Эмиль Золя Жерминаль скачать бесплатно fb2 и epub

Лучше начать с личного, чтобы потом к нему не возвращаться. Личное заключается в том, что я не очень привечаю реализм XX века в целом и натурализм в частности. Мне больше по душе ничем не сдерживаемый — кроме, разве что, хорошего вкуса, — полёт фантазии. И хотя, чтобы написать книгу в жанре реализма/натурализма, тоже нужна определённая сила воображения, я не думала, что когда-нибудь у меня дойдут руки (или глаза?) прочитать хотя бы один роман Золя (тем более что я из тех, кто обходит французскую литературу по широкой дуге). Однако если бы я всё-таки дала себе труд подумать, то заметила бы, что весь год искореняла свои книжные стереотипы, — и догадалась бы, что рано или поздно очередь дойдёт и до Золя. Итак, мсье Золя, ваш выход!Натурализм неотделим от реализма; возможно даже сказать, что натурализм — это концентрированный реализм. И, как любили говаривать писатели-реалисты, в этом жанре нет места личному. В те времена дурным тоном было демонстрировать в тексте собственные страсти и субъективность, искусство стремилось к максимальному правдоподобию. Тут мне подумалось, что, быть может, Золя не пользуется большой популярностью именно потому, что не даёт читателю убежать от реальности, а засовывает в неё по самую макушку? Тем не менее, Золя настоящий художник: самоустранившись, используя скудную угольно-шахтёрскую почву, он творит искусство. И хотя он сопереживает своим героям, и хотя он немного наивен в том, что касается бескровной борьбы — в те годы об этом не могло быть и речи, — однако у Золя хватает честности показать настоящую жизнь шахтёров, свалить на их головы всевозможные напасти, подвергнуть необходимым испытаниям и вынудить проиграть (ведь Золя и сам понимал, что на голом идеалистическом энтузиазме общественный строй не изменишь) — проиграть, но не сломаться.«Жерминаль» рассказывает о том, как Этьен Лантье устраивается на работу в угольную шахту, живёт с шахтёрами, симпатизирует им — и пытается понять, почему они покорно сносят от хозяев шахты откровенную эксплуатацию и влачат нищенское, полуголодное существование. Работа шахтёров и сегодня считается опасной и трудной — так какой же кошмарной она была полтора века назад? Лантье хочется побудить всех этих людей бороться за свой труд и свою жизнь. Золя-художник не только показывает читателю контрастные условия жизни шахтёров и буржуа (например Маэ и Грегуаров), но и выстраивает цепочку событий так, что бунт становится неизбежным. Забастовка, стачка, революция, Коммуна. Представляю, с каким восторгом относились к «Жерминалю» и Золя в России. Не все, конечно, — и во Франции, и в России хватало тех, кого роман возмущал, кто называл Золя лжецом или жалким плагиатором, кому не хотелось смотреть правде в глаза.
Чёрт, кажется, я сама пишу как прожжённый коммунист. (Шутка).
Так или иначе, Золя препарировал общество, вскрыл его нарывы и вытащил наружу весь гной. Пусть даже прошлое осталось в прошлом, сегодня тоже хватает социальной несправедливости, и «Жерминаль» по-прежнему способен впечатлить. А это дорогого стоит.Читая роман, я даже задумалась: не потому ли мне так тяжело, что я и сама отношусь к мелким буржуа и мещанам, к обывателям, которые закрывают глаза на любое явление, если его нельзя вписать в картину их уютного мирка? Покой и довольство, добродушная смерть от старости, никаких революций и войн, новости не читать, политику не обсуждать, работа и учёба в зоне комфорта, никаких страданий, худшее зло — курица по пять долларов, толкучка в метро и нагоняй от начальника. Такие люди не способны изменить мир. Можно ли говорить, что они живут? Можно ли говорить, что мы живы?Может, и живы. Мир не стоит на месте, и уже завтра что-нибудь может измениться.
Так и Золя не оставляет своих читателей без надежды. Её даёт ещё в самом начале название романа: «Жерминаль» — первый весенний месяц по французскому революционному календарю, — а затем о ней напоминают последние предложения. Я всё ломала голову, почему именно «жерминаль», ведь календарь отменили за шестьдесят лет до времени действия романа. Да и само время действия — достаточно неоднозначное. Но суть, как мне кажется, заключается в том, что весна всегда даёт надежду, а уж взять название первого весеннего месяца из революционного календаря — и вовсе непрозрачный намёк. Они проиграли, но не сломлены. Наивный идеализм делу не поможет, но дело это настолько жизненно важное, что и само как-нибудь справится. Ведь мир не стоит на месте.P.S. Не могу не вспомнить Дай Сыцзе с его китайско-французским дебютом — «Бальзаком и портнихой-китаяночкой» , написанным в 2000 году: шахты, тяжёлые условия труда, чёрные тела, белые зубы, свобода молодости, голод, жажда перемен, — только там революция была в нескольких отдельно взятых сознаниях (без Фрейда, Бальзака и Золя не обошлось), а не среди шахтёров в целом. Читается по-своему мучительно, однако намного нам ближе и может морально подготовить к «Жерминалю», если в этом есть необходимость.