Читать онлайн Ночь с убийцей бесплатно

Глава 1. Тэкэра

– Попалась!

Горячая пахнущая металлом рука прижалась к моим губам. Я едва не задохнулась от затопившего грудь сладкого предвкушения с терпкой тонкой страха. Не открывая глаза, обняла того, кто прижался ко мне, руками и ногами, замычала, а он, сильный и мощный, опалил жарким дыханием лицо и прошептал:

– Моя драгоценная. Мое солнце и луна. Я найду тебя, не сомневайся.

В губы волной толкнулся его запах. Приятный. Сладко-табачный. С нотами крови, сухой травы и кардамона. Только от этого можно свихнуться и не прийти в себя. Я будто долго бежала от него. Я словно с ума сходила от желания, чтобы меня поймали. Взяли. И никогда не отпускали.

И вот настал долгожданный миг. Я жаждала наказания за неведомый мне проступок, а мужчина едва сдерживался…

Меня сдёрнули с кровати, будто пушинку, я не выкручивалась и не пыталась вырваться. Я хотела быть в этих крепких руках, тонуть в объятиях, растворяться в ощущениях, до этого неведомых, но таких безупречно-острых. Будто я нахожусь на грани японского кинжала. Сверкающие страстью чувства, яркие и опасные, переполняли противоречивыми эмоциями и выкручивали нервы.

Мы кружились по темной комнате в диком танце, а затем застыли у стены и скрестились безумно-шальными взглядами. Без поцелуев, без раздеваний. Мы просто смотрели друг на друга и умирали. Захлебывались исступленным бесконечно тёмным влечением.

Черные глаза скользили по моей коже, а я ныряла в их глубину и хотела умолять, чтобы он прекратил мучения.

И продолжил их. В бесконечной степени.

– Возьми уже меня! – шептали губы.

– Сделай это так невыносимо жестко, как только ты умеешь, – отзывалось дрожью тело.

– Как только тебе позволяю! – кричали мои глаза.

Сердце бешено колотилось под ребрами, норовя проломить грудную клеть, волны жара затапливали живот теплой рекой удовольствия, внутри все сдавливало до приятной распирающей неги, желание и жажда почувствовать его мощь в себе буквально выдирали лёгкие, отчего приходилось шумно дышать, хватать губами воздух. И тянуться. Руками. Клетками. Порами. Всем естеством.

– Поцелуй меня… – умоляла я. Голос разлетался в ночи и исчезал в другой комнате тихим свистом и легким эхо. – Хочу тебя всего. А ты?

Ты. Ты. Ты-ы-ы…

Мужчина сверкнул белоснежной нитью зубов, в черных глазах вспыхнуло пламя. Неожиданно мир крутанулся, приподнялся, волосы черной сетью упали на лицо. Длинные пальцы пробрались между локонами и раздвинули их в стороны. Я пыталась увидеть очерченное во тьме лицо, но свет луны слепил глаза, а нежные ласки не прекращались, разогревали, доводили меня до тряски от нетерпения. Затмевали разум и желание узнать, кто же мой сладкий мучитель.

Будто я всегда знала и ждала его, но не помнила этого.

Мягкое прикосновение пальцев к губам, и я, как лепесток раскрывается солнцу, потянулась к нему, захватила ртом, скользнула языком по сухой коже.

Мужчина заурчал, убрал руку и сильно толкнул меня в стену. Это вызвало в теле взрыв атомной жажды.

Я бросилась вперед, как змея. Кусала его упругие и горячие губы, посасывала язык, сплетаясь с его, пробираясь глубоко, до его дыхания. Вытягивая из мужчины один за одним хриплые стоны, а он из меня тоскливые капризные писки. Требования. Здесь и сейчас. Поставить точку.

Ворваться вглубь и лишить меня этой жажды.

Неизвестный любовник не отлипал от моего рта несколько минут и делал это жадно и нестерпимо возбуждающе. У меня заныли дёсны, свело челюсти, саднило губы, внизу живота пылало так, будто на меня плеснули горячей воды, а мужчина ненасытно набрасывался и терзал, снова и снова, будто пытался выпить до дна.

Когда ощутила руку между ног, меня сотрясло от желания получить полное удовольствие, максимальное, грязное и необузданное. Хотелось орать матом, чтобы не медлил, чтобы трахнул, вонзаясь до основания, но он все тянул, тянул, тянул. Истязал лаской и неистовыми движениями по упругому бугорку, мучил хранящими в себе нежность и признательность прикосновениями. И убивал меня взглядом: раскрывающим всю суть этих отношений – одержимость.

Мужчина по-звериному зарычал, черные радужки налились еще большей тьмой, и запустил пальцы мне в лоно, слегка растягивая влажные стеночки. Я ахнула от неожиданности и лёгкой боли, ударилась затылком, но не упала. Сильные руки не позволили. Придержав спину, они настойчиво развели ноги, и я ощутила, как горячий орган толкнулся вперед, пробивая брешь в моей силе воли.

От наполненности я инстинктивно сжалась. Сцепила зубы. Как давно я этого хотела, как сильно этого ждала!

Мужчина положил ладонь на мою грудь. Лаская её, сжимал и болезненно выкручивал сосок, а другой рукой гладил меня внизу, будто связывал нас ладонью, связывал наши тела полотном страсти, то прижимая кончиками пальцев напряженный узелок, то вырисовывая извилистые линии по развилке, приоткрывая лепестки толчками пальца и снова удаляясь, заставляя меня выть от злости.

Он будто выжидал нужной вершины, потому что когда я готова была его загрызть за промедление, он максимально ввел два пальца в пылающее лоно и сильно прижал меня к стене.

Мое дыхание сбилось, кровь прилила к щекам. Не осознавая, что делаю, вцепилась в плечи мужчины и, раздирая кожу ногтями, выгнулась кошкой и содрогнулась всем телом.

Черноволосый довольно улыбнулся и, приподняв меня за ягодицы, частично погрузил головку. Ощущая, как огромный орган растягивает горячее лоно, я застонала, выгнулась. Какой он большой и крупный. Я немного свела ноги, чтобы ощутить мощь и силу сполна, почувствовать, как каждая клеточка тела раскрывается перед ним, требует полного погружения.

– О, – закрыв глаза, хрипло простонал мужчина, почти вбив меня в стену тяжелым весом. – Как узко, как приятно, но я слишком возбуждён для этих игр. Пусти же меня.

Развел мне шире ноги, закидывая себе на бедра, отчего я сжалилась и впустила его на всю длину.

Он медленно покачивал меня, нанизывая жестче, напористей, проникая глубже, добираясь до точек невозврата. Лёгкая боль от растягивания сменилась горячей цунами-волной, от которой перехватило дыхание, и перед глазами замерцали искры.

Я застонала в голос, не знаю, от наслаждения или ярости, что он ведет меня по краю пропасти… Всё смешалось в разрушающем потоке ненависти и удовольствия, растворилось в звуке бесстыдно влажных шлепков и хриплого дыхания на двоих.

Что со мной творилось в тот миг, не знаю, но я испытывала неведомое, запретное. Одновременно хотела сбежать и остаться. Невыносимо такое чувствовать! Я будто себе не принадлежала, будто кто-то вселился в мое тело и управлял, подавался навстречу мужчине, которого не могла разглядеть в темноте.

Он брал меня, как будто я ему принадлежала вечно, и пристально смотрел в глаза, окуная в бездну черных омутов, снова и снова вторгаясь до упора, а я сжимала его влажные от пота и крови плечи, раздирая их всё сильнее, оставляя глубокие царапины.

Я не понимала, почему здесь и сейчас моё тело так странно реагирует на ласки незнакомца, и один оргазм сменяется другим.

Но я и не хотела понимать!

Я будто отравилась чем-то. Какой-то немыслимой горькой страстью. Чужой страстью.

Мужчина зарычал и, прижав меня за ягодицы к себе с такой силой, что внутри заныло от болезненно-сладкого удовольствия, ещё несколько раз толкнулся, извергая в меня горячую волну спермы, срывая последний сокрушающий пик, будто выдергивая мне позвоночник, и лишая сил.

Тяжело дыша, он прижался к моему истерзанному рту и, проведя языком по распухшим губам, тихо рассмеялся.

– Ты соскучилась… – Посмотрел мне в глаза и выдохнул: – Я найду тебя…

Волна дикого удовольствия поглотила вместе с его мягким шепотом, закружила в невероятном потоке и выплюнула меня в реальность.

Я привстала на постели и оглянулась. Дара, посапывая, спала в кроватке, в окно светила полная луна, прокладывая нежно-голубую дорожку до порога комнаты, а в доме было привычно тихо.

Между ног ныло, все тело потряхивало от не отпускающих импульсов. Я откинулась на мокрую от пота подушку и долго смотрела в потолок, не пытаясь поднять руки.

Ничего себе сон. Я с Толей ничего подобного не испытывала. Вот бы в реальность превратить такие фантазии, но… В жизни все иначе. Я устало прикрыла глаза и нырнула в дрёму, надеясь снова встретить моего страстного незнакомца, но внезапно тяжелая, пахнущая металлом рука накрыла губы.

– Попалась!

Я словно провалилась в повторяющийся кошмар.

Дежавю.

Глава 2. Тэкэра

Я, вмиг проснувшись, едва не потеряла сознание от затопившего грудь чёрного ужаса.

Мы не одни в доме!

Пытаясь сбросить тяжесть с себя, заколотила руками и ногами, замотала головой, замычала, а некто, кого тут быть не должно, опалил жарким дыханием лицо.

Кто мог напасть среди ночи?! Вор? Наркоман? Точно! Это Толя нанял кого-то, чтобы отомстить мне. Он же мамочкой клялся на суде, что я пожалею.

Я почти выпала из тёмной спальни, зажатая крепкими объятиями, и бандит, словно праздничное блюдо, водрузил меня на стол в гостиной. Дернул в стороны ноги и вжал лопатками в холодную поверхность до боли в ребрах. Я не успела и пикнуть, волосы перекрыли черным полотном видимость, но я смогла вглядеться в нападающего.

Здесь горел ночник, чтобы ночью, если что-то понадобится, я не разбила нос, споткнувшись о вечно разбросанные игрушки Дары, потому после тусклого лунного света, лампочка показалась мне ослепляющей.

Сквозь сеть волос я смогла сфокусироваться и даже что-то увидеть.

Мужчина отдаленно показался знакомым. Будто нелепое, то самое дежавю. Мужчина из моих эротических фантазий. Удлинённое лицо с высокими скулами и слегка раскосыми глазами абсолютно чёрными, как мрак. От него исходила страшная пульсирующая опасность, она будто вилась вокруг нас вихрями тьмы, норовя поймать и сломать. Захотелось спрятаться, сбежать, но я лишь утопала в черных радужках и задыхалась. Казалось, на меня смотрит сама Смерть.

Незнакомец белозубо улыбнулся и прошипел:

– Ты забыла? Я сказал, что от меня не убежишь!

– Кто вы? – вскрикнула я и прижала ладони к губам. Нельзя, чтобы дочка проснулась, ведь привлечет внимание чудовища.

Он задержался взглядом на чём-то над моей головой. Я воспользовалась тем, что мужчина отвлёкся, изловчилась и пихнула его коленом в живот. Почувствовав свободу, слетела со стола и бросилась на четвереньках к спальне, чтобы взять из кроватки дочку и сбежать. Путаясь в сорочке, смогла встать на ноги.

Но не добежала и до двери: гад схватил меня за волосы и дёрнул назад.

– Далеко собралась, Тэкэра? В спальне что-то спрятано? – хрипло зашептал на ухо и сильнее сжал пальцами мои волосы.

От резкой боли на глаза навернулись слёзы. Я бы упала на колени, но мужчина держал крепко и прижимал к себе. Вцепившись в его руку, я быстро заговорила:

– Вам нужны деньги? Пожалуйста, отпустите, я всё отдам…

Он перевёл колючий взгляд на приоткрытую дверь спальни, и я забилась раненой птицей.

– Прошу, не трогайте мою дочь! Она совсем малышка.

– Дочь? Тэкэра, ты неисправима, – ухмыльнулся мужчина.

Глотая слёзы, я отчаянно хотела закричать, позвать на помощь, но понимала, что это не поможет. Только Дару разбужу. Пьяницам-соседям, которые сдавали мне эту часть дома, глубоко наплевать, что здесь происходит. А до соседнего дома докричится разве что пожарная сирена. Оставалось лишь договориться с преступником. Едва справляясь с дрожью, я попыталась снова:

– Умоляю, скажите, что вам нужно. Вас Толя послал? Я заплачу больше! У меня есть деньги в банке. Много денег!

Это правда. После развода мне удалось, с помощью адвоката, добиться оплаты половины стоимости нашего дома. Потому-то Толя так и взбесился. Я бы с радостью отдала сейчас всё, но темноволосый мужчина лишь холодно хмыкнул и, подхватив меня под мышки, снова бросил на стол. Прижал большой ладонью, заставляя лечь.

