Читать онлайн Захватить Англию! бесплатно

Введение

1

В нашей новой книге мы хотели бы рассмотреть попытки высадок в Англии вражеских войск. Не секрет, что за все время удачными оказались лишь три такие попытки – это высадка легионов Цезаря (55 год до н. э.), десант Вильгельма Завоевателя (1066 год от Рождества Христова)[1] и вторжение Вильгельма Оранского в 1688 году. Во всех случаях агрессоры при высадке не испытали почти никакого сопротивления и их сложности, по сути, ограничивались природными явлениями и погодой.

В новой же и новейшей истории было совершено по меньшей мере одиннадцать крупных попыток вторжения на Британские острова. Испанцы в 1588 году, французы в 1692, 1696, 1708, 1744–1745, 1759, 1802–1803 годах, франко-испанские силы в 1779, 1796–1798 (в Ирландии), 1804–1805 годах, а также немецко-фашистские войска в 1940-м – все они пытались или планировали высадить свои войска в Англии, но по разным причинам это не удалось.

Мы хотели бы рассмотреть десять таких попыток, совершенных с 1588 по 1805 год, сознательно оставив за бортом Средневековье и Древний мир, когда Англии как таковой не существовало, а также Вторую мировую войну, поскольку операции «Морской лев», по нашему мнению, мог бы быть посвящен целый многотомный труд.

В исторической и околоисторической литературе почему-то утвердилось мнение, что высадка в Англии не могла произойти, поскольку этого не могло произойти никогда. Такая весьма странная логика опирается на мнение о силе британского флота, который якобы к 1588 году завоевал непоколебимое господство на море и удерживал его аж до окончания Второй мировой. Меж тем, на наш взгляд, очень часто судьба Британии висела на волоске, Ройял Неви в некоторых случаях не мог контролировать даже свои прибрежные воды, и лишь несогласованность действий у агрессоров была той палочкой-выручалочкой, которая спасала Остров.

Несомненно, самой первой и самой опасной попыткой был поход Непобедимой армады 1588 года. Войска герцога Пармского во Фландрии, которые планировалось десантировать в Англии, составляли около 17 тысяч закаленных в боях ветеранов, кроме того, на борту Армады было не менее 6 тысяч солдат и 13 тысяч моряков, которые могли быть использованы в качестве морской пехоты. Эти 36 тысяч солдат, половина которых была в то время признана лучшей в мире пехотой (речь о фламандских ветеранах Фарнезе), совершенно не могла бы удержать слабая и неорганизованная английская армия. Стороны так и не решились на генеральное сражение, причем англичане большую часть пути следовали… за испанским флотом[2]. Ключевую роль в провале высадки сыграл не английский флот, а туманные инструкции Филиппа II командирам Армады и голландские эскадры, блокировавшие войска Фарнезе в Дюнкерке. Можно также вспомнить и про погодные условия, вернее – про устойчивый юго-западный ветер и сильное выносное течение из Канала в Северное море. Недаром Елизавета Английская в честь гибели Непобедимой армады отчеканила медаль с надписью: «Дунул Господь, и они рассеялись!» Если бы Господь не «дунул», возможно, история Британии пошла бы по совершенно другому пути.

В 1692 году новую попытку вторжения организовал «король-солнце» Людовик XIV, поддерживавший свергнутого английского короля Якова II. На этот момент Франция имела отличный флот (генеральный интендант флота планировал подготовить 88 линкоров) и лучшую в мире армию, но из-за неудовлетворительной подготовки в военном и морском министерствах Франции и интриг морского министра англичане смогли разгромить слабую эскадру французов и не допустить погрузки войск на транспорты.

Провал высадок 1696 и 1708 годов можно считать триумфом английской разведки.

В 1696 году французы вооружили в Тулоне 51 корабль, но масштабная операция английской разведки по дезинформации противника заставила Людовика XIV свернуть десант.

В 1708 году, в разгар Войны за испанское наследство, французы решили высадить войска в Шотландии, где, как они надеялись, вспыхнет проякобитское восстание. Надежды эти оказались дымом: английская разведка с самого начала была в курсе этих планов, в результате эскадру Клода Форбэна у места высадки ждали корабли Королевского флота, и лишь по счастливой случайности Форбэну удалось оторваться от англичан и вернуться в Дюнкерк.

Попытка 1744 года, несмотря на довольно длительную и тщательную подготовку, оказалась обречена на провал из-за малых сил, выделенных для проведения акции, а также из-за погоды. А вот экспромт 1745 года оказался очень удачным и представлял реальную угрозу для царствования Георга II. Сын претендента на английский трон Якова III, красавчик принц Чарли, дошел до Дерби, однако правительственные войска смогли переломить ситуацию и разгромить повстанцев у Каллоден-Мура.

В 1759 году Франция глупейше позволила раздергать свой флот и разбить его по частям. Пока кабинетные стратеги Шуазель, Бель-Иль и иже с ними долго спорили, надо ли сопровождать транспорта с войсками военными кораблями, или за глаза хватит четырех-пяти линкоров и пары фрегатов, отмобилизовавшийся Ройял Неви разбил сначала Флот Леванта у Лагоса, а потом и Флот Океана в бухте Киберон. Вместо концентрации сил французские руководители метались между защитой колоний и планами высадки в Англии. В результате Канада, Индия, Гваделупа, Сенегал и Гамбия были потеряны, а десант на Остров так не состоялся.

Одним из самых опасных был план 1779–1780 годов. Объединенный франко-испанский флот по силе превосходил Флот Канала[3], Голландия придерживалась враждебного Англии нейтралитета, почти вся армия Англии была в Америке, пытаясь усмирить мятеж в колониях, и лишь несогласованность французского и испанского морского и военного ведомств и хроническая плохая подготовка союзников спасли Британию.

Попытки высадок в 1796–1798, 1803 и 1805 годах сорвались практически по одной причине – слабость французского флота. Во времена Великой французской революции и Первой империи флот Франции представлял собой жалкое зрелище, подготовка его была просто плачевной. Самой наглядной иллюстрацией могут быть слова французского артиллериста: «Я приведу только один факт о степени действенности нашей артиллерии. Когда адмирал Брюи вводил в Брест французскую и испанскую эскадры при тихой погоде, по одному алжирскому корсару было сделано всей эскадрой по меньшей мере 900 выстрелов – безо всякого малейшего вреда для него. Не думаю, чтобы когда-либо в бою такого рода было сделано столько бесполезных выстрелов»[4]. С таким личным составом французы не могли надеяться завоевать господство на море. Англичане же, пользуясь ухудшением подготовки французского флота, впервые перешли от линейной к маневренной тактике (аналог тактики «роя» в более ранние эпохи) и теперь предпочитали ближний бой и старый добрый абордаж.

В 1803 году Наполеон совершит ту же ошибку, которую впоследствии повторят немецкие генералы Второй мировой – Гальдер, Манштейн, Браухич. В 1940 году Гальдер запишет в своем дневнике по поводу планов высадки немецких войск в Англии: «Характер операции: “Форсирование большой реки”…» Командование немецкого флота скрупулезно посчитало, что для десанта необходимо 155 транспортных судов, 1722 парома, 471 буксир и 1161 морской катер[5].

Совершенно ту же самую проблему можно увидеть и в планировании Наполеоном высадки в Англии в 1803 году. Почему-то было решено, что форсирование Па-де-Кале ничем не отличается от форсирования широкой реки, поэтому упор был сделан на строительство флотилии небольших судов – канонерок и прамов. Стоит напомнить, что Франция к 1804 году имела 49 линейных кораблей, но вместо того чтобы их отремонтировать, построить новые и подготовить для них припасы и экипажи, Бонапарт решил послать значительную их часть на Гаити[6]. Император Франции дал указания создать 12 дивизионов по 27 канонерок, 16 дивизионов по 27 малых артиллерийских судов, 4 дивизиона по 28 вооруженных рыболовных судов, 60 прамов (плоскодонные гребные фрегаты) – всего 2008 единиц флотилии, которые должны были перевезти 120 тысяч солдат и 12 тысяч кавалеристов на тот берег.

Результат был вполне оправдан и предсказуем: «С 4 ноября 1803 года по 1 мая 1804 года флотилия выходила в море всего три раза, и каждый раз не могла удержаться на рейде более трех дней. Самым несчастным днем было 15 апреля: из 150 находившихся на Булонском рейде судов только 53 вернулись в гавань. Треть судов была выброшена на берег, 100 судов могли войти в гавань только при благоприятных условиях во время прилива»[7]. Флотилия могла действовать только в хорошую погоду у своих берегов и под защитой своих береговых батарей, между тем Наполеон до апреля 1804 года полагал, что сможет обойтись без корабельного флота силами одной лишь флотилии.

Планы Наполеона по высадке в Англии в 1802–1805 годах менялись как в калейдоскопе; в конечном счете он решил собрать свои эскадры в Вест-Индии, наивно надеясь отвлечь туда английские эскадры, блокировавшие французские и испанские порты, после чего французский флот должен был неожиданно возвратиться в Английский канал и прикрыть высадку. В результате это привело к огромной потере времени: кроме эскадры Нельсона, английские эскадры остались в европейских водах, блокада продолжалась, а выступление Австрии и России заставило Наполеона срочно свернуть Булонский лагерь и направить войска, предназначавшиеся для высадки, против новых противников. Если после этого у Наполеона и оставались какие-то надежды повторить такую попытку, то он от них полностью отказался после трафальгарского разгрома, когда флот Вильнёва и Гравины по приказу императора пытался уйти в Тулон для ведения операций в Средиземном море.

Описанием сражения при мысе Трафальгар в 1805 году мы и закончим эту книгу.

2

Человек, далекий от темы, прочитав эти беглые описания, вполне резонно задаст вопрос: а были ли вообще в то время примеры успешных десантов? Ведь переброска десятков, а то и сотен тысяч человек через море и сейчас сопряжена с большими трудностями. Как же было тогда, в эпоху парусов?

Надо сказать, что перевозка и десантирование войск были и тогда довольно сложной операцией. И все же примеров удачных десантов можно привести великое множество. Мы ограничимся лишь несколькими.

8 июня 1718 года из Барселоны вышли испанцы с 12 линкорами, 17 фрегатами, 2 брандерами, 7 галерами, эти силы составили охранение конвоя. Сам конвой насчитывал 276 транспортов и 123 тартаны – всего с 399 судов, на которые было взято 36 000 войск и 8000 лошадей, а также все необходимое оснащение и припасы – 100 осадных и 25 полевых орудий, 40 мортир, 100 000 ядер, 20 000 квинталов (1000 т) пороха и 30 000 бомб. 19 июня армада, не атакованная по пути следования противником, высадила войска у Палермо (Сицилия); город, имевший гарнизон в 4000 человек и около 200 орудий, практически сразу без боя сдался испанцам.

В ноябре 1741 года те же испанцы в два эшелона перебросили в Италию 25 372 солдата и 1200 кавалеристов, причем задействовали для операции 14 линейных кораблей и 253 больших транспорта.

В 1805 году русский Балтийский флот перевез в Померанию корпус графа Толстого – 20 тысяч человек, 2000 кавалеристов со всеми необходимыми припасами. Для операции задействовали 11 линкоров, 10 фрегатов, 8 мелких кораблей, 100 транспортов.

Можно, конечно, возразить, что это были высадки на неохраняемое побережье, однако при ближайшем рассмотрении такие высказывания не выдерживают критики. Высадка испанцев в Палермо в 1718 году – вполне себе высадка на охраняемое побережье. Конечно же, во всех рассматриваемых нами попытках никто из атакующих не собирался высаживаться в самом охраняемом и труднодоступном месте, искали менее охраняемые и более удобные для десанта области.

Кроме того, флот обладает очень важным качеством – мобильностью, что всегда пытались использовать к своей выгоде. Самый хрестоматийный пример относится к высадке союзных войск в Крыму в 1854 году. Русские войска были сосредоточены у рек Альма и Кача, прикрывая Бахчисарай и Севастополь. Союзный же флот, зная о дислокации русских сухопутных сил, проследовал севернее, к Евпатории, где и высадил большой десант. Теперь англо-французы не только угрожали коммуникациям русской армии, но и могли вообще отрезать ее от Большой земли и окружить. Это заставило русское командование дать бой у Альмы, который был проигран. Таким образом, из-за мобильности союзного флота выгрузка войск была произведена на слабо охраняемое побережье, причем в том месте, где всей южнокрымской группировке русских войск создавалась реальная угроза.

Рассмотрев этот важный для нас пример, вернемся все же к гипотетической высадке в Англии.

По сути, вся задача делилась на два этапа.

Этап первый – завоевание господства на море и нейтрализация (хотя бы временная) английского флота.

Этап второй – организация перевозки и высадки десанта.

Стоит отметить, что каждый из этих этапов – условие необходимое, но недостаточное. Как мы увидим в книге, очень часто атакующие пренебрегали реализацией одного из этапов, что, естественно, приводило к краху вторжения. Именно из-за проигрыша борьбы за господство на море (хотя бы локальное) крахом закончились попытки 1692, 1696, 1708, 1744, 1759, и 1803–1805 годов.

Игнорирование организации и подготовки десанта и транспортных судов не дало возможности испанцам в 1588-м высадить войска на Острове.

Игнорирование основных принципов морской стратегии, отчаянный дилетантизм тех, кто такие высадки планировал, доходивший до абсурда (это были не просто дилетанты, а дилетанты воинствующие, не допускавшие иного мнения профессионалов), – вот главная причина неудач всех этих попыток.

3

Ла-Манш (Английский канал) – это пролив, соединяющий Атлантический океан и Северное море. Именно эти два больших водных бассейна и определяют там погоду. В районе Бельгии и Голландии Ла-Манш сужается и переходит в пролив Па-де-Кале. Если на западе, в районе французской Бретани, глубина дна достигает 170 метров, то в районе Па-де-Кале, полного мелей и песчаных банок, может составить 3 метра. Ну а среднее значение – 55 метров. Стоит также отметить, что северный берег пролива (английский) более глубоководен, чем южный (французский и голландский). Последний обладает большим количеством отмелей.

На распределение грунтов большое влияние оказывают приливные и постоянные течения. Там, где действуют сильные придонные течения, грунт преимущественно – крупный песок. В тех районах, где скорость течений часто изменяется, грунт в основном мелкий песок; там же, где придонные течения слабые или вовсе отсутствуют, осаждаются ил и илистый песок. Приливы в Канале полусуточные и полусуточные мелководные. Мелководность, изрезанность береговой линии, а также наличие большого количества банок вызывают нарушения в регулярности приливов и отливов.

Поскольку Канал расположен в умеренной климатической зоне, для него характерны небольшие сезонные колебания температуры воздуха, незначительное количество осадков, а также большие облачность и влажность воздуха. Погода в данном районе неустойчива, подвержена быстрым изменениям.

Типы погоды в Канале хорошо описаны в лоции:

Северный тип погоды обычно отмечается зимой, когда над северо-восточной частью Атлантического океана располагается антициклон, а по направлению от Генуэзского залива к юго-восточной части Норвежского моря – область пониженного давления (депрессия). При этом типе погоды повсеместно господствуют сильные северные ветры, обусловливающие значительное похолодание. После прохождения депрессии антициклон распространяется на южную часть Франции, атмосферное давление над описываемым районом повышается и северные ветры постепенно ослабевают.

Восточный тип погоды может наблюдаться в любой сезон. Он образуется, когда над северной частью Европы продолжительное время удерживается антициклон, а над Испанией и Средиземным морем – неглубокая депрессия. При этом во всем описываемом районе отмечаются хорошая ясная погода и восточные ветры, приносящие зимой сильное похолодание, а летом – жару. Когда центр антициклона начинает постепенно перемещаться на восток, восточные ветры ослабевают, а температура воздуха, в зависимости от сезона, понижается или повышается. Продвижение антициклона обычно связано с сильными шквалами.

Южный тип погоды устанавливается летом, когда над районом от Пиренейского полуострова до Восточной Европы располагается антициклон, а над северо-восточной частью Атлантического океана – депрессия. Этот тип погоды характеризуется преобладанием южных ветров, значительным повышением температуры воздуха и пасмурной, дождливой погодой.

Западный тип погоды отмечается особенно часто и является довольно устойчивым. Он обусловлен наличием глубокой депрессии над Британскими островами и антициклоном над южной частью Европы. Господствующие западные ветры нередко достигают силы шторма, вызывая на море сильное волнение, и обычно сопровождаются ливнями. Когда депрессия проходит, давление повышается, небо проясняется и начинают дуть северо-западные ветры. Улучшение погоды обычно бывает очень кратковременным: наступает новая депрессия и погода ухудшается.

Сезон штормов в Ла-Манше начинается в сентябре – октябре, когда дует норд-вест, приносящий постоянные шквалы и шторма, либо юго-западный ветер, который приносит шторма с дождем, причем он часто неожиданно меняет направление от норд-веста до веста.

Но хуже всего восточный ветер. Это – ураган. Известен случай, когда скорость этого ветра превышала 35 м/с, тогда погибли 3 тысячи человек на территории Бельгии и Голландии.

Зимой шторма чаще всего сопровождаются градом, дождем или снегом, в зависимости от температуры воздуха. Стоит сказать, что в XVI–XVIII веках зимы были холоднее (последствия Малого ледникового периода). Дополнительную сложность для навигации доставляют туманы, которые чаще всего образуются при умеренных SW или W. Средняя продолжительность туманов 6–8 ч. зимой и 3–4 ч. летом. В отдельные годы туманы могут продолжаться летом 12 ч. и более, а зимой – несколько суток.

Сезон штормов обычно заканчивается в марте. Это не значит, что в Канале устанавливается отличная погода – шквалы и шторма там происходят с завидной регулярностью, не менее раза в месяц. Но это уже терпимо.

В общем, насколько опасен Канал зимой, характеризует указание немецкой лоции XVIII века, рекомендующее судам из Северного моря в это время года идти в Атлантику вокруг Шотландии, а не Ла-Маншем.

4

И все же одна удачная высадка в Англии в рассматриваемый нами период была. Речь идет о вторжении войск Вильгельма III Оранского на территорию Великобритании и о свержении английского короля Якова II в 1688 году. Поскольку есть зримый пример удачной высадки, хотелось бы подробно разобрать ее ход.

