Читать онлайн Мужчины, которых мы выбираем бесплатно
- Все книги автора: Евгения Перова
Серия «Счастье мое, постой! Проза Евгении Перовой»
Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения случайны
В оформлении обложки использована репродукция картины художника Висенте Ромеро Редондо «Elena's dreams».
Художественное оформление серии С. Власова
Фото автора на обложке С. Курбатова
© Перова Е., текст, 2020
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
* * *
Пролог
Высокий молодой мужчина в джинсах, неприметной куртке и бейсболке, надвинутой козырьком на глаза, подошел к подъезду семнадцатиэтажного жилого дома и постоял, словно кого-то ожидая, а когда в дверях показалась мамаша с коляской, проворно заскочил внутрь – кода он не знал. Поднялся пешком на пятый этаж, на ходу надевая тонкие перчатки, огляделся по сторонам, а потом ловко открыл дверь одной из квартир. На пороге он замер и некоторое время прислушивался, но было тихо. Мужчина перевернул бейсболку козырьком назад и начал неспешный осмотр квартиры, отворяя дверцы шкафов и заглядывая в ящики. Первым делом он отодвинул скользящую дверцу шкафа-купе в прихожей, оттуда на пол вывалились мужские тапки огромного размера, пустая коробка и яркий фиолетовый шарф. Мужчина поморщился и запихнул все обратно, пробормотав: «Так я и думал». В большой комнате, служившей спальней, он задержался подольше и иронически хмыкнул при виде роскошного ложа с резной спинкой.
Войдя в маленькую комнату, мужчина ахнул и негромко воскликнул: «Кошки! И как это я забыл? Где же они?» Действительно, в комнате были кошачьи домики и лежанки самых разнообразных видов и размеров, когтеточки, конструкции для лазанья, кошачьи туалеты и многочисленные игрушки, а также поилка, аппарат для автоматической подачи корма и тренажер в виде большого колеса, но ни одной кошки не наблюдалось. Мужчина затаил дыхание и снова прислушался, но не услышал никаких звуков, кроме тех, что доносились с улицы. Тогда он еще раз прошелся по квартире, но никого так и не увидел.
Сделав все, что хотел, мужчина ушел. Через некоторое время в прихожей материализовались две кошки – черная и золотистая. Взволнованно переговариваясь, они обнюхали ручку входной двери, запрыгнули на тумбочку и уселись ждать прихода хозяйки.
А незнакомец, выйдя из подъезда, прошел переулками к своему автомобилю, завел мотор и включил песню Оскара Бентона «Чудо Бэй-Парквэя». Усмехнувшись, он медленно двинулся вперед, внимательно приглядываясь к идущим по тротуару девушкам. Выбрал одну и поехал за ней…
Часть первая
Кот Шрёдингера
Глава 1
Иван и Юка
Юля Кавелич, а для друзей просто Юка, с раздражением покосилась на трезвонящий мобильник, вздохнула, поморщилась, но все-таки ответила:
– И зачем ты звонишь, Силантьев?
– Только не бросай трубку! Это очень важно, Юля!
Голос Ивана дрожал от напряжения и тревоги, и Юка взволновалась: Ванька называл ее Юлей только в особых случаях. Но она не собиралась так быстро сдаваться:
– Для кого Юля, а для тебя – Юлия Олеговна. Что надо?
– Поговорить! Очень срочно! Это вопрос жизни и смерти. Юля, пожалуйста. Я могу подъехать прямо сейчас. Ты где?
– Дома. Но вряд ли мои кошки захотят тебя видеть. А к тебе я не поеду.
– Хорошо-хорошо! Давай поговорим в машине.
– Ладно, подъезжай.
Через пятнадцать минут Юка вышла во двор и огляделась с независимым видом. Пару месяцев назад они с Иваном чудовищно поругались и с тех пор не общались. Вернее, ругалась Юка, а Иван даже не пытался оправдываться – трудно найти оправдания, когда ты сам в полуголом виде, а из твоей ванной выходит сексапильная блондинка. На самом деле Юка чуть его не убила, с силой кинув в Ивана тяжелую связку ключей. Блондинка завизжала, а Иван чудом увернулся.
Тогда Юка на день раньше вернулась из командировки и, соскучившись, поехала прямо к Ивану, а не за кошками, которых отдавала на передержку. Сюрприз хотела сделать, идиотка! Сначала предполагалось, что ей придется задержаться еще на три дня, но неожиданно удалось уложиться в два. Юка не могла отвязаться от мысли: не вернись она так внезапно и не застань Ивана на месте преступления, узнала бы она когда-нибудь об этой блондинке или нет? Потом она целый вечер рыдала, а кошки недоумевающе мяукали: не так должна вести себя хозяйка, вернувшаяся после долгого отсутствия! Где извинения и покаяния? Где нежные ласки и вкусняшки?
Кошки были породы «ориентал», забавные и очень разговорчивые. Юка специально завела двоих, чтобы не скучали, пока ее нет дома. Золотистая Бонни, кокетливая и нежная, на самом деле то и дело подбивала своего приятеля на разного рода проказы, а потом с невинным видом взирала на хозяйку и только что головой не кивала в сторону Клайда: «Это все он. Ах, Клайд такой хулиган! А я – примерная кошечка». Хулиган Клайд, совершенно черный, щеголял неимоверно большими ушами и разговаривал хрипловатым басом, в отличие от Бонни, выразительно выпевавшей целые фразы пронзительным контральто. К Ивану кошки тоже относились по-разному: Клайд предупреждающе шипел, а Бонни игриво валилась на бок, предлагая почесать ей животик.
После ссоры Иван несколько раз пытался поговорить с Юкой – звонил, подстерегал на улице, один раз даже заявился к ней домой. Она была непреклонна и захлопнула перед ним дверь. И вот он опять возник. Но на сей раз дело явно было не в той ссоре, иначе он бы не назвал ее Юлей. За пятнадцать минут Юка навела максимальную красоту – пусть видит, гад, что потерял! И по страдальческому выражению лица Ивана поняла, что он вполне осознал ценность потери.
– Классно выглядишь! – произнес он, вздохнув. Юка прищурилась:
– Так в чем дело?
– Садись. – Иван распахнул заднюю дверцу, Юка села, он влез с другой стороны и снова вздохнул.
– Я не должен тебе рассказывать, но…
– Не рассказывай.
– Да послушай ты! Информация закрытая, так что – никому. Но тебя я должен предупредить. У нас пошла серия.
– Да ты что! И сколько уже?
Юка тут же забыла о ссоре и измене – работа для них обоих всегда была на первом месте.
– Пока два трупа, но сейчас пересматриваем прошлые дела, вдруг найдется сходство. Первое убийство было около трех недель назад, второе тело обнаружили только вчера. Молодые женщины – одной двадцать пять, другой – двадцать два. Задушены.
– Изнасилованы?
– Нет. Типаж один и тот же.
Тут голос у Ивана дрогнул, и он с трудом договорил:
– Обе худощавые брюнетки, примерно метр шестьдесят. У одной заметные татуировки. У другой цветные пряди в волосах.
У Юки вдруг пересохло в горле. Она машинально провела рукой по своим черным волосам с фиолетовыми прядями разных оттенков. Иван кивнул:
– Да. Вторая вообще очень на тебя похожа. Я как увидел… Господи, Юка, я подумал, это ты!
Они смотрели друг на друга, потрясенные, а потом Иван сгреб девушку в охапку и увлек к себе на колени. Она не протестовала. Он прижимал Юку, целовал, заглядывал в глаза:
– Я так испугался, что потерял тебя навсегда! Прости меня! Прости. Я тогда свалял дурака, признаю, но я люблю тебя…
– Свалял дурака – так теперь называется подлая измена?
– Я клянусь! Больше никогда!
– Скажи, а раньше ты мне изменял?
– Нет! – воскликнул он так искренне и пылко, что Юка поверила сразу.
– Тогда почему?!
Иван сник и виновато сказал:
– Я не знаю.
– Ты понимаешь, какую боль мне причинил? Как унизил?
Он еще ниже опустил голову:
– Прости! Если б ты только знала, что я пережил, когда увидел ту девушку!
