Столыпинский галстук

Читать онлайн Столыпинский галстук бесплатно

Экзамен на зрелость. Польский гамбит

(Косморазведчик―4)

… Два Творца переглянулись и вновь вернулись к просмотру происходящих в параллельной реальности событий. Ситуация у «практикантов», являющихся к тому же их детьми, явно выходила из-под контроля. Но они не могли вмешаться и чем-то помочь. Точнее, не имели права. Конфликт между принятыми обязательствами и родительскими чувствами был мучителен…

Глава первая

Странник и Роэна не спеша двигались по дорожкам Детского Центра, любуясь великолепными ландшафтами и направляясь к корпусу, где располагалось их многочисленное потомство.

Планета Мечта. Такое название практически единогласно было утверждено экипажем «Ковчега» за этим шедевром планетарного дизайна после того, как участники Армагеддона поближе ознакомились с подарком Творца. Это действительно был шедевр, и соответствующим специалистам «Ковчега» оставалось лишь завистливо вздыхать, констатируя, что до таких высот в своей профессии им не дотянуться никогда. Бедная малышка Лоэр даже спать не могла несколько дней после того, как впервые увидела Мечту. Немного утешилась лишь тогда, когда жена Творца Реала пообещала поделиться кое-какими секретами мастерства.

После триумфального возвращения «Ковчега» в Содружество события развивались практически в точном соответствии с той канвой, которую набросал Творец. После бурной встречи и восторгов, связанных с итогами экспедиции, после миллионов интервью, контактов с родными и близкими, после передачи ученым всех материалов наступил момент, когда был поставлен вопрос о будущем «Ковчега» и его экипажа. Новых задач, соответствующих потенциалу могучего звездолета, у Содружества не было. Тогда-то Странник и поведал Милорду Зенгу о предложении Творца и единодушном желании экипажа принять его. Милорд Зенг, отметив, что определенные слухи до него доходили, принял это с облегчением: чувствовалось, что он находился в заметном затруднении с определением дальнейшей судьбы «Ковчега» и его экипажа.

«Ковчег» вернулся на Мечту. Пару месяцев шло обустройство экипажа на новом месте. Абсолютное большинство предтеч захотели покинуть Единое Целое, обрести телесную сущность и обзавестись собственным домом на Мечте. Планета, всего лишь вдвое уступавшая размерами Сфере ZF[1], без всяких затруднений приняла всех желающих и украсилась миллиардами живописных домиков, редко разбросанных на ее просторах и разделенных порой от соседних сотнями километров. Они ничуть не испортили прелестный ландшафт планеты, а, напротив, оживили его. Благо, совершенные технологии не требовали таких непременных атрибутов людских поселений, как дороги и линии электропередач.

После обустройства также абсолютное большинство экипажа захотело принять участие в новой экспедиции «Ковчега» в «бесхозную» вселенную, о которой говорил Творец.

Экспедиция растянулась на два года и была полна самыми невероятными приключениями и событиями. Но, в конце концов, главные цели экспедиции были достигнуты, и когда «Ковчег» вернулся к Мечте, экипаж звездолета сократился самым кардинальным образом, всего до нескольких тысяч человек и предтеч. Дальнейшие операции во Вселенной Странника «Ковчег» выполнял уже с сокращенным экипажем.

И предтечи, и люди перебрались в свои дома, и население планеты после этого начало ожидаемо расти самыми бурными темпами.

К проблеме воспитания подрастающего поколения бывшие космонавты подошли самым тщательным образом. Стратегия и тактика обучения и воспитания бурно обсуждались и не раз уточнялись. Был объявлен всеобщий конкурс на право стать Учителем детей, и это был очень жесткий конкурс.

К своему собственному удивлению, по результатам всех тестов начальником Детского Центра был утвержден Джон Холидей.

К каждому ребенку был приставлен индивидуальный Учитель из числа тех, кто прошел отбор: общество могло себе это позволить. И этот Учитель персонально отвечал за итоги своей работы. Кардинально поменялась учебная программа. Уже в возрасте семи лет детям внедряли ИПИ[2] первого уровня. Это позволяло закачивать необходимые знания прямо в долговременную память, и задачей учителя было лишь инициировать их. Такой подход избавлял детей от зубрежки и решения бесконечных задач и примеров, позволяя использовать высвобожденные часы для решения главной задачи: научить детей ДУМАТЬ. Очень большое значение уделялось и физической подготовке, которая проводилась по индивидуальным методикам в зависимости от особенностей ребенка.

Особая программа была разработана для детей с выдающимися способностями. Из них растили будущую ЭЛИТУ. И вот теперь предстоял первый выпуск такого элитарного потока, подготовленного по новым программам. Его численность составляла всего около ста человек самых одаренных детей. После успешного прохождения практики они получали право на первое изменение ― искусственное вмешательство в природу человека, позволяющее значительно превзойти те относительно скромные возможности, которые предоставляла биологическая сущность вида.

На этот раз Странник и Роэна прибыли в очередной раз к Мечте из теперь уже «своей» Вселенной на «Ковчеге», который висел сейчас на орбите под командованием командора Дрола, заслужившего свое звание и право командовать легендарным звездолетом в процессе бурных перипетий взятия вышеупомянутой Вселенной под контроль. Грей Гаргаван, от которого командор Дрол принял звездолет, стал теперь правой рукой Странника, который остро нуждался в надежном и компетентном помощнике на своем новом поприще Творца.

Навстречу то и дело попадались стайки ребятишек, увлеченно обсуждающих свои проблемы и практически не замечающих ничего вокруг. Но вот кто-то из них все же обратил внимание на встретившихся взрослых и буквально замер с открытым ртом. Совершенный слух новоявленного Творца и его жены уловил громкий шепот за спиной.

– Ты видел? Это же сам Странник и Роэна прошли только что!

– Где? Где?

– Да вон же!

– Тише ты! Некрасиво так! Наверное, прилетели на выпускной и ПСР[3]. Завтра…

– Да знаю я, знаю. Точно. Значит, и наш Творец должен быть. Его сын Эродар ведь тоже выпускается.

– Здорово! Увидим сразу двух Творцов! ― донесся затухающий шепот.

Странник и Роэна мысленно улыбнулись друг другу, продолжая движение. ― «ПСР у него прозвучало как ДМБ у солдата-первогодка. Как почти недостижимая мечта», ― заметил Странник, и они улыбнулись опять.

Наконец, за очередным поворотом тропинки показался нужный им корпус, и они увидели, как от него к ним несется вихрь-сгусток бурной радости, криков, визгов и веселого смеха: Азоридель, конечно же, не могла не почувствовать приближения родителей и известила остальных. Сама она шла, чуть приотстав, но так же радостно улыбаясь.

Первыми подлетели младшенькие сыновья-погодки: Игорь, родившийся вскоре после легендарного сражения в Доме Творца, и Икар. Остальные как-то пытались сдерживать обуревавшие их чувства в соответствии с более «солидным» возрастом, но получалось у них не очень.

Странник и Роэна залюбовались детьми: три с лишним десятка вступающих в половозрелый возраст юных красавиц и красавцев, будто сошедших с обложек глянцевых журналов, излучающих энергию, здоровье и задор, не могли не наполнить гордостью родительские сердца.

Последовала бурная сцена, состоящая из объятий, поцелуев и бесконечной череды вопросов-ответов. Наконец, когда первые эмоции схлынули, разговор принял более-менее упорядоченный характер.

– Все без изменений по выпускному? Начало завтра в десять? ― спросила Роэна.

– Да, мамочка.

– Вот что, девочки. Пойдемте-ка в корпус, покажете свои бальные платья. Мы с папой привезли вам подарки. Посмотрим, кому что подойдет.

Девушки радостно загалдели. Поняв, что это очень надолго, Странник решил последовать примеру жены и тоже предложил ребятам показать приготовленные к балу костюмы.

Мужская половина справилась с демонстрацией нарядов значительно быстрее, и вскоре разговор перешел к насущным проблемам.

– Ребята, задание на практику уже объявили?

– Да, пап, вчера. Земля, двадцатый век.

– А поточнее?

– Две темы на выбор. Первая ― предотвращение второй мировой войны или сведение ее катастрофических последствий к минимуму. Вторая ― предотвращение распада СССР.

– Вот как! Серьезно. Любопытные темы. Кто же это додумался, интересно?

– Говорят, темы предложил сам начальник центра Джон Холидей.

– А-а, тогда понятно. Очень сложные темы. Сколько времени на подготовку?

– Десять дней, начиная с послезавтрашнего дня. Потом защита дипломов.

Кивнув, Странник некоторое время задумчиво молчал, затем еще раз подтвердил свой вывод:

– Действительно, очень сложные темы. Вам придется серьезно поработать головой.

– Пап, ты же с Земли. Может, чего посоветуешь?

– Ты думаешь, это будет этично, Роберт? По итогам практики каждый из вас будет допущен или не допущен к ПСР. Если я начну советовать и подсказывать, это отразится на чистоте ваших оценок, как думаешь?

– Извини, пап. Отразится, конечно. Не подумал.

– Могу дать лишь самый общий совет: верьте в себя. Думать вас здесь научили. Вот и приложите свое умение. Думайте нестандартно. И еще. Много лет после второй мировой войны на Земле была популярна так называемая литература про попаданцев, когда герои тем или иным способом переносились из своего времени в прошлое, чтобы изменить ход истории. Ознакомьтесь с ней. Это как раз то, чем вам предстоит заниматься. Там много интересного. Я верю, что вы справитесь с заданием.

– Пап, а мамы-амазонки тоже завтра будут?

Возвращаясь из Содружества, «Ковчег» совершил заход на Фортуну, где Ингрид тщательно собрала прах принцессы Кадур и ее подружек-телохранительниц. Творец выполнил обещание и вернул к жизни всех девушек, после чего Ингрид взяла их под плотную опеку. После прохождения курса реабилитации и специальной программы обучения они влились в состав экипажа звездолета. По рекомендациям психологов дети Странника и амазонок узнали о подноготной своего появления на свет только по достижении четырнадцати лет, когда могли уже адекватно воспринимать действительность. Тогда же амазонки смогли «вживую» познакомиться со своими детьми, за развитием которых до этого им приходилось следить на расстоянии. Нужно заметить, что, благодаря специально разработанной психологами программе подготовки, дети восприняли информацию о несколько необычных деталях своего рождения хоть и с изрядным удивлением, но довольно спокойно: профессия косморазведчика полна неожиданностей, чего только не бывает. Собственно, программа психологов и была рассчитана на то, чтобы подвести их к подобным выводам. Поэтому появление в их жизни биологических матерей восприняли с пониманием. В абсолютном большинстве между бывшими амазонками и ребятишками установились весьма теплые отношения, но при этом все дети продолжали считать своей Главной Мамой Роэну. Сами же амазонки к моменту знакомства со своими первенцами уже повыходили замуж и обзавелись, как правило, детьми от нового брака, что тоже накладывало определенный отпечаток в отношения. Принцесса Кадур, в частности, вышла замуж за Тора.

– Да, завтра к началу бала они прибудут с «Ковчега». Готовятся.

Дети довольно заулыбались: к своим биологическим матерям они относились очень хорошо.

Вскоре одна за другой начали подтягиваться девочки с таинственно поблескивающими глазами. Последними к компании присоединились Роэна и Азоридель.

– Ты знаешь, мать, какое задание на практику получили дети?

– Да, девочки рассказали. Непростую задачку подкинул им Джон Холидей.

– Непростую…

Семейный вечер проходил весело и шумно, а когда дети все же отправились в спальни, Странник и Роэна поспешили на встречу с Творцом и Реалой, тоже прибывшими на выпускной к своему первенцу Эродару.

Тепло поздоровавшись, друзья затеяли общий разговор, который, однако, по инициативе Реалы вскоре разбился на «мужскую» и «женскую» составляющие: у женщин нашлись свои темы, которые они захотели обсудить без мужского участия.

Давно прошли времена, когда Творец не хотел называть Страннику свое имя. Имя же его было Сваронг. Они уединились в уютном кабинете и перешли к обсуждению вопроса предстоящей практики. Эродар, хоть и был на три года младше детей Странника и Роэны, тоже вошел в группу элитарных выпускников по итогам всех тестов.

– Давай не будем о текущих делах. Мы и так обсуждаем их по дальней связи почти каждый день. Поговорим о детях.

– Согласен.

– Ты с Земли, Странник. Как оцениваешь задание?

– Очень сложное и неоднозначное, то есть имеющее несколько решений.

– Насколько это опасно?

– Это зависит от того, какой путь выберут ребята. Некоторых из вариантов могут оказаться достаточно опасными.

– По условиям прохождения практики наше вмешательство на любых этапах недопустимо…

– Это так, Сваронг. Каждый из них может добровольно в любой момент прервать работу и выйти из проекта при чрезвычайных обстоятельствах. Механизм предусмотрен. Однако, если задание не будет выполнено, ребятам придется провести в Центре еще год.

– Я боюсь, что подростковый максимализм может не позволить им в сложных ситуациях принять адекватное решение о необходимости прервать практику.

– Ты хочешь сказать, что даже при угрозе реальных пыток и даже смерти они из упрямства могут не воспользоваться механизмом выхода?

– Да.

– Такое возможно. Вспоминая себя в их возрасте… Да, такое возможно. Однако ты же знаешь, что по-другому нельзя. Нельзя выковать характер, сидя в сетях Информатория. Тем более, если речь идет о будущей элите. Насмотрелся я в свое время на «золотую молодежь» и детей-мажоров. Не хочу, чтобы наши были такими.

– Знаю. Я просто опасаюсь, что испытания, через которые им, возможно, придется пройти, могут не закалить характер, а надломить его.

– Если такое с кем-то из них случится, значит, он или она не могут претендовать на то, чтобы войти в будущем в элиту сообщества, ― вынес жесткий вердикт Странник. ― Без огранки алмаз не может стать бриллиантом. Если он в процессе огранки треснет, значит, в нем был внутренний дефект. ― Но вообще-то я не слишком беспокоюсь, да и тебе не советую. В конце концов, мы их очень хорошо подготовили.

– Будем надеяться…

Глава вторая

― Итак, дорогие выпускники, все вы определились с выбором относительно вариантов предложенных вам заданий. В соответствии с вашим выбором, весь выпуск делится на две группы. Одна группа выбрала тему предотвращения второй мировой войны, вторая ― предотвращения развала СССР. Таким образом, в каждой группе вы окажетесь среди единомышленников, которые отдали предпочтение тому же варианту. После этого вашей задачей будет определиться со своими командирами. Я жду ваших рапортов за сутки до выброски. Там же должны быть указаны список нужного вам снаряжения и точные дата и место высадки. Вы все изучали теорию суперструн и знаете о множественности миров, количество которых исчисляется триллионами. Вы будете заброшены в параллельные реальности, практически неотличимые от реальности Земли двадцатого века, которую исследовали. Там вы можете на практике проверить свои теоретические изыскания. На подготовку к высадке отводится десять суток. Мы решили не ограничивать вас со временем проведения акции. Обратный перенос ― по вашему требованию. Соотношение скоростей течения времени там и тут будет установлена как двенадцать к одному. То есть год, проведенный там, будет соответствовать одному месяцу на Мечте. Но сюда вы вернетесь в один и тот же день и час. Вопросы? Все понятно? Тогда приступим к разбивке на группы…

…Вечером Странник и Роэна разговаривали с детьми об их выборе. Странник медленно обвел взглядом застывшие в ожидании лица юношей и девушек.

– Вы хотите знать наше мнение по итогам защиты дипломных работ? В целом, неплохо. Порой, даже хорошо и, я бы сказал, элегантно. Особо отметили дипломные работы Эродара, Азоридель, Имира, Зорды и дочери Мастера Квинтия и Зенары Кармы.

Упомянутые ребята и девушки смущенно зарделись.

– Порадовало, что в абсолютном большинстве вы не пошли путем авторов бесчисленных книг о попаданцах, с которыми я рекомендовал ознакомиться. Там, если говорить о теме второй мировой войны, действительно немало интересного, но абсолютное большинство этих авторов раз за разом с помощью тех или иных допущений типа предоставления нового оружия или информации упорно пытались свести ситуацию к уменьшению потерь одной стороны и, напротив, увеличения их количества с другой. Не учитывая при этом, что, по большому счету, заложниками и жертвами истинных зачинщиков войны в одинаковой степени были и те, и другие. Простые люди по обе стороны баррикад не хотели бросать семьи, брать в руки оружие и идти на войну убивать. Между тем, на Нюрнбергском трибунале наказание понесли лишь исполнители. Истинных виновников войны там не судили. Поэтому спустя некоторое время они вновь и вновь брались за свое. К вашей чести, все вы в этом хорошо разобрались. И предложенные вами варианты решения поставленной задачи сводятся именно к противодействию главным зачинщикам войны. Это говорит о вашей зрелости. По результатам анализа вы выбрали, с некоторыми вариациями, три момента для коррекции исторической последовательности. На самом деле их значительно больше, но вы выбрали наиболее очевидные. Первый ― момент передачи власти Гитлеру. Там есть много нюансов, на которых можно сыграть. Второй ― август 1936 года, олимпиада в Берлине. Тут тоже открывается много интересных моментов и возможностей. И наконец, в-третьих, удар по самому «финансовому интернационалу». Опять же, широкий веер возможностей. Все три варианта, естественно, с просчетом возможных последствий.

Я не имею права подробно разбирать с вами все плюсы и минусы этих вариантов. Отмечу лишь, что все они при должном подходе и грамотной подготовке имеют шансы на успех. Но выбор окончательного варианта за вами. Как и что нужно делать, вас учили. Насколько вы сможете воспользоваться своими знаниями, зависит только от вас. То же самое можно сказать и по теме предотвращения развала СССР. Тут тоже есть несколько важных развилок.

Заговорила Роэна, до этого лишь внимательно слушавшая мужа.

– Осуществление всех вариантов предполагает немалый риск. Поэтому всегда помните одну простую истину. «Незачет» по дипломной практике означает лишь лишний год пребывания в этом райском уголке, только и всего. И когда на другой чаше весов окажется реальная опасность, связанная с возможными пытками и даже смертью, пусть благодаря нашим технологиям и обратимой, умейте вовремя оценить, стоит ли дальнейшая игра свеч. Это умение тоже будет учитываться при подведении итогов.

Глава вторая

― Так что окончательно решаем с легендой прикрытия, Азоридель? ― Сын Творца и Реалы Эродар вопросительно взглянул на сероглазую красавицу, невольно залюбовавшись девушкой. Дочь Странника и Роэны заметила этот взгляд, но постаралась не показать виду.

– Почему вдруг вопрос? Мы же все подробно обсуждали, Дар.

Они сидели вдвоем в одной из беседок парка неподалеку от их кампуса. Так уж сложилось, что в их группе из сорока трех человек остальные сразу негласно признали за ними право лидерства. Они без возражений приняли груз ответственности за судьбу товарищей, и теперь уединились, чтобы без помех обсудить все детали заброски еще раз.

– И все же твоя идея легализации настолько сумасшедшая, что я никак не могу успокоиться. Надо же до такого додуматься: частная неврологическая клиника. Дурдом какой-то.

– Правильно, дурдом и есть, ― засмеялась девушка, и Эродар подхватил смех, поняв игру слов. ― Ну, хорошо, ― отсмеявшись, продолжила она. ― Давай пройдемся еще раз. Первое. Закрытое учреждение, позволяющее нашей группе находится вне поля зрения внимательных глаз местных аборигенов. Ведь очень трудно постоянно носить маску и быть в напряжении. Второе. Отличная легенда для поддержания контактов с нужными людьми под видом посещения родственников. Третье. Возможность без опасений и сложностей покидать базу опять же под видом посетителей и через несколько выходов. Четвертое. В экстренных случаях можно без проблем телепортироваться прямо с территории базы, не приводя в изумление возможных свидетелей. Достаточно?

– А если настоящих «психов» привезут?

– Ну, во-первых, саморекламой мы заниматься точно не будем. А во-вторых, всегда можно придумать совершенно неудобоваримые условия для поступления в клинику. В виде сумасшедших расценок, например. В конце концов, для прикрытия можно действительно обзавестись несколькими настоящими психами и содержать их в отдельном боксе. В конце операции вылечим их и отпустим по домам.

– А разрешительная документация?

– Мог бы и не спрашивать. Нарисуем любую.

– А если проверят?

– Я продумала этот вопрос. Сделаем так, что комар носа не подточит. В конце концов, у тебя что, есть лучшее предложение? Нет? Тогда о чем говорить? Расскажи лучше подробнее о своем оперативном плане наших действий, раз ты отвечаешь за его разработку. Заодно еще раз обсудим детали.

Некоторое время Эродар молчал, задумавшись.

– Ну, что ж, давай. Лишним не будет. Он на несколько секунд умолк, собираясь с мыслями. ― Начну, пожалуй, с начала девятнадцатого века. Так мне будет проще все разложить по полочкам. Тогда, после победы над Наполеоном, в Европе наступил серебряный век. Серьезных войн не было. Европейцы наслаждались покоем и благополучием, которое несла начавшаяся промышленная революция. При этом огромным политическим весом пользовалась Россия, родина твоего отца, внесшая основной вклад в победу над Наполеоном. Однако устраивало это далеко не всех. И в первую очередь ― Англию, чья империя в то время была в расцвете своего величия. В середине 19―го века в так называемой Крымской войне объединенные силы Европы под руководством Англии попытались «прощупать» силы России. Но, благодаря мужеству русских солдат, эта попытка, не смотря на не вполне удачные для России итого войны, не слишком повлияла на положение и роль России в Европе и мире.

Между тем за океаном стремительно набирала силу новая супердержава ― Соединенные Штаты Америки.

Для правильного понимания дальнейшего развития событий нельзя не упомянуть о таком феномене земной истории, как еврейский вопрос. Представители элиты этой удивительно талантливой нации, на протяжении многих столетий не имевшие своего государства, смогли сохранить свою самобытность и не ассимилироваться с народами стран проживания. Удавалось им это благодаря тому, что еще на заре своей истории они поняли, какую огромную силу имеют деньги. И на протяжении веков они всегда старались быть к ним поближе. Доля евреев в финансовой верхушке практически всех стран всегда была очень высока. Деньги давали власть, а близость к власти помогала выживать.

В середине 19―го века на Земле был изобретен телеграф. Появление возможности практически мгновенной реакции на события привело к тому, что очень скоро управление финансовыми потоками перешло от регионального и национального уровня к глобальному и международному. Финансисты разных стран очень быстро оценили открывшиеся перспективы и, несмотря на трения между собой, смогли создать что-то вроде международного финансового интернационала, объединившего в первую очередь капиталы Англии, США и западной Европы. Правильно оценили они и еще одну возможность, открывшуюся с появлением этого изобретения, не менее важную. А именно ― возможность глобального манипулирования мировым общественным мнением через СМИ. При наличии денег это оказалось совсем несложно. С появлением телеграфа стало возможным оперативно направлять любые ресурсы на решение приоритетных задач и обеспечивать информационное прикрытие для их решения.

Растущая мощь Соединенных Штатов, которым становились тесными рамки, очерченные государственными границами, требовала расширения сфер влияния. Однако к началу двадцатого века на Земле все основные ресурсы были уже поделены. И финансовая элита решила использовать открывшиеся возможности, чтобы попытаться осуществить передел сфер влияния. Кого-то нужно было заставить «поделиться». Выбор пал на самую большую в мире, но на тот момент относительно отсталую Россию. Используя новые возможности, «финансовому интернационалу», действующему, в основном, под руководством англичан, удалось спровоцировать русско-японскую войну и последовавшую первую русскую революцию 1905 года. После этой тренировочной «разминки» финансовый интернационал решился уже на более серьезный передел мира, взяв курс на подготовку к первой мировой войне. В этот период происходит постепенный переход главенствующей роли в этом интернационале от Англии к США, завершившийся созданием Федеральной Резервной Системы, или ФРС, в декабре 1913 года. А уже в июле 1914―го разразилась первая мировая война. Нужно сказать, что влияние появления ФРС на дальнейшую мировую историю очень сильно недооценивается тамошними историками.

Нельзя не признать, что проделано это было поистине гениально. Впервые роль Центробанка одного из крупнейших государств планеты стала выполнять, по сути, частная компания. Одним из главных теоретиков ФРС был Пауль Варбург, который, между прочим, известен еще и тем, что занимался поставками крупных сумм денег Ленину и Троцкому, финансируя одну из первых на Земле цветных революций. В данном случае ― красную. Вот как позже оценил событие 28 президент США Вудро Вильсон. Цитирую по памяти:

«Я самый нечестный человек. Не понимая, что делаю, я разрушил свою страну. Великая индустриальная держава находится под властью ее долгов. Все долги стекаются в один общий. Национальный рост и все, что мы делаем, находится в руках нескольких человек. Мы оказались самым безвольным, самым подвластным и подконтрольным правительством в цивилизованном мире. Мы больше не правительство народной воли, не правительство избранное большинством, но правительство под властью небольшой кучки людей». ― Согласись, весьма красноречиво.

Азоридель подтверждающее кивнула головой.

– К концу первой мировой войны, глядя на складывающуюся конфигурацию на Европейском театре, мировая финансовая верхушка посчитала, что входящая в коалицию победителей Антанту Россия может слишком усилиться, получив в свое распоряжение Черноморские проливы, которые должны были отойти ей в случае победы. Миллионы понесенных Россией в войне потерь никого не интересовали. Поэтому было принято решение о дестабилизации обстановки в стране и свержении ее правительства. Финансирование радикальных партий ― большевиков, меньшевиков, эсеров резко увеличивается. При этом основная ставка делается, как я уже упоминал, на Ленина и Троцкого. План удается, и, в конце концов, власть в России захватывают большевики. Но дальше случается непредвиденное. В результате перипетий революции и гражданской войны к власти в стране приходит сильный лидер Иосиф Сталин, который не захотел платить по счетам и идти на поводу у бывших спонсоров. Он жесткими методами начал модернизировать страну, грозя в перспективе создать серьезные проблемы для интересов управляющего миром «финансового интернационала». Поэтому было принято решение примерно наказать Россию, натравив на нее остальную Европу во главе с Германией. Таким образом, был взят курс на подготовку новой мировой войны.

