Читать онлайн Дары некроза бесплатно

Глава 1

Повозка раскачивалась и скрипела. Тянущий ее манис медленно, почти величаво переставлял лапы. Ящер был стар и подслеповат, постоянно норовил свернуть с дороги либо вообще остановиться. То и дело приходилось его понукать.

В очередной раз ткнув маниса ункушем – длинной палкой с острым металлическим наконечником и крюком на конце – в шелушащийся бок, Роди Берс выглянул из-под тента и посмотрел на небо. Солнце не добралось еще до зенита, а пекло́ уже нещадно. Вытерев полой рубахи пот с лица, он плюхнулся на скамейку, обратно под навес.

На спасительный ветерок можно было не рассчитывать, в этом Роди был твердо уверен – недаром его называли «ветровой». Он умел чувствовать «настроение» ветра, смену направлений, долгое затишье или надвигавшуюся бурю. На родной ферме эту его особенность использовали, чтобы в нужный момент поворачивать ветряки и эффективнее добывать энергию. Ну и когда наставала пора укрыться от взбесившейся стихии. Проверенные много раз, слова ветрового принимались на веру без лишних вопросов. Вот и сейчас он не сомневался в том, что ветра не будет до самого вечера.

С одной стороны, жара – это хорошо. Людям сильнее захочется пить, а значит, вода, что сейчас плещется в полуцистерне у Роди за спиной, уйдет без остатка. С другой стороны, до Илистой шахты, поставляющей горючую породу для Инкерманских каменоломен, добираться еще долго, а емкость уже нагрелась, несмотря на укрывающую ее ветошь. Вода будет теплой, и начальник шахты Морф наверняка попробует снизить цену.

Дядя, конечно, предупредил, сколько можно уступить, но Роди и сам знал, что продешевить нельзя. Все-таки это не обычная вода, а двойной очистки. Такую только на их ферме производят, а для гетманов вообще тройной прогон идет. У дяди с ними договор: он не завышает цены, а они не трогают ферму и позволяют беспрепятственно торговать на подвластных территориях.

О Берсе-старшем люди говорили разное. Кто-то восхищался его смекалкой, другие ненавидели за грубость и заносчивость. А Роди попросту боялся. Дядя – бывший наемник, ушедший на покой после серьезного ранения, наградившего его увечьем ноги и сильной хромотой, – легко впадал в ярость и жестоко наказывал за малейшие проступки.

Роди до сих пор не сбежал с фермы по двум причинам: во-первых, дядя худо-бедно, но оплачивал труд племянника, и во-вторых, у Роди была Айза.

При воспоминании о возлюбленной он невольно улыбнулся. Айза – рабыня на ферме. Они встречались тайком, но временами казалось, что дядя догадывается об их отношениях. С тех пор как Роди понял, что не представляет своей жизни без Айзы, он мечтал только об одном – выкупить для возлюбленной свободу. Ему даже удалось скопить небольшую сумму, и если дела на ферме будут идти прежним образом, он, вполне возможно, наберет нужное количество монет за следующую пару сезонов.

Замечтавшись о том, как увезет наконец Айзу с водяной фермы, Роди не заметил, что манис снова сбавил ход. Повозка остановилась, и ветровой качнулся вперед, едва не свалившись с лавки.

– Да чтоб мутафаги сожрали твои иссохшие мозги! – в сердцах воскликнул он и в который уже раз дернул поводья.

Старый ящер не отреагировал. Пришлось нащупать ункуш и ткнуть острым концом в основание хвоста.

– Скорее бы уже дядя заменил тебя, дряхлая развалина, – проворчал Роди. – Пока доберемся до шахты, вода закипит.

Словно поняв его, манис встрепенулся, задрал морду, с шумом втянул ноздрями воздух и довольно резво побежал. Правда, не вперед, а вправо, к барханам. Сколько Роди ни тянул поводья, манис не слушался. Выровнять направление удалось, лишь зацепив крюком чешуйчатую складку слева на его шее. Ящер испустил гортанный крик, и из-за барханов донесся ответный. Теперь Роди понял причину странного поведения старика: учуял сородича, сработали инстинкты.

Не забывая управлять манисом, он посмотрел в сторону бархана. Сначала ничего не увидел, но чуть погодя над песчаным гребнем появилась темная, затянутая в шкуры фигура верхом на ящере и с булавой в руке.

Мутант.

Следом еще один.

Роди похолодел. Сунул руку под лавку и вытащил самострел. Мутанты не раз приходили с кочевыми к ним на водяную ферму, и там он их не боялся: рядом были дядя, его помощник Шави, Лыба – раб-охранник. А вот так, в одиночку, среди пустыни, столкнулся с ними впервые.

У дяди с кочевыми тоже было соглашение. Но племен много, и со всеми не договоришься.

Если мутантов двое, еще есть шансы справиться. Несмотря на свой юный возраст, Роди отлично стрелял и в драке мог дать фору любому взрослому – дядя, прежде чем позволить племяннику одному доставлять воду покупателям, почти четыре сезона тренировал его, обучая мастерству стрельбы, рукопашному бою и владению клинками, – но если кочевников больше…

Мутанты некоторое время провожали его повозку взглядами. С места не двигались. Манисы обменялись еще несколькими криками, после чего кочевые развернули ящеров и скрылись из вида.

Роди с облегчением выдохнул.

– Погибель на твою тупую голову! – выругался он на маниса.

Опасность, кажется, миновала, но весь остаток пути Роди держал самострел на коленях.

* * *

Над обнесенной частоколом шахтой, как всегда, клубилась пыль. Раздавались стук и грохот, слышались крики, возгласы, удары бича. У въезда в шахту повозку с водой встречал Чоло.

– Ты что-то поздно сегодня, – сказал привратник вместо приветствия.

– И тебе не хворать, Чоло.

– Начальник не дождался, уехал. Был в ярости.

– Он всегда в ярости, – махнул рукой Роди.

– Самострел-то зачем?

Роди смутился. Не хотел показывать, что испугался.

– На мутафагов охотился, – бодро ответил он, убрал оружие под лавку и достал оттуда небольшой кожаный мешок, наполненный водой первого прогона. Бросил его Чоло. – Это твоим мальчишкам.

– Пусть Святые подарят благо твоей семье, Роди. – Охранник спрятал мешок за пазуху.

– Кто вместо Морфа командует?

– Дамир. Кто же еще?

То обстоятельство, что начальника шахты нет и придется иметь дело с его заместителем, старшим охранником, – только на руку. Дамир хоть и старался подражать во всем командиру, был всего лишь туповатым наглецом. С такого содрать лишнюю монету – плевое дело.

Роди направил ящера в распахнутые Чоло ворота. Навстречу двигалась вереница груженных горючей породой повозок. Он заставил своего маниса свернуть в сторону и остановился, ожидая, пока освободится дорога.

– Берс! – раздался вдруг сверху грозный окрик.

Роди поднял голову. Его почти никто не называл по фамилии, только начальник Илистой… да его заместитель.

На краю брусчатого настила, тянувшегося вдоль всей стены, стоял Дамир и, постукивая скрученной кольцами плеткой по ноге, грозно смотрел сверху вниз.

– Какого лысого ты так поздно?! – рявкнул охранник, подражая манере говорить начальника Морфа.

– Манис старый, еле плелся, – развел руками Роди.

– Ну, сам бы вместо него в упряжь влез, ты-то молодой! – Дамир громко заржал над собственной шуткой, потом снова принял грозный вид. – И чё встал? Эй! А ну пропустите его!

Погонщики послушно отвели манисов в сторону. Роди взялся за поводья. Проезжая мимо повозок, он чувствовал на себе недобрые взгляды возниц и понимал их: до Инкермана путь неблизкий, а тут еще какому-то молокососу приходится дорогу уступать.

Роди загнал свою полуцистерну под навес рядом с казармой охраны. Спрыгнул на землю и потянулся, разминая затекшие мышцы.

По деревянной лестнице спустился Дамир. Его доспехи из панциря песчаного краба покрывал тонкий слой коричневатой пыли. Не говоря ни слова, охранник вошел в казарму и стал что-то искать там.

– Что потерял? – крикнул Роди.

– Найду – увидишь, – буркнул Дамир.

Но и так уже было понятно: снятие пробы – процедура, проводимая начальником охраны при каждой закупке воды. По сути – лишняя возможность получить немного халявы. И Дамир не собирался упускать свой шанс воспользоваться свалившейся на него привилегией.

– А где начальник? – спросил Роди просто из любопытства.

– Его гетман Кузьма вызвал, – рассеянно бросил Дамир, шаря в поисках кружки побольше.

– Надолго?

Охранник не ответил, продолжив возиться в казарме.

– Ну что, – сказал он, выходя наружу с жадным блеском в глазах и протирая рукой пыльную кружку, – показывай товар.

Роди открыл вентиль крана, и в подставленную посудину полилась прозрачная жидкость. Охранник выпил порцию не отрываясь, большими глотками.

– Да, жара сегодня несусветная, – протянул Роди. И, предупреждая готовый слететь с языка Дамира вопль «Теплая!» (начальник Морф непременно заорал бы именно так), предложил: – Может, еще кружечку? Долго ведь меня ждали… – Он положил руку на кран.

Охранник опешил и некоторое время не решался подставить кружку. Воровато оглядывался, осознавая, что сейчас ему предлагают взятку.

– Но цену все равно…

– Само собой снижу, – кивнул Роди, открывая кран. И мысленно усмехнулся: «Но не настолько, насколько ты рассчитывал!»

Торги завершились быстро и взаимовыгодно. Воду слили из полуцистерны в емкость за казармой. Дамир вытряс из кошеля серебряные монеты, оставив себе несколько штук.

– Так что, надолго начальник уехал? – спросил снова Роди.

– Надолго. Успеешь еще раз воду привезти, – фыркнул охранник. – Проваливай!

В силу своего недалекого ума он вроде бы и радовался, что остался при барыше, но в то же время подсознательно сомневался, не лопухнулся ли. И из-за этого злился.

Роди задерживаться не собирался – планировал быть дома еще до темноты. Но опять пришлось остановиться у ворот: дорогу перегородили повозки со второй партией породы, а Дамир, получив причитающееся, потерял интерес к пустой цистерне.

Чоло, бормоча себе под нос и поводя пальцем, считал груз.

– Двенадцать, – помог ему Роди, окинув быстрым взглядом караван.

Привратник махнул ему рукой, показывая, чтобы не мешал, досчитал, кивнул сам себе, старательно записал результат на клочке чензирной бумаги и посмотрел на Роди поверх укрытой дерюжным полотном, груженной повозки.

– Ну как, облапошил наше начальство?

– Что ты говоришь, Чоло?! Отдал так дешево, что получу от дяди тумаков за это.

– Ну и хорошо, – понимающе подмигнул привратник, пряча улыбку. – Будет тебе впредь наука.

Повозки тронулись в путь, следом за ними выехал Роди. Ворота закрылись, и он ткнул маниса ункушем: полуцистерна пуста, можно взять разгон. Шахты стали быстро удаляться, позади остался и караван. А впереди поднималось пыльное облако. Спонтанные песчаные бури – не редкость в Донной пустыне. Хотя странно, что он не почувствовал заранее, да и сейчас ощущал лишь слабые дуновения.

За спиной раздались вопли. Роди привстал и оглянулся. Повозки с горючей породой спешно возвращались назад. Погонщики неистово нахлестывали манисов, стремясь как можно скорее укрыться за стенами шахты. От ворот бежал человек, крича и размахивая руками.

Чоло!

Роди сразу встревожился, остановил ящера.

– …анты! – донесся до него едва различимый голос привратника.

Чоло встал как вкопанный, призывно помахал рукой, потом развернулся и побежал назад к воротам.

Догадка заставила Роди вздрогнуть. Он быстро сел на лавку и посмотрел на пыльное облако, разраставшееся впереди. Ветер явно был тут ни при чем.

Резко дернув поводья и подгоняя ункушем, Роди заставил маниса развернуться. Из пыльного облака одна за другой стали появляться фигуры мутантов верхом на ящерах. Почти десяток. Они тащили за собой шипастые волокуши, поднимавшие эту самую пыль, за которой скрывались остальные мутанты.

Пока Роди гнал маниса к шахте, из головы не шла встреча с двумя верховыми на бархане. Наверняка разведчики. Тогда он об этом не подумал… а сейчас как бы не было поздно – во время набега мутанты никого не щадят.

Только бы Чоло не закрыл ворота! Если его оставят снаружи, ему точно конец.

Ящер истошно орал, когда Роди снова и снова тыкал острым концом ункуша ему в бока и хвост. Мутанты приближались, но и частокол изгороди был уже недалеко. Ворота закрыты. Внутри у Роди все сжалось.

– Чоло! Чоло! – закричал он. – Открой ворота! Чоло!

Роди понимал, что всем сейчас командует Дамир и охранники будут беспрекословно исполнять его приказы, поэтому, как бы Чоло ни хотелось, он не откроет ворота без указания начальника. Но со свойственным молодости отчаянием Роди надеялся и не переставал подстегивать маниса. Старый ящер выдал такую скорость, с какой, наверное, бегал только в свои лучшие времена.

Ворота неумолимо приближались, но по-прежнему были закрыты. Роди сорвал с лица тряпку и завопил:

– Чооолоооо!

Казалось, столкновение неминуемо, сейчас манис врежется в ворота. Роди нащупал под скамейкой самострел и приготовился прыгать. Но в самый последний момент створка все же распахнулась, и повозка проскочила внутрь ограждения. Глаза Роди округлились от испуга, когда он увидел перед собой груженные породой кузовы и покрытые пылью бока тягловых манисов. Рванул поводья на себя так, что ящер едва не опрокинулся на спину. Их окутали клубы пыли.

Старый манис обессиленно опустился на землю. Роди, шумно выдохнув и утерев пот со лба, спрыгнул с повозки. Привратник был уже рядом.

– Я уж думал, ты не догадаешься, – тяжело дыша, проговорил он.

– Спасибо, что побежал за мной, Чоло!

Привратник только кивнул.

– Хватит там сопли жевать! – завопил на них сверху Дамир. – Чоло, к воротам! Берс, хватай заряды и бегом сюда, на стену!

Над шахтами, подобно набату, разносились приказы:

– В казармы! Все в казармы!

Щелкали плети – надсмотрщики сгоняли рабов.

Роди только успел достать самострел и сумку с патронами, как со стены, где заняли позиции охранники, раздался крик:

– Крюки!

Над частоколом взвились разлапистые металлические «кошки» с привязанными к ним веревками, со стуком упали на настил, скользнули по нему и впились в брусья.

– Лезут! – снова прокричал кто-то.

– Стреляй! – приказал Дамир.

Грохнули выстрелы. У охранников в основном были самострелы, такие же, как у Роди, да несколько гарпунеров. Заряды последних взорвались за стеной на уровне земли.

– Руби веревки! – рявкнул главный охранник.

Снаружи раздались ответные выстрелы. Один из защитников вскрикнул, схватившись за плечо, другой свалился замертво с пробитой головой, остальные пригнулись. Двое или трое отсекали веревки от «кошек» саблями. Остроконечные бревна разлетались щепами от попадавших в них пуль.