Вообще-то он потерял сознание, увидев «Юку», лежащую на мокрых листьях. Шея девушки была неестественно вывернута, а по волосам ползла букашка. Иван как заметил эту букашку, так и отрубился. Никто над ним не смеялся, только молодой фотограф спросил шепотом: «Чего это он?». Ему ответили: «Думал, его девушка. Похожа очень». Он тут же позвонил Юке, она на него наорала, но Иван был счастлив: жива!
И сейчас сердце у Ивана колотилось так, что, того гляди, выпрыгнет. Большой, сильный, взволнованный, жаркий – как же Юка соскучилась по его неуклюжим лапищам, по его силе и страсти, даже по запаху пота, который вовсе не казался ей неприятным. Она повернулась к Ивану, взялась ладонями за колючие щеки, заглянула в несчастные глаза и поцеловала, Иван ответил. Он целовал Юку до боли и тискал так, что машина ходила ходуном.
– Иван! Да подожди ты! Охолонись, – сказала Юка, поправляя футболку.
– Ты простила?
– Ладно, так и быть – прощаю. Но учти! В следующий раз…
– Никаких следующих разов!
– Тогда поехали.
– Куда?
– К тебе. У меня кошки достанут. Надеюсь, ты с тех пор сменил простыни?
Иван домчал ее на рекордной скорости, нарушая все правила – поставил на крышу машины мигалку, включил сирену и погнал, распихивая всех боками. В лифте они держались за руки, изнемогая от желания, и вежливо улыбались докучливой соседке, которая по дороге до своего восьмого этажа успела рассказать множество каких-то неимоверных подробностей собственной жизни. Наконец соседка вышла, и Юка изумленно спросила: «Она что, правда, была первой женой Абрамовича?!» «Я тебя умоляю! Эта Майя Михайловна вечно сказки рассказывает», – ответил Иван и поцеловал Юку. Войдя в квартиру, Иван заметался:
– Сейчас, подожди немножко! У меня тут бардак.
– Значит, простыни так и не поменял.
– Юка! – взвыл бедный Иван, но увидев ее хитрый взгляд, выдохнул.
Он жил в крошечной двухкомнатной квартирке, доставшейся от тетки. Мебели не было почти никакой – он и сам-то с трудом там помещался. Въехав, Иван сделал минимальный ремонт, первым делом объединив санузел и установив вместо ванны душевую кабину. В кухне у него стояли только стол, холодильник и две табуретки, а большую часть пространства одной из комнат занимал огромный топчан, кое-как прикрытый простынями и пледами. Кроме топчана комнату украшали самодельная вешалка, телевизор и старинный сундук – наследство тетки. Стены были увешаны постерами с изображениями персонажей из фильмов о Гарри Поттере, чаще других попадалась троица главных героев, экспрессивно размахивающих волшебными палочками: Гермиона, Рон и сам Гарри.
Да, суровый оперативник Иван Силантьев был фанатом Гарри Поттера. Однажды он сводил племянника с приятелями на фильм «Гарри Поттер и философский камень» – мальчишкам было почти одиннадцать, и они несколько месяцев потом мечтали получить письмо из Хогвартса. Иван не мечтал, но проникся не хуже племянника. Юку умиляло это увлечение Ивана. Ей казалось, что он – вылитый Рон Уизли, выросший и заматеревший, и невольно вела себя с ним в точности, как Гермиона. Он-то сам представлял себя Сириусом Блейком, конечно.
В маленькой комнате, гордо именовавшейся кабинетом, находились стол с компьютером и пара книжных полок с причудливым набором литературы, среди которой почетное место занимали книги Джоан Роулинг. На одной стене висела огромная карта Москвы, на другой – большая магнитная доска с множеством разнокалиберных магнитиков, разноцветных бумажек и начертанных маркерами стрелок и кружков: ведя очередное дело, он и дома им занимался.
Иван сгреб с топчана все, что там лежало, и бросил кучей в угол. Достал из сундука чистые простыни, кое-как застелил и обернулся к Юке:
– Ну вот…
Он явно робел. Глядя ему в глаза, Юка расстегнула и стянула вместе с трусиками узкие черные джинсы, оставшись в короткой голубой футболке с изображением черного кота и надписью «Schrodinger’s cat is dead»[1] – Иван так и не понял ничего про этого кота, сколько Юка ему ни объясняла. Но сейчас он смотрел вовсе не на кота.
– У тебя новая татуировка? – спросил он подозрительно хриплым голосом.
Ниже пупка изящной тонкой линией была полукругом выведена надпись: «Мечтать не вредно!»
– Нравится? – кокетливо спросила Юка. – А еще новая стрижка.
– Я заметил.
Иван сглотнул и стал судорожно стягивать джинсы и рубашку, потом замер и жалобно сказал:
– Слушай, я весь мокрый… Надо бы в душ, да?
– Не надо.
Юка подошла, ловко освободила его от джинсов, потом подняла брошенную рубашку и обтерла его потный торс:
– Вот так достаточно.
Отступила на шаг, оглядела Ивана, прыгнула на него и обхватила руками и ногами. То, что происходило с ними дальше, можно охарактеризовать всего двумя словами: атомный взрыв. Остальное меркнет. Они приходили в себя, лежа на топчане, как на островке, посреди моря разбросанной одежды и нечаянно сорванных со стен постеров – с одного со зловещей ухмылкой таращился Волдеморт.
Наконец Иван глубоко вздохнул и открыл глаза. Юка притулилась у него под боком и сонно сопела. Иван осторожно подвинулся и приподнялся, чтобы видеть всю ее аккуратную фигурку, но на голову с разноцветными прядями волос старался не смотреть. Нежно улыбаясь, разглядывал смуглые плечики, ровную спину с цепочкой позвонков, аккуратную попку, ноги с маленькими узкими ступнями… Любимая, родная! Его вдруг затрясло – снова вспомнил нелепо вывернутое тело и букашку в волосах. Иван заплакал. Он зажимал рот рукой, но сдержаться никак не мог. Все его тело дрожало от рыданий, и Юка очнулась от дремоты:
– Чего ты так трясешься? – недовольно спросила она и подняла голову. – Господи, Ванька, ты что? Плачешь?!
Иван мотал головой, отпихивался, но Юка пересилила и обняла его.
– Ну что ты, Ванечка, что ты! Я здесь, с тобой! Милый мой… Ты так сильно напугался?
Он мог только кивнуть. Слегка успокоившись, Иван тихо сказал:
– Тогда я тоже испугался.
Юка сразу поняла, о чем он говорит:
– Чего именно?
Иван нащупал свою рубашку и вытер ее полой залитое слезами лицо, потом трубно высморкался в ту же полу.
– В общем, понятно было, к чему все движется. У нас с тобой. Вот я и испугался.
– Вань, но я же на тебя не давила! Слова не сказала! И ты знаешь мое отношение к браку. Я и не думала об этом.
– Ты, может, не хотела, а я вот думал. Сейчас, подожди… Куда ж я положил-то?
Он встал и принялся рыться в сундуке, потом в карманах висящих на вешалке джинсов и курток. Юка с интересом смотрела. Он был хорош, ее Иван: рост метр девяносто, сто килограмм литых мышц, мощные ручищи, сильные ноги, несколько брутальных татуировок на спине и предплечьях и парочка старых шрамов от огнестрела. Светло-русые волосы, голубые глаза. Настоящий богатырь. Никаким Роном Уизли он, конечно, не был, хотя любил прикидываться простодушным недоумком, что весьма помогало в расследованиях: кто ж принимает в расчет Иванушку-дурачка? Въедливый, умный, решительный, одаренный сильной интуицией, Иван Силантьев был одним из лучших оперативников убойного отдела.
Юка от него не отставала: школу окончила с золотой медалью, «Менделеевку»[2] – с красным дипломом. Аналитический ум, бурный темперамент, черный пояс по тхэквондо. Раньше Юка тоже работала в уголовном розыске – экспертом-криминалистом, но потом устала от суеты, бестолковщины, бесконечных отчетов и безденежья. Она перешла в Центр судебной экспертизы и исследований, где весьма ценили не только ее познания в области химии, но и выдающиеся дедуктивные способности. Кирилл Поляков, приятель и начальник Ивана[3], иначе чем Шерлоком в юбке Юку не называл, хотя она и предпочитала джинсы. Юка обожала учиться и узнавать что-то новое, никак с ее «родной» химией не связанное, то углубляясь в психологию, то изучая почерковедение. В паре с Иваном они смотрелись комично: Юка своей макушкой доставала Ивану лишь до середины груди, а из одной его ноги можно было понаделать штуки три таких, как у Юки. Он ласково звал ее козявочкой и лягушонком, обожал таскать на руках и порой даже использовал вместо груза во время тренировки.
