Читать онлайн Его любимая кукла бесплатно

Пожалуй, я не нервничала так ни разу за последние несколько месяцев. Сидя в приёмной, едва не морщась от беззаботной болтовни ещё двух соискательниц, я перебирала в голове варианты того, куда мне попробовать устроиться на работу, если в этой компании меня не примут. И приходила к неутешительному выводу – такое место я найду вряд ли. Меня даже не пугало условие с размытой формулировкой «прочие поручения», хотя внутреннее чутьё подсказывало: именно с ней и могут возникнуть трудности. В остальном же предлагаемая должность меня полностью устраивала.

Она свалилась на мою голову внезапно, как будто кто-то наверху решил наконец сыграть на моей стороне и отправил мне предложение о работе, весьма далёкое от того, на что я могла надеяться рассылая резюме.

Я потирала виски, начиная нервничать всё сильнее с каждой минутой, которая приближала меня к тому, чтобы зайти в кабинет и понять, на что мне стоит рассчитывать. А когда всё же прозвучало моё имя, оно показалось мне выстрелом, раздавшимся в полной тишине.

– Арина Аркадьевна? – не поднимая глаз от бумаг, лежащих перед ним на столе, задал вопрос наниматель, едва я вошла в кабинет. О таком мужчине я бы могла сказать «бесцветный». Не было ничего, за что мог бы зацепиться глаз – никакой изюминки во внешности. Казалось, как только я выйду за пределы кабинета, тут же забуду, как он выглядел.

– Да. Добрый день, – поздоровалась я, без приглашения устраиваясь напротив него.

– Я изучил ваше резюме. – Он всё же отлепился от документов и, откинувшись на спинку кресла, потёр подбородок, обжигая меня ледяным взглядом серых глаз.

«Ну, хорошо, что изучили. Я рада», – хотелось ответить мне, но я предусмотрительно молчала, ожидая продолжения.

– Разрешение на ношение оружия, – процитировал он резюме. – Для чего?

– В личных целях.

Я сжала пальцы в кулак, но тут же расслабила руку. Не хватало ещё, чтобы он заметил, как я нервничаю.

– Хорошо. Права категории В, стаж вождения двенадцать лет.

– Да.

– Это отлично. Экстремальная езда?

– Если будет нужно, я знаю, где можно найти подобные курсы.

– Нет. Если не осваивали, значит, не нужно.

Моё сердце пропустило несколько ударов. Если сейчас мне откажут по причине того, что я не успела пройти курсы экстремального вождения, я этого не перенесу. Наниматель же снова пристально посмотрел на текст, потом перевёл изучающий взгляд на меня, и мне ничего не оставалось, как встретить его, вскинув подбородок и усиленно делая вид, что я спокойна.

– Вы написали, что готовы на исполнение любых поручений в рамках занимаемой должности.

– Да. Я так написала.

– Что вы подразумеваете под «исполнением любых поручений»?

– Только то, что написано.

– Любые – означает, что вы готовы на всё.

– Значит, я готова на всё.

Он снова откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. Взгляд серых глаз – словно ножом по натянутым до предела нервам. И мне ничего не остаётся, как уговаривать себя сидеть на стуле ровно и ждать.

– Хорошо. – Он сделал паузу, во время которой я начала судорожно вспоминать имя, написанное на табличке на двери. Мне очень нужна была эта работа. Это был вопрос жизни и смерти. И я уже собиралась с отчаянием взмолиться и согласиться и на меньшую зарплату, и на любые поручения, когда он продолжил: – Мой босс не совсем вписывается в представление о человеке с обычными потребностями.

– М-м-м… Хорошо.

Я едва удержалась от того, чтобы нахмуриться. Неужели можно было настолько нервничать, чтобы не понять, что сидящий напротив мужчина – совсем не тот, к которому я пытаюсь устроиться личной помощницей?

– Когда вы готовы будете приступить к работе?

– А когда нужно?

– Сегодня вечером?

– Значит, я готова сегодня вечером.

– Хорошо.

Он растянул губы в безликой и дежурной улыбке, а я не могла понять, что она означает. Меня принимают на работу или просто разузнали всё, и теперь укажут на дверь?

– Если вы подойдёте на должность, вам сообщат, – наконец выдали мне вердикт, и я огромным усилием воли не стала расспрашивать ни о чём.

– Спасибо, – просто поблагодарила я, поднимаясь с места. Это было единственным, на что у меня хватило сил. Через минуту я уже сбегала по ступеням лестницы, больше бы подошедшей какому-нибудь дворцу, а не офису в центре города.

Значит, босс с необычными запросами, который мог потребовать от меня готовности выполнить любые поручения. Оставалось только понять – если меня всё же не возьмут на эту должность – это будет крах или спасение?

Часть 1. Глава 1

Мне просто нужны были деньги. Большие деньги, которых не заработаешь кассиром в супермаркете или  медсестрой в больнице. Образование, далёкое от профессий, что было принято считать престижными и денежными, пришлось засунуть поглубже вместе с красным дипломом. В этом самом «поглубже» уже находились мечты о светлом будущем, прекрасные годы молодости и жизнь, которая обычному человеку показалась бы скучной. Мне же – представлялась чем-то недостижимым и невозможным.

Звонок в пять утра заставил меня вынырнуть из полудрёмы и сесть на постели, растерянно озираясь по сторонам. В такую рань меня могла набрать только мать, живущая на другом конце страны. Моё сердце отчаянно заколотилось о рёбра, когда я принялась невпопад тыкать трясущимися руками в мигающий экран.

– Да? – выдохнула в трубку, до боли сжимая телефон в пальцах. – Что-то случилось?

Этот вопрос был продиктован страхом, что стал моим неизменным спутником за последние несколько лет. Но боялась я вовсе не за себя.

– Ой, прости, Арин… Запамятовала я, что у тебя ещё ночь.

Я выдохнула, когда поняла, что самого страшного не случилось, и что мои близкие в безопасности.

– Ничего. Я всё равно не спала, – соврала, поднимаясь с постели.

За окном – темнота, разбавленная лишь светящимися точками горящих уличных фонарей. Несмотря на начало апреля – холодно, и везде – снег, как будто зима и не заканчивалась.

– У тебя всё хорошо? Он не появлялся? – звучит вопрос матери, и я передёргиваю плечами, будто бесплодно пытаюсь согреться.

– Нет. Не появлялся…

Делаю паузу и говорю уверенно:

– Мам… Я достану денег, и вы сможете уехать. Все вместе. Втроём.

Прежде, чем мама спросит: «Почему втроём?» прощаюсь и отключаю связь. Перезванивать она не будет, а мне достаточно знать, что с ними всё в порядке.

Некоторое время смотрю за окно, на раскинувшийся перед глазами город. Он кажется игрушечным – присыпанный запоздалым снегом и безлюдный. После чего иду на кухню, не включая свет. Хватает и рассеянных пятен, прокравшихся через неплотно задёрнутые занавески.

Шестой час. Сон как рукой сняло. Это повод выпить кофе в тишине наедине с собой и попытаться настроиться на то, что ждёт меня позднее.

Собеседование, от которого – ни много, ни мало – будет зависеть вся моя дальнейшая жизнь. И которое я обязана пройти, чтобы у моих родных был шанс на другую жизнь, а это значит… Значит, я буду готова на любые условия работодателя.

***

– Ты вся напряжена. Я тебя такой не видел.

На мои плечи опустились руки Артура, мягко, но непреклонно понудили откинуться на спинку кресла, и я закрыла глаза, пытаясь прогнать настойчивые мысли о прошедшем собеседовании.

– Есть от чего.

– Рассказывай.

Пока Артур осторожно расчёсывал мои волосы, а я едва не мурлыкала от удовольствия, минутные стрелки на часах приближали меня к тому моменту, когда я должна буду сесть в присланную за мной машину и приехать к моему новому боссу – Роману Дмитриевичу Королёву. О котором я ровным счётом ничего не знала.

– Меня взяли на новую работу. Но собеседование было странным.

– А именно?

Пальцы Артура принялись массировать мою голову, и я застонала от наслаждения. В кресле моего парикмахера можно было получить как минимум несколько оргазмов и психологическую помощь впридачу, потому очередь в салон «Глянец» растягивалась на недели, но для меня всегда находилось место.

– Спрашивали о праве на ношение оружия.

– Ты стала киллером?

– Пока нет. Но вдруг?

– А ещё?

– Ещё нужно будет освоить экстремальную езду.

– На улицах города любая езда – экстремальная.

– Не скажи. Я начинаю подозревать, что на самом деле всё не так, как рисовалось мне в начале.

– Кто он?

– Кто – он?

– Твой новый начальник.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что я уже из пары твоих слов нарисовал себе весьма интересного типа.

– Расскажи.

Артур снова взял расчёску и принялся делать мне укладку, хотя всегда уверял, что нет ничего сексуальнее вида растрёпанных волос. Как после хорошего секса. Я была с ним согласна, но не на сегодняшний вечер, когда должна была предстать перед Королёвым.

– Возможно, он какой-то криминальный авторитет, который ищет себе помощницу, способную прикрыть его задницу в разных разборках. Кстати, ты же не видела его задницу?

– Я не видела его вообще. Продолжай.

– Вероятнее всего, ты должна будешь отстреливать всех, кто перейдёт ему дорогу. А потом – скрываться с места преступления на выделенной тебе Феррари.

– Фу, как это пошло.

– Возможно. Но их, богатых, не разберёшь.

Я вздохнула, глядя в зеркало на собственное отражение, потом перевела глаза на колдующего над моей причёской Артура. В его шутках была доля правды – я действительно не представляла, что именно меня ждёт, но в воображении рисовала почти то же самое, что и он.

– Было ещё кое-что, что особо уточнил его помощник, – наконец призналась я.

– Мда? Что именно?

– Он спросил, готова ли я буду выполнять прочие поручения. Любые поручения, как я указала в резюме.

– Ты указала, что готова на всё?

В голосе Артура послышались восторженные нотки.

– Ты же знаешь, мне нужны деньги.

– Знаю. Поэтому расслабься и получай удовольствие. И я о том, что сейчас приведу тебя в божеский вид. Ну а если ещё и новый босс тебе удовольствие доставит, то вообще прекрасно.

