Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

Читать онлайн Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда бесплатно

Sébastien Jondeau avec Virginie Mouzat

ÇA VA, CHER KARL?

Photo fi nale c Frédéric Lallart.

© Flammarion, 2021.

© Наумова И., перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Я слышу, как последние уходящие спускаются по лестнице. В моем доме нет лифта. Нужно закрыть за ними дверь. Так закончится этот день, а с ним и огромный – в 20 лет – период моей жизни. Утром я простился с Карлом Лагерфельдом. Навсегда. Его душа и тело покинули этот мир. Ох, скольких я повидал в этот суматошный день. Слишком многих. Потом – приятели, друзья, которые пришли сюда, ко мне, на ужин. Что я планирую на завтра? Да в общем-то почти ничего. Спать совсем не хочется. Лучше приберусь. Да, я такой – люблю, чтобы все сияло, чтобы кругом была безукоризненная чистота. Вытряхнуть пепельницы, помыть бокалы. Я не пью, почти никогда не курю, но не сегодня…

Бокалов на всех не хватило. Пришлось поискать внизу, в стенном шкафу рядом с кухней. Окна широко распахнуты. Мягкая погода для февральского вечера. Я только что наткнулся на коробку с забытыми фотографиями. У меня впереди целая ночь и никаких встреч на завтра. Да и как тут уснешь. Попадается фотография, на которой Мюгетт и я, совсем мальчишка, а потом – полароидные карточки: мы с Карлом в Нью-Йорке в 2004 году; позднее – на свадьбе князя Альберта в Монако, разодетые как принцы; вот он за столом – это рождественский ужин, который год за годом мы проводили вдвоем; моя кошка-саванна Блю; Карл и Аманда в самолете, и я на том же дурацком снимке; фотографии моих корешей во время отпуска с Л.; Карл в Rolls-Royce; Шупетт, расхаживающая по салону самолета; бабуля Жондо; мы с Эриком на вилле «Элоррия» в 2001-м; Карл вместе с Фарреллом Уильямсом[1] и Карой Делевинь[2], да и я с ними… Еще не было смартфонов, и Карл снимал все подряд на свою маленькую камеру Sony или на Polaroid. Тогда им еще не овладела цифровая мания. Тонны фотографий, моментальных снимков, фотобумаги… Они зовут окунуться в прошлое. Ныряю.

Вилла «Элоррия» в Биаррице[3], ноябрь 2004 года

Карл снял тут немало рекламных кампаний. В доме холодно, градусов 10 бывало в середине августа. Мы мерзнем, и я чувствую, что Карлу осточертел Биарриц. К тому же на виллу проникли какие-то люди. Так что Дом Chanel решил нанять охранников, чтобы те следили за безопасностью Карла, поскольку Жан-Мишель – управляющий и мастер-разнорабочий в одном лице, – судя по всему, обеспечить ее не может. Дом большой, персонала нужно много. Фотостудия Карла внизу. Почти каждые выходные мы уезжаем сюда, в Биарриц, на виллу «Элоррия», чтобы поработать. Но в том году он решил сюда на Рождество не возвращаться, а остаться в Париже. Я впервые встречаю этот праздник так: с Карлом, в столице. Да, мы проводим Рождество вдвоем, и так будет все следующие 20 лет. Год назад я снял новую квартиру на улице де Токвиля. Тесновато, но я счастлив. За нее запросили сумму, равную моей зарплате за 22 месяца. Поручителем выступил бухгалтер Карла. 32 квадрата на последнем этаже с видом во двор. Я переезжаю вместе с М., своей тогдашней подружкой. Это было ее условие – убежать от жизни в Гонессе[4], неприятностей и моих барышень…

Плас-де-Лис, 2005 год

В этом году мы с Карлом в Биаррице не снимаем. Зато без конца путешествуем на частном самолете. Однажды летим в Италию, где Карл намерен поработать на Дом Fendi, и он начинает рассказывать мне о Сен-Тропе. В 80-е годы он жил в отеле «Ла Понш». А его мать снимала дом неподалеку от Плас-де-Лис. Мы много разговариваем, сидя в Falcon 900. Мы часто арендуем его у бизнесмена Мишеля Ребье, чтобы летать туда-сюда по Европе. Заигрываем со стюардессой. Карл – очень открытый человек. Стюардесса спрашивает, может ли она предложить мне взглянуть на проект отеля «Ла Резерв», над которым работает ее патрон Мишель Ребье. Он уже открыл один отель в Женеве, а теперь собирается и в Раматюэле[5], купив там участок земли, чтобы застроить его виллами, которые будут сдаваться в аренду.