Я судорожно вдохнула, чтобы заговорить ему зубы, попыталась снова вывернуться, теперь уже попробовать добраться до прихожей, схватить спрятанную под тумбочкой биту, как вдруг ощутила холодное прикосновение к шее. Скосила глаза, и по хребту прокатилась волна ледяного ужаса: нож! Тонкий черный клинок, что лишит меня жизни, стоит дернуться.

– Умоляю, не надо! – шевельнулись губы. – Если вам мало денег, я ещё найду. Займу у друзей, возьму кредит… – Я посмотрела на черноглазого. – Пожалуйста, пожалуйста…

– Ты стала много болтать, Тэкэра! – склонившись так низко, что его губы коснулись моей кожи на щеке, прошептал незнакомец. – Но навыков не потеряла. Настоящий хамелеон! Захолустный городок, новое имя, даже ребёнка где-то раздобыла! Но этого мало, тебе не обмануть Куная! Не обмануть меня. Ни-ко-гда.

Я смотрела на него во все глаза, осознавая, что он с кем-то меня перепутал. И этот сон! Он все ломал, крошил понимание происходящего, бросал меня на полном ходу об пол и шокировал до каменного состояния мускул.

Этот вор или бандит был так похож на того, что…

У меня ноги до сих пор подрагивали от наслаждения, и я не до конца осознавала серьезность происходящего, была под действием неловкой и неуместной эйфории. Или глубоко-глубоко в душе мечтала, что это все очередной страшный сон.

Я попыталась хоть как-то успокоиться, чтобы не наделать глупостей и не ляпнуть лишнее, чтобы не разозлить зверя еще больше. Если незнакомец обознался, попробую помочь ему это понять. Ради Дары я должна сохранять голову светлой, даже если к шее приставлен нож.

– Я Влада. Меня зовут Владислава! – пристально разглядывая незнакомца, я осторожно спросила: – Как вы меня назвали?.

Кто он такой? И почему был в моем таком обжигающе страстном сне? Или просто похож на мою фантазию? От шока я мало что понимала, но успела рассмотреть «гостя».

Высокий, на голову выше Толика, невероятно сильный, способный сломать любого, кто встанет на пути. У мужчины подвижное, жилистое тело, что пугало немыслимой мощью. Под облегающей серой футболкой бугрились мышцы, потёртые чёрные джинсы сидели низко на узких бёдрах.

Где он прятал нож? Какая разница? Сейчас лезвие касается моей шеи, и каждая секунда может стать последней. Нет-нет, хотел бы убить – давно бы прирезал. Ему нужно что-то другое.

– Тэкэра, моё сокровище… – осторожно передвигая лезвие по моей шее, почти промурлыкал хищник. Да! Всем своим видом он напоминал гепарда, который нагнал добычу и теперь удерживает её в пасти. Ломает кости, пускает кровь, но не убивает до конца – наслаждается властью. – Я так соскучился! – в его голосе хрустнула необъяснимая нежность, глаза сузились, почти царапая мое лицо жадным взглядом, ноздри раскрылись, втягивая мой запах.

Положив нож у моей головы, взял со стола скотч. Так вот на что он смотрел! По коже побежали мурашки, тело обдало судорожной дрожью. Понимая, что от ножа всё равно не убегу, я попыталась отползти, слететь со стола, ведь после меня придёт очередь Дары.

Прошептала, повторяя снова и снова:

– Я Влада. Влада. Владислава… Вы м-меня с кем-то перепутали. Ум-м-моляю! Н-не надо…

– Думаешь, что можно меня обмануть, Тэкэра? Вот так глупо? – хрипло проговорил мужчина и плотно заклеил мне рот. – Помолчи немного, разговорилась. – Он лег на меня всем весом, отчего я чуть не задохнулась, и пощекотал зубами ухо: – Ты же знаешь, я терпеть не могу болтливых шлюх. Конечно, знаешь. Потому что помнишь! Иначе бы не вела себя так. Но это тебе не поможет!

Отстранившись, одним движением разорвал на мне сорочку. Застыв от ужаса, я смотрела, как слетают, будто лепестки, остатки одежды, как черные глаза скользят по моему обнаженному телу, сжирая и ломая волю. Снова замычала, пытаясь извернуться, уйти от неприятных прикосновений, но мужчина подхватил нож и, будто играючи, тонким лезвием начал вырисовывать на моем животе узоры, продвигаясь ниже, ниже…

И внезапно ко мне пришло ужасное осознание: Толя не нанимал этого человека, и вломившийся не обознался… Он маньяк! Убийца. И теперь мне конец.

Глава 3. Тэкэра

Лихорадочно соображая, как спастись нам с дочкой, я, тяжело дыша, смотрела на маньяка. Он белозубо улыбался, отчего на его гладковыбритых щеках заиграли глубокие ямочки.

Если бы мы встретились в другом месте, я бы сказала, что он симпатичный. Глаза темные, немного раскосые, восточные, обрамленные пышными черными ресницами. Мужчина лишь мельком казался то ли китайцем, то ли японцем, но если всмотреться, все-таки внешне был ближе к европейцам. Миловидный только снаружи, уверена, потому что в глубине его зрачков я видела отражение ярости и беспощадной силы, способной сломать любого.

Он одним движением распорол на себе футболку, обнажая мускулистый торс и поджарый пресс с явно выделяющимися кубиками. Зверь, а не человек! Опасный, страшный и невероятно огромный.

Воспользовавшись тем, что нож не касается моей кожи, а мужские руки заняты одеждой, я скатилась со стола, одновременно сдирая со рта скотч, но маньяк снова схватил меня за волосы. Удалось, превозмогая боль, сдёрнуть липкую ленту и зашептать порывисто:

– Вы хотите секса? Пожалуйста, скажите, что вам нужно? Прошу вас! – я еле устояла на ногах. Плен крепких рук казался металлической клеткой. – Прислушайтесь, вы обознались!

Он развернул меня к себе лицом и, прижав к стене сильным телом, провёл лезвием ножа по плечу.

– Браво, Тэкэра! Ты прекрасно играешь заботливую мамашу, но это бесполезно. Тебе придётся отдать долг…

– Долг? – зацепилась я за знакомое слово. – Сколько вам надо? Скажите!

– Сколько? – нехорошо усмехнулся он и прижался горячими губами к моей шее. Жестко вцепившись в кожу, прикусил, будто желал либо оставить метку, либо выпить кровь. Я едва не вскрикнула от ужаса и боли, сдержалась с трудом, боясь разбудить дочь.

Зверь прошипел:

– Не «сколько», Тэкэра. Не торгуйся со мной. Я заберу всё!

– Пожалуйста, – простонала я, понимая, что он мольбы не услышит, но всё равно попыталась повернуть мысли маньяка в другое русло: – Давайте лучше поговорим о долге.

– Обязательно поговорим, Тэкэра, – расстёгивая брюки, гортанно пообещал маньяк. – Не сомневайся.

Звякнула пряжка, вжикнула молния.

Когда я опустила глаза на его распахнутую ширинку, у меня на миг отнялся дар речи. Он меня разорвёт! Толя говорил, что у него больше среднего, но этот был просто огромен!

– Соскучилась, Тэкэра? – проследив за моим взглядом, довольно спросил урод.

Я хватала ртом воздух, не зная, как уговорить чудовище не трогать меня. Ему и ножом убивать не придётся, разорвёт изнутри.

Маньяк провёл по моей шее странным четырёхгранным ножом с узкой ручкой и крупным кольцом в навершии, прочертил лезвием по коже невидимую линию до самой груди. Не царапая, не разрывая ткань, а щекоча, доводя меня до тупого шока. Я замерла, ежесекундно ожидая смертельного удара в сердце, но мужчина осторожно обвёл кончиком острия ареолу соска, который тут же сжался в тугой розовый бутон, а я задрожала от непривычной горячей волны по всему телу – такой, как и во сне. Необъяснимой тяги. Сотрясающей дрожи. Неистовой страсти, запирающей дыхание.

Это был он? Или нет?

Маньяк облизнул губы и прохрипел:

– Тебя это всё так же заводит, Тэкэра?

– Вы ошибаете…

– Тс… – он приложил плоскую часть ножа к моему рту, и я узнала запах. Тертого металла, сигарет и кардамона. Уникальное сочетание. Возбуждающее и невыносимо знакомое.

Я слабо замотала головой. Слезы потекли по щекам, обмывая грубые руки мужчины тонкими речушками. Сумасшествие.

Другую руку мужчина опустил на мою талию, согрел горячей ладонью бёдра, по-хозяйски смял ягодицу.

– Сколько не прячься, я все равно тебя найду, – сказал, склоняясь ниже. – Ты же знала это. И все равно сбежала. Негодная женщина. Накажу тебя. Буду наказывать столько, сколько захочу. Пока ты не поймешь, что по праву и закону принадлежишь мне.

Замолчав, он внимательно всматривался в глаза, проводил рукой вверх по спине, касался плеч, вызывая сонм мурашек по коже. Пытался изучить или вспомнить мои изгибы, а я смотрела в его радужки цветы тьмы и не могла понять, почему словно провалилась в дежавю, и этот мужчина кажется знакомым. Разве так бывает?

Нож оставался на губах, будто блок, заставляющий меня молчать, принуждая разглядывать нападающего и вспоминать то, что никак не вспоминалось.

Я боялась дышать, чтобы лезвие кинжала не вспороло кожу. Сердце билось быстро и сильно, голова кружилась, перед глазами плыл туман. Я не знала, что сделает маньяк в следующее мгновение, но понимала, что должна защитить дочь. Обязана договориться с этим уродом. Что угодно готова отдать, лишь бы он оставил малышку невредимой.

Мужчина сжал руку на ягодице еще раз, прищурился, немного наклонил голову, отчего я заметила короткий хвост темных волос. Свет луны скользнул по прядям и погас в глубокой черноте. Нападающий лишь похож на азиата, вблизи жестоко красивый европеец с немного раскосыми глазами. Необычными и затягивающими, будто морок.

– Я…

– Заткнись, Тэкэра!

Маньяк убрал нож и ринул вперед, как коршун, накрыл мои губы жестким ртом, ворвался жадным языком и стал бешено вертеть им, заплетая мои нервы в тугой узел безумия. Его сумасшедший танец лишил меня последних крох самоконтроля. Хотела откусить чудовищу язык, но лезвие вновь коснулось шеи, и я застыла, будто бабочка в янтаре.

Если я умру, Дара останется одна. Даже собственному отцу она не нужна!

Я разжала челюсти и позволила мужчине больше, чем нужно. Его вкус не был горьким, не был противным. Слегка отдавал корицей и перечной мятой, а еще табаком… Знакомым вкусом, будто из прошлой жизни.

Пусть маньяк делает, что хочет, лишь бы не убил.

Зажмурившись, отпустила себя и представила, что обнимаю любимого, что целую мужа… Нет, таинственного незнакомца, который спасет меня и дочь от беды. Наивно, но это единственное, что помогло мне настроиться и размякнуть в руках настойчивого мужчины.

Я надеялась, что моё тело – это всё, что нужно маньяку. Верила, что взяв такую плату, он покинет наш дом.

Мужчина вторгался в мой рот, творил в нём такое, что мне стало не хватать воздуха. Стало жутко стыдно за себя. Я и представить не могла, что поцелуй может быть настолько развратным, настолько бесстыдным… Маньяк имел меня, целуя. Выедал страх и заставлял дрожать в его руках от непривычных ощущений. Колючих, неправильных, унизительных.

Что со мной?

Почему движения дерзкого чужого языка внутри рта заставляют меня подаваться навстречу врагу?

Толя никогда не делал ничего похожего. Да и вообще целоваться не любил, даже в щеку. Пожамкает грудь, пихнется вперед, до сухой боли, «сделает ребёнка», как он это называл и отвернется спать. А после рождения Дары вообще перестал на меня обращать внимание. Муж обвинял, что не получает со мной удовольствие. Что я, как бревно.

А я и была бревном. Уставала, недосыпала, похудела до прозрачной кожи, еле передвигалась на слабых ногах, а мужу «хотелось». Он не смотрел, что я ночами возле Дары качаюсь, как сломанный маятник, не помогал, когда у малышки были колики и температура. А я боялась, что потеряю мужчину, единственную опору. Вот и позволяла ему использовать себя вместо резиновой куклы. Зря унижалась только!

– Что-то не так, – мужчина неожиданно отстранился, дал мне возможность набрать воздух. – Ты разлюбила меня? Тэкэра… – его взгляд полоснул сильнее ножа. Горький и мрачный. Будто от моего ответа зависело буду я жить или нет.

– Я в-вас н-н-не знаю, – прикрылась дрожащими руками, опустила голову, отчего повлажневшие от борьбы и пота волосы рухнули на плечи. Я украдкой не выпускала врага из вида. Нужно придумать, как сбежать.

Мужчина поджал тонкие губы, скривил их, поднял руки, отошел на шаг и быстро застегнулся.

Я стекла от слабости на пол. Подрагивая от стыда и страха, покосилась на воткнутый над головой нож. По самую рукоять!

