Под управлением любви

Читать онлайн Под управлением любви бесплатно

Рис.0 Под управлением любви
Рис.1 Под управлением любви

«Часики бьют так задумчиво…»

  • Часики бьют так задумчиво,
  • медленно, не торопясь.
  • И в ожидании лучшего
  • жилка на лбу напряглась,
  • хоть понимаю, естественно,
  • счастья желая себе:
  • сложится все соответственно
  • вере, слезам и судьбе.

«У Спаса на Кружке забыто наше детство…»

  • У Спаса на Кружке забыто наше детство.
  • Что видится теперь в раскрытое окно?
  • Все меньше мест в Москве, где можно нам погреться,
  • все больше мест в Москве, где пусто и темно.
  • Мечтали зло унять и новый мир построить,
  • построить новый мир, иную жизнь начать.
  • Все меньше мест в Москве, где есть о чем поспорить,
  • все больше мест в Москве, где есть о чем молчать.
  • Куда-то все спешит надменная столица,
  • с которою давно мы перешли на «вы»…
  • Все меньше мест в Москве, где помнят наши лица,
  • все больше мест в Москве, где и без нас правы.

«Как время беспощадно…»

  • Как время беспощадно,
  • дела его и свет.
  • Ну я умру, ну ладно —
  • с меня и спросу нет.
  • А тот, что с нежным пухом
  • над верхнею губой,
  • с еще нетвердым духом,
  • разбуженный трубой, —
  • какой счастливой схваткой
  • разбужен он теперь,
  • подкованною пяткой
  • захлопывая дверь?
  • Под звуки духовые
  • не ведая о том,
  • как сладко все впервые,
  • как горько все потом…

Проводы у военкомата

Б. Биргеру

  • Вот оркестр духовой. Звук медовый.
  • И пронзителен он так, что – ах…
  • Вот и я, молодой и бедовый,
  • с черным чубчиком, с болью в глазах.
  • Машут ручки нелепо и споро,
  • крики скорбные тянутся вслед,
  • и безумцем из черного хора
  • нарисован грядущий сюжет.
  • Жизнь музыкой бравурной объята —
  • всё о том, что судьба пополам,
  • и о том, что не будет возврата
  • ни к любви и ни к прочим делам.
  • Раскаляются медные трубы —
  • превращаются в пламя и дым.
  • И в улыбке растянуты губы,
  • чтоб запомнился я молодым.

«О, фантазии на темы…»

В. Войновичу

  • О, фантазии на темы
  • торжества добра над злом!
  • В рамках солнечной системы
  • вы отправлены на слом.
  • Торжествует эта свалка
  • и грохочет, как прибой…
  • Мне фантазий тех не жалко —
  • я грущу о нас с тобой.

«На Сретенке ночной надежды голос слышен…»

  • На Сретенке ночной надежды голос слышен.
  • Он слаб и одинок, но сладок и возвышен.
  • Уже который раз он разрывает тьму…
  • И хочется верить ему.
  • Когда пройдет нужда за жизнь свою бояться,
  • тогда мои друзья с прогулки возвратятся,
  • и расцветет Москва от погребов до крыш…
  • Тогда опустеет Париж.
  • А если все не так, а все как прежде будет,
  • пусть Бог меня простит, пусть сын меня осудит,
  • что зря я распахнул напрасные крыла…
  • Что ж делать? Надежда была.

Романс («Стали чаще и чаще являться ко мне…»)

  • Стали чаще и чаще являться ко мне
  • с видом пасмурным и обреченным
  • одна дама на белом, на белом коне,
  • а другая на черном, на черном.
  • И у той, что на белом, такие глаза,
  • будто белому свету не рады,
  • будто жизни осталось на четверть часа,
  • а потом – всё утраты, утраты.
  • И у той, что на черном, такие глаза,
  • будто это – вместилище муки,
  • будто жизни осталось на четверть часа,
  • а потом – всё разлуки, разлуки.
  • Ах, когда б вы ко мне заглянули в глаза,
  • ах, когда б вы в мои поглядели, —
  • будто жизни осталось на четверть часа,
  • а потом – всё потери, потери.

«Как хорошо, что Зворыкин уехал…»

Кириллу Померанцеву

  • Как хорошо, что Зворыкин уехал
  • и телевиденье там изобрел!
  • Если бы он из страны не уехал,
  • он бы, как все, на Голгофу взошел.
  • И не сидели бы мы у экранов,
  • и не пытались бы время понять,
  • и откровения прежних обманов
  • были бы нам недоступны опять.
  • Как хорошо, что уехал Набоков,
  • тайны разлуки ни с кем не деля.
  • Как пофартило! А скольких пророков
  • не защитила родная земля!
  • Был этот фарт ну не очень-то сладок.
  • Как ни старалась беда за двоих,
  • всё же не выпали в мутный осадок
  • тернии их и прозрения их.
  • Как хорошо, что в прозрении трудном
  • наши глаза застилает слеза!
  • Даже и я, брат, в моем неуютном
  • благополучии зрю небеса.
  • Что же еще остается нам, кроме
  • этих, еще не разбитых оков?
  • Впрочем, платить своей болью и кровью —
  • это ль не жребий во веки веков?

«Гомон площади Петровской…»

О. В. Волкову

  • Гомон площади Петровской,
  • Знаменка, Коровий вал —
  • драгоценные обноски…
  • Кто их с детства не знавал?
  • Кто Пречистенки не холил,
  • Божедомки не любил,
  • по Варварке слез не пролил,
  • Якиманку позабыл?
  • Сколько лет без меры длился
  • этот славный карнавал!
  • На Покровке я молился,
  • на Мясницкой горевал.
  • А Тверская, а Тверская,
  • сея праздник и тоску,
  • от себя не отпуская,
  • провожала сквозь Москву.
  • Не выходят из сознанья
  • (хоть иные времена)
  • эти древние названья,
  • словно дедов имена.
  • И живет в душе, не тая,
  • пусть нелепа, да своя,
  • эта звонкая, святая,
  • поредевшая семья.
  • И в мечте о невозможном
  • словно вижу наяву,
  • что и сам я не в Безбожном,
  • а в Божественном живу.

О Володе Высоцком

Марине Владимировне Поляковой

  • О Володе Высоцком я песню придумать решил:
  • вот еще одному не вернуться домой из похода.
  • Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил…
  • Как умел, так и жил, а безгрешных не знает природа.
  • Ненадолго разлука, всего лишь на миг, а потом
  • отправляться и нам по следам по его по горячим.
  • Пусть кружит над Москвою охрипший его баритон,
  • ну а мы вместе с ним посмеемся и вместе поплачем.
  • О Володе Высоцком я песню придумать хотел,
  • но дрожала рука и мотив со стихом не сходился…
  • Белый аист московский на белое небо взлетел,
  • черный аист московский на черную землю спустился.

