Читать онлайн Нимфоманка бесплатно

Когда Ханада-сенсей попросила меня задержаться после уроков, я и представить себе не мог, чем всё это кончится.

– Я тебе нравлюсь Миура-кун?

Чего?! Глаза её странно блестели, когда она положила свои немного полноватые белые руки мне на плечи, я заглянул в её большие тёмно-карие глаза, ощутил её запах и голова у меня слегка закружилась. Кто-то сказал, что Ханада-сенсей толстая, но я никогда так не считал. Её небольшой животик, казался мне очень милым, мастурбируя, я часто представлял себе, что он горячий и нежный. Ну и её попа конечно! Попа у Ханады–сенсей просто классная! А грудь больше, чем у любой девчонки в нашей школе! Поэтому, когда её губы коснулись моего рта, когда я ощутил её нежное, как у ребёнка дыхание, то подумал, что, наверное, сплю! Не знаю, каким у вас был ваш первый поцелуй, но у меня он стал незабываемым! Наверное, я был не слишком умелым, по сравнению с Ханадой-сенсей, не знаю, чего она от меня ожидала, но этот поцелуй я никогда не забуду, как и то, что последовало за этим. Это был мой первый поцелуй! К тому же со взрослой опытной женщиной! Когда её язычок прикоснулся к моему языку, у меня тут же произошёл сильнейший стояк. Ханада-сенсей чуть откинулась назад и проговорила, глядя мне в глаза.

– Хочешь меня, Миура-кун?

Я своим ушам не поверил! Мне точно всё это снится! Ханада-сенсей, которую я знал, не могла такого сказать! Я почувствовал, что она дрожит, что она взволнована и, похоже, нервничает нисколько не меньше меня! Тут только я понял, что почти на полголовы выше своей учительницы! Она всегда казалась мне такой высокой, когда стояла у доски!

– Ханада-сенсей! – прошептал я, голос мой вдруг стал таким хриплым, что я сам не узнал его. Её глаза увлажнились, она несколько раз взмахнула тёмными длинными ресницами и медленно опустилась передо мной на корточки. Её узкая юбка задралась, обнажая круглые коленки, Ханада-сенсей, расстегнула молнию на моих брюках и вытащила мой член наружу, быстро и ловко, так что я не успел ничего ни сказать, ни сделать, чтобы помешать ей. Да в принципе я и не хотел! Мой член был таким огромным, каким никогда не был! Во всяком случае, мне так показалось. Ханада-сенсей поцеловала его, поверите или нет, но я чуть не кончил от прикосновения её губ. Она взяла мой член в рот, во рту у неё было горячо и мокро, её язык скользил вокруг моего пениса, сновал туда-сюда, голова её двигалась взад и вперёд. Я стоял не шевелясь, не зная, что должен делать.

– Ханада-сенсей! – только и смог вымолвить я. Она выпустила мой член изо рта и поднялась, из уголка её губ побежала дорожка слюны, глаза её были какими-то мутными, как будто она была слегка не в себе. Ханада-сенсей медленно повернулась ко мне спиной, её руки что-то делали под задравшейся юбкой. Она переступила ногами, и я понял, что Ханада-сенсей сняла с себя трусики. Что она делает?! Стоя ко мне спиной, Ханада-сенсей задрала юбку ещё выше и наклонилась вперёд, почти улёгшись грудью на парту, её руки подняли юбку, и я увидел её упругую круглую попку, казавшуюся такой белой в полумраке класса. Её ягодицы покрылись мурашками и мелко дрожали, Ханада-сенсей, прогнула спину и тихонько застонала. Я же впал в ступор, как дурак я пялился на её большую мягкую попу, но не решался даже прикоснуться к ней, хотя мой стоявший член, почти касался кожи её ягодиц. Ханада-сенсей завела руки за спину и развела ягодицы, как бы приглашая меня, между ног у неё что-то чавкнуло, там была тёмная манящая щель в расщелине пухленьких губок. Она повернула голову, взглянула на меня умоляюще и прошептала:

– Ну же!

Я неумело ткнулся членом между её ягодиц и ей пришлось самой направить мой пенис внутрь своего тела. Я ощутил, что мой член погрузился во что-то невероятно горячее и по всему моему телу прошла дрожь удовольствия. «Так вот что такое секс!» – подумал я. Бёдра мои стали судорожно двигаться сами, хотя я всё ещё не решался прикоснуться к Ханада-сенсей, только глаз не мог оторвать от её колыхавшихся от моих толчков упругих ягодиц. Пальцы Ханады-сенсей так крепко впились в свои полупопия, что кажется, оставили на них красные следы.

– Коснись меня! – прохрипела она чужим, изменившимся голосом. И я несмело прикоснулся к бархатной коже её ягодиц, мои ладони прошлись по ним и Ханада-сенсей задрожала, ноги её подогнулись и мне пришлось подхватить её за талию, чтобы не дать ей упасть. Кончила ли она? Я не был уверен, тогда ещё у меня не было достаточно опыта, чтобы судить о таких вещах. Но постепенно я осмелел, крепко сдавив её талию, я начал двигаться внутри неё резче и быстрее. Вагина Ханады-сенсей была упругой и горячей, она принимала меня безо всякого сопротивления и только время от времени начинала сдавливать мой пенис и тогда учительница стонала едва слышно. Я уже трахал её во всю силу, не сдерживая себя, её ноги дрожали и подгибались, мне приходилось держать её почти на весу. Ханада-сенсей тихонько вскрикнула, бёдра её конвульсивно сжались, по всему её телу прошла дрожь, мне очень хотелось потрогать её грудь, хотя бы сквозь блузку, но я не решался. Мой член как будто одеревенел, как ни странно, кончить я всё никак не мог. Возможно, из-за того, что вагина Ханады-сенсей вела себя так непредсказуемо, то расслаблялась, то начинала сокращаться как сумасшедшая. Учительница шире расставила ноги и кажется, встала твёрдо, левой рукой она отвела ягодицу в сторону, я на секунду увидел маленькую розовую дырочку её попки, Ханада-сенсей коснулась пальчиками этой дырочки и стала массировать её. Когда она ввела два пальца себе в попу, я не сдержался и неожиданно для самого себя кончил. Я еле успел вытащить свой член из неё, моя сперма толчками выплёскивалась ей на ягодицы. Двигая пальцами у себя в попе, Ханада-сенсей несколько раз быстро свела и развела бёдра. Издав какой-то нечленораздельный звук, учительница сползла со стола, опустившись на корточки, юбка скрыла её попу от моих глаз, плечи её вздрагивали. Ханада-сенсей тяжело дышала, спохватившись, я спрятал всё ещё эрегированный член в штаны, я не знал, что мне теперь делать. Учительница всхлипнула, я понял, что она плачет, закрыв руками лицо. Тело её теперь вздрагивало от рыданий.

– Ханада-сенсей, – растерянно проговорил я, – я…ну это, я никому не скажу! Не бойтесь! Вы мне нравитесь! Мне было так приятно…

– Уходи! Пожалуйста! – простонала она.

Я кивнул и поспешно вышел. В школе было темно и тихо, я поспешно спустился, вниз стараясь не попасться никому на глаза. Уже почти дойдя до станции, я осознал, что сегодня был мой первый раз и он был с предметом моих сексуальных фантазий, моей учительницей Ханадой-сенсей.

На следующий день была пятница, Ханада-сенсей вошла в класс и, я сразу понял, что она здорово смущена. Она взглянула на меня и сразу же отвела глаза, кажется, она покраснела. Я ещё подумал, что она чертовски милая! Больше всего на свете я хотел бы продолжать с ней отношения. Не то чтобы я задумывался о будущем, разница в возрасте и всё такое! Нет, об этом я совершенно не думал. В моих мечтах были только её губы, её карие глаза, её сладкий запах взрослой женщины, ну и тело её конечно! Заставлять её я не собирался, шантажировать там и всё такое! Я же не мерзавец какой-нибудь! Да и такое на самом деле только в хентае бывает! Так что нет, так нет! Но фантазировать о ней мне это не помешает! Я испытывал к Ханаде-сенсей глубокую благодарность, за то, что она подарила мне мой первый раз и за, то, что он был таким фантастическим! Мне очень хотелось сказать ей об этом! Но я не знал, как мне это сделать.

В столовке стоял ровный гул голосов, такие звуки, на которые обычно и внимания не обращаешь, я опять заметил эту девчонку. Она сидела одна, чёрные волосы падали ей на лицо, так, что до сих пор мне не удавалось его толком разглядеть. Мы обедали втроём как обычно, то есть Такеда, Сакура и я. Мы с детского сада дружим.

– Знаешь, кто это? – спросила Сакура, незаметно кивнув в сторону странной девчонки.

– Нет.

– Это дочка Ханады-сенсей!

– Чего?!

– Она недавно перевелась. Говорят, раньше жила с отцом, но тот вроде умер и Ханада-сенсей забрала её к себе.

Я слышал, что учительница не замужем, но не знал, что у неё есть ребёнок, да ещё такой взрослый.

– Она первогодка?

– Ага. Странная она. Почти ни с кем не разговаривает. Друзей у неё нет.

– Над ней издеваются?

– Да вроде нет.

– Откуда ты знаешь всё это? – спросил я у Сакуры.

– Мой кохай из клуба в одном классе с ней.

– Понятно, – я посмотрел на девчонку, честно говоря, на Ханаду-сенсей, она была совсем непохожа.

– Хочешь пригласить её пообедать с нами? – спросила Сакура, взглянув на меня, так, как будто ей что-то известно, обо мне и Ханаде-сенсей.

– С чего ты взяла? Мне просто стало её жалко!

– Да ладно тебе Миура! – рассмеялся Такэда, – все знают, что ты неровно дышишь к Ханаде-сенсей!

– Кому это известно? – возмутился я, кажется, я покраснел. Чёрт!

– Я позову её! – решительно произнесла Сакура, она встала и пошла к странной девчонке. Та подняла голову, когда Сакура с ней поздоровалась. На секунду я увидел половину лица Ханады-младшей, бледная кожа и большой карий глаз, такой же, как у моей учительницы. Со своего места я не мог слышать, о чём они говорят, хотя понять было и несложно. Лицо девушки напряглось, потом на её щеках появился болезненный румянец, видно было, что она колеблется. Решившись, она встала и взяв поднос с едой пошла вслед за Сакурой.

– Знакомьтесь! Это Ханада-чан! – представила её моя подруга детства.

– Я не Ханада, – тихим голосом возразила девочка, – моя фамилия Огава.

Сакура удивилась.

– А мы думали, что Ханада-сенсей твоя…

– Она не моя мать! – резко оборвала её Огава, – она сестра моей мамы!