Итак, 6 февраля 1685 года умер Карл II, на престол Англии взошел его брат – Джеймс[8] Йоркский, который был провозглашен королем Яковом II. Будучи по вероисповеданию католиком, новый правитель решил править Англией единолично, без оглядки на парламент. Он начал с того, что назначил своих сторонников на ключевые посты в армии и флоте, резко увеличил вооруженные силы, причем старался вывести их из-под контроля обеих палат. Он хотел уровнять католичество в правах с англиканством и пресвитерианством – большая ошибка, ведь в то время в Британии католики неизменно звались «проклятыми папистами». Яков к тому же, в отличие от своего покойного брата, совершенно не умел находить компромиссы с оппозицией и нажил себе множество врагов внутри страны и за ее пределами.

Уже тогда недовольные Яковом собрались в Голландии, где при тайной поддержке штатгальтера Соединенных Провинций принца Вильгельма Оранского попытались возвести на трон незаконного сына Карла II – герцога Монмута, протестанта по вероисповеданию. 11 июня 1685 года Монмут высадился в бухте Лайм, недалеко от Портлендского мыса. Претендента на престол поддержали не только жители графств на юго-западе страны, но и несколько знатных фамилий Англии, однако вместо решительных действий восставшие проводили бесконечные митинги, совещания, консилиумы. Это позволило Якову собрать силы, и Монмут был разбит около Седжмура Королевской конной гвардией под командованием Джона Черчилля (будущего герцога Мальборо). 300 повстанцев, захваченных в плен, были повешены, а остальные проданы в рабство на сахарные плантации Барбадоса.

Как ни странно, разгром восстания Монмута не укрепил, а еще более подточил власть Якова II. Его противники и враги теперь выискивали любые предлоги, чтобы очернить нового правителя и просто свергнуть его. 10 июня 1688 года королева Мария Моденская разродилась сыном – принц Джеймс (так назвали малыша) стал наследником Якова II, что грозило упрочением в Англии католической династии. Именно это событие привело в действие тайные пружины большой политики.

Штатгальтер Голландии Вильгельм Оранский был рожден от английской принцессы Марии Генриетты Стюарт (жены Вильгельма II Оранского) и был женат на дочери Якова II принцессе Марии, поэтому в качестве мужа последней имел права на английский престол. Более того – после воцарения Якова II (до рождения у королевской четы сына) Мария Стюарт признавалась наследницей английского трона, а ее муж Вильгельм Оранский – соправителем.

Еще один значимый для Оранского повод быть недовольным положением дел в Англии – это сложная политическая обстановка в Европе. Для правящих кругов Голландии было ясно, что их противостояние с Францией, первая часть которого закончилась в 1678 году подписанием Нимвегенского мира, продолжится в самое ближайшее время, ибо Соединенные Провинции мешали французской гегемонии в Европе. В связи с этим Оранским было принято принципиальное решение – усилить армию. Но как быть с флотом? Ведь второй войны на два фронта Голландия может не выдержать. Соединенными Провинциями был принят курс на сближение с Англией. Мир с Туманным Альбионом, с одной стороны, закрывал морской фронт, с другой – позволял резко снизить траты на корабли. Приход к власти Якова II, союзника Людовика XIV, поколебал эти планы. Рождение же королевской четой соседней страны сына и возникновение под боком новой католической династии грозило просто раздавить бедную Голландию.

После рождения принца Якова Оранский, конечно же, потерял все законные права стать правителем Англии. Это, по мнению штатгальтера, ставило под смертельную угрозу Голландию. Не в характере Вильгельма было пасовать перед трудностями, поэтому уже весной 1687 года голландский посол в Англии начал наводить контакты с британской оппозицией. Первое, на что надавил Оранский, – это на религию. У Англии был зримый пример Франции, где Людовик XIV 17 октября 1685 года разорвал Нантский эдикт, согласно которому протестанты на французской территории имели права самоуправления и религиозной свободы. Шаги Якова II в качестве правителя Англии его подданные, безусловно, сравнивали с действиями Людовика XIV, и эти шаги не могли не внушать им опасений. Католик во главе протестантской страны воспринимался как неизбежное зло и путь к беспорядкам и религиозным войнам. В свою очередь английские аристократы, напуганные казнью Монмута и постоянными наступлениями на права и свободы знати, летом 1688 года решили пойти на прямой разрыв с правительством и написали Вильгельму Оранскому приглашение прийти в Англию и в качестве мужа Марии Стюарт взять правление в свои руки. Письмо было подписано:

Чарльзом Тальботом, графом Шрусбери;Уильямом Кавендишем, графом Девонширом;Томасом Осборном, графом Данби;Ричардом Ламли, лордом Ламли;Генри Комптоном, епископом Лондонским;Эдвардом Расселом, полковником голландской армии[9];Генри Сиднеем, постельничим Якова II, полковником английской армии.

Из этих господ первые пять были представителями палаты лордов, один – представитель вооруженных сил другой страны, один – приближенный Якова II. За этими людьми стояло абсолютное молчаливое большинство[10] парламента, прежде всего – палаты лордов, которая представляла английскую знать. Естественно, молчаливое большинство выжидало – это видно даже по тому факту, что письмо подписали только семь человек, а не все парламентарии. Но было понятно, что при малейшем успехе Вильгельма знать поддержит Оранского. А поскольку почти все члены палаты лордов занимали высокие посты в английской армии, король Яков не мог полностью положиться на сухопутные силы, преданность армейских полков была под вопросом.

Что же касается общин – они надеялись, пользуясь сварой короля с верхней палатой, выбить из исполнительной власти дополнительные полномочия и сделать Англию де-факто страной под управлением парламента[11].

Но оставался еще флот – а Яков, будучи герцогом Йоркским, много сделал для Ройял Неви и был любим как моряками, так и высшим руководством. Однако и здесь английский король смог испортить ситуацию – он ввел в Адмиралтейство нескольких адмиралов-католиков (вопреки закону 1673 года, запрещавшему католикам занимать государственные должности), а также «Декларацией о снисхождении» от 4 апреля 1687 года разрешил служить мессы на кораблях[12]. Это, безусловно, также внесло раскол в Адмиралтейство, адмирал Артур Герберт, очень популярный среди английских моряков, бежал в Голландию. Именно он и привез приглашение взойти на престол Англии Вильгельму Оранскому. Попытки же Якова добиться отмены Акта о присяге (Test Act) 1673 года, запрещавшего католикам занимать высокие правительственные должности, оттолкнули от него даже ближайших сторонников.

Как же Оранский воспринял эту петицию? Вильгельм, как мы уже отмечали, понимал, что Франция в любом случае не оставит Голландию в покое. Позиция Британии в этом противостоянии была слишком важна, поэтому штатгальтер решился и начал подготовку к вторжению на Остров, однако она шла с большим скрипом. Ссуду для комплектования войск и флота предоставили Амстердамская биржа (3 миллиона гульденов), еврейский банкир Франсиско Лопес Суаззо (2 миллиона гульденов) и римский папа Иннокентий XI (2 миллиона гульденов)[13]. Армию вторжения набирали с бору по сосенке: помимо голландцев в ее состав вошли шесть английских и шотландских полков, пруссаки Фридриха III Бранденбургского под командованием французского гугенота Шомберга, а также нескольких испанских батальонов[14].

В штат голландского флота было набрано дополнительно 9000 человек, количество боеготовых кораблей было удвоено и достигло аж 49 единиц![15] Вильгельм планировал сделать молниеносный переход к побережью Эссекса. Большой военный эскорт должен был удержать Ройял Неви от атаки конвоя. Англичане обычно отстаивались на рейде Даунса, тогда как высадка планировалась в районе Гарвича или Саутенда. Там голландцы могли бы без проблем найти места для высадки, десантировать весь сухопутный контингент вместе с лошадьми и сразу же угрожать Лондону и верфям Ширнесса и Чатэма. Вильгельм видел выход именно в молниеносности и во внезапности операции. Он понимал, что если Яков сумеет мобилизовать и привести в готовность английский флот, голландцы не будут иметь шансов на успешную высадку.

Не менее важную задачу должна была выполнить и разведка голландцев, которой руководил близкий друг штатгальтера – Ганс Виллем Бентинк. Резидентура на Острове должна была начать громкую пропагандистскую кампанию, направленную на критику Якова II и на склонение общественного мнения в пользу Оранского, как на ревнителя священных протестантских свобод. Уже в августе Бентинк сообщал Вильгельму, что британская армия полностью его поддерживает, а вот Королевский флот, несмотря на недовольство Яковом, все же сохраняет верность Стюартам.

Вильгельм понимал, что его непримиримый враг, французский король Людовик XIV, может воспользоваться ситуацией и атаковать Голландию с суши, сделав высадку в Англии невозможной. Именно поэтому вскоре Бентинк был переброшен в Германию, где спешно пытался сколотить коалицию против Франции.

В конце сентября события начали развиваться стремительно. Людовик XIV объявил 22-го числа эмбарго Голландии, захватив все стоящие во французских портах суда Соединенных Провинций; 26 сентября муниципалитет Амстердама официально поддержал идею вторжения Вильгельма в Англию; на следующий день войска Людовика XIV пересекли Рейн и атаковали княжество Пфальцское, основная часть голландских войск начала выдвижение к восточным границам.

29 сентября Генеральные штаты издали декларацию, где призывали Оранского избежать повторения ситуации 1672 года, когда Англия и Франция совместно напали на Голландию и поставили последнюю на грань уничтожения. 6 октября в глубокой тайне десант начал грузиться на транспорта. В результате 21 000 человек, 5000 лошадей, двадцать одна 24-фунтовая пушка и припасы для армии были погружены на 76 флейтов, 120 транспортов для лошадей, 70 вспомогательных судов и 60 траулеров. Десант сопровождали 39 линкоров (из них восемь несли от 60 до 68 орудий), 16 фрегатов, 28 галиотов и 9 брандеров. Командующим голландским флотом Оранский объявил английского адмирала Артура Герберта (Вильгельм надеялся, что английский флот просто не будет сражаться с голландским, узнав, что командует последним любимый британскими моряками Герберт). Ответственным за переход войсковых транспортов назначили голландского лейтенант-адмирала Схепперса. Большое количество гребных судов было необходимо для высадки пехоты на необорудованное побережье. 26-го числа полностью укомплектованный флот и десантные суда вышли в море. На фрегате «Бриль», где располагалась штаб-квартира Оранского, развевался родовой штандарт герцогов Нассауских. На нем горели вышитые золотом слова: «Pro Religione et Libertate!»[16].

Английский флот еще мобилизовался, адмирал Дартмут смог подготовить к выходу 35 линейных кораблей и базировался в районе мелей Ганфлита (недалеко от устья Мидуэя), вполне резонно предполагая, что Вильгельм пойдет к побережью Кента или Эссекса. Но далее случилось то, что полностью сломало планы и англичанам, и голландцам. Задул сильный восточный ветер, который понес голландскую армаду по всему Каналу на запад. Плохая погода не давала голландцам приблизиться к английским берегам, эта же погода не дала Дартмуту перехватить флот Соединенных Провинций. Англичане почти смогли перехватить противника у мыса Ла-Аг в Нормандии, но налетевший шквал разметал корабли, Дартмут смог захватить только один голландский транспорт с солдатами.

1 ноября ветер изменился на северный, голландцы, находившиеся к тому времени на траверзе Корнуолла, попытались повернуть назад и выйти к Гарвичу, где креатура Бентинка должна была подготовить им площадку для высадки, однако сильные волны вкупе с приливными течениями не давали им сделать поворот на восток. В таких условиях Оранский принял решение идти к берегам Англии. 5 ноября голландцы находились у побережья Девона; вдруг установилась исключительно тихая и ясная для такого времени года погода, и десант с эскортом вошел в бухту Торбэй[17].

В это же самое время Дартмут боролся со штормами у французского побережья, на его флагмане «Резолюшн» треснула фок-мачта, столкнулись линейные корабли «Монтегю» и «Дартмут». Борясь с ветром, англичане дошли до Спитхеда, никого там не обнаружили, повернули обратно, их опять снесло к берегам Нормандии, и лишь 19 ноября вошли в гавань Торбэя. К этому времени голландцы уже высадили войска и даже взяли Эксетер, столицу графства Девоншир. Ройял Неви не смог помешать высадке.

Как и предполагал Оранский (и докладывал штатгальтеру глава его разведки Бентинк), английская знать и армия не поддержали Якова. В ночь с 22 на 23 ноября Якова II покинул главнокомандующий английской армией герцог Джон Мальборо[18]. Утром 25 ноября бежал к Оранскому муж принцессы Анны Стюарт Георг Датский. В письме на имя короля Георг сообщал, что порывает с королем-католиком, поскольку он состоит в союзе с Францией. Упрек этот со стороны датского принца выглядел особенно смешно, поскольку в то время Дания также состояла в союзе с Людовиком XIV. На следующий день принцесса Анна последовала за своим мужем.

Яков, видя, как тают ряды его сторонников, 11 декабря бежал из Лондона, предварительно выбросив в Темзу Большую государственную печать, но по пути к Даунсу король бы схвачен и препровожден в Рочестер, к месту заточения. Вильгельм приказал относиться к своему тестю «с должным почтением» и специально организовал место его пребывания так, чтобы Яков смог без труда бежать морем[19]. 23 декабря он бежал вместе со своим побочным сыном графом Бервиком. Нет сомнений, что побег Якова подстроил сам Вильгельм Оранский, не хотевший, подобно Оливеру Кромвелю, запятнать себя цареубийством и сделать из Якова мученика[20].

Из всего вышеописанного можно сказать, что главной причиной успеха стал Его Величество Случай. Все планы Вильгельма были разбиты обычным восточным ветром, этот же ветер помог Вильгельму совершенно чудесным образом высадить свои войска на юго-западе Англии, в Торбэе. И этот же ветер не дал возможности английскому флоту перехватить противника. После высадки основную роль в успехе Оранского сыграла «пятая колонна» – английские аристократы и джентри, армия Якова II быстро утратила боеспособность и почти вся перешла на сторону завоевателей.

Согласимся – конечно же, у Оранского было много сторонников в Англии. Да, он лучше англичан подготовился к операции. Но простой ветер смог как разрушить все планы, так и возродить их из пепла. В таких случаях говорят просто – повезло.

Глава 1. 1588 год – Непобедимая армада

Главные действующие лица[21]

Испанцы:

Филипп II (1527–1598) – король Испании и с 1581 года – Португалии (как Филипп I), единственный сын императора Карла V и Изабеллы Португальской. Родился в Вальядолиде 21 мая 1527 года. В 1554 году Филипп женился на английской королеве Марии Тюдор, однако через год с небольшим покинул Англию. В 1540 году – герцог Миланский, а в 1554-м, по случаю брака с Марией, Филипп получил от Карла V Королевство обеих Сицилий. С 25 октября 1555 года наместник в Нидерландах, с 16 января 1556 года – король Испании со всеми ее заморскими владениями в Америке и Северной Африке.

Дон Альваро де Базан и Гусман, маркиз де Санта-Круз (1526–1588) – капитан-генерал галер Испании, капитан Моря-Океана, адмирал Флота. Родился в Гранаде. До описываемых событий принял участие в отвоевании Пеньон-де-Велес-де-ла-Гомера (1564), в десанте на Мальту во время «Великой Осады» (1565), в сражении при Лепанто (1571), в сражении у острова Терсейра и завоевании Азорских островов (1582). Впервые в мире создал подразделения морской пехоты. По общему признанию, один из самых выдающихся моряков Испании.

Алессандро Фарнезе, герцог Пармский (1545–1592) – испанский полководец и наместник Нидерландов (с 1578 года), который подвел черту под Нидерландской революцией на территории нынешней Бельгии. Успех его военных действий позволил испанцам удерживать фламандские провинции вплоть до начала XVIII века. В 1586 году он стал герцогом Пармы и Пьяченцы, но в Италию так и не вернулся. В 1585 году сумел взять штурмом Антверпен. По признанию современников, являлся одним из самых выдающихся полководцев того времени.

Алонсо-Перес де Гусман и Сотомайор, герцог Медина-Сидония (1550–1615) – один из знатнейших представителей Андалусии. В 1581-м получил орден Золотого Руна и был назначен капитан-генералом Ломбардии, однако реально в Италию не выезжал. До описываемых событий ничем себя не проявил.

Хуан Мартинес де Рекальде (1538–1588) – испанский адмирал, уроженец Бильбао, командующий Бискайской армадой. Известность получил, отбившись от корсаров, атаковавших галеон с золотом под его командованием, идущий из Мадейры (1580). В 1582–1583 годах принимал участие в экспедиции де Базана к Азорским островам.

Мигель де Окендо-и-Сегура (1534–1588) – испанский адмирал, уроженец Сан-Себастьяна, командующий Баскской армадой. Принимал участие в экспедиции к Орану (1575), в сражении у Азорских островов (1582), в завоевании Азор (1583).

Дон Диего Флорес де Вальдес (1530–1595) – испанский адмирал, уроженец Лас-Мортерас. С 20 лет постоянно служит на кораблях. В 1555 году принимал участие в походе к побережью Чили. В 1565-м принимал участие в организации испанских поселений во Флориде, участвовал в поимке французских корсаров. В 1581-м получил звание капитан-генерала и эскадру (23 вымпела) под свою руку, с которой должен был отплыть к Сармиенто (Ла-Плата). Король торопил выход, Вальдес противился, ибо знал, что наступает сезон штормов. В итоге 20 августа 1581 года вышел из Лиссабона и попал в ужасную бурю, погибло 5 кораблей, остальные, сильно поврежденные, укрылись в Кадисе.

Лишь в январе 1582 года эскадра достигла Кабо-Верде, потом достигла Сармиенто, даже дошла до Рио-де-Жанейро, в ноябре 16 кораблей вошли в пролив Магеллана, но в штормах потеряли один корабль и повредили два. Повернули назад, влекомые штормом, и нашли убежище у острова Санта-Каталина (недалеко от Ла-Платы). Там утонул еще один корабль, три сильно поврежденных судна отправили в Рио-де-Жанейро, вернулся в Испанию в 1584-м с тремя кораблями.

Дон Педро де Вальдес (1544–1615) – испанский адмирал, родился в Хихоне. Принимал участие в борьбе с берберийскими пиратами. В 1566-м принимал участие в экспедиции к Флориде. Дважды водил «серебряные флоты»[22] из Вест-Индии, в 1582-м назначен капитан-генералом армии во Фландрии. Во время десантной операции по утверждению власти Филиппа II в Португалии руководил морскими силами.

Мартин де Бертендон (1530–1607) – родился в Бильбао, испанский адмирал и администратор. Сопровождал Филиппа II во время его поездки в Англию. Во время восстания в Нидерландах руководит морскими силами испанцев в этом регионе. В 1573-м потерпел поражение при Энкхайзене. Генерал флота в 1584-м. Участвует в осадах приморских городов Фландрии. Руководит Фламандской армадой.

