Читать онлайн Короли Лероса бесплатно

© Арсентьев А., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

⁂

Пролог

– Будь я проклят! Он существует на самом деле!

Ашур поднялся на вершину бархана и устало опустился на горячий песок. Еще несколько шагов – и ненавистная пустыня уступит место благодатной почве, устланной мягким травянистым ковром. Чуть дальше мелкий кустарник, увитый стеблями цветов… И, наконец, кущи низкорослого леса, за зеленью которого возвышалась потрескавшаяся стена Мертвого города.

Изможденный путник недоверчиво покачал головой. Быть может, все это – лишь игра больного воображения? Или мираж, воплощенный проклятыми песками в иссушенном сознании?

– Сейчас проверим… – невесело усмехнулся Ашур и с трудом поднялся на ноги.

Мысль о том, что за время изнурительного путешествия он мог сойти с ума, показалась ему забавной – действительно, достойный финал для дурака с отуманенными блеском золота мозгами!

Раскаленный песок жег его ступни сквозь тонкие подошвы изношенных сапог. Спустя несколько мгновений он по щиколотку стоял в мягкой траве. Не сон… Не мираж… Рука потянулась к фляге с остатками теплой, практически горячей воды, но замерла, остановленная волшебными звуками… Звуками журчания ручья! Ашур спрятал флягу в мешок и устремился вперед. Он продрался сквозь заросли и с благоговением взглянул на самое восхитительное зрелище его жизни – порожистый ручей, переходящий в неглубокое озерцо. И это чудо – всего в нескольких шагах от необъятной песчаной пустыни!

Он торопливо сбросил сапоги. Наплечный мешок и пояс с кинжалом последовали за ними. Не снимая одежды, Ашур упал в спасительные объятия водной стихии. С головой погрузился в обжигающе холодную влагу. Дыхание перехватило…

Через несколько мгновений из маленького водоема восстал совершенно преобразившийся человек. В усталых карих глазах появились радостный блеск и неистребимая жажда жизни; под мокрыми лохмотьями заиграли пусть и иссушенные длительным путешествием, но крепкие и твердые, словно канаты, мышцы. Ашур высоко поднял руки, запрокинул голову и хрипло рассмеялся и возвестил:

– Проклятый чернокнижник! Ты сомневался в том, что я это сделаю! Скоро я вернусь, и мешок золота обеспечит любую мою блажь и самых красивых девок Санирада!

Он покинул водоем, неторопливо снял с себя одежду, тщательно ее прополоскал, отжал и развесил сушиться на ветвях низкорослого пышного дерева. Потом развязал шнурок мешка и достал небольшой кусок вяленого мяса. С тоской взглянул на него – за время путешествия рацион путника нельзя было назвать разнообразным – и впился зубами. Наполнив желудок, Ашур вновь напился из ручья. Затем растянулся на шелковистой траве, взглянул на покрасневший диск солнца, стремящийся к горизонту, и прикрыл отяжелевшие веки: «Сегодня только сон… Отдых и сон… Дело подождет до завтра».

Изможденный долгой дорогой путник спал крепким сном, а вокруг него стояла мертвая тишина. Не было слышно жужжания вездесущих насекомых и пения лесных птиц. В кустарнике и меж вековых деревьев не промелькнуло ни одного животного, стремящегося к водопою, что было бы естественно для подобной местности. Застывшая, словно на картине, природа обозначала свое существование лишь прекрасными образами, исключив звуки и движения. И дело здесь было вовсе не в том, что в этом живописном уголке средь бескрайних песков наступило временное затишье. Один лишь взгляд на видневшиеся из-за крон деревьев фрагменты городской стены из черного камня и очертания полуразрушенных зданий, покрытых сухим серым мхом, навевал самые неприятные мысли.

Архон, некогда величественный и блистательный город, отныне считался легендой, о которой изредка говорили шепотом. Цитадель Зла пребывала в таком состоянии уже не менее тысячи лет. Время и противоречивые толкования практически стерли из умов людей реальные причины падения мифического города. Ходили слухи, что в подвалах королевского дворца хранятся несметные богатства, но ни один даже самый лихой грабитель не посмел приблизиться к Архону. Все знали – это место проклято богами и двигаться в его направлении означало навлечь на себя их немилость. Постепенно торговые пути купцов все более отдалялись от этих мест, а пустыня пожирала прекрасные леса и парки, некогда окружавшие затерянный в песках город. Архон перестали обозначать на географических картах, город упоминали лишь в страшных историях, которые рассказывают полупьяные караванщики у ночного костра.

Ашур, искусный и удачливый вор, всего лишь пару недель назад развлекался в кабаке с грудастой девкой. Раздался негромкий скрип входной двери, и на пороге увеселительного заведения возник довольно необычный для подобного места посетитель – сгорбленный старик с длинной бородой. Привыкая после дневного света к сумраку тесного помещения, он подслеповато осмотрелся, и взгляд его остановился на Ашуре. Старик зашелся в приступе кашля, а потом, отерев рукавом губы, мрачно улыбнулся и направился к нему, опираясь на кривой узловатый посох. Словно предчувствуя что-то, Ашур погладил Ташу по мягкой большой груди и шепнул ей на ухо:

– Пойди, детка, принеси мне еще кувшин вина…

Девушка страстно коснулась языком небритой щеки своего друга, неохотно поднялась с его колен и направилась к стойке. Старик проводил Ташу взглядом, нашел рядом свободный стул и придвинул его поближе к Ашуру. Тот вопросительно воззрился на незваного гостя.

– Так ты и есть тот знаменитый Ашур – король всех воров? – произнес дед, приглаживая свою растрепанную бороду.

Окинув собеседника внимательным взглядом, Ашур задумчиво ответил:

– Ну… допустим, знавал я некогда этого человека. Какое дело до него у аптекаря или… книгочея – кем ты являешься?

Старик проигнорировал вопрос и многозначительно улыбнулся.

– Дело? Такое, что тянет на мешок чистого золота…

С сомнением взглянув на довольно невзрачную одежду старика, Ашур с сарказмом произнес:

– И сколько же весу в твоем мешке?

– Думаю, – протянул старик, смерив собеседника взглядом, – что не меньше, чем в тебе…

Ашур немедленно потерял интерес к дальнейшему разговору.

– Уважаемый… Как бы это помягче сказать, учитывая твой возраст… Я думаю, что не смогу организовать эту встречу!

Но странный пожилой человек и не подумал ретироваться. Неуловимым движением руки он извлек из-за пазухи увесистый кошель и королевским жестом бросил его на стол перед Ашуром.

– Это задаток, если ты согласишься отправиться в пески Тайрана… – Он многозначительно умолк.

Не прикасаясь к кошельку, Ашур прищурился и пронзительно взглянул на собеседника.

– Довольно странное предложение… Что… мм… Ашуру делать в про́клятых песках?

– Он должен отыскать затерянный город Архон и доставить для меня оттуда одну вещь…

– Старик! – вознегодовал Ашур. – Ты смеешься надо мной?! Архон – сказка, которой пугают на ночь непослушных детей! Забери свой кошель и избавь меня от своего присутствия!

Глаза старика загорелись тусклым огнем. С неожиданным для его возраста проворством он схватил вора за руку и вложил в его ладонь круглый металлический предмет. Оторопев от его наглости, Ашур медленно разжал пальцы. Он слышал о ней лишь однажды… Из уст умиравшего наставника. И тогда он счел это бредом человека, стоявшего одной ногой в могиле. В его руке лежала монета из легендарного багрового золота! Затертая, древняя, как сам мир… Размытый образ Темного властелина, отчеканенный на поверхности редкого металла, был все еще различим!

Казалось, зловещий металлический диск жег его кожу подобно раскаленному железу. Ашур внутренне содрогнулся и чуть поспешнее, чем ему хотелось бы, положил монету на стол и придвинул ее к старику. Пытаясь скрыть охватившие его чувства, он с презрением взглянул на собеседника:

– У меня есть один знакомый… Так вот он за одну ночь может наклепать пригоршню подобных безделушек.

От загадочного пришельца не укрылось тщательно скрываемое замешательство Ашура, в черных глазах мелькнула ирония. Длинным сухим пальцем старик указал на набитый кошелек:

– Надеюсь, это золото не вызовет у тебя сомнений?

Ашур развязал засаленную тесьму, бросил мимолетный взгляд на содержимое кошелька и кивнул:

– Тут – порядок…

– В таком случае, что ты теряешь? – усмехнулся пожилой человек. – Возьми задаток и прогуляйся в тайранские пески. Кто знает, возможно, ты и найдешь призрачный город… И если ты выполнишь мое задание, то получишь заслуженную награду – мешок золота.

– С чего ты взял, старик, что я возьму задаток и не обману тебя?

– Только глупец упустит возможность, рискнув однажды, обеспечить себя на всю жизнь, – философски изрек странный старик.

Ашур задумался лишь на пару мгновений и сделал рукой неопределенный жест.

– Считай, что ты меня заинтересовал. Выкладывай подробности, а я подумаю…

Тот молча достал из-под полы старинный пергамент и уж было хотел его развернуть, но в это время к столику, виляя бедрами, подошла Таша, она принесла большой кувшин с вином. Ашур уловил замешательство собеседника и, бросив косой взгляд на свою подружку, вполголоса пробурчал:

– Погуляй еще, у нас с этим господином важный разговор…

Девушка вздохнула, поставила кувшин на стол и присела за соседний столик, где завела беседу с одной из местных товарок.

Незнакомец подозрительно огляделся и, словно священную реликвию, аккуратно развернул пергамент.

– Смотри сюда, недоверчивый пройдоха! – Тон его внезапно стал жестким, а в голосе появились властные нотки. – Вот Тайранская пустыня, вот торговый тракт, по которому ты доедешь верхом до этого места, – он ткнул пальцем в точку на карте, отмеченную крестом. – Далее отправишься пешком на восток, взяв с собой лишь припасы и воду, чтобы их хватило дней на десять. Своего коня отпустишь на волю в половине версты от тракта – ни у кого и мысли не должно возникнуть, что кто-то сошел с дороги в этом месте.

– Но почему бы мне не продолжить путь на коне, хотя бы до тех пор, пока он не падет? – с недоумением произнес вор.

– Потому, неразумный, что, не пройдя и версты, животное наотрез откажется следовать дальше! На своем нелегком пути ты не встретишь ни змей, ни ядовитых насекомых, так что по ночам можешь не опасаться этих тварей. Твой путь лежит в Мертвый город, окрестностей которого сторонится любое живое создание.

– Ты хочешь сказать, что Архон – не миф и что все, что о нем говорят, – правда? – в тоне Ашура сквозило непоколебимое сомнение. Он усмехнулся.

– «Миф»… – передразнил вора старик, – «говорят»… Что ты знаешь об этом городе?

– Ну, – смутился Ашур. – Я всегда слышал о нем как о чем-то потустороннем. Как о несуществующем месте, где обитают ужасные создания, злые духи и тому подобная нечисть. Разумеется, я не верю в эти легенды! Хотя следует признать, что караванщики действительно сторонятся песков Тайрана…

Тут уже усмехнулся старик. Он вновь погладил свою бороду и тихо ответил, еще ближе притянув к себе Ашура за руку:

– Если ты доберешься до города, в чем лично я очень сомневаюсь, то ни бесплотные духи, ни устрашающие монстры не помешают тебе. Мертвый город пуст, словно этот кувшин, – длинный палец постучал по сосуду, который Ашур и Таша опорожнили совсем недавно. – Но там, – помедлив, продолжил он, – действительно дремлют древние силы, упокоенные Четверыми тысячу лет назад. Если ты выполнишь все мои указания, то уйдешь оттуда невредимым и… богатым!

Ашур накрыл ладонью кошелек и надолго задумался. Он считал себя самым ловким и хитрым вором в Санираде, да что там – во всем Леросе… Страшные байки о Мертвом городе, которыми его с детства кормили любители пощекотать нервы, его ничуть не волновали… Долгий переход сквозь пески Тайранской пустыни – вот с этим могли возникнуть трудности. С другой стороны – мешок золота, который сможет обеспечить ему такую жизнь, о которой он только мечтал…

– А не обманешь ли ты меня, старик? – подозрительно воззрился он на собеседника, терпеливо ожидающего ответа.

В ответ человек в коричневом плаще лишь вздохнул так, как вздыхают взрослые, услышавшие какую-нибудь детскую глупость.

– Пойми, та вещь, которую ты мне доставишь, для меня важнее всех богатств этого мира…

– Не думай, что я безоговорочно поверил твоим бредням. Я доверяю лишь весу этого кошелька, поэтому отправлюсь в это безумное путешествие. Но, – на секунду Ашур умолк, подбирая слова, – если древние легенды и вправду оживут и я доставлю тебе твою… вещь… Тогда да помогут тебе Четверо, если ты скроешься от меня, не расплатившись! По рукам?

– По рукам! – Старческая морщинистая ладонь на удивление крепко сжала сильную руку Ашура. – А теперь внимательно рассмотри и запомни карту и тщательно усвой все, что предстоит сделать. Если хоть в чем-то нарушишь мои рекомендации, это будет означать для тебя немедленную смерть…

Лучи восходящего солнца еще только начали ласкать своими прикосновениями остывший за ночь песок, когда обнаженный человек, спавший под деревом, неохотно пошевелился, прогоняя остатки сна. Ашур открыл глаза, недовольно взглянул на восходящее светило и, сладко потянувшись всем телом, зарылся лицом в ароматную траву. Через мгновение он резко поднялся на ноги, одним неуловимым движением размял мышцы тела и, сдернув с ветвей просохшую одежду, быстро облачился в нее. Пристегнул широкий пояс с кривым длинным ножом и кошельком, заметно отощавшим со времени необычной встречи в кабаке. Вор быстро позавтракал все тем же вяленым мясом, которое уже осточертело ему за время путешествия, и спустился к ручью, где с наслаждением напился и умылся. Достав из мешка вместительную пустую флягу, наполнил ее водой.

«Правило первое: ничего не есть и не пить из того, что находится внутри города, за его стенами!» – вспомнился Ашуру тихий гипнотический голос старика и его пристальный взгляд, словно выжигающий каждое произнесенное им слово в сознании собеседника. Благо запаса еды у него хватит на обратную дорогу, останется лишь наполнить фляги, лежавшие в мешке. Ну что, вот и наступил долгожданный день торжества, после которого вся его жизнь преобразится!

Он стал пробираться меж кустов и редких деревьев и вскоре наткнулся на широкую дорогу, ведущую в сторону городских ворот. Вернее, на остатки того, что некогда именовалось дорогой… Крупные каменные плиты были почти скрыты травой, буйно разросшейся между ними. По прошествии многих веков камень растрескался, а кое-где и вовсе рассыпался в пыль, поэтому следовать по этому древнему пути было не более удобно, чем по редкому лесу, – вор то и дело бормотал проклятья, когда его нога попадала меж расколовшихся камней. По мере продвижения мрачная, изборожденная трещинами городская стена все явственней проступала сквозь зелень деревьев.

Наконец, выйдя из лесного массива, Ашур оказался перед городскими воротами. Дерево огромных створок давно сгнило, а металлический каркас изъела ржавчина настолько, что его покорежило. И только по массивным петлям можно было догадаться – да, эта странная конструкция действительно когда-то являлась воротами.