Маньяк же спросил:

– Мужские вещи есть? – Посмотрел на обрывки на полу и почти добродушно улыбнулся: – Я так хотел тебя, что порвал единственную футболку. Ну же, Тэкэра, не делай вид, что была верной жёнушкой и ждала меня. Всё равно не поверю. Хорошо, что сегодня твой любовник не ночует здесь. Жизнь себе сохранил. Что застыла? Неси вещи.

Находясь в мутном тумане, я смотрела на мужчину и не понимала, что ему ещё надо. Чуть не взял силой, не убивает, но и не уходит. Вещи нужны? Вроде были какие-то, когда переехала.

Едва переставляя ноги, я добралась до шкафа, открыла антресоль и вывалила всё. Кивнула сухо:

– Выбирай.

Перешла на «ты» машинально. Какая может быть вежливость с тем, кто тебя только что чуть не…

Да кто он такой? Почему я не испытываю к нему отвращения? Лишь жуткий страх, втягивающий меня в неправильные, но такие сладкие фантазии.

У меня было глубокое ощущение, что именно этого мужчину я видела во сне. Хотела его и требовала.

Я сама себе предательница.

Маньяк выудил из кучи клетчатую рубашку и, надевая её, приказал:

– И свои собирай. Выезжаем через полчаса.

– Куда? – я очнулась, стряхнула остатки сна, испуганно отступила и прижала руки к груди, отчаянно прикрывая тело обрывками сорочки. – Зачем?

– Думаешь, только я тебя нашёл? – жёстко усмехнулся мужчина и, легко выдернув нож из стены, спрятал его на себе, я даже не заметила, куда именно. – К утру жди дорогих гостей. Ты их прекрасно знаешь, не притворяйся, Тэкэра. Хватит уже. – Кивнул в сторону спальни: – Ребёнка верни, где взяла, и едем.

– Нет, – решительно заявила я. – Никуда с тобой не поеду и никому не отдам свою дочь!

Глава 4. Кунай

В груди ныло, по телу разливались горячие волны жажды, которую не утолить одним разом. Мне хотелось трахать свою беглянку до потери сознания. Так, чтобы стонала и извивалась подо мной, чтобы умоляла пощадить… Снова видеть в синих глазах дикую неутолимую страсть, щедро приправленную перцем дерзости.

Моя желанная. Сумасшедшая. Необузданная. Дикая. Моя Тэкэра!

Сейчас она делает вид, что не знает меня, но её тело воском плавилось в моих руках, как и раньше. Я знаю все её чувствительные точки, любимые позы, предпочтительные игры. Моя женщина всегда ходила по грани, танцевала на острие меча, и в этом мы с ней были похожи.

Но она заигралась. И за проступок должна заплатить своей жизнью. Болью, кровью, страданием. Её будут резать на куски, мучить, наслаждаться каждым криком.

Я не мог этого допустить.

Поэтому сам вызвался найти чертовку. За время, пока она умудрилась скрываться даже от меня, едва не сошёл с ума. Ночами снилось, что люди Ингота добрались до неё первыми, и я просыпался в холодном поту.

И сейчас, когда я нашёл её, живую, Тэкэра перечит мне! Ярость застлала глаза. Я прижал женщину стене и процедил:

– Ты хорошо постаралась. По-другому пахнешь, иначе говоришь, даже постанываешь по-новому, но это тебя не спасёт. Рассказать, что сделают псы Ингота с обожаемой «дочуркой» на твоих глазах?

Глаза девушки стали огромные, будто действительно испугалась. Я раздражённо отпрянул:

– Тэкэра, не играй со мной. Хватит. Ингот точно знает, что фейсам (сотрудники ФСБ – прим. автора) сдала его ты, и не простит. Меня стошнило, когда я заглянул к той девчонке, которой ты слила инфу… Ты должна понимать, что это значит. Хочешь жить? Я твой единственный шанс. Брось ребёнка, он обуза.

Со стороны двери раздался шорох, и я, сжав плечо Тэкэры, силой опустил её на колени и прижал к полу собой.

– Тс…

Убедившись, что она лежит тихо, поднялся и, вынув кунай, скользнул к двери. Пока я слышал только одного, но это не значит, что гость одинок. Он нарочно шумел и спотыкался – я бы тоже постарался изобразить пьяного, если бы отвлекал внимание опасного противника. Проверка? Машину я оставил чуть поодаль и так, чтобы со стороны дороги не заметили.

Нужно вырубить «гостя» как можно тише и выбраться через окно. Я облизнулся и замер в ожидании. Один удар, насмерть – иначе «гость» успеет предупредить.

Скрипнула дверь, и я взмахнул рукой… остановившись в последний момент. «Гость» вползал на четвереньках.

– Тварь, – мычал он. – Сука Влада! Какая же ты блядь! Доберусь и придушу…

Я опустил клинок, кольцом вниз. Короткий удар по затылку, и «гость» отключился. Это не из банды Ингота, убивать не стоит. Лишние следы ни к чему. Я втащил пахнущего спиртом и табаком мужика в соседнюю комнату и бросил мешком на пол.

– Это кто? Твой любовник? Тэкэра, это оскорбление мне.

Она ошарашено смотрела на растянувшееся на полу тело. Поднявшись осторожно на ноги, сжала ладошкой горло и сипло сказала:

– Это мой муж, – брезгливо поморщилась. – Бывший муж. – Перевела стеклянные, будто озеро Оми (крупнейшее озеро Японии, другое название «Бива» – прим. автора), глаза на меня. – Кто ты такой? – пятясь по стене, она побрела к спальне, словно пьяная. Отвернулась, черные волосы упали на разорванную мной одежду.

Девушка попыталась прикрыть ноги остатками сорочки и продолжала лепетать:

– Ты обознался. Обознался. Я не Тэкэра. Прошу тебя, оставь нас. Ты и так взял слишком много. Уходи.

В комнате заплакал ребенок. Тоненько, звонко.

Девушка застыла, будто ее пришпилили кинжалом к доске, а потом повернулась ко мне лицом и обожгла правдой. В ее глазах стояли настоящие слезы, не притворные. Сложив руки перед грудью домиком в умоляющем жесте, она едва слышно прошептала:

– Не трогай ее, пожалуйста. Не убивай, – и стала оседать на колени. – Что хочешь бери, дочку не трожь.

Я поджал губы. Блять! Другая Тэкэра, как две капли похожая на мою, раскачивалась передо мной на коленях. Правда ледяным дождём обрушилась на меня, проникая между лопаток острым клинком отчаяния.

Мужчина на полу, женщина с другим запахом, плачущий в соседней комнате ребёнок. Всё было неправильно, всё было слишком чужим.

– Как это возможно? – Расстояние разделяющее нас, я преодолел за миг. Схватил её за подбородок, дёрнул вверх, процедил: – Моя Тэкэра никогда бы не опустилась на колени. Её глаза, её губы, её голос… Но ты не она. Кто ты? Почему вы так похожи?

Оттолкнул женщину и, не слушая её лепетание, отвернулся. Вцепился пальцами в волосы и застонал. Похожа, как две капли воды, но это не она. Так не бывает…

Может? Я резко обернулся и впился взглядом в любимое лицо. Сказала, её зовут Влада, что изображающий осла тюфяк – её муж. А ребёнок в спальне – дочь. Она в это искренне верит, но это может и не быть правдой.

У меня нет времени разбираться, потеряла ли моя женщина память, живёт ли сейчас чужой жизнью. Ясно одно – её убьют. Жестоко, болезненно вытянут жизнь капля за каплей. И из мужика. И из ребёнка.

– Пожалуйста, – рыдала женщина. – Пожалуйста!

Я наклонился и прошипел:

– Жить хочешь? – Кивнул на спальню. – И чтобы выжил этот ребёнок? У тебя пятнадцать минут, чтобы собрать всё самое необходимое. Или едешь со мной, или все вы умрёте. Ясно? Те, кто явятся сюда примерно через час, не будут столь ласковы, как я.

Не ожидая ответа, глянул на часы и двинулся к бесчувственному телу. Стоит унести его отсюда, чтобы шавки Ингота не вырвали кишки и не скормили ему же. А женщина… Если пятнадцать минут ей будет недостаточно, чтобы принять решения, приму его я.

Я слишком люблю тебя, Тэкэра, чтобы позволить умереть.

Глава 5. Тэкэра

«Или вы все умрете», – звучал в голове хриплый голос азиата и подбрасывал меня в жутком трепете. Кожа покрывалась пупырышками, а тело сжималось от холода и страха.

Ожидать смерти страшнее, чем умирать.

Скованный мыслями, ты не можешь защититься, не можешь поверить, что это правда. Что… все это случилось с тобой. Здесь. Сейчас.

Бред же!

У нас мирный городок. Из преступников самый страшный – Боря-алкоголик и тот в больнице лежит с отравлением. Ну кто может навредить такой пустышке, как я? Кому я нужна? У меня за душой ни гроша, ни особняков, ни богатых родителей. Даже мужа, которого можно шантажировать, тоже нет. Только этот мудак, что теперь будто мертвая кукла волочится по полу, повелеваемый сильными мужскими руками. Злыми руками, способными убить.

Я бросила быстрый взгляд в спину ушедшему маньяку. Иначе я его назвать не могла, почему он называл меня «своей» не понимала. Точно сталкер еще со времен моей балетной карьеры. Да глупости какие-то!

У этого урода оружие. Не пистолет, не тесак, а нож. Необычный. Как дротик, только шире и толще.

От одного его вида в крупной руке я покрывалась холодным потом. А что почувствует тот, на кого острый клинок посмотрит? Я испытала это, когда тонкая сталь касалась шеи, угрожала порвать кожу.

Я складывала вещи, свои и малютки Дары, и не верила, что это происходит на самом деле. Казалось, еще секунда, и жуткий кошмар закончится, я проснусь в теплой постели, пойду варить кашу для дочки, и жизнь потечет, как и раньше – нудно, но надежно и без особых виражей и экстрима.

Я не щипала себя, не била по щекам, чтобы очнуться, а просто встала у кроватки и взяла плачущую дочь на руки. Она сонно потянулась, вцепилась в волосы до резкой боли и уткнулась лбом в мою грудь. Грудь, что едва прикрывалась разорванной рубашкой.

Тонкий запах молочной каши и полного памперса ни с чем не перепутать. Это не сон. Все что со мной случилось – не сон.

Я на миг опустила нос в темные кудри Дары и затряслась от переполняющих меня эмоций. Не буду плакать, вот не буду! Ни за что! Я выберусь, смогу выпутаться ради нее.

Ничего не случилось смертельного. Я жива. Могу идти, а значит, спасу дочь.

Стало горько. Только все наладилось, смогла вырваться из мерзких когтей изменника, и вот снова! Как это все пережить? Быть сильной я немыслимо устала.

Опустила малышку в кроватку, включила мобиль, он запиликал легкой детской музыкой со съехавшими нотами – батарейки сели, а новые купить я не успела.

Первое, что сделала, оделась сама. Эластичные темные брючки и гольф с длинным рукавом показались мне максимально удобными, чтобы бежать. А что придется бежать, сомнений не было.

Пока дочь увлеклась крутящимися фигурками, я быстро сбрасывала из шкафа свои вещи. Все, что могло пригодиться: белье, носки, футболки, спортивные, свитер. На дно сумки положила паспорт, банковскую карточку и старый телефон. Прикрыла все это вещами и быстро осмотрела комнату.

У меня ничего особо и нет, мы не успели обжиться, а то, что осталось в прошлой квартире, уже давно использует другая женщина. Та, что разбила мою семью.

Между ног ныло от сладкой разрядки, вырванной во сне, потягивало мышцы от горячего неправильного наслаждения, а в голове пролетали мысли: одна за другой. Что я делаю? Зачем слушаю бандита? Он врет! Никто нас с дочкой не тронет? За что? Я ничего не сделала. Никого не обманывала, никого не сдавала властям. Даже Толю, урода, что ходил к шалавам, пока я на сохранении лежала, никогда не предавала. Верной была вопреки тому, что он издевался надо мной, унижал при друзьях, лишил танцев. Всего лишил, скотина редкостная.

За одно я была благодарна ему – за дочь.

И сейчас меня терзали сомнения и страхи.

Почему я должна уходить из своего дома? Бросать все. Ради чего?

Я машинально, будто повинуясь чужой невидимой воле, складывала в сумку детские ползунки, кофточки, полотенце, приготовила слинг. Взяла присыпку с комода, соску и бутылочку, бросила на всякий случай косметичку и несколько недорогих украшений. Я давно не кормлю сама, молоко пропало еще на втором месяце малышки – от нервов. Свидетельство дочки и ее любимую книжку «Мойдодыр» спрятала рядом с паспортом. Туда же положила старую затертую куклу-мотанку. Мама сказала, что меня с ней нашли в окошке для детей.

За спиной послышался скрип половицы. Я дернулась, плечи сковал ледяной ужас, но обернулась медленно, чтобы не испугать Дару. Дочка тоже затихла, будто что-то почувствовала. Тишина стояла угнетающая, жуткая, давящая, казалось, что сейчас бомбанет и разорвет нас на части.