Кажется, я начал понимать, почему у этой Огавы нет друзей.

– Твоя тётя, значит! – примирительно улыбнулась Сакура. Какая она всё-таки классная! Огава кивнула, опустив голову, её яростная вспышка смутила больше всего саму девочку.

– Садись! Расслабься! Я Такэда! Это Миура Такаши и Шинода Сакура, – сказал ей Така, улыбаясь.

Огава села, даже не взглянув на моего друга. Сразу же у меня возникло ощущение какого-то неудобства рядом с ней. И ещё я подумал, что Огава реально жалкая. «Значит она не её дочь!» – подумал я. Беседа у нас, после присоединения к нашей компании Огавы не клеилась. Така пытался как-то оживить её, но получалось у него не очень. Как-то незаметно он и Сакура свалили, и мы с Огавой остались одни. «Похоже, это они специально!» – подумал я. Огава подняла голову и посмотрела на меня, по-прежнему волосы закрывали половину её лица.

– Зачем вы меня пригласили? – спросила она, – вам стало меня жалко или ты надеешься получить благодарность от моей тётки? Ты же в её классе?

«Ну, она и свинья!» – подумал я.

– Знаешь, ты могла бы повежливее разговаривать! Я твой семпай всё-таки! – возмутился я.

– Я не напрашивалась в Вашу компанию! Семпай сама меня позвала! – возразила Огава.

– Что б ты знала, я очень уважаю, Ханаду-сенсей! Все здесь её любят!

– Ну да! Конечно! – Огава презрительно хмыкнула.

– У тебя есть причины не любить Ханаду-сан? – спросил я.

– С чего бы? Она вроде как спасла меня от попадания в приют! – ухмыльнулась Огава, – мать умерла и, если бы не Ханада-сан, меня бы отправили туда!

– А твой отец?

– У меня нет отца! – отрезала Огава.

– Значит, ты должна быть благодарна!

– Ага. Я благодарна!

Огава встала.

– Мне пора идти!

Я подумал, что юбка на ней слишком длинная, да и вся форма висит мешком. Невозможно было понять красивая ли фигура у племянницы Ханады-сенсей.

Уроки закончились и Ханада-сенсей поспешно покинула класс. Где-то внутри себя я понимал, что давить на неё не стоит. Она должна понять, что я буду хранить всё в тайне, только тогда появятся шансы на продолжения наших отношений. А продолжения мне хотелось! Очень хотелось. Это, наверное, типичное поведение для парня, у которого случился первый секс. Это событие очень важное, которое останется со мной навсегда, а для Ханады-сенсей, оно, наверное, довольно рядовое. Хотя думать так мне было очень неприятно. Где-то в глубине души, я считал, что и она скучает обо мне. Но в любом случае мне оставалось только ждать и надеяться. На другой день, Ханада-сенсей остановила меня на выходе из класса.

– Подожди, Миура-кун! – проговорила она и щёки её зарумянились, – у меня есть к тебе дело!

Вела она себя несколько странно, дождавшись пока остальные ученики покинут класс она сказала очаровательно смущаясь.

– Я слышала, что ты подружился с моей племянницей! Я очень благодарна тебе за это! Она очень замкнутая девочка! Если благодаря тебе её школьная жизнь хоть чуть-чуть улучшится, я буду очень тебе признательна!

Она быстро стрельнула на меня своими прекрасными глазами и поспешно отвела взгляд.

– Спасибо Вам, Ханада-сенсей! – сказал я.

– За что? – она покраснела ещё сильнее.

Я молча поклонился и вышел.

На следующий день я снова встретил племянницу Ханады-сенсей в столовой. Она как обычно ела одна. Я заметил, что вокруг неё образуется некое свободное пространство, как будто Огава отпугивает от себя других людей. У Сакуры в тот день были дела в студсовете, и мы с Такэдой остались вдвоём.

– Ну что смотришь? – весело заметил Така, проследив за моим взглядом, – подойди к ней!

Я уже хотел ему сказать, что он ошибается и совсем неинтересна мне эта невзрачная Огава, но тут же вспомнил Ханаду-сан, ямочки на её пухлых детских щёчках, которые появляются, когда она улыбается и тяжело вздохнув, взял свой поднос и встал. Сопровождаемый хитрым взглядом Такэды я направился к столу, за которым одиноко сидела Огава. Пока я продвигался к ней племянница Ханады-сенсей несколько раз бросала на меня тревожные взгляды из-под своей чёлки, падающей ей почти на самый носик.

– Можно присесть? – спросил я, подойдя и, прежде чем Огава успела ответить, плюхнул поднос на её стол и сел. Огава покосилась на меня и сглотнула, бледные щёки её слегка порозовели.

– Чего тебе? – пробурчала она, глядя на меня исподлобья.

– Меня Миура зовут. Для тебя Миура-семпай! – напомнил я, принимаясь за еду. На Таку я не оглядывался, но был уверен, что он наблюдает за нами.

– Отстань от меня! – со злобой проговорила Огава.

– Ты ешь, перерыв скоро закончится! Хочешь, салатом поделюсь? – предложил я.

Огава негромко фыркнула, но есть начала.

– Знаешь, если бы ты убрала волосы назад, сразу стала бы выглядеть гораздо дружелюбнее! – заметил я, – хочешь, я попрошу Шиндо-сан заплести тебе волосы? У неё отлично получается!

– Что ты ко мне пристал? – спросила Огава с раздражением.

Мне хотелось ей честно сказать, что я хочу встречаться с её тётей, но я конечно не решился. Вместо этого я сказал:

– Я очень уважаю Ханаду-сан и хочу помочь ей. Я вижу, что она переживает из-за тебя и мне бы хотелось быть ей полезным, хотя бы немного! Кроме того, я считаю это своим долгом, как твой семпай!

Не успел я ещё подумать о том, как это я здорово сказал, как Огава криво усмехнувшись, заговорила. Какой же резкий, неприятный у неё голос! Ничего общего с нежным голоском Ханады-сенсей!

– О, какие мы хорошие! – Огава снова фыркнула.

– Признайся, ты просто хочешь присунуть моей тётке! Все вы только об этом и думаете! Мальчишки в моём классе только об этом и говорят! Как будто, кроме этого, ничего и не существует! –  заявила Огава с презрением.

Я не понял, хотят ли её одноклассники присунуть Ханаде-сан или просто любой девчонке. Во всяком случае, мне это очень не понравилось, и продолжать эту тему мне не захотелось. Огава смотрела прямо на меня и на губах её играла презрительная улыбка. Узкие белые губы её напоминали рот белой змеи.

– Не все парни такие, – отвечал я, мучительно подбирая слова. Да, разговаривать с Огавой, это была настоящая пытка! Я опять подумал о том, что нет ничего удивительного в том, что у племянницы Ханады-сан совсем нет друзей.

– Да ладно! – она усмехнулась, – ты значит не такой как все! Все подростки считают себя особенными!

Она опять взглянула мне в глаза и тут же смущённо отвернулась. И вдруг до меня дошло, что на самом-то деле Огава безумно счастлива, что я с ней разговариваю. И честно говоря, это здорово добавило мне уверенности. Я представил себе, как тяжело ей, потеряв мать, оказаться в новой школе, оторванной от друзей и привычного окружения.

– Знаешь, Огава – сказал я ей, – эта школа не такая уж и плохая! Если разобраться. Люди тут в основном нормальные. Школа как школа, короче говоря!

– Это ты к чему, Миура-семпай? – осведомилась Огава, сделав ударение на слове семпай. Издевается не иначе! Ну, я-то тоже не лыком шит! Я сделал вид, что не понял издёвки и продолжил гнуть своё.

– Это я к тому, Огава-сан, что если немного постараться, то со всеми можно поладить!

– А может быть, я не хочу со всеми ладить! – огрызнулась Огава.

«Со мной значит, хочешь?!» – подумал я.

– В каком кружке ты состояла в своей старой школе? – думаю, катану пробный шар, а там посмотрим.

– В литературном, – ответила Огава.

– Отлично! Я тоже в литературном состою!

– Ты?! В литературном?! – и смерила меня презрительным взглядом.

– А что такого? Почему нет?

– Такие как ты обычно в футбольном или баскетбольном! – Огава скривилась.

– Почему это? Какие такие?

– Ну, такие, не очень умные! Извините семпай!

Это она опять специально, конечно! Но меня этим не проймёшь!

– Я, между прочим, на третьем месте по успеваемости в своём классе! – это я гордо так сказал. Прямо так и должен говорить ответственный семпай! Но по поводу спорта она права. Я всю среднюю школу кэндо занимался, но когда в старшую пошёл, то решил, хватит с меня! Нужно что-то другое попробовать! Да и эта постоянная вонь от пропахшей потом брони, достала если честно! Ну и решил я записаться в литературный клуб. Правда, ходил я туда не часто. Такаши играл в бейсбол, а Сакура была капитаном волейбольного клуба. Она у нас крутая!

– Третий по успеваемости? – переспросила Огава, – ты в классе 2-3?

– Да.

– Это тот, где одни спортсмены?

Это она меня подловила! По правде-то, я третий по успеваемости среди парней только.

– А на каком ты месте по всей параллели? – изображая невинность, продолжала Огава.

Это был удар ниже пояса.

– Не важно! – буркнул я, пока мы болтали, обеденный перерыв почти кончился.

– Приходи сегодня в литературный клуб! – предложил я Огаве, – мы в кабинете 203 тусуемся.

Надеюсь, я ничего не перепутал! Больше месяца у них не появлялся! Огава только фыркнула в ответ и ничего не сказала. «Навряд-ли придёт!» – подумал я. Как уроки закончились, я навострил лыжи в 203 кабинет. Моё появление, можно сказать, вызвало фурор.

– Миура-кун! – растягивая слова, проговорила Имамура Акира, она у нас президент, – мы уже не надеялись увидеть тебя в нашей скромной обители!

– Отчего же, госпожа Имамура? – осведомился я.

Она сверкнула на меня глазищами своими, но сдержалась. Особо не повыпендриваешься, когда в клубе помимо меня и президента, только одна первогодка!

– Я принёс вам благую весть, госпожа президент! – сказал я и поклонился.

– Может, хватит уже придуриваться Миура?

– Ладно. Я хотел только сказать, что к нам хочет вступить одна первогодка!

Ну, про хочет, это я приврал, конечно, немного.

– Да?! – Имамура аж засветилась вся, как ёлка новогодняя.

– Да! – отвечал я, воодушевляясь, – она недавно перевелась!

– Я её видела! – пискнула Эндо, маленькая, очкастая первогодка, – она в классе 1-2!

– Я поговорил с ней и выяснил, что в предыдущей школе она состояла в литературном клубе! – сказал я.

