Читать онлайн Мне больно, Олег! бесплатно
- Все книги автора: Марта Зверева
Начало
– Все мужики козлы! Не вздумай им верить!
Так говорила мне мама, сколько я себя помню.
Даже читая сказки в детстве, она не забывала добавить, что волшебные принцы после того, как женятся на принцессах и заделают им ребенка, через год-другой скрываются в тридесятом королевстве и даже алименты не присылают.
– Любовь это сказка для дур, чтобы шустрее ноги раздвигали!
Так она говорила, когда я уже подросла и начала оформляться как симпатичная девочка с длинными ногами и растущей грудью.
Я, конечно, тайком все равно смотрела на фоточки симпатичных актеров, но если мама заставала меня за просмотром мелодрам, она снова устраивала сеанс женской мудрости.
– Единственное, что есть полезного в мужиках, это то, что они могут сделать тебе ребенка. Но ты будешь дурой, если позволишь им это бесплатно!
Я у мамы была одна. И сама мама была одна, сколько я себя помнила. И замужем не бывала. Когда я спросила как-то про отца, она коротко ответила: «Козел, как все они!» и на этом тема была закрыта.
У бабушки мама тоже была единственной дочерью, а ее «козел» продержался дольше, чем мамин, ушел от них, когда маме было три годика. У нее даже сохранилось несколько фото.
Прабабушкин «козел» вернулся с войны с новой женой, а про нее будто и забыл. И про дочку, рожденную, пока его не было, даже не думал.
Наверняка прапрабабушка тоже считала, что все они козлы. И прапрапрабабушка. И прапрапрапрапра…
Когда мне исполнилось четырнадцать, мама посмотрела на меня и сказала:
– Ой, красотка, ой, наплачешься! – вздохнула и добавила: – Снимешь трусы перед каким-нибудь молокососом, убью своими руками!
И с этого дня начала меня «готовить к взрослой жизни». Это выражалось в том, что я ходила на танцы и стриппластику, училась вышагивать на каблуках и краситься, носить узкие юбки и стрелять глазками.
– Все равно влюбишься и залетишь, – сказала мама. – Так давай ты залетишь от серьезного человека, который будет платить тебе алименты, на которые ты будешь с ребенком хорошо жить и нам с бабушкой еще останется!
Так что с восемнадцати ее главной целью стал поиск для меня «серьезного» и обеспеченного человека.
Когда мама узнала, что в двадцать один я все-таки оказалась дурой и влюбилась в «молокососа» и даже отдала ему свою девственность, она впервые в жизни излупила меня ремнем, да так, что следы сходили с ног еще месяц… Оказывается, у нее уже было все «на мази» с пятидесятилетним дядькой, который часто покупал корм для своих собачек в зоомагазине, которым мама владела. Он должен был все «сделать как надо» и заплатить ей солидную сумму, а я «просрала такой шанс». Орала она так громко, что соседи вызвали полицию. Но со стражами порядка мама была любезна и мила и заперев меня в ванной рассказала трогательную историю про несчастную любовь.
Максиму, моему любимому, она пригрозила заявлением об изнасиловании, если он ко мне еще раз подойдет, а меня отвозила и привозила из института сама, отобрав мобильный и контролируя каждый мой шаг.
Но следы сошли, обида почти забылась и я помнила только то, что мама, что бы ни делала, всегда желает своему ребенку только добра.
Она ведь была права: Максим не стал сражаться за мою любовь и завел шашни с девочкой попроще. А я потихоньку получала все больше и больше свободы, особенно после того, как пообещала, что уж точно в этот раз послушаю маму и сделаю, как она скажет.
В тот день я помогала ей в магазине, когда звякнул колокольчик и в двери вошел высокий мужчина в туго натянутой на мощных бицепсах футболке, нахмурился и спросил:
– Девочка моя, где у вас амуниция для собак крупных пород?
От его голоса меня продрало холодом и жаром по позвоночнику в один и тот же момент. И если бы я была ясновидящей, я бы уже бежала оттуда, сверкая пятками, спряталась в самой глухой деревне и всю оставшуюся жизнь разводила коз и сажала картошку.
Но на тягучий низкий голос повернулась мама и мое будущее было предрешено…
В магазине
Мамины глаза вспыхнули, пробежавшись по мужчине с головы до ног. Я слышала щелканье кассового аппарата у нее в голове, когда она оценивала его прическу, футболку, плотные черные джинсы, ботинки и последним штрихом часы на его руке. Щелк-щелк-щелк. И она точно знает, сколько он зарабатывает. У нее глаз наметанный.
А я точно знаю, насколько он ей нужен. Голосок у нее растекается елеем и медом, значит, мужик высокого уровня. И что-то у меня нехорошее предчувствие…
– Давайте я вам помогу, все покажу! – радуется мама, глядя на него снизу вверх. – Что именно вас интересует?
– Черная кожа, строгие ошейники, лучше шипастые. Шипы внутрь, – уточняет мужчина, никак не реагируя на то, как она стелется перед ним.
Я хочу уйти, но под защитой прилавка мама хватает меня за запястье и вдавливает пальцы в кожу, сжимая до боли. Удерживает рядом.
Другой рукой она, не отрывая подобострастного взгляда от мужчины, вываливает на прилавок стопку разноцветных журналов.
– Я не уверена, что у нас есть все то, что вам надо, но можете посмотреть каталог, я закажу все, что понравится. Оставите телефончик, и я сразу перезвоню, как заказ придет!
Мама мурлычет как кошечка. Конечно, она перезвонит. Она за час перевернет весь город вверх дном, найдет то, что ему нужно и привезет на дом… все это ради того, чтобы получить его телефон и адрес.
А дальше… Что?
– Покажите, что есть. Мне надо прямо сейчас. Позже будет неакутально, – мужчина вот вообще не ведется на все ее приколы! Надо же, какой упорный! Я даже начинаю его уважать, хотя не знаю ни имени, ничего.
– Да, да, да, хорошо, сейчас покажу! – мелко семеня, мама бежит к полкам с амуницией для собак. Мужчине остается только развернуться. Места у нас тут мало, аренда дорогая, но все помещается и расположено очень логично. – Вот тут у нас все, вот тут!
Мама обводит широким жестом стенд с ошейниками и шлейками, мужчина скользит по нему взглядом и недовольно хмурится, явно не понимая, как ему найти нужное среди переплетения ремешков разных размеров и расцветок.
– Хм… – говорит он и делает шаг назад, будто собираясь уйти.
У мамы тут же становится вид как у самонаводящейся ракеты.
– Порода у вас какая? У собачки?
– Большая… – мужчина хмурится еще сильнее.
– Да, большая собачка, – улыбается мама без единой нотки раздражения. – А порода?
– Разные есть, – туманно отвечает мужчина, трогая пальцем комбинезончик для левреток. Я прыскаю и тут же в меня впиваются два взгляда: взбешенный мамин и туманный, слегка удивленный мужчины.
Мама делает мне страшные глаза и я тут же опускаю взгляд в пол.
– Вот тут у нас перестежки, ринговки, поводки, – щебечет мама, привлекая его внимание. – Вот, смотрите!
Она сдергивает со стенда самый большой ошейник для мастифов и протягивает мужчине, чтобы ему не пришлось больше мучиться.
– Мам, с шипами внизу, – подсказываю я.
Мужчина кидает на меня внезапно острый взгляд, не глядя, берет из маминых пальцев ошейник, щупает его, наматывает на свой огромный бицепс и напрягает его. Я не беспокоюсь, у нас качественная кожа. Она упругая, немного тянется, но держит, не рвется.
– Отлично, – говорит мужчина, отводя от меня взгляд и становится легче дышать. Тяжелое внимание у мужика! – Вот эта цепь еще.
Цепь он дергает на разрыв, напрягаясь так, что бицепсы чуть не рвут рукава футболки. У меня во рту пересыхает, когда я вижу его огромные руки. Смотрится даже немного нереально, у него ж, блин, рука толще моего бедра!
Он хищно оглядывается, ловя мой жадный взгляд, и я не успеваю отвести глаза. В одну секунду между нами проскакивает молния, и меня с ног до головы затапливает страх. Словно я сама себя уже представляю в этом ошейнике и на цепи.
– …а если нужны намордники, то вот тут… – все это время мама продолжает разливаться соловьем, и мужчина поворачивается к ней, оставляя меня стоять на подрагивающих ногах.
– Намордники… – он задумчиво берет кожаный намордник, вертит в руках, будто не понимая, что с ним делать и отбрасывает в сторону.
Взгляд его падает на соседний стенд.
– А это что? – спрашивает он и тянется туда.
– Это… для кошек, – с некоторым недоумением говорит мама. – Дразнилка из бамбука с перьями.
Он берет длинную и тонкую бамбуковую палку с привязанным к ней хвостиком из перьев и вдруг размахивается так, что она свистит в воздухе. Зло, опасно свистит, я даже вздрагиваю.
– Возьму, – говорит мужчина и резко хлопает себя по ладони. Я морщусь, это ведь больно!
– У вас и кошечки есть? – подлизывается мама.
– Есть… – медленно говорит он. – И кошечки есть… Много.
– Хорошо, когда в доме много животных! – радуется мама, всплескивая руками и протискивается обратно к прилавку.
Пока мужчина выбирает себе еще несколько дразнилок, она шипит мне на ухо:
– Иди, дура, оформляй все быстро и глазками постреляй! Телефон у него возьми!
Я вздыхаю, но… Не вызывает у меня протеста мамина просьба. Мне даже… хочется потрогать его мускулы. Один разочек. Одним пальчиком!
– Вы не хотите оформить скидочную карточку, – улыбаюсь я, чуть-чуть наклоняясь над прилавком.
Мужчина равнодушным взглядом проходится по ложбинке между грудей, которая в таком положении ему особенно хорошо видна и коротко отвечает:
– Не хочу.
– У нас есть рекламные буклеты лучшей в городе клиники для собак и…
– Мне не нужна клиника, – обрывает он меня.