Но никого не было. Словно по дому ходило привидение.

Меня внезапно осенило, накрыло жаждой жизни и плеснуло в кровь смелости.

Я сбегу!

Сбегу так далеко, что никто не найдет. Никакие призраки. Ни прошлые, ни будущие. Не позволю кому-то меня принуждать или подчиняться.

Повесила сумку на плечо, перевязалась слингом, схватила Дару на руки и осторожно выглянула в гостиную. Никого. Ни мужа, ни этого страшного человека с восточными чертами.

Неужели он убил Толю?

В сердце что-то кольнуло. Мне его жаль не как любимого, а как простого человека. Как прохожего. Потому я сейчас не буду о нем думать. Я себя и дочь спасаю, остальное меня не волнует.

К главному выходу не пошла, там слишком светло ночью – фонарь бьет прямо на дверь, потому побежала к кухне – там окно низко, выберусь.

Несколько метров прошла без труда. Было тихо. Где-то лаяла собака, а далеко, в парке, посвистывали ночные птицы.

Дочка ныла на плече. Хорошо, что я заготовила в термосе молоко на ночь и сейчас на ходу подхватила его, бросила в сумку к вещам и подступила к окну.

Перелезть одной было просто, а вот с ребенком, да и еще просить ее молчать, почти невозможно. Я дала Даре соску, хотя она их жутко не любит, и отодвинула одной рукой цветок.

Я смогу. Смогу.

Пластиковая форточка слегка щелкнула, но распахнулась, и на меня пролилась ночная колючая прохлада.

Закутав малышку сильнее в курточку и уложив поудобней в слинг, я встала на подоконник и прыгнула.

Прямо в чужие руки.

Глава 6. Кунай

Я дотащил тюфяка почти до оврага, как услышал звук подъезжающих машин. Трех… Нет, четырех. Уже совсем скоро они будут здесь.

– Ингот, мать твою, – процедил я и бросил бесчувственного мужика там, где стоял.

Теперь плевать, выживет ли, найдут ли – всё изменилось. Теперь у нас не осталось времени. Я кинулся обратно к дому. Пригибаясь к земле, зорко осматривался в поисках соглядатаев, которых псы Ингота могли послать вперёд. Излюбленный метод охоты босса пытались перенять и его шавки.

Но Куная им не перехитрить. Я зашёл за дом, собираясь проникнуть внутрь через окно, как оно распахнулось и мне навстречу вылезла Тэкэра. Рухнула в объятия и, встретившись со мной взглядом, застыла будто бездыханная. Глаза огромные, рот приоткрыт…

Я приник к нему жадными губами и легонько прикусил её язычок. Чёрт, не было времени на это, но я не смог устоять. Сладкая, невыносимо желанная, до одури сексуальная. Моя Тэкэра.

Она дёрнулась, замычала что-то, захныкал ребёнок, и я зарычал. Блять, забыл об обузе.

Поставил женщину на ноги и, нажав ей на плечи, заставил пригнуться. Подхватив с земли сумку, повёл в сторону, где оставил машину.

– Нельзя уезжать сейчас, – глянул на дом, не теша себя иллюзиями. Люди Ингота уже внутри. – Шакалы услышат звук мотора и будут преследовать до тех пор, пока у нас бензин не кончится. И тогда…

Со стороны дома раздался пронзительный женский визг, грянул выстрел. Всё стихло.

Я посмотрел во влажную синь глаз и поперхнулся от дикого страха во взгляде Тэкэры. Дрожащей рукой она прижимала к груди голову ребёнка, прикушенные губы побелели, по подбородку потекла тёмная дорожка крови.

Не удержался, слизнул, ощутив во рту солоновато-металлический привкус её страха. Хрипло приказал:

– В машину!

Она замешкалась, будто ноги не слушались, покачнулась, а взгляд метнулся в сторону дома. Я нетерпеливо сцепил руки на плечах женщины и практически засунул в салон.

Придавил взглядом:

– Если попытаешься сбежать, я тебя… накажу. Ясно?

Она испуганно вскинула голову и, глянув синими озёрами наполненных слезами глаз, кивнула. Я аккуратно, почти беззвучно, прикрыл дверцу и быстро осмотрелся.

Убивать тварей нельзя, Ингот сразу поймёт, с помощью чьих рук к ним пришла смерть. Увы, мой стиль редкость в этой стране. Уникальный почерк, которым можно бравировать на обычных заказах, но вот в среде своих не скрыться.

Но я попытаюсь. Кунай не только режет.

Прокравшись к дому, внимательно осмотрел его. Старый, покосившийся, протёкшие трубы и осевший фундамент. Трухлявые деревья, которые никто и не думал спилить, окружали это убожество. Идеальное убежище. Снова вера в то, что женщина, которую я нашёл – моя Тэкэра, окрепла.

Обвела меня вокруг пальца, отвлекла мужиком и ребёнком, а сама сейчас улизнёт на моей машине. И не важно, что ключи у меня. Когда любимую это останавливало?

Да, это проверка. Одним ударом я могу поразить две цели. Оборвать след и убедиться в том, что нашёл именно ту женщину, которую искал. Прислушиваясь, не взревет ли мотор джипа, прыгнул в одну из оставленных шакалами Ингота тачек, завёл её одним из универсальных ключей и вдавил педаль газа в пол. Удар не заставил себя ждать. Дерево, в которое я врезался, повалило другое.

Я выскользнул на улицу и тенью метнулся к стене, где ранее оставил найденный в доме баллон с газом.

В дверь заколотили, но вход был завален надёжно. Пока псы моего босса не догадались бежать через окна, я чиркнул зажигалкой, поджигая привязанный к баллону платок Тэкэры.

Отбежав на безопасное расстояние, метнул объятый пламенем кухонный нож в металлическую болванку.

Взрыв почти оглушил. Я лежал, прижавшись к земле и закрыв руками голову, до тех пор, пока сверху все не стихло. Остался лишь шорох огня и треск балок. Только тогда, не оглядываясь, бросился к машине.

Если кто и выжил, не сможет нас преследовать. Ко мне подвязать взрыв в старом доме невозможно. Я оборвал след…

Жаль, что Ингота это не остановит. Но несколько часов мы выиграли.

Первая часть плана удалась, теперь мне предстояло понять, кого я нашёл. Было ли странное поведение моей женщины великолепной актёрской игрой, или же… это не Тэкэра?

Подбираясь к машине, я пристально всматривался в тёмные окна. Сверчки поскрипывали в траве, наполняя плотную тишину необыкновенной музыкой, но я слишком взволнован, чтобы прислушиваться к природе.

Сначала показалось, что девушки внутри нет. Салон был пуст, луна просвечивала насквозь, очерчивая свободные сидения, но потом я приоткрыл дверь и удивился.

Она была там. Сильно вздрогнула, когда столкнулась со мной взглядом, опустила плечи, наклонила голову. Вжалась в уголок, почти сползла на пол, чтобы ее не было видно с улицы, но продолжала кормить ребенка из бутылочки. Прижимала дочь к себе и тряслась, будто у нее лихорадка.

– Они все погибли? – шевельнула губами Тэкэра и перевела испуганный взгляд на горящий дом.

Я скользнул пристальным взглядом по её высокому лбу, на котором серебрились бисеринки пота, по бледным губам со следами крови от ранки, по дрожащим рукам… Девушка тряслась, как продрогший котёнок, но при этом держала ребёнка уверенно. Так, что становилось понятно – она не отпустит его, даже если от этого будет зависеть её жизнь.

Можно ли такое сыграть? Моя Тэкэра не осталась бы ждать, она воспользовалась бы моментом и попыталась улизнуть. Однажды у неё получилось, и девушка не упустила бы шанса.

Моя отчаянная, непокорная Тэкэра не опустилась бы на колени даже передо мной. Я сжал пальцами холодный кунай. Оставалось два варианта. Либо у девчонки амнезия, либо невероятное совпадение. Может, ли человек походить на другого, как две капли воды?

Минута прошла, а я всё давил изучающим взглядом и прокручивал в пальцах нож.

Надо выяснить всё наверняка.

– Жди ещё. – Заметив, что я убрал нож, девушка судорожно вдохнула, будто всё время, когда я рассматривал её, ждала смерти. Я добавил, предупреждая: – Если будешь слушаться, то выживешь.

Обошёл пылающий дом, всматриваясь в чёрные глаза окон. Если нам повезло, то «они все погибли», но я не верил в везение. Не теряя более времени, нашёл мычащего и пытающегося подняться любовника Тэкэры и, снова вырубив его, потащил к машине.

Сгрудив тело в багажник, хлопнул крышкой. До рассвета я буду знать всё точно, моя Тэкэра. Ты это, или злые духи решили посмеяться надо мной.

Джип уносил нас от пылающего дома, к которому не спешили ни люди, ни машины. Казалось, никому в этом унылом городке нет дела до пожара. Это хороший знак – у нас больше времени, чтобы раствориться. Я размышлял, где остановиться, чтобы вытрясти из тюфяка в багажнике всю правду, как неожиданно громко и пронзительно, сверля мозг, заплакал ребёнок.

Глава 7. Тэкэра

– Заткни его.

Голос страшного человека звенел сталью.

Я дернулась, будто меня плеткой хлестнули по лицу, прижала Дару к груди, а потом почувствовала прилив гнева, способного уничтожить любого, кто попадется под руку.

– Нужно остановиться, – зашипела я и бросила в водителя взгляд волчицы. Если бы могла убить глазами – сделала бы это, не раздумывая. – Останови машину! – Что на меня нашло, не знаю, но сопротивляться порыву не могла. Пусть лучше убьет, чем я буду бояться каждого мгновения.

После пережитого стресса я не держала себя в руках – колотило и потряхивало, под горлом стояла жуткая горечь, а между ног ныло и пекло – хотелось в душ и под прохладное одеяло. Сейчас или разревусь, или наброшусь на подонка и расцарапаю ему морду голыми руками. Он лишил меня всего. Дома, спокойной жизни, надежды на будущее. Даже верности себе лишил! Вырвал мою гордость ловкими манипуляциями и теперь держит ее в кулаке и улыбается, как сытый кот.

Ублюдок. Урод хренов! Откуда ты взялся?

Я откровенно устала и хотела спать, но дочь зашлась сильной истерикой и требовала сама-не-знаю-что. Голова болела от бесконечного плача, в груди колотилось глупое сердце, разбитое в который раз, где-то в желудке горячей рекой разливалось осознание, что назад дороги нет. У меня ничего нет!

Битва глазами с человеком, что разрушил мою жизнь, продолжалась вечность. Он смотрел на меня искоса в зеркало заднего вида и щурился. Страшно, мрачно, пугающе. Но адреналин в моей крови убил страх под корень.

Ну что, муженек, слабо на женщину замахнуться? Любимая, говоришь? Вот и проверим.

– Остановлюсь, когда приедем. – Тон его голоса не изменился ни на йоту. – Но если не успокоишь ребёнка, я за себя не ручаюсь.

– Я тебя загрызу, если хоть волос упадет с головы дочери, не сомневайся, – не сказала, а прорычала. Изо рта вырвались капельки слюны, губы болезненно растянулись.

Рассекая тьму убийственным взглядом, сцепила зубы так, что захрустела эмаль. Я угрожала преступнику – целенаправленно и хладнокровно. В меня будто бес вселился.

Ребенок плакал, захлебывался в слезах, глаза кололо от усталости, мышцы спины свело острой болью.

– Останови машину! – рявкнула яростно и тряхнула головой, а потом добавила так наигранно-ласково, что самой стало тошно: – Пожа-а-алуйста, люби-и-имый.

Он ударил по тормозам, и нас сильно качнуло. В уши ворвался визг и скрежет металла, машина остановилась. Мужчина обернулся и, положив руку на спинку сидения, дёрнул уголком рта.

– Да, моя Тэкэра. – Тут же глаза его сузились, сверкнули тьмой. – Дальше что? Попытаешься сбежать? Ты не настолько глупа, чтобы надеяться укрыться с ребёнком в лесу. Или бросишь его?

– Да пошел ты! – выплюнула я, сотрясаясь от накативших эмоций. Меня тошнило, вело, крутило, будто я два часа провела в центрифуге. В груди гонгом билось сердце, а горечь подкатила к самому горлу. Вот-вот выплеснется.

Дара от толчка авто замолчала. Посмотрела во все глаза на мужчину и внезапно потянулась к нему. Схватила его большой палец маленькой ручкой, а потом склонилась сонно и потерлась лбом, заставив меня осознать, что я наделала. Разозлила убийцу. И что теперь?

Он медленно, будто ползущий удав, потянулся назад, высвобождая руку, и, придавив меня холодным взглядом, молча отвернулся и снова завёл мотор. В салоне повисла тишина. Она дёргала нервы и растягивала время до бесконечности. Внезапно мужчина крутанул руль, съезжая с дороги, и машину начало подбрасывать на грунтовке. Дара при такой качке уснула. За окном из-за окружающих стеной деревьев потемнело до непроглядной черноты.