Еще один романс

  • В моей душе запечатлен портрет одной прекрасной
  • дамы.
  • Ее глаза в иные дни обращены.
  • Там хорошо, и лишних нет, и страх не властен
  • над годами,
  • и все давно уже друг другом прощены.
  • Еще покуда в честь нее высокий хор поет хвалебно
  • и музыканты все в парадных пиджаках.
  • Но с каждой нотой, Боже мой, иная музыка
  • целебна…
  • И дирижер ломает палочку в руках.
  • Не оскорблю своей судьбы слезой поспешной
  • и напрасной,
  • но вот о чем я сокрушаюсь иногда:
  • ведь что мы сами, господа, в сравненье с дамой
  • той прекрасной,
  • и наша жизнь, и наши дамы, господа?
  • Она и нынче, может быть, ко мне, как прежде,
  • благосклонна,
  • и к ней за это благосклонны небеса.
  • Она, конечно, пишет мне, но… постарели
  • почтальоны,
  • и все давно переменились адреса.

«Летняя бабочка вдруг закружилась над лампой полночной…»

  • Летняя бабочка вдруг закружилась над лампой
  • полночной:
  • каждому хочется ввысь вознестись над фортуной
  • непрочной.
  • Летняя бабочка вдруг пожелала ожить в декабре,
  • не разглагольствуя, не помышляя о Зле и Добре.
  • Может быть, это не бабочка вовсе, а ангел небесный
  • кружит и кружит по комнате тесной с надеждой
  • чудесной:
  • разве случайно его пребывание в нашей глуши,
  • если мне видятся в нем очертания вашей души?
  • Этой порою в Салослове – стужа, и снег, и метели.
  • Я к вам в письме пошутил, что, быть может, мы зря
  • не взлетели:
  • нам, одуревшим от всяких утрат и от всяких
  • торжеств,
  • самое время использовать опыт крылатых существ.
  • Нас, тонконогих, и нас, длинношеих, нелепых,
  • очкастых,
  • терпят еще и возносят еще при свиданьях
  • нечастых.
  • Не потому ли, что нам удалось заработать горбом
  • точные знания о расстоянье меж Злом и Добром?
  • И оттого нам теперь ни к чему вычисления эти.
  • Будем надеяться снова увидеться в будущем лете:
  • будто лишь там наша жизнь так загадочно
  • не убывает…
  • Впрочем, вот ангел над лампой летает…
  • Чего не бывает?

«Не успел на жизнь обидеться…»

Ю. Даниэлю

  • Не успел на жизнь обидеться —
  • вся и кончилась почти.
  • Стало реже детство видеться,
  • так, какие-то клочки.
  • И уже не спросишь, не с кого.
  • Видно, каждому – свое.
  • Были песни пионерские,
  • было всякое вранье.
  • И по щучьему велению,
  • по лесам и по морям
  • шло народонаселение
  • к магаданским лагерям.
  • И с фанерным чемоданчиком
  • мама ехала моя
  • удивленным неудачником
  • в те богатые края.
  • Забываются минувшие
  • золотые времена;
  • как монетки утонувшие,
  • не всплывут они со дна.
  • Память пылью позасыпало?
  • Постарел ли?
  • Не пойму:
  • вправду ль нам такое выпало?
  • Для чего? И почему?
  • Почему нам жизнь намерила
  • вместо хлеба отрубей?..
  • Что Москва слезам не верила —
  • это помню.
  • Хоть убей.

Кухня

  • Рожденье бифштекса – само волшебство.
  • Брильянтовых капель без счета.
  • А эта, которая жарит его,
  • похожа на рыжего черта.
  • И этот, из пара родившийся черт,
  • азы про себя повторяет,
  • и жарит, и парит, и льет, и печет,
  • и фартуком лоб утирает.
  • Она в ароматы смолы и огня
  • себя погрузить не страшится,
  • и плавно святая ее пятерня,
  • как розовый ангел, кружится.
  • И если в окно заглянуть со двора —
  • какая бесовская штука:
  • в чугунной ладье громоздится гора
  • под кольцами белого лука.
  • Там все перемешано в соке его,
  • в прожилках его благородных:
  • и гибель, и жизни моей торжество,
  • и хриплые крики голодных.

Из стихов к роману «Свидание с Бонапартом»

  • Вдали от собственного дома,
  • на льдине из чужой воды —
  • следы осеннего разгрома,
  • побед несбывшихся плоды.
  • Окончен бой. И в нем, жестоком,
  • мы проиграли. Генерал
  • на льдину хрупкую упал.
  • Войны таинственным итогом
  • пренебрегая, мертвым оком
  • последний подает сигнал
  • прощанья перед встречей с Богом.
  • И юношеские года,
  • и лет покойных череда —
  • все кажется минутным вздором.
  • Лишь лед Зачанского пруда
  • (во сне иль наяву) всегда
  • перед его потухшим взором.
  • Нам преподало Провиденье
  • не просто меру поведенья,
  • а горестный урок паденья;
  • и за кровавый тот урок
  • кому тут выскажешь упрек —
  • пустых словес нагроможденье?
  • Ну хорошо. Он бездыхан.
  • А мы-то как же, молодые,
  • пусть вшивые, но ведь живые?
  • Неужто из горячих ран
  • себе соорудим карьеру
  • и будем хвастаться не в меру
  • под батальонный барабан?

Август в Латвии

  • Булочки с тмином. Латышский язык.
  • Красные сосны. Воскресные радости.
  • Все, чем живу я, к чему я приник
  • в месяце августе, в месяце августе.
  • Не унижайся, видземский пастух,
  • пестуй осанку свою благородную,
  • дальней овчарни торжественный дух
  • пусть тебе будет звездой путеводною.
  • Не зарекайся, видземский король,
  • ни от обид, ни от бед, ни от хворости,
  • не обольщай себя волей, уволь:
  • вольному – воля, гордому – горести.
  • Тот, кто блажен, не боится греха.
  • Бедность и праведность перемежаются.
  • Дочку отдай за того пастуха,
  • пусть два источника перемешаются.
  • Между удачей, с одной стороны,
  • и неудачею жизнь моя мечется
  • в сопровождении медной струны
  • августа месяца, августа месяца.

«У поэта соперников нету…»

  • У поэта соперников нету
  • ни на улице и ни в судьбе.
  • И когда он кричит всему свету,
  • это он не о вас – о себе.
  • Руки тонкие к небу возносит,
  • жизнь и силы по капле губя.
  • Догорает, прощения просит:
  • это он не за вас – за себя.
  • Но когда достигает предела
  • и душа отлетает во тьму…
  • Поле пройдено. Сделано дело.
  • Вам решать: для чего и кому.
  • То ли мед, то ли горькая чаша,
  • то ли адский огонь, то ли храм…
  • Все, что было его, – нынче ваше.
  • Всё для вас. Посвящается вам.