Однако после окончания Гражданской войны США оказывают СССР большую помощь в становлении тяжелой промышленности, помогая строить заводы, электростанции и многое другое. Казалось бы, какой смысл, если «финансовый интернационал» задумал уничтожить Россию? Оказывается, смысл был. И заключался он в том, чтобы планируемое столкновение с армией объединенной Европы имело максимально негативные последствия для обеих противоборствующих сторон, их экономики и населения. Породить максимальный хаос и получить от этого максимальную выгоду ― так было задумано. И, собственно говоря, так и было сделано.

Для решения этой задачи нужно было в первую очередь найти и подготовить лидера, способного возглавить процесс на другой стороне. С этой целью в 1922 году состоялась процедура «смотрин» Гитлера – в Мюнхене была организована встреча фюрера с американским военным атташе в Германии капитаном Трумэном Смитом. Американский разведчик составил в Управление военной разведки весьма лестное донесение о Гитлере. И уже с 1923 года Гитлер и его партия НДСАП начинают получать солидное финансирование. Определившись с будущим лидером, «финансовый интернационал» начинает активное возрождение Германии, накачивая ее экономику деньгами. В результате к 1929 году Германия становится второй экономикой мира. Но! Ограничения, наложенные на нее Версальским договором в отношении вооруженных сил, все еще продолжали действовать. Численность ее армии не могла превышать 100 тысяч человек, ей запрещалось иметь современные бронетанковые силы, авиацию и флот. В этот период Польша, например, в несколько раз превосходила Германию по военной мощи. Именно по совокупности этих причин мы и выбрали данный момент для вмешательства. Вариант физического устранения Гитлера и его ближайшего окружения накануне Берлинской олимпиады в 1936 году мы отбросили из-за большой неопределенности относительно дальнейшего развития событий. То же касается и варианта борьбы против «финансового интернационала».

– Некоторые из наших рассматривали вариант для вмешательства в 1922 году, но, в конце концов, отказались, ― заметила Азоридель.

– И правильно сделали. Господин Смит мог бы подобрать другую кандидатуру. И с шансами пятьдесят на пятьдесят эта другая кандидатура могла оказаться более талантливой со всеми вытекающими последствиями. Но продолжу. В 1929 году с Гитлером встречается Джеймс Вартбург, племянник одного из основоположников ФРС. Столь серьезная фигура была направлена на встречу с Гитлером не случайно. Этот посланник «финансового интернационала» должен был принять окончательное решение о пригодности кандидатуры Гитлера для осуществления их планов. И он такое решение принял. После этого финансирование и всесторонняя поддержка НДСАП резко возрастают. И уже через три года Гитлер приходит к власти, после чего практически сразу начинается грандиозное наращивание и перевооружение немецкой армии.

Именно здесь для нас открывается окно возможностей, чтобы выполнить поставленную задачу. Возможности следующие: попытаться подтолкнуть Польшу к войне с Германией в начале тридцатых годов; оказать мощную финансово-информационную поддержку компартии, являющейся единственной реальной силой в борьбе с Гитлером; так или иначе устранить от активной деятельности директора Рейхсбанка и министра экономики Ялмара Шахта, благодаря финансовому и организационному гению которого Германия смогла так быстро подготовиться к войне. Не исключаю и физическое устранение Гитлера и его ближайшего окружения в момент прихода к власти в 1933 году. Поиск нового лидера и формирование новой команды отбросят планы подготовки Германии к войне на несколько лет. А это изменит многое в расстановке сил.

– Значит, Германия, 1929 год? ― Азоридель в который раз подивилась блестящему аналитическому таланту друга.

– Да.

Азоридель замерла, надолго уйдя в себя. Эродар не пытался прервать затянувшееся молчание, зная, чем в этот момент занимается его подруга. Наконец, девушка шевельнулась и подняла на него глаза.

– Сложности возможны, но шансы на успех велики. Но я вижу в будущем какие-то неясные тени, которые меня беспокоят. И еще Кора… С ней произойдет какая-то беда.

Глава третья

«Нападение Польши на Германию!» «Поляки возвращают себе статус великой державы!» «Успешное наступление поляков на Берлин и Кенигсберг!»

Увидев шапку, маршал Юзеф Пилсудский удивленно приподнял брови и взял в руки желтую газетенку, название которой он из-за ее никчемности никогда не давал себе труда запомнить. Статья занимала целый разворот на двух страницах. У нее не было названия, как такового. Вместо них присутствовали те самые скандальные и шокирующие фразы в кавычках, что привлекли его внимание. Фамилия автора статьи тоже ничего не говорила маршалу Польши. Из любопытства он решил пробежаться наискосок по содержанию, но через несколько секунд вернулся к началу и начал перечитывать очень внимательно.

«Вышедшая на днях в одном из наших крупных издательств книга Янека Каминьского под названием «Недельфийский оракул», написанная в редком жанре политической фантастики, привлекла наше внимание по нескольким причинам. Во-первых, нас поразила абсолютная экстравагантность сюжета. Во-вторых, полное соответствие сюжета известным на настоящий момент фактам. И, наконец, в-третьих, шокирующая парадоксальность выхода, который предлагает для Польши автор в той ситуации, в которую он согласно сюжету поставил нашу страну в недалеком будущем. Мы встретились с Янеком Каминьским и взяли у него интервью. Предлагаем его нашим читателям с небольшими сокращениями.

– Янек, вам всего девятнадцать лет. Почему вы решили взяться за столь редкий и сложный жанр, как политическая фантастика?

– Трудно сказать. Благодаря родителям, подарившим мне дар аналитического мышления, способность анализировать и правильно интерпретировать факты была присуща мне всегда, сколько себя помню. Когда учился в школе, я по мельчайшим нюансам поведения учителей практически всегда безошибочно просчитывал, когда меня спросят в очередной раз, и это здорово облегчало мне жизнь. ― Здесь наш гость улыбнулся открытой и обезоруживающей улыбкой. ― Просто мне стали известны некоторые интересные факты, и их интерпретация и пролонгация последствий в будущее очень мне не понравились. И я решил написать об этом.

– Какие факты вы имеете в виду?

– Мне стало известно, что недавно Германию посетил некий Джеймс Варбург, племянник одного из основателей ФРС Пола Варбурга, чей брат Макс Варбург, директор «ИГ Фабениндустри», должен быть вам хорошо известен. И этот Джеймс Варбург имел ряд продолжительных встреч с неким Адольфом Гитлером, возглавляющим одну из парламентских партий НДСАП в Германии. Следует заметить, что семейство Варбург относится к мировой финансово-промышленной элите, и его члены не привыкли вести праздных разговоров. Мне этот факт показался интересным, и я взял его на заметку. А чуть позже узнал, что финансирование НДСАП резко возросло. Сложив два и два, я сделал вывод, что мировая финансовая элита сделала ставку на этого самого Адольфа Гитлера, найдя его подходящей кандидатурой для их целей, и будет помогать ему прийти к власти.

– Каких целей?

– Вот и мне это стало очень интересно: какую же задачу, по замыслу мировых финансовых кругов, должен решить в Германии Адольф Гитлер? Я приступил к детальному анализу, все подробности которого приводятся в книге, и полученный результат меня изрядно напугал. Кстати, последний раз подобные крупные вливания они делали в радикальные партии в России перед мировой войной. Чем это закончилось для России, вы знаете. По моим данным, эти же силы ответственны и за сам факт развязывания этой мировой бойни.

– И какой же главный вывод по результатам вашего анализа?

– Лет через десять Польша будет оккупирована Германией. Это практически неизбежно…»

Маршал Пилсудский звонком вызвал адъютанта.

– Срочно найдите мне книгу некоего Янека Каминьского под названием «Недельфийский оракул». Выполняйте.

Отдав честь, адъютант вышел, а маршал вновь углубился в чтение статьи, содержание которой с каждой минутой увлекало его все больше и больше.

«…Очень смелое утверждение. А вы учитываете, что Германия недавно была повержена, численность ее армии в соответствии с Версальским договором не может превышать ста тысяч человек, причем без танков, авиации и флота? Что она вынуждена выплачивать огромные репарации? Нет. Извините, но ваши выводы все же кажутся мне пригодными разве что только для фантастического романа.

– Вы, очевидно, плохо представляете себе, что такое «финансовый интернационал», к которому принадлежат все ведущие банкирские дома. Это структура, распоряжающаяся практически неограниченными ресурсами и контролирующая на нашей планете все и всех. Всех, кроме большевистской России, хотя большевики и пришли к власти благодарят деньгам этого самого интернационала. Но они вышли из-под контроля. Попросту говоря, «кинули» своих спонсоров. А эти серьезные господа очень не любят, когда их «кидают». И не прощают такого. Россия будет наказана. А инструментом воздействия выбрана Германия и ее будущий лидер Адольф Гитлер. При этом параллельно будет решаться и еще одна важная задача: максимальное ослабление основных конкурентов США на мировой геополитической сцене.

– Будущий лидер?

– Да, окончательный выбор сделан. Гитлеру и его партии открыто неограниченное финансирование, он заручился поддержкой мировых финансовых элит. Через 2―3 года он станет во главе Германии. После этого начнется ее интенсивное перевооружение. Будет взят курс на новую войну. С Россией. Германия ― вторая экономика мира, и перевооружиться она сможет достаточно быстро.

– А как же Версальский договор?

– Все это ерунда. С теми средствами, которые имеет «финансовый интернационал», и возможностью через СМИ манипулировать общественным мнением все эти договора не стоят бумаги, на которой написаны.

– Но ведь между Германией и Россией находимся мы, то есть Польша, а также прибалтийские государства.

– Именно поэтому мы и обречены, как и прибалты. Гитлеру нужна будет прямая граница с СССР, и он так или иначе ее получит. Еще раз повторяю: приход Гитлера к власти в Германии означает приговор для Польши.

– Но мы ведь тоже отнюдь не питаем к сталинской России теплых чувств. В Германии об этом прекрасно знают. Логичнее предположить, что немцы предложат нам союз против Сталина.

– Нет. Гитлеру в качестве союзников мы не нужны. Он не захочет, чтобы мы путались у него под ногами. Ему нужны только наши ресурсы. Он вообще считает славян людьми второго сорта.

– И вы полагаете, что единственный выход для Польши в данной ситуации ― ударить первыми?

– Именно так. Сейчас мы существенно сильнее Германии в военном отношении. Но скоро все изменится.

– Что ж, спасибо за интервью. Я все же не верю в вашу версию ближайшего будущего и остаюсь при своем мнении. Но, по мнению нашей редакции, нарисованная вами гипотетическая картина все же может вызвать интерес у наших читателей. Поэтому еще раз благодарю за интервью.

– Всего хорошего».

«А зря не веришь»,― подумал маршал и глубоко задумался. Выдающийся политик и стратег сразу почувствовал в рассуждениях автора книги рациональное зерно. Постучавшись, в кабинет вошел адъютант.

– Заказанная вами книга доставлена, господин маршал.

– На ближайшие три часа отменить все встречи.

Пилсудский раскрыл книгу и начал быстро просматривать. При этом его лицо иногда нервно подергивалось. Затем взял в руки карандаш и принялся подчеркивать заинтересовавшие места. Три часа спустя он вновь вызвал адъютанта.

– Еще экземпляры есть? ― кивнул маршал на книгу.

– Да, я взял пять экземпляров.

– Принеси мне еще два. И пару экземпляров этой газеты. И еще: пригласи ко мне начальника Генштаба и министра иностранных дел. Срочно.

В ожидании вызванных сановников маршал еще раз пролистал сравнительно тонкую книжку, останавливая взгляд на подчеркнутых местах. Когда высшие должностные лица государства прибыли, маршал сразу «взял быка за рога»:

– Сегодняшнюю прессу просматривали? ― Дождавшись подтверждения, выложил на стол «желтое» издание.

– А это видели?

– Я эту чушь не читаю, ― высказался глава МИД Август Залеский.

– Я тоже, ― присоединился к нему начальник Генштаба.

– И, в общем-то, правильно делаете. ― Маршал развернул газету лицом к собеседникам и добавил, указав пальцем на заголовок статьи:

– Первой моей мыслью, когда я увидел вот это, тоже была ― какая чушь!

Заметив удивленно вытянувшиеся лица обеих, пояснил:

– Но заголовок заинтересовал, и я пробежал взглядом несколько строк. Но начав, остановиться уже не мог. Любопытная статейка. Речь в ней идет о вышедшей недавно книге. Вот этой. ― Маршал протянул соратникам по экземпляру книги и газеты. Ознакомьтесь. А завтра в это время встретимся здесь же. Мне интересно узнать ваше мнение обо всем этом.

Приняв от маршала передачу, генерал и дипломат недоуменно переглянулись.

– И вот еще что, генерал. Постарайтесь до завтра найти хотя бы минимум сведений об этом авторе.

* * *

― Ну, господа, что скажете? ― Маршал с любопытством взглянул на собеседников.

Первым откликнулся дипломат.

– Написано бойко, ничего не скажешь. Причем абсолютно все приведенные в книге факты соответствуют действительности. К своему удивлению, даже кое-что новое для себя узнал. Интересно, откуда этот Янек берет информацию? Но вот выводы из всей этой информации он делает совершенно неправдоподобные.

– Насчет «совершенно» я бы говорить поостерегся. По имеющимся сведениям, партия Адольфа Гитлера действительно с 1923 года начала получать солидную финансовую подпитку. По данным нашей разведки, в текущем году на самом деле состоялась длительная встреча Гитлера с Джеймсом Вартбургом, после которой тон западной прессы, как по команде (а я думаю, что так оно и есть) стал весьма благожелательным по отношению к НДСАП…

– Я же говорю, что все факты действительно…― начал было Август Залеский.

– Кроме того, некоторые косвенные разведданные позволяют предположить, что «финансовый интернационал» действительно взял курс на подготовку новой мировой войны.

– Ненасытные гиены, ―зло бросил маршал. ― Если они действительно решили столкнуть лбами Россию и Германию, мы окажемся между молотом и наковальней. В таком случае описанный Каминьским вариант ее оккупации или очередного раздела не исключен.

– Ерунда. Англия и Франция не допустят этого, ―убежденно заявил МИДовец.

– Не тешьте себя иллюзиями, Август. Ради того, чтобы бросить немецкую военную машину на СССР, сдадут с потрохами и даже не поморщатся. Вопрос в другом: неужели Гитлер, если он все же придет к власти, предпочтет войну с нами вместо союза против большевиков?

– Но немецкой военной машины пока даже близко нет. Даже наши силы сейчас значительно превышают германские.

– Не обольщайтесь. В вашей фразе ключевое слово ― «пока». При наличии сильного лидера и достаточного количества денег она появится у немцев уже через пять-семь лет. Не забывайте, сейчас они уже вторая экономика мира. И тогда нам с ними точно не справиться.

– Что у вас имеется по этому Адольфу Гитлеру, генерал? ― обратился маршал к генштабисту.

– Прочитав то, что вы вчера нам передали, я освежил в памяти все, что у нас есть по этому персонажу. Могу ответственно заявить: если Адольф Гитлер придет к власти в Германии, он будет, без сомнения, весьма сильным лидером.

– Значит, основные постулаты, из которых исходит в своей книге этот Янек, верны… Кстати, что удалось выяснить о нем самом?

– Круглый сирота. Родители погибли в 1920 во время прорыва Тухачевского к Варшаве. Воспитывался у дальней родственницы в деревни. Она тоже умерла пару лет назад, оставив ему небольшое наследство. Знает основные европейские языки, что весьма помогает ему в сборе и обработке информации. Подрабатывает иногда публикацией статей в различных изданиях. Пока это все. Дал задание собрать о нем дополнительные сведения. В дефензиве[4] ничего предосудительного на него нет.

Маршал кивнул, подтверждая принятую информацию, и в задумчивости побарабанил пальцами по столу.

– А что вы думаете по поводу предложенного этим Каминьским способа решения проблемы ― превентивный удар по Германии?

– Чушь! Совершенно немыслимо! ― горячо воскликнул глава МИД. ― Мы и Германия, которую едва одолела Антанта ― да это просто смешно!

– Если к власти в Германии придет Гитлер, боюсь, нам будет не до смеха.

– Да как об этом вообще можно даже думать? Нонсенс!

– А вы предпочитаете лечь под немцев? ―жестко глянул маршал на дипломата.

– Как вообще можно рассуждать о таком ― в одиночку воевать с Германией?

– Десять лет назад мы смогли в одиночку не лечь под Россию. И я не вижу никаких оснований ложиться теперь под кого-то еще. Пусть это будет даже Германия. Польша ― не проститутка. ― Тон маршала стал еще более жестким. ― Если к власти в Германии действительно придет этот Адольф, у нас, возможно, просто не останется другого выхода, ― уже тише добавил он и повернулся к генштабовцу.

– Что думаете вы, генерал?

– Этот Янек Каминьский предлагает концепцию молниеносной войны ― стремительный удар, который не позволит Германии дать возможность провести мобилизационные мероприятия и использовать ее несомненное стратегическое превосходство в экономике и людских ресурсах. Чисто теоретически, при условии сохранения стратегической внезапности, шансы на успех есть. Но все же…

– Сомнения вполне понятны. У меня они тоже есть. Однако Гитлер… Вот что, генерал. Возьмите под плотный контроль все, что происходит вокруг этого Адольфа. Постарайтесь внедрить кого-нибудь в его ближайшее окружение. Мы должны знать о каждом его шаге. По поводу стратегической внезапности. Мы не знаем, как развернуться события дальше, и не можем исключать любого поворота событий. Поэтому о сегодняшнем нашем разговоре не должна знать ни одна живая душа, включая Игнатия[5]. Надеюсь, это понятно? ― Металл в голосе маршала прорезался очень сильно. Собеседники подтверждающее кивнули. ― Вам, Август, я бы посоветовал преодолеть психологический барьер преклонения перед Германией и подумать в практическом ключе над дипломатическим прикрытием наших возможных шагов в отношении немцев, если Адольф Гитлер действительно придет к власти. Если не получится ― скажите мне честно. Я подумаю, кем вас заменить. ― Твердый взгляд маршала уткнулся в переносицу министра. ― Вам ясно?

– Ясно, ― опустил глаза дипломат.

– Хорошо, ― кивнул маршал и перевел взгляд на генерала. ― Теперь об этом Янеке Каминьском. У парня явный и ярко выраженный талант аналитика. Нужно более плотно привлечь его к работе в интересах Польши. Я имею в виду не вербовку. Пока. Обеспечьте его заказами от разных издательств или аналитических центров по темам, которые представляют интерес для нас. Например, некоторые вскользь упомянутые в его книге способы ведения военных действий против Германией показались мне весьма любопытными. Пусть представит более широкий и развернутый анализ. Так же более аргументировано уточнит, почему он считает невозможным наш союз с Гитлером против большевиков. Копию всех его работ ― мне на стол.

– Слушаюсь, господин маршал.

Глава четвертая

― Клюнули! ― Эродар радостно протянул Азоридель только что полученное письмо.

Они изображали из себя влюбленную пару, у которой развитие отношений уверенно продвигалось в направлении свадьбы. Это было тем более несложно, что между детьми двух Творцов действительно активно развивались романтические отношения, несмотря на разницу в возрасте. Внешне Эродар выглядел даже несколько старше Азоридель, а его мощный интеллект ничуть не уступал интеллекту девушки.

– Что там?

– Предложение посетить одно из аналитических агентств. Пишут, что хотят заказать исследование по теме, затронутой в моей книге. Явно клюнули.

– Когда?

– Завтра в десять утра.

– Хорошо. Я подстрахую и подожду неподалеку.

– Я запущу несколько наноботов, чтобы ты могла все видеть и слышать.

…― Господин Каминьский, рад лично познакомиться с вами. Меня зовут Сандомир Ковач. ― Прилизанный молодой человек с явной военной выправкой окинул вошедшего Янека внимательным изучающим взглядом. ― Должен сказать, ваши гипотетические рассуждения о возможной оккупации Польши Германией, описанные в книге, показались моему руководству небезынтересными, и оно поручило мне встретиться с вами и предложить контракт на расширенное исследование этой темы. Как вы посмотрите на такое предложение?

– Я готов к сотрудничеству и буду рад, если мои скромные таланты послужат интересам Польши. Какие конкретно аспекты затронутых в книге проблем интересуют вас в первую очередь? Какие сроки и объемы? Ну и, естественно, размер гонорара.

– Мое руководство хотело бы получить более развернутый анализ с подробной аргументацией по поводу вашего утверждения, что в случае прихода Гитлера к власти в Германии он предпочтет именно оккупацию Польши. Почему вы считаете нереальным заключение между нами союзного договора, направленного против большевиков? Это, во-первых. Во-вторых, каким бы мог быть характер военных действий против Германии, если описанные вами гипотетические события все же начнут происходить? ― При этом вопросе особо доверенный офицер начальника Генштаба буквально впился глазами в лицо Каминьского. ― Если обстоятельства действительно вынудят к нанесению превентивного удара? Ведь, согласитесь, хотя Германия сейчас и ослаблена в военном плане, ее экономическая мощь несопоставима с нашей.

– Да, это, действительно, одни из ключевых вопросов. Срок трое суток вас устроит?

– Так быстро?

– Обо всем этом я много размышлял в процессе написания книги. И, хотя эти мысли не вошли в окончательную редакцию книги, они никуда не делись. Мне нужно лишь перенести их на бумагу.

– Отлично. Что касается гонорара, то постараемся не обидеть. Наше предложение… Сандомир Ковач озвучил цифру. ― Если анализ произведет впечатление на мое руководство, возможна премия.

– Гонорар достойный. И само задание мне интересно.

– В таком случае, не смею вас задерживать.

* * *

Увидев среди принесенных адъютантом бумаг копию аналитической записки Янека Каминьского, маршал Пилсудский решительно отодвинул в сторону остальные бумаги и углубился в чтение. При этом его брови то и дело удивленно взлетали вверх. На минуту прервавшись, он приказал адъютанту пригласить к нему начальника Генштаба и министра иностранных дел.

Когда высшие сановники Польши появились на пороге кабинета, маршал дочитывал документ.

– С запиской Каминьского ознакомились? ― с места в карьер спросил маршал.

– Да, господин маршал, ― первым ответил генерал. ― Я в шоке. Такое впечатление, что записку составлял несколько месяцев весь аналитический отдел Генштаба, а не один человек три дня.

– Действительно, впечатляет, ― коротко прокомментировал глава МИД Август Залеский.

– А вы обратили внимание, как грамотно сгруппированы и поданы все аспекты проблемы ― дипломатический, военный и экономический?

– Чего стоит только полный психологический портрет Адольфа Гитлера. После ознакомления с ним становится действительно абсолютно понятно, почему Гитлер предпочтет захват Польши, а не союз с ней. Кстати, а почему бы нам не подумать о противоположном варианте ― союзе с Россией против Германии? Все эмоции по поводу такого союза понятны, но все же…

– Даже при успехе таких переговоров это не позволит нам избежать катастрофы. В этом случае местом сражения все равно будет Польша.

– А военная часть анализа? Вы только вдумайтесь, что он пишет! ― Генерал достал свой экземпляр записки и зачитал отмеченный отрывок.

«…Рассуждая о тактике молниеносного удара по Германии, призванного не допустить развертывания ее мобилизационного потенциала, нужно в первую очередь определить, какой род войск должен сыграть главенствующую роль в таком ударе. Анализируя опыт последних войн, мы приходим к неизбежному выводу, что таким родом войска могут быть только танковые войска при поддержке моторизованной пехоты. Кавалерия в эпоху все большего насыщения современных армий автоматическим оружием может играть лишь второстепенную роль. Однако танки танкам рознь. Для условий Германии с ее развитой сетью дорог с твердым покрытием идеальным мог бы быть легкий быстроходный танк с двумя двигателями на четырехосном колесном шасси с полным приводом на все колеса, способный разгоняться по шоссе до скорости не менее 60 км/час, и благодаря этому осуществлять молниеносные прорывы глубоко в тыл вражеских войск, сея панику и неразбериху. В качестве вооружения танка можно, помимо пулеметов, предложить автоматическую 40―миллимитровую шведскую пушку Bofors, производство которой должно начаться в следующем году. С учетом этого и возможностей польской промышленности рекомендуется подумать над разработкой колесного четырехосного полноприводного шасси или же над закупкой соответствующих патентов за рубежом. Это единое шасси должно послужить основой для создания целой линейки бронированной техники ― танков, броневых машин пехоты, в том числе плавающих, артиллерийских тягачей и пр. Для условий Германии и, исходя из поставленной задачи, нет никакой необходимости в гусеничном танке, сложном, тяжелом, медлительном и дорогом».

– Гениально! Единое колесное шасси! Это же прорыв в плане стоимости и массовости производства, проблемы запчастей, сроков разработки! Честно говоря, после нашего последнего разговора я в глубине души считал, что нам, говоря вашим языком, все же придется лечь под Германию, пусть и подрыгав возмущенно ногами для приличия. Теперь я так не считаю. Его блестящий анализ тенденций развития бронетанковой техники и построенная на этом теория танковых прорывов впечатляет. Он даже набросал великолепные эскизы новой техники и привел ее ТТХ. Если мы хотим успеть, нам нужно немедленно приступить к этой работе.

– Я дам министру промышленности соответствующие указания. Переведем заводы на работу в три смены.

– Каминьский позаботился и о прикрытии наших возможных усилий по наращиванию вооружений. Предлагает все списывать на наши якобы страхи перед возможным вторжением сталинских орд, ― отметил глава МИД

– Вполне правдоподобно, учитывая наши конфликты с русскими в недавнем прошлом, ― отозвался Пилсудский.

– Еще советует форсировать разработку легкого противотанкового оружия для мотопехоты, которая будет сопровождать и прикрывать танки. Что-то типа противотанковых ружей. И дальнобойных снайперских винтовок с оптическим прицелом на их основе. Мы как раз подумывали приступить к разработке подобных ружей. Они даже соответствующую аббревиатуру получили ― «UR». Нужно будет форсировать эти работы. И снайперский вариант тоже продумать.

– А мне еще понравилось его предложение использовать воздушные шары для захвата крепостей в Восточной Пруссии и других частях Германии, ― заметил маршал.