Роди на полусогнутых поднялся по лестнице. Вытащил из-за пояса нож и бросился к ближайшей веревке. Замахнулся, ударил. Лезвие скользнуло по усиленным тонкой проволокой волокнам, разрубив лишь верхние нити. Он понял, что здесь потребуется более серьезное оружие, чем его нож. Туго натянутая веревка постоянно дрожала: мутанты взбирались по ней на стену под огневым прикрытием сородичей. Роди, не зная, что делать, оглянулся, чтобы позвать на помощь, и перехватил взгляд Дамира.

– Слушаем сюда! – распоряжался тот. – Как скажу – стреляем залпом. Берс, понял? Все вместе!

Роди в растерянности забыл про веревку, кивнул, приготовил самострел, дополз до ограждения и прижался спиной к бревнам. Клубы пыли накрывали стену.

– Внимание! – завопил начальник охраны. – Залп!

От грохота заложило уши. Роди только начал высовываться, как в кол рядом с ним попала пуля, заставив в испуге отпрянуть и снова спрятаться.

Снаружи раздались крики раненых мутантов, но и несколько охранников упали на доски настила, заливая их кровью. Рядом рухнул бородач с простреленным горлом. Роди, вытаращив глаза, смотрел на вытекавшую из раны густую кровь, бьющееся в судорогах тело, скрюченные пальцы умирающего и не мог пошевелиться. Ужас сковал все члены.

От шахт к стене бежали надсмотрщики, главной заботой которых было укрыть рабов – сохранить собственность гетманов и только потом думать о собственной безопасности. Но теперь, справившись со своими основными обязанностями, они мчались на подмогу охране, вытаскивая на ходу длинные кривые ножи с широкими лезвиями и заряжая арбалеты.

Из-за стены неслись вой и гиканье. Громыхали выстрелы. Обороняющиеся стреляли в ответ. Поднятая всадниками пыль окутала защитников шахты. Роди закашлялся, прикрыл рот рукавом.

В этот момент через частокол полетели огненные шары величиной с два кулака. Они падали на землю и взрывались пламенными фонтанами, разбрызгивая вокруг горящую жидкость. Двоим надсмотрщикам не повезло: шары выплеснули свою огненную начинку прямо им под ноги. Пламя мгновенно перекинулось на людей. Закричав, они бросились на землю, стали кататься, но огонь был повсюду. Остальные надсмотрщики отступили.

– Повозки! Уводите повозки! – крикнул кто-то со стены.

Роди тоже сообразил, что, если пламя доберется до повозок с горючей породой, будет плохо. Манисы, завидев огонь, подняли рев, заметались. Несколько ящеров столкнулись друг с другом, повозки накренились, горючая порода посыпалась на землю крошащимися пластами.

Почувствовав рядом движение, Роди вскинул голову и увидел, что через частокол перебирается мутант. Самым краешком сознания ветровой понимал, что надо стрелять, но руки и ноги отказывались слушаться. Он мог только держать самострел направленным в сторону врага, но палец на спусковом крючке будто онемел.

Покрытый пылью с ног до головы мутант, спрыгнув на настил, в первый момент не заметил Роди. Бешеными глазами огляделся, выискивая противника. В жилистой, непропорционально длинной, покрытой шишковатыми мышцами руке он сжимал топор с лезвием из плавника катрана. Взгляды человека и мутанта встретились. Мутант оскалился, замахнулся топором и бросился в атаку.

Страх помог прийти в себя, Роди вскрикнул и нажал на спуск. Пуля угодила твари в плечо, развернула, из рваной раны полетели брызги крови. Мутант взвыл, пошатнулся, но устоял и с криком ярости атаковал вновь. Роди дрожащими пальцами пытался перезарядить самострел, засуетился и выронил патрон. Мутант надвинулся, занося топор. За ним мелькнула неясная тень. Тварь толкнули в спину, и топор обрушился на Роди. Широкое лезвие свистнуло перед глазами и распороло кожу на щеке.

Боли парень почти не почувствовал, вжался спиной в стену, судорожно пытаясь вдохнуть. И когда получилось, понял: он еще жив. Подавшись вперед, поднял самострел, зашарил рукой по доскам в поисках патрона. Сбоку раздались ругательство и рычание: в двух шагах от Роди сцепились тот самый мутант и кто-то из охранников. Последний явно уступал. Противник навалился на него, оба сжимали рукоять топора, охранник пытался отвести его в сторону, мутант – распороть человеку грудь, давил всей массой, скалясь в лицо. И постепенно побеждал.

– Помоги! – прохрипел охранник ветровому.

Под ладонью звякнул латунный цилиндр. Роди схватил патрон, вскочил, пытаясь зарядить самострел… Мутант склонился над охранником ниже, и в следующий миг тот закричал, потому что топор вошел ему в грудь.

Роди едва не выронил патрон. С колотящимся сердцем и дрожащими пальцами он все же сумел кое-как затолкнуть его в ствол и, направив оружие на мутанта, вдавил спуск. Выстрела не последовало – он забыл взвести курок. Охранник истошно орал. Роди мгновенно исправил свою оплошность. Грохнул выстрел. Пуля разнесла мутанту голову. Не соображая, что убил врага, Роди снова стал заряжать оружие. В этот раз получилось лучше. Он уже хотел выстрелить в очередной раз, но остановился, вовремя сообразив, что целится в охранника, выбирающегося из-под трупа мутанта.

Позади громыхали выстрелы, лязгали сабли и ножи, но Роди этого не замечал. Вся схватка свелась для него к этому конкретному бою. Он подался вперед и помог своему спасителю подняться. Топор мутанта оставил на груди охранника глубокую кровоточащую рану.

Вдруг их обдало жаром. Недалеко от настила в воздух взвилось оранжевое пламя – огонь добрался до упавших с повозок пластов горючей породы.

– Берегись! – крикнул охранник и толкнул Роди к краю настила.

Еще один мутант перелез через частокол и напал на них. Этот был вооружен гарпунером и большим костяным тесаком. Толчок охранника во второй раз спас Роди – иззубренный бледно-желтый клинок только рассек одежду и кожу на груди.

Охранник замахнулся, всадил в грудь мутанта топор его собрата, словно отомстив за нанесенную этим же оружием рану. Но убить врага оказалось не так просто. Мутант издал хриплый вопль и ударил человека тяжелой рукоятью по голове. Охранник рухнул как подкошенный.

Кочевой сразу развернулся к Роди. В отсветах пламени, с торчащим из груди топором, в пыли и темной крови, мутант выглядел устрашающе. Инстинктивно отступив на шаг, Роди вдруг почувствовал, что под ним пустота, замахал руками и полетел вниз.

Ударившись спиной о землю, он почти потерял сознание. Дыхание перехватило, боль пронзила от затылка до поясницы, перед глазами поплыл красный туман. Но охватившая тело и разум горячка боя не позволила провалиться в забытье. Сквозь застившую взгляд пелену Роди увидел, как с настила вслед за ним прыгнул мутант. Плохо соображая, что делает, и действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, Роди приподнял руку с самострелом и нажал на спуск. Пуля вошла врагу под подбородок – земли мутант коснулся уже будучи трупом.

Голову охватила резкая колючая боль, не имеющая ничего общего с падением – загорелись волосы. Роди вскрикнул, отбросил самострел и быстро, как только мог, отполз подальше от огня, сбивая пламя с головы. Развернулся, оценил обстановку: манисы сгрудились в кучу, пытаясь убежать от пожара, сцепились повозками и теперь не могли сдвинуться с места.

Выпавшие пласты породы занялись ярким пламенем, чадили густым черным дымом и вот-вот могли подпалить настил, доски и опоры которого уже местами пылали.

Но тушить пожар было некому – охранники отбивались от мутантов, надсмотрщики спешили им на помощь в обход огненной преграды. Если пламя не загасить, скоро у защитников шахты начнет гореть под ногами пол. Причем в буквальном смысле.

Еще не до конца придя в себя после падения, Роди огляделся в поисках кого-то, кто мог бы сказать, что делать. Повернулся в сторону ворот, надеясь увидеть там Чоло. Сквозь пыль и дым кое-как рассмотрел его – привратник через узкую горизонтальную бойницу палил в нападавших из длинного самострела.

– Чоло… – попытался крикнуть Роди, но в этот момент ветер направил в его сторону клубы дыма. Хватанув их ртом, парень закашлялся, и привратник его не услышал.

Огонь все ближе подбирался к повозкам. Горели уже несколько опор настила. Еще немного, и с пожаром уже невозможно будет справиться.

Взгляд скользнул в сторону и остановился на цистерне начальника охраны, в которую совсем недавно Роди собственноручно залил двухнедельный запас питьевой воды.

Идея пришла в голову сама собой как единственный возможный вариант. Цистерна стоит под настилом на небольшой возвышенности, и если пробить днище, поток воды устремится вниз и накроет почти весь горящий участок…

Не сомневаясь больше ни секунды, Роди пополз к убитому мутанту. Руки и ноги плохо повиновались, подташнивало, перед глазами плыло. Из последних сил перевернув мутанта и стараясь не смотреть на страшную морду с перекошенным ртом и торчащими клыками, Роди взял гарпунер убитого. Взвел курок, прицелился в цистерну – и выстрелил.

Заряд взорвался прямо под днищем. Емкость разворотило, куски железа полетели в разные стороны. Один попал стрелку́ в лоб, и Роди рухнул на землю, не успев увидеть результат своих действий – как вода хлынула из пробоины, грязным потоком прошлась по пыльному уклону и накрыла горящий участок и породу, добавив к черному дыму клубы белого пара.

* * *

Луч солнца обжигал даже через грязное стекло в окне казармы. Роди заслонился от него рукой, прищурился и попытался сесть. Скрипнула койка. Он поморгал и осмотрелся.

Ряды кроватей, тумбочки, чуть поодаль длинный стол и скамьи. Казарма охраны шахты.

Память, похоже, не собиралась раскрывать секрет, как Роди здесь очутился.

Снаружи доносились чье-то неразборчивое бормотание, смех. Болела голова. Роди коснулся пальцами лба и почувствовал под ними заскорузлую грубую ткань. Сразу вспомнилось нападение мутантов. Он застрелил двоих, потом были огонь, гарпунер и взрыв. Удалось ли ему погасить пожар? Этого Роди не знал, потому что следом за взрывом увидел луч солнца, разбудивший его. Сколько же он пробыл без сознания? Получилось ли отбить нападение?

«Видимо, да, – ответил он сам себе. – Снаружи явно люди, а не мутанты».

Хотелось пить. На тумбочке рядом с койкой стояла кружка с мутной водой. Сморщившись – отвык на ферме от такого пойла, – Роди напился. Кашлянул, прочищая горло. И решил подняться. Встал кое-как, но сразу закружилась голова, пришлось схватиться за спинку койки. Повело вбок, он пошатнулся и задел ногой тумбочку. С нее посыпалась на пол жестяная посуда. Бормотание снаружи прекратилось, окно заслонила тень. Сквозь мутное стекло Роди разглядел бородатую морду охранника.

– Чё там? – спросил кто-то за спиной бородатого.

– Ветровой очнулся, – осклабился тот. – Доложи Дамиру.

Выходит, заместитель начальника шахты жив. Значит, нападение точно отбили. Хорошо.

Роди надеялся, что его манис уцелел и не сдох от испуга, как это иногда бывает со старыми ящерами, не то дядя вычтет его стоимость из причитающегося племяннику жалованья за эту поездку. Он и так будет недоволен, что Роди задержался, но этому как раз есть объяснение: пальцы снова коснулись повязки на голове, и в этот раз под тканью прощупалась припухлость, протянувшаяся через весь лоб.

«Святой мутант! Неужели шрам такой громадный?» – мелькнула мысль. Но это не так заботило, как потеря дядиного имущества. Манис, конечно, был старый, но все еще годный для работы. Поэтому Роди надеялся, что ящер цел и невредим и не придется покупать нового, чтобы добраться домой. Ведь и так сбросил цену на воду…

Он протянул руку к поясу, где прятал кошель с монетами, – и похолодел от ужаса, когда не обнаружил его там.

– А, Берс, – раздался голос вошедшего в казарму Дамира. – Очухался наконец. Три дня квартировался. Я уж думал, еще чуток – и на ферму вашу тебя отправлять. Ну, теперь, значит, сам поедешь. – Охранник подошел почти вплотную, окинул парня скептическим взглядом, потом махнул рукой: – Сойдет. Дома девки долатают. Ну чё, собирайся. Манис в стойле.

– Жив? – обрадовался Роди.

– А чё ему сделается? Конечно, надо бы с тебя за корм удержать, но мужики сказали, ты неплохо бился. Поначалу трухнул маленько, но потом двоих мутантов уложил, да еще и пожар погасил. Поэтому так и быть…

Может, в другой момент Роди что-то и почувствовал бы: гордость за себя – впервые побывал в таком сражении и сразу похвалу заслужил; или тошноту – ведь раньше ему не приходилось убивать. Но сейчас его волновало другое: деньги за воду. Если он вернется на ферму без денег, дядя с него шкуру спустит и не спасут никакие заслуги или оправдания. Роди хорошо помнил, что дядя сделал с предыдущим водовозом, когда тот потерял выручку. Водовоз тоже говорил, что мутанты напали, мол, еле ноги унес, но это не помогло. Дядя был в такой ярости, что лучше бы несчастный принял быструю смерть от лап мутантов, вместо того чтобы три дня валяться в душном сарае, медленно умирая – после того как дядя его наказал, в теле водовоза наверняка не осталось ни одной целой кости. И хотя это был наемный работник, а Роди – племянник, вряд ли родство тут будет иметь хоть какое-то значение.

– Дамир… – начал он, но от волнения еле мог говорить. Сглотнул и попробовал снова: – Дамир, у меня был кошель с монетами, которые ты мне заплатил за воду…

– Ну? – нахмурился охранник, уже собравшийся уходить.

– Мне кажется, я его выронил во время нападения…

– Да не. Не выронил. На поясе у тебя кошель был, когда тебя нашли. Я его забрал, – спокойно сказал охранник.

У Роди будто гора с плеч свалилась. Значит, деньги не пропали! Он даже улыбнулся:

– А ты можешь мне сейчас их отдать? Чтобы не забыть. Да я пойду маниса запрягать.

Охранник удивленно вытаращил на него глаза:

– С чего я должен тебе их отдавать?

– Но это же мои деньги… моего дяди. – Роди голосом выделил последнее слово.

Он знал, что Берса-старшего боялись, и небезосновательно. Но сейчас, похоже, это не произвело должного эффекта. Дамир скривился:

– Я тебе эти деньги за что заплатил?

– За воду.

– Ты с водой что сделал?

– Но я же огонь… – удивился такой постановке вопроса Роди. Ведь он же спасал всех, кто находился на настиле, в том числе и самого Дамира! О чем и поспешил сказать. На что получил простой ответ:

– Спасибо.

– Что «спасибо», Дамир? Отдай мне мои деньги! – У Роди снова начали подкашиваться ноги, но теперь уже не от слабости, а от осознания, что случилась беда. Большая беда.

– Привезешь воду – конечно, отдам, – пожал плечами охранник. – Даже торговаться не стану.

Он направился прочь из казармы. Роди следом:

– Дамир, постой. Ты не можешь так поступить. Дядя будет очень недоволен и…

Охранник резко остановился и развернулся:

– Ты чё, угрожать мне вздумал, сопляк?

– Нет, я просто говорю, что дядя будет недоволен, что ты забрал его деньги.

– А начальник Морф будет еще больше недоволен, что ты вылил в песок всю его воду. Всё, проваливай! Возвращайся с водой, тогда и получишь свои монеты.