«С последней каланчи, в Сокольниках стоящей…»

Б. Сарнову

  • С последней каланчи, в Сокольниках стоящей,
  • никто не смотрит вдаль на горизонт горящий,
  • никто не смотрит вдаль, все опускают взор.
  • На пенсии давно усатый брандмайор.
  • Я плачу не о том, что прошлое исчезло:
  • ведь плакать о былом смешно и бесполезно.
  • Я плачу не о том, что кануло во мгле,
  • как будто нет услад и ныне на земле.
  • Я плачу о другом – оно покуда с нами,
  • оно у нас в душе, оно перед глазами,
  • еще горяч и свеж его прекрасный след —
  • его не скроет ночь и не проявит свет.
  • О чем бы там перо, красуясь, ни скрипело —
  • душа полна утрат, она не отскорбела.
  • И как бы ни лились счастливые слова —
  • душа полна потерь, хоть, кажется, жива.
  • Ведь вот еще вчера, крылаты и бывалы,
  • сидели мы рядком, и красные бокалы
  • у каждого из нас – в изогнутой руке…
  • Как будто бы пожар – в прекрасном далеке.
  • И на пиру на том, на празднестве тягучем,
  • я, видно, был один, как рекрут, не обучен,
  • как будто бы не мы метались в том огне,
  • как будто тот огонь был неизвестен мне.

«Ну что, генералиссимус прекрасный…»

Ю. Карякину

  • Ну что, генералиссимус прекрасный,
  • потомки, говоришь, к тебе пристрастны?
  • Их не угомонить, не упросить…
  • Одни тебя мордуют и поносят,
  • другие всё малюют, и возносят,
  • и молятся, и жаждут воскресить.
  • Ну что, генералиссимус прекрасный?
  • Лежишь в земле на площади на Красной…
  • Уж не от крови ль красная она,
  • которую ты пригоршнями пролил,
  • пока свои усы блаженно холил,
  • Москву обозревая из окна?
  • Ну что, генералиссимус прекрасный?
  • Твои клешни сегодня безопасны —
  • опасен силуэт твой с низким лбом.
  • Я счета не веду былым потерям,
  • но, пусть в своем возмездье и умерен,
  • я не прощаю, помня о былом.

Воспоминание о Дне Победы

  • Была пора, что входит в кровь, и помнится,
  • и снится.
  • Звенел за Сретенкой трамвай, светало
  • на Мясницкой.
  • Еще пожар не отгудел, да я отвоевал
  • в те дни, когда в Москве еще Арбат существовал.
  • Живые бросились к живым, и было правдой это,
  • любили женщину одну – она звалась Победа.
  • Казалось всем, что всяк уже навек отгоревал
  • в те дни, когда в Москве еще Арбат существовал.
  • Он нашей собственностью был, и мы клялись
  • Арбатом.
  • Еще не знали, кто кого объявит виноватым.
  • Как будто нас девятый вал отныне миновал
  • в те дни, когда в Москве еще Арбат существовал.
  • Какие слезы на асфальт из круглых глаз катились,
  • когда на улицах Москвы в обнимку мы сходились —
  • и тот, что пули избежал, и тот, что наповал, —
  • в те дни, когда в Москве еще Арбат существовал.

«Приносит письма письмоносец…»

М. Козакову

  • Приносит письма письмоносец
  • о том, что Пушкин – рогоносец.
  • Случилось это в девятнадцатом столетье.
  • Да, в девятнадцатом столетье
  • влетели в окна письма эти,
  • и наши предки в них купались, словно дети.
  • Еще далече до дуэли.
  • В догадках ближние дурели.
  • Все созревало, как нарыв на теле… Словом,
  • еще последний час не пробил,
  • но скорбным был арапский профиль,
  • как будто создан был художником Лунёвым.
  • Я знаю предков по картинкам,
  • но их пристрастье к поединкам —
  • не просто жажда проучить и отличиться,
  • но в кажущейся жажде мести
  • преобладало чувство чести,
  • чему с пеленок пофартило им учиться.
  • Загадочным то время было:
  • в понятье чести что входило?
  • Убить соперника и распрямиться сладко?
  • Но если дуло грудь искало,
  • ведь не убийство их ласкало…
  • И это все для нас еще одна загадка.
  • И прежде чем решать вопросы
  • про сплетни, козни и доносы
  • и расковыривать причины тайной мести,
  • давайте-ка отложим это
  • и углубимся в дух поэта,
  • поразмышляем о достоинстве и чести.

Несчастье

  • Когда бы Несчастье явилось ко мне
  • в обличии рыцаря да на коне,
  • грозящем со мной не стесняться, —
  • я мог бы над ним посмеяться.
  • Когда бы оно мою жизнь и покой
  • пыталось разрушить железной рукой
  • и лик Его злом искажался, —
  • уж я бы над Ним потешался.
  • Но дело все в том, что в природе Оно
  • неясною мерою растворено
  • и в тучке, и в птичке взлетевшей,
  • и в брани, что бросил сосед на ходу,
  • в усмешке, мелькнувшей в минувшем году,
  • в газете, давно пожелтевшей.
  • Но в том-то и дело, что нам не видать,
  • когда Ему выпадет нас испытать
  • на силу, на волю, на долю.
  • Как будто бы рядом и нету Его,
  • как будто бы нет вообще ничего —
  • а раны посыпаны солью.
  • Нельзя быть подверженным столь уж всерьез
  • предчувствиям горьким насмешек и слез,
  • возможной разлуки и смерти…
  • Гляди: у тебя изменилось лицо!
  • Гляди: ты боишься ступить на крыльцо,
  • и пальцы дрожат на конверте!
  • И все ж не Ему достаются права,
  • и все же бессильны его жернова:
  • и ты на ногах остаешься,
  • и, маленький, слабый, худой и больной,
  • нет-нет да объедешь Его стороной,
  • уйдешь от Него, увернешься.
  • Наверно, в амбарах души и в крови
  • хранятся запасы надежд и любви
  • (а даром они не даются).
  • И вот, утверждая свое торжество,
  • бывает, срываешь погоны с Него…
  • Откуда и силы берутся?

«Черный ворон сквозь белое облако глянет…»

  • Черный ворон сквозь белое облако глянет —
  • значит, скоро кровавая музыка грянет.
  • В генеральском мундире стоит дирижер,
  • перед ним – под машинку остриженный хор.
  • У него – руки в белых перчатках.
  • Песнопенье, знакомое с давешних пор,
  • возникает из слов непечатных.
  • Постепенно вступают штыки и мортиры —
  • значит, скоро по швам расползутся мундиры,
  • значит, скоро сподобимся есть за двоих,
  • забывать мертвецов и бояться живых,
  • прикрываться истлевшею рванью…
  • Лишь бы только не спутать своих и чужих,
  • то проклятья, то гимны горланя.
  • Разыгрался на славу оркестр допотопный.
  • Все наелись от пуза музыки окопной.
  • Дирижер дирижера спешит заменить.
  • Те, что в поле вповалку (прошу извинить),
  • с того ворона взоров не сводят,
  • и кого хоронить, и кому хоронить —
  • непонятно… А годы уходят.
  • Все кончается в срок. Лишней крови хватает.
  • Род людской ведь не сахар: авось не растает.
  • Двое живы (покуда их вексель продлен),
  • третий (лишний, наверно) в раю погребен,
  • и земля словно пух под лопатой…
  • А над ними с прадедовых самых времен —
  • черный ворон, во всем виноватый.

