Читать онлайн Поэмы бесплатно
- Все книги автора: Михаил Лермонтов
© Стуковнин В., иллюстрации, 2002
© Оформление серии, составление, комментарии. Издательство «Детская литература», 2002
* * *
Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова
- Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!
- Про тебя нашу песню сложили мы,
- Про твово любимого опричника
- Да про смелого купца, про Калашникова;
- Мы сложили ее на старинный лад,
- Мы певали ее под гуслярный звон
- И причитывали да присказывали.
- Православный народ ею тешился,
- А боярин Матвей Ромодановский
- Нам чарку поднес меду пенного,
- А боярыня его белолицая
- Поднесла нам на блюде серебряном
- Полотенце новое, шелком шитое.
- Угощали нас три дни, три ночи
- И всё слушали – не наслушались.
I
- Не сияет на небе солнце красное,
- Не любуются им тучки синие:
- То за трапезой сидит во златом венце,
- Сидит грозный царь Иван Васильевич.
- Позади его стоят стольники,
- Супротив его всё бояре да князья,
- По бокам его всё опричники;
- И пирует царь во славу Божию,
- В удовольствие свое и веселие.
- Улыбаясь, царь повелел тогда
- Вина сладкого заморского
- Нацедить в свой золоченый ковш
- И поднесть его опричникам.
- И все пили, царя славили.
- Лишь один из них, из опричников,
- Удалой боец, буйный молодец,
- В золотом ковше не мочил усов;
- Опустил он в землю очи темные,
- Опустил головушку на широку грудь —
- А в груди его была дума крепкая.
- Вот нахмурил царь брови черные
- И навел на него очи зоркие,
- Словно ястреб взглянул с высоты небес
- На младого голубя сизокрылого, —
- Да не поднял глаз молодой боец.
- Вот об землю царь стукнул палкою,
- И дубовый пол на полчетверти
- Он железным пробил оконечником —
- Да не вздрогнул и тут молодой боец.
- Вот промолвил царь слово грозное —
- И очнулся тогда добрый молодец.
- «Гей ты, верный наш слуга, Кирибеевич,
- Аль ты думу затаил нечестивую?
- Али славе нашей завидуешь?
- Али служба тебе честная прискучила?
- Когда всходит месяц – звезды радуются,
- Что светлей им гулять по подне́бесью;
- А которая в тучку прячется,
- Та стремглав на землю падает…
- Неприлично же тебе, Кирибеевич,
- Царской радостью гнушатися;
- А из роду ты ведь Скуратовых,
- И семьею ты вскормлен Малютиной!..»
- Отвечает так Кирибеевич,
- Царю грозному в пояс кланяясь:
- «Государь ты наш, Иван Васильевич!
- Не кори ты раба недостойного:
- Сердца жаркого не залить вином,
- Думу черную – не запотчевать!
- А прогневал я тебя – воля царская:
- Прикажи казнить, рубить голову,
- Тяготит она плечи богатырские,
- И сама к сырой земле она клонится».
- И сказал ему царь Иван Васильевич:
- «Да об чем тебе, молодцу, кручиниться?
- Не истерся ли твой парчевой кафтан?
- Не измялась ли шапка соболиная?
- Не казна ли у тебя поистратилась?
- Иль зазубрилась сабля закаленная?
- Или конь захромал, худо кованный?
- Или с ног тебя сбил на кулачном бою,
- На Москве-реке, сын купеческий?»
- Отвечает так Кирибеевич,
- Покачав головою кудрявою:
- «Не родилась та рука заколдованная
- Ни в боярском роду, ни в купеческом;
- Аргамак мой степной ходит весело;
- Как стекло горит сабля вострая;
- А на праздничный день твоей милостью
- Мы не хуже другого нарядимся.
- Как я сяду-поеду на лихом коне
- За Москву-реку покататися,
- Кушачком подтянуся шелковым,
- Заломлю набочок шапку бархатную,
- Черным соболем отороченную, —
- У ворот стоят у тесовыих
- Красны девушки да молодушки
- И любуются, глядя, перешептываясь;
- Лишь одна не глядит, не любуется,
- Полосатой фатой закрывается…
- На святой Руси, нашей матушке,
- Не найти, не сыскать такой красавицы:
- Ходит плавно – будто лебедушка;
- Смотрит сладко – как голубушка;
- Молвит слово – соловей поет;
- Горят щеки ее румяные,
- Как заря на небе Божием;
- Косы русые, золотистые,
- В ленты яркие заплетенные,
- По плечам бегут, извиваются,
- С грудью белою цалуются.
- Во семье родилась она купеческой,
- Прозывается Аленой Дмитревной.
- Как увижу ее, я и сам не свой:
- Опускаются руки сильные,
- Помрачаются очи бойкие;
- Скучно, грустно мне, православный царь,
- Одному по свету маяться.
- Опостыли мне кони легкие,
- Опостыли наряды парчовые,
- И не надо мне золотой казны:
- С кем казною своей поделюсь теперь?
- Перед кем покажу удальство свое?
- Перед кем я нарядом похвастаюсь?
- Отпусти меня в степи приволжские,
- На житье на вольное, на казацкое.
- Уж сложу я там буйную головушку
- И сложу на копье бусурманское;
- И разделят по себе злы татаровья
- Коня доброго, саблю острую
- И седельце браное черкасское.
- Мои очи слезные коршун выклюет,
- Мои кости сирые дождик вымоет,
- И без похорон горемычный прах
- На четыре стороны развеется!..»
- И сказал, смеясь, Иван Васильевич:
- «Ну, мой верный слуга! я твоей беде,
- Твоему горю пособить постараюся.
- Вот возьми перстенек ты мой яхонтовый
- Да возьми ожерелье жемчужное.
- Прежде свахе смышленой покланяйся
- И пошли дары драгоценные
- Ты своей Алене Дмитревне.
- Как полюбишься – празднуй свадебку,
- Не полюбишься – не прогневайся».
- Ох ты гой еси, царь Иван Васильевич!
- Обманул тебя твой лукавый раб,
- Не сказал тебе правды истинной,
- Не поведал тебе, что красавица
- В церкви Божией перевенчана,
- Перевенчана с молодым купцом
- По закону нашему христианскому.
* * *
- Ай, ребята, пойте – только гусли стройте!
- Ай, ребята, пейте – дело разумейте!
- Уж потешьте вы доброго боярина
- И боярыню его белолицую!
II
- За прилавкою сидит молодой купец,
- Статный молодец Степан Парамонович,
- По прозванию Калашников;
- Шелковые товары раскладывает,
- Речью ласковой гостей он заманивает,
- Злато, серебро пересчитывает.
- Да недобрый день задался ему:
- Ходят мимо баре богатые,
- В его лавочку не заглядывают.
- Отзвонили вечерню во святых церквах;
- За Кремлем горит заря туманная;
- Набегают тучки на небо, —
- Гонит их метелица распеваючи;
- Опустел широкий гостиный двор.
- Запирает Степан Парамонович
- Свою лавочку дверью дубовою
- Да замком немецким со пружиною;
- Злого пса-ворчуна зубастого
- На железную цепь привязывает,
- И пошел он домой, призадумавшись,
- К молодой хозяйке за Москву-реку.
- И приходит он в свой высокий дом,
- И дивится Степан Парамонович:
- Не встречает его молода жена,
- Не накрыт дубовый стол белой скатертью,
- А свеча перед образом еле теплится.
- И кличет он старую работницу:
- «Ты скажи, скажи, Еремеевна,
- А куда девалась, затаилася
- В такой поздний час Алена Дмитревна?
- А что детки мои любезные —
- Чай, забегались, заигралися,
- Спозаранку спать уложилися?»
- «Господин ты мой, Степан Парамонович,
- Я скажу тебе диво дивное:
- Что к вечерне пошла Алена Дмитревна;
- Вот уж поп прошел с молодой попадьей,
- Засветили свечу, сели ужинать, —
- А по сю пору твоя хозяюшка
- Из приходской церкви не вернулася.
- А что детки твои малые
- Почивать не легли, не играть пошли —
- Плачем плачут, всё не унимаются».
- И смутился тогда думой крепкою
- Молодой купец Калашников;
- И он стал к окну, глядит на улицу —
- А на улице ночь темнехонька;
- Валит белый снег, расстилается,
- Заметает след человеческий.
- Вот он слышит, в сенях дверью хлопнули,
- Потом слышит шаги торопливые;
- Обернулся, глядит – сила крестная! —
- Перед ним стоит молода жена,
- Сама бледная, простоволосая,
- Косы русые расплетенные
- Снегом-инеем пересыпаны;
- Смотрят очи мутные как безумные;
- Уста шепчут речи непонятные.
- «Уж ты где, жена, жена, шаталася?
- На каком подворье, на площади,
- Что растрепаны твои волосы,
- Что одёжа твоя вся изорвана?
- Уж гуляла ты, пировала ты,
- Чай, с сынками все боярскими!..
- Не на то пред святыми иконами
- Мы с тобой, жена, обручалися,
- Золотыми кольцами менялися!..
- Как запру я тебя за железный замок,
- За дубовую дверь окованную,
- Чтобы свету Божьего ты не видела,
- Мое имя честное не порочила…»
- И, услышав то, Алена Дмитревна
- Задрожала вся, моя голубушка,
- Затряслась как листочек осиновый,
- Горько-горько она восплакалась,
- В ноги мужу повалилася.
- «Государь ты мой, красно солнышко,
- Иль убей меня, или выслушай!
- Твои речи – будто острый нож;
- От них сердце разрывается.
- Не боюся смерти лютыя,
- Не боюся я людской молвы,
- А боюсь твоей немилости.
- От вечерни домой шла я нонече
- Вдоль по улице одинешенька.
- И послышалось мне, будто снег хрустит;
- Оглянулася – человек бежит.
- Мои ноженьки подкосилися,
- Шелковой фатой я закрылася.
- И он сильно схватил меня за руки
- И сказал мне так тихим шепотом:
- «Что пужаешься, красная красавица?
- Я не вор какой, душегуб лесной,
- Я слуга царя, царя грозного,
- Прозываюся Кирибеевичем,
- А из славной семьи из Малютиной…»
- Испугалась я пуще прежнего;
- Закружилась моя бедная головушка.
- И он стал меня цаловать-ласкать
- И, цалуя, все приговаривал:
- «Отвечай мне, чего тебе надобно,
- Моя милая, драгоценная!
- Хочешь золота али жемчугу?
- Хочешь ярких камней аль цветной парчи?
- Как царицу я наряжу тебя,
- Станут все тебе завидовать,
- Лишь не дай мне умереть смертью грешною:
- Полюби меня, обними меня
- Хоть единый раз на прощание!»
- И ласкал он меня, цаловал меня;
- На щеках моих и теперь горят,
- Живым пламенем разливаются
- Поцалуи его окаянные…
- А смотрели в калитку соседушки,
- Смеючись, на нас пальцем показывали…
- Как из рук его я рванулася
- И домой стремглав бежать бросилась;
- И остались в руках у разбойника
- Мой узорный платок, твой подарочек,
- И фата моя бухарская.
