Лучшее средство от любви

Читать онлайн Лучшее средство от любви бесплатно

Глава 1

– Another one, please! (Повторите, пожалуйста, вот это!) – кивнула я на свой опустевший высокий бокал. Для того чтобы произнести название этого коктейля вслух, в толпе, еще и перекрикивая орущую музыку, я была недостаточно пьяна, и поэтому слегка вздрогнула, когда с этой задачей успешно справился кто-то другой.

– Yo, Patrick, here is a lady who desperately needs one more «Sunrise Hot Pussy Kiss»! (Патрик, тут девушке срочно нужен еще один «Куни на рассвете»!) – хрипловато произнес мужской голос за моей спиной. Ну, как произнес. Проорал на весь бар так, что в нашу сторону устремилось множество заинтересованных взглядов. Хотя чего смотреть-то? У самих в бокалах тоже нечто эдакое.

Только я с моим везением могла забрести залить душевное разочарование в подобный бар. Что с головой у его владельца, чтобы давать такие названия коктейлям?

Нет, я не ханжа, конечно, но махать бармену и просить во всеуслышание какой-нибудь «Роскошный шестьдесят девять» или «Сладкие шоколадные соски» – ну это реально для меня чересчур! Это вам даже не банальный «Секс на пляже». Хотя надо отдать должное, сами коктейли просто сказочно вкусные. Я не стала оборачиваться к умнику, решившему озвучить мой заказ для всех, и доставлять ему удовольствие вспыхнувшим наверняка на моей бледной коже румянцем смущения и просто уткнулась взглядом в новую порцию выпивки, оперативно появившуюся передо мной, но он был явно не из тех, кто отцепится так просто.

– Great choice of a drink, but «Racy Smashing BlowJob» is much more delicious! (Прекрасный выбор напитка, но «Взрывной минет» намного вкуснее!) – хмыкнул он у самого моего затылка, и я ощутила, как его дыхание коснулось волос. Даже сквозь плотную взвесь всевозможных ароматов, витающих в баре, я уловила его запах: мята, нечто экзотическое, но нисколечки не приторное, и та самая океанская свежесть, которой окутало меня, едва оказалась на острове. В общем, аромат этого навязчивого незнакомца похож на дразнящую щекотку для нервов, обещающую все удовольствия, что возможны в отпуске в подобном месте. Вот только у меня не отпуск. Предпочитаю называть его реабилитационным туром. Как-то так.

– Are you telling that from your own experience (Это вы по собственному опыту утверждаете)? – вяло огрызнулась я, все же бросив взгляд через плечо.

Зря, ой как зря я это сделала!

Высокий блондин в белом с ослепительной, обольщающей улыбкой, эдакий роскошный мачо или морской волк с двухдневной золотистой щетиной на чуть впалых щеках, крошечной дразнящей ямочкой на подбородке и скулами, идеальные линии которых хочется проследить пальцами. Загорелая до черноты и офигительно обветренная кожа, нахально прищуренные голубые глаза с белесыми лучиками морщинок вокруг, небрежная копна волос до плеч с выгоревшими до белизны отдельными прядями, выглядящая так, будто давно просит ножниц и расчески или же в нее только что запустила жадные шаловливые ручонки горячая местная девушка, пока он…

Тормози-и-им, Поля! Описание должно быть более кратким и емким. Позади меня стояла женская влажная порнофантазия перед сном и однозначная проблема в реале. Да, по мне, так гораздо ближе к истине. Я ведь типа эксперт в женских фантазиях. Ну, по крайней мере, в их общепринятом варианте. Короче, мое авторитетное мнение – лучше бы и дальше пялилась в радужное пойло.

– I actually prefer something harder but I never miss a chance to take a sip of lady’s yummies (Я вообще-то предпочитаю кое-что покрепче, но не могу сказать, что не случается частенько пригубить дамские вкусняшки). – Призванная убить меня наповал широкая улыбка превратилась в хитрую ухмылку, и, вальяжно привалившись к стойке рядом со мной (ну, само собой, так-то мне получше будет видно, как мне свезло), местный знаток эротических напитков снова крикнул бармену: – Patrick, double «Hard Sucky Fucky», please! (Патрик, двойной «Жесткий трах», пожалуйста!)

Мать моя! Я совсем-совсем не хотела, но все же совершенно непроизвольно прошлась взглядом по широкоплечей, поджарой фигуре стоящего слишком близко мужчины, нервно сглотнула, услышав отчетливый звук личной тревожной сирены, и тут же заставила себя быстро отвести глаза. Такому, кажется, что двойной, что тройной… Дерзкий смех прервал мои прикидки природной выносливости этого типа.

– Any desire to try mine (Не желаете продегустировать мой)?

Он опять сделал это.

Наклонился так, что его губы касались моих волос, за которыми я пыталась спрятаться, и стоит повернуть голову, мы окажемся нос к носу. Новая волна его аромата налетела на меня так, словно была океанским бризом, а я стояла на берегу голышом. Как я ни старалась этого избегать, но глаза сами собой косили в его сторону. Господи, ему бы еще капитанскую фуражку, какой-нибудь гарпун в руки и суровый прищур вдаль, и бабы сами к ногам начнут укладываться аккуратными стопочками. Хотя и сейчас, наверное, проблем с этим нет. Говорю же – проблема весь, как есть, от макушки и до пяток, с максимальной концентрацией посредине.

– Oh, no. Thanks for such a generous offer but I’d rather not speed up on this route. (О, нет, благодарю за столь щедрое предложение, но предпочитаю по этому маршруту двигаться помедленней), – пробурчала я, подозревая, что если он не отвалит прямо сейчас, то заработаю косоглазие от усилий удерживать этого типа в поле бокового зрения нисколько не поворачиваясь. Потому как кому-то в моем состоянии очень даже показаны в лечебных целях помимо сладенького алкоголя и чисто эстетические удовольствия. А если прищуриться и не замечать надпись: «Я похотливый засранец» на лбу этого мужчины, он то, что называется, «пир для глаз». Вот только… «Плавали – знаем», «Дважды в одну реку»… и какие там еще поговорки есть, связанные с водой и повторением ошибок.

– Believe me, ain't nothing great in moving nice and slow! It's just a waste of time you could use for finding and trying new blood-warming… hem… drinks (Могу тебя авторитетно заверить, что в медленном продвижении нет ничего стоящего! Лишь потерянное время, которое ты могла бы потратить на поиск и поглощение новых согревающих кровь… хм-м… напитков), – проумничал он, заглотил наверняка обжигающую жидкость одним махом и стремительно запустил стакан по идеально гладкой стойке к бармену, и я предпочла следить за скольжением сверкающего гранями стекла, а не пялиться на его горло и не позволять себе думать о дурацких аналогиях, тут же проведенных моим разумом от его слов. Почему бы чертову бокалу не упасть и не разлететься на сотни осколков прямо сейчас, превращаясь в острое бесформенное ничто, точно такое же, как у меня внутри?

Но ничего такого не случилось, и темнокожий улыбчивый Патрик с виртуозной грацией и быстротой плеснул золотисто-коричневой жидкости и отправил стакан в обратный путь в загребущие руки моего собеседника. Кстати, о его руках, об этих широких, грубых ладонях, будто созданных для того, чтобы хватать и мять… ай нет, не стоит, пожалуй! Хотя почему нет? Разве я не твердила себе, что еду сюда с намерением с ходу изменить привычное поведение и натворить каких-нибудь сумасшедших вещей, что просто обязаны, по заверениям Ланки, в корне изменить мое отношение к жизни, склеить безнадежно разбитое сердце и заодно всенепременно помочь стать счастливой?

Прищурив один глаз, я покосилась на тут же подмигнувшего мне загорелого мачо и вздохнула. Сумасшедшие вещи – ставим галочку. Я бы даже, прямо как в моих книжках, сказала – очень много сумасшедших вещей, причем в весьма интенсивном темпе. Но вот с сердцем и счастьем – точно мимо. Возможно ли это в принципе?

– Она сказала: «Да», Полька! Да-а-а! Господи, мы женимся через месяц!

От воспоминания о безмятежной и безбрежной радости в голосе, который любила, кажется, вечность, легкие опять будто стиснуло в жесткий кулак.