Работа

  • Жест. Быстрый взгляд. Движение души.
  • На кончике ресницы – влага.
  • Отточены карандаши,
  • и приготовлена бумага.
  • Она бела, прохладна и гладка.
  • Друзья примолкли сиротливо.
  • А перспектива так сладка
  • в зеленом поле объектива.
  • Определяю день и час,
  • события изобретаю,
  • как ворон, вытаращив глаз,
  • над жертвою очередной витаю.
  • Нелепо скрючена рука,
  • искажены черты и поза…
  • Но перспектива как сладка!
  • Какая вызревает проза!
  • Уж целый лист почти совсем готов,
  • и вдруг как будто прозреваю:
  • как нищ и беден мой улов,
  • не те цветы ищу я и срываю.
  • И жар ловлю не от того огня,
  • и лгу по мелочам природе…
  • Что стоит помолиться за меня?
  • Да нынче вам не до молитвы вроде.
  • И вновь:
  • Я. Злость. И трепет у виска.
  • И пот… Какой квартет отличный!
  • А перспектива так близка,
  • и сроки жизни безграничны.

Песенка о молодом гусаре

  • Грозной битвы пылают пожары,
  • и пора уж коней под седло.
  • Изготовились к схватке гусары:
  • их счастливое время пришло.
  • Впереди – командир, на нем новый мундир,
  • а за ним – эскадрон после зимних квартир.
  • А молодой гусар, в Амалию влюбленный,
  • он все стоит пред ней коленопреклоненный.
  • Все погибли в бою. Флаг приспущен.
  • И земные дела не для них.
  • И летят они в райские кущи
  • на конях на крылатых своих.
  • Впереди – командир, на нем рваный мундир,
  • а за ним – тот гусар покидает сей мир.
  • Но чудится ему: по-прежнему влюбленный
  • он все стоит пред ней коленопреклоненный.
  • Вот иные столетья настали,
  • и несчетно воды утекло,
  • и давно уже нет той Амальи,
  • и в музее пылится седло.
  • Позабыт командир – дам уездных кумир.
  • Жаждет новых потех просвещенный наш мир…
  • А юный тот гусар, в Амалию влюбленный,
  • опять стоит пред ней коленопреклоненный.

Надпись на камне

Посвящается московским

школьникам 33-ей школы,

придумавшим слово «арбатство»

  • Пускай моя любовь как мир стара, —
  • лишь ей одной служил и доверялся
  • я – дворянин арбатского двора,
  • своим двором введенный во дворянство.
  • За праведность и преданность двору
  • пожалован я кровью голубою.
  • Когда его не станет – я умру,
  • пока он есть – я властен над судьбою.
  • Молва за гробом чище серебра
  • и вслед звучит музыкою прекрасной…
  • Но ты, моя фортуна, будь добра,
  • не выпускай моей руки несчастной.
  • Не плачь, Мария, радуйся, живи,
  • по-прежнему встречай гостей у входа…
  • Арбатство, растворенное в крови,
  • неистребимо, как сама природа.

Арбатские напевы

1. «Все кончается неумолимо…»

  • Все кончается неумолимо.
  • Миг последний печален и прост.
  • Как я буду без вас в этом мире,
  • протяженном на тысячи верст,
  • где всё те же дома и деревья,
  • и метро, и в асфальте трава,
  • но иные какие-то лица,
  • и до вас достучишься едва?
  • В час, когда распускаются розы,
  • так остры обонянье и взгляд,
  • и забытые мной силуэты
  • в земляничных дворах шелестят,
  • и уже по-иному крылато
  • все, что было когда-то грешно,
  • и спасаться от вечной разлуки
  • унизительно мне и смешно.
  • Я унижен тобою, разлука,
  • и в изменника сан возведен,
  • и уже укоризны поспели
  • и слетаются с разных сторон,
  • что лиловым пером заграничным,
  • к меловы́м прикасаясь листам,
  • я тоскую, и плачу, и грежу
  • по святым по арбатским местам.
  • Да, лиловым пером из Риеки
  • по бумаге веду меловой,
  • лиловеет души отраженье —
  • этот оттиск ее беловой,
  • эти самые нежность и робость,
  • эти самые горечь и свет,
  • из которых мы вышли, возникли.
  • Сочинились…
  • И выхода нет.

2. «Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант…»

Ч. Амирэджиби

  • Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант.
  • В Безбожном переулке хиреет мой талант.
  • Вокруг чужие лица, безвестные места.
  • Хоть сауна напротив, да фауна не та.
  • Я выселен с Арбата и прошлого лишен,
  • и лик мой чужеземцам не страшен, а смешон.
  • Я выдворен, затерян среди чужих судеб,
  • и горек мне мой сладкий, мой эмигрантский хлеб.
  • Без паспорта и визы, лишь с розою в руке
  • слоняюсь вдоль незримой границы на замке
  • и в те, когда-то мною обжитые края
  • все всматриваюсь, всматриваюсь, всматриваюсь я.
  • Там те же тротуары, деревья и дворы,
  • но речи несердечны и холодны пиры.
  • Там так же полыхают густые краски зим,
  • но ходят оккупанты в мой зоомагазин.
  • Хозяйская походка, надменные уста…
  • Ах, флора там все та же, да фауна не та…
  • Я эмигрант с Арбата. Живу, свой крест неся…
  • Заледенела роза и облетела вся.

«Я горой за сюжетную прозу…»

  • Я горой за сюжетную прозу,
  • за красотку, что высадит розу
  • под окошком, у самых дверей.
  • Она холит ее, поливает,
  • поливает, как будто справляет
  • день рождения розы своей.
  • Распускается каждая ветка.
  • А потом появляется некто
  • неизвестно зачем, почему.
  • Выбрав время, и место, и позу,
  • наша барышня красную розу,
  • розу красную дарит ему.
  • Дверь распахнута. Пропасть разверста.
  • Всё там есть, и всему там есть место:
  • и любви, и войне, и суме…
  • И бушует житейское море,
  • и спасается кто-то от горя,
  • но стреляется кто-то во тьме.
  • К сожалению, все отцветает.
  • Наша жизнь – она тоже ведь тает,
  • и всегда невпопад, как на грех.
  • Даже если решенье не близко,
  • все зависит от степени риска,
  • от таланта зависит успех.
Рис.2 Под управлением любви
  • Не ищите сюжеты в комоде,
  • а ищите сюжеты в природе.
  • Без сюжета и прозы-то нет.
  • Да, бывает, что всё – под рукою:
  • и идеи, и мысли – рекою,
  • даже деньги…
  • Но нужен сюжет.