- Опозорил он, осрамил меня,
- Меня честную, непорочную, —
- И что скажут злые соседушки,
- И кому на глаза покажусь теперь?
- Ты не дай меня, свою верную жену,
- Злым охульникам в поругание!
- На кого, кроме тебя, мне надеяться?
- У кого просить стану помощи?
- На белом свете я сиротинушка:
- Родной батюшка уж в сырой земле,
- Рядом с ним лежит моя матушка,
- А мой старший брат, сам ты ведаешь,
- На чужой сторонушке пропал без вести,
- А меньшой мой брат – дитя малое,
- Дитя малое, неразумное…»
- Говорила так Алена Дмитревна,
- Горючьми слезами заливалася.
- Посылает Степан Парамонович
- За двумя меньшими братьями;
- И пришли его два брата, поклонилися
- И такое слово ему молвили:
- «Ты поведай нам, старшой наш брат,
- Что с тобой случилось, приключилося,
- Что послал ты за нами во темную ночь,
- Во темную ночь морозную?»
- «Я скажу вам, братцы любезные,
- Что лиха беда со мною приключилася:
- Опозорил семью нашу честную
- Злой опричник царский Кирибеевич;
- А такой обиды не стерпеть душе
- Да не вынести сердцу молодецкому.
- Уж как завтра будет кулачный бой
- На Москве-реке при самом царе,
- И я выйду тогда на опричника,
- Буду насмерть биться, до последних сил;
- А побьет он меня – выходите вы
- За святую правду-матушку.
- Не сробейте, братцы любезные!
- Вы моложе меня, свеже́й силою,
- На вас меньше грехов накопилося,
- Так авось Господь вас помилует!»
- И в ответ ему братья молвили:
- «Куда ветер дует в подне́бесьи,
- Туда мчатся и тучки послушные,
- Когда сизый орел зовет голосом
- На кровавую долину побоища,
- Зовет пир пировать, мертвецов убирать,
- К нему малые орлята слетаются.
- Ты наш старший брат, нам второй отец;
- Делай сам, как знаешь, как ведаешь,
- А уж мы тебя, родного, не выдадим».
* * *
- Ай, ребята, пойте – только гусли стройте!
- Ай, ребята, пейте – дело разумейте!
- Уж потешьте вы доброго боярина
- И боярыню его белолицую!
III
- Над Москвой великой, златоглавою,
- Над стеной кремлевской белокаменной
- Из-за дальних лесов, из-за синих гор,
- По тесовым кровелькам играючи,
- Тучки серые разгоняючи,
- Заря алая подымается;
- Разметала кудри золотистые,
- Умывается снегами рассыпчатыми,
- Как красавица, глядя в зеркальце,
- В небо чистое смотрит, улыбается.
- Уж зачем ты, алая заря, просыпалася?
- На какой ты радости разыгралася?
- Как сходилися, собиралися
- Удалые бойцы московские
- На Москву-реку, на кулачный бой,
- Разгуляться для праздника, потешиться.
- И приехал царь со дружиною,
- Со боярами и опричниками,
- И велел растянуть цепь серебряную,
- Чистым золотом в кольцах спаянную.
- Оцепили место в двадцать пять сажень,
- Для охотницкого бою, одиночного.
- И велел тогда царь Иван Васильевич
- Клич кликать звонким голосом:
- «Ой, уж где вы, добрые молодцы?
- Вы потешьте царя нашего батюшку!
- Выходите-ка во широкий круг;
- Кто побьет кого, того царь наградит;
- А кто будет побит, тому Бог простит!»
- И выходит удалой Кирибеевич,
- Царю в пояс молча кланяется,
- Скидает с могучих плеч шубу бархатную,
- Подпершися в бок рукою правою,
- Поправляет другой шапку алую,
- Ожидает он себе противника…
- Трижды громкий клич прокликали —
- Ни один боец и не тронулся,
- Лишь стоят да друг друга поталкивают.
- На просторе опричник похаживает,
- Над плохими бойцами подсмеивает:
- «Присмирели, небойсь, призадумались!
- Так и быть, обещаюсь, для праздника,
- Отпущу живого с покаянием,
- Лишь потешу царя нашего батюшку».
- Вдруг толпа раздалась в обе стороны —
- И выходит Степан Парамонович,
- Молодой купец, удалой боец,
- По прозванию Калашников.
- Поклонился прежде царю грозному,
- После белому Кремлю да святым церквам,
- А потом всему народу русскому.
- Горят очи его соколиные,
- На опричника смотрит пристально.
- Супротив него он становится,
- Боевые рукавицы натягивает,
- Могутные плечи распрямливает
- Да кудряву бороду поглаживает.
- И сказал ему Кирибеевич:
- «А поведай мне, добрый молодец,
- Ты какого роду-племени,
- Каким именем прозываешься?
- Чтобы знать, по ком панихиду служить,
- Чтобы было чем и похвастаться».
- Отвечает Степан Парамонович:
- «А зовут меня Степаном Калашниковым,
- А родился я от честнова отца,
- И жил я по закону Господнему:
- Не позорил я чужой жены,
- Не разбойничал ночью темною,
- Не таился от свету небесного…
- И промолвил ты правду истинную:
- По одном из нас будут панихиду петь,
- И не позже как завтра в час полуденный;
- И один из нас будет хвастаться,
- С удалыми друзьями пируючи…
- Не шутку шутить, не людей смешить
- К тебе вышел я теперь, бусурманский сын, —
- Вышел я на страшный бой, на последний бой!»
- И, услышав то, Кирибеевич
- Побледнел в лице, как осенний снег;
- Бойки очи его затуманились,
- Между сильных плеч пробежал мороз,
- На раскрытых устах слово замерло…
- Вот молча оба расходятся, —
- Богатырский бой начинается.
- Размахнулся тогда Кирибеевич
- И ударил впервой купца Калашникова,
- И ударил его посередь груди —
- Затрещала грудь молодецкая,
- Пошатнулся Степан Парамонович;
- На груди его широкой висел медный крест
- Со святыми мощами из Киева, —
- И погнулся крест и вдавился в грудь;
- Как роса из-под него кровь закапала;
- И подумал Степан Парамонович:
- «Чему быть суждено, то и сбудется;
- Постою за правду до последнева!»
- Изловчился он, приготовился,
- Собрался со всею силою
- И ударил своего ненавистника
- Прямо в левый висок со всего плеча.
- И опричник молодой застонал слегка,
- Закачался, упал замертво;
- Повалился он на холодный снег,
- На холодный снег, будто сосенка,
- Будто сосенка, во сыром бору
- Под смолистый под корень подрубленная.
- И, увидев то, царь Иван Васильевич
- Прогневался гневом, топнул о землю
- И нахмурил брови черные;
- Повелел он схватить удалова купца
- И привесть его пред лицо свое.
- Как возго́ворил православный царь,
- «Отвечай мне по правде, по совести,
- Вольной волею или нехотя
- Ты убил насме́рть мово верного слугу,
- Мово лучшего бойца Кирибеевича?»
- «Я скажу тебе, православный царь,
- Я убил его вольной волею,
- А за что, про что – не скажу тебе,
- Скажу только Богу единому.
- Прикажи меня казнить – и на плаху несть
- Мне головушку повинную;
- Не оставь лишь малых детушек,
- Не оставь молодую вдову
- Да двух братьев моих своей милостью…»
- «Хорошо тебе, детинушка,
- Удалой боец, сын купеческий,
- Что ответ держал ты по совести.
- Молодую жену и сирот твоих
- Из казны моей я пожалую,
- Твоим братьям велю от сего же дня
- По всему царству Русскому широкому
- Торговать безданно, беспошлинно.
- А ты сам ступай, детинушка,
- На высокое место лобное,
- Сложи свою буйную головушку.
- Я топор велю наточить-навострить,
- Палача велю одеть-нарядить,
- В большой колокол прикажу звонить,
- Чтобы знали все люди московские,
- Что и ты не оставлен моей милостью…»
- Как на площади народ собирается,
- Заунывный гудит-воет колокол,
- Разглашает всюду весть недобрую.
- По высокому месту лобному
- Во рубахе красной с яркой запонкой,
- С большим топором навостренныим,
- Руки голые потираючи,
- Палач весело похаживает,
- Удалова бойца дожидается, —
- А лихой боец, молодой купец,
- Со родными братьями прощается:
- «Уж вы, братцы мои, други кровные,
- Поцалуемтесь да обнимемтесь
- На последнее расставание.
- Поклонитесь от меня Алене Дмитревне,
- Закажите ей меньше печалиться,
- Про меня моим детушкам не сказывать;
- Поклонитесь дому родительскому,
- Поклонитесь всем нашим товарищам,
- Помолитесь сами в церкви Божией
- Вы за душу мою, душу грешную!»
- И казнили Степана Калашникова
- Смертью лютою, позорною;
- И головушка бесталанная
- Во крови на плаху покатилася.
- Схоронили его за Москвой-рекой,
- На чистом поле промеж трех дорог:
- Промеж Тульской, Рязанской, Владимирской,
- И бугор земли сырой тут насыпали,
- И кленовый крест тут поставили.
- И гуляют-шумят ветры буйные
- Над его безымянной могилкою.
- И проходят мимо люди добрые:
- Пройдет стар человек – перекрестится,
- Пройдет молодец – приосанится,
- Пройдет девица – пригорюнится,
- А пройдут гусляры – споют песенку.
* * *
- Гей вы, ребята удалые,
- Гусляры молодые,
- Голоса заливные!
- Красно начинали – красно и кончайте,
- Каждому правдою и честью воздайте.
- Тороватому боярину слава!
- И красавице боярыне слава!
- И всему народу христианскому слава!
Тамбовская казначейша
Играй, да не отыгрывайся.
Пословица
ПОСВЯЩЕНИЕ
- Пускай слыву я старовером,
- Мне все равно – я даже рад:
- Пишу Онегина размером;
- Пою, друзья, на старый лад.
- Прошу послушать эту сказку!
- Ее нежданную развязку
- Одобрите, быть может, вы
- Склоненьем легким головы.
- Обычай древний наблюдая,
- Мы благодетельным вином
- Стихи негладкие запьем,
- И пробегут они, хромая,
- За мирною своей семьей
- К реке забвенья на покой.
I
- Тамбов на карте генеральной
- Кружком означен не всегда;
- Он прежде город был опальный,
- Теперь же, право, хоть куда.
- Там есть три улицы прямые,
- И фонари, и мостовые,
- Там два трактира есть, один
- «Московский», а другой «Берлин».
- Там есть еще четыре будки,
- При них два будочника есть;
- По форме отдают вам честь,
- И смена им два раза в сутки;
- – — – — – —
- Короче, славный городок.