– Мне тоже. Грузоподъемность, к примеру, дирижабля «Гинденбург» ― 60 тонн. Однако управляемый и сложный дирижабль тут не нужен. Большого воздушного шара грузоподъемностью тонн 30―40 будет вполне достаточно. Такое количество «морской смеси»[6] эквивалентно сотни тонн тротила. После взрыва такой бомбы любую крепость можно брать голыми руками. А навести шар на крепость ночью, стравливая его по ветру на тросе, не представляется чем-то сложным.

– Интересна и его идея насчет сведения всей имеющейся артиллерии большой мощности в артиллерийские дивизионы по типам орудий и передаче их в распоряжение командующих наступающих армий. Нечего им ржаветь по казематам, если мы собираемся атаковать сами.

– Просто клад, а не парень. Откуда он столько знает? А как он вообще воспринял предложение о сотрудничестве?

– По докладам, достаточно спокойно, хотя, похоже, сразу понял, что скрывается под вывеской «аналитическое агентство». Сказал что-то вроде того, что будет рад послужить своим талантом на благо Польши. Что касается «откуда», то записка изобилует кучей ссылок на открытые источники. Я проверял, все указано точно. Вопрос только в том, как он все это нашел и успел прочитать? Может быть, стоит призвать его на службу и предложить работу аналитика при Генштабе? Все-таки секретоноситель такого уровня, и без присмотра…

Маршал на секунду задумался.

– Нет, не стоит. В этом случае он сразу попадет в поле зрения иностранных разведок. Продолжайте поддерживать установившуюся форму сотрудничества. Но, конечно, присматривайте ненавязчиво. Премируйте его и дайте новое задание. Пусть проанализирует, чего нам следует ожидать в ближайшее время от сталинской России.

– И еще предложите ему подумать над созданием «казус белли»[7] на случай, если дело все же дойдет до реализации наших планов, ― добавил глава МИД.

– Наши телодвижения не останутся незамеченными для президента. Как быть с этим? ― поинтересовался генерал.

– Я позабочусь об этом, ― откликнулся маршал.

* * *

Президент Польши Игнатий Мощчицкий, войдя в кабинет маршала Пилсудского, с некоторой опаской взглянул на своего «серого кардинала». Он не питал никаких иллюзий относительно того, кому в действительности принадлежит власть в стране.

– Игнатий, я принял решение предпринять некоторые шаги по укреплению армии, чтобы у Сталина не возникало никаких соблазнов относительно нас. Заниматься этим будет генштаб. Ты в это не вмешивайся. Если будут вопросы ― обращайся ко мне.

– Я вас понял, господин маршал.

Глава пятая

― Судя по размеру премии, Дар, твоя аналитика произвела впечатление.

– Хм, моя… А то ты не знаешь, сколько светлых голов на Мечте над ней работали. В ней предложен ряд прорывных концепций, которые в реале появятся лишь через несколько десятилетий.

– А что с новым заданием?

– Уже выслал свои наброски на Мечту. Все будет готово в срок.

– Хорошо. Ну что, Дарчик, пойдем гулять? Довоенная Варшава чудо, как хороша.

– Пойдем, мой звездный цветочек.

* * *

― Как вам новый перл от Янека, господа? ― вопросительно взглянул на своих соратников маршал.

– Он опять смог удивить. Талант у парня, ничего не скажешь.

– Согласен. Главный его вывод: в ближней и среднесрочной перспективе СССР нам можно не опасаться. Каминьский обосновывает свои выводы тем, что СССР только-только приступил к созданию своей тяжелой промышленности в соответствии с современными требованиями, и выкристаллизоваться в хорошо вооруженную и подготовленную армию это может лишь лет через десять-двенадцать. Кроме того, он полагает и достаточно убедительно обосновывает это, что в случае, если мы сцепимся с немцами, русские скорее будут сочувствовать нам, несмотря на все разногласия в прошлом. Слишком уж велики идеологические противоречия между коммунистами и фашистами. Также к Сталину, похоже, начало приходить понимание, что в случае прихода Гитлера к власти Германия может представлять серьезную угрозу для СССР в будущем. Так что помогать не станут, но и в спину не ударят. И все же, Август, форсируйте заключение с СССР договора о ненападении.[8] Пусть будет хотя бы такой договор.

– Сделаем все возможное, господин маршал. Я согласен с оценками Каминьского относительно реакции СССР на наш возможный конфликт с Германией. Смежный вопрос ― «казус белли». Каминьский остановился на этом очень подробно. Он предлагает в качестве предлога к началу войны использовать искусственно созданный инцидент…

– Провокацию, ― с военной прямотой уточнил генерал.

– Да, так вот. Например, нападение нашего специального подразделения, переодетого в немецкую форму, на один из польских объектов. Радиостанцию, к примеру.[9] С одновременным началом мощнейшего информационного прикрытия в мировой прессе. И, не давая опомниться, немедленное объявление войны и рывок наших танковых и механизированных частей по выбранным направлениям. Что ж, думаю, такой «казус белли» ничем не хуже других.

– Вы уточнили, генерал, сколько людей мы можем поставить под ружье?

– Если постараться ― до четырех миллионов.

– Неплохо, совсем неплохо. Как быстро?

– За неделю, если заранее провести пару раз тренировочные сборы.

– Отлично. Что ж, шансы у нас есть, и весьма неплохие. Главное на этом этапе ― сохранить все в тайне…

* * *

― Зора, ты сегодня общалась с нашими? Как там на базе? Как продвигается разработка Ялмара Шахта?

– На базе все спокойно. «Психушка» функционирует. По Ялмару Шахту у Селины есть интересная идея. Сейчас ребята ее прорабатывают. Удалось выйти на Эрнста Тельмана, лидера немецких коммунистов. На завтра назначена встреча с ним на базе. Он приедет туда якобы навестить очень дальнего родственника.

– Интересно, как у них все пройдет…

* * *

Эрнст Тельман следовал за очень симпатичной медсестрой, служившей провожатой. И с любопытством посматривал по сторонам. Двое внушительных охранников шли следом, слегка приотстав, напряженные и готовые к любым неожиданностям.

– Пришли, ― коротко бросила медсестра, когда они вошли в небольшую приемную и остановились у закрытой дубовой двери. Один из охранников распахнул ее и заглянул внутрь. Затем, кивком подтвердив, что все в порядке, уселся в кресло и замер в ожидании. Второй последовал его примеру. Эрнст Тельман открыл дверь шире и вошел. Навстречу ему от стола шагнула миловидная женщина средних лет с ярким выразительным лицом смугловатого оттенка, которое выгодно оттеняли белокурые густые волосы, уложенные в искусную прическу. Одета она была в дорогой и изысканный костюм.

«Красива, чертовка, ничего не скажешь», ― мелькнула в голове у лидера немецких коммунистов мимолетная мысль.

В клинике имелась аппаратура для изменения внешности с помощью нанотехнологий, и при необходимости члены группы использовали эти возможности. Эффект, который достигался при этом, не шел ни в какое сравнение с искусством даже самых лучших гримеров. Грим можно было разоблачить, нанотехнологии же не маскировали черты, а меняли их. При этом менялось все: осанка, походка, тембр голоса…

Быть коммунистом в этой Германии было занятием весьма рискованным. Кто знает, через что им предстояло пройти в будущем. Возможно, их ожидают допросы с пристрастием. В этом случае они смогут описать лишь яркую блондинку немного за тридцать лет, в то время как одна из дочерей Странника 18―летняя Селина Гардова была брюнеткой с совершенно иным типом лица.

– Эмма Шлиман. Нет, не родственница знаменитого археолога, ― мило улыбнулась женщина, протягивая для пожатия руку. ― Вам можно не представляться, господин Тельман. ― Она опять улыбнулась. ― Присаживайтесь.

– Встретиться с вами мне порекомендовали люди, пользующиеся моим абсолютным доверием. Не раскрыв, однако, темы встречи.

– Они не в курсе. О содержании нашей беседы никто в Германии, да и во всем мире, никогда не узнает.

– Вы меня заинтриговали, госпожа Шлиман. Так о чем пойдет речь?

– О деньгах и информации, господин Тельман. Об очень больших деньгах и очень ценной информации. Я представляю интересы сил, которые категорически не хотят, чтобы к власти в Германии пришел Адольф Гитлер. И, поскольку вы также представляете силу, которая этого не хочет и которая может этому помешать, было принято решение оказать вам всемерную поддержку. Деньгами и информацией.

– Вы из СССР? ― Лидер коммунистов задал этот вопрос, заподозрив хорошо спланированную провокацию с целью дискредитации его партии.

– Нет, что вы. Для связи с Коминтерном, не сомневаюсь, каналы у вас имеются. И вы прекрасно знаете, что я к этим каналам не имею никакого отношения. Будь я из СССР, мы бы встретились совсем в другом месте и при других обстоятельствах. Предупреждая ваш следующий вопрос, сразу скажу, что я не уполномочена раскрывать вам характер и цели тех сил, что я представляю. Да это, по большому счету, для вас и неважно. ― Она подняла ладонь, видя, что Тельман хочет что-то сказать. ― Минутку, я поясню, почему. Дело в том, что мы ничего не потребуем от вас взамен. Абсолютно ничего, кроме соблюдения одного условия, о котором я скажу чуть позже. Деньги и информацию вы будете получать без всяких расписок. Никаких договоров мы тоже заключать не будем. Так что даже малейший риск для вас отсутствует в принципе. Вы продолжите заниматься тем, чем занимаетесь ― борьбой с фашизмом. Только возможности ваши при этом значительно возрастут. Весьма значительно.

Эрнст Тельман откинулся в кресле, заметно озадаченный и заинтригованный.

– О каком объеме денежных средств может идти речь? ― спросил он.

– Любом. И в любой валюте. Можно и наличными. Сегодня, например, мы подготовили для вас первую посылку в американских, английских и немецких купюрах разного достоинства на общую сумму около десяти миллионов фунтов стерлингов, примерно в равных пропорциях.

Лицо лидера немецких коммунистов вытянулось от удивления. После некоторой паузы он спросил:

– Вы упомянули об информации. О чем конкретно идет речь?

– Чтобы не быть голословной, я предлагаю вам ознакомиться с некоторыми материалами. ― С этими словами собеседница выдвинула один из ящичков стола и, достав оттуда внушительную стопку машинописных листов, протянула Эрнсту Тельману. ― Это вам в качестве презента. Оставьте себе.

Тельман взял стопку в руки и бросил взгляд на первую страницу. Увиденное потрясло его до глубины души. На первой странице находился перечень всех деловых встреч Адольфа Гитлера за последнюю неделю со ссылками на номера листов, где можно было ознакомиться с кратким содержанием бесед. Когда Эрнст Тельман осознал, что он держит в руках, взгляд у него буквально вспыхнул. Чувствовалось, что ему очень хочется немедленно углубиться в изучение этих материалов, и лишь волевым усилием он переборол себя и убрал бумаги в портфель.

– Вы обладаете колоссальными возможностями, ― заметил он.

Его собеседница лишь молча улыбнулась. Она, естественно, не стала пояснять своему гостю, что наноботы взяли все телодвижения Гитлера под плотный контроль с первого дня прибытия их группы на Землю.

– Должен признать, что вы смогли меня очень сильно удивить. Сижу и ломаю голову, какая структура может располагать такими возможностями. ― Он вопросительно взглянул на собеседницу. Но она отрицательно покачала головой.

– Я же сказала, что не уполномочена. Да и не важно это действительно. Важно то, что на данном этапе наши цели совпадают. Гитлер ― это новая мировая война. Мы не хотим, чтобы она свершилась.

Эрнст Тельман на секунду задумался, взвешивая высказывание Эммы Шлиман, затем спросил:

– Хорошо. Так о каком условии вы упомянули? Он с явным нетерпением и даже некоторой тревогой подался вперед в ожидании ответа. Ему очень не хотелось лишаться обещанных десяти миллионов и возможности получать такую информацию. И то, и другое могло оказаться миражем, если упомянутое условие окажется неприемлемым для него и партии.

– Это даже не столько условие, сколько просьба. Мы очень заинтересованы, чтобы вы оставили свои разборки с социал-демократами на потом, когда придете к власти. Не дело, когда столь близкие по духу и целям партии занимаются теоретическими спорами и выяснением отношений в столь ответственный для Германии момент. Мы понимаем, что не все здесь зависит от вас. Но нам будет достаточно, если вы просто дадите слово сделать для этого все возможное. Мы знаем, что, дав слово, вы его выполните. Разлад в противостоящих Гитлеру силах ― прямой путь к поражению. Вы не можете не понимать этого. Такую попытку вам следует предпринять хотя бы в целях самосохранения.

– Самосохранения?

– Неужели вы думаете, что Гитлер пощадит вас всех, если придет к власти? ― Эмма бросила на лидера коммунистов сочувственный взгляд. Она знала, что в базовой исторической последовательности его ждала мучительная смерть в гитлеровском концлагере в 1944 году. ― Итак, вы дадите такое слово?

– Ваше условие отвечает и моему видению ситуации, поэтому я без колебаний могу дать вам свое слово, ― с некоторым облегчением твердо произнес лидер коммунистов.

– Ну, вот и хорошо. И еще один момент, по поводу которого я хотела бы проконсультироваться с вами, господин Тельман.

– Слушаю вас, ― заинтересованно и чуть удивленно откликнулся собеседник.

– Я запланировала аналогичную встречу с одним из лидеров социал-демократов, Филиппом Шейдеманом. Однако подумала: быть может, для пользы дела такую встречу лучше провести вам самому? Вы ведь владеете всей полнотой информации и лучше знаете как обстановку в СДПГ, так и ее лидеров. Как вы полагаете? Переговоры с ними планировалось провести на тех же условиях, что и с вами. То есть ― никаких условий. Деньги и информация взамен на обещание бороться с Гитлером вместе с вами. Выяснение отношений друг с другом ― после победы.

Эрнст Тельман на секунду задумался.

– Если я возьму такие переговоры на себя, то могу предложить им любое финансирование?

– Конечно. В разумных пределах, естественно. ― Эмма Шлиман, она же Селина Гардова отметила про себя, что про предоставление информации социал-демократам Тельман не упомянул. «Все правильно», ― подумала она. ― «Я бы тоже не стала ни с кем делиться такой информацией».

– Полагаю, будет лучше, если переговоры с социал-демократами я возьму на себя, ― произнес Тельман и выжидающе посмотрел на собеседницу.

– Хорошо, договорились. У вас еще есть вопросы ко мне?

– Как в дальнейшем вы планируете передавать мне аналогичные материалы? ― кивнул Эрнст Тельман на портфель.

Эмма Шлиман достала заготовленный заранее листок бумаги.

– Здесь адрес газетного киоска. Там наш человек. Пароль: «У вас есть свежий номер «Генераль―Анцайгер»? Отец просил купить». Отзыв: «Вам повезло. Пару номеров еще осталось». Ежедневно строго с 09.00 до 10.00. Позже передачи не будет. Уничтожьте это, когда все запомните.

Киоскером «работала» Кора Гардова из группы, здесь ― Эльза Кауфман. Кора была еще одной дочерью Странника и сестрой Селины. Решение об открытии такого киоска было принято для обеспечения удобной связи с местными аборигенами, контактировавшими с группой.

Эрнст Тельман молча кивнул, принимая листок.

– Ваши машины во внутреннем дворике? Хорошо. ― Эмма Шлиман откинула занавеску в углу. ― Тогда дайте вашим охранникам указание погрузить деньги. ― Она кивнула на две солидного размера сумки, скрывавшиеся за занавеской. Когда с этим вопросом было покончено, женщина вновь обратилась к лидеру коммунистов.

– Для меня большой честью было познакомиться с вами лично, товарищ Тельман. Напоследок позвольте дать вам один дружеский совет.

– Слушаю вас и обещаю отнестись к совету столь очаровательной женщины с должным вниманием, ― улыбнулся Эрнст Тельман, отметивший прозвучавшее обращение «товарищ».

– Теперь, когда вы не ограничены в финансах, уделяйте максимум внимания средствам массовой информации. Митинги охватывают сотни людей, СМИ ― сотни тысяч. Создавайте положительный имидж партии, максимально широко используя это оружие. Что касается Гитлера, то общий рефрен и тон подачи материалов о нем нужно свести к простой и понятной всем мысли: Гитлер ― это новая война.

– Спасибо. Я прислушаюсь к вашему совету, тем более, что он полностью созвучен моим взглядам на высказанные вами идеи.

Проводив гостя задумчивым взглядом, Селина Гардова направилась в сторону нанолаборатории, чтобы вернуть себе естественный облик.

Глава шестая

Иосиф Виссарионович Сталин разбирал обильную почту, принесенную секретарем. Письмо из США с массой красочных марок привлекло его внимание.

«Уважаемый господин Генеральный секретарь ВКП(б)! Компания «Вестерн Юнион», которую я имею честь возглавлять, предлагает Вашему Правительству осуществить проект строительства железнодорожного и автомобильного моста через Керченский пролив, который нами уже подготовлен и требует лишь доводки по месту планируемого строительства, исходя из данных гидрологических изысканий. Все финансирование работ компания готова взять на себя. Проект может быть осуществлен в кратчайшие сроки как полностью нашими силами, так и с привлечением Ваших специалистов, по Вашему усмотрению. Единственное условие, при соблюдении которого мы согласны взяться за осуществление проекта, заключается в следующем. Как известно, данный район с древнейших времен известен как район активной деятельности цивилизаций дохристианского и христианского периодов. Поэтому есть основания полагать, что при строительстве моста может быть обнаружено множество древних артефактов. Мы хотели бы заключить контракт, в котором было бы четко прописано, что все подобные артефакты, если они будут обнаружены в процессе строительства, безусловно передавались в наше распоряжение на правах нашей собственности, без права Советской стороны когда-либо в будущем претендовать на них. Это единственное условие, и если наше предложение для Вас приемлемо, просим известить нас об этом.

С глубоким уважением ― Марк Гринфилд, генеральный директор компании «Вестерн Юнион».

Далее шли приложения с техническими характеристиками моста и реквизиты.

Сталин недоуменно хмыкнул и еще раз пробежался глазами по тексту письма, после чего вызвал секретаря.

– Снимите копию и передайте ее Менжинскому. Пусть подготовит справку по вопросу. Что за компания, кто руководитель, что известно о нем. Сколько может стоить такой мост. Пусть посоветуется с археологами. Может, есть сведения о том, что в районе строительства может находиться что-то очень ценное. Как будет готово, пусть доложит лично. Срок ― трое суток.

* * *

― Товарищ Сталин, докладываю. Компания новая, недавно зарегистрированная. Пока ничем особенным себя не проявила. О руководителе сведений нет. Дал задание выяснить. По заверению наших археологов, никаких данных о нахождении в районе предполагаемого строительства моста чего-то сверхординарного у них не имеется. Предположительно, стоимость такого моста может составить 200―250 миллионов американских долларов[10]. Вот, вкратце, и все.

– Ну и что ты об этом думаешь? Почему американцы готовы выложить четверть миллиарда долларов за какие-то черепки, пролежавшие себе спокойно тысячи лет на дне?

– Не знаю, что и думать. По-видимому, у них все же есть сведения о каких-то бесценных артефактах в районе строительства моста, о которых нам ничего не известно.

– А к выбранному месту строительства с инженерной точки зрения у наших специалистов вопросов не возникло?

– Нет, я поинтересовался. Место выбрано вполне обоснованно.

– Очень странно…

– Может быть, причуда какого-нибудь богача ― филантропа, помешанного на археологии? Логику этих миллиардеров иногда понять невозможно.

– Может быть, может быть… Сталин прошелся по кабинету, задумчиво попыхивая трубкой, набитой «Герцоговиной флор».

– Сделаем так. Подтвердите наше согласие. ― Он взглянул на присутствующего тут же секретаря. ― Четверть миллиарда долларов на дороге не валяются, и такой мост нам очень даже нужен. Если найдут какие-нибудь черепки ― пусть забирают, не жалко. Если же наткнутся на что-то серьезное… Мы ведь сразу узнаем об этом? ― Он вопросительно взглянул на Менжинского.

– Конечно, товарищ Сталин.

– Ну, тогда посмотрим…

* * *

Условия, предлагаемые новым работодателем, были просто сказочными. Ялмар Шахт еще раз пробежал глазами по тексту письма. Ему предлагалось возглавить работы по строительству моста через Керченский пролив в СССР, а заодно и вновь создаваемый банк с очень серьезным капиталом. Банк должен был обеспечивать финансирование работ. Привлекала даже не столько сумма предлагаемого вознаграждения, хотя даже по его меркам весьма не бедного человека она была впечатляющей, сколько масштаб предстоящей работы, позволявший в полной мере реализовать его огромный потенциал финансиста и хозяйственника. Он только что ушел в отставку с поста директора Рейхсбанка из-за того, что эти тупицы вздумали вносить изменения в план Юнга, одобренный на референдуме. На посту директора Рейхсбанка он привык к постоянной кипучей деятельности, поэтому теперь изрядно страдал от вынужденного безделья. А тут реальное дело, да еще какое! Мостов такого масштаба в Европе еще никто не строил. Так что письмо пришло очень кстати.

«Вестерн Юнион, Вестерн Юнион… Нет, не припоминаю, ― подумал он. ― Впрочем, сейчас этих компаний… Интересно, кто из финансистов стоит за проектом? Это должен быть кто-то из очень серьезных игроков. Такие суммы…»

Ялмар Шахт положил письмо в портфель, решив все обдумать не спеша еще раз и посоветоваться с женой. Но в глубине души он уже не сомневался, что примет это предложение. Правда, немного напрягали просто драконовские штрафные санкции в случае одностороннего досрочного прерывания контракта до завершения работ. Но Ялмар Шахт и не имел привычки бросать дела на полпути.[11]

За все долгие годы работы на строительстве моста Ялмар Шахт никогда не испытывал проблем с финансированием работ. Однако, несмотря на весь свой опыт, ему так и не удалось выяснить, кто из финансовых воротил скрывается за вывеской «Вестерн Юнион», что не раз приводило его в недоумение.

* * *

― С Ялмаром Шахтом вопрос решен. Одной проблемой меньше. Карма сегодня сообщила, что от него пришло письмо с согласием на предложение. Теперь он выведен из игры лет на пять-семь. Он рассчитывает на три-четыре года, не подозревая о том, какая сложная геология в районе пролива. Стык плит, сейсмоопасность… А без Шахта Гитлер, даже если прорвется к власти, не сможет успеть сделать и половины. Найти ему равноценную замену практически невозможно.

– И как только Селина додумалась до этой идеи?

– Говорит, что вспомнила об одном вычитанном где-то высказывании, что бывают предложения, от которых практически невозможно отказаться. Решила составить психологические портреты Шахта и Сталина по методике, которой нас обучали, и посмотреть, как такие предложения могли бы выглядеть применительно к ним. Ну, результат мы видим.

– Молодец, ничего не скажешь. С Эрнстом Тельманом тоже удалось договориться. В целом, все пока идет по плану. Как дела у твоих местных работодателей?

– Скупили ряд патентов по всему миру на полноприводные шасси и спешно пытаются слепить из этого требуемую основу для своей бронетехники. Нужно помочь им. Один из их ведущих конструкторов довольно близко подошел к требуемой концепции. Давай слегка подтолкнем его в нужном направлении. Нужное направление ― это концепция БТР―60 с некоторыми поправками на нынешние технологии и возможности. Идеально им подойдет. Только нужно подобраться к нему поближе: сложная техническая информация, сама понимаешь. Я выяснил адрес и запустил к нему пару наноботов. Выбрать подходящий для внушения момент будет несложно. Вот тут материалы, которые нужно донести до его сознания.

– Нужно, так нужно…

* * *

Милош проснулся под утро. Приснившийся ему яркий сон не выпал сразу из головы, как это обычно случается. Осознав, что именно ему приснилось, он подскочил в кровати, будто подброшенный пружиной, и поспешил к рабочему столу. А уже к вечеру того же дня торжественно выложил перед Главным конструктором эскизы и краткое описание основной идеи. Тот с ходу оценил революционную новацию подчиненного. Уже через пару минут он поднял глаза и посмотрел на Милоша с каким-то новым интересом.

– Да, это оно. Ты просто молодец…

А вскоре на заводах вовсю закипела работа по подготовке шасси к производству. Первые экземпляры планировалось получить уже через три-четыре месяца.

* * *

― Генрих, у меня сложилось впечатление, что последнее время наши политические противники как будто наперед знают обо всех шагах, которые мы собираемся предпринять. Мы раз за разом терпим неудачу там, где ее быть не должно. Я хочу, чтобы ты занялся этим. ― Адольф Гитлер пронзительно посмотрел на главу СС Генриха Гиммлера, которого он совсем недавно назначил на этот пост. Подчиненный, человек с вполне приятным интеллигентным лицом и в очках с золотой оправой, никак не походил на главу самой страшной службы Германии.

– Сделаю все, что в моих силах, господин Гитлер. Когда это началось, по вашему мнению?

– Около месяца назад.

… Генрих Гиммлер оторвался от бумаг и устало протер ладонями лицо. Да, сомнений не оставалось. Из окружения Гитлера «текло», причем очень сильно. Знакомый следователь КРИПО[12], опытнейший профессионал, к услугам которого Гиммлер уже не раз прибегал, определил это довольно быстро, сопоставив факты. Однако пока все попытки найти «течь» успехом не увенчались.

Внезапно тишину кабинета прервал резкий телефонный звонок. Вздрогнув от неожиданности, Гиммлер снял трубку. Звонил тот самый следователь из КРИПО, Бруно Фуш[13].

– Герр Гиммлер, есть новости. Я проанализировал данные наружки за Тельманом за последние пару месяцев. Выяснилось, что около сорока дней назад в его обыденном расписании произошли некоторые переменны. С этого момента он стал ежедневно встречаться с неким Паулем Шлиссельманом, с которым до этого виделся весьма редко и эпизодически. Мы взяли этого господина под плотный контроль. Выяснилось, что каждый раз, направляясь на встречу с Тельманом, он покупает газету в одном и том же киоске. Всегда «Генераль―Анцайгер». Пару раз мои люди оказывались достаточно близко, чтобы услышать, как он оба раза пояснял киоскерше, что берет газету для своего отца. Без сомнения, это пароль, потому что его отец погиб двадцать с лишним лет назад под Верденом.