– Вашим собачкам… и кошечкам.
– Им тоже не нужна клиника.
– Какой же вы хозяин! – заявляю я, уже толком и не зная, кокетничая больше или всерьез сердясь.
Он протягивает руку, чтобы забрать у меня пакет со своими покупками и вдруг встречает своими темными глазами мой взгляд.
– Плохой… Очень плохой хозяин, – медленно говорит он, пока я, как завороженная пялюсь в его непроницаемые черные омуты. Не сразу соображаю, что надо разжать пальцы, и он делает это за меня. Резко. Сильно.
Больно.
Я ойкаю и отскакиваю назад, выпуская наконец пакет.
Мать прыгает на меня как дикая тигрица:
– Она что-то не так сделала?! Сейчас все исправим, не сердитесь!
Но мужчина уже не смотрит ни на меня, ни на нее.
Коротко звякает колокольчик, и он выходит.
От матери тут же прилетает подзатыльник:
– Бестолковка! Нормального мужика не смогла закадрить!
– Да с чего ты взяла, что он богатый! – Возмущаюсь я, потирая пальцы, которые болят сильнее головы. – Если он даже животных не лечит!
– Смотри!
Мать отодвигает жалюзи на окне и показывает, как наш покупатель возится у припаркованной рядом с магазином BMW X8.
Я восторженно выдыхаю.
– Вот!
В этот момент мужчина оборачивается и, кажется, смотрит прямо мне в глаза. В его взгляде тьма, и страх снова накатывает на меня волной. Сердце стучит где-то в горле, и я отпрыгиваю от окна, словно застуканная за чем-то неприличным.
Ну и хорошо, что он не повелся. Ну и хорошо.
Олег
Кати позвонила довольно внезапно, и только увидев на телефоне ее вызов с ее фоткой, где она выгибается кричит от оргазма и боли, я вспомнил, о чем с ней договаривался!
Да ерш твою медь, как можно было забыть!
«Где мой обещанный сюрприз-экшен?»
Обещал прийти, она звонила, потому что заскучала на вечеринке.
Ехал из салона на свеженькой бэхе, наслаждаясь урчанием мотора и ни с чем не сравнимым запахом новенького салона.
Даже подумал, что надо бы обновить какой-нибудь девочкой.
Но не Кати. Кати верная жена. Она не трахается, она только порется. Ну, а то, что некоторые развлечения заканчиваются оргазмом, так это претензии к организму девочки.
Она жесткая, пока ее пробьешь…
А у меня все девайсы дома, в старой машине и пока я буду мотаться туда-сюда, тусовка уже кончится.
Обещанный сюрприз. Обещал, когда сам был где-то поближе к раю, шальной и дурной от ее сладчашей «обратки», когда все-таки довел ее до криков. Не каждый может похвастаться, что Кати у него кричит.
И сдуру пообещал ей на следующей вечеринке нечто особенное. Собирался продумать, но забыл начисто. Такие дела творились, такая хрень у Глеба, у Андрюхи жена рожала, у меня в бизнесе внезапно все завертелось, и не я сладко мучил послушных девочек, а меня натягивали непослушные мальчики. Без вазелина. Но дело того стоило: закрыл сделку с прибылью, с которой еще народу выплатил премии, а себе взял новую машинку.
Приходится прямо на месте, в двух шагах от клуба соображать, где взять хоть что-нибудь вместо любимых девайсов, и чем удивить опытную Кати.
Кошачьими удочками ее не пронять, но у меня немного другие планы.
После зоомагазина захожу в детский и, стараясь выглядеть, как можно менее палевно, прошу прыгалки. Для дочки, ага. Дочка выдуманная, но девочка, которой они будут попадать по жопе, самая настоящая. Давно собирался их опробовать, наш народ очень хвалил.
Но нынче, оказывается, все прыгалки безопасные. В мягкой оплетке, толстые. Такими заехать по ногам совсем не больно. А старых добрых резиновых, жгучих и жестоких, больше нет. Где ж народ их берет? Старушек грабит?
Зато в том же магазине я натыкаюсь на отдел товаров для здоровья и опытным взглядом выцепляю острые «клыки» иппликатора Кузнецова, и мысль оформляется сама собой…
Кати верещит как резаная, закатывает глаза и отъезжает в рекордные сроки. Я намотал на нее ремни кое-как, руководствуясь только эстетикой, и они перетягивают ее в самых непредсказуемых местах, оставляя следы. Ошейник смотрится не так горячо, но зато, когда она дергается, подвешенная на цепи, он впивается шипами ей в шею и добавляет отменных ноток в мучения.
– Только ты можешь быть таким безбашенным, чтобы довести меня…
В ее глазах боль и редкое для этой мазохистки удовлетворение.
– Только с тобой я могу ставить любые эксперименты, – говорю я.
Это звучит как взаимное признание в любви садиста к мазохистке.
Но я вру.
Кати жесткая, ее не пробить просто так, надо стараться, включать фантазию, извращаться. И шанс довести ее чем-нибудь новеньким просто вызов для меня. Но сессия с ней как для подростка-девственника «Камасутра». Эксперимент ради эксперимента. Пацан еще не знает, что настоящее удовольствие в сексе не от как можно более хитрой позы. Зато я знаю, что с Кати у меня не удовольствие, а работа. Зато прослышав про нее, приходят другие девочки…
– Привет, я Маша, я новенькая и хочу, чтобы ты стал моим первым…
При взгляде на меня, она «плывет». Еще бы. Стою, вытирая пот со лба, на белой футболке брызги крови, в штанах внушительный бугор и похлопываю по ладони плеткой.
Палач как он есть, а девочки любят опасных мужчин, которые способны хладнокровно причинить им боль.
– Снимай платье, ложись на живот, – командую я. – Руки вытяни вперед.
И ловко пристегиваю ее к скамье, чтобы не елозила.
Но она все равно елозит, оглядывается на меня, глаза темные из-за расширившихся зрачков, и я чувствую, что вот-вот все сойдется, все звезды встанут в ряд, и я получу то, что…
– Будьте жестоки со мной, хозяин… – дрожащим голосом говорит она. И портит все к чертям.
Как я уже сказал той дурочке в магазине, я плохой хозяин. И господин тоже плохой. И папочка.
Меня бесят эти обращения, меня бесит эта идиотская игра в подчинение, без которой ни одна девочка не согласна лечь под мою плеть. Какой-то кружок юной актрисы в деревенском театре! Как нелепо выглядит, когда они становятся на колени и целуют руки…
И только после того, как я как следует ее унижу, оставлю след своих военных ботинок на груди, она даст то, что нужно мне. Свою боль.
Сам на себя злюсь, но луплю эту дуру. Все как положено: разогрев, немного жести, ловим взгляд и можно снимать, ловя ее безвольное тело в свои объятия. Плед, чай, «умница, детка» и вызвать такси. На первый раз хватит.
Еще один день оказался напрасной тратой макияжа, как говорят бабы. Все не то. Не то.
Сам не знаю, что мне нужно, но не это!
Я ломаю кошачьи розги о спину пышнотелой красотки. О, как они свистят и как ложатся тонкими полосами!
Ловлю Кати за строгий ошейник, который она не сняла, и ее вскрик прокатывается по нервам горячей лаской. Знакомой лаской. Где-то недавно я такое уже ощущал…
Выдираю девятихвосткой, которую мне протягивают, подползая по полу на коленях, еще одну мечтательницу о господине. Насыщаюсь ее болью, криками, дрожью, сам становлюсь все горячее и горячее.
Но эта вечеринка без секса. Иначе Кати не пришла бы.
А мне теперь где-то выгуливать адский стояк.
Или поискать тут рисковую любительницу, которая отсосет прямо на улице, пока тлеет сигарета. Не так уж сложно найти, особенно, когда я снимаю футболку и остаюсь полуголым. Достаточно поймать чей-нибудь сияющий взгляд на свои мышцы и качнуть головой.
Но стоит нам выйти за заднюю дверь, там же, как назло, нарисовывается хозяин клуба Ян со своей рабыней. Она послушно опускается голыми коленями на заплеванный асфальт, как и моя подружка.
А мы с Яном курим.
Я делаю вид, что не собирался нарушать правила вечеринки.
Он делает вид, что верит мне.
В машине
Мама в очередной раз пихает меня в бок и шипит на ухо:
– Соглашайся, ну!
Идиотская история! Я только выдохнула, что этот прекрасный принц с его собаками мне не светит, как выходя после закрытия нашего зоомагазина, наткнулась прямиком на него.
Мама, конечно, не упустила случая пнуть меня в сторону этого небедного парня. Такую бэху себе мало кто может позволить. Новенькая, в темноте аж светится.
А я, как назло, переоделась в старенькое платьице, чтобы разобрать склад, да так в нем и осталась, решила, что зря туда-сюда переодеваться. И макияж у меня потек, и вместо туфель на ногах балетки. Нашлась принцесса. Это он меня еще в темноте не рассмотрел просто. Сейчас рассмотрит и газанет отсюда.
Но мужчина стоит и ждет. Меня. Мамин локоть вновь врезается в бок:
– Быстро пошла и чтоб он тебя трахнул! Ну!
– Хочу! – выпаливаю я и бегу к машине. Е
сли что, я не виновата!
Он распахивает мне дверцу, и я падаю на кожаное сиденье роскошного авто. Втягиваю носом воздух. Ах, какой запах новенькой машины! Мечта!
Мужчина садится следом за мной, даже не глядя на мою мать, заводится и едет вперед, как будто так и надо.
– Как зовут тебя, – спрашивает он по дороге. Я к тому времени уже верчусь вся со всех сторон, трогаю приборную панель, глажу обивку. Вау, какая машина!
Может, мама не так уж неправа…
– Ксюша, а тебя?
Он бросает на меня быстрый острый взгляд. Тройной. Сначала в глаза, потом на грудь, потом на еле прикрытые старым платьем бедра.
– Олег.