Раматюэль, апрель 2005 года

Я изучаю проект отеля «Ла Резерв» в Раматюэле, доверенный мне Ребье. Он хочет, чтобы я показал его Карлу. И я показываю, потому что выглядит все и вправду неплохо. Ясно, что Карлу больше не хочется ехать в Биарриц, так что он просит меня организовать визит в «Ла Резерв». Он ведет себя в свойственной ему манере – действует инстинктивно, стремительно. Я на связи с Николя Венсаном, директором проекта. Строительство вот-вот закончится.

Май 2005 года

По дороге в Рим, куда мы летаем 2–3 раза в месяц по делам Дома Fendi, решаем заскочить в Раматюэль. Никогда в жизни не бывал на Лазурном Берегу[6]. Я всегда мечтал побывать в Сен-Тропе, но затея дороговатая. Не стоит балдеть от места, которое не по карману, – вот что я себе всегда говорю. Мечтай, но не желай недостижимого. Если дело не выгорит, финал будет плачевный. Поэтому я просто погуляю в порту и попялюсь на лодки, на борту которых моей ноги никогда не будет. Карл же очень возбужден. Говорит, давно тут не был. Рассказывает, как весело проводил здесь время – гонял без каски на мопеде, безбашенный. Я признаю́сь, что окажусь на Лазурном Берегу впервые.

Все-таки я был привязан к Биаррицу. На виллу «Элоррия» я начал ездить давно, с 1998 года, когда работал грузчиком в CST, компании моего отчима. Традиционный баскский дом, в котором я всех знал. Сен-Тропе – совсем другое дело.

И вот я тут. Погода роскошная. С холма Кессин, на котором располагается «Ла Резерв», открывается вид на море. Все оно – прямо под моим взглядом. Я в восхищении. Думаю, Карл тоже.

Старые здания еще переделывают. Николя Венсан показывает нам типичные виллы. Карла зацепила № 10: в ней 6 комнат. Мне же кажется, что она, наоборот, выбивается из общего стиля и вообще вырви глаз. Но Карлу нравится, а это главное. Он сравнивает местные сосны с зонтиками брокколи – говорит, здесь целые леса брокколи.

Мы вернулись, и Карл сообщает, что проект в Раматюэле стоящий и что он хочет, чтобы я организовал ему поездку в Сен-Тропе на день, поскольку он давно там не бывал. Я здесь ничего и никого не знаю, но вспоминаю, что сын одной знакомой Карла управляет местной компанией Byblos. Звоню ей. Она звонит сыну. Так все и закрутилось.

День в белом, июнь 2005 года

В 2002-м в жизни Карла появляется Брэд – его муза, его манекенщик, его мальчик. В Риме Карл снимает Брэда для Дома Fendi. И берет его в ту однодневную поездку в Сен-Тропе, что попросил меня устроить. К ним присоединится основатель журнала V Стивен Ган. И, разумеется, Аманда Харлек, муза Карла из Дома Chanel – элегантная англичанка, светская дама, остроумная, удивительно шикарная, одна из тех, кто уже посещал его в Биаррице. Карл обожает ее. Проводить с ней отпуск – одно удовольствие: она легкая, веселая, приятная в общении. По просьбе Карла я перехожу в ее распоряжение. Сначала я попытался говорить с ней по-английски, но она прекрасно владеет французским.

Карл выражает надежду, что я организую всей компании роскошный день в Сен-Тропе. Это сильно давит.

И вот мы приземляемся в Каннах. Карл во всем белом и попросил нас одеться так же. Он сильно похудел и сияет. Нас – Стивена, Аманду, Брэда, Карла и меня – встречает катер фирмы Byblos. Это первый пункт моего плана. Поднявшись на борт, Карл отказывается разуться. Все перевозбуждены. Мы фотографируемся на Sony Карла.

Он постоянно тащит с собой кучу багажа, даже если едет на один день. Каким-то чудом в порту нет ни единого журналиста, хотя нас не заметил бы только ленивый. Пока все идет как по маслу. Я спланировал день по телефону, ни одной личной встречи. Мне хочется удивить Карла. Ему известно лишь то, что обедать будем в «Клубе 55». И вдруг я понимаю: чтобы добраться до понтона ресторана, нужно пересесть с катера в надувную лодку. А Карл вообще-то сильно не акробат. Вот тут-то я, мягко говоря, испугался. Но все проходит благополучно. Стоило нам войти в ресторан, все в нем меняется, начинается движение, все в упор разглядывают нас.