«И как только он мог учинить такую подлянку?» – с тоской думала Юка, любуясь Иваном. Она знала, что еще долго будет мучиться воспоминаниями, хотя простила искренне: она знала, каково было Ваньке при виде трупа девушки, так похожей на нее. Год назад его второй раз подстрелили во время операции. Пуля прошла навылет, рана быстро зажила, коллеги ржали над Иваном, говоря, что больше не станут брать его на задержания, потому что преступники начинают стрелять со страху, лишь увидев мощную Ванькину фигуру, а он ловит все пули, потому что слишком большой, но Юка так переживала, что ночей не спала.
– Нашел!
Иван вернулся к Юке, встал перед ней на колени и вытянул вперед сжатую в кулак руку.
– Может, тебе ничего такого и не надо, но я понял, что мне это нужно. Не хочешь в загс – не надо. Только с этого момента я считаю тебя своей женой! Если ты не против, конечно. Ты ведь не против?!
– А почему ты так уверен, что я не хочу штампа в паспорте? Можем хоть завтра подать заявление.
Потрясенный Иван смотрел на нее во все глаза:
– Правда? Ты согласна?!
– Я согласна. Ну, покажи, что там у тебя?
– Я купил нам кольца.
Иван раскрыл ладонь – Юка так и ахнула:
– Кольца купил! Ванечка…
– Они серебряные с чернью. Видишь, что там награвировано?
– Отпечатки пальцев! С ума сойти!
– Ну да. Твой и мой. Мне показалось, это забавно.
– Неужели сам придумал?
– Честно говоря, случайно наткнулся в Интернете и заказал. Нравятся?
Юка сияла. Она протянула Ивану руку и он, трепеща, надел ей на палец маленькое кольцо – оно целиком помещалось внутри большого. Потом Юка надела кольцо ему.
– Класс! – сказала она, поворачивая руку то так, то эдак. – Но в загс все равно пойдем.
– Как скажешь.
Иван улыбался. Потом он попросил заискивающим тоном:
– Давай мы больше не станем вспоминать о… Ну, ты поняла.
– О твоей подлой измене? Почему это? Не-ет, я теперь до конца жизни буду тебе припоминать.
– Не надо! Я исправился. Честно-честно! Ну, пожалуйста, козявочка…
Он осторожно уложил Юку на топчан и принялся нежно целовать ее улыбающиеся губы, упрямый подбородок, нежную шею, тонкие ключицы, маленькую грудь… Целовал медленно, подробно, постепенно продвигаясь в направлении татуировки и новой интимной стрижки. Юка закрыла глаза и длинно вздохнула.
Потом она спросила:
– Ну, и как мы это осуществим?
– Пойдем завтра и подадим заявление.
– Да я не о том! Как мы будем жить дальше? Раздельно или вместе?
– Я хочу вместе! А ты?
– И я, – вздохнула Юка.
Оба задумались над тем, как бы это устроить. Ежу понятно – надо съезжаться, но это ж сколько хлопот. И уйма времени. Жить вдвоем у Ивана? А кошки?
– Перееду к тебе, – решительно сказал Иван. – Вот кошки удивятся! А эту квартиру можем сдавать.
– Хорошая идея, – задумчиво произнесла Юка. – Разбогатеем, наконец.
– Это точно! – хмыкнул Иван. – И бросим работу.
– Смешно. Ну ладно, собирайся.
– Что, прямо сейчас?
– А чего тянуть? Тебе и собирать-то особенно нечего. По дороге где-нибудь перекусим, а то ты, небось, голодный, а у меня пусто.
– С утра не ел, – подтвердил Иван, поднялся, оделся и стал собирать вещи в большую спортивную сумку. Покосившись на свои постеры, он выразительно вздохнул, и Юка рассмеялась:
– Да возьми, конечно. Придумаем, куда повесить. А доску потом заберем.
– Лягушонок, ты – прелесть!
И только оказавшись в машине, Юка спросила:
– Расскажешь подробности?
– Да нечего рассказывать. Улик никаких, свидетелей нет. Обеих нашли в парке, одну ближе к метро «Измайловская», другую – у Большого Купавинского проезда. Пока никаких пересечений между жертвами не выявили. Одна – из офисного планктона, другая – без определенных занятий.
– Ну, хотя бы район действий обозначен.
– А толку? Первую нашли утром следующего дня. Судя по всему, она бегала. Задушил ее же банданой. Но сначала шарахнул шокером. На вторую наткнулись бомжи, пролежала двое суток. Эту задушил чулком.
– Ее чулком?
– Нет, она была в джинсах.
– Это интересно. На самом деле чулок или разрезанные колготки? Эластичный или капроновый? Сейчас чулки никто почти и не носит.
– Черный ажурный. Я уточню подробности.
Иван помолчал, потом быстро произнес:
– Юля, а если я попрошу тебя перекрасить волосы?
– Конечно. Я понимаю, – ответила Юка. Опять он назвал ее Юлей, значит, дело серьезное. – Но только не в блондинку!
Иван опасливо на нее покосился – Юка улыбалась:
– Всегда мечтала попробовать рыжий цвет.
– Тебе пойдет! Тебе все идет.
– Не подлизывайся.
Иван припарковался около кафе «Му-Му», куда они любили заходить, заглушил мотор и повернулся к Юке:
– Спасибо, что простила! А то я бы совсем загнулся.
– Послушай, – задумчиво сказала Юка, – ты же не думаешь, что он охотится именно за мной?
– Не думаю. Но береженого Бог бережет. И типаж твой.
Разделавшись с двумя порциями салата «Оливье», борщом, рассольником, двумя стейками и двойной порцией картошки по-деревенски, Иван выпил залпом стакан морса, удовлетворенно вздохнул и спросил у Юки, которая только еще приступила к своей пожарской котлете:
– Скажи, лягушонок, за последние пару месяцев вокруг тебя ничего странного не происходило?
Юка выразительно на него посмотрела.
– Кроме моего свинского поступка, – мрачно уточнил Иван.
– Да нет, все, как обычно. Работа, дом, спортзал. К маме пару раз ездила. Магазины. Все вроде бы. А, еще кошек отвозила на передержку, а потом забирала. Все туда же, куда обычно отдаю.
– А татушку где делала?
– В нашем салоне.
– А стрижку?
– Сама! Понравилась?
– Не то слово!
– Еще я со Светкой встречалась.
– С какой Светкой?
– Царёвой. Она себя Ланой называет. Помнишь ее?
– Я думал это имя такое – Лана, а она, выходит, просто Светлана?
– Ну да. Ей Лана больше нравится, а я всё сбиваюсь. Она замуж собралась.
– За того школьного друга, про которого ты рассказывала?
– Нет, за другого. С тем все очень сложно. Пригласила меня в кафе, чтобы с Валентином познакомить…
Юка невольно хмыкнула, вспомнив свой телефонный разговор со Светкой. То есть с Ланой!
– Можешь меня поздравить, – сказала Светлана. – Мы, наконец, переспали.
– О! Вы же хотели продержаться до свадьбы?
– Хотели. Но я подумала, что хорошо бы сначала проверить физическую совместимость, а то вдруг мы не подходим друг другу. Зачем тогда вообще затеваться со свадьбой?
– Боялась, что не сможешь, да?
– Ты же знаешь мои обстоятельства! В общем, я настроилась на это дело, решила, что перетерплю как-нибудь. Буду думать, что я на приеме у гинеколога.
– И как – получилось?
– Более-менее. Я смогла расслабиться, Валентин тоже не сплоховал. А то мне все время казалось, что у него тоже какие-то проблемы по этой части. И я решила: если оно и дальше будет так же, я, пожалуй, смогу притерпеться.
– Ой, Свет! Все-таки ты… Ладно, молчу. Прости, что опять Светкой назвала.