– Это чудесно! Если на будущий год нам удастся найти ещё одного участника, то клуб не закроется после нашего ухода! – проговорила Имамура с восторгом.

– Миура-кун, прости меня! Я в тебе ошибалась! Ты оказывается замечательный человек!

Ну, это она хватила, конечно! И что я буду делать, если Огава не захочет вступать?

– Она сегодня придёт? – спросила Имамура с надеждой и глазки у неё аж заблестели.

– Ну, – промямлил я, – не уверен, что сегодня…

И тут в дверь нашей клубной комнаты постучали, и я услышал резкий голос Огавы:

– Разрешите войти?

Имамура сразу приняла гордую позу, спина прямая, ручки сложила так, прямо принцесса!

– Войдите!

Вошла Огава, окинула нас внимательным взглядом, потом поклонилась Имамуре и сказала:

– Я Огава Рина, класс 1-2, я пришла…

Договорить она не успела, потому что Имамура не утерпев вскочила, вцепилась в неё мёртвой хваткой и потащила за стол. Эндо заварила Огаве чай, а Имамура трещит без умолку.

– У нас, собственно, нет никаких обязанностей! Мы просто собираемся, читаем книжки и обсуждаем их!

– В моём предыдущем клубе у нас были летние лагеря, – сказала Огава.

– Летние лагеря! – восхитилась Имамура, – если ты к нам вступишь, я обязательно добьюсь проведения такого лагеря!

– И ещё некоторые девочки у нас писали рассказы, и мы их читали в клубе! – продолжала Огава, как будто специально подзуживая нашего президента.

– Да, я тоже кое-что пишу, – смутилась Имамура.

– Но это так, ничего серьёзного! Если Вам интересно, то я могла бы Вам как-нибудь почитать! А вот Миура-кун написал рассказ, и мы его даже на конкурс отправляли! Миура-кун у нас настоящий талант! – и смотрит на меня.

Мне вообще-то не очень приятно вспоминать об этом. Рассказ этот дурацкий я написал, когда только в этот клуб вступил. Думал по дурости, что раз ты член литературного клуба, то должен что-то писать. Это я уже потом узнал, что писать необязательно! Ну и сразу бросил это дело. А Имамура мой рассказ на конкурс какой-то отправила. Он там ничего не выиграл, конечно. И, слава богу! А то стыда потом не оберёшься!

Огава недоверчиво взглянула на меня и спросила:

– Это правда, Миура-семпай?

– Правда, – отвечал я с неохотой

– Я бы хотела его почитать!

– Конечно! – взвилась Имамура, – где же он?

Она нашла на полке тетрадку и дала её Огаве.

Огава прочитала мой рассказ, закрыла тетрадь и отложила её в сторону.

– Я вступлю в ваш клуб! – сказала она.

– Тебе так понравился рассказ Миуры-куна? – умилилась Имамура.

– Нет, он отвратителен! – отвечала Огава.

На следующий день, когда у нас закончился урок литературы, Ханада-сенсей подозвала меня и краснея, словно девчонка проговорила:

– Миура-кун, у меня есть к тебе дело. Задержись, пожалуйста.

Пока остальные ученики собирали свои вещи Ханада-сенсей начала расспрашивать меня о делах в литературном клубе. Ханада-сенсей вообще-то ведёт у нас японскую литературу, это кроме того, что она у нас классный руководитель. Ну и она, что логично, куратор литературного клуба. Правда последнее время она там не появлялась. Потому, в общем-то, и я не ходил. Теперь я понял, что Ханада-сан занималась улаживанием дел своей племянницы. Видимо опеку оформляла, устраивала в новую школу и всё такое.

– Я слышала, что Огава-тян вступила в наш клуб? – спросила Ханада-сенсей, заметно волнуясь.

Слышала?! Они что совсем не разговаривают?

– Да. Вчера написала заявление, – ответил я.

– Это прекрасно! – Ханада-сан, опустилась на стул, лицо у неё было такое счастливое, что мне даже не по себе стало.

– Ханада-сан, думаю ей пока лучше не знать, что Вы у нас куратор! Мне кажется, она пока не слишком к Вам привыкла! – проговорил я, стараясь какая-нибудь не обидеть учительницу.

– Да. Конечно! Я пока не буду приходить! Спасибо Миура-кун! – испуганно проговорила Ханада-сан.

Она отвернулась, щёки ее покраснели.

– Чем я могу отблагодарить тебя, Миура-кун? – спросила она, глядя в окно.

Я ушам своим не поверил!

– Я хочу Ваши контакты, Ханада-сенсей! – сказал я.

Вместо ответа она достала из сумочки телефон и положила его на стол передо мной.

– И называйте меня по имени, когда мы наедине! – сказал я, скопировав в свой телефон контакты учительницы.

– Хорошо, Такаши, – отвечала Ханада суть слышно.

– Как Ваше имя, сенсей? – спросил я.

Она взглянула на меня своими прекрасными большими глазами и прошептала:

– Мари.

В том, когда встречаешься со взрослой женщиной есть как плюсы, так и минусы. Плюс в том, что вы идёте в отель как большие и не вздрагиваете от каждого шороха обжимаясь в твоей комнате или в комнате твоей подружки. Минус в том, что в этом самом лав-отеле за тебя платит твоя взрослая подруга. Не знаю, как кто, но из-за этого я себя чувствую неуютно. Это здорово кайф обламывает. Когда мы с Мари первый раз пошли в такой отель, я, честно говоря, ни о чём кроме секса думать не мог. Все мысли у меня были о груди Ханады Мари, о её попке и бёдрах. А потом этот душ, вначале она, потом я. Как-то это странно. Ну, то есть мыться надо, конечно, я не спорю, но как же быть с романтикой? В общем, это выбивает тебя несколько из правильного настроя. Не знаю кого как, но у меня это так происходит. Но когда Ханада-сенсей завернувшись в коротенькое полотенце робко села рядом со мной на краешек большой кровати, и я уставился на её гладкие бёдра, то, честно говоря, настрой у меня сразу же вернулся.

– Миура-кун, я побрилась, так что всё в порядке, – смущённо прошептала Ханада. И так она это мило сказала, так робко и вместе с тем так по-взрослому, что я вдруг осознал, что люблю эту женщину и никто мне больше не нужен! И так меня это поразило, что я от счастья едва не задохнулся. Потом у нас с Мари был секс. Как у взрослых, на большой кровати. Ханада-сан шептала мне что ей стыдно, что она старая и толстая, но я только целовал её и говорил, что она самая стройная в мире и я жить без неё не могу. Тогда же я впервые ласкал ртом её киску. Она и правда оказалась сладкой, как пишут в эротических журналах. В общем, когда мы вышли из отеля я был на седьмом небе от счастья. Строил уже планы, как через два года окончу школу и женюсь на Ханаде-сенсей. Глупо, конечно, но Мари была моей первой девушкой, и она была очень классной.

– Пока, Такаши-кун! – она чмокнула меня в щёку и убежала, а я поплёлся домой. И настроение у меня начало портиться. Во-первых, когда женщина за тебя платит это неприятно! Я подумал, что нужно искать подработку. Тут я вспомнил о своём старике. Он пару раз намекал, что ему в магазин нужен помощник. У моего отца строительный магазин. Если быть точным, три строительных магазина. Старик мой всё время так устраивается, что у него однокашники по институту стройматериалы заказывают. Так что деньги он в основном от них получает. Ну и просто обычные покупатели заходят, конечно. Когда я маленький был, то у нас кроме одного небольшого магазина ничего не было. Отец там всё время торчал, сам разгружал, сам за кассой сидел. Ну и я там тусовался всё время, так что ассортимент знал не хуже, чем продавец-консультант. Тогда я об этом не задумывался, но сейчас-то понимаю, что тогда мы все в долгах были. Беднее бедного, короче. Но потом дела у моего старика пошли в гору. Он целых пять магазинов открыл. Два закрыл потом, правда, помещения в аренду сдал, так что всё у нас неплохо теперь. В деньгах он меня особо не ограничивал никогда. Ну, то есть мы не миллионеры, конечно, но телефон там или одежду я покупал особо не задумываясь. Мог я и сейчас попросить денег у своего старика, но это было как-то уж совсем странно. Не мог я так сделать короче. Пришёл я домой, дом у нас старый. Отец ремонт сделал и этим ограничился. Я-то знаю, что мы могли новый купить и в районе попрестижнее. Но отец говорит, что, мол, привык здесь, да и до главного магазина добираться проще. Но я-то думаю, что ему этот дом дорог как память о маме. Что до меня, то я её совсем не помню. Да и не мудрено мне трёх лет ещё не было когда она умерла. Если вдуматься, то мой отец, всем ради меня пожертвовал. Ну, то есть думаю, женщины у него были, конечно, но ни одна из них в нашем доме так и не появилась. Так что для меня единственной женщиной в доме была Асахина-сан, которая раз в неделю убираться приходит. В общем, отец мой нормальный мужик. Ничего плохого про него сказать не могу. Да и не старый ещё, пятьдесят лет всего. И выглядит, в общем, неплохо, получше многих других в этом возрасте. Мама-то гораздо моложе была. В этом есть какая-то несправедливость, что её давно уже нет в живых. Мысли мои перескочили на Ханаду-сенсей. Лицо своей матери я только на фото видел, так что, когда пытаюсь её представить почему-то всё время лицо Ханады-сан получается. Дура эта Огава! На её месте я был бы счастлив если бы у меня была такая мама, как Ханада-сенсей. Кстати, о птичках, надо мне как-то отношения с Рин налаживать. Она так-то пооттаяла немного, как стала в клуб приходить. Имамура в ней души не чает, хотя Огава по-прежнему иногда такое может сказать, что Эндо-сан прямо-таки в ступор впадает. Ладно, посидел я на диване немного, подумал и потопал на второй этаж в кабинет отца.

– Можно войти?

– Входи.

Я вошёл, он сидел за столом и смотрел на большое фото мамы, которое на столе у него стоит. Я знаю, он часто так сидит, даже свет не включает. Так-то я понимаю, почему он первое время как мамы не стало всё время на работе пропадал. Понимать-то я понимаю, но мне тогда совсем одиноко было. Плохо, в общем. Ну да ладно, это дело прошлое.

– Что ты хотел, Такаши? – спросил отец.

– Я насчёт подработки! – сказал я, – ты говорил, тебе продавцы нужны.

Он просиял весь, но говорит:

– Если тебе нужны деньги, то я могу дать сколько нужно!

– Миура-сан, – отвечал я, – я уже не маленький. Мне хотелось бы самому зарабатывать! Кроме того, ты сам говорил, что нам нужны сотрудники!