«Всему времечко свое: лить дождю, Земле вращаться…»

  • Всему времечко свое: лить дождю,
  • Земле вращаться,
  • знать, где первое прозренье,
  • где последняя черта…
  • Началася вдруг война – не успели попрощаться,
  • адресами обменяться… Не успели ни черта.
  • Где встречались мы потом? Где нам выпала прописка?
  • Где сходились наши души, воротясь с передовой?
  • На поверхности ль земли? Под пятой ли обелиска?
  • В гастрономе ли арбатском? В черной туче ль грозовой?
  • Всяк неправедный урок впрок затвержен и заучен,
  • ибо праведных уроков не бывает. Прах и тлен.
  • Руку на сердце кладя, разве был я невезучим?
  • А вот надо ж, сердце стынет в ожиданье перемен.
  • Гордых гимнов, видит Бог, я не пел окопной каше.
  • От разлук не зарекаюсь и фортуну не кляну…
  • Но на мягкое плечо, на вечернее, на ваше,
  • если вы не возражаете, я голову склоню.

Прогулки фраеров

Оле

  • По прихоти судьбы – Разносчицы даров —
  • в прекрасный день мне откровенья были.
  • Я написал роман «Прогулки фраеров»,
  • и фраера меня благодарили.
  • Они сидят в кружок, как пред огнем святым,
  • забытое людьми и богом племя,
  • каких-то горьких дум их овевает дым,
  • и приговор нашептывает время.
  • Они сидят в кружок под низким потолком.
  • Освистаны их речи и манеры.
  • Но вечные стихи затвержены тайком,
  • и сундучок сколочен из фанеры.
  • Наверно, есть резон в исписанных листах,
  • в затверженных местах и в горстке пепла…
  • О, как сидят они с улыбкой на устах,
  • прислушиваясь к выкрикам из пекла!
  • Пока не замело следы на их крыльце
  • и ложь не посмеялась над судьбою,
  • я написал роман о них, но в их лице
  • о нас: ведь все, мой друг, о нас с тобою.
  • Когда в прекрасный день Разносчица даров
  • вошла в мой тесный двор, бродя дворами,
  • я мог бы написать, себя переборов,
  • «Прогулки маляров», «Прогулки поваров»…
  • Но по пути мне вышло с фраерами.

Парижская фантазия

Т. Кулымановой

  • У парижского спаниеля лик французского короля,
  • не погибшего на эшафоте, а достигшего славы
  • и лени:
  • набекрень паричок рыжеватый, милосердие в каждом
  • движенье,
  • а в глазах, голубых и счастливых, отражаются жизнь
  • и земля.
  • На бульваре Распай, как обычно, господин Доминик
  • у руля.
  • И в его ресторанчике тесном заправляют полдневные
  • тени,
  • петербургскою ветхой салфеткой прикрывая от пятен
  • колени,
  • розу красную в лацкан вонзая, скатерть белую
  • с хрустом стеля.
  • Этот полдень с отливом зеленым между нами
  • по горстке деля,
  • как стараются неутомимо Бог, Природа, Судьба,
  • Провиденье,
  • короли, спаниели, и розы, и питейные все заведенья.
  • Сколько прелести в этом законе! Но и гру́сти порой…
  • Voila!
  • Если есть еще по́зднее слово, пусть замолвят его
  • обо мне.
  • Я прошу не о вечном блаженстве – о минуте
  • возвышенной пробы,
  • где возможны, конечно, утраты и отчаянье даже,
  • но чтобы —
  • милосердие в каждом движенье и красавица
  • в каждом окне!

«Нужны ли гусару сомненья…»

Ю. Давыдову

  • Нужны ли гусару сомненья,
  • их горький и въедливый дым,
  • когда он в доспехах с рожденья
  • и слава всегда перед ним?
  • И в самом начале сраженья,
  • и после, в пылу, и потом
  • нужны ли гусару сомненья
  • в содеянном, в этом и в том?
  • Покуда он легок, как птица,
  • пока он горяч и в седле,
  • врагу от него не укрыться:
  • нет места двоим на земле.
  • И что ему в это мгновенье,
  • когда позади – ничего,
  • потомков хула иль прощенье?
  • Они не застанут его.
  • Он только пришел из похода,
  • но долг призывает опять.
  • И это, наверно, природа,
  • которую нам не понять.
  • … Ну ладно. Враги перебиты,
  • а сам он дожил до седин
  • и, клетчатым пледом прикрытый,
  • рассеянно смотрит в камин.
  • Нужны ли гусару сомненья,
  • хотя бы в последние дни,
  • когда, огибая поленья,
  • в трубе исчезают они?

Полдень в деревне

(поэма)

Вл. Соколову

1

  • У дороги карета застыла.
  • Изогнулся у дверцы лакей.
  • За дорогой не то чтоб пустыня —
  • но пейзаж без домов и людей.
  • Знатный баловень сходит с подножки,
  • просто так, подышать тишиной.
  • Фрак малиновый, пряжки, застежки
  • и платочек в руке кружевной.

2

  • У оврага кузнечик сгорает,
  • рифмы шепчет, амброзию пьет
  • и худым локотком утирает
  • вдохновенья серебряный пот.
  • Перед ним – человечек во фраке
  • на природу глядит свысока
  • и журчанием влаги в овраге
  • снисходительно дышит пока.
  • Ах, кузнечик, безумный и сирый,
  • что ему твои рифмы и лиры,
  • строк твоих и напевов тщета?
  • Он иной, и иные кумиры
  • перед ним отворяют врата.
  • Он с природою слиться не хочет…
  • Но, назойлив и неутомим,
  • незнакомый ему молоточек
  • монотонно стрекочет пред ним.

3

  • Вдруг он вздрогнул. Надменные брови
  • вознеслись неизвестно с чего,
  • и гудение собственной крови
  • докатилось до слуха его.
  • Показалось смешным все, что было,
  • еле видимым сквозь дерева.
  • Отголоски житейского пира
  • в этот мир пробивались едва.
  • Что-то к горлу его подступило:
  • то ли слезы, а то ли слова…
  • Скинул фрак. Закатал рукава…
  • На платке оборвал кружева…
  • То ли клятвы, а то ли признанья
  • зазвучали в его голове…

4

  • И шагнул он, срывая дыханье,
  • спотыкаясь о струны в траве,
  • закружился, цветы приминая,
  • пятерней шевелюру трепля,
  • рифмы пробуя, лиру ломая
  • и за ближнего небо моля.
  • Он не то чтобы к славе стремился —
  • просто жил, искушая судьбу…
  • И серебряный пот заструился
  • по его невеликому лбу.
  • Ручка белая к небу воздета.
  • В глазках карих – ни зла, ни обид…

5

  • Заждалась у дороги карета,
  • и лакей на припеке храпит.

Дорожная песня

  • Еще он не сшит, твой наряд подвенечный,
  • и хор в нашу честь не споет…
  • А время торопит – возница беспечный, —
  • и просятся кони в полет.
  • Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга,
  • не смолк бубенец под дугой…
  • Две вечных подруги – любовь и разлука —
  • не ходят одна без другой.
  • Мы сами раскрыли ворота, мы сами
  • счастливую тройку впрягли,
  • и вот уже что-то сияет пред нами,
  • но что-то погасло вдали.
  • Святая наука – расслышать друг друга
  • сквозь ветер, на все времена…
  • Две странницы вечных – любовь и разлука —
  • поделятся с нами сполна.
  • Чем дольше живем мы, тем годы короче,
  • тем слаще друзей голоса.
  • Ах, только б не смолк под дугой колокольчик,
  • глаза бы глядели в глаза.
  • То берег – то море, то солнце – то вьюга,
  • то ангелы – то воронье…
  • Две вечных дороги – любовь и разлука —
  • проходят сквозь сердце мое.