– Отлично, Бруно. Ты, как всегда, на высоте. Будем брать.

– Вы хотите, чтобы это сделали мы, или предпочитаете действовать своими силами?

Генрих Гиммлер никого не хотел подпускать к возможному источнику столь ценной информации.

– Спасибо, старина. Дальше мы сами. За мной должок. ― Глава СС испытал горячую радость от полученных новостей. То, что столь важное поручение фюрера, как он про себя называл Адольфа Гитлера, выполнено столь быстро, резко подняло настроение.

Эрно Гардова, сына Странника и одной из телохранительниц принцессы Кадур,[14] никогда не привлекали гуманистические науки. Он грезил о подвигах и мечтал стать таким же знаменитым воином, как его отец, и таким же отважным, как мать-амазонка, участвовавшая в безумно смелой атаке на ставку хуна Кублатая вместе с принцессой Кадур.14 Он бесчисленное количество раз просматривал записи тех героических событий, представляя себя их участником, неизменно спасающим мать и ее подруг.

Следствием этого стало то, что при подготовке к защите диплома он хоть и верно определил одну из возможных точек воздействия на историческую последовательность, благодаря чему и попал в группу Эродара и Азоридель, не посчитал необходимым глубоко вникать в детали. Он не изучил в нужной степени события и персонажи исходной исторической матрицы. Это, в конце концов, и привело к трагедии.

Эрно отвечал в группе за визуальный контроль за Гитлером и его окружением с помощью наноботов. Однако очередная встреча главы СС с лидером НСДАП не привлекла его внимания. Он очень поверхностно «пролистал» журнал этой встречи, не уловив опасного смысла произошедшей беседы. Обычная рутина. Фамилия Гиммлер почти ни о чем ему не говорила, как и аббревиатура «СС». Он не отдавал себе отчета, что деятельность этого господина заслуживает самого пристального внимания. В итоге он не установил за Генрихом Гиммлером должного контроля. Это и послужило первопричиной цепочки событий, приведших к большой беде.

На Мечте, конечно, сразу заметили эту оплошность. Но учителя, наставники и родители не имели права вмешиваться в действия своих подопечных…

― Пригласите ко мне Гюнтера Элефанта, ― приказал Генрих Гиммлер вызванному помощнику. Фамилия Гюнтера была не Элефант, но все давно привыкли называть его по кличке ― уж больно она подходила этому массивному двухметровому верзиле. К его услугам Гиммлер нередко прибегал, когда нужно было провести какую-нибудь ответственную силовую акцию, и тот ни разу его не подводил.

– Гюнтер, для тебя и твоих парней есть работа, ― сказал он старому приятелю после приветствия.

– Я так и подумал. Нет, чтобы пригласить старину Гюнтера просто попить пива.

– Пиво с айсбаном[15] за мной. Но сейчас давай о деле.

– Что на этот раз? Опять нужно помочь какому-нибудь несознательному господину сменить его коммунистические убеждения на истинную веру?

– Ничего сложного. Нужно взять одного типа, когда он придет за газетой в один интересный киоск. Вместе с продавцом. Точнее, продавщицей. Тип ― типичный тщедушный гражданский шпак. Ну а продавщица ― вообще молодая пигалица. Детали операции я тебе сейчас расскажу…

Кора Гардова, одна из дочерей Странника, появление на свет которой тоже было следствием его первого самостоятельного звездного поиска и открытия Фортуны, все чаще сверялась с часами: приближалось время появления одного из ее подопечных. Газетный киоск изрядно ей опостылел. И если бы не газеты и журналы, в которых попадалось немало любопытного и забавного, было бы совсем тоскливо. Не такой представлялась Коре работа косморазведчика на далекой Мечте. Совсем не такой. Но дело есть дело. Девушка тяжело вздохнула. Утешало лишь то, что она делала очень важную для успеха их миссии работу.

Кора сразу заметила Пауля Шлиссельмана, едва тот появился в конце переулка. «Хоть хронометр по нему проверяй», ― подумала девушка, бросив взгляд на подготовленный для передачи экземпляр «Генераль―Анцайгер».

Шлиссельман был уже шагах в десяти от киоска, когда заведенный порядок передачи информации внезапно нарушился. Из припаркованного на обочине автомобиля с затемненными стеклами вдруг выскочили двое крупных мужчин и, моментально оказавшись рядом с курьером, профессионально заломили ему руки за спину. Кора не успела еще осознать произошедшее, как дверь киоска с тыльной стороны, которая не имела окон, была сорвана с петель мощным ударом снаружи и опрокинулась внутрь, едва не задев девушку. И тут же в киоск влетел двухметровый гигант с «маузером» в руке. Увидев хрупкую девчушку с перепуганным лицом и ужасом в глазах и убедившись, что в руках у нее ничего нет, громила начал убирать «маузер» в кобуру на животе. Физиономия его при этом расплылась в мерзкой ухмылке. Он раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но не успел.

Кора, наконец, скинула с себя оцепенение, вызванное неожиданным нападением. Дальше она действовала на автомате. Тело само моментально вспомнило, что нужно делать: бесчисленные тренировки в спортзалах Центра не прошли даром. Её пятка с безошибочной точностью и огромной скоростью врезалась в кадык гиганта, вминая этот кадык вовнутрь бычьей шеи. Громила еще не понял, что он уже практически мертв. Он лишь почувствовал, что ему нечем дышать, и схватился обеими руками за горло с выражением недоумения и какой-то детской обиды на лице.

Кобура «маузера» еще не была застегнута, и спустя мгновение оружие оказалось в руках Коры. На пороге нарисовалась фигура напарника, который из-за туши товарища и царившего в киоске полумрака не мог увидеть и понять, что произошло внутри. Он так и не успел этого осознать, тут же получив пулю в переносицу. Проскользнув между оседающими телами, Кора выстрелила еще трижды с минимальными интервалами. Две пули достались штурмовикам, пытавшимся в этот момент затолкать в машину связного, а третья ― водителю. Кора бросилась к Паулю Шлиссельману, чтобы оказать ему помощь, а затем вместе скрыться. Но, когда она наклонилась над помятым связником, тяжелый удар в спину и немыслимая боль отключили ее сознание.

К несчастью, Кора не обратила внимания на припаркованный на другой стороне узкой дороги еще один автомобиль, в котором на подстраховке сидели двое штурмовиков. Один из них славился в своем отряде как признанный чемпион по стрельбе.

* * *

― Как же твой хваленный Элефант так оплошал, Генрих? ― спросил Адольф Гитлер у руководителя СС.

– Никто точно не знает, что произошло, господин Гитлер. Страховавшие группу захвата штурмовики не могли рассмотреть из-за выставленных на витрине газет, что случилось в киоске. Они увидели, что связного успешно скрутили. Одновременно Элефант ударом ноги вынес дверь киоска и ворвался вовнутрь. А спустя пару секунд раздался сначала один выстрел, и почти тут же еще три. Стреляла выскочившая из киоска продавщица. К счастью, оружие у страховавших штурмовиков было наготове, и один из них с десяти метров уложил ее, когда она попыталась оказать помощь своему напарнику. Итог: пятеро убитых, тяжелораненая девчонка и скрывшийся связной. Он сумел воспользоваться поднявшейся суматохой. Интересная деталь: Элефант не застрелен, а убит сильным ударом в район кадыка. Чем эта финтифлюшка его так засветила, непонятно. А по остальным она уже стреляла из его маузера. Сейчас она у нас. Скоро ее должны привести в чувство, и мы поговорим с ней. Хорошо поговорим.

– не ожидал, Генрих, от тебя подобной оплошности при проведении элементарной, в общем-то, операции. Гражданский тюфяк и пигалица, у которой еще молоко на губах не обсохло.

– Не простая, видимо, пигалица, если смогла за две секунды положить пятерых отборных парней. Ничего, поговорим… Но все же кое-что интересное мы обнаружили. В киоске нашли приготовленную к передаче газету, «Генераль―Анцайгер». Ее она не успела уничтожить. Посмотрите, что оказалось внутри. ― Генрих Гиммлер протянул Гитлеру тонкую стопку листов. Когда Гитлер вникнул в содержание, лицо его стало мертвенно бледным, и по нему пробежал нервный тик

– Кто?? ― с трудом выдавил он из себя хриплым голосом.

– Скоро узнаем, все узнаем. Спрашивать мы умеем очень хорошо. Есть у меня один классный специалист. Ему отвечают все.

…Возвращение сознания проходило мучительно. Боль разрывала внутренности. Первое, что она сделала, едва очнувшись, это оценила окружающую обстановку, не открывая глаз. Их этому учили. Она лежала на каком-то твердом топчане в одном нижнем белье с жестко зафиксированными ногами и руками. Рана была обработана и перевязана. Топчан находился в каком-то помещении без окон. Из мебели еще присутствовали какой-то шкаф и столик. Рядом находился мужчина в белом халате. У входа на стульях сидели двое охранников, бесстыже пялившихся на ее полуобнаженное тело.

– Приходит в себя, тварь. Веки дрогнули.

И тут в ее сознание ворвались встревоженные голоса друзей. Вот один из них сдвинул остальные в сторону, и она разобрала знакомый и четкий телепатический посыл:

– Кора, милая, как ты?

Это был голос сестры Селины, которая в отсутствие Эродара и Азоридель руководила берлинским подразделением.

– Тяжело ранена. Лежу, привязанная к топчану в помещении без окон. Местоположение неизвестно. Скорее всего, какой-то подвал. Рядом мужчина в белом халате. То ли врач, то ли специалист по допросам. У двери двое охранников. Хочу пúсать.

– Ты не вздумай там геройствовать и изображать из себя Жанну Д’Арк. Вспомни, что нам мама говорила.

– Не волнуйся, не подведу. Я ― амазонка и дочь Странника. Но как же умирать не хочется, пусть и временно…

Вдруг ее пронзила острая боль в районе раны, вызванная внешним воздействием.

– Просыпайся, коммунистическая подстилка. Нас ждут великие дела. ― Послышался гогот, которым разразился неизвестный ублюдок, довольный своим «юмором».

Кора резко открыла глаза и сразу «поймала» зрачки склонившегося над ней «врача» в белом халате. Тот держал в руке какой-то медицинский инструмент, которым он только что нанес ей удар в районе раны. Когда их взгляды встретились, он как раз заносил руку для нового удара. Но замер, попав в плен ее колдовских глаз.

С трудом разлепив сухие губы, она, тем не менее, довольно четко произнесла:

– Доктор Менгеле?[16] Не очень приятная компания для путешествия. Но ради избавления этого мира от такой гнуси потерплю.

В отличие от Эрно, она очень ответственно готовилась к предстоящей практике, и поэтому прекрасно знала, кто такой доктор Менгеле.

И Кора применила прием «умертвие», останавливая сердце садиста. В свое время этому приему их обучил сам отец. А затем, вновь прикрыв глаза, без колебания загасила матрицу своего сознания. Кора Гардова умерла.

* * *

― Как умерла? Ты же говорил, что ее можно допрашивать? ― Гитлер раздраженно посмотрел на Генриха Гиммлера.

– Я повторял лишь то, что мне сказали врачи, господин Гитлер. Она умерла, едва придя в сознание, успев сказать лишь пару фраз.

– Каких?

– С ней собрался работать доктор Менгеле. Она, едва открыв глаза, сразу узнала его и назвала по фамилии. Потом сказала какую-то непонятную фразу о совместном путешествии ― охранники плохо расслышали ― и умерла. Причем одновременно с доктором ― у него остановилось сердце. Похоже, они раньше встречались, и встреча была не из приятных. Иначе трудно объяснить смерть здорового, как конь, доктора, едва он узнал ее.

– А он что, не опознал ее, пока она была без сознания?

– Нет. Видимо, мешало искаженное болью лицо. Но, увидев глаза, похоже, сразу узнал.

– Что удалось выяснить о ней?

– Ничего, и это самое удивительное. Отпечатки пальцев ничего не дали. Документов никаких. Никто о ней ничего не знает. Неизвестен даже адрес проживания. Хозяина киоска найти не удалось, хотя все разрешительные документы оказались в порядке. Ни одной зацепки. Хотя, казалось бы, о девице, сумевшей за пару секунд положить пятерых, хоть что-то накопать удастся. Но ― ничего.

– Действительно, странно. Плохо, Генрих, очень плохо. И как же мы теперь будем решать проблему течи в моем окружении?

– По крайней мере, мы перекрыли канал связи коммунистов со своим агентом. Это уже неплохо. Но есть один момент, который не дает мне покоя.

– Какой?

– Характер перехваченной информации таков, что позволяет сделать лишь один-единственный непротиворечивый вывод о поставщике информации. Только один человек мог знать все то, что было изложено в донесении.

– И кто же это?

– Вы, господин Гитлер.

Глава седьмая

Веки клона Коры дрогнули, и девушка медленно открыла глаза, которые начали стремительно наполняться разумом.

– Мама? Папа? Значит, все кончилось? Я дома?

– Да, милая, ты дома. Внедрение матрицы сознания прошло успешно. Минут через десять тебе уже можно будет встать.

– Сколько я пробыла… вне времени?

– Всего пару часов.

– Как там наши?

– Переживают за тебя сильно. Но продолжают выполнять задачу. Работают сейчас над созданием нового канала связи.

– Что будет со мной?

– Обратно ты уже не вернешься, это против правил. Будешь болеть за наших вместе с нами. Тебе по практике зачет, вне зависимости от результатов работы группы. Решение о возвращении принято совершенно оправданно и вовремя. Да и во время захвата ты себя проявила великолепно.

Девушка слабо улыбнулась.

– Ну да, проморгала группу поддержки.

– Ну, считай, что им сильно повезло. Провал произошел из-за ошибки Эрно. Этот оболтус, оказывается, не знал, кто такой Генрих Гиммлер, и не взял его под плотный контроль. Итог тебе известен. Эрно заработал огромный минус.

– Эрно хороший парень.

– Мы знаем, что он хороший мальчик. Но речь ведь не об этом. Чтобы стать элитой общества, быть хорошим мальчиком недостаточно.

– Я его прощаю. Папа, мама, не наказывайте его. Случившееся послужит ему хорошим уроком.

– Не все в этом вопросе зависит от нас, дочка, ты же знаешь. Есть правила. Если группа успешно выполнит задание, и он больше не допустит ляпов, то, скорее всего, зачет получит. Надеюсь, случившееся послужит ему хорошим уроком. А тебя в качестве моральной компенсации он обязан сводить в кафе-мороженое, как вернется.

Кора весело рассмеялась, впервые в новом теле.

– Папочка, мамочка, вот это я могу обещать вам совершенно точно. И поверьте, после этого похода любой сорт мороженого будет ему горчить всю оставшуюся бессмертную жизнь.

Теперь уже дружно рассмеялись все трое.

* * *

― Какие мысли по поводу восстановления канала связи с Тельманом? ― спросил Селину Эродар.

– Мысли есть. Но придется организовывать новую встречу с ним. Иначе никак.

– Опасно. Первое посещение клиники штурмовики наверняка засекли. Второе может уже привлечь повышенное внимание. Организуй встречу на нейтральной площадке. Какой-нибудь ресторан, что ли. И тщательно продумай отход.

– Мысли совпадают.

– А как сообщишь ему о встрече?

– Задействуем те же каналы, что и в первый раз. Часто их привлекать нельзя. Но в исключительных случаях…

* * *

Эрнст Тельман обедал в ресторане «Париж» в компании с Филиппом Шейдеманом, одним из лидеров социал-демократов. Время от времени он бывал раньше в этом ресторане, когда того требовали интересы дела.

– Вы обдумали мое предложение, господин Шейдеман? ― спросил Эрнст Тельман, когда принесли заказ и официант отошел от их стола. Они сидели за угловым столиком полупустого зала. Ближайшие места заняты не были, и они могли говорить свободно.

– Вы знаете, что я поддерживаю вашу точку зрения по вопросу совместной борьбы с Гитлером, господин Тельман. Но, к сожалению, не все в проводимой нашей партией политике зависит только от меня. Некоторые из моих соратников очень напоминают упертых баранов, которые не слышат ничего, кроме своего блеяния, ― с заметной злобой произнес Филипп Шейдеман. ― Я приводил те же аргументы, которые приводили и вы во время нашей первой встречи. Рассказывал о финансовой помощи, которую вы готовы оказать нашей партии. В ответ ― чуть ли не прямые обвинения в том, что я продался коммунистам. Пытался достучаться хотя бы до их инстинкта самосохранения, говоря о том, что, если мы не выступим единым фронтом, и Гитлер придет к власти, всех ждет в лучшем случае тюрьма. Бесполезно. Безмозглые самовлюбленные болваны, ― вновь не сдержал своего гнева собеседник.

– Очень, очень жаль, господин Шейдеман. В таком случае, боюсь, впереди мир ждет новая мировая бойня. Гитлер ― это война.

– Полностью разделяю вашу убежденность в этом вопросе, как и в том, что поодиночке мы можем проиграть. Но ― увы.

Заметно расстроенный, Эрнст Тельман несколько секунд молчал, невидяще глядя в пространство перед собой.

– Что ж, не буду вас больше задерживать. И еще раз ― очень жаль. Если все же будут какие-то положительные подвижки по вопросу ― вы знаете, как со мной связаться.

Распрощавшись с Филиппом Шейдеманом, Эрнст Тельман незаметно бросил взгляд на часы. До назначенного срока оставалось пятнадцать минут. Лидер немецких коммунистов поймал себя на мысли, что заметно волнуется перед предстоящей встречей. Таинственная Эмма Шлиман и организация, которую она представляла, не давали ему покоя. Эта организация сильно выбивалась из того привычного и понятного миропорядка, с которым он имел дело на протяжении своей жизни. Вздохнув, он достал газету и продолжил неторопливо обедать, обдумывая последствия отказа социал-демократов от сотрудничества. Наконец, стрелки часов показали нужное время, и на пороге зала показалась та, которую он поджидал после ухода Шейдемана. Эрнст Тельман сделал вид, что случайно бросил взгляд в сторону входа, и изобразил на лице радостную улыбку. Поднявшись с места, он поспешил навстречу вошедшей женщине, громко обратившись к ней за несколько шагов.

– Кого я вижу! Эмма! Сколько лет, сколько зим! Ты по-прежнему великолепно выглядишь! Пойдем за мой столик, расскажешь о своих новостях. Я сижу вон там, ― указал он головой направление. Подведя гостью к столику и усадив, он передал подскочившему официанту новый заказ, сверив его с пожеланиями женщины. Наконец, они остались одни. Изображая на лице радостную улыбку, Эрнст Тельман начал разговор.

– Все плохо, Эмма. Социал-демократы окончательно отказались от сотрудничества. Нам придется рассчитывать только на свои силы. Канал связи провален. Погибла ваша сотрудница. Героическая оказалась девушка. Положила пятерых из группы захвата во главе со знаменитым Элефантом, да еще, как нам стало известно, и врача-изувера, специалиста по пыткам, на секретной базе фашистов. И спасла нашего товарища. Примите наши соболезнования. Может быть, мы сможем что-то сделать для ее родных и близких?

– Спасибо. Мы уже сделали все необходимое.

– Бедная девушка. Жить бы да жить… Как же мы теперь будем поддерживать связь? Ваша информация была бесценной.

– Жертвы в борьбе, к сожалению, неизбежны. Что касается связи. Любые способы передачи информации с помощью наших людей стали слишком опасны. К Гитлеру попала предназначенная для вас посылка, и теперь он будет рвать и метать, чтобы найти источник утечки.

– Может найти?

– Не волнуйтесь, с этой стороны все чисто. Но вас и окружающих будут теперь «пасти» нещадно. Вас и сейчас «пасут».

– Я знаю.

– Поэтому сделаем так. Завтра мы проведем «небольшие ремонтные работы» на телефонной станции, после которых у нас с вами появится прямой канал телефонной связи. Посадите на телефон своего доверенного человека, владеющего скорописью. Наш человек будет сжато надиктовывать ему скомпонованную и наиболее важную информацию. Пусть не очень удобно, зато совершенно безопасно и надежно.

– У вас есть такие возможности?

– Да.

– Тогда это хорошее решение.

– Ждите звонка. Если все с «ремонтом» пройдет, как надо, позвонивший скажет условную фразу. Например, вот такую: «Сегодня над всей Германией безоблачное небо». После этого ваш человек может немедленно приступать к работе.

– Хорошо, я запомнил.

– Деньги нужны?

– Нужны. Если можно, в таком же объеме. Расходы большие.

– Хорошо. Пришлите завтра в клинику машину с надежными людьми. Подготовим. Пароль: «Мы приехали навестить Эльвиру Папен». У нас действительно значится такая в списках. Так что все чисто.

– Все понятно.

– А с прессой вы поработали неплохо. Имидж и авторитет партии укрепляются.

– Этот так. Что делать, остается надеяться только на себя. Конечно, с социал-демократами все было бы много проще.

Подошедший официант выставил на стол два бокала сухого вина. Пригубив, Эмма Шлиман еще немного «поболтала» с лидером коммунистов и направилась в вестибюль, где располагалась дамская комната. Убедившись, что она в комнате одна, Эмма ― Селина телепортировалась прямо на территорию клиники.

Десять минут спустя Эрнст Тельман тоже поднялся со своего места. Выходя из ресторана, он угловым зрением успел заметить растерянные лица топтунов у входа, потерявших его недавнюю собеседницу. «Значит, ушла, ― подумал он. ― Интересно ― как?»

―…Куда делась эта чертовка? Я проверил туалет. Ее там нет.

– Не могла же она испариться? Ладно. Не упусти, смотри, основного клиента. А про эту в отчете не укажем. Иначе премии не видать, как своих ушей…

* * *

От ярости лицо Гитлера приобрело багровый оттенок. Но вопрос он задал на удивление тихим голосом― охватившее его бешенство спазмой сдавило горло.

– Уж не хочешь ли ты сказать, Генрих, что это я сам на себя сливаю информацию коммунистам?

– Что вы, господин Гитлер. Как вы могли подумать, что такая дикая мысль может прийти мне в голову? Однако предлагаю вам еще раз просмотреть первую страницу того донесения, что мы перехватили. Никто, кроме вас, не имел доступа ко всей информации, что там изложена. Убедитесь сами.

Несколько минут Адольф Гитлер, взяв в руки донесение, внимательно изучал его, все больше мрачнея.

– А ведь действительно. Но как такое может быть?

– Я пока не знаю ответа, господин Гитлер. Уже голову сломал.

Внезапно лицо Гитлера слегка просветлело.

– А я, кажется, знаю.

Удивленный Гиммлер вопросительно посмотрел на него.

– Если логика оказывается бессильной, значит, здесь замешаны другие силы. Такие, о которых простые смертные стараются не вспоминать лишний раз. Но мне о них кое-что известно. Уверен, что коммунисты применили против нас некие почти забытые знания из прошлого. Вы знаете, Генрих, что в прошлом на Земле существовали цивилизации, значительно превосходящие в развитии нашу? Нет? Я сейчас вам кое-что расскажу об этом.

Гиммлер понял, что Адольф Гитлер сел на своего любимого конька, и теперь слезет с него нескоро. Он знал, что его шеф питает слабость к различным мистификациям и таинствам. Гиммлер не ошибся: лекция продолжалась минут пятнадцать, после чего Гитлер, резко прервавшись, заключил:

– Но я знаю человека, который может помочь нам в этом деле. Вальтер Вюст.[17] Ты слышал о нем?

– Кое-что слышал.

– Он большой специалист в этих вопросах. Найди его и привлеки к расследованию.

Однако ни обычные методы сыска, ни привлечение «специалистов по мистике» ничего не дали. Расследование зашло в тупик. Не в последнюю очередь это случилось и потому, что теперь группа не выпускала деятельность Генриха Гиммлера из виду ни на минуту.

* * *

Министр Рейхсвера Вильгельм Грёнер знакомился с обзорной сводкой, подготовленной разведывательным отделом. Внимание привлек абзац, касающийся Польши. Министр перечитал его еще раз.

«…Таким образом, по имеющимся сведениям, Польша приступила к активным работам по созданию бронетанковых сил. Заводы, отвечающие за их производство, переведены на круглосуточный график работы. Имеется информация о ведущихся переговорах с США о покупке современных бомбардировщиков, а со Швецией ― о приобретении партии скорострельных автоматических пушек. Все это позволяет сделать выводы, что Польша по-прежнему опасается большевистской России и не доверяет сталинскому режиму. Следует вместе с тем отметить, что усилия, предпринимаемые Польшей в военном плане, в перспективе могут также представлять при определенных обстоятельствах некоторую угрозу и для Германии».

Министр возмущенно и презрительно фыркнул, прочитав последнюю фразу. «Польша и Германия? Смешно. Совсем старик из ума выжил», ― мелькнула у него мысль, и он решительным движением отбросил обзор в сторону.

Глава восьмая

Новый, 1933 год группа впервые с начала своей миссии в параллельной реальности встречала в полном составе. По понятным причинам отсутствовала только Кора. Эродару и Азоридель удалось улизнуть из-под опеки дефензивы и добраться до Берлина. Точнее, до психоневрологической частной клиники под Берлином, о существовании которой до сих пор знал лишь очень ограниченный круг аборигенов.

После традиционного бокала шампанского завязался оживленный разговор. И хотя связь между членами группы поддерживалась постоянно, живое общение имело несомненные преимущества.

– Дар, ты у нас командир и главный по аналитике. Подведи, так сказать, наши итоги на текущий момент, ― попросила Селина Гардова.

Все затихли в ожидании.

– Итоги? ― Он обвел взглядом лица друзей, которые за истекшие три года «практики» стали ему неизмеримо дороже. Собственно, одной из основных задач практики по замыслу организаторов как раз и являлось максимальное сплочение будущей элиты общества.

– Для нас с Азоридель главный итог ― это то, что мы решили с ней создать, как говорится в таких случаях, новую ячейку общества. Сразу после окончания практики.

