млн кв. км, и Россия стала размером больше всей остальной Европы. Вдвое увеличилась численность населения. Было основано 155 городов и крепостей, построены десятки церквей. Выросло производство товаров и развилась международная торговля: с Англией морем (от остальной Европы Россия была блокирована усилиями Швеции и Турции), с Персией и Средней Азией сухим путём. Появилось книгопечатание; прошёл Стоглавый Собор; получило государственный характер летописание, возникла сеть общеобразовательных школ. Развивались искусство и зодчество. Теперь уже Москву охраняли и первоклассные стены, и первоклассная артиллерия.

Этому есть письменные подтверждения. В конце предшествующего века, при Иване III, Москву описал итальянец Амброджо Контарини:

«Город Москва расположен на небольшом холме; он весь деревянный, как зáмок, так и остальной город. Через него протекает река, называемая Моско. На одной стороне её находится замок и часть города, на другой – остальная часть города. На реке много мостов, по которым переходят с одного берега на другой».

В то время архитектор Аристотель Фиораванти только приступил к строительству первой каменной церкви на Ивановской площади Кремля. Контарини встречался с ним, но пока пишет, что всё здесь деревянное.

Сто с небольшим лет спустя, вскоре после смерти Ивана Грозного Москву посетил другой итальянец, Джованни Ботеро. Столица предстала перед ним совсем другой: он пишет, что Москва по величине и архитектуре есть четвертая первоклассная столица мира после Константинополя, Парижа и Лиссабона.

Как видим, всего за столетие Москва превратилась в первоклассную европейскую столицу! Заметим: в списке нет ни Лондона, ни Рима, ни Варшавы.

Иван Грозный выдержал Ливонскую войну и оставил после себя мощное государство и постоянную стрелецкую армию. Он смог сделать это только потому, что заложил основу хорошо работающей системы гражданской и военной власти, прослужившей после него сто пятьдесят лет.

БЮРОКРАТИЗМ В ЛИТЕРАТУРЕ

Множество интересных свидетельств о жизни людей, в том числе находящихся у власти, можно найти в произведениях литературы, в статьях и письмах. В нашей книге мы даём время от времени выдержки из таких произведений.

Генрих Штаден13 (ок. 1542 – год смерти неизвестен) «Записки о Московии» из главы III. Страна и правление московитов

На Казённом дворе сидели Микита Фуников, Хозяин Юрьевич Тютин и дьяк Григорий Локуров. Они получали все деньги – доходы страны – из других приказов и опять пускали их из казны, каждый по своему усмотрению. Всячески утягивали они от простонародья третью деньгу и хорошо набили свою мошну. Однако, отчёты представляли великому князю в полном порядке.

Микита Романович сидел в приказе подклетных сёл: это те сёла, которые служили для содержания дворца. Как он там хозяйничал, о том не толковали. Причина: он был шурином великого князя.

В поместном приказе (Landcanzelei) сидели Путило Михаилович и Василий Степанович. Оба они хорошо набили свою мошну, ибо им одним была приказана раздача поместий: половину нужно было у них выкупать, а кто не имел, что дать, тот ничего и не получал.

Иван Григорьевич был в Разряде. Те князья и бояре, которые давали денег в этот приказ, не записывались в воинские смотренные списки, а кто не мог дать денег, тот должен был отправляться [в поход], даже если ничего, кроме палки, не мог принести на смотр. В этом приказе ведались все польские дела.

Иван Булгаков сидел в приказе Большой Казны. Деньги, поступавшие из других городов и уездов, здесь уплачивались и взвешивались так, что всякий раз 1/50 часть оказывалась в утечке ещё до записки. При выплате же из приказа не хватало уже 1/10 части.

В Разбойном приказе сидел Григорий Шапкин. Если [где-либо] в стране, – по уездам, городам, деревням и по большим дорогам – словят убийцу, а тот откупится, – так его подускивали, чтобы он оговаривал торговых людей и богатых крестьян, будто и они ему помогали. Так эти «великие господа» добывали себе деньги.