На несколько мгновений Ашур застыл перед входом в Мертвый город. Сердце тревожно сжалось, а липкий коварный ужас, которого вор не испытывал уже много лет, сковал его мышцы, словно не желая пускать в эту легендарную обитель потустороннего. Но уже через мгновение незваный гость решительно встряхнул густой темной шевелюрой, на всякий случай помянув Четверых (хотя никогда не считал себя истинно верующим), выругался себе под нос и вступил в Архон…

Небеса не обрушили на него свой гнев, стрелы божественных молний не испепелили его на месте! Ашур дерзко улыбнулся и, затянув звонким голосом мотив похабной песенки, двинулся по полуразрушенной мостовой – прямиком к возвышавшемуся впереди дворцу из черного камня. Он миновал развалившиеся постройки, от которых остались лишь бесформенные груды камня и покосившиеся печи, прошествовал мимо рядов рухнувших статуй диковинных и неприятных на вид зверей. При этом взгляд Ашура то и дело натыкался на белеющие в траве или меж камней кости людей и домашних животных.

При виде белеющих в траве черепов слова песни как будто застыли на губах Ашура. Вор замедлил шаг и в очередной раз задумался – что же все-таки на самом деле произошло в этом жутком месте. Внезапно он почувствовал себя единственным выжившим на планете – одинокая человеческая фигура посреди исполинского неупокоенного кладбища. Когда он продолжил путь, с уст его все чаще слетали имена Четверых. Присутствие чего-то враждебного и неимоверно древнего ощущал матерый преступник во всей окружающей действительности. Шаги его постепенно замедлялись по мере приближения к черному дворцу, заслонившему своими резкими очертаниями уже полнеба.

«Правило второе: никуда не сворачивай с дороги, ведущей в замок!» – полыхнуло в сознании, когда ему захотелось зайти в неплохо сохранившийся богатый дом и осмотреть тот на предмет каких-либо ценностей.

Ашур вновь выругался, недобрым словом помянув старика с его дурацкими правилами, и зашагал дальше. Вскоре он вплотную подошел к отлично сохранившейся лестнице из отполированного черного мрамора. Внезапно возникло ощущение, что само Время не имеет здесь своей власти. Об этом говорило все: идеальное состояние камня, отсутствие сорной травы и мха, великолепие дворцовых построек.

Он поставил ногу на первую из ступеней и на мгновение застыл… Казалось, воздух стал густым и вливался в легкие вязкой жидкостью. Слепая паника охватила Ашура. Возникло непреодолимое желание развернуться и бежать без оглядки из про́клятого города!

«Правило третье: ступив на лестницу черного замка, ты уже не сможешь повернуть назад, не выполнив мое поручение!» – раскаленным кнутом хлестнуло разум очередное напутствие. Казалось, горящие, словно затухающие угли, глаза старика неотступно преследуют его.

Заскрипев зубами, Ашур сделал еще шаг, затем еще… Внезапное помутнение разума отступило, но страх, запустивший свои когти в самое его сердце, не проходил. Лишь благодаря указаниям, данным ему нанимателем, вор, словно марионетка, продолжал подниматься по лестнице. Оторопев от ужаса, он проследовал мимо застывших у ворот стражников. Если они и были мертвы, то этого никак нельзя было сказать по их внешнему виду. Глаза бравых бойцов были открыты, и, минуя одного из них, Ашур мельком увидел свое отражение в его расширенном зрачке.

Он ускорил шаг, пытаясь побыстрее удалиться от стражи. Но, войдя во дворец, тут же напоролся на пару десятков слуг – и мужчин и женщин. Облаченные в легкие туники мужчины склонились в глубоких поклонах, будто встречали гостей. Полностью обнаженные служанки, державшие в руках подносы с напитками и фруктами, широко улыбались неподвижными губами. Присутствовал здесь и один из господ, из рук которого слуга принимал великолепной работы меч. Рыжеволосая девушка подносила посетителю кубок.

«Зайдя во дворец, никого и ничего не касайся!»

Осторожно, пытаясь никого не задеть, Ашур скользил меж навеки замерших тел, и сердце его тяжело билось. Миновав несколько залов, наполненных как прислугой, так и людьми высшего сословия, беседующими застывшими губами и держащими в руках кубки с вином, Ашур решил, что здесь явно происходило какое-то торжество. Люди, замершие навеки, не отличались особой нравственностью. Пройдоха-вор, будучи искушенным в подобных вопросах, невольно несколько раз криво усмехнулся, проходя мимо просторных залов, устланных мягкими коврами и усыпанных разноцветными подушками. В них, нисколько не стесняясь друг друга, в разнообразных позах совокуплялись представители элиты, зачастую – в групповых вариациях. Проходя мимо колоритного толстяка с выпученными глазами и открытым в экстазе ртом, выгнувшегося позади тощей дамочки, Ашур ехидно прошептал:

– Да пребудет тело твое в вечном оргазме!

Миновав еще несколько помещений, он в замешательстве остановился у высоких золоченых дверей, по всей видимости ведущих в тронный зал. Два мускулистых темнокожих воина полностью закрывали своими телами вход. Вор опустился на колени, прополз меж крепких бедер и распахнул двери. Он поднялся на ноги, обвел взглядом помещение и застыл от ужаса, смешанного с омерзением. Почувствовав острый приступ тошноты, Ашур растерянно осмотрелся… Прокля́тые ограничения! Боясь нарушить наказы старика, он схватил свой вещевой мешок и вывалил в него содержимое желудка.

Да, Четверо не зря покарали это средоточие зла! Даже самый извращенный ум не мог бы представить себе происходившее здесь. Зловещие фигуры в черных плащах и масках, вооруженные серповидными ножами, застыли у прикованных к стенам юношам и девушкам. Некоторые бедняги были истерзаны настолько, что уже нельзя было с определенностью сказать, являлись ли когда-либо эти окровавленные куски мяса людьми. Измазанные кровью маски и рты людей в темных одеждах не оставляли сомнений в происходящем – плоть пленников служила им пищей. Трапеза людоедов была в самом разгаре.

Отводя взгляд от деталей ужасного пиршества, Ашур осторожно пробирался к своей цели – к человеку, восседавшему на троне. На алтаре перед царственной особой лежала девушка лет шестнадцати, ее грудная клетка была вскрыта. Слуга в маске, изображающей рогатую голову быка, уже вырвал ее сердце и предлагал его, преклонив колено, королю демонов. Властелин протягивал к еще совсем недавно бившемуся сердечку свою широкую ладонь. Глаза повелителя Зла горели подобно двум крупным сапфирам, а тонкие выразительные губы искажала зловещая улыбка…

Стараясь абстрагироваться от омерзительного зрелища, Ашур взглянул на корону, стянувшую гриву черных с проседью волос правителя. Да, именно она! Массивная, золотая, в виде трех переплетающихся змей, поднявших свои хищные пасти над головой Великого Имшура. Затаив дыхание, Ашур достал из-под полы кусок холщовой ткани и осторожно приблизился к королю. От ужаса не чувствуя под собой ног, вор накрыл корону холстом и ловко стащил ее с головы мертвеца.

В тот же миг по тронному залу пронесся душераздирающий вопль, а порыв ледяного ветра в мгновение ока рассыпал в прах чары, наложенные на всех присутствующих в помещении. Ашур оцепенел… Люди в черном и их истерзанные жертвы медленно оживали, восстанавливая ужасающее действо тысячелетней давности. Темный повелитель дотянулся до кровоточащего страшного лакомства… Он поднес его к губам и жадно впился зубами в еще трепещущую плоть.

Вор невольно затаил дыхание и с ужасом осмотрелся – старик его не обманул: никто из присутствующих и правда не видел его. Убедившись, что никто не обращает на его персону внимания, Ашур перевел взгляд на свою добычу. Корона завораживала красотой исполнения – изящные змейки причудливо переплетались, образуя массивный обруч, а высоко поднятые головы с хищно открытыми пастями поблескивали рубиновыми глазками. Старик лукавил! Эта уникальная вещь стоит намного больше мешка золота!

Внезапно, повинуясь необъяснимому порыву, Ашур отбросил ткань и взял корону обеими руками, не в силах оторвать от нее глаз. В тот же момент небывалая по силе мощь наполнила все его тело, а змейки кивнули ему своими головами. Уже не владея собой, вор поднял корону и торжественно водрузил себе на голову. Золотые аспиды мгновенно переплелись, подогнав обруч под размер черепа нового владельца.

Картина окружающего мира мгновенно преобразилась – все тленное казалось отныне такой мелочью! Ашур, без всякого преувеличения, почувствовал себя богом, способным разнести весь этот город на осколки. Его уже не пугало то, что ожившие колдуны воззрились на него горящими глазами. Он чувствовал, что может немедленно обратить всех их в прах!

«И последнее, самое важное, условие: накрыв корону плотной тканью, ты тут же уберешь ее в мешок и немедленно покинешь Мертвый город!»

– Да пошел ты, старый ублюдок! – вскричал Ашур, окрыленный безмерной силой. – С этой короной я стану править миром!

Ослепленный мощью, бедняга не видел, как головы змей зловеще приподнялись и в едином порыве вонзили свои острые золотые клыки в его череп. Могущество ушло… Осталась лишь неимоверная боль, разрывающая его мозг на части! Ашур страшно закричал и замертво упал на пол…

Змейки расплелись и скользнули по еще трепещущему телу в сторону своего истинного повелителя. Исполнив свое грязное дело, чертовки вновь свились на голове короля. Исполненные боли и ужаса мертвые глаза Ашура были обращены к королю демонов, губы которого изогнулись в хищной усмешке…

Глава 1

Эктор, король великого Лероса, наследник древней династии Торнол, возлежал на своем широком ложе. На сей момент славному правителю государства, раскинувшегося от Безумного моря до самых Либорейских гор, шел шестой десяток лет от рождения. И хотя под темной шелковой простыней легко угадывались очертания могучей фигуры, лицо короля имело нездоровый серый оттенок, а с посиневших губ прерывисто слетало тяжелое дыхание. Опухшие веки покраснели, а белки голубых глаз были иссечены густой сетью кровеносных сосудов. Возле ложа правителя, скорбно сгорбившись, склонился пожилой лекарь.

– Скажи мне, Диамон, почему ты, семидесятилетний старик, стоишь предо мной в полном здравии, исполненный сил и мудрости, а я, твой повелитель, в пятьдесят пять лет даже не могу подняться с постели?

Вопрос, естественно, носил чисто риторический характер, поэтому целитель ласково улыбнулся и негромко ответил:

– Наверное, потому, мой повелитель, что я практически с детских лет не правил столь могущественной империей. Я не участвовал в сотнях великих битв, не получал ран, подобных вашим, и… гм… не имел стольких женщин.

– Хитрый льстец! – натужно улыбнулся Эктор. – Да, я получил от жизни все, что смог. Но… проклятье! Еще месяц назад я был полон сил и мог легко уложить на землю любого воина из своей непобедимой армии. А сегодня… – взгляд короля, загоревшийся было при воспоминаниях о молодости, потускнел, и правитель чуть ли не с мольбой взглянул на своего верного слугу, не раз спасавшего ему жизнь. – Что со мной происходит, Диамон? Я не чувствую боли в какой-либо части своего организма, но силы стремительным потоком покидают мое тело. Я изможден так, будто не одна сотня ненасытных шлюх насиловала меня в течение многих лет!

Добрая улыбка покинула уста врачевателя, и блеклые губы в порыве ярости от собственного бессилия сжались в тонкую линию.

– Простите, мой славный король! Я, несмотря на все свои познания в лекарском ремесле, так и не смог распознать болезнь, подкосившую ваш могучий организм. Видимо, однажды вы вверили свое здоровье в руки не того человека…

– Полно, мой верный друг! – От избытка чувств седая голова даже приподнялась с мягкой подушки, но длилось это только один короткий миг, Эктор вновь обессиленно рухнул на постель. – Ты сделал для меня столько, сколько никто не мог совершить в этой стране! Разве что кроме матери, подарившей мне жизнь… – Король тяжело вздохнул. – Видимо, пришла и моя пора отправиться в заоблачное царство Четверых. Я жалею лишь об одном – мои сыновья не достигли возраста, позволяющего взойти на трон. И я… многому не успел обучить их в части того, что касается правления могущественной империей. Они славные парни, но еще не приобрели тех качеств, что сделали бы их истинными королями. Кайл, который уже через год станет совершеннолетним, добр, очень умен и… к несчастью, парализован. Из него выйдет отличный правитель великого народа, за исключением одного – он чересчур мягок. Дух воина покинул его в тот день, когда проклятый жеребец ударил его своим копытом в спину. Будь я проклят, ведь именно я лично приобрел для него этот роковой подарок!

– Не корите себя, ваше величество! – поспешно ответил старик, испугавшийся появления пены в уголках губ правителя после произнесенного проклятья. – Нет вашей вины в том, что вы хотели порадовать парня. Я уверен, принц Дибор привнесет в управление страной ту составляющую, которой так не хватает Кайлу.

– Дибор… – словно эхо откликнулся король и на мгновение задумался. – Да, мой младший сын отважен, как дикий горный кот, и бьется с оружием в руках так, как я и сам не смог бы сражаться в его годы. Но он чересчур горяч, а буйная голова, ты же знаешь, способна натворить таких дел, что… – Эктор слабо взмахнул ладонью. – К тому же он слишком честолюбив, что, в общем-то, неплохо… до определенной степени.

– Ну вот, мой король, ваши сыновья и дополнят друг друга! – воодушевился старец. – А ваш брат, Иктон, поможет своим племянникам на первых порах.

– Слов нет, мой брат – отважный и мудрый воин, – задумчиво ответил Эктор. – И было бы очень неплохо, если бы он принял регентство до совершеннолетия Кайла. Черные пески Архона! – внезапно улыбнулся король. – Я говорю так, будто уже лежу в могиле! А ну, старик, подай мне вон тот большой кубок, да не забудь наполнить его из кувшина, стоящего рядом!

– Ваше величество! – взмолился лекарь. – В таком положении я не советовал бы…

– Я не намерен умирать подобно тщедушной старухе! – прорычал правитель Лероса. – Выполняй приказ!

Старик послушно направился к столу с напитками и фруктами, а король мечтательно проворчал:

– И, наверное, пару жарких красавиц, дабы ублажить меня в последний раз…

Внезапно Эктор зашелся в страшном приступе кашля. Вены на его шее и челе вздулись, а все тело сотрясали судороги. Откашлявшись, он взглянул на Диамона:

– Со вторым, пожалуй, позже… А сейчас позови моих сыновей! Возможно, завтра я уже не смогу их увидеть… – тихим шепотом добавил он.

Спустя некоторое время двое темнокожих слуг внесли в покои короля широкое удобное кресло на двух крепких шестах. В нем, накрытый легкой богатой тканью, полусидел светловолосый юноша с изумительно большими и добрыми зелеными глазами. Тонкие, идеально правильные черты его лица выдавали истинную особу королевских кровей, с одной лишь отличительной чертой – этот юный лик не был исполнен величия. Его не коснулись оттенки властности и пороков, столь свойственные для великих монархов. Изумрудного цвета очи парня пытливо и с немалой долей тревоги смотрели на короля, находящегося в столь беспомощном положении.