Англичане:

Елизавета I Английская (1533–1603) – дочь Генриха VIII и Анны Болейн. С 1558 года – королева Англии. В результате цепи политических интриг способствовала свержению с трона королевы Шотландии Марии Стюарт. В 1587 году казнила Марию Стюарт, поскольку та претендовала на корону Англии и вступила в заговор с целью убийства Елизаветы. Английская королева активно поддерживала повстанцев в Нидерландах, поскольку ей было выгодно ослабление Испании.

Френсис Дрейк (1540–1596) – самый удачливый корсар ее величества Елизаветы I. Родился в Тавистоке (графство Девоншир), занимался работорговлей. Первый набег на испанские территории в Вест-Индии совершил в 1567 году. В 1577 году с эскадрой из пяти судов Дрейк отплыл из Плимута, обогнул Южную Америку через Магелланов пролив и совершил ряд успешных нападений на испанские колонии тихоокеанского побережья Америки. При этом он впервые обследовал западное побережье Северной Америки вплоть до 48 градусов северной широты. Затем Дрейк пересек Тихий океан, прошел мимо Молуккских островов и в 1580 году вернулся в Плимут с огромной добычей. В 1585 году организовал налет на испанскую Вест-Индию, разграбил Сан-Доминго, Картахену Индейскую и Сан-Аугустин.

Джон Хокинс (1532–1595) – английский моряк, корсар, военно-морской администратор. Родился в Плимуте. С 1562 года совершил несколько вояжей в Африку, перевозя невольников в испанскую Вест-Индию. По сути, этот бизнес был контрабандой, хотя и довольно прибыльной. В плавании 1566–1569 годов у Хокинса, отправившегося в плавание вместе с Дрейком, произошло несколько столкновений с испанцами в американских колониях. С 1571 года является помощником казначея флота Бенджамина Гонсона, своего тестя. С 1577-го – сам становится казначеем флота. Проводит реформы, которые несомненно повышают силу английского флота.

Мартин Фробишер (1535 или 1539–1594) – английский корсар, моряк, исследователь. Родился в Олфотсе, Йоркшир. В 1576 году вышел в море в поисках Северо-Западного прохода и Атлантики в Тихий океан. Прохода не нашел, зато подробно обследовал Лабрадор и Землю Баффина. В 1577-м на острове Хала нашел что-то, что принял за золотоносную руду. Обрадованный Фробишер нагрузил корабли рудой и поспешил в Англию, однако руда оказалась обычным железным колчеданом[23]. В 1578 году во время третьей экспедиции к Канаде обследовал южную оконечность Гренландии.

Чарльз Говард, 2-й герцог Эффингемский, 1-й лорд Ноттингем (1536–1624) – политический и государственный деятель времен Елизаветы I. Посол во Франции (1559). В 1585 году – лорд-адмирал флота. Опыта самостоятельных плаваний не имел.

Начало

Еще в то время, когда дон Альваро де Базан маркиз де Санта-Круз постоянно преследовал на море и на островах приверженцев Антониу, приора Крату (побочного племянника последнего португальского короля, магистра португальского ордена госпитальеров и одновременно претендента на португальский престол, проигравшего гонку за короной испанскому правителю Филиппу II), ему очень досаждали своими действиями французские и английские корсары. Именно тогда генерал Океана[24] впервые высказал идею похода к Британским островам с целью высадки большого десанта, чтобы завоевать Туманный Альбион и поставить во главе Англии «более подходящего» для Испании короля. По мысли де Базана, эта операция разом положила бы конец каперству британцев в испанских водах и сильно напугала бы Францию, заставив ее отказаться от поддержки Антониу. Даже если бы французы продолжали каперствовать, то после захвата Острова испанцы, базируясь на английские порты, могли бы эффективно противодействовать французским разбойникам.

Следует понять, что к тому времени политика Англии была давно враждебна Испании и взаимоотношения между двумя странами ухудшались начиная с конца 60-х годов XVI века[25]. Именно тогда начались нападения на вест-индские колонии, к 1570-м там уже вовсю безобразничали Дрейк, Хокинс, Лоуэлл и другие «морские ястребы», нанося тем самым испанской короне существенный убыток.

В 1568 году возник новый повод для взаимных упреков и обвинений. Испанская эскадра, перевозившая большое количество звонкой монеты для выплат наемникам герцога Альбы во Фландрии, была атакована французскими корсарами. Испанцы укрылись в английских портах Плимут, Фалмут и Саутгемптон. Тогда еще королевства поддерживали видимость хороших отношений, и испанский посол Гуэро де Спес обратился к Елизавете Английской с просьбой перевезти посуху все деньги в Дувр, где их погрузят на испанские торговые суда и перевезут во Фландрию. Королева согласилась и даже предложила испанцам выделить корабли сопровождения для столь ценного груза. Надо сразу сказать, что это были не просто испанские бюджетные деньги, а почти 300 000 дукатов[26], взятые Филиппом II взаймы у генуэзских банкиров Спинола под довольно большие проценты. Однако совершенно неожиданно произошло невероятное – племянник президента банкирского дома Бенедикт Спинола, агент банка в Лондоне, получил сведения, что экспедиция британских корсаров Дрейка и Хокинса была в Вест-Индии разгромлена испанцами. Спинола считал, что после этой новости последует стремительное ухудшение отношений между двумя странами; он решил, что англичане конфискуют деньги, вполне возможно – без выплат генуэзцам, но если «немного помочь» правительству Туманного Альбиона, то, вполне возможно, банкирскому дому оставят его деньги. Спинола сообщил о случившемся «по секрету» Уильяму Хокинсу, брату Джона Хокинса. Тот в свою очередь побежал к главному советнику королевы Елизаветы Уильяму Сесилу, а последний, узнав о расправе испанцев над корсарами, сразу же наложил секвестр на испанские дукаты в компенсацию за разгром экспедиции. Это было очень рискованное решение. Оправданием для английской королевы может служить только одно – после финансового кризиса 1568 года английская казна была почти пуста, а 85 тысяч фунтов стерлингов испанских денег (вкупе с 45 тысячами фунтов стерлингов контрабанды) на дороге не валяются.

19 декабря 1568 года все триста тысяч испанских дукатов были помещены в Тауэр и объявлены собственностью королевы Англии. В свою очередь разгневанный герцог Альба, наместник испанского короля в Голландии, объявил всю английскую собственность в Нидерландах принадлежащей Испании и ввел эмбарго на торговлю с островом. Тогда уже Елизавета I секвестрировала всю испанскую собственность в Англии. Бенедикт Спинола был отринут от дел, дальнейшие переговоры повел генуэзский банкир Томазо Фиеско.

Вскоре, однако, случилось самое невероятное – вернулись те, из-за кого и началась буча – Френсис Дрейк и Джон Хокинс. Оказывается, испанцам не удалось разгромить английскую экспедицию. Теперь у Сесила и Елизаветы не было законных поводов задерживать испанские деньги, но королева Англии и здесь схитрила. Переговоры были очень долгими, и, наконец, в 1572 году было решено следующее:

а) деньги остаются в Англии;

б) Англия берет на себя испанские долговые обязательства перед генуэзским банкирским домом Спинола;

в) Англия возмещает Испании стоимость захваченных судов и товаров (поскольку сальдо от взаимных захватов было в пользу Англии);

г) торговля между странами восстанавливается в полном объеме;

д) контрабандные деньги становятся собственностью английской короны и никому не возвращаются.

Генуэзцы остались довольны – Филипп уже успел оплатить им часть процентов за пользование кредитом, а теперь проценты и остаток суммы оплатит еще и Елизавета. Плюс ко всему – испанский король был вынужден взять еще один кредит у тех же банкиров, но уже под повышенные проценты.

Позже произошел еще один довольно характерный случай. Джон Хокинс на приеме у испанского посла предложил нанять его корабль и его команду на испанскую службу, он предлагал охранять испанскую Вест-Индию от корсаров и каперов разных мастей. Более того – он вызвался возглавить заговор против Елизаветы Английской в пользу Марии Стюарт. По крайней мере, так считали испанцы. Меж тем Хокинс всего лишь вел двойную игру, Елизавета была в курсе событий, результатом деятельности Джона стало обвинение испанской стороны в заговоре против английской королевы и высылка в 1572 году испанского посла. Стоит упомянуть, что Хокинс получил от испанцев серебра на 40 тысяч фунтов стерлингов, так что в накладе он за свою двойную игру не остался.

В общем, уже к 1574 году страны были на пороге войны. Лишь взвешенная и осторожная политика Филиппа II и Альбы, которым по горло хватало проблем в Голландии и на Средиземноморье, смогла предотвратить открытый конфликт.

Окончательный разрыв между странами последовал в августе 1585 года. Елизавета Английская подписала соглашение с голландцами, где островитяне в помощь повстанцам обещали держать в Голландии 6350 пехотинцев и 1000 всадников, а также оплачивать четверть всех военных расходов Генеральных Штатов. Таким образом, англичане:

а) признали легитимность голландского повстанческого правительства;

б) осуществили, с точки зрения Испании, прямое вмешательство в испанские дела;

в) поддержали бунтовщиков в попытке отторжения территорий от Испании.

Теперь Филипп был просто обязан реагировать. События начали развиваться стремительно. Испанский король, которому по горло уже хватало затянувшейся войны в Голландии и нестабильной ситуации в Германии, попытался в последний раз мирно решить с Елизаветой вопрос о прекращении поддержки врагов Кастилии и Арагона. Иберийский посол просто умолял английскую королеву одуматься – ведь испанцы и голландцы уже сели за стол переговоров и практически пришли к компромиссу, после же вступления в войну Англии на стороне мятежников о мире в Голландии придется забыть на долгое время. Елизавета, в свою очередь, отвечала, что будет защищать дело Реформации, а также – что Нидерланды очень важны для Англии как ключевой торговый партнер.

Стало понятно, что мирно эту проблему не решить. В письме к Алессандро Фарнезе, написанном еще в сентябре 1583 года, Филипп отмечает, что успех в действиях против повстанцев недвусмысленно соприкасается с ликвидацией угроз от английской внешней политики. Король отмечал: «Для того чтобы покончить с восстанием в Нидерландах раз и навсегда, было бы разумно принять меры, гарантирующие, что война там [против нас] не получала поддержку из Англии». После демарша Елизаветы в августе 1585 года посол Священной Римской империи говорил, что «Англия сорвала маску по отношению к Испании».

Планы создания Наисчастливейшей Армады

В январе 1586 года де Базан озвучил идею о высадке в Британии и свержении королевы Елизаветы перед испанским королем Филиппом II, который сразу же воодушевился и поручил дону Альваро заняться этим вопросом[27]. Данная затея предполагала большие затраты как в людях, так и в материалах, причем с самого начала было понятно, что придется задействовать очень большие силы, – в своей первой записке де Базан отмечал, что он планирует оснастить по крайней мере 150 больших кораблей, общим тоннажем не менее чем 77 тысяч тонн, еще 400 более мелких судов, и посадить на них около 55 тысяч солдат десанта, загрузить огромный артиллерийский парк с полной обслугой, да еще и отряд из 3000 землекопов в придачу. Филипп II решился на предприятие, заручившись даже благословением папы римского, который очень хотел отвернуть Британию от схизмы и вернуть ее в лоно Католической церкви.

Местом сбора судов Армады был определен португальский Лиссабон – самый большой порт океанского побережья Иберии, обладавший довольно большой гаванью в устье реки Тахо и большими для своего времени кораблестроительными и ремонтными мощностями. Еще не построенный флот назвали «Felicisima Armada» – Наисчастливейшая армада, намекая на его освященную папой миссию.

В марте 1586 года де Базан предоставил детальный расчет сил, необходимых для проведения операции, – отплывающий к берегам Англии флот будет состоять из военных кораблей, исполняющих функцию эскорта, и большого количества транспортов с войсками для высадки. Чтобы обеспечить разгрузку войск с океанских транспортов, предполагалось иметь в составе также несколько больших гребных судов. Командовать соединением должен был лично генерал-капитан.

Этот план сразу же был оспорен Алессандро Фарнезе – главнокомандующим испанскими войсками в Голландии и Фландрии. В своей записке от 20 апреля 1586 года он писал Филиппу II: «Идея большого каравана транспортных и военных кораблей – глупа и примитивна. Собрание парусников разного размера, разного класса, разной вооруженности, наконец, просто разной скорости – это самый неудачный способ произвести успешную операцию». Фарнезе предлагал следующее – армада военных кораблей отплывает из Лиссабона, минует Канал и проследует к Корнуоллу, где будет только угрожать высадкой английскому побережью. Плюсов в этом плане главнокомандующий видел несколько:

1) Не надо тащить с собой мимо берегов Франции около 500 транспортов с войсками, которые придется забрать из торгового флота.

2) Так же можно не брать с собой гребные суда, ибо специально построенные в Дюнкерке плоскодонки (Фарнезе обещал построить до 100 таких судов, используя леса, растущие недалеко от Лилля) вполне смогут как форсировать Канал, так и подойти близко к английским берегам для высадки.

3) Военные корабли будут лишь приманкой для английского флота, который надо будет оттянуть от побережья Фландрии.

Но помимо плюсов план имел и довольно крупные минусы. Во-первых, надо было точно рассчитать время готовности Армады и собрать войска в Дюнкерке. Во-вторых, было ясно, что голландский флот будет блокировать испанские порты во Фландрии[28], соответственно, надо было как-то снять блокаду. В третьих, районы Дюнкерка и Остенде изобиловали мелями и песчаными барами, что ограничивало большие испанские корабли в маневре и возможностях подхода к берегу. В тех водах плоскодонные голландские и английские суда имели преимущество в противодействии высадке и действию около берега. Кроме того, как Фарнезе надеялся подготовить к отплытию 100–200 судов в абсолютной тайне, чтобы об этом не узнали голландцы и англичане? И даже если б это и удалось – каким образом можно было заранее просчитать погоду для высадки, ведь малые плоскодонные суда имеют ограниченную мореходность? Филипп II, прочитав письмо фламандского наместника, собственноручно начертал на нем: «Практически невыполнимо!»

Летом 1586 года священник и ученый Бернардино де Эскаланте, друг Филиппа II, составил меморандум с различными стратегическими альтернативами нападения на Англию. Всего их было три:

1) атака с севера с высадкой в Шотландии;

2) высадка на юго-западном побережье Острова и в Уэльсе;

3) и, наконец, блицкриг из Фландрии.

Все три сами по себе были признаны опасными, поэтому Эскаланте предложил совместить два последних варианта. Предполагалось, что крупная эскадра доберется до ирландского моря, где установит опорный пункт высадкой либо в Ирландии (Уотерфорд), либо в Уэльсе (Мэлфорт или Хейвен). Пока англичане будут заниматься отражением этого десанта (а планировалась высадка не менее чем тридцати тысяч человек), Фарнезе быстро переправится через Ла-Манш со своими ветеранами, высадится в Эссексе и ударит по Лондону (план предполагал еще один возможный этап, политический, в зависимости от конкретных успехов этого двойного десанта, – смещение Елизаветы). Филипп немного модифицировал план – первый десант высадится в Ирландии, флот также останется у пролива Святого Георга, оттягивая на себя английские морские силы в течение как минимум двух месяцев, а по прошествии этого времени неожиданно перебазируется в Ла-Манш и возьмет пролив под контроль (каким образом – неизвестно). Тогда, и только тогда, Фарнезе осуществит форсирование Па-де-Кале и высадку. Это добавление вызвало в конце концов резкую критику со стороны Фарнезе. В октябре 1586 года герцог написал Филиппу длинное письмо, в котором недвусмысленно указывал на недостатки предлагаемой двухмесячной задержки между двумя нападениями. И хотя король проявил явное нежелание модифицировать свой план, все же его уверенность была поколеблена. В последующем послании герцог вполне резонно раскритиковал также элемент, касающийся высадки в Ирландии. Наконец, после многомесячного обсуждения, Филипп смирился. В июне 1587 года был отброшен вариант с Ирландией, а в сентябре план принял окончательную форму – Армада направляется в Ла-Манш, там встречается с Пармой и защищает его переправу.

Испанский король предложил Фарнезе и Базану (которого уже назначили начальником экспедиции) новые соображения: генерал-капитан берет на борт небольшое (4000 пехоты и 3000 кавалерии) количество войск. Задача Армады – очистить Канал от вражеских кораблей и обеспечить высадку первого эшелона в Англии, которым будет командовать сам де Базан. Далее флот идет в Дюнкерк и грузит второй и третий эшелоны войск, которые уже состоят из фламандских ветеранов. Флотом и войсками в дальнейшем командует Фарнезе.

И де Базан, и Фарнезе были недовольны планом короля. По мнению Базана, Филипп II сильно упрощал ситуацию, но совершенно не исключал минусы плана фламандского наместника. А если первый эшелон будет разбит до прибытия второго? А если бурное море задержит высадку? В конце концов, с учетом последующей переброски армии из Дюнкерка высадка должна будет планироваться в неудобном Кенте. Но ведь в районе Плимута или Саутгемптона высаживать войска гораздо удобнее! И самое главное – зачем эта совершенно непонятная смена командования в самой середине операции?

Базан понимал, что первоначально предложенный им план также не идеален, но все же он более реалистичен. Генерал Океана придерживался принципа: «Все свое вожу с собой». Да, это будет громоздкое соединение разнокалиберных транспортов, но он, как начальник экспедиции, с таким конвоем мог поступать сообразно ситуации, без оглядки на ситуацию во Фландрии. Он мог высадить армию как в холмистом Корнуолле, так и в низинном Эссексе, а большое количество кораблей позволяло отбить любые атаки и англичан, и голландцев. Таким образом, по мнению генерал-капитана, основным врагом такого гигантского конвоя была исключительно погода.

К этому следует добавить, что голландцы, обладавшие к 1588 году удобными и довольно глубоководными Флиссингеном и Брилем, легко могли контролировать и блокировать Дюнкерк, поскольку тамошние корабли могли форсировать песчаные бары на входе в бухту лишь во время прилива и с определенным ветром.

Согласно плану де Базана, «день Х» был назначен на 30 мая, когда корабли должны были покинуть Лиссабон. 19 июня, согласно плану, корабли должны были бросить якорь в Ла-Корунье, а 22 июля, закончив последние приготовления, – отправиться в поход к Ла-Маншу. В «Секретной инструкции», данной генерал-капитану кавалерии дону Алонсо де Лейва, отмечалось, что для успеха операции неплохо было бы захватить остров Уайт, где могла бы базироваться Армада. Однако, чтобы не снижать темпа операции, было решено отложить захват острова до окончания высадки Фарнезе, район которой был определен в Кенте, между Дувром и Маргейтом.