Машина замерла, затих мотор, мужчина бросил, не оборачиваясь:

– Иди в дом.

Я занемевшей рукой открыла дверь, осторожно вылезла с ребенком, ступила на землю, но колени подогнулись.

Прижавшись спиной к джипу, я осела вниз и, отвернув дочь от себя подальше, вырвала в сторону. Меня будто наизнанку вывернули. Я стояла в сырой и холодной слякоти коленями и ничего не могла больше сделать. Сил не осталось, мысли превратились в пепел, а вера в будущее ушла в никуда. В мое горькое никуда.

Над головой мелькнула тень, и я сжалась.

– Укачало? – в голосе ни капли сочувствия, во взгляде злость.

Не дожидаясь ответа, мужчина легко, будто пушинку, подхватил нас на руки и понёс к тёмной безжизненной громаде старого дома.

Глава 8. Кунай

Злость бурлила в груди, едва не выплёскивалась раскалённой лавой ярости, но я не мог позволить себе обрушиться на Тэкэру. На кого угодно, но не на нее. Только она для меня выше всего мира. Я бы никогда не сумел причинить ей вред… лучше уж себе. Но эта лживая стерва сама себе вредит!

Я не мог понять, о чём она думала. Зачем пошла на опасный… да мать твою! На смертельный шаг. Знала же, что это билет в один конец, не дура же. Фейсам не справиться с Инготом. Это всё равно, что бросаться стаей пекинесов на слона. Раздавит и не заметит. Как ту девчонку с рыжей косой и острым взглядом карих глаз. Я помнил её живой – отчаянную и безнадёжно смелую – и не узнал её труп.

Не допущу, чтобы шавки Ингота добрались до Тэкэры. Но, блять! Эта упрямая женщина ничуть не помогает спасти её. Держится за ребёнка, как за величайшее сокровище в мире… Будто сама его родила.

Верит в это или на самом деле убеждена, что дочь её?

Я отнёс Тэкэру в дальнюю комнату и уложил на большую кровать. Мелкое недоразумение, проснувшись, всё это время рассматривало меня… И взгляд острый. Прямо как у той рыжей, из фейсов.

Я сжал зубы и стремительно покинул комнату.

Раньше Тэкэру не укачивало… Ну разве что раз, когда мы скрылись от преследователей, убегая по горному серпантину. Тогда задержались в лесной избушке на сутки, пока девушка не пришла в себя.

Я осмотрел деревянные стены, голый пол и дёрнул уголком рта: совсем, как тогда. Только ребёнка не было.

Рухнул на стул и, откинувшись на спинку, потёр веки. Дьявол! Разве не понимает, что девочка уменьшает наши шансы вдесятеро? Мелкая совсем. И года, наверное нет.

Мысль вонзилась дротиком, до стона, до напряжённых нервов. Год?! Я выпрямил спину и глянул на закрытую дверь, за которой поселилась тишина.

Я искал Тэкэру полтора года. И, если это действительно её дочь, то…

– Тогда она может быть от меня, а не от того ублюдка, что ползал на карачках, – пробормотал я.

Рывком поднялся и, плюнув на собственное решение дать девушке время прийти в себя, распахнул дверь. Тэкэра дёрнулась, будто от удара, испуганно уставилась на меня. Глаза расширились, в зрачках заплясал ужас.

Я медленно перевёл взгляд с её бледного лица на маленький комочек под боком моей женщины. Девочка снова заснула. Раскинув ручки и ножки в стороны, чуть повернула голову на бок. Глаза закрыты, ротик приоткрыт. При моём появлении даже не шелохнулась. Я шагнул к кровати и пристально всмотрелся в ребёнка. На первый взгляд не уловил и намёка на то, что девочка может быть хоть немного похожей на меня. Рассматривал долго и молча, стараясь не упустить малейшей детали.

Тёмные волосы малышки слегка вились, щёки пухлые… Я помнил разрез глаз – вряд ли она от меня. Но вот цвета не разглядел, не до того было. Возможно ли, что девочку родила Тэкэра? И, если да, то…

За этим «то» появляется столько вопросов, что лучше сосредоточиться на одном – женщина на кровати – моя Тэкэра или чудовищная шутка небес? Могут ли люди быть похожи, как две капли воды?

Нет.

– Что тебе нужно? – она приподнялась на локтях, отчего ребенок снова проснулся.

– Раздевайся, – оборвав испуганное лепетание женщины, сухо приказал я.

Тэкэра, обняв девочку, как драгоценность, немного отползла на кровати, потянула на себя покрывало, прикрыла мокрые от слякоти колени, изогнулась так, что темные волосы закрыли часть сосредоточенного лица и ясные голубые глаза, а потом дерзко резанула:

– А если не подчинюсь, ножиком прирежешь? Ну что ты? Давай!

Девочка, тихо посапывая, наблюдала за нами, а потом перевернулась, выбралась из рук матери и поползла на четвереньках ко мне. Очень шустро поползла.

Тэкэра рванулась из-под укрытия и быстро забрала дочь, не позволив ко мне притронуться. Малая лишь заворчала от недовольства, но тут же залезла к женщине на руки и прилегла щекой на грудь.

– Ма-а-а… – протянула она, потерла глаза, снова зыркнула на меня черными, как ночь, глазами. Черными! Твою ж мать!

– Я Влада, – дрожащим голосом сказала Тэкэра и подняла на меня взгляд. Полный горных водопадов и необъятных небес. Горящий взгляд. На щеках блестела влага от слез, а кожа выделялась на фоне темных волос болезненной бледностью. Она всегда напоминала мне фарфоровую куклу. И я боялся ее сломать, да только такие не ломаются. Никогда.

– Ты обознался, – лепетала негодница. Ну актриса! – Я тебя не знаю, не помню и не могу помнить. – Приоткрыв губы, Тэкэра набрала ртом много воздуха, а потом затараторила: – Моя мама была учительницей по классу фортепиано в консерватории, а папа известный в городе дирижер. Я с пеленок училась бальным танцам и готовилась стать примой, но… в начале беременности кое-что случилось.

Она вдруг замолчала, погладила дочь по голове, завернула густую темную прядь за ухо. Девочка что-то загулила и запрыгала ножками на коленях Тэкэры, но от усталости снова приложила щеку к груди женщины и прикрыла глаза. И моя любимая продолжала:

– Я вышла замуж. По нелепой ошибке, по залету, но не жалею, – взгляд опустился на дочь и она слабо, вымученно, улыбнулась. – Я не та, кого ты искал, – сказала очень тихо и, подняв голову, посмотрела мне в глаза. Будто нож вставила в переносицу. – Отпусти нас, – еще тише. – Пожалуйста, – одними губами.

– Всё сказала? – выгнул я бровь и подался вперёд. Опираясь о кровать, приблизился к ней и, вперив взгляд, процедил: – Представь, что ты висишь над пропастью, и железный трос впивается тебе в живот. Это больно, но он единственное, что отделяет тебя от смерти. Я – тот трос, Тэкэра. Отпущу, и умрёшь. Независимо от того, кто ты на самом деле.

– Я Влада! – вскрикнула она и замолчала, отвернулась и сжалась, будто боялась, что я ударю.

Скользнул взглядом по приоткрытым и влажным от слёз губам. Нестерпимо захотелось прильнуть к ним, завладеть, сплестись языками в танце страсти. Придавить эту чертовку к кровати и отыметь так, чтобы кричала на весь лес…

Сцепив зубы, я медленно отстранился. Будто себе по коже проводил лезвием. Так больно было от мысли, что из-за шутки судьбы передо мной сидит, возможно, чужая женщина.

Но ребенок… Как же?!

Я придавил сомнение в зародыше. Нет, нельзя верить словам, это лишь сотрясание воздуха. А в случае с моей Тэкэрой и девяносто процентов лжи. Полтора года назад она умудрилась обмануть даже Ингота! Это уязвило его сильнее, чем предательство. Иначе босс давно бы бросил попытки отыскать девчонку.

Та поступила разумно, залегла на дно. Не спешила тратить деньги, а изображала из себя домашнюю клушу в богом забытом городке. Наверняка всё продумала и подготовилась к раскрытию. И будет цепляться за свою легенду до последнего, надеясь на чудо.

Мне ли не знать свою женщину?

Слова лишь звук. Я должен убедиться.

– Раздевайся, – наполненный напряжением голос прозвучал жёстко. Тэкэра ещё сильнее побелела. Я добавил спокойнее: – Хочу тебя…

Бля, она затряслась, как лист под дождём.

Глава 9. Тэкэра

– Осмотреть, – тише добавил мужчина, когда я замерла от приказа. Его голос подрагивал бархатной нотой, пугающей до остановки дыхания. Я не выдержу его прикосновения – лучше умереть.

– Дочь не спит, – попыталась я воспротивиться.

Голос предательски хрипел, ужас застилал глаза и забивал грудь. Меня качало, будто крошечную лодочку в бушующем океане. Пришлось прикрыть веки и глубоко вдохнуть, чтобы не выключиться и не подвергнуть опасности дочь.

Что он с ней сделает, если я буду без сознания? Страшно представить.

– Пожалуйста, – губы сами шевелились, – дай немного отдохнуть. Прошу тебя… Я выполню, что захочешь, но дай немного времени.

Я осторожно всмотрелась в полутьму комнаты и нашарила высокую фигуру рядом. Поток воздуха бросил в лицо запах его густого дыхания с легким ароматом табака, отчего по коже пошли мурашки. Захотелось себя ударить, чтобы отрезвить. Он убийца! Враг!

Справляясь с эмоциями, глубоко вдохнула.

Почему-то аромат исходящий от мужчины был жутко знакомым, приятным даже. Я захлебнулась волной новых необъяснимых эмоций. Все тело сковало, скрутило, и изо рта вылетел тихий стон.

В бездне черных глаз врага можно было утонуть. Мужчина не двигался и не нападал, просто нависал и будто поглощал собой воздух. На смолянистых прядях волос переливался свет из окна, забираясь мягкими лучами луны по вискам и угасая где-то позади, на затылке.

Я не понимала, как себя вести с мужчиной, который присвоил меня себе, да и не осознавала до конца правду. Все еще мечтала проснуться. От пережитого трясло все тело, и по горлу разливалась кислота. Ужасно хотелось пить, но я не смела сказать или попросить. Боялась, что это взбесит изверга, и он меня тронет иначе.

Дрожала и не понимала, что делать дальше.

Знала одно: от людской злобы нет спасения, можно лишь переждать ярость, а потом зализать раны, чтобы никто не видел. Я столько раз обжигалась на доверии, что больше не хочу. Лучше притворюсь покладистой, а, когда убийца уснет, расслабится, потеряет бдительность, сбегу.

Не верю я, что кто-то меня или нас преследует. Никого в моем доме не было! Этот жуткий мужчина обманывает в своих интересах. Заметает следы, чтобы о его преступлении никто не узнал.

Нет погони и опасности, в которой мужчина убеждает меня. Единственная опасность сейчас рядом – он сам. Тот, кто желает ломать меня и издеваться, а я…

Хочу побыть одна.

Выплакать слезы, что стоят под горлом, очистить тело от усталости и запаха грязи, уставиться в потресканый потолок и лежать до утра в надежде, что тело остынет, перестанет гореть от невыносимой страсти, и я никогда больше не увижу это страшное лицо. Дерзко красивое, со шрамами, высеченное, будто из камня, с такой мощной харизмой, что у меня от одного взгляда на мужчину тряслись поджилки и пульсировало между ног.

Он словно заколдовал меня черными глазами. Меня будто невидимой нитью к нему тянуло.

Преступник сказал, что я похожа на его любимую. Только это сдерживает клинок, только это позволяет мне жить.

Тонкое лезвие, что касалось моей кожи, и схожесть с той, другой, девушкой – мой залог. Шанс.

Вот бы стащить необычный ножик и осмелиться перерезать горло врагу.

Меня пробило другой мыслью, как током в двести двадцать.

А если утром убийца поймет, что я не та, кого он ищет? Убьет ведь! Задушит, на кусочки порежет и прикопает в лесу.

Я спрятала испуганные глаза за ресницами и немного повернула плечо. Малышка больно вцепилась тонкими пальцами за грудь, отчего я ахнула и подобралась.

Снова столкнулась с черной бездной глаз.

Мужчина ждал, а я искала варианты, как избежать неизбежное.

Чтобы расслабиться и успокоиться, покачала хныкающую Дару, заглянула в широко распахнутые глазки и запела севшим голосом:

– Ты спи, а я спою тебе,

Как хорошо там на небе,

Как нас с тобою серый кот

В санках на месяц увезёт,

В санках на месяц увезёт,

В санках на месяц увезёт.

Краем глаза заметила, как сверкнул огонёк. Дьявольски алый отблеск в глазах мужчины. Между пальцев он сжимал сигарету. Втянув воздух так, что огонёк разгорелся сильнее, убрал зажигалку в карман и выпрямился. Его внимание окутывало меня удушающим одеялом, окружало кружевной вязью дыма, проникало в ноздри тонким ароматом дорогих сигарет. Запах пробуждал странные ощущения в груди, будоражил и учащал пульс, заставлял сдерживать дыхание и прятать эмоции.