– Отец, мой верный Катор говорил мне о твоей болезни, но… я и не предполагал, что ты не встаешь с постели. Мы только вчера вернулись из Лойнской долины, где местные знахари колдовали над моим телом. Почему ты не сообщил мне, что тяжело болен? Я приехал бы раньше!

Пока он говорил, слуги уже поставили своеобразные носилки рядом с постелью короля – отец и сын оказались лицом к лицу. Проигнорировав вопрос Кайла, Эктор ласково потрепал его шелковистые волосы и, пристально взглянув в глаза юноши, покачал головой, словно отгоняя какое-то наваждение.

– Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу свою незабвенную Лейну, и вновь мое сердце разрывается от того, что Четверо так рано забрали ее у меня. Мой мальчик, у тебя ее глаза!

Эктор тяжело вздохнул и едва справился с приступом удушающего кашля, рвавшегося из груди. Через минуту он продолжил:

– Как прошло твое лечение у пресловутых целителей?

Взгляд молодого человека потемнел, и он безнадежно взмахнул рукой:

– Все бесполезно, отец! Осмотрев меня, их старейшина грустно покачал головой и пробормотал: «Сухое дерево». Он считал, что я этого не услышу, но я… – Кайл отвернулся, пряча от сурового взгляда отца покрасневшие глаза.

– Печальная новость… – глухо отозвался правитель. – Признаться, я рассчитывал на их мастерство. Ну да не будем о грустном! – бодрым голосом продолжил он. – У тебя же отлично действует все, кроме ног! Ты можешь стрелять из лука, арбалета, биться на мечах – нужно лишь найти в себе силы и не падать духом! – рука Эктора тяжело оторвалась от постели и ласково потрепала юношу по плечу.

– Да, отец! Мы с Катором, – Кайл с улыбкой оглянулся на пожилого человека, в почтении застывшего неподалеку, – уже разработали целую систему упражнений для спины, рук и шеи. И все это – благодаря наставлениям мастера Диамона. А Галеон пытается сотворить седло, в котором я все-таки смогу ездить верхом!

– Я рад, что ты не падаешь духом, мой сын! – натужно улыбнулся Эктор. – Постарайся преуспеть во всем этом – ведь через год ты станешь королем! Твой народ должен видеть перед собой не только милостивого и мудрого правителя, но и твердого духом человека, которого не остановят никакие преграды. Лишь в этом случае люди пойдут за тобой и в бой, и в алчную пасть самой смерти!

– Через год… королем?! – испуганно взглянул Кайл на отца. – А как же…

– Увы, мой мальчик… – глаза короля подернулись пеленой невыразимой печали. – Я чувствую, что вскоре мне придется отправиться в сказочное царство Четверых… Не печалься по этому поводу! Всю свою жизнь мы теряем близких для нас людей: друзей, родственников, боевых соратников… любимых женщин. И чем старше становимся, тем чаще это происходит. Лишь в молодости Смерть видится нам безжалостным монстром, пожирающим жизни наших близких… Ближе к старости мы смотрим на нее, как на старую добрую знакомую, обещающую нам скорую встречу с давно покинувшими нас людьми… Прошу тебя, не печалься после моего ухода – я прожил яркую жизнь и после смерти хочу видеть на своем месте достойную замену! – он твердо и жестко взглянул на внимавшего его словам Кайла.

– Да, отец, я обещаю тебе… – в свою очередь твердо взглянув на отца, ответил принц. Его необычайное волнение выдавал лишь румянец, окрасивший бледные щеки.

В этот момент двери в опочивальню короля распахнулись, и в помещение стремительно вошли двое. Первый – высокий широкоплечий юноша с крепкой фигурой, облаченный в простой камзол, поверх которого были натянуты кожаные доспехи. Откинув прядь темных, мокрых от пота волос и широко открыв выразительные ярко-голубые, как у отца, глаза, парень почтительно приблизился к постели Эктора. Он встал рядом с креслом Кайла, крепко сжал безвольную ладонь короля, с тревогой вглядываясь в его лицо.

– А, мой славный Дибор! Ты, как я вижу, прямо с занятий, – взгляд Эктора прошелся по одеянию младшего сына и учебному деревянному мечу, заткнутому за широкий пояс.

– Да, отец, – приятным баритоном ответил принц, – я сразу же примчался на твой зов. Дядя Иктон, обучавший меня кое-каким тонкостям владения мечом, тоже здесь.

Позади Дибора возникла фигура в черном легком плаще.

– Приветствую тебя, мой король… мой брат! – поклонился высокий худощавый человек и участливо взглянул на больного. Его холодные и бесстрастные светло-серые глаза на один короткий миг полыхнули сочувствием.

Лишь чертами лица герцог Волчьих гор походил на своего родного брата. В отличие от могучего Эктора он был строен и жилист. К тому же густая грива волос короля с годами лишь поседела, в то время как голову его брата покрыла обширная проплешина, поэтому он ежедневно выбривал ее наголо.

– Рад видеть тебя, мой дорогой Иктон! – приветствовал король брата. – Приятно видеть, что ты проводишь время с моим сыном, обучая его искусству поединка, в ту пору как я валяюсь здесь в непотребном состоянии. Надеюсь, ты не оставишь моих сыновей и в то нелегкое время, когда на их плечи ляжет груз ответственности за Великую империю Лерос!

– Да, брат мой. Четверо не дали мне возможности испытать радость отцовства, хоть я и сменил четырех жен. Поэтому твои сыновья заменили мне детей, и я клянусь, что, пока смерть не явится за мной, я не оставлю их!

– Твои слова живительным бальзамом ложатся на мое сердце! – улыбнулся Эктор Торнол. – Потому как я уже подписал указ о твоем регентстве до совершеннолетия Кайла! Пусть народ Лероса не ощутит утраты после моей смерти – правь достойно, мой брат! И в дальнейшем – надеюсь на твою поддержку Кайла. И ты, мой младший сын!.. – Взор его обратился на почтительно склонившегося Дибора. – Я считаю, что ты станешь надежной опорой для своего нового короля и… брата!

– Конечно, отец! – воодушевленно воскликнул принц, и крепкая рука его опустилась на плечо Кайла.

– Теперь, когда я вижу перед собой всех вас в согласии и готовности совершить все возможное и невозможное для защиты моей империи, я могу умереть спокойно! – торжественно произнес король слабеющим голосом. Вы прекрасно знаете, сколько голодных псов радостно взвоет после моей смерти. А я теперь твердо уверен в том, что границы государства будут нерушимы, а благоденствие моего народа продлится и в дальнейшем! А сейчас, мои дорогие, оставьте меня, я устал, – король прикрыл опухшие веки.

Братья-принцы склонили головы в почтительном поклоне. Дибор стремительным шагом покинул покои отца. Слуги подняли носилки Кайла и направились к выходу, за ними поспешил верный слуга и товарищ наследника престола – Катор. Иктон так же уважительно поклонился королю и собирался было выйти, но Эктор хитро взглянул на него:

– Прошу тебя, брат, – наполни еще раз этот пустой кубок и… – Эктор понизил голос до шепота, – пришли мне пару знойных девок для компании…

Иктон послушно кивнул, наполнил кубок древним вином и тотчас же удалился.

Через час две голые красавицы с визгом выскочили из покоев короля… Не прошло и десяти минут, как дворец облетела трагическая новость: король умер.

Глава 2

Ивор, молодой мужчина девятнадцати лет от роду, ученик прославленного лекаря Диамона, в отчаянии сжав голову руками, сидел на узкой кровати своей маленькой и просто обставленной комнаты. Король мертв! И в этом виноват он… Вернее, не он, но непосредственным исполнителем этого коварного убийства являлся именно Ивор. Со слезами на глазах он вспоминал то время, когда его, босоногого мальчишку в рваной одежде, подобрал на улице лекарь самого короля!

Диамон всячески заботился о своем подопечном и, заметив в парне способности к наукам, с детских лет обучал его своему сложному ремеслу. Под руководством великого мастера Ивор научился готовить различные снадобья и лекарства, лечить колотые и рваные раны. Старый лекарь полностью доверял своему подмастерью, и однажды Ивору даже пришлось зашивать и обрабатывать рану самого короля Эктора после страшной битвы с кочевниками близ Безумного моря. В благодарность за его умение и легкую руку правитель удостоил парня награды – вручил ему кинжал в золотых ножнах, который, словно бесценная реликвия, до сих пор висит у него в доме на самом видном месте. И он посмел пойти против великого и великодушного короля! Вернее, его заставили…

Около месяца назад в его дверь без стука вошел герцог Иктон. Молодой человек вскочил и склонился пред важной особой в глубоком поклоне. Брат короля уселся в кресло и внимательно посмотрел на ученика лекаря. От этого пугающего взгляда по коже парня пробежала легкая дрожь. Так, бесстрастно и с полным осознанием своей безграничной силы смотрят на полное ничтожество, коим и ощутил себя в данный момент бедняга…

– Ты помнишь, подмастерье, чем ты обязан короне? – вкрадчиво спросил герцог.

– Конечно, ваша светлость! Я был никем до того, как меня подобрал на улице лекарь его величества.

– Пришла пора отдать долг королевству, которое тебя приютило, воспитало и вывело в люди!

– Я готов ко всему, ваша светлость! – покорно склонился молодой человек.

С минуту герцог Иктон молча пристально смотрел в преданные глаза собеседника, затем наконец решился:

– То, что я тебе сегодня расскажу, не должно покинуть этих стен! Ты понимаешь меня?!

– Да, господин! – пролепетал испуганный парень, не представляя, чем может помочь короне.

– У меня появились сведения, что разум короля охвачен либо безумием, либо сверхъестественными темными силами… – герцог пытливо разглядывал растерянного Ивора. – И поэтому мы должны во что бы то ни стало нейтрализовать его пагубное влияние на положение дел. Иначе великую империю постигнет страшная участь.

– Нейтрализовать, господин? – чуть ли не со слезами произнес парень. – Но чем я могу…

– Помолчи! – резко перебил его герцог и достал из-под полы плотно запечатанную шкатулку. – Здесь – порошок, который ты будешь ежедневно подсыпать в еду и вино короля в течение определенного периода времени!

– За-за-чем? – заикаясь от страха, произнес парень.

Герцог Торнол скрипнул от переполнявших его чувств зубами, встал с кресла, подошел к съежившемуся Ивору и сжал его плечо своей железной рукой.

– Затем, чтобы избавить страну и самого короля от той ужасной участи, которую уготовили для всех нас силы Зла!

– Э-это убьет короля? – с надеждой на отрицательный ответ спросил ученик лекаря.

Герцог молча кивнул. Ивор смотрел в его жесткие серые глаза, и внезапно комната завертелась перед его глазами… Внезапно парня вырвало на пол – он едва успел отвернуться, чтобы не заблевать сапоги важной особы. Все тело Ивора содрогалось при одной только мысли о том, что приказывал совершить ему герцог Волчьих гор.

– Я… я не смогу… – выдавил он из себя и упрямо уставился в пол.

Герцог криво усмехнулся, на несколько мгновений замер, а потом небрежно ответил:

– Сможешь, мой мальчик, еще как сможешь… – в тон Иктона прорвались плохо скрываемые яростные нотки. – Через пять минут ты будешь умолять меня, чтобы я позволил тебе сделать это!

Совершенно сбитый с толку, Ивор поднял на герцога глаза, полные слез, а тот непринужденно продолжил:

– Ты ведь пару лет назад женился на прекрасной девушке? И, как я слышал, у вас с ней родилась пара прелестных близнецов-девчонок? Сколько им сейчас?

– Г-год, – холодея, прошептал подмастерье.

– Так вот, – безапелляционным тоном продолжил высокопоставленный гость, – если тебе дороги их жизни, ты ежедневно будешь потчевать короля содержимым этой шкатулки. Правитель тебе полностью доверяет. Яд изготовлен в таком месте и по такому рецепту, что никто из лекарей не сможет распознать его. Ты останешься вне подозрений и сможешь спокойно вернуться к своей счастливой семье. Если же ты откажешься повиноваться… твою жену и детей ждут самые страшные мучения. Подумай о них…

Иктон угрожающе навис над скорчившимся от рыданий молодым человеком:

– Итак, я жду твоего ответа!

– Д-да-а-а! – простонал Ивор, чувствуя себя попавшим в капкан животным.

– Вот и прекрасно! – довольно потер ладони герцог. – В течение этого месяца я запрещаю тебе покидать королевский дворец. И самое главное – ни одна душа не должна узнать о нашем договоре. Если вздумаешь проболтаться кому-либо… я обвиню тебя и твою семью в измене, и все вы погибнете на костре! Ты все запомнил?! Обещаю: если ты все исполнишь, то будешь щедро вознагражден! И знай, – Иктон выдержал эффектную паузу, – отныне каждый твой шаг… Каждое слово, слетевшее с твоих уст… Не побоюсь этой метафоры – даже каждая мысль! Все будет под моим тотальным контролем! Береги себя и свою семью…

Не в силах произнести и слова, Ивор безучастно кивнул. Герцог вложил в его ладони шкатулку с ужасающим содержимым и вышел за дверь…

В течение этого страшного месяца, видя, как великого короля покидают силы, Ивор терзался невыносимыми угрызениями совести. Не раз он порывался рассказать Эктору и Диамону о замыслах коварного герцога, но в последний момент мысль о супруге и девочках останавливала его. Поначалу он послушно исполнял строгий наказ злодея – не покидать стен дворца, но вскоре мысль о том, все ли в порядке в его доме, стала невыносимой. Богатая и безжалостная фантазия рисовала ему ужасные образы того, что за это время могло произойти с его близкими. Это стало навязчивой идеей, манией…

Однажды ночью, когда уже находящийся при смерти король забылся тяжелым сном, а верный ему Диамон дежурил у его постели, Ивор умудрился обойти посты стражи и что было сил устремился к родным. Ворвавшись в дом посреди темной ночи, он убедился в том, что все живы и здоровы, успокоил испуганную жену, сообщив ей, что ему денно и нощно приходится поддерживать здоровье короля.

Сознание пронзила отчаянная мысль – собрать нехитрый скарб и бежать с женой и малютками… Куда? Ни у него, ни у Эмилы не было такого места вне пределов города, где они могли бы укрыться от гнева Иктора. К тому же рано или поздно их все равно найдут. Будь он один, Ивор несомненно бежал бы, но семья… Юноша со вздохом покачал головой. Оставалось надеяться только на слова герцога о том, что после исполнения страшной миссии их оставят в покое.

Поцеловав на прощанье спавших малюток, Ивор скрепя сердце покинул свою семью, вернулся во дворец незамеченным и продолжил свое черное дело…

И вот его ужасные деяния принесли свои страшные плоды! Не в силах смотреть людям в глаза, парень удалился в свою каморку и, вытирая слезы, уставился в одну точку…

Тяжелые шаги у порога комнаты заставили его сердце биться чаще… Дверь со скрипом отворилась, и, обернувшись, Ивор увидел ненавистное лицо герцога. Иктон тихо вошел, мягко прикрыл за собой дверь и лучезарно улыбнулся. От этой улыбки дрожь пробежала по всему телу молодого лекаря. Он непроизвольно вжал голову в плечи и сгорбился, словно в ожидании удара…

– Ну вот, мой мальчик, все и закончено. Ты можешь вернуться к своей семье. Толстый кошель с золотом ты найдешь у себя в доме, на столе. Засим – прощай!