– Красивое имя, – улыбаюсь я.
С момента как он сел в машину, она наполнилась его запахом. Таким мужским, таким терпким и острым… Одновременно от него чувствуется еще и запах мыла или геля для душа, так что это не пот, а именно его собственный мужской аромат. Хочется склониться и вдохнуть его, но я почему-то стесняюсь. Только радуюсь как дура, что трусики у меня все же кружевные, из любимого комплекта.
Сама себя не понимаю.
Неужели я и правда собираюсь сделать то, что сказала мама?
– Ты тоже красивая, – говорит он и снова косится на меня. – Повыше платье задери.
Ух!
Я вроде уже давно не девственница, но его беззастенчивый интерес роняет меня в глубины стыда, аж щеки пылают.
Прикусываю губу и чуть-чуть тяну подол вверх. Ни нашим, ни вашим. Вроде и подчинилась, а вроде и все прилично.
Но после очередного быстрого взгляда, Олег вдруг протягивает руку и кладет мне на бедро. Высоко, почти у самых трусиков, и его пальцы стискивают мою кожу до легкой боли.
– Куда мы едем? – зачем-то решаю я спросить.
– Никуда, – отзывается Олег, вдруг резко сворачивая куда-то. Машина переваливается через пару препятствий, но очень мягко, мне даже хочется повторить, и останавливается.
Олег поворачивается ко мне, отстегивает ремень безопасности и спрашивает:
– Я тебе нравлюсь, Ксюша?
– Да…
А что еще я могу ответить?
Его ладонь ползет выше, властно ложится на мою промежность поверх кружевных трусиков.
Ничего себе! Он меня даже не поцеловал, а уже полапал. Инстинктивно сжимаю бедра, и это получается как-то на редкость развратно, как будто я специально его заманила.
– Так давай хорошо проведем время, – говорит Олег, и в этот момент отодвигает кружевную полоску у меня между ног.
Ух, как-то все быстро! Я даже задуматься не успела, собираюсь ли я слушаться маму…
Меня пробивает на хи-хи. Других девочек мамы учат не давать поцелуя без любви, а моя требует трахнуться с владельцем дорогой тачки!
Я перевожу взгляд на него, впервые замечая, что он уже в другой футболке. Где-то успел переодеться. А вот джинсы те же самые, или мне кажется? В темноте не рассмотреть…
Пока я соображаю, его ловкие пальцы уже раздвигают у меня между ног складочки и начинают поглаживать там, где приятнее всего. Это чуть-чуть нежно даже как-то, странно, он не похож на заботливого любовника.
Но когда два пальца ныряют ниже, я понимаю, что он просто проверяет, стала ли я мокрой.
– Задери ногу, – командует Олег. – Поставь на торпеду.
Он все еще даже не пытается меня поцеловать. Зато у меня внутри его пальцы. Голова кружится от такого стремительного развития событий. Мама, видишь, я тебя слушаюсь…
Мне хочется выгнуться, но я послушно задираю правую ногу и упираюсь в деревянную панель. Мои дешевые балетки смотрятся жалко во всей этой роскоши. Как было бы хорошо, будь на мне шпильки и шелковое платье! Успей я сообразить хоть немного, я бы…
Соблазнила его, что ли? Поиграла со своей грудью. Сделала бы что-нибудь из того, чему меня учили на курсах настоящей женщины. Говорят, на них ходят самые дорогие эскортницы.
– Нравится, детка? – его голос низкий, но спокойный. А пальцы продолжают теребить сладкое местечко у меня между ног, и я уже дышу неровно и часто.
– Да… – робко выдыхаю я.
Не отвечать же нет?
– Давай, малышка… – его пальцы ныряют внутрь, и он начинает трахать меня резче и быстрее. Мне немного больно, и я морщусь, но начинаю стонать, потому что он этого ждет.
А еще потому… что там, внизу, уже и вправду горячо. И я чувствую, как начинает хлюпать.
Это даже близко не похоже на то, что я чувствовала, когда мы изучали собственный оргазм на курсах. Тогда все начиналось с приятного покалывания, потихоньку нарастала нега и наслаждение. А сейчас Олег просто таранит двумя пальцами мое лоно, задевая запястьем клитор, и мне совсем не приятно, но все же…
Бедра сами собой подаются вверх, я насаживаюсь на его пальцы против своей воли. Мне не хочется этого, но мне это нужно! И вдруг в одну секунду, без объявления войны, меня резко подбрасывает судорогой! Внутри все сжимается и пульсирует, я начинаю стонать и не могу это контролировать. Сквозь пелену вижу азартное и красивое лицо Олега, он всматривается в мои глаза и командует:
– Открой рот.
Я приоткрываю губы и в тот момент, когда скручивающая судорога заканчивается неожиданным резким, жестоким взрывом удовольствия, Олег оттягивает зубами мою нижнюю губу и прикусывает ее до крови!
Я кричу, кричу, не в силах контролировать ни распинающее меня наслаждение, ни боль, примешивающуюся к нему, и кажется, я даже стучусь пару раз головой о стекло, так меня выкручивает первый оргазм от рук мужчины в моей жизни.
– Молодец, – говорит Олег, вынимая из меня пальцы и вытирая их о мое платье. Он тянется куда-то и кресло подо мной вдруг откидывается назад очень далеко, почти горизонтально. – Становись раком.
Олег-2
Девчонка оказалась просто блеск!
После клуба, где ко мне вереницей тянулись девицы, чтобы поблагодарить за вечер, трясли своими сиськами, облизывали губы… И сваливали к мужьям и женихам, с которыми уже и выплескивали весь тот огонь, что вогнал в них я…
После клуба, где чертяка Ян приставил ко мне одного из охранников, чтобы я не заволок кого-нибудь в сортир хотя бы ради быстрого отсоса…
После клуба, после всех этих вздыхающих мясистых девочек, на чью кожу так гладко и остро ложились алыми отметинами плети…
После клуба во мне самом пылал такой огонь, что странно, как я не натянул эту маленькую дурочку прямо на глазах у ее мамаши.
Но я умел держать себя в руках. Пожалуй, лучше всех из тех, кого я знаю. После того, как я получил наглядный урок, что случается с людьми, которых срывает с резьбы, я стал держать себя в руках еще лучше. Со мной никогда не случится того, что случилось с моими ближайшими друзьями.
Поэтому я не только увез Ксюшу в тихое безопасное место у реки, где по ночам зависали только такие же парочки как мы. У меня еще хватило терпения разогреть ее, не набрасываться сразу. Она была сухая как земля пустыни и даже пальцами ей было бы больно. Но девочки довольно просто устроены. Хочешь или не хочешь, а волшебная кнопка работает у 99,9%, если знаешь, где и как ее нажимать.
Это несложно, если твоя цель хоть что-то поинтереснее засовывания члена в подходящее отверстие.
Ксюша оценила. О, она оказалась горячей штучкой. Нечасто я вижу, чтобы девчонки вот так разгонялись с нуля до сотни за три секунды как хороший спорткар! Еще только-только трогал ее сухие губки и едва нащупывал скромно прячущийся в складках клитор, но не прошло и пяти минут, а она уже выгибалась и текла прямо на новенькую кожу моего BMW!
Именно так я и хотел его обновить!
Густой воздух, который можно было резать как ножом, в салоне авто пропах терпким женским запахом, оседал на языке сладостью и медово-дынным послевкусием. Даже захотелось лизнуть то сладенькое, что прячется у нее между ног.
Но мой дружок, живущий между ног у меня, воспротивился. Он и так слишком долго ждал. Ныл от застоя крови еще с клуба, терпеливо желал влажного рта или хоть чего-нибудь, даже был согласен на мой кулак, но я уломал его потерпеть, пока врата этой девчонки будут достаточно гостеприимны.
Она ошалело хлопала ресницами, еще не отойдя от оргазма, поэтому пришлось переворачивать ее на живот самому. Ксюша уперлась ладонями в подголовник, выгнула спину, но я хотел не этого. Бесцеремонно задрал подол ее простенького дешевого платья, закатал его до пояса и с удовольствием отметил, что трусики на ней что надо. И не скажешь, что под выцветшим трикотажем не только кружевное белье, но и такое гладкое персиковое тело, что охрененно просто гладить ее талию, бедра, вести пальцами по внутренней стороне, встречая сладкий ручеек, вытекающий навстречу.
Но трусики я довольно быстро стянул с упруго торчащей попки и все же не удержался, лизнул ее между ног. Сладкая… как и думал. Но позвоночник прошила огненная молния и ждать больше сил не было.
Кое-как натянул по-быстрому гондон, и все еще зажимая пакетик от него в зубах, с размаху погрузился в сочное нутро своей новой подружки.
Ооооооо, дааааа…
Меня разморило так, что я чуть не завис, покачиваясь на волнах этого сногсшибательного чувства. Когда юная дева, еще не затасканная, не растянутая многочисленными спонсорами, не испорченная родами сжимает тебя внутри своими бархатными стеночками… Слаще этого очень немногое.
Я знал, что слаще. Но с ней так нельзя. Это просто левая девка для сброса напряжения. Ее нельзя вытянуть хлыстом и тут же вогнать в ее член, пока она ловит ртом воздух, не в силах закричать. Ее нельзя свернуть, перетягивая веревками, так чтобы терпение было уже на исходе и тогда загнать в нее по самые яйца. Нельзя войти медленно, глядя в глаза и одновременно с членом вонзая длинную иглу под кожу, глядя, как расширяются от боли ее зрачки.
Но все же обойтись совсем без приправ было бы жаль, поэтому я намотал ее волосы на руку и потянул на себя, выходя, а потом на полную длину вонзаясь обратно. Это любят все девки, даже не из БДСМ. А другой рукой с силой провел пальцами по бедру, оставляя красные пылающие следы. Ксюша, Ксюша… что-то в тебе есть, иначе ты бы не захлебнулась в этот момент стоном и не подалась НА меня…
А дальше у меня наконец выключился мозг и я просто начал вытрахивать из нее душу, вбиваясь до упора, растягивая ее узенькую щель под свою длину и растрахивая под ширину. Кожа шлепала о кожу. Хорошо, громко, с оттяжкой, с хлюпаньем и стонами. Я шпилил ее без остановки, без передышки, давая почувствовать, как глубоко она может взять меня, как яростно и резво я могу натянуть ее на себя как хорошую перчатку по размеру.