Карл рассказывает истории о своих былых денечках в Сен-Тропе. Брэд слушает, он доволен, здесь можно выпить и отлично поесть.

После завтрака капитан устраивает экскурсию на катере. Обходим мыс Камара, останавливаемся внизу мыса Тайя. Мы с Брэдом катаемся на гидроцикле, Карл фотографирует своего манекенщика. Карл счастлив.

Вечером вылетаем обратно с аэродромишки в Ла-Моль[7].

В самолете Карл, восхищенный прожитым днем, говорит мне, что было бы неплохо вернуться. Теперь он хочет провести тут лето. И уже радостно позвал нескольких своих друзей провести последние недели августа рядом с ним, на вилле № 10, в отеле «Ла Резерв».

Отпуск я провел в Испании у своего «дядюшки» Хемиса. А вернувшись, узнал, что еду вместе с Карлом на Лазурный Берег. Отдых там пройдет настолько насыщенно, что я выучу улочки Раматюэля наизусть.

Гонесс, 1990 год

Новый дом. Мы – отчим, мама и я – переезжаем. Я перестал ходить в школу после третьего класса[8], потому что не мог обуздать свое разгильдяйство. Ну и в лицей меня не взяли. Мой отчим Кристиан выразился яснее некуда: либо иду зарабатывать, либо отваливаю из их дома. Моя мать чуть больше мне сочувствует, но вообще-то думает так же. Им нужно, чтобы я ишачил. Мне 15, и это уже третий год, когда я пашу все школьные каникулы напролет. Так и познакомился с Карлом, вкалывая у отчима в фирме. Он занимался грузоперевозками. Я даже смог скопить тогда на свой первый мопед Mobylette. Вообще-то не всем парням с моего района так повезло. Мы даже ездим в отпуск – в Сен-Сиприен[9], неподалеку от Перпиньяна[10], где мать с отчимом купили квартиру.

После третьего класса я получил свидетельство об окончании школы. А вместе с ним – отсутствие всякого желания учиться дальше. Мать пытается пристроить меня в государственный лицей, но брать меня не горят желанием. Я говорю, что лучше пойду на полную ставку к отчиму. Его компания CST, где моя мать работает диспетчером, занимается в основном срочной доставкой грузов, произведений искусства и рентгеновского оборудования. Я окружен этим бизнесом с тех пор, как мне исполнилось 5 лет. Когда чуть подрос, начал работать грузчиком во время летних каникул. Проводил много времени в пути, в грузовике, в компании шофера. Мне нравится такая бродячая жизнь. Мало спать, катить себе по дороге час за часом. Свобода.

Когда мне исполнилось 16, мои приятели еще ходили в школу. Несколько лет назад, в 6-м классе, мне пришлось перейти в школу-интернат. Дело в том, что учительница на дух меня не выносила. Постоянно орала и унижала. И, вообще-то, совершенно несправедливо: все знали, что я и мои кореши – самые крутые в классе. Чтобы до нее это дошло, я проколол шины на ее Peugeot. Ну меня и поперли. Мать в бешенстве, они с отчимом устраивает мне взбучку. Говорят, я ни на что не гожусь. Эмильена, мать моего отчима, – ясновидящая, но ясно только то, что она ненавидит детей. А еще она делает скульптуры из всего, что попадается под руку, прям волшебница. Она живет в домике в Роменвиле, которым я и мои старшие сводные братья (сыновья отчима) совершенно очарованы. Однажды Эмильена сказала моей матери: «Вижу форму на твоем сыне… И многие путешествия… Он будет капитаном!» Жан-Клод, мой дядя, уточнил: «Может быть, это форма зэка? Тоже с полосочками». Вот такого они мнения обо мне.

И вот я разъезжаю между городками в окру́ге, и меня принимают за сына главного босса фирмы. Некоторые и вправду считают меня местным буржуа, хотя мы живем в одном пригороде, цепляем одних и тех же девчонок, крадем всякую фигню из одних и тех же лавок и совершаем одни и те же глупости.