В общем, все три плана (Филиппа II, Базана и Фарнезе) не учитывали в должной мере сложный климат и гидрологию Канала. Недаром ирландский историк Сирил Фолс (Cyrill Falls) отмечал: «Высадка в Ирландии и переход с ее берегов на английские, несмотря на кажущуюся сложность, был гораздо более удобен в эпоху парусов, чем высадка в Канале. Часто забывают, что при форсировании Па-де-Кале из Дюнкерка или Остенде нужно было ждать восточного ветра, который в тех краях довольно редок, тогда как зюйд-ост, требуемый для высадки в Ирландии, был постоянным ветром как в Бискайском заливе, так и на входе в Ла-Манш со стороны Бретани. В то же самое время – при высадке идальго в Ирландии уже англичане должны были ожидать восточного ветра, что, несомненно, помешало бы им противодействовать десанту. Ирландия была еще мало освоена англичанами и заселена народом, люто ненавидевшим их, тогда как влияние Испании и испанцев было в Ирландии очень велико». Кроме того, большая часть ирландцев были католиками, ненавидевшими англичан-протестантов.

В оправдание Филиппа и его приближенных стоит сказать, что высадка в Ирландии была бы актуальна в случае полномасштабной войны с Англией с последующим завоеванием этой страны. В планы же испанцев входил блицкриг с последующим coup d'état[29], а не долгая и трудная военная кампания на Острове. Имея под боком кровопролитные сражения в Голландии, Испания не могла себе позволить еще и многомесячную военную компанию в Англии.

Что же касается собственно Британии – там католики совсем потеряли остатки былого авторитета, к тому же в случае гипотетической высадки испанцев даже эти люди встали бы под знамена королевы Елизаветы[30], поскольку Филипп Испанский выглядел бы в их глазах агрессором, захватчиком.

Атака Кадиса

Зимой 1587 года в Лиссабоне и Кадисе начались первые приготовления к выходу Армады. Для такого количества кораблей нужно было много боеприпасов, запчастей, материалов, вооружения. В Англии были уже извещены о зловещих приготовлениях. Елизавета хотела если не расстроить полностью, то хотя бы оттянуть выход Армады из Лиссабона. Это было жизненно важно для Острова, поскольку королева осознавала, что ее государство просто не готово дать серьезный отпор испанцам. Именно это желание и легло в основу корсарской экспедиции к Кадису знаменитого корсара Френсиса Дрейка.

Елизавета узнала о готовящейся экспедиции почти сразу же, и это вызвало определенную тревогу. Естественно, масштаб приготовлений испанцев был неизвестен, но (зная о ресурсах иберийцев и о силе испанского флота) англичане занервничали. Мысль о превентивной атаке Армады пришла почти сразу же. Уже в письме к королевскому Совету от 3 марта 1587 года Френсис Дрейк пишет: «Здесь [в Плимуте] довольно много судов и отличных солдат, которых при желании можно завербовать для экспедиции. Капитаны торговых судов дали мне предварительное согласие». 2 апреля в письме к Уолсингему он развивает мысль: «Если Ваша Светлость соизволила бы выдать какую-то резолюцию, приказ, что я свободно могу вербовать людей и корабли – дело пошло бы гораздо быстрее»[31].

Но все было не так просто. При дворе Елизаветы шли ожесточенные споры, стоит ли дразнить испанцев еще одним корсарским налетом, причем на этот раз на территории Иберийского полуострова. К примеру, сэр Джеймс Крофт, мажордом (Comptroller of the Household) Елизаветы, очень резко отзывался о затее Дрейка, считая, что этот шаг приведет к полному разрыву с Испанией и не оставит возможности договориться с Филиппом II. Кроме того, Крофт обвинил Дрейка в разбазаривании государственных средств – вместо того, чтобы потратить деньги (которых и так мало) на укрепление обороны своего побережья, сэр Френсис хочет взять из казны энную сумму денег на пиратский набег, исход которого совершенно неясен. Дрейк смог отмести последнее обвинение одним ударом – 10 апреля 1587 года он заключает соглашение с Компанией Торговых Авантюристов (Company of Merchant Adventurers of London)[32] о финансировании атаки Кадиса. Елизавета после раздумий приняла сторону «ястребов», тем более, что раскошеливаться не пришлось. К тому же королева договорилась с Дрейком, что выделит ему 4 королевских корабля, а взамен он гарантирует ей 50 % от прибыли, если она будет.

Уже 12 апреля из гавани Плимута вышли следующие корабли: перестроенный в 1581 году 47-пушечный «Элизабет Бонавенчур» (флагман, командующий сэр Френсис Дрейк), 38-пушечный галеон «Голден Лайон»[33] (вице-адмирал Уильям Берроуз), 41-пушечный «Дредноут»[34] (исполняющий обязанности контр-адмирала кэптен Беллингхэм) и 40-пушечный новейший «Рейнбоу» (кэптен Томас Феннер)[35]. Остальные 20 кораблей (в основном мелкие парусно-гребные суда – пинасы) экспедиции были зафрахтованными приватирами. Отряд взял курс на Бискайский залив.

Хотя королева Англии и верила в удачливость Дрейка, все же она решила подстраховаться – ровно через 7 дней после отплытия, то есть 19 апреля 1587 года, к Дрейку была направлена быстроходная яхта с приказом королевы воздержаться от атаки и грабежа испанских портов. Таким образом, в случае неудачи правительница Британии могла представить экспедицию как абсолютно частное предприятие взбунтовавшихся подданных. Эта яхта никогда так и не достигла Дрейка, но об отправке этого судна было громогласно объявлено при дворе и сообщено послу Испании.

Меж тем Дрейк был уже у берегов Галисии. Около мыса Финистерре его отряд застиг шторм, который разметал суда, один из пинасов вылетел на скалы и разбился. Непогода длилась неделю, все же Дрейку удалось собрать свои корабли, 25 апреля англичане обнаружили два голландских судна, капитаны которых сообщили им о том, что в Кадисе для отправки в Лиссабон оснащают большое количество галеонов Армады. Подготовка еще не закончена, поэтому испанские navios[36] стоят без мачт и вооружения, а эскадра де Базана, базировавшаяся на этот порт, ушла встречать ежегодный конвой из Вест-Индии. Экспедиция сразу же взяла курс на Кадис.

В ночь на 29 апреля Дрейк оставил на левом траверсе городок Рота и вошел в Кадисскую бухту.

Кадис расположен в южной части Пиренейского полуострова на длинной косе, вытянутой вдоль материка. Тонкий перешеек соединяет этот город с континентом: с одной стороны – Атлантический океан, а с другой – воды Кадисской бухты. Изрезанные берега косы и континента образуют аж три гавани, из которых две являются внешними, а одна – внутренней. На материке, напротив Кадиса, располагаются форты Санта-Катарина, Санта-Мария, Порто-Реал, а на перешейке – сильно укрепленный бастион Пунталь. В глубине внутренней гавани находился город Каракка. Общее количество пушек крепостей Кадиса и фортов, прикрывавших город, насчитывало около 100 единиц. На момент атаки между Санта-Марией и Порто-Реалом у песчаных баров находились 30 мобилизованных судов[37], работы по оснащению которых еще не были закончены. Стоит также отметить, что «уркас» не имели команд – их временно распределили по военным кораблям де Базана, чтобы новички понабрались опыта. В глубине бухты, около Каракки, находились 20 французских торговых кораблей, избравших Кадис временной стоянкой перед переходом домой.

К чести испанских солдат, дозорные сразу заметили отряд Дрейка. К кораблям, на которых по приказу сэра Френсиса были подняты французские и фламандские флаги, была выслана шлюпка таможенной стражи для осмотра. На полпути по шлюпке был открыт огонь, четверо солдат погибли, оставшиеся же погребли к берегу так быстро, как только могли. За ними в погоню кинулся баркас англичан, но испанцы успели нырнуть под защиту батарей порта.

Этот пушечный выстрел послужил началом паники, охватившей городское население Кадиса. Торговый и рабочий люд кинулся к городским воротам, в давке погибли 19 человек. Мэр Кадиса Хуан де Вега срочно послал известие об атаке англичан герцогу Медина-Сидония, а сам судорожно стал готовить город к обороне. Срочно послали рабочих рыть траншеи и укрытия для пушек у берега. Были открыты Арсенал и армейские магазины. Сидония, получивший к тому времени известия об атаке англичан на город (о кораблях никто не думал, все были уверены, что сейчас начнется высадка войск), помчался в город всего лишь с четырьмя слугами, приказав мобилизовать и перебросить в Кадис всех и вся. По мосту Суасо, соединяющему материк и перешеек, к ночи прошли на защиту города 200 аркебузиров. Срочно вышли полки из Хереса и Каракки.

Тем временем Дрейк спокойно атаковал брандерами, сжег и захватил то ли 20, то ли 26 из 30 кораблей Армады (среди которых был галеон Санта-Круса – 800-тонный «Нуэстра Сеньора дель Розарио») – одиноко стоявших у песчаных баров. В атаку на англичан были посланы шесть кастильских галер и один галиот[38] под командованием Педро де Акунья, испанские моряки завязали бой с превосходящим противником. В этом скоротечном бою галиот и одна галера были повреждены (у галиота артиллерийским выстрелом снесло банку с тремя гребцами, сломалось несколько весел левого борта; галера была сильно повреждена и вылетела на мель у Кадиса), и из-за большой численности неприятеля Акунья был вынужден отойти.

Что касается двух галер у моста Суасо – они были атакованы четырьмя пинасами англичан, вели двухдневную артиллерийскую дуэль и в результате смогли отбиться.

В отрытых на берегу траншеях спешно развернули полевые батареи (частью использовав для этого пушки, предназначенные для галеонов Армады), которые сразу же открыли огонь по англичанам. Было принято решение организовать запись в ополчение. Огонь испанских пушек оказался неточным, связано это было с тем, что из-за отсутствия достаточного количества артиллеристов к орудиям встали рабочие верфей. Дрейк сквозь огонь посылал призовые команды к испанским кораблям в Нижней Гавани. Их задачей было сжечь как можно больше судов. Испанцы вели огонь из всех видов оружия.

Бои эти длились три дня, к 1 мая англичане смогли уничтожить то ли 24 (по испанским данным[39]), то ли 33 (по английским[40]) испанских корабля. Кроме того, 4 испанских торговых корабля (не предназначенных для Армады) Дрейк смог захватить. 2 мая Дрейк покинул воды Кадиса. Англичане потеряли один приз (португальскую каравеллу, захваченную, которую смогли отбить галеры Акуньи) и одного человека убитым. Стоит также упомянуть и еще об одном захвате – Мартин Фробишер увел из Каракки большое торговое судно, груженное 3000 бочками с хересом. Опасаясь упадка дисциплины, этот приз под конвоем двух пинас побыстрее спровадили в Англию.

Дрейк проследовал к мысу Сент-Винсент, где нахрапом захватил сильную крепость Сагреш (Fortaleza de Sagres), построенную еще при Генрихе Мореплавателе. Разломав там и взорвав что только можно, корсар проследовал к Лиссабону, где начал охоту на рыболовные суда испанцев и португальцев. Базан спешно вооружал корабли, чтобы дать отпор неприятелю, однако Дрейк быстро отошел к Сагрешу, а потом к Азорским островам, где захватил галеон «Сан-Фелипе» с грузом пряностей, шелка и золота на 11 400 фунтов стерлингов.

6 июля Дрейк вернулся в Англию. Ущерб, нанесенный англичанами, был велик. Прежде всего – испанцы потеряли большое количество кораблей, которые могли бы войти в состав Армады. Дрейк также сжег в Сагреше около 1600 тонн дубовых досок, приготовленных для выделки бочек (эти бочки были необходимы для комплектования флота Базана провизией). Также была полностью нарушена система морских перевозок у португальских берегов. Атака Дрейка отложила экспедицию к берегам Англии более чем на год.

На пути к Каналу

В июле 1587 года из Лиссабона к Азорским островам вышла эскадра де Базана, чтобы сопроводить в Испанию под охраной «серебряный флот», поскольку после налета Дрейка английских корсаров сильно опасались. Все же (как мы уже упоминали) Дрейк смог захватить «Сан-Фелипе» и удачно вернулся домой.

Филипп II торопил де Базана с окончанием подготовки Армады. Он считал, что надо форсировать приготовления и выходить в море. В январе 1588 года дон Альваро отвечал, что из запланированных 50 галеонов он имеет в строю только 13! Вместо 100 судов обеспечения и поддержки – всего 70! Вместо 15 гребных судов – всего 4 галеры! Но и из этих судов большая часть не кренгована и не загружена пушками и припасами. 23 января король потребовал выхода флота в море, но опять получил ответ, что флот еще совершенно не готов. Филипп, не доверяя до конца Базану, послал в Лиссабон с ревизией графа де Фуэнтеса. Проверка эта не выявила хищений и нарушений со стороны маркиза Санта-Крус, но дон Альваро воспринял ревизию как королевскую немилость, заболел, впал в горячку и скончался 19 февраля 1588 года.

После недолгих раздумий король назначил новым командующим Наисчастливейшей армадой уже известного нам по обороне Кадиса дона Алонсо Переса де Гусмана эль-Буэно, герцога Медина-Сидония. Большую роль в выборе именно этого назначения сыграли администраторские способности герцога.

По признанию Медины-Сидонии, по прибытии в Лиссабон он застал там полный хаос – припасы, провизия, пушки, порох, ядра – все это в беспорядке свалено у пристаней; часть галеонов были хоть сейчас готовы к выходу в море, но на другой части не были поставлены даже мачты; какие-то корабли благодаря расторопности своих капитанов были перегружены провизией, а на других ее не было совсем; кто-то загрузил на свои корабли все пушки, но не имел ядер; кто-то, наоборот, имел полный комплект ядер и пороха, но еще не установил пушки. В общем, царило состояние хаоса и неразберихи.

Благодаря титаническим усилиям Медины-Сидонии к лету Армада была оснащена. Полный список судов Армады сведен в таблицу:

Всего 21 галеон, 2 галисабары, 39 нао, 30 «уркас», 22 паташа, 2 пинаса, 4 галеаса, 4 галеры, 8 забар – итого 132 корабля. Уже по списку видно, что силы разных эскадр были очень неоднородны. Безусловно, лучше всех укомплектованы были Португальская и Кастильская армады. Средиземноморский и Немецкий отряды представляли собой пестрое сборище наскоро переделанных торговых судов, вооруженных как попало, с командами, набранными с бору по сосенке. Большое количество гребных и парусно-гребных судов безусловно было необходимо в Ла-Манше для перевозки войск Пармы из Дюнкерка в Эссекс и Кент, но возникал резонный вопрос: а смогут ли эти плохо приспособленные для открытого моря корабли пережить переход через Бискайский залив и Атлантику к Каналу? К этому следует добавить, что на борту находилось 30 565 моряков и солдат, а также припасы и провиант на такое количество людей, поэтому часть кораблей была ужасно перегружена.

Задача, поставленная Армаде Филиппом II, была проста – не отвлекаясь на затяжные бои, дойти до Дюнкерка, перевезти и прикрыть от возможных атак англичан Фламандскую армию Фарнезе на Остров, организовать ее высадку в районе Дувра и Маргейта. Стоит сказать, что первоначальный план 1586 года на данный момент уже требовал модификации – дело в том, что испанцы не смогли захватить глубоководные Флиссинген и Бриль, куда могли бы прибыть океанские суда Армады, и теперь голландский флот мог блокировать все начинания Пармы, у которого из портов остался лишь мелководный Дюнкерк[41]. Кроме того, после первых поражений от испанского флота голландцы начали строить большие суда по типу галеонов (возникла даже его новая разновидность: низкосидящий «фламандский галеон» или «орлогсхип» – военный корабль) и могли на равных противостоять иберийцам. Теперь погрузка 27 тысяч ветеранов Фламандской армии была возможна только гребными судами Армады, причем было ясно, что защитить их испанские галеоны не смогут, чем наверняка воспользуются голландцы, имеющие небольшие корабли с плоскими днищами, но достаточно хорошо вооруженные. Однако Филипп II отказался что-либо менять в планах. Получалась анекдотическая ситуация – с одной стороны, герцог Медина-Сидония должен был придерживаться четких инструкций короля, а с другой – импровизировать на месте. То есть еще до выхода Армады план, согласованный в 1586 году, по сути, стал фикцией.

И все же 28 мая 1588 года Армада вышла из Лиссабона. Из-за противного ветра четыре дня дрейфовали у мыса Финистерре. 19 июня корабли вошли в Ла-Корунью пополнить последние запасы и сделать ремонт. Там задержались до 25-го числа из-за сильного норда, потом вышли и сразу же попали в шторм. Корабли раскидало по Бискайскому заливу, Сидония приказал в случае сильных повреждений и невозможности присоединиться к Армаде отходить и интернироваться во французские порты.

Сражение

Что же в это время делал английский флот? Британцы, безусловно, были в курсе всех приготовлений и принимали ответные меры. Срочно восстанавливались прибрежные крепости, была развернута чуть ли не тотальная мобилизация, королевские верфи судорожно строили новые корабли.

К маю 1588 года английский флот насчитывал 34 королевских галеона и 163 зафрахтованных приватира – всего 197 кораблей. Из этого количества 30 судов имели водоизмещение от 200 до 1000 тонн; 19 королевских кораблей имели не менее, чем по 30 пушек. 12 кораблей из этого числа были приватиры, вооруженные корсарами – Френсисом Дрейком, Мартином Фробишером, Джоном Хокинсом, лордом Чарльзом Говардом Эффингемским[42]. Главнокомандующим флотом был назначен лорд Говард Эффингемский.

Список королевских кораблей английского флота приведен ниже:

Суммарный тоннаж английских кораблей составлял всего 29 744 тонны (то есть средний корабль был водоизмещением 150 тонн, что соответствовало испанскому паташу), численность команд составляла 15 551 человек. Согласно доктрине Джона Хокинса, назначенного в 1573 году казначеем и инспектором Ройял Неви, победить испанцев рассчитывали в артиллерийском бою. Именно для этого строились корабли нового типа и пестовались команды английских кораблей.