Я ничего не ответила, просто снова прикрыла глаза, позволяя Артуру и дальше заниматься своей работой. О новом боссе я старалась не думать, но мысли о нём неизменно возникали в моей голове. Впрочем, что толку было представлять то, что я воочию должна была увидеть уже через пару часов? Тогда ещё я не знала, какой именно сюрприз, в череде многих, меня ожидает.

Огромный дом в два этажа в районе Фактория предстал передо мной во всей своей красоте, едва машина, присланная за мной Королёвым, остановилась возле забора высотой метра в три. Металлические ворота плавно открылись, и десятью секундами позднее я уже жадно вдыхала стылый весенний воздух, пытаясь совладать с нервным напряжением, разогнавшим мой пульс до сверхзвуковой скорости.

Тот самый бесцветный мужчина, вышедший встречать меня возле коттеджа, коротко кивнул, махнул кому-то, чтобы достали из машины мой более чем скромный багаж, после чего распахнул передо мной дверь, ведущую в дом.

– Заходите, Арина. Роман Дмитриевич уже ждёт вас.

Я замерла, но всего на долю секунды, прежде чем войти внутрь. Почувствовала аромат чего-то терпкого, словно смешанного с запахом лекарств. Кожа, пыль, страницы книг… И отчётливые нотки медикаментов.

– Вы можете подняться на второй этаж – он полностью в вашем распоряжении.

Мне указали в сторону широкой лестницы по правой стороне огромного холла, и я кивнула. Взгляд фиксировался на каких-то вещах, назначения которых я не знала, но спрашивать ни о чём у своего провожатого не собиралась. По крайней мере, пока.

– Что мне будет нужно делать дальше? – сдавленно спросила, наблюдая за тем, как мою сумку с вещами несут на второй этаж.

У меня создалось впечатление, что я попала в мир, где всё подчинено строгому распорядку. Всё исполнялось быстро и чётко, и мне ничего не оставалось, как спросить какие инструкции приготовлены для меня.

– Передохните и спускайтесь в столовую. Она находится там.

Он указал в сторону широкой двери по другую сторону от лестницы, и я снова кивнула.

– Спасибо. Приму душ, сменю одежду и сразу же спущусь.

– У вас есть полчаса. Ужин в семь.

Это прозвучало более чем понятно, как руководство к действию, которое я даже не собиралась оспаривать.

Испытывая неловкость, я всё же сдвинулась с места, а через полминуты, оказавшись в комнате, которую мне выделили для проживания, сделала глубокий вдох в попытке успокоиться.

Это была настоящая королевская спальня с примыкающей к ней ванной, где обнаружилась джакузи, в которой бы с лёгкостью поместились три человека, и навороченной душевой кабиной. Должно быть, площадь комнаты превышала габариты моей квартиры раз в пять. Интересно, каких услуг будет требовать от меня Королёв, если к проживанию в таком месте прилагалась ещё и щедрая зарплата? И чем вообще я буду заниматься?

Передёрнув плечами, я вынула из сумки простое, но привлекательное платье и разложила его на постели. Босс желал видеть меня ровно в семь вечера, значит, у меня  совсем немного времени, чтобы переодеться и к ужину быть на высоте. По крайней мере, насколько это возможно, если захватил с собой минимум вещей. Что совсем не должно было меня волновать, ведь я приехала сюда работать, а не красоваться перед незнакомым мужчиной.

Но, вопреки здравому смыслу, стоило признаться самой себе – волновало.

***

Он проснулся, как нередко просыпался в последнее время – с застрявшим в горле криком. Широко раскрытыми глазами невидяще уставился в потолок и жадно вобрал в себя воздух, будто боялся, что следующего вдоха может и не быть.

Знал, что это состояние продлится ещё пару минут. Когда слух – обострен до предела, тонко улавливая малейший шум. Когда кислород в лёгкие – рваными вдохами. Когда вместо крика – лишь судорожные хрипы.

Он снова видел, как наяву, несущуюся на него по встречке машину, слышал визг тормозов и в отчаянии комкал пальцами простынь, проживая по новой момент,  когда отчаянно крутил руль, пытаясь съехать в кювет и избежать жуткого столкновения. Но как и в реальности, избежать его раз за разом было невозможно.

Он вновь ощущал как стекает по горлу теплая кровь от вонзившихся в шею осколков лобового стекла, чувствовал ее запах и дикую, невыносимую боль, сдавившую ноги. И безумно, как сейчас, хотел кричать. Но не мог. Даже этого он не мог.

Роман инстинктивно провел ладонями по ногам в каком-то нелепом желании понять, что они все ещё на месте. Хотя с того момента, как врачи собрали его заново, возможности пользоваться ими он уже не имел.

Протянув руку к выключателю лампы, Королёв зажег в комнате свет. Часы на прикроватной тумбочке показывали четыре утра. За окном было темно и тихо, только упрямый северный ветер остервенело кидал в стекла мокрый снег, смешанный с дождем.

Но погода была последним, что волновало его сейчас. Как и все предыдущие дни ему не давало покоя одно и то же – лицо мужчины, врезавшегося в его машину. И хотя тот давно уже был осуждён и приговорен к лишению свободы за вождение в нетрезвом виде, спровоцировавшее страшную аварию, вину за которую безропотно признал, Королёву казалось, что были иные причины случившегося, кроме тех, что виновник ДТП пожелал озвучить. Роман был практически уверен, что мужчина врезался в него нарочно.

Вот только доказать ничего он пока не мог. Мотивов преступления у простого рабочего машиностроительного завода просто не было. На первый взгляд.

Если только за ним не стоял кто-то ещё.

И больше всего на свете Королёв хотел бы знать, кто именно. Настанет день – и он это узнает. А пока ему не оставалось ничего иного, кроме как терпеть, стиснув зубы, то, что ненавидел больше всего на свете. То, чего поклялся однажды избегать во что бы то ни стало – собственное бессилие.

Семейный особняк Королёвых, построенный в отдалении от центра на правом берегу Северной Двины, выделялся не только среди окружающих его домов, но и среди всего архитектурного облика города. Выстроенный с вызывающим размахом в старомодном стиле барокко ещё до революции пра-прадедом  Романа и выкупленный его отцом в середине девяностых, когда пришел в такой упадок, что был продан едва ли не за копейки, он был столь необычен и чужероден для этого города и этого района, что являлся негласной местной достопримечательностью, посмотреть на которую в прошлом приезжало немало туристов. Людей не останавливало даже приличное расстояние, которое нужно было преодолеть на пути к цели. Подобное паломничество продолжалось до тех пор, пока сам Роман не огородил дом высокой решёткой от посторонних глаз и теперь даже со стороны реки невозможно было разглядеть ничего, кроме его крыши с витиеватой лепниной, украшающей фронтон.

Он любил этот дом, несмотря ни на что. Хотя многое из того, что видели и слышали его стены, хотел бы стереть из собственной памяти навсегда. Вот только сделать это также легко, как провести ластиком по бумаге – было невозможно. С этим оставалось только жить.

Как и с тошнотворным запахом лекарств, пропитавшим собой в последнее время, кажется, все вокруг. Намертво въевшимся в стены и портьеры, в мебель и ковры, в каждую мелкую деталь дома. И в него самого – в первую очередь. Он ненавидел этот запах, напоминающий о том, кем вынужден был стать. Напоминающий о том, что и Роман Королёв не так всесилен, как привык о себе думать.

Стремясь избавиться от этого гадкого ощущения, он все больше времени проводил в столовой, где ароматы пищи, готовящейся в смежном помещении, хоть как-то перебивали запах проклятых медикаментов. Все то время, что было не занято сном, редко бывавшим у него после аварии спокойным, он проводил здесь. Работал, обедал и пытался делать вид, что его жизнь не изменилась.

Последнее, впрочем, было спасительным самообманом, так нужным ему, чтобы просто дальше дышать.

Хотя Королёв все же не мог не признать, что новые обстоятельства требуют определенных решений с его стороны. Решений, которых упрямо избегал до того момента, пока не увидел ее однажды.

Он и сам не понимал, что так привлекло его в этой высокой блондинке, с тонкой, почти лишённой форм фигурой. Знал только, что хочет именно ее. И если рядом теперь кто-то непременно должен быть – то пусть это будет именно она.

Роман вскинул руку и посмотрел на часы, ожидая момента, когда появится его бессменный помощник – Павел Залесский. Человек, которому доверял безоговорочно. Тот, кто знал его тогда, когда он был ещё беспомощным мальчишкой. Тот, кто был рядом и теперь, когда Королёву пришлось стать беспомощным снова, только на этот раз – инвалидом.

Секундная стрелка на часах сделала последние десять шажков и одновременно с тем, как  перешла отметку, начиная отсчитывать новые полчаса, дверь в столовую открылась и кто-то вошел в комнату. Роме не нужно было поворачивать головы, чтобы узнать, что это именно Павел.

– Пунктуален, как всегда, – прокомментировал Королёв, пока друг и главное доверенное лицо шел к нему, чтобы через пару мгновений сесть рядом и пристально вглядеться в лицо Романа.

Блондин среднего роста, с очень бледной кожей лица, серыми холодными глазами и белесыми бровями над ними, Павел казался совершенно бесцветным и незаметным для большинства людей, зато сам умел внимательно подмечать практически все, и это, в числе прочих его качеств, и ценил в друге Королёв. Никому другому он никогда бы не доверил то, что поручалось им Залесскому. В том числе и последнее, довольно необычное задание.

– Она здесь? – спросил Роман, прерывая красноречивое молчание, которое ясно означало, что Залесский не удовлетворен результатами своего осмотра.

– Да, – кивнул Павел и, откинувшись на спинку стула, добавил:

– Хотя не понимаю, зачем она тебе. Эта женщина совершенно не в твоем вкусе.

– Ты проверил ее? – ответил Рома вопросом на вопрос, игнорируя то, что не мог объяснить даже сам себе.

– Да, – повторил Паша, – она чиста.

– И по-прежнему готова на все?

– Раз приехала – значит, да.

– И ты, конечно, сделал все необходимое, чтобы она ни о чем не догадалась?

– Конечно, как ты и просил.

– Хорошо.

Воцарившееся между ними молчание провисело несколько секунд, прежде, чем было нарушено скрипучим звуком отодвигаемого стула. Поднявшийся с места Паша наклонился к Роману и сказал:

– Если позволишь, то один совет.

– Можно подумать, что если не позволю –  ты промолчишь, – с сарказмом парировал Роман.

– Вот именно этого и не делай.