Настольные лампы

Арсению Тарковскому

  • Обожаю настольные лампы,
  • угловатые, прошлых времен.
  • Как они свои круглые лапы
  • умещают средь книг и тетрадей,
  • под ажурною сенью знамен,
  • возвышаясь не почестей ради,
  • как гусары на райском параде
  • от рождения до похорон!
  • Обожаю на них абажуры,
  • кружевные, неярких тонов,
  • нестареющие их фигуры
  • и немного надменные позы.
  • И путем, что, как видно, не нов,
  • ухожу от сегодняшней прозы
  • и уже настоящие слезы
  • проливать по героям готов.
  • Укрощает настольные лампы
  • лишь всесильного утра река.
  • Исчезает, как лиры и латы,
  • вдохновенье полночной отваги.
  • Лишь вздымают крутые бока
  • аккуратные груды бумаги,
  • по которым знакомые знаки
  • равнодушно выводит рука.
  • Свет, растекшийся под абажуром,
  • вновь рождает надежду и раж,
  • как приветствие сумеркам хмурым,
  • как подобье внезапной улыбки…
  • Потому что чего не отдашь
  • за полуночный замысел зыбкий,
  • за отчаяние, и ошибки,
  • и победы – всего лишь мираж?

«Глас трубы над городами…»

  • Глас трубы над городами,
  • под который, так слабы,
  • и бежали мы рядами,
  • и лежали как снопы.
  • Сочетанье разных кнопок,
  • клавиш, клапанов, красот;
  • даже взрыв, как белый хлопок,
  • безопасным предстает.
  • Сочетанье ноты краткой
  • с нотой долгою одной —
  • вот и все, и с вечной сладкой
  • жизнью кончено земной.
  • Что же делать с той трубою,
  • говорящей не за страх
  • с нами, как с самой собою,
  • в доверительных тонах?
  • С позолоченной под колос,
  • с подрумяненной под медь?..
  • Той трубы счастливый голос
  • всех зовет на жизнь и смерть.
  • И не первый, не последний,
  • а спешу за ней, как в бой,
  • я – пятидесятилетний,
  • искушенный и слепой.
  • Как с ней быть? Куда укрыться,
  • чуя гибель впереди?..
  • Отвернуться?
  • Притвориться?
  • Или вырвать из груди?..

Примета

А. Жигулину

  • Если ворон в вышине,
  • дело, стало быть, к войне.
  • Если дать ему кружить —
  • значит, всем на фронт иттить.
  • Чтобы не было войны,
  • надо ворона убить.
  • Чтобы ворона убить,
  • надо ружья зарядить.
  • А как станем заряжать,
  • всем захочется стрелять.
  • Ну а как стрельба пойдет,
  • пуля дырочку найдет.
  • Ей не жалко никого,
  • ей попасть бы хоть в кого,
  • хоть в чужого, хоть в свово…
  • Во, и боле ничего.
  • Во, и боле ничего.
  • Во, и боле никого,
  • кроме ворона того:
  • стрельнуть некому в него.

«Поздравьте меня, дорогая: я рад, что остался в живых…»

  • Поздравьте меня, дорогая: я рад, что остался
  • в живых,
  • сгорая в преддверии рая средь маршалов и рядовых,
  • когда они шумной толпою, в сиянии огненных стрел,
  • влекли и меня за собою… Я счастлив, что там
  • не сгорел.
  • Из хроник, прочитанных мною, в которых —
  • судьба и душа,
  • где теплится пламя былое условно, почти не дыша,
  • являются мне не впервые, как будто из чащи густой,
  • то флаги любви роковые, то знаки надежды пустой,
  • то пепел, то кровь, а то слезы – житейская наша
  • река.
  • Лишь редкие красные розы ее украшают слегка.
  • И так эта реченька катит, и так не устала катить,
  • что слез никаких и не хватит, чтоб горечь утрат
  • оплатить.
  • Судьба ли меня защитила, собою укрыв от огня!
  • Какая-то тайная сила всю жизнь охраняла меня.
  • И так все сошлось, дорогая: наверно, я т а м
  • не сгорел,
  • чтоб выкрикнуть з д е с ь, догорая, про то,
  • что другой не успел.

«Внезапно сник мороз, и ртутный столб взлетел…»

  • Внезапно сник мороз, и ртутный столб взлетел.
  • Узкоколейка санная
  • коробится манерно.
  • Неужто это то, чего я так хотел?
  • А впрочем, это самое
  • из нужного, наверно.
  • Вот обрубают лед ленивым топором,
  • и ручейками хилыми
  • стекает он в овраги.
  • А я пишу стихи отточенным пером
  • лиловыми чернилами
  • на меловой бумаге.
  • Во всем видны судьба и пламень, и порыв.
  • И с замятями снежными
  • разделаться несложно.
  • Надеюсь, что не зря все, чем я жил и жив…
  • И я живу надеждами.
  • Иначе невозможно.

Перед телевизором

  • Слишком много всяких танков, всяких пушек
  • и солдат.
  • И военные оркестры слишком яростно гремят,
  • и седые генералы, хоть не сами пули льют —
  • но за скорые победы с наслажденьем водку пьют.
  • Я один. А их так много, и они горды собой,
  • и военные оркестры заглушают голос мой.

«Кого бояться и чего стесняться?..»

  • Кого бояться и чего стесняться?
  • Все наперед расписано уже.
  • Когда придется с критиком стреляться,
  • возьму старинный лефоше[1].
  • За позабытым Спасом, что на Пе́сках,
  • разметим смертный путь.
  • Средь аргументов между нами веских, —
  • ему прицелюсь в грудь.
  • Вот он стоит, похожий на лакея,
  • уставясь трехлинеечкой в меня,
  • хозяин и Арбата, и Лицея,
  • и прошлого, и нынешнего дня.
  • Он не спешит, заступничек народный,
  • на мушку жизнь мою берет,
  • и лефоше мой, слишком благородный,
  • не выстрелит, я знаю наперед.
  • Я как последний юнкер безоружен,
  • в лакейскую затею вовлечен…
  • Но вот курок нажат, Арбат разрушен,
  • кто прозевал свой выстрел – обречен.
  • Там, за спиной – чугунная ограда
  • кругла как мученический венец…
  • А благородство – это ль не награда
  • в конце концов за поздний сей конец?

«Все глуше музыка души…»

  • Все глуше музыка души,
  • все звонче музыка атаки.
  • Но ты об этом не спеши:
  • не обмануться бы во мраке,
  • что звонче музыка атаки,
  • что глуше музыка души.
  • Чем громче музыка атак,
  • тем слаще мед огней домашних.
  • И это было только так
  • в моих скитаниях вчерашних:
  • тем слаще мед огней домашних,
  • чем громче музыка атак.
  • Из глубины ушедших лет
  • еще вернее, чем когда-то, —
  • чем звонче музыка побед,
  • тем горше каждая утрата,
  • еще вернее, чем когда-то,
  • из глубины ушедших лет.
  • И это все у нас в крови,
  • хоть этому не обучали:
  • чем выше музыка любви,
  • тем громче музыка печали,
  • чем громче музыка печали,
  • тем чище музыка любви.