В моей голове тут же возникла картинка, виденная где-то в сети, что ли, где какой-то раззява влетает лицом в стеклянную стену. Вот примерно это самое я и ощутила. Только долбаное стекло оказалось чертовски толстым, а скорость, на которой я в него вмазалась, прямо-таки запредельной. Ба-а-а-амс! И ты стоишь, тупо лупая глазами, потому что упасть на месте вроде как не получается, и совершенно глухая пялишься на то, как двигаются губы у человека напротив.

– Я думал, что чокнусь от счастья! Люблю ее, как же я ее люблю, Полька!

Горло пересохло и свело, вынуждая сделать несколько жадных глотков, в отчаянном желании выгнать из головы воспоминание, что угнездилось там и жгло, жгло, как бы я ни заливала это ледяной жидкостью коктейля.

Тимур, Тимка, мой драгоценный Тимочка, подхватив, кружил меня по комнате, ворвавшись в мою пустую квартиру как ошалевший ураган, и повторял, повторял свое проклятое «люблю». То самое, что я ждала от него столько лет, но так и не дождалась. Двери напротив на лестничной клетке, игры в одном дворе, каждый день в школу вместе, любая проказа и наказание за нее на двоих. Слезы в подушку, когда он начал бегать за девчонками, а потом они за ним, но по-прежнему никуда не девшаяся дружба и полное доверие. У нас было столько личного и общего, столько дурацких фантазий и почти совсем серьезных планов на будущее. Я всегда была «своим парнем», который выслушает, поможет нормально все обмозговать, просто поржет над идиотскими ситуациями, глотая с горла пиво или дешевое красное вино. Я была той, кому не все равно, что с ним, и Тимка, кажется, был моим полным зеркальным отражением. Он всегда хотел знать, как я, что со мной, ловил по мельчайшей складке между бровей или краткой задумчивости мое настроение. Ему было не солгать, и перед ним не притвориться.

Было-было-было.

Когда это стало сходить на нет, а я отказалась видеть? Мне льстило, что он жизни не давал каждому парню, что пытался ухаживать за мной, гордилась, дура, и лелеяла надежду, да что там, уверенность, что еще месяц-два, ну, может, полгода и нагуляется мой Тимка и поймет, что вот она я, его единственная во веки веков. Но месяцы складывались в годы, и мне казалось, что ждать я перестала, как и надеяться. Ну в самом деле, такая дружба, как у нас, разве это и так не подарок судьбы? И двинулась я дальше, разок даже чуть замуж не выскочила. Но когда Тимка два дня назад вломился ко мне пьяный от счастья с новостью, что женится… вот тогда я и осознала, что ни черта никуда не двигалась, а так и топталась на месте, жалкой овечкой глядя в одну единственную сторону.

Дура!

Жалкая идиотка!

Это его «люблю ее!» оказалось как выстрел в грудь, а просьба помочь с подготовкой к свадьбе «его сладкой девочке» – натуральный взрыв кило тротила в голове! Я еще ни разу не видела эту долбаную «девочку», но уже ненавидела… себя, за это унижение и глупость. Как можно полюбить кого-то, с кем знаком едва ли месяц, и при этом так и не разглядеть того, кто всегда был не просто рядом, а буквально жил мыслями о тебе? В моих книгах никогда так не происходило. Не-а. Сильные и благородные мужчины с легкостью, практически с первого взгляда, узнавали в девушках своих половинок и стойко и терпеливо добивались их благосклонности, выносили их отказы и капризы, спасали от всевозможных опасностей и идеально считывали все психологические заморочки, кропотливо помогали в них разбираться. Не соответствует реальности? А кому нужна чертова реальность? Точно не мне.

Допив очередную порцию несколькими большими глотками, я постучала бокалом по прилавку, намекая на повторение, и улыбчивый бармен кивнул мне, давая понять, что заметил, хоть и обслуживал в этот момент толпу галдящих туристов.

Словно издеваясь над моими попытками залить тяжкие воспоминания, телефон истерично задергался в районе задницы. Выловив его из кармана под пристальным взглядом моего почти собутыльника, я уставилась на текст сообщения.

«Полька, что за дела? – Куча гневных смайлов. – Куда ты пропала? – Недоуменные желтые рожицы. – Я уже вторые сутки к тебе ломлюсь! Ты в порядке?» И куча еще всяких круглых уродцев, символизирующих эмоции. Те самые эмоции, которые я сейчас в гробу видала!

О, нет, я ни разу не в порядке! Но это больше тебя ни хрена не касается, Тимочка!

– Блин! – пробормотала, остервенело тыча в экран и удаляя сообщение. Не первое, кстати, по счету. Но те я и вовсе не читала.

Глава 2

Если твои планы на офигенский вечер пошли наперекосяк еще до того, как начало смеркаться, лучше сразу идти домой и ложиться спать. Все попытки что-то исправить или компенсировать однозначно пойдут ко дну. Намного продуктивнее и эффективнее в такой день просто завалиться с бутылочкой холодного пивка перед телеком, поставить миску со снеками, включить старую добрую комедию и расслабиться, накапливая силы на следующий день, что будет гораздо удачнее во всех смыслах.

Лично у меня подобное – проверенная закономерность, но это вовсе не значит, что каждый раз я не повторяю одну и ту же ошибку.

Вот с какого меня понесло в бар?

Все потому, что обломилось столь многообещающее родео с двумя хорошенькими подружками, одна из которых была сбежавшей из-под венца невестой, поймавшей женишка на горячем. Точнее, на горячей латиночке-горничной.

И повезла горемычная несостоявшаяся жена спонтанно врачевать свое разбитое сердце на наш остров, прихватив ближайшую подругу, что согласна была охотно поддакивать в нужных местах «какой он козел, кобель и сволочь, так ему и надо».

«Так и надо» относилось к определенным планам на мой счет, когда девушки нанимали меня и мою ласточку для прогулки. И эти планы чуть не на лбу у них были написаны: у невестушки – заскочить на меня и поиметь, отчаянно мстя своему жалкому придурку, а у подружки – присоединиться и убедиться, что месть получилась обстоятельной, всесторонней и глубокой. Короче, все как раз так, как я люблю. Мой тип и профиль, прямо в точку. Все эти обиженные невесты-жены-бывшие девушки – рог изобилия и шведский стол для меня. Собственно, это было основной причиной, по которой я тут осел пять лет назад. Помимо того, что жить вот так, без напрягов и заморочек, тяжелых мыслей о будущем, выходя ежедневно под парусом, кайфуя от этого каждую минуту своего существования, и было всегда моей мечтой. Ничего никому не должен, ни к кому не привязан, ни перед кем не обязан держать ответ.

Безответственно и не по-взрослому?

Да по хрен!

Но именно сегодня у меня, видно, разгрузочный день, звезды так встали, что ли.

Невеста, как ее там… Анджела вроде, для меня же просто мисс Классная задница, и ее подружайка-утешительница – Роскошные сиськи – приканчивали уже вторую бутылку шампанского, бесцельно шатаясь по палубе и сверкая на меня похотливыми глазками все жарче. Я уже решил, что пора бросать якорь и ненавязчиво приглашать их спуститься в каюту, чтобы заняться тем, для чего они здесь. Прекратить страдать дурью, изображая, что любуются морскими далями, тогда как пьяненькие взгляды всего уже облизали и облапали, постоянно застревая в районе ширинки. И у меня есть что им показать позанимательней водной глади и летучих рыб.

Но тут в нашу сторону понесся небольшой скоростной катер, и когда он достаточно приблизился, сбежавшая невеста заголосила: «Питер! Это же Питер, он приехал за мной!»

Да-да-да, жалкий идиот, вместо того чтобы праздновать вовсю, что ярмо и кандалы просвистели мимо, не нашел ничего лучше, чем сесть в самолет и примчаться сюда, дабы упасть в ноги с пошлым цветочным веником в зубах, вымаливая прощение и лепеча вульгарную чушь о временном помутнении и «больше-никогда-ни-за-что».

Кретин! Обломал меня с таким тройничком!

И мисс Классная задница – тоже дура непроходимая. Потому как повелась на это блеяние и, эгоистично прихватив Роскошные сиськи, перепрыгнула на катер и унеслась вдаль. Наивная бестолочь! Если твой жених сунул свой член в первое попавшееся отверстие чуть не у алтаря, то он и дальше будет делать это с завидной регулярностью!