Герцог развернулся и, сделав пару шагов к двери, неожиданно остановился. Голова его медленно повернулась, а губы исказила кривая усмешка:

– Подмастерье Ивор, зря ты нарушил наш уговор…

Произнеся эту угрожающую фразу, герцог Иктон вышел за дверь.

Ивор вскочил с кровати и принялся суетливо собирать свои вещи в заплечный мешок, подспудно лихорадочно пытаясь вникнуть в смысл последнего высказывания герцога. Волна неосознанной тревоги за своих близких до невыносимой боли сжала его трепещущее сердце.

«Я же все сделал! – пытался он успокоить себя. – И никому не рассказывал о нашем разговоре!»

Едва ли не бегом он покинул стены дворца и устремился по широкой мостовой к району, где находился его маленький, но аккуратный домик. Сердце бедняги бешено колотилось, а губы беспрестанно шептали: «С ними все в порядке! Конечно, в порядке! Я вернусь, и мы покинем стены этого города! Поселимся в какой-нибудь деревне или маленьком городке и счастливо заживем! А я постараюсь все это забыть! Да, словно страшный сон…» Завидев впереди опрятные стены своего жилища, Ивор сорвался на бег и уже через минуту распахнул дверь, ожидая радостного крика жены и лепета маленьких дочерей…

Его встретила зловещая тишина…

– Эмила! – несмело позвал он. – Девочки!

Как будто в ответ на этот истеричный зов дверь их с женой спальни медленно отворилась. Ивор, словно у него внезапно подломились ноги, осел на пол и зажал рукой рот. То, что он увидел за полуоткрытой дверью, не укладывалось в его сознании… Эмила, с упавшей на лицо ночной рубашкой, висела вниз головой, привязанная толстой веревкой за ноги к потолочной балке… Живот его жены был распорот, и сгустки свернувшейся крови все еще падали в помойное ведро, поставленное под ее телом. Кап… Кап…

Ивор надрывно застонал, затем взвыл, словно цепной пес. Он, будто пьяный, поднялся на ноги и, шатаясь, направился в комнату близняшек. Те лежали в широкой колыбели, которую их отец сделал собственными руками, тесно прижатые друг к другу. С безумным взором и улыбкой надежды Ивор направился к ним, но, сделав несколько шагов, остановился, не веря собственным глазам, – обе малютки были насквозь проткнуты изогнутым длинным клинком. Глаза сраженного горем мужа и отца подернулись пеленой сумасшествия, а побелевшие уста продолжали шептать:

– Я же все сделал! Я же все…

В этот момент из темного угла вышел человек в синем плаще и медленно направился к нему.

– Я же все сделал! – прохрипел Ивор и с безумной надеждой воззрился на незнакомца, как будто тот мог все исправить.

– Да, – спокойно ответила зловещая фигура и кривым ножом пронзила грудь Ивора.

У молодого человека перехватило дыхание – с выпученными глазами, бережно поддерживаемый своим убийцей, он медленно лег на пол и практически мгновенно умер… Незнакомец накрыл рукоять ножа, торчавшего в его груди, ладонью Ивора, внимательно осмотрел положение тела и тихими шагами покинул дом через заднюю дверь…

На следующий день весь квартал судачил о том, что молодой ученик Диамона, не сумевший спасти жизнь повелителя и считавший себя виновником смерти короля, сошел с ума и прирезал всю свою семью, а после этого покончил с собой…

Глава 3

Покинув дворцовую комнату Ивора, герцог Иктон неспешной походкой направился вдоль широкого коридора, едва слышно мурлыча под нос какую-то мелодию. На лице его, как и подобало ситуации, лежала тяжелая печать скорби. Попутно он принимал уважительные поклоны и соболезнования от многочисленных обитателей огромного замка. В преддверии похорон придворные неслышными тенями скользили по широким залам, а в укромных коридорах собирались в перешептывающиеся стайки. Каждый из них уже знал о том, что герцог Волчьих гор назначен регентом до совершеннолетия Кайла Торнола.

Иктон давно мечтал почувствовать себя хозяином этого великолепного здания, и сегодня его мечта сбылась. Несмотря на печать тяжелой утраты, лежавшей на его челе, внутренне он ликовал – минимум два года он будет полноправным властителем Лероса! А дальше видно будет…

Что же касается Эктора… Пусть катится в царство мрачного Охтама! Грехов в своей насыщенной насилием и войнами жизни старый ловелас натворил достаточно. Или, если боги все же благоволят ему, – в чертоги Четверых. Скорее всего, так и будет – этому напыщенному красавчику всегда было предоставлено все самое лучшее, что только могла преподнести жизнь! Любовь отца, в то время как сдержанный и не привыкший к показу своих чувств младший, Иктон, мог рассчитывать лишь на благосклонность… Не для младшего вековой малахитовый трон, блиставший в полумраке зала штандартом Торнолов – золотым трилистником. Для Иктона – серое поместье близ Волчьих гор, которое смотрелось как насмешка над отпрыском королевской крови… Поклонение и почитание подданных… Все это было его, Эктора! И, конечно, ОНА – самое большое разочарование в жизни, которое Иктон никогда не простит своему старшему брату и королю! Сыновья… Было время, когда Иктон со щемящей грудь тоской пытался представить себе радость отцовства. В пасть Охтама все это! Наступил наконец такой момент, когда и он в полной мере насладится всем этим! Великолепный и сказочно прекрасный Санирад – вот место, достойное его, а не холодное и серое поместье у подножия Волчьих гор. Осталось лишь определить судьбы щенков его старшего брата… С младшим пока не все так однозначно… Возможно, он еще сыграет свою роль. А вот Кайл! При воспоминании об этом ненавистном калеке глаза наместника потемнели… Да, воистину он заслуживает уготованной ему участи!

Исполненный самых радужных надежд, Иктон достиг помещения, где располагалась его личная охрана, открыл дверь и выкрикнул имена Тейна и Луборга – братьев, стоявших у герцога на особом счету. Молодой оруженосец, вытянувшийся при его появлении в струну, побелел от страха и трясущимся пальцем указал на дверь противоположной комнаты, откуда доносились весьма красноречивые вздохи и крики.

Иктон ногой распахнул покой и скривился в презрительной гримасе. Но огонь похоти, на миг озаривший его бесцветные глаза, довольно красноречиво говорил о том, что особой неловкости при виде подобного зрелища регент не испытал.

Крепкие и схожие лицом мужчины вдвоем приходовали полную и растрепанную служанку. Тейн, забросив пышные юбки на спину дородной красавицы, пристроился сзади, а его гороподобный брат хлестал стонущую распутницу своим возбужденным орудием по горевшим от румянца щекам.

Этих двоих он когда-то давно спас от виселицы, и поэтому воины были преданы ему. Прикажи он – и они без раздумий отдадут за него свою жизнь. Кроме бесподобного владения любым видом оружия, у обоих было еще одно весьма ценное качество – они умели держать язык за зубами. Редко кому-либо удавалось услышать от них хотя бы слово. Даже Иктона порой бесила эта черта характера – верные воины предпочитали язык жестов.

При появлении герцога беснующаяся троица застыла в весьма нелепых позах.

– Немедленно одевайтесь и идите за мной! – негромко произнес Иктон и, хлопнув дверью, покинул гнездо разврата…

Чуть позже, распахнув двери шикарных покоев принца Кайла и пропустив в помещение своих воинов, герцог сам закрыл дверь на тяжелый засов и приказал Луборгу, преданно смотревшему на него мутно-серыми глазами:

– Останешься у двери!

– Что случилось, ваша светлость? – испуганно спросил пожилой слуга принца, Катор, склонившись в уважительном поклоне.

– А случилось то, старик, что принц срочно переезжает в другие покои! – резко ответил Иктон и криво усмехнулся.

– Дядя, что происходит?! – подал голос со своей постели проснувшийся Кайл.

Герцог резко повернулся к Тейну:

– Заткни ему на время рот! И оттащи в другую комнату…

Рыцарь удивленно взглянул на своего господина, но поспешил исполнить приказ – он приблизился к постели Кайла и, схватив его за руку своей мощной пятерней, сдернул принца на пол и потащил в соседнюю комнату. Потрясенный происходящим, Катор схватился за сердце и жалобно произнес:

– Молю вас, герцог, объясните…

Иктон стремительно приблизился к пожилому человеку, схватил его за отвороты камзола и прошипел:

– Молчи, старая крыса! Молчи и внимательно меня слушай!

Катор мгновенно сориентировался и послушно кивнул, бросив взгляд на обездвиженные ноги принца, скрывающиеся за поворотом в коридор.

– Принц Кайл, ввиду внезапно постигшего его умопомрачения, переезжает из своих покоев в более скромную обитель. Причину я тебе уже объяснил – наследник опасен для окружающих. А вот ты, – зловещим шепотом произнес Иктон, – должен будешь сделать сегодня непростой выбор…

– Какой? – едва слышно выдавил из себя верный слуга Кайла.

– Так ли ты верен своему господину, как гласит об этом молва? – сощурил холодные глаза герцог.

– Да, господин, я с малых лет воспитывал сына короля. Что…

– Хочешь ли ты и впредь опекать своего ненаглядного принца? – жестко перебил его Иктон.

– Конечно, господин! – с жаром ответил пожилой слуга.

– Готов ли ты ради этого лишиться своего языка? – Герцог пронзил старика пристальным взглядом.

– Но… – взмолился было старик.

– Я спросил тебя?! – повысил голос Иктон.

– Да… – промолвил старик и затрясся в беззвучных рыданьях.

– Луборг, ты все слышал? – обернулся к дверям герцог.

Здоровенный детина нерешительно отошел от дверей и вопросительно взглянул на своего господина. В ответ тот лишь коротко кивнул. Луборг огляделся вокруг, заметил возле тлеющего очага каминные щипцы и, прихватив их, навис над старым слугой. Катор молитвенно сложил ладони и обратился к герцогу:

– Ваша светлость, позвольте мне выпить – боюсь, что сердце не выдержит непереносимой боли…

– Пошевеливайся! – согласился Иктон и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

Катор поспешно бросился к шкафу с напитками и, выбрав кувшин с самым крепким вином, едва ли не залпом опорожнил его на добрую половину.

– Я… я готов, – произнес он надрывным тоном минуту спустя, чувствуя, как крепкий напиток разливается по жилам.

Луборг взял пожилого человека за шиворот и прислонил его к стене. Толстыми пальцами он разжал челюсти Катора и, захватив грязными щипцами кончик его языка, потянул на себя. Старик зажмурил глаза, из которых ручьями текли слезы, и издал протяжный стон. В мгновение ока Луборг вытащил кинжал и отхватил у старика половину языка. Со сдавленным криком Катор медленно сполз по стене на пол. От страшной боли он лишился чувств. Из приоткрытого рта на грудь полилась струя крови…

Со знанием дела Луборг сунул кочергу в затухающие угли. Когда она накалилась, он взял ее и вновь приблизился к Катору. Похлопав слугу по щекам и взглянув в его потерянные глаза, изувер тихо посоветовал:

– Если не хочешь истечь кровью, открывай рот.

Катор растерянно кивнул и безвольно разжал челюсти. С его губ тут же хлынул алый поток. Луборг ловко воткнул окончание кочерги в кровоточащую плоть. Голова слуги непроизвольно дернулась, он сдавленно взвыл и мгновение спустя впал в полуобморочное состояние.

– Тейн! – позвал Иктон. – Тащи парня сюда!

Через мгновение исполнительный подручный втащил в комнату связанного по рукам и ногам Кайла с кляпом во рту. Глаза принца метали молнии, а торс отчаянно выгибался, пытаясь вырваться из крепких рук Тейна.

– Брось его в закрытые носилки! – скомандовал герцог, не удостоив Кайла даже мимолетным взглядом.

Через несколько минут странная процессия покинула покои принца Кайла. Впереди с горящим взором потемневших глаз следовал герцог Иктон. Следовавшие за ним Тейн и Луборг тащили высокие закрытые плотной тканью носилки. Замыкал шествие шатающийся и едва державшийся на ногах Катор, плотно сжимавший свои окровавленные губы и время от времени тайком сплевывающий кровавые сгустки за пазуху темно-синего камзола, покрытого бурыми пятнами. Иктор свернул в менее оживленный коридор и стремительно зашагал в сторону укромной лестницы, ведущей в подвалы. В этот момент им навстречу попался Диамон, возвращавшийся из своей кладовой с бутылью травяного настоя. Окинув пристальным взглядом повстречавшихся ему людей, он удивленно воскликнул:

– Ваша светлость, что произошло и куда вы следуете?

– С дороги, выживший из ума книгочей, который не смог спасти своего короля! – прошипел Иктон.

– Это носилки Кайла? – не обращая внимания на слова герцога, возмущенно спросил лекарь, и тут взгляд его остановился на Каторе, который держался за стену. – Катор, друг мой, что с тобой?!

– Стража! – громко позвал герцог.

Через несколько секунд в коридор вбежали два стражника в серебристых доспехах.

– Возьмите этого сумасшедшего, дайте ему собрать свои пожитки и вышвырните вон из дворца! – задыхаясь от ярости, прошипел герцог, выведенный из себя тем, что наткнулся на всеми уважаемого врачевателя.

Стражники в нерешительности переглянулись – выкинуть из дворца Диамона? Подняв на них угрожающий взор, Луборг тихо произнес:

– Тупицы, вы хотите ослушаться приказа великого регента и герцога Волчьих гор?! Если через час этот старик все еще будет во дворце, завтра вы оба будете болтаться на виселице!

Стражники тут же опасливо подобрались и, взяв Диамона под руки, повели его по коридору.

– Прошу прощения, мастер, но мы не можем ослушаться приказа! – с сожалением вздохнул один из них, виновато взглянув на лекаря.

– Я все понимаю, – сдержанно ответил Диамон и безропотно последовал дальше…

Тем временем герцог и его мрачная процессия спускались все глубже в подземелья. Они миновали тот уровень, где содержались особо опасные преступники, и продолжали спускаться, пока не достигли узкого тупикового коридора, заканчивающегося обшарпанной дверью. Герцог с трудом распахнул ее, скептически осмотрел влажные стены, покрытые плесенью, две ветхие кровати и дыру в полу, предназначенную для справления нужды.

– Добро пожаловать в новый дом! – иронично произнес он и обратился к Катору: – Будете отныне жить здесь. Еду и воду вам будут приносить раз в сутки.

Катор промычал что-то и с ненавистью взглянул на герцога…

Едва гроб с телом покойного Эктора Торнола оказался в гробнице, служители Четверых вышли наружу и закрыли ее массивные металлические двери. Жрец продел в золоченые петли серебристую толстую нить, завязал ее особым узлом и полил концы сургучом. Молоденький монах с благоговением поднес ему раскрытый ларец, из которого жрец извлек печать с символом Четверых и оставил ее крупный оттиск на остывающей красноватой массе.

Многочисленная траурная процессия потянулась к широкой лестнице, ведущей из усыпальницы династии Торнолов, располагавшейся в подземельях храма.

Великий регент и младший сын Эктора, Дибор, намеренно задержались в мрачном помещении и, дождавшись, когда последние из представителей знати скрылись за поворотом, медленно двинулись следом.

– Вот и все, мой будущий король, – тихим голосом произнес Иктон. – Ваш отец отошел в царство Четверых, брат – во мрак подземелья. Через два года вы займете достойное ваших врожденных способностей положение.