II
- Но скука, скука, Боже правый,
- Гостит и там, как над Невой,
- Поит вас пресною отравой,
- Ласкает черствою рукой.
- И там есть чопорные франты,
- Неумолимые педанты,
- И там нет средства от глупцов
- И музыкальных вечеров;
- И там есть дамы – просто чудо!
- Дианы строгие в чепцах,
- С отказом вечным на устах.
- При них нельзя подумать худо:
- В глазах греховное прочтут
- И вас осудят, проклянут.
III
- Вдруг оживился круг дворянский;
- Губернских дев нельзя узнать;
- Пришло известье: полк уланский
- В Тамбове будет зимовать.
- Уланы, ах! такие хваты…
- Полковник, верно, неженатый —
- А уж бригадный генерал,
- Конечно, даст блестящий бал.
- У матушек сверкнули взоры;
- Зато, несносные скупцы,
- Неумолимые отцы
- Пришли в раздумье: сабли, шпоры
- Беда для крашеных полов…
- Так волновался весь Тамбов.
IV
- И вот однажды утром рано,
- В час лучший девственного сна,
- Когда сквозь пелену тумана
- Едва проглядывает Цна,
- Когда лишь куполы собора
- Роскошно золотит Аврора
- И, тишины известный враг,
- Еще безмолвствовал кабак,
- – — – — – —
- – — – — – —
- Уланы справа по шести
- Вступили в город; музыканты,
- Дремля на лошадях своих,
- Играли марш из «Двух слепых».
V
- Услыша ласковое ржанье
- Желанных вороных коней,
- Чье сердце, полное вниманья,
- Тут не запрыгало сильней?
- Забыта жаркая перина…
- «Малашка, дура, Катерина,
- Скорее туфли и платок!
- Да где Иван? Какой мешок!
- Два года ставни отворяют…»
- Вот ставни настежь. Целый дом
- Трет стекла тусклые сукном —
- И любопытно пробегают
- Глаза опухшие девиц
- Ряды суровых, пыльных лиц.
VI
- «Ах, посмотри сюда, кузина,
- Вот этот!» – «Где? майор?» – «О нет!
- Как он хорош, а конь – картина,
- Да жаль, он, кажется, корнет…
- Как ловко, смело избочился…
- Поверишь ли, он мне приснился…
- Я после не могла уснуть…»
- И тут девическая грудь
- Косынку тихо поднимает —
- И разыгравшейся мечтой
- Слегка темнится взор живой.
- Но полк прошел. За ним мелькает
- Толпа мальчишек городских,
- Немытых, шумных и босых.
VII
- Против гостиницы «Московской»,
- Притона буйных усачей,
- Жил некто господин Бобковской,
- Губернский старый казначей.
- Давно был дом его построен;
- Хотя невзрачен, но спокоен;
- Меж двух облупленных колонн
- Держался кое-как балкон.
- На кровле треснувшие доски
- Зеленым мохом поросли;
- Зато пред окнами цвели
- Четыре стриженых березки
- Взамен гардин и пышных стор,
- Невинной роскоши убор.
VIII
- Хозяин был старик угрюмый
- С огромной лысой головой.
- От юных лет с казенной суммой
- Он жил как с собственной казной.
- В пучинах сумрачных расчета
- Блуждать была ему охота,
- И потому он был игрок
- (Его единственный порок).
- Любил налево и направо
- Он в зимний вечер прометнуть,
- Четвертый куш перечеркнуть,
- Рутёркой понтирнуть со славой,
- И талью скверную порой
- Запить цимлянского струей.
IX
- Он был врагом трудов полезных,
- Трибун тамбовских удальцов,
- Гроза всех матушек уездных
- И воспитатель их сынков.
- Его краплёные колоды
- Не раз невинные доходы
- С индеек, масла и овса
- Вдруг пожирали в полчаса.
- Губернский врач, судья, исправник —
- Таков его всегдашний круг;
- Последний был делец и друг
- И за столом такой забавник,
- Что казначейша иногда
- Сгорит, бывало, от стыда.
Х
- Я не поведал вам, читатель,
- Что казначей мой был женат.
- Благословил его Создатель,
- Послав ему в супруге клад.
- Ее ценил он тысяч во сто,
- Хотя держал довольно просто
- И не выписывал чепцов
- Ей из столичных городов.
- Предав ей таинства науки,
- Как бросить вздох иль томный взор,
- Чтоб легче влюбчивый понтер
- Не разглядел проворной штуки.
- Меж тем догадливый старик
- С глаз не спускал ее на миг.
XI
- И впрямь Авдотья Николавна
- Была прелакомый кусок.
- Идет, бывало, гордо, плавно —
- Чуть тронет землю башмачок;
- В Тамбове не запомнят люди
- Такой высокой, полной груди:
- Бела как сахар, так нежна,
- Что жилка каждая видна.
- Казалося, для нежной страсти
- Она родилась. А глаза…
- Ну, что такое бирюза?
- Что небо? Впрочем, я отчасти
- Поклонник голубых очей
- И не гожусь в число судей.
XII
- А этот носик! эти губки,
- Два свежих розовых листка!
- А перламутровые зубки,
- А голос сладкий, как мечта!
- Она картавя говорила,
- Нечисто «р» произносила;
- Но этот маленький порок
- Кто извинить бы в ней не мог?
- Любил трепать ее ланиты,
- Разнежась, старый казначей.
- Как жаль, что не было детей
- У них! – — – —
- – — – — – —
- – — – — – —
XIII
- Для бо́льшей ясности романа
- Здесь объявить мне вам пора,
- Что страстно влюблена в улана
- Была одна ее сестра.
- Она, как должно, тайну эту
- Открыла Дуне по секрету.
- Вам не случалось двух сестер
- Замужних слышать разговор?
- О чем тут, Боже справедливый,
- Не судят милые уста!
- О, русских нравов простота!
- Я, право, человек нелживый —
- А из-за ширмов раза два
- Такие слышал я слова…
XIV
- Итак, тамбовская красотка
- Ценить умела уж усы
- – — – — —
- – — – — —
- Что ж? знание ее сгубило!
- Один улан, повеса милый
- (Я вместе часто с ним бывал),
- В трактире номер занимал
- Окно в окно с ее уборной.
- Он был мужчина в тридцать лет;
- Штаб-ротмистр, строен, как корнет;
- Взор пылкий, ус довольно черный,
- Короче, идеал девиц,
- Одно из славных русских лиц.
XV
- Он все отцовское именье
- Еще корнетом прокутил;
- С тех пор дарами провиденья,
- Как птица Божия, он жил,
- Он спать, лежать привык; не ведать,
- Чем будет завтра пообедать.
- Шатаясь по Руси кругом,
- То на курьерских, то верхом,
- То полупьяным ремонтёром,
- То волокитой отпускным,
- Привык он к случаям таким,
- Что я бы сам почел их вздором,
- Когда бы все его слова
- Хоть тень имели хвастовства.
XVI
- Страстьми земными не смущаем,
- Он не терялся никогда.
- – — – — – —
- – — – — – —
- Бывало, в деле, под картечью
- Всех рассмешит надутой речью,
- Гримасой, фарсой площадной
- Иль неподдельной остротой.
- Шутя однажды после спора
- Всадил он другу пулю в лоб;
- Шутя и сам он лег бы в гроб —
- – — – — – —
- Порой незлобен, как дитя,
- Был добр и честен, но шутя.
XVII
- Он не был тем, что волокитой
- У нас привыкли называть;
- Он не ходил тропой избитой,
- Свой путь умея пролагать;
- Не делал страстных изъяснений,
- Не становился на колени;
- А несмотря на то, друзья,
- Счастливей был, чем вы и я.
- – — – — – — —
- – — – — – — —
- – — – — – — —
- Таков-то был штаб-ротмистр Гарин:
- По крайней мере, мой портрет
- Был схож тому назад пять лет.
XVIII
- Спешил о редкостях Тамбова
- Он у трактирщика узнать.
- Узнал немало он смешного —
- Интриг секретных шесть или пять;
- Узнал, невесты как богаты,
- Где свахи водятся иль сваты;
- Но занял более всего
- Мысль беспокойную его
- Рассказ о молодой соседке.
- «Бедняжка! – думает улан, —
- Такой безжизненный болван
- Имеет право в этой клетке
- Тебя стеречь – и я, злодей,
- Не тронусь участью твоей?»
XIX
- К окну поспешно он садится,
- Надев персидский архалук;
- В устах его едва дымится
- Узорный бисерный чубук.
- На кудри мягкие надета
- Ермолка вишневого цвета
- С каймой и кистью золотой,
- Дар молдаванки молодой.
- Сидит и смотрит он прилежно…
- Вот, промелькнувши как во мгле,
- Обрисовался на стекле
- Головки милой профиль нежный;
- Вот будто стукнуло окно…
- Вот отворяется оно.
XX
- Еще безмолвен город сонный;
- На окнах блещет утра свет;
- Еще по улице мощеной
- Не раздается стук карет…
- Что ж казначейшу молодую
- Так рано подняло? Какую
- Назвать причину поверней?
- Уж не бессонница ль у ней?
- На ручку опершись головкой,
- Она вздыхает, а в руке
- Чулок; но дело не в чулке —
- Заняться этим нам неловко…
- И если правду уж сказать —
- Ну кстати ль было б ей вязать!
XXI
- Сначала взор ее прелестный
- Бродил по синим небесам,
- Потом склонился к поднебесной
- И вдруг… какой позор и срам!
- Напротив, у окна трактира,
- Сидит мужчина без мундира.
- Скорей, штаб-ротмистр! ваш сюртук!
- И поделом… окошко стук…
- И скрылось милое виденье.
- Конечно, добрые друзья,
- Такая грустная статья
- На вас навеяла б смущенье;
- Но я отдам улану честь —
- Он молвил: «Что ж? начало есть».
XXII
- Два дня окно не отворялось.
- Он терпелив. На третий день
- На стеклах снова показалась
- Ее пленительная тень;
- Тихонько рама заскрипела.
- Она с чулком к окну подсела.
- Но опытный заметил взгляд
- Ее заботливый наряд.
- Своей удачею довольный,
- Он встал и вышел со двора —
- И не вернулся до утра.
- Потом, хоть было очень больно,
- Собрав запас душевных сил,
- Три дня к окну не подходил.
XXIII
- Но эта маленькая ссора
- Имела участь нежных ссор:
- Меж них завелся очень скоро
- Немой, но внятный разговор.
- Язык любви, язык чудесный,
- Одной лишь юности известный,
- Кому, кто раз хоть был любим,
- Не стал ты языком родным?
- В минуту страстного волненья
- Кому хоть раз ты не помог
- Близ милых уст, у милых ног?
- Кого под игом принужденья,
- В толпе завистливой и злой,
- Не спас ты, чудный и живой?
XXIV
- Скажу короче: в две недели
- Наш Гарин твердо мог узнать,
- Когда она встает с постели,
- Пьет с мужем чай, идет гулять.