Короче, на берег я высаживался не в самом радужном настроении. Но еще ведь и не ночь, так что решил, что есть шанс перехватить на бегу какую-нибудь одинокую вкусняшку.

– Марк! – окликнул меня на причале наш шеф полиции. – Смотрю, у тебя, как обычно, не скучно.

– А как же, – практически огрызнулся я. – И было бы гораздо веселее, если бы кое-кто не испортил все. Не подскажешь, кто бы это мог быть? Сдается мне, только у тебя есть доступ к информации службы акватории о маршрутах маломерных судов. Так что лучше просто признайся, что это ты подсказал несчастному влюбленному, где искать его пропажу.

– Само собой. Моя работа – всячески помогать туристам, – подмигнул мне ничуть не тронутый моей отповедью шеф.

– Между прочим, именно этим я и планировал заняться, – пробурчал я, немного остывая. – Но ты решил вмешаться.

– Лучше уж так, чем если бы чуть позже.

– Конечно. А ты остался подождать меня и позлорадствовать?

– Нет, вообще-то я тут совсем не по этому делу, – резко стал серьезным Менч. – У нас реальное ЧП. Этой ночью одну из туристок ограбили и изнасиловали. Она была в изрядном подпитии, но четко помнит, что вечер проводила в вашем с Патриком баре.

Бар, по чести, был чисто Патрика, просто, когда ему нужны были деньги на открытие, я их ему дал, получив за это звание совладельца. Но никакого реального участия во всей возне с заведением не принимал. Ну, не считая тех минут расслабона, когда придумывал названия для его коктейлей, нацеленных исключительно на дамочек. А в остальном – никаких заморочек. Не-а. Я тут не для этого. Веселье каждый день, выходные всю неделю, отпуск круглый год – вот это мое.

– Эй, шеф, ты же знаешь, что Патрик у нас – зоркий глаз и чуткое ухо, никакой шушеры он бы у себя не потерпел. Зуб даю, девчонка однозначно подцепила эти неприятности не у нас в баре. То есть я безумно сожалею и готов насильникам сам кишки на локоть намотать, но мы с Патом точно тут не при делах!

– Да я же ни в чем не обвиняю вас, Марк, – устало вздохнул коп. – Просто моя обязанность всех опросить, не видели ли чего-то или кого-то подозрительного.

– Нет. Если бы видел, мимо не прошел бы.

– Ладно, просто смотрите теперь в оба. Бывай!

Я херею! Ну вот скажите, какому нормальному мужику придет в голову сотворить такое? На хрена, спрашивается, если этот курорт просто переполнен дамочками, желающими выпрыгнуть из трусиков по собственной воле. Да тут вся атмосфера располагает к ненавязчивым, а возможно, многочисленным коротким интрижкам! И я тут не один такой – готовый предложить себя и свои причиндалы страдающим красоткам. Похоже, к нам забрел чужак, не знающий основное правило на нашем острове? Делай, что хочешь, до тех пор, пока твоя партнерша вопит «Да!» и «Еще!»

Надо поговорить с остальными парнями. Может, что-то слышали?

Едва переступив порог, я нацелился взглядом на нее.

Белоснежная, еще и на минуту не тронутая местным жарким солнцем кожа длинных ног в коротких шортах притянула мое внимание с безошибочной точностью.

Новенькая на курорте. Свежее мясцо. Вызов для моего вмиг опять поверившего в хорошее члена. Сидит одна над коктейлем и всем языком тела, манерой отгораживаться от окружающих за завесой черных, слегка завивающихся на концах волос, что достают до ее поясницы, демонстрирует, что она тут одна, сама по себе и сто процентов из ста, какой-то мудачина только что разнес в клочья ее маленькое, глупенькое, розовое сердечко.

Идеальная жертва. Сладкая добыча.

– Эй, Марк, отвали. Я ее первый увидел, – пробурчал мне на ухо Мануэль – вечный конкурент в охоте на киски.

– Увидел, вот и стой в сторонке. Смотри дальше на работу мастера. Через десять минут мы с ней покидаем заведение.

Облизал глазами два потрясающих полушария, что она примостила на краешке высокого барного стула. М-м-м, как специально под мои лапы слеплено. Мисс Классная задница, ты забыта сию же секунду безвозвратно, не то чтобы я в принципе собирался помнить тебя завтра. Ну что ж, корма вполне себе, осталось еще бак заценить (корма – задняя часть судна, бак – передняя – прим. Авторов). Но, судя по задорным похотливым искрам в зенках Мануэля, и там все будет супер.

– Хрен тебе. К ней уже пытались тут парни подкатывать. Полный игнор, – фыркнул соперник.

– Ну так на кой ей парни, когда она ждет настоящего мужика! – отмахнулся я и взял курс на мою сегодняшнюю занятость на вечер.

Хотя чем ближе подходил, тем сильнее росла уверенность, что может потянуть и на всю ночь.

Ну, что тут у нас? Ага, как и думал, с сиськами под тонким топом у девочки полный порядок. Теперь можно и на лицо глянуть.

Воу-воу, так и ослепнуть недолго! Вот так рыбка заплыла в наши коралловые рифы!

Кожа ровная и реально белая. Не безжизненная, как алебастр, а словно молоко. Теплое, парное, так и тянет понюхать, лизнуть, вспоминая вкус из детства. Глаза насыщенно-голубые, манера смотреть искоса, настороженно ими сверкая, старательно прикрывая заинтересованный блеск длинными ресницами. Ничего, я это скоро исправлю. Зарумянилась вся от алкоголя, яркие губы, обхватывающие соломинку, тоже прямо напрашиваются на совсем далекое от пристойного применение.

Итак, резюмирую: черные волосы до роскошной задницы, белая кожа, что будет так заводяще розоветь от моих ласк, голубые глазки и чуть ли не невинный румянец во всю щеку. У меня тут натуральная сказочная Белоснежка!

Питер, ты оправдан, дружище! Похоже, тебя, явившегося за своей Анджелой, послало само провидение, дабы направить мои стопы и неугомонного нижнего друга к настоящему подарку небес. И я его собирался заграбастать. Так что включил свою безотказную, испаряющую женскую скромность и трусы программу на полную.

И-и-и… девочка оказалась зубастенькая и языкатая.

Да только никуда ей не деться, мне такое сопротивление в самом начале только в кайф. Еще выпивки, немного скабрезностей, точно в меру и на грани, никакого нахальства и бесящих приставашек, лишь тонкое обольщение, в ответ на которое она, подыскивая колкие ответы на каждую мою фразу с подковыркой, вынуждена позволять своему воображению свернуть на нужную мне дорожку.

И тут она с чувством сказала: «Блин!»

Ёшкины матрёшки! Соотечественница.

Все, считай, пропал вечер. Русские дамы – это совершенно особенный и отдельный вид женщин, не похожий больше ни на кого. Нет, конечно, и среди них есть те, кто с готовностью запрыгнет на меня, чтобы путем долгих и множественных возвратно-поступательных движений заштопать продырявленное снарядом любви сердце. Но гораздо больше среди них тех, кто свято уверен, что «лечиться нужно только новой любовью», «лучше вообще побыть одной», «размениваться на случайные связи – унижать себя» и прочее вот такое вот бла-бла-бла в подобном духе. Им романтику подавай. Пусть и порнофильм, но обязательно с сопутствующим насыщенным соплями сюжетом между трахом.

Но я был бы не я, если бы не предпринял еще одну попытку массированного натиска. Тем более, награда того явно стоит.

Глава 3

– Блин? – мгновенно оживился уже было отвлекшийся кавалер и продолжил на чистейшем русском: – А я-то тут сижу, гадаю, что у тебя за акцент!

Молча одарила его неприветливым взглядом, но он его словно не заметил, с громким скрежетом подтащил свой высокий барный стул ко мне впритык и уселся так, что наши плечи соприкоснулись. Может, мне и стоило отстраниться или просто взять и уйти, но кого это сейчас волновало? Не меня.

– Ну и как там житье-бытье на родине? – Чуть пихнул загорелый мачо меня бедром и тут же, перейдя на английский, заорал бармену: – Patrick, this is my countrywoman! Get her something really tasty to celebrate our encounter! (Патрик, это моя землячка! Налей ей уже что-то по-настоящему вкусное, чтобы мы отметили встречу!)