«Под Мамонтовкой жгут костры…»

  • Под Мамонтовкой жгут костры
  • бродяги иль студенты…
  • Ах, годы детства так пестры,
  • как кадры киноленты!
  • Еще не найдена стезя
  • меж адом и меж раем,
  • и все пока в живых друзья,
  • и мы в войну играем.
  • Еще придет пора разлук
  • и жажда побороться.
  • Еще все выпадет из рук —
  • лишь мелочь подберется.
  • Но это все потом, потом,
  • когда-нибудь, быть может.
  • И нету сведений о том,
  • ч т о Время нам предложит.
  • Еще придет тот главный час
  • с двенадцатым ударом,
  • когда добром помянут нас
  • и проклянут задаром.
  • Еще повеет главный час
  • разлукой ледяною,
  • когда останутся от нас
  • лишь крылья за спиною.

«Как наш двор ни обижали – он в классической поре…»

  • Как наш двор ни обижали – он в классической поре.
  • С ним теперь уже не справиться,
  • хоть он и безоружен.
  • А там Володя во дворе,
  • его струны в серебре,
  • его пальцы золотые, голос его нужен.
  • Как с гитарой ни боролись —
  • распалялся струнный звон.
  • Как вино стихов ни портили —
  • все крепче становилось.
  • А кто сначала вышел вон,
  • а кто потом украл вагон —
  • все теперь перемешалось, все объединилось.
  • Может, кто и нынче снова хрипоте его не рад,
  • может, кто намеревается подлить в стихи елея…
  • А ведь и песни не горят,
  • они в воздухе парят,
  • чем им делают больнее – тем они сильнее.
  • Что ж печалиться напрасно: нынче слезы
  • лей – не лей,
  • но запомним хорошенечко и повод, и причину…
  • Ведь мы воспели королей
  • от Таганки до Филей,
  • пусть они теперь поэту воздадут по чину.

Мой почтальон

  • Всяк почтальон в этом мире, что общеизвестно,
  • корреспонденцию носит и в двери стучит.
  • Мой почтальон из другого какого-то теста:
  • писем ко мне не приносит, а только молчит.
  • Топчется в темной прихожей в молчании строгом,
  • круг оттоптал на пороге у самых дверей.
  • Радостный день и объятия там, за порогом,
  • горестный мрак и утрата в пещере моей.
  • Мой почтальон презирает меня и боится,
  • жаждет скорей от меня отбояриться, плут.
  • Там, за порогом, мелькают счастливые лица,
  • там ни о чем не жалеют и писем не ждут.
  • Вот наконец, изгибаясь и кланяясь, что ли,
  • будто спасаясь, спешит по обратной тропе.
  • Как он вздыхает легко, оказавшись на воле,
  • как ни о чем не жалеет, теряясь в толпе.

«По Грузинскому валу воинственно ставя носок…»

  • По Грузинскому валу воинственно ставя носок,
  • ты как будто в полете, и твой золотой голосок
  • в простодушные уши продрогших прохожих струится.
  • Но хотя он возвышен, и ярок, и чист, и высок,
  • не успеешь моргнуть – а уже просочился в песок,
  • и другими уже голосами гордится столица.
  • Как чиновна она, неприступна она, брат, с крыльца,
  • и не сходит уже позолота с ее, брат, лица,
  • так что в тесном квадрате двора поспевай, брат,
  • вертеться.
  • Где уж годы беречь, если сыплются дождичком дни,
  • и тяжки и горьки, как свинцовые пульки, они,
  • и ложатся один за другим возле самого сердца.
  • И фортуна твоя, подбоченясь, глядит из окна,
  • ослепленная мыслью, что ей перспектива видна
  • меж домов и дворов… Будто это и есть перспектива.
  • И дорога твоя от рожденья – то мир, то война,
  • и привычные с детства горят вдоль нее письмена:
  • то «Вернись!», то «Ступай!», то «Прости!»,
  • то «Прощай!», то «Счастливо!».
  • По Грузинскому валу к финалу рабочего дня,
  • заломив козырек, ошалев от обид и вранья,
  • независимый облик храня, прогуляться неплохо…
  • Навостриться бы мне разводить своих братьев
  • плечом,
  • научиться бы мне, чтобы так не жалеть ни о чем,
  • да, как видно, уже не успеть до последнего вздоха.

«Пока от вранья не отвыкнем…»

  • Пока от вранья не отвыкнем
  • традиции древней назло,
  • покуда не всхлипнем, не вскрикнем:
  • куда это нас занесло?! —
  • пока покаянного слова
  • не выдохнет впалая грудь,
  • придется нам снова и снова
  • холопскую лямку тянуть.

«Шестидесятники развенчивать усатого должны…»

Лену Карпинскому

  • Шестидесятники развенчивать усатого должны,
  • и им для этого особые приказы не нужны:
  • они и сами, словно кони боевые,
  • и бьют копытами, пока еще живые.
  • Ну а кому еще рассчитывать в той драке на успех?
  • Не зря кровавые отметины видны на них на всех.
  • Они хлебнули этих бед не понаслышке.
  • Им все маячило – от высылки до вышки.
  • Судьба велит шестидесятникам исполнить этот долг,
  • и в этом их предназначение, особый смысл и толк.
  • Ну а приказчики, влюбленные в деспота,
  • пусть огрызаются – такая их работа.
  • Шестидесятникам не кажется, что жизнь
  • сгорела зря:
  • они поставили на родину, короче говоря.
  • Она, конечно, в суете о них забудет,
  • но ведь одна она. Другой уже не будет.

«Славная компания… Что же мне решить?..»

  • Славная компания… Что же мне решить?
  • Сам я непьющий, – друзья подливают.
  • Умирать не страшно – страшно не жить.
  • Вот какие мысли меня одолевают.
  • Впрочем, эти мысли высказал Вольтер.
  • Надо иногда почитывать Вольтера.
  • Запад, конечно, для нас не пример.
  • Впрочем, я не вижу лучшего примера.

Памяти брата моего Гиви

  • На откосе, на обрыве
  • нашей жизни удалой
  • ты не удержался, Гиви,
  • стройный, добрый, молодой.
  • Кто столкнул тебя с откоса,
  • не сказав тебе «прощай»,
  • будто рюмочку – с подноса,
  • будто вправду невзначай?
  • Мы давно отвоевали.
  • Кто же справился с тобой?
  • Рок ли, время ли, молва ли,
  • вождь ли, мертвый и рябой?
  • Он и нынче, как ни странно —
  • похоронен и отпет, —
  • усмехается с экрана,
  • а тебя в помине нет.
  • Стих на сопках Магадана
  • лай сторожевых собак,
  • но твоя большая рана
  • не рубцуется никак.
  • И кого теперь с откоса
  • по ранжиру за тобой?..
  • Спи, мой брат беловолосый,
  • стройный, добрый, молодой.