Хокинс считал, что на данный момент ни галеасы, ни галеоны, ни каравеллы не удовлетворяют требованиям каперского флота. Все громоздкие надстройки в носу и корме кораблей безжалостно снимались (это помогало избавиться от большой парусности и лишнего груза, а также повышало маневренность), киль делался глубже, парусники получали более острые обводы с целью сделать их быстроходнее, повсеместно внедрялось использование артиллерии. Хокинс говорил, что по возможности надо уйти от тактики абордажа, активнее использовать дальнобойные пушки, стремиться сбить такелаж и рангоут у противника, дабы сделать его неуправляемым. Новый инспектор флота полностью отверг испанский опыт, где в составе экипажей находилась всего лишь четверть моряков и три четверти солдат. Напротив, Хокинс предложил комплектовать команды в основном моряками и артиллеристами, причем в совершенстве знающими свое дело. Маневр и артиллерийский бой – вот основное оружие англичан в пику испанцам; главное – не допустить абордажа, в котором доны не имеют себе равных.

Когда слухи о выходе Армады достигли Англии, Дрейк, назначенный вице-адмиралом, по согласованию с Елизаветой и Говардом перевел 55 кораблей в Плимут, поближе к Западным подходам, чтобы тревожить нападениями испанцев на входе в Канал. Основная же часть флота вместе с Говардом (адмирал), Фробишером (вице-адмирал) и Хокинсом (контр-адмирал) заканчивала последние приготовления в Дувре. 20 кораблей выделили для нужд береговой охраны, командовал этим отдельным соединением лорд Генри Сеймур. Его основной задачей было в контакте с голландцами следить за всеми телодвижениями Фарнезе. 31 июля у Говарда уже было почти 100 кораблей.

29 июля Наисчастливейшая армада появилась на траверзе мыса Лизард. Дрейк, заранее извещенный о подходе испанцев, согласно легенде, играл в шары, когда его застигло известие о появлении испанских кораблей у побережья Корнуолла. Согласно той же легенде, сэр Френсис решил доиграть партию, пробурчав под нос, что «все равно никуда они от нас не денутся».

Тем временем на флагмане испанцев «Сан-Мартин» состоялся военный совет. Медина-Сидония, Флорес де Вальдес, Рекальде и Окендо догадывались, что английские корабли сделают ставку на артиллерийский бой. При этом Вальдес предлагал воспользоваться оплошностью лорда Говарда, разделившего свои силы между несколькими портами, атаковать английские корабли в гавани Плимута и уничтожить отряд Дрейка. Этот вполне разумный совет был отклонен, поскольку Медина-Сидония имел четкие инструкции не ввязываться в бои местного значения и как можно быстрее идти к фламандским берегам. После бурного обсуждения было решено не атаковать плимутскую эскадру, построить корабли полумесяцем, разместив по бокам суда с дальнобойными пушками. В свою очередь Дрейк вышел из Плимута и попробовал атаковать этот гуситский табор, однако атака эта была нерешительной, стрельбу корсар вел с дальней дистанции и особого вреда испанцам нанести не смог.

1 августа флагманский «Ривендж» Дрейка обнаружил отбившийся от главных сил во время боя 31 июля 1150-тонный 46-пушечный «Нуэстра Сеньора дель Розарио» под командованием дона Педро Вальдеса, флагмана Андалузской армады. Сэр Френсис послал парламентера на борт испанца, который спросил, будут ли доны драться или просто сдадутся. Вальдес решил капитулировать. На борту «Нуэстра Сеньора дель Розарио» англичане обнаружили большие суммы денег, что впоследствии привело к крупному скандалу между корсарскими адмиралами. Мартин Фробишер в сердцах заявил: «Он [Дрейк] как трус вертелся всю ночь близ испанца, дабы взять добычу. Думал нас обмануть, чтобы мы не получили свою долю в пятнадцать тысяч дукатов, но мы ее получим или, клянусь Богом, мы пустим ему кровь». Второй подранок, которого смогли захватить корабли Плимутской эскадры – 958-тонный 25-пушечный «Сан-Сальватор», у которого часть пороховых зарядов взорвалась в бою 31 июля. Корабль был небоеспособен, поэтому его решено было бросить, утром 1 августа он легко сдался англичанам. Третьей и последней жертвой оказался 500-тонный 16-пушечный гамбургский галеон «Фалькон Бланко Майор» из Немецкой армады. Этот корабль отбился от главных сил и 1 августа был взят на абордаж.

Оценивая итоги боя у Плимута, можно сказать только одно – Дрейк проиграл его стратегически. Да, он захватил 3 испанских корабля, но теперь испанцы были впереди него, на ветре, тогда как он плелся позади них, и если бы Медина-Сидония решил высадить те войска, которые были на кораблях, помешать этому десанту Дрейк просто не смог бы.

Тем временем к Армаде спешили эскадры Говарда и Хокинса. 2 августа около Веймута при сильном восточном ветре основные силы англичан атаковали Армаду. Опять-таки, как и в бою у Плимута, британцы расстреливали испанские корабли с дальней дистанции, бой, по сути, свелся к нерешительным стычкам. Наученные горьким опытом, при появлении противника все мелкие испанские корабли укрылись внутри полумесяца. Была также произведена попытка атаковать корабли англичан галерами, но неудачно. В результате английские корабли отошли на юг, к французским берегам, а Армада проследовала далее по Каналу. И этот бой Говард и Хокинс, также как и Дрейк, проиграли стратегически – теперь ВЕСЬ флот англичан следовал позади Армады. С точки зрения корсарской тактики это, конечно, было идеальным местоположением – иди себе спокойненько за испанцами и захватывай отставших. Но теперь Медина-Сидония был свободен в маневре – он мог высадить войска в любой точке по пути следования, и теперь между ним и Дюнкерком было только 20 английских кораблей Сеймура и голландцы. Английский флот был практически исключен из борьбы.

3 августа около острова Уайт Говард и Дрейк атаковали Армаду с тыла, они даже сумели внести сумятицу в соединение де Мендосы, однако оперативно подошедшие крупные корабли Бискайской армады под командованием Рекальде смогли оттеснить англичан к западу и защитить своих. Более того – 4 августа испанцы по собственной инициативе пытались атаковать англичан, Говард не принял боя и отошел, теперь между эскадрами образовался некий разрыв. Это позволило испанцам 5-го числа спокойно подойти к Кале. Отсюда был послан вестовой к Фарнезе с донесением, что Армада близко.

А что же в этот момент творилось во Фландрии? 27 тысяч ветеранов Пармы были сконцентрированы на побережье, однако в море выйти они не могли – Дюнкерк и Антверпен были блокированы голландским флотом Морица Нассауского. Здесь следует уточнить одно «но»: расстояние от Кале до Дюнкерка – 20 миль или 38 километров. То есть города эти расположены очень близко. Естественно, что Медина-Сидония сразу же связался с Фарнезе, прося его морем переправить войска на корабли Армады. Герцог Пармский, ссылаясь на голландскую блокаду и «текущие как решето» плоскодонные суда, отказался. Тогда дон Алонсо предложил фламандским терциям проделать марш-бросок к Кале и погрузиться на суда здесь, на французской территории. Конечно, это было нарушением французского суверенитета, но мэр Кале был членом Католической лиги герцогов де Гизов, поддерживаемых испанцами. Так что этот план при должной сноровке и дипломатических усилиях вполне мог быть исполнен. Однако и тут Фарнезе отказался. В свою очередь Парма предложил Медине-Сидонии атаковать голландский флот у Дюнкерка и отогнать его, после чего десантные суда ветеранов соединятся с Армадой. Дону Алонсо и его штабу было понятно, что это плохо прикрытая провокация. Самые сильные корабли Армады имели большую осадку, тогда как голландские боевые галеоны были мелкосидящими и вполне могли воспользоваться мелководьями. То есть воспользоваться у Дюнкерка превосходством хорошо вооруженных океанских кораблей Кастильской и Португальской армад не было возможности, а пускать в бой забары и пинасы, уступающие в численности и вооружении эскадре Нассауского, форменное безумие.

К тому же атаковать голландский флот, имея в тылу англичан, причем превосходящих испанцев в численности, было подобно смертоубийству – даже если бы Медине-Сидонии и удалось бы прорваться сквозь заслоны «морских гезов» на рейд Дюнкерка, выйти обратно уже не получилось бы. Если сюда добавить проблемы с боеприпасами на кораблях Армады – понятно, что уже на этой стадии план высадки в Англии РУХНУЛ. Здесь Филипп и Фарнезе начинают импровизировать – для посадки войск на корабли было решено захватить французскую Булонь (!!!)[43], но и этот план дал сбой.

Новости о неготовности армии Фарнезе к высадке произвели эффект разорвавшейся бомбы. Уже тогда рассматривается вариант повернуть обратно и вернуться в родные порты. Пока что этому плану благоприятствовал ветер – устойчивый зюйд-ост. Но все же решили выждать. 6 августа испанцев пытался атаковать Говард, соединившийся с Сеймуром. Перестрелки шли весь день, но потерь не было. Обе стороны начали испытывать недостаток пороха, англичане отошли к своим берегам пополнить запасы. На следующий день Армада встретила флот снабжения из Фландрии. К большому разочарованию, боеприпасов флот не привез, хотя пополнил запасы провизии. Тем временем англичане по совету Дрейка решили провести атаку брандерами. Для этого были выделены следующие парусно-гребные суда: барк «Тальбот», пинас «Хоуп», хоу «Томас», барк «Бонд», мелкие корабли «Бир Янге», «Элизабет», «Энджел» и «Кюрс шип». В ночь с 7 на 8 августа подожженные брандеры с попутным ветром направили на испанцев. Это вызвало панику на рейде Кале. Капитаны галеонов в спешке рубили якоря, галеас «Сан-Лоренцо» вылетел на мель и на следующий день попал в руки англичан, флот рассеялся по морю. 8 августа англичане сблизились и осыпали ядрами рассыпавшиеся испанские корабли. Англичанам удалось отрезать от основных сил 6 испанских галеонов («Сан-Мартин», «Сан-Маркос», «Сан-Хуан де Сицилия», «Ла Тринидад Валенсера», «Сан-Фелипе» и «Сан-Матео») и навалиться на них. По отчетам испанцев, их атаковало аж 150 кораблей (в это мало верится, но англичан там было, наверное, много), однако вовремя подоспели эскадры Рекальде и Окендо и помогли отбиться[44]. Орудийным огнем было сильно повреждено 665-тонное 24-пушечное зафрахтованное судно «Мария Хуан». 10 августа оно затонуло от полученных повреждений у Гравелина.

«Сан-Фелипе» (840 тонн, 40 орудий) и «Сан-Матео» (750 тонн, 34 орудия) получили повреждения и отстали, поэтому на следующий день и были атакованы голландцами, причем «Сан-Фелипе» к тому времени не справился с управлением и вылетел на мель. Наутро эти испанские суда были захвачены голландцами, которые к тому времени соединились с англичанами.

9 августа англичане и голландцы были отбиты по всем направлениям. В этот же день пришло сообщение от Фарнезе, что войска смогут быть готовы к погрузке не раньше, чем через две недели. На очередном военном совете развернулась жаркая дискуссия по поводу последующих действий. Рекальде, Лейва и Окендо говорили, что атака у Гравелина не привела к победе англичан. Армада может дрейфовать у входа в Па-де-Кале, дождаться обычного в тех краях норд-веста[45] и готовности Фарнезе, прорваться в Дюнкерк, погрузить войска и высадить их в Англии. Хотя эти адмиралы были в меньшинстве относительно дальнейшего плана действий, однако их мнение было очень весомо. Растерявшийся Медина-Сидония решил провести голосование. В результате было решено вернуться обратно в Ла-Манш и вести корабли домой. Однако этим планам не суждено было сбыться – ветер переменился на юго-западный, поэтому было решено обойти вокруг Британских островов и вернуться в Испанию. Английская королева, узнав о решении иберийцев, сказала очень точно: «Дунул Господь, и они рассеялись!»

В принципе на этом можно было бы и закончить описание неудавшейся высадки в Англии в 1588 году. И все же перед тем, как перейти к анализу событий, бегло рассмотрим окончание этой эпопеи.

До 11 августа англичане, не веря своему счастью, осторожно следовали за испанцами, но не атаковали их. 12 августа испанцы миновали Ферт-оф-Форт, к 20-му были около Оркнейских островов. Уже в этот момент на эскадре было около 3000 больных и обмороженных[46]. 3 сентября часть эскадры миновала пролив между Гебридскими островами и Шотландией. К этому времени корабли были рассеяны по морю. 10 сентября испанские суда достигли Ирландии. Надежды на помощь братьев по вере не оправдались – ирландцы грабили и убивали выживших. Множество моряков умерло от голода. О негостеприимные скалы этого острова разбилось 20 испанских кораблей. 21 сентября на рейд испанского Сантандера вошли остатки Бискайской армады Рекальде. С 22 по 30 сентября прибывали отставшие. Часть кораблей дошли до Ла-Коруньи, Сан-Себастьяна и Ферроля. Всего Наисчастливейшая армада потеряла 63 корабля, из них только 7 – боевые потери. Стоимостная оценка потерь – 1 миллион 400 эскудо. Не досчитались также 10 тысяч моряков.

Что касается англичан – их потери совокупно составили до 400 моряков. Все корабли удалось сохранить, хотя в бою 8 августа при Гравелине многие даже из больших английских кораблей были серьезно повреждены (согласно книге Колина Мартина и Джофрея Паркера «The Spanish Armada», «Ривендж» и «Уайт Бир» получили до 40 подводных пробоин)[47].

Узнав все перипетии похода Армады к берегам Англии, мы теперь четко можем ответить на вопрос, почему высадка 1588 года не удалась. Во-первых – план, составленный в 1586 году, к лету 1588 года был фикцией. Армада действительно могла дойти до Дюнкерка и Антверпена, но в лучшем случае она была бы там заблокирована превосходящими силами англичан и голландцев, а в худшем – разгромлена. В свою очередь испанцам везло до определенного момента – англичане не смогли перекрыть им путь к английским берегам и не нанесли серьезных потерь в боях в Канале. Однако везение кончилось 6 августа, когда стало ясно, что войска Фарнезе не готовы к погрузке, более того – на рейд Дюнкерка и Антверпена кораблям Армады прорваться не удастся. Именно тогда прозвучало решение идти домой. В случае обратной дороги через Канал потери конечно же были бы меньше, и это все, чем такая ситуация была бы лучше реальной.

Резюмируя, можно сказать, что высадиться в Англии в 1588 году испанцам помешал оторванный от реальности план десантирования, а также неготовность Фарнезе. На это наложилось четкое следование королевским инструкциям герцога Медины-Сидонии, которые (и это было ясно) еще до выхода Армады из Лиссабона стали никчемными бумажками.

Глава 2. 1692 год – когда министры предают Францию

Главные действующие лица

Французы:

Людовик XIV (1638–1715) – родился в Сен-Жермен-ан-Ле. Король Франции и Наварры с 1643 года. Царствование Людовика – время значительной консолидации единства Франции, ее военной мощи, политического веса и интеллектуального престижа, расцвета культуры, вошло в историю как «Великий век». Людовик XIV обладал даром подбирать себе талантливых и способных сотрудников (например, Кольбер, Вобан, Летелье, Лионн, Лувуа). В ходе Деволюционной войны (1667–1668) присоединил к Франции часть Фландрии. В ходе франко-голландской войны (1672–1678) – Эльзас, Лотарингию, Франш-Конте и часть германских территорий на Рейне. В 1681 году флот Людовика бомбардировал Триполи, в 1684-м – Алжир и Геную. В 1685 году Людовик отменил Нантский эдикт, предоставлявший гугенотам свободу вероисповедания и основы самоуправления. К 1688 году оказался перед коалицией объединенной Европы, которая рассматривала притязания Франции как стремление к мировому господству.

Жан-Батист Кольбер, маркиз Сеньелэ (1651–1690) – старший сын Жана-Батиста Кольбера. С детских лет отец готовил из него наследника. С 1672 года работает помощником государственного секретаря по флоту. После смерти отца в 1683 году – государственный секретарь по флоту. Многие историки считают, что именно Сеньелэ создал флот, способный конкурировать с английским и голландским. Благодаря Кольберу и Сеньелэ французский флот, насчитывавший в 1660 году 18 кораблей и 10 галер, к 1690 году имел в строю 125 кораблей. Благодаря внедрению инноваций французская морская артиллерия считалась тогда лучшей в мире, а с помощью стандартизации деталей и принципа конвейерной сборки зафиксирован случай постройки и спуска на воду галеры за 24 часа.

Луи Филлипье, граф де Поншартрен (1643–1727) – родился в Бретани. Сын известного Людовика I Поншартрена, советника президента Парижского парламента. С помощью синекуры получил пост первого президента парламента в Бретани. С 1689 года – генеральный контролер финансов, с 1690-го, после смерти Сеньелэ, государственный секретарь по флоту.

Франсуа д'Уссон, маркиз де Бонрепо (1654–1719) – родился в графстве Фуа. В 1671 году под покровительством Кольбера переходит на службу во флоте, в корпус галер, где получает звание лейтенанта. Занимается хозяйственными и административными вопросами. Если Кольбер и его сын Сеньелэ считаются создателями флота, то Бонрепо по праву занимает место их правой руки. С 1683 года – главный интендант флота Франции.

Анн-Илларион де Контантен, граф де Турвилль (1642–1701) – знаменитый французский адмирал. С 1659 по 1667 год служил на кораблях Мальтийского ордена, сражался с турками и берберийскими пиратами. В 1669 году командовал одним из кораблей во время похода герцога де Бофора на Крит. В 1671 году участвовал в походе к Тунису. Во время франко-голландской войны (1672–1678) принимал участие в сражениях при Солебее, Схоневельде, Стромболи и Агосте. При Палермо (1676) являлся разработчиком плана атаки голландских и испанских кораблей в гавани города. Там за несколько часов были сожжены 12 кораблей, 4 брандера и 5 галер, в волнах и пламени погибли 4000 человек. В 1678 году назначен в комиссию по укреплению и реконструкции кораблей. С 1682 года – лейтенант-генерал флота Франции.

Франсуа-Луи Русселе, маркиз де Шато-Рено (1637–1716) – французский адмирал. Родился в Париже. Участвовал в сухопутных боях под командованием Конде и Тюренна. В 1658 году принимал участие в битве у Дюн и взятии Дюнкерка. На флоте с 1661 года. В экспедиции герцога де Бофора к Джиджелли в 1664-м тяжело ранен. С 1666 года капитан де весо. В 1671 году проводит рейд против алжирских пиратов в Сале. В 1673 году – шеф д'эскадр. Принимает деятельное участие в атаках на голландские сторожевые отряды. В 1674 в бою у Уэссана с охранением конвоя противника захватил 2 корабля. В 1677-м там же атакует вражеский конвой и захватывает 4 корабля. В 1678 году выдерживает бой с эскадрой Эвертсена, в результате голландцы вынуждены были бежать. С 1689 – лейтенант-генерал.