Придя в кафе, Юка во все глаза разглядывала Валентина и вздыхала про себя, считая, что подруга совершает страшную глупость. А Валентин разглядывал ее, Юка сразу это заметила. Причем разглядывал явно с неодобрением: они со Светланой оба такие элегантные, строгие, а Юка… Она невольно представила себя глазами Валентина: разноцветные волосы, татуировки, в каждой мочке уха по нескольку сережек, рваные на коленках джинсы, футболка с высунувшим язык Эйнштейном и надписью: «E=mc2». А уж когда он увидел ее машину! Впрочем, при виде Юлиной машины – низкого обтекаемого «Опеля» с хищно вытянутым «носом» – в ступор впадали все. Фиолетовые двухместные родстеры со складываемой крышей попадались в Москве нечасто и вызывали любопытство. Юка лихо гоняла на своей крошечной машинке, а Иван старался не думать, что какому-нибудь «Лендкрузеру» раздавить такую автокозявку – раз плюнуть!
– Так что жених-то? – прервал Иван Юлины воспоминания. – Каков он?
– Да ну! Такой же невыносимо правильный, упорядоченный и практичный, как она. Два сапога пара.
– Все-таки твоя Лана странная. Красивая, приятная, но…
– Она просто другая. Не такая, как мы. Хотя иногда я тоже ее не понимаю! Они даже не влюблены. Зачем женятся? Правда, они так медленно движутся к алтарю – все что-то планируют, выясняют, контракты готовят. Чувствую, наши с тобой дети уже в школу пойдут, когда они, наконец, созреют.
– Наши с тобой дети? – дрогнувшим голосом спросил Иван и взял ее за руку.
– Гипотетические! – Юка страшно покраснела и вырвала у него свою руку с зажатой в ней вилкой. – Будешь хорошо себя вести, и у нас, вполне возможно, появятся дети. В настоящий момент я не беременна, если тебя это волнует.
Она сердито доедала котлету, а Иван смотрел на нее с нежностью.
– Я люблю тебя, – вдруг вырвалось у него, и Юка подозрительно шмыгнула носом.
– А морс ты будешь допивать? – поспешно спросил Иван.
– Допивай ты, я не хочу.
Их роман начался три года назад, и Юка прикладывала массу усилий, чтобы Иван не замечал, как сильно она его любит: все время подкалывала, задирала, дразнила. Не давала расслабиться. Может, перестаралась? И поэтому его потянуло на сторону? Словно услышав ее мысли, Иван заговорил – быстро и смущенно:
– Юль, понимаешь, это все как-то нечаянно вышло, честное слово! Мы дело закрыли, отметили с ребятами. Я напился, признаю. Плохо помню, как все происходило. По-моему, у нас с ней ничего и не было. Когда приехали ночью, оба пьяные были, а утром…
– Вань, остановись. Я не хочу больше это обсуждать. Ты же сам просил! И я вовсе не собиралась тебе всю жизнь припоминать, я просто так сказала.
– А ты меня, правда, простила? Я раскаялся!
– Да. Ты уже получил свое наказание, так что живи.
– Это верно. Врагу не пожелаю. Да еще мне Поляков врезал, когда узнал про блондинку.
– Сильно?
– Фингал был впечатляющий.
– Передай Полякову, что он – мой герой.
– Еще чего!
Кирилл Поляков обожал свою Катерину и троих мальчишек, симпатизировал Юле и потихоньку подталкивал друга к браку. После случившегося он тоже звонил, пытаясь как-то помирить Юку с Иваном. Но об этом она не стала рассказывать.
Увидев Ивана, кошки устроили целое представление: Клайд фыркнул и демонстративно удалился, всем своим видом выражая недовольство и презрение, а Бонни принялась ластиться, даже встала на задние лапки, умоляя взять ее на ручки. Иван размяк и подхватил кошечку под золотистый животик:
– Ты ж моя заинька! – заворковал он. Юка фыркнула не хуже Клайда и ушла на кухню – по дороге они еще заехали за продуктами, потому что все это время Юка питалась всякой ерундой, вроде йогуртов, а Ивана нужно было кормить как следует. Вдруг из спальни донесся крик Ивана:
– Обалдеть! Юка, где ты взяла этого монстра? И как сюда вперла?
Юка совсем забыла про новую кровать. Она поморщилась и отправилась к Ивану.
– А я как раз думал, как мы устроимся на ночь! Когда ж ты это чудо купила?
– Два месяца назад, – тихо сказала Юка. – Как раз перед командировкой. Хотела сюрприз тебе сделать.
Иван именно потому и не оставался у Юки на ночь, что не помещался на ее кровати. А теперь половину комнаты занимало роскошное лежбище с вычурной спинкой.
– Два месяца назад? – переспросил Иван упавшим голосом и обернулся к потупившейся Юке. – Юленька…
И тут Юленька, наконец, заплакала. Иван подхватил ее, прижал – он совершенно не мог выносить женских слез:
– Малыш, не плачь! Я слезинки твоей не стою! Какой же я идиот…
– Да ладно, мы оба хороши, – сказала Юка, всхлипывая. – Я кровать купила, ты – кольца, и оба молчали.
– И не говори!
Юка взглянула на Ивана и не смогла отвести взгляд, так серьезен он был. Они оба редко сбрасывали маски, сейчас был как раз такой момент. И настоящий Иван сказал настоящей Юле:
– Я люблю тебя. И ты теперь моя жена.
А настоящая Юля торжественно ответила:
– Ты – мой муж. Я люблю тебя.
Помолчав, она добавила:
– Но ты понимаешь, как нам будет трудно?
– Да. Я готов.
– И вот трудность номер раз: на этом кроватном монстре ты будешь спать один. А я – в комнате у котов, там диван удобный. А то повернешься во сне и меня, маленькую, задавишь своей тушей.
– Ну да, я еще и храплю к тому же. Но ты как хочешь, а обновить нужно!
Конечно, они обновили. Удобная оказалась кровать. Так что ни к каким кошкам Юка перебираться не стала. Правда, оказалось, что Иван не только храпит, но и разговаривает во сне. Заснул он мгновенно, словно в прорубь провалился: только что ворочался – и вот уже похрапывает. А потом вдруг забормотал что-то. Юка прислушалась:
– Надо следовать, – внятно произнес Иван.
– Куда следовать? – тихо спросила Юка.
– За квадратами.
– Зачем?
– Берем квадраты!
– Почему именно квадраты?
– Круглые ненадежны.
Юлька не выдержала и тихонько рассмеялась: вот дурачок!
Глава 2
Третья жертва
Следующий месяц у Ивана с Юкой прошел в страшной суете: первым делом Юка перекрасила волосы, остановившись на темно-каштановом оттенке – рыжей ей быть расхотелось. Потом подали заявление в загс. Они заново привыкали друг к другу и потихоньку вили гнездо, налаживая совместный быт и воюя с кошками. В первые же выходные съездили к Зое Афанасьевне, маме Юки, чтобы объявить о скорой свадьбе. Ивану пришлось выдержать целый допрос с пристрастием, потому что Зоя Афанасьевна была в курсе событий и не умела так быстро прощать измену, как дочь. Потом мама смилостивилась и даже предложила забрать кошек, чтобы облегчить жизнь «молодым», но Юка с Иваном хором сказали: «Ни за что!» Иван обожал Бонни и надеялся наладить отношения с Клайдом.
– Мы тебе подарим котенка, хочешь? – предложила Юка, понимая, что маме одиноко: год назад умер отец, и они обе еще не привыкли жить без него. Олег Павлович Кавелич был известным и успешным адвокатом, а Зоя Афанасьевна сначала работала школьной учительницей, но потом переквалифицировалась на детского психолога, и они оба немало удивлялись дочери, выбравшей путь исследователя-криминалиста.
Иван по уши погряз в расследовании серийных убийств и сокрушался, что не получит отпуск, пока преступник не будет пойман, так что их с Юкой медовый месяц откладывается на неопределенное время. Следователи прорабатывали окружение жертв и выясняли их маршруты – особенно второй девушки. Последним с ней общался ее парень, живший на Бауманской: они поссорились, и девушка ушла от него в начале двенадцатого, а в начале второго ее уже не было в живых. У парня имелось алиби: после ухода подруги он почти до утра сидел у монитора: общался в сетях и рубился онлайн в танчики.