Платье в какой-то момент стало мешаться и я потянул его вверх, щелкнул замочком лифчика и сжал маленькие острые груди, выкрутил соски, давая себе волю хотя бы в этом. Сжал, стиснул, замесил податливую плоть, заставляя ее просачиваться сквозь пальцы. Приподнял тело над сиденьями и от души шлепнул по болтающимся сиськам. Еще и еще, не забывая таранить ее внутренности собой, вбиваться тяжелым орудием в принимающее влажное нутро.
Повернул ее голову и накрыл тело, впиваясь зубами в нижнюю губу. Попробовал на вкус эту солено-сладкую ягоду, изнасиловал языком ее рот под все более громкие стоны и кончил, хренача с бешеной скоростью, как отбойный молоток, так что Ксюшин крик разбивался на осколки, пока я сам хрипел от боли и наслаждения после такого долгого воздержания.
Сразу вышел, стягивая гондон, чтоб без сюрпризов. Завязал его узлом и выкинул в окно, а член по-быстрому протер салфетками с мирамистином.
Из подрагивающего тела по бедрам лилось так, словно я залил в нее, а не в резинку. Понравилось девке.
Она со стоном сползла на сиденье. Глаза были мутные и шальные.
Попыталась нашарить хотя бы платье, но не удалось, рука так и упала бессильная.
Ничего. Голые девочки кожу сидений не портят. Наоборот. Пусть ею тут все пропахнет.
Вот только…
Мне не хватило.
– Иди сюда, – сказал я ей, притягивая к себе за шею. – Хорошая девочка. Понравилось?
Спросил прямо в губы, чувствуя медовое дыхание.
– Да… – прошептала она, сглотнув.
И в глазах ее зажглись нехорошие огоньки.
Эээээ, нет, дорогая.
Ты не о том думаешь!
Вот поэтому я и не люблю трахать этих куколок из клубов и хороших девочек, которые так послушно ждут автобусов на остановках и так радостно заскакивают в машину, когда предлагаешь подвезти.
БДСМ-ные девочки знают правила игры. Все, что было в клубе, остается в клубе.
Эти сразу же начинают целиться куда выше ширинки.
Я с сожалением покачал головой. Хотелось закончить вечер по-своему, но…
– Тебе денег на такси или цацку купить? – Спросил я, отворачиваясь и застегивая джинсы. Все еще работающий мотор не пришлось даже заводить. Новенькая моя радость легко выбралась из завалов земли и разве что не отряхнулась на трассе. – Куда подвезти?
– Олег, а ты не хочешь… – она опустила глаза, вскинула, потянулась к платью, к трусикам и все отбросила, глядя на меня прямо и мягко покачивая ладонью свою грудь. – Продолжить?
Ну и как мягко объяснить красавице, что секс еще не повод для знакомства?
Мама желает тебе добра
– Ну что, трахнул? – Первым делом спрашивает мама, открывая мне дверь в три часа ночи.
Киваю. Говорить сил нет. Олег… как бульдозер. Раскатал меня вдоль и поперек, вывернул наизнанку и раскатал еще раз. Внутри все сладко саднит, отметины от пальцев на теле отзываются легкой болью, засосы хочется трогать пальцами, и при каждом шаге внизу живота что-то дергается, пронзая все тело спазмами.
– Молодец, – говорит мама и отходит, пропуская меня в квартиру. Только сейчас понимаю этот маневр. А что, если бы не трахнул, она бы меня обратно отправила?!
Пошатываясь, захожу в прихожую. Лифчик и трусики скомканные держу в руках, сил надевать их не было, даже платье натянул на меня он. Идти хочется враскоряку как портовая девка из анекдотов. Теперь я понимаю эти шутки. Реально ощущение, что между ног побывало бревно.
– С презиком? – Продолжает мама, милостиво захлопывая за мной дверь. Разуваюсь и колеблюсь. То ли пойти в душ, смыть с себя пот, с бедер смазку и со всего тела его запах. То ли просто упасть спать, потому что сил ни на что на самом деле нет.
Киваю снова.
С тремя.
Стоило ему отъехать недалеко от первого места, он вдруг остановился, перетащил меня на заднее сиденье и усадил сверху. Но мне снова не пришлось ничего делать, он сам подкидывал бедра вверх, тараня мое тело, а я только упиралась ладонями в потолок и старалась не слишком громко охать. В третий вытащил из машины и загнул на капоте, наскоро вбившись парой десятков движений. Я не успела ничего ощутить, а он даже не позаботился дотронуться до меня. Взял себе на радость, не обращая внимания на мое удовольствие.
Какой же… мужлан. Несмотря на машину и дорогой парфюм. На курсах гейш и прочих минетов девчонки как раз таких и искали. Чтобы стояло, чтобы бабло и щедрые…
Роняю на пол трусики и несколько смятых купюр, всунутых мне между делом.
Мать смотрит на пол и качает головой:
– Ну ду-у-у-ура, какая же ты дура!
Отклоняюсь к стене и сползаю по ней, уже не держась на ногах. Хочется плакать. Орать. Хочется напиться как последнему алкашу. Свернуться калачиком.
Почему все опять не так? Я же сделала, как она хотела!
Вот он, тот самый богатый мужик, но что я могла сделать?
– Мам…
– Хватит мамкать, не маленькая! – Отрезает она, подбирая деньги с пола с брезгливым выражением лица. – Я из тебя не проститутку растила! Для этого не нужно было вкладывать в тебя столько денег!
– Могу… пойти… в эскорт… – выдыхаю я. – Там много зарабатывают…
Я смотрю, как она считает деньги. Да, я знакома по курсам с парочкой эскортниц и зарабатывают они явно больше! Даже в этом деле я неудачница, правда, забавно?
Ноги разъезжаются сами собой, я словно все еще чувствую тяжелое мужское тело на себе.
Ванная… Пойду. Встану.
– Нет, дорогая, в эскорт ты не пойдешь. Такого позора я не переживу, – мама помогает мне встать и открывает дверь ванной. – Ты пойдешь опять к нему.
– Мам! – Я разворачиваюсь в шоке. – Мам! Он меня трахнул и выбросил у подъезда! Сказал спасибо за вечер, повторять не будем! Ну не понравилась я ему!
– У тебя есть на примете мужики получше? – Щурится она. – Вот и молчи.
Упирает руки в боки, глядя, как я включаю душ, настраиваю воду и начинаю тянуть платье вверх.
– Мам, выйди.
– Сейчас выйду. Слушай меня. Ты захомутаешь именно этого мужика. Я про него уже все пробила, его Нинель из парфюмерного знает. Мужик холостой, щедрый. Баб меняет чаще, чем презики, но это не проблема.
Фыркаю и устало опускаюсь на край ванной.
– Мам… – жалобно говорю. – Я понимаю, что ты хочешь мне счастья. Правда понимаю. Но, слушай, это другая история. Чтобы залететь и жить на его деньги, нужно, чтобы он был заинтересован, понимаешь? Настолько, чтобы вешать лапшу про вечную любовь! И только тогда, если повезет, он почувствует вину и будет платить. А я, если залечу, только отправлюсь насильно на аборт, вот и все.
– С каких пор яйца курицу учат? – Снова щурится маман. – Ты мать тоже за дуру не держи. Сейчас давай в ванну, потом в кроватку, а завтра ты его найдешь и расскажешь слезливую историю, что он твой первый настоящий мужчина…
– Мам!
– Молчи! Скажешь, что изнасиловали, всю жизнь мужиков боялась, а перед ним не смогла устоять и влюбилась!
Я устаю сидеть и засыпать прямо так, поэтому стягиваю платье прямо под ее взглядом, открывая засосы и синяки от пальцев и забираюсь в ванну, откидывая голову на бортик.
Иногда мне кажется, что быть проституткой реально проще, чем воплощать мамины идеи. Это только элитным эскортницам надо уметь глубокий минет, эротический массаж и анальный секс. А обычные просто раздвигают ноги и даже не парятся, чтобы изобразить оргазм. Разве что за отдельную плату.
Может быть, сбежать из дома и пойти работать в бордель?
– …а с утра пойдем по магазинам! – Доносится до меня сквозь дремоту, и я понимаю, что мама с меня живой не слезет. Почему я не родилась мальчиком?
Белое платье
Не так уж часто я жалею о том, что не нужно идти в институт. Вот, например, сегодня. С утра очень-очень жалею, просто до слез. Потому что мама даже магазин не стала открывать, решила, что привести меня в товарный вид, чтобы продать Олегу подороже, чем вчера, гораздо важнее.
– Посмотрел на твой облезлый маникюр, на гнездо у тебя на голове и подумал, что ты шлюха дешевая… – ворчала она, таща меня чуть ли не за шкирку в семь утра в салон, где работали ее подружки. – Приведите мне это чучело в божеский вид! – Скомандовала она, а сама упала в кресло и принялась наслаждаться чашечкой зеленого часа и массажем ног.
Меня тем временем взяли в оборот: с головой работала одна, с руками другая, с ногами третья. Полировали, резали, красили, наращивали, делали все, что положено.
Уж я не стала говорить маме, что маникюр, пожалуй, в темноте Олег даже не рассмотрел. Все, что он хотел от меня, это оттрахать хорошенько, а потом отправить восвояси, подбросив денег. И желательно больше не встречать.
– Значит так. Сейчас мы тебя приведем в порядок, ты у нас будешь девочка-конфетка… Девчат, полегче макияж, она ж не сниматься на панель идет! Платье будет белое, как у невинной жрицы Афродиты!