Жан д'Эстрэ (1624–1707) – французский адмирал, племянник знаменитой Габриэль д'Эстрэ, любовницы короля Генриха IV. Благодаря семейным связям карьерный рост у Жана был довольно быстрый: в 23 года – полковник Наваррского полка, в 25 – «маршаль де камп» (квартирмейстер), в 33 – лейтенант-генерал. В 1668 году карьера сухопутного военачальника прервалась из-за ссоры с всесильным военным министром Лувуа, и д'Эстрэ перешел во флот. Уже в 1669 году д'Эстрэ, не пробыв на флоте и года, становится вице-адмиралом Океана, то есть командующим Атлантическим флотом Франции. Участвовал в сражениях при Солебее (1672), Схоневельде (1673), Текселе (1673). На посту командующего проявил полную некомпетентность и даже трусость. Благодаря д'Эстрэ французский флот получил катастрофу у островов Аво, Жан не стал слушать штурманов и на полном ходу посадил на рифы всю свою эскадру – 7 кораблей, 3 фрегата, 7 мелких судов. С 1681 по 1687 год – вице-король французской Вест-Индии. С 1687-го – наместник в Бретани. Лучше всего характеризуют этого человека слова адмирала Рене Дювальи (1863–1939): «Надо ничего не смыслить в истории французского флота, чтобы назвать корабль именем д'Эстрэ».

Бернардин Жиго, маркиз де Бельфон (1630–1694) – французский маршал. С 1643 года (с тринадцати лет) – губернатор Валлони. Во время Тридцатилетней войны участвовал в обороне Коньяка, в боевых действиях в Каталонии и Италии. В 1659-м одержал победу при Турне. С 1688 года – маршал Франции.

Алан Эммануэль Кэтлогон (1646–1730) – французский адмирал, маршал Франции. Родился в Ренне. На флоте с 1688 года. Принимал участие в сражении при Солебее, Схоневельде, Текселе, Агосте. С 1675 года – капитан де весо. С 1680 по 1683 год слушал курс по теологии в Сорбонне, принял обет безбрачия. С 1683 года командует разными кораблями, участвует в бомбардировке Алжира (1688). Шеф д'эскадр с 1689 года.

Андрэ де Несмонд (1634–1702) – французский адмирал. Родился в Бордо. В 1658–1662 годы служит в Мальтийском ордене. В 1662-м переходит во французский флот, получает звание лейтенант де весо. Капитан де весо в 1667, в 1669-м вместе с герцогом де Бофором совершает поход в Кандию (Крит). Участвовал в битве при Солебее (1672), Схоневельде (1673), Текселе (1673), участвовал в походе д'Эстрэ к Вест-Индии. С 1685 по 1688 годы на службе в Мальтийском ордене. В 1688 году вернулся во Францию, получил чин шефа д'эскадр.

Филипп ле Валуа, маркиз де Виллетт-Мюрсэ (1632–1707) – французский адмирал. Младший сын Агриппы д'Обинье, кузен мадам де Ментенон. Переведен на флот сразу капитаном де весо в 1672 году. Участвовал в сражениях при Солебее, Стромболи, Агосте, Палермо, в сражении у острова Тобаго (1677). Шеф д'эскадр в 1686 году, лейтенант-адмирал в 1689-м.

Англичане:

Вильгельм III Оранский (1650–1702) – штатгальтер Голландии (с 1672 года), соправитель своей жены Марии Английской (с 1689 года), английский король (с 1694 года). Родился в Гааге. Штатгальтером Голландии стал во время переворота 1672 года. Посредственный стратег, но отличный администратор, великолепный политик и грамотный психолог, Вильгельм Оранский умудрился проиграть много битв, но выиграть все войны, которые вел.

Ганс Виллем Бентинк, барон Бентинк из Дьеппенхайма и Шхунхеттена (1649–1709) – друг детства Вильгельма Оранского, глава личной разведки принца. Приближен к дому Оранских в 1675-м, мать Бентинка тогда откармливала переболевшего оспой Оранского, и Ганс Виллем был взят ко двору Оранских камергером. В 1677 году Бентинк послан в Англию, просить руки и сердца Марии Стюарт, дочери Джеймса Йоркского (будущего короля Якова II) для принца Вильгельма. В 1683 и 1685 годах Бентинк еще раз посещает Англию, для налаживания там своей резидентуры. В 1688-м активно готовит высадку Вильгельма в Эссексе. В этом же году он объезжает немецких князей, готовя почву для антифранцузского союза. В 1689 году, после завоевания Англии, Вильгельм делает Бентинка своим тайным советником, обер-камергером (Groom of the Stole), возводит в достоинство графа Портлендского и виконта Вудстока. Бентинк проявил себя также и неплохим военачальником – в битве при Бойне (1690) он командовал кавалерией, которая завершила разгром противника.

Артур Герберт, 1-й граф Торрингтон (1648–1716) – английский адмирал. На флоте с 1666 года. Герберт имел огромный опыт, участвовал в плаваниях 1669–1672 годов в Леванте, в средиземноморских сражениях 1672–1673 годов, с 1678 года был вице-адмиралом при адмирале Нарборо, а после ухода Нарборо в отставку в 1679 году – адмиралом флота. Участвовал в составлении[48] «Боевых инструкций» (Fighting Instructions) 1672–1673 годов, подписанных герцогом Йоркским. В 1689 году – лорд-адмирал Англии. После поражения при Бичи-Хэд был заключен в Тауэр и предстал перед судом, но был оправдан. С 1690 года в отставке.

Эдвард Рассел, 1-й граф Орфорд (1653–1727) – в 1671 году принят на флот лейтенантом, на следующий год благодаря фамильным связям (брат герцога Бедфорда) уже капитан. В сражениях англо-голландской войны не участвовал. С 1676 по 1682 год – вместе с Нарборо и Гербертом на Средиземном море, но фактически был квартирмейстером, в море не выходил. С 1683 года – в отставке, тогда все члены семьи Расселов впали в немилость из-за участия в плане покушения на короля Карла II. Бежал в Голландию, где поступил на военную службу и стал полковником голландской армии. Вернулся в Англию вместе с Вильгельмом Оранским, стал сначала казначеем морского министерства, а в 1690-м – адмиралом флота. В конце 1692 года (как раз после описываемых нами событий) смещен с должности по подозрению в связях с Яковом II и даже кратковременно заключен под домашний арест. В 1694 году после смерти королевы Марии оправдан, стал первым лордом Адмиралтейства.

Джордж Рук (1650–1709) – английский адмирал. Поступил добровольцем во флот в 1672 году. В 1673-м – кэптен. В 1690 году, после рейда вокруг Ирландии, где маленький отряд Рука нанес якобитам существенные потери, произведен в контр-адмиралы.

Ральф Делаваль (1641–1707) – английский адмирал. На флот попал по протекции Джеймса Йоркского в 1673 году. В 1676 – кэптен. Участвовал в Средиземноморском походе Нарборо. В 1690 году – вице-адмирал Синего Флага.

Ричард Картер (? – 1692) – английский адмирал. Поступил на службу во флот в 1672 году в качестве лейтенанта. В 1675 году – кэптен. В 1692 году – контр-адмирал Синего Флага.

Джон Эшби (1646–1693) – на флоте с 1665 года, в качестве лейтенанта. Кэптен с 1668-го. Участвовал в сражении при Лоусофте (1665). С 1689 года – контр-адмирал Синего Флага, в феврале 1690-го – вице-адмирал Синего Флага, в июне того же года – вице-адмирал Красного Флага, в августе – адмирал флота. Умер от перепоя.

Клаудисли Шовель (1650–1707) – английский адмирал. На флоте с 1664 года, начинал юнгой. В 1672 году – мастер (унтер-офицерский чин). Участвовал в сражениях при Солебее и Текселе. В 1673-м – лейтенант. Участвует в экспедиции Нарборо против алжирских и триполитанских пиратов. В 1677-м – первый лейтенант, в конце того же года – кэптен. После боя в бухте Бэнтри (1689) Шовель посвящен в рыцари, и на следующий год произведен в контр-адмиралы Синего Флага. В 1692-м – контр-адмирал Красного Флага.

Начало

Во Введении мы уже рассказывали о высадке в Англии и восхождении на ее трон голландского принца Вильгельма Оранского. Свергнутый Яков II бежал во Францию, а французский правитель Людовик XIV в данной ситуации увидел отличнейший повод вмешаться в дела соседней страны и решил помочь реставрации Якова II.

Голландия в свою очередь заключила соглашение со Священной Римской империей, Испанией, Швецией, Баварией, Пфальцем и Саксонией в июле 1686 года в немецком городе Аугсбурге о совместной обороне и взаимопомощи в случае новой войны с Францией. Соглашение было призвано оградить Европу от захватнической политики французского короля. Сразу же после свержения Якова II в 1689 году к странам Аугсбургской лиги присоединилась и Англия, однако Франция не объявила войну Британии, считая, что трон ее узурпирован и надо лишь помочь законному королю вернуться на престол.

24 марта 1689 года при поддержке французского флота Яков II с отрядом из 800 человек высадился на юге Ирландии в Корке. Выбор места высадки объяснялся тем, что население Ирландии было в основном католическим, и здесь Яков мог получить действенную помощь и поддержку. Вскоре под восторженные возгласы жителей он въехал в Дублин, в Шотландии также началось восстание якобитов (приверженцев Якова II).

Высадку Якова прикрывала небольшая французская эскадра под командой шефа д'эскадр Габарэ. Позже она была усилена, ее возглавил лейтенант-генерал Шато-Рено, в ее составе были 24 линейных корабля, 1 фрегат, 1 корвет и 10 брандеров. 11 мая 1689 года в бухте Бэнтри ее атаковал английский флот под командованием адмирала Артура Герберта в составе 19 линкоров, 1 фрегата и 3 мелких судов.

Флот оранжистов (приверженцев Вильгельма Оранского) в тот момент находился на ветре. Перед Шато-Рено встала довольно трудная задача – ему не только надо было срочно прекратить высадку десанта и перестроиться в кильватерную колонну для отражения нападения, но и прикрыть своим маневром десантные суда, стоящие на рейде. Герберт пытался атаковать стоявшие в глубине бухты транспорты, но эта попытка была отражена. Бой, начавшийся в 11 часов дня, был довольно жарким – центр французов сблизился с английским авангардом практически вплотную и открыл убийственный огонь. Сражение вскоре перешло в свалку, но у французов было численное преимущество. Многочисленные стрелки с марсов и картечь с нижних деков буквально выкосили артиллеристов на батарейных палубах английских кораблей. Корабли британцев немедленно задраили орудийные порты и отступили в море.

Однако командиры авангарда и арьергарда французов не поддержали натиск своего командующего – отдалившись от бухты Бэнтри на 20 миль в запале боя, маркиз де Шато-Рено был принужден повернуть обратно для завершения высадки войск.

Бой длился 6 часов, и хотя противники потеряли около 400 человек, никто не был вправе считать себя победителем. Вопрос обладания морем оставался открытым. Тем не менее Шато-Рено отбил атаку англичан и спас высаживающиеся войска и десантные транспорты в бухте Бентри. После этого боя Людовик XIV объявил войну Англии.

18 мая французский флот возвратился в Брест.

Для противодействия якобитам небольшая эскадра под командованием Джорджа Рука высадила отряд приверженцев Вильгельма Оранского под командованием маршала Шомберга в районе Каррикфергуса (Ирландия), прошлась между Шотландией и Ирландией, сделав попытку сжечь часть французского десантного флота в Дублине, заняла остров Корк и возвратилась в Даунс в октябре.

Военные действия продолжились летом 1690 года – 21 июня Вильгельм отплыл к побережью Ирландии из Честера с 15 000 человек на 280 судах в сопровождении 6 военных кораблей. Не атакованный по пути следования французским флотом, он высадился в Каррикфергусе. Это полностью изменило ситуацию на острове – теперь оранжисты имели огромное преимущество в живой силе перед якобитами. Один из приближенных Якова II писал командующему французским флотом Анне-Иллариону де Котентэну, графу де Турвиллю: «Мы не дали флоту вторжения бой в проливе Святого Георга[49] – это катастрофа…»

Французский флот под командованием адмирала де Турвилля вышел в море, и 10 июля 1690 года в 12 милях от мыса Бичи-Хэд он одержал блистательную победу над англо-голландским флотом под командой адмирала Торрингтона. С французской стороны в бою участвовало 70 линейных кораблей, а со стороны союзников – 22 голландских и 35 английских. В ходе сражения французы смогли поставить голландскую эскадру в два огня и уничтожили 3 корабля (68-пушечный «Фрисланд», 74-пушечный «Рэйгерсберг» и 62-пушечный «Гекроонде Бург»). В дальнейшем, в ходе преследования англичане и голландцы потеряли еще 4 голландских (64-пушечный «Вапен ван Утрехт», 60-пушечный «Толен», 50-пушечный «Эльсвут», ветеран сражений 1666–1673 годов 72-пушечный «Маагд ван Энкхейзен») и 1 английский (70-пушечный «Энн») линейный корабль. Следует отметить, что французы вышли в сражение с большим количеством больных и с негодным порохом, корабли не были полностью вооружены и укомплектованы экипажами, однако благодаря мастерству адмирала Турвилля сумели победить.

11 июля 1690 года в Ирландии около городка Бойн войска маршала Шомберга наголову разгромили отряды якобитов и Яков II бежал во Францию. В Версале он уговаривал Людовика XIV высадить войска в Англии, понимая, что после Бичи-Хэд английский флот не сможет защитить метрополию от вторжения, однако «король-солнце», поглощенный планами завоевания Европы, не внял его совету. Франция, сцепившаяся в континентальной схватке с Австрией, Голландией, Савойей, Испанией и германскими княжествами, не могла выделить даже малого количества сухопутных войск для такого мероприятия, как десант в Англии. Единственным положительным результатом сражения при Бичи-Хэд для Людовика стало то, что английский флот не смог помешать эвакуации остатков французских отрядов из Ирландии после еще одного поражения якобитов в 1691 году.

3 ноября 1690 года в возрасте 39 лет неожиданно умер морской министр Франции – маркиз Сеньелэ, сын Кольбера. Надо сказать, что во Франции, где пережитки феодального государства были еще сильны, передавались по наследству не только состояния или титулы, но и должности, и чины. К сожалению, Сеньелэ не оставил потомков мужского пола, у него было только двое малолетних детей, а также около 4 миллионов ливров долгов. Людовик XIV первоначально хотел назначить на пост морского министра (и колоний) генерального интенданта Бонрепо, наиболее способного администратора морского ведомства, которого ценили и Кольбер, и Сеньелэ. Но, узнав об огромных долгах, оставшихся после смерти Сеньелэ, он, разумеется, не мог оставить в беде семью своего великого министра, так много сделавшего для величия его царствования. Поэтому он поручил Луи Поншартрену, генеральному контролеру финансов (с сентября 1689 года) уладить дела семьи Кольбера-Сеньелэ; нужно было также обеспечить будущее детей Сеньелэ. Это было нелегким делом: бюджет Франции с 1672 года имел хронический дефицит, беспрерывные войны и конфликты «короля-солнца» привели к образованию огромного государственного долга, бедность населения сменилась повсеместной нищетой, население Франции в 1670–1700 годах сократилось с 23 до 19 миллионов человек. В описываемое нами время (1690 год) Франция вела тяжелую войну на четырех фронтах почти со всей Европой: отмена Нантского эдикта, жестокие расправы с гугенотами (те, кто не приняли католичество или не успели бежать, были сосланы на галеры, их имущество было конфисковано) привели в 1686 году к созданию «Великого альянса» протестантских государей Европы, к которому вскоре присоединились и католические Испания, Священная Римская Империя и Савойя. Франции все труднее было размещать займы, банкирские дома все чаще опротестовывали французские векселя, требуя их немедленной оплаты, в самой Франции звонкая монета почти исчезла, ее заменяли королевские векселя. В таких условиях опытный финансист Поншартрен, семейство которого уже давно занимала многие важные правительственные посты, был самым важным и ценным администратором короля Людовика. Поншартрен согласился уладить денежные дела Сеньелэ и выделить из собственных средств 800 тысяч ливров наличными в пользу детей умершего, но не даром: он испросил у короля для своего 16-летнего сына Жерома пост госсекретаря и морского министра. Король легко согласился (с условием, что Жером займет этот пост по достижении 25-летнего возраста): к флоту Людовик относился с полным равнодушием, порты не посещал, на кораблях не бывал, вообще, вместе со своим военным министром Лувуа он никогда его не учитывал в стратегических планах. Сильнейший в мире флот, созданный усилиями Кольбера и Сеньелэ, по существу, не имел ни цели, ни будущего.

На пользу флоту Франции это назначение не пошло. Жесткая, кропотливая экономия Кольбера и Сеньелэ, позволявшая путем свободных тендеров и контрактов при сравнительно небольших вложениях создать отличнейший флот, была отброшена, все скопленные средства были быстро израсходованы. Если в 1690 году содержание корабельного флота обходилось в 17 миллионов ливров, то в 1691 году – в 24 миллиона, а в 1692-м – уже в 29 миллионов ливров! Стоимость одной порции матроса увеличилась с 5 до 12 су, однако при этом моряки есть лучше не стали; стоимость пеньки, канатов, боеприпасов возросла за два года вдвое, при этом контракты, предлагаемые интендантом флота Бонрепо, отвергались, а выбирались заказы на поставку с завышенными в несколько раз ценами! За 19 предыдущих лет правления семьи Кольберов (1672–1690) на флот в общей сложности было потрачено 216 миллионов ливров, и этот флот не раз громил испанцев и берберов, англичан и голландцев. Эскадрам Франции в тот период удалось одерживать победы над де Рюйтером и Эвертсеном, Торрингтоном и Папачино. Если же (забежав немного вперед) посмотреть на следующие 19 лет (1691–1709), то можно увидеть, что затраты возросли более чем в два раза (до 495 миллионов ливров), а флот почему-то оказался в полной дезорганизации.