– Ура! ― крикнул кто-то из ребят, и все дружно подхватили древний клич. Пришлось налить еще по бокалу шампанского: желание отметить это событие было единогласным.

– Что касается наших дел, ― продолжил Эродар, когда страсти немного улеглись, ― то я бы сформулировал так: нам не удалось решить задачу совсем бескровно, но то, что такого побоища, как в базовой матрице, избежать удастся, на текущий момент можно утверждать однозначно. У нас, к сожалению, не получилось решить вопрос с объединением усилий коммунистов и социал-демократов в борьбе с Гитлером. Пытаясь осуществить это, мы вдобавок потеряли Кору. Жаль, что ее сейчас нет среди нас. ― Эродар на несколько секунд замолчал, и ни единый звук не прервал эту тишину. ― Благодаря нашей помощи коммунисты изрядно прибавили авторитета среди немецких избирателей, что видно по контрольным цифрам. Но, все же недостаточно, чтобы победить Гитлера, который использует к тому же грязные методы борьбы типа физического устранения политических противников. Зато удалось решить вопрос с Ялмаром Шахтом. Эта фигура как талантливый управленец сопоставима с фигурой Берии при Сталине. И, самое главное, удалось запустить резервный вариант ― убедить поляков в необходимости и реальности успешного осуществления превентивного удара по Германии.

– Расскажи подробнее о ваших польских делах.

– Ну, что вам рассказать… Как все начиналось, вы знаете. Однако моя вольная жизнь свободного журналиста длилась недолго. С каждой аналитической запиской начальник польского Генштаба все больше «капал» Пилсудскому на мозги по поводу сохранения режима секретности, и спустя пару месяцев меня таки призвали на службу и привели к присяге. Сейчас я уже полковник польского Генштаба с весьма заманчивыми перспективами.

– Ого! Вот это карьера! А ты, скромник, ничего нам об этом не сообщал. Ты точно вернешься на Мечту в генеральском звании! Азоридель, а у тебя губа не дура ― выскочить замуж сразу за генерала!

Все, включая главных «виновников», дружно и весело расхохотались. Наконец, Эродар продолжил.

– В качестве основной ударной силы после тщательного анализа нашими стратегами на Мечте был выбран БТР―60, плавающий бронетранспортер советского производства. Он был несколько доработан с учетом возможностей польской промышленности и требованиями будущего театра военных действий. В итоге получился четырехосный полноприводный легкий колесный танк с двумя двигателями, обеспечивающими скорость по шоссе до 65 километров в час и бронированием, защищающем от пулеметного огня. Радиофицированный. Радиостанции удалось закупить у немецкой «Телефункен». Закрыть конечного покупателя и купить радиостанции удалось через подставные фирмы. Вооружение ― 40мм автоматическая пушка BOFORS[18] шведского производства с дальностью стрельбы до семи километров и два пулемета, один из которых крупнокалиберный. По нынешним здешним меркам ― очень серьезная машина. Изначально на БТР―60 имелся вместительный пассажирский отсек, рассчитанный на четырнадцать десантников. За счет этого удалось ввести в штат экипажа запасного механика-водителя для обеспечения максимальной мобильности машины и проникновения передовых частей на большую глубину в тылы противника после прорыва обороны и выхода на оперативный простор. Также существенно увеличены запас топлива и боеприпасов.

Наводку по основным конструкционным идеям делали вдвоем с Азоридель через одного из конструкторов, внушая ему во сне нужную информацию. Сначала появилось шасси. А потом на него начали клепать всю необходимую линейку машин: заправщики, тяжелые грузовики-вездеходы, ремонтные летучки и прочее. В данный момент готово уже около трехсот одних только танков. К моменту удара, который планируется на 1 сентября, будет уже под тысячу.

После озвучивания даты среди ребят послышались смешки.

– Заводы работают в три смены. В режиме строжайшей секретности танки перебрасывают на полигоны, где идет освоение машин экипажами и отрабатывается взаимодействие с мотопехотой и другими родами войск. Протолкнули идею создания противотанковых ружей и на их основе ― дальнобойных снайперских винтовок. Основное оружие мотопехоты ― американский автомат Томпсона, производство которого по лицензии развернули на одном из заводов, а также ручные пулеметы. Как видите, огневая мощь у мотопехоты очень серьезная. Наладили производство боеприпасов к основным видам оружия. Собрали по всей Польше орудия большой мощности, в том числе сняв часть с береговых батарей и крепостных укреплений. Рассортировали по типам и свели в несколько арт. дивизионов особой мощности, которые придали армиям прорыва. С авиацией, к сожалению, ничего не вышло. Нужны тяжелые бомбардировщики, а они сейчас есть только в Советском Союзе. Понятно, что заполучить их оттуда нереально. Впрочем, у немцев авиации тоже нет. Идет отработка мобилизационных мероприятий. Под ружье Польша очень быстро может поставить четыре миллиона человек. Правда, хорошо вооружены только передовые части. Но планами предусматривается, что призывники будут использоваться только для удержания и контроля уже захваченного. Воевать они практически не будут.

– Весьма солидно.

– Все перечисленное стало возможным после того, как мы с Азоридель подкинули Пилсудскому во сне идею усилить экономический блок правительства и поручить мне подыскать подходящую кандидатуру. Человек такой у нас на примете был. Чеслав Бобровский[19], один из талантливых экономистов послевоенной социалистической Польши. Он пришел ― и все закрутилось. Из важных международных дел ― в прошлом году удалось заключить с СССР договор о ненападении. Это из основного, не вдаваясь в мелочи.

– Ты рассуждаешь о военных делах, как настоящий полковник, ― подал реплику кто-то из ребят. Все рассмеялись, оценив шутку.

– В общем, еще полгода-год, и Польша будет готова к удару. Конечно, все приготовления скрыть было невозможно. Но тут у поляков великолепная отмазка: страх перед нашествием страшных сталинских орд. Благодаря этой отмазке Германия воспринимает наращивание военных усилий Польшей совершенно спокойно. Таким образом, достигается полная стратегическая внезапность удара. И благодаря этому же Польше охотно продают все самое лучшее и передовое. В общем, операция «Вайс[20]» скоро начнется. Название придумала Азоридель.

Все снова рассмеялись.

– Жаль, ваш юмор здесь никто не оценит.

– Переживем.

* * *

― Приход Гитлера к власти, господа, становится практически неизбежен. К сожалению. На последних выборах он победил с заметным отрывом. Как вы знаете, 30 января Гинденбург назначил его Рейхсканцлером. Это еще не вся полнота власти, но все же. Пророчества нашего юного полковника, опять же, к сожалению, оказались точны. ― Маршал бросил короткий взгляд на полковника Каминьского. Правда, особого сожаления в его голосе не чувствовалось. Он перевел взгляд на главу МИД и начальника Генштаба. ― Поэтому операция «Вайс» становится на повестку дня в полный рост. Мы должны ударить по Гитлеру первыми, несмотря на то, что некоторые его взгляды мне импонируют.

– Почему все же «Вайс», господин маршал?

– Не знаю, пожал плечами Пилсудский. ― Пришло в голову, и все. Неважно. Так вот. Дальнейшее промедление с началом операции будет с каждым днем все больше работать против нас. Пришло время назначить дату начала операции. Какие мнения?

– Разрешите, господин маршал?

– Давайте, Каминьский.

– Я проанализировал внутриполитическую обстановку в Германии и обстановку на международной арене во всем их многообразии и с учетом взаимозависимости этих связей. Не буду отнимать ваше время и останавливаться на подробностях анализа. Озвучу лишь окончательный итог: наиболее приемлемой датой начала операции «Вайс» полагаю 1 сентября этого года.

– Возражения есть? Нет? Значит, готовьтесь к этой дате. Теперь еще один вопрос. Предвидя, что операции «Вайс» не избежать, я поручил полковнику Каминьскому подготовить доклад об основах нашей оккупационной политики на германских территориях в случае успеха операции. Доклад меня изрядно э… поразил. Я хочу, чтобы вы тоже ознакомились с его основными положениями в изложении автора и высказали свое мнение. Пожалуйста, полковник.

– Размышляя над темой, заданной мне господином маршалом, я исходил из следующих соображений. В случае успешного осуществления операции «Вайс» мы сразу и автоматически достигаем поставленных политических целей. Из них первая ― недопущение оккупации Польши гитлеровской Германией, а вторая ― утверждение Польши в качестве великой державы. Достижение второй цели является следствием самого факта победы в одиночку над таким противником, как Германия. Все. По сути дела, больше нам ничего не нужно. Более того, нетрудно предвидеть, что, едва отойдя от шока, на нас обрушится вся мощь мировой прессы. Визг поднимется жуткий. И если мы немедленно и четко не обозначим свои позиции и намерения в Германии, приемлемые для остальных игроков, на нас с каждым днем будет оказываться все более усиливающееся давление. Сначала дипломатическое, а затем, не исключено, и военное. Такими приемлемыми для других позициями с нашей стороны могли бы быть следующие:

– польское руководство уверено, что приход Гитлера к власти означает вовлечение народов Европы и мира в новую мировую бойню, а для Польши ― риск оккупации гитлеровской Германией польских земель. Таким образом, действия Польши направлены как на обеспечение собственной безопасности, так и на благо всех народов Европы. Польский народ, понесший в ходе мировой войны и последующих событий огромные потери, не понял бы свое правительство, если бы оно допустило такое развитие событий;

– Германия не может в настоящий момент справиться с проблемами установления легитимной власти в стране. Гитлер превратил выборы в фарс, подменив демократические процедуры откровенным издевательством над демократией, физически уничтожая своих политических противников. Эти жертвы исчисляются уже тысячами. Польша намерена помочь попавшему в трудную ситуацию соседу справиться с этими трудностями, для чего инициирует проведение в Германии настоящих демократических выборов в течении трех месяцев;

– Польша гарантирует полное невмешательство в выборный процесс, для чего готова согласиться на проведение указанных выборов под контролем международных наблюдателей;

– Польша гарантирует отвод своих войск в места постоянной дислокации немедленно, как только новое немецкое правительство будет сформировано победившими на выборах партиями;

– Польша заявляет, что не будет выдвигать Германии тяжких и неприемлемых условий при заключении мирного договора, учитывая, что Германия все еще испытывает трудности, связанные с репарационными выплатами и ограничениями по условиям Версальского договора.

Услышав последнюю фразу, начальник Генштаба и глава МИД недоуменно переглянулись.

– Я понимаю ваше недоумение. Сейчас постараюсь его развеять. Итак, по пунктам. Кто такой Гитлер, все в Европе уже поняли, и многие вздохнут с облегчением, если мы решим эту проблему. Пункт второй. В бескорыстную помощь доброму соседу, конечно, никто не поверит, но то, что выборный процесс в Германии очень далек от демократических норм, видят все. Пункт третий. Невмешательство в выборный процесс. А зачем нам лезть в их политическую кашу? Пусть сами выбирают. В любом случае, это будет не Гитлер. Если мы попытаемся протолкнуть своего кандидата, немцы его не примут однозначно.

– А если придут коммунисты?

– Вряд ли. Скорее, после всех этих крайностей будет сформировано что-то центристское. Но даже если это будут коммунисты с социал-демократами, это все равно много лучше, чем Гитлер. После всех этих событий они ни на какие авантюры не пойдут, и будут заниматься внутренними проблемами. Теперь по пунктам четыре и пять. Представьте себе здоровенного безоружного бугая, которого держит на мушке пистолета шкет. Если этот шкет, подержав бугая на мушке какое-то время, отступит назад и скроется в лесу, ― это одно. Если же он, пользуясь временным превосходством, начнет всячески измываться над бугаем и унижать его ― совсем другое. В первом случае бугай, скорее всего, недоуменно пожмет плечами и с мыслью «а что это было?» двинется по своим делам дальше. Во втором случае тоже обзаведется пистолетом, найдет обидчика и сполна отыграется на нем. Вы уже догадались, кто в данном случае бугай, а кто шкет. Поэтому оккупационный режим должен быть предельно мягким, без обид и притеснений мирных жителей. Мы делаем то, что декларируем, и уходим. Любые другие варианты развития событий приведут к затягиванию сроков оккупации, что смертельно опасно для нас с экономической точки зрения. Мы не потянем. Компенсацию за «помощь» затребуем минимальную: часть западной Пруссии с Данцигом, или, по-нашему, Гданьском. Это исконно польские земли. Жадничать не стоит, иначе «бугай» может обидеться. Вот, собственно, и все.

Некоторое время все присутствующие молчали, обдумывая услышанное. Первым нарушал молчание маршал.

– Что скажете, господа? ― обратился он к главе МИД и начальнику Генштаба.

– С анализом международных последствий операции «Вайс», что нам так образно описал полковник, в целом согласен. И да, мы действительно достигаем поставленных целей самим фактом успешного осуществления операции «Вайс». После этого Польша автоматически становится в один ряд с великими державами. С нами будут считаться совсем по-другому. Что касается остального, то резон в словах полковника есть, и немалый.

– Генерал?

– Мое дело ― операция «Вайс» Остальное меня касается мало. Должный порядок на оккупированных территориях обеспечу.

Маршал удовлетворенно кивнул головой.

– Ну, что ж, господа. Я рад, что мы пришли к консенсусу. После разъяснений полковника основные положения доклада стали мне гораздо яснее. Вы развеяли мои сомнения, полковник.

* * *

― Игнатий, завтра мы начинаем войну против Германии. Подлое нападение немцев на нашу радиостанцию должно получить адекватный ответ.

– Ка… Ка… Какую войну? Господин маршал, вы что себе позволяете? Ответственность за все последствия вашей авантюры буду нести я, и я не хочу…

– Тихо, Игнатий, тихо! Не нервничай. Разве папа Юзеф когда-нибудь подводил тебя? ― голос Юзефа Пилсудского был тих и мягок, и это испугало президента Польши еще больше.

– Я… Я…

– Ты проснешься послезавтра президентом великой страны. Это говорю тебе я, маршал Юзеф Пилсудский. Все, Игнатий, иди и не мешай мне работать…

Глава девятая

На рассвете 31 августа 1933 года немецкие военнослужащие атаковали одну из польских радиостанций метеорологической службы. В правительственном сообщении, вышедшим в эфир рано утром, говорилось, что в результате инцидента погибло несколько польских сотрудников радиостанции. Мировые СМИ немедленно дружно осудили провокационные действия немецких военных. Во втором правительственном сообщении, опубликованном после обеда, говорилось, что Польша не потерпит такого бесцеремонного попрания своего суверенитета и не оставит без последствий гибель своих граждан, и что жалкие попытки Германии отрицать очевидные факты, подтвержденные рядом независимых журналистов из разных стран, могут вызвать лишь недоумение и горечь. А сразу после полуночи все мировые телеграфные агентства буквально взорвались сообщениями об объявлении Польшей войны Германии и начале мобилизации.

Между тем сразу, как только стало известно о нападении на радиостанцию, бронетанковые и механизированные колонны польских вооруженных сил покинули места постоянной дислокации и направились в предписанные места сосредоточения. Кроме регулярных войск, в двигающихся колоннах можно было заметить и немалое количество «партизан» ― уволенных в запас военнослужащих, «случайно» призванных на переподготовку как раз накануне событий.

Рано утром первого сентября сотни бронированных машин атаковали в избранных местах польско-германскую границу, сходу смяли слабые пограничные заслоны и вырвались на оперативный простор. Немецким войскам было абсолютно нечего противопоставить этой броневой лавине. Какое-то количество артиллерии у немцев было, и они даже пытались ее применять. Но стрельба с закрытых позиций и с большой дистанции по быстроходным «кузнечикам», как поляки прозвали свои танки, была абсолютно неэффективной, а любая попытка вывести орудия на прямую наводку тут же исчерпывающе пресекалась лавиной огня из «Бофорсов», делающих по два выстрела в секунду. Столь же эффективны были автоматические пушки и для борьбы с авиацией, пулеметами и живой силой противника.

При входе в населенные пункты в первую очередь захватывались узлы связи и органы гос. управления ― полиция и администрация. Занимались этим специально выделенные и подготовленные отряды.

Четко координируемые по радиосвязи, ударные части прорыва действовали, как хорошо отлаженный механизм: сказывались многочисленные учения и тренировки. С небольшим отрывом за бронированными ударными кулаками следовали тяжелые грузовики с мотопехотой и частями обеспечения ― бензозаправщиками и передвижными складами боеприпасов, эвакуаторами, ремонтными летучками и другими необходимыми службами. Если возникала потребность, мотопехота немедленно подтягивалась на помощь танкистам и с ходу вступала в бой. Или же по сигналу входила в уже захваченный населенный пункт и производила полную зачистку.

В третьей волне шли «партизаны», а также дивизионы артиллерии большой мощности, готовые в любой момент поддержать передовые части огнем тяжелых пушек. «Партизаны» входили в уже полностью зачищенные города и села, сменяя мотопехоту, и та вновь двигалась вдогонку за бронетехникой.

Между тем обильно хлынувшие в военкоматы толпы призывников немедленно грузились в эшелоны, где в вагонах их уже поджидали заранее загруженные оружие, боеприпасы и форма, и тут же отправлялись по железной дороге вслед за наступающими передовыми частями. В их задачу входило полноценное установление оккупационного режима на захваченных территориях.

Избранная тактика приносила свои плоды. Продвижение «кузнечиков» было столь стремительным, что вскоре им стали попадаться населенные пункты, в которых жители даже не знали о начале военных действий. Сменяя друг друга, механики-водители на максимальной скорости гнали танки по отличному шоссе. Действия по первоочередному захвату центров связи привели к тому, что немецкое командование полностью утратило контроль за ситуацией и продвижением частей противника. Поэтому, когда к вечеру 1 сентября передовые части польской армии, преодолев почти пятьсот километров, появились на улицах Берлина, для всех это было полнейшей неожиданностью. По улицам города двигались трамваи, работали, как ни в чем не бывало, кафе и рестораны. На улицах было полно народа. Наблюдая, как колонны польских танков и мотопехоты втягиваются в город, немцы испытывали ощущение когнитивного диссонанса: они никак не могли взять в толк, что на улицах их города делают польские танки, если утром по радио объявили, что Польша начала против них войну. Допустить простую и логическую мысль, что появление на улицах Берлина польских солдат может означать, что их столица уже захвачена противником, просто не приходила им в голову ввиду полной фантастичности такого предположения.

Между тем, колонны бронетехники и мотопехоты, дробясь по пути, направились к заранее выбранным объектам ― Рейхстагу, Рейхсканцелярии, Генштабу, зданию гестапо, казармам гарнизона и другим объектам государственного управления и военным объектам. Ввиду военного положения все эти ведомства работали. Все чиновники были на своих местах: государственная машина Германии пыталась выработать тактику действий в ответ на столь неожиданно возникшую ситуации с поляками. Не успели. Легко преодолев благодаря подавляющему превосходству в огневой мощи слабое сопротивление рот охраны, пехотинцы стремительно захватили все эти объекты, арестовали правительство во главе с Гитлером и его ближайшими сподвижниками, а Рейхспрезидента фон Гинденбурга поместили под домашний арест. К утру подтянувшиеся части второго и третьего эшелонов уже плотно контролировали город. А «кузнечики» покинули столицу и двинулись дальше, на запад.

В это время другие колонны, обходя Берлин с севера и юга, рвались к остальным крупным городам и промышленным центрам ― Бонну, Мюнхену, Штральзунду, Килю, Гамбургу. И к утру второго сентября они были уже на подходах к этим центрам.

Германия полностью проспала войну.

Но не все и не везде проходило совсем гладко и без происшествий. В некоторых населенных пунктах находились инициативные офицеры, которые пытались организовать оборону. В таких случаях в дело вступали «Бофорсы» «кузнечиков», и этого, как правило, оказывалось достаточно. Несколько раз толковые офицеры отдельных частей взрывали мосты через реки на путях продвижения танковых колонн, пытаясь остановить противника. Но, к ужасу немцев, оказалось, что несуразные польские танки умеют плавать! Переправившись через реку выше и ниже по течению, они брали очередной опорный пункт в «клещи» и своими страшными пушками, делающими два выстрела в секунду, разносили его в пыль, после чего вновь рвались вперед. Тут же подтянувшиеся ремонтные части быстро наводили временный мост, и колонны мотопехоты вновь двигались вдогонку за ушедшими вперед танковыми кулаками.

Когда части сопровождения приотставали, танкисты использовали возможности для заправки на попадающихся заправочных станциях, которые из-за быстрого продвижения передовых частей продолжали работать в обычном режиме, ни о чем не подозревая. Они даже расплачивались при этом рейхсмарками из специально предусмотренных фондов. Правда, выводя при этом из строя телефонные линии.

Было пару случаев, когда вырвавшиеся вперед танки настолько отрывались от мотопехоты, что инициативные офицеры противника успевали «заштопать» горлышко прорыва и организовать «встречу» для мотопехотных частей. В этом случае в дело вступали дивизионы артиллерии большой мощности. Как правило, парочки двенадцатидюймовых снарядов, взорвавшихся вблизи окраины оказавшего сопротивления городка в демонстрационных целях, оказывалось достаточно для решения проблемы.

К Кенигсбергу первые польские части подошли уже к обеду первого сентября. Он вошли в город с разных направлений, захватив с ходу внезапным ударом несколько ключевых фортов внешнего пояса обороны. Часть танков вошла в город вплавь, по руслу реки Преголя, делящей Кенигсберг практически пополам. Почти напротив Королевского замка танки выбрались на правый и левый берега. На левом берегу, минуя биржу, танки ринулись к железнодорожному вокзалу, захватив по пути казармы полка Рейхсвера, где позже размещалось мореходное училище. Несколько танков, снеся ворота, выкатили прямо на плац, расположенный внутри п-образного комплекса казарм. В полку успели объявить тревогу, но и только. Несколько беспорядочных винтовочных выстрелов были пресечены очередями автоматических танковых пушек, которые мигом объяснили, кто хозяин положения. На правом берегу штурмовые части взяли под контроль мост через Преголь и Королевский замок. К вечеру город был полностью в руках атакующих.

И все же некоторые из командиров фортов успели среагировать на ситуацию, объявить боевую тревогу и ощетиниться огнем пушек. Сорокамиллимитровые снаряды «Бофорсов» были бессильны против чудовищной толщины стен, которые были рассчитаны на гораздо более серьезные калибры.

Форт Кёниг Фридрих―Вильгельм открыл огонь по подходящим танкам противника. Потеряв несколько машин, поляки отошли. При этом, поставив дымовую завесу, смогли вытащить подбитые танки с поля боя.

…Часовой Рудольф Штрамп поправил винтовку на плече и осторожно выглянул наружу из-за зубцов крепостной стены. Луна еще не взошла, а слабый свет звезд был не в состоянии рассеять густой мрак внизу. Где-то там притаились коварные поляки, которые ― кто бы мог подумать? ― атаковали Германию! Подлый внезапный удар помог им добиться кое-каких успехов. Но ничего, о форты Кенигсберга они обломают зубы. Их VIII форт Кёниг Фридрих ― Вильгельм с его 35 пушками сегодня уже помог им обломать парочку.

Рудольф взглянул вверх. Все небо было усеяно звездами. Было тихо. С северо-запада, с Балтики, тянул легкий ветерок. Он не был холодным: прогретое за лето море еще не израсходовало накопленное тепло. Оттуда, с северо-запада, и начало наползать нечто бесформенное, что стало одну за другой гасить звезды на небе. «Облако, что ли?» ― подумал Рудольф Штрамп, заметив аномалию. Он присмотрелся. Глаза давно привыкли к темноте, и вскоре часовой разглядел, что «облако» имеет слишком правильную форму. «Воздушный шар», ― сообразил Рудольф. ― «Что он тут делает? Наши прислали помощь?»

Между тем махина огромного воздушного шара продолжала медленно надвигаться на форт и, наконец, замерла прямо над его центром. В этот момент Рудольф вспомнил о своих обязанностях часового. Сорвав с плеча винтовку, он передернул затвор и выстрелил вверх, поднимая тревогу. После выстрела во внутреннем дворе форта послышались встревоженные голоса других часовых. И вдруг Рудольф увидел, как черное пятно шара стремительно рвануло вверх и начало удаляться. И тут же форт вздрогнул от удара чего-то очень-очень тяжелого о каменное покрытие внутреннего двора. Но это была лишь прелюдия. «Что это?» ― успел подумать Рудольф, но это была его последняя мысль. Чудовищный силы взрыв, от которого мощные стены заходили ходуном, сотряс форт до основания. Взрыв зацепил не успевший отлететь достаточно далеко шар, и водород, которым он был наполнен, вспух ярким цветком еще одного взрыва, осветившего последние страшные секунды долгой истории форта призрачным белесым цветом. Тридцатитонная супербомба с начинкой из «морской смеси» сделала свое дело. А еще через двадцать минут среди дымящихся развалин того, что только что было одним из мощнейших фортов Кёнигсберга, появились первые польские солдаты.

* * *

Целые сутки мировые СМИ пребывали словно в нокауте, не в силах поверить отрывочной и сумбурной информации, поступающей из Германии, и публикуя какие-то невразумительные материалы. Но, когда сомнений не осталось, случился информационный взрыв.

«Германия пала!» «Война Польши с Германией закончилась, не успев начаться!» «Поляки возвращают своей стране статус великой державы!» «Успешное наступление на Берлин и Кёнигсберг!» «Немецкое правительство во главе с Гитлером интернировано!» «Немцы просят мира!»

Глава десятая

Когда стал более-менее понятен масштаб постигшей Германию катастрофы, коммунисты и социал-демократы немедленно перешли на нелегальное положение. До прояснения ситуации. Руководство партий в этот момент пыталось решить, что делать: то ли призвать народ к сопротивлению оккупантам, то ли выждать некоторое время, чтобы понять, что же произошло и к чему это может привести.

Эрнст Тельман, чудом избежавший ареста при захвате Рейхстага поляками, скрывался в загородном доме под Берлином, когда в кабинет, где он работал, вошел охранник и доложил:

– К вам некая Эмма Шлиман, геноссе Тельман. Говорит, вы ее знаете.

– Эмма Шлиман? ― не смог скрыть удивления Тельман. ― Как она… Впрочем, зови.

– Очаровательная Эмма Шлиман! Вот уж кого совсем не ожидал увидеть здесь. Как вы меня нашли?