- Отправится ль она к обедне —
- Он в церкви, верно, не последний;
- К сырой колонне прислонясь,
- Стоит все время не крестясь.
- Лучом краснеющей лампады
- Его лицо озарено:
- Как мрачно, холодно оно!
- А испытующие взгляды
- То вдруг померкнут, то блестят —
- Проникнуть в грудь ее хотят.
XXV
- Давно разрешено сомненье,
- Что любопытен нежный пол.
- Улан большое впечатленье
- На казначейшу произвел
- Своею странностью. Конечно,
- Не надо было б мысли грешной
- Дорогу в сердце пролагать,
- Ее бояться и ласкать!
- – — – — – — —
- – — – — – — —
- – — – — – — —
- Жизнь без любви такая скверность;
- А что, скажите, за предмет
- Для страсти муж, который сед?
XXVI
- Но время шло. «Пора к развязке! —
- Так говорил любовник мой. —
- Вздыхают молча только в сказке,
- А я не сказочный герой».
- Раз входит, кланяясь пренизко,
- Лакей. «Что это?» – «Вот-с записка;
- Вам барин кланяться велел-с;
- Сам не приехал – много дел-с;
- Да приказал вас звать к обеду,
- А вечерком потанцевать.
- Он сам изволил так сказать».
- «Ступай, скажи, что я приеду».
- И в три часа, надев колет,
- Летит штаб-ротмистр на обед.
XXVII
- Амфитрион был предводитель —
- И в день рождения жены,
- Порядка ревностный блюститель,
- Созвал губернские чины
- И целый полк. Хотя бригадный
- Заставил ждать себя изрядно
- И после целый день зевал,
- Но праздник в том не потерял.
- Он был устроен очень мило:
- В огромных вазах по столам
- Стояли яблоки для дам;
- А для мужчин в буфете было
- Еще с утра принесено
- В больших трех ящиках вино.
XXVIII
- Вперед под ручку с генеральшей
- Пошел хозяин. Вот за стол
- Уселся от мужчин подальше
- Прекрасный, но стыдливый пол —
- И дружно загремел с балкона,
- Средь утешительного звона
- Тарелок, ложек и ножей,
- Весь хор уланских трубачей —
- Обычай древний, но прекрасный;
- Он возбуждает аппетит,
- Порою кстати заглушит
- Меж двух соседей говор страстный —
- Но в наше время решено,
- Что все старинное смешно.
XXIX
- Родов, обычаев боярских
- Теперь и следу не ищи,
- И только на пирах гусарских
- Гремят, как прежде, трубачи.
- О, скоро ль мне придется снова
- Сидеть среди кружка родного
- С бокалом влаги золотой
- При звуках песни полковой!
- И скоро ль ментиков червонных
- Приветный блеск увижу я,
- В тот серый час, когда заря
- На строй гусаров полусонных
- И на бивак их у леска
- Бросает луч исподтишка!
XXX
- С Авдотьей Николавной рядом
- Сидел штаб-ротмистр удалой —
- Впился в нее упрямым взглядом,
- Крутя усы одной рукой.
- Он видел, как в ней сердце билось…
- И вдруг – не знаю, как случилось, —
- Ноги ее иль башмачка
- Коснулся шпорой он слегка.
- Тут началися извиненья
- И завязался разговор;
- Два комплимента, нежный взор —
- И уж дошло до изъясненья…
- Да, да – как честный офицер!
- Но казначейша – не пример.
XXXI
- Она, в ответ на нежный шепот,
- Немой восторг спеша сокрыть,
- Невинной дружбы тяжкий опыт
- Ему решила предложить —
- Таков обычай деревенский!
- Помучить – способ самый женский.
- Но уж давно известна нам
- Любовь друзей и дружба дам!
- Какое адское мученье
- Сидеть весь вечер tête-à-tête
- С красавицей в осьмнадцать лет
- – — – — – — —
- – — – — – — —
- – — – — – — —
XXXII
- Вобще я мог в году последнем
- В девицах наших городских
- Заметить страсть к воздушным бредням
- И мистицизму. Бойтесь их!
- Такая мудрая супруга,
- В часы любовного досуга,
- Вам вдруг захочет доказать,
- Что два и три совсем не пять;
- Иль вместо пламенных лобзаний
- Магнетизировать начнет —
- И счастлив муж, коли заснет!..
- Плоды подобных замечаний,
- Конечно б, мог не ведать мир,
- Но польза, польза мой кумир.
XXXIII
- Я бал описывать не стану,
- Хоть это был блестящий бал.
- Весь вечер моему улану
- Амур прилежно помогал.
- Увы – — – — —
- Не веруют амуру ныне;
- Забыт любви волшебный царь;
- Давно остыл его алтарь!
- Но за столичным просвещеньем
- Провинциалы не спешат;
- – — – — – —
- – — – — – —
- – — – — – —
- – — – — – —
XXXIV
- И сердце Дуни покорилось;
- Его сковал могучий взор…
- Ей дома целу ночь все снилось
- Бряцанье сабли или шпор.
- Поутру, встав часу в девятом,
- Садится в шлафоре измятом
- Она за вечную канву —
- Все тот же сон и наяву.
- По службе занят муж ревнивый,
- Она одна – разгул мечтам!
- Вдруг дверью стукнули. «Кто там?
- Андрюшка! Ах, тюлень ленивый!..»
- Вот чей-то шаг – и перед ней
- Явился… только не Андрей.
XXXV
- Вы отгадаете, конечно,
- Кто этот гость нежданный был.
- Немного, может быть, поспешно
- Любовник смелый поступил;
- Но, впрочем, взявши в рассмотренье
- Его минувшее терпенье
- И рассудив, легко поймешь,
- Зачем рискует молодежь.
- Кивнув легонько головою,
- Он к Дуне молча подошел
- И на лицо ее навел
- Взор, отуманенный тоскою;
- Потом стал длинный ус крутить,
- Вздохнул и начал говорить:
XXXVI
- «Я вижу, вы меня не ждали —
- Прочесть легко из ваших глаз;
- Ах, вы еще не испытали,
- Что в страсти значит день, что час!
- Среди сердечного волненья
- Нет сил, нет власти, нет терпенья!
- Я здесь – на все решился я…
- Тебе я предан… ты моя!
- Ни мелочные толки света,
- Ничто, ничто не страшно мне;
- Презренье светской болтовне —
- Иль я умру от пистолета…
- О, не пугайся, не дрожи;
- Ведь я любим – скажи, скажи!..»
XXXVII
- И взор его притворно скромный,
- Склоняясь к ней, то угасал,
- То, разгораясь страстью томной,
- Огнем сверкающим пылал.
- Бледна, в смущенье оставалась
- Она пред ним… Ему казалось,
- Что чрез минуту для него
- Любви наступит торжество…
- Как вдруг внезапный и невольный
- Стыд овладел ее душой —
- И, вспыхнув вся, она рукой
- Толкнула прочь его: «Довольно,
- Молчите – слышать не хочу!
- Оставите ль? я закричу!..»
XXXVIII
- Он смотрит: это не притворство,
- Не шутки – как ни говори, —
- А просто женское упорство,
- Капризы – черт их побери!
- И вот – о, верх всех унижений! —
- Штаб-ротмистр преклонил колени
- И молит жалобно; как вдруг
- Дверь настежь – и в дверях супруг.
- Красотка: «Ах!» Они взглянули
- Друг другу сумрачно в глаза;
- Но молча разнеслась гроза,
- И Гарин вышел. Дома пули
- И пистолеты снарядил,
- Присел – и трубку закурил.
XXXIX
- И через час ему приносит
- Записку грязную лакей.
- Что это? чудо? Нынче просит
- К себе на вистик казначей,
- Он именинник – будут гости…
- От удивления и злости
- Чуть не задохся наш герой.
- Уж не обман ли тут какой?
- Весь день проводит он в волненье.
- Настал и вечер наконец.
- Глядит в окно: каков хитрец —
- Дом полон, что за освещенье!
- А все засунуть – или нет? —
- В карман на случай пистолет.
XL
- Он входит в дом. Его встречает
- Она сама, потупя взор.
- Вздох полновесный прерывает
- Едва начатый разговор.
- О сцене утренней ни слова.
- Они друг другу чужды снова.
- Он о погоде говорит;
- Она «да-с, нет-с» – и замолчит.
- Измучен тайною досадой,
- Идет он дальше в кабинет…
- Но здесь спешить нам нужды нет,
- Притом спешить нигде не надо.
- Итак, позвольте отдохнуть,
- А там докончим как-нибудь.
XLI
- Я жить спешил в былые годы,
- Искал волнений и тревог,
- Законы мудрые природы
- Я безрассудно пренебрег.
- Что ж вышло? Право, смех и жалость!
- Сковала душу мне усталость,
- А сожаленье день и ночь
- Твердит о прошлом. Чем помочь?
- Назад не возвратят усилья.
- Так в клетке молодой орел,
- Глядя на горы и на дол,
- Напрасно не подъемлет крылья —
- Кровавой пищи не клюет,
- Сидит, молчит и смерти ждет.
XLII
- Ужель исчез ты, возраст милый,
- Когда все сердцу говорит,
- И бьется сердце с дивной силой,
- И мысль восторгами кипит?
- Не все ж томиться бесполезно
- Орлу за клеткою железной:
- Он свой воздушный прежний путь
- Еще найдет когда-нибудь,
- Туда, где снегом и туманом
- Одеты темные скалы,
- Где гнезда вьют одни орлы,
- Где тучи бродят караваном!
- Там можно крылья развернуть
- На вольный и роскошный путь!
XLIII
- Но есть всему конец на свете,
- И даже выспренним мечтам.
- Ну, к делу. Гарин в кабинете.
- О чудеса! Хозяин сам
- Его встречает с восхищеньем,
- Сажает, потчует вареньем,
- Несет шампанского стакан.
- «Иуда!» – мыслит мой улан.
- Толпа гостей теснилась шумно
- Вокруг зеленого стола;
- Игра уж дельная была,
- И банк притом благоразумный.
- Его держал сам казначей
- Для облегчения друзей.
XLIV
- И так как господин Бобковский
- Великим делом занят сам,
- То здесь блестящий круг тамбовский
- Позвольте мне представить вам.
- Во-первых, господин советник,
- Блюститель нравов, мирный сплетник,
- – — – — – — —
- – — – — – — —
- А вот уездный предводитель,
- Весь спрятан в галстук, фрак до пят,
- Дискант, усы и мутный взгляд.
- А вот, спокойствия рачитель,
- Сидит и сам исправник – но
- Об нем уж я сказал давно.
XLV
- Вот, в полуфрачке, раздушенный,
- Времен новейших Митрофан,
- Нетесаный, недоученый,
- А уж безнравственный болван.
- Доверье полное имея
- К игре и знанью казначея,
- Он понтирует, как велят, —
- И этой чести очень рад.
- Еще тут были… но довольно,
- Читатель милый, будет с вас.