– Как ты думаешь, дядя, – со страхом в голосе произнес Дибор, – боги накажут нас за содеянное зло?

– Никогда так не думай, Дибор! – веско ответил герцог. – Помни, мы поступили так для блага государства, которому в данный момент нужна жесткая рука! Кочевники Западных степей собирают огромное войско и вскоре предъявят свои претензии на побережье Безумного моря. Полудикие племена Либорейских гор, узнав о смерти Эктора, будут совершать набеги на наши восточные окраины, разоряя и выжигая поместья и деревни. А ваш отец в последние несколько лет, почивая на лаврах, только тем и занимался, что пил вино и развлекался с придворными шлюхами. Ваш брат слишком мягок, чтобы управлять таким великим королевством, к тому же он парализован, и никакие лекари уже не поставят его на ноги. Вы истинный претендент на престол Лероса!

– Брат… – задумчиво ответил Дибор. – Он не честолюбив и, возможно, сам отказался бы от трона в мою пользу. Хотя… Власть меняет людей… Но, надеюсь, ему ты не причинишь никакого вреда?

– Две смерти подряд, препятствующие вашему восхождению на трон, будут выглядеть весьма подозрительно. – Глаза Иктона загорелись недобрым огнем, когда он говорил о Кайле Торноле. – Пока я объявил его сумасшедшим…

«А в подземелье… Сырость подвала и мрак сделают свое дело. Я не думаю, что этот выродок королевской крови протянет там больше полугода…» – Он мысленно завершил свой приговор наследнику и невольно улыбнулся.

– И что, – пронзительно взглянул на дядю племянник, – по-твоему, никому не покажется странным внезапное сумасшествие Кайла?

– Да, – чело герцога слегка омрачилось. – Тут могут возникнуть проблемы. Несколько твоих родственников и придворных интересовались сегодня здоровьем принца и возможностью навестить его. Я сослался на буйные припадки и даже заставил Луборга подтвердить, что Кайл хотел ударить меня ножом. Но умы людей подчас весьма недоверчивы, особенно – когда дело касается власти. Именно поэтому сейчас мы должны отвлечь их. Война, устранение внутренних распрей – вот что нам сегодня нужно. Наиболее заинтересованных лиц мы отошлем на дальние рубежи Лероса – усмирять возможных противников. Постепенно, до тех пор, пока Кайл не отправится вслед за Эктором, о нем должны забыть. Ну а если кто-то забыть не захочет, то я позабочусь о его судьбе, – глаза Иктона зловеще сверкнули…

Через два месяца подготовка великой армии Лероса достигла апогея. После объявленной мобилизации непрерывный поток рекрутов из самого Санирада и многочисленных провинциальных областей заполнил собой три десятка лагерей для новобранцев. Угодные регенту высокопоставленные особы были поставлены во главе крупных вооруженных до зубов отрядов и направлены на защиту рубежей Лероса.

Но не только границы интересовали воцарившегося на троне деспота королевской крови… Он, как никогда ранее, жаждал исполнить время своего правления небывалым величием! Весь мир, как это было в прежние, давно забытые времена, должен был склониться перед Леросом. Развратник и пьяница Эктор совершил недопустимое – он позволил некоторым усомниться в величии древнего королевства! Да и народ, изнеженный благоденствием и весьма относительным процветанием, уже, по мнению Иктона, не столь усердно выражал свою преданность короне. Вольноязычие простолюдинов, граничащее с неповиновением, – кто мог подумать о подобном ранее?! Мелкие купцы, сбившиеся в гильдии, пробовали выставлять короне условия, все более походившие на требования! Дворяне, окружившие себя собственными вооруженными отрядами, численность которых уже была сопоставима с войсками самого Лероса! Все это в кратчайшие сроки должно быть немедленно прекращено! Люди… да что там люди, весь мир держится лишь на страхе и беспрекословном повиновении. Лишь в этом может быть истинный порядок! Свобода порождает хаос.

Внутренняя политика государства также требовала значительных людских ресурсов: междоусобные конфликты, обострившиеся после смерти Эктора; неизвестная ранее болезнь, охватившая южные районы государства… Захваченные стремительно развивающимися событиями, люди и правда постепенно забывали о принце Кайле…

Глава 4

Где-то справа, в углу, капает ненавистная вода, просочившаяся сюда, должно быть, из сточных канав замка… О, как невыносим звук тяжелых капель, разбивающихся о каменный пол! Кайл уже давно потерялся во времени и даже отдаленно не представлял – сколько мучительных дней он провел в этом мрачном подземелье…

Едва герцог Иктон закрыл за ними дверь, а верный Катор снял с него путы и вытащил изо рта кляп, принц тут же разразился потоком угроз в адрес узурпатора. Но, будучи весьма неискушенным в подобного рода словоизлияниях, через несколько минут затих, лихорадочно соображая, что им теперь делать. С детства окруженный любовью и заботой, теперь Кайл растерялся… Для его ранимой души все происходящее походило на непрекращающийся ночной кошмар. Грубый рыцарь, связавший его в покоях, напоследок зажег в камере толстую свечу, которая тусклым светом освещала стены темницы. Кайл взглянул на капли воды, стекающие по гладким камням стены; на плесень, покрывшую низ стены и потолок, и содрогнулся от ужаса. И ему, принцу Кайлу Торнолу, наследнику престола Лероса, отныне предстоит жить в этом помещении?! Вернее, выживать… На своем жестком ложе громко застонал Катор и сплюнул что-то на пол. Кайл посмотрел вниз. Кровь!

– Что с тобой, Катор? – участливо спросил принц. – Тебя избили?

Старый слуга промычал в ответ что-то нечленораздельное… Кайлу стало страшно.

– Ради Четверых, Катор, что с тобой?! – взволнованно воскликнул принц.

Старик тяжело приподнялся на постели, показал пальцем на свой рот, затем сделал движение, как будто что-то вытаскивает оттуда, а взмахом второй ладони резко рассек воздух перед лицом.

– Тебя лишили языка?! – с ужасом спросил принц.

Катор горестно склонил седую голову на грудь и вновь застонал. В этот момент принц впервые в своей жизни познал горький вкус слепой ярости, захватившей все его существо.

– Клянусь тебе, что Иктон жестоко поплатится за это, – прошипел он. – Нужно как-то сообщить обо всем Дибору!

Старик, видимо, больше разбирался в политике, поэтому лишь неуверенно пожал худыми плечами, а потом покачал головой.

– Ты думаешь, – Кайл вопросительно уставился на слугу, – что… что они заодно?

Катор согласно сомкнул веки. Принц нахмурил брови. Про интриги и политические игры он читал в исторических трудах мудрецов. Но тогда все это напоминало увлекательную сказку. Теперь же это коснулось его самого… Он еще раз попытался собраться с мыслями… Ну конечно! Как же он мог быть настолько наивным! Разве, не заручившись поддержкой его брата, герцог решился бы на подобное злодеяние?! И тут на ум ему пришла страшная мысль… А что, если отец умер не своей смертью? Ведь еще совсем недавно он был полон сил! И даже сам Диамон не смог определить характер болезни, поразившей короля и убившей его в течение месяца… Тогда получается, что отца отравили, а его бросили сюда подыхать от невыносимых для его организма условий! Кровь принца вновь вскипела от выброса адреналина. Не важно – как, но он выберется отсюда и воздаст предателям по заслугам!

– Катор, – неуверенно произнес он, – мы должны что-то сделать! Мы должны как-то сообщить людям о заговоре!

В ответ верный слуга вновь лишь пожал плечами – уж он-то в полной мере осознал полную безысходность их положения…

Мучительно медленно тянулись дни… Находясь в глубоком подземелье, пленники даже не могли определить – день сейчас или ночь. Раз в сутки кто-то подсовывал под дверь две тарелки с едой, плоскую плошку воды и очередную свечу. Катор заботливо ухаживал за своим господином – приносил еду и убирал пустую тарелку, поил его и кряхтя оттаскивал Кайла к выгребной яме. Хотя… выгребной ее вряд ли можно было назвать – по звукам падающих экскрементов складывалось ощущение, что внизу – бездонная пропасть…

Разум юного принца в первый месяц пленения раздирали самые противоречивые чувства: от глубочайшей, всепожирающей ненависти – до полнейшего уныния. Он постоянно вынашивал бесперспективные планы побега и способы хоть как-то сообщить наверх о своем положении, но наконец наступил момент, когда он смирился со своей участью. Тогда на несколько дней он впал в молчание. Как ни пытался расшевелить его обеспокоенный состоянием принца Катор, Кайл лишь отрешенно смотрел в потолок…

Однажды, когда пленники отобедали отвратительной на вкус едой, принц, задумчиво вертевший деревянную ложку в руках, внезапно отбросил ее.

– Катор, дай мне какой-нибудь острый предмет, – произнес он.

Слуга, обрадованный тем, что его господин вновь заговорил, тут же начал исследовать пол и вскоре протянул принцу маленький камешек с острыми краями. Кайл ожесточенно принялся выцарапывать на дне глиняной миски слово «заговор». Закончив, принц радостно посмотрел на слугу, но Катор, не разделив его воодушевления, почти с осуждением покачал головой.

– Да что ты! – воскликнул принц. – А вдруг они не заметят, а прислуга, моющая посуду, увидит это!

Катор неопределенно пожал плечами и вновь с сомнением покачал головой.

– Но я не могу так просто лежать, полностью отчаявшись в своем положении! – с оттенком ярости в голосе воскликнул Кайл и настойчиво протянул миску слуге, который нехотя поставил ее под дверь…

Через несколько часов за дверью раздался тяжелый топот, бряцание ключей, и спустя мгновение дверь распахнулась… Вошли уже знакомые им подручные Иктона и молча принялись избивать пожилого и беспомощного Катора. Кайл, с ужасом наблюдавший за этой жуткой расправой, попытался закричать, но добился лишь того, что получил сокрушительный удар в челюсть, отправивший его в небытие…

Когда он вновь открыл глаза, то обнаружил себя в кромешной тьме… Последние воспоминания перед роковым ударом молниеносным хороводом пронеслись в памяти… Катор!!! Как он?!

Приподнявшись на локтях, принц встревоженно позвал:

– Катор, дружище, как ты?

Ответом послужил душераздирающий глухой стон…

– Что эти изверги сделали с тобой?! – с жалостью спросил Кайл, вспоминая жуткую расправу, устроенную приближенными Иктона над его слугой.

В ответ раздался лишь новый стон, который своим коротким эхом охватил сердце принца ледяными лапами.

Так прошло несколько часов… Изредка с противоположных нар раздавались приглушенные стенания – было заметно, что Катор пытался скрыть их, зарывшись лицом в грязную и засаленную ткань, покрывавшую ложе. Кайл, вполне осознавая, что слуга не может разговаривать, постоянно спрашивал того о его самочувствии. Этим он, вероятно, больше пытался успокоить себя, так как понимал, что после страшного избиения старик вряд ли чувствует себя хорошо.

Наконец за дверью послышались уже знакомые шаги – теперь Кайл узнал бы их из тысячи. За то время, что он провел здесь, они стали единственным напоминанием о том, что за пределами камеры существует другой мир; они стали своеобразным олицетворением часов, отсчитывающих прошедшие сутки, и всего того, что делило реальность на две части: здесь и там…

Послышался скрежет подсовываемых под дверь мисок… Сердце принца на мгновение замерло… А затем тюремщик развернулся и неспешно направился восвояси…

Кайл услышал, что его слуга попытался встать с постели, но его потуги завершились очередным стоном, с которым Катор безнадежно упал на свое ложе. «Он не может встать! – понял принц. – Бедняга, как он там?!»

Принц во внезапном порыве вцепился ладонями в край ложа и через несколько секунд сумел-таки сбросить свое тело на холодный каменный пол. Переведя дух, он, раздирая тонкую ткань сорочки, подполз к нарам Катора, благо тюремное ложе было весьма невысоко – практически вровень с полом. Опершись на правую ладонь так, что загудели напрягшиеся мышцы, левой рукой Кайл легко прошелся по лицу Катора – все было покрыто вязкой и запекшейся кровью…

– Бедный мой Катор! – с невыразимой скорбью произнес принц. – Прости, все это – результат моей неразумности.

Рука Катора успокаивающим жестом тяжело легла на плечо господина, а губы издали умиротворяющий вздох…

– Я… я сейчас! – прохрипел Кайл, неимоверными усилиями разворачивая на скользких камнях свое тело. – Я принесу тебе поесть…

Спустя несколько томительных минут принцу удалось добраться до двери в камеру. В кромешной тьме он нащупал уже знакомые плошки с едой и водой, но свечи – сколько ни искал, обнаружить не смог. «Они лишили нас в наказание света», – наконец пронеслось в его обескураженном сознании.

Довольно много времени ушло на то, чтобы Кайл, осторожно толкая миски перед собой, боясь их расплескать, вернулся к нарам слуги. Когда дрожащей рукой он попытался поднести ложку с супом к устам Катора, то его правая рука проскользнула на мокром камне, и содержимое ложки пролилось на камзол старика.

– Прости! – со слезами в голосе произнес Кайл и вновь наполнил ложку.

Катор осилил лишь треть содержимого посудины и отвернул голову к стене, показывая, что более не в силах есть. Кайл со вздохом принялся толкать еду в сторону своего ложа…

Так прошло еще несколько томительных дней. Катору становилось все хуже – часами он не произносил ни звука вообще, а очнувшись, наполнял тесное пространство камеры рвавшимися из груди стенаниями. Кайл тщетно взывал к тюремщику, приносившему пищу, пытаясь донести до того, что его сокамерник медленно умирает. Но бездушный изверг подсовывал под дверь тарелки и молча уходил. Жалостный тон принца тут же наполнялся яростью, и вслед доверенному Иктона неслась отборная брань.

Катор все реже подавал признаки жизни, надолго впадая в забытье. Кайлу, уже привыкшему к передвижению по полу, приходилось разжимать челюсти старика, чтобы влить в тело больного хотя бы пару ложек отвратительной на вкус, но способной поддержать силы слуги пищи. Иногда принц подползал к нарам дорогого человека лишь затем, чтобы удостовериться, что тот еще жив. Уловив слабое дыхание, срывавшееся с губ Катора, Кайл облегченно вздыхал и тянул свое наполовину обездвиженное тело обратно к постели.

Глава 5

И вот наступил день, когда Катора не стало… Кайл проснулся и буквально кожей ощутил в темноте присутствие гостьи, освободившей его слугу от невыносимых страданий.

– Катор, – шепотом позвал он, уже не надеясь услышать в ответ даже малейшего шороха.

Руки Кайла окрепли, он легко перебрался на пол и уже через пару секунд припал к мертвому телу. Разум отказывался верить в произошедшее, и Кайл безнадежно пытался добиться от трупа признаков жизни. Он прислушивался к неподвижным губам – не слетит ли с них слабый вздох, пробовал нащупать пульс на запястье и сонной артерии. По щекам принца текли слезы, а губы шептали безумную чушь, не желая отпускать дорогого человека. Наконец Кайл вытер глаза и, оставив мертвеца в покое, медленно пополз на свое ложе.