Темнокожий Патрик ответил ему одобрительными возгласами и жестами, будто и правда был жутко рад. Спустя всего минуту передо мной появился новый коктейль, а неожиданный земляк получил новую порцию своего «Жесткого траха», уж не знаю сколькикратного.

– Марк! – представился он, предлагая чокнуться.

– Полина! – нехотя звякнула я по его стакану своим.

– Ну давай же! Поведай мне, Полина, что там у нас нового! – снова вернулся к теме мужчина.

– Я похожа на дамочку с какого-нибудь новостного канала? – не особенно любезно осведомилась я.

– Нисколько, – само собой, он использовал мой вопрос как повод уже как бы легально и бесстыдней прежнего осмотреть меня с ног до головы, слегка отстранившись. – Хотя думаю, это их потеря!

– Всемирную сеть интернет еще никто не отменял. Так что обратись к ней, так как я понятия не имею, что для тебя является новым, а что старым.

Я не собиралась реагировать на это наглое визуальное лапанье. Не-а. Нормальную девушку это вообще оскорбить и возмутить должно было. К сожалению, в тот момент меня весьма сложно было назвать полностью адекватной, и поэтому все обнаженные части тела позорно покрылись мелкими пупырышками. Гадство!

– А ты, похоже, та еще любительница светского общения? – Снова притерся Марк плечом, и, раздосадованная на произвол собственного тела, я в этот раз толкнула его в ответ.

– В точку! Есть еще гениальные предположения на мой счет?

Парень наклонился, целенаправленно заглянув мне в лицо, якобы изучая, при этом провокационно слизнул остатки своего напитка с нижней губы.

– Ничего гениального, и уж точно не предположения. Могу сказать совершенно точно, что ты тут для того, чтобы залить горечь разочарования в ком-то моего пола.

Я села ровнее, увеличив между нами дистанцию, снова предпочла политику тотального умолчания и продолжила повышать концентрацию алкоголя во мне глоток за глотком. Зато вот мой собеседник явно был склонен пообщаться еще.

– Знаешь, исходя из моего весьма обширного опыта, могу сказать, что есть средство гораздо действеннее алкоголя и более щадящее для печени.

Ну да, так я и поверила, что ему случалось лечить разбитое сердце или раненую душу! Скорее уж какие-нибудь сдуру подцепленные болячки совсем иного рода.

– О, дай угадаю! Новый страстный роман, который именно ты мне и обеспечишь! – уже откровенно съязвила я.

Марк и не подумал обидеться и только наградил меня «до чего же ты непонимающая» взглядом.

– Ну-у-у не-е-ет! Сама посуди: роман – это опять же какие-то усилия с твоей стороны, переживания о том, что у мужчины в голове, что он о тебе думает, как к тебе относится. Не говоря уже о «что-надеть-как-выглядеть» бабских заморочках! И на кой тебе это все, если хочешь отдохнуть душой?

– А что же мне нужно, о великий гуру? – фыркнула я и, сложив молитвенно ладони, насмешливо чуть наклонилась в его сторону, на что засранец кивнул с таким царственным видом, будто так и должно быть, и тоже сложил ладони домиком.

Закатив глаза, изображая просветленное лицо, он несколько секунд помычал, а потом выдал «гениальное»:

– Тупотрах!

Я не смогла удержаться от смеха, но наткнулась на его нарочито строгий взгляд из-под насупленных бровей, но не он меня смутил. Странное, цепкое, какое-то поглощающее выражение в его глазах, что опять почему-то ощутилось как скольжение ласкающего ветра на чувствительной коже. Или не ветра.

– Это типа еще один из местных коктейлей? – Я бы и хотела отвернуться, но почему-то не получалось.

– Это типа ты прямо сейчас выходишь со мной через заднюю дверь этого бара, и я от всей души имею тебя у стены или на заднем сидении моего пикапа, в зависимости от того, какую степень комфорта или отвязности ты предпочитаешь.

– Ты серьезно? – Теперь нервный смех застрял у меня в горле от выражения его лица. – Блин, ты ведь на полном серьезе это говоришь. Поверить не могу! На это что, и правда кто-то ведется?

Мне, в принципе, и не нужен был его ответ, потому как мое тело точно повелось, самым предательским образом отозвавшись неожиданным позорным спазмом внутри на нарисованную им непристойную картинку.

– Белоснежка, это курорт! Дурацкие общепринятые нормы поведения здесь не работают! Сюда приезжают натворить такого, чтобы вспоминать всю оставшуюся жизнь. Вот как ты – подлечить сердечко, выбраться из депрессии, выбросить из головы бесконечно тянувшиеся отношения, зашедшие в тупик. А я в таких делах просто профи с многолетней успешной практикой! Поверь, тебе сейчас в моем лице выпал шанс на миллион.

Не знаю почему, но в это мгновение почти вся привлекательность Марка вдруг развеялась в моем сознании. Почти вся, потому что долбаная нижняя чакра на него продолжала реагировать еще сильнее из-за неприкрытой честной циничности его предложения. Но, с другой стороны, разве не его правда во всем? Не для этого ли я приехала сюда? Что, всего лишь злит, что он считал это с первого взгляда? Вот именно. Но он же сам сказал, что в этих вопросах профи. Сколько вот таких разочарованных и раненых с готовностью принимали помощь этого доктора Секса?

Я развернулась к нему и, закусив губу, попробовала разглядеть его так же, как он меня – открыто, бесстыдно, оценивающе. А мужчина просто ждал с торжествующей ухмылкой, нисколечки не напрягаясь, не пытаясь выглядеть лучше. Эдакий перманентно уверенный в себе вечный победитель, расслабленно ожидающий абсолютно неизбежного. Я же смотрела на него, действительно наслаждаясь зрелищем, и, взвешивая, выбирая между гарантированным сиюсекундным удовольствием и горечью разочарования в себе, когда наступит похмелье.

Естественно, Полина осталась Полиной и твердо заявила:

– Нет.

Марк еще шире ухмыльнулся, будто услышав шутку, и наклонился ко мне так близко, что наши губы едва не столкнулись.

– Белоснежка, подумай еще разок! – Почему-то мне показалось, что уговаривать кого-то ему приходится нечасто. – Теперь, когда я рассмотрел тебя хорошенько, готов повысить ставки. Как насчет того, чтобы стать моей девушкой дня?

Он глянул на массивные часы на своем запястье, пока я недоуменно пялилась на него.

– Уже без пяти двенадцать, и завтра у нас среда, – произнес он и вдруг соскользнул на пол, падая на колени передо мной. – Стань моей девушкой среды, Белоснежка, и я целые сутки, минута в минуту проведу, ублажая тебя!

Я в шоке выпучила глаза, потом обвела диким взглядом бар, где, казалось, внимание каждого присутствующего было обращено на нас. С полминуты люди смотрели, а потом один за другим принялись смеяться, свистеть и хлопать, кивая то на меня, то на моего слишком уж навязчивого кавалера. Я с трудом сглотнула ком смущения и злости, застрявший в горле.

– Прекрати! – прошипела я ему, и этот придурок вскочил и заржал вместе со всеми.

– I’m turned down and crashed! (Я отвергнут и раздавлен!) – завопил свалившийся на мою голову клоун на весь бар, явно полностью погрузившись в сценарий личного шоу и забыв обо мне. – I’m so disconsolated! (Как же я безутешен!)

– Come here, handsome, we’ll fondle and console you! (Иди к нам, красавчик, и мы тебя обласкаем и утешим!) – завизжали какие-то изрядно выпившие девицы из дальнего угла бара.

– Последний шанс, Белоснежка! – обернулся ко мне Марк, но он уже настолько выбесил меня, что так и хотелось запустить стаканом ему в голову.

– Меня зовут Полина! А ты иди развлекайся, моряк Папай, а то ночи тут короткие, а алкоголь у девушек в голове имеет свойство быстро выветриваться!

Усмехнувшись в стиле «твоя потеря, детка», Марк неторопливо продефилировал к столику девиц и тут же оказался будто в логове осьминога – опутан жадными до плоти конечностями, кажется, повсюду. Я прервала наблюдение в тот момент, когда одна из осчастливленных – блондинка с роскошной задницей, едва прикрытой шортами, взобралась к нему на колени и присосалась к его лицу. Фу-у-у!

Обернувшись к бару, заметила, что бармен Патрик поставил передо мной еще один коктейль, пристально глядя в тот угол, где угнездились девушки, заполучившие мой «шанс на миллион». Да уж, если повезет, каждой где-то штук по двести пятьдесят перепадет, коли уж вести точные подсчеты.