Они вышли из казармы. Роди зажмурился от яркого света и немного отстал. Голова заболела еще сильнее. Он собрался с силами и нагнал Дамира – тот давал указания бородатому охраннику:

– Приведи из стойла его маниса. И пусть проваливает. Не до него.

Бородач, кивнув, ушел выполнять приказ. Дамир отправился в сторону штолен, где, как и раньше, кипела работа по добыче горючей породы.

Роди хотел пойти за ним, но чья-то крепкая рука легла ему на плечо. Он обернулся – перед ним стоял еще один охранник.

– Начальник сказал, что не до тебя сейчас.

Роди покосился в спину Дамиру, разговаривавшему в отдалении с надсмотрщиком. Сзади раздались знакомое сопение и поступь тяжелых шагов: бородач привел маниса. Повернувшись к нему, Роди от удивления открыл рот. Запряженный манис тащил за собой пустую платформу. Полуцистерны не было.

– А где?.. – начал он, но почти сразу догадался.

Под настилом, на месте прежней емкости, стояла его полуцистерна, а старая, взорванная им, лежала в стороне дырой вверх.

Первым порывом было догнать Дамира, начать выяснять отношения, попытаться выбить свое. Но едва посмотрев в его сторону, Роди почувствовал на плече хватку крепких пальцев.

– Если хочешь, мы за монету поможем погрузить твой металлолом, – предложил бородач.

Ответив ему злобным взглядом, Роди взобрался на повозку и погнал маниса к воротам.

Чоло ждал его:

– Рад видеть, что ты поправился.

Роди не ответил, стиснул зубы и отвернулся. Привратник немного постоял рядом с повозкой, понял, что ответа не получит, поджал губы и пошел открывать ворота.

Когда Роди почти проехал мимо, Чоло взялся за поводья и остановил его маниса.

– Обожди. – Привратник принес припрятанный в тени у стены мешок и поставил под лавку. – Вот, я собрал тебе тут в дорогу… – Потом хлопнул ящера по морщинистому боку, посылая вперед, и еще некоторое время стоял, провожая повозку взглядом, прежде чем закрыть ворота.

* * *

Манис еле плелся, но теперь Роди даже отчасти был рад этому. Он не знал, что скажет дяде. Совершенно не представлял, как объяснит потерю денег и полуцистерны. Зачем он решил гасить огонь?! Да горело бы оно всё! Пусть бы заполыхал настил и поджарил пятки этому негодяю Дамиру! Трусливая скотина! Знал, что Роди начнет требовать вернуть полуцистерну, – и ушел, приказал выпроводить. Песчаного краба ему в печень! Прикрыл свой зад от гнева начальника Морфа. А что теперь Роди делать?! Дядя наверняка изобьет его до полусмерти, и это если пожалеет. Да еще заставит выплачивать все, что потерял.

Мысли Роди обратились к возлюбленной. Айза. Что он теперь скажет Айзе?!

Погрузившись в невеселые раздумья, ветровой не заметил, что манис остановился.

Роди сидел какое-то время, свесив голову. Потом распрямился. Ящер стоял, вяло помахивая хвостом. Закипев от злости, возница схватил ункуш и сильно ткнул его:

– Это ты! Ты во всем виноват! Плетешься, как гусеница, тварь! Тварь, тварь, тварь!

Он в ярости колол маниса. Ящер взревел от боли и рванул вперед. Роди не усидел на лавке и, взмахнув руками, свалился с повозки. Вскрикнул от боли. Застонал, схватился за голову, глядя вслед удалявшемуся манису.

– Тварь! – повторил в сердцах и стукнул кулаком по горячему песку.

Немного успокоившись, он медленно поднялся и поплелся по следам за повозкой.

Солнце охаживало его палящими лучами. Поднявшийся ветер трепал рубаху, которой Роди обвязал голову, чтобы хоть как-то защититься от невыносимого жара, льющегося с неба. Шави называл такой убор «чалмой» и сам постоянно ходил, обмотав голову тряпкой. Говорил, что не знает зачем, но так делали его отец и отец отца, а значит, и он должен. Роди не видел смысла носить чалму постоянно, а вот от солнца она хоть немного, но спасала.

Ноги несли вперед, а мысли бродили в поисках решения – как же ему теперь быть? Прийти к дяде, рассказать, что произошло, и надеяться на его милосердие? Или остаться в пустыне и сдохнуть, стать кормом для мутафагов? Неизвестно, что лучше. А может, вернуться на шахту, попроситься в охранники? Ведь он проявил себя в бою, показал, что не трус и может драться. Наверняка Чоло замолвит за него словечко. Только вот вряд ли начальник Морф примет Берса-младшего. Скорее, прикажет связать и отправить дяде в качестве подарка, чтобы в следующий раз попросить скидку на воду. И Берс-старший, несомненно, согласится.

Роди долгое время шагал по следам ящера – углублениям от лап и бороздам, оставленным колесами повозки, – но так и не увидел его. Резкий порыв ветра едва не сорвал чалму, хлестко швырнул песок в лицо, а потом толкнул в спину.

Тревога овладела Роди. Взгляд обшаривал пространство впереди. Едва заметные завихрения песка и донного ила скользили по верхушкам барханов – первый признак приближающейся бури. Словно мало ему было злоключений, еще и это!

– Во имя святого мутанта, что же за день сегодня такой?!

Если в скором времени манис не найдется, то и выбирать не придется, что делать: пустыня решит всё сама. Как бы там ни было, перспектива оказаться погребенным под песком и задохнуться не радовала. Нужно найти повозку. Там под лавкой снаряжение, которое поможет пережить бурю. Роди прибавил шагу.

Но вскоре он уже снова еле плелся и больше не мог ясно думать. Беспощадная изнуряющая жара отнимала все силы. Губы потрескались, язык лип к нёбу, рана на лбу ныла. Роди автоматически переставлял ноги, плохо соображая, что происходит вокруг. Несколько раз он уходил в сторону от следов, но вовремя замечал это и возвращался на прежний путь.

Все, о чем он мог связно мыслить, – это судьба Айзы.

Айза… Как она выживет без него? Наверное, так и останется до конца своих дней рабыней, будет ползать по трубам испарителей на ферме дяди, счищая с них ржавчину и отложения. А ведь счастье было так близко, всего-то несколько сезонов…

Он шел вперед. Шаг, второй, третий… Ступни вязли в песке, пот давно перестал течь по коже, горячим воздухом едва можно было дышать.

Сильный порыв ветра едва не сбил Роди с ног. Он устоял, но вынужден был остановиться. С верхушек барханов теперь срывались целые песчаные шлейфы. Посмотрев по сторонам, Роди опустил взгляд на дорогу, где медленно, но неуклонно исчезали следы повозки. Какое-то время у него ушло на то, чтобы сообразить: как только он потеряет направление, спасения уже не будет.

Роди собрал все силы и ускорил шаг. Даже пробежал несколько шагов, но потом оступился и покатился кубарем, поднимая пыль. Быстро вскочил, испугавшись, что потеряет след и уже не найдет его. К счастью, отпечатки лап и борозды еще виднелись, хотя и были изрядно заметены.

Упрямо переставляя ноги, Роди двигался вперед, закрывая рукавом рот и щурясь. Усилившийся ветер и песок уничтожали следы повозки и маниса прямо на глазах. Роди торопился пройти по ним как можно дальше.

Когда глумливый ветер окончательно засыпал песком следы, Роди еще какое-то время шагал, как он надеялся, в нужную сторону. Потом остановился. Заозирался в отчаянии. Со всех сторон – песок и барханы насколько хватает глаз. Ветер и пыль. И солнце. Яркое и жестокое.

Роди поднял голову. Прямо над ним в далекой выси плыл дирижабль.

Небоходы.

– Эй! – закричал он. – Эй! Помогите мне! – И замахал рукой в безумной надежде, что его увидят, опустятся, помогут.

Когда воздушный корабль превратился в маленькую, едва различимую точку, Роди упал на колени и лишь вздохнул. Он знал, что небоходы не отзовутся на его призыв, даже если заметят. Но должен был попытаться.

Из всех, кто закупал воду на их ферме, ему больше всего не нравились именно летуны. Заносчивые, всем своим видом показывающие, что не ровня остальным людишкам. Всегда такие ухоженные, сытые, при деньгах. Никогда не торговались, платили назначенную цену, забирали воду и улетали. Шави тоже недолюбливал небоходов, но по каким-то своим причинам, о которых никогда не говорил. Роди думал, что когда-нибудь он выпытает у Шави тайну, но сейчас это все равно не имело значения.

Оставалось надеяться, что, как бы ящер ни был глуп и стар, сколько бы раз ни сбивался с пути, дорогу домой он в итоге найдет. А значит, надо идти в сторону фермы.

Поднявшись, Роди снова посмотрел вверх, выбрал примерное направление, ориентируясь по светилу, и поплелся дальше.

Сколько он прошел?.. Сотню шагов? Две? Тысячу? Роди не знал. Иногда он смотрел на солнце, пытаясь не сбиться с пути, и шагал, шагал, шагал… Ветер, словно озлобившись на человека, швырял в него песок. В лицо, в спину, с боков. Порывы усиливались – буря приближалась.

Прищурив глаза, Роди снова посмотрел на солнце. Слепящий диск стал чуть желтее и склонился к горизонту. Скоро вечер. За ним придет ночь. Он чуть было не рассмеялся: неизвестно, что лучше – умереть от жажды под палящими лучами или замерзнуть от холода ночью. Если, конечно, он раньше не задохнется в песчаной пыли. Какой потрясающий выбор! Радовало одно – когда мутафаги доберутся до него, он будет уже мертв.

Эти мысли будто отняли последние силы. Роди остановился.

Айза… Неужели он больше не увидит Айзу, не коснется ее руки, не заглянет в безумно красивые, зеленоватые глаза, не услышит ее тихий, переливчатый смех?..

В который раз огляделся – песок, барханы, жгучее солнце, испачканное пылью. Отчаяние стало невыносимым. Умирать совсем не хотелось. Внутри все сжалось, в груди появилось болезненное ощущение. Он стиснул кулаки и закричал – хрипло, обдирая пересохшее горло.

Порыв ветра хлестнул, вынудив прикрыться рукой, но, кроме этого, принес с собой что-то, заставившее насторожиться. Роди замер, боясь пошевелиться. Сердце бешено заколотилось. Он попытался унять его, потому что от ускорившегося тока крови зашумело в ушах, а слух – это то, что сейчас нужно было Роди больше всего на свете. Ведь ему показалось, что он услышал рев. Рев маниса.

Напряженное ожидание ничего не принесло. Вокруг только шумел ветер и шуршал песок.

Неужели показалось?!

И тогда он снова закричал. Громко, как только мог.

В ответ откуда-то сзади долетел приглушенный рев. Роди вздрогнул и обернулся. Крикнул еще раз. И в этот раз услышал четко и ясно – ревел манис.

Роди побежал. Он боялся думать, что ошибся, боялся надеяться, боялся радоваться. Мчался изо всех оставшихся сил к бархану. Когда начался подъем, едва не упал. Ноги погружались в песок глубже, чем по щиколотки, да еще ветер то и дело пытался сбить его, словно поняв свою оплошность и пытаясь помешать спастись.

Уже почти поднявшись на вершину бархана, Роди вдруг испугался – он вспомнил, как перекликался старый манис с ящерами мутантов. Вдруг это не его манис и за барханом сейчас враги? Поджидают его, чтобы отомстить за убитых им сородичей… Инстинкт самосохранения заставил сбавить шаг, а после и вовсе распластаться на песке и добираться до вершины ползком. Раскаленный песок обжигал, но Роди умел терпеть боль. Приподнявшись на руках, он вытянул шею и выглянул из-за гребня.

Манис, запряженный в повозку, стоял, окутанный песчаной пылью, и больше в поле зрения никого не было. Роди возликовал в душе, но не спешил бросаться вперед. Лишь убедившись, что это не засада, он вскочил и побежал к ящеру.

Теперь у него был шанс на спасение. И осознав это, разум словно выбрался из темницы безысходности. Уже спускаясь по склону, Роди начал планировать дальнейшие действия. За несколько шагов до повозки он замедлил шаг, чтобы не спугнуть маниса, осторожно подобрался к нему и рывком бросился вперед, схватился за упряжь. Ящер взбрыкнул, но Роди удержал его и почесал складку на шее, успокаивая, после чего заставил маниса опуститься на песок.

Вокруг стало темнее: буря набирала силу, и пыль затмевала заходящее солнце. Нужно было торопиться. Роди быстро распряг ящера, потом добрался до лавки, под которой хранилось походное снаряжение, схватил длинные якорные штыри особой конструкции, придуманной Шави, с раскрывавшимися на конце металлическими лепестками, и молот. Принялся вколачивать их в песок вокруг маниса, погружая почти на два локтя. Затем вкрутил до упора вставленные внутрь штырей винты, тем самым раскрыв лепестки на утопленных в песке концах. Вытащил тент из плотной ткани с веревочными петлями по краям, прикрепил к «ушкам» на штырях и раскатал, накрыв маниса. Ветер пытался вырвать тент из рук, но Роди умелыми движениями гасил вздувавшуюся ткань. Оставив себе небольшой лаз, он взял с повозки самострел, боеприпасы к нему, нож и мешок, который дал Чоло. Последнюю петлю тента закрепил уже изнутри, под импровизированным куполом. И только прижавшись спиной к шершавому боку маниса, позволил себе расслабиться, закрыть глаза и устало вздохнуть.

Ветер снаружи бесновался, ткань хлопала, заставляя ящера нервно фырчать и раздувать перепончатые ноздри. Роди вытянул руку и почесал ему шею.

Вскоре щели у основания купола занесло песком, сделалось совсем темно и вместе с тем заметно тише. Гул разыгравшейся бури уже не давил, а стал лишь постоянным негромким шумом. Роди открыл глаза, но ничего не смог различить в темноте и снова закрыл их. Усталость разлилась по телу. Почувствовав себя в относительной безопасности, он почти мгновенно провалился в забытье.

* * *

Вскрикнув, Роди проснулся. Панический страх прошелся иголками по позвоночнику, когда, открыв глаза, он ничего не увидел. Дыхание перехватило. Рядом заворчал манис, и Роди, судорожно сглотнув, облегченно выдохнул, вспомнив, что произошло и где он находится. Прислушался. Над куполом продолжала бушевать песчаная буря. Правда, ее гул стал тише и как-то дальше. Видимо, их с манисом основательно занесло – слой песка хуже пропускал звуки.

Роди сменил позу. Усталость никуда не делась, к тому же конечности немного затекли. Он несколько раз сжал кулаки, разгоняя кровь, подвигал корпусом, разминая спину, вытянул и снова согнул ноги, благо имеющееся пространство это позволяло.

Ужасно хотелось пить. Да и от пары лепешек Роди не отказался бы. Нащупал мешок Чоло, сунул в него руку и, к свой величайшей радости, почти сразу обнаружил под пальцами знакомую шероховатую кожу, из которой был сделан мешочек с водой. Тот самый, что он подарил привратнику, когда приехал на шахту. И судя по упругости, в нем была вода.