– Чего?

– Не пугай ее сразу своим злым языком. В первую встречу мне показалось, что она и без того чего-то боится.

Королёв поднял на Пашу такой тяжёлый взгляд, что сразу стало ясно: он собирается сделать все с точностью до наоборот.

– Дело твоё, – вздохнул Залесский, – она будет здесь через полчаса. – Он кинул взгляд на часы и поправился: – вернее, через девятнадцать минут.

Королёв ничего ему не ответил. Просто сделал то, что стало смыслом его существования после аварии – принялся ждать.

Обострившийся в последнее время слух уловил стук каблуков ещё до того, как дверь открылась и женщина вошла в столовую, принеся с собой тонкий шлейф цветочных духов. Роман жадно втянул в себя этот аромат, так отличающийся от ненавистного запаха лекарств и подумал, что хотя бы ради этого ее уже стоит держать рядом с собой – чтобы иметь простую возможность нормально дышать.

Она подошла ближе, и он одобрительно оглядел ее простое, но подобранное со вкусом платье, умеренный макияж и уложенные в стильную прическу волосы. Определенно, эта женщина умела себя подать. Значит, вполне вероятно, подозревала, что могут включать в себя «любые поручения», на которые она согласилась. Вот только связанные с этим нюансы ожидала увидеть вряд ли.

Он не сказал ей ни слова, только молча указал на стул рядом с собой и посмотрел прямо в глаза, желая понять по ним, что она чувствует сейчас, когда обнаружила, что ее босс прикован к инвалидной коляске.

Постепенно мысли в голове улеглись, и Арина смогла сделать то, что стало в последнее время роскошью – трезво оценить обстоятельства, в которых она оказалась. Шикарный мрачный особняк, таинственный хозяин, который поручил найти для себя помощницу. И хотя бы кратковременное ощущение, что она в безопасности.

Это было даже больше, чем она смела мечтать, но за такие подарки судьбы обычно назначалась своя цена. И Арина хотела узнать её величину лично у босса.

Она вышла из комнаты за десять минут до назначенного времени, успев собраться с какой-то космической скоростью. Не хотела опаздывать и желала наконец познакомиться с тем, о ком знала лишь то, что это «человек с не совсем обычными потребностями».

Выйдя из комнаты, ненадолго задержалась в коридоре, рассматривая картину на стене, неспешно спустилась по лестнице и, подойдя к столовой, сначала подняла руку, чтобы постучать. Но после, решив, что это излишне, распахнула дверь и вошла внутрь.

Первым ей бросилось в глаза то обстоятельство, что Роман Дмитриевич уже занял место за столом. Не могла же она опоздать? И если это всё же случилось, почему кажется, что её ждёт наказание за подобную провинность? Наверняка это ощущение – лишь следствие того, что дом произвёл на неё такое впечатление. Распорядок и контроль над всем, где каждый, кто проживает здесь, вышколен до оскомины на зубах.

Подавив в себе первое желание извиниться за то, что могла опоздать, Арина подошла к Королёву, и едва удержалась от неуместного возгласа, когда поняла, что именно насторожило её сразу, едва увидела Романа. Он сидел за столом в инвалидном кресле, что стало для неё полной неожиданностью. В голове зароились тысячи мыслей, но ни одна из них не относилась к тем, что стоило озвучивать.

Устроившись на стуле рядом с Королёвым, на который он молча указал ей, она поспешно отвела глаза, словно самым любопытным из всего, что её окружало, был графин с водой. Или хрустальный бокал, стоящий возле её тарелки. Но после всё же вернула взгляд на лицо Романа. У него были удивительные глаза, и вот так сразу распознать, какого именно они цвета, не представлялось возможным. Оттенки охры и бирюзы, и ещё что-то неуловимое, что вызывало желание просто смотреть и не произносить ни слова.

Пауза затянулась, но Королёв не спешил нарушать молчание, словно ждал от Арины чего-то. Реакции на то, что она увидела? Возможно.

– Кхм, – коротко кашлянув, она всё же отвела взгляд и проговорила, стараясь сделать так, чтобы голос прозвучал спокойно и даже отстранённо: – Мы не познакомились лично. Меня зовут Арина, но думаю, вы и так это знаете.

Снова посмотрев на Романа, надеясь, что он не сочтёт этот интерес излишним, она улыбнулась краешком губ и добавила:

– Признаться честно, я немного нервничаю. Но это – лишь следствие того, что я оказалась в незнакомом месте.

Зачем она это сказала? Прикусив язык, Арина поёрзала на стуле, испытывая неудобство. Если Королёв сочтёт, что таким образом она старается скрыть удивление или неловкость, которые возникли у неё стоило им встретиться, она вполне может потерять рабочее место, едва его обретя. А ей этого хотелось в самую последнюю очередь.

Он думал, что готов ко всему. Думал, что уже привык к подобной реакции, но сейчас, когда вглядывался в лицо сидящей рядом женщины и видел, как она отводит от него взгляд –  ненавидел все это с неожиданной  для себя яростью. Ненавидел эту коляску. Ненавидел эту аварию. И ее. Ее ненавидел тоже.

За то, как она старается не смотреть на его ноги. За то, как улыбается, будто ничего особенного не происходит. За то, что лжет, говоря, что причина ее нервозности – в незнакомой обстановке.

Но он-то знал, что дело вовсе не в этом. Он прекрасно знал, что причина ее поведения – он сам. Вернее, его инвалидность.

Он не понимал, что именно его сейчас так злит. Ведь ее реакция была вполне предсказуема. Так делали все. Старались не пялиться, скрывая жалостливые взгляды. Говорили с ним преувеличенно терпеливо и мягко – так, словно у него были парализованы не только ноги, но и мозги. Развлекали  рассказами о всякой ерунде, будто ему нужна была эта дурацкая болтовня. Черта с два! С первого дня, как выбрался из больницы, он не сносил подобного к себе отношения, прямо указывая, куда все сочувствующие могут засунуть себе свою жалость. Не собирался сдерживаться и теперь.

Он откатился от стола и, не сводя с нее глаз, вместо никому не нужных вежливых условностей – ведь он действительно знал, как ее зовут и она прекрасно знала его имя тоже – сказал, а скорее приказал – грубо, почти зло:

– Смотрите на меня! – голос низкий, хриплый, царапающий слух – последствие повреждённых связок. От прежнего приятного уху тембра – не осталось и следа. Только утешение, что вообще может говорить после полученных в аварии травм. Он ненавидел этот голос сейчас тоже. Сильнее, чем  когда-либо  прежде. – Смотрите на меня! – повторил он и, когда она вскинула глаза, развел руки в стороны и добавил:

– Смотрите, черт вас возьми. Привыкайте. Вам придется смириться с тем, что человек, которому вы согласились оказывать любые, – он особенно подчеркнул последнее слово, – услуги – инвалид. И быть готовой ко всему, что это за собой влечет. – Он смотрел на нее не мигая, потом криво усмехнулся самым уголком губ и сказал:

– Как вам нравится перспектива катать инвалида с ветерком, а? А помогать мне принимать ванну? А главное – выполнять все, чего бы я ни приказал? И ещё важнее – не врать мне больше никогда?

Она совсем не ожидала того, что произойдёт дальше. И совсем не была к этому готовой. Вздрогнула от испуга, когда Королёв выдал ей свою тираду. Скомкала под столом подол платья. Но осталась сидеть на месте, вопреки инстинктивной, почти что въевшейся в самое нутро потребности сбежать.

Арина не понимала этого внезапного… взрыва – или что это было? – да и не могла, наверное, понять. Потому что для этого нужна была всего лишь «малость» – оказаться на том месте, где находился Роман.

Во всём хаосе мыслей, что проносились в голове со скоростью двенадцатибалльного шторма, не было ни одной о том, что делать и говорить в таких случаях. Почему чёртов бесцветный помощник даже слова не сказал, что от неё потребуется стать сиделкой? Вряд ли бы она отказалась в этом случае, но хотя бы была готова к тому, что случилось теперь. Или это был способ такой, чтобы она не смогла сбежать прямо сейчас, когда уже поняла, что получила место, и когда рассчитывала на перспективы, которые открывались перед ней с получением высокого заработка?

– Зря вы так, – начала она тихо, подбирая слова.

Всё это время смотрела в лицо мужчины, которого видела от силы десять минут, но знакомство с которым уже нельзя было назвать тривиальным.

– Моя готовность выполнять все ваши приказы никуда не делась. И для этого мне совершенно не нужно к вам привыкать или свыкаться с какими бы то ни было мыслями. Вы наняли меня на работу, и я буду выполнять её и постараюсь делать это хорошо. Но мне нужно будет… наверное, узнать что-то на эту тему? Чему-то научиться?

Арина снова перевела взгляд на приборы, ощущая, что к горлу подкатила тошнота. Она не лгала Королёву, когда говорила, что нервничает в этом незнакомом и странном месте. Вот только умолчала о том, что и он сам был источником новых переживаний и тревог. И похоже, обладал чересчур тяжёлым характером, чтобы хоть отчасти облегчить ей первое пребывание рядом с собой.

– Меня совершенно не пугают перспективы катать вас с ветерком. – Она посмотрела на Романа и постаралась  улыбкой смягчить напряжение, физически ощущающееся между ними. – Я уже сказала вашему помощнику, что умею водить машину. Или вы имели ввиду что-то другое? Если да – я хотела бы знать полный перечень того, чем буду заниматься. Так, я думаю, будет легче и мне, и вам.

Роман смотрел на Арину безотрывно, внимательно подмечая все: неловкость и смущение от его резкости, вдумчивые ответы, тщательно ею взвешиваемые, и слабую улыбку, показавшуюся ему почти вымученной, на которую не стал отвечать. Он просто смотрел на нее и впервые задавался вопросом, что сподвигло эту женщину на то, чтобы согласиться на подобную работу? Чтобы быть готовой на все? Даже не зная, что это может под собой подразумевать?

Однако от ее слов, что она по-прежнему готова исполнять все, что он прикажет, Королёв вдруг почувствовал, как успокаивается. Как стремительно отступает куда-то гнев, будто единственное, что ему нужно было услышать – это то, что она действительно готова на все. Будто до этого момента ожидал, что она ещё может передумать и уйти. Он потер привычным жестом подбородок, размышляя о том, стоит ли озвучить сразу все, что он хочет от нее получить или лучше сделать это позже, когда Арина привыкнет к нему, несмотря на то, что, по ее словам, она в этом не нуждалась. В конце концов, пришел к выводу, что если то, что он предложит – для нее неприемлемо, лучше ей будет уйти прямо сейчас.