– Ну, если так! – в его голосе послышалось явное облегчение, но он всячески стремился показать, что не особо рад. Взрослые иногда такие смешные! Он включил компьютер.

– В ближайшем магазине требуется сотрудник на неполный рабочий день! Сможешь выйти завтра к четырём?

– Смогу. Спасибо! – я поклонился ему и пошёл к себе. Ассортимент я знаю, уж точно получше какого-нибудь студента на подработке! Ещё бы с клиентами научиться общаться и проблем не будет! То, что магазин недалеко это хорошо. Хотя отец наверняка это подстроил. Ну и чёрт с этим. Главное у меня больше времени на Мари останется. Кстати, надо спросить какая у меня зарплата!

С Ханадой-сенсей мы встречались теперь постоянно. Как только я первую зарплату получил, то настоял, что за номер буду платить сам. Мари упиралась вначале, но когда я сказал, что нашёл подработку, то уступила. Вообще она вела себя как послушная девочка. Если по каким-нибудь причинам не могла со мной вечером встретиться, то звонила и умоляющим голосом просила простить её глупую. Она вела себя так, как будто была мне обязана. Может она и правда так считала, из-за того, что я общался с её племянницей. Хотя я к Огаве, в общем-то, попривык немного и общаться с ней мне стало попроще чутка. Я расстраивался из-за того, что как мне кажется Ханада-сан не испытывала оргазма со мной, кроме того, самого первого раза. Ей похоже нравилось, заниматься со мной любовью, она постанывала, иногда вздрагивала, но того взрыва эмоций, что был у неё тогда в классе, больше не происходило. Ханада-сенсей уже оделась, а я всё ещё голый сидел на постели и любовался её попкой, затянутой в серую узкую юбку до колен.

– Тушь потекла! – сказала Мари поправляя макияж, она нагнулась к зеркалу, её попа аппетитно выпятилась и у меня, несмотря на то что я только недавно овладел её телом, невольно снова началась эрекция.

– Мари, – спросил я, – тебе не очень приятно, когда мы… ну…

Я смутился, Ханада повернулась ко мне и со смущённой улыбкой проговорила:

– Миура… Такаши-кун, почему ты спрашиваешь? Ты великолепный любовник! Ты неутомимый и сильный! И мне очень нравится заниматься с тобой любовью! Мне очень хорошо с тобой!

Она повернулась к зеркалу и продолжила заниматься своим макияжем. Мной вдруг овладело странное чувство. Где-то в глубине души я понимал, что Ханада-сан просто не хочет задеть мои чувства, что она мне врёт. И я разозлился. Я понял, что должен сейчас что-то сделать, иначе моим мечтам придёт конец. У меня появилось ощущение что я утрачиваю свои права на неё и мне стало страшно. Я слез с кровати и подошёл к стоявшей наклонившись вперёд Мари. Член мой сильно встал, он упёрся её в попу через юбку, она повернула голову, смущённо улыбнулась и спросила:

– Что?

И в этот момент я резко надавил левой рукой ей на шею прижимая Ханаду животом к столу, а правой задрал на ней юбку обнажая попу. На Мари были маленькие красные трусики, практически не прикрывавшие ягодицы, я рывком стащил их вниз до колен. Не обращая внимания на лепет Мари, что она опаздывает и что Рина ждёт её, я развёл пухлые ягодицы Ханады-сенсей и просунул между ними свой член. Между ног у Мари было горячо, гораздо горячее чем только что, когда мы с ней кувыркались в постели. Я думаю, что набросился на неё даже не потому что хотел. То есть я её хотел, конечно, но дело было не в этом. Я просто почувствовал, что она мне сейчас не принадлежит и мне захотелось доказать обратное. Прежде всего, самому себе доказать.

– Такаши-кун! Не туда! Мне больно! Не надо! Помедленнее, пожалуйста! – её жалобные причитания меня только ещё больше заводили. Ханада-сенсей, впрочем, не пыталась вырваться, если бы она резко потребовала прекратить, я бы тут же отступил. Но она только бессвязно лепетала и жаловалась, а сама прогибалась всё ниже, выставляя попу мне навстречу. Уже через минуту Мари начала громко стонать, вцепившись в столик, который ходил ходуном сотрясаемый нашей совместной пляской. И стонала она совсем не так как только что на кровати. Это были совсем другие стоны. Теперь я чувствовал, что Мари действительно наслаждается. Учительница запустила руку себе между бёдер и её зад начал выписывать замысловатые восьмерки двигаясь мне навстречу. Не успел я кончить в неё, как она, соскользнув с моего члена присела на корточки зажав бедрами свою ладонь и сотрясаясь всем телом. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Взгляд у неё был мутный и почти безумный, густые чёрные волосы растрепались, тушь опять потекла, на белой коже лба выступили мелкие бусинки пота.

– Такаши-кун! – проговорила она хрипло. Я вернулся к кровати и сел, я чувствовал себя так, словно изнасиловал Мари, но, несмотря на это мой член всё ещё стоял. Мари подползла ко мне на четвереньках, словно собака и прежде, чем я успел ей помешать, взяла мой член в рот. Она не отпускала его пока, мой пенис не начал опадать. Ханада-сенсей сидела у моих ног, вся растрёпанная, с задранной юбкой, трусики по-прежнему были у неё на щиколотках.

– У тебя красивые ноги, Мари! – сказал я ей.

Она опять посмотрела на меня, взгляд её прояснился. Ханада-сан облизнула губы и сказала:

– Теперь ты видишь какая я? Я не могу кончить от обычного секса. Тогда в классе у меня внутри от страха всё сжималось, что кто-нибудь зайдёт и увидит нас! Сейчас, когда ты набросился на меня на секунду мне стало по-настоящему страшно! По-другому я не могу получить удовольствие!

Мне вдруг стало её так жалко! Она была такая несчастная сейчас! Я опять подумал, что люблю Ханаду-сенсей. Моя рука сама начала гладить учительницу по её растрёпанным волосам.

– Ты очень хороший! – прошептала Ханада, ласкаясь. Она встала, натянула трусики, оправила юбку.

– Я зайду в ванну на секунду!

Я начал одеваться, когда Мари вышла, я был уже почти готов. Она была посвежевшая, помолодевшая, волосы собраны в аккуратный хвост.

– Пока Такаши-кун! – Ханада-сан поцеловала меня в губы и сказала:

– Не забудь завтра придти с отцом! Будут собеседования по планам на будущее!

Мари ушла, я остался в номере отеля один. Мне нужно было выждать некоторое время чтобы не заметили, что мы выходим из одного лав-отеля. Как всегда, в такие моменты мне стало грустно и одиноко. «Почему мы не можем быть всё время вместе!» – с тоской размышлял я.

Назавтра у нас были собеседования. Пустая трата времени, честно говоря. Я и вообще не ожидал, что мой старик придёт, у него дел обычно по горло, но он явился и даже не опоздал. В костюме он довольно-таки неплохо смотрится. Всё время пока Ханада-сенсей втирала что-то моему старику, я, честно говоря, смотрел на её губы и то представлял, как целую её, то вспоминал как смотрится этот маленький ротик, эти пухлые губки, когда ласкают мой пенис. А учительница разошлась вовсю! Щёки у неё раскраснелись, она была сейчас чудо как хороша! Посмотрел я на своего старика, а у того рот приоткрылся, он весь аж вперёд подался и ловит каждое её слово. Ни разу я ещё не видел, чтобы он так на какую-нибудь женщину смотрел. Мари, по-моему, заметила какое впечатление произвела на моего старика и от этого распалялась ещё больше. Мне это, честно говоря, не очень понравилось. Когда мы домой ехали, мой старик сказал с восторгом:

– Какая у тебя прекрасная учительница, Такаши! Не знаешь случайно, она замужем?

– Она не замужем, но у неё есть дочь, в нашей школе учится, – отвечал я с плохо скрываемым раздражением, но мой старик ничего этого не почувствовал. Он только улыбнулся и проговорил весело:

– Значит она мать-одиночка, как и я!

Он сказал это таким тоном, точно это было большим достижением. Я вытащил телефон и написал Ханаде-сан:

«Скучаю по тебе!»

«Я тоже!»

Отвечала она и поставила в конце сердечко.

На следующий день японского у нас не было, и я видел Ханаду-сан только мельком на большой перемене. И поговорить с ней я естественно не мог. К тому же у Мари сегодня была прорва работы и наше свидание накрылось медным тазом. От нечего делать я попёрся в клуб и там наткнулся на Огаву, которую пару дней не видел. В клубе больше никого не было. Имамура готовилась к заседанию студсовета, на котором рассчитывала выбить нам бюджет на летний лагерь, а Эндо-сан, в её отсутствие тоже видимо решила не приходить. Огава сидела за столом и что-то писала. Я раньше и не знал, что она носит очки. Они ей, кстати, очень шли. Огава убрала волосы назад, и я впервые смог разглядеть её лицо. Сейчас я понял, что на самом деле Огава очень похожа на Ханаду-сан. Не только глазами, но и вообще.

– Знаешь Огава, ты очень похожа на Ханаду-сенсей! – сказал я.

– Заткнись! – отвечала Огава, не отрываясь от своей рукописи.

Я уселся напротив и стал смотреть на неё. Я глядел и мне казалось, что я смотрю на Ханаду-сан.

– Тебе гораздо лучше, когда волосы убраны! – сказал я.

Огава цыкнула зубом, не удостоив меня взглядом. Некоторое время она продолжала писать, потом подняла глаза и взглянула на меня с раздражением. И даже этим своим взглядом она напомнила мне мою Мари.

– Что ты на меня смотришь? – спросила Огава недовольным тоном, – тебе, что больше заняться нечем?

– Конечно нечем! – отвечал я ей, – ты сама сказала, что рассказ мой ужасен! А что ещё делать в литературном клубе?

– Мог бы что-нибудь почитать! – заметила Огава.

– Я вообще-то не очень люблю читать! – признался я.

– Это заметно! Что ты тогда здесь делаешь?

– Сам не знаю! – отвечал я. Я подпёр рукой щёку и продолжил наблюдать за Огавой. Она вернулась к своему манускрипту и больше на меня не смотрела.

– Ты пишешь рассказ? – спросил я.

– Не твоё дело! – отвечала Огава.

– Дашь потом почитать?

Она фыркнула, но ничего не сказала. Я взглянул на часы.

– Мне пора на подработку!

– Скатертью дорога! – напутствовала меня Огава.

– Тебе не кажется, что наши отношения определённо улучшились в последнее время? – заметил я.

– Кыш! Кыш! – отвечала Огава, не отрываясь от своего творения. Но мне показалось, что она всё-таки довольна.