- И так несвязный мой рассказ,
- Перу покорствуя невольно
- И своенравию чернил,
- Бог знает чем я испестрил.
XLVI
- Пошла игра. Один, бледнея,
- Рвал карты, вскрикивал; другой,
- Поверить проигрыш не смея,
- Сидел с поникшей головой.
- Иные, при удачной талье,
- Стаканы шумно наливали
- И чокались. Но банкомет
- Был нем и мрачен. Хладный пот
- По гладкой лысине струился.
- Он все проигрывал дотла.
- В ушах его «дана», «взяла»
- Так и звучали. Он взбесился —
- И проиграл свой старый дом
- И все, что в нем или при нем.
XLVII
- Он проиграл коляску, дрожки,
- Трех лошадей, два хомута,
- Всю мебель, женины сережки,
- Короче – все, все дочиста.
- Отчаянья и злости полный,
- Сидел он бледный и безмолвный.
- Уж было за полночь. Треща,
- Одна погасла уж свеча.
- Свет утра синевато-бледный
- Вдоль по туманным небесам
- Скользил. Уж многим игрокам
- Сон прогулять казалось вредно,
- Как вдруг, очнувшись, казначей
- Вниманья просит у гостей.
XLVIII
- И просит важно позволенья
- Лишь талью прометнуть одну,
- Но с тем, чтоб отыграть именье
- Иль «проиграть уж и жену».
- О страх! о ужас! о злодейство!
- И как доныне казначейство
- Еще терпеть его могло!
- Всех будто варом обожгло.
- Улан один прехладнокровно
- К нему подходит. «Очень рад, —
- Он говорит, – пускай шумят,
- Мы дело кончим полюбовно,
- Но только, чур, не плутовать —
- Иначе вам несдобровать!»
XLIX
- Теперь кружок понтеров праздных
- Вообразить прошу я вас,
- Цвета их лиц разнообразных,
- Блистанье их очков и глаз,
- Потом усастого героя,
- Который понтирует стоя;
- Против него меж двух свечей
- Огромный лоб, седых кудрей
- Покрытый редкими клочками,
- Улыбкой вытянутый рот
- И две руки с колодой – вот
- И вся картина перед вами,
- Когда прибавим вдалеке
- Жену на креслах в уголке.
L
- Что в ней тогда происходило —
- Я не берусь вам объяснить:
- Ее лицо изобразило
- Так много мук, что, может быть,
- Когда бы вы их разгадали,
- Вы поневоле б зарыдали.
- Но пусть участия слеза
- Не отуманит вам глаза:
- Смешно участье в человеке,
- Который жил и знает свет.
- Рассказы вымышленных бед
- В чувствительном прошедшем веке
- Не мало проливали слез…
- Кто ж в этом выиграл – вопрос?
LI
- Недолго битва продолжалась;
- Улан отчаянно играл;
- Над стариком судьба смеялась —
- И жребий выпал… час настал…
- Тогда Авдотья Николавна,
- Встав с кресел, медленно и плавно
- К столу в молчанье подошла —
- Но только цвет ее чела
- Был страшно бледен. Обомлела
- Толпа, – все ждут чего-нибудь —
- Упреков, жалоб, слез… Ничуть!
- Она на мужа посмотрела
- И бросила ему в лицо
- Свое венчальное кольцо —
LII
- И в обморок. Ее в охапку
- Схватив – с добычей дорогой,
- Забыв расчеты, саблю, шапку,
- Улан отправился домой.
- Поутру вестию забавной
- Смущен был город благонравный.
- Неделю целую спустя,
- Кто очень важно, кто шутя,
- Об этом все распространялись.
- Старик защитников нашел.
- Улана проклял милый пол —
- За что, мы, право, не дознались.
- Не зависть ли?.. Но нет, нет, нет!
- Ух! я не выношу клевет.
LIII
- И вот конец печальной были
- Иль сказки – выражусь прямей.
- Признайтесь, вы меня бранили?
- Вы ждали действия? страстей?
- Повсюду нынче ищут драмы,
- Все просят крови – даже дамы.
- А я, как робкий ученик,
- Остановился в лучший миг;
- Простым нервическим припадком
- Неловко сцену заключил,
- Соперников не помирил
- И не поссорил их порядком…
- Что ж делать! Вот вам мой рассказ,
- Друзья; покамест будет с вас.
Демон
Восточная повесть
Часть I
I
- Печальный Демон, дух изгнанья,
- Летал над грешною землей,
- И лучших дней воспоминанья
- Пред ним теснилися толпой;
- Тех дней, когда в жилище света
- Блистал он, чистый херувим,
- Когда бегущая комета
- Улыбкой ласковой привета
- Любила поменяться с ним,
- Когда сквозь вечные туманы,
- Познанья жадный, он следил
- Кочующие караваны
- В пространстве брошенных светил;
- Когда он верил и любил,
- Счастливый первенец творенья!
- Не знал ни злобы, ни сомненья,
- И не грозил уму его
- Веков бесплодных ряд унылый…
- И много, много… и всего
- Припомнить не имел он силы!
II
- Давно отверженный блуждал
- В пустыне мира без приюта:
- Вослед за веком век бежал,
- Как за минутою минута,
- Однообразной чередой.
- Ничтожной властвуя землей,
- Он сеял зло без наслажденья.
- Нигде искусству своему
- Он не встречал сопротивленья —
- И зло наскучило ему.
III
- И над вершинами Кавказа
- Изгнанник рая пролетал:
- Под ним Казбек, как грань алмаза,
- Снегами вечными сиял,
- И, глубоко внизу чернея,
- Как трещина, жилище змея,
- Вился излучистый Дарьял,
- И Терек, прыгая, как львица
- С косматой гривой на хребте,
- Ревел, – и горный зверь и птица,
- Кружась в лазурной высоте,
- Глаголу вод его внимали;
- И золотые облака
- Из южных стран, издалека
- Его на север провожали;
- И скалы тесною толпой,
- Таинственной дремоты полны,
- Над ним склонялись головой,
- Следя мелькающие волны;
- И башни замков на скалах
- Смотрели грозно сквозь туманы —
- У врат Кавказа на часах
- Сторожевые великаны!
- И дик и чуден был вокруг
- Весь Божий мир; но гордый дух
- Презрительным окинул оком
- Творенье Бога своего,
- И на челе его высоком
- Не отразилось ничего.
IV
- И перед ним иной картины
- Красы живые расцвели:
- Роскошной Грузии долины
- Ковром раскинулись вдали;
- Счастливый, пышный край земли!
- Столпообразные раины,
- Звонко-бегущие ручьи
- По дну из камней разноцветных,
- И кущи роз, где соловьи
- Поют красавиц, безответных
- На сладкий голос их любви;
- Чинар развесистые сени,
- Густым венчанные плющом,
- Пещеры, где палящим днем
- Таятся робкие олени;
- И блеск, и жизнь, и шум листов,
- Стозвучный говор голосов,
- Дыханье тысячи растений!
- И полдня сладострастный зной,
- И ароматною росой
- Всегда увлаженные ночи,
- И звезды яркие, как очи,
- Как взор грузинки молодой!..
- Но, кроме зависти холодной,
- Природы блеск не возбудил
- В груди изгнанника бесплодной
- Ни новых чувств, ни новых сил;
- И все, что пред собой он видел,
- Он презирал иль ненавидел.
V
- Высокий дом, широкий двор
- Седой Гудал себе построил…
- Трудов и слез он много стоил
- Рабам послушным с давних пор.
- С утра на скат соседних гор
- От стен его ложатся тени.
- В скале нарублены ступени;
- Они от башни угловой
- Ведут к реке, по ним мелькая,
- Покрыта белою чадрой[1],
- Княжна Тамара молодая
- К Арагве ходит за водой.
VI
- Всегда безмолвно на долины
- Глядел с утеса мрачный дом;
- Но пир большой сегодня в нем —
- Звучит зурна[2], и льются вины —
- Гудал сосватал дочь свою,
- На пир он созвал всю семью.
- На кровле, устланной коврами,
- Сидит невеста меж подруг:
- Средь игр и песен их досуг
- Проходит. Дальними горами
- Уж спрятан солнца полукруг;
- В ладони мерно ударяя,
- Они поют – и бубен свой
- Берет невеста молодая.
- И вот она, одной рукой
- Кружа его над головой,
- То вдруг помчится легче птицы,
- То остановится, глядит —
- И влажный взор ее блестит
- Из-под завистливой ресницы;
- То черной бровью поведет,
- То вдруг наклонится немножко,
- И по ковру скользит, плывет
- Ее божественная ножка;
- И улыбается она,
- Веселья детского полна.
- Но луч луны, по влаге зыбкой
- Слегка играющий порой,
- Едва ль сравнится с той улыбкой,
- Как жизнь, как молодость, живой.
VII
- Клянусь полночною звездой,
- Лучом заката и востока,
- Властитель Персии златой
- И ни единый царь земной
- Не целовал такого ока;
- Гарема брызжущий фонтан
- Ни разу жаркою порою
- Своей жемчужною росою
- Не омывал подобный стан!
- Еще ничья рука земная,
- По милому челу блуждая,
- Таких волос не расплела;
- С тех пор как мир лишился рая,
- Клянусь, красавица такая
- Под солнцем юга не цвела.
VIII
- В последний раз она плясала.
- Увы! заутра ожидала
- Ее, наследницу Гудала,
- Свободы резвую дитя,
- Судьба печальная рабыни,
- Отчизна, чуждая поныне,
- И незнакомая семья.
- И часто тайное сомненье
- Темнило светлые черты;
- И были все ее движенья
- Так стройны, полны выраженья,
- Так полны милой простоты,
- Что если б Демон, пролетая,
- В то время на нее взглянул,
- То, прежних братий вспоминая,
- Он отвернулся б – и вздохнул…
IX
- И Демон видел… На мгновенье
- Неизъяснимое волненье
- В себе почувствовал он вдруг.
- Немой души его пустыню
- Наполнил благодатный звук —
- И вновь постигнул он святыню
- Любви, добра и красоты!..
- И долго сладостной картиной
- Он любовался – и мечты
- О прежнем счастье цепью длинной,
- Как будто за звездой звезда,
- Пред ним катилися тогда.
- Прикованный незримой силой,
- Он с новой грустью стал знаком;
- В нем чувство вдруг заговорило
- Родным когда-то языком.
- То был ли признак возрожденья?
- Он слов коварных искушенья
- Найти в уме своем не мог…
- Забыть? – забвенья не дал Бог:
- Да он и не взял бы забвенья!..
- . . . . . . . . . . . .
Х
- Измучив доброго коня,
- На брачный пир к закату дня
- Спешил жених нетерпеливый.
- Арагвы светлой он счастливо
- Достиг зеленых берегов.
- Под тяжкой ношею даров
- Едва, едва переступая,
- За ним верблюдов длинный ряд
- Дорогой тянется, мелькая.
- Их колокольчики звенят.