Быстро вытащив мешочек, Роди отщелкнул клапан и приник к горлышку. Сделал несколько больших глотков, чувствуя, как живительная влага заполняет желудок. Вкуснее он ничего в своей жизни не пробовал. Хотелось пить не останавливаясь, но усилием воли он заставил себя оторваться от мешочка, который опустошил больше, чем наполовину. Отдышался, закрыл клапан и еще какое-то время сидел расслабившись, наслаждаясь ощущениями. Потом опять обследовал содержимое большого мешка. Обнаружил два свертка. В одном оказался слегка зачерствевший хлеб, в другом – полоски подкопченного мяса. Когда он развернул второй сверток, от дразнящего запаха закружилась голова, рот наполнился слюной. Роди с остервенением впился зубами в мясо, не переставая мысленно благодарить Чоло. Привратник как знал.

Наевшись, ветровой сделал еще один глоток, убрал еду и воду в мешок и вытянулся вдоль ящера. Манис сопел. Шершавые бока вздымались ровно и успокаивающе. Он так и будет лежать, пока хозяин не даст команду подняться.

У Роди появилось время поразмышлять. Что ему делать, когда буря закончится? Вопрос пока оставался открытым. Выход напрашивался только один – бежать. Вообще, наличие ящера многое меняло. И как Роди не подумал об этом раньше?! У него есть повозка. Можно загрузить ее продуктами и водой, забрать Айзу и уехать.

Точно! Так он и сделает!

Как проникнуть в погреб с припасами, он придумал сразу. Хотя ферму каждую ночь охраняли двое из шести наемников, все-таки это был и его дом тоже. За две-три ходки он натаскает продуктов на месяц пути. Потом наполнит водой бурдюки в одной из емкостей. Лучше, конечно, самой чистой водой – она дольше не тухнет, – но это уже как получится. Сложнее всего будет вывести Айзу из рабского барака…

Перебирая в уме всевозможные способы похищения возлюбленной, Роди с тревогой начал осознавать, что осуществить задуманное будет не так просто, как казалось вначале.

На перетаскивание еды и воды потребуется почти полночи, а то и больше. Да и Айзу сразу вызволить не получится. А бежать на рассвете – затея безнадежная. Наемники нагонят их еще до полудня. Вот если бы отправиться в путь, едва стемнеет…

Но как это организовать? Разделить сбор провизии и похищение Айзы на две ночи? Тоже не вариант: исчезновение такого количества еды заметят сразу, дядя наверняка усилит охрану, и тогда до Айзы не добраться. Если же сначала выкрасть девушку, то о еде и воде можно сразу забыть.

Получалось, что без тщательного планирования побег обречен на провал.

Роди сожалел, что не может посоветоваться с Шави, запереться с ним в сарае, где дядя позволял помощнику заниматься изобретениями, и обсудить все в деталях. А может быть, так и сделать? Может, довериться старому другу? Тем более что высокий, худой и очень смуглый – гораздо темнее любого обитателя фермы – Шави был на особом положении на ферме. Это он придумал добывать воду из глубоких скважин и очищать, испаряя ее в железных цистернах, закопанных под землю, а затем перегоняя по системе труб с фильтрами в другие емкости. Дядя считал темнокожего изобретателя своим старшим помощником и даже позволил ему жениться на одной из своих служанок, Беллине, с которой Шави прожил десяток циклов, пока та не умерла от лихорадки.

Без разрешения в сарай изобретателя могли входить только сам дядя и Роди. Остальные же бывали там, только когда вносили какие-то габаритные детали или вытаскивали собранные агрегаты.

Можно ли довериться Шави? Поможет он или выдаст дяде?

Роди вздохнул. Он не знал ответов на эти вопросы.

Где-то над ним ярилась песчаная буря, под боком пыхтел старый ящер, и ветровой внезапно ощутил себя ничтожно маленьким, одиноким и несчастным. Усталость вновь завладела им. Мысли стали путаться, сознание – уплывать. Он провалился в сон.

Снились ему убитые мутанты. Они искали Роди среди барханов, орошая песок кровью из ран. Посиневшие, с закатившимися глазами, обшаривали пустыню невидящими взглядами. Над пробитыми черепами роились мухи. В шишкастых руках поблескивали полированной костью тесаки. Роди бежал от них в призрачном лунном свете, но путь преградил охранник с простреленным горлом, такой же мертвый, как и мутанты. Схватил беглеца за рубашку и крепко держал. Роди пытался вырваться, но не получалось. Мутанты уже были рядом, они навалились на него, вдавили лицом в песок. Он начал задыхаться… и проснулся.

Сердце колотилось в бешеном темпе. Во рту был песок. Он сыпался на лицо откуда-то сверху, наверное со спины маниса. Роди резко сел, отряхнулся, сплюнул, хотел прокашляться и вдруг почувствовал, как его головы коснулась ткань тента, будто кто-то надавил сверху. Огромным усилием он подавил приступ кашля. Зажал рот рукой, несколько раз вздрогнул, судорожно сглатывая, убрал раздражающие горло песчинки и сумел-таки сдержаться.

Прислушался. Тишина. Значит, буря стихла. Сколько он проспал? Уже настало утро или снаружи ночь – царство мутафагов?

Над головой явственно захрустел песок, ткань продавилась. Потом снова, но уже в другом месте. Роди не видел, но чувствовал это: по засыпанному песком тенту кто-то ходил. Страх ледяной колючкой поселился в животе. Роди нашарил самострел, проверил заряд и медленно, без щелчка, взвел курок.

Главное – не обнаружить себя, не выдать. Потому что вряд ли снаружи люди.

Сразу вспомнился сон, и лоб мгновенно покрылся испариной. Мертвые мутанты ищут его! Роди в испуге вжался в бок маниса. Воображение рисовало сцены одну ужаснее другой. Казалось, вот-вот острые когти рассекут ткань тента и посиневшие окровавленные руки схватят, выволокут наружу, начнут рвать на части… А вдруг мертвецы уже здесь, просто Роди их не видит? Прокопали лаз в песке, им-то дышать не надо…

Возможно, из-за полнейшей темноты или от близкой опасности все чувства обострились: он слышал, как скрипят песчинки под ногами – лапами? – мог определить, где именно продавливается ткань тента. Он удивлялся только, почему манис так спокоен. Но это и к лучшему, что ящер не двигается – ведь если его чуткие ноздри ничего не уловили, значит, песок не позволит и запаху из-под тента пробиться наружу.

Потоптавшись еще немного над головой, некто прошелся по хребту маниса и спустился с другой стороны. С замиранием сердца Роди ждал, что будет дальше. Но время шло, а ничего не происходило. Он с облегчением выдохнул. И в этот момент услышал приглушенный вой пустынного волка. Манис зашипел и дернулся, едва не порвав веревки, крепившие тент к якорным штырям. Роди быстро пробрался к голове ящера, нащупал и закрыл ему ладонями ушные отверстия. Наверху заскрипел песок.

Обливаясь по́том, Роди затаил дыхание и снова обратился в слух.

Теперь, когда стало ясно, что над ними мутафаги, а не ожившие мертвецы из его кошмара, он немного успокоился. Пустынные волки опасны, зато ничего сверхъестественного в них нет. Надо только дождаться, когда они уйдут.

Манис успокоился, но Роди не убирал рук от его головы. И не напрасно. Вой раздался снова, уже гораздо ближе. Ящер даже не встрепенулся. Волки ходили по песку – вероятно, все же чувствовали запах добычи, но такой слабый, что не могли сообразить, откуда он доносится.

Если начнут копать – конец. От стаи пустынников не отбиться одним самострелом, а манис слишком стар, чтобы убежать и унести на себе всадника.

Но мутафаги побродили вокруг еще немного и вскоре умчались, продолжив ночную охоту. Вой их вожака с каждым разом становился все тише и дальше. Прошло еще немало времени, прежде чем Роди решился убрать руки от ушей маниса. Плечи уже затекли, а он все держал ладони прижатыми, опасаясь, что волки могут быть поблизости и ящер начнет взбрыкивать, услышав хищников.

Когда наконец Роди откинулся на спину, рук он почти не чувствовал. Потом появилось неприятное покалывание. Но это все мелочи. Главное, что мутафаги убрались. И повезло еще, что были волки, а не кто-то покрупнее. Их широкие перепончатые лапы не давали проваливаться в песок, в отличие от того же песчаного краба, из панцирей которого делали доспехи. Шесть похожих на пики суставчатых ног наверняка проткнули бы тент, а заодно и человека, спрятавшегося под ним.

Роди лежал с самострелом в руке. Снаружи снова была тишина, рядом мерно вздымались бока ящера. Он не заметил, как уснул.

Тяжелый сон Роди не запомнил, но проснулся оттого, что ему опять нечем было дышать. Хотелось вскочить, разорвать тент, под которым он провел уже столько времени, и насладиться чистым, свежим воздухом. Наверняка снаружи уже настал день, а значит, пришло время выбраться из укрытия.

Сначала Роди откопал веревочные петли вдоль одной стороны тента и отвязал их от якорных штырей. Затем намотал на руку лямки мешка, в который предварительно убрал самострел, обернул голову рубашкой, зажмурился, чтобы яркий свет не резанул по глазам, и дернул маниса за упряжь, заставляя подняться. Ящер пофырчал, зашевелился и наконец встал. Нанесенный бурей песок хлынул к ногам.

Роди сразу стал понукать маниса, быстро перебирающего лапами в попытках выбраться из песчаной воронки. Ящер рванулся вперед, потом еще раз. Под морщинистой кожей перекатывались мощные мышцы. Но ноги Роди все еще оставались в песке по бедра, и он чувствовал, что его затягивает глубже.

– Давай! – сипло закричал он, вцепившись в поводья. – Тяни! Давай!

Манис взмахнул хвостом, ударил им в песок, придавая дополнительную силу последнему рывку и вытаскивая из зыбучей ловушки себя и хозяина. Роди упал лицом вниз, перевернулся на спину, убрал тряпку с лица и лежал, вдыхая полной грудью начавший разогреваться воздух.

Он все-таки выжил! Справился! Эмоции переполняли, хотелось пуститься в пляс, кричать во всю глотку, махать руками, но он сдержался и просто наслаждался свободой.

Манис подошел и лизнул его в лицо раздвоенным языком. Роди отмахнулся, положил ладонь на тупорылую морду и оттолкнул от себя. Потом сел и осмотрелся.

Песок вокруг был усеян следами перепончатых лап. Похоже, тут бродила целая стая. Им с ящером повезло, что слой песка оказался достаточно толстым. Но к радости тут же добавилось и огорчение – повозку основательно присыпало, почти по самые борта.

Роди подошел к ней, попробовал откопать, но понял, что бесполезно, и оставил это занятие. Покусывая губы от досады, он еще немного побродил вокруг, пытаясь придумать, как вытащить повозку, ведь она была едва ли не основой его плана побега. Вряд ли ее под силу вытащить даже манису. На чем теперь везти продукты и воду?!

То, что вначале выглядело простым: украсть провизию, похитить Айзу, сесть на повозку и уехать – теперь представлялось почти невыполнимым. План рушился, как карточный домик, будто сама судьба мешала его исполнению. Но Роди не хотел сдаваться. Смирившись с тем, что придется обойтись без повозки, он решил ехать верхом. Спина у маниса широкая, двое легко уместятся, а провизию можно везти в тюках, связав и перекинув их через хребет ящера.

«Так даже лучше, – уговаривал он себя, взбираясь на маниса. – Не нужно тащить лишний груз».

Устроившись на спине ящера, Роди отпустил поводья и ткнул его пятками в бока, не сомневаясь, что манис сам найдет дорогу. Поэтому не направлял его, а лишь понукал.

Путь занял гораздо больше времени, чем Роди предполагал. Ферма появилась в поле зрения лишь к закату. Он поехал в обход по крутой дуге, чтобы не заметили охранники. А с наступлением темноты подвел ящера туда, где в заборе имелся лаз – небольшой, но худощавому Роди легко удалось бы в него протиснуться.

* * *

В соответствии с установленными дядей правилами, как только темнело, все, кроме караульных, отправлялись спать. Только Шави мог себе позволить сидеть в сарае хоть до утра. Роди осторожно осмотрелся. Дозорные были на местах – как и полагалось, обходили ферму вдоль обшитого листами железа забора. Вооружал наемников сам дядя и денег на это не жалел, так что караульные разгуливали в костяных латах, с самострелами, гарпунерами, метательными бомбами, саблями и ножами.

Как обитатель фермы Роди знал все маршруты перемещений охранников. Ему и раньше не составляло труда незаметно пробираться к рабскому бараку за стойлами манисов, чтобы встречаться с Айзой. Вот и сейчас он понаблюдал, как разошлись в разные стороны караульные, и неслышной тенью скользнул мимо люков подземных цистерн.

Затаился возле скважин, откуда ферма добывала сырец – воду для дальнейшей переработки. Громоздкие и шумные насосы, построенные Шави, сегодня молчали – видимо, резервуары полны. Когда идет забор сырца, они скрипят и хлюпают даже ночью, питаемые энергией от двух ветряков, расположенных у края фермы. Сейчас же все вокруг было погружено в тишину и мрак. Лишь из-под двери сарая Шави пробивалась тусклая полоска света.

Пока манис неспешно шагал домой, неведомым образом ориентируясь в песках Донной пустыни, Роди много размышлял, придумывал слова, которые убедят друга помочь. И казалось, что придумал, но все равно ожидал предстоящий разговор с холодком в груди. Наверняка из-за отсутствия Роди на ферме уже все всполошились, а дядя ходит злющий, как мутафаг в период линьки. Это может сыграть на руку: Шави знает, каким зверем бывает Берс-старший, и непременно сжалится, проникнется положением, подсобит хоть чем-то, пусть даже советом.

Дождавшись, пока ближайший охранник скроется за ветряком, Роди прошмыгнул между укрытыми железными кожухами насосами и, пригнувшись, побежал к дому Шави. Только у изобретателя на ферме было отдельное жилище. Роди, Лыба – личный охранник, Прок – писарь-счетовод и две служанки жили в доме дяди. Все остальные – рабы, наемные работники, охранники, мастеровые, прислуга – обитали в барках. А у Шави, ко всему прочему, имелся еще и собственный сарай за домом, где изобретатель проводил бо́льшую часть времени и куда сейчас направлялся Роди.

Справа вдруг вспыхнул свет, и парень ничком бросился на землю, желтый луч скользнул прямо перед ним. Роди бросило в холод. Сразу представилось, что сейчас караульный увидит его лицо, светлым пятном выделяющееся на фоне темной земли. Он не мог заставить себя отвернуться, во все глаза смотрел на фонарь. Вот-вот должна подняться тревога. Но охранник молчал, продолжая освещать фонарем двор. Роди не сразу понял, что его не заметили. Медленно пришло осознание: ведь он в пыли с головы до ног, лучшей маскировки и придумать невозможно!

Глаза! Его могут выдать только глаза! И Роди зажмурился.

– Порядок! – проорал охранник со стороны ветряка.

В ответ зажегся фонарь на противоположном краю фермы.

– Порядок! – отозвался второй караульный.

Погибель! Надо же так лопухнуться! Роди мысленно ругал себя на чем свет стоит. Он совсем забыл о контрольных оповещениях – настолько привык к этим ночным выкрикам, что, став татем в собственном доме, не подумал о них и едва не попался.

Наконец свет погас, но Роди продолжал лежать, успокаиваясь. Дождался, пока стихнут шаги охранника, потом, стелясь по земле, словно червь, добежал до дома Шави и вжался в стену.