Патрик немного разочарованно покачал головой и, сказав: «За счет заведения», ушел в другой конец барной стойки.

Я допила эту порцию быстрее обычного и, поблагодарив жестами занятого сейчас бармена, отправилась на выход, старательно не глядя в дальний угол.

Чтобы добраться до домика, который арендовала Ланка с ее местным парнем, мне нужно протопать что-то около пяти кварталов по привычным мне меркам. Сначала дорога шла среди питейно-увеселительных заведений типа того, что я покинула только что, но потом стало тихо и даже пустынно. И тут я услышала, что кто-то идет за мной. Какое-то время я прислушивалась, боясь оглянуться, и невольно ускорила шаг. Мой преследователь тоже пошел быстрее. И тогда без особых раздумий я сорвалась на бег. Кровь грохотала в ушах так, что я совершенно не слышала, что творится сзади, но останавливаться точно не собиралась. Замедлилась, только очутившись на открытой веранде бунгало. Согнулась, стараясь отдышаться.

А потом меня посетил глюк.

Мне почудился знакомый смех и голос, где-то вдалеке снаружи произнесший:

– Чокнутая Белоснежка!

Прислушалась еще, щурясь в темноту, но больше не раздалось ни звука. Точно показалось от шума крови в ушах после пробежки с перепугу. И с чего бы? Ланка утверждала, что этот остров – чисто рай и все вокруг едва ли не доброжелательные ангелы. Правда, она всегда была неисправимой оптимисткой, взирающей на мир с легкостью и верой в то, что все люди прекрасны и добры. Ну хотя бы где-то глубоко в душе.

Тихонько открыла дверь и снова прислушалась, теперь уже на предмет… э-э-эм-м… тесного взаимодействия подруги и ее нового парня. Эти двое выглядели едва ли не прилипшими намертво друг к другу, как два куска жвачки – ничем не отлепить. Стоило отвести глаза – они уже целуются. Еще когда уходила, было видно, что они запрыгнут в постель, дверь не успеет закрыться. Хотела же поселиться в отеле, говорила об этом Ланке – она ни в какую. «Сто лет не виделись, соскучилась, круто потусим» и все такое.

Короче, не хотелось бы своим топотом или хлопком двери обломать ребятам какой-нибудь особенно чувственный момент.

Однако мне повезло, и Каспер с Ланкой были на кухне, само собой, обнимались, но ничего сверх этого. Парню позвонили. Ответив, он странно покосился на меня и, приветливо кивнув, ушел.

– Ну как погуляла? – практически протанцевав по кухне с абсолютно счастливой улыбкой, подруга предложила мне кофе.

– Хорошо.

– А чего такая взмыленная? Настолько уж все хорошо? – она лукаво подмигнула мне.

– Что? А, нет, не в том смысле. Просто выпила и расслабилась. Слушай, мне все-таки кажется, что я мешаю вам. Каспер точно не против?

– Ой, я тебя умоляю! Он просто милаха, готов для меня на все и жутко компанейский. К тому же я уверена, что надолго ты у меня не загостишься, – она снова многозначительно подмигнула. – Мы тебе мигом отыщем своего такого же Каспера, и он волшебным образом изгонит призрак засранца Тимура из твоих мыслей и сердечка. Честно-честно.

Да уж, у меня сегодня уже наклевывался кандидат на должность изгоняющего, но что-то я сомневаюсь, что сработало бы. Не с моей хронической и запущенной формой тимурозависимости и романтическими заморочками о дурацкой убежденности, что связи не для меня. Не важно, случайные или длительные, но в самом этом слове что-то такое… некрасивое. Романтичной Полине подавай высокие отношения, да-да.

– Надеюсь, что так и будет, – с фальшивым оптимизмом ответила я и пошла в душ.

Глава 4

Стоя в густой тени дома моего приятеля Каспера и успокаивая дыхание после пробежки за этой чертовой Белоснежкой-спринтершей, я в очередной раз обозвал себя тупым болваном, которого жизнь ничему не учит.

Где вообще были мои мозги, когда я кинулся за ней следом, вместо того чтобы продолжить весьма необременительный флирт с раскованными и готовыми к продолжению девицами из бара? С какого такого фига во мне вдруг взыграли рыцарские чувства, что всколыхнул Менч сообщением о ЧП на курорте? Ну да, бродит тут по острову какой-то псих, обидевший туристку. Ну так, во-первых, ее показания еще проверить как следует надо, а во-вторых, даже полный неадекват вряд ли попрется повторять столь рискованное «приключение» вторую ночь подряд.

И все же, как только ее босоножки процокали на выход, а следом из бара вышли несколько парней, меня будто подкинуло. Поперся, как последний придурок, проводить девушку. А девушка совершенно явно настолько не хотела продолжать знакомство, что провожать пришлось тайно, на расстоянии. И эта чокнутая, наверняка заслышав мои шаги, припустила так резво, что я даже вынужден был перейти на легкую трусцу, чтобы не потерять ее в густой темноте тропической ночи.

Ну, с другой стороны, есть и нечто полезное в моем сегодняшнем ночном променаде, не так ли?

Берегись, Белоснежка! Теперь я знаю не только, где ты живешь, но и с кем. Потому как Каспер буквально на днях трепался о своей новой горячей подружке, которая квартируется в его бунгало уже чуть ли не неделю – похоже, Белоснежкина подружайка действительно горяча как ад, раз увлекла наше похотливое привидение так надолго.

А почему я так уверен, что это две разные девушки, так всего-навсего потому, что этот «врун, болтун и хохотун» упоминал, что его новая пассия – загорелая блондинка. А моя добыча – белокожая брюнетка.

– Марк, ты на часы смотрел? – совсем не сонно рявкнул запыхавшийся Каспер в трубку. Ничего-ничего, раз уж меня обломали с отличным сексом на эту ночь, то пусть еще кто-нибудь прервется на пару минут, присоединится, так сказать, к клубу страдающих от одиночества членов.

– Дружище, в твоих интересах уделить мне время, – промурлыкал я в трубку. – Помнится, ты буквально позавчера просил у меня мою ласточку на несколько дней.

– Ну просил. Только ты меня послал. Так что я вообще не понимаю, как у тебя теперь язык поворачивается называть себя моим другом, – огрызнулся приятель.

– Обстоятельства изменились. Я тут хочу пригласить тебя ко мне на яхту с твоей новой конфеткой. Согласен отвезти вас на твой любимый остров. Так что запасись провиантом и резинками.

– Хм, и что ты за это хочешь? – тут же просек ситуацию парень.

– Пусть твоя девушка уговорит свою подружку присоединиться к вам. Без нее сделки не будет.

– Фью, – присвистнул Каспер. – Однако ты скор, мужик. Как ты умудрился прознать про Полью? Она же только сегодня приехала.

– Долго ли умеючи, – усмехнулся я. – Короче, условия я озвучил. Жду вас троих завтра утром. Не придете до десяти, предложение снимаю. – Я скинул звонок, не дав не то что дружелюбному, а, скорее, любвеобильному «призраку» возможности что-либо ответить, и сладко потянулся.

Да, да, детка. Ты еще не в курсе, но это и не важно. Ты – моя-а-а добыча-а-а, р-р-р. Славная будет охота. И сладкая будет победа.

А до десяти утра мне предстоит еще много чего сделать.

Вы и правда думали, что искусство обольщения – это пиф-паф ой-ой-ой? Как бы не так. Все эти малолетние сосунки-пикаперы со своими многотысячными тиражами пособий по съему не знают и сотой доли тех приемов, которые я успешно отточил за последние пять лет жизни беззаботного плейбоя-дауншифтера.

А такая пугливая добыча, как Белоснежка, требует тщательной, в буквальном смысле ювелирной подготовки: ловушки, западни, сети, капканы, силки… В смысле – умные книги с потрепанными корешками и кучей заметок на полях, желательно на заумном языке вроде латыни, сентиментальные фотографии со старыми армейскими приятелями, вещицы с печальной историей, типа «маминого» обручального кольца – единственной памяти о ней, безобидные на первый взгляд, легкие, но ужас какие коварные в нашей жаре напитки, специфические закуски, разжигающие аппетит совсем иного толка, подстроенные ситуации, в которых я либо окажу первую медицинскую помощь, либо сам буду в ней нуждаться…

Полночи я надраивал свою ласточку и раскладывал нужные вещи в продуманных местах.