- Он сам, властитель Синодала,
- Ведет богатый караван.
- Ремнем затянут ловкий стан;
- Оправа сабли и кинжала
- Блестит на солнце; за спиной
- Ружье с насечкой вырезной.
- Играет ветер рукавами
- Его чухи[3], – кругом она
- Вся галуном обложена.
- Цветными вышито шелками
- Его седло; узда с кистями;
- Под ним весь в мыле конь лихой
- Бесценной масти, золотой.
- Питомец резвый Карабаха
- Прядет ушьми и, полный страха,
- Храпя, косится с крутизны
- На пену скачущей волны.
- Опасен, узок путь прибрежный!
- Утесы с левой стороны,
- Направо глубь реки мятежной.
- Уж поздно. На вершине снежной
- Румянец гаснет; встал туман…
- Прибавил шагу караван.
XI
- И вот часовня на дороге…
- Тут с давних лет почиет в Боге
- Какой-то князь, теперь святой,
- Убитый мстительной рукой.
- С тех пор на праздник иль на битву,
- Куда бы путник ни спешил,
- Всегда усердную молитву
- Он у часовни приносил;
- И та молитва сберегала
- От мусульманского кинжала.
- Но презрел удалой жених
- Обычай прадедов своих.
- Его коварною мечтою
- Лукавый Демон возмущал:
- Он в мыслях, под ночною тьмою,
- Уста невесты целовал.
- Вдруг впереди мелькнули двое,
- И больше – выстрел! – что такое?..
- Привстав на звонких[4] стременах,
- Надвинув на брови папах[5],
- Отважный князь не молвил слова;
- В руке сверкнул турецкий ствол,
- Нагайка щелк – и, как орел,
- Он кинулся… и выстрел снова!
- И дикий крик и стон глухой
- Промчались в глубине долины —
- Недолго продолжался бой:
- Бежали робкие грузины!
XII
- Затихло все; теснясь толпой,
- На трупы всадников порой
- Верблюды с ужасом глядели;
- И глухо в тишине степной
- Их колокольчики звенели.
- Разграблен пышный караван;
- И над телами христиан
- Чертит круги ночная птица!
- Не ждет их мирная гробница
- Под слоем монастырских плит,
- Где прах отцов их был зарыт;
- Не придут сестры с матерями,
- Покрыты длинными чадрами,
- С тоской, рыданьем и мольбами,
- На гроб их из далеких мест!
- Зато усердною рукою
- Здесь у дороги, над скалою,
- На память водрузится крест;
- И плющ, разросшийся весною,
- Его, ласкаясь, обовьет
- Своею сеткой изумрудной;
- И, своротив с дороги трудной,
- Не раз усталый пешеход
- Под Божьей тенью отдохнет…
XIII
- Несется конь быстрее лани,
- Храпит и рвется, будто к брани;
- То вдруг осадит на скаку,
- Прислушается к ветерку,
- Широко ноздри раздувая;
- То, разом в землю ударяя
- Шипами звонкими копыт,
- Взмахнув растрепанною гривой,
- Вперед без памяти летит.
- На нем есть всадник молчаливый!
- Он бьется на седле порой,
- Припав на гриву головой.
- Уж он не правит поводами,
- Задвинул ноги в стремена,
- И кровь широкими струями
- На чепраке его видна.
- Скакун лихой, ты господина
- Из боя вынес как стрела,
- Но злая пуля осетина
- Его во мраке догнала!
XIV
- В семье Гудала плач и стоны,
- Толпится на дворе народ:
- Чей конь примчался запаленный
- И пал на камни у ворот?
- Кто этот всадник бездыханный?
- Хранили след тревоги бранной
- Морщины смуглого чела.
- В крови оружие и платье;
- В последнем бешеном пожатье
- Рука на гриве замерла.
- Недолго жениха младого,
- Невеста, взор твой ожидал:
- Сдержал он княжеское слово,
- На брачный пир он прискакал…
- Увы! но никогда уж снова
- Не сядет на коня лихого!..
XV
- На беззаботную семью
- Как гром слетела Божья кара!
- Упала на постель свою,
- Рыдает бедная Тамара;
- Слеза катится за слезой,
- Грудь высоко и трудно дышит;
- И вот она как будто слышит
- Волшебный голос над собой:
- «Не плачь, дитя! не плачь напрасно!
- Твоя слеза на труп безгласный
- Живой росой не упадет:
- Она лишь взор туманит ясный,
- Ланиты девственные жжет!
- Он далеко, он не узнает,
- Не оценит тоски твоей;
- Небесный свет теперь ласкает
- Бесплотный взор его очей;
- Он слышит райские напевы…
- Что жизни мелочные сны
- И стон и слезы бедной девы
- Для гостя райской стороны?
- Нет, жребий смертного творенья,
- Поверь мне, ангел мой земной,
- Не стоит одного мгновенья
- Твоей печали дорогой!
- На воздушном океане,
- Без руля и без ветрил,
- Тихо плавают в тумане
- Хоры стройные светил;
- Средь полей необозримых
- В небе ходят без следа
- Облаков неуловимых
- Волокнистые стада.
- Час разлуки, час свиданья —
- Им ни радость, ни печаль;
- Им в грядущем нет желанья
- И прошедшего не жаль.
- В день томительный несчастья
- Ты об них лишь вспомяни;
- Будь к земному без участья
- И беспечна, как они!
- Лишь только ночь своим покровом
- Верхи Кавказа осенит,
- Лишь только мир, волшебным словом
- Завороженный, замолчит;
- Лишь только ветер над скалою
- Увядшей шевельнет травою,
- И птичка, спрятанная в ней,
- Порхнет во мраке веселей;
- И под лозою виноградной,
- Росу небес глотая жадно,
- Цветок распустится ночной;
- Лишь только месяц золотой
- Из-за горы тихонько встанет
- И на тебя украдкой взглянет, —
- К тебе я стану прилетать;
- Гостить я буду до денницы
- И на шелковые ресницы
- Сны золотые навевать…»
XVI
- Слова умолкли в отдаленье,
- Вослед за звуком умер звук.
- Она, вскочив, глядит вокруг…
- Невыразимое смятенье
- В ее груди; печаль, испуг,
- Восторга пыл – ничто в сравненье.
- Все чувства в ней кипели вдруг;
- Душа рвала свои оковы,
- Огонь по жилам пробегал,
- И этот голос чудно-новый,
- Ей мнилось, все еще звучал.
- И перед утром сон желанный
- Глаза усталые смежил;
- Но мысль ее он возмутил
- Мечтой пророческой и странной.
- Пришлец туманный и немой,
- Красой блистая неземной,
- К ее склонился изголовью;
- И взор его с такой любовью,
- Так грустно на нее смотрел,
- Как будто он об ней жалел.
- То не был ангел-небожитель,
- Ее божественный хранитель.
- Венец из радужных лучей
- Не украшал его кудрей.
- То не был ада дух ужасный,
- Порочный мученик – о нет!
- Он был похож на вечер ясный:
- Ни день, ни ночь, – ни мрак, ни свет!..
Часть II
I
- «Отец, отец, оставь угрозы,
- Свою Тамару не брани;
- Я плачу: видишь эти слезы,
- Уже не первые они.
- Напрасно женихи толпою
- Спешат сюда из дальних мест…
- Немало в Грузии невест;
- А мне не быть ничьей женою!..
- О, не брани, отец, меня.
- Ты сам заметил: день от дня
- Я вяну, жертва злой отравы!
- Меня терзает дух лукавый
- Неотразимою мечтой;
- Я гибну, сжалься надо мной!
- Отдай в священную обитель
- Дочь безрассудную свою;
- Там защитит меня Спаситель,
- Пред Ним тоску мою пролью.
- На свете нет уж мне веселья…
- Святыни миром осеня,
- Пусть примет сумрачная келья,
- Как гроб, заранее меня…»
II
- И в монастырь уединенный
- Ее родные отвезли,
- И власяницею смиренной
- Грудь молодую облекли.
- Но и в монашеской одежде,
- Как под узорною парчой,
- Все беззаконною мечтой
- В ней сердце билося, как прежде.
- Пред алтарем, при блеске свеч,
- В часы торжественного пенья,
- Знакомая, среди моленья,
- Ей часто слышалася речь.
- Под сводом сумрачного храма
- Знакомый образ иногда
- Скользил без звука и следа
- В тумане легком фимиама;
- Сиял он тихо, как звезда;
- Манил и звал он… но – куда?..
III
- В прохладе меж двумя холмами
- Таился монастырь святой.
- Чинар и тополей рядами
- Он окружен был – и порой,
- Когда ложилась ночь в ущелье,
- Сквозь них мелькала, в окнах кельи,
- Лампада грешницы младой.
- Кругом, в тени дерев миндальных,
- Где ряд стоит крестов печальных,
- Безмолвных сторожей гробниц,
- Спевались хоры легких птиц.
- По камням прыгали, шумели
- Ключи студеною волной,
- И под нависшею скалой,
- Сливаясь дружески в ущелье,
- Катились дальше, меж кустов,
- Покрытых инеем цветов.
IV
- На север видны были горы.
- При блеске утренней Авроры,
- Когда синеющий дымок
- Курится в глубине долины,
- И, обращаясь на восток,
- Зовут к молитве муэцины,
- И звучный колокола глас
- Дрожит, обитель пробуждая;
- В торжественный и мирный час,
- Когда грузинка молодая
- С кувшином длинным за водой
- С горы спускается крутой,
- Вершины цепи снеговой
- Светло-лиловою стеной
- На чистом небе рисовались
- И в час заката одевались
- Они румяной пеленой;
- И между них, прорезав тучи,
- Стоял, всех выше головой,
- Казбек, Кавказа царь могучий,
- В чалме и ризе парчевой.
V
- Но, полно думою преступной,
- Тамары сердце недоступно
- Восторгам чистым. Перед ней
- Весь мир одет угрюмой тенью;
- И все ей в нем предлог мученью —
- И утра луч и мрак ночей.
- Бывало, только ночи сонной
- Прохлада землю обоймет,
- Перед божественной иконой
- Она в безумье упадет
- И плачет; и в ночном молчанье
- Ее тяжелое рыданье
- Тревожит путника вниманье;
- И мыслит он: «То горный дух
- Прикованный в пещере стонет!»
- И, чуткий напрягая слух,
- Коня измученного гонит.
VI
- Тоской и трепетом полна,
- Тамара часто у окна
- Сидит в раздумье одиноком
- И смотрит вдаль прилежным оком,
- И целый день, вздыхая, ждет…
- Ей кто-то шепчет: он придет!
- Недаром сны ее ласкали,
- Недаром он являлся ей,
- С глазами, полными печали,
- И чудной нежностью речей.