В общей судной избе или на дворе «Земский двор» сидел Иван Долгоруков и Иван Мятлев. Сюда приводились на суд все те, кого пьяными находили и хватали ночью по улицам. Штраф был в 10 алтын, что составляет 30 мариенгрошей14 или польских грошей. Если где-нибудь в тайных корчмах находили пиво, мёд или вино, – всё это отбиралось и доставлялось на этот двор. Виновный должен был выплатить тогда установленный штраф в 2 рубля (Rubel), что составляет 6 талеров, и к тому же бывал бит публично на торгу батогами. Было много приказчиков или чиновников, которые за этим надзирали. И прежде, чем приведут они кого-нибудь на [Земский] двор, ещё на улице, могут они дело неправое сделать правым, а правое, наоборот, неправым. К кому из купцов или торговых людей эти приказные не были расположены, к тем в дом подсылали они бродягу, который как бы по дружбе приносил стопочку вина. За ним тотчас же являлись приказные с целовальниками и в присутствии целовальников хватали парня вместе с хозяином, хозяйкой и всей челядью. Хозяину приходилось тогда растрясать свою мошну, коли он хотел сохранить свою шкуру.

Было также много недельщиков15, которые всякого высылали на суд за деньги, [причём сумма определялась] в зависимости от расстояния. Они ставили на суд всякого в стране. Обвиняемому назначался первый срок явки соразмерно с тем, жил ли он далеко, или близко. Недельщик же, придя на место, брал с собой с ближайшей таможни, но не с поместий и не из уездов, двух или трёх целовальников и бросал память в дом или во двор к обвиняемому. Так [повторялось] до третьего раза. Если обвиняемый давал деньги, то он выигрывал дело, даже если действительно был виноват. Если же он не приходил, то жалобщик мог, словив и связав его, взять и бить на торгу публично до тех пор, пока тот не заплатит. Можно было также, по желанию истца, сделать человека холопом, если только у него не было защиты: нужно было либо уплатить всё с процентами, либо всю свою жизнь вертеть ручную мельницу. Иного лихого человека подговаривали, чтобы он оговорил напрасно богатого купца или крестьянина в уезде: кривду всё равно делали правдой. Так добывали эти ребята деньги.

В Ямском приказе обычно, когда приказывали отправлять грамоты, устраивали так: копили ребята все грамоты вместе и отправляли их на ямских все зараз. А затем представляли полный счёт – сколько раз и когда лошади [будто бы] были наняты, и оставляли себе деньги, которые должны бы лежать в казне.

В приказе, где прочитывались все челобитья, пожалованные и подписанные великим князем, получал свою подписную челобитную тот, у кого были деньги. А если какой-нибудь посадский или простой человек не имел денег, то не мог он найти и управы прежде, чем не заплатит. Только тогда челобитья подписывались и вычитывались. «Ruka Ruku moit».

Андрей Васильевич сидел в Посольском приказе. Здесь ведались все немецкие и татарские дела и сюда же поступали сборы с Карельской земли. Там повседневно бывали толмачи различных народов. У них были поместья и они же получали годовое жалованье. Здесь проделывались такие же штуки, как и в других приказах.

На Jamme16 или на дворе, где все иноземцы получают изо дня в день свои кормовые деньги (Kostgelt), сидел Иван Тарасович Соймонов и один дьяк. Ежели кто из иноземцев не брал своего мёда и кормовых денег за 10, 20 или 30 дней, с того постоянно удерживали 1/10 часть, когда [потом] он хотел их получить. Каждый иноземец имел на руках память (Zeddel): она была так искусно изготовлена, что никто не мог, подделав почерк, незаметно что-либо в ней приписать. Из погребов мёд приносился теми, кто был к тому приставлен. Они отмеривали мёд в погребе по своему желанию и потом уже выносили его наружу и наливали иноземцу в его бочку. Соглашался тот его принять – хорошо, а коли нет, то не получал ничего. Варился хороший и плохой мёд, и на этом сберегалась третья часть мёда-сырца. А если иноземец одаривал этих ребят, то сам мог итти в погреб и цедить мёд [на пробу] изо всех бочек. Какой мёд более других приходился ему по вкусу, того он и приказывал тогда нацедить и получал [конечно] свою полную меру. Если иноземец умирал или его убивали, то эти куманьки целый год всё продолжали заносить в отчёт полностью все «выдачи»!