Слева располагался гараж, где за закрытыми воротами стоял сендер. У Роди мелькнула мысль угнать машину, но он сразу отмел ее. Если из-за рабыни и еды дядя, возможно, не станет сильно напрягаться и тратить на поимку беглецов больше денег, чем они стоят, то из-за сендера он всю пустыню перекопает, но разыщет вора.

Отбросив мысль о механическом транспорте, Роди направился к сараю Шави. У входа осмотрелся, убедился, что никто его не видит, неслышно приоткрыл дверь, прошмыгнул внутрь и тут же затворил ее за собой.

Шави сидел спиной к нему, склонившись над столом. Отложил в сторону уголь, вытер черные пальцы о рубаху, видимо уже давно служившую для подобных целей. Расправил скручивающиеся края листа чензирной бумаги и снова взялся за уголь. Похоже, он что-то чертил.

Роди осторожно подошел и позвал шепотом:

– Шави…

– А! – выпалил тот, испуганно подпрыгнув на табурете, резко развернулся и уставился на Роди безумным взглядом. Отшатнулся, задел рукой фонарь на столе и уронил его на землю. Огонь погас, и сарай погрузился во тьму.

Роди бросился к другу и зажал ему рот рукой, предотвращая готовый сорваться с губ новый крик. Изобретатель хаотично замахал руками, пытаясь освободиться, саданул ему по скуле.

– Шави, это я, – прошептал Роди, подняв локти, чтобы защититься от ударов. – Не кричи! Не кричи, прошу тебя!

Перестав трепыхаться, хозяин сарая замер. Убедившись, что изобретатель успокоился, Роди убрал руку и отошел на шаг назад. Шави, немного поколебавшись и не до конца еще придя в себя от испуга, нашарил на полке новый фонарь и зажег его.

Увидев перед собой перепачканное лицо товарища, изобретатель опять вздрогнул.

– Погибель на твою бестолковую голову, шельмово отродье! – воскликнул он. Роди зашипел на него, приложив палец к губам, и Шави продолжил уже шепотом: – Какого мутафага ты меня пугаешь?! Думаешь, это смешно? Я чуть не сдох!

Роди стоял молча, понурив голову. Но следующие слова заставили его удивленно уставиться на друга.

– Ты почему не спишь? – буркнул Шави.

– Я…

– Вижу, что ты. Хотя сначала подумал, что передо мной ополоумевший мутант! Так чего не спишь? Давно от дяди тумаков не получал?

Роди слегка опешил от такого вопроса. Его не было четыре дня, а Шави интересует, почему он не спит…

– Слушай, – осторожно проговорил он. – Ты в порядке?

– Я в порядке, а вот тебя накажут, если сейчас же не отправишься спать.

Роди ничего не понимал. Неужели его исчезновения никто не заметил? Не было никаких разговоров или беспокойства? Он помотал головой. Нет. Не может быть! Тут что-то не так… И вдруг до него дошло: Шави все эти дни просидел в сарае. С ним такое бывало, когда ему в голову приходила какая-то новая идея и он воплощал ее в жизнь. Тогда изобретатель мог дни и ночи проводить в своем логове.

– И вообще… мог бы навестить друга хотя бы раз за все это время, – обиженно сказал Шави, подтверждая мысли Роди. – А то мне еду все время приносил Косим. Ты же знаешь, как я его не люблю, наверняка этот кретин плевал мне в тарелку, пока нес.

– Я только недавно приехал.

– Воду возил?

– Да. На обратном пути в бурю попал…

– Ты поэтому такой грязный? – Шави уставился на него. Потом расплылся в улыбке: – Я-то думал, вы с Айзой кувыркались. А что, дело молодое, полезное. Ну ничего, вали мыться. Вчера вроде сырца накачали сверх нормы, хозяин устроил всеобщую помывку, чтобы зря не пропадал. Наверняка там еще осталось. Если что – скажу, что ты мне помогал, как обычно, впрочем. – Изобретатель подмигнул.

– Как обычно не получится, – грустно проговорил Роди.

– Всё-всё-всё! – замахал руками Шави, взял его за плечи и развернул к выходу. – Ты и так мне все мысли спутал. Давай шагай! Мойся – и спать, если не хочешь, чтобы тебя все же наказали. Сам знаешь, хозяин не всегда меня слушает.

– Но я…

– Иди, иди, иди! Завтра обо всем расскажешь, не мешай сейчас.

Изобретатель выставил Роди за дверь быстрее, чем тот успел что-то сказать. Выпихнул, хоть и подружески, но настойчиво. Когда внутри сарая щелкнул засов, настала очередь Роди вздрогнуть.

Сбитый с толку таким поворотом событий, он какое-то время просто стоял, не зная, что делать, потом подошел к двери и хотел постучать, заставить Шави выслушать, попросить помочь, но остановил уже занесенную руку – шум привлечет внимание караульных.

«Святой мутант! Ну почему всё так? Почему все против меня?!» – пронеслись в голове мысли. Ничто не получалось так, как задумано! Уж казалось бы, что сложного в том, чтобы рассказать Шави о своих злоключениях? И то не получилось! От досады сжались кулаки.

Но он взял себя в руки. Не получилось – значит, не надо. Справится сам.

Его взгляд снова обратился на гараж. Если ехать на сендере, а не на манисе, то можно рискнуть и отправиться в путь на рассвете. А ночи как раз должно хватить, чтобы натаскать в машину провизии и найти Айзу.

Решительным шагом Роди направился к гаражу. Ключа у него не было, но у одной скобы гвозди давно требовали замены. Если поднапрячься, можно оторвать. Оглядевшись, он принялся возиться со скобой. Отгибал ее то в одну, то в другую сторону. Гвозди поддавались неохотно, вышли примерно на фалангу пальца, а дальше никак. Нужен был рычаг. У сарая Шави точно найдется, там всегда валяется куча всякого железного хлама. Роди пошел на поиски рычага.

– А-а-а, блудливый мутафаг вернулся, – вдруг раздался сбоку насмешливый голос. – Захотел на сендере покататься?

Роди вздрогнул и обернулся. У дома Шави стоял караульный, лениво прислонившись спиной к стене. Кажется, его звали Тул. Он недавно нанялся на ферму и почти сразу положил глаз на Айзу, но когда узнал, что племянник хозяина тоже имеет на нее виды, отступился. Об этом Роди рассказал Лыба однажды вечером, за столом, когда дядя с писарем заперлись в покоях сводить расходы-доходы, не пришли к ужину и они с охранником остались одни. Тогда еще Роди почувствовал некую гордость, самоуважение – мол, ему никто не может встать поперек дороги, и пусть это заслуга дяди, но он тоже принадлежит к семье…

Сейчас же он испугался. И больше за Айзу, чем за себя. Тул тем временем продолжал:

– А где повозка? Помнится, ты уезжал отсюда залитый под завязку. Неужели потерял? Ай-яй-яй! – Охранник отлепился от стены и подошел к Роди. – Ты, наверное, спешишь к дяде доложить, что с тобой произошло? Ну, пойдем, я тебя провожу. – Он едва сдерживал рвущийся наружу смех. Крепкие пальцы схватили Роди за плечо. – Ты бы знал, как твой дядя переживает, – с деланой заботой продолжал охранник. – Даже послал на Илистую шахту человека. Он как раз вернулся вчера перед бурей, рассказал, как ты облажался и слил в песок все деньги вместе с цистерной. – Тут уж Тул не выдержал и откровенно заржал. – Дядя с тех пор только и говорит о племяннике и о том, как он будет рад тебя наконец-то увидеть. А теперь еще больше обрадуется, узнав, что ты хотел спереть его сендер!

Роди резко присел, высвобождаясь из захвата, развернулся и ударил охранника ногой в пах. Тул взвыл и рухнул на колени.

С другого края фермы донесся крик «Порядок!» и сверкнул фонарь. Роди рванул со всех ног через двор.

Когда Тул не ответил, другой караульный крикнул снова, но теперь в его голосе слышался вопрос:

– Порядок?

– Какой, к мутафагам, порядок?! – выдавил из себя Тул. Но к счастью, расслышал это только беглец, что давало ему еще немного форы.

Роди промчался между насосами, мимо широкой горловины первичной емкости, и дальше, к лазу в заборе. «Теперь придется искать новый ход», – промелькнула в голове мысль, когда, обдирая руки о края железного листа, он выбирался за территорию фермы.

Быстро отвязал маниса, вскочил на него и погнал прочь. Сзади, разрывая ночную тишину, прозвучал выстрел. Ящер дернулся и взревел. Сбился с ритма, стал припадать на одну лапу.

Роди вцепился в поводья и неустанно подгонял маниса. Если позволить ему остановиться, потом его не сдвинешь с места, но если принудить бежать дальше – даже раненый ящер может преодолеть изрядное расстояние.

– Давай! Шевелись! Шевелись! – уже не таясь, в голос, кричал он на маниса, нахлестывая его по бокам.

Позади на ферме загорались огни. Роди от души надеялся, что дядя не снарядит за ним погоню ночью. Вслушивался, пытаясь различить сквозь топот и пыхтение маниса рокот двигателя сендера, который означал бы конец. Но так и не услышал.

Ящер преодолел бархан, потом еще один. Ферма скрылась из виду, но ее свет, желтоватым заревом на темном фоне, оставался заметен еще долгое время.

Когда вокруг не осталось даже признаков искусственного освещения, Роди почувствовал, что манис начал сдавать. Как бы его ни подгоняли, ящер все замедлялся. В итоге пришлось отпустить поводья и просто сидеть, ничего не делая, ожидая, когда манис окончательно встанет. Да и куда ехать? А главное – зачем? Все потеряно. Пути назад нет. Попыткой украсть сендер Роди лишил себя даже призрачного шанса на прощение. И Айза… Теперь между ней и Тулом никто не будет стоять. Он вспомнил злорадный смех охранника. «Ну почему так? Почему?!» – и возвел глаза к темному, беззвездному небу.

Ящер хромал все сильнее, а вскоре и вовсе остановился. Роди продолжал смотреть вверх, а когда понял, что ответов на свои вопросы не получит, опустил голову.

Он не знал, сколько просидел так. Ящер под ним переминался с лапы на лапу, периодически жалобно мычал, вытянув вперед шею, и вдруг втянул ноздрями воздух. Шумно выдохнул и снова принюхался. Раздвоенный язык непрестанно высовывался из пасти. Манис что-то почуял.

Роди поднял голову и огляделся. В первую очередь посмотрел назад: не погоня ли? Но потом заметил справа на бархане темный силуэт. Потом еще один и еще.

Манис крупно задрожал, напрягся и испустил гортанный рык. У Роди заложило уши. Он знал, что таким звуком ящеры отпугивают врагов. Он снова посмотрел в сторону, где заметил силуэты, и в ужасе увидел десятки тусклых красных точек, похожих на тлеющие угольки.

Гонзы. Опаснейшие мутафаги, охотящиеся как днем, так и ночью.

Роди быстро достал из мешка самострел, но как только оружие оказалось у него в руке, он сразу понял тщетность своих усилий. Против стаи диких гонз у человека нет шансов. Единственный путь к спасению: бежать и прятаться, забираться на что-то высокое, куда клыкастым тварям не влезть.

Но куда можно убежать в пустыне? Обратно на ферму? Из некроза – да в Погибель… К тому же ферма уже далеко, а манис ранен…

Роди дернул поводья, и ящер даже сделал шаг, но потом снова заревел и встал как вкопанный.

Гонзы приближались. Неспешно. Порыкивая. Роди прицелился в ближайшие «угольки» и выстрелил. Красные точки исчезли, и визг разнесся по округе. В другое время гонзы бросились бы на раненого сородича, но сейчас они почуяли кровь маниса, и их уже ничто не могло отвлечь от жертвы.

Ящер втянул шею в плечи, начал водить хвостом, набирая амплитуду. Роди зарядил самострел и снова нажал на спуск. Попал. Словно судьба решила посмеяться над ним и перед смертью позволила добиться успеха хоть в чем-нибудь. Пусть даже в бесполезном отстреле мутафагов.

Третья пуля ушла в пустоту. Только шестым или седьмым выстрелом ему удалось убить еще одну тварь. Но запах близкой крови все больше будоражил гонз. Они помчались вперед. Роди со страхом смотрел, как темные силуэты с красными огоньками глаз устремились вниз, скрылись за ближайшим барханом и уже через мгновение появились на его вершине.

Ящер сдвинулся с места, повернулся к мутафагам боком, его хвост маятником ходил из стороны в сторону. И в этот момент Роди четко и ясно осознал, что если останется сидеть на манисе, то умрет.

Надо было бежать. Немедленно!

Чувствуя себя предателем, он спрыгнул с ящера. Пригнулся, уклоняясь от рассекающего воздух хвоста, отбежал, вскинул самострел и прикончил еще одного мутафага. Это все, чем он мог помочь манису. Пробормотал: «Прости!» – и бросился прочь.

Сзади раздались рев, звук хлесткого удара, визг, а вслед за этим свирепое рычание разъяренных и голодных мутафагов, набросившихся на жертву.

Роди направлялся обратно к ферме. Он знал, что гонзы, как только покончат с ящером, погонятся за ним. Твари не брезговали мясом с душком, поэтому зачастую убивали впрок.

Пока раздавались звуки сражения, у него была фора; как только все стихнет, придется бежать буквально наперегонки со смертью. Но он не был уверен, что, даже если ему удастся добраться до фермы, его там не встретят пулей из самострела.

«Из некроза – да в Погибель… из некроза – да в Погибель», – крутилась в голосе пословица, пока ноги вязли в песке, поднимая его на очередной бархан.

И вдруг Роди осенило. Он остановился, не обращая внимания на то, что теряет драгоценное время.

Некроз!

Где-то здесь, неподалеку, должно быть пятно некроза. Мутафаги всегда обходят его стороной. Можно остановиться на самой границе. Гонзы, при всей их безудержной охотничьей ярости, не осмелятся приблизиться. И если у Роди будет такая возможность, он перестреляет их всех, не подпустив к себе. Зарядов к самострелу хватит с избытком.

Воодушевленный тем, что нашел путь к спасению, он постарался сориентироваться. Нервно покусывая нижнюю губу, попытался вспомнить, где именно находится пятно. Выбрал направление и, положившись на судьбу, вдруг смилостивившуюся над ним, побежал.

Роди не опасался, что сам вляпается в некроз – мерзкая плесень, поглощавшая все живое и превращавшая людей непонятно во что, имела свойство тускло светиться. Он надеялся, что сумеет определить край пятна по этому зеленоватому свечению, поэтому мчался во весь дух, чтобы как можно быстрее добраться до, как бы странно это ни звучало, спасительного некроза.

Вскоре Роди начал выдыхаться, а пятна все не было. Немного сбавив темп, он до рези в глазах всмотрелся в темноту в поисках свечения. Но вокруг по-прежнему была только темнота. Собрав волю в кулак, он снова ускорился. Звуки схватки стихли, и Роди стал оглядываться на бегу, опасаясь увидеть мчащихся за ним гонз. А сомнения одолевали все сильнее. Вдруг он ошибся с направлением и сейчас удаляется от собственного спасения? Впрочем, даже если ошибся, теперь уже поздно!

Роди поднялся на песчаный гребень и, пересилив страх, остановился, осмотрелся. Ничего. А ведь он должен был уже добраться до некроза. Пятно где-то здесь! Но насколько хватало глаз, вокруг простирался только темный, почему-то казавшийся черным песок.

Вдали послышалось глухое рычание – гонзы вышли на его след.