– Артемиды? – Спросила самая умная из «девчат».
– Да неважно! – Отмахнулась мама. Ей под шумок уже принесли «мохито», и она обмахивалась ладонью, раскрасневшись от жары. – Туфельки, улыбочку! И пойдешь его искать.
– Куда я пойду искать? – Осмелилась спросить я, пока мне растягивали щеки, клеили ресницы и уничтожали любой намек на пушок ниже подбородка.
– Куда угодно! – Жестко ответила мама. – Нинель говорит, он у нас в районе часто вертится. Вот и будешь там гулять.
– Ночью, делая вид, что прохожу мимо?
– А ты не умничай! – Мама устремила на меня острый алый коготь. – Просрала свое счастье с молокососом этим, теперь за целку не сдашь, теперь надо изворачиваться, чтоб он тебя второй раз захотел. Но мужики идиоты, на влюбленных дур хорошо ведутся.
Она откинулась в кресле и отпила коктейль.
У меня были сильные сомнения, но мама была не тем человеком, с которым можно было спорить о мужчинах. Она считала, что раз родила меня без отца, значит разбирается в них лучше меня.
После салона она пьяным тайфуном проволокла меня по магазинам, заставив перемерить все белые платья, что нашла. Под конец у меня даже сил не было смотреть на очередной вариант в зеркале, а она требовала еще и еще. Я взмокла и устала, но легкий макияж держался как прибитый.
– Вот! – Наконец воскликнула мама. В руке у нее был уже бокал с чистым коньяком, а я и не заметила, когда она перешла на тяжелую артиллерию. – Вот это!
Я открыла глаза и реально увидела в зеркале наивную девочку-девственницу как будто сбежавшую с выпускного. Легкое, полупрозрачное платье изо всех сил намекало, что там, под ним, скрывается кое-что интересное. Наверняка любому мужику захочется поскорее развернуть эту конфетку и проверить, стоят ли обещания того. В пару к платью подобрали босоножки и рюкзачок, с которым я стала выглядеть вообще как школьница.
– Ничего, дорогая! – Махнула мама рукой, снесла с манекена раскидистую шляпу, пьяно на нее посмотрела и медленно присела, чтобы подобрать. – Малолетки в моде! Каждый мужик мечтает о том, чтобы трахнуть школьницу, даже если ей тридцать лет!
И она залихватски напялила на себя шляпу и подбоченилась.
А мне вдруг перестало быть смешно.
Я сделала шаг к зеркалу. Посмотрела в свои темно-серые глаза и подумала, что моя прогулка в поисках неуловимого Олега в этом платье может закончиться очень, очень печально. Почему так вышло, что за ошибки мамы, бабушки, прабабушки, за то, что их подлецы-мужчины их бросили, должна расплачиваться я своей молодостью?
Почему бы мне просто не попробовать найти себе хорошего парня? Вдруг у меня получится разрушить проклятие нашей семьи?
Может быть, Макс и не катается на новейшей бэхе, зато он добрый парень, я знаю. Только слабый, раз не захотел спасти меня от дракона…
«Дракон» в этот момент расплачивался на кассе, громогласно рассказывая продавщицам, что ее девочка скоро будет в отпуск на Мальдивы ездить, и ее с собой заберет.
Ох, мама…
Фантазерка.
Но что же делать мне…
Когда я заметила, как мутнеют от коньяка ее глаза, я понадеялась, что она вернется домой и заснет… но, увы, моя мама была из другого теста. Чем больше она пила, тем бодрее становилась. Люди уже показывали пальцами на ее огромную шляпу, в которой она носилась по торговому центру, а я присела на бортик фонтана и задумалась, как мне выкрутиться из этой истории без потерь.
Залететь от Макса и сделать вид, что от Олега, соблазнительная идея, но тест ДНК все прояснит, и проблем у меня будет больше, чем раньше.
Честно предложить Олегу родить ему ребеночка? Такая себе идея. Богатые мужчины, в отличие от маминых представлений о них, не жаждут обзаводиться наследниками от хрен знает кого. Думаю, он бы уже женился, если бы хотел.
И тут мне в голову пришла совершенно гениальная идея!
Что, если я смогу убедить маму, что Олег… бесплоден?
Найденый выход наполнил меня такой энергией, что я вскочила с бортика и помчалась разыскивать маму. Почему сейчас только день? Может быть, ее Нинель знает, где можно найти Олега прямо сейчас? Кажется, я стала одержима Олегом даже больше, чем моя мама. Нам просто надо еще раз встретиться, и я его предупрежу на всякий случай. О, моя мама может позвонить и задать такой вопрос, с нее станется! Пусть он подтвердит, и все будет хорошо. Пока она найдет следующую жертву, пройдет достаточно времени, чтобы Макс нашел в себе силы защитить меня. Ну, или я влюблюсь в кого-нибудь еще. Это ведь возможно?
Я настолько не смотрю по сторонам, мечась по торговому центру, что со всего размаха впаиваюсь в людей, выходящих из ювелирного. Мне как раз туда надо, там работает Нинель!
Но стоит мне поднять глаза, я замираю на месте и только хватаю ртом воздух.
Передо мной… Олег.
И взгляд у него очень и очень недобрый…
– П-п-привет… – говорю я помертвевшими губами. Совсем не понимая, почему он смотрит на меня с такой ненавистью.
– Ксюша… – и говорит с угрозой. – Не могла бы ты оставить меня в покое? Пока прошу по-хорошему…
В его глазах больше нет огня, которым он обжигал меня еще ночью. Там черная равнина, покрытая прогоревшим пеплом. Что я ему сделала, что он…
– Так это ТА САМАЯ Ксюша? – Раздается веселый голос сбоку и я с трудом отвожу взгляд от Олега.
Рядом стоит другой мужчина и… ржет. Прямо-таки потешается то ли надо мной, то ли над своим другом. Они явно вместе выходили из бутика. Он тоже красивый, но не настолько, как Олег. И глаза у него ледяные. Несмотря на смех. А руки покрыты черными татуировками в виде языков огня.
– Та самая.
– А мы уже познакомились с твоей мамой, – сообщает этот, второй. – Олежа уж не знает, куда от вас бежать, до какой канадской границы!
– З-зачем… – говорю я и вижу за их спинами стоящую в магазине маму. Она машет мне шляпой и кивает. Подбадривает, значит.
– Ну, ты так в него влюблена, что не можешь прожить и дня в разлуке! – Глумится друг.
Эх, мама, мама.
Олег косится на него, потом смотрит на меня, тщательно сканируя с ног до головы. Отмечая мое прекрасное платье, но в глазах у него не зажигается ни огонька.
– Кажется, я ясно выразился вчера? – Спрашивает он. – Или повторить? Или ты хочешь больше денег? Прости, ты была не настолько хороша…
И он огибает меня и уходит, не оглядываясь.
Мои глаза наполняются слезами.
Да сто лет мне этот Олег не нужен, хоть и красавчик, но я же просто хотела… я наоборот! Наоборот хотела, чтобы мама нас больше не трогала…
Опускаю голову, но тут моего подбородка касается чья-то рука. Друг Олега заставляет меня задрать голову выше, и я шагаю назад, чтобы избежать его касания.
– Какая гордая девочка, – смеется он. – Все вы гордые, пока не выдерешь вас хорошенько. На, держи.
Я с удивлением смотрю на него, а он протягивает мне маленький черный треугольник. Там крошечные белые буквы адреса и три алых язычка пламени. И все. Даже названия или имени нет.
– Что это? – Спрашиваю я.
– Приходи сегодня после полуночи в клуб. Как гостья. Только в этом платье, я прям ощутил, что Олежа на него весь встал, а не только одной своей частью, – зубоскалит его друг.
Надо же, а я не заметила реакции вообще.
– И что… там?
– Там… – он отступает, сплетая руки на груди и смотрит на меня с прищуром, от которого вдруг подгибаются ноги. – Там Олег будет очень, очень опасным. Но когда он в таком состоянии, он не может устоять перед такими нежными цветочками, как ты. Любит нетронутых.
– Я… не… – краснею. – Не…
– Я не про девственность, – смеется этот человек.
– А про… что?
– Увидишь. И либо тебе понравится, либо ты забудешь про Олежку раз и навсегда.
И он больше ничего не объясняя, уходит, догоняя Олега.
А я смотрю на карточку и думаю.
Очень хорошо думаю. Не нравится мне то, как он это сказал. Про опасного и нетронутую. Но вдруг мне удастся поговорить с Олегом нормально? Извиниться за маму и все объяснить?
Олег-3
– Заткнись, сука!
– Заставь меня!
– Хочешь, чтобы заставил?!
– Попробуй!
Она вскакивает и пытается бежать к дверям, но он быстрее. В два огромных шага он догоняет ее, перехватывает за шею и, хрипящую, волочет на диван. Переворачивает на живот, вжимает коленом в спину, но она запрокидывает голову и материт его так, что у меня уши вянут.
– С-с-сука… – шипит Андрей и отвешивает пару смачных ударов тяжелой ладонью ей по заду. – Олеж, подай скотч.
Отставляю бокал и тянусь к его сумке. Скотч, да? Там внутри чего только нет… Скотч тоже есть, конечно, но меня больше поражает гигантских размеров тяжеленная стальная анальная пробка. Я невольно оглядываюсь на эту парочку. Андрюха уже задрал ее платье и с вожделением мнет зад своей жены. Прикидываю. Эта пробка чуть ли не размером со всю ее жопку, как она там помещается-то?..
Ну да ладно, не мое дело. Выуживаю серебристый моток скотча и бросаю другу. Тот быстро и сноровисто наклеивает его на рот своей благоверной, не обращая внимания на то, что рвет заодно и ее волосы, и в комнате становится блаженно тихо.
Уже не торопясь, он связывает ей заодно и руки. Задирает платье и приматывает ноги к рукам. Так и оставляет девчонку свою валяться на животе и мычать.
Садится обратно и кладет ладонь ей за ягодицу. А рукой второй берет бокал.