– Главное, чему вам нужно научиться – никогда не лгать мне, – повторил он. – И не делать вида, что этой коляски не существует, потому что от этого она не исчезнет. Если вы выполните эти два условия, нам с вами уже будет гораздо проще. – Королёв потянул за рычаг, заставляя коляску сдвинуться с места и направил ее обратно к столу. Положив на него руки, побарабанил пальцами по деревянной поверхности, глядя на стоящий перед собой бокал, потом снова перевел взгляд на Арину.

– Если вы хотите перечень требующихся от вас услуг, то он довольно короткий и одновременно обширный. При этом почетная обязанность пичкать меня таблетками и уколами в него вовсе не входит, потому что желающих посмотреть на мою голую задницу хватает и без вас. Так что ваша основная задача – сопровождать меня повсюду. Это включает в себя и вождение машины, и поездки со мной в командировки, и – если я потребую – присутствие в моей спальне. Вам нужно объяснять во всех красках для чего именно или догадаетесь сами? – Выражение лица Романа при этом вопросе не изменилось, только глаза чуть потемнели, приобретая грозовой оттенок. – И ещё вам следует запомнить основной принцип работы со мной, Арина. Это – полное подчинение. Во всем. Полное. Подчинение. Ясно?

Арина смотрела на то, как успокаивается Королёв. Это было физически ощутимо – будто напряжение перестало быть наэлектризованным, а после исчезло вовсе. Но она всё равно держала спину прямо, продолжая комкать в пальцах ткань платья. Потому что видела – всего одна искра, и обманчивое спокойствие снова сможет вспыхнуть и испариться.

Она слушала его внимательно, мысленно отмечая про себя, что перечень услуг не такой уж и обширный и не требует от неё дополнительных знаний. Пока Королёв не дошёл до упоминания спальни.

Арина не удержалась – её глаза расширились, но всего на долю секунды. И она надеялась, что это останется незамеченным для Романа. Что ж, по крайней мере, это было честно, а исходя из того, что пока она не успела получить за свои услуги ни копейки, и вовсе давало возможность встать и уйти. Или не давало?

Впрочем, это было неважным – терять это место Арина не собиралась. И если Королёву понадобится её присутствие в его спальне, она пойдёт и на это.

Чувствуя, что в горле у неё пересохло, она взяла бокал с водой и отпила глоток. Теперь мысли крутились в основном вокруг того, каким сексом могут заниматься люди с ограниченными возможностями. И картинки, которые подбрасывало разбушевавшееся воображение, спокойствия Арине не придавали.

– Мне ясно значение слова «подчинение», Роман Дмитриевич, – всё же заставила она себя ответить, когда пауза излишне затянулась. – И я умею быть послушной.

Она снова растянула губы в улыбке, но знала, что на этот раз она вышла кривоватой и болезненной, и Арина даже не собиралась этого скрывать.

– А что касается вопроса вашей спальни, я думаю, что если не в красках, то хотя бы вкратце мы обсудим, что именно там должно происходить. Разумеется, ближе к тому моменту, когда это понадобится.

Арина допила воду и поставила бокал на стол. Есть не хотелось, она была уверена – в компании Королёва ей кусок в горло не полезет. По крайней мере, сегодняшним вечером.

– Вы позволите мне уйти? – задала она вопрос нейтральным тоном, но понимая, как именно он прозвучал, добавила: – В мою комнату. Если конечно, прямо сейчас мне не нужно будет подчиняться вам в вашей спальне.

Обещая Роману покорность – пусть она и являлась следствием исполнения устного договора – она вдруг поняла, что испытывает какое-то странное предвкушение. Королёв действовал на неё удивительным образом, и сейчас ей хотелось остаться наедине с собой, чтобы избавиться от этого ощущения, которое  самой ей казалось чужеродным, неправильным, но одновременно закономерным.

Роман мысленно поаплодировал Арине, которая держалась с удивительным достоинством, несмотря на то, что он ей предлагал, и несмотря на то, что была согласна на все даже теперь, когда озвучил, что ей – в числе прочего – придется для него делать.

Хотя, если быть честным, ему сильно не понравилось, как она сказала, что умеет быть послушной. Почему-то совершенно не хотелось думать о том, как Арина демонстрировала подобную покорность и подчинялась кому-то другому, не ему. Не хотелось, но отчего-то думал. И то, как кривились ее губы, говоря о послушании – ему не нравилось тоже.

Он снова подумал о том, что привело ее к нему. Вернее – что заставило согласиться даже на секс с инвалидом, ведь она отчётливо должна была понимать, что в спальне будет вовсе не книжки ему читать. И ещё – невольно призадумался о том, как выглядит сейчас в ее глазах. Жалким и ничтожным, потому что вынужден покупать себе женщину для интимных услуг? Гадким и мерзким – по той же причине? Сварливым и грубым из-за того, кем вынужден был стать? Или, может быть, хотя бы немного привлекательным?

Подобные вещи никогда не волновали его раньше. И сейчас должны были волновать еще меньше, чем когда бы то ни было. Просто потому, что как бы она о нем ни думала – это все равно ничего не меняло. Он хотел ее и готов был хорошо платить, а она была готова на все, потому что ей сильно нужны были деньги. Ну а заставить женщину стонать от удовольствия, несмотря на то, что ноги его были обездвижены, все ещё было в силах Романа Королёва. И он продемонстрирует ей не один способ получить удовольствие от того, что ее трахает инвалид.

Вопрос же о том, почему Арина находится в таком отчаянном  положении, его не касался вовсе. Ему до этого не должно было быть совершенно никакого дела. Не должно. Но всё-таки было.

Возможно, стоит расспросить Залесского поподробнее обо всем, что тот нарыл на Арину, а не только о том, что волновало в первую очередь. Конечно, это было грязно и не слишком порядочно, но на каком-то инстинктивном уровне Роман понимал, что сама она не расскажет того, что ему хотелось знать.  Да и он спрашивать не станет.

– Я не сделаю вам ничего такого, что вам бы не понравилось, – сказал наконец Королёв после небольшой паузы, скользя взглядом по ее телу и представляя то, что она будет вытворять в его постели, выполняя любые приказы. Воображаемая картинка, подкреплённая ее близостью и тонким запахом духов, была такой яркой, что тело, словно разряд электрического тока, прошибло возбуждение. Неожиданное, сумасшедшее и удивительно острое. Он сжал руки в кулаки и сделал глубокий вдох, пытаясь переключить мысли на что-то другое. Потому что вопреки тому, что Арина, похоже, вполне ожидала от него чего-то дикого – вовсе не собирался кидаться на нее в первый же вечер ее пребывания здесь. И причиной этого было даже не то, что Роман боялся ее отпугнуть. Просто ему нравилась игра в предвкушение.

– Если не голодны – можете идти, – прохрипел он глухо, понимая вдруг, что у него самого аппетит пропал тоже. – Сегодня в моей спальне вы мне не понадобитесь. И катать меня с ветерком пока  не требуется также. Так что, встретимся здесь же завтра в восемь утра. У меня запланированы кое-какие дела в течение дня, и вы, как уже было сказано, будете меня сопровождать. Да, кстати – ещё вам придется выполнять некоторую секретарскую работу. Утром мы съездим в мой офис и там вас введут в курс дела. Ну а сейчас вы свободны, – кинув на нее последний короткий взгляд, Королёв отвернулся и пододвинул к себе макбук, давая понять, что разговор для него закончен.

Только оказавшись в относительной безопасности своей комнаты я смогла наконец выдохнуть с облегчением. Наш несостоявшийся ужин с Королёвым больше напомнил мне эпизод из какого-нибудь сюрреалистического фильма, но никак не деловой разговор. Хотя, возможно, для Романа это было в порядке вещей.

Я давно разучилась плакать. По-настоящему, чтобы слёзы приносили облегчение. Не смогла сделать этого и сейчас – вода на ресницах, которую я усиленно стирала тыльной стороной ладони, была не в счёт. А  состояние напряжения, в котором пребывала с того самого момента, как получила на почтовый ящик приглашение на собеседование, только усилилось, достигая критических отметок.

Судорожно сорвав с себя дурацкое платье, я накинула халат  и устроилась на постели. Дрожащими пальцами набрала в поисковике сотового слово «инвалид», поморщилась и удалила запрос. Испытывая раздражение вперемежку с растерянностью, я пыталась не думать о том, что сказал мне Королёв относительно пребывания в его спальне. Там, в его столовой, подобное условие показалось мне уместным. Сейчас же я понимала, что оно, возможно, будет требовать от меня чего-то запредельного.

Итак, мне нужно было хотя бы кратко заполнить пробел относительно моих знаний о людях с ограниченными возможностями. До момента встречи с боссом этот мир казался мне параллельным, существующим где-то вне моей вселенной. Теперь же всё оказалось иначе.

Снова набив в поисковой строке запрос, я начала читать о том, какие виды паралича бывают. Множество медицинских терминов сбивали с толку, но я усиленно продиралась через них, пока не составила себе более-менее понятную картину. И пока не получила ответ на главный вопрос: «Какие варианты секса возможны для инвалидов».

Отложив сотовый, я улеглась на постели, рассчитывая поспать хоть несколько часов перед тем, как мне предстоит новая встреча с Королёвым. И не представляя, чем может окончиться новый день рядом с моим боссом.

Ровно в восемь я сидела в столовой рядом с Романом, старательно делая вид, что это утро – одно из череды обычных и привычных для меня. Что я всю жизнь только тем и занималась, что молча ела в присутствии человека, для которого была готовой на всё игрушкой. Куклой.

Такой кукле было позволено только то, что готов был позволить ей делать хозяин. Но я раз за разом напоминала себе, что это всего лишь моя работа, и для того, чтобы получать за неё хорошую зарплату, я должна буду выполнять всё, чего бы ни пожелал Королёв.

«Я не сделаю вам ничего такого, что вам бы не понравилось», – раз за разом всплывали в голове его слова, и за них мне и стоило держаться.

Перебросившись с боссом парой ничего не значащих фраз, в основном связанных с маршрутом, который предстоял нам сегодня, я попросила позволения покинуть столовую и отправилась собираться.