На следующий день я снова увидел Огаву в столовой. Она убрала волосы назад, сделала такой верхний хвост, так, кажется это у девчонок называется. Ей он очень шёл. Парни в очереди пялились на неё. То ли из-за причёски, то ли по другой причине, но даже и форма на ней теперь сидела по-другому, не так мешковато, как раньше. Огава определённо перешла из разряда серых мышек в класс милашек! Она посмотрела на меня, и я заговорщицки подмигнул ей. Огава покраснела, потом решительно встала и направилась к столу, за которым обедали мы втроём, я, Така и Сакура. Огава села рядом с Сакурой и сказала, глядя на меня:

– Из-за тебя на меня теперь все пялятся! Так что возьми на себя ответственность!

Сакура и Така уставились на нас с удивлением.

– Что между вами произошло? – спросил Така переводя взгляд с меня на Огаву.

– Ничего такого, – отвечал я.

– Эта причёска тебе очень идёт! – сказала Сакура Огаве.

– Спасибо, – пробормотала племянница Ханады-сан.

Сакуре она почему-то никогда не грубит!

– Я могла бы помочь тебе накрасится! – предложила моя подруга детства.

– Спасибо! У меня есть ма…, тётя, – быстро поправилась Огава.

Мне послышалось или она хотела сказать мама?

Когда наша троица шла домой, до перекрёстка мы всегда ходим вместе, Сакура сказала.

– Я была в учительской и посмотрела список класса 1-2. Никакой Огавы там нет. Там есть Ханада Рина.

– То есть фамилия у неё на самом деле Ханады-сенсей! – удивился Така.

– Что ты об этом думаешь, Миура? –  спросила меня Сакура.

Мыслишка то у меня была, но я решил придержать её у себя.

– Понятия не имею, – я пожал плечами. Сакура посмотрела на меня, но ничего не сказала. Когда мы расстались, я задержался у пешеходного перехода и оглянувшись увидел Огаву, которая шла от школы в моём направлении. Дождавшись, когда она догонит меня, я пошёл с ней рядом.

– Твоя юбка стала короче! – заметил я.

– Мать укоротила! – резко отвечала Огава.

Некоторое время мы шли молча. Теперь, когда я был почти уверен, что Огава родная дочь Ханады-сенсей, она казалась мне безумно похожей на мою Мари. Смотреть на Огаву мне стало приятно, приятно находится с ней рядом, её запах был похож на запах Ханады-сенсей. Я подумал, что мне нравится Огава. Как сестра, конечно.

– Почему ты скрываешь, что Ханада-сан твоя мать? Я бы гордился такой матерью! – сказал я Огаве.

Она криво усмехнулась, на её красивом лице появилось странное выражение.

– Все парни думают своим членом, – сказала Огава, – стоит моей кляче потрясти своими сиськами, и она им кажется лучшей женщиной на свете! Уверена, 90 процентов парней в нашей школе мечтали бы лишиться девственности с моей матерью!

Когда Рина сказала про сиськи, я невольно взглянул на её грудь и отметил, что Ханаде-сенсей она заметно уступает. Огава поймала мой взгляд, щёки её вспыхнули.

– Как думаешь, у меня такие же вырастут к тридцати пяти? Всё-таки я её дочь! – добавила она со злостью.

– Не знаю, – промямлил я, глядя в сторону.

– Почему ты за мной таскаешься семпай? Думаешь подобраться, таким образом, к моей матери? Я же видела, как ты на неё смотришь!

– Ты наблюдала за мной? – удивился я.

– А что, если и так? – с вызовом отвечала Огава.

Некоторое время мы шли молча. Я пропустил момент, когда должен был повернуть к станции, но продолжал покорно идти рядом с Риной.

– Или ты думаешь присунуть мне, если с матерью не выгорит? Сам же сказал, что мы похожи!

Огава сама смущалась и краснела от собственных слов. Эта её цундерэ сторона, казалась мне чрезвычайно милой. Может из-за этого я совсем не мог на неё злиться.

– Дура ты, – сказал я беззлобно.

– А ты у нас значит умный! – Огава презрительно фыркнула.

– Хочешь встречаться с моей матерью, но ничего о ней не знаешь!

Тут она права. Я действительно почти ничего не знаю о Ханаде-сенсей.

– Моя мать помешана на сексе. Она западает на любого более-менее симпатичного мужика с крепким членом. Так что у тебя Миура-семпай неплохие шансы пошуровать своим пенисом у неё между ног!

Не смотря на всю её милоту и внешнюю схожесть с Мари, её грубости меня достали.

– Может, хватит оскорблять Ханаду-сенсей? – резко спросил я.

– Ух, ты! Какие мы нежные! Но если хочешь кое-что узнать о ней, то придётся потерпеть! Твоя драгоценная Ханада родила меня, когда ей было шестнадцать! Она собиралась отказаться от меня, и тогда её старшая сестра забрала меня к себе. Огава-сан воспитала меня как свою дочь! До недавнего времени я была уверена, что она моя настоящая мать! Как бы я хотела, чтобы это так и было!

Впервые голос Рины показался мне искренним.

– Когда мама… Огава-сан заболела, то рассказала мне правду о том, кто я на самом деле. Можешь себе представить в каком шоке я была узнав, что эта меняющая мужчин как перчатки, развратная тётка на самом деле моя настоящая мать! Да я её даже почти не знала! Она и появлялась-то у нас не так уж часто!

Огава перевела дыхание.

– Я думала она меня в приют сдаст! – призналась Огава, – удивилась даже когда она сказала, что теперь мы будем жить вместе и она хочет восстановить свои права на меня. Пока я была убита горем после смерти Огавы-сан, эта женщина подсунула мне бумагу и вот я теперь официально дочь Ханады Мари. И моя фамилия теперь тоже Ханада!

– А Огава это фамилия твоей ну…

– Это фамилия моей настоящей матери, той, что воспитывала меня с тех пор, как я себя помню. Огава это её фамилия по мужу. Я долго считала этого человека своим отцом.

– А он…

– Он умер пять лет назад, – отвечала Огава, в голосе её послышалась искренняя грусть.

– Я его любила. Он был очень хорошим человеком!

– А своих детей у них не было?

– Нет, – отвечала Огава, – скорее всего из-за меня.

– Пока эта женщина продолжала перепрыгивать из одной постели в другую, Огава-сан, возилась со мной, водила в садик, потом в школу. Делала со мной уроки. Я делилась с ней своими детскими переживаниями. У меня не было в жизни человека ближе, чем Огава-сан!

– Знаешь, может быть, всё не совсем так как ты думаешь? Может быть, Ханада-сенсей думала о том, что лучше для тебя? Она считала, что ты счастлива и просто не хотела портить тебе жизнь?

Огава взглянула на меня почти с ненавистью.

– Похоже, ты по уши втрескался в мою мать! Дерзай! Ханада-сан всем даёт! В этом отношении она на самом деле может многому научить! Она же у нас учитель как-никак! – добавила Огава, криво усмехаясь.

– Знаешь, мне это надоело, в конце концов! – заявил я, останавливаясь, – я не обязан больше это слушать! Я ухожу! Пока!

Я повернулся и пошёл назад к станции.

– Иди к чёрту! – напутствовала меня Огава.

Я отошёл уже довольно далеко и меня начала мучить совесть. Вообще-то Огаве тяжело приходится. Кто я такой чтобы осуждать её? Я остановился и немного помявшись поплёлся обратно к Огаве. Нашёл её на пустой автобусной остановке. Сидя на скамейке Рина, горько плакала, сейчас она была похожа на маленького несчастного котёнка. Вокруг неё образовались маленькие кучки использованных бумажных салфеток, похожих на тающий снег. Я сел с ней рядом, слова не приходили мне в голову. Огава шумно высморкалась и жалобно спросила:

– У тебя салфетки есть?

Я полазил по своим карманам.

– Вот, есть платок. Не бойся, я им не пользовался!

– Я не боюсь, – всхлипывая отвечала Огава. Она взяла мой платок и стала вытирать свой раскрасневшийся носик.

– Я постираю его и верну! – сказала Огава.

– Да ладно. Не парься. Можешь себе оставить! – милостиво разрешил я.

– Ты очень добрый, Миура-семпай! Ты заслуживаешь большего чем эта нимфоманка! – заявила Огава.

– Давай не будем больше об этом! Ладно? – предложил я.

– Ладно, – покорно согласилась Огава.

Поплакав, она стала гораздо сговорчивее.

– Давай немного посидим, – попросила она.

– Не хочу, чтобы эта женщина заметила, что я плакала!

– Мне кажется ты несправедлива к ней, Огава-сан! – сказал я, – я вижу, как Ханада-сенсей старается!

– Это то и плохо! – подхватила Рина, – она прямо из кожи вон лезет, чтобы стать для меня идеальной матерью! Всё это выглядит фальшиво! Да и надолго её всё равно не хватит! Лучше бы она отказалась от меня! Это было бы, по крайней мере, честно!

Голос Огавы обрёл прежнюю силу. Кажется, она совсем пришла в норму.

– Откуда ты знаешь… ну, что Ханада-сан встречается с мужчинами? – спросил я.

На самом деле я, наверное, вернулся для того, чтобы задать этот вопрос.

– Огава-сан мне про неё рассказывала, – отвечала Рина.

У меня прямо язык зачесался, но мне всё же хватило ума его прикусить. Огава покосилась на меня с неудовольствием.

– Назови хоть одну причину, по которой Огава-сан могла обманывать меня? – спросила она.

У неё был такой голос как будто она не готова воспринимать логические аргументы, и я счёл за нужное ввязываться в заранее проигранное сражение. Хотя мне и было что сказать ей!

– Давай сейчас не будем об этом! – попросил я.

– Дурак – буркнула Огава себе под нос. Впрочем, в голосе её не было злости.

– Скажи, – попросила она, – чего в ней такого замечательного, что все парни делают на неё стойку? Большие сиськи? Глаза как у коровы?

– А ты видела какие у коровы глаза? – засмеялся я.

– Нет. Но думаю, они большие и глупые! – отрезала Огава.

– Как у этой женщины! – добавила она с ухмылкой.

– Почему бы тебе не называть её хотя бы Ханада-сенсей, например? – предложил я.

– Не хочу! – надулась Рина.

Я засмеялся, и она надулась ещё больше.

– Всё! Я в порядке! – сказала она, вставая, – я пошла!

– Давай я тебя провожу! – предложил я.

– Хочешь узнать, где живёт твоя учительница? – сощурилась Рина.

Это она верно догадалась. Пока я раздумывал над ответом, она засмеялась и сказала:

– Ладно, уж! Позволю тебе проводить меня!