Они не мои!

Я знала, что чудовище ни на мгновение не выпускает меня из виду, разглядывает и ждёт. Неужели дал время отдохнуть? Но при этом и не подумал выйти из комнаты. Присел на подоконник и, выдыхая дым в распахнутую форточку, косился на меня.

Выжидает, как хищник. Не отступит.

И приказ не заставил себя ждать:

– Ребёнок спит. Раздевайся.

– Не. Хо-чу, – сказала я четко, стрельнув в него ненавистью, и отвернулась. Переложила Дару поудобней, укрыла ее и сама закрутилась в одеяло. Сжала губы до боли, чтобы мужчина не услышал предательское возбужденное дыхание.

Сначала в ушах стучала гулкая тишина, а потом мир перевернулся вверх ногами. Гад взвалил меня на плечо и куда-то понёс! Я колотила ногами, пыталась вырваться, но не кричала, чтобы не разбудить Дару, а потом неожиданно обрела свободу…

Секунда свободного падения, и несильный, но чувствительный удар в бок.

Бросил меня?

Выбралась из одеяла и тут же сощурилась от стрельнувшего в глаза яркого света.

Пока моргала, пытаясь привыкнуть, услышала треск рвущейся ткани, и по коже заскользили сухие теплые руки.

Я ловила чужие пальцы, отбивала ладони, ерзала и вертелась ужом, но бесполезно.

– Ты ещё не забыла, Тэкэра, – раздирая на мне одежду, легко преодолевая моё сопротивление, проговорил мужчина, – как меня возбуждает твоё неповиновение? Дразнишь?

Он вжался в меня, а я затихла. Задышала часто-часто. Грудь толкалась вверх и касалась каменной груди урода. И я слышала, как гудит-стучит под ребрами черное сердце.

Бедром ощутила напряжённую мужскую плоть и, не долго думая, дернула ногой со всей дури и едва не завыла от боли, пронзившей колено. Так тебе, мерзавец! Жаль, что лишь раз попала, после чего оказалась скрученная сильными руками, придавлена к постели еще сильней. От напора захрустели кости.

– Ши-и-ин! (с японского «умри» – примечание автора) – прошипел в лицо мужчина, вмял меня в кровать и сжал руками горло.

Я выгнулась, засучила ногами, пытаясь снова его ударить, но была скована, будто на меня рухнула гранитная плита.

Пальцы вмиг похолодели, я со всех сил вцепилась в клетчатую рубашку. Мягкая ткань заскрипела, и слабость заставила меня отпустить. Руки упали вниз, как плети.

Он давил и обжигал черным взглядом.

Воздух медленно утекал из легких, словно в крепких мужских пальцах сито, куда просачивается моя жизнь.

Одна.

Две.

Попытки вдохнуть.

Мир потускнел, стал мутным, будто комнату накрыли молочным стеклом.

Не получалось ни дернуться, ни закричать.

Назад дороги нет. Но, честно, я бы повторила все снова. И ударила бы коленом так, чтобы мудак сдох с первого тычка.

У… блю… до…

В голове загудело, ребра затрещали, а тело пробрало сотрясающей дрожью.

Чернота обступила со всех сторон, закутала, будто крыло хищной птицы, и выплюнула меня на свет.

Я лежала на лугу, в высокой траве, и ждала, пока тяжелое дождевое небо упадет и раздавит. Время тикало, уплывало черными тучами на север. Качалось на красной луне, а я не могла сделать вдох. Открывала рот и теряла рассудок, потому что вместо воздуха в горло, казалось, влетает стекло.

С трудом получилось перевернуться. Рука сама потянулась к груди, и я услышала, как мое сердце отбивает последние удары под ребрами.

Еще чуть-чуть.

Еще миг.

Еще секунда.

– Эк… эк… эк.

Я поискала взглядом источник звука и напоролась на что-то небольшое впереди, запутанное в колючках чертополоха.

Подтянулась, коснулась пальцами грубой ткани, но от недостатка воздуха согнулась и едва не рухнула в грязь.

Раскрыла дрожащую руку и присмотрелась.

Это была кукла. Мотаная из темно-горчичной ткани. Живая кукла с глазами из янтарного стекла.

Она болтала тряпичными ручками и выдавала странные звуки:

– Эк…

Это было противно, до мерзости и горечи. Мне захотелось ее убить, чтобы она заткнулась.

Теряя последние силы, я сдавила мотанку в кулаке и закричала без голоса.

В лицо брызнула кровь.

Ледяная.

И я открыла глаза.

Глава 10. Кунай

Боль пронзила пах так, что в глазах на миг потемнело. Сучка двинула меня коленом с невероятной силой…

Моя Тэкэра!

Дикая кошка, с которой мы устраивали жёсткие и чувственные игры на грани безумия, не вылезали из постели неделями, выжимали из друг друга удовольствие до последней капли. До умопомрачения.

Я давно научился терпеть боль. Даже когда меня, привязанного к стулу, терзал Ингот, я молчал. Ни крика, ни стона не издал, пока этот сучара срезал с моей лопатки татуировку с именем моей любимой. Девушки, которая посмела его предать.

Моя Тэкэра.

Ты моя боль, которую я не могу сдержать. Я готов выть в голос, стоит лишь представить, что ты попадёшься этим ублюдкам. Не допущу этого. Даже если придётся тебя сломать, им ты не достанешься.

Отрешившись от перекручиващей пах боли, я сжал пальцы на шее девушки. Отработанное годами мастерство, я делал это не задумываясь над тем, как сильно давлю и вдруг что-то сделаю не так. Уже физически чувствовал ту грань, что разделяет сон и смерть. Тэкэра обмякла в моих руках. Так-то лучше.

Я снял, буквально разодрал, остатки ее одежды. Футболку, под которой скрывалась налитая грудь, и брюки, что жестоко прятали стройные сильные ноги женщины. Подрагивая от возбуждения, медленно снял ее трусики и внимательно осмотрел обнажённое тело с молочно-белой кожей. Отвёл с высокого лба тёмные волосы, прикоснулся кончиками пальцев к закрытым векам.

Раньше мне казалось, я смогу нарисовать лицо любимой, так оно врезалось в память, так её образ пророс в моё сердце. Но сейчас смотрел и не мог понять, что меня тревожило.

Она или не она? Моя или не моя?

Овал лица и нежные полные губы, которые хотелось терзать, посасывать… видеть на своём члене.

От одного воспоминания кровь быстрее побежала по венам. Боль снова пронзила низ живота. Сучка вывела меня из строя на пару дней точно. Теперь любое возбуждение будет напоминать об ударе. Умница, девочка! Не забыла, чему учил…

Только вот упрямо делает вид, что не моя, пробуждая во мне хлестающую по нервам тьму. Неприятно понимать, почему так произошло. Видеть её, желать и помнить о предательстве. Тэкэра – одиночка, всегда была такой. Я купался в силе своего чувства, отдался стихии, которая сделала меня глухим и слепым. Ради этой женщины был готов на многое… Чем она и воспользовалась. Подставила меня и сбежала.

Не любила.

В грудь будто воткнули кунай и провернули, пальцы мои сжались на нежной девичьей груди. Не похоже, что ребёнок её, очертания упругих округлостей были такими же, как в моей памяти. Совершенная красота. Тёмно-розовые бутоны сосков манили прижаться к ним губами, прикусить, оттянуть, вырывая сладкий стон пробуждающейся страсти.

Пах снова пробило резью. Твою мать!

Я разжал руку и опустился ниже, поглаживая бархатистую кожу, проводя кончиками пальцев по линиям рёбер. Коснувшись впадинки пупка, нахмурился. Казалось, я помнил каждую чёрточку лица Тэкэры, каждую линию её соблазнительного тела, но за полтора года что-то могло стереться. Да и женщина могла измениться.

Жаль, что у Тэкэры нет крупных родинок, по которым я мог бы точно определить, она ли это. Или шрамов… Вздрогнул. Не жаль! Пусть все шрамы останутся на мне, включая и тот, что теперь на месте тату.

Ингот попытался вырезать девчонку из меня, но для этого надо было втыкать нож не в спину, а в сердце. Тэкэра прочно обосновалась там.

Рывком перевернул женщину и провёл пальцами по бусинам выступающих позвонков, сжал ягодицу. Одной рукой, другой. Упругая, как всегда. Сильная. Способная ногами вывернуть такое, что ни одному ниндзя не снилось. Она лучшая. Стремительная и беспощадная, как куфия (ядовитая змея, встречающаяся в Японии – прим. автора).

Сколько не рассматривал женское тело, но не заметил ничего, чтобы указывало, что передо мной чужая Тэкэра. Разве что пупок, казалось, выглядел странно, да ещё красноватый шрамик под коленом. Но его в расчет брать не стоит. Похоже, она сильно упала примерно год назад.

Уголки губ дрогнули. А эта чертовка умудрилась посеять во мне сомнения. Отличная игра. Трахнуть бы её…

Снова пах пронзила короткая боль.

Я поморщился и разжал пальцы, отпуская ягодицу. Осторожно перевернул и, проверив пульс, поднялся. Глядя на девушку, мазнул взглядом по темному треугольнику между ног. Раньше Тэкэра убирала там всё, до последнего волоска, не желая упускать ни капли удовольствия от наших игр.

Даже в таких мелочах всё продумала. Новая Тэкэра.

Но такая же моя.

Моя?

Какую бы маску ты не надела, от меня тебе не избавиться.

Наклонившись, снова посмотрел на шрамик под коленом. Год-полтора… Почти лег на нее, испытывая жгучее желание взять ее здесь и сейчас, пока не противиться.

А может, женщина не пытается меня обмануть? Вдруг сама искренне верит, что эта никчемная скучная жизнь, ребёнок и муж – настоящие?

Меня уже посещала мысль об амнезии. Для этого я и прихватил того придурка, что до сих пор томится в багажнике.

Тэкэра крупно вздрогнула и, вцепившись в свою шею пальцами, судорожно втянула воздух и толкнула меня в грудь. Распахнув глаза, зашипела:

– Ты-ы-ы… – В миг поняла, что раздета, попыталась выползти из-под меня, но не смогла. – Почему не убил?

После двух секунд сопротивления она все-таки сдалась. Опустила руки и, прикрыв обнаженную грудь ладонями, сильно укусила губу, отчего старая ранка закровоточила. В глазах задрожало синее ненавистное пламя.

– Мерзкий извращенец!

И отвернулась.

Я лишь хмыкнул и кивнул в угол комнаты:

– В той сумке твои вещи. Оденься, не искушай меня.

Поднялся и направился к выходу. У двери замер и, не оборачиваясь, бросил:

– Не думай, что тебе удалось провести меня, Тэкэра. И не пытайся снова сбежать, теперь я не дам шанса. – И добавил тише: – Шанса Инготу добраться до тебя.

Глава 11. Тэкэра

Не тронул.

Раздел, разглядывал, как будто собирался продать или разорвать, а потом ушел.

И даже через пятнадцать минут не вернулся.

Не убил.

Давил, пугал, но не подвел к черте забвения. Лишь окунул в жуткий кошмар. Эти глаза живой куклы… Бр…

Долгое время я боялась пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимание. Шея не болела, даже потрогала руками – никакого дискомфорта, будто убийца нажимал на нужные точки, которые просто выбили меня из сознания.

После, когда никто так и не пришел меня добивать, я повернулась набок, закуталась в одеяло и уставилась в мутное от слез пространство.

Как же паршиво.

Так же паршиво было, когда я на премьере слетела со сцены и чуть не потеряла ребенка. Я тогда даже не знала, что беременна. По утрам подташнивало, но думала, что это от недоедания, тяжелых репетиций и нервов из-за Толи. Он не разделял мое увлечение танцами. Считал, что зря трачу время – все равно балерины после тридцати никому не нужны. Это он так говорил.

– Вы беременны, – сказала врач, зайдя в палату. Присела на стул, а я сдавила кулаки и прошептала:

– Не может быть. Я пила гормональные, не пропускала.

– Такое случается, – спокойно ответила женщина, дописала что-то в карту и приподнялась. – Угроза есть из-за травмы, потому мы вас на две недели оставим в больнице.

– Конечно, – кто-то сказал. Я лишь через несколько секунд поняла, что это мой голос.

Едва оправилась от новости, что из-за растяжения и ушиба бедра мне придется отложить выступление. Марина, моя дублерша и замена, сияла от счастья, когда меня выносили из зала.

И вот новое потрясение. Вычеркивающее танцы из моей жизни навсегда. Я понимала, что в балете уже не смогу полноценно работать. Разве только педагогом.

Подвела столько людей. Так долго учиться и зря. Мама бы никогда не простила мою промашку, но как же жаль, что она не рядом. Пусть бы лучше поругала меня.

Может, сделать аборт? Неизвестно, как воспримет новость о ребенке Толя. Нужна ли мне такая обуза?

– Вот список, что нужно купить, – положив листок на тумбочку, врач поспешила к выходу.