Свою деятельность на новом посту Поншартрен начал с меморандума на имя короля, составленного совместно с военным министром Лувуа и маршалом Франции Фейладом. Содержание его было столь невероятно, что в подлинность его было бы трудно поверить, если бы не сохранились соответствующие документы. В этом меморандуме предлагалось не больше и не меньше, как отказаться от линейного флота, на море же вести только крейсерскую войну. Для обороны побережья предлагалось использовать береговую стражу в 25–30 тысяч, которая на практике означала бы всего лишь местное ополчение. Король передал это предложение на экспертизу Бонрепо, который в своем ответе указал, что отказ от флота означал бы и отказ от морской торговли, морских коммуникаций и заморских колоний, которые уже приносили бюджету ощутимую пользу. А береговая стража не смогла бы предотвратить бомбардировку побережья Франции и высадку десантов. Генеральный интендант также откровенно указал на причины создания такого предложения. Если говорить о Поншартрене, то «главная причина его согласия на это предложение заключается в намерении передать свою должность сыну. Это естественно привело его к заключению, что если флот будет оставаться на прежнем уровне, необходимом для государства, Ваше Величество, возможно, сочтет его сына неспособным для занятия такой важной должности; но с другой стороны, если флот будет сведен до пустого места, Вы, Ваше Величество, возможно, будете более расположены вверить ему эту должность.» Касательно же военного министра интендант отметил, что «Лувуа всегда пытался ликвидировать должность морского министра и само это министерство, не только, чтобы поднять значение своего министерства, но и чтобы не иметь соперника среди конфиденциальных советников короля»[50].

В итоге король не дал хода этому меморандуму. Бонрепо спас флот, но понятно, что новый морской министр его люто возненавидел. Во многом из-за вышеописанных событий в кампанию 1691 года Франция смогла выставить те же 69 кораблей, которые принесли ей победу при Бичи-Хэде в прошлом году. К адмиралам Поншартрен относился крайне высокомерно, особенно неприязненно – к Турвиллю, выдающемуся флотоводцу, который, понятно, мешал его планам по ликвидации флота. Результатом этого стало то, что перед началом кампании 1691 года вице-адмирал Океана (Брест, Рошфор, Лориан) получил с разницей в 15 дней три взаимоисключающих приказа:

– Защищать французское побережье от нападения союзного флота.

– Перехватить богатый конвой, идущий из Смирны.

– По возможности избегать сражения с главными силами англичан и голландцев.

На протесты Турвилля о том, что для перехвата конвоя необходимо идти в море, а для охраны побережья – от берега не отходить, Поншартрен отвечал, что его задача, как командующего Флотом Океана – исполнять приказы, иначе «Его Величество найдет другого, более способного адмирала». Из-за плохой работы морского ведомства флот был вооружен слишком поздно, чтобы перехватить Смирнский конвой, и не в полном составе. Турвилль имел на бумаге 69 линейных кораблей, но фактически – всего 55, когда он вышел в море. Далее произошло событие, которое заставляет задуматься. Вскоре министр послал Турвиллю приказ занять позицию у входа в Английский канал для перехвата конвоя. Как бы ни был невежествен Поншартрен, он не мог не знать о том, что в английском парламенте в начале 1691 года было объявлено о том, что в предстоящую кампанию главные силы союзников будут состоять из 100 линейных кораблей (61 английский и 39 голландских). Правда, пришлось выделить для блокады Дюнкерка эскадру, так что Гранд Флит[51] включал «только» 86 линейных кораблей, но их было бы вполне достаточно для разгрома Турвилля. Как раз в это время Смирнский конвой пошел из Ирландии к Каналу, а навстречу ему, как раз у входа в Канал, занял позицию Гранд Флит Рассела. Видимо, к разгрому Турвилля министр и стремился, тогда можно будет свалить на адмирала вину (если он уцелеет в сражении) и протолкнуть свой план по ликвидации линейного флота и переходу к крейсерской войне.

Но Турвилль не выполнил этот приказ, вместо этого он занял позицию в 75 милях к юго-западу от мыса Сорлинг (юго-западной оконечности Англии), благодаря чему удалось захватить два весьма ценных конвоя и их эскорт из 2-х линейных кораблей, которые направлялись в Вест-Индию. Из-за плохой работы морского ведомства французский флот слишком поздно вышел в море; к этому времени Смирнский конвой уже подходил к Ирландии, где его встретил Гранд Флит союзников.

В дальнейшем Турвилль начал свое знаменитое 50-дневное «океанское крейсерство», когда он постоянно находился на ветре от флота Рассела за пределами видимости. При этом, как отмечалось, было взято 2 конвоя из Вест-Индии и много других призов. Рассел с 86 кораблями был принужден организовать преследование Турвилля, которое длилось почти 2 месяца, однако так и не добился возможности атаковать французов своими превосходящими силами и даже ни разу не видел их флота, хотя Турвилль был постоянно на ветре от него в расстоянии 15–30 миль, и все это происходило на небольшом участке, в 120 милях к западу от Уэссана и Лориана. В результате воды Метрополии остались незащищенными, чем не замедлили воспользоваться французы.

Каперы Дюнкерка и Сен-Мало устроили в водах Англии и Голландии настоящую бойню. Утомленный бесплодными усилиями Рассел вернулся к берегам Ирландии в августе, а Турвилль, встретив французский конвой из Средиземного моря, сопроводил его в Брест.

Однако эти действия не понравились Поншартрену: он, вопреки своим же предыдущим указаниям, критиковал флот за то, что тот уклонился от боя с англичанами. Турвилль, выведенный из себя нападками морского министра, ответил ему меморандумом, где указывал на причины, которые побудили его поступить именно так: адмирал настаивал, что с помощью примененной им тактики он не только защитил французское побережье от нападения, но и, не вступая в бой, нанес сильный удар по английской торговле. Поншартрен не ответил прямо, однако по двору опять поползли слухи, что Турвилль стал трусом, что он почивает на лаврах Бичи-Хэда и более не предпочитает рисковать. Откуда у таких слухов растут ноги, Турвилль догадывался, но сделать ничего не мог. Естественно, это не улучшило отношений между министром и адмиралом.

Планы высадки

В июле 1691 года умер военный министр Лувуа. Король решил реализовать некоторые из проектов, отвергнутых покойным, и Яков II сумел наконец уговорить Людовика высадиться в Англии. Прежде военный министр Лувуа был категорически против этой затеи, но незадолго до смерти Лувуа впал в немилость и чуть не попал в Бастилию. Как это нередко бывает, некоторые из проектов, им отвергнутых, получили положительную оценку. Решение было спонтанным – достаточно сказать, что еще в октябре 1691 года сильная эскадра (13 кораблей) была направлена из Бреста в Тулон, разгромив по пути испанскую эскадру; теперь ее надо было возвращать обратно.

Согласно планам, разработанным военным министерством, к лету 1692 года планировалось собрать в Гавре, Сен-Мало, Дюнкерке, Кале и Ла-Хоге 18 000 пехоты и 4000 кавалерии. Состав войск был следующим: кавалерия – 2 полка французских драгун и 1200 конных якобитов (ирландцы, англичане); пехота – 9 французских батальонов и 12 000 ирландцев, бежавших во Францию после разгрома якобитов в Ирландии. Для перевозки такого количества войск планировалось реквизировать 100 торговых судов. Оставался вопрос по силам флота, которые должны были прикрыть высадку от атак Ройял Неви.

В январе 1692 года интендант Бонрепо составил для Людовика два доклада. Первый содержал расчет по силам сторон. Бонрепо писал, что Испания слаба, и ее флот в расчет можно не принимать, она не сможет помешать перевести корабли из Тулона в Брест, англичане на кампанию 1692 года вряд ли смогут вооружить более 89 линейных кораблей, Голландия с учетом ее трат на сухопутную армию выведет в море порядка 36 линкоров, но 35 (из 125) союзники употребят на защиту своей морской торговли. Таким образом, они вряд ли смогут выставить более 90 линейных кораблей. Зная проблемы англичан с финансами и вербовкой и нерасторопность голландцев, Бонрепо полагал, что эти силы вряд ли будут отмобилизованы до 15 июня.

В свою очередь Франция может собрать 18 линкоров из Тулона, 20 из Рошфора, 5 из Лориана, 1 из Гавра и 41 из Бреста[52]. Поскольку самой долговременной операцией является перевод в Атлантику кораблей из Средиземноморья, имело бы смысл к апрелю укомплектовать и собрать в Бресте как минимум 60 кораблей, которые легко смогли бы заблокировать неотмобилизовавшийся Ройял Неви в Портсмуте, отрезать англичан от голландцев, а остальные корабли, прибывшие в Брест позже, легко могли бы сопроводить десант к берегам Англии и разграбить побережье противника.

Во второй записке Бонрепо высказал свои соображения о месте высадки. Он считал, что для десанта идеально подходят либо Торбэй, либо устье Темзы. В пользу первого говорила его близость к Бресту, то есть в этом случае высадка могла быть молниеносной. В пользу второго – близость к Лондону. После некоторых размышлений решили высадить войска между Маргейтом и Саутендом, поближе к Лондону, оставив Торбэй как резервный вариант на случай восточного ветра.

Эти планы получили одобрение короля (20 февраля), и уже 24 февраля 1692 года Поншартрен отправил Бонрепо в Ла-Хог подготовить транспорты для высадки и порты для размещения войск. На себя же министр взял задачу вооружения и оснащения кораблей. Обладая послезнанием, можно сказать, что именно Поншартрен и завалил подготовку 60 кораблей к апрелю. Его поверенный Арнулль, отвечавший за укомплектование кораблей экипажами, работал очень скверно, на местах процветала коррупция, квоты по поставкам рекрутов приморскими областями не выполнялись.

Вообще, складывается ощущение, что морской министр решил использовать ситуацию с высадкой в Англии для того, чтобы убрать из флота Бонрепо (которого король очень ценил и уважал, и которого Поншартрен рассматривал как своего прямого конкурента в управлении морским ведомством) и погубить Турвилля (как человека, который был его прямым врагом и оппонентом). То есть в деле, которое имело настоящий государственный интерес, он увидел всего лишь повод для придворной интриги.

20 февраля Турвилль прибыл в Версаль, где был кратко ознакомлен с планами высадки. Король ласково говорил с адмиралом, обещал форсировать подготовку и оснащение кораблей. Успокоенный Турвилль 22 марта выехал в Брест. Дождавшись его отъезда, Поншартрен уже 23 марта подписывает у Людовика знаменитый приказ, где король через Поншартрена (приказ, несомненно, составлен морским министром) приказывал Турвиллю выйти в море не позже 25 апреля 1692 года, независимо от того, будет ли готов его флагман «Солей Руаяль», и со всеми теми кораблями, брандерами и транспортами, которые будут к этому времени готовы. Далее говорилось: «Его Величество положительно желает (veut absolument), чтобы он вышел из Бреста 25 апреля, даже если он получит сообщение, что противник находится в море с превосходящими силами или в случае, если он встретит противника на переходе к Ла-Хогу, Его Величество желает (veut), чтобы он сразился с ним, каким бы многочисленным он ни был (en quelque nombre qu'ils soient); и если ему удастся разбить их, он должен будет преследовать их до самых их портов, отделив при этом дивизион в Гавр для конвоирования транспортов с кавалерией и артиллерией до места высадки войск; но если он потерпит поражение, Его Величество оставляет на его усмотрение выбор наилучшего способа спасения флота.

Если на пути к Ла-Хогу он узнает, что противник стоит на рейде острова Святой Елены (около Портсмута), он должен напасть на них и уничтожить их (“Sa Majeste veut qu'il fasse en sorte de les y surprendre, qu'il les y attaque, et qu'il trouve le moyen de les y faire perir”); и если его атакует противник с превосходящими силами в то время, когда он будет эскортировать транспорты, или в процессе высадки войск, он должен сражаться – сражаться упорно – если необходимо, пожертвовать флотом, но чтобы высадка войск не пострадала». Далее шло добавление, сделанное королем: «К этим инструкциям я добавляю строку, написанную моей собственной рукой с тем, чтобы сообщить вам, что такова моя воля, и я требую ее точного выполнения. Подпись – ЛЮДОВИК». Под подписью короля стояла подпись морского министра[53].

26 марта этот приказ был вручен Турвиллю.

Подготовка к вторжению

Как же реализовывались планы?

Начнем, наверное, с Флота Леванта. Адмирал Леванта Виктор-Мари д'Эстрэ с 15 кораблями вышел на рейд Тулона 21 марта 1692 года, но далее ветер изменился, и лишь 8 апреля корабли взяли курс на Гибралтар. 18-го числа у Сеуты их застал страшный шторм, 2 линкора были выброшены на берег и потеряны. 1 мая д'Эстрэ был только на траверзе Лиссабона.

Капитан де Реал 23 марта вышел из Рошфора с 10 кораблями, пришел в Брест в апреле. 23 апреля Виллетт с 5 линкорами встал на рейде Рошфора, но пришлось ждать попутного ветра, и лишь 23 мая его отряд взял курс на Брест.

Что касается собственно Бреста – первые 10 линейных кораблей Нэсмонда подготовили и оснастили еще 16 января 1692 года (до утверждения планов высадки, при Бонрепо), но далее подготовка была очень медленной. Вторую эскадру (16 линкоров самого Турвилля) вооружали и оснащали аж до конца апреля, для подготовки третьей (10 кораблей Шато-Рено) не хватало не только припасов и материалов, но даже и людей (некомплект составлял 2100 человек).

Меж тем уже 23 апреля Поншартрен на приеме в Версале громогласно объявил, что флот полностью готов и отмобилизован, мешает выйти только лишь противный ветер. Но еще день-два, максимум – неделька, и мы прижмем господ англичан к их портам.

Что же творилось в этот момент в Англии? Британцы благодаря шпионам Бентинка и Годолфина были извещены о планах высадки в Эссексе. Союзники быстро вооружали огромный флот. Король Вильгельм воспользовался своими связями и взял у голландских банкиров огромный кредит (под повышенные проценты, зато на 5 лет) в 3 миллиона фунтов. Уже к концу апреля, как стало известно в Париже, англичане полностью оснастили 50 линкоров, более того – к ним присоединились 8 голландских кораблей. Сами голландцы спешно вооружают еще 31 линкор. 3 мая Бонрепо пишет тревожное письмо мадам де Ментенон (тайной жене Людовика XIV), и эта умная дама в разговоре с королем убеждает последнего в опасности ситуации.

7 мая Людовик подписывает новый приказ, который отдает Поншартрену – Турвилль обязательно должен вернуться к Уэссану и дожидаться присоединения отрядов Эстрэ, Виллетта и Шато-Рено. Однако морской министр нашел самый простой способ не выполнить это указание – он вообще не довел его до сведения Турвилля[54]!

Более того – Поншартрен вместо этого пишет маршалу Бельфону, командующему войсками, предназначенными для высадки, что у Турвилля, скорее всего, готово уже 52 линкора, тогда как у союзников – 62 корабля. А поскольку адмирал Флота Океана бахвалился, что готов атаковать англичан, даже если у него будет на 10 кораблей меньше, то, скорее всего, флот может выйти в море и сопровождать транспорты с войсками. Маршал в некотором недоумении отвечает министру, что, разумеется, если дело обстоит таким образом, Турвилль может эскортировать транспорты. Поншартрен тут же пересылает ответ Бельфона королю. Король 12 мая, в день выхода Турвилля в море, отдает через Поншартрена второй приказ Турвиллю – не атаковать англичан, пока у него не будет хотя бы 70 линкоров, но и этот приказ лег под сукно министра.

Получив же письмо Бельфона, переправленное Поншартреном, король под влиянием своего секретаря де Ту (родственника Поншартрена) отдает Турвиллю прежний приказ – атаковать противника, невзирая на его превосходство. 27 мая в 11 вечера это письмо пришло в Ла-Хог Бельфону. Бельфон отправляет письмо Турвиллю с помощью двух малых судов, но одно перехватывают англичане, а второе нашло Турвилля только после сражения.

Но уже 12 мая Турвилль, не получивший указаний короля о задержке выхода (мы помним, что они остались у Поншартрена), пользуясь попутным ветром с норд-оста, выходит в море с 39 кораблями. 23 мая Бонрепо и Бернар Рено д'Элиснгаре (имевший прозвище «Пти-Рено» – «малыш Рено» – изобретатель бомбардирских судов, лично известный королю) пишут Людовику тревожное письмо – у союзников, по данным агентов, не менее 80 кораблей! Думая, что королевский кортеж едет к Намюру медленно, письмо отсылают к Монсу, но король уже миновал Монс, и письмо попало ему в руки после сражения.

Турвилль только 27 мая вошел в Ла-Манш, его долго задерживали противные ветры у входа в Канал, так что министр мог без труда сообщить ему измененные инструкции. Он соединился с дивизионом Виллетта, и численность эскадры достигла 44 линейных кораблей и 11 брандеров. В этот момент Шато-Рено, наконец-таки пополнивший экипажи, выходил из Бреста, но его задержал противный ветер; Ла-Порт только покидал Рошфор; д'Эстрэ подходил к Уэссану.

Союзный флот также готовился к генеральному сражению: эскадры стягивались к Спитхеду – головной базе Рассела. Вместо запланированных сил в 99—100 линейных кораблей англичане и голландцы смогли выставить только 82 линкора и один большой фрегат, не считая брандеров и малых фрегатов, остальные еще вооружались. Однако это все равно было почти в два раза больше, чем у Турвилля. 27 мая армада союзников вышла в море, ее целью была атака французского флота.

Барфлер и Ла-Хог

29 мая 1692 года, около 8 часов утра, недалеко от мыса Барфлер[55] встретились два флота, каждый из которых был настроен на сражение самым решительным образом.

Линия баталии союзников:

Авангард (Белая эскадра) – 26 голландских линейных кораблей и один 46-пушечный фрегат в составе 3-х дивизионов (командующий – лейтенант-адмирал Альмонд на 92-пушечном корабле «Принс»), 8 фрегатов и 7 брандеров, распределенные в линии.

Центр (Красная эскадра) из 27 кораблей:

1-й дивизион англичан из 8 линкоров и 4 брандеров, распределенных по линии под командованием вице-адмирала Делаваля на 100-пушечном «Ройял Соверен»:

2-й дивизион (флагманский) из 10 кораблей и 4 брандеров с флагманом – 100-пушечным «Британия» (флаг командующего Эдварда Рассела);

3-й дивизион в составе 9 линкоров и 4 брандеров под флагом контр-адмирала Шовеля на 100-пушечном «Ройял Уильям».

Арьергард (Синяя эскадра) из 29 кораблей:

4-й дивизион под командованием контр-адмирала Картера на 94-пушечном корабле «Дьюк» в составе 10 линкоров и 4 брандеров.