Охота началась.

К тому моменту, как небо окрасил рассвет, я был во всеоружии. Даже успел смотаться на рыбный рынок и купить свежих морепродуктов и одну волшебную рыбку. Это, конечно, не красное наливное яблочко из сказки, но мою Белоснежку точно проймет.

Нечестно? Так я и не отрицаю. Но на войне и в любви – хотя о ней никто речи и не ведет – все средства хороши. Так что у меня осталась еще даже пара-тройка часиков на поспать и встретить долгожданных гостей в несколько встрепанном состоянии. Уж не знаю почему, но слегка взлохмаченные после сна волосы и разобранная кровать, в которой явно спал только один человек, действует на потенциальный объект весьма положительно.

Задавался ли я вопросом, зачем мне это вообще все нужно, когда запросто можно хоть обожраться доступным сексом без всяких дополнительных усилий? Ну, разок да. Но потом забил. Будем считать: ради самого процесса охоты – нормальный инстинкт настоящего мужика. Мяско в сто раз вкуснее, если ты его не на рынке прикупил, а азартно добыл сам. Ага, выследил, преследовал, загнал в западню и добыл. Самец, чё!

Загнал в западню… Так, так. Стоп.

По ней же было понятно, что добровольно она со мной общаться не захочет. И даже если Каспер с его подружкой приведут Белоснежку на пирс, то ей ничто не помешает, увидев капитана яхты, заартачиться и свалить. А значит что? Значит, этого самого капитана-штурмана-юнгу-кока и владельца  яхты в одном лице она должна увидеть уже после того, как мы отшвартуемся и покинем гавань для малых судов.

– Каспер, ты еще не вышел из своего бунгало?

– Не, на пороге. Девчонки обуваются.

– Будь другом, захвати свою лицензию на управление маломерными судами. И вот еще что. Я все подготовлю, отчалишь от причала, окей?

– А ты?

– А я появлюсь на сцене, когда мы выйдем из гавани. И постарайтесь пока не спускаться в каюты.

– Ты там что, какой-то спектакль для нас готовишь? – заржал парень.

– Да не, просто, боюсь, подружка твоей подружки соскочит, если увидит меня, пока мы будем на земле.

– А-а-а, понял, дружище. Но тогда за тобой будет должок!

– Не переживай. Уж за мной в этот раз не заржавеет, – хохотнул в трубку я. – И я пущу вас, загорелые кролики, в твою любимую каюту.

– Ладно. Сейчас захвачу документы и сделаю все в лучшем виде.

М-да, привлекать загонщиков к охоте не мой стиль. Но уж больно, как говорится, рыбка хороша, хоть и крут бережок. Зато теперь брыкливой жертве особо деваться будет некуда.

Заприметив в бинокль знакомый яркий джип перед воротами в яхт-клуб, я завел двигатель, который сегодня уже протестил пару раз на всякий случай, отдал носовые концы, оставив только кормовые, которые, с одной стороны, удержат мою ласточку у причала эти несколько минут, а с другой, Касперу будет легко отшвартоваться. Еще раз перепроверил настройки своего Гармина (Приложение с морскими картами, используемое для прокладки маршрутов на водной поверхности. – прим. Авторов), поставил на накрытый белоснежной скатертью стол запотевшие бутылки минеральной воды, вазу с фруктами и две сиреневые кувшинки для девушек. Надеюсь, аборигену Сейшел удастся объяснить моим соотечественницам, что только в матушке России четное количество цветов – дурной признак, а здесь вообще не имеет никакого плохого значения.

А вот теперь пора и нырнуть в укрытие.

Я позволил себе еще пару мгновений полюбоваться на приближающуюся к моему логову беззаботную, ничего не подозревающую добычу и плотно закрыл дверь в жилой отсек.

– Ну вот, прекрасные леди, это и есть мой обещанный сюрприз, – раздался голос приятеля, первым спрыгнувшего на палубу. – Вам лучше разуться перед трапом. Этот белоснежный красавец предпочитает целовать ваши изумительные босые ножки, а не подошву, оскверненную пылью земной тверди. К тому же босиком по нему ходить намного безопаснее.

– Боже, какая прелесть! – взвизгнула блондинка, приземляясь на корме. – Каспер, я тебя обожаю! Прогулка на яхте! Ты все-таки смог договориться с тем своим вечно занятым другом?

– Да, конфетка. Это было непросто. Наш капитан редко соглашается покатать кого-либо на своем любимце, но для нас он сделал исключение, – самодовольно подтвердил парень.

Ну да, ну да, непросто – не то слово. Если бы Полина не жила с его подружкой или не согласилась принять участие в этой прогулке, фиг бы кролику Касперу удалось покрасоваться перед своей длинноногой крольчишкой.

– Какие изумительные цветы, – пробормотала совсем рядом моя белокожая цель.

Еще бы, детка. Я за эти две водяные лилии кучу бабок отвалил садовнику из отеля.

– Зайчик, а зачем здесь два руля? Ой, а тут еще какие-то экранчики рядом с каждым! Ух ты! А это что? А сюда можно нажать? А можно вперед пройти? А когда мы поплывем? А как тут держаться? А-а-а, надо же срочно сфоткаться и выложить в Инсту! Ой, как все прикольненько!

Прикольненько?

Вот поэтому я и не особо люблю приводить на ласточку девиц. От их дебильных восторженных писков голова кругом идет. Они умудряются и до, и после секса завалить миллионом дурацких вопросов и реплик, на которые хочется реагировать одним единственным образом – скинуть за борт. Но, с другой стороны, в моем арсенале обольщения эта белоснежная сорокафутовая красотка (Длина яхты примерно 12 м. – прим. Авторов) – самый безотказный инструмент.

– А уже можно раздеваться и загорать? Полинка, тебя намазать? У меня с собой такой классный кремчик есть – просто супер! Как раз для твоей белой кожи!

Э-э-э, нет, крольчишка! Эту работу оставь мне! С удовольствием окажу необходимую помощь белокожей красавице, дабы не сгорела под лучами жаркого страстного солнца. Я буду очень нежен, очень внимателен ко всем изгибам и впадинкам этого лакомства из взбитых сливок – именно такое впечатление и предвкушение возникло вчера у меня при взгляде на неприступную красавицу.

Хей, мужик, угомонись пока, сиди спокойно, не рыпайся. Нам вот-вот выходить на люди, а ты тут устроил восстание в ширинке.

– Леди, буквально несколько минут, и я буду в полном вашем распоряжении, – галантно ответил пикапер № 2 всея Сейшел, и я услышал, что он спрыгнул на причал, чтобы отдать швартовы.

– Зайчик! Вернись немедленно! Мне страшно без тебя!

Дружище мой озабоченный, я представить не могу, что должна вытворять эта девица в постели, чтобы ты согласился терпеть такие вопли.

– И вообще, где наш капитан? Кто нас катать будет?

– Конфетка, я твой капитан! И не только сегодня!

– Эм-м-м, ребята, так мы на этой лодке втроем? – как-то вяло пробормотала та, ради которой все это и затевалось.

– Нет, нет, капитан с нами, просто он прямо сейчас немного занят, а я не хочу терять ни минуты этого прекрасного солнечного безветренного дня, чтобы показать вам все наши местные красоты. Та-а-ак, самый малый ход, и – вуаля! Вот мы и плывем!

– Ой, зайчик! Я тебе говорила, что обожаю тебя?

Даже через закрытую дверь я услышал звук долгого поцелуя.

Как хорошо, что у меня арендовано самое удобное место в гавани, и выйти в открытое море, пардон, океан, может даже такой лошарик, как Каспер. Разумеется, при правильно настроенном автопилоте, где моему напарнику в благородном деле «эндорфинизации» прекрасных дам остается только делать вид, что он на самом деле держит штурвал.

Ну что ж, судя по легкой качке и звукам за окном, выпрыгнуть с яхты теперь можно только в воду.

Ваш выход, Маэстро!

Глава 5

Проснулась я еще до шести утра на удивление без малейших признаков похмелья. Вытащила из ушей беруши и прислушалась. Благословенная тишина в доме. Неужто эти влюбленные с неистощимыми какими-то источниками энергии в определенных местах угомонилась? Хотя уверена, что это ненадолго.