Мы опять зашагали рядом. Я подумал, что уже попривык к Огаве и что мне с ней комфортно, даже когда мы оба молчим. Дом семьи Ханада оказался совсем недалеко. Семиэтажное многоквартирное здание произвело на меня угнетающее впечатление.

– Что разочарован? – со смехом спросила Рина останавливаясь перед подъездом.

– Если я не скажу тебе номер квартиры, как ты его узнаешь?

– Никак, – понуро согласился я.

– Ладно, уж! – сказала Огава с важностью, – квартира 430. Это на случай, если я заболею, а тебе ни с того ни с сего ударит в голову моча проведать меня!

Она засмеялась.

– Огава-сан, пожалуйста, постарайся понять свою маму! Она хочет тебе…

– Знаю, знаю! – оборвала меня Огава, становясь серьёзной.

– Знаешь, есть такой вид пауков, забыла, как они называются, самка привлекает к себе самцов испуская такие особенные феромоны. После спаривания она съедает своих партнеров!

Огава смотрела прямо на меня.

– Это ты к чему? – спросил я

– Догадайся! – Огава пошла к двери, и остановившись около неё обернулась ко мне и сказала:

– Твой рассказ мне на самом деле понравился!

Огава скрылась в подъезде, а я почапал на работу. Надо сказать, что к работе в магазине я быстро привык. Я помнил то щемящее радостное чувство, когда десятилетним ребёнком, бродил между полок с товарами в магазине отца. Тогда этот магазин казался мне огромным лабиринтом, в котором меня ожидают волшебные приключения. И хотя он был гораздо меньше, чем тот, в котором я работал сейчас, для тогдашнего меня он казался просто бесконечным. Мне нравился запах красок и растворителей и ещё запах железа. У железа есть совершенно особенный запах! Ну и конечно мне нравилось смотреть на полки с электроинструментом ярких, весёлых цветов. Огромные перфораторы, кругло шлифовальные машины, угрожающие скобозабивные пистолеты, казались маленькому мне оружием космических рейнджеров. В общем, работать в магазине мне нравилось! С клиентами я быстро нашёл общий язык. Почти каждый из них нуждался в советах, и я с удовольствием их консультировал, не пытаясь им ничего навязывать. Не знаю так ли уж хороша эта тактика, но как мне кажется, после этого клиенты частенько что-нибудь покупали. Отец пару раз заходил в магазин, когда была моя смена. Думаю, он разговаривал обо мне с управляющим, надеюсь я не вызвал его неудовольствия! Сложнее всего, бывало, с теми покупателями, которые считали себя всезнайками. Они думали, что уж точно знают больше, чем мальчишка-продавец. В таких случаях, меня спасало только моё ангельское терпение. В этот день у нас не вышли сразу два кассира, и я разрывался между залом и кассой. После пяти часов, отец пришёл помочь и стало немного полегче. Видя то, как он ловко управляется с кассовым аппаратом, я подумал, что мой старик ещё не до конца растерял хватку. Пришедший с утра товар не успели расставить и как только у меня выдавалась свободная минутка, я тут же шёл к стеллажу, чтобы расставлять коробки с очередными саморезами по дереву или металлу.

– Привет, Миура-семпай! – услышал я над ухом знакомый голос. Это конечно была Огава-сан собственной персоной.

– Трудишься? – спросила она с притворным сочувствием.

– Работаю! – сурово отвечал я, – а ты что здесь делаешь?

– Старая кошёлка потащила меня с собой! У нас вентилятор сгорел, душно, дышать нечем! – пояснила Огава, – я не собиралась с ней идти, но, когда она сказала, что идёт в магазин Миура, я решила составить ей компанию! Правда, не ожидала застать тебя здесь! Это твой магазин?

– Моего отца, – отвечал я, – погоди! Ханада-сенсей тоже здесь?!

– Здесь, здесь, твоя драгоценная сенсей! Строит глазки какому-то мужику на кассе!

– Это мой отец! – пробурчал я.

– Понятно, я ещё подумала, что он на тебя чем-то смахивает! Ну что покажи мне тут всё! Я же всё-таки покупатель! – заявила Огава.

– Мы не проводим экскурсии по нашему магазину, – сказал я строго, – но для своей дорогой кохай, я сделаю исключение!

– Будьте так любезны, Миура-сан!

Я повёл Огаву вдоль стеллажей показывая и рассказывая ей о наших товарах. Дойдя до конца прохода, я увидел Мари, которая болтала с моим отцом. На ней было лёгкое светлое, почти белое платье, казавшееся полупрозрачным, густые чёрные волосы были собраны в плотный тугой хвост. Несколько шаловливых прядей выбились на свободу и Ханада-сан то и дело поправляла их тонкой белой рукой. Когда она улыбалась ямочки на её щечках делали Мари похожей на ребёнка. Она была необыкновенно привлекательна. Отец что-то лепетал, он краснел, бледнел, короче говоря, выглядел как школьник на первом свидании. Мне даже стало за него стыдно.

– Как она умудряется так действовать на мужчин! – Огава напомнила о себе совершенно неожиданно. Честно говоря, едва увидев Мари я совершенно позабыл о Рине.

– Не могу поверить, что я её дочь! У нас нет ничего общего! – со злостью сказала Огава.

– У вас гораздо большего общего чем ты думаешь! – сказал я ей.

– Правда? Тогда почему ты смотришь на неё, а не на меня? Пойдем, покажешь мне, где тут у вас вентиляторы! – не дожидаясь моего ответа, Огава пошла вдоль по проходу между стеллажей с товарами и мне с трудом оторвав взгляд от Ханады-сенсей пришлось последовать за ней. Скоро к тому месту, где у нас стояли вентиляторы подошли отец и Ханада-сан. Тут уж мой старик разошёлся вовсю! Ощутив себя в своей стихии, он мне и слова не давал вставить, скакал козликом вокруг Мари и руками размахивал. Когда Ханада-сенсей встречалась со мной взглядом, то тут же отводила глаза. Мне показалось, что в моём присутствии, она ощущает себя неуютно. Я вспомнил как она только что беззаботно улыбалась наедине с моим отцом и мне стало не по себе. Короче говоря, мой старик втюхал ей дорогущий вентилятор со скидкой почти 50 процентов и даже вызвался отвезти его домой к Ханаде-сан.

– Подмени меня, Такаши-кун! – сказал мне мой старик чисто директорским тоном.

– Как прикажете, босс! – в тон ему отвечал я.

"А вдруг заказы попрут, когда он свалит?!"  – подумал я с ужасом.

Кажется, Огава всё это время наблюдала за мной.

– Дай мне твои контакты, Миура-семпай, – неожиданно попросила она, глядя мне в глаза.

– Конечно. Без проблем!

– Пока, семпай!

– До завтра, Миура-кун! – улыбнулась мне Мари и пошла вслед за дочерью. Под её лёгким платьицем упруго раскачивались её округлые бёдра. На этих бёдрах я изучил каждый миллиметр, но сейчас я не мог предъявить на Ханаду-сан никаких прав. Я вдруг осознал, насколько уязвимо моё сегодняшнее положение. То, что я теперь сам плачу за отель ничего не меняет! Наши отношения будут продолжаться пока Мари этого хочет. И ни одной минутной дольше!

– Пройдёмте на кассу! – вопил мой старик, волоча вслед за Ханадами коробку с вентилятором. Положительно, он продолжал вести себя как идиот. Они уехали, почти сразу в магазин потекли клиенты. Случилось как раз то, чего я боялся. Я разрывался между кассой и торговым залом, но клиенты всё равно были недовольны тем, что всё происходит так медленно. Управляющий сидел за кассой, но мы всё равно не справлялись. Отец вернулся через почти два часа, и я сразу смог вздохнуть свободнее. Но всё равно к концу рабочего дня я был выжат как лимон над жареной рыбой. Мой старик, по-моему, тоже крепко устал. Закрыв магазин, мы вдвоём сидели в курилке. Отец даже угостил меня сигаретой, хотя вообще-то он не одобрял если ловил меня за курением.

– Отлично поработал сегодня! – сказал он мне.

– Спасибо, – отвечал я.

Мы курили, думая каждый о своём.

– Такаши, что ты думаешь о Ханаде-сенсей? – спросил мой старик.

– Ты уже спрашивал, – отвечал я.

– Я спросил её о тебе! Она очень хвалила твои способности! Почему ты не сказал мне, что вступил в литературный клуб?

– Я не думал, что это что-то важное, – отвечал я, не понимая к чему он клонит.

– Ханада-сенсей рассказала, что твой рассказ отправляли на конкурс!

Вот чёрт! Сколько ещё эта глупость будет преследовать меня!

– Это очень здорово! – продолжал восхищаться мой старик.

– И очень хорошо, что Ханада-сан куратор вашего клуба! Она прекрасный учитель! – продолжал он с воодушевлением.

Что-то в его тоне мне не понравилось.

– Такаши, – продолжал мой старик, заметно смущаясь и нервничая, – не знаю, как ты к этому отнесёшься, но я позволил себе пригласить Ханаду-сан в эти выходные сходить со мной на строительную выставку! Не уверен, что ей будет это интересно, но она дала своё согласие составить мне компанию!

– Ты же не будешь против? – робко спросил он, покосившись на меня.

Я молчал словно поражённый громом.

– Такаши? – обратился ко мне отец, в голосе его звучала тревога.

– Нет, – выдавил я из себя, наконец.

– Ну, вот и отлично! – выдохнул мой старик с явным облегчением.

Он хлопнул меня по коленке.

– Я закажу нам чего ни будь на ужин! Чего ты хочешь? Сашими пойдёт?

– Да, – отвечал я, плохо понимая, что он говорит.

– Ты идёшь? – спросил он.

– Чуть позже, – отвечал я.

– Ладно, – его недоумённый взгляд на секунду задержался на моём лице. Наконец он ушёл. Я сразу же набрал номер Мари. Она не ответила. Я позвонил опять, потом ещё раз. Ответа не было. Я уже собирался идти домой, хотя, кажется, плохо понимал куда мне нужно идти, когда на мой телефон позвонил незнакомый мне абонент.

– Привет это я, Огава, – услышал я в трубке.

Голос у неё был такой странный, что сам я ни за что не узнал бы её.

– Пытаешься дозвониться до моей клячи? – осведомилась она.

– Не называй её так!

– Ладно. Буду называть её шлюхой, если тебе так больше нравится!

– Прекрати!

– Ты спишь с моей матерью? – она спросила это так неожиданно, что я вздрогнул. Сердце моё упало куда-то вниз в район пяток, и там оно глухо бухало, отдаваясь у меня в животе.

– С чего ты взяла? – я постарался, чтобы мой голос звучал возмущённо.

– Достаточно просто увидеть, как ты на неё смотришь!

– Глупость какая-то!