Похолодало. Роди почувствовал это, когда промокшая насквозь и успевшая, пока он стоял, остыть рубашка коснулась тела. Но это уже не страшно. Вряд ли он успеет замерзнуть. Роди передернул плечами и зарядил самострел. Ничего другого не оставалось – только снова бежать. Что он и сделал. Возможно, ему показалось, но песок как будто стал плотнее – ноги уже не так глубоко проваливались, шаг стал легче.

И тут он снова услышал рычание, уже намного ближе. Оглянулся. Восемь или девять гонз быстро настигали его, от них немного отставали еще несколько особей, может более слабых, может потрепанных в схватке с ящером. Страх придал дополнительных сил, и Роди помчался что есть мочи, не оглядываясь, подвывая сквозь стиснутые зубы.

Сзади уже явственно слышались дыхание мутафагов и топот быстрых лап по странному, затвердевшему песку.

Всё! Силы кончились. Он нащупал за поясом нож, взвел спусковой механизм самострела, приготовившись остановиться и стрелять, но в следующий миг земля ушла у него из-под ног, и Роди полетел в темноту.

Он закричал и почти сразу ударился всем телом обо что-то твердое, отозвавшееся металлическим гулом. От боли в глазах заплясали искры. А падение не закончилось. Роди съезжал куда-то вниз по наклонной плоскости. От страха и боли хотелось орать дурным голосом, но дыхание еще не восстановилось после удара. Нога зацепилась за что-то, его развернуло, и он головой вперед влетел в какой-то проем, задев плечом край. Проскочил что-то похожее на металлические ступени, снова ударился о металл и потерял сознание.

Глава 2

Нудный, громкий, неприятный звук ударов металла о металл сопровождался противным скрипом.

«Снова у насоса поршень накрылся, – недовольно подумал Роди, – опять весь день чинить. Ну почему Шави не сделает его нормально? Давно бы придумал такой насос, который бы не ломался. Чтобы не приходилось разбирать и собирать этот корявый механизм по двадцать раз за сезон».

Роди приоткрыл глаза. Перед ним была стена серо-зеленого цвета. Ровная, гладкая, похоже металлическая.

Странно, но он не помнил, чтобы где-либо на ферме имелись такие стены.

Звук ударов не прекращался. Доносился откуда-то сверху, повторяясь с неравными интервалами.

Роди приподнял голову и, щурясь, осмотрелся. Он находился на небольшой площадке из рифленого железа у основания лестницы с сетчатыми ступенями. На верху лестницы сквозь округлый проем проглядывал дневной свет.

Скрипнув петлями, проем закрыла створка. С размаху захлопнулась, издав тот самый металлический стук, что Роди принял за признак поломки насоса, на миг заслонила свет, погрузив лестничный пролет и площадку в сумрак, и отскочила назад.

Понимание того, что он не на ферме, пришло не сразу. Роди сел, и тело тут же отозвалось болью. Стон невольно сорвался с губ. И он сразу вспомнил все, что произошло: бегство с фермы, нападение гонз, то, как оставил маниса на растерзание мутафагам, а сам отправился к пятну некроза, надеясь найти спасение возле него, но в темноте неправильно выбрал направление… потом падение, короткий полет, удар…

Он еще раз осмотрелся, уже более осознанно. Стены по обеим сторонам от ступеней образовывали подобие тесного коридора. По правую руку от Роди поблескивали перила, вытянувшиеся вдоль покрытой пылью лестницы. Он повернул голову налево. В стене рядом с ним была створка, похожая на ту, что хлопала сейчас наверху. Закрепленный на ней механизм из рычагов, тяг и рукоятей раньше Роди нигде не встречался, но сразу наводил на мысль, что он предназначен для запирания… двери. А значит, это вход. Но куда?

Прямо сейчас выяснять это не хотелось. Другой вопрос волновал больше: где он оказался? Куда мог провалиться посреди пустыни?

Мешок с провизией по-прежнему висел на плече, в ногах валялся самострел. Вспомнив о еде, Роди вдруг почувствовал невыносимые жажду и голод. Но первым делом решил все-таки выяснить, где находится. Преодолев боль, потянулся, взял самострел, проверил заряд, потом поднялся на ноги и с удивлением обнаружил, что площадка, на которой он очнулся, расположена под наклоном. Держась одной рукой за перила – с них посыпалась пыль, – стал подниматься по ступеням. Чем выше взбирался, тем явственнее доносился шум ветра, гулявшего за стенами этого загадочного коридора.

Отогнув норовящую захлопнуться металлическую створку, Роди выбрался наружу. В лицо ударил порыв ветра, и сразу пахнуло жаром пустыни.

Послеполуденное солнце висело на блеклом небосводе, выглядывая из-за края серо-зеленой стены, вдоль которой выстроилась очередь из непонятных труб, окрашенных в тот же цвет, что и остальной металл вокруг, и закрытых черными заглушками. Над головой нависла шарообразная башня с торчащими из нее шестью черными прутками с раструбами на концах. Отчего-то они напоминали стволы самострелов, только намного больше. За башней виднелись странные механизмы из скрепленных рядами цилиндров с закругленным верхом.

Роди в недоумении осматривался. От его ног вдоль стены поднималась под углом полоса рифленого металла – из такого была спаяна и площадка, на которой он очнулся. Шагов через десять полоса уходила в склон бархана, присыпанного необычным сероватым песком. По ее краю на равном расстоянии крепились столбы, соединенные между собой перекладиной и натянутыми параллельно ей двумя рядами тонких металлических тросов. «Ограждение!» – догадался Роди. В пыли, покрывавшей рифленую полосу, протянулся след. Видимо, это Роди скользил здесь ночью, пока не влетел в проем. Он оглянулся и заметил внизу, частично занесенные песком, два огромных ветряка с широченными лопастями, заключенные в металлические кольца.

Все сооружение было огромным, но, стоя на нем, Роди не имел возможности даже приблизительно представить его форму и реальные размеры. Он приблизился к ограждению и свесился через край. Под металлической поверхностью протянулся пласт черного материала, похожего на чензир.

Роди отпустил прут ограждения, за который держался, и съехал к следующему. Так он добрался до гигантских ветряков. Спустившись, потрогал закрытые решетками лопасти – гладкий, плавно изогнутый металл, – после чего спрыгнул на песок и стал отходить все дальше и дальше.

Под ногами поднимались клубы сероватой пыли, их тут же уносил ветер. Все это место было каким-то нереальным, странным, чужим. Будто часть другого, неизвестного Роди мира.

Посчитав, что отошел достаточно, он остановился и обернулся.

Зрелище, открывшееся ему, заставило застыть в удивлении. Такого он раньше никогда не видел. Сооружение, спасшее ему жизнь, ошеломляло. Четкие, стремительные линии, множество непонятных, но вызывающих восторг своим совершенством механизмов, установленных на крыше и полу. Кроме двух вертикальных ветряков, здесь были четыре горизонтальных – два в задней части корпуса и два в более узкой передней, частично погруженной в склон высокого бархана. Роди подумалось, что машина – а ничем иным это сооружение быть не могло – просто врезалась с разгону в песок, да так в нем и осталась. И если судить по металлу, который не поела ржа, случилось это совсем недавно.

И тут ему пришла в голову мысль, заставившая вздрогнуть и в испуге посмотреть себе под ноги. Он вдруг понял, почему песок вокруг такой серый.

Некроз. Плесень, пожирающая все, что попадет в нее, превращающая любое живое существо в нечто жуткое, уродливое и мерзкое. Болезненные язвы на теле земли. Шави говорил, что в тех краях, откуда он родом, многие считают пятна некроза следами Нечистого. И Роди находился сейчас прямо в таком пятне.

Башмаки, штаны и рубаху покрывала серая пыль, наверняка она пробралась под одежду. Ему показалось, что ноги начало жечь и жар пополз по телу. Приступ иррационального страха заставил Роди сорваться с места и побежать к машине. Ветер словно хотел воспрепятствовать этому – обрушился на него, пытаясь рывками сбить с ног. Но инстинкт самосохранения гнал вперед.

Роди не остановился, когда под подошвами загремел металл, – стал карабкаться вверх, цепляясь за ограждение. Взобрался до проема, в который свалился ночью, и в этот раз нырнул в него сам. Покатился по ступеням, сдирая кожу с ладоней и ударяясь всем телом. Упал на площадку и принялся срывать с себя одежду. Отбросил ее на лестницу, руками стряхнул пыль с кожи. Дрожащими пальцами нащупал мешочек с водой, плеснул в ладонь и протер лицо. Остатками постарался вымыть руки и ноги, но только превратил пыль в грязь. Воды было слишком мало.

Роди не знал, поможет ли то, что он делает, уцелеть. Из некроза никто не выходил живым.

И вдруг его словно головой в цистерну с ледяным, только что накачанным из-под земли, сырцом запихнули. Страх исчез. Вместо него пришло спокойствие, граничащее с безразличием.

Он потянулся за одеждой и снова нацепил штаны, рубаху. С сожалением посмотрел на пустой мешочек из-под воды и на лужицы под ногами. Привалился спиной к стене.

Роди понял: что бы он ни делал, все бессмысленно. Он в пятне некроза. Теперь его ничто не спасет. В самое ближайшее время он перестанет быть человеком, превратится в безумную, ужасную тварь.

Как скоро с ним начнут происходить изменения и какие именно, Роди не знал.

Он усмехнулся: дрался с мутантами, пережил песчаную бурю, продержался ночь в пустыне, прячась рядом с ящером от мутафагов, убежал с фермы, спасся от гонз, чтобы в итоге сдохнуть в некрозе. Смерть столько раз была рядом, а ему удавалось ускользнуть из ее цепких лап…

И как он мог не увидеть пятно? Плесень должна была светиться… но не светилась. И думать об этом уже поздно.

Успокоившись, Роди достал подкопченное мясо и поел, почти не чувствуя вкуса. Промокнул пальцами крохотную лужицу на полу и облизал их. Посидел еще немного, прислушиваясь к себе, но ничего необычного не почувствовал.

Над лестницей снова застучала-заскрипела металлическая створка, напомнив, что рядом есть еще одна такая же. Роди осмотрел запорный механизм на двери слева от себя. Около самого большого рычага, оснащенного рукоятями, в металле были выдавлены стрелки и какие-то символы. Рассудив, что теперь-то терять ему уже нечего и, что бы ни ждало за дверью, хуже не будет, Роди поднялся и взялся за рукояти. Напрягся и попытался сдвинуть рычаг.

Механизм не поддавался. Попытка повернуть в другую сторону так же не увенчалась успехом.

Роди пробовал снова и снова. Взмок от усилий, но открыть не получилось. Он привалился к стене, отдышался. В который раз хлопнула створка вверху. Посмотрев на нее, Роди поднялся по ступеням, присел у выхода и изучил запорный механизм. Центральный рычаг располагался почти вертикально. Определив, в какую сторону нужно его сдвигать для открытия, Роди спустился ко второй двери, взялся за рукояти и надавил. Даже зарычал от приложенных усилий.

Внутри створки что-то заскрежетало. Казалось, мышцы вот-вот лопнут от напряжения. Скрежет продолжался и даже усилился, но рычаг не двигался с места. И когда Роди уже начал думать, что не справится, механизм крякнул и с громким стуком открылся.

Тяжело дыша, Роди отступил на шаг и уставился на металлическую створку. Сердце стучало в груди не только от физической нагрузки, но и от захватившего дух незнакомого ощущения. Он чувствовал себя первооткрывателем. Вряд ли кто-то другой был здесь до него.

Восстановив дыхание, Роди снова подошел к двери и потянул ее на себя. Со скрипом и хрустом створка поддалась. В появившуюся щель изнутри с хлопком вырвался затхлый воздух, принеся с собой незнакомые запахи и подняв пыль.

Роди распахнул дверь и заглянул в помещение. Там было душно, сухо, света едва хватало, чтобы разглядеть длинный узкий коридор, заставленный деревянными ящиками в значках и символах. Ветер захлопнул верхнюю створку, и все погрузилось во мрак.

Роди вытряхнул из мешка и распихал по карманам свой скудный скарб, потом свернул мешок тугим комком, поднялся по лестнице и сунул в щель, под нижнюю петлю, чтобы проем больше не закрывался. Ветер словно в отместку швырнул в него пылью.

Соваться дальше, в темноту, без фонаря или факела не имело смысла, поэтому Роди решил проверить содержимое ящиков, на которые падал тусклый свет. Они оказались достаточно увесистыми и отлично сколоченными – сколько он ни пробовал, так и не открыл ни один. Чуть нож не сломал. Надо было действовать по-другому. Он выбрал ящик и потащил его наружу. Волоком поднял по лестнице, выпихнул через проем и толчком отправил вниз, к вертикальным ветрякам.

Тяжелый ящик заскользил по металлическому настилу, ударился о решетку, прикрывающую лопасти, и с треском развалился. Из него посыпались прямоугольные коробки со странными рисунками.

Роди сел и съехал вниз вслед за ящиком. Взял одну коробку, подкинул на руке, осмотрел. На ощупь материал походил на чензирную бумагу, только был более плотный, гладкий и раскрашен в разные цвета. По бокам вились какие-то надписи и красовались рисунки: несколько оранжевых с розовым шариков, наложенные друг на друга.

Роди, коротко замахнувшись, всадил в коробку нож. Раздалось негромкое «пыф», и из разреза потекла густая жидкость. От неожиданности он вздрогнул и отбросил коробку. Потом поднял ее и стал рассматривать золотистого цвета жидкость. По воздуху разнесся необычайно приятный, дразнящий ноздри аромат.

Роди расковырял ножом дыру и перевернул коробку. В песок потекла вязкая струя. Вспомнив, что ему уже нечего терять, он подставил палец под жидкость, слизнул кончиком языка и… замер в ошеломлении. Это было настолько вкусно, что казалось каким-то чудом. Ничего подобного он в жизни не пробовал. Недолго думая, Роди поднял коробку и направил вытекающую из нее струю себе в рот. Стоял, запрокинув голову, и жадно глотал невероятный напиток – или пищу? – наплевав на ветер и песок.

Когда из коробки перестало течь, Роди потряс ее, понял, что в ней еще что-то есть, и проткнул ножом с другой стороны. Снова раздался тихий звук, потекла золотистая субстанция. Он делал дырки еще несколько раз, пока не почувствовал, что насытился, а коробка опустела. Осторожно поставил ее на песок и собрал в кучу остальные – целые, вывалившиеся из ящика. С сожалением оставив коробки, Роди выволок еще один ящик и разобрался с ним тем же способом, что и с первым. Оттуда тоже высыпались коробки, но окрашенные в другие цвета и с другим рисунком – теперь это были красные конусы с зеленым основанием. Когда Роди проткнул одну из коробок, потекшая жидкость оказалась красноватой, имела другой запах и вкус еще более восхитительный, чем у золотистой. Он выхлебал ее большими глотками, весь перепачкался, а ветер услужливо набросал на липкие места песок. Пришлось счищать его с щек, подбородка и шеи.

Прерваться Роди заставила лишь подкатившая к горлу тошнота. Немного погодя его вырвало – желудок не справился с новой пищей и ее объемом. Это привело в чувство, но лишило сил. Он присел рядом с ящиками. Его продолжало мутить. Промелькнула мысль, что, может быть, это некроз начал действовать и не позволяет вдоволь насладиться загадочной вкусной едой. Ну и мутант с ним!