- Уж много дней она томится,
- Сама не зная почему;
- Святым захочет ли молиться —
- А сердце молится ему;
- Утомлена борьбой всегдашней,
- Склонится ли на ложе сна:
- Подушка жжет, ей душно, страшно,
- И вся, вскочив, дрожит она;
- Пылают грудь ее и плечи,
- Нет сил дышать, туман в очах,
- Объятья жадно ищут встречи,
- Лобзанья тают на устах…
- . . . . . . . . . . . . .
- . . . . . . . . . . . . .
VII
- Вечерней мглы покров воздушный
- Уж холмы Грузии одел.
- Привычке сладостной послушный,
- В обитель Демон прилетел.
- Но долго, долго он не смел
- Святыню мирного приюта
- Нарушить. И была минута,
- Когда казался он готов
- Оставить умысел жестокой.
- Задумчив у стены высокой
- Он бродит: от его шагов
- Без ветра лист в тени трепещет.
- Он поднял взор: ее окно,
- Озарено лампадой, блещет;
- Кого-то ждет она давно!
- И вот средь общего молчанья
- Чингара[6] стройное бряцанье
- И звуки песни раздались;
- И звуки те лились, лились,
- Как слезы, мерно друг за другом;
- И эта песнь была нежна,
- Как будто для земли она
- Была на небе сложена!
- Не Ангел ли с забытым другом
- Вновь повидаться захотел,
- Сюда украдкою слетел
- И о былом ему пропел,
- Чтоб усладить его мученье?..
- Тоску любви, ее волненье
- Постигнул Демон в первый раз;
- Он хочет в страхе удалиться…
- Его крыло не шевелится!
- И, чудо! из померкших глаз
- Слеза тяжелая катится…
- Поныне возле кельи той
- Насквозь прожженный виден камень
- Слезою жаркою, как пламень,
- Нечеловеческой слезой!..
VIII
- И входит он, любить готовый,
- С душой, открытой для добра,
- И мыслит он, что жизни новой
- Пришла желанная пора.
- Неясный трепет ожиданья,
- Страх неизвестности немой,
- Как будто в первое свиданье
- Спознались с гордою душой.
- То было злое предвещанье!
- Он входит, смотрит – перед ним
- Посланник рая, херувим,
- Хранитель грешницы прекрасной,
- Стоит с блистающим челом
- И от врага с улыбкой ясной
- Приосенил ее крылом;
- И луч Божественного света
- Вдруг ослепил нечистый взор,
- И вместо сладкого привета
- Раздался тягостный укор:
IX
- «Дух беспокойный, дух порочный,
- Кто звал тебя во тьме полночной?
- Твоих поклонников здесь нет,
- Зло не дышало здесь поныне;
- К моей любви, к моей святыне
- Не пролагай преступный след.
- Кто звал тебя?»
- Ему в ответ
- Злой дух коварно усмехнулся;
- Зарделся ревностию взгляд;
- И вновь в душе его проснулся
- Старинной ненависти яд.
- «Она моя! – сказал он грозно, —
- Оставь ее, она моя!
- Явился ты, защитник, поздно,
- И ей, как мне, ты не судья.
- На сердце, полное гордыни,
- Я наложил печать мою;
- Здесь больше нет твоей святыни,
- Здесь я владею и люблю!»
- И Ангел грустными очами
- На жертву бедную взглянул
- И медленно, взмахнув крылами,
- В эфире неба потонул.
- . . . . . . . . . . . .
Х
Т а м а р а
- О! кто ты? речь твоя опасна!
- Тебя послал мне ад иль рай?
- Чего ты хочешь?..
Д е м о н
- Ты прекрасна!
Т а м а р а
- Но молви, кто ты? отвечай…
Д е м о н
- Я тот, которому внимала
- Ты в полуночной тишине,
- Чья мысль душе твоей шептала,
- Чью грусть ты смутно отгадала,
- Чей образ видела во сне.
- Я тот, чей взор надежду губит;
- Я тот, кого никто не любит;
- Я бич рабов моих земных,
- Я царь познанья и свободы,
- Я враг небес, я зло природы,
- И, видишь, – я у ног твоих!
- Тебе принес я в умиленье
- Молитву тихую любви,
- Земное первое мученье
- И слезы первые мои.
- О! выслушай – из сожаленья!
- Меня добру и небесам
- Ты возвратить могла бы словом.
- Твоей любви святым покровом
- Одетый, я предстал бы там,
- Как новый ангел в блеске новом;
- О! только выслушай, молю, —
- Я раб твой, – я тебя люблю!
- Лишь только я тебя увидел —
- И тайно вдруг возненавидел
- Бессмертие и власть мою.
- Я позавидовал невольно
- Неполной радости земной;
- Не жить, как ты, мне стало больно,
- И страшно – розно жить с тобой.
- В бескровном сердце луч нежданный
- Опять затеплился живей,
- И грусть на дне старинной раны
- Зашевелилася, как змей.
- Что без тебя мне эта вечность?
- Моих владений бесконечность?
- Пустые звучные слова,
- Обширный храм – без божества!
Т а м а р а
- Оставь меня, о дух лукавый!
- Молчи, не верю я врагу…
- Творец… Увы! я не могу
- Молиться… гибельной отравой
- Мой ум слабеющий объят!
- Послушай, ты меня погубишь;
- Твои слова – огонь и яд…
- Скажи, зачем меня ты любишь?
Д е м о н
- Зачем, красавица? Увы,
- Не знаю!.. Полон жизни новой,
- С моей преступной головы
- Я гордо снял венец терновый,
- Я все былое бросил в прах:
- Мой рай, мой ад в твоих очах.
- Люблю тебя нездешней страстью,
- Как полюбить не можешь ты:
- Всем упоением, всей властью
- Бессмертной мысли и мечты.
- В душе моей, с начала мира,
- Твой образ был напечатлен,
- Передо мной носился он
- В пустынях вечного эфира.
- Давно тревожа мысль мою,
- Мне имя сладкое звучало;
- Во дни блаженства мне в раю
- Одной тебя недоставало.
- О! если б ты могла понять,
- Какое горькое томленье
- Всю жизнь, века без разделенья
- И наслаждаться и страдать,
- За зло похвал не ожидать,
- Ни за добро вознагражденья;
- Жить для себя, скучать собой
- И этой вечною борьбой
- Без торжества, без примиренья!
- Всегда жалеть и не желать,
- Все знать, все чувствовать, все видеть,
- Стараться все возненавидеть
- И все на свете презирать!..
- Лишь только Божие проклятье
- Исполнилось, с того же дня
- Природы жаркие объятья
- Навек остыли для меня;
- Синело предо мной пространство;
- Я видел брачное убранство
- Светил, знакомых мне давно…
- Они текли в венцах из злата;
- Но что же? прежнего собрата
- Не узнавало ни одно.
- Изгнанников, себе подобных,
- Я звать в отчаянии стал,
- Но слов и лиц и взоров злобных,
- Увы! я сам не узнавал.
- И в страхе я, взмахнув крылами,
- Помчался – но куда? зачем?
- Не знаю… прежними друзьями
- Я был отвергнут; как эдем,
- Мир для меня стал глух и нем.
- По вольной прихоти теченья
- Так поврежденная ладья
- Без парусов и без руля
- Плывет, не зная назначенья;
- Так ранней утренней порой
- Отрывок тучи громовой,
- В лазурной вышине чернея,
- Один, нигде пристать не смея,
- Летит без цели и следа,
- Бог весть откуда и куда!
- И я людьми недолго правил,
- Греху недолго их учил,
- Все благородное бесславил
- И все прекрасное хулил;
- Недолго… пламень чистой веры
- Легко навек я залил в них…
- А стоили ль трудов моих
- Одни глупцы да лицемеры?
- И скрылся я в ущельях гор;
- И стал бродить, как метеор,
- Во мраке полночи глубокой…
- И мчался путник одинокой,
- Обманут близким огоньком;
- И в бездну падая с конем,
- Напрасно звал – и след кровавый
- За ним вился по крутизне…
- Но злобы мрачные забавы
- Недолго нравилися мне!
- В борьбе с могучим ураганом,
- Как часто, подымая прах,
- Одетый молньей и туманом,
- Я шумно мчался в облаках,
- Чтобы в толпе стихий мятежной
- Сердечный ропот заглушить,
- Спастись от думы неизбежной
- И незабвенное забыть!
- Что повесть тягостных лишений,
- Трудов и бед толпы людской
- Грядущих, прошлых поколений,
- Перед минутою одной
- Моих непризнанных мучений?
- Что люди? что их жизнь и труд?
- Они прошли, они пройдут…
- Надежда есть – ждет правый суд:
- Простить он может, хоть осудит!
- Моя ж печаль бессменно тут,
- И ей конца, как мне, не будет;
- И не вздремнуть в могиле ей!
- Она то ластится, как змей,
- То жжет и плещет, будто пламень,
- То давит мысль мою, как камень —
- Надежд погибших и страстей
- Несокрушимый мавзолей!..
Т а м а р а
- Зачем мне знать твои печали,
- Зачем ты жалуешься мне?
- Ты согрешил…
Д е м о н
- Против тебя ли?
Т а м а р а
- Нас могут слышать!..
Д е м о н
- Мы одне.
Т а м а р а
- А Бог!
Д е м о н
- На нас не кинет взгляда:
- Он занят Небом, не землей!
Т а м а р а
- А наказанье, муки ада?
Д е м о н
- Так что ж? Ты будешь там со мной!
Т а м а р а
- Кто б ни был ты, мой друг случайный, —
- Покой навеки погубя,
- Невольно я с отрадой тайной,
- Страдалец, слушаю тебя.
- Но если речь твоя лукава,
- Но если ты, обман тая…
- О! пощади! Какая слава?
- На что душа тебе моя?
- Ужели Небу я дороже
- Всех, не замеченных тобой?
- Они, увы! прекрасны тоже;
- Как здесь, их девственное ложе
- Не смято смертною рукой…
- Нет! дай мне клятву роковую…
- Скажи, – ты видишь: я тоскую;
- Ты видишь женские мечты!
- Невольно страх в душе ласкаешь…
- Но ты все понял, ты все знаешь —
- И сжалишься, конечно, ты!
- Клянися мне… от злых стяжаний
- Отречься ныне дай обет.
- Ужель ни клятв, ни обещаний
- Ненарушимых больше нет?..
Д е м о н
- Клянусь я первым днем творенья,
- Клянусь его последним днем,
- Клянусь позором преступленья
- И вечной правды торжеством.
- Клянусь паденья горькой мукой,
- Победы краткою мечтой;
- Клянусь свиданием с тобой
- И вновь грозящею разлукой.
- Клянуся сонмищем духов,
- Судьбою братий мне подвластных,
- Мечами ангелов бесстрастных,
- Моих недремлющих врагов;
- Клянуся Небом я и адом,
- Земной святыней и тобой,
- Клянусь твоим последним взглядом,
- Твоею первою слезой,
- Незлобных уст твоих дыханьем,
- Волною шелковых кудрей,
- Клянусь блаженством и страданьем,
- Клянусь любовию моей:
- Я отрекся от старой мести,
- Я отрекся от гордых дум;
- Отныне яд коварной лести
- Ничей уж не встревожит ум;
- Хочу я с Небом примириться,
- Хочу любить, хочу молиться,
- Хочу я веровать добру.