Преступник не оставил ни одной улики. Впрочем, в первом случае всю ночь после убийства шел дождь, который смыл все, что могло оставаться, а во втором следы затоптали бомжи. Судя по странгуляционным бороздам на шеях жертв, преступник душил их сзади и был гораздо выше ростом, что и неудивительно: обе жертвы маленькие. Составили психологический портрет преступника: хладнокровный, аккуратный, предусмотрительный, не любит вида крови, не агрессивен в сексуальном плане (вероятно, импотент). Не слишком надеется на собственную силу, предварительно оглушая жертвы электрошокером. Чулок преподнес больше всего сюрпризов: оказалось, он был изготовлен лет десять назад.
А в один прекрасный день начальник вдруг вызвал Юку к себе в кабинет, но вместо него там обнаружились Иван с Кириллом. Она сначала обрадовалась, но увидев их напряженные лица, насторожилась:
– Что случилось?
– Присядь.
Юка села, переводя взгляд с одного на другого:
– Говорите.
– У нас еще жертва, – сказал Иван. – Все примерно то же самое: метр шестьдесят пять, двадцать шесть лет, задушена таким же чулком, что и вторая девушка. И он так же применял шокер.
– Но? – спросила Юка. – Есть же какое-то «но»?
– Есть, – вступил Кирилл. – У нее каштановые волосы. Оттенок немного другой, но, в общем, похож на твой.
Юка провела рукой по волосам. Ее зазнобило.
– Что вы хотите сказать? Это на самом деле имеет отношение ко мне? Он что, следит за мной? Но почему?
– Юля, я боюсь, все еще хуже, – мягко произнес Кирилл. – Вот, посмотри. Это твоя?
Он протянул ей прозрачный пакетик для вещдоков с лежащей внутри игрушкой – желтая мышка с длинным хвостом.
– Не знаю. У кошек такая была.
– Когда ты ее видела в последний раз?
– Не помню! Они то заныкают ее куда-нибудь, то снова достанут.
– На ней обнаружена кошачья шерсть, – сказал Иван, с состраданием глядя на Юку. – Я брал шерсть наших для сравнения. Она идентична. Это твоя игрушка. В смысле – Бонни и Клайда.
Юка окаменела, устремив взгляд в пространство. Потом медленно произнесла:
– Выходит, он был у меня дома?
– Давай начнем сначала, – предложил Кирилл. – Расскажи обо всем, что с тобой происходило за последние месяцы. Кто приходил, где бывала, с кем познакомилась. Первым делом скажи, у кого есть ключи от твоей квартиры? Взломанный замок ты бы наверняка заметила, правда?
– Ключи есть у меня и мамы. Были у Ваньки, но я забрала их, когда поссорились. Теперь снова у него.
– А где они были, пока вы не помирились?
– У меня на работе.
– А где мамина связка ключей?
– В ящике комода на даче. Мама там постоянно живет, а квартиру сдает. В последний раз я видела эти ключи, когда была у нее перед командировкой. Еще связка – у Светланы. Это моя близкая подруга, Иван ее знает. У нее ключи лежат прямо на столике в прихожей, в большой ракушке. Но она никого не пускает в квартиру и всегда настороже. А ко мне приходили грузчики – они же сборщики, доставили и собрали кровать, мебель немного подвигали. Давно, еще до моей командировки. Обычные мужики от фирмы, ничего подозрительного. Кошек я запирала на балконе, пока двигали. Мышку эту тогда не видела, она яркая – я запомнила бы. Больше никого. А, Света приходила! Я после командировки к маме ездила, задержалась там на три дня, и Светка в субботу проведывала кошек. Часа два с ними провела.
– Она не могла взять мышку?
– Зачем? Теоретически Бонни могла эту мышь положить Светке в сумку. Но сумку она никогда не оставляет открытой, а если бы все-таки так случилось, Света мне обязательно рассказала бы, и мы посмеялись бы. Нет, я не понимаю – вы полагаете, что этот человек из окружения Светы?
– Мы проверяем все версии.
– Подождите… Да, точно! Тогда мне показалась странной реакция кошек. Они вели себя необычно. Бонни забилась в угол и оттуда таращилась на меня, а Клайд выглядел очень взволнованным. Он что-то мне рассказывал по-своему и метался по квартире, требуя, чтобы я за ним ходила. У меня мелькнула мысль, что приходил кто-то еще, и я проверила замки, но все было чисто. Особенно меня удивила дверь в спальню: я обычно ее закрываю – поворачиваю защелку. А тут она была просто прикрыта. Но я подумала – мало ли, сама забыла повернуть или Света туда заходила.
– А куда тебя водил Клайд?
Юка сосредоточилась:
– Сначала он кидался на входную дверь, потом пытался открыть скользящую дверь шкафа-купе в прихожей – совал в щелку лапу. И все время на меня оглядывался – проверял, смотрю ли я. Пошел в кухню и в спальню, походил там, где-то вставал на задние лапы, тыкался носом в выдвижные ящики. Потом ринулся в кошачью комнату, тут и Бонни присоединилась. Они оба стали кружить вокруг меня и мяукать. Да! Все их игрушки были выложены в центр комнаты! Неужели они пытались мне сказать, что кто-то приходил и взял их любимую игрушку?
– Эх, ну почему кошки не умеют разговаривать, как люди, – вздохнул Иван.
– Ребята, но зачем это все? Почему именно я?
– Юля, мы не знаем.
Некоторое время они молчали, потом Юка сказала:
– Надо, чтобы криминалисты осмотрели квартиру, да? Хотя вряд ли там что-то от него осталось!
– Да, – откликнулся Кирилл. – Давайте прямо сейчас к вам и поедем, по дороге я бригаду вызову.
– Нет, давайте по-другому, – не согласилась Юка. – Я совсем не хочу при этом присутствовать. Пусть Иван едет, а ты меня еще порасспрашиваешь. Так дело быстрей пойдет. Вань, ты согласен? Да, и замки, наверно, придется поменять?
– Я займусь, – сказал Иван, вставая и доставая мобильник. – Ты права, так лучше. Но потом ты посмотришь, не пропало ли еще что-нибудь из вещей, хорошо?
Иван ушел.
– Я правильно понял, что ты хотела поговорить со мной без Ивана? – спросил Кирилл.
– Да. Только давай не здесь, а то мы начальника выжили, неудобно. Пойдем в столовку? Там сейчас мало народу. Сядем в уголке, пошепчемся.
– Давай. А я поем заодно.
Они уселись в самом дальнем углу, заставив весь стол подносами – Кирилл не обедал, а Юка взяла только кофе и пирожок.
– Так о чем ты хотела поговорить? – спросил Кирилл, приступая ко второму. – О Ваньке? Юль, он раскаялся, честно. Так переживает!
– Пусть переживает, ему полезно. Нет, я хотела рассказать тебе про Свету. Потому что не знаю, как лучше поступить. Я сейчас думала, прикидывала так и эдак: почему именно я? Кому я поперек горла стала? Никто не вырисовывается. Не считая тех, с кем я познакомилась в командировке, а это все люди из нашей системы, единственный новый человек в моем окружении – жених Светы. Я даже думать боюсь, что это на самом деле он!
– Расскажи про него.
– Я сначала расскажу про Светку. В общих чертах, чтобы ты понял, какая она.
– Давай, не тяни.
– Мама у нее от рака умерла, мы тогда только в пятый класс перешли. А через четыре года погиб ее отец. И мы Светку к себе взяли, папа опекунство оформил, так что она мне как сестра. Света очень тяжело все это пережила, даже нервный срыв был. И в личной жизни у нее вечные проблемы. Она застенчивая, закомплексованная, очень долго одна была, только пару лет назад наметился, было, роман, но не получилось. Светка очень порядок любит, она чистюля и перфекционистка, а парень попался безалаберный. Не срослось. И вот теперь стала встречаться с этим Валентином. Понимаешь, чего я боюсь? Вдруг это он? Тогда Светка в опасности. Хотя типаж не тот – она высокая блондинка. А если нет? В любом случае она будет переживать. Вдруг новый срыв случится?
Юка рассказала про подругу далеко не все, но Кирилл был опытным человеком и многое прочел «между строк».
– Про Свету я все понял, – сказал он. – А фамилия у этого Валентина есть?
– Она не называла, а я не спрашивала. Он в той же фирме работает, что и Света. Переводчик. Светка говорит, чуть не пять языков знает. Постарше, чем она. Высокий, красивый, сдержанный. Правильный. По всему ей подходит. Но любви между ними нет ни капли, один расчет. Оба хотят семью и ребенка.
– По расчету?!