Если я немного и отличаюсь от остальных, так это потому, что отчим прикупил домик неподалеку от Мо[11], что-то вроде дачи. Терпеть не могу туда ездить. Предпочитаю оставаться в городе вместе с корешами и гонять на велике. Чем чаще делаешь глупости, тем глупее становишься. Но почему-то мы еще не законченные тупицы. Вот с кем я тусил тогда: братья Саид и Сабер, Пет, Фред и Эван, Вилли и Диего, Седина и Моиз и еще Эрик, Себастьян, Тони…

Тем временем моя мать управляет сотней водителей грузовиков, а отчим трудится без выходных.

Университетская улица, примерно июль 1990 года

Итак, я грузчик в одной из бригад CST. Нас трое в команде: еще шеф Эрик и шофер Жозе. Мы грузим и перевозим рентгеновское оборудование и всякие произведения искусства. Однажды в CST звонит некий Патрик Уркад и предлагает работу в одной из резиденций Карла Лагерфельда. Наряды водителям распределяет моя мать Мюгетт. Она тут в авторитете. Месье Лагерфельд сказал, что хочет новую транспортную компанию. Нужно перенести мебель из одной гостиной в другую в доме в VII округе Парижа[12]. Заказ дают нашей бригаде. Мы подъезжаем к дому № 51 по Университетской улице. Я представления не имею, к кому мы идем или хотя бы где находимся. Я в своей рабочей одежде – комбинезоне и куртке с надписью «CST». 2 часа дня. Я в этих местах впервые. Это особняк или замок – или как там это называется? В любом случае нечто грандиозное. Мы стоим в мощеном дворе, ждем, пока впустят. Вокруг мебель XVIII века. Кажется, придется запастись терпением. Клеман – видимо, экономка – сообщает, что месье нет дома. Мы ждем еще 3 часа. До смерти скучно, хочется сбежать. Вот-вот взорвусь.

Наконец месье изволил пожаловать. Помню его хвостик и здоровенные темные очки. Кажется, он неплохой парень: извиняется за то, что пришлось ждать, и со всеми здоровается за руку. Жмет мою и говорит: «Вы слишком молоды для этой работы». Больше никому ничего не сказал. Я объясняю, что подрабатываю, пока каникулы. И чувствую, каким мальчишкой выгляжу. Мы переносим мебель под руководством Карла. В конце он сует по пятисотке – 500 франков![13] – каждому. Вот это привалило! Лагерфельд сердечный, простой, ни разу не высокомерный – но неужели еще и щедрый?

За демонтаж рентгеновского стола в 20 тонн каждому обычно достается по 200 франков[14]. По 10 франков[15] за килограмм меди, по 4 франка за килограмм свинца, по франку за килограмм стали…

Да уж, этот клиент и вправду не такой, как другие.

CST, 1991 год

Через год я бросил школу и уже в сентябре стал официальным сотрудником фирмы CST Transport – с полной ставкой и минимальной зарплатой. Впрочем, я так часто работаю внеурочно, что удваиваю ее. Этим летом мы не едем в Сен-Сиприен, потому что моя мать Мюгетт заболела. Рак. Страшно переживаю, потому что я – маленький идиот и у меня стресс.

Джеки, мой «американский дядюшка», парень из кварталов XIII округа Парижа, полный безумец, участник подпольных боксерских боев, владелец ресторанов и уличный торговец, позвал меня поработать вместе на ярмарке в Аржелес-Пляж[16]. Я занимаю комнату в его квартире в комплексе «Аржелес-Виллидж». Джеки немного знаком со мной, так что доверяет мне свой велосипед. Катаюсь ночи напролет вместе с корешами из Сен-Сиприена, который в 10 километрах отсюда. Сплю у девчонок или у приятелей. Мы воруем ве́лики. На работу на ярмарке я постоянно опаздываю. Дни там проходят быстро. Ухожу. Закуриваю косячок, подваливаю к девчуле постарше. Нас застает ее парень, устраивает мне трепку, забирает все из моих карманов. Иногда я исчезаю и не появляюсь на ярмарке. Ночью сплю на улице, на скамейке, внизу, под окнами квартиры в Сен-Сиприене. Я либо страшно устал, либо сильно накурился. Проходит 2 месяца, и я здорово выбешиваю Джеки. Все мои приятели – чернокожие или арабы. Для меня дружба не имеет цвета. Так что я своих корешей не стесняюсь. Но в южных районах полно фашистов. Я сплю у Янна, он мой вьетнамский кореш. На празднике в Сен-Сиприене мы натыкаемся на восьмерых скинхедов. Им лет по 20. Они что-то гавкнули – я ответил и добавил, что ощущаю себя магрибинцем[17]. Так что оскорблять их – значит оскорблять меня. Я нарываюсь, меня вырубают, серьезно помяв. Янна тоже.