Сегодня Королёв показался мне совсем иным. Сидя рядом с ним пока он что-то сосредоточенно изучал в ноутбуке, я разглядывала его исподтишка и понимала, что увиденное скорее приятно для меня, чем отталкивает. И раз за разом в голове возникали мысли о том, что должен чувствовать мужчина, который прикован к инвалидному креслу. Красивый, богатый, сексуальный, у которого вся жизнь была впереди.

Он злится? Или уже отчаялся? Готов изливать раздражение на окружающих? Ждёт какого-то чуда?

От этих вопросов хотелось покачать головой, настолько глупыми они казались мне. Выяснить, что он ощущает, можно было только одним способом – оказаться на его месте. А я надеялась, что подобная участь обойдёт меня стороной.

В ресторане с необычным названием «Почтовая контора» было уютно, но позволить себе расслабиться я не могла. Будто всё время ждала какого-то подвоха. То и дело пробегала взглядом по лицам окружающих, рефлекторно комкала салфетку, расстеленную на коленях и чувствовала себя всё той же игрушкой.

К разговорам, что велись за столом, я не прислушивалась. Считала это излишним. Достаточно было кратких инструкций, полученных в офисе Королёва утром.

Аппетита снова не было. Если так будет продолжаться, скоро я превращусь в стиральную доску. И без того моя фигура была далека от идеала – излишняя худоба, слишком высокий рост. Но на вынужденной диете всё это будет выглядеть пугающим. Хотя, может, в этом случае Королёв передумает относительно того, чтобы требовать от меня выполнения условий договора в спальне.

– Арин! А я смотрю ты-не ты? – раздался рядом со мной мужской голос, и я вздрогнула.

Кровь ударила в голову, а пульс зашкалил, понуждая меня инстинктивно делать рваные вдох за вдохом. Я перевела взгляд на сидящего неподелёку Королёва, который лишь на долю секунды оторвался от беседы и посмотрел на меня. И только тогда нашла в себе смелость поднять глаза на того, кто ко мне обращался.

Выдохнуть удалось не сразу. Только когда поняла, что опасности нет, и что рядом мой бывший однокурсник Михаил, смогла растянуть губы в фальшивой улыбке и поднялась из-за стола.

– Я, – зачем-то подтвердила очевидное. Коротко извинилась перед присутствующими, хотя в этом не было нужды – все были увлечены беседой. И добавила: – Очень рада тебя видеть.

– Ты работаешь с Королёвым? Серьёзно?

В голосе Михаила удивление было неподдельным, но я невольно испытала что-то сродни неловкости. Как будто он знал об условиях, которые мы с Романом Дмитриевичем обговорили не далее как вчера. Мало того, мне чудилось, что все присутствующие в ресторане в курсе покупки Королёвым новой игрушки.

– А что в этом такого?

– Ну… я не так близок к тому бизнесу, которым он занимается, но наслышан о его хозяине.

– Что именно ты слышал?

Я отошла к арочному окну, глядя на открывающийся на набережную вид. Испытанное мною опасение, что я ступаю на ту территорию, на которой мне совсем не стоит находиться, было кратковременным, но мне хватило его, чтобы задаться вопросом стоит ли и дальше продолжать разговор с Михаилом.

– Он беспринципный, жёсткий, амбициозный, требовательный… С ним не всякий может ужиться.

– М-м-м… Даже если так, причём тут моя работа?

– Ты серьёзно? Просто тебе нужно всё это терпеть, если это правда, разумеется.

– Это неправда, – откликнулась я прежде, чем успела подумать о том, что сказал мне Михаил. – Вернее, не настолько правда, чтобы мне это мешало заниматься тем делом, которым я занимаюсь. И вообще… Почему мы всё это обсуждаем?

Наверное, мне стоило воспользоваться ситуацией и расспросить у него обо всём, что он знает о Королёве. Но я с таким же успехом могла открыть Гугл и явно нашла бы там море информации о боссе. Я же не собиралась этого делать. Во-первых, любая информация, будь она найдена в сети или же добыта в беседе со знакомым, не отменила бы моего желания работать у Королёва и дальше. Во-вторых, если до Романа дойдут слухи о том, что я пытаюсь что-то разузнать, не будет ли это противоречить его правилам о полном подчинении и отсутствию лжи?

– Лучше расскажи, как ты живёшь, – перевела я беседу в другое русло, сопровождая свои слова улыбкой.

Окунуться в мир прошлого, где всё было иначе, будет самым верным. Тем более, что моё отсутствие за столом явно никому не претит.

Первое время после возвращения домой из больницы Романа одолевало только одно желание – спрятаться. Закрыться в своей спальне – наглухо, намертво – и никого не видеть. Поддаться слабости, которой не позволял себе с тех пор, как умерла мать. И то ли из упрямства, то ли по привычке – не позволил и теперь.

Он стал нередко работать из дома, но часто ездил в офис и появлялся в публичных местах – ресторанах, театре, торговых центрах, твердо решив не позволить обстоятельствам сделать из себя добровольного изгоя. Кроме того, если бы поддался трусости и заперся в четырех стенах – потерял бы шанс добиться главной своей цели, ставшей для него после аварии всем.

А именно – узнать, кому же он настолько стоял поперек горла, что его попытались убрать. У Королёва не было сомнений, что в той аварии он не должен был выжить. А значит, тот, кто желал его уничтожить, наверняка повторит свою попытку. Ему оставалось только ждать. И пытаться жить также, как раньше.

Большую часть следующего после прибытия Арины дня Роман провел в офисе, занимавшем четырнадцатый этаж Высотки – единственного здания подобного типа во всем городе. Оставив Арину со своей секретаршей Ольгой, чтобы та ввела ее в курс дел и передала часть работы, касающейся его личного расписания – сам он не считал нужным засорять голову такой мелочью – Королёв удалился на плановое совещание, где и узнал последние новости, приведшие его далеко не в восторг.

Поджав губы, он выслушал краткий доклад своего брата Кости, занимавшего должность ведущего менеджера по логистике, из которого следовало, что важный груз, который они должны были доставить в кратчайшие сроки – а в случае их нарушения – выплатить заказчику штраф – застрял на российской таможне. Из путанного объяснения помощницы брата Ксении, вдохновенно сочинявшей на ходу какую-то ерунду в то время, как Костя лениво зевал, Королёв понял только одно: истинные причины задержки ему не понравятся. Но выяснять их при всех он все же не стал.

К моменту, когда Роман, разобравшись с текущими делами, покинул офис в сопровождении брата, Павла и Арины, уже наступил вечер. В дни, когда выезжал в город, Королёв предпочитал ужинать не дома. Поступил так и сейчас, направившись в один из лучших ресторанов города.

Они заняли заранее забронированный столик в общем зале. Роман категорически не желал ничего, что указывало бы на его неполноценность – никаких отдельных помещений или и того хуже – специального меню. Своим присутствием в общественных местах он словно кидал  вызов всем, кто уже списал его по непонятным причинам в утиль, словно все, что оставалось инвалиду – это доживать свой век, превратившись в безмолвную тень.

Завязавшийся за столом разговор крутился в основном вокруг дел компании – «Северного сияния», выполнявшего различные виды грузоперевозок по всей стране, а также во многие страны Европы и мира. Но, даже увлеченный беседой, Роман заметил, что сидящая рядом Арина так погружена в свои мысли, что снова ковыряется вилкой в тарелке без особого интереса к тому, что там находилось.

Была ли причиной потери у нее аппетита работа, на которую она согласилась? Тяготила ли ее необходимость быть привязанной к инвалиду? Может быть, она уже жалела о том, на что пошла и теперь мучительно думала, как сказать ему об этом?

Он так и не спросил ничего у Павла о том, какой была жизнь Арины до того, как он пожелал заполучить ее себе в помощницы. Решил, что чем меньше между ними будет личного – тем лучше. Он для нее – всего лишь босс-инвалид, который платит ей, чтобы она делала все, чего он только ни пожелает. Она для него – та, что будет беспрекословно выполнять его прихоти. Иного Роман и не искал. Ещё много лет тому назад, когда он, девятнадцатилетний парень, вдруг оказался у руля компании, которую отец к концу своей жизни едва не довел до разорения, Королёв понял, что деньги – это страшная сила. Ими можно заставить людей делать вещи, выполнения которых не добиться никакими уговорами и слезами. Даже сидящий напротив брат ради очередной подачки становился буквально шелковым. Жаль только, что ненадолго.

И с Ариной ему не стоило ничего усложнять тоже. Им не нужно обрастать связями, подробностями и обстоятельствами жизни друг друга. Она будет делать только то, чего он захочет за свои деньги, и это избавит их от многих неприятных моментов. Особенно его – от того, что что-то пойдет не так. А Роман Королёв не выносил ситуаций, когда что-то было не так, как он того хотел. Хватит с него и того, что вынужден теперь быть прикованным к этому проклятому креслу. Женские капризы сейчас – последнее, что ему нужно. Арина должна стать для него исключительно удовольствием. Той, что затмит собой все дерьмо, внезапно на него свалившееся.

Тем более странной была для Романа собственная реакция, когда она встала из-за стола и отошла куда-то с незнакомым ему мужчиной, который не посчитал нужным ни представиться, ни хотя бы поздороваться. Пальцы Королёва дрогнули, словно желали удержать ее рядом с собой, но он сжал руки в кулаки и только кинул на Арину короткий взгляд, напоминая себе о том, что ее жизнь за пределами их спальни касаться его не должна.

Хотя кое-что его, пожалуй, всё-таки касалось. И он непременно выскажет ей все, что думает об этом, но – позже. Чего-чего, а ждать момента он научился в совершенстве.

Снова сосредоточив взгляд на брате, Королёв вернулся мыслями к ведшемуся между ними разговору.

– Итак, ценный груз, стоимость которого равна годовому бюджету всей Африки, если не больше его в пару раз, застрял на таможне потому, что ты, проснувшись после очередной попойки с трещащей головой, послал нашего брокера, имевшего наглость звонить тебе в десять утра, в задницу. Я все верно понял?

– Не совсем, – лениво развалившийся на диванчике в развязной позе Константин усмехался так, словно был очень собой доволен, и, поболтав в бокале темную жидкость, пояснил:

– Я послал его в жопу. В жо-пу, – повторил он по слогам и, хохотнув, отпил разом столько, что Королёв задался вопросом, как желудок Кости не загорелся от такой дозы адским пламенем.