Все… Он остался совсем один в этом склепе… Но сильнее тоски одиночества разрывала его сердце тяжесть невосполнимой утраты. В эту трагичную минуту Кайл осознал, что так сильно он не любил даже отца. Самые первые воспоминания его детства были связаны в основном с человеком, тело которого лежало на соседних нарах. Его крепкие руки, помогавшие ему во всем; его ласковый спокойный голос, утешающий мальчугана при малейшей неудаче. Бледно-голубые, обрамленные густой сетью морщин глаза, несущие окружающим лишь добро и радушие, и радостный смех, всегда вселявший в душу принца-калеки искру жизни…

– Пусть Четверо достойно встретят тебя в своих чертогах! – прошептал принц, всматриваясь в нависшую над ним тьму подземелья…

Когда под дверью забрезжил слабый отсвет пламени свечи и раздались тяжелые шаги тюремщика, Кайл буквально слетел с нар и, будто покалеченное насекомое, пополз к двери.

– Эй! – что было сил закричал он. – Эй, кто бы вы ни были, выслушайте меня! Мой слуга скончался!!! Возьмите его тело и похороните!

Вместо ответа – две миски, просунутые под дверь…

– Да послушайте же меня! – взмолился Кайл. – Говорю вам, Катор умер! Заберите его тело!

Для убедительности принц даже просунул под дверь руку, пытаясь поймать ногу человека за дверью и привлечь его внимание. Добился он лишь того, что тюремщик прижал его ладонь к камню своим неимоверно тяжелым каблуком и с усилием провернул его так, что захрустели суставы пальцев. От непереносимой боли Кайл издал пронзительный крик, но тут же вновь принялся молить забрать тело Катора. За дверью раздался глухой смешок, после чего ладонь принца освободилась, а затем послышались удаляющиеся шаги, сопровождаемые слабеющим светом…

То ли тюремщик был глухим, то ли он остался равнодушным к мольбам калеки, запертом в одном склепе с покойником…

Чувствуя себя самым беспомощным в мире ничтожеством, Кайл уныло пополз к своим нарам, даже не уделив внимания мискам с едой. Он взгромоздился на свое ложе и бездумно уставился во тьму. Внезапно ему захотелось умереть… Последовать вслед за Катором в заоблачные дали царства Четверых, покинув этот гнусный и подлый мир…

Никогда еще в своей короткой жизни молодой человек не был настолько близок к безумию. Кромешная тьма; полнейшая тишина, от которой, казалось, звенело в ушах; труп на соседних нарах и невыносимое одиночество… Принц то беззвучно плакал, то осыпал страшными проклятьями весь мир за дверями камеры. Но чаще всего он впадал в приступы ужасной депрессии, во время которых мысль о самоубийстве все сильней грызла его исстрадавшийся мозг.

Он уже несколько дней ничего не ел, решив голодом извести себя. Эта мысль ему нравилась больше, чем погибель в бездонных недрах выгребной ямы. Труп Катора уже начал разлагаться, и отвратительный запах наполнил тесное пространство непроветриваемого помещения.

Чтобы хоть как-то отвлечься от окружающей действительности, Кайл попробовал вспомнить лучшие мгновения из той, прошлой, жизни, которая теперь уже казалась полузабытым красочным сном…

Вот – сопровождаемое одновременно страхом и восторгом чувство мощного организма, повинующегося движениям твоих ног. Кажется, что на этом прекрасном коне ты можешь взлететь и умчаться за парящие в небе белоснежные облака… Это было в тот раз, когда Катор впервые посадил его в седло. Окрыленный первым успехом, принц тут же направился к отцу, чтобы поделиться с ним своими новыми ощущениями. Через несколько дней Эктор сделал своему сыну прекрасный, как сон, и страшный, как дыхание смерти, подарок… Нет, пусть воспоминания о лошадях катятся в зловонную пропасть Охтама!

Лучше – ощущение сверкающего и смертоносного клинка в твоей ладони, пока еще неумелой и с трудом удерживающей меч на весу. Мастер Вейнон в кратчайшие сроки обучил принца азам владения холодным оружием, и уже через месяц Кайл, сидящий в своем ненавистном инвалидном кресле, смог выбить оружие из рук настоящего гвардейца непобедимой армии отца! Теперь-то он понимал, что воин поддался мальчишке, но этот момент намертво отпечатался в его памяти.

А натянутый тугой лук в твоих окрепших руках! Звенящая тетива рассекает слабый порыв теплого ветерка и напевает на ухо мотив одной из героических песен… А первый удачный выстрел, когда смертоносное жало стрелы вонзается точно в середину алого пятна мишени! В такие мгновения забываешь, что ты ущербный калека, и чувствуешь себя героем эпических сказаний…

Что же касается женщин, то здесь он не мог похвастаться успехами…

Однажды, будучи сильно пьяным, отец ввалился в его покои в сопровождении двух полуодетых девиц. Эктор тут же велел Катору удалиться и загадочно улыбнулся сыну:

– Кайл, сын мой, пришла пора тебе стать настоящим мужчиной! Это Майла! – он шутя встряхнул милую голубоглазую блондинку. – И сегодня она позаботится о тебе.

От резкого движения прекрасные налитые груди девушки покинули расшнурованный корсет и, тяжело колыхнувшись, нацелились своими сосками на покрасневшего принца. Майлу, казалось, ничуть не смутил этот факт, и, выскользнув из руки короля, она приблизилась к Кайлу. Мечтательно улыбнувшись, она взъерошила его волосы.

– Пожалуй, мы оставим вас! – ехидно улыбнулся король и, подхватив вторую девушку на руки, покинул покои сына.

Кайл, словно одеревеневший, тупо смотрел прямо перед собой, стараясь не замечать призывно покачивающиеся груди.

– Мой принц, я смотрю, вы пока что новичок в этом деле? – обольстительно улыбнулась красавица. – Ничего страшного, я это быстро исправлю!

Пожирая принца шальными глазами, девушка встала напротив него и начала медленно и грациозно освобождать свое прекрасное тело от остатков одежды. Она была божественно красива! Кайл не мог отвести глаз от ее ослепительно-белой кожи, тяжелых грудей и плоского живота, покрытого внизу нежным светлым пушком, отнюдь не скрывающим то сокровенное, что находилось под ним.

Кайл со стыдом чувствовал, как его орган напрягается и растет, превращая его нательное белье в подобие небольшого шатра. Заметив это, Майла довольно улыбнулась и, приблизившись, развязала тесьму пижамных брюк, выпустив рвущегося на свободу зверя. Прикрыв глаза, девушка оседлала принца и, взяв его член в теплую ладонь, направила его в свое лоно, издав при этом громкий стон…

Принца пожирал огонь похоти, стыда и… страха.

«А что, если я не смогу?» – молнией пронеслось в голове.

И тут же все кончилось… Кайл уже не чувствовал былого напряжения в паху и чуть ли не со слезами опустил взгляд.

Девушка тут же уловила его настроение, взяла за подбородок и, страстно поцеловав, прошептала:

– Милый, не переживай так по этому поводу. Первый раз – он и есть первый раз. Практически со всеми случались подобные казусы. Не переживай, я не оставлю тебя без подарка!

Она лукаво улыбнулась и сползла вниз к его бедрам… Через пару минут Кайл испытал непередаваемые ощущения, кардинально изменившие его отношение к женскому полу. Довольная Майла подняла взгляд и томно произнесла:

– Тебе было хорошо, мой принц? Прошу об одном – не говори отцу, что все произошло именно ТАК… А настоящим мужчиной я сделаю тебя в другой раз! Или кто-нибудь другой, – грустно добавила она.

Это яркое воспоминание внезапно было прервано бурным вздохом, раздавшимся с соседней койки.

Сердце Кайла, казалось, остановилось… Мертвец ожил?! И хотя принц давно уже вышел из того возраста, когда верят в подобные страшные сказки, он почувствовал, что его тело сковал леденящий ужас, а волосы встали дыбом и зашевелились.

Он приподнялся на локтях и пару минут напряженно прислушивался в звенящей тишине, пристально всматриваясь в сторону нар Катора. За последние дни глаза его настолько привыкли к темноте, что он мог различить очертания неподвижного тела слуги. Затаив дыхание, он подождал еще несколько минут и облегченно вытер со лба холодный пот. «Показалось!» – пронеслось в его сознании.

Женщины… Нет, если уж вспоминать, то прекрасную, словно сладкий сон, Элею. Кайл, ведомый воспоминаниями в царство любви и красоты, мечтательно прикрыл веки…

Это случилось около года назад. Дворец Эктора Торнола навестил былой соратник и друг короля – граф Ривер. Помимо небольшой свиты, граф привез с собой прекрасное создание – свою единственную дочь. Сказать, что она была прекрасна, означало не сказать о ней ничего…

Умопомрачительные, сводящие с ума темно-голубые глаза под сенью нежно-рыжих с золотом волос. Соблазнительные полные губы с мимолетной тенью невинной, словно у ребенка, улыбки… Весь ее образ был легким и светлым, она казалась существом из какого-то другого мира, уютного и счастливого.

Пока отец представлял дорогих гостей своей семье, Кайл, не слыша ни единого слова, смешно открыв рот, пожирал глазами нечаянную гостью. Чувство глубокой и безмерной любви к этой девушке в один короткий миг захватило все его существо. Ранее не ведавший любви принц буквально наслаждался этим всепоглощающим чувством до тех пор, пока их взгляды не встретились… И тут Кайл испытал страдания, по своей силе равные той эйфории, что минуту назад овладела им: в бездонных глазах девушки он прочитал смущение и плохо скрываемую жалость. Она виновато улыбнулась ему и тут же отвела взгляд. Кайл мгновенно вспомнил, кем он является на самом деле, – жалким калекой, достойным лишь сострадания. Мысленно кляня свое увечье, он резко обернулся к Катору и раздраженно произнес:

– Отвези меня в мои комнаты!

Так закончился этот исполненный самых противоречивых чувств день…

На следующее утро Кайл, с покрасневшими от бессонной ночи глазами, совершал привычную утреннюю прогулку, сопровождаемый Катором, который вез его коляску. Верный слуга, чувствуя настроение принца и отчасти осознавая его причину, следовал по самым отдаленным тропинкам королевского парка, пытаясь разговорами на посторонние темы отвлечь своего принца от тяжких раздумий.

Кайл сонно осматривался по сторонам, моля Четверых о том, чтобы не повстречать на прогулке Элею, так болезненно поразившую его в самое сердце. И тут Судьба, словно издеваясь над ним, вывела из-за крутого поворота двух гуляющих девушек – Элею и ее служанку. Принц беспомощно огляделся по сторонам, но свернуть было уже некуда… Тогда он весь подобрался, нацепил маску безразличия и прикрыл глаза. Когда девушки почти поравнялись с его коляской, Кайл собрал всю волю в кулак и, подняв на предмет своего обожания холодный взгляд, вежливо кивнул дочери графа Ривера. Элея склонилась в ответном реверансе и едва слышно пролепетала срывающимся голосом:

– Доброе утро, ваше высочество…

Девушка подняла на принца взгляд, полный нерешительности и даже какой-то скрытой обиды. В этот момент вся наигранная чопорность слетела с Кайла, словно покрывало. Теперь он осознал, насколько безрассудно и оскорбительно для гостей повел себя вчера. Щеки его покраснели, а губы приоткрылись, пытаясь хоть как-то оформить в слова бурю чувств, бушевавшую в его груди:

– Я… вчера… я… глубоко сожалею…

Элея выставила перед собой ладони в протестующем жесте и тихо произнесла:

– Не знаю, чем я вчера могла вызвать недовольство вашего высочества, но искренне прошу простить меня, если чем-то обидела вас!

Кайл почувствовал, что его уши горят от стыда, и обернулся на Катора. Тот мгновенно все понял и, предложив руку спутнице Элеи, произнес:

– Позвольте мне ознакомить вас с видами, открывающимися вон за той небольшой рощей!

Когда слуги скрылись за поворотом, Кайл с жаром произнес:

– Элея, это я виноват перед вами, потому что вел себя вчера как мальчишка!

– Но почему? – искренне изумилась девушка, высоко подняв брови.

– Потому… – замялся принц, – потому что… я… был очарован вами…

Элея смущенно опустила взгляд и, теребя в ладонях веер, тихо ответила:

– Простите мне мою смелость… Воспитанной девушке не пристало так себя вести, но… Вы тоже… очень понравились мне с первого взгляда…

Элея обхватила ладонями пылающие щеки и отвернулась.

Не смея поверить в случившееся, Кайл изумленно произнес:

– Как? Как такому прелестному созданию мог понравиться калека, потерявший надежду встать на ноги?

Девушка резко повернулась и с негодованием посмотрела на принца.

– Почему вы судите обо мне, как о совершенно недалеком человеке?! Несмотря на свою молодость, я многое повидала в жизни. Для меня не столь важно – можете вы ходить или нет. Гораздо большее значение имеет для меня внутренняя сущность человека, и ее отражение я увидела вчера в ваших глазах. Они преисполнены доброты, отваги и внутренней силы. И я искренне верю в то, что однажды вы вновь встанете на ноги!

Столько уверенности и силы было в этом порыве, что принц едва удержался от того, чтобы тут же не вскочить со своего кресла. Поборов это внезапное непреодолимое желание, он ласково улыбнулся девушке:

– Элея, будем друзьями? И можете называть меня по имени…

– Да… Кайл, – красавица смущенно улыбнулась.

С того дня начался самый счастливый период жизни молодого принца. Они с Элеей были практически неразлучны. Кайл показывал девушке местные достопримечательности, знакомил с необъятными просторами королевского дворца, приглашал ее на свои уроки по стрельбе и владению мечом. Элея искренне радовалась успехам Кайла, хлопая в ладоши и всякий раз награждая его своей ослепительной улыбкой. Счастливая парочка могла часами сидеть на природе или в каком-нибудь укромном уголке дворца, обсуждая искусство, науку или какой-либо другой аспект существования. Они буквально с полуслова понимали друг друга: стоило кому-то начать фразу – другой ее тут же подхватывал и заканчивал.

Не отдавая себе отчета, молодые люди безумно полюбили друг друга. Конечно, ни Кайл, ни Элея, боясь спугнуть волшебство момента и повинуясь этикету, не предпринимали попыток более тесного сближения. Мимолетные касания рук, от которых дрожь пробегала по чувственным телам; неосторожные фразы, после которых оба тут же замолкали; запахи друг друга, которые они чувствовали на своих руках, ложась спать, – вот все, что у них было.

Так было до тех пор, пока однажды в парке, на резной скамье, Элея внезапно не схватила Кайла за руку. Принц удивленно взглянул на девушку и заметил, как по ее щеке бежит слеза.

– Что случилось? – неожиданно Кайл поднес ее ладонь к своим губам и нежно ее поцеловал.

Элея не сделала попытки высвободить руку, лишь свободной ладонью вытерла предательскую слезу.

– Мы… мы с отцом завтра отправляемся домой…

– Но почему так скоро?! – чуть ли не с возмущением воскликнул молодой человек.

– Отца тяготит придворная суета. Он привык к тихой и размеренной жизни в своем маленьком поместье. Король предлагал ему остаться при дворе и даже настаивал на этом, но папа был непреклонен.

– Ну так пусть он оставит здесь тебя. Тихая жизнь на задворках государства не для молодой цветущей девушки.