- Слезой раскаянья сотру
- Я на челе, тебя достойном,
- Следы Небесного огня —
- И мир в неведенье спокойном
- Пусть доцветает без меня!
- О! верь мне: я один поныне
- Тебя постиг и оценил:
- Избрав тебя моей святыней,
- Я власть у ног твоих сложил.
- Твоей любви я жду, как дара,
- И вечность дам тебе за миг;
- В любви, как в злобе, верь, Тамара,
- Я неизменен и велик.
- Тебя я, вольный сын эфира,
- Возьму в надзвездные края;
- И будешь ты царицей мира,
- Подруга первая моя;
- Без сожаленья, без участья
- Смотреть на землю станешь ты,
- Где нет ни истинного счастья,
- Ни долговечной красоты,
- Где преступленья лишь да казни,
- Где страсти мелкой только жить;
- Где не умеют без боязни
- Ни ненавидеть, ни любить.
- Иль ты не знаешь, что такое
- Людей минутная любовь?
- Волненье крови молодое, —
- Но дни бегут, и стынет кровь!
- Кто устоит против разлуки,
- Соблазна новой красоты,
- Против усталости и скуки
- И своенравия мечты?
- Нет! не тебе, моей подруге,
- Узнай, назначено судьбой
- Увянуть молча в тесном круге
- Ревнивой грубости рабой,
- Средь малодушных и холодных,
- Друзей притворных и врагов,
- Боязней и надежд бесплодных,
- Пустых и тягостных трудов!
- Печально за стеной высокой
- Ты не угаснешь без страстей,
- Среди молитв, равно далеко
- От божества и от людей.
- О нет, прекрасное созданье,
- К иному ты присуждена;
- Тебя иное ждет страданье,
- Иных восторгов глубина;
- Оставь же прежние желанья
- И жалкий свет его судьбе:
- Пучину гордого познанья
- Взамен открою я тебе.
- Толпу духов моих служебных
- Я приведу к твоим стопам;
- Прислужниц легких и волшебных
- Тебе, красавица, я дам;
- И для тебя с звезды восточной
- Сорву венец я золотой;
- Возьму с цветов росы полночной;
- Его усыплю той росой;
- Лучом румяного заката
- Твой стан, как лентой, обовью,
- Дыханьем чистым аромата
- Окрестный воздух напою;
- Всечасно дивною игрою
- Твой слух лелеять буду я;
- Чертоги пышные построю
- Из бирюзы и янтаря;
- Я опущусь на дно морское,
- Я полечу за облака,
- Я дам тебе все, все земное —
- Люби меня!..
XI
- И он слегка
- Коснулся жаркими устами
- Ее трепещущим губам;
- Соблазна полными речами
- Он отвечал ее мольбам.
- Могучий взор смотрел ей в очи!
- Он жег ее. Во мраке ночи
- Над нею прямо он сверкал,
- Неотразимый, как кинжал.
- Увы! злой дух торжествовал!
- Смертельный яд его лобзанья
- Мгновенно в грудь ее проник.
- Мучительный, ужасный крик
- Ночное возмутил молчанье.
- В нем было все: любовь, страданье,
- Упрек с последнею мольбой
- И безнадежное прощанье —
- Прощанье с жизнью молодой.
XII
- В то время сторож полуночный,
- Один вокруг стены крутой
- Свершая тихо путь урочный,
- Бродил с чугунною доской,
- И возле кельи девы юной
- Он шаг свой мерный укротил
- И руку над доской чугунной,
- Смутясь душой, остановил.
- И сквозь окрестное молчанье,
- Ему казалось, слышал он
- Двух уст согласное лобзанье,
- Минутный крик и слабый стон.
- И нечестивое сомненье
- Проникло в сердце старика…
- Но пронеслось еще мгновенье,
- И стихло все; издалека
- Лишь дуновенье ветерка
- Роптанье листьев приносило,
- Да с темным берегом уныло
- Шепталась горная река.
- Канон угодника святого
- Спешит он в страхе прочитать,
- Чтоб наважденье духа злого
- От грешной мысли отогнать;
- Крестит дрожащими перстами
- Мечтой взволнованную грудь
- И молча скорыми шагами
- Обычный продолжает путь.
- . . . . . . . . . . . .
XIII
- Как пери спящая мила,
- Она в гробу своем лежала,
- Белей и чище покрывала
- Был томный цвет ее чела.
- Навек опущены ресницы…
- Но кто б, о Небо! не сказал,
- Что взор под ними лишь дремал
- И, чудный, только ожидал
- Иль поцелуя, иль денницы?
- Но бесполезно луч дневной
- Скользил по ним струей златой,
- Напрасно их в немой печали
- Уста родные целовали…
- Нет! смерти вечную печать
- Ничто не в силах уж сорвать!
XIV
- Ни разу не был в дни веселья
- Так разноцветен и богат
- Тамары праздничный наряд.
- Цветы родимого ущелья
- (Так древний требует обряд)
- Над нею льют свой аромат
- И, сжаты мертвою рукою,
- Как бы прощаются с землею!
- И ничего в ее лице
- Не намекало о конце
- В пылу страстей и упоенья;
- И были все ее черты
- Исполнены той красоты,
- Как мрамор, чуждой выраженья,
- Лишенной чувства и ума,
- Таинственной, как смерть сама.
- Улыбка странная застыла,
- Мелькнувши по ее устам.
- О многом грустном говорила
- Она внимательным глазам:
- В ней было хладное презренье
- Души, готовой отцвести,
- Последней мысли выраженье,
- Земле беззвучное прости.
- Напрасный отблеск жизни прежней,
- Она была еще мертвей,
- Еще для сердца безнадежней
- Навек угаснувших очей.
- Так в час торжественный заката,
- Когда, растаяв в море злата,
- Уж скрылась колесница дня,
- Снега Кавказа, на мгновенье
- Отлив румяный сохраня,
- Сияют в темном отдаленье.
- Но этот луч полуживой
- В пустыне отблеска не встретит,
- И путь ничей он не осветит
- С своей вершины ледяной!..
XV
- Толпой соседи и родные
- Уж собрались в печальный путь.
- Терзая локоны седые,
- Безмолвно поражая грудь,
- В последний раз Гудал садится
- На белогривого коня.
- И поезд тронулся. Три дня,
- Три ночи путь их будет длиться:
- Меж старых дедовских костей
- Приют покойный вырыт ей.
- Один из праотцев Гудала,
- Грабитель странников и сел,
- Когда болезнь его сковала
- И час раскаянья пришел,
- Грехов минувших в искупленье
- Построить церковь обещал
- На вышине гранитных скал,
- Где только вьюги слышно пенье,
- Куда лишь коршун залетал.
- И скоро меж снегов Казбека
- Поднялся одинокий храм,
- И кости злого человека
- Вновь успокоилися там;
- И превратилася в кладбище
- Скала, родная облакам.
- Как будто ближе к небесам
- Теплей посмертное жилище?..
- Как будто дальше от людей
- Последний сон не возмутится…
- Напрасно! мертвым не приснится
- Ни грусть, ни радость прошлых дней.
XVI
- В пространстве синего эфира
- Один из ангелов святых
- Летел на крыльях золотых,
- И душу грешную от мира
- Он нес в объятиях своих.
- И сладкой речью упованья
- Ее сомненья разгонял,
- И след проступка и страданья
- С нее слезами он смывал.
- Издалека уж звуки рая
- К ним доносилися – как вдруг,
- Свободный путь пересекая,
- Взвился из бездны адский дух.
- Он был могущ, как вихорь шумный,
- Блистал, как молнии струя,
- И гордо в дерзости безумной
- Он говорит: «Она моя!»
- К груди хранительной прижалась,
- Молитвой ужас заглуша,
- Тамары грешная душа.
- Судьба грядущего решалась,
- Пред нею снова он стоял,
- Но, Боже! – кто б его узнал?
- Каким смотрел он злобным взглядом,
- Как полон был смертельным ядом
- Вражды, не знающей конца, —
- И веяло могильным хладом
- От неподвижного лица.
- «Исчезни, мрачный дух сомненья! —
- Посланник Неба отвечал. —
- Довольно ты торжествовал;
- Но час суда теперь настал —
- И благо Божие решенье!
- Дни испытания прошли;
- С одеждой бренною земли
- Оковы зла с нее ниспали.
- Узнай! давно ее мы ждали!
- Ее душа была из тех,
- Которых жизнь – одно мгновенье
- Невыносимого мученья,
- Недосягаемых утех:
- Творец из лучшего эфира
- Соткал живые струны их,
- Они не созданы для мира,
- И мир был создан не для них!
- Ценой жестокой искупила
- Она сомнения свои…
- Она страдала и любила —
- И рай открылся для любви!»
- И Ангел строгими очами
- На искусителя взглянул
- И, радостно взмахнув крылами,
- В сиянье Неба потонул.
- И проклял Демон побежденный
- Мечты безумные свои,
- И вновь остался он, надменный,
- Один, как прежде, во вселенной
- Без упованья и любви!..
* * *
- На склоне каменной горы
- Над Койшаурскою долиной
- Еще стоят до сей поры
- Зубцы развалины старинной.
- Рассказов, страшных для детей,
- О них еще преданья полны…
- Как призрак, памятник безмолвный,
- Свидетель тех волшебных дней,
- Между деревьями чернеет.
- Внизу рассыпался аул,
- Земля цветет и зеленеет;
- И голосов нестройный гул
- Теряется, и караваны
- Идут, звеня, издалека,
- И, низвергаясь сквозь туманы,
- Блестит и пенится река.
- И жизнью вечно молодою,
- Прохладой, солнцем и весною
- Природа тешится шутя,
- Как беззаботная дитя.
- Но грустен замок, отслуживший
- Когда во очередь свою,
- Как бедный старец, переживший
- Друзей и милую семью.
- И только ждут луны восхода
- Его незримые жильцы:
- Тогда им праздник и свобода!
- Жужжат, бегут во все концы.
- Седой паук, отшельник новый,
- Прядет сетей своих основы;
- Зеленых ящериц семья
- На кровле весело играет;
- И осторожная змея
- Из темной щели выползает
- На плиту старого крыльца,
- То вдруг совьется в три кольца,
- То ляжет длинной полосою
- И блещет, как булатный меч,
- Забытый в поле давних сеч,
- Не нужный падшему герою!..
- Все дико; нет нигде следов
- Минувших лет: рука веков
- Прилежно, долго их сметала,
- И не напомнит ничего
- О славном имени Гудала,
- О милой дочери его!
- Но церковь на крутой вершине,
- Где взяты кости их землей,
- Хранима властию святой,
- Видна меж туч еще поныне.
- И у ворот ее стоят
- На страже черные граниты,
Продолжить чтение