– Так на чем она нас прервала? – Светски спрашивает Андрей, отхлебывая виски.
– Новая сделка. Ты знаешь, я пас. Дай хотя бы летом отдохнуть, если уж отпуск накрылся медным тазом.
– Сгоняй на Мальдивы, – советует он.
Морщусь.
– Скука… Туда только с телочкой, чтобы трахаться как кролики. Я люблю Старую Европу, ты в курсе.
– Ну извини, – он разводит руками. – Так! Не дергайся или я тебя выебу прям здесь вот этой бутылкой! В жопу, как ты любишь!
Это уже не мне, это он жене. Три взгляда: Андрея, мой и Лизы останавливаются на квадратной бутылке Джека Дэниэнлса, White Walkers Edition.
Каждый из нас думает о своем. Я о том, какие они извращенцы, Лиза о том, как бы так подергаться поактивнее… или не надо? Андрюха… поплыл.
Вторую ночь я провожу в клубе уже не по своей милости. Мне хватило и вчерашних развлечений с девочками, и последующего траха в тачке с Ксюшей, оказавшейся той еще занозой в заду. С удовольствием поспал бы у себя дома. Но Андрей, который меня и познакомил с БДСМ, внезапно решил, что мы с ним давно не пили. А пить нам надо в самом лучшем месте: в приватном кабинете клуба. Пороть никого необязательно, так он сказал. Посидим побалакаем, так он сказал. А потом приволок свою жену-извращенку и теперь я начинаю чувствовать себя пятым колесом в телеге, потому что эти двое друг друга стоят. И сумка с набором непростых инструментов намекает, что Андрюха все это задумал с самого начала.
Непонятно только, зачем он меня волок? Раньше он все же свои игры предпочитал оставлять для них двоих, а за косой взгляд на жену мог и вломить для профилактики. Публичность не их фетиш. Что-то изменилось? Решили выйти к народу?
Но я ошибаюсь.
– Олежа… – слышу хриплый голос друга. – А как ты думаешь, если ты часик погуляешь где-нибудь, мы ведь потом продолжим? Посмотришь, какие новые девочки появились… Говорят, на следующей вечеринке аукцион планируется, так ты присмотрись.
– Я понял… – нацеживаю себе в бокал еще виски и с недовольной рожей поднимаюсь с дивана. Ухожу, не оглядываясь. У меня психика слабая, мне эта их анальная пробка будет в кошмарах сниться теперь.
И едва за мной захлопывается дверь, как я слышу рык Андрея.
Ну молодцы, молодцы. Трахаться после родов они начали через пять месяцев, зато с извращениями, говорят, все хорошо пошло прямо сразу. Видно, что люди знают толк в жизни.
Дохожу до стойки бара, где обычно сидят новенькие девчоночки, которые всего боятся. Тут самое темное место клуба. Остальные площадки для публичных выступлений освещены куда ярче. Здесь же можно спрятаться в тени. Да и стойка с высокими стульями выглядит нормальным местом, не то что крест на авансцене или позорный столб напротив него. Не говоря уж о жутковатой стальной конструкции со столбами, цепями, жесткими кольцами и шипами, на которую сейчас с расширившимися от ужаса глазами смотрит моя старая знакомая Ксюша.
Платье на ней то самое, в котором она днем была. Называется «тройная эрекция», у меня потом час стояло как от виагры. Где она взяла эту смерть мужикам? Любой, кто хотел дать в рот королеве класса на выпускном, а это 90% мужского населения, на такое платье поведется с первого взгляда. Судя по тому, как медленно сползаются к стойке завсегдатаи клуба от Верхних до рабов, я даже как-то пессимистично оценил реакцию. Наверное, даже геи хотели бы поиметь девочку-выпускницу, пусть и не членом, а плеточкой, мстя чистеньким отличницам за свои грязные школьные фантазии.
Ксюша, Ксюша, где твоя боевая мама? Неужели отпустила тебя одну в эту обитель разврата?
Зеленый-красный-синий…
Вокруг меня хищники.
Я чувствую их запах, их голод, их похоть всей кожей, всем своим существом. Они сползаются ко мне из самых дальних уголков этого логова кошмаров, а я даже боюсь лишний раз повернуться, чтобы не привлечь внимания кого-нибудь лишнего…
Все начиналось так беспечно и невинно! Я слишком обрадовалась тому, что не придется всю ночь шляться по улицам в поисках Олега, а можно будет прийти в приличное место… Тут я ошиблась первый раз.
Второй ошиблась, когда увидела, в какие закоулки ведет меня карта с сайта клуба. Три подворотни подряд и узкая лестница в полуподвал к стальной двери без таблички. Но стоит нажать на звонок, и она распахивается, втягивая внутрь зазевавшуюся жертву. Сегодня жертва я.
Еще переспросила, дура такая, точно ли клуб. «Новенькая?» – поинтересовался бородатый громила в кожаной жилетке и ухмыльнулся так предвкушающе… Следующее, что он сделал, надел на меня браслет. Стальной браслет с крошечным зеленым огоньком. «Чтобы никто не обидел», – пояснил он мне. Якобы без браслета новенькой может изрядно достаться. Где была моя голова, почему я не догадалась, что этот браслет подмигивал всем: «Тут свежее мясо!»
И последняя… надеюсь, что и правда последняя ошибка была, когда я засмотрелась на жертв, упустив из виду хищников.
Но эти девушки были такими странными! То, что клуб не для танцев и выпивки, стало ясно быстро. Не пьют девушки с зашитым ртом. Не танцуют те, что тащат за собой деревянные колодки на ногах. Надо было бежать в этот момент, но я, дурочка, не сообразила, что меня здесь видят как такую же пленницу в будущем. Не успела.
Когда мимо меня прошла абсолютно нормальная женщина средних лет, чем-то похожая на маму, я потянулась за ней, надеясь, что она-то приведет меня туда, где нормальные люди. Но она привела меня к невысокой сцене, на которую взошла спокойной походкой. А с другой стороны взошел мужчина с длинными волосами, закрывающими лицо. И в тот момент, когда грянула музыка, он вдруг подхватил с пола саблю и несколькими взмахами срезал с женщины платье. Она отшатнулась, закрывая груди руками, но с тоненьким «бздыньк» туда же отправились оставшиеся на ней белые трусики. Толпа засвистела, захлопала, и я подумала, что это все, но действо продолжилось.
Сабля свистнула и на руках женщины появились порезы. Я ахнула, и толпа ахнула вместе со мной, только вот я от ужаса… а они?
Мужчина развернул женщину спиной к зрителям и сабля замелькала, уже не останавливаясь. Он просто рисовал на спине у жертвы кровавый узор!
Меня затошнило, и я попыталась отступить, но стоило сделать шаг назад, как я наткнулась на чье-то горячее, твердое и не очень одетое тело.
«Привет, малышка!» – ухмыльнулся мне огромный бугай с мощными мускулами.
В скрещенных на груди руках у него была кожаная плетка…
Тут до меня дошло окончательно. Видимо, мысль очень долго добиралась окольными путями до мозга и только сейчас высветила лампочками слово «БДСМ-клуб»! Так вот куда я попала!
Надо было соображать раньше. До того, как я оказалась в толпе воняющих тестостероном мужчин, которые смотрят на то, как полосуют голую женщину на сцене. А теперь я стою среди них и тоже ахаю. Что они должны подумать?!
Где-то там я видела барную стойку, а за ней выход.
Больше всего хочется к выходу, но я принимаю решение все-таки сначала оглядеться. Ведь Олег… я выдохнула. Олег трахал меня нормально, да какое там нормально! Он сделал мне так хорошо… Не бил, не причинял боли, только был немного доминирующим, но это я могу пережить. Не все же тут настоящие извращенцы. Я вообще всегда думала, что в эти игры господин-рабыня играют мужики, которым не хватает старых времен, когда женщина была собственностью мужчины. Все так жили и ничего, были счастливы!
Так я себя уговаривала, отступая потихоньку в тень. Но, увы, за мной следовал уже не только тот с плетью, но еще трое других мужчин. Они даже перестали наблюдать за сценой, а их глаза буквально светились, следуя за мной в мой тихий уголок.
Нет, конечно, не глаза светились. У них на запястьях тоже были браслеты с огоньками. Только красными. Мой зеленый как будто нарочно звал их за собой.
Я сглотнула, чувствуя пересохшим горлом, что мне очень не понравится то, что понравится им… Надо выпить. Что-нибудь… безалкогольное. И подумать, как искать Олега.
Все-таки во мне теплилась надежда, что он не такой!
К тому же, выбирая между местными хищниками и возвращением к маме, я все еще колебалась. В БДСМ, говорят, есть стоп-слово. У моей мамы его точно нет!
– Пожалуйста, безалкогольного пива! – Вежливо сказала я бармену. Он выглядел нормальным. Безопасным. Человек в розовых лосинах безопаснее людей в черной коже, я так скажу. И во взгляде у него не было этого… голода.
– А ты откуда тут взялась?! – Грянуло у меня над ухом, и я вжалась спиной в стойку, чувствуя, как дрожат и обращаются в желе коленки.
Я нашла Олега. Или он меня нашел? Вот только у него в глазах пылал голод похлеще, чем у тех незнакомых мужиков. Еще бы! Он-то от меня уже кусочек попробовал!
Я бросила взгляд на его запястье и увидела там браслет с синим огоньком. Это что-то важное значит, да? А то, что он прямо на моих глазах потер браслет и тот загорелся красным, наверняка еще важнее.
Но я сунулась в этот клуб, не зная правил, и все, что могла сейчас делать, так это уповать на то, что он просто сделает со мной то же самое, что накануне. Да ведь? Да?
Комната
Красных огоньков вокруг стало слишком много. Они расплывались в глазах, сливаясь в сплошные рубиновые ленты, которые готовы были опутать меня и затащить к себе.
– Я ее первый увидел, – усмехнулся тот, на кого я наткнулась, пытаясь выбраться из ловушки.