Очень сильно захотелось пить. Остатки воды он вылил впустую, когда пытался смыть с себя пыль, а жажда терзала просто невыносимо.

К счастью, солнце уже клонилось к горизонту. Впереди ждала прохладная ночь. Роди не был уверен, что переживет ее, но все равно прихватил по коробке из обоих ящиков, несколько сломанных досок и полез наверх.

Быстро темнело. Роди устроился на площадке у основания лестницы, настрогал с доски мелких щепок, потом разобрал заряд от самострела, высыпал на щепки порох. Зарядил самострел и, направив его так, чтобы пуля ушла в коридор, а пламя из ствола подожгло порох, выстрелил. От яркой вспышки он на мгновение ослеп, грохот выстрела ударил по ушам. Пуля несколько раз звонко отрикошетила от стен и попала в один из ящиков.

Порох вспыхнул, занялись и щепки. Роди накидал сверху доски, подождал, пока огонь перекинется на них, и стал располагаться на ночлег. Он решил, что ляжет спать возле ящиков, недалеко от костра. Языки пламени весело плясали, доски потрескивали, дым поднимался вверх и уходил в проем.

Сон не шел. Мысли, тревожные и беспокойные, роились в голове. Слишком много событий произошло за столь короткий срок. Событий странных, удивительных и, можно даже сказать, невероятных. С трудом верилось, что все это было с ним. Но больше всего удручало ожидание – когда начнет действовать некроз. Вообще-то уже должен начать. Но кроме тошноты от переедания и самой обыкновенной жажды, Роди ничего не испытывал. Неужели некроз пощадил его?

«Так не бывает, – сказал сам себе Роди. – Некроз не испытывает жалости, не делает различий между людьми, мутантами или мутафагами. Ему все едино, кого пожирать: добычу или охотника, спасающегося бегством или преследующего, меня или гонз…»

Он резко сел.

Гонзы! Они преследовали его до самого края бархана, лишь падение спасло ему жизнь. Получается, что мутафаги тоже забежали в некроз. Можно ли допустить, что они не заметили смертоносную плесень в пылу погони? Роди сильно в этом сомневался.

Объяснение было только одно – пятно отступило!

Осознав это, он испытал огромное облегчение и вместе с тем злость на себя и свою глупость: напрасно боялся, попусту вылил воду… При мысли о воде еще сильнее захотелось пить. Роди снова лег и попытался заставить себя переключиться на другое. Как ни клял он судьбу, но сейчас она одарила его просто сказочно.

Он выжил, несмотря на все злоключения. У него есть убежище, из самых надежных – все в округе знали про пятно некроза, но никто не догадывался, что оно отступило, – и еда, причем настолько вкусная, что сами небоходы позавидуют. Осталось добыть воды и выкрасть Айзу. Здесь они смогут скрываться очень долго. Потом можно будет продать кое-что из припасов. Роди не сомневался, что даже одна коробка такой вкуснятины будет стоить баснословных денег, а у него их целые ящики! Только обязательно нужно вооружиться, возможно даже нанять кого-то для охраны, как это сделал дядя…

Так, поглощенный мечтами о светлом будущем, Роди не заметил, как уснул.

Следующее утро началось с восхитительного завтрака. Правда, в этот раз он уже ограничивал себя, чтобы не переводить напрасно драгоценный продукт. Не стал протыкать коробки, а вместо этого вскрыл их и обнаружил внутри шесть контейнеров из незнакомого материала, тонкого, плотного и гибкого. В каждом была густая, золотистая либо красная жидкость – Роди так нравился вкус, что он, наверное, мог бы всю жизнь питаться только ею.

Единственный недостаток заключался в том, что после нее очень хотелось пить. Впрочем, вода необходима в любом случае, без нее не прожить. И единственный ближайший источник – на ферме дяди. Надо вернуться туда перед наступлением ночи. Засветло дойти, потом затаиться, дождаться, пока стемнеет, набрать воды, переждать ночь и день в одном из сараев, а с наступлением сумерек, когда мутафаги еще не выйдут на ночную охоту, бежать обратно в убежище. Он отнесет воду и устроит вторую вылазку – за Айзой.

Будь у него манис, все было бы проще, а так… придется рискнуть и идти по пустыне пешком, в одиночку, в надвигающейся темноте.

Размявшись, Роди выбрался наружу. Здесь все осталось по-прежнему, разве что ветер немного стих. Разбитые ящики лежали внизу, у вертикальных ветряков. Чтобы не терять зря времени, он решил обследовать машину, совершенно неожиданно ставшую ему домом.

До полудня Роди облазил снаружи все, куда только смог добраться. Осмотрел горизонтальные ветряки, вскарабкался на крышу, ощупал шестиствольные башни, нашел еще три входа, закрытые металлическими дверями. Он не стал их пока открывать, отложил на потом, чтобы иметь возможность изучить все обстоятельно.

Когда солнце встало в зенит, Роди собрался в путь. С собой взял только нож, самострел, остатки патронов и один контейнер с красной жидкостью – после нее не так хотелось пить, как от золотистой.

Взойти на бархан оказалось не так уж и просто. Хотя серый песок был плотнее обычного и ноги проваливались не глубоко, все равно крутой склон покорился не сразу. На гребне Роди ожидал увидеть следы – свои и гонз, – но за полтора дня ветер уничтожил их без остатка. Он посмотрел сверху на машину и в который раз удивился ее размеру. Отсюда она выглядела еще внушительнее и не походила ни на какую другую. В душе появилось новое, незнакомое ощущение – некая гордость, замешанная на чувстве собственности и приправленная призрачным веянием свободы. Это была его машина, его тайна, его надежда на будущее!

Он мысленно произнес: «До свидания», – отвернулся и, воодушевленный, отправился в путь.

* * *

Пока не окончательно стемнело, подбираться близко к ферме было опасно. Конечно, днем охрана проявляла меньше бдительности, чем ночью, но Роди решил, что лучше не рисковать. Даже один-единственный взгляд, случайно брошенный в его сторону, мог разрушить все планы. Тогда не видать ему воды, а это означало бы верную смерть. Уже сейчас жажда лишала сил и мешала думать. В голову приходили опрометчивые мысли и желания. Усилием воли Роди заставлял себя сидеть на месте. Отсюда он слышал, как на ферме работают скрипучие насосы, накачивая в первичную емкость сырец. Временами даже мерещился плеск заполняющей подземные цистерны воды, и тогда становилось особенно тяжело. Хотелось вскочить, побежать, открыть сливной кран и приникнуть к нему, почувствовать, как прохладная вода освежает пересохшее горло, заполняет желудок, возвращает силы. Ради этого можно было отдать жизнь…

Но Роди одергивал себя. Нет! Он не сдастся! Не теперь, когда он нашел машину!

Однако судьба, похоже, решила над ним поиздеваться. Вдали раздался ровный гул, он шел откуда-то сверху. Роди поискал глазами и открыл рот от удивления и досады. Со стороны горы Крым к ферме летел огромный дирижабль. Махина походила на раздутую рыбу невероятных размеров. Управляли ею, конечно, небоходы. Вероятно, загрузились чензиром у своих союзников гетманов на горе и летели к себе… хотелось сказать «домой», но мутафаг их разберет, этих небоходов, где у них дом, если они только и делают, что летают на дирижаблях да авиетках. Вон та хреновина под брюхом «рыбы», с окнами и дверцами, наверное, и есть их дом. Роди попытался вспомнить название вытянутой прямоугольной конструкции, закрепленной под дирижаблем.

«Гондола!» – пришло наконец на ум странное слово.

Все-таки не зря Роди недолюбливал небоходов. Теперь будут заправляться водой до самой ночи. Он смотрел, как на окраине фермы подняли швартовочную мачту. Ее держали специально для таких вот визитов, чтобы громоздкий дирижабль мог причалить, не опускаясь до самого песка.

Дальше все будет, как обычно: на веревках спустятся несколько небоходов, не торгуясь заплатят цену, которую назовет дядя, поднимут бурдюки с водой, заберутся к себе в гондолу и улетят. Все это будет происходить мучительно медленно и скучно. Ждать придется долго.

Роди растянулся на песке, закрыл глаза и стал мечтать о том, как они устроятся вместе с Айзой в их новом доме. Как будут проводить вместе дни и ночи, как он угостит ее самой вкусной штукой, которая есть на свете, и увидит, как засияют ее глаза. Сейчас она наверняка работает где-нибудь в испарителе, счищает грязь и отложения, но вскоре ей не придется это делать… если Роди выдержит.

Небоходы словно и не собирались улетать, и вскоре изможденный Роди погрузился в забытье.

Пришел он в себя от шума двигателя над головой. Открыл глаза, но увидел только темное пятно, плывущее на фоне черного неба. Оказывается, уже стемнело. Роди приподнялся и посмотрел на ферму – там начали гасить огни. Как проникнуть за ограду, он придумал, пока шел, потягивая вкусную красную жидкость. Жар, исходящий от песка, и усиливающаяся жажда мешали мыслительному процессу, но к тому времени, когда ферма появилась в пределах видимости, план уже созрел. И сейчас Роди приступил к его исполнению.

Дождался, пока погаснут все огни и стихнет скрип насосов. Потом, прячась за песчаными гребнями, подкрался к забору.

Пару лет назад на ферму напали пустынные волки. Прокопали лаз, пробрались на территорию, загрызли охранника и одного маниса, прежде чем их перестреляли. После этого случая забор углубили в песок на два локтя, но в одном месте не хватило листового железа, и там просто воткнули металлические прутья, скрепив проволокой. Если ее разрезать, заграждение можно раздвинуть… Единственное, что вызывало у Роди опасение, – участок находился у стены дядиного дома. Действовать придется аккуратно и тихо.

Приблизившись к забору, он прислушался. На ферме стояла тишина. Роди присел и начал отгребать песок. Услышав крик одного из охранников, замер, дождался отзыва второго караульного, а затем продолжил. Вскоре он уже достаточно высвободил прутья. Нащупал проволоку, всунул лезвие ножа в одну из многочисленных тонких петель, оплетавших металлические стержни, и стал двигать им из стороны в сторону.

Тонко дзинькнула первая петля, разрываясь, за ней вторая, третья, четвертая… Роди взялся за прут обеими руками и стал раскачивать. Как только удалось расширить проем между стержнями, он без промедления пролез через него и скользнул под дом. Между досками пола и песком как раз хватало расстояния, чтобы Роди мог спокойно ползти.

Он добрался до середины дома, как вдруг над головой раздался скрип, и мгновение спустя в доме вспыхнул свет, оранжевые полоски просочились сквозь щели.

Роди замер. Тот, кто был над ним, тоже не двигался. Сердце заколотилось в груди. В животе похолодело от мысли, что его заметили. Из-под дома так просто не высунуться, точно поймают.

Полоски света сместились – человек наверху отошел в сторону. Это мог быть и сам дядя, и кто-то из слуг.

Затаив дыхание, Роди ждал. Доски скрипели и прогибались. Он медленно повернул голову, посмотрел в ту сторону – и почти сразу человек в доме быстро сделал несколько шагов и снова остановился над ним.

Роди мысленно выругал себя. Не нужно было шевелиться. Просто он уже забыл, каким почти звериным чутьем обладает дядя.

Наверху что-то щелкнуло. Знакомый звук, ассоциирующийся с чем-то опасным. Роди не сразу понял, что это было, но как только сообразил, мгновенно напрягся. С таким щелчком взводится спусковой механизм самострела.

Догадка о том, что последует дальше, помогла ему сдержаться и не вскрикнуть, когда в доме прогремел выстрел. Пуля пробила доску и вошла в песок в паре ладоней от Роди, оставив после себя луч оранжевого света. Если память не изменяла, дядя любил двуствольные самострелы, а значит, сейчас…

Второй выстрел не заставил себя ждать. Он показался оглушающе громким, даже через доски пола. Еще одно миниатюрное световое копье пронзило темноту подпола, а острая обжигающая боль опалила левый бицепс. Чтобы не закричать, Роди закусил воротник рубашки.

Раздались быстро приближающиеся шаги – охранники, конечно, слышали выстрелы и бежали к хозяину. Ботинки загромыхали на крыльце, потом в сенях. Во дворе зажгли фонари. Все, что оставалось Роди, – попытаться уползти назад, но он боялся пошевелиться.

Доски прогнулись под прибежавшими людьми.

– Что случилось, хозяин?! – спросил один.

Дядя не ответил.

– Хозяин?

Берс-старший молчал. Роди казалось, что дядя сейчас пристально вглядывается через щели в темноту подпола. Воображаемый взгляд почти ощутимо обжигал спину. Роди не выдержал и перевернулся лицом вверх. Рука отозвалась болью, пришлось стиснуть зубы. Ему не было видно, что происходит в доме, – только тени, силуэты. Полоски света раскрашивали рубаху оранжевым. Превозмогая боль, Роди отполз в сторону, в темноту.

Сверху вдруг раздался звук удара, и кто-то упал. Вслед за этим донесся голос дяди:

– Я приказал за… ик… делать ограду, – гневно процедил он.

– Мы сделали, хозяин.

– Молчать!!! – завопил Берс-старший.

Роди понял, что дядя в стельку пьян.

– Если бы сделали, поганые волки не полза… ик… ли бы сейчас у меня под полом! За что я вам плачу, у… ик… блюдки?!

Грохнул выстрел, и в доске, под которой недавно лежал Роди, появилось еще одно отверстие.

– Если вы их не перебьете, то я вас сам!..

В доме вдруг началось движение. Звуки драки, треск выстрела, ругательства. Сразу несколько человек упали на пол и стали кататься, вероятно сцепившись друг с другом.

– Веревку! Неси веревку! Тул, закрой хлебальник и тащи веревку! – орал какой-то охранник – видимо, он и начал драку с Берсом-старшим.

– Убью! Всех убью! Ноги поотрываю! Скормлю мутафагам! Пусти, гонзово отродье! – вопил дядя, перестав икать.

– Федос, не стой! – продолжал приказывать охранник. – Отними у него нож! Порежет сейчас всех!

Снова донеслись звуки ударов и рев дяди. По доскам покатился какой-то металлический предмет. «Отняли нож», – догадался Роди.

– Вяжи его! Крепче!

Похоже, нашли веревку. Возня наверху продолжалась. Самое время было уползать, но Роди не мог заставить себя пошевелиться и лежал, уставившись в доски над собой, словно пытаясь проникнуть через них взглядом.

Возня и ругань стали тише. Дядя перестал орать.

– Горб, ты чё сделал?! – раздался встревоженный голос Тула. – Задушил его?!

При этих словах Роди бросило в жар. Множество противоречивых эмоций разом захлестнули его: страх, злость, горечь, радость… Желание выбраться из-под дома, схватить нож и самострел, войти и наказать убийц. Порешить всех до единого. Отомстить… Но при этом и некое чувство облегчения – человека, которого он боялся больше всех на свете, не стало…

– Ах вы, псы! – Голос Лыбы донесся от порога.

Роди только сейчас осознал то, чему подсознательно удивлялся все время, с первого раздавшегося выстрела, – Лыбы, раба-охранника, не было рядом с дядей. Он появился только что, когда его хозяина уже убили.

И снова началась драка. Жестокая, поначалу молчаливая – только звуки резких ударов, падения тел. Затем снова стали кричать и ругаться, хрипеть и вопить от боли.

Роди знал, на что способен Лыба. Однажды он стал свидетелем, как раб-охранник голыми руками расправился с двумя мутантами, решившими отобрать у дяди деньги и воду. Наверное, сейчас в доме происходило что-то похожее.