Еще до наступления лета я иду навестить мать в больнице на улице Конвансьон. Она подхватила стафилококк, от которого обсыпало лицо. Отчим не хочет, чтобы я видел ее. Когда мой кореш Саид получил свидетельство об окончании школы, отец подарил ему скутер. Мои же предки заставляют меня работать не покладая рук и прям бесят. Еду в Роменвиль[18] навестить своих сводных братьев – Эрика, Кристофа и Тьерри, родившихся в первом браке отчима, с Терезой. Самому младшему из них 23. Бывало, Тереза присматривала за мной, когда я был мелким. Все братья работают на своего отца, моего отчима. CST теперь постоянный подрядчик у Карла Лагерфельда, я же к нему больше не возвращался. Туда постоянно ездит мой дядя Жан-Клод.

В сентябре ярмарка в Аржелесе заканчивается. Джеки должен отвезти меня в Париж. Но я опоздал на час, и тот меня не дождался. Мне 16. Есть немного деньжат, а вот идти некуда. Я добираюсь автостопом к Янну в Сен-Сиприен. Через три дня на машине его родителей мы отправляемся в Париж.

Weston и Célio

Дома отчим талдычит, что я либо работаю, либо валю. Так что с сентября я вкалываю на полную ставку на компанию CST и в октябре получаю первую официальную зарплату. И покупаю пару кроссовок Weston. Со второй зарплаты беру кредит и становлюсь владельцем спортивного мотоцикла. Я увлекаюсь мотокроссом, учился гонять еще с детства, в одиночестве. Вскоре я решусь поучаствовать в гонках и неудачно упаду, повредив связки на левом колене.

Чтобы отпраздновать, мы с Янном и моим старшим братом Лионелем идем в пивной ресторан «Ле Сантраль» на Елисейских Полях. На мне кроссовки Weston и летная куртка марки Avirex, которую я «позаимствовал» у отчима. Подходящие случаю брюки и рубашку купил в магазине Célio. Мы с Янном выходим из ресторана в 5 утра и ждем первого поезда наземного пригородного метро. На Северном вокзале в наш вагон заваливается кодла человек в 15. Мы с Янном уже знаем, что миром дело вряд ли кончится. Ты всегда чуть заранее понимаешь, что тебя собираются грабануть. Я знаю, потому что и сам грабил. В пригороде это частое дело.

Подъезжаем к Пьерфитт-Стен. Янн предлагает мне выйти и поспать у него. Я отвечаю, что доеду до дома. На всякий случай он оставляет мне баллончик со слезоточивым газом и выходит. На следующей станции, Гарж-Сарсель, никто не выходит. 6 утра. Следующая моя – Вилье-ле-Бель. Кодла в вагоне – из другого квартала Гонесса, так что они едут чисто со мной. Я вылетаю из поезда, на всей скорости скатываюсь по ступенькам, пробегаю под путями, покидаю вокзал, сворачиваю направо, к автобусной остановке. Эти за мной. Открываются первые магазины, мясные, булочные. Мне дышат в спину. У первого, кто догнал, в руках баллончик со слезоточивым газом. Я достаю свой и останавливаюсь. Он подходит, я брызжу ему газом в глаза. Не проходит и двух секунд, как на меня набрасываются остальные. Бьют со всех сторон, но я замечаю небольшую нишу в стене и отступаю туда, чтоб хоть спину прикрыть. Увидев нас, мясник опускает решетку, а шофер автобуса закрывает и блокирует двери. Помощи ждать неоткуда. Меня бьют ногами, я один против всех и защищаюсь как могу. Чувствую, как с меня снимают новые Weston’ы. Наконец кодла отваливает. Встаю. Думаю, что все кончено, но четверо возвращаются и отнимают куртку. И вот я с разбитым носом, без своих классных шмоток, стою в носках. Мне страшно одиноко. Водитель автобуса открывает двери. Но теперь у меня ни проездного, ни денег. В полвосьмого я захожу домой и натыкаюсь на родителей. Я думал, что отчим отведет меня в полицейский участок, но он в ярости хватает охотничье ружье и требует, чтобы я ехал с ним. Я боюсь, что он совершит глупость. Мы останавливаемся перед лавкой мясника. Никого, конечно, нет, и мы возвращаемся несолоно хлебавши. В тот день я лишился кроссовок, куртки – а вместе с ними страха. Он просто покинул меня. И больше мы не пересекались.