– Да, – грустно кивнула Элея очаровательной головкой, – он предлагал мне остаться…

– И?.. – нетерпеливо воскликнул Кайл.

– Ты понимаешь, я не могу бросить его! Как он будет жить один? В последнее время отец часто болеет – сильные боли в груди, утомляемость, старые раны и прочее… Я не могу покинуть его в такое время!

Принц промолчал и смиренно кивнул в ответ.

– Но я не могу уехать, не сделав одной вещи, – сдавленным голосом произнесла прекрасная собеседница.

– Какой? – тихо спросил Кайл.

– Ты… ты был очень обходителен со мной… Не подумай обо мне плохо, но я не могу покинуть тебя без этого…

После этих слов девушка обхватила его лицо ладонями и неумело поцеловала прямо в губы. На один короткий миг принц оторопел, но потом нежно заключил любимую в объятия и ответил на поцелуй. Наконец разрумянившаяся дочь графа Ривера высвободилась из его объятий и пытливо заглянула в глаза принца.

– Обещай мне, мой зеленоглазый красавчик, что я всегда буду в твоем сердце! Так же как и ты всегда будешь в моем!

– Я клянусь тебе в этом! – торжественно произнес Кайл и вновь поцеловал возлюбленную…

На следующий день Кайл, сидя в своей ненавистной коляске, с тоской наблюдал за тем, как удаляются повозки свиты графа Ривера…

Глава 6

Что это?! Опять тот же леденящий кровь громкий вздох с противоположной стороны камеры!

Кайл замер, прислушиваясь… Лишь звенящая тишина и время от времени звук падающих с потолка капель… Некоторое время он пристально вглядывался в темноту, пока не удостоверился в том, что труп неподвижен. Что же это за странный вздох?!

Не в силах больше терпеть этот ужас, Кайл осторожно спустился на пол и пополз в сторону мертвого слуги. Разлагающаяся плоть смердела неимоверно, поэтому принц зажал нос пальцами и продолжал дышать лишь ртом. Добравшись до постели Катора, он с содроганием толкнул труп в плечо. Сердце едва не остановилось, когда изо рта покойника вырвался новый зловонный выдох. Переведя дух, Кайл набрался смелости и ощупал уже довольно рыхлое тело. Грудная клетка и живот покойника были необычайно раздуты. И тут Кайла осенило – из тела Катора выходят газы, образующиеся в процессе гниения.

Он тут же вспомнил слова Диамона о смертельной опасности трупного яда и инстинктивно отпрянул от мертвеца. Что же делать?! Пройдет совсем немного времени, и тело распадется, разнося заразу по всей камере. Кайл с мольбой взглянул в потолок, вознося молитву Четверым, но никакого знака так и не дождался.

Как ни крути, а выход у него только один… Вот только осилит ли он предстоящую работу? Кайл вздохнул, оторвал истершийся и грязный воротник своей сорочки и повязал его на лицо, пытаясь защитить органы обоняния от невыносимого запаха. Затем он переместился к ногам покойного и попробовал стащить их с постели. Удалось ему это далеко не с первого раза. Так, теперь нужно спустить тело на пол… На это ушло не менее часа времени и неимоверных усилий. Когда голова Катора глухо ударилась о каменный пол, принц едва успел сдернуть повязку, чтобы не подавиться собственной рвотой. Отдышавшись, он растянулся на полу, расслабляя мышцы корпуса и готовя их к дальнейшим действиям.

Еще несколько часов медленно, нестерпимо медленно, волок Кайл свою страшную ношу к заветной цели – отверстию в полу. Временами он плакал; очень часто его желудок выворачивало наизнанку, несмотря на то что он давно уже был пуст. Принц в лохмотья изодрал одежду, в кровь – кожу на руках и ногах и уже не заботился о том, что трупный яд может попасть в организм. Весь мир перестал для него существовать, а ужас от омерзительных манипуляций с трупом отступил перед стремлением во что бы то ни стало выполнить свою задачу. Разум отключился…

Вот наконец и оно – широкое отверстие в полу, кое-где испачканное засохшими экскрементами… Кайл зарыдал в голос. И это – последнее пристанище тела дорогого ему человека?! Он заскрипел зубами и, грязно ругаясь, произнес страшную клятву отомстить всем, кто был виновен в случившемся…

Когда он уже столкнул труп в яму, внезапно у покойного оторвалась пола камзола и осталась в ладони принца. Находясь на грани потери сознания, Кайл бросил ее вслед туловищу, бьющемуся о стены бездонного колодца где-то далеко внизу. Омерзительное деяние, совершенное против нравов людей и заветов самих богов, сделано!

Чувствуя глубокое отвращение к самому себе, Кайл с трудом удержался от того, чтобы не нырнуть вслед за Катором. Лишь мысль о данной клятве удержала его. Когда-нибудь, рано или поздно, он выберется из этой могилы и всем воздаст по заслугам. А уж после этого пусть Четверо покарают его за это деяние. Кайл обессиленно откинулся от зияющей пропасти, закрыл глаза и через мгновение забылся похожим на смерть сном…

Очнулся он уже на своем ложе – видимо, в бредовом состоянии сумел туда перебраться. Все тело неимоверно болело. Мышцы, словно налитые тяжелым металлом, отказывались повиноваться – принц с трудом мог пошевелить рукой. Губы пересохли и, казалось, покрылись толстой коркой. Он весь был в холодном поту, в то время как небывалый по силе озноб сотрясал весь организм. Видимо, старуха Смерть вплотную приблизилась к несчастному узнику и ухватила его за горло своими узкими ледяными ладонями.

«Я умираю…» – отрешенно подумал Кайл, и эта мысль не показалась ему пугающей. Наоборот, она несла в себе избавление от всего, что свалилось на него в последние месяцы: предательство; невыносимые условия существования; смерть, постоянно кружившая в тесном пространстве камеры. Принц грустно улыбнулся и прошептал:

– Я готов, иди ко мне…

Но коварная гостья медлила. Кайл всем своим существом чувствовал ее присутствие, ее зловонное дыхание, витавшее в воздухе. Он набрал в легкие побольше воздуха и захрипел:

– Чего ты медлишь?! Четверо отправили тебя за мной, так исполни свой долг! Или тебе мало тех страданий, что я перенес? Молю, сделай свое грязное дело!

Ничего не произошло… Кайл тяжело вздохнул и уставился в темноту. «Плевать… Рано или поздно ты все равно заберешь меня – выхода у тебя нет». При этой мысли губы молодого человека растянулись в злорадной усмешке – поставить страшную гостью в безвыходное положение приходилось на этом свете немногим!

Цепляться больше не за что… Мозг, казалось, уснул и не терзался более мыслями, приносящими одну лишь боль. Перед глазами, застилаемая разноцветными пятнами, проносилась вереница размытых образов из прошлой жизни. Все они, словно легкие облака под порывами ветра, не успевали оформиться во что-то конкретное. Так… причудливый калейдоскоп видений.

Внезапно в воспаленном воображении очень явственно всплыла картина, висевшая в покоях принца…

То было творение Мэйса Кеста – художника, гостившего во дворце Торнолов много лет назад. Многие считали этого человека сумасшедшим из-за его нестандартного поведения и образа мышления. Эктор привез его с собой из победоносного похода на Гандию. Видимо, молодой, свободолюбивый и эксцентричный человек очаровал могущественного короля.

Едва свита Эктора появилась на дворцовой площади, вперед вырвался бедно одетый всадник на рыжем коне. Встряхнув гривой белокурых волос, он воскликнул:

– Приветствую вас, жители славного Лероса! Я тот, кто привез вам победу!

Эти слова громким эхом отдались от высоких стен дворца в полнейшей тишине. Встречающие своего короля подданные были буквально ошеломлены наглостью этого заявления. Они в замешательстве уставились на усталого Эктора, который прятал ухмылку в густой бороде.

– Ничего не понимаю… Это новый шут его величества? – прошептала одна придворная дама на ухо другой.

По рядам собравшихся прокатился глухой ропот, в котором слышались нотки возмущения.

– Ну! – вновь воскликнул странный всадник и потянул за узду, поставив своего рыжего скакуна на дыбы. – Что же вы не славите вашего короля и его непобедимое войско?!

В этот момент семеро слуг вынесли вперед крупный сверток и, осторожно развернув его, явили придворным истинное чудо живописи. На огромном холсте с поразительным и страшным реализмом была изображена кульминация великой битвы с гандийцами во всех своих ужасающих и красочных подробностях. На несколько минут присутствующие словно побывали на поле боя. Вокруг раздавалось надрывное ржание раненых лошадей, свистели стрелы; звенела сталь, сверкающая на солнце. Стоны умирающих сливались с торжествующими криками победителей. А посреди этой ужасной вакханалии стоял Эктор в сияющих, залитых вражеской кровью доспехах. Правая рука с тяжелым мечом была поднята вверх, а левая держала отрубленную голову Дейдра – властителя Гандии.

Белокурый хулиган озорно сверкнул голубыми очами и, воздев руки, прошептал:

– Слава Эктору Торнолу… Слава великому королю…

Словно стая мелких зверьков, повинующихся шипению огромной змеи, толпа всколыхнулась и, управляемая движениями рук незнакомца, истошно завопила:

– Слава королю! Слава великому Эктору!!!

– Вот то-то! – улыбнулся молодой человек и, пришпорив коня, скрылся в толпе воинов.

Вот таким необычным образом появился при дворе этот неординарный и гениальный молодой человек. Придворные дамы были покорены его безупречными манерами, иногда, правда, граничащими с откровенной непристойностью. Мэйсу приписывали множество романов со светскими красавицами, доказательством чему послужили несколько дуэлей, из которых худощавый красавчик неизменно выходил победителем. Вскоре все смирились с его выходками и уже не обращали внимания на то, что Мэйсу вдруг приходила мысль чокнуться кубками на пиршестве с королем, для чего он шагал до трона прямо по длинному столу, уставленному яствами. Привлекательная внешность, незаурядные ораторские способности, шикарная улыбка и тонкая дипломатичность этого гения в мгновение ока могли локализовать любой конфликт.

За право повесить его живописные шедевры на своей стене придворные едва ли не дрались на дуэлях. Благо картины он писал часто и с большим удовольствием. Что и говорить, учитывая свободу нравов и небывалую степень раскрепощенности Мэйса, сюжеты его полотен зачастую заходили далеко за грань общепринятой морали. На некоторых картинах полусумасшедший художник изображал такие пейзажи, что не привиделись бы и завсегдатаям городских курилен, где полулегально продавались дурманящие травяные смеси. Он никогда и никому не говорил о том, откуда был родом, отшучиваясь:

– Я, как воздух, которым вы дышите, берусь ниоткуда и исчезаю в никуда!

Как-то раз за ужином в семейном кругу Эктор признался своим близким:

– Я и сам не понимаю, откуда вдруг взялся этот очаровательный пройдоха. Вваливается под вечер в мой шатер с бутылью вина и развязно произносит: «А не испить ли нам по бокалу-другому, мой король?» Я уж было – за меч, а он: «Так и знал, что вы подыграете мне!» И за то время, пока мы распивали бутыль, я буквально влюбился в него, словно в шаловливого младшего брата!

Мэйс Кест, несмотря на свою открытость и дружелюбие в общении, вел довольно загадочный образ жизни. Его видели на дворцовых балах, где он выступал в роли образованного великосветского льва, заводил беседу с любым и знал буквально обо всем. Несмотря на это, он также был завсегдатаем местных кабаков и борделей, где слыл шумным пьяницей, скандалистом и развратником. Иногда Мэйс вдруг внезапно пропадал, и даже вездесущие ищейки Эктора не могли его отыскать. А затем так же внезапно появлялся с кучей диковинных подарков для всех, кто тосковал по его обществу.

В тот роковой день, когда злосчастный жеребец ударил копытом Кайла в поясницу, после осмотра целителей и посещения убитых горем родственников в покои принца заглянул Мэйс.

– Как вы себя чувствуете, мой юный принц? – участливо спросил посетитель.

Кайл отвернулся к стене, пряча брызнувшие из глаз слезы, и промолчал, считая вопрос обидным и неуместным.

– Да, малыш, – вздохнул Мэйс. – Жизнь подчас приносит нам весьма неприятные сюрпризы. Нужно научиться принимать их с благодарностью и извлекать из них пользу!

– С благодарностью?! – уже не стесняясь своих слез, принц обернулся к художнику. – Я больше не смогу ходить!

– Дел-то! – воскликнул Мэйс. – Малыш, это всего лишь ноги…

Он присел на край кровати принца и с ласковой улыбкой взглянул на оторопевшего от таких слов Кайла.

– Всего лишь ноги? – с угрозой произнес наследник престола и сжал кулаки. – Что ты можешь знать об этом – здоровый, полный сил и талантов человек?

– Пойми, – безоблачные голубые глаза пронзили своим взглядом принца, – ни обездвиженные ноги, ни опущенные в отчаянии руки не смогут остановить то, что у тебя здесь и здесь! – Мэйс коснулся пальцем лба и груди Кайла. – Ты такой, каким ты себя ощущаешь. Вдобавок ты… – художник внимательно посмотрел в глаза Кайла, – …ты – особенный, не как все они, – он мотнул головой куда-то в сторону.

– В каком смысле? – вытаращил глаза принц на человека с репутацией сумасшедшего.

– В прямом, – спокойно ответил Мэйс. – Придет день, и ты посмеешься над глубокой скорбью, охватившей тебя сегодня. Частично лишив тебя движения, Судьба дает тебе шанс раскрыть все то, что ты тщательно прятал у себя глубоко внутри. Прислушайся к своему сердцу, мой юный принц. Далеко не сразу, но ЭТО придет…

– Что придет? – воскликнул принц.

– О-о, – протянул художник, – я не буду портить тебе сюрприз. Но ЭТО обязательно произойдет!

– Но… – растерянно произнес Кайл и умолк, не зная, что сказать в ответ.

– Ни слова больше, – улыбнулся странный человек. – Прошу тебя, не сообщай никому о нашем с тобой разговоре. И еще – я принес тебе подарок, – Мэйс протянул принцу свернутый холст. – Если наступит в твоей жизни такой момент, когда цепляться будет уже не за что, вспомни о ней… И… и прощай, мой юный принц!

Он подмигнул Кайлу и исчез за массивной дверью…

С того самого дня гениальный художник и исключительный по своей натуре человек словно растворился… Никто и никогда не видел его после посещения покоев принца Кайла. Розыск, организованный королем, не принес абсолютно никаких результатов – никто даже не видел, как он покидает дворец. После исчезновения Мэйса казалось, что у каждого в душе не хватает частички чего-то важного и светлого; что солнце светит уже не столь приветливо, а птицы поют не столь красиво… И лишь бесценные холсты, украшавшие стены дворца, могли хоть как-то сгладить горечь потери…

А Кайл за прожитые годы так и не смог понять, что означали слова «ЭТО придет». Но, вдохновленный речью необыкновенного человека, он нашел в себе силы не впасть в уныние и научиться вновь радоваться жизни и делать ее настолько полноценной, насколько было в его силах…

Глава 7

Сейчас Кайл вспомнил, как его дрожащие от нетерпения ладони в первый раз развернули бесценный подарок, подарок от великого мастера. Он затаил дыхание и уже через пару секунд восхищенно выдохнул. На холсте был запечатлен великолепный пейзаж неведомого ему мира. На переднем плане росло могучее дерево, гладкий, золотистого цвета ствол которого венчала роскошная чаша из переплетенных между собой толстых сучьев с крупными ярко-алыми листьями. Видимо, на картине был изображен рассвет, так как восхитительное светло-изумрудное небо на переднем плане сменяло свои тона на более глубокий зеленый цвет ближе к горизонту. Розовые облака, парящие в небе, добавляли полотну оттенок фантасмагории и ощущения другой реальности.