– Здравствуйте, товарищ Тельман. Ну, вы ведь уже кое-что знаете о наших возможностях.

– А попали сюда как? Не пешком же?

– Меня подвез знакомый польский генерал. Он остался в машине в посадках за хутором, чтобы не будоражить местных сельчан и ваших охранников.

– У вас очень хорошие связи, ― заметил Тельман. ― Эмма Шлиман пожала плечами:

– Без сопровождения сейчас передвигаться по дорогам небезопасно.

«Знакомым генералом» был Эродар, только что произведенный в это звание. Он получил повышение и высокую награду в числе многих отличившихся. Дождь поощрений, пролившийся на польскую армию по итогам компании, был весьма щедрым.

– Видимо, произошло что-то чрезвычайное, раз вы решились сейчас на такую небезопасную поездку, пусть и в сопровождении польского генерала?

– Собственно говоря, о чрезвычайности ситуации вы знаете не хуже меня. Вопрос в другом: что будет после поляков? Гитлер и все его правительство арестованы, и их будут судить.

– За что? С какой формулировкой? ― несколько напряженно спросил Тельман.

– Ну, например, за разжигание в стране межнациональной розни и преследование евреев, за пытки и физическое устранение политических противников, за подготовку новой мировой войны. Этот список можно продолжать долго. Но, по большому счету, это уже не важно. Вы же политик, и должны понимать: если политик проигрывает, за что его осудить ― найдется всегда. Вы испытали это на себе. А вы что, против суда над ними?

– За суд по тем обвинениям, что вы перечислили, ― нет. Но судить огульно все правительство…

– А это уже решать вам ― кого и за что судить.

– То есть?

– Точнее, новому правительству, в которое вы, надеюсь, войдете.

– Новое правительство? Коллаборационистское? Под контролем поляков? За кого вы меня принимаете?

– Не коллаборационистское. Поляки выведут войска немедленно после выборов. В ход выборов вмешиваться не будут. О проведении свободных выборов в трехмесячный срок в присутствии международных наблюдателей будет объявлено уже сегодня. Это абсолютно точная и проверенная информация.

– Данные от вашего знакомого генерала?

– Не только. Из разных источников.

Эрнст Тельман встал из-за стола и в раздумье прошелся по кабинету.

– Если вы знаете так много, может быть, объясните мне, какая муха укусила поляков? С какого бодуна они напали на нас? Они что, не понимают, что такое Германия? ― резко остановившись и повернувшись к гостье, спросил он.

– Объясню. В какой-то степени в этом есть и доля вашей вины.

– Моей??? ― Изумление на лице Тельмана было беспредельным.

– Да. Вы так и не смогли найти общий язык с социал-демократами и остановить Гитлера, несмотря на всю нашу помощь. ― Тельман опустил взгляд, признавая обоснованность упрека. ― Нам пришлось прибегнуть к запасному варианту.

– Вы что, хотите сказать, что это вы сподвигли поляков на агрессию? ― вновь вскинул глаза Тельман.

– Это не агрессия, товарищ Тельман. Это необходимая мера самозащиты. Мы просто показали полякам, что их ждет в случае прихода Гитлера к власти. А ждала их практически со стопроцентной вероятностью оккупация гитлеровской Германией.

– Как вы можете знать?

– Основная цель Гитлера ― Советский Союз. Для удара по Союзу ему понадобилась бы общая граница с СССР. Зная Гитлера, вы должны прекрасно понимать, что вступать с поляками в союз он бы не стал. Только оккупация. Поляки подумали, и решили попробовать принять превентивные меры. Терять им было нечего. И приняли, хорошо подготовившись под прикрытием мифа о страхе перед нападением СССР.

– А что они потребуют на мирных переговорах? Может быть, вы и это знаете?

– Знаю. Ничего запредельного. Свое они, в принципе, уже получили ― исходившая от Гитлера угроза устранена. Поэтому борзеть они не будут. Мы позаботились об этом. Ни в плане оккупационного режима, ― чисто полицейские функции, ― ни в плане требований. В качестве компенсации расходов потребуют порт Данциг, когда-то бывший польский Гданьск. И все.

– Вы это знаете точно?

– Абсолютно. Поляки не дураки, и прекрасно понимают, что нынешнее положение Германии ― временное. И не хотят, чтобы немцы сильно на них обиделись. Чревато. Они и без Гданьска могли бы обойтись, но в таком случае их могут не понять в мире. Такая победа без контрибуций, репараций и территориальных требований ― нонсенс. Так они могут потерять статус великой державы, едва его заполучив.

Эрнст Тельман понимающе кивнул головой.

– Ваша информированность и возможности поражают. Вы по-прежнему не хотите мне ничего рассказать о силах, которые представляете?

– Нет.

– Жаль. ― Тельман слегка раздосадовано взглянул на собеседницу. ― Так что же вы хотите от меня?

– Чтобы вы брали власть в свои руки. Вместе с уцелевшими социал-демократами и другими силами. Можете выходить из подполья и начинать агитацию с учетом той информации, что я вам сообщила. Без Гитлера у вас есть все шансы. Очень жаль, что СДПГ оказалась столь недальновидной тогда, в двадцать девятом. Тогда не пришлось бы прибегать к запасному варианту.

– Сейчас до них дошло, как они были неправы. В застенках гестапо очень доходчивые методы.

– Верно. И, вот еще что. В процессе агитации аккуратно внушайте немцам мысль, что нет необходимости развертывать борьбу с оккупантами. В сложившейся ситуации это никому не нужно и ни к чему, кроме лишних жертв, привести не может. Поляки уйдут сами.

– Вы это говорите по просьбе поляков?

– Нет. Поляки тут не причем. Голый прагматизм. Это действительно будет только мешать.

– Хорошо, я понял. Что касается социал-демократов, то теперь, уверен, договориться с ними будет гораздо легче.

– Вот и договаривайтесь. Будет очень хорошо, если вы выступите единым блоком и с общей программой, в которой опишите перспективы Германии, отличные от тех, которые предлагал Гитлер.

– Что конкретно вы имеете в виду?

– Если к власти в Германии приходят преимущественно коммунисты и социалисты, перед ними встанет вопрос: куда двигаться дальше? В каком направлении развивать общество? Ориентироваться на опыт Советского Союза? Возможно. Но хочу вам высказать свое мнение на этот счет. Одно и то же бальное платье может сидеть на одной девушке, как на принцессе, а на другой ― как на вешалке. Все определяется особенностями строения фигуры. Русские коммунисты двинулись по пути строительства социализма, имея в качестве исходного материала самую большую в мире по территории страну со слабой дорожной сетью, преимущественно крестьянским населением и почти поголовно неграмотную. Этим обусловлены особенности выбранной ими стратегии развития. Германия является второй по мощности экономикой мира с хорошо развитой промышленностью, грамотным населением, развитой сетью дорог. Поэтому и подходы к строительству нового общества у вас не могут не различаться. Вам следует определиться, что из опыта СССР следует брать на вооружение, а что нет. Слепое копирование ни к чему хорошему не приведет. Многое из проводимого в России социального эксперимента далеко не бесспорно и лично у меня вызывает массу вопросов. Например, выдавливание тем или иным способом за обочину экономической жизни наиболее ее талантливых и трудолюбивых представителей ― зажиточных крестьян, промышленников, предпринимателей. Зачем? Объяснение, что это классово чуждые элементы, не выдерживает никакой критики. Ведь такие вопросы легко решаются экономическими методами, через налоги. Если, согласно Марксу, капиталист получает сверхприбыль за счет эксплуатации рабочего класса, совсем не обязательно его уничтожать физически. Социалистический строй позволяет просто забрать у него сверхприбыль в виде соответствующих нормативов налоговых отчислений. Силовые методы здесь вредны и даже глупы. Ведь если капиталист добился хороших результатов работы своего предприятия, он тем самым доказал, что имеет необходимые организаторские и лидерские качества. Такие люди на каждом шагу не попадаются. Зачем же резать курицу, несущую золотые яйца?

Подобных вопросов перед вами после выборов встанет несметное количество. И их нужно начинать обдумывать уже сейчас. Поскольку вы первым узнали, как будут развиваться события дальше, у вас здесь фора. Воспользуйтесь ей. И начинайте действовать. Поляки уйдут, а вам жить дальше.

Эрнст Тельман, очень внимательно слушавший собеседницу, заметил:

– Вы сказали «русские коммунисты двинулись по пути строительства социализма». Но ведь они провозгласили своей целью строительство коммунизма, а не социализма.

– «От каждого ― по способности, каждому ― по потребности»? Мне кажется, этот лозунг преждевременен. Ему не соответствуют в данный момент имеющиеся средства производства. Они не могут обеспечить реализацию той части девиза, где говорится о распределении материальных благ по потребности. И еще долго не смогут. Это ― дело будущего, когда придут другие технологии. Не стоит браться за непосильные задачи, можно надорваться. Этот лозунг подойдет, быть может, нашим внукам. Социализм ― дело другое. Справедливое распределение материальных благ, производство которых обеспечивается имеющимися технологиями. «От каждого ― по способности, каждому ― по труду». Это вполне реально.[21]

– Значит, вы, скорее, на стороне социал-демократов?

– Нет. Просто всякому овощу ― свой сезон. Время коммунизма придет. Но это случится не сегодня и не завтра.

Некоторое время Тельман молчал, глубоко задумавшись. Наконец, вновь обратился к Эмме Шлиман.

– А вы как же? Вы говорили, что ваша цель ― не допустить Гитлера к власти. Это, можно сказать, случилось. Что вы планируете делать дальше?

– После выборов, если все пройдет хорошо, мы свернем свою деятельность. Дальше ― без нас.

– Мы еще увидимся?

– Не знаю, товарищ Тельман. Поэтому разрешите пожелать вам удачи во всех ваших непростых делах. А за поляков ― не взыщите. К сожалению, по-другому у нас с вами не получилось. И хотя жалко каждого человека, несколько сотен погибших в этой войне не идут ни в какое сравнение с теми десятками миллионов, которые неминуемо полегли бы в мировой бойне, осуществи Гитлер свои планы.

– Хотя погибшие ― мои соплеменники, я не могу не согласиться с вами.

– Нам осталось завершить еще одно дело. После тюрьмы вы, конечно, испытываете трудности с финансами. Пошлите кого-нибудь из охраны со мной. Пусть заберут из машины сумки с деньгами. Там двадцать миллионов. И, вот телефон для экстренной связи со мной. Запомните и уничтожьте.

До конца своей жизни, долгой и очень плодотворной в этой реальности, Эрнст Тельман ломал голову над загадкой Эммы Шлиман и тех сил, которые она представляла. Став со временем президентом страны, он даже пробовал использовать свои спецслужбы для разрешения загадки. Но успеха добиться так и не удалось.

Глава одиннадцатая

― Артузов прибыл, товарищ Сталин, ― доложил Поскребышев.

– Зови.

Вошедший глава внешней разведки вытянулся и доложил о прибытии.

– Присаживайтесь, товарищ Артузов. И доложите мне, как получилось, что вы проспали подготовку Польши к войне с Германией.

– Виноват, товарищ Сталин…

– Сидите, сидите… И рассказывайте.

– Проспали так же, как и немцы, товарищ Сталин. И по той же причине. Правда, с другими последствиями. О том, что польская армия серьезно укрепляется, нам было известно. Удалось добыть даже чертежи и описание их нового колесного танка «кузнечик», который так высоко зарекомендовал себя в операции. Очень, кстати, хорошая машина, по мнению наших специалистов.

– Я в курсе. Пусть изучают.

– Знали и о постоянном количественном наращивании их армии, и о закупках вооружений за границей. В частности, автоматических пушек у шведов. Однако полагали, что все эти меры направлены, в первую очередь, против нас. О том, что поляки готовятся выкинуть такой финт с Германией, мы даже не подозревали. Как, впрочем, и никто в мире. Надо признать, работа по информационному прикрытию удара проведена великолепно. Видимо, о подготовке этой операции знал лишь очень узкий круг. Сам Пилсудский да пара ― тройка человек из ближайшего окружения.

– Плохо, что не подозревали.

– Виноват… ― снова попытался вскочить Артузов.

– Сиди… Мы тоже не подозревали. Всех вокруг пальца обвели поляки. Как оцениваете проведенную операцию с военной точки зрения?

– Операция проведена безукоризненно и блестяще. Таково мнение всех военных экспертов, и не только наших. Успех стал возможен благодаря очень удачному выбору основной ударной силы ― «кузнечиков», сочетающих высокую скорость, серьезную огневую мощь и способность плавать. А также специально разработанной для этих танков стратегии молниеносной войны. У поляков не та экономика, чтобы воевать годами. Они и не стали, решив проблему таким вот изящным способом.

– Как думаешь, почему они на это пошли?

– Наши аналитики пришли к выводу, и я с ними согласен, что пошли они на это от безысходности. Они просчитали, что укрепление Гитлера и его неизбежный поход против СССР приведут к ситуации, когда Польша окажется между молотом и наковальней. Без шансов выжить при этом. Вот и пошли ва-банк.

– И выиграли, оказав при этом неоценимую услугу и нам. В случае столкновения с гитлеровской Германией без серьезных потерь нам было бы не обойтись. Даже очень серьезных. Молодцы, ничего не скажешь. Действительно, операция проведена безукоризненно. Но у нас в связи с этим возникает вопрос. Кто автор и основной разработчик этой операции? Раньше мы что-то не слышали о наличии среди польского генералитета военных гениев, ― а речь тут идет именно о таком, ― подобного уровня. Сам Пилсудский? Он, конечно, далеко не дурак, но на подобное точно не способен. Вам что-нибудь известно?

– Недавно генеральское звание и высшую польскую награду получил некто Янек Каминьский, двадцатитрехлетний аналитик Генштаба. Полагаю, это он. Получить генеральское звание в таком возрасте ― говорит о многом.

– Что о нем известно?

– Пока практически ничего. Известно лишь, что специального военного образования он не получал. Наша агентура срочно выясняет о нем все, что можно.

– Без военного образования? Ещё интереснее. Поступит информация о нем ― доложите мне. Очень интересно, что это за военная звезда всходит на польском небосклоне. И чем это может грозить нам. Как вы оцениваете возможные последствия польского демарша для СССР?

– Как ни странно, но, похоже, поляки в этой операции преследовали именно те цели, которые продекламировали: обезопасить себя от угрозы, которую нес с собой приход к власти Гитлера. Пилсудский был абсолютно уверен, что Гитлер не пойдет на договор о совместных действиях против СССР, хотя, думаю, поляки были бы не против, а именно оккупирует Польшу, и никто им не придет на помощь. И Пилсудский решил использовать момент, пока Германия не успела отбросить ограничения Версальского договора и укрепиться в военном плане.

– Что ж, верная оценка ситуации.

– И, товарищ Сталин, вы, конечно, правы: укрепление Гитлера у власти представляло опасность и для нас. Лет через семь-восемь.

– Кстати, о Гитлере. Что-нибудь известно о его судьбе?

– Хотя поляки пока в прессу это не давали, есть достаточно надежная информация, что в тюрьме, где содержался Гитлер и его подручные, случился пожар. Короткое замыкание электропроводки. Вывести удалось не всех заключенных. Часть задохнулась едким дымом от горевшей изоляции. Гитлер и его люди были в том боксе, из которого не спасли никого.

– Пожар? Ну-ну… Может, и правильно. Нет человека ― нет проблем. Так что нам следует ждать от поляков?

– Провести подобную операцию с экономической точки зрения было для поляков на пределе их возможностей. Теперь они будут долго латать дыры в бюджете. Однако авторитет их после случившегося взлетел неимоверно. Генштабы всего мира сейчас лихорадочно изучают опыт этого «блицкрига», как его назвали немцы. В переводе ― молниеносная война. Наши, кстати, тоже. Однако для нас в военном плане поляки не опасны. Россия ― не Германия. Здесь «блицкрига» не получится. Да и не слишком подходят «кузнечики» для наших дорог. Далее. У поляков нет авиации и серьезного флота. И не предвидится. Ну, и экономика, конечно. Так что в обозримой перспективе можно их не опасаться. Да и не создаем мы для них той безысходной ситуации, как в случае с Гитлером. Но ухо теперь с ними следует, конечно, держать востро.

– Это верно. А Германия?

– Если в Германии сейчас к власти придут коммунисты и социал-демократы, что более, чем вероятно, то Германии мы тоже можем не опасаться.

– У нас такое же мнение. И это хорошо. Мы сможем резко сократить военные расходы, которые тяжким бременем ложатся на нашу экономику, и перенаправить средства на улучшение жизни советских людей… А как вы считаете, товарищ Артузов, немцы захотят отомстить полякам?

– Не думаю, товарищ Сталин. Если поляки действительно сразу после выборов выведут войска ― почти однозначно нет. Поляки весьма предусмотрительно представили все это как помощь доброму соседу в трудную для него минуту. Никаких безобразий на оккупированных территориях они не допускают, никуда особенно не лезут. Данциг? Было бы странно, если бы за «бескорыстную помощь» они не запросили «у доброго соседа» вообще ничего. Но это по-минимуму. Нет, не думаю.

– Хорошо, товарищ Артузов, вы свободны. Мы обдумаем вашу информацию. Да, поляки… Смогли удивить. Хм, «помощь доброму соседу»…

* * *

― Всем членам группы. Это Эродар. Задание на практику выполнено в полном объеме. Всем приготовиться к возвращению на Мечту через трое суток. Точное время ― 17 декабря в 10.00.

Передав сообщение, Эродар повернулся к Азоридель. Девушка улыбалась, глядя на него и таинственно поблескивая глазами из-под густых ресниц.

– Ты чего?

– А генеральская форма тебе к лицу. Выходит, зря они смеялись над нами. Я действительно буду генеральшей.

И они дружно расхохотались, взявшись за руки.

* * *

Встречали их, как героев, что в целом соответствовало действительности. Внешне они изменились мало. Но вот внутренне… Внутренне это были уже не дети, а молодые люди, обладающими твердыми убеждениями и имеющими волю, чтобы их отстаивать. Родители сразу почувствовали произошедшую с детьми перемену.

Смех, объятия, поцелуи…

Едва появившись в зале прибытия, Эродар и Азоридель моментально отыскали друг друга и взялись за руки. Творец с Реалой и Странник с Роэной понимающе переглянулись. Помимо радости от встречи, на их лицах без труда можно было заметить выражение гордости за детей.

Среди встречающих кто-то из ребят заметил Кору, и ее тут же окружили товарищи.

– Как ты? Мы по тебе соскучились. А ты?

– Очень. Правда, я тут не одна из практикантов. Вторая группа тоже понесла потери.

– Серьезные?

– Они потеряли троих.

– Ясно. А вторая группа уже вернулась?

– Пока нет. Сейчас должны принимать.

Суматоха встречи все же заставила Эродара и Азоридель разделиться. Творец и Реала отошли чуть в сторонку, чтобы пообщаться с сыном без помех.

– Отлично справился, сынок. Практически без огрехов. Кора ― случайность, от которой никто не застрахован. Ну, а если бы по каким-то причинам превентивный удар не получился, ― у тебя был на примете запасной вариант? ― с интересом спросил Творец.

– Был, папа. Можно было попытаться занять место «серого кардинала» после смерти Пилсудского. Или даже напрямую возглавить Польшу. Тогда на переговорах с участием России, Англии, Франции и Польши летом тридцать девятого можно было бы прийти к соглашению, и Гитлер не рискнул бы начать войну.

– Молодец, сынок. Все правильно. Именно непримиримая позиция Польши на этих переговорах, а точнее, ее тогдашнего военно-политического руководства в лице президента Игнатия Мощчицкого и маршала Эдварда Рыдс-Смиглы, не позволили прийти к консенсусу на переговорах. По сути, именно они несут главную ответственность на трагедию, постигшую Польшу. У них и близко не оказалось качеств государственного руководителя, присущих Пилсудскому. Хотя он, конечно, был далеко не ангел. Но в отстаивании государственных интересов страны никогда не позволял эмоциям и идеологии взять верх над национальными интересами и прагматизмом. Доживи он до тридцать девятого года, история могла бы пойти совсем по другому пути.

– Расскажи, сыночек, как у вас дела с Азоридель, ― заговорила Реала.

Лицо юноши озарила счастливая улыбка.

– Это какое-то чудо, мама! Она…

Внезапно Творец насторожился, словно прислушиваясь к чему-то, и поднял руку.

– Начала прибывать вторая группа. Пошли встречать. Про Азоридель ты нам подробно расскажешь вечером.

Конец первой части

Экзамен на зрелость. Листовки над Кремлем

(Косморазведчик―5)

Глава первая

Командиром второй группы практикантов был единогласно избран Зордан, сын Ронка и Хелги, носившей когда-то черную шаль, вдумчивый молодой человек со стратегическим типом мышления и отличными организаторскими способностями. Его правой рукой и заместителем стала Карма Квинтий, дочь Мастера Квинтия и Сестры Зенары, унаследовавшая от родителей мощный дар ясновидения.

Собрание группы проводили в одной из подходящих по размеру аудиторий учебного центра. Всего в группе насчитывалось пятьдесят пять человек. Начиная разговор, Зордан обвел взглядом собравшихся, напряженно ожидавших его первых слов.

– Ребята, нам нужно окончательно определиться с параметрами точки выброски. То есть, определить год и место. Я ознакомился с вашими предложениями. Давайте разберем их. Начнем, пожалуй, с тебя, Карим. Озвучь свою позицию для всех.

– Развал СССР начался в 1990 с событий в Литве. Я предлагаю высадиться накануне, чтобы предотвратить негативное развитие событий и, таким образом, не допустить развала.

– Можно мне? ― подняла руку Джоан Холидей.

– Давай, Джоан.

– События 1990―1991 годов в Литве ― лишь апофеоз всего того, что происходило в СССР в предыдущие годы. Не рвануло бы в Литве, ― рвануло бы в другом месте. К этому моменту СССР был уже смертельно болен. Пытаться спасти его от развала в этот период ― все равно, что давать жаропонижающее смертельно больному. Температуру, может, и удастся сбить, но на причину болезни повлиять такими методами точно не получится. Больной все равно обречен. И какая разница, с какой температурой он умрет ― высокой или низкой? Лечение нужно начинать своевременно, то есть в нашем случае ― гораздо раньше начала девяностых.

По аудитории пронесся одобрительный гул.

– Я смотрю, абсолютное большинство согласно с точкой зрения Джоан. Я, кстати, тоже. Что ж, давайте по хронологии опустимся в более ранний период. Эпоха Горбачева на раннем этапе и так называемая перестройка. Этот период предлагает в качестве точки воздействия Александр Персиваль. Давай, Саша.

Сын Персиваля и Тионы поднялся со своего места. По взаимному согласию родители записали его не под фамилией отца, а под прославленным боевым позывным рыцаря.

– Горбачев, выдвинутый в генеральные секретари с помощью Андропова, понимал, что стране требуются перемены, что многие годы бездействия кремлевских старцев завели ее в тупик. Поэтому он и выдвинул лозунг перестройки. Но он не смог преодолеть сопротивление партийной верхушки и создать сильную команду. Мне кажется, если мы каким-то образом поможем ему в этом, поставленную задачу можно будет решить.

– Не согласен, ― вскочил со своего места Рауль Гардов. ― Да, Горбачев понимал, что нужны перемены. Но не понимал, какие именно. У него не было четкого плана действий. По этой причине он и не смог заручиться поддержкой партийного истеблишмента. Ему толком нечего было предложить народу и партийной верхушке, кроме общих рассуждений. Потому он и не смог создать сильной команды. Да, он сумел всколыхнуть болото, чем лишь ускорил процесс, но и только. Кроме того, я не представляю себе, как мы сможем решить поставленную задачу, вмешавшись на этом этапе. Чтобы влиять на события в этот период, нужно входить в состав партийной элиты того времени. Для этого нужны десятилетия внедрения. Вы готовы десятилетиями пробиваться на верхушку партийной номенклатуры позднесоветского периода? Я лично нет. Я считаю, при Горбачеве тоже поздно начинать лечение.

Выступление Рауля тоже было встречено одобрительным гулом.

– Я так понимаю, что большинство согласны с оценкой Рауля. Есть еще предложение Карины по срыву Беловежских соглашений. Но, думаю, большинство согласится со мной, что Беловежские соглашения были, опять же, лишь следствием предыдущих событий. Элиты приняли решение жить раздельно, и Беловежские соглашения лишь зафиксировали это. Желание жить раздельно у элит появилось потому, что Советский Союз ослаб экономически настолько, что раздельное существование показалось элитам более предпочтительным. А ослаб он потому, что в определенный момент были допущенные стратегические ошибки при выборе путей развития. Если бы не случились Беловежские, были бы какие-нибудь Тьмутараканьские. Перезревший арбуз обязательно расколется, не в одном месте, так в другом. Нет, менять что-либо на этом этапе слишком поздно.

– А что предлагаешь ты?

– Давайте вместе еще раз пробежимся по послевоенной истории СССР. Итак, после тяжелейшей победоносной войны страна занимается восстановлением народного хозяйства. При этом из-за чрезвычайно напряженной внешнеполитической обстановки она одновременно вынуждена отвлекать колоссальные средства на создание атомной и космической промышленности. В целом окончание этого периода совпадает со смертью Сталина в 1953 году. После этого ожидаемо в партийной верхушке начинается грызня за власть. В результате заговора был арестован и расстрелян Берия. Одним из первых шагов после его устранения стал запрет силовым структурам вести контроль за деятельностью партийных органов. Это было началом конца. Бесконтрольность партийных элит приводила к чудовищным злоупотреблениям, подрывающим советский строй.

Между тем окончание мобилизационного периода существования советской экономики, связанное с войной и послевоенным восстановлением, требовало перехода к иным формам хозяйственной деятельности. Требовались реформы, но элиты не были в них заинтересованы. Коммунизм, который они обещали построить в будущем для народа, «здесь и сейчас» для себя они уже построили, и это их вполне устраивало. Они хотели сохранения «статус кво», что и привело, в конце концов, к брежневскому застою. Момент был упущен. Попытки реформ, предпринятые под руководством Косыгина во второй половине шестидесятых были, во-первых, запоздалыми, а во-вторых, половинчатыми, не менявшими основ административно-командной системы.