– Избавь меня от уточнений. Мне и без того прекрасно известно, что твоя речь далека от литературных норм, – холодно ответил Роман, не сводя с брата немигающего взгляда. – А раз тебе так весело, посмотрим, как ты запоешь, когда я лишу тебя месячной зарплаты. Полностью.

– Ты этого не сделаешь! – Константин тут же выпрямился и подался к Роману. – Не сделаешь. Ты же знаешь, что…

– Знаю. И сделаю, – спокойно сказал Роман. – Пора тебе отвечать за свои поступки.

– Ты так и не понял, что нельзя управлять всеми и вся, а, братец? – Костя снова усмехнулся, но на этот раз криво, с оттенком издёвки на красивых губах. – А эту бедную родственницу ты притащил, чтобы было ещё над кем измываться? Старые игрушки тебе надоели? – Карие глаза полыхнули на миг и тут же потухли, когда он откинулся обратно на спинку дивана.

– Не понимаю тебя. Ты об Арине? – уточнил Роман, начисто проигнорировав все остальное.

– А о ком же ещё?

– Это моя помощница. Не вижу связи с бедными родственниками.

– Серьезно? Ну так как придешь домой… ой, прости, приедешь домой – посмотри старый семейный альбом. Эта девка – один в один как та, что сбежала от дедули… как там его звали?.. Я думал, ты помнишь эту славную историю о том, как хотя бы одной жонке повезло удрать прежде, чем очередной представитель нашего рода свел бы ее в могилу.

Костя произнес эти слова и перед глазами Романа всплыла старая фотография пятидесятых годов, запечатлевшая женщину, чье фото в семье хранили, кажется, только для того, чтобы рассказывать из поколения в поколение историю ее вероломства. Хотя Королёв не мог не признать, что на месте этой несчастной тоже хотел бы сбежать как можно дальше. И даже не будучи на ее месте, в детстве он чаще всего мечтал о том, чтобы поскорее вырасти и уехать прочь. Но со смертью отца жизнь пошла по совершенно иному сценарию, чем он себе планировал.

Отогнав мысли о временах, которые предпочитал не вспоминать, Роман сосредоточился на том, чтобы восстановить в памяти лицо женщины на черно-белом снимке, но оно ускользало от него. Вместо нее он видел Арину – такой, какой заметил ее впервые. Она тогда стояла на остановке неподалеку от автозаправки, где он ждал, сидя в машине, когда Паша оплатит стоимость бензина, привязанный к кабине, как собака к будке. Потому ли он тогда обратил на нее внимание, что ее лицо уже было ему знакомо? Или все же причина была в чем-то другом?

– Да я тебя удивил, – присвистнул Костя. – Ты что, правда не заметил, как она похожа на эту беглую? Жаль. Это рушит мою теорию о семейных традициях подбирать с улиц всякий нажитый на стороне сброд.

– Прекрати. – Очередной пассаж брата заставил Романа поморщиться. – К тебе никто не относился, как к сброду.

– Ну да, – хмыкнул тот в ответ. – Папашка предпочитал делать вид, что меня вообще нет.

Королёву было нечего ему на это возразить. И исправить отцовские ошибки было не под силу тоже. А все, что делал для Кости он сам – не находило в брате никакого отклика. Ни большая зарплата, ни хорошая должность не заставили того исправиться и стать хоть немного ответственнее. Он был тем редким человеком, которого Роме не удавалось заставить подчиняться своим правилам. За исключением случаев, когда Косте в очередной раз требовались деньги – единственное, что способно было хоть как-то на него повлиять. Но чем больше Королёв ему давал, тем сильнее ощущал, как вместо благодарности в брате растет неприязнь. И это пугало.

Подавив усталый вздох, Роман отвернулся от Кости. Кинул быстрый взгляд на Арину, все ещё разговаривающую с незнакомцем, и от этого зрелища – другого мужчины рядом с ней – ощутил  неожиданное раздражение. Разговор с братом словно выпил из него разом все силы и единственное, чего сейчас хотел Королёв – это иметь рядом женщину, которой платил именно за то, чтобы она находилась при нем. А не с кем-то ещё.

Оттолкнувшись от стола, он подъехал к бару, у которого стояли голубки, и, даже не глядя ни на кого из них, сказал приказным тоном:

– Мы уезжаем. Ваш босс-инвалид желает кататься с ветерком, Арина.

Она так глубоко погрузилась в свои воспоминания, порождённые простой беседой со старым знакомым, что даже забыла, где именно находится. И для чего приехала в «Почтовую контору». А самое непростительное – запамятовала, с кем.

Там, в прошлом, она чувствовала себя удивительно легко, пусть всего лишь в мыслях. И оттуда совершенно не хотелось возвращаться в реальность, которая напомнила о себе беспрекословными нотками в голосе Королёва, заставившего Арину своим появлением оборвать беседу на полуслове.

Она снова испуганно вздрогнула и, коротко извинившись перед Михаилом, весь вид которого буквально кричал: «Видишь? Я был прав», кивнула, не в силах произнести ни слова.

В этом всём было что-то чуждое, неправильное, на что Арина пошла исключительно потому, что нуждалась. И ей было необходимо смириться с приказами босса как можно скорее, раз уж на ничего не собиралась менять. И не собиралась делать другого выбора.

Что она должна была ответить ему сейчас? Слушаюсь? Конечно, шеф? Как вам будет угодно? Арина не знала, потому сочла за лучшее промолчать.

Павел помог им с Королёвым добраться до машины, где Арина устроилась за рулём, а Роман – рядом на пассажирском сидении. Дождавшись, пока помощник погрузит кресло в багажник минивэна и рассеянно кивнув на его слова, что он едет домой, где и будет их ждать, она пристегнулась и завела двигатель. На Королёва старалась не смотреть, почему-то испытывая неловкость от того, что случилось в ресторане. Как будто провинилась перед ним и теперь не знала, как исправить свою ошибку.

Совершенно идиотские мысли, от которых тоже стоило избавиться как можно скорее.

Она отъехала от обочины, взглянула в зеркало заднего вида и, не спросив у босса, куда он желал бы отправиться, просто влилась в поток автомобилей, неспешно ползущих по набережной. Молчание било по нервам, хотя, в любом другом случае, наверное, Арина сочла бы его за благо. Но инстинкт выяснить, насколько глубока была её провинность и понять, что она может сделать, чтобы на неё не сердились, вытравить из себя так и не удавалось. Сколько бы она ни пыталась это сделать.

Включив музыку, еле слышно полившуюся из динамиков в салон, Арина ненадолго успокоилась. Так создавалось впечатление, что они с Королёвым не одни, и что отсутствие хотя бы пары слов, которыми бы они перекинулись с боссом – ерунда.

Но вскоре поняла, что снова начинает испытывать это ужасающее чувство, о котором, как ей казалось, она уже забыла.

– Вы злитесь на меня, Роман Дмитриевич? – не в силах дольше переносить напряжения, поинтересовалась она тихим нейтральным тоном, мысленно чертыхнувшись, когда голос дрогнул, а она не смогла с этим совладать. – Если да, я хотела бы знать, почему.

Злился ли он? Нет. Во всяком случае, не должен был. Но да, черт бы все побрал, он злился. Потому что физически до сих пор чувствовал на себе неприязненный взгляд этого ублюдка, который посмел увести женщину, которую Роман хотел. Пусть даже увёл всего на каких-то полчаса.

– Я хочу кое-что прояснить с вами, Арина, – сказал Королёв, ничего не ответив на ее вопрос. – На случай, если у вас иные представления о нашей сделке.

Он немного помолчал, глядя на плывущие за окном безрадостные городские пейзажи, даже в апреле выглядящие так, словно на дворе лютая зима. Это был суровый северный край, который он в глубине души все же любил.

– Так вот, – заговорил Королёв равнодушным тоном, словно обсуждал покупку какой-то мелочи, – пока вы работаете у меня, я хочу, чтобы вы принадлежали только мне. В том числе – спали только со мной. Надеюсь, вы цените себя достаточно высоко, чтобы не являться долевой собственностью.

Она едва не дёрнула руль вправо, что неминуемо закончилось бы автокатастрофой, но быстро взяла себя в руки. Отвечать не торопилась – несмотря на то, что характер отношений с Королёвым был обговорён ими ещё вчера, сейчас, когда босс так спокойно, даже безразлично произнёс эту фразу, все слова куда-то растерялись.

Остановившись на светофоре, она не удержалась – покосилась на Королёва, будто по взгляду на него могла понять, о чём он думает. Но это было невозможно. На бесстрастном лице не отражалось ничего. Никаких эмоций, будто и не человек рядом сидел, а какое-то сверхсущество. Впрочем, она всё это себе придумала.

Чертыхнувшись, когда позади начали сигналить, она тронула машину с места, и ответила:

– Собственностью?

Словно это требовало уточнения. Словно Королёв не был прямолинеен в озвученных желаниях.

– Да, Роман Дмитриевич, я ценю себя высоко. И именно поэтому буду исключительно вашей собственностью, конечно, до тех пор, пока наши взаимные желания и потребности будут в этом совпадать. Так что у вас на меня практически полный пакет акций. – Она облизнула пересохшие губы. В акциях, равно как и в делах босса, она толком ничего не смыслила и подозревала, что могла сказать что-то не то, потому поспешно добавила: – И я всё же хотела бы обговорить, что мне можно, а чего – нельзя. Общаться со старыми знакомыми – только с вашего позволения, я правильно понимаю? Даже если под беседой не подразумевается никакого сексуального подтекста?

Старый знакомый, значит. Плевать. Никто не смеет смотреть на Романа Королёва сверху вниз, пусть даже он в этой триждыклятой коляске. И все же от слов Арины, что неизвестный – только какой-то знакомый, почему-то стало дышаться легче.

– Вы можете общаться с кем хотите, – пожал он плечами. – Я уже сказал все, что считал нужным. И полагаюсь на вашу честность до тех пор, пока не почувствую, что вы мне лжёте. А об этом я непременно узнаю, Арина.

На этом можно было больше ничего не добавлять, но, кинув на нее взгляд искоса, Королёв неожиданно для себя сказал:

– Полный пакет акций, значит? Прекрасно. Я считаю, сейчас самое время вступить во владение своей… собственностью. Поэтому езжайте побыстрее, ибо мне не хотелось бы распечатывать ценный приз на какой-нибудь обочине. По крайней мере, в первый раз.