– А до какого срока можно сделать аб… – я запнулась на последнем слове и сжалась от пронзившей тело невидимой боли.

Стоп. Мне ведь дали увидеть мир. Пусть и воспитывалась я чужими людьми, хотя считала и считаю их родными, но где-то на земле есть женщина, которая меня родила, а не убила в утробе.

– Нет-нет, – я мотнула головой и остановила речь врача взмахом руки. – Я буду рожать, – и стыдливо заулыбалась. – Просто… шокирована. Не ожидала, что это случится сейчас.

Женщина склонила голову, немного прищурилась и мягко сказала:

– Вот и хорошо. Сомнения в таком деле – плохой советчик.

Что-то скрипнуло в доме, и я вернулась из воспоминаний в реальность. Прислушалась. Дочь не плакала.

А если этот зверь с черными глазами ее убил?

Тишина в доме была пугающей. Грудь сдавило испугом за мою кровиночку. Я слетела с кровати, добежала до двери и остановилась, прижавшись к стене.

Прикрыла себя руками, беспомощно и бесполезно скрывая ладонями набухшие от необъяснимого возбуждения соски.

Вот урод. Раздел меня и одежду забрал. Трогал без разрешения.

Но почему я дрожу от мыслей об этом? Почему так сладко потягивает в паху, когда представляю, что его руки сжимают мои ягодицы и тянут на себя, нанизывают на налитую плоть? Почему?!

Я отряхнулась, прогоняя пошлые неправильные мысли. Волосы рухнули на плечи и накрыли грудь.

Выходить голой из комнаты мне не хотелось, потому я бросилась к углу и взяла сумку. Подхватив одеяло с кровати, поспешно завернулась в него и осторожно вышла в коридор.

Везде пахло пылью и сухой травой, а еще здесь было жутко холодно, плечи пробирало до косточек, и изо рта шел легкий пар. Я сразу не заметила этого, потому что была не в себе, сильно переволновалась из-за последних событий.

После выступлений меня часто рвало в гримерке, бросало в жар, потому я не удивилась, когда стало плохо в машине. Мой тренер говорил, что это у меня надпочечник так работает, выбрасывает в кровь слишком много адреналина для моего веса и роста.

Я прокралась к другой комнате. После яркого света в спальне, здесь было очень темно. Пришлось ориентироваться на ощупь, потому доверилась интуиции.

Соседняя дверь привела меня в комнату к дочери. Я подошла к кровати и присела на колени, всмотрелась в бледное личико малышки. Мое темноглазое счастье спало спокойно. Дочь была укрыта мягким одеялом, с одной стороны кто-то подложил подушки, чтобы она не упала во сне.

В груди екнуло. Этот изверг укрыл дочь и ничего не сделал ей. Но почему он так ее рассматривал? Что хотел?

Я снова прислушалась. Тихо. Даже слишком. Неужели мой враг уснул?

Я бросилась к сумке. Вывернула содержимое на другую сторону широкой кровати. Делала все тихо и быстро. Нашла черные штаны из плотной ткани, белоснежную майку и прихватила курту из коричневой кожи. Все подошло идеально, будто на меня шито. От одежды приятно пахло, но не мной. Дорогими изысканными духами, а еще чистотой и почему-то остротой. Будто привкус имбиря оставался легкой щекоткой на языке после вдоха.

Я встала к зеркалу, что в темноте ночи показывал только силуэт, приподняла волосы и повернулась немного.

Другая. Чужая жизнь. Я словно ее примерила.

Снимать вещи не буду, даже если они не мои, а той, что была на меня похожа. Лучше поищу отсюда выход. Этот урод меня не удержит. Осталось найти свою сумку с деньгами и ключи от джипа.

Но сначала бы попасть в туалет.

Я проверила еще раз, что дочь спит очень крепко – устала моя кроха – и выскользнула снова в коридор. Он вывел меня в гостиную. Здесь была старая кухня, а рядом я нашла уборную, совмещенную с ванной. Внутри все еще стоял пар и прохладный мятный аромат геля для душа – мой враг смыл с себя грязь, а меня бросил грязную в комнате, будто животное. Хорошо хоть не в хлеву оставил.

Я закрылась изнутри на щеколду и, быстро умываясь, ломала голову, где сейчас мерзавец. Спит?

От напряжения и постоянного ожидания нападения у меня подрагивали пальцы рук и дергалась нижняя губа, но ноги крепко стояли на полу. Если нужно, я даже убежать смогу, сил хватит на марафон. Только вот боялась, что дочь будет сильно плакать и не выдержит длительной погони.

Значит, нужно быть хитрее.

Выбравшись из ванной комнаты, как вор, я тихо прошла по всему дому и никого не нашла. Он меня оставил? Уехал?

Сначала я испытала облегчение, а потом, машинально засунув руки в карманы куртки, наткнулась на что-то круглое, и мне стало жутко страшно, ведь я осталась одна неизвестно где. Выберусь ли из этой глуши?

Я вытащила предмет и посмотрела на находку. Это была пуговица. Пуговица от моей мотанки!

Когда мне исполнилось шестнадцать, родители рассказали, что они меня удочерили. В нашей семье было заведено говорить правду, а эта тайна сильно их угнетала и мучила много лет.

Тогда они и отдали куклу. И сейчас я в руках держала ее второй глаз. Темно-коричневую, пузатую пуговицу с ножкой.

Когда родителей не стало, я бросила мотанку в ящик комода и до рождения дочери не вспоминала о ней. А когда случайно наткнулась через несколько лет, тряпичное создание было уже без глазика. Всегда считала, что пуговица просто потерялась, оторвалась, да мало ли. Такую же найти в магазине не смогла, потому пришила похожую.

Но готова поклясться, что это та самая недостающая деталь из моего прошлого.

Глава 12. Кунай

Я подошёл к машине и положил руки на холодное железо. Открывать багажник не спешил, прислушивался. Не к тому, что внутри, а к ветру, который доносил звуки с трассы. Протяжный вой спешащих машин. Он нарастал, а потом начал стихать. Мимо…

Это место знаю лишь я, да старик, у которого пришлось прятаться после одной неприятной истории. Дед был благодарен, потому и приютил. Хотя я бы на его месте так не поступил. Ведь мне не удалось спасти ту девушку с короткими рыжими волосами. Никогда не забуду, как убивался старик над её растерзанным телом. Оказалась не в то время не в том месте… Дед решил, что я отомстил её обидчикам, а я лишь, исполняя приказ Ингота, ликвидировал опасного конкурента.

Ну и всех, кто измывался над девчонкой.

Старика больше нет, и дом теперь принадлежит мне. Единственное убежище, которое удалось утаить от Ингота. Потому что я ждал Тэкэру, искал её и планировал привезти сюда. Спрятать. И вместе решить, как нам спасти очаровательную попку от мести босса.

Но эта чертовка не желает сдаваться. Словно маленькая птичка, Тэкэра рвётся на свободу, не подозревая, что за прутьями клетки её поджидает ястреб.

Но кто же удерживал мою любимую полтора года? Кто был рядом, ласкал и трахал её? Ногти мои заскребли по железу, раздался противный режущий слух звук, которому вторило тоненькое подвывание.

Я рывком раскрыл багажник и скорчился от ударившего в нос запаха страха. Его ни с чем не перепутаешь. Кислая соль, что разъедает ноздри. Наверное это ощущает хищник, когда натыкается на падаль.

Преодолев секундное омерзение, я схватил что-то бормочущего мужика за грудки и вытащил из багажника. Вжав в бок машины одной рукой, другой вытащил кунай и медленно провёл по худой шее. Кадык пленника задёргался, глаза выпучились.

– Давай-ка познакомимся, – выдохнул в его бледное лицо. – Я тот, у кого ты увёл женщину. А ты – падаль! Ясно?

Он быстро закивал, снова попытался что-то сказать, но челюсть его дрожала так, будто трус вот-вот себе язык прокусит.

– Его боишься? – выгнул я брось и погладил лезвием его щетину. – Рассказывай, падаль, что ты сделал с Тэкэрой?!

– П-п-рос-с-тите, – с трудом выдавил мужик.

– Не мечтай, – осадил я. – Никакого прощения. Ты посмел коснуться её совершенного тела своими грязными ручищами. Сколько раз ты имел мою жену, тварь?

Я слегка надавил на кунай. Совсем чуточку, чтобы острие лишь кольнуло пористую кожу, и выступила одна маленькая капля крови.

– Я не делал этого! – взвизгнул он. И затараторил: – Я не знаю, кто вы. И вашу жену. Да, признаю, я трахался на стороне, некоторые были замужние бабы, но я лично знал их мужей. Чтобы, так сказать, избежать ненужных проблем.

– Не удалось, – царапнул я его щёку лезвием, – избежать их, падаль!

– Не понимаю, – глазки его забегали, – вы муж Риты? Она говорила, что у неё бывший какой-то уголовник… Ой, простите! Что я несу? Э… В смысле, человек необычной профессии.

Я ухмыльнулся от трусливой формулировки, но улыбка тут же растаяла. Хватит предварительных ласк! Тряхнул его так, что голова дрыща покачнулась, а зубы лязгнули.

– Женщина, к которой ты приполз пьяный. Тэкэра. Моя жена!

– Влада?! – застыл он и тут же обмяк, будто половая тряпка. – Вот сучка! Я знал, что она мне изменяет. И Дара наверняка не от меня… Мама говорила, что у девочки странный разрез глаз, но я не верил. – Он встрепенулся, словно очнувшись, и заблеял: – Пожалуйста… Мы уже развелись. Берите её… трахайте, сколько хотите. Она мне не нужна! И ребёнка забирайте. Это же ваша дочь? И деньги, что эту тварь у меня отобрала. Только меня отпустите, умоляю-ю…

По щеке его сползла слеза, и стало так противно, что захотелось бросить и отряхнуть руки. Мне не впервой видеть мужские слёзы. Ингот умело выжимал их из жертв, ему нравилось опровергать знаменитое «мужчины не плачут». Рыдают, и ещё как. Гадко было от того, что Тэкэра предпочла вот это мне. В груди заныло, будто сердце обернули колючей проволокой.

Кунай дрогнул в моей руке, надавил на хлипкую шею. Мужик задрожал всем телом и принялся болтать, уже не затыкаясь:

– Если бы я знал, что вам она тоже нравится, я бы и не женился. Чокнутая! Всё о балете грезила, сутками пропадала в своей студии, ногами дрыгала на сцене. А секса от неё не допросишься. Пользы только, что красивая. Но вечно уставшая и в постели, как бревно…

– Су-у-ука, – прошипел я, едва сдерживаясь, чтобы не отрезать эту никчемную голову от тела. – Да как ты смеешь, падаль, так говорить о ней?!

Характерный звук умерил мой гнев. Я замер и медленно отстранился, опустил взгляд. На брюках мужика расползалось тёмное пятно. Мерзость! Я оттолкнул жертву так, что тот кувыркнулся, едва не свалившись обратно в багажник.

В голове скакали мячиками для пинг-понга услышанные слова. Балет. Студия. Сцена. Всё этот никак не относилось к моей Тэкэре. Она танцевала на ринге и была тигрицей в постели. Ей всегда было мало. И боли, и удовольствия. Она просила еще. Больше. Сильнее. Жестче.

Я шагнул вперёд и быстро освободил карманы сжавшегося в страхе человека. Кошелек, ключи и телефон. Включив последний, быстро просмотрел фотографии. И с каждой новой моя уверенность в собственной правоте таяла. Финальной точкой стало видео трёхлетней давности, где тоненькая девушка в балетной пачке профессионально крутила фуэте.

Ее лицо, ее тело. Тэкэра… Но это не она! Злые духи наказали меня, столкнув с женщиной, как две капли воды, похожей на мою любимую.

От раздирающей сердце боли и разочарования хотелось выть в голос. Чтобы хоть как-то выплеснуть эту боль, я со всей силы метнул кунай, и он вошёл в дерево до самого кольца.

Мужик глянул исподлобья и часто-часто задышал. В предрассветных сумерках глаза его казались чёрными. Миг, и муж Влады набросился на меня загнанной в угол крысой. В руке его что-то мелькнуло. Не отвлекись я, заметил бы раньше и увернулся, но бок пронзила холодная сталь. Я опустил взгляд и увидел рукоять отвертки, торчащую из моего тела.

Мужик, разжав пальцы, отпрянул и застыл, будто зачарованный зрелищем. Не отрывая от крысеныша взгляда, я обхватил отвёртку и медленно вытащил. Боли не чувствовал, только ярость. Мужик гулко сглотнув и, побледнев, попятился. Я же шагнул к нему и замахнулся, метясь в глаз.

– Нет! Не надо!

Пальцы сжались на рукояти, занесённая для удара рука застыла.

Её голос. Но это не Тэкэра. Чужая женщина, до боли похожая на мою. Но она просила не убивать голосом моей любимой, и отвёртка воткнулась в землю. Удар, и трусливое подобие мужчины мешком свалилось мне в ноги. Загрузив бесчувственное тело в багажник, я запер его и, ковыляя, направился к дому.