По дороге сюда я себе строго-настрого запретила даже думать о работе. Никаких выдуманных фантазий и красот, пока я нахожусь в их реально существующем средоточии. Все удовольствия исключительно в действительности и для меня, а не для вымышленных счастливиц из моих книг. Поэтому я забила на пробежку и осталась наглым образом валяться в постели, лениво следя за световыми бликами солнечных лучей на стенах. Для жительницы вечно дождливого и туманного Питера это само по себе удовольствие.

«Океанские волны угрожающе потемнели, став из бирюзовых мрачно-свинцовыми, и обзавелись клочками грязно-белой пены на своих гребнях. Они то и дело яростно бросались на вроде бы крепкую лодку-плоскодонку, норовя перевернуть ее. Единственная пассажирка мужественно сдерживала слезы страха, крепко вцепившись в один из бортов. Но как бы она ни храбрилась, темное отчаяние все больше охватывало душу девушки. Сколько бы она ни всматривалась в даль, спасительной суши не было видно, а буря и не думала утихать, словно глумясь над ней и беспомощностью слабого человечка. И как будто все и так не было достаточно плохо, с неба хлынул проливной дождь, промочив одежду бедняжки насквозь, сводя на нет и так отвратительную видимость, но что хуже всего – начиная медленно наполнять лодку.

– О, Господи! Ну за что мне это?! Что, начинать уже все грехи свои перебирать и молится о прощении?

Но единственным грехом этой невинной девушки было то, что она имела глупость и смелость довериться мерзавцу.

Слезы все же полились, смешиваясь с дождевой водой и окончательно лишая способности что-то разглядеть. Да и куда ей смотреть? Повсюду одно и то же: ревущие океанские волны, алчно ждущие скорой возможности поглотить ее.

Сквозь этот природный грохот и собственные рыдания девушка и не услышала, как к ее уже наполовину затопленной лодке приблизилось другое судно.

– Хватайтесь, я вытащу вас! – раздался над ее головой хриплый мужской голос, и перед лицом появилась загорелая едва ли не до черноты рука, а вздернувшийся рукав открыл вид на широкое запястье с большими черными часами.

– О боже, как я рада! Вы мой спаситель! – воскликнула жертва чужой подлости и своей наивности, вскакивая.

Лица мужчины было не разглядеть из-за низко надвинутого капюшона, но очертания подбородка, покрытого золотистой щетиной, говорили о силе и уверенности, тех самых, в которых она сейчас нуждалась сильнее всего.

– Ну раз рада, то давай руку и ухватись покрепче. У меня есть тут кое-что твердое и длинное, нуждающееся в крепком рукопожатии для начала…»

Какого черта?! Меня аж подбросило на кровати.

Мало того, что в полудреме мой мозг запустил непроизвольно рабочий режим, так еще и главный герой какого-то черта подозрительно смахивал на вчерашнего нахального мистера Секса, устроившего то дурацкое представление в баре. По крайней мере он точно говорил его голосом, да и выраженьица как раз в его духе. И золотистая щетина. Блондин. А мои герои не бывают блондинами! Мне они в принципе не нравятся, да и моим героиням тоже. Белобрысым наглым самцам всегда достаются в моих книгах роли отрицательных персонажей. Как-то уж так сложилось. А брутальные, обходительные, чуткие и самоотверженные брюнеты и шатены выступали избавителями от злобных козней и все такое.

Между прочим, Полина, этот блондинистый не-герой говорил в твоей голове, а не в реале, что наводит на размышления.

Это же твои так-то мысли, не его. Что, подсознательно не против ухватиться за что-то… хм-м… твердое и длинное? А как же! Для того сюда и прилетела!

«Ну тогда какого черта вчера-то отказалась?» – сумничало опять мое подсознание, причем голосом засранца Марка.

– Потому… что, – вздохнула я. – Кто бы знал почему.

За стеной завозились, забубнили, и я поспешила в душ, чтобы не услышать ничего лишнего, но на полпути меня остановил истошный визг Ланки.

Как была, в пижаме, я кинулась к двери, тут же чуть не получив той по лбу от влетевшей в комнату подруги.

– Полька-а-а! – голосила она, стиснув в объятиях и заорав на ухо. – Мы едем кататься на яхте! Прямо сейчас!

И, отпустив меня, она принялась скакать по комнате чокнутой белкой. А я, почесав пострадавшее ухо, наблюдала за этим фонтаном восторга, стоя на безопасном расстоянии.

Ланка – такая Ланка. Вот ведь человек – живая иллюстрация к слову «оптимизм». А вот в себе я его не ощущала в свете недавно посетившей фантазии. Не той части, что с какого-то перепугу про Марка, а в той, что про волны, дождь и бог знает сколько метров жуткой водной толщи под дном посудины.

– Ну, вообще-то, я планировала сегодня пешком погулять, осмотреть тут все, – сделала я тщетную попытку отмазаться, заранее зная о ее провале.

Но это же Ланка! Как говорится: врач сказал – в морг, значит…

– Да на это у тебя будет еще куча времени! Касперу чудом удалось уговорить своего друга покатать нас! Он его с моего приезда сюда уламывает! Так что давай без разговоров – хватай купальник и крем!

Против стихии не попрешь, так что пришлось идти собираться.

Я была права, согласившись на почти недельные уговоры подруги приехать на Сейшелы. Хоть на форумах и предупреждали, что это не самый безопасный район для одинокой девушки: типа, Сомали рядом, пиратов куча. Но Лана писала настолько полные восхищения сообщения-простыни, подкрепляя свои слова десятками фоток с изумительными видами, что на третий день непрекращающихся рыданий я взяла себя в руки и просто купила билеты на самолет. Была не была! Вероятно, подруга права, и мне пора перевернуть эту страницу в своей жизни? А что может быть лучше для такого шага, как не приятный отдых в райском местечке?

Невероятно яркие краски, почти люминесцентные. Но при этом не режущие глаз, а наполняющие тебя невозможным восторгом – детским, искренним, взрывным, от которого хочется громко визжать и хлопать в ладоши.

Нереальные запахи, от которых кружится голова и хочется их все-все просто упаковать и увезти с собой в чемоданах. А дома, вернувшись в такой прекрасный и любимый, но все же холодный, промозглый Питер, открывать каждый день банку одного из этих ароматов и укутываться в него, как в теплый пушистый плед.

А вкус новых блюд, фруктов, напитков? Каждый из них, прокатившись по языку и глотке, будто ставил печать своего присутствия на моем теле. Клянусь, никогда в жизни я теперь не смогу купить в магазине бледные, скукоженные, скованные в ледяной панцирь несчастные креветки. Не после тех зверюг, которые вдвоем с трудом помещались на одной тарелке. А рыба! Боже, какая вкусная тут была рыба! Свежайшая, нежнейшая, тающая во рту, пахнущая океаном и соленым ветром, а не темными складами на всем пути следования до наших прилавков. Нет. Определенно у родившихся и живущих тут людей какая-то особо классная карма. Я тоже такую хочу!

А этот океан!

То таинственно темно-синий, завораживающий своей мрачной глубиной так же, как глаза владельца «белоснежного красавца», то игриво бирюзовый, нашептывающий явно какие-то непристойности голосом блондинистого демона-искусителя, то хрустально голубой, бликующий так ярко в солнцезащитных очках нашего «вечно занятого капитана, которого так сложно было уговорить покатать нас», что хочется уже махнуть рукой на свои принципы и…

А что, собственно, и?

Я, когда увидела, кто выходит из закрытого ранее помещения яхты, вытирая промасленной тряпкой испачканные чем-то руки, чуть не завопила Касперу поворачивать обратно к причалу. Но совершенно искреннее недоумение в глазах моего вчерашнего неудавшегося ухажера, когда он заметил меня сидящей за столиком, убедило в том, что все это просто нелепое совпадение. Вряд ли столь легкомысленный ловелас мог заранее подстроить все это, если, по словам Ланы, выходило, что именно его Каспер уже давно раскручивал на морскую прогулку.

Ну вот и замечательно. Значит, действительно просто так случайно получилось.

И сегодняшний Марк нравился мне гораздо больше вчерашнего, потому что был абсолютно не похож на того не в меру напористого наглеца, от которого я с таким облегчением сбежала.