Ещё вчера, как считала Арина, она могла спокойно и трезво подходить в мыслях к вопросу секса с Королёвым, сейчас же поняла, что совершенно не была к этому готова. И в принципе не смогла бы быть – потому что для неё подобное было чуждым. Но она пойдёт на это в любом случае, потому что от денег, которые получит от Королёва, зависят судьбы тех людей, что были ей дороже каких-то мифических представлений о собственных чести и достоинстве.

– Я не стану заверять вас, что буду с вами честна. Просто позволю убедиться в этом лично. На собственном опыте.

Арина мысленно поморщилась. Позволит она… Нашлась королева. Это её купили, словно вещь, а не наоборот.

– Вчера мы не обговорили одну немаловажную деталь. – Эти слова удалось произнести спокойным тоном, хотя внутри всё бушевало в преддверии того, что должно было случиться, когда они доберутся до особняка Королёва. – У нас с вами будет… обычный секс?

Он приподнял брови, услышав ее вопрос. Стоило признать, что подобная прямолинейность застала Романа врасплох. А от картинок "необычного секса", которые воображение тут же услужливо  подкинуло во всех подробностях, Королёв ощутил стремительно растущее возбуждение, с которым не мог, да и не хотел совладать. Пусть Арина видит, что в сексуальном плане он совершенно… здоров. Быть может, ее вопрос завуалированно касался именно этого?

– Зависит от того, что вы имеете в виду под "необычным сексом", – ответил он и ему показалось, что голос стал ещё более мерзко-хриплым, что уже стало привычным. – Не буду скрывать – я люблю все виды секса, Арина. Но, как уже говорил, не стану делать того, что будет вам противно. Вы сможете меня остановить. Однако не думаю, что вы будете против того, чтобы я, например, трахнул вас языком. Везде. Или будете? – Королёв повернулся к ней и вопросительно изогнул одну бровь. – Впрочем, можете не отвечать. Все ваши грязные фантазии я хочу услышать, когда мы окажемся в спальне.

Часть 1. Глава 2

Арина довела машину до дома Королёва на автопилоте. В мозгу бились только три слова. Она не сможет. Просто не заставит себя пойти в спальню Романа, где он обязательно даст ей почувствовать, какая она шлюха. Уже дал это сделать тем, как ответил на её вопрос. Задать который, чёрт побери, Арина имела полное право.

Но вопреки этой уверенности, она кивнула на слова босса, что он будет ждать её через час в своей спальне, и снова смогла выдохнуть с облегчением только когда оказалась в своей комнате.

Скинув с себя почти всю одежду и нацепив футболку с дурацким принтом, словно это была точка в решении не идти сегодня к Королёву, Арина устроилась на постели и набила короткое в скайпе:

«Арт, скажи, что ты здесь и можешь созвониться».

Ждать пришлось почти минуту, прежде, чем пришёл ответ:

«Через десять минут, нормально?»

«Да, но не больше».

Она огромным усилием воли гнала от себя мысли о том, что сказал Королёв, но они неизменно возвращались. Значит, он мог заниматься сексом, как здоровые мужчины. Но не собирался делать ничего из того, что претило бы ей. И хоть Арина не была ханжой в этих вопросах, не хотела переходить грань, позволяя делать с собой за деньги то, на что в любом другом случае не решилась бы.

«Малыш, набираю тебя»

На экране сотового показалось заспанное лицо Артура, и Арине стало совестно, что она подняла его из постели.

– Привет, – проговорила извиняющимся тоном. – Если бы это не был вопрос жизни и смерти, я бы не просила со мной поговорить.

– Да забей. Я сам тебя набрать хотел. У тебя всё в порядке?

– И да, и нет.

– Угу, я так и понял. Немного тут пошерудил в сети по поводу твоего босса. Был удивлён.

– Я – не меньше. Но уже начинаю привыкать. Кстати, что с ним случилось?

– Автокатастрофа. По одной из версий – покушение.

– Оу.

– Да. Сейчас шутка про отстрел конкурентов звучит совсем не как шутка.

– Это не самое страшное.

– Что ещё?

– М… под любыми поручениями он имел ввиду секс.

– С ним?

– Боже, Артур. – Она не сдержалась и нервно рассмеялась. Но, видя серьёзное выражение лица на экране, добавила: – С ним. Он может заниматься сексом, несмотря на то… ну…

– Несмотря на то, что инвалид. Так. А ты что?

– А я собираюсь через сорок минут пойти к нему в спальню.

– Ты можешь уехать оттуда в любой момент. Тебя же не держат там насильно?

– Нет. Не держат. И нет – не могу. Ты знаешь это.

– Но он хоть тебе приятен?

– Да.

Она произнесла это слово быстро, будто от скорости, с которым оно сорвалось с её губ, зависело то, насколько правдивым будет озвученное. Но после поняла – Роман действительно был ей приятен. Несмотря на то, что порой вёл себя, как настоящая задница. И этот его голос, который вибрировал на коже, когда он обращался к ней.

– Тогда хорошо. Всегда любил «Красотку».

– Тут всё иначе. Хотя я и чувствую себя порой проституткой.

– Я не это имел ввиду, и тебе это прекрасно известно.

– Да. Знаю. Ладно, спасибо. Кое-что немного уложилось в голове.

– Я рад. И помни про то, что из красотки всегда можно превратиться в сбежавшую невесту. Чмок тебя. Звони мне завтра, как выползешь из постели Королёва.

Он отключился прежде, чем Арина успела бросить ему беззлобное «дурак».

После разговора с Артуром всё действительно стало восприниматься легче. Как будто понимание, что она не одна, придало уверенности в том, что она всё делает правильно.

Арина выключила сотовый, на случай, если действительно задержится в спальне босса до утра, и, вынув из шкафа комплект простого, но красивого белья, отправилась в душ.

Застыв у двери, Арина прислушалась к тому, что происходит в спальне Королёва, но шум в ушах свёл эту попытку на нет. У неё была возможность передумать. В принципе собраться и уехать из этого дома, который сейчас давил на неё со всех сторон, будто понуждал стать меньше и незаметнее. Но она не должна была этого делать.

Набрав в лёгкие порцию кислорода, Арина подняла руку и постучала, почти сразу же толкая перед собой дверь и входя в спальню босса.

Глаза застлало пеленой, потому предметы интерьера слились в сплошное пятно тёмного цвета. Она переступила с ноги на ногу, плотнее запахнула полы лёгкого пеньюра и спросила в никуда:

– Я могу пройти?

– Да.

Одно короткое слово – как выдох. Отрывистый и хриплый, выдающий жадность, с которой ждал. И дрожь предвкушения по телу, отголосок которой, кажется, даже достиг кончиков пальцев, вцепившихся мертвой хваткой в кресло.

Самое обычное кресло – дань былому тщеславию. Потому что так хочется сейчас забыть о своем новом статусе хотя бы на тот миг, что рядом с ним будет женщина, которую хотел. Потому что так хочется притвориться – в который раз – что все также, как до аварии. Что он – все тот же.

Последнее, впрочем, являлось правдой. В жизни Романа Королёва было достаточно того непростого и болезненного, что в итоге сделало его тем, кто он есть. И никакие инвалидные коляски этого изменить уже не смогут никогда.

Он сидел, облаченный после душа в синий атласный халат, с чуть влажными волосами и вчерашней щетиной на лице, и следил за тем, как неловко кутается в пеньюар Арина, будто ожидая, что он набросится на нее немедленно, хотя сделать этого Роман никак не мог. И даже если бы мог – ни за что бы не стал.

Доверие. Вот то, что должно было установиться между ними в первую очередь. Потом – ее желание, когда сама будет умолять о возможности его оседлать. И только затем – он даст ей то, чего будут хотеть они оба.

Но все это будет позже. Не сегодня.

Он молча указал Арине на кресло в противоположном углу, взглядом следуя за каждым ее движением. Единственным источником света в комнате был ночник, стоявший у дальней стены, что позволял теням скапливаться в углах спальни, делая тем самым и его, и Арину чем-то эфемерным, рождая иллюзию скрытости и вместе с тем обостряя до предела другие органы чувств. Он хотел слышать ее голос, когда она будет говорить с ним. Он хотел слышать ее дыхание, когда он позволит ей то, чего она непременно захочет.

– Что ты чувствуешь сейчас, Арина? – спросил Роман, переходя на "ты" и нарушая тем самым границы, которых здесь – в его спальне – между ними не должно было быть. – Боишься меня? Или… предвкушаешь?

Напрасно она думала, что всё может быть совсем иначе. Что Королёв просто использует её, на что она сама дала ему полное право. И в этом своём праве он был бы полновластным хозяином. Но он решил сделать иной ход.

Арина почувствовала, как к страху, который она испытывала, примешалось что-то сладостно-будоражащее. Словно нотки запретно-горького, которые она вдыхала жадно, будто боялась никогда ими не насытиться.

Устраиваясь в кресле, на которое указал коротким жестом её босс, Арина делала глубокие вдох за вдохом, надеясь, что Королёв не сможет понять, что она чувствует.

Запахнув на груди полы пеньюара, сделала вид, что раздумывает, хотя ответ уже был готов сорваться с её губ.

– Вас я не боюсь, – ответила она тихо, зная, что Роман расслышит.

Тишина и полумрак его спальни давили, но одновременно окутывали, даря мнимое ощущение, что Арина в безопасности.

– А предвкушаю ли – сказать трудно. Ещё вчера в столовой, на ужине, который состоялся лишь отчасти, я испытала чувство сродни предвкушению. Сегодня же не знаю, какое ощущение испытываю.

Она сделала паузу, но лишь на долю секунды, и зачем-то спросила, так и не перейдя на «ты», как то сделал Королёв минутой ранее:

– А вы?

– Во-первых, говори мне «ты». И никакого «Романа Дмитриевича». Здесь мы – любовники, свободные от условностей, Арина. – Голос звучал спокойно, но внутреннее Королёв поморщился. Было ли это «выканье» какой-то защитной реакцией с ее стороны или она нарочно воздвигала между ними баррикады из слов, чтобы оттолкнуть? Но ведь он ее здесь не держал. И до насилия опускаться не собирался.

Впрочем, она ведь только что сказала, что вчера все же испытывала предвкушение. И это уже было больше того, на что он рассчитывал.