Таковы, коротко говоря, были знатнейшие приказы. В других дело шло тем же порядком.

Кризис и застой XVII века

От смерти Ивана Грозного (1584) до начала Смуты (1605) прошёл 21 год. Для сравнения, столько же прошло от начала правления Л. И. Брежнева (1964) до начала правления М. С. Горбачёва (1985): срок не очень большой. За это время трон занимал сын Ивана – Фёдор Иванович (ум. 1598), а затем Борис Годунов. Созданная Грозным управленческая машина и при них в целом работала исправно: взимались подати, строились новые города, воевали со Швецией, пережили неурожай, голод и вторжение поляков. При этих двух царях появилось четыре новых приказа: Иноземский, Конюшенный, Казанский и Стрелецкий.

Со смерти Бориса Годунова (доказано, что он был отравлен) в стране начался «смутный период». Русское слово «смута» многозначно. Время было мутным, поскольку происходила масса не связанных между собой событий, уследить за которыми современники не успевали, а за каждым событием тянулся шлейф последствий, тем более не поддающихся анализу. Да и составленная по итогам история тоже получилась мутной. Ведь не было ни газет, ни журналов – и даже летописцы не записывали день за днём, что происходило не то, что в стране, но и в Кремле.

Кратко история событий 1605–1620 годов выглядит так:

– вторжение войска самозванца Дмитрия;

– смерть Бориса Годунова в апреле 1605 года;

– венчание на царство его юного сына Фёдора;

– массовое предательство высших руководителей и воевод, переход их на сторону самозванца;

– переворот в Москве, убийство Фёдора и вдовы Бориса, признание Дмитрия Самозванца за сына Ивана Грозного Василием Шуйским и Марией Нагой (последней женой Ивана Грозного и матерью Дмитрия); вступление Дмитрия на великокняжеский престол в июне 1605 года;

– свадьба этого Дмитрия с Мариной Мнишек и «польское засилье»;

– одиннадцать месяцев правления Дмитрия;

– боярский переворот, убийство Дмитрия и «народное провозглашение» Василия Шуйского царём; союз Шуйского со шведами в мае 1606 года;

– появление нового Дмитрия – «Тушинского Вора» в 1607 году, признание его Марией Нагой, его женитьба на той же Марине, параллельное Шуйскому правление из подмосковного Тушина в 1608–1610 годах;

– переворот «семибоярщины» во главе с Фёдором Мстиславским, смещение Шуйского и отправка его в Польшу; объявление в сентябре 1610 года Великим князем Московским польского королевича Владислава;

– случайное убийство тушинского Дмитрия на охоте в Калуге в декабре 1610 года;

– первое («ляпуновское») народное ополчение против поляков и его провал; убийство П. Ляпунова в 1611 году;

– второе («нижегородское») ополчение Минина и Пожарского и изгнание поляков из Кремля в 1612 году;

– созыв Земского Собора и избрание на нём на альтернативной основе Михаила Романова Великим князем Московским в начале 1613 года;

– казнь очередного мужа всё той же Марины «плохого атамана» Заруцкого и убийство в 1614 году её сына Ивана (род. 1611) как потенциального конкурента Михаила Романова17;

– поход королевича Владислава на Москву и его поражение в 1618 году, и, наконец, хэппи-энд: триумфальное возвращение из польского плена в Москву и провозглашение «великим государем и патриархом» отца Михаила Романова, Филарета, который, между прочим, митрополитство своё получил из рук Лжедмитрия Первого, а патриархом его впервые провозгласил самозванец Лжедмитрий Второй.