Огава помолчала.

– Я отключила ей телефон, так что ты не сможешь пока связаться с ней!

– Ерунда! С чего мне звонить ей? – я уже овладел собой.

– Значит, её телефон у тебя есть! – заметила Рина.

Я выругался.

– Чего ты хочешь? – спросил я.

– Ничего. Если она тебе не интересна, то и нет причин переживать, что Ханада-сенсей идёт в это воскресенье на свидание с твоим отцом!

– Я знаю об этом!

– Вот как? – кажется Огава, слегка огорчилась.

– И что ты планируешь делать?

– Ничего. Что я, по-твоему, должен делать?

– Не знаю. Например, устроить сцену своей девушке!

– Ханада-сенсей не моя девушка!

– Хорошо если так! Значит, ты сможешь сходить на свидание со мной в это воскресенье!

– В это воскресенье я работаю!

– Лжец!

Огава выругалась. Оказывается, она знает такие слова, от которых даже у меня уши вянут!

– Сходи со мной в кино или ещё куда-нибудь! – повторила она с ожесточением.

– Хорошо. Если ты так хочешь, без проблем. Но не в это воскресенье!

– Мудак! – она повесила трубку.

Я снова позвонил Ханаде-сан, её телефон по-прежнему не отвечал. За ужином отец был необыкновенно оживлён и разговорчив, а я по большей части молчал. Перед сном пришло сообщение от Мари: «Прости! У меня был выключен телефон! Сама не знаю, как так получилось! Поговорим завтра в школе». Я тут же набрал её номер.

– Миура-кун, извини…

– Ты идёшь на свидание с моим отцом? – спросил я, мой голос, кажется, предательски дрожал.

– Свидание? Конечно, нет! Миура-сан попросил составить ему компанию на выставке! Только и всего!

У меня в глазах помутилось.

– Шлюха! – почти прокричал я и бросил трубку. Уже через минуту я горько пожалел о своих словах и вновь набрал номер Ханады-сенсей.

– Прости меня Мари! Не знаю, что на меня нашло! – униженно лепетал я.

– Миура-кун, я не сержусь! Тебе следует вести себя более по-взрослому! – голос у Мари был спокойный и я не мог понять злиться ли она на самом деле.

– Прости меня! – простонал я.

– Говорю же, я не сержусь! Увидимся в школе! Спокойной ночи!

– Мари, стой! Мы завтра сможем…

– Может быть.

Она повесила трубку. Я лежал на кровати, сжимая смартфон в руке. Когда всё пошло не так? Что она делает? Что делаю я? И не может ли быть так, что ничего на самом деле не происходит? И всё это только в моей голове! Что ж в таком случае я сам разрушаю наши отношения. Мари права, я должен повзрослеть, наконец! Завтра я поговорю с ней и всё наладиться! С этими мыслями я и заснул.

Наутро я явился в школу необыкновенно рано. Я надеялся успеть извиниться перед Ханадой-сенсей до того, как начнутся занятия. Но надеждам моим не суждено было сбыться. Я крутился около преподавательской рассчитывая перехватить Мари, но она появилась уже вместе с какой-то старшеклассницей. Они так оживлённо о чём-то разговаривали, что едва не прошли, мимо не обратив на меня внимания.

– Миура-кун! Ты что-то хотел? – спросила у меня Ханада-сенсей, своим чудесным, милым голоском. Её спутница уставилась на меня, глаза у неё были как у рыбы. Такие же холодные и бессмысленные.

– Я хотел бы поговорить с Вами, сенсей! – сказал я.

– Я сейчас немного, занята, Миура-кун! – сказала мне Мари, – но после занятий я думаю, мы могли бы пообщаться.

– Хорошо, – отвечал я, едва не скрипнув зубами от злости.

В класс я вернулся во взбешённом состоянии, я сел на своё место и стал смотреть в окно.

– Что-то случилось? – спросила меня Шиндо Сакура, она рядом со мной сидит.

– Ничего, – отвечал я, не глядя на неё.

Больше она ничего спрашивать не стала. В обеденный перерыв я зашёл в столовку, только чтобы поговорить с Риной. Но Огавы там не оказалось. Первый и второй курсы учатся на разных этажах и пересекаемся мы разве что в столовой, но сегодня мне положительно не везло. Я спустился вниз, обогнул здание школы и там уже дал выплеск своим эмоциям. После двух-трёх ударов по стене на костяшках пальцев у меня выступила кровь, и я остановился тяжело дыша. И услышал аплодисменты. Это была Огава, оказывается она сидела тут на ступеньках спортзала и ела свой бенто.

– Браво! – сказала она, закончив аплодировать, – стена побеждена! Во всяком случае, ей наверняка больно!

– Ты что здесь делаешь? – спросил я, задыхаясь.

– Обедаю. Что не видно? Мать сделала мне бенто. Ты же сам сказал мне налаживать с ней отношения! Вот я и стараюсь!

Я сел с ней рядом.

–Зачем ты это сделала? – спросил я.

– Отключила её телефон? Тебя хотела позлить! Ты меня почему-то бесишь, семпай!

Я откинулся назад и прижался затылком к запертой двери в баскетбольный зал.

– Я тебя чем-то обидел? – спросил я.

– Возможно. Скажем, ты туп как пробка и это конкретно меня вымораживает!

– Из-за тебя я выглядел очень глупо. Ханада-сенсей разозлилась на меня.

– Вот как? Ну, думаю, ты сам в этом виноват! – заметила Огава.

«А ты значит ни при чём!» – подумал я.

– В качестве извинения, я могу угостить тебя бенто! Ты же хочешь еду, которую твоя девушка приготовила?

– Я люблю Ханаду-сенсей! – сказал я.

Огава помолчала, потом она сунула мне в руки коробочку с бенто и встала.

– Можешь доесть! У меня аппетит пропал! – сказала она, поправила юбку и пошла в здание школы.

– Эй, я буду звать тебя теперь Ханадой-тян! Или Риной-тян! – закричал я ей.

– Делай что хочешь! – отвечала Рина.

Я доел еду, приготовленную Ханадой-сан, и она показалась мне невероятно вкусной. И только потом я понял, что это был непрямой поцелуй с её дочерью

Я сидел на кровати в номере отеля, и мне было страшно. Нужно было идти в душ, но я этого не делал. Я и на самом деле боялся, что Мари не придёт. До сих пор она ни разу не нарушала своих обещаний. Ещё не кончился обеденный перерыв, как она написала мне: «Увидимся сегодня там же где всегда! Сними номер на имя Ямада!» И вот я здесь. Время тянулось для меня необыкновенно медленно. Мне казалось, что прошло уже не менее получаса, но бросив взгляд на экран телефона я убедился, что ожидание не составляет даже пяти минут. Дверь открылась и вошла Ханада-сан. Она увидела меня и виновато улыбнулась:

– Прости Такаши! Не слишком долго ждал?

Вместо ответа я схватил её в охапку и швырнул на кровать. Мари что-то лепетала о том, что ей нужно принять душ, но я не слушал её. Я перевернул Ханаду-сан и поставил её на четыре точки, задрал юбку ей на спину, спустил с неё трусики вместе с колготками и овладел ею грубо, даже жестко. Когда я вошёл в неё, она не была сильно возбуждена, но пары моих толчков хватило, чтобы Мари потекла, её влагалище стало горячим и мокрым. Когда я схватил её за длинные волосы запрокинув её голову назад, стенки её вагины начали судорожно сокращаться и я понял, что она кончает. Честно говоря, я немного съехал с катушек, поэтому кончил в неё, совсем не заботясь о последствиях. Обычно я не вёл себя так безответственно, но сейчас мне на всё было наплевать. Вернее сказать, где-то внутри меня сидела предательская мысль о том, что если Ханада-сан забеременеет, то это сильнее привяжет её ко мне. Я сдавил её талию и пока мой член извергал сперму внутрь её тела, я не давал Мари отстраниться. Впрочем, она и не пыталась, её вагина, наоборот как будто стремилась высосать из меня всю мою семенную жидкость. Когда я отпустил Ханаду, она упала на кровать вздрагивая всем телом, юбка её была на талии, трусики спущены до колен, волосы в полнейшем беспорядке. Мари обернулась и посмотрела на меня, щёки её пылали:

– Что на тебя нашло, Такаши-кун? – спросила она без злобы, скорее с удивлением.

– Раздевайся! – приказал я и она покорно начала снимать с себя одежду глядя мне в глаза. Эрекция у меня всё не пропадала, Мари ласкала мой член своим ротиком, потом я заставил её оседлать себя. Второй раз долго не мог кончить и прыгая на мне Мари вся покрылась маленькими, сладкими капельками пота. Перевернув её на спину, я закинул ноги Ханады-сенсей себе на плечи и снова вошёл в её такое мягкое и податливое сейчас влагалище. На этот раз я вышел из неё и кончил ей на содрогающийся от удовольствия животик. Мари лежала передо мной раздвинув ноги, её крупная грудь прерывисто поднималась и опускалась с каждым её вздохом. Моё возбуждение прошло, я несмело погладил Мари по круглому бедру.

– Я люблю тебя! – прошептал я. Ханада-сан села на кровати поцеловала меня в губы, она распустила волосы и чёрные густые локоны рассыпались по её плечам.

– Мне нужно помыться, – хрипло проговорила она, облизнув губы, взгляд у неё всё ещё был мутным и слегка расфокусированным. После душа Ханада-сан, как всегда, возвращалась к своему привычному образу.

– Пока Такаши-кун! – сказала она своё обычное. Наклонилась, поцеловала меня в губы и прошептала:

– Мне понравилось! Было очень классно!

Хлопнула дверь, и я остался один. Мне пришло в голову, что наши отношения ужасно убогие. Мы не могли нигде появиться вместе, нам приходилось скрывать от всех наши отношения. Это было больно и до ужаса несправедливо. Сколько раз мне приходилось видеть обжимающихся старшеклассников! Почему-то теперь я завидовал им особенно остро! А ведь ещё совсем недавно, я был безумно счастлив от того, что могу хотя бы изредка встречаться с Мари! Сегодня мы превысили время и мне пришлось заплатить за лишний час. Впрочем, это было неважно. Я работал для того, чтобы иметь возможность оплачивать эти свидания. Когда я вышел на улицу, было уже почти совсем темно. Засунув руки в карманы куртки, я направился к станции, на секунду мне показалось, что на другой стороне улицы стоит и презрительно улыбаясь смотрит на меня Рина-тян. Но приглядевшись я понял, что это совсем посторонняя незнакомая мне девица.