Своими могучими корнями, увитыми на поверхности нежно-фиолетовыми цветами с причудливыми листьями, древесный великан уходил в мягкие шелковистые травы прекрасного луга. Это удивительное дерево росло на самом краю маленького, идеально круглого озера, гладкая поверхность которого, словно зеркало в травяной оправе, отражала бездонные небесные дали.

От картины веяло такой извечной умиротворенностью и незыблемостью силы и покоя, что Кайл мог часами созерцать чудесное изображение. Катор поместил холст в простую резную рамку и повесил напротив постели принца. И что удивительно: стоило Кайлу в момент грусти или дурного настроения взглянуть на волшебный пейзаж – душа его тут же наполнялась самыми светлыми чувствами. И были вызваны они, юноша не сомневался в этом, именно деревом и озерцом.

Только теперь, находясь на грани смерти и полного отчаяния, принц вспомнил давно забытые им слова Мэйса Кеста: «Когда цепляться будет уже не за что – вспомни мою картину». Так как все вокруг было окутано тьмой, то закрывать глаза для усиления эффекта вспоминания не было необходимости. Буквально через мгновение изумительное полотно как будто воплотилось пред ним во мраке. Счастливо улыбаясь, Кайл впитывал каждую деталь гениальной и простой картины.

Внезапно видение всколыхнулось и медленно поплыло к нему… От созданного художником мира исходило такое тепло, что принц не противился необычным ощущениям, принимая их за предсмертные грезы. Всей силой души рванулся он навстречу волшебному пейзажу… и ощутил на своих щеках ласковое дуновение теплого ветерка… Справа в воздухе прожужжало какое-то насекомое… Яркий солнечный свет сокрушительной силой ударил по зрительным нервам глаз, привыкших к темноте, и Кайл мгновенно прикрыл веки. Он пошевелил ладонями и ощутил, как пальцы его касаются шелковистой травы.

Если это и был момент смерти, то принц всем своим существом с радостью окунулся в него. Во всем теле чувствовалась небывалая легкость, а душа принца буквально пела, вырвавшись из застенков страшного подземелья.

– От всего сердца благодарю тебя, Мэйс! – звонко закричал принц. – Ты подарил мне замечательную смерть!

Эхо от этого излияния чувств многократно разлетелось по просторам прекрасной долины и вспугнуло в кроне исполинского дерева крупную птицу. Услышав ее пронзительный писк и хлопанье сильных крыльев, Кайл заслонил рукой глаза и едва-едва приоткрыл веки. Он уловил сине-зеленое пятно, удалявшееся от ветвей дерева. Лучи солнца вновь коротко резанули по глазам, и принц тут же опустил взгляд и уткнулся лицом в ароматную траву.

«Что со мной происходит? Неужели все это – явь, а не предсмертные видения?»

Не веря в происходящее, Кайл вновь осторожно приоткрыл веки и, закрываясь ладонями от света, попытался осмотреться. Взгляд его тут же встретил уже знакомое ему дерево, находящееся на другом берегу озерца. Вот только сейчас оно казалось еще огромнее, а идущие от него волны энергии ударами живительной силы обрушивались на изможденный организм. Почувствовав себя немного лучше, Кайл потихоньку пополз в сторону озера, и вскоре ладонь его коснулась прохладной живительной влаги.

Он почерпнул рукой прозрачную жидкость и с наслаждением влил ее в полуоткрытые истрескавшиеся губы.

Находясь в течение долгих месяцев в промозглой сырой камере, принц много раз мечтал о том, чтобы хоть раз оказаться в своей просторной ванне. Ну, на худой конец, хотя бы умыться. Теперь же он завис над водой, уцепившись пальцами за траву крутого берега, и с наслаждением окунул голову в чистую, иссиня-темную в глубине, воду. В этот момент его слабые пальцы невольно потеряли точку опоры, и тело принца соскользнуло в озеро. Кайла тут же охватила безумная паника. Не умея плавать, да еще с парализованными ногами, он решил, что тут же пойдет ко дну, и судорожно замахал руками. Но… волшебная вода мягко приняла вес его тела и бережно вытолкнула на поверхность, словно поддерживая снизу. До глубины души потрясенный, принц сделал несколько взмахов руками и почувствовал, как его тело скользит по водной глади. Он рассмеялся, будто ребенок, и вновь окунулся в приятную прохладу озера, пытаясь смыть с себя всю грязь и нестерпимую вонь, накопившиеся за время, проведенное в каменном мешке.

Когда Кайл наконец почувствовал себя более-менее чистым, он поплыл в сторону дерева, заслонившего своими ветвями изумрудную даль небес. Вода необычного водоема словно вернула его рукам былую силу – хватаясь за траву и корни дерева, принц в мгновение ока добрался до могучего ствола. Он осторожно погладил ладонью гладкую золотистую кору и прислонился спиной к многовековому великану. Только сейчас он почувствовал истинную силу живительной энергии, излучаемой этим чудом природы. Мощные импульсы, исходящие от дерева, заставляли мышцы и органы его торса мягко вибрировать.

Кайл прикрыл веки и отдался этим приятным ощущениям.

В уме вертелась вереница вопросов. «Что это за место? Уж не во сне ли мне все это видится? И если это не сон, то как я умудрился попасть сюда?» Внезапно на ум пришли загадочные слова, произнесенные Мэйсом: «Когда-нибудь ЭТО произойдет…» Принц мгновенно открыл глаза: «Может, сейчас происходит именно ЭТО?» Но, как ни крути, на данный момент у Кайла не было ответа ни на один из многочисленных вопросов, терзающих его разум. Будь что будет, а пока… Он вновь прикрыл веки, наслаждаясь ощущением силы, вливающейся в его тело.

Внезапно тончайшие эманации добрались до тех частей организма, которых он давно уже не чувствовал. Смутно… и весьма неявно Кайл ощутил свои бедра… затем – колени… Наконец настойчивые щупальца мощи добрались до обеих стоп…

Дрожь восторга пробежала по всему телу принца – как давно не испытывал он подобных ощущений! Правда, были они не такими, как когда-то давно, но были же! По ощущениям, у него ниже паха располагались два бревна, окутанных теплым одеялом.

Кайл открыл глаза и пристально уставился на пальцы своих ног. Обычно он не выносил вида скрюченных нижних конечностей с атрофированными мышцами. Две сухие тонкие щепки – словно гротеск, прилепленный к развитому и крепкому туловищу. Но сегодня он не обращал внимания на подобные мелочи. Собрав всю свою волю, Кайл сосредоточился на пальцах парализованных частей тела. Ну, пошевелитесь же!!! Ничего…

Принц вздохнул, поднял руки и вновь погладил нежную кору дерева. Собравшись с силами, он снова посмотрел на свои ступни. Большой палец правой ноги едва шевельнулся… Показалось?! Кайл набрал в легкие воздуха и вновь попытался… Теперь дернулись и застыли пальцы левой ноги! Да, это на самом деле было!

От небывалого счастья принц громко закричал что-то нечленораздельное и обессиленно, но со счастливой улыбкой оперся о могучий ствол. Значит, надежда все-таки есть! Мысленно он от души возблагодарил этот мир и сумасшедшего художника, запечатлевшего святое место на своем холсте. Вне себя от сошедшей на него благодати Кайл незаметно задремал, прислонившись к чудесному дереву…

Довольно странно устроен человек – стоит ему преисполниться умиротворения, счастья и самых светлых чувств, как он тут же возвращается в прошлое – к боли и душевным страданиям, пытаясь сопоставить «сейчас» и «тогда». Так произошло и с Кайлом… Как только сновидение коснулось его разума, тут же очарование места, в котором он таким чудесным образом оказался, отошло на второй план, с головой окунув его в те ужасающие условия, из которых он только что выбрался… Вокруг вновь была тьма, сырость и запах смерти, оставшийся после Катора. Сердце сжалось от невыносимой тоски, и легкий сон обратился суровой и страшной реальностью.

Едва Кайл, вздрогнув, пробудился, он увидел лишь тьму, окутавшую его. Всхлипнув, он глотнул смрадный воздух, и его едва не вывернуло. Слезы разочарования крупными каплями катились по его щекам, а сердце буквально разрывалось на части. Так это был всего-навсего сон?! В ярости принц приподнялся на своем ложе и только тут заметил, что вся его изодранная в лохмотья одежда была сырой до нитки… Тут же Кайл вновь уловил смутное ощущение ног. Преисполненный самых противоречивых чувств: от глубочайших страданий до призрачной, но такой сильной надежды, он нагнулся и коснулся ладонями своих ступней. Сконцентрировался… Пальцы обеих ног слабо шевельнулись! Все-таки не сон!

С небывалым облегчением принц вздохнул, откинулся на свою постель и глубоко задумался, пытаясь осознать произошедшее…

Получается, ему и в самом деле удалось переместиться в загадочный мир, нарисованный Мэйсом. А потом, во сне, упрямый разум вновь вернул его в эту клоаку. Теперь он понял – ЭТО действительно произошло. Но что ЭТО?! Возможность проникнуть в картину гения, как в сладкий незабываемый сон, который рано или поздно закончится? Или же ЭТО – что-то большее? Вдруг сердце Кайла бешено заколотилось… Он воплотил в реальность изображение! Очистив сознание и отринув окружающую действительность… собрал вокруг себя другой мир! Словно удар молнии, это открытие на минуту парализовало разум принца…

«Ты – другой, не такой, как все они», – словно наяву, прозвучали слова Кеста.

Что это? Способность воплощать что угодно? Или дар притягивать к себе… да что угодно! Кайл смутно припомнил многочисленные эпизоды своей жизни… Вещь, которая потерялась, – стоило принцу ее представить, как она тут же находилась где-нибудь поблизости. Или человек, о котором он думал, в скором времени попадался ему навстречу. Как тогда в парке – Элея…

Нет, все это – мелочи, которые могли произойти с любым человеком.

А может быть, чудесное приключение было плодом того, что картину написал волшебник. Кайл понял, что совсем запутался… Выход здесь только один – еще одна попытка…

Принц улегся поудобнее и попытался абстрагироваться от тьмы и запахов камеры. Далеко не сразу, но ему удалось очистить свое сознание, которое было теперь подобно белому листу бумаги – рисуй что угодно. Тогда Кайл сосредоточился и медленно, пытаясь не упустить ни одной детали, начал воспроизводить перед собой принадлежавшие ему некогда комнаты… Через несколько мгновений ему это удалось…

Но, к его великому изумлению, картина кардинальным образом изменилась. Исчезло все, что напоминало ему о детстве: старые игрушки, смастеренные Катором; его низкая постель; кресло, в котором он совершил столько прогулок со своим верным слугой. На стене уже не висели его легкие мечи, а полки шкафа с доспехами были набиты бутылями с редкими винами и богатой посудой. Комнаты были уставлены роскошной мебелью, а стены и полы украшали прекрасные ковры из Шеронтома. Лишь стены и потолки, расписанные старым придворным мастером, говорили о том, что эти помещения когда-то принадлежали именно ему. Возможно, если бы не сама аура его маленького мира, в котором он провел столько лет, Кайлу так и не удалось бы воплотить перед собой ту часть замка, в которой он проживал.

Взгляд принца простерся к самой дальней из комнат и, обозрев картину творящегося в ней, шокированный, застыл. На огромной, занимающей почти все помещение постели его дядя Иктон, герцог Волчьих гор, абсолютно голый, развлекался с двумя девицами. Одна, исторгая из себя громкие стоны, извивалась на чреслах Иктона. Другая же, прикрыв глаза, елозила низом живота по лицу наместника короля. Вдруг, словно почувствовав что-то, последняя подняла веки и удивленно уставилась прямо на Кайла. Через мгновение принц понял, что девушка его не видит, она лишь смутно почувствовала чье-то присутствие. Коротко выдохнув, Кайл яростно стер непотребное видение и вновь оказался во тьме камеры. Его захватило чувство безграничного гнева. Подлый предатель и убийца бросил своего племянника подыхать здесь, а в его покоях устроил бордель!

Но уже через минуту другая мысль изгнала ярость из души принца и наполнила ее ликованием победителя, выигравшего тяжелую битву – у него получилось!!! ЭТО, как говорил Мэйс, действительно произошло!

Если бы нечаянный зритель увидел сейчас истинного наследника престола – Кайла Торнола, то он решил бы, что принц и правда сошел с ума: в вонючей и сырой камере, на грязных нарах лежал молодой человек, который сладко потягивался и счастливо улыбался…

Видения другого, волшебного мира, которыми грезил принц в сумраке камеры, бесцеремонно разогнал негромкий и, даже можно сказать, нерешительный стук в дверь. Кайл удивленно приподнялся на локтях и затаил дыхание. На его памяти еще никто не стучал в эту мрачную дверь. Шаги тюремщика, скрежет подсовываемых под дверь мисок – вот и все звуки из внешнего мира, что он слышал за время своего заточения. Неужели посетитель?!

Стук повторился, громче и требовательнее…

– Брат, – тихо произнес за дверью знакомый голос.

Принц замер, не смея поверить в произошедшее… Подлый предатель и сообщник Иктона явился, чтобы… Что? Поглумиться над несчастными пленниками? Наверняка о том, что Катор отошел в царство Четверых, в замке никто не знал – если верить догадкам, что тюремщик был глухим.

– Кайл! – в голосе Дибора уже отсутствовали те нерешительные нотки, что были слышны поначалу – теперь прорывались интонации нетерпения и страха.

– Да, Дибор, я слушаю тебя, – едва различимо ответил узник.

– Брат, – было слышно, что посетитель растерялся. – Я… я…

– Никогда не называй меня так, Дибор! – произнес принц. – Мой брат умер в тот злополучный и страшный день, когда Иктон и его слуги бросили нас в это подземелье.

За дверью – тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием нежданного визитера. Вполне вероятно, он заготовил для своего простодушного брата какую-то сказку, но та в мгновение ока разбилась о волну ледяного отчуждения, идущую из каменного склепа. Кайл легко почувствовал замешательство гостя и с долей иронии констатировал:

– Тебе больше нечего сказать мне, Дибор! У тебя нет и не может быть никаких оправданий. Так что катись и наслаждайся жизнью, короной, да чем угодно! А мне дай спокойно умереть здесь – в какой-то мере я уже привык к таким условиям и одиночеству.

– К одиночеству? – срывающимся голосом произнес Дибор. – А как же Катор?!

– Не смей упоминать это имя, предатель! – с яростью воскликнул Кайл и спустя несколько секунд едва различимо добавил: – Катор давно отправился к Четверым.

– Как?! – в ужасе вопросил подавленный Дибор. – А как же… он… Как ты… О Четверо! Ты что, в одной камере с трупом?

– Да, возлюбленный мой брат, – злорадно подлил масла в огонь принц, – мой верный слуга сгнил у меня на глазах! Его белеющие во тьме кости передают тебе и дяде пламенный привет!