Месье Шанель

Продолжая работать в CST, я под присмотром Жан-Клода, брата моей матери, возвращаюсь в дом № 51 на Университетской улице. После своего первого визита я узнал, кто такой Карл Лагерфельд, но стараюсь не циклиться. Он просто месье Шанель, живущий в своем парижском замке. Он дает хорошие чаевые, и это главное.

А., 1992 год

Ей 16 лет, и она наполовину югославка, наполовину француженка. Блондинка с карими глазами, ростом 165 см, самая красивая их трех сестер. Они живут в Ле-Тийе[19]. Там часто живут переселенцы. У ее дедушки с бабушкой – центр верховой езды. Мне в 1992 году 17 лет, и я не слезаю с велика. Вместе с приятелями мы постоянно тусуемся с теми, у кого уже есть водительские права. С Кристофом, например. Однажды решаем покататься на лошади. Почему? Не могу припомнить, это была идея Анжель. А. едет с нами. Она суперски красива. Я гуляю с разными девушками, но не то чтобы в какую-то втрескался. Но ради А. я начинаю заниматься конным спортом, и мои братишки посмеиваются. Приятели А. из Ле-Тийе – типа буржуа. Они устраивают «пикники», а я даже не знаю, что это. Они отмечают дни рождения – тоже неведомая штука. Мой кореш Вилли встречается с кузиной А., поэтому мы хочешь не хочешь попадаем в новый для нас круг. Благодаря А. я начинаю якшаться с югославами. С ними классно. Матери моей давно уже хочется, чтобы у меня появилась постоянная подружка, чтобы я наслаждался жизнью, чтобы счастлив был. Главное, говорит, не забывай о презервативах. Отчиму, кстати, на это плевать. А. учится в лицее. Она моя первая любовь. Я еду с ней на каникулы, делю с ней всю свою жизнь. Мы с братишками вроде как банда, и А. это нравится. Лаосец Пет встречается с ее сестрой Н. То есть мы с Вилли и Петом ухаживаем за тремя сестрами и кузинами. А. ждала меня, пока я с апреля 1994 по февраль 1995 года служил в армии, в пехотных войсках, в отделении охраны в Бискароссе[20].

Мы с А. будем любить друг друга 9 лет.

Когда все началось, я был совсем мальчишкой. За это время многое случилось впервые. В моей жизни появился Карл. И я наконец-то начал немного взрослеть.

Первое письмо, октябрь 1998 года

Я работаю на себя как перевозчик в фирме отчима. Я независим и без конца переезжаю с места на место в своей машине. 3–4 года назад я купил квартиру в Гонессе в новом доме, который еще строился. Отслужив в армии и не зная, чем заняться, я помогаю грузчикам на разных стройплощадках – в том числе у Лагерфельда. Берусь за любую работу: продаю сэндвичи на стадионе «Стад-де-Франс», доставляю грузы в Марбелью[21]. Я все время в пути, иногда сплю всего часа 3, и часто – в своей машине.

Вот уже несколько месяцев мы работаем на затянувшемся строительстве виллы «Элоррия» в Биаррице. И вот в 1998-м оно наконец вроде заканчивается. Я прогуливаюсь с Карлом по парку у виллы. Я говорю ему «месье» и обращаюсь на «вы». Вдруг, набравшись наглости, выдаю, что ужасно хотел бы работать на него. Я уже обсуждал это с дядей, который не осмелился передать мою просьбу и даже отговаривал. В тот день в парке Лагерфельд сказал, что не совсем понимает: ведь у меня уже есть работа в фирме отчима. Я настаиваю, объясняя, что хочу познакомиться с тем миром, в котором живет он. Работая у Карла Лагерфельда, я задаю вопросы и многое узнаю́, общаясь с ним. Все вокруг здесь страшно интересное – предметы, мебель, его рассуждения… Я чувствую, что рядом с ним меня ждет много удивительных открытий. Я уважаю его, но при этом не боюсь, поэтому-то и пристал со своими фантазиями. Лагерфельд отвечает, что подумает. И добавляет: «Ты прав. В жизни приходится просить – иначе ничего не добьешься». Я до сих пор помню эту фразу, этот урок. Но только теперь, задним числом, понимаю, насколько неумеренно пользовались этим некоторые из тех, кто окружал Карла.