– Ну да. А теперь самое главное. Был один момент… Сижу я за столиком, смотрю на них – такие красивые, идеальные. Даже внешне чем-то похожи. И думаю: «Интересно, если у Светки за безупречным фасадом скрывается такой душевный мрак, что же у него-то? Какие скелеты в шкафах?» Думаю и нечаянно встречаюсь с ним взглядом. Кирилл, у меня было полное ощущение, что он мои мысли прочел. Словно молния между нами проскочила, у меня аж мурашки по коже! Но тут же заулыбался, стал что-то рассказывать, шутить. Он вообще обаятельный. Ну, я и решила: померещилось.
– Да-а, интересно, – протянул Кирилл. – В разработку мы его, конечно, возьмем, а ты пока расспроси осторожненько свою Свету.
– Но я не буду говорить ей о наших подозрениях, хорошо? Вдруг это вообще не он!
Когда Юка вернулась домой, никаких следов от работы криминалистов не осталось. Иван поменял замки, подключил сигнализацию и даже установил несколько камер.
– Камеры-то зачем? – устало спросила Юка, суша волосы феном и глядя на Ивана в зеркало – он, соскучившись, пришел к ней в ванную, где она что-то слишком долго принимала душ.
– На всякий пожарный случай. Заодно увидим, что кошки без нас делают. Поесть хочешь? Пиццу могу разогреть.
– Нет, не хочется. Вот вина я бы выпила. Вроде у нас оставалось красное?
– Кажется, есть бутылка. Юль, ты не бойся, мы его обязательно поймаем. Я не дам тебя в обиду, лягушонок.
Иван обнял Юку, и она благодарно потерлась о его широкую грудь.
– Вань, я совсем не боюсь, даже странно. Мне просто противно, что какая-то мерзкая тварь влезла в мою жизнь и диктует, что мне делать. Волосы вот пришлось перекрасить! Смотреть на себя не могу. Это не я.
– А мне нравится! Ты хорошенькая… Козявочка моя…
Некоторое время они целовались, потом Иван, близко глядя Юке в глаза, спросил:
– А что ты так долго?
– Ты же сам знаешь, как все происходит. Сначала я просто рассказывала, потом в отдел поехали, я все написала. Вспоминала подозрительных знакомых. Кирилл умеет информацию вытягивать.
– И мне кости перемыли, да?
– Еще не хватало! Так, пару косточек обглодали. Мне дадут сегодня вина или нет?
Посреди ночи Иван проснулся: Юка плакала во сне и что-то бормотала. Когда он понял, что именно она бормочет, ему стало совсем плохо. Иван осторожно обнял Юку и зашептал:
– Тихо, тихо… Все хорошо… Я люблю тебя…
Наконец Юка успокоилась. А Иван еще долго не спал, лежа с открытыми глазами и вздыхая. До встречи с Юкой он жил довольно безалаберно: учился, работал, иногда встречался с девушками, которые быстро его бросали, не выдерживая конкуренции с работой. О женитьбе он и не помышлял, хотя Кирилл все время промывал ему мозги, да и родители не отставали: «Тебе скоро сороковник, давно пора жениться, деток завести». Деток! Честно говоря, Иван чувствовал, что он сам как-то еще не наигрался: несмотря на внушительные размеры, острый ум и прочие достоинства, он в глубине души оставался беспечным мальчишкой.
Юка поразила его в самое сердце. Иван словно заболел ею – ни за кем прежде он не ухаживал столь трепетно и ни от кого так не зависел. Стоило Ивану только увидеть ее хрупкую фигурку, насмешливые карие глаза, солнечную улыбку, он вспыхивал сам. Ухаживать и вспыхивать пришлось целый год. Они даже не целовались – Иван знал, что не сможет остановиться на поцелуях, и боялся показаться грубым и слишком нетерпеливым. Произошло все не так романтично, как придумывал Иван: в очередной заварушке он здорово разбил физиономию, поэтому никак не мог появиться в таком виде перед Юкой. Он соврал, что простужен, а Юка вдруг приехала его навестить. Увидев лицо Ивана с заплывшим глазом и синяком, она уронила пакет с лимонами, имбирем и медом и захохотала:
– Ничего себе простуда!
– Что ты смеешься? – обиделся Иван. – У человека всю рожу перекосило, а она…
– Рожу перекосило, – нежно сказала Юка, подходя. – Бедный ты мой человек! Очень больно?
– Да не особенно… Просто вид дурацкий…
Юка встала на цыпочки и поцеловала Ивана, ухватив за шею и нагнув его упрямую голову, а он еще и упирался. Но довольно скоро он перестал упираться и забыл про заплывший глаз. Увидев его лежбище, Юка снова засмеялась, и выносить это было совершенно невозможно, поэтому Иван опрокинул ее и взял с такой неистовой страстью, что сам испугался: она же маленькая! Но маленькая Юка оказалась неожиданно сильной и ловкой, нисколько его не боялась и даже провоцировала.
Иван пришел в восторг от ее смуглого складного тела, в некоторых местах украшенного забавными татуировками, чрезвычайно тонко и изящно сделанными. На каждом запястье красовался «отпечаток» маленькой кошачьей лапки, а вдоль ступни была наколота надпись – «Надо бежать вдвое быстрее». Но больше всего его потрясли рыбки, которых он обнаружил у Юки ниже талии, почти на самых ягодицах – они словно собирались нырнуть в ложбинку. Иван провел пальцем по рыбкам и хриплым голосом спросил:
– Кто это тебе делал? Мужчина?
– Ревнуешь? – кокетливо спросила Юка.
– Конечно! Такое место…
– Какое?
– Пикантное.
Юка рассмеялась, извернулась, толкнула Ивана на матрас и уселась на него сверху:
– Пикантное, говоришь?
За три года отношений Иван так прирос к Юке, что начал всерьез задумываться о женитьбе. Каждый раз его словно обдавало ледяной водой: страшно. Это ж навсегда. Это ж значит, что он и правда… взрослый. Ответственность, всякое такое. А вдруг Юка не захочет? Тут на него вообще нападал ступор: а что, если он своим предложением все испортит? Она явно не рвалась замуж! В общем, Иван маялся, без конца советовался с Кириллом, потом купил кольца и долго носил их с собой, время от времени вынимая и любуясь. Наконец, настроился. А тут Юка огорошила его известием о командировке. В последний момент!
– Почему ты мне ничего не говорила? – мрачно спросил он, чувствуя какую-то глухую боль в сердце.
– Разве? – легкомысленно воскликнула Юка. – Ну вот, говорю. Да ты не расстраивайся, всего ж неделька.
– Неделька…
Потом она решила задержаться, и он совсем приуныл. И вот чем все кончилось – Юлькиными слезами по ночам!
Утром Юка проснулась от привычных кошачьих воплей и непривычных запахов – выйдя на кухню, она обнаружила Ивана, который суетился по хозяйству: варил кофе и жарил яичницу. Кошки путались у него в ногах и орали. Увидев Юку, они немедленно замолчали: Бонни томно плюхнулась на бок, а Клайд быстро прыгнул на подоконник и стал с заинтересованным видом смотреть на улицу. Юка усмехнулась: вот артисты!
– Ты готовишь завтрак? – спросила она, усаживаясь за стол. – Какая забота.
– Яичница слегка подгорела, ничего?
– Нормально! Кофе отличный. А ты чего такой странный?
– Да так. Спал плохо.
– Из-за маньяка? Все размышлял?
– И это тоже.
– Ты опять разговаривал во сне!
– Да ладно.
– Ага! Вдруг забормотал: «Пуговицы не забудь!» Я спрашиваю: «Какие пуговицы?», а ты так сердито отвечаешь: «Железобетонные, какие еще». Что тебе снилось?
– Придумываешь ты все.
– Я в следующий раз на диктофон запишу!
– А ты плакала ночью, – сказал Иван, глядя в чашку. – Из-за меня.
Юка отложила вилку. Потом пожала плечами и сказала:
– Я не помню.
Иван вдруг съехал со стула на пол, стал перед Юкой на колени и, расстроенно глядя ей в глаза, спросил:
– Скажи, что мне сделать? Чтобы ты совсем простила?
– Я простила, – ответила Юка. – Мне было очень больно, но я простила. Честно говорю. Но это как рана. Когда-нибудь заживет. Я надеюсь.
– И что мне делать?