Не глядя на женщину, которая в одежде Тэкэры была её зеркальным отображением, я ворвался в прихожую и направился к комнате, где спал ребёнок.

Не мой ребёнок. Не моя женщина. Чудовищная ошибка. Распахнул дверь и застыл на пороге. Услышав за спиной торопливые шаги и прерывистое дыхание, смежил веки. Не смотреть. Это слишком больно. Понимание, что рядом со мной не Тэкэра, а лишь невероятно умелая подделка, уничтожало меня.

Будто нож Ингота, который срезал с кожи тату с её именем, добрался и до сердца. Кромсая его на мелкие куски, выдирал оттуда любимую.

В тишине застывшие за спиной шаги, были для меня убийственными. Выворачивающими наизнанку.

– Бери ребёнка и убирайся! – Голос прозвучал глухо. – Тварь в багажнике тоже забери. Вместе с машиной. Ключи на сидении. Чтобы духу вашего через минуту не было. Ясно?

Прижав ладонь к кровоточащей ране, развернулся и, отпихнув застывшую женщину, побрёл в спальню. Я почти не ощущал боли в боку, потому что в груди ныло так, будто мне вырвали сердце.

Глава 13. Тэкэра

Я шла за ним и не верила, что этот злой монстр отпустил меня. Он упал, не дойдя до кровати, словно столетний дуб вырвало с корнем.

Я ринулась к дочери. Схватила ее на руки и побежала на улицу. Дара даже не проснулась, когда я ложила ее на сидение авто. Плотно укутала одеялом и перебежала на место водителя.

У меня есть права, но ездила я мало. Пока папа был жив, он учил меня вождению, а потом… А потом были танцы, Толя и ребенок. Некогда было еще и отрабатывать навыки, да и машины не было. Муж сказал, что будет сам возить, а по итогу я толкалась всю беременность в автобусах и маршрутках. Потому что Толе нужно было работать. Знаю я, где и на ком он работал. Скотина!

Пока вставляла ключи, выронила их несколько раз. Руки дрожали, будто я перепила. Знакомая тошнота от волнения подкатила к горлу, но я прогнала ее, сцепив зубы и мотнув головой. Должна спасти себя и ребенка! Должна.

А как же пуговица?

Вдруг этот мужчина не обманывает? Нет, я не могу быть его Тэкэрой. Я бы такое не забыла. Но откуда тогда пуговица в куртке чужой женщины? Моя пуговица.

Я застонала и опустила голову на руль.

Зверь ранен. Сильно. Если он умрет, я никогда не узнаю правду. И сердце больно тянуло от этой мысли.

Я вышла из машины и посмотрела на разогретый рассветом горизонт. Здесь красиво и тихо, не то, что в нашем городе: мусорники и бомжатники на каждом шагу. Тут же сдержанно пели птицы, и ласковая прохлада нежно касалась разгоряченных от волнения щек.

Когда я открыла багажник, Толя закрылся руками и прокричал:

– Я случайно! Не убивай-не убивай!

– Не ори, – зло бросила я. – Ребенка разбудишь, сама тебя убью. Вылезай!

Экс-муж схватился за борт багажника и, подрагивая всем телом, выполз из ниши. Его пальцы были в крови, меня от ее вида закачало, но я смогла отступить и взять себя в руки.

В груди сильно сжимало. Я не могла понять, что это, но меня почти тянуло в дом, как будто между мной и зверем есть натянутый канат.

– Он сдох? Хахаль твой одичавший! – Толя выпятил гусиную грудь и отряхнул штанину. – Обоссал меня, падла!

Я покачала головой, ведь не слепая и все видела.

– Какой же ты трус и урод.

– Он что вылизывает тебе круче, чем я? Кого ты защищаешь, дура?! Он же уголовник! С кем ты связалась? – Муженек продер пальцами спутанную челку, сплюнул в сторону и с брезгливой гримасой повернулся к окну. – Я дочь забираю. Чтобы какая-то шалава ее воспитывала – никогда.

– Хрен тебе, а не дочь, – озверела я неожиданно для себя. Сжала кулаки и встала напротив мужа. Хоть и была ниже него, но чувствовала превосходство и силу. Пусть только посмеет забрать у меня Дару. – Иди свою кралю ребенком награди, а от нас отстань. Пошел вон!

Меня трясло от перевозбуждения, и дыхание затруднялось. Я понимала, что не смогу себя нормально защитить, если этот придурок замахнется. Ведь испытывала на себе его кулаки не раз. И самое жуткое, что Толю боялась больше, чем напавшего мужчину с кинжалом.

Когда муж ударил меня первый раз, Даре было несколько месяцев. Резались первые зубы, малышка плакала сутками, а я не справлялась.

Тогда Толя разорался, что мы не даем ему спать. Я что-то пискнула в ответ, и он закрыл мне рот пощечиной.

И ушел спать.

Дара уснула через два часа, я носила ее на руках по коридору, боясь зайти в комнату, а потом вообще села на пол и проснулась утром с воспаленной спиной. Муж тогда не вспомнил, не извинился, а я промолчала. Подумала, что он спал и не помнил, как ударил.

Но он помнил.

И сказал об этом позже, когда снова это сделал.

– Знаешь, зачем я пришел сегодня? – лицо бывшего мужа заострилось, он стер ребром ладони кровоподтек на губе и оскалился. – Чтобы отъебать тебя, сучка, – грозно выставил грудь, размял кулаки, а я попятилась. – Как ты умудрилась выиграть суд, Влада? А? Этот звереныш с кинжальчиком помог? Деньги получила, обжилась, успокоилась, дочь растишь и думаешь, что я все это так оставлю?

– Что тебе нужно? – я мельком оглянулась. Поискала взглядом палку или камень, чтобы защититься, но ничего не нашла. Шагнула в сторону дома, но чуть не упала, когда поняла, что бессмысленно – мой враг в отключке или вообще умер. Я одна. Никто не поможет.

Экс-муж развалисто пошел на меня, растянув мерзкую улыбку. Никогда не замечала, что он такая подколодная тварь. Склизкая амёба.

– Сюда иди я сказал, – еще шаг, и страшное лицо когда-то любимого, но теперь чужого человека нависло надо мной грозовой тучей. – Раздевайся. Я трахну тебя прямо на капоте. Или ты дочь никогда больше не увидишь.

– Что на тебя нашло? Толя, – взмолилась я. – Уезжай. Нужна машина? Забирай. Я не твоя женщина. Мы развелись.

– Развелись, говоришь? Стерва! – он бросился вперед и сдавил мою шею. – И давно ты с ним кувыркаешься, шалава? Или думаешь, я не заметил, какие раскосые глазки у нашей Дарочки? С-с-сука! – и он меня ударил. По щеке. Сухой ладонью. От боли потемнело в глазах, и я провалилась в зыбкую темноту.

Она хрупала. Как свежий снег. Она хрустела. Как сухие ветки. Она гудела. Как далекий колокол. Разгоняя в груди странную вибрацию, натягивая невидимую нить, причиняя боль.

Я сжала ладонями ткань куртки на груди и услышала, как рвется ткань, как лопаются ребра. Вытянула перед собой кулак. Раскрыла его. На меня смотрела одним коричневым глазом изорванная тряпичная кукла, а по кисти, оплетая запястье, лентами вилась бурая кровь.

Глава 14. Кунай

Очнулся на полу. Перед глазами деревянная ножка стола, бок будто горит. Прижав ладонь к влажной от крови ткани, сцепил зубы. Надо обработать и перевязать. Осторожно поднявшись на колени, задрал футболку и внимательно осмотрел рану. Вот же засранец!

Порез был не серьёзным, волновало лишь то, что сучонок сумел пырнуть меня. Сам виноват – отвлёкся. Случайность? У меня не девять жизней, чтобы дарить смерти лишние шансы.

Поднимаясь на ноги, вспомнил в какой из привезённых сумок лекарства. Нужно сразу сделать укол, чтобы не валяться в бреду с воспалением.

В груди кольнуло от осознания собственной глупой ошибки, но злиться на пьяницу было проще. Вот же тварь трусливая! Как я мог забыть, что крысы кусаются? Сильно вреда не причинят, но неприятностей доставить могут немало… Правильнее его убрать.

Услышав крик, застыл на миг. Больше подозрительных звуков не было. Ни рёва мотора, ни глухих щелчков выстрелов, ни шороха крадущихся шагов. Люди Ингота нас пока не нашли. Я быстро двинулся к выходу, на ходу доставая кунай. Кричала женщина. Моя.

Она стояла у машины. Девчонку трясло так, будто вот-вот язык себе откусит. На моё появление не отреагировала, невидяще смотрела перед собой и беззвучно шевелила посиневшими губами. Зрачки расширены, кожа бледная, лоб влажный. Я быстро осмотрел стройные изгибы женского тела, но кровь заметил лишь на правой руке. Нежная кожа на костяшках слегка ободрана.

Ухмыльнувшись догадке, я опустил взгляд на распластанное на земле мужское тело. При виде сломанного носа обоссанного пьяницы, похвалил:

– Неплохой удар… для балерины.

Реакции не дождался. Похоже, девушка в шоке от собственного поступка. Приятной щекоткой шевельнулся интерес – за что она так мужа? Обозналась? Приняла за меня?

Спрятав кунай, я положил ладони ей на плечи и легонько потряс:

– Эй, Тэ… Ты! Как там тебя? – Посмотрел в глаза, кажущиеся такими родными, такими любимыми и судорожно сжал пальцы. Как больно смотреть и понимать, что снова ошибся. Прошипел раздражённо: – Отпустил же. Зачем осталась?

Надо бросить её, вернуться в дом и обработать рану. Потом отвезти всю семейку в ближайшее поселение и, сгрузив балласт, отправиться на поиски настоящей Тэкэры. Я чувствую, что она где-то рядом. Нужно просто разжать пальцы.

Не хочу… Вздохнул. Не могу!

Даже понимая, что передо мной чужая женщина, цеплялся за сомнения. Демоны, пусть это будет она! Я готов ошибаться снова и снова, но не желаю терять только-только обретя. Как же я жалок, раз готов цепляться за подделку в страхе, что оригинала больше не существует.

И всё же…

Хороший удар для балерины. Перед внутренним взором вновь мелькнули кадры просмотренного видео. Три года назад я ещё не был знаком с женой. Могла ли она тогда быть другой? Действительно танцевать на сцене? Мечтать о совершенно других вещах, нежели после говорила мне? Могла ли она, предав Ингота, вернуться в прошлую жизнь?

Погладил большим пальцем хрупкую ключицу. Могла ли простая танцовщица нанести столь точный и сильный удар? Мудак до сих пор не очухался.

– В-вла-д-да… – посиневшими губами произнесла она и закрыла глаза. – Меня зовут Влада, – на выдохе.

Я ощутил её дрожь. Желал прижать к себе и, вновь погрузившись в уверенность, назвать любимой. Не слушать слов, принимать всё за ложь, делать вид, что Тэкэра рядом. В груди будто провернули кинжал, от прострелившей сердце боли я стиснул челюсти.

И всё же я разжал пальцы.

– Иди в дом, Влада. Не бойся, не трону. Придёшь в себя, уедешь.

– Дара… Дара в машине.

Слабо пошевелилась, качнула головой, распустив по плечам волны темных волос. Взгляд опустился на мой окровавленный бок, и девушка, отвернувшись, зажала рот ладонью, будто ее тошнило от вида крови. Свет лампы упал на левую часть её лица. Я заметил, как горит щека Влады, будто кто-то поднял на женщину руку. И даже знал, кто.

Кулаки непроизвольно сжались. Ясно, что произошло. Бывшие супруги поспорили, и сучонок ударил. А она ответила. Красиво и точно ответила! Так поступила бы моя Тэкэра.

Дыхание сбилось, ярость росла и заклубилась, требуя выхода. Я процедил:

– Возьми ребёнка и иди в дом.

Едва дождался, когда она исчезнет. Влада, покачиваясь, подошла к машине, рывком раскрыла дверь… Ребёнок молчал. Спит или спокоен? Какая мне разница? Я проследил за уходом женщины. И лишь затем опустился на одно колено.

Прижал пальцы к шее мерзавца. Жив, гадёныш. Ладонь легла на хлипкую шею с выступающим кадыком. Стоит лишь надавить, и дух покинет это обоссанное тело. Но в ущах звенел крик Тэкэры «Нет!». И пусть просила не моя жена, отказать невозможно.

Я медленно и неохотно убрал руку.

Но ярость лишь росла. Сучонок посмел ударить мою женщину! Пусть Влада не моя жена. Самое малое, что я мог для неё сделать – навсегда избавить от этого…

Я решительно поднялся и направился к дому. Пока буду обрабатывать рану, расскажу Владе, как ведут себя моральные уроды. То, что бывший муж принадлежит к стае шакалов, не вызывало сомнений. Он пришёл к ней ночью пьяный, сыпал гадостями, ударил… Такие не останавливаются и преследуют жертву, изматывая её день за днём. Пусть поймёт и позволит мне сделать небольшой прощальный подарок.