Гимн уюту

А. Пугачевой

  • Слава и честь самовару —
  • первенцу наших утех!
  • Но помяну и гитару —
  • главную даму из всех.
  • Вот он – хозяин уюта,
  • золотом светится медь.
  • Рядом – хозяйка, как будто
  • впрямь собирается спеть.
  • Он запыхтит, затрясется,
  • выбросит пар к потолку —
  • тотчас она отзовется
  • где-нибудь здесь, в уголку.
  • Он не жалеет водицы
  • в синие чашки с каймой, —
  • значит, пора насладиться
  • пеньем хозяйки самой.
  • Бог не обидел талантом,
  • да и хозяин как бог,
  • вторит хозяйке дискантом,
  • сам же глядит за порог:
  • там, за порогом, такое,
  • что не опишешь всего…
  • Царствуй, хозяин покоя:
  • праведней нет ничего.
  • Слава и честь самовару!
  • Но не забудем, о нет,
  • той, что дана ему в пару,
  • талию и силуэт.
  • Врут, что она увядает.
  • Время ее не берет.
  • Плачет она и сгорает,
  • снова из пепла встает.
  • Пой же, и все тебе будет:
  • сахар, объятья и суд,
  • и проклянут тебя люди,
  • и до небес вознесут.
  • Пойте же, будет по чести
  • воздано вам за уют…
  • Вот и поют они вместе,
  • плачут и снова поют.

«Не сольются никогда зимы долгие и лета…»

  • Не сольются никогда зимы долгие и лета:
  • у них разные привычки и совсем несхожий вид.
  • Не случайны на земле две дороги – та и эта,
  • та натруживает ноги, эта душу бередит.
  • Эта женщина в окне в платье розового цвета
  • утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,
  • потому что перед ней две дороги – та и эта,
  • та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.
  • Хоть разбейся, хоть умри – не найти верней ответа,
  • и куда бы наши страсти нас с тобой ни завели,
  • неизменно впереди две дороги – та и эта,
  • без которых невозможно, как без неба и земли.

«Ну чем тебе потрафить, мой кузнечик?..»

Ю. Киму

  • Ну чем тебе потрафить, мой кузнечик?
  • Едва твой гимн пространства огласит,
  • прислушаться – он от скорбей излечит,
  • а вслушаться – из мертвых воскресит.
  • Какой струны касаешься прекрасной,
  • что тотчас за тобой вступает хор
  • таинственный, возвышенный и страстный
  • твоих зеленых братьев и сестер?
  • Какое чудо обещает скоро
  • слететь на нашу землю с высоты,
  • что так легко, в сопровожденье хора,
  • так звонко исповедуешься ты?
  • Ты тоже из когорты стихотворной,
  • из нашего бессмертного полка.
  • Кричи и плачь. Авось твой труд упорный
  • потомки не оценят свысока.
  • Поэту настоящему спасибо,
  • руке его, безумию его
  • и голосу, когда, взлетев до хрипа,
  • он неба достигает своего.

Письмо к маме

  • Ты сидишь на нарах посреди Москвы.
  • Голова кружится от слепой тоски.
  • На окне – намордник, воля – за стеной,
  • ниточка порвалась меж тобой и мной.
  • За железной дверью топчется солдат…
  • Прости его, мама: он не виноват,
  • он себе на душу греха не берет —
  • он не за себя ведь – он за весь народ.
  • Следователь юный машет кулаком.
  • Ему так привычно звать тебя врагом.
  • За свою работу рад он попотеть…
  • Или ему тоже в камере сидеть?
  • В голове убогой – трехэтажный мат…
  • Прости его, мама: он не виноват,
  • он себе на душу греха не берет —
  • он не за себя ведь – он за весь народ.
  • Чуть за Красноярском – твой лесоповал.
  • Конвоир на фронте сроду не бывал.
  • Он тебя прикладом, он тебя пинком,
  • чтоб тебе не думать больше ни о ком.
  • Тулуп на нем жарок, да холоден взгляд…
  • Прости его, мама: он не виноват,
  • он себе на душу греха не берет —
  • он не за себя ведь – он за весь народ.
  • Вождь укрылся в башне у Москвы-реки.
  • У него от страха паралич руки.
  • Он не доверяет больше никому,
  • словно сам построил для себя тюрьму.
  • Все ему подвластно, да опять не рад…
  • Прости его, мама: он не виноват,
  • он себе на душу греха не берет —
  • он не за себя ведь – он за весь народ.

«После дождичка небеса просторны…»

  • После дождичка небеса просторны,
  • голубей вода, зеленее медь.
  • В городском саду – флейты да валторны.
  • Капельмейстеру хочется взлететь.
  • Ах, как помнятся прежние оркестры,
  • не военные, а из мирных лет!
  • Расплескалася в улочках окрестных
  • та мелодия… А поющих нет.
  • С нами женщины. Все они красивы.
  • И черемуха – вся она в цвету.
  • Может, жребий нам выпадет счастливый:
  • снова встретимся в городском саду.
  • Но из прошлого, из былой печали,
  • как ни сетую, как там ни молю,
  • проливается черными ручьями
  • эта музыка прямо в кровь мою.

Памяти Обуховой

Е. Камбуровой

  • Когда б вы не спели тот старый романс,
  • я верил бы, что проживу и без вас,
  • и вы бы по мне не печалились и не страдали.
  • Когда б вы не спели тот старый романс,
  • откуда нам знать, кто счастливей из нас?
  • И наша фортуна завиднее стала б едва ли.
  • И вот вы запели тот старый романс,
  • и пламень тревоги, как свечка, угас.
  • И надо ли было, чтоб сник этот пламень тревоги?
  • И вот вы запели тот старый романс,
  • но пламень тревоги, который угас,
  • опять разгорелся, как поздний костер у дороги.
  • Зачем же вы пели тот старый романс?
  • Неужто всего лишь, чтоб боль улеглась?
  • Чтоб боль улеглась, а потом чтобы вспыхнула снова?
  • Зачем же вы пели тот старый романс?
  • Он словно судьба расплескался меж нас,
  • всё, капля по капле, и так до последнего слова.
  • Когда б вы не спели тот старый романс,
  • о чем бы я вспомнил в последний свой час,
  • ни сердца, ни голоса вашего не представляя?
  • Когда б вы не спели тот старый романс,
  • я умер бы, так и не зная о вас,
  • лишь черные даты в тетради души проставляя.

«Мне не в радость этот номер…»

  • Мне не в радость этот номер,
  • телевизор и уют.
  • Видно, надо, чтоб я помер —
  • все проблемы отпадут.
  • Ведь они мои, и только.
  • Что до них еще кому?
  • Для чего мне эта койка —
  • на прощание пойму.
  • Но когда за грань покоя
  • преступлю я налегке,
  • крикни что-нибудь такое
  • на грузинском языке.
  • Крикни громче, сделай милость,
Продолжить чтение