– Какие же реформы, по твоему, требовались в тот момент, чтобы развала СССР в дальнейшем не случилось? ― спросила Джоан.

– После смерти Сталина, по моему глубокому убеждению, в СССР нужно было осуществить то, что позже осуществили китайцы, то есть соединить преимущества социалистической и капиталистической систем развития. Как вы знаете, это позволило китайцам совершить поистине феноменальный скачок в развитии. ― Оживленный одобрительный гул, пронесшийся по помещению, показал, что этот вывод пришелся собравшимся по душе.

– То есть, разрешить частную собственность?

– Да, но без приватизации государственной собственности, которая является общенародной, поскольку создавалась усилиями всего общества. И без вывода партии из политического процесса. Китай провел экономические реформы до политических, а Россия – политические реформы до экономических. Партийный аппарат, пронизывавший все сферы советского общества, был, помимо прочего, еще и мощнейшим антикоррупционным фактором. Освободившись от него, чиновники абсолютно потеряли чувство страха. В прессе того времени неоднократно описывались случаи, когда при обысках у коррумпированных чиновников валюту находили тоннами. Именно в сохранении партии и гос. собственности кроется коренное отличие китайского и советского пути. В конце семидесятых ― начале восьмидесятых и китайские, и советские лидеры поняли, что социализм начинает проигрывать капитализму по всем позициям. Перестройка явилась, в том числе, следствием этого понимания. Однако в СССР власть сделала ставку на создание класса богатых собственников, для чего близким к властным структурам людям раздали десятки тысяч важнейших государственных предприятий в надежде, что заинтересованный частник сделает их конкурентоспособными. Мало того, что это было аморально, поскольку эти предприятия строились усилиями всего народа. Но не оправдался и главный расчет. Большинство внезапно разбогатевших владельцев предпочли распродать свои свалившиеся им с неба заводы и вывести деньги за границу. Подход китайцев оказался несоизмеримо успешнее. Они разрешили частникам создавать свои производства, но «с нуля», не зарясь на государственное имущество. В итоге в Китае возникли сотни тысяч частных малых и средних предприятий, которые и привели к появлению «китайского чуда». Если бы такой шаг был предпринят в СССР в пятидесятые годы, Советский Союз не только не проиграл бы экономическое соревнование, но стал бы, без сомнения, во всех отношениях путеводной звездой для всего мира.

– Так ты предлагаешь провести модернизацию советского строя в пятидесятые годы по китайскому образцу? Но каким образом? У тебя есть план?

– Есть. Слушайте…

По мере изложения плана Зордан видел, как разгораются азартом глаза ребят.

– Значит, лето 1949 года? А легенда прикрытия? ― спросил кто-то из них. ― Это ты продумал?

– Продумал. Мы высадимся под видом абитуриентов, поступающих в различные ВУЗы крупнейших городов страны. Надеюсь, экзамены в советские ВУЗы все смогут сдать? ― шутливо спросил Зордан, и по рядам прошел веселый шумок. ― Это, с одной стороны, позволит списать на незнание возможные ошибки начального этапа внедрения (провинциалы ― что с них взять?). С другой стороны ― такое распределение по городам полностью отвечает нашим целям. Жить будем в общежитиях и в частном секторе. Связь через телепатические каналы, естественно. Заброска листовок ― путем телекинеза. Базовый курс все проходили. Закинуть пачку листовок на пару километров вверх сможет любой из нас.

– А необходимое оборудование где разместим?

– В частном секторе и разместим. Выберем наиболее подходящий и безопасный вариант. Из серьезного оборудования нам и потребуется всего лишь один компактный синтезатор да полевая медицинская нанолаборатория для изменения внешности.

– А не опасно? Вдруг кто чужой наткнется?

– Поставим защиту. Если прикоснется кто-то чужой ― все рассыплется в пыль.

– Карма, что ты думаешь об этом варианте? ― Все взгляды устремились на Карму Квинтий, унаследовавшую от родителей яркий дар ясновидения. Она ответила не сразу.

– Потерь нам не избежать, но задачу выполнить должны, ― наконец тихо произнесла она.

Глава вторая

Лаврентий Павлович Берия прошелся в раздумье по кабинету, затем вновь подошел к столу. Перед креслом на столе лежали три сдутых детских шарика и листовка, напечатанная на папиросной бумаге. Грозный нарком взял листовку в руки и, не садясь, перечитал ее еще раз. Короткий текст гласил:

«Товарищи! За неимением лучшего, мы выбрали именно такой способ донести до вас нашу озабоченность по проблеме, над которой вы, без сомнения, тоже не раз раздумывали со страхом. Проблема эта ― преклонный возраст нашего любимого вождя товарища Сталина. Его возраст перевалил на восьмой десяток. К сожалению, все мы смертны. Всем нам очень хотелось бы, чтобы товарищ Сталин продолжал мудро руководить страной еще многие годы. Но с природой не поспоришь. Никто не знает, когда придет его срок. Но если смерть любого из нас ― катастрофа только для его близких, то смерть руководителя такого масштаба ― катастрофа для всей нашей огромной страны. Между тем, вся мировая история показывает, что после ухода сильного правителя, не успевшего или не сумевшего подготовить достойную смену, в стране начинаются раздоры и хаос, связанные с борьбой за власть. Мы не хотим, чтобы все созданное нашим народом под мудрым руководством нашего вождя постигла та же участь. У нас в стране не существует четкой системы преемственности власти, нет и кандидата, одобренного и поддержанного товарищем Сталиным в качестве своего преемника. Следовательно, именно раздоры и хаос ожидают нашу страну, если случится самое страшное. Поэтому мы предлагаем всем, кто разделяет нашу озабоченность, обратиться к товарищу Сталину с письмами с просьбой продумать и решить этот вопрос четко и определенно. Иначе все, за что проливали кровь наши отцы и деды, может оказаться под угрозой.

МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»

Берия, не выпуская листовку из рук, взял со стола остатки шаров и внимательно их осмотрел. Три шарика были связаны вместе. Они были красного цвета, и все три имели характерные повреждения. Очевидно, все три лопнули, поднявшись на определенную высоту. Тяжело вздохнув, Берия уложил листовку и остатки шаров в папку и направился к выходу.

– Пришел докладывать о листовках? ― встретил его вопросом Сталин. ― Мне уже охрана доставила экземпляр. Дожили, что нам прямо на головы листовки сыплются. Докладывай. Послушаем, что это за «молодая гвардия» у нас завелась.

– Товарищ Сталин. На настоящий момент следствием установлено, что листовки были выброшены над пятнадцатью крупнейшими городами страны ― Москвой, Ленинградом, Киевом, Минском, Кишиневом, Ростовом, Казанью, Воронежем и рядом других. Сброс производился с помощью обычных детских шаров, надутых водородом. Водород, скорее всего, получен методом электролиза на простейших установках. После подъема на определенную высоту шары лопались, и простое приспособление высвобождало листовки, которые разносились ветром на значительной площади. Количество охваченной акцией городов и общее количество сброшенных таким образом листовок, которое оценивается в несколько тысяч штук, говорит о широко разветвленном антисоветском заговоре. Органы приступили к работе по поиску преступников.

– Почему несколько тысяч? По моим данным ― несколько десятков тысяч. И о каком антисоветском заговоре ты говоришь? В чем ты, Лаврентий, усмотрел тут антисоветский заговор? ― Сталин достал из ящика своего стола такую же листовку, как та, что была в папке у наркома. ― Я, например, ничего антисоветского в тексте не обнаружил. Наша «молодая гвардия» лишь поднимает проблему, причем действительно актуальную.

– Но их акция явно подпадает под определение действий, направленных на подрыв существующего социалистического строя…

– На подрыв нашего строя? Это, каким же образом? Они что, призывают к его свержению?

– Не призывают. Но если у них есть вопросы, они могли бы начать дискуссию в прессе…

– Лаврентий, только МНЕ не нужно этого говорить. Можно подумать, будто ты не знаешь, что ни один редактор никогда не рискнул бы поднять эту тему просто из чувства самосохранения, ― раздраженно прервала наркома Сталин, поведя рукой с трубкой.

– Но большая и широко разветвленная неизвестная нашим органам группа, тем не менее, реально существует и действует, и мы обязаны ее найти, ― рискнул настоять на своей точке зрения Берия.

– Существует и действует, это верно. И обращает наше внимание на действительно жизненно важную проблему. Вот скажи мне, что ты сам думаешь по существу поднятого этими молодогвардейцами вопроса?

– Грузины славятся своим долголетием, и я надеюсь, что вы, товарищ Сталин, проживаете еще очень много лет, продолжая…

– Ты не увиливай от ответа. Тюрьмы, ссылки и войны не способствуют долголетию. Ты прекрасно знаешь, что со здоровьем у меня не все в порядке. Вот что будет, если я завтра умру? Подумай и ответь. Только честно.

Берия повел головой, явно волнуясь.

– Ну, у вас есть верные соратники, товарищ Сталин, всецело преданные делу марксизма-ленинизма, которые подхватят знамя и поведут страну…

– Куда они ее поведут? Кто подхватит? Ты? Маленков? Хрущев? Молотов? Каганович? Микоян? Да вы сцепитесь между собой, как волки в стае после смерти вожака. Правильно молодогвардейцы пишут. И я вовсе не уверен, Лаврентий, что тебе удастся выжить при этом. Совсем не уверен. Сговорившись и объединившись с военными, тебя вполне могут пустить в расход. Слишком многим ты в свое время дорогу перебежал. ― В глазах Берии мелькнул страх. ― Боишься? И правильно делаешь. Так что очень даже не простую тему подняли эти гвардейцы, ― кивнул Сталин на листовку. ― Она впрямую касается и тебя тоже. Искать ты их, конечно, ищи. Но когда найдешь ― не трогай. Сначала доложи мне. А мы подумаем над всем этим. Очень хорошо подумаем. Все, иди работай.

* * *

Закончив просматривать запись разговора Сталина и Берии, Зордан повернулся к Карме Квинтий, по легенде ― Галине Шамаевой.

– Чувствуется по разговору, мы смогли зацепить Сталина содержанием листовки. Не зря так потрудились, разрабатывая его психологический портрет. Видимо, ему и самому в голову приходили мысли на эту тему, но в текучке он откладывал решение проблемы «на потом». Теперь, похоже, откладывать не будет.

Карма согласно кивнула головой.

– А здорово придумал Александр с этими шарами. Пустили МГБ по ложному следу. Пусть себе копают в этом направлении. Иначе они бы себе головы свернули, пытаясь понять, каким образом были раскиданы листовки. До телекинеза они, конечно, не додумались бы, но все же…

– Действительно, неплохо получилось. Нужно будет при очередном забросе повторить этот трюк с шарами. Кстати, об очередном забросе. Не следует с ним затягивать, нужно подтолкнуть мысли Сталина в нужном направлении. Я подготовил черновик текста очередной листовки. Давай обсудим.

– Давай.

Около часа они корпели над текстом листовки, пока не остались удовлетворены результатом, после чего разговор перешел на общие темы.

– Так ты переговорила со всеми нашими на предмет легализации и размещения?

– Да. Экзамены все сдали, естественно, с наилучшими баллами. В общежитиях наши всеми правдами и неправдами старались селиться вместе, чтобы не привлекать внимание местных своими «странными» привычками. Это удалось сделать, хотя и не без сложностей. В сентябре практически всех отправляют на сельхозработы на месяц, и только потом начнется учеба.

– Я в курсе. Ты непосредственно отвечаешь за вопросы безопасности. Не забывай почаще напоминать нашим, чтобы не расслаблялись и не забывали про самоконтроль. Тут очень специфическое общество.

– Да уж, специфичней некуда…

Внезапно их беседа была прервана стуком во входную дверь. Зордан и Карма переглянулись.

– Не нужно, чтобы нас видели вместе, ― тихо произнес Зордан. ― Телепортируйся. Ты подготовила контрольные реперные точки?

Молча кивнув, Карма исчезла, и лишь легкий хлопок заполнившего образовавшуюся пустоту воздуха сопроводил этот процесс. Зордан отправился открывать дверь.

– Ольга Петровна? Здравствуйте. Что-нибудь случилось? Или что-то хотите забрать? ― Зордан посторонился, пропуская хозяйку в дом. Войдя, она вихрем пронеслась по комнатам и несколько обескуражено повернулась к Зордану

– Ты один? А где девка?

– Какая девка?

– Мне позвонили… ― Сообразив, что сболтнула лишнего, хозяйка замолчала и повела носом.

– А чего «Красной Москвой» пахнет? Кто у тебя был?

Зордан решил осадить хозяйку, отметив про себя, что Карма не забыла перейти на шедевр местной парфюмерной промышленности.

– Вот что, Ольга Петровна. Давайте аванс назад. Я буду подыскивать другое жилье. Мы не договаривались, что вы будете контролировать запахи в сдаваемом вами жилье. ― Зордан, еще при первом контакте определивший, что жадность является одним из основных «достоинств» хозяйки, действовал наверняка. Он согласился на ее условия, не торгуясь, и найти других жильцов за те же деньги было весьма проблематично. Глазки у хозяйки забегали и стали масляными.

– Ну, что ты, Толенька, сразу лезешь в бутылку. Я просто не хочу, чтобы мое жилье превратили в бордель…

Зордан, представившийся хозяйке под именем Анатолия Яковлева, прервал ее.

– Если вы не хотите искать новых жильцов, давайте договоримся раз и навсегда. Вы появляетесь здесь только первого числа каждого месяца, чтобы забрать арендную плату. Если хотите, могу облегчить вам жизнь и заплатить вперед еще за два месяца. Тогда вам нужно будет приезжать вообще раз в три месяца. В мои обязанности входит оплата коммунальных платежей, поддержание чистоты и правил противопожарной безопасности. Я выполняю эти пункты, а все остальное вас не касается: ни запахи «Красной Москвы», ни девки, как вы выразились, ни посиделки. Договорились?

Старая дева, каких в обедневшей на мужчин послевоенной стране было немало, пребывала в растерянности. Жадность боролась в ней с глухой неприязнью к тем, у кого была личная жизнь. Но жадность переборола.

– А ты, я гляжу, парень не промах. Далеко пойдешь, если милиция не остановит. ― Она с натянутой улыбочкой поводила перед собой пальцем. ― Ладно, гони денежки.

– Так мы обо всем договорились? ― настойчиво переспросил Зордан.

– Договорились, договорились… Жди меня теперь первого ноября. Ты на учет у участкового еще не становился?

– Пока нет.

– Зарегистрируйся. Порядок такой.

– Хорошо, Ольга Петровна.

Выпроводив хозяйку, Зордан принялся вновь просматривать текст очередной листовки. В тот же день он зарегистрировался у участкового под другим именем, использовав запасной паспорт.

* * *

В отсутствие интернета и телевидения, а также в условиях тотального контроля СМИ соответствующими надзирающими органами, слухи были единственным доступным источником информации, которую власти предпочитали не доводить до сведения народа. Распространялись они в СССР поистине со сказочной быстротой. Да, по мере распространения они обрастали несуществующими подробностями, однако в основе их лежали, как правило, достоверные факты. Передавались слухи с понижением голоса и осторожной оглядкой по сторонам. Передавались на кухнях после работы, в транспорте и бесконечных очередях за самыми необходимыми товарами. Последний вариант был самым распространенным. Чтобы заполнить чем-то время нескончаемого ожидания, люди заводили разговоры, в процессе которых и делились новостями. Слух о неизвестных самолетах, сбросивших листовки, разнесся в сентябре 1949 года по крупнейшим городам СССР почти мгновенно. Если отбросить домыслы о самолетах и миллионах экземпляров, само содержание листовок передавалось довольно точно. Многие имели эти листовки, запрятав их в самых сокровенных тайниках, хотя при передаче всякий раз ссылались на хороших знакомых, якобы поделившихся с ними информацией. Зордан убедился в этом сам, когда возвращался в трамвае из института. Сидевшая впереди парочка мужчин, по виду рабочих, завела разговор о листовках, пока трамвай медленно тащился по московским улицам. Абсолютный слух позволил Зордану расслышать разговор в деталях.

– Про листовки слышал?

– Краем уха. Что-то про возраст Сталина? Говорили, что враги народа сбросили на днях с самолетов. Ничего, органы с ними быстро разберутся.

– Насчет врагов народа ― не знаю. Я вчера в бане слышал разговор. Один мужик рассказывал, что нашел такую листовку. Говорит, прочитал и сразу отнес, куда надо. По его словам, ничего против советской власти там не было. Какая-то молодая гвардия обращает внимание, что товарищу Сталину перевалило уже на восьмой десяток, и опасается, что если, не дай Бог, с ним что-то серьезное случится, в верхах начнется борьба за власть и в стране может наступить хаос, которым не преминут воспользоваться враги.

– Ты что, веришь в Бога?

– Да нет, это я так, к слову, ― досадливо отмахнулся собеседник.

– Ерунда, партия не допустит этого.

– А, по-моему, не ерунда. Они пишут, что такое случается всегда, если сильный правитель не успевает передать свое дело в надежные руки. И просят всех, кто прочтет, написать товарищу Сталину, чтобы он обратил на это внимание.

– Товарищ Сталин сам знает, что ему делать.

– Это конечно. Но все-таки этого, как его, преемника у него нет. А вдруг с ним и правда беда приключится?

– Ну ты это, поосторожнее. Товарищ Сталин ― он такой, он со всеми вопросами может справиться.

– Со смертью еще никому не удалось справиться. Даже товарищу Ленину.

Последний аргумент показался напарнику убедительным, и он некоторое время молчал, раздумывая.

– Так что там в листовке еще было? ― продолжил он разговор некоторое время спустя.

– Да, в общем, и все. Написали, что если мы не хотим, чтобы пролитая отцами и дедами кровь оказалась пролитой не зря, нужно просить товарища Сталина назначить этого самого преемника. Чтобы народ знал, кому он доверяет.

– Да, дела. А ведь и верно, так людям было бы спокойнее.

Рабочие подъехали к нужной остановке и поднялись на выход, а Зордан продолжил свой путь, размышляя о том, что первые шаги они сделали в нужном направлении.

Глава третья

«Мы отмечаем, что наше первое обращение вызвало широкий отклик и понимание среди трудящихся. Поэтому решили продолжить эту тему, и предлагаем подумать дорогих сограждан над следующими вопросами. Вопрос первый. Каким способом может быть назначен преемник товарища Сталина? Полагаем, что в наших условиях этот способ может быть только один: личная передача товарищем Сталиным власти выбранному им лицу. Все остальные способы по тем или иным причинам не годятся и не могут гарантировать бесконфликтной и безболезненной смены власти. Напротив, если власть будет передана предлагаемым способом, то возможный преемник под присмотром и мудрым руководством товарища Сталина имеет наилучшие шансы вникнуть во все тонкости управления нашей огромной страной и перенять все рычаги управления. Вопрос второй. Каким требованиям должен отвечать кандидат? Нам представляется, что ответ на этот вопрос зависит от того, какие задачи мы должны решить в ближайшее время. Ценой неимоверных усилий мы победили в войне. Смогли в кратчайшие сроки восстановить разрушенное войной хозяйство. Отвечая на вызов империалистов, создали собственную атомную бомбу, которую на днях успешно испытали, тем самым вылив ушат холодной воды на тех, кто полагал, что сможет поставить СССР на колени с помощью ядерного оружия. Теперь, когда мы решили эти сложнейшие задачи, народ ожидает, что мобилизационная экономика чрезвычайного периода уйдет в прошлое. Что можно будет хотя бы досыта поесть и сменить ватники на что-то более подходящее для народа-победителя. Народ это заслужил. Но настроить экономику так, чтобы осуществить эти народные ожидания ― тоже сложнейшая задача. Значит, возможный преемник должен обладать необходимыми знаниями и качествами для этого. Он должен быть хорошо образован, разбираться в финансах и экономических вопросах. Кроме того, он должен быть достаточно молод, чтобы наше общество могло еще долго не сталкиваться с подобной проблемой. 40―50 лет ― тот возраст, при котором наши великие вожди творили революцию и побеждали беляков в гражданской войне. Он представляется оптимальным для возможного будущего преемника. Людей, отвечающим всем эти требованиям, среди наших руководителей достаточно, и мы надеемся, что наш великий вождь сделает безошибочный выбор.

МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»

Лаврентий Павлович Берия, едва ознакомившись с текстом листовки, потянулся к вертушке прямой связи со Сталиным. Ему хотелось опередить всех и первым доложить вождю о новой акции молодогвардейцев. И это ему удалось. Едва услышав о новых листовках, Сталин пригласил его в свой кабинет. Было три часа ночи, но рабочий день вождя едва закончился.

– Ну, что, Лаврентий? Не поймал еще молодых гвардейцев?

– Нет пока, товарищ Сталин, ― ответил Берия, протягивая листовку. ― Ничего, найдем. И не таких ловили.

– Ну-ну, ― бросил Сталин, погружаясь в чтение. При этом он пару раз удивленно хмыкнул. Закончив чтение, Сталин взглянул на Берию.

– А эти гвардейцы не так просты, как можно было подумать по первой листовке. И хорошо информированы. Мы ведь пока не давали в прессу информацию об успешном испытании изделия РДС―1[22].

– Налицо утечка сверхсекретной информации, представляющая угрозу безопасности социалистического государства.

– Не преувеличивай, Лаврентий. Информацию об этом мы и сами собирались вскоре дать через ТАСС. А наши противники и так, скорее всего, уже все знают. И для них это действительно холодный душ. Но сам факт осведомленности молодогвардейцев об успешных испытаниях говорит о многом. Это не просто кучка романтической молодежи. Тут что-то посерьезнее. Да и свои два вопроса они ставят, я бы сказал, иезуитски. С формальной стороны не придраться. Передать власть преемнику реально можно в наших условиях только тем путем, что предлагают они. И требования к кандидату вполне разумные. Но обрати внимание, что постановкой этих двух вопросов они искусно загоняют нас в угол, из которого только один выход ― тот, что предлагают они. Вопрос передачи власти действительно очень важен. С тем, что после максимального напряжения сил в войне и послевоенном восстановлении наши советские люди заслужили передышку, тоже не поспоришь. Но самой постановкой этих вопросов молодогвардейцы говорят: «делайте это, или народ вас не поймет». Ты это понимаешь? Нам, по сути, не оставляют выбора. И это мне не нравится. Хотя не могу не отметить, что делается это очень ловко. Поскребышев[23] докладывает мне, что после появления первой листовки на наше имя хлынул буквально вал писем от граждан с просьбой решить вопрос с преемником. И еще вот эта фразочка: «Но настроить экономику так, чтобы осуществить эти народные ожидания ― тоже сложнейшая задача». Интересно, что они тут имеют в виду? У них есть свое видение того, как должна быть настроена экономика для решения задачи насыщения рынка? ― Сталин прошелся по кабинету, попыхивая трубкой, затем внезапно остановился рядом с Берией.

– У тебя уже есть зацепки по этим молодогвардейцам?

– Пока слабые, ― неохотно ответил нарком. ― Я привлек лучшие силы, но нужно время.

– Работай. Мне стало интересно, кто это у нас такой умный завелся. Ищи, Лаврентий.

– Так точно, товарищ Сталин. Найдем. Можно вопрос, товарищ Сталин? ― после легкой заминки продолжил Берия.

– Спрашивай, ― с легким удивлением отозвался вождь.

– А вы приняли решение относительно преемника, товарищ Сталин?

Сталин усмехнулся.

– А чего это тебя интересует? Надеешься попасть в кандидаты? ― Посерьезнев, Сталин продолжил. ― Думаю, Лаврентий думаю. Вопрос очень серьезный. Права на ошибку здесь нет. Когда решу, ты об этом узнаешь. Что касается тебя, то скажи мне, а ты знаешь, как наладить экономику, чтобы быстро насытить рынок товарами первой необходимости? Не знаешь. Ты идеально подходишь для периода мобилизационной экономики. Но этот период заканчивается. Значит, нужен человек с совсем иными качествами. Найти такого человека и грамотно передать ему власть, поддержать его на первых порах ― важнейшая наша с тобой задача. Не менее важная, чем победа над фашистами. Вот так. Иначе все может оказаться зря. Подумай над этим. И над возможной кандидатурой преемника. Обсудим. А пока ищи молодогвардейцев.

* * *

― Докладывай, ― бросил Берия старшему следователю по особо важным делам, который вел дело молодогвардейцев. После разговора со Сталиным настроение у него было отвратительным. В самом потаенном уголке своего сознания, так глубоко, что он и сам с трудом мог туда добраться, Берия лелеял мысль со временем занять место вождя. И даже не исключал возможности приблизить это время[24]. Появление молодогвардейцев с их листовками спутало ему все карты. Поэтому найти их в кратчайшие сроки стало для него наиважнейшей задачей. Найти и уничтожить, списав все на непредвиденные случайности. Недовольство Хозяина, явно попавшего под влияние их пропаганды, можно было и пережить. А вот появление неизвестного преемника явно ставило крест на всех надеждах.

– Отработали шары и нитки. Здесь ничего. Кое-какие пальчики есть, женские. Но это, скорее всего, пальцы продавщиц. А вот сами листовки оказались с двойным дном.

– Каким еще двойным дном?