– Терпеть. И ждать. Слушай, я вчера забыла вещи проверить. Пойду, посмотрю.
Она встала и вышла, а Иван еще некоторое время постоял на коленях, мрачно глядя в пол. К нему тут же прилезла Бонни, и он машинально потрепал ее по бархатной шкурке. Бонни недовольно передернулась: она не любила, когда ее гладили без всякого чувства.
– Вань, подойди ко мне! – крикнула из комнаты Юка, и Иван вскочил.
– Что ты обнаружила?
– Смотри, – сказал Юка, указывая на выдвинутый ящик комода. – Он ничего не брал, он добавил. Вот эти чулки – черные, со стразами. Совершенно новые, ненадеванные, нестиранные. Я их точно не покупала. Да и не стала бы – не мой стиль.
Иван принес пакет и осторожно подцепил сначала один чулок, потом другой.
– Вряд ли там что найдется, – сказала Юка.
– Посмотрим. Пусть эксперты узнают, что за чулки, где продаются. Может, так на него выйдем.
– Сомневаюсь.
– Что ж такое-то, а? – задумчиво проговорил Иван. – Он нас просто носом тыкает! А мы все не понимаем…
– Может, он хочет быть пойманным?
Юка с Иваном, нахмурясь, смотрели друг на друга. Оба уже забыли о личных переживаниях, погрузившись в мысли о загадочном «чулочном» убийце. А подобные чулки, как позже выяснилось, были изготовлены лет десять назад и давно уже не продавались.
Глава 3
Джентльмены предпочитают блондинок
Юка поговорила со Светланой по телефону и осторожно расспросила про жениха. Впрочем, ее любопытство выглядело вполне естественно. Закончив разговор, она долго сидела в кошачьей комнате, рассеянно поглаживая растянувшегося рядом Клайда, потом нашла Ивана на кухне с Бонни на коленях. Он печатал очередной отчет, а Бонни ему помогала, время от времени тыкая лапкой в клавиши.
– Знаешь, какая у него фамилия? – спросила Юка. – У этого загадочного Валентина? Норт!
– Норд? Север, значит?
– Нет, с «т» на конце. Он не то норвежец, не то швед. В смысле, его предки.
– А почему он загадочный?
– Потому что Светка почти ничего о нем не знает, хотя встречаются они уже почти полгода. Сказал только, что после смерти родителей остался совсем один и женат никогда не был. Часто бывает в заграничных командировках – ездит на переговоры с руководством фирмы. Обычно в Германию и Швецию.
– Надо проверить, был ли он в Москве в нужное нам время.
– А знаешь, где он живет? На Третьей Парковой. Пятнадцать минут пешком до метро Измайловская.
– Да ты что? Тот же район!
– Машина у него есть, но в офис предпочитает добираться на метро, там прямая линия до Кутузовского проспекта. А еще он знает, кто я.
– Он что, расспрашивал Светлану о тебе?
– Я оказалась права: на том нашем общем свидании я ему не понравилась. Так прямо он не признался, но Светка поняла и постаралась представить меня в лучшем свете. Так что он знает, где и кем я работаю. Мало того, ему известно, что ты – оперативник.
– Интересно! – хмыкнул Иван. – Если он на самом деле маньяк, то мог воспринять это как своеобразный вызов, поэтому так нагло и ведет себя. Хочет доказать, что умнее.
– Вань, так выходит, что он прав. Нет же ничего – ни улик, ни свидетелей.
– Это да. Что ж, придется взяться за него вплотную.
– Надо в прошлом покопаться. Понять, в чем его бзик. Чем его достали маленькие брюнетки, что он так на них ополчился.
– А не могло это лишь сейчас проявиться?
– Ты думаешь, он только начал? Сомневаюсь! Уж очень тщательно убирает следы. У меня ощущение, что он сорвался. Очевидно, я выступила в роли триггера[4]. Первое убийство явно спонтанное – увидел похожую девушку и не сдержался. Я думаю, с платформы увидел: Измайловская – открытая станция, парк – как на ладони, а девушка там и бегала. А потом уже стал готовиться, чулки с собой брать. Интересно, что у него связано с чулками? Но, с другой стороны, шокер у него был и при первом убийстве, так что, может, не такое уж оно и спонтанное. Да, еще Светка сказала, что сейчас они стали встречаться реже, чем обычно. Валентин отговаривается занятостью, а она не настаивает.
– Чем же так занят господин Норт? Ладно, проверим.
И на следующий день следственная бригада, не оставляя прочих версий, дружно занялась господином Нортом, который по паспорту оказался не Валентином, а Эвальдом Вениаминовичем, и вовсе не таким круглым сиротой, как считала Светлана: у него обнаружилась старшая сестра, живущая в Соединенных Штатах. И самое главное, в дни совершения убийств он находился в Москве, мало того, его машина была замечена на дорожных камерах неподалеку от Большого Купавинского проезда примерно в то время, когда была убита девушка, больше остальных похожая на Юку.
А потом Ивану пришлось отвлечься от охоты на маньяка. Как-то вечером он заехал к себе – надо было забрать кое-что. Заодно проверил почтовый ящик, из которого торчал ворох рекламных листовок. Ничего важного не обнаружив, Иван вывалил все в специально стоящую под ящиками коробку, привычно подосадовав, что столько бумаги зря переводят на никому не нужную ерунду, но вдруг заметил среди разноцветных рекламок белый конверт. Внутри лежал сложенный пополам листок бумаги, на котором была написана пара фраз. Прочитав, Иван мгновенно покраснел, как помидор, выскочил на воздух и там, не веря своим глазам, еще раз перечел записку: «Какое счастье – носить под сердцем твоего ребенка! Я уверена: это будет мальчик». В ушах у него звенело и ноги подгибались. Иван сел на ступеньки и уставился на десяток простых слов, способных разрушить его жизнь. Честно говоря, он напрочь забыл про блондинку, благо, и Юка не напоминала.
Иван принялся лихорадочно вспоминать события того проклятого вечера: гуляли они у Генки Петрынина, а блондинка, кажется, пришла с кем-то из его друзей. Потом Иван засобирался домой, блондинка вышла вместе с ним и села в то же такси, потому что ехать им было в одну сторону. Иван начал засыпать еще в машине и не помнил, как расплатился и поднялся в квартиру. Очнулся у себя в прихожей и обнаружил рядом девицу, которая хныкала: «Ой, мне в туалет срочно надо, можно?» Он пустил. Что было дальше, Иван не знал. Ему казалось, он рухнул на топчан и сразу отрубился. Утром проснулся с чудовищным похмельем и головной болью, выполз в коридор и страшно удивился, увидев в ванной совершенно незнакомую девушку. И вот вам – «ношу твоего ребенка»! Что ж теперь делать-то? В полном смятении он поехал к Юке. Конечно, она сразу заметила его состояние:
– Вань, ты чего такой взъерошенный? Что-нибудь новенькое появилось?
– Появилось. Но это не по работе. Вот.
Иван подал Юке бумажку. Она взяла, развернула, прочла, сложила и вернула Ивану. Он с тревогой смотрел на ее лицо, мгновенно сделавшееся мрачным и отчужденным. Юка присела на край стула, помолчала, глядя в сторону, потом быстро произнесла:
– Я хочу, чтобы ты ушел прямо сейчас. Пожалуйста.
– Юля…
– Не надо. Просто уйди.
И он ушел. Весь вечер Иван слал Юке сообщения: «Я люблю тебя, прости, давай поговорим», но она не отвечала, хотя телефон не отключила. Заснул Иван только к утру и на работу явился мрачнее тучи.
– Случилось что? – спросил Кирилл. – Что ты хмур, как день ненастный?
– Это из-за той блондинки.
– А что с блондинкой?
– Она беременна.
– От тебя?
– Вроде как.
– Ты ж говорил, у вас ничего не было?
– Получается, было. Но я не помню.
– А про генетическую экспертизу ты что-нибудь знаешь, доверчивый ты мой? И как ты вообще узнал? Виделся с ней, что ли?
– Вот так узнал. – Иван подал Кириллу все тот же сложенный листочек. – В почтовом ящике было.
– В твоем почтовом ящике? Или у Юльки?
– В моем.