Он шагнул ко мне, оказавшись так же близко, как Олег.
– Иди к папочке, – усмешка была злой, а ослепительно белые зубы сверкнули в полутьме клуба. – Папочка тебя накажет за то, что ходишь по ночам.
Его пальцы сжались на моем запястье, он дернул меня к себе, впечатывая в твердую грудь. Пахнуло дорогим одеколоном и дорогим алкоголем. Запах опасности.
– Нет, пожалуйста… – я попыталась вывернуться, но мне не удалось.
– Ты же сама пришла за приключениями на свою славную попку, – прошелестел голос на ухо. – Так чего ерепенишься?
– Сань, – прозвучало из-за его спины. – Тебе одному, что ли?
– Сначала мне, потом посмотрим… – в голосе была опасность, от которой заледенели легкие. Я попыталась сделать вдох, но горло было будто забито его запахом, который я не хотела вдыхать.
– Так. Все. Разошлись.
Короткие слова прозвучали резко, как удар хлыста. Такое же короткое движение, миг головокружения, и я сменила хозяина. Олег больно выкрутил мне запястье, задвигая себе за спину.
– Эй! – Возмутились там.
– Она моя, – сообщил он. – Кто хочет поспорить, можем встретиться на улице.
Олег обвел собравшуюся свору мрачным взглядом, и они, ворча, стали разбредаться. Только с тем, кого назвали Саней, они еще несколько секунд мерялись взглядами.
– Ты охуевшая тварь, Олег, я это запомню.
– Запомни, – отозвался тот спокойно. – И Яну не забудь передать, что ты девочек принуждаешь.
– Не забуду… – пообещал Саня. – Не забуду.
Но отступил, не поворачиваясь спиной, словно ждал удара в нее.
Только после этого Олег повернулся ко мне, ладонью проводя по спине и внезапно сдавливая мою шею сзади. Четким резким движением пригнул к себе и сразу атаковал мой рот, с налета забираясь языком по самые гланды, смачно присваивая себе.
Страх, расползавшийся по венам от такого поцелуя вспыхнул весь разом, перерождаясь в нечто иное. Самый сильный самец защитил мне от своры хищников и берет себе. Мгновенно включились древние инстинкты, и ноги подкосились, роняя меня в его объятия.
Твердые руки, горячая кожа под распахнутой темной рубашкой и сила. То, перед чем не может устоять ни одна женщина.
Я с трудом стояла на ногах, пока он вел меня куда-то, из-за кружащейся головы даже не понимала, куда именно. Только хлопнула дверь, закрываясь за спиной, и жесткие пальцы освободили меня от себя, подталкивая в центр комнаты.
Олег прислонился к двери спиной, скрещивая руки на груди. Темная рубашка натянулась на напрягшихся мускулах, чуть не лопаясь. А ниже… ниже так же туго натянулись брюки.
Ведомая тем чувством, что родилось после страха, я шагнула вперед, но меня остановил взгляд.
Холодный.
Брезгливый.
Контраст был слишком силен.
– Хорошо, – тяжело уронил Олег. – Ксюша… Хорошо. Теперь расскажи мне, что ты тут забыла.
Я растерянно отступила.
– Тебя? – Ответила неловко.
– Не думаю, что мне это интересно, – отозвался он, хотя я видела, что какой-то его части было очень интересно, очень!
– Но почему?
– Не люблю, когда на меня девки вешаются.
– Но я же тебе понравилась!
– И что? – Он вздернул вверх бровь.
От него разило холодом и равнодушием. У него стояло, но почему-то это не было причиной для того, чтобы посмотреть на меня чуть мягче.
– Почему бы нет? – Продолжала я бессмысленные атаки.
Я уже сама не понимала делаю это для мамы или для себя. Оправдывала свою настойчивость мамой, чтобы не было так стыдно. И продолжала настаивать, надеясь, что когда он сдастся, я смогу забыть этот позорный момент, когда я стою перед мужчиной со стояком, а он отказывается от меня.
– Ксюша… – мое мягкое, бесхарактерное, как мне всегда казалось, имя, произнесенное его голосом, звучало ядовито и зло. Даже издевательски. Словно меня назвали специально, чтобы этим именем унижать. – Оглянись.
Я сделала шаг назад и подражая Сане, не повернувшись к Олегу спиной, осмотрела комнату, куда он меня привел.
Бетонные стены, нарочито грубо измазанные кое-где штукатуркой.
Серо-черная плитка на полу.
Вмурованные в стены кольца и цепи.
Я ожидала такое увидеть после того, что было в клубе.
Но не ожидала, что тут вообще не будет кровати. Ведь БДСМ это про секс, правда? Правда?
И не ожидала странной деревянной конструкции, которую я даже не смогла понять. Большое отверстие в доске для головы. Маленькие для рук. Скамья. Еще какие-то перекладины, палки, противовесы, цепи… Даже присмотревшись, я не улавливала, как ею пользуются.
И все это было освещено яркими лампами, направленными именно на эту конструкцию, оставляя во тьме все остальное помещение.
– Ты понимаешь, что это за место?
Я вздрогнула. Пока я гадала и прикидывала, как можно разместить человека среди этих переплетений, Олег приблизился вплотную. Холодок пробежал по спине.
– Понимаю, – кивнула я, потирая браслет на запястье, мигающий успокаивающим зеленым огоньком. Если б я знала, что этот зеленый огонек не про спокойствие!
– Понимала, когда шла?
– Нет.
– Так уходи. Я провожу.
– Не хочу! – Я развернулась к нему, оставшись вплотную и почему-то уцепилась пальцами за ворот рубашки, словно боялась быть унесенной ветром. – Хочу… с тобой. Я… могла бы.
– Что ты могла бы?
Он не трогал меня, не убирал мои руки. Так и стоял, глядя огненными глазами своими сверху вниз и ничуть не помогая.
– Могла бы… подчиняться. Или что вы тут делаете?
Я тряхнула головой.
– Ксюша… Что мы тут делаем? – В голосе Олега мелькнуло веселье.
– Ну… – я сглотнула. – Трахаетесь. Я могла бы говорить тебе «Хозяин» или как там правильно. Я…
– Нет.
Руки Олега легли на мои вцепившиеся в него пальцы и слегка сжали. Совсем слегка. Просто под таким углом, что я взвыла от какой-то пронзительной нервной боли! И отскочила от него сама, рефлекторно.
Пульсирующая боль мигнула пару раз и сгинула, как не было. Это что он сделал?!
Я подняла потрясенный взгляд на Олега и увидела, как изменился его взгляд.
Теперь вместо равнодушия в нем был прежний огонь. Только очень голодный.
– Я, Ксюша, не люблю, когда меня называют Хозяин. Или Господин. Я сразу тебе это сказал. Я плохой хозяин.
– А что ты любишь? – Спросила я пересохшими губами, примагниченная к его глазам, в которых бушевало что-то темное.
– Я люблю причинять боль. Женщинам.
– Как… Как ты делал, когда мы… в машине? Волосы и вот это все?.. – С надеждой спросила я, уже понимая, что нет.
Он даже не ответил.
Просто сделал шаг ко мне с такой угрозой, что я ойкнула и отскочила. Мое тело сделало это само, какими-то неведомыми путями поняв, что сейчас ему снова будет больно.
– Вот именно, – кивнул Олег. – Мне нравится настоящая боль. А ты боишься даже эти крохи.
Я погладила костяшки пальцев, переживая воспоминание о том, что он сделал.
Он мне нравился. Правда. Чем-то этим мужским неуловимым, своей силой, своей властью.
Но зачатки того чувства, что он мог бы вызвать, сейчас таяли как снег весной.
Ну и хорошо.
– Я поняла, – сказала я, опустив глаза. – Правда поняла, Олег. Но ведь там, в машине, ты обошелся без этого?
Холодный смешок. Шаг вперед, и мне пришлось сделать усилие, чтобы не отскочить от него. Рука провела по моей щеке, пальцы приподняли подбородок, заставляя взглянуть в глаза:
– Ты просто пришла за сексом, маленькая глупая девочка?
Если честно, я…
В конце концов, мне неважно, что там будет нравиться отцу моего ребенка. Лишь бы по наследству не передавалось.
– Ты мне понравился… – мои слезы были почти настоящие. – Очень, правда.
Я потянулась к его ширинке и положила ладонь на горячую выпуклость под брюками.
Ого, как он дернулся, а дыхание Олега еле слышно изменилось.
– Твое упорство заслуживает награды, – голос Олега тоже изменился. Пальцы легли на мою челюсть и чуть резковато нажали так, что рот приоткрылся, а большой палец тут же проник между губ. – Или наказания.
Олег-4
Черт, не знаю, чего во мне сейчас больше: голода по боли, разгоревшегося несмотря на то, что еще вчера я был сыт. Или желания таки отыметь в рот эту королеву выпускного, как мечтал бы каждый. Грубо, жестко, не заботясь о ее удобстве, да. Но все-таки просто отыметь. Без садистских практик, без темной волны боли в ее глазах.
Хорошо бы показать глупенькой дурочке, о чем она просит. И что-то внутри аж подрагивает от желания увидеть, как она дергается под плетью, услышать, как нервно дышит, когда в кожу входят иглы. К тому же это будет лучшим средством, чтобы отпугнуть Ксюшу от клуба… и от меня.
Но у этого плана два недостатка.
Во-первых, я все же хочу отыметь выпускницу в белом платьице и кончить ей на лицо.
Во-вторых, она все равно не поймет прелести боли. Она нормальная девчонка. Чуток ебанутая вместе со своей матерью, но кто в ее возрасте не был ебанутым? Может, и правда влюбилась, кто этих едва совершеннолетних сосок знает? Мне от этого никакого кайфа, если она будет визжать и бояться не в удовольствие себе, а потому что ей и правда больно и страшно.