Я продолжаю выполнять мелкую работу и поручения по его дому на Университетской улице, занимаюсь его багажом.

Я рассказываю дяде, что попросил работу у месье Лагерфельда. Дядюшка отвечает, что лучше бы мне оставаться на месте. Где родился, там и пригодился, мол. Правда в том, что всем ребятам из CST хотелось работать у Лагерфельда. Трудиться пришлось бы много, но это хорошо оплачивалось. Об этом все знали и ценили щедрость Карла.

20 декабря 1998 года месье Лагерфельд собирается впервые провести Рождество на своей вилле в Биаррице. Нужно погрузить багаж и доставить в аэропорт Ле-Бурже[22], откуда Карл вылетает на баскское побережье[23]. Его водитель просит, чтобы этим занялся я. Ну я и занялся. Паркуюсь во дворе дома № 51 по Университетской улице. Я еще не в курсе, что месье попросил прислать именно меня. Это его ответ на мою просьбу.

Жду в холле. Черно-белая плитка, сохранившаяся с XVIII века, лестница из бордового камня, звук шагов. А вот и Карл, мы поднимаемся. Клеман и Эстер, экономки, ждут, пока он уйдет. Увидев меня, он бросает: «А, Себастьян, как поживаете? То, о чем мы говорили, возможно, произойдет скорее, чем предполагалось. Счастливого Рождества!» И вручает мне письмо.

Сидя за рулем фургона, груженного тонной багажа месье, я следую за машиной, идущей в Ле-Бурже. Я и не подозреваю, что только что получил первое письмо из целой череды писем, сообщений и записок, которыми он полюбит со мной общаться.

Сев за руль и едва покинув Университетскую улицу, я не выдерживаю и разрываю конверт. Написанное навсегда остается в моей памяти. Уж не знаю почему, но звоню матери: «Со мной произошло что-то фантастическое!» Мюгетт довольна, хоть и общается с месье Лагерфельдом только по телефону, когда тот звонит напрямую в CST. Она, как и я, поняла, что моя жизнь вот-вот круто изменится. Мне 23, Карл предлагает мне работу, которая все перевернет. В письме он просит меня связаться со своим поверенным. Мир вокруг ускоряется.

Сотрудник, 1999 год

3 января 1999 года я, следуя полученным в письме указаниям, встречаюсь с Люсьеном Фридландером, доверенным лицом Карла. В тот день моего братишку Эрика тоже ждет встреча с человеком, который изменит его жизнь, – с Юбером Букобзой[24]. Поэтому мы решили провести этот день вместе. Тогда у меня на все про все было два пиджака. Я очень старательно нарядился, но все равно выглядел как продавец Darty[25]. Фридландер сразу сбивает с толку, спрашивая, какую я хочу зарплату. А я до этого момента не зарабатывал, а работал – причем так много, что за три года накатал на своей машине 380 000 километров.

«Так сколько вы хотите?» – повторяет Фридландер. Я что-то подсчитываю в уме и прошу 15 000 франков[26] в месяц. Фридландер говорит, что это очень хорошо. На всякий случай уточняю, что это чистыми. Он разговаривает грубо. Я еще не знаю его и даю себя провести.

Эрик тоже соглашается на работу. Он становится водителем Юбера Букобзы – ночного папочки, властителя клуба «Бен Душ».

В феврале я становлюсь первым сотрудником Студии 7L, которую только что создал Карл.

А. не до конца понимает, насколько это крутой поворот в жизни, но ужасно взволнована. Мои кореша тоже не совсем догоняют, что происходит. Да, они знают о щедрости Карла, но это все, что они о нем знают. Они не понимают, что это за человек.

Пока большинство моих ровесников еще учатся, я уже 6 лет активно работаю и получаю зарплату.

В первое время я буду совмещать работу на Карла со своими шабашками. Еще несколько лет продаю по вечерам сэндвичи перед «Стад-де-Франс». Иногда там бывали те, кого Карл фотографировал в Cтудии 7L. Завидев их, я прятался вместе со своими сэндвичами.

Ожидание

Мой первый день у Карла. Приезжаю на Университетскую улицу, чем сильно всех удивляю. Никто вообще не в курсе, что Карл меня нанял. А сам я пока не особо в курсе, чем именно должен заняться.