– Стой! Лыба! – закричал Горб. – Он жив! В отключке он просто! Стой! Хватит!

Стало тихо. Только кто-то скулил от боли. Роди надеялся, что Тул.

– Пришлось шею передавить, – объяснял Горб. – Иначе он переубивал бы всех.

– Веревки снять! – сурово приказал Лыба. – Быстро!

– Нет! Пусть проспится! Утром развяжешь! Лыба, подумай, он же, если очухается и до самострела доберется, пальнет не раздумывая. Твоей башке пуля достанется, а нам его потом опять усмирять.

Раб-охранник, видимо, размышлял, потому что возникла пауза.

– Поднимайте, отнесем в койку, – решил наконец Лыба.

Судя по звукам, дядю потащили на второй этаж в спальню. На месте драки остался только стонущий человек, пострадавший от рук раба-охранника.

Роди вспомнил и о своей ране. Ткань рубахи пропиталась кровью. Нужно перевязать, а не то он истечет кровью. Роди распустил пояс, вытащил его из лямок на штанах, сделал петлю и просунул в нее раненую руку. Помогая себе зубами, затянул.

Послышался топот спускающихся по лестнице. Охранники снова были на первом этаже.

– Как ты, Тул? – спросил Горб.

– Похоже, рука сломана. Проклятый Лыба! Кишки бы ему выпустить…

Роди почувствовал злорадное удовлетворение. Все-таки Тулу досталось.

– Вставай, пошли посмотрим, что с твоей рукой.

– Хорошо, что левая, Тул, – подначил другой охранник. – Сможешь себя развлекать, пока до той рабыни, как ее там… Айзы… не добрался.

При этих словах у Роди защемило сердце. У него и так не шло из головы, что в его отсутствие охранник будет подкатывать к Айзе, но сейчас подозрения получили подтверждение.

– Заткнись, – огрызнулся Тул и застонал. – На свою рожу лучше глянь.

Они вышли из дома. Роди снова перевернулся на живот и пополз за ними, чтобы подслушать дальнейшие разговоры.

Охранники остановились, едва сойдя с крыльца.

– Как думаете, под домом взаправду волк есть? – задал вопрос один. – Может, проверить? Не зазря же я в морду получил.

Роди замер на месте.

– Нет там никого! – убежденно заявил Горб. – Я сам вчера вдоль всей ограды прошел. Как дыру заделали, через которую щенок пролез, так больше нет ходов.

Роди догадался, что речь о нем.

– Если бы не этот крысеныш, ничего бы не было, – сказал Тул. – Это из-за него хозяин второй день первач глушит. Как ты привез известие, что нашел кости в пустыне, так Берс и не просыхает. По племяшке убивается.

– Ага, – произнес другой охранник, – либо жалеет, что не сам с него шкуру спустил за то, что парень воду с повозкой потерял.

– Вот и пусть тухнет теперь в кишках мутафагов, – фыркнул Тул.

– Уж ты-то точно этому рад.

– Ты ведь в карауле, кажется? – огрызнулся Тул. – Вот и вали к ограде!

Роди видел, как Горб потащил раненого товарища к казармам. Рядом с домом остались только двое караульных.

– Веселая ночка, – произнес один.

– Ага, – согласился второй. – И денек, похоже, такой же будет. Хозяин лютовать начнет, как проснется.

– Да пусть лютует. Нас-то не тронет, на рабах отыграется.

– Снова Туловой зазнобе перепадет. А Тул, как увидит ее рожу в синяках, так и вторая рука не понадобится.

Оба заржали.

– Ну что, разошлись?

– Разошлись.

Караульные зашагали каждый в свою сторону.

Роди ждал, когда погасят дворовые фонари и все стихнет. Из головы не шли слова охранников. Получалось, что дядя высылал за ним погоню, а когда ему донесли, что в пустыне нашли только кости, расстроился, напился и, не сумев наказать племянника, оторвался на той, кто был Роди дороже всего, – на Айзе. В груди заклокотал гнев.

Жаль, что Горб не придушил этого зверя по-настоящему. Роди хотелось самому сейчас подняться и всадить нож в сердце дяди. Он так бы и сделал, если бы не Лыба, который после случившегося теперь ни на шаг не отойдет от хозяина.

Оставив пустые мечтания, Роди вернулся к первоначальному плану.

Свет погасили, над фермой снова воцарилась ночная темень. Караульные патрулировали свои участки и обменивались условными выкриками.

Выбравшись из-под дома, Роди прошмыгнул к стене соседней постройки и осмотрел рану. Пуля вырвала кусок мяса, но не задела ни кость, ни крупную вену. Кровь все еще шла, несмотря на жгут. Боль уже не была такой острой, как сразу после ранения, но все равно вызывала приступы тошноты и усиленную обезвоживанием слабость.

Дальше по задумке он собирался проникнуть в складскую, где хранились пустые кожаные бурдюки для воды. Там же рассчитывал и прятаться весь день до наступления темноты. Но, видимо, придется менять план и снова лезть в мастерскую Шави, потому что у изобретателя всегда под рукой перевязочный материал и нитка с иголкой, чтобы зашить рану.

Караульные перекликнулись. Роди крадучись обошел гараж с пристроенным к нему складом, тенью скользнул мимо дома Шави к мастерской. На этот раз света не было. Дверь запиралась засовом изнутри. Чтобы открыть ее, требовался простой крюк. Роди пошарил рукой под металлическим козырьком и нашел нехитрый ключ. Всунул в отверстие на двери, зацепил выступ на засове и медленно его сдвинул. Приоткрыл дверь и юркнул в темноту мастерской. Теперь он двигался еще осторожнее – сто́ит задеть что-нибудь на этой свалке всевозможных железяк, досок, емкостей, приборов, устройств, и неминуемо вызовешь лавину грохота.

Первым делом Роди шагнул к стене, где обычно у Шави висел бурдюк с водой. Когда пальцы коснулись упруго натянутой кожи и послышался тихий плеск, радости не было предела. Сорвав бурдюк со стены, Роди, не обращая внимания на боль в раненой руке, откупорил его и с жадностью приник к горлышку. Вода была свежей, теплой и невероятно вкусной. Он пил большими глотками, чувствуя, как раздувается живот. Оторвался, лишь когда стало не хватать воздуха. Отдышался. Потом по памяти нашарил край рабочего стола, присел и выдвинул нижний ящик справа. Достал оттуда свернутую полоску чистой ткани и катушку с суровой нитью и гнутой иглой. Поднялся, вытянув в сторону руку, нашел приставную лестницу, по которой Шави взбирался на стеллажи, и залез по ней. Зацепил за что-то ногой. Послышался шорох, и предмет полетел вниз. Внутри все сжалось в ожидании обвала и шума, но раздался лишь глухой шлепок.

Роди поводил рукой и нащупал какие-то мешки, наполненные сыпучим материалом, может быть песком. Раньше их тут не было. Наверное, Шави опять что-то придумал.

Роди мысленно вознес хвалу небесам за то, что не выдали его. Перелез через мешки, осторожно расчистил пространство за ними и сел. Немного попил, закупорил и отложил бурдюк в сторону, чувствуя, что еще несколько глотков – и лопнет.

Пришло время заняться раной. Наложить швы в кромешной темноте все равно не получилось бы, поэтому он снял рубаху, промыл рану водой и замотал ее чистой тряпкой.

Закончив с этим, Роди почувствовал, что вымотался окончательно. Положил бурдюк под голову, вытянулся на досках и уснул.

Проснулся он рано утром от рева мотора. Снаружи кто-то завел сендер и укатил на нем. Судя по звуку, примерно в том направлении, куда Роди недавно скакал на манисе. Можно было только удивляться: кому понадобилось уезжать в пустыню, где ничего, кроме обглоданных мутафагами костей, и не сыщешь, да еще в такую рань? В мастерскую проникал тусклый свет – только-только начиналось утро.

Раненой рукой едва можно было пошевелить, ткань пропиталась кровью и слиплась, общее состояние тоже оставляло желать лучшего. Но Роди заставил себя встать, спуститься, провести утренний моцион, помимо прочего включавший умывание и поиск чего-нибудь съестного. Ему посчастливилось найти несколько полосок сушеного мяса. Позавтракав ими, Роди принялся скрывать следы своего пребывания в мастерской.

Он надеялся, что Шави не заметит отсутствия бурдюка с водой, и, справившись со всеми насущными делами, забрался обратно на стеллаж. Вопреки ожиданиям, изобретатель не появился в мастерской ни утром, ни в обед, ни после. Снаружи работа шла своим чередом: чистили испарители, закачивали насосами сырец, кормили манисов, сливали очищенную воду. Ближе к полудню послышался голос дяди – он орал на всех и каждого, срывая похмельную злость на ком придется. Потом все стихло.

В общем, все шло как обычно, что даже было в какой-то степени обидно. Отсутствие Роди никак не сказалось на жизни обитателей фермы, будто его и не было вовсе.

Во второй половине дня приезжали кочевники на скаковых манисах. Фермерские ящеры устроили настоящую какофонию из свиста, шипения и гортанных криков, общаясь с сородичами.

Поначалу Роди дергался, когда слышал голоса рядом с дверью или стук прислоняемых к стене тележек. Но потом успокоился. Лежал на стеллаже в ожидании ночи, пил воду, перекусывал остатками мясных полосок, дремал, набираясь сил, и думал об Айзе и о том, как сложится их жизнь дальше. Ближе к вечеру он окончательно расслабился, посчитав, что в мастерскую никто не придет, как вдруг металлический крюк стукнул по выступу на засове, резко отведя его в сторону, и дверь распахнулась. В сарай ураганом ворвался Берс-старший в сопровождении Лыбы. Выглядел хозяин фермы неважно: лицо опухло, на щеке темнели ссадины, видимо от вчерашней драки. Тем не менее одет он был в чистое, за поясом красовался двухзарядный самострел, а из-за голенища сапога выглядывала рукоять тяжелого ножа.

Дядя прохромал к столу и начал что-то искать.

– Ты видишь? – спросил он у раба, заглядывая в ящики.

– Нет, – ответил Лыба, тоже обшаривавший мастерскую.

Роди следил за их поисками через щель между мешками с песком.

– Да сожрут мутафаги его печень! Никогда ничего не найдешь у этого долбаного изобретателя! – В ярости дядя схватил со стола металлический куб и швырнул им в приборы, установленные на полках. – Когда, он сказал, вернется? Я ни хрена не понял, что он говорил, когда просил сендер, – башка как чугунная была.

– К закату.

– Святой мутант, чего он забыл в этой хреновой пустыне?! Ну, если приедет и окажется, что он еще не закончил работу… шкуру спущу! Ну-ка давай посмотри там, на стеллажах.

Роди отшатнулся от мешков, за которыми прятался, когда Лыба подошел к лестнице. Кровь отлила от лица, ледяной холод пробежался по позвоночнику, неприятно засосало под ложечкой.

Заскрипели деревянные перекладины. Роди взялся за рукоять самострела. Лыба не был ему врагом, но ничего другого на ум не пришло – только выстрелить, едва голова покажется над мешками. Ведь другой возможности победить раба-охранника не появится. Выстрелить и бежать… мимо дяди, охранников, привлеченных выстрелом, через лаз, в пустыню… Шанса выжить – нет.

Роди сглотнул подступивший к горлу ком, облизал пересохшие губы и упрямо направил ствол самострела в сторону лестницы.

О том, что, когда он начнет взводить курок, непременно раздастся щелчок, который спугнет Лыбу, Роди не думал. Мысли вообще отсутствовали. Он просто смотрел во все глаза между двумя рассохшимися, корявыми деревянными брусьями, где должна была появиться голова раба-охранника, боялся моргнуть и не дышал.

Вот показалась стриженая «ежиком» макушка. Сильнейшее напряжение переросло в мелкую дрожь. Ствол плясал. Еще мгновение – и Лыба поднимется на ступень выше, увидит Роди…

Палец стал взводить курок.

Неожиданно снаружи раздался рев мотора, заглушив щелчок спускового механизма. Приехал сендер.

Лыба повернулся к хозяину, так и оставшись на той ступеньке, где стоял.

– Спускайся, пошли, – приказал дядя.

Раб-охранник спрыгнул и последовал за Берсом-старшим. Хлопнула дверь сарая. Роди смог наконец перевести дух и утереть текущий по лицу пот.

Едва двигатель заглох, по округе разнеслись ругательства дяди. Он костерил Шави на чем свет стоит. Потом все стихло, и дверь мастерской снова распахнулась.

Роди прильнул к мешкам, заглянул в щель между ними.

Лыба склонился к выдвинутому ящику стола, достал завернутый в тряпье предмет, распрямился и направился к выходу. Но у двери остановился. Чуть склонил голову, будто прислушивался к чему-то, а затем посмотрел наверх, на мешки с песком.

Взгляд темных глаз был таким пронизывающим, что Роди почудилось, будто его обожгло огнем. Лыба сделал шаг в сторону лестницы. Самострел в руке Роди все еще был взведен.

Снаружи донесся раздраженный окрик дяди. Раб-охранник еще раз с подозрением покосился на стеллаж и вышел, заперев за собой дверь.

Еще долго Роди сидел, сжимая рукоять самострела, и приходил в себя. Теперь надо быть вдвойне осторожным. Если Лыба что-то увидел или догадался и рассказал об этом дяде, то вполне возможно, снаружи будет ожидать засада. Но у Роди имелся в запасе хитрый ход.

С наступлением темноты, дождавшись, когда погаснут огни, он спустился, переставил лестницу к другой стене, поднялся на самую верхнюю перекладину, потянулся к скату крыши и, сдвинув в сторону загнутый гвоздь, открыл люк. Через него они с Шави иногда наблюдали в трубу с двумя гладкими, выпуклыми стеклышками на концах за звездами и загадочными платформами, с недавнего времени куда-то подевавшимися. Помнится, изобретатель не раз сетовал по этому поводу.

Рука болела, и вылезать было неудобно, но в конце концов Роди выбрался на крышу мастерской. Распластавшись на глиняных пластинах и стараясь двигаться так, чтобы они не задевали друг о друга, огляделся.

Двое караульных ходили, как обычно. Никто не прятался в тени насосов или у стен гаража. Засады не было.

Забравшись обратно в дом, Роди поставил лестницу на место и подошел к двери. Открыл ее с опаской и осторожностью, хоть и удостоверился в отсутствии западни, Перебежал к дому Шави, оттуда – к складу. Прежде чем начать отрывать доски, прислушался. Тишина.

Просунув лезвие ножа под доску, Роди потянул. Негромко поскрипывая, гвозди стали выходить из пересохшей древесины. Один, второй… потом еще два на соседней доске. Последний гвоздь скрипнул предательски громко. Роди замер, но почти сразу услышал успокаивающий крик «Порядок!» от ближнего караульного и отзыв на него. Раздвинув доски, он забрался в складское помещение. Ноздри защекотал запах выделанной кожи. Стопки бурдюков высились от пола до потолка, разделенные по емкости, от маленьких до огромных.

Роди нашел стопку самых ходовых – средних. Взял четыре штуки. Сразу прихватил перемычки, чтобы на каждом плече можно было нести по два бурдюка. Вылез тем же путем, что и проник, воткнул гвозди на место и слегка надавил на них рукоятью ножа, погрузив поглубже. Любое движение раненой рукой отзывалось болью, но Роди терпел.