В воскресенье я работал. Отец приглашал меня пойти с ними, но я естественно отказался. Думаю, Ханада-сан одобрила бы такое моё решение. Её слова о том, что мне пора повзрослеть не выходили у меня из головы. Я заметил, что у нас закончился малярный скотч и спустился за стоявшей на складе коробкой. Вернувшись с картонным ящиком в руках, я увидел Рину стоявшую около стеллажа с виниловыми обоями.

– Привет! Какими судьбами здесь? – осведомился я, стараясь казаться беззаботным и равнодушным.

– Так, мимо проходила и решила, дай зайду, может семпай работает! – отвечала Рина пожимая плечами.

– Думала ты места себе не находишь, а ты я смотрю в порядке, – продолжала она пристально на меня глядя.

– В полном! – подтвердил я, – а почему я должен переживать?

– Ну не знаю, – пожала плечами Огава, я опять поймал себя на том, что в своей голове назвал её Огавой.

– Я подумала, что возможно ты переживаешь и решила поддержать тебя семпай! Если тебе нужно с кем-нибудь поговорит, я готова побыть для тебя ушами!

– Повезло мне, что у меня такая заботливая кохай! – сказал я, – но как видишь, у меня всё хорошо!

– Какой ты скучный! – прошептала Рина.

– Да уж, какой есть, – пожал я плечами.

– Норо-семпай, я выйду покурить? – обратился я к своему старшему.

– Только недолго, – отвечал Норо важно. Заважничал, наверное, чтобы на Ханаду-тян впечатление произвести. Вместе с Риной мы вышли в курилку и уселись на стоявшую там скамейку.

– Этот Нора твой начальник? – спросила Ханада.

– Да, можно и так сказать! – отвечал я.

– Я думала ты здесь главный! Это же твой магазин! – заметила она.

– Я уже говорил, не мой, а моего отца! Это не одно и тоже, знаешь ли!

– Всё равно эти ваши магазины когда-нибудь будут твоими! – проговорила Рина.

– Может быть, если я решу продолжать отцовское дело, – отвечал я.

– А если не захочешь, их придётся продать?

– Да, когда-нибудь.

– Тебе не жалко их?

Она спросила их, а не его, хотя, на мой взгляд, пожалеть стоило бы моего старика.

– Не знаю, – я пожал плечами, – я ещё не думал об этом.

– Ты куришь?

– Иногда.

– А сейчас?

– Ну, думаю, тебе будет неприятно, – пояснил я.

– Какой же у меня хороший семпай!

С Риной не понятно издевается она или говорит серьёзно.

– Хочешь, я ещё побуду с тобой? – спросила Ханада.

– Мне работать надо, – улыбнулся я.

– Ладно, – она встала и расправила юбку, – я пошла. Пока Такаши-кун!

Она произнесла это совершенно с такой же интонацией, как говорит моя Мари. Когда после своей смены я вернулся домой, отца ещё не было. Он вернулся около десяти и, похоже, в хорошем настроении. Кажется, он даже насвистывал себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, когда поднимался к себе. Мне очень хотелось позвонить Мари, но я этого не сделал.

Если вдуматься, то с этого самого момента, наши встречи стали происходить всё реже. Ханада-сан теперь всё чаще оказывалась занятой то домашними делами, то школьными проблемами. Я подозревал, что она встречается с моим отцом. Мой старик частенько возвращался поздно, а настроение его заметно улучшилось. В последнее время он был всё время весёлым, от былой его мрачности не осталось и следа. Рина тоже как будто избегала меня, похоже, Ханады решили отправить меня в игнор. Я не видел Мари целую неделю. В лит клубе я мог бы, скорее всего, застать Рину-чан, но идти туда мне тоже не хотелось. Моё последнее свидание с Ханадой-сан, состоялось в понедельник. В выходные я несколько раз хотел позвонить ей, но не делал этого из страха, что в этот момент она окажется вместе с моим отцом. Я не знаю, что чувствовала Мари, но для меня все чувства были необыкновенно обострены. Возможно, где-то в глубине души, я понимал, что в последний раз занимаюсь с ней любовью. Мари была очень нежной, во взгляде её была грусть, после того как я кончил она погладила меня по голове и тихо проговорила:

– Ты очень хороший Такаши-кун! – это прозвучало так, как будто она прощается со мной, и я ощутил боль в груди, как будто мне туда иголку воткнули. Одевшись Мари села на край кровати, на которой сидел я по-прежнему голый, покопалась в сумке и подала мне бумажную полоску. Я взял её, на узкой розовой бумажке чётко видны были две полоски.

– Что это? – спросил я, хотя всё уже понял.

– Это мой тест на беременность, – спокойно отвечала Ханада-сенсей.

– Такаши-кун, я беременна. Это твой ребёнок, – продолжала она ровным голосом.

Я молчал, не зная, что сказать, честно говоря, о таком я совершенно не думал.

– Такаши, нам нужно расстаться! – произнесла Мари, так мягко, как будто боялась за мой рассудок.

– Почему? – это всё что я смог из себя выдавить.

Она беспомощно улыбнулась.

– Я упустила момент, когда можно было сделать аборт. Я была слишком беспечна. Я обсудила эту ситуацию с Риной, и моя дочь поддержала меня. Такаши я буду рожать, но я не могу родить ребёнка от своего ученика! Ты же понимаешь? Рина не должна проходить через такой позор!

– Подожди! А как же мы? – почти выкрикнул я.

– Такаши, даже сейчас ты думаешь только о себе! – мягко упрекнула меня Ханада-сенсей.

– Миура-кун, – продолжала она, – я…

Мари запнулась на секунду словно собираясь с духом.

– Я и твой отец. Мы переспали! – сказала она решительно.

Сердце моё разбилось на тысячу осколков, лицо учительницы перед моими глазами стало расплываться.

– Миура-кун! – кусая губы, проговорила Ханада-сенсей.

– Твой отец сделал мне предложение выйти за него замуж! Кажется, он хотел сегодня поговорить с тобой об этом! – выговорила она через силу.

Я провёл рукой по глазам и пальцы мои стали мокрыми.

– Ты скажешь ему, что это его ребёнок? – спросил я.

– Да, – отвечала Ханада-сенсей, глядя в сторону, – именно поэтому я не могла больше тянуть. Расхождение в сроках стало бы слишком большим. У меня есть знакомый врач, он поправит дату в моём свидетельстве! Я не считаю, что это полностью ложь! Даже если это будет не совсем его сын.

– С врачом ты тоже переспала? – спросил я, изо всех сил стараясь не плакать.

– Такаши! Мне так жаль, – прошептала Мари, в глазах у неё тоже стояли слёзы, она попыталась взять меня за руку, но я отдёрнул руку. На её указательном пальцем я заметил кольцо.

– Это отец тебе подарил? – спросил я, – похоже, оно стоит целое состояние!

Ханада-сан встала.

– Прости меня Миура-кун, – сказал она, своим тихим нежным голосом. Она поклонилась и пошла к двери.

– Поздравляю, Ханада-сенсей! – сказал я.

Она обернулась, её взгляд задержался на моём лице на секунду, потом она улыбнулась, как-то жалко и затравлено и вышла. Когда за Мари закрылась дверь, я ещё некоторое время сидел в какой-то прострации, потом я оделся, спустился вниз, закрыл депозит и вышел на улицу. Некоторое время я брёл неизвестно куда, не разбирая дороги и толком не осознавая куда я иду. Неожиданно зазвонивший телефон вывел меня из этого состояния похожего на помешательство. Это звонила Рина.

– Семпай, – голос у неё был встревоженный.

– Чего тебе? – отвечал я.

– Вы в порядке, семпай? Как Вы себя чувствуете? – спросила Рина.

– Думаю, теперь ты можешь называть меня братиком! – сказал я.

Рина на несколько секунд замолкла.

– Значит, она всё-таки сказала тебе? – спросила она, наконец.

– Что ты об этом думаешь, сестрёнка? – съязвил я.

– Такаши-кун, где ты? Я приеду к тебе! – в её голосе я ощутил искреннюю заботу и беспокойство. Ещё не все Ханады выкинули меня из своей жизни!

– Всё нормально! Не надо! Поздно уже! Я домой поеду! – сказал я ей.

– Она сказала мне, что это ребёнок твоего отца! Это правда?

– Правда.

Ханада-тян помолчала.

– Мне так жаль, Такаши-кун! – произнесла она, голосом своей матери.

Да сговорились они обе что-ли?!

– Забей! Я в порядке!

– Ты ведь старше? – спросила Рина, немного подумав.

– Естественно!

– Спокойной ночи, они-сан!

– Дура!

– Сам дурак!

После разговора с Риной мне по-правде сказать немного полегчало. У меня возникло странное чувство, что Ханада-тян, каким-то образом ощутила, что нужна мне и сразу позвонила. Если вдуматься, то до того, как Мари стала моей девушкой, я был бы счастлив видеть её своей матерью. Да и иметь такую сестру, как Рина, тоже, в общем, было бы неплохо, несмотря на её периодические закидоны. Пока ехал домой я почти совсем пришёл в себя. Действительно, что я мог предложить Ханаде-сенсей? Жить за счёт моего отца? Это унизительно само по себе, кроме того, что Мари пришлось бы пройти через чудовищные обвинения в растлении своего ученика, или в лучшем случае рождении ребёнка вне брака. На её карьере и честном имени навсегда был бы поставлен крест. Всё это время я думал только об удовлетворении своей похоти. Мне было совершенно плевать на чувства Ханады-сан, которая рисковала всем встречаясь со мной. Если бы я вёл себя как взрослый, всей этой ситуации просто не произошло бы. Едва я переступил порог дома, как отец возник передо мной словно по волшебству. Сейчас на нём был довольно дурацкий передник.

– Такаши, ужин готов! – весело сказал он, помахивая шумовкой.

Этот ужин превратился для меня в настоящую пытку. Я всё ждал, когда он, наконец, сообщит мне главную новость. После еды, он мыл посуду и, кажется, всё никак не мог найти подходящего случая чтобы сказать мне. Не желая облегчать ему жизнь, я сразу ушёл наверх. Покончив с посудой, отец поднялся на второй этаж и постучал в мою дверь.

– Такаши, можно войти? – спросил он робко.

– Чего ты хотел, отец? Я делаю уроки! – отвечал я.

Может быть, на уровне подсознания я стремился отсрочить момент, после которого ничего нельзя уже будет вернуть назад. Отец помялся перед дверью.

– Не мог бы ты когда закончишь, зайти в мой кабинет? – попросил он робея.

– Хорошо! Я зайду! – отвечал я.

Сидеть и ждать неизвестно чего, например того, что мой старик ляжет спать, было глупо, конечно. Даже если бы наш разговор не состоялся сегодня избежать его мне всё равно бы не удалось. Тяжело вздохнув, я направился в кабинет отца.