Владельцы особняка, семейство Поццо ди Борго, живут за счет арендной платы за сдачу половины дома. Другую его часть занимает Филипп Поццо ди Борго. У него парализованы руки и ноги – несчастный случай, неудачно спустился на парашюте с горного склона. Филиппом занимается Адель Селлу, именно они станут прообразами фильма «1 + 1»[27]. Я часто встречаюсь с ними.

Жан-Мишель, водитель Карла, выделяет мне место в своем кабинете, на первом этаже. И я жду, жду, жду… Кажется, 1999 год будет моим испытательным сроком.

Пока я торчу в особняке, Жан-Мишель учит меня пользоваться компьютером Macintosh, что для меня в новинку. Карл появляется в конце дня. Ему нечем меня занять, и он любезно отправляет меня домой.

Очень скоро Карл приобретает маленькую Toyota RAV4, один из первых полноприводных городских кроссоверов.

Нескольких месяцев я ношу письма, которые он отправляет, кажется, всем подряд. И 3/4 всей корреспонденции оставляю поверенным. Я не встречаюсь с людьми из высшего света. Что меня спасает, так это Cтудия 7L. Во-первых, это галерея и фотостудия. А потом там начинают накапливаться книги, и она становится еще немного и книжным магазином. И я здесь типа завхоз. Убраться, вовремя купить и повесить туалетную бумагу – честно говоря, это буквально разбивает мне сердце: я совсем не такого ожидал.

Довольно скоро Карл начинает заниматься там фотосъемкой. CST перевозит все оборудование с Университетской улицы в дом № 7 по улице Лилля. Я ближе знакомлюсь с кварталом, веду более оседлый образ жизни. Я страстно увлекаюсь спортом: боксом, джиу-джитсу, мотокроссом. В Париже я открываю для себя Латинский квартал и антикваров. Когда мы перевозим грузы, я уже обращаю внимание на подписи на предметах. Кое-чему я научился у Бертрана дю Виньо из аукционного дома Christie’s. Я задаю вопросы. Если у Карла нет для меня особых поручений, возвращаюсь в Гонесс в половине седьмого вечера.

Итак, я завхоз в Cтудии 7L. Здание, где она находится, принадлежит Клоду Берри[28]. Сам он время от времени использует наше помещение для выставок.

Иногда кажется, что я немного смахиваю на холуя. Это мне не слишком нравится и даже, пожалуй, выводит из себя. Но Карл никогда не ведет себя надменно. Одним и тем же тоном он может попросить меня принести ему стакан воды или сходить к Диору.

Однажды он снимает нескольких французских звезд. В дверь звонят, но никто не слышит. Наконец я замечаю, что кто-то барабанит, и бегу открывать. Я изо всех сил всматриваюсь в единственный прозрачный квадратик матового стекла, но никого не вижу. Вдруг появляется крупный мясистый нос, и снова раздается бам-бам-бам по двери. Я распахиваю – передо мной Депардье[29]. Добро пожаловать во вселенную Лагерфельда.

В дни съемок я возвращаюсь поздно. Моим приятелям по Гонессу незнакома роскошная жизнь. Я рассказываю им о том, как проходят мои дни. Но братишки не особо впечатляются.

А. часто присматривает за детьми соседей. Это испано-тунисская пара – Хемис и Нативидад. Мы очень подружимся с ними, станем почти семьей. Я часто откровенничаю с Хемисом. Он не только мой приятель, но и брат, отец, дядюшка. Ему, в отличие от остальных, не плевать на мои россказни.

А. дважды бывала на вечеринках в 7L. Удивительно, мы прожили с ней 9 лет, но она не стала той, с которой Карл будет встречаться чаще всего. Хотя всегда отмечал ее красоту. А. чувствует, что еще рановато просить проходку на дефиле или модную фотосъемку. Она умеет быть деликатной.

Моя мать Мюгетт

В день, когда наша семья разбилась вдребезги, Мюгетт унесла меня под мышкой. Мне было тогда года 4. В те времена мы жили между станциями метро Порт-де-Баньоле и Порт-де-Пантен, в маленькой квартирке на 7-м этаже, в доме без лифта, над окружной дорогой. На 1-м этаже была булочная, которую держали марокканцы. Мать мыла меня в кухонной раковине. Но все-таки у меня была своя комнатенка.

Продолжить чтение