Мы должны понимать, какие последствия подобные пертурбации могли иметь для структур государственного управления. В событиях видную роль играли казаки – и вот, в 1616 году создан Казачий приказ. Появилось немало раненых и инвалидов, и в 1620-м учреждён Аптекарский приказ.

В России шла гражданская война, отягощённая иностранной интервенцией: противостояли друг другу сторонники избрания на российский престол польского королевича Владислава, шведского герцога Карла Филиппа или кого-либо из русских претендентов, и тут же бродили польские вояки. С народа драли три шкуры и свои помещики, и назначенные ещё до событий воеводы, и забеглые «представители центра», и оккупанты, да и просто шастающие по дорогам бандиты, крымчаки и казаки. Все кушать хотят, а производитель еды только один: русский крестьянин. Нестабильность продолжалась даже с воцарением Романовых!

Не имея сил прекратить общий произвол, правительство карало отдельных лиц, в то же время облегчая возможности челобитья на администрацию. В 1619 году был учреждён Сыскной приказ, а в 1621-м послана всей земле грамота, запретившая общинам давать взятки воеводам, работать на воевод и вообще исполнять их незаконные требования, с угрозой земским людям наказания за неисполнение оного.

Требовалось провести ревизию по всем делам, и в 1621 году создали Приказ счётных дел. Ещё через несколько лет ограничили власть наместников, усилив права земских властей и повсеместно восстановив институт губных старост. Правительство предписало выбирать их из наиболее состоятельных дворян. Там, где не было воевод, губной староста сосредоточивал в своих руках не только уголовные дела, а и всё областное управление, становился земским судьёй. А где оставались ещё воеводы, продолжались и злоупотребления. Земские люди говорили на Соборе 1642 года (стало быть, спустя двадцать лет после рассылки всей земле грамоты о запрете давать взятки воеводам): «В городах всякие люди обнищали и оскудели до конца от твоих государевых воевод».

Но случалось и такое, как в городе Дмитрове: в 1639 году мир просил губного старосту, а в 1644-м уже хлопочет о назначении воеводы. Очевидно, что в уездах было мало людей, годных для дела, ибо все такие люди правительством «выволочены на службу», в армию или московские правительственные учреждения.

В то же время некоторые общины, преимущественно в «чёрных землях», на севере, сохранили полное самоуправление.

Если же говорить о центральном правительстве, то упадок приказного строя во второй четверти XVII века становился всё заметнее. Хоть и сумел властный и энергичный патриарх Филарет привести в порядок, расшатанный за время Смуты приказный механизм, он всего лишь реставрировал старину. Да и новые приказы создавал по старым образцам. С его смертью дела шли всё хуже и хуже, и к концу царствования Михаила кризис стал очевидным. Слабый царь не вникал в происходящее, чиновники вели свою «игру», росло самовольство и злоупотребления судей и дьяков, население жаловалось на волокиту и злоупотребления, да вот только бороться с ними было некому: высшая персона не соответствовала моменту. Михаил не мог ни поставить цели, ни сформулировать задачи, ни стребовать с исполнителя результата, ни подобрать новых исполнителей.

В 1645 году Михаил Романов умер. Особых успехов он ни в чём не достиг (за исключением некоторой пограничной стабилизации и возвращения Новгорода), и сохраняющиеся проблемы – в том числе территориальные с Польшей и Швецией, предстояло решать его сыну, царю Алексею Михайловичу Тишайшему (1629–1676).

Даты образования некоторых приказов:

1535 год – Разрядный приказ

1547 год – Приказ Большого Дворца

1556 год – Поместный приказ

1564 год – Приказ Большого прихода

1567 год – Ямской приказ

1571 год – Челобитный приказ, Холопий приказ, Разбойный приказ

1573 год – Постельный приказ

1579 год – Земский приказ

1582 год – Пушкарский приказ

1586 год – Иноземки приказ

1599 год – Конюшенный приказ,

Казанский приказ

1601 год – Стрелецкий приказ