5-й дивизион из 10 кораблей и 4 брандеров под флагом командующего арьергардом адмирала Эшби на 100-пушечном «Виктори»;

6-й дивизион в составе 9 линкоров и 4 брандеров с командующим – вице-адмиралом Руком, державшеим флаг на 94-пушечном «Нептьюн».

Всего силы союзников насчитывали 82 линейных корабля, 1 большой фрегат, 8 фрегатов и 31 брандера.

Этой армаде противостоял французский флот из 44 линейных кораблей и 11 брандеров. Расстановка эскадры была следующей:

Авангард из 14 кораблей:

1-й дивизион в составе 5 кораблей и 1 брандера под командованием начальника эскадры Нэсмонда на 90-пушечном «Монарк»;

2-й дивизион из 6 кораблей и 1 брандера генерал-лейтенанта Амфревиля (командующий авангардом) на 90-пушечном «Мервейе»;

3-й дивизион в составе 3 линкоров и 1 брандера во главе с 84-пушечным «Фудроян» под флагом начальника эскадры Релинга;

Центр из 16 кораблей:

4-й дивизион – 6 кораблей и 1 брандер, генерал-лейтенант Виллет-Мюрсэ на 100-пушечном «Амбисье».

5-й дивизион в составе 6 линкоров и 3 брандеров под командованием вице-адмирала Турвилля (флагман эскадры), на 104-пушечном «Солей Руаяль».

6-й дивизион из 4 кораблей и 1 брандера, флаг начальника эскадры Ланжерона на 80-пушечном «Суверэн».

Арьергард из 14 кораблей:

7-й дивизион – 4 корабля и 1 брандер, под флагом начальника эскадры Кэтлогона на 84-пушечном «Манифик».

8-й дивизион в составе 6 кораблей и 1 брандера под командованием генерал-лейтенанта Габарэ на 94-пушечном «Оржэйе».

9-й дивизион из 4 линкоров и 1 брандера под командованием Паннетье на 84-пушечном «Гранд».

Превосходство союзников было подавляющим: например, 15 кораблям с артиллерией в 90–94 орудия противостояли всего лишь 6 французских кораблей. В эскадре Турвилля 100 пушек и более имели только 2 флагмана, а у союзников таких линкоров было шесть!

Турвилль приказал отставшим кораблям занять свои места и двинулся в атаку. Дул устойчивый юго-западный ветер, союзники пытались выстроить свою линию на северо-востоке, французы легли на правый галс и быстро пошли на сближение, попытавшись использовать заминку Рассела, не сумевшего еще закончить построение. Следует отметить, что стремительность атаки противника изумила союзников: они действовали так, будто у англичан было на 15 кораблей меньше, а голландцев не было вовсе. Некоторые засомневались – неужто и в самом деле в Ройял Неви есть изменники? Якобиты перед сражением доказывали Людовику XIV, что контр-адмирал Картер и сам Рассел будто бы были на стороне Якова. Правда, еще перед сражением последовало совместное заявление английских моряков королю Вильгельму о своей лояльности.

К 11 часам утра расстояние сократилось до ²/₃ мушкетного выстрела (300 ярдов), но противники молчали, продолжая сближение, пока наконец один из канониров корабля 1-го дивизиона «Сент-Луи» не выдержал и не выстрелил из орудия. Сразу же начался страшный огонь по всей линии, особенно сложно пришлось центру, где на один французский корабль приходилось по 2–3 английских.

Французский порох, по замечанию интенданта Нормандии Фуко, был низкого качества, но благодаря тому, что дистанция боя была пистолетной, французские ядра, имевшие низкую начальную скорость, не пробивали насквозь борта кораблей противника, а ломали их, как таран.

Вытянувшийся вперед Нэсмонд сосредоточил огонь на головных голландцах[56], и корабли Соединенных провинций вынуждены были свалиться под ветер. Следующие за головным голландским дивизионом Гелейна Эвертсена линкоры попытались обойти 1-й дивизион французов, однако Амфревиль и Релинг пресекли точным огнем все эти попытки.

Центр под командованием Турвилля выдерживал ужасный огонь: «Солей Руаяль» схватился с тремя английскими 100-пушечниками – «Сент-Эндрю», флагманом Рассела – «Британией» и его мателотом – «Лондоном».

В ходе боя английский корабль развернуло носом к «Солей Руаялю», и Турвилль, пользуясь временным преимуществом, обрушил мощные продольные залпы на линкор Рассела. У британского корабля была прострелена грот-стеньга, он получил сильные повреждения корпуса, было убито множество моряков, а сам командующий английским флотом ушел с квартердека в каюту. На «Британии» взвились флаги, приказывающие 100-пушечному «Сент-Эндрю» помочь флагману эскадры, однако и там штурман совершил ту же ошибку, в результате корабль также встал носом к «Солей Руаяль». «Сент-Эндрю» под командованием Черчилля (брата знаменитого английского полководца – герцога Мальборо) получил еще большие повреждения, чем «Британия», вскоре после сражения его пришлось отправить в ремонт. Положение спас 70-пушечный «Игл» под командованием кэптена Лика, прикрывший оба стопушечника и завязавший с «Солей Руаяль» дуэль один на один[57]. Это дорого обошлось Лику – «Игл» потерял бизань-мачту, грот-стеньгу, были очень повреждены фок-мачта и бушприт, отстреляны грот– и фор-стень-фордуны, а также штаги. 17 пушек было сбито с лафетов, потери в экипаже составили 70 человек убитыми и 140 ранеными.

Дивизион Шовеля атаковал французский отряд Кэтлогона. Шовель позже признавался: «Такого близкого боя я еще никогда не видел». Сражение шло на пистолетной дистанции, промахов и быть не могло, хотя дым застилал обзор. Племянник Турвилля, мальтийский рыцарь Шатоморан, на 64-пушечном «Глорье» с мальтийским крестом на мачте выбил из линии 48-пушечный английский «Честер», дыру закрыл «Игл» под командованием Лика, подошедшего на помощь Шовелю. В 13.00 ветер изменился от слабого W – SW до бриза, сменил направление на 50 градусов и засвежел. Шовель, улучшив момент, прорезал французскую линию, но ему так и не удалось поставить весь центр Турвилля в два огня.

Дивизионы Габарэ и Кэтлогона долго выдерживали сильнейший огонь противника, но Паннетье отстал, хотя и прибавил парусов. Этим решил воспользоваться арьергард англичан под командованием Эшби: видя, что ветер сменился на северо-восточный, а между Паннетье и Габарэ образовался разрыв, британский вице-адмирал попытался поставить их в два огня. Однако оба французских дивизиона, удерживая курс круто по ветру, не давали Эшби провести такой маневр.

В 16.00 над морем опустился густой туман, поэтому воюющие стороны могли перевести дух и подсчитать потери. Центр англичан выглядел абсолютно беспомощно – «Сент-Эндрю» с разбитым рангоутом был вне линии баталии союзников; «Британия» с многочисленными пробоинами, с поврежденной грот-мачтой, не подавала признаков жизни – Рассел оставался в каюте и не выходил на квартердек. По сути, Турвилль в этот момент сражался с разрозненными отрядами союзников, не имеющих указаний центрального командования.

К 19 часам поднялся ветер с востока, 4-й дивизион под командованием Картера с запада обошел французскую линию и поставил-таки центр Турвилля в два огня. Его поддержал также обошедший французов Эшби. Кораблям Турвилля, уже выдержавшим тяжелый утренний бой, опять пришлось сражаться с превосходящими силами противника, причем на оба борта. Флагманы адмирала Океана и Виллетта подверглись сосредоточенному огню противника и потеряли часть рангоута. Кэтлогон, видя бедственное положение флагмана, пришел на помощь с 56-пушечным «Принс» и 84-пушечным «Манифик», закрыв «Солей Руаяль» с одной из сторон. Отец Поль Гост в своей книге «Трактат о морских эволюциях» писал о бое при Барфлере: «Справедливость вынуждает меня остановиться на мессире Кэтлогоне. Командир 7-го дивизиона с бесподобной решимостью пришел на помощь адмиралу Турвиллю, видя, что тот поставлен англичанами в два огня. Все уже считали потерянным “Солей Руаяль”, когда Кэтлогон встал на якорь рядом с Турвиллем, прикрыв один борт флагмана. Он сообщил своим людям, что либо умрет вместе с адмиралом, либо спасет его». Французы нанесли существенные повреждения 96-пушечному «Дюку», адмирал Картер в ходе боя был смертельно ранен. Его последними словами капитану были: «Сражайтесь до тех пор, пока корабль будет на плаву».

Между тем Габарэ, который пытался сохранить наветренное положение, был просто подавлен огромным превосходством противника. После смены ветра, он, пытаясь не дать обойти себя, встал на якорь. С английской Синей эскадры (арьергарда) на него направили брандеры, и Габарэ пришлось срочно рубить канаты.

В это время авангард французов также встал на якорь, находясь на расстоянии от противника и не давая головным голландским кораблям обойти французскую линию. Начавшийся прилив не позволил союзникам приблизиться к французам, а в 19.30 опять на море опустился туман. Через два часа, когда дымка рассеялась, сражение возобновилось. Шовель пустил 5 брандеров на флагман Турвилля. Первый и второй брандеры были отведены от борта «Солей Руаяль» двумя шлюпками, третий же принудил адмирала обрубить якорные канаты. Еще пара брандеров прошла довольно далеко от корабля.

Обошедшие французов Шовель и Эшби после неудачи с брандерами решили присоединиться к своему флоту, но, как оказалось, это была большая ошибка – проходя сквозь порядки французов, они получали довольно болезненные продольные залпы, и множество английских кораблей было повреждено. Например, флагман Шовеля – 100-пушечный «Ройял Уильям» – получил такие повреждения, что сразу же после битвы был отправлен в капитальный ремонт. Был также сильно поврежден 90-пушечный «Сэндвич», его капитан Гастингс был убит.

Бой у Барфлера затих сам собой в 10 часов вечера. 44 французских корабля сражались с 27 голландскими и 56 английскими линкорами, смогли выстоять, более того – не потеряли ни одного корабля и нанесли противнику существенные повреждения. Со стороны союзного флота было потеряно 5 брандеров, пущенных Шовелем. Во многом такому исходу боя сопутствовало самоустранение командующего союзным флотом Эдварда Рассела от руководства сражением, бой с Турвиллем союзники вели разрознено и слабо, в ряде случаев у французов оказывалось местное превосходство в силах. Естественно, что общей атаки всех сил французская эскадра не выдержала бы, но организовать ее Рассел не сумел, и только благодаря маневру Картера и Шовеля французам были нанесены такие повреждения, которые позже позволили уничтожить часть поврежденных кораблей Флота Океана.

Турвилль исполнил волю короля и дал сражение, «невзирая на численность противника». Более того – сражение до сих пор складывалось для него довольно удачно, однако он понимал, что теперь необходимо выходить из боя. Адмирал приказал кораблям взять курс на Брест или любой другой французский порт и выйти из боя. Союзники преследовали довольно вяло, к тому же в первую же ночь флагман «Британия» потерял поврежденную грот-стеньгу и долго чинился, а вся Красная эскадра ждала его. 6 кораблей под командованием Нэсмонда были отрезаны от основных сил, поэтому они не пошли на соединение с главными силами и взяли курс на Ла-Хог: 2 наиболее поврежденных вошли на рейд Ла-Хога, 2 других укрылись в Гавре, сам Нэсмонд с 2 линейными кораблями сумел вернуться в Брест. Еще 4 линкора под командованием Габарэ и Ланжерона также были отрезаны, но, поскольку находились севернее, чем противоборствующие стороны, они прошли в Брест вдоль берегов Южной Англии. В самой эскадре образовалось три группы кораблей: 15 линкоров во главе с Виллеттом, 12 – с Амфревилем и 7 – с Турвиллем. Дул устойчивый западный ветер, поэтому двигаться на запад французы и преследовавшие их союзники моли только во время отлива, во время прилива приходилось становиться на якорь. Корабли Виллетта находились западнее всех, поэтому могли сразу же уйти в отрыв, однако было решено не уходить без флагмана флота. Амфревиль и Турвилль соединились с Виллеттом только в 7 утра следующего дня. Турвилль пересел на флагман 6-го дивизиона «Амбисье», так как его «Солей Руаяль» был сильно поврежден. Он решил вести свои 34 корабля к мысу Ла-Аг – северной точке Нормандии, – надеясь с отливом обогнуть его и уйти в Сен-Мало, при этом Турвилль верно рассчитал, что союзники не решатся преследовать его через бурный Олдернейский пролив (французы называли его Бланшар), изобиловавший подводными скалами. В два приема 21 линкор уже успел войти в бурный Олдернейский пролив и направиться в Сен-Мало. И в этот момент благоприятный отлив кончился и начался очень мощный прилив, усиленный сильным западным ветром. Флагманский штурман Ланье после окончания отлива поставил 13 кораблей, не успевших войти в Олдернейский пролив, к западной части пролива. Это оказалось ошибкой: мощный прилив понес корабли на восток, дно было плохое, брошенные якоря не задержали корабли и были потеряны, а корабли продрейфовали далеко на восток мимо стоявших на якорях англичан. 10 кораблей из 13 вошли в Ла-Хог, когда прилив вновь сменился благоприятным отливом, три наиболее поврежденных французских концевых корабля (в том числе и «Солей Руаяль») вновь понесло на запад. Англичане бросились на них, «как стая гончих», этим кораблям пришлось укрыться в Шербуре, который в то время не имел никаких укреплений. Вице-адмирал Делаваль, известный на флоте своею горячностью, без какого-либо приказа взял с собой 19 кораблей и 3 брандера и пошел за 3 линкорами Турвилля в Шербур. 31 мая он атаковал их в Шербуре брандерами. Сильно поврежденный «Солей Руаяль» все же сумел потопить один брандер чуть ли не последним 36-фунтовым ядром, но от следующего подожженного брандера уклониться было невозможно, и бывший флагман Турвилля сгорел. Третий брандер поджег 76-пушечный «Триомфан», а оказавшийся на камнях 86-пушечный «Адмирабль» был сожжен английскими шлюпками. Победа далась Делавалю довольно легко, так как год назад все укрепления в этом городе были срыты по приказу военного министра Лувуа. Вместе с кораблями сгорело около 400 раненых, которых не успели вывезти на берег.

Местечко Ла-Хог находится южнее Барфлера в одноименном заливе. В описываемый момент это был небольшой населенный пункт, имевший маленький форт (также срытый по приказу Лувуа) и одну батарею из 4 орудий на спешно сооружаемой земляной насыпи. В Ла-Хоге находилось до 18 000 якобитов и французских солдат, собранных для высадки в Англии.

Утром 31 мая в Ла-Хог пришли первые французские корабли – это поврежденные 68-пушечный «Бурбон» и 64-пушечный «Сент-Луи» из дивизиона Нэсмонда[58]. Во второй половине дня к ним присоединились еще 10 линкоров эскадры Турвилля во главе с самим адмиралом. Надо сказать, что экипажи кораблей были измучены 12-часовым боем и последующим переходом к Ла-Аг, запас ядер (который в начале боя был всего лишь от 25 до 45 на орудие) уже почти иссяк, пороха также было мало, корабли требовали многих исправлений.

В это время на борту флагманской «Британии» разыгрывалась трагикомедия – флагманский штурман Бенбоу (будущий известный адмирал) и флаг-капитан Митчелл уговаривали Эдварда Рассела продолжить бой и начать преследование французских кораблей, хотя бы тех из них, которые пошли в Ла-Хог. Рассел сперва колебался[59]. Митчеллу и Бенбоу удалось наконец уговорить Рассела (возможно, роль сыграл демонстративный уход в погоню Делаваля), и вся английская армада двинулась к Ла-Хогу.

В Ла-Хоге в тот момент Яков II советовал маршалу Бельфону посадить войска на корабли, дабы отразить возможную атаку англичан, однако маршал заявил, что воевать на море – задача флота, и он в эти дела вмешиваться не будет. Причина заключалась в весьма низком качестве и солдат (приславшие их фронтовые начальники избавились от худших), и якобитов.

Первоначально было решено отбивать атаку, и интендант Нормандии Фуко уехал за порохом, но когда он его привез, план был неожиданно изменен: теперь решили отвести корабли возможно дальше к берегу. Возможно, причиной было то, что у Бельфона не было ядер: его артиллерию еще только предстояло доставить из Гавра.

6 линкоров Турвилля стояли у острова Татиху, еще 6 – западнее мыса Ла-Хог, у рыбачьего поселка. Береговые укрепления, на создание которых Кольбер в свое время потратил 1,5 миллиона ливров, были срыты по приказу Лувуа. Подошедшая эскадра Рассела, дабы не рисковать, решила уничтожить французские корабли баркасами. Командующим операции Рассел назначил вице-адмирала Рука, у него было 16 линейных кораблей, 4 фрегата, 5 брандеров и 4 небольших судна, кроме того, без малого 200 баркасов. Турвилль, пытаясь в этой безнадежной ситуации сделать хоть что-то, искал среди команд снайперов и пускал их на марсы. Бои шли три дня. Порох у кораблей еще оставался, но ядер уже не было, поэтому пушки перед выстрелом забивали металлическим ломом и гвоздями, а то и просто палили холостыми. Славные французские кавалеристы загоняли лошадей в воду и схватывались на саблях с британскими матросами; некоторые из них попали в плен, англичане их стаскивали с коней абордажными крюками. Турвилль вместе с Амфревилем, Виллеттом и Кэтлогоном был в лодках, воодушевляя оборонявшихся, однако необстрелянные солдаты, увидев большое количество баркасов с десантом, дрогнули и побежали. Превосходство англичан в людях стало подавляющим, и один за другим загорались французские корабли. К вечеру 4 июня все было кончено – в Ла-Хоге были уничтожены 12 линкоров Флота Океана.

Всего в Шербуре и Ла-Хоге французы потеряли 15 линкоров. Характерно, что ни один из них не взорвался, что говорило о том, что порох был почти полностью израсходован. Были спасены почти вся артиллерия и экипажи, так что материальные потери французов были относительно небольшими. У англичан и голландцев многие корабли (до 20) были сильно повреждены, однако потери ограничились брандерами и баркасами; 5000 моряков было убито или ранено. Именно после Барфлера в Англии был основан Гринвичский морской госпиталь в связи с огромным числом искалеченных моряков. В ходе самого сражения французы потеряли 80 офицеров и 1700 матросов.