Кирилл взял записку, прочел, потом внимательно осмотрел: листок в клетку, явно из школьной тетради, причем старой – бумага пожелтела. Текст написан синей шариковой ручкой довольно корявым почерком. Кирилл покачал головой и сказал:
– Да-а… Похоже, ты от великой любви совсем соображать разучился. Давай-ка, встряхнись! Ты профессионал – или так, погулять вышел?
– Ты о чем?
– О записке, твою мать! С какого бодуна ты решил, что она вообще имеет к тебе хоть какое-то отношение?! Там твое имя стоит? Фамилия?
– Но она же в моем ящике была…
– Вань, да кто угодно мог эту фигню к тебе в ящик бросить – ради хохмы! Могли ящик перепутать. Да мало ли что еще. Ты подумай: если она хотела осчастливить тебя своей новостью, почему не подписалась? Телефон не указала? Почему не настаивает на встрече? Как ее, кстати, зовут?
– Не помню…
– Так, давай все с начала. Где ты ее вообще взял?
– Мы выпивали у Геныча. Она там была. Потом оказалась у меня дома. Утром Юлька пришла, а тут она. И я сам в одних трусах. Вот поверишь – не помню, чтоб раздевался. И чтобы у нас что-то было, тоже не помню. Разве можно с бабой переспать и совсем ничего не помнить, а?
– Всякое бывает. Но ты включи все-таки голову-то! Для начала найди девицу. Геныч должен ее знать – или того, с кем она приходила. Но мне упорно кажется, что записка не имеет к ней никакого отношения. Ты вникни: «Какое счастье – носить под сердцем твоего ребенка». Да так только в девятнадцатом веке могли выражаться! Похоже это на твою блондинку?
– Она не моя! Но не похоже вообще-то.
– Ну вот! Отдай записку криминалистам, пусть посмотрят. Отпечатки вряд ли найдут, мы уже все захватали, но вдруг. На обороте вроде что-то карандашом накарябано, видишь?
– Да, правда, какие-то цифры…
– А Юлька в курсе?
Повеселевший было Иван снова опечалился:
– В курсе. Она меня выгнала.
– Какого черта ты полез к ней с этой запиской, когда ничего еще не понятно?!
– Я думал, надо сказать. Раз такое.
– Думал он… Прямо рука чешется тебе снова врезать!
– Ну, врежь. Больнее мне уже не будет.
– Ты понимаешь, что Юля теперь без присмотра? Мне что, охранника к ней приставить? Где я его возьму?
– Вот черт…
– Горе с вами. Хочешь, я с Юлькой поговорю?
– Правда, брат, поговори!
– А ты быстро все выясни и возвращайся к работе. Быстрее найдешь эту блондинку, быстрее в дело вернешься. А то сейчас от тебя никакого толку.
Выпроводив удрученного Ивана, Поляков набрал номер Юли. Она только вздохнула в ответ на его утешительные речи:
– Да я сама понимаю, что записка странная. Но в первый момент поверила.
– Юля, будь осторожна, очень тебя прошу. Двери никому не открывай, смотри по сторонам, никуда пока не езди, хорошо?
– Ты думаешь, он способен прийти ко мне домой?
– Не знаю.
– А вообще есть какие-нибудь подвижки?
– Пока ничего существенного. Послушай, а Светлана бывала у него дома?
– Ни разу. Только он у нее.
– Интересно.
– У них вообще отношения своеобразные.
– Надо бы все-таки поговорить с твоей Светой…
– Кирилл, если она узнает о наших подозрениях, то не сможет притворяться, я ее знаю! Мы его спугнем. А у него наверняка и паспорт зарубежный есть, и виза Шенгенская – ищи его потом по всей Европе.
– Тоже верно. Вот черт, первый раз у меня такое дело, что и не подкопаешься!
– А если как-нибудь к нему в квартиру проникнуть? Осмотреться там, вдруг что обнаружится?
– Оснований выписывать постановление на обыск пока нет. А без решения суда – незаконно.
– А если так влезть? Пока его нет?
– Вот только не вздумай! Я серьезно тебе говорю. Это 139-я статья, сама знаешь. И потом, раз он такой осторожный, может заметить. Наверняка у него там замки и сигнализация, как в Форт Ноксе. Ладно, подумаем.
– Кирилл, но мне хочется тоже как-то поучаствовать в расследовании!
– У тебя что, своей работы мало? Вот что, попробуй разузнать что-нибудь про его сестру. Инга Вениаминовна Норт, 1967 года рождения…
– Она на пятнадцать лет старше? Ничего себе!
– Да, он поздний ребенок. Окончила цирковое училище, а в 2006 году уехала в Соединенные Штаты на постоянное жительство – вышла замуж за американца.
– Подожди, что она окончила?
– Государственное училище циркового и эстрадного искусства имени М. Н. Румянцева.
– С ума сойти! У него – филфак МГУ, пять языков, а она – циркачка?! Все, ты меня заинтриговал!
Кирилл вздохнул с облегчением: пусть занимается сестрой, а то, и правда, вломится в дом Норта, она такая, эта Юка – безбашенная! А «безбашенная» Юка для начала решила посмотреть сайт Румянцевского училища.
Пока Юка рылась в Интернете, Иван довольно успешно шел по следу блондинки. Оказалось, что это Даша, подруга сестры Геныча, и пришла она на вечеринку со своим парнем, с которым потом поссорилась. Сестра Геныча сказала, что подруга работает официанткой в кафе «Мята», но когда Иван туда заявился, выяснилось, что Дарья уже месяц как уволилась – перешла в «Шоколадницу». «Шоколадниц» этих по Москве было немеряно, но перед уходом Даша хвалилась, что будет теперь работать в самом центре, практически на Красной площади. Единственная подходящая «Шоколадница» оказалась вовсе не на Красной, а на Театральной площади, в здании бывшего музея Ленина.
Помня о трудностях парковки в этом районе, Иван поехал на метро и, пребывая в крайнем волнении, вышел к Большому театру. Потом он раза три прошел вдоль краснокирпичного фасада музея в поисках «Шоколадницы», представляя себе, что сказал бы по его поводу Поляков, если бы узнал. Наконец Иван обнаружил вход, зажатый между каким-то глухим ограждением и припаркованными полицейскими машинами, спустился по ступенькам вниз, вошел в полутемный и почти пустой зальчик и огляделся.
Публика была самая безобидная: несколько одиноких девушек – две из них смотрели в мониторы раскрытых ноутбуков, мама с детьми и небольшая компания деловых людей, сидевших за двумя сдвинутыми столами и шумно что-то обсуждавших. Иван приглядел столик сбоку, стоящий как бы в углублении, и уселся. Тут же подошла официантка с меню, Иван посмотрел и поморщился: ну и цены! А ты чего хотел? Это тебе не «Му-Му», да еще самый центр. Он выбрал какую-то кесадилью с курицей и большой стакан «Американо». Никого похожего на его блондинку пока не было видно.
Иван моментально расправился с кесадильей, которая неожиданно оказалась горячей и вкусной. «Вот ежели вареную курицу настрогать и запечь в лаваше с сыром, перцем и зеленью, как раз кесадилья и получится! Делать нечего, а тут такие деньги дерут», – подумал он и представил, как будет описывать Юке свой визит в «Шоколадницу», но тут же огорчился, вспомнив, что между ними все ужасно запуталось. Он отпил кофе и вдруг увидел Дарью – это точно была она, хотя уже не блондинка, а рыжая. Девушка тоже его заметила и явно занервничала. Иван поманил ее пальцем, и она нехотя подошла.
– Привет, красотка, – сказал он. – Как жизнь молодая?
– Ты зачем притащился? – спросила Дарья, испуганно оглядевшись по сторонам.
– Поговорить надо. Присядь-ка.
– Нам нельзя! Хочешь, чтобы меня и отсюда уволили? Слушай, чего тебе надо, а? Мало того скандала, что твоя баба устроила? Хочешь, чтобы мой Ильяс тебе навалял?
– А он со мной справится? – засомневался Иван.
– Он-то? Да он бешеный! Так что отвали по-хорошему. У нас с тобой ничего не было – и не начинай.
– Точно не было?
– Верняк! Я с Ильясом тогда поругалась – приревновал он к Генычу, нашел к кому! И ушел, дверью хлопнул. Гордый! Ну, я и напилась с горя. С тобой вот сдуру поехала. А потом у меня живот прихватило. Отравилась чем-то. Ты дрых, а я из туалета почти всю ночь не вылезала.