Не знаю, что это за сдвиг в мозгах у тех, кому доставляет кайф боль, и мне не особо интересно. Мне просто нравится, что они есть. И то, что я детства давил в себе, когда меня учили быть добрым и милосердным и не мучить собачек, можно выпустить наружу.
Можно щипать, стискивать, резать, пронзать, бить, жалить, нажимать на болевые точки. И видеть, как вспыхивает боль в глазах, а следом восторг. Чувствовать сладкий привкус на языке от мучений человека. И знать, что человеку это нравится не меньше.
Мы извращенцы, я согласен. Но мы находим друг друга и не мешаем остальным жить.
Девчонка явно ванильненькая как капучино со взбитыми сливками и карамельным сиропом. Я же люблю крепкие коктейли с перцем.
Договориться с самим собой гораздо легче, чем с другими. Когда она выжидательно кладет ладонь на мою ширинку и смотрит умоляющим взглядом, у меня в башке все плывет. Белое платьице, оленьи глазки, губы такие пухлые, что едва смыкаются, оставляя ромбовидный зазор, словно специально для соломинки молочного коктейля с вишенкой.
Честно скажу, видел очень мало мужиков, у которых в выпускном классе не было комплексов. В конце концов, на всю параллель всегда только один тот, кто трахнул королеву класса. И пятьдесят неудачников.
Ты можешь потом трахать самых дорогих эскортниц мира, включая бывших девочек арабских шейхов, которые говна не держат. Но королева класса все равно дала не тебе, и это уже на всю жизнь.
Поэтому сейчас я приоткрываю большим пальцем пухлые губки Ксюши, а другой рукой давлю на ее плечо, намекая, что пора опускаться на колени.
Она тупит, и я не могу отказать себе в удовольствии сгрести рукой ее красиво уложенные для сегодняшнего вечера волосы, дернуть сначала вверх, чтобы она вскрикнула, а потом резко потянуть вниз, утягивая ее, заставляя склониться и в итоге упасть, ударившись коленями.
От того, как учащается дыхание Ксюши, становясь резким, судорожным, со всхлипами, внутри пробегает горячая дрожь. Хоть я и говорю, что все эти игры в доминацию меня не интересуют, думаю, нет на свете мужика, у которого бы не вставало на униженную красивую сучку.
– Ксюша… – решаю в последний раз все же предупредить ее. – Ты сейчас можешь сказать «Нет», встать и выйти. Я провожу.
– И больше я тебя не увижу? – Спрашивает она, глядя в пол.
Поднимаю пальцами ее подбородок. Какая же ты юная еще, девочка… И какая глупая.
– Почему, увидишь. Я рядом с вашим магазином часто паркуюсь, – смеюсь я. – Но да, я не притронусь к тебе и пальцем. Мне это неинтересно. Жизнь коротка, красивых девушек много, всех не перетрахать. Если я найду себе постоянную подружку, то она будет той, кто любит боль. Это не ты.
– Может, я?.. – Хорохорится она, все еще на что-то надеясь. – Вдруг я?
Коротко, без замаха и предупреждения, отвешиваю ей оплеуху. Звонкую, поверхностную.
Ксюша вскрикивает и хватается ладонью за щеку, на глазах выступают слезы.
– Не ты, – констатирую я. – Не бойся, поболит пять минут и пройдет. Ну что?
Вместо ответа Ксюша упрямо сжимает губы, отнимает руку от покрасневшей щеки и тянется к моей ширинке.
Что ж, это ее выбор. Никто меня теперь не осудит. По правилам клуба я вообще мог сделать с ней, что захочу, пока у нее горит зеленый огонек. Но, сдается мне, кто-то забыл объяснить, что это значит, и я еще посоветуюсь с Яном, какого размера анальный дилдо стоит вогнать в зад этому кому-то.
По совести тоже все чисто. Я был терпеливее священника на исповеди главной шлюхи города. Все остальное только ее ответственность, раз у нее есть паспорт и право голосовать.
По справедливости, конечно, поднять бы ее и протащить до выхода, а потом посадить в такси.
Но по сердцу мне все же хочется ее пухлый рот. И закрыть гештальт с королевой выпускного.
Поэтому я стою и жду, пока она дрожащими руками пытается справиться с пятью пуговицами на моих штанах. Временами ее пальчики задевают уже напряженный ствол и это очень чувствуется сквозь тонкую ткань. Но мне нравится, как она это делает, и я жду, лишь поглаживая кончиками пальцев ярко-алую щеку Ксюши.
Она явно дергается от этих поглаживаний.
– Больше бить не буду, – успокаиваю я ее. – Пока не попросишь.
Усмехаюсь. У нее такой испуганный взгляд, что мысли читаются без волшебных палочек. Не попросит. Ничего. Я и без пощечин найду, как взять свое.
Наконец она добирается до моего члена, плотно прижатого резинкой трусов к животу. Поднимает на меня глаза.
Ох, боги мои, девственница, что ли?
Киваю. Пусть все делает сама. Чтобы потом не было писка, что заставил и принудил бедняжку. И Ксюша отважно освобождает дракона из цепей.
Ну, то есть, я хочу сказать…
Хе-хе… Это заводит. Заводит этот испуганный и решительный взгляд на мой член, покачивающийся перед ее лицом. Заводят ее губки, которые она так жадно облизывает. Заводит поза у моих ног и белое платьице тоже заводит.
Но мне мало!
Провожу почти нежным жестом по ее щеке, спускаюсь на шею, глажу по краю декольте… И рву ткань с плеча!
Пока девочка не успела опомниться, вновь наматываю волосы на кулак и заставляю уткнуться лицом в мой пах, так что испуганно распахнутый рот как раз надевается на головку, которая таранит щеку Ксюши изнутри.
Девчонка инстинктивно упирается ладонями в мои бедра, отшатывается… И молодец. Потому что следующим движением я снова надеваю ее голову на свой член, но на этот раз направляю его к горлу, которое судорожно смыкается, стараясь не допустить внутрь такой немаленький чужеродный объект.
Ксюша давится, мычит, и я позволяю ей обрести свободу и вдохнуть.
За выходящей из пухлых губ головкой тянутся нити слюны, девочка кашляет и мотает головой. Все, спеклась?
Я позволяю ей выпустить член окончательно и провожу большим пальцем по нижней губе, заставляя ее оттопыриться.
– Еще хочешь? – Спрашиваю нежно.
Мой палец блуждает по ее губам, и я засчитываю за «да» то, что она обхватывает его своим ртом и втягивает, посасывая, пока горячий язычок облизывает его со всех сторон.
Надоело. Больше спрашивать не буду.
Я тоже не железный.
И я окидываю взглядом растрепанную девчонку с горящей после удара щекой, стоящую на коленях в порванном белом платье. Ну что, братья мои. Сейчас я отыграюсь за нас всех, неудачников.
Удовольствие для него
Его кожа солоноватая на вкус с легкой терпкой ноткой.
Я отмечаю это машинально, как что-то неважное, потому что пока меня всю трясет от происходящего. Сама напросилась сделать минет. Даже шлюхи такого не делают, им заказывают, но я почему-то никак не могла сдаться и просто уйти от Олега. Меня притягивало к нему ощущение, что он вообще не такой, как другие.
Конечно, не такой, он извращенец!
Но почему-то мне казалось, что он не похож на остальных в этом клубе. И на моих одноклассников. И на тех мужчин, которых ищет мне мама. Абсолютно уверенный в себе. Другие люди все-таки как-то стесняются, что им нужно то, что называется отклонениями в сексе. Олег разъяснил спокойно и только когда я упросила его… ох, только в этот момент я почувствовала, что он тоже хочет меня.
Не меня. Мой рот.
Сначала он дает почувствовать кожу на вкус в подробностях. Я посасываю его большой палец, играю с ним языком, судорожно припоминая все то, чему меня учили на всех этих дорогостоящих курсах минета. Там были настоящие проститутки, и я научилась всему даже лучше, чем они. Только у них во рту побывали сотни членов, а у меня только резиновый.
Мне одновременно волнительно и страшно перейти к делу.
Но Олег и не торопится. Он заменяет большой палец на средний, пошло вгоняя мне его в рот и трахая, как будто членом. Потом добавляет указательный и заставляет меня почувствовать их грубые толчки во рту. Я стараюсь забирать их глубже и вылизывать мокрее, как могу.
Чтобы мы наконец перешли к основному блюду, потому что Олег как будто специально тянет время и не дает попробовать свой блестящий от моей слюны член, который покачивается прямо перед моим лицом.
– Высунь язык, – говорит он наконец.
Его рука стискивает мои волосы и тянет их то в одну сторону, то в другую, даже если я не сопротивляясь. Ах, да, ему просто нравится знать, что мне в этот момент больно!
Он обещал обойтись без этого. Но видимо не может.
– Язык! – Чуть громче напоминает Олег, потому что я мешкаю.
Я открываю рот как можно шире и высовываю язык.
О, наконец-то. Он сжимает свой член у корня и проводит головкой по моим губам, немного вдвигает в рот, и я чувствую, как терпкая капелька скатывается с него на язык. Головка большая, гладкая, она немного пульсирует, и я успеваю расслабиться, когда Олег вдруг бьет меня членом по лицу!
Прямо по губам! Он твердый, плотный, удар получается сильный, так что я режу о свои зубы внутреннюю сторону губы и шиплю от боли.
Глаза Олега вспыхивают. Вот чего он хочет! Чего ждет.
Его рука в волосах заставляет меня вытянуться вверх, еще выше, еще… Из глаз брызжут слезы, когда он тянет меня за волосы вверх… и тут же перехватывает ладонью грудь под платьем. На мне полупрозрачное белье, но Олег даже не смотрит на него. Быстро и нетерпеливо выдергивает грудь из кружев, не заботясь о моем удобстве и с облегченным выдохом сжимает двумя пальцами сосок. Стискивает так сильно, что мне приходится сжать зубы, чтобы не застонать от боли. В сомкнутые губы тут же тычется член, пытаясь прорваться силой туда, куда только что пускали добровольно.