– Во-вторых, я сам – предвкушаю. Главным образом – то, как тебе будет хорошо. Если ты себе это позволишь.

«И если позволю я» – добавил он про себя, но не стал произносить этих слов вслух. Хотел, чтобы она прежде всего расслабилась. Чтобы из ее позы ушло напряжение, которое будет мешать им обоим в том, чего он хотел и чего заставит желать ее.

– Устройся поудобнее, – сказал он ровным тоном, но умиротворяющий эффект портил проклятый хриплый звук, что вырывался из горла помимо воли. Ещё более неприятный и низкий от попыток говорить негромко. Но ему оставалось только быть благодарным за то, что вообще имеет голос. Голос, который этой ночью собирался активно использовать. – Сегодня я хочу узнать, что тебе нравится. Расскажи мне, – попросил отрывисто и добавил:

– Представь, что меня вообще нет. Что говоришь сама с собой, если так тебе будет легче.

Арина хотела уточнить: «Нравится в сексе? Или в принципе?», но не стала этого делать. Надо быть полной дурой, чтобы считать, что босс спрашивает её о чём-то ином помимо утех в постели. Вряд ли он интересовался тем, что доставляло удовольствие Арине в других сферах. Например, шоколадным мороженым, за которое она была готова душу продать, или запахом нарциссов – маленьких, источающих самый потрясающий в мире аромат.

И она совершенно не могла представить, что Романа здесь нет. Хотя, ей следовало бы сделать это, раз уж босс давал ей такую возможность.

Часть 1. Глава 3

Постепенно глаза привыкли к полумраку и, несмотря на тени в углах спальни, она отчётливо видела силуэт сидящего напротив мужчины. И это порождало внутри обманчивое ощущение, что они одни во всём мире, не только в этой комнате.

– Мне нравится… Мне нравятся долгие прелюдии. Когда мужчина целует меня нежно, неторопливо, как будто этих поцелуев достаточно, чтобы мы оба кончили, – произнесла она, инстинктивно облизывая пересохшие губы.

Арина не понимала, что нужно сделать, чтобы удовлетворить своего босса, но отчётливо осознала, что если бы он просто приказал ей раздеться и лечь перед ним с раздвинутыми ногами, ей было бы не в пример проще.

– Когда он целует меня везде. Спускается губами по шее к груди. Нетерпеливо, в противовес неторопливости, приспускает бельё. Когда его рот смыкается то на одном соске, то на другом. В этот момент я сама развожу ноги и начинаю течь. Нравится, когда он читает каждую мою мысль в этот момент и понимает, как мне нужно ощутить его внутри.

Она произносила все эти слова, и постепенно дрожь, что сквозила в голосе поначалу, исчезла, замещаясь нотками хрипотцы. А сама Арина испытала возбуждение. То, которое контролировать было невозможно, и которое разрасталось с каждой секундой и каждой произнесённой фразой.

– Он вбивается в меня пальцами. Двумя. Грубо, неотвратимо. Разводит их в стороны, растягивая меня. А его язык нежно продолжает обводить мои соски.

Арина задержала дыхание, потому что грудь её стала вздыматься часто от того, что она испытывала.

– Ты хочешь услышать это? Или я говорю что-то не то?

– Да, – снова выдохнул, не пытаясь скрыть того, как невыносимо хрипит голос от набирающего силу возбуждения.

Ему нравилось все, что она говорила. Он ярко представлял перед собой картины, которые так живо рисовало воображение под действием ее слов. Как входит в нее пальцами – резко, до упора, выбивая из горла жадный крик. Как захватывает губами грудь, играя с сосками языком. Как кусает их, напрягшиеся от возбуждения, посасывает, затягивает в рот. Как она течет, умоляя о большем, потому что его пальцев ей становится катастрофически мало.

Ему нравилось, как она это говорила. Как преображался ее голос под влиянием того, что начинала чувствовать. Как сменялись в нем все оттенки желания, от самого робкого до почти откровенного. Каким густым и обволакивающим становился тембр, с которым она произносила то, что он готов был слушать, кажется, вечно.

– Да, – повторил он, ощущая, что от нескольких ее фраз возбудился так, что это становилось почти невыносимым. Крепче вцепился в ручки кресла, удерживаясь от того, чтобы опустить руку на член и погладить, продолжая слушать ее слова, от которых готов был сойти с ума. Или подозвать ее и поставить перед собой на колени, чтобы вбиться в рот, направляя движения собственной рукой, зарытой в ее волосы.

Но не сейчас. Не сейчас, когда она только начинала расслабляться в его присутствии.

– Ты возбуждаешься, когда говоришь это, Арина? – спросил он и почувствовал вдруг, что ему самому стало резко не хватать воздуха. – Ты хотела бы сейчас получить то, о чем говоришь?

Ей бы хотелось думать, что всё это – лишь часть работы, но Арина не могла. Не могла испытывать возбуждение только потому, что ей за это щедро платили. Не могла хотеть повторить то, о чём говорила, потому, что это было частью сделки.

Она действительно возбудилась – так быстро и так необратимо. Чувствовала как внизу живота сладко потягивает, и едва сдерживалась, чтобы не поёрзать и не устроиться удобнее.

– Я уже возбудилась. Кажется, с первых твоих слов, – призналась она, и сделала то, чего совсем не собиралась делать. Продолжила рассказывать. – Ещё мне нравится, когда после прелюдии меня ставят перед собой на колени и надавливают ладонью на лопатки, заставляя опуститься грудью на постель. В этот момент, когда я стою перед мужчиной с широко расставленными ногами и знаю, что он видит, как я открыта для него, я особенно сильно хочу ощутить его внутри. Но он медлит, и мне тоже это нравится. И когда мне начинает казаться, что я готова взмолиться о том, чтобы меня взяли… чтобы трахнули меня как можно грубее и быстрее, он вбивается в меня и начинает двигаться. И не позволяет мне поднять голову. Как будто я должна подчиняться ему, что бы он ни решил со мной сделать.

Арина снова облизала губы. От желания скользнуть пальцами в трусики и хоть немного поласкать себя, тело сводило судорогой. И она обязательно сделает это, как только вернётся в свою комнату. Такого острого возбуждения Арина не испытывала уже очень давно. Простой разговор завёл её сильнее, чем обычные прелюдии.

– Да, я хотела бы сейчас получить то, о чём говорю. И чтобы всё это сделал со мной ты.

Арина осознала, что только что сказала. Поняла, насколько сглупила – ведь говорила о вещах, которые были недоступны её боссу. Но ей ничего не оставалось – только прикусить язык и сидеть, отчаянно ругая себя за глупость, но понимая, что от своих слов она бы всё равно не отказалась.

– Мне нравится, что я в твоих мыслях.

Вот и все, что он способен, похоже, сейчас сказать. Потому что от запредельного возбуждения начало стучать в висках. Потому что он стал настолько твердым, что мог бы, наверно, взорваться от одного ее прикосновения.

Роман ощутил, что дыхание становится прерывистым. Слышит ли это Арина? Знает ли, как безумно он хочет ее? Хочет всего, что она сейчас сказала? Пусть даже многого из этого не способен ей дать. Но он найдет способ заменить эти фантазии новыми, от которых она будет течь ещё сильнее. Для него.

– Я не смогу сделать кое-что из того, о чем ты сказала, – наконец произнес он, поддаваясь слабости и касаясь рукой члена, и это прикосновение даже сквозь атласную ткань было таким острым в присутствии Арины, будто она сама трогала его сейчас. – Но я покажу тебе, как можно получать удовольствие от подчинения и иначе. И ты все же будешь прижиматься грудью к постели, раскрытая для меня, пока я буду входить в тебя в пальцами. Сначала одним, потом, постепенно, добавляя ещё, пока не станешь кричать от невыносимости того, как я растягиваю тебя. Собой. Для себя. Пока не сойдешь с ума настолько, что захочешь меня глубоко внутри. И тогда ты сядешь на меня сверху, вбирая в себя мой член до упора и, стоная от удовольствия, станешь насаживаться, как одержимая. А потом я покажу тебе, как подчиняться. Я возьму тебя за бедра и буду позволять брать меня только так, как сам того захочу. Но все это будет потом, – Роман перевел дыхание и крепче сжал рукой член, готовый кончить от одного этого разговора. – Расстегни пеньюар, – попросил отрывисто. – Я хочу видеть тебя. Хочу видеть, как ты течешь. Хочу, чтобы ты широко развела ноги. Хочу, чтобы поднесла к губам пальцы и облизала их. А потом опустила руку вниз и начала ласкать себя. Сделай это для меня, Арина.

Всё, что он говорил, было настолько возбуждающим, что это затмевало собой все иные чувства. Постепенно исчезли стыд и желание встать и сбежать из спальни босса. Напротив, мысли о том, чтобы сделать это, казались теперь кощунственными. Был только этот маленький мир, ограниченный размерами комнаты, где находились она и Роман.

Арина видела, как смыкаются пальцы Королёва на возбуждённом члене, и от этого заводилась ещё сильнее. Раньше она не испытывала ничего подобного – желания наблюдать за тем, как мужчина самоудовлетворяется, в первую очередь. Но сейчас в ней просыпались такие потребности, о которых она даже не подозревала.

Арина встала с кресла, но лишь для того, чтобы расстегнуть пеньюар и снять его, как того просил Королёв. Именно просил, хотя ей хотелось теперь услышать и приказы, что срывались бы с его уст для неё одной. Тонкая ткань сползла с плеч, после – осела у её ног прозрачным облаком. Арина вновь устроилась на кресле, на этот раз – на самом его краешке, чтобы удобнее было развести ноги как можно шире.

Если бы она была одна – ей бы хватило пары движений пальцами, чтобы кончить, но осознание, что сейчас на неё смотрят, немного притупляло возбуждение и одновременно с этим порождало внутри совсем новые его грани.

Арина поднесла руку ко рту и облизала сначала один палец, следом – второй, прикрывая глаза от удовольствия. Представляя на их месте мужской член. И его вкус – на языке и губах. Потом скользнула ими в трусики и начала поглаживать клитор. Она была совершенно мокрой. Текла, как последняя шлюха, возбудившись от нескольких слов и хриплого голоса малознакомого мужчины. Отодвинув полоску трусиков свободной рукой, позволяя Королёву рассмотреть почти всё, Арина чуть откинулась назад, чтобы было удобнее вставить в себя сначала один палец, сразу следом за этим – второй.