– Как вы знаете, товарищ маршал, все листовки были напечатаны на папиросной бумаге с помощью печатной машинки немецкого производства «Ундервуд». Технико-криминалистическая экспертиза показала, что в нашей базе данных она не зарегистрирована. За один заход печаталось четыре экземпляра ― оригинал и три копии. Очевидно, ограничились тремя копиями, чтобы листовки достаточно легко читались. Однако экспертиза показала кое-что странное. Во-первых, установлено, что все листовки и в первом, и во втором случаях напечатаны на одной и той же машинке. С учетом количества листовок и времени между двумя сбросами можно однозначно утверждать, что даже самая «скорострельная» машинистка не могла напечатать такое количество экземпляров за две недели, прошедшие между сбросами. Это означает, что тексты листовок печатались заблаговременно. Но самое странное в другом. При изучении листовок под сильным микроскопом установлено, что они абсолютно идентичны друг другу вплоть до малейших отличий в структурах бумаги и текста. То есть все первые экземпляры повторяют друг друга вплоть до малейших различимых особенностей, как и все вторые, третьи и четвертые. Прежде мы никогда не сталкивались с чем-то подобным, и нет пока даже каких-то рабочих версий относительно того, что это может означать. Непонятно даже, как такое возможно в принципе. Такое впечатление, что отпечатанный экземпляр листовки засунули в какой-то неизвестный агрегат, где и размножили с полным повторением структуры оригинала. Специалисты в прострации и полном недоумении. На данный момент это все, что имеем по листовкам. Далее. Проведенные автороведческие экспертизы показали, что с большой вероятностью тексты составлялись лицами молодого возраста, от пятнадцати до двадцати лет, хорошо образованными и развитыми в интеллектуальном отношении. Что касается пола, то тут полной ясности нет. Возможно, в составлении участвовали лица обеих полов. Пока на данный момент по экспертизам все.

– Интересно… Какие версии?

– На данный момент имеем следующее. Организованная группа молодых людей, куда входят, по-видимому, лица обоего пола, по явному сговору активизировалась одновременно в пятнадцати крупнейших городах страны. Установленный автороведческой экспертизой примерный возраст авторов листовок позволяет предположить, что в группу входят или ученики старших классов общеобразовательных школ, или студенты первых двух курсов высших учебных заведений. Рабочие исключаются, не тот уровень. Предположить, что осуществить подобное могли школьники, слишком фантастично. Поэтому основная рабочая версия ― студенты начальных курсов наших ВУЗов. На данный момент мы имеем списки всех учащихся на первых двух курсах во всех ВУЗах этих городов и значительно усилили контроль за этой категорией граждан. Нужно ждать результатов. Но, сами понимаете, объем работы огромный, и вряд ли можно рассчитывать на немедленные результаты. Однако со временем мы, без сомнения, выйдем на группу. Они живут и действуют не в безвоздушном пространстве, а среди людей. Где-то да проколются. Общий количественный состав группы можно оценить в сорок ― семьдесят человек, исходя из предположения о наличии трех ― пяти участников в каждом городе. Что касается их целей, то тут пока ясности нет. Можно было бы предположить, что за всем этим стоит группа неравнодушной молодежи, пытающаяся с помощью противозаконных методов привлечь внимание властей к насущной, по их мнению, проблеме. Однако данные технико-криминалистической экспертизы об идентичной структуре листовок путают все карты. Понимания, что это может означать, пока нет. На данный момент у меня все.

– Полковник, теме молодогвардейцев ― полный приоритет. Можете привлекать любые силы и средства. Вы поняли? Любые! Мне срочно нужны результаты. Даю вам месячный срок. Не справитесь ― пеняйте на себя. Вы все поняли?

– Так точно, товарищ маршал!

– Идите, работайте…

* * *

Зордан закончил просмотр видеоматериалов от наноботов о встрече Сталина с Берией и Берии со следователем, ведущим дело молодогвардейцев, и глубоко задумался. Хватка госбезопасности удивила его. ― «А ведь, рано или поздно, кого-нибудь зацепят», ― мелькнула в голове мысль. ― «Не напрасно о них шла такая слава. Свой хлеб едят не зря. Пожалуй, нужно максимально ускорить проведение операции».

Он посетовал, что не догадался внести в работу наноботов, с помощью которых они изготовляли листовки, коррективы, которые делали бы экземпляры непохожими друг на друга на микроуровне, хотя сделать это было совсем несложно. Однако решил хотя бы частично исправить оплошность при изготовлении следующих партий листовок.

Зордан «повесил» еще несколько наноботов для наблюдения за следователем, после чего засел за составление текста очередной листовки.

Глава четвертая

Александр Персиваль, он же по легенде Слава Тюликов, вышел из здания Ленинградского гидрометеорологического института на Малой Охте и направился по набережной в сторону общежития. Далеко впереди мелькала фигурка Гали Бондарчук, его однокурсницы. Он обратил на нее внимание с первого же дня. Невысокого роста, живая и ладненькая, со смоляными бровями и живыми смеющимися глазами, особо выделяющимися на лице, она вызывала у него целую гамму чувств. Однако не только близко познакомиться, но даже заговорить с ней не получалось.

Студентам только что объявили, что завтра их отправят на сельхозработы в один из колхозов под Ленинградом. Слава торопился в общежитие, чтобы собрать вещи. Ему очень хотелось догнать девушку и пойти вместе с ней, но природное стеснение не позволяло этого сделать.

Вдруг он увидел, как несколько парней окружили Галю и с гоготом начали приставать к ней. Они явно были навеселе. До Славы донеслись обрывки грубых шуточек. Одна из таких шуточек привела его буквально в ярость. Быстро оглянувшись и убедившись, что рядом никого нет, он бросил свое тело в телепортационный прыжок и материализовался прямо за спиной у Гали. Не говоря ни слова, он несколькими ударами молниеносно уложил наглецов на асфальт и, подхватив девушку под руку, произнес:

– Пойдем отсюда, Галя. Провожу ― нам по пути. А эти пусть отдохнут. Им будет полезно ― от них за версту несет перегаром.

Ошеломленная произошедшим, девушка молча подчинилась. Затем, взглянув повнимательнее на своего спасителя, заговорила:

– А я тебя знаю. Ты на нашем курсе. Какой факультет?

– Океанолог. А ты метеоролог?

– Да. Шла в общежитие, собираться, а тут эти… ― Она оглянулась на троицу, продолжавшую «отдыхать» на асфальте. ― Как ты их ловко…

– Мне тоже надо собраться. Продукты еще надо прикупить… Мы едем все вместе. Шел за тобой и увидел, как эти хамы пристали к тебе. Такое стерпеть не мог! Вмешался.

– Спасибо тебе. ― Девушка с благодарностью взглянула на него и улыбнулась.

– А как тебя зовут? Ты меня назвал по имени, а я твоего не знаю.

– Слава. Слава Тюликов. К вашим услугам, мадам. ― Юноша по-военному кивнул головой.

Девушка весело рассмеялась.

– Не мадам, а мадемуазель, если уж на то пошло. Я пока не замужем. Надеюсь, это не будет с вашей стороны рассматриваться как мой недостаток? ― Она лукаво улыбнулась.

– Ну, что вы, мадемуазель. Напротив. Ваши достоинства в моих глазах теперь вообще взлетели до небес. И в подтверждение, что это действительно так, я приглашаю вас в кино. Сегодня в «Москве» крутят сразу две серии трофейного «Тарзана». Это недалеко, на площади Александра Невского. Мадемуазель может уделить толику своего внимания рыцарю, защитившему ее от сил зла?

Галя снова засмеялась.

– А ты забавный. Ну, если толику, то согласна.

Быстро собрав вещи, они на трамвае пересекли Неву и вскоре уже были в кинотеатре. Галя раньше «Тарзана» не видела, и в наиболее «чувствительных» местах то и дело вздрагивала. Заметив это, Слава осмелел и взял руку девушки в свою, бережно сжимая ее. Галя не возражала и уже спокойнее реагировала на острые моменты на экране.

А после кино Слава повел девушку в коммерческий ресторан. Похоже, раньше в ресторане Гале бывать не приходилось, да и пить шампанское тоже. Галя была в восторге. Весь вечер глаза ее сверкали. Слава занимал ее забавными историями и совершенно новыми анекдотами, и она то и дело заливисто смеялась. Несколько раз они танцевали, а когда вышли из ресторана, решили идти через мост Александра Невского пешком, благо бабье лето еще не закончилось, и на улице было чудо как хорошо.

Галя увлекалась поэзией, и на просьбу прочесть ей что-нибудь необычное Слава, который благодаря ИПИ[25] мог декламировать стихи сутками, выдал ей из Леонида Филатова:

… «Верьте аль не верьте, а жил на белом свете Федот-стрелец, удалой молодец. Был Федот ни красавец, ни урод, ни румян, ни бледен, ни богат, ни беден, ни в парше, ни в парче, а так, вообче. Служба у Федота – рыбалка да охота. Царю – дичь да рыба, Федоту – спасибо. Гостей во дворце – как семян в огурце. Один из Швеции, другой из Греции, третий с Гавай – и всем жрать подавай! Одному – омаров, другому – кальмаров, третьему – сардин, а добытчик один! Как-то раз дают ему приказ: чуть свет поутру явиться ко двору. Царь на вид сморчок, башка с кулачок, а злобности в ем – агромадный объем. Смотрит на Федьку, как язвенник на редьку. На Федьке от страха намокла рубаха, в висках застучало, в пузе заурчало, тут, как говорится, и сказке начало…

  • Царь
  • К нам на утренний рассол
  • Прибыл аглицкий посол,
  • А у нас в дому закуски —
  • Полгорбушки да мосол.
  • Снаряжайся, братец, в путь
  • Да съестного нам добудь —
  • Глухаря аль куропатку,
  • Аль ишо кого-нибудь.
  • Не смогешь – кого винить? —
  • Я должон тебя казнить.
  • Государственное дело —
  • Ты улавливаешь нить?
  • Федот
  • Нешто я да не пойму
  • При моем-то при уму?..
  • Чай, не лаптем щи хлебаю,
  • Сображаю, что к чему.
  • Получается, на мне
  • Вся политика в стране:
  • Не добуду куропатку —
  • Беспременно быть войне.
  • Чтобы аглицкий посол
  • С голодухи не был зол —
  • Головы не пожалею,
  • Обеспечу разносол!..»

Заливистый почти непрерывный смех Гали был наградой за экспромт.

– Что это? Откуда? Никогда такой прелести не слышала.

– Да вот, наткнулся недавно в какой-то старой книжке с оторванной обложкой. Даже автора не знаю. Но понравилось, и запомнил.

Они приближались уже к середине моста. Городские огни таинственно отражались в водах Невы, на востоке всходила молодая луна, и Александр привлек к себе девушку и нежно поцеловал. Она доверчиво ответила ему, и они еще очень долго не покидали этого места, никем не потревоженные…

А утром студенты загрузились в автобусы и колонна направилась в один из колхозов в Колопнянском районе. Им предстояло собирать картошку. Разместили их в каком-то длинном деревянном бараке, одно крыло которого выделили девушкам, а другое ― парням.

Слава прихватил с собой гитару, которой очень неплохо владел, и когда в первый вечер после работы он взял ее в руки и начал перебирать струны, студенты и студентки быстро сгруппировались вокруг него. Сначала он сыграл что-то без слов в испанском стиле, а когда все окончательно уселись, глубоким баритоном выдал из репертуара Юрия Визбора песню, наиболее соответствующую настроению большинства присутствующих:

  • «Люди идут по свету
  • Им вроде немного надо
  • Была бы прочна палатка
  • Да был бы не скучен путь…»

В этот вечер ребята очень долго не отпускали гитариста, требуя все новых и новых песен, и среди ленинградских сосен впервые в этом мире звучали песни Визбора, Высоцкого, Розенбаума, Талькова, а также авторские, которых у Александра было немало.

Поздно вечером, когда они уже укладывались спать, к Гале вплотную придвинулась Алла Петрова, с которой у нее завязались дружеские доверительные отношения. Спали они на матрасах, постеленных прямо на полу, и Алла была ее ближайшей соседкой справа.

– Галка, а у тебя с Сашей все серьезно?

– Серьезно. Он необыкновенный, как будто с другой планеты. И самый лучший. Я никогда не встречала таких ребят.

Вздохнув, Алла отозвалась:

– Здорово. А у меня пока никого нет. И где же моя половинка бродит?

– Может быть, засыпает сейчас на другой стороне барака и думает о том же, ― отозвалась Галя, и девушки тихонько рассмеялись.

– Все может быть. Есть там парочка кандидатов…

Они шептались еще минут десять, пока усталость не взяла свое.

Роман между Славой и Галей развивался стремительно. Они каждый вечер после работы отправлялись в лес, где в перерывах между поцелуями собирали грибы для общей кухни. А в воскресенье в чудесной и светлой сосновой роще между ними впервые произошло нечто сокровенное, что происходит всякий раз между любящими мужчиной и женщиной. И случилось то, чего следовало опасаться. По неопытности Галя не сразу поняла, что произошло. А потом началось. Мучительные мысли не давали покоя. Как сказать? Что сделать? И что теперь будет? Изменилось все. НЕ хотелось целоваться с любимым, плохо спалось, пропал аппетит. Тем временем сбор картошки заканчивался, и студенты должны были возвращаться в институт. Окончательно измученная девушка решила рассказать любимому о своих подозрениях. Состоялся разговор. Рассказав Славе обо всем, Галя со смесью надежды и страха заглянула в глаза любимого, страшась разрушения хрупкого хрустального замка, возведенного в душе для этого человека. Но Слава повел себя благородно, как настоящий мужчина. Новость он воспринял как данность. Она его ошеломила ― так всегда бывает впервые. Но он бережно обнял свою такую родную и близкую, как никогда, ЖЕНЩИНУ, успокоил.

–Ты не одна! Нас двое! Нет, нас трое! Родная моя, все будет хорошо. Мы любим друг друга ― ты знаешь! И было бы неправильно, если бы все, что произошло между нами, не воплотилось бы в новой жизни ― Слава опустился на одно колено и взял руку девушки в свои, затем поднес ее к губам и поцеловал. ― Я предлагаю тебе руку и сердце! ― Вновь поднявшись на ноги и не выпуская руки любимой, он заглянул в засиявшие глаза Гали и продолжил. ― Но прежде, чем ты мне ответишь, я просто обязан рассказать тебе о себе кое-что важное, что может повлиять на твое решение.

* * *

Отъезд основного состава групп на сельхозработы изрядно путал планы Зордана. Он отвечал в группе за планирование и безопасность. Месячный перерыв в проведении акций в условиях активной работы госбезопасности против них был недопустим. Поэтому Зордан обзавелся медицинской справкой, освобождающей его от поездки на сельхозработы, и дал указание таким же образом оставить по одному человеку в каждой подгруппе в городах, где они работали. Теперь на оставшихся пятнадцать человек легла нагрузка, которую до этого несла вся группа.

Текст третьей листовки был готов. Они успели составить его вместе с Кармой до ее отъезда на сельхозработы. Зордан передал его товарищам, не забыв напомнить о внесении корректив в работу наноботов для предания листовкам отличий на микроуровне.

– Нас начинают обкладывать. Поэтому заброску листовок проводим сегодня ночью. И будьте готовы завтра к следующей акции. Время поджимает. Текст я уже начал готовить, ― добавил он в конце сеанса телепатической связи с друзьями.

Закончив набрасывать черновик текста четвертой листовки, Зордан связался с Кармой и скинул ей свои наработки. Она в это время работала в поле, поэтому ответила ему только вечером, когда появилось время сосредоточиться и все хорошенько обдумать. Весь вечер они обменивались посланиями, оттачивая каждое слово, пока, наконец, текст не был отшлифован.

Глава пятая

― Присаживайся, ― пригласил Сталин, принимая из рук Берии очередное послание молодогвардейцев. Он тут же погрузился в чтение, то и дело нервно пуская клубы дыма из своей неизменной трубки.

«Товарищи! Мы снова обращаемся к вам посредством листовок. Да, это против существующих правил. Но у нас нет выбора: свободный обмен мнениями о путях развития общества у нас, к сожалению, невозможен. И это, кстати, очень большая проблема. Общество, где нельзя свободно обсуждать возникающие трудности и пути их преодоления, в исторической перспективе обречено. Но сегодня мы хотим поговорить на другую тему. Для начала мы дадим несколько упрощенные, но понятные всем и каждому определения коммунизма, социализма и капитализма и объясним, в чем различие между ними. Постараемся сделать это без всяких заумностей и так, чтобы это было понятно всем. Итак, представьте себе, что в трех сообществах, отличающихся друг от друга методами охоты и принципами «дележки» добычи, решили поохотиться на мамонтов. В коммунистическом сообществе от убитого мамонта каждый отрезает столько, сколько ему надо (каждому по потребности). Когда первый мамонт заканчивается, забивают еще одного, и еще, пока не хватит всем, поскольку при коммунизме в распоряжении сообщества есть крупнокалиберные винтовки (совершенные средства производства), благодаря которым можно добывать столько мамонтов, сколько нужно. При социализме единственного добытого мамонта делят на почти равные части, соответствующие вкладу каждого в успех охоты (каждому по труду). При капитализме верхушка сообщества и их подпевалы отрезают себе «по потребности» самые лучшие куски, а остатки разрешают «милостиво» делить между собой остальным членам. В этих условиях некоторые члены капиталистического сообщества (частники), решив, что на доставшуюся им долю можно разве что протянуть ноги, придумывают завести кроликов (частная собственность). Сказано ― сделано. Вырастили. Отдают одного ― двух в общий котел (налоги), остальное съедают. Всем хорошо: и семья сыта, и общий котел несколько увеличился. Вопрос: а что мешает членам «социалистического» сообщества тоже заняться выращиванием кроликов, поскольку доля из общего котла пока маловата? Ответ: ничего, кроме глупого предубеждения, что все, что у «них» ― это плохо. Но из-за этого предубеждения семьи в «капиталистическом» сообществе будут сытыми, а в нашем ― полуголодными. Но сытый, как известно, голодного не разумеет. В итоге будет дискредитироваться сама идея социалистического сообщества и его принципы. Великий вождь товарищ Ленин прекрасно понимал все это, когда в тяжелейший период после гражданской войны вводил в стране НЭП. Так не пришла ли пора отбросить глупые предубеждения и тоже «завести кроликов»? Глупые, потому что для дальнейшего движения вперед нам нужно взять все лучшее, что есть в социалистической и капиталистической системах хозяйствования. Иначе мы сами себя поставим в неудобное и даже смешное положение. Представьте себе, что встретились два знакомых охотника из «социалистического» и «капиталистического» сообществ и обмениваются информацией о том, как им живется. ― «Я горд, что живу в самом справедливом сообществе», ― говорит «наш» охотник. ― «Но зато я и моя семья сыты, потому что у нас можно выращивать кроликов», ― отвечает «их» охотник. ― «Переходи к нам, в наше самое справедливое сообщество», ― говорит «наш». ― «Чтобы сидеть полуголодным? Боюсь, ни жена, ни дети меня не поймут. Погожу пока. Вот к коммунистам в сообщество я бы пошел. Но туда пока не принимают».

Вот такая у нас складывается ситуация, дорогие граждане. Поэтому мы говорим: «Рынок нельзя отождествлять только с капитализмом, а план – только с социализмом. Полный отказ от рынка обрекает страну на гарантированную отсталость»[26]. Мы постарались объяснить вам, почему это так. Думайте.

МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»

Закончив чтение, Сталин поднялся и подошел к окну. Он долго молча смотрел на кремлевскую панораму невидящим взглядом. Так долго, что его трубка успела погаснуть. Наконец, словно очнувшись, повернулся к Берии.

– Лихо они объяснили различия между коммунизмом, социализмом и капитализмом. Нашим бы пропагандистам поучиться, ― произнес он с заметно усилившимся грузинским акцентом, что, как знал Берия, свидетельствовало о большом волнении Сталина. ― Вот, значит, к чему они подводят. Ты скоро выйдешь на них?

– Думаю, да. Невод закинули и начали стягивать. Они должны быть внутри.

– Смотри. Они нужны мне только живыми. Ты понял?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Оставь листовку и иди.

Оставшись один, Сталин еще раз перечитал листовку и вновь надолго задумался. Затем, вызвав Поскребышева, приказал ему разыскать Косыгина и пригласить его к нему на прием через два часа.

Министр легкой промышленности СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) Алексей Николаевич Косыгин был несколько удивлен вызовом к Сталину. Накануне он встречался с ним на одном из совещаний, где сделал короткий доклад о текущем состоянии дел в министерстве.

О Косыгине в партийной верхушке циркулировали странные слухи, согласно которым он будто бы был уцелевшим при расстреле царской семьи царевичем Алексеем. Никто точно не знал, правда это или нет, но то, что Сталин иногда называл Косыгина «наш царевич», было известно точно.

Едва Косыгин вошел в кабинет Сталина и, следуя приглашающему жесту, уселся в одно из кресел, вождь всех трудящихся огорошил его неожиданным вопросом.

– Товарищ Косыгин, вы слышали о листовках, которые последнее время распространяются в наших крупнейших городах?

– Слышал, товарищ Сталин,― осторожно ответил министр.

– Что именно?

– Слышал о самом факте их появления. В руках не держал, а о содержании могу судить лишь по слухам, ― еще более осторожно ответил Косыгин.

– И что слухи говорят о содержании? Отвечайте честно, не бойтесь.

– Говорят, что в листовках поднимаются актуальные проблемы дальнейшего развития страны.

– Какие именно?

– Мне рассказывали, что речь шла о проблеме преемственности власти в стране и путях дальнейшего развития нашего общества. Не знаю, правда, насколько все это соответствует действительности.

– В целом, соответствует. Вот эти листовки. Пока их было три. Ознакомьтесь с ними прямо сейчас. Я хотел бы услышать ваше мнение обо всем этом. ― С этими словами Сталин протянул Косыгину три листка папиросной бумаги с отпечатанным текстом. Косыгин осторожно принял их и углубился в чтение, то и дело при этом удивленно двигая бровями. Закончив читать, он положил листки перед собой и поднял взгляд на Сталина.

– Алексей Николаевич, еще раз подчеркиваю: я хотел бы услышать о вашем честном отношении к содержанию листовок, а не то, что, по вашему мнению, мне хотелось бы услышать. Приступайте.

– Если честно, товарищ Сталин, то все затронутые темы, без сомнения актуальны. Это касается и вопроса смены власти, и свободы слова и, конечно, моделей дальнейшего экономического развития страны. Образная характеристика коммунизма, социализма и капитализма, которую эти молодогвардейцы приводят в третьей листовке, конечно, весьма упрощенна, но, по сути, довольно точно отражает различия этих хозяйственных моделей. Что касается предложения разрешить у нас некоторые рыночные элементы хозяйствования, то я не готов сейчас ответить вот так, навскидку. Нужно подумать и как следует изучить вопрос и возможные последствия.

– Вот и подумайте. И подготовьте доклад на эту тему. Сколько времени вам потребуется?

– Но, Иосиф Виссарионович, это очень серьезный вопрос, исследование которого требует привлечения ряда профильных институтов, Госплана…

– Чтобы выносить что-то на коллективное обсуждение, нужно это что-то сформулировать. Вот этим вам и предстоит заняться. Вы министр легкой промышленности, в недавнем прошлом ― министр финансов. Вы обладаете необходимой квалификацией для такой работы. Надежный член партии, твердо придерживающийся убеждений, что за социализмом и коммунизмом ― будущее. Но подчеркиваю еще раз: пишите то, что действительно думаете. Мне не нужны в вашей работе лозунги и штампы. Их хватает в других местах. Мне нужен честный и объективный анализ. Если вы придете к выводу, что применение у нас некоторых рыночных механизмов будет полезно, дайте ваше видение, как это могло бы выглядеть на практике. То же касается и проблемы свободы слова. Допустить вседозволенности мы, конечно, не можем, но свободный обмен мнениями действительно необходим. Так сколько времени вам потребуется?

– Ну, если без детальной проработки, а в виде тезисов, то за неделю должен справиться, товарищ Сталин.

– Хорошо, ― подытожил Сталин, делая пометку в своей тетради. ― Через неделю встретимся и обстоятельно обсудим ваши наработки. Но должен предупредить, что вы не должны ни с кем делиться сведениями о полученном задании. Если же кто-то начнет проявлять интерес к этому, немедленно доложите мне. Вам все понятно?

– Все ясно, товарищ Сталин. Я могу быть свободен?

– Всего хорошего, Алексей Николаевич. Успехов.

* * *

Маршал Берия заслушивал очередной доклад полковника, ведущего дело молодогвардейцев.

– Появление последней листовки именно теперь сильно упрощает нашу задачу. Дело в том, что практически все студенты сейчас находятся на сельхозработах, откуда они никак не могли участвовать в последней акции. Следовательно, круг подозреваемых кардинально сужается. Сейчас мы уточняем, сколько человек и под какими предлогами не поехали в деревню, после чего приступим к детальной проверке оставшихся. Со структурой бумаги листовок опять странности. В последнем случае идентичности структуры на микроуровне, как это было в двух первых случаях, не отмечается. Как все эти странности со структурой расценивать, по-прежнему неясно.

– Когда рассчитываете получить списки оставшихся в городах студентов?

– К завтрашнему вечеру.

– Ясно. Когда обнаружите хотя бы одного фигуранта, в отношении которого у вас будет стопроцентная уверенность ― немедленно доложите мне.

– Есть.

– И вот еще что. Я отменяю свое распоряжение о немедленном уничтожении фигурантов на месте. Дальнейшие инструкции получите, когда от вас поступит доклад об обнаружении. Понятно?

– Так точно, товарищ маршал.

Оставшись один, Берия вновь вернулся к своим невеселым мыслям. Уничтожать молодогвардейцев в случае обнаружения сейчас стало слишком опасно. Пренебречь прямым приказом Сталина было никак нельзя. Да и смысла особого в этом теперь не было. Они уже смогли развернуть ход мыслей генералиссимуса в нужном им направлении. «Кто же это такие?» ― в который раз мелькнула у него мысль. Он ни на минуту не упускал из виду странности со структурой бумаги, и это его изрядно беспокоило. Но гораздо больше напрягал вопрос с преемником. Как следовало из разговора с вождем после появления второй листовки, его кандидатура в качестве возможного преемника Сталиным не рассматривалась. ― «Нужен человек с совсем иными качествами», ― вспомнил он слова Хозяина. ― «Был нужен и годен, когда вытягивал атомный проект, а теперь негоден». ― Он со злостью хлопнул ладонью по столу. ― «Что же делать?», ― продолжил размышлять он. ― «Вычислить и нейтрализовать преемника? Сложно и опасно, да и смысла нет ― найдется другой. А может…» ― Мелькнувшая мысль была настолько чудовищной и жуткой, что Берия невольно вздрогнул и попытался загнать ее глубже в подсознание. Но всплывала она уже не в первый раз, и где-то очень-очень глубоко посеянный этими мыслями росток начал медленно прорастать.

Продолжить чтение