Вроде точно такая же белая льняная рубаха с длинным рукавом, просторные холщовые штаны, какие-то потрепанные фенечки на запястье правой руки и массивные черные часы на левой. Все та же слегка кривоватая улыбка, шуточки с явно сексуальным подтекстом, одобрительные взгляды, которыми он щедро одаривал меня, небрежно управляя яхтой одной рукой. И… и все!

Он не рекламировал себя столь же агрессивно и напролом, не давил, не уговаривал, не напирал, не пытался напоить – в специальных держателях для стаканов торчали лишь запотевшие бутылки с безобидной минеральной водой. Шутил – да, но шутки не были сконцентрированы на моей персоне, скорее, обращены к нашей не скрывающей своих пылких отношений парочке. И этот жест – две прекрасные сиреневые нимфеи для нас с Ланой… Блин! Это было так ми-и-ило!

И не только это, если честно. Невероятно, но вот такому Марку было очень легко симпатизировать. Возможно, весь архипелаг был настолько прекрасен, что любой маршрут, проложенный между островами, вызывал бы такой же «о-боже-боже-мой» восторг. Но я несколько раз ловила краем уха, как даже местный житель в восхищении присвистывал и отмечал, что тут он не бывал ни разу. От пронзительных визгов Ланы порой хотелось поморщиться, но осуждать ее я не могла. Ни одна фотография, ни один видеоролик не могли полным образом передать красоту этих мест. И наш капитан ни разу не отказал нам в просьбе завернуть в ту или иную лагуну или обойти еще раз вокруг «смотри-смотри-какой-мимимишечный-островок-я-хочу-здесь-жить-вечно» крохотного кусочка суши, состоящего из ослепительно белого песка и пары кокосовых пальм, будто нарисованного на безбрежном темно-синем холсте океана.

А где-то ближе к обеду мы подошли к одному из сотен необитаемых островов архипелага, куда, как оказалось, и хотел привезти мою подругу ее пылкий поклонник. И мы с Ланой оценили его старания: густая тропическая зелень, нежнейший белоснежный песок, невероятно чистый, будто прямо перед нашим приездом его усердно просеивали через самое мельчайшее сито, звонкие трели каких-то ярких тропических птиц и безумно живописная мелководная лагуна с хрустально прозрачной водой. Не остров, а какая-то концентрированная квинтэссенция понятия «райский уголок». Пока мы восторженно охали и ахали, обозревая эти красоты с палубы яхты, Марк своими руками (немыслимо!) приготовил какой-то фантастический обед из свежайших морепродуктов, открыл бутылку легкого белого сухого вина с невероятно тонким букетом, не пригубив при этом ни капли – «За рулем не пью», смеясь, объяснил он свой трезвый обед, и между делом спустил на воду для нашего развлечения такие забавные штуки, о которых я ни разу в жизни не слышала, не то что пользовалась ими.

Лана и Каспер облюбовали самый первый аттракцион – совершенно прозрачное каноэ на двоих, на котором они с визгами и воплями тут же начали наматывать круги вокруг стоящей на якоре яхты. При помощи ручного насоса Марк надул огромную доску, похожую на те, на которых катают серферы. Но эта была намного длиннее и шире и предполагала использование весла для продвижения вперед по спокойной воде. И последней игрушкой для настоящих морских волков оказалась абсолютно чумовая ерунда, названная им сибобом и являвшаяся, по сути, подводным байком. Все время, пока вчерашний придурок, волшебным образом превратившийся в радушного и ответственного хозяина морского судна, подготавливал для нас троих программу развлечений, я сидела на ступеньках яхты, спускавшихся до самой воды, и болтала ногами, закидывая его «как-куда-что-серьезно?» вопросами. И вот, положа руку на сердце, все ждала, когда он устанет на них отвечать или просто отмахнется от меня. Но его терпению не было предела. Со мной разговаривали почти как с малолетней почемучкой – ласково, подробно и очень доходчиво. Так что в какой-то момент мне стало стыдно за то, как я вела себя с ним накануне. Может, вчера я была слишком взвинчена или просто устала от длительного перелета с двумя неудобными ночными пересадками? Может, сегодня я бы не усмотрела ничего неприличного или излишне навязчивого в его попытке познакомиться со мной?

– Ну что, Белоснежка? Готова освоить новые горизонты? – прервал мои размышления и угрызения совести предмет моих внутренних метаний.

– Что? Вот на этом? Ни за что! – твердо заявила я. – Я не умею ими пользоваться.

– У нас полно времени, чтобы научить тебя, – все так же ровно и благожелательно ответил Марк. – Ну же, вот закончится этот день, этот отпуск, а тебе кроме окружающих пейзажей и вспомнить-то будет нечего? А как же новые ощущения, впечатления и эмоции, которые можно испытать только на адреналине? – продолжал подначивать этот искуситель.

– Я нервничаю на глубине.

Ну да, совсем немножко приуменьшим, чтобы не выглядеть в глазах этого обновленного и показавшегося совершенно с другой стороны загорелого красавчика полной дурой и трусихой.

– Ну, три минуты – и я доставлю тебя на самое мелкое мелководье на всех Сейшелах, – белозубо улыбнулся капитан, и от этой его доброй и искренней улыбки мое сердце, плюнув на вякающий где-то на задворках разума голос, настойчиво принялось рваться из грудной клетки в загорелые руки мужчины. – Ты пока еще раз намажься кремом – что-то прям переживаю я за тебя, Белоснежка, а я разденусь, и поплывем наперегонки с нашими крольчишками.

Глава 6

Кто молодец? Я молодец!

Кто великий стратег? Я великий стратег! И тактик, кстати, тоже!

Кто все правильно распланировал? Я распланировал!

А что в результате? В результате гневно сверкавшие накануне, огромные голубые глазки доверчиво смотрят на меня, а презрительно поджатые вчера вечером розовые губки в восхищении приоткрываются, чтобы дать возможность язычку облизнуть их в попытке не потерять ни капли кисло-сладкого соуса, которым я щедро приправил специальное блюдо для специальной гостьи. Никакой химии, никакого насилия, просто очень вкусная рыбка – местный деликатес, просто природный афродизиак, подстегивающий почему-то исключительно женское либидо. В конце концов, я же мог этого и не знать, покупая продукты для гостей на утреннем рынке, так?

Движения Белоснежки стали менее дергаными, взгляды не такими колючими и настороженными, как вчера и даже утром, в начале прогулки. Она перестала скрещивать ручки на груди, хотя не скажу, чтобы та поза меня особо раздражала – она прекрасно подчеркивала аппетитные верхние девяносто, прикрытые разноцветными треугольничками легкомысленного бикини.

А уж когда я, получив отрицательный ответ на вопрос о наличии одежды с длинными рукавами, принес ей свою белую льняную рубаху, коими за время проживания в тропиках обзавелся в изрядном количестве, и настоятельно посоветовал не спешить с дозами принимаемого на нежную белую кожу экваториального солнца, взгляд стал благодарным. И мисс Бледнолицая Колючка как-то вдруг расслабилась. Нет, не поплыла, не начала томно вздыхать в мою сторону, а именно расслабилась, будто окончательно решив, что с моей стороны можно не ожидать подвоха.

Слава яйцам!

В этот раз не моим, стоит признать.

Несколько лет подряд к нам на остров наезжал один англичанин, пару, а то и тройку раз в год. В возрасте такой мужичок. Не сказать, чтобы особо супербогатый или какой-то там красавец писаный – обыкновенный, самый что ни на есть ординарный. Но каждый раз этот хрен собачий привозил с собой офигительную девчонку. И каждый раз новую. И каждый раз моложе предыдущей. И ни одна из них не была профессиональной содержанкой или той, что ведется исключительно на бабки. И я как-то разговорился однажды с ним на эту тему. И он поведал одну рыболовецкую байку о том, как отец научил его ловить форель голыми руками.

Опускаешь в водоем с рыбой руки. И просто держишь их там. Не плюхаешь особо, не дергаешься, просто держишь руки в воде, изредка слегка пошевеливая пальцами. Рыбка привыкает к этому «предмету» мебели, начинает периодически подплывать поближе, чтобы рассмотреть, особенно медленно шевелящиеся пальцы. И когда ты видишь, что она осмелела и уже снует между твоими руками безбоязненно, начинаешь о-о-очень медленно разворачивать руки и соединять их в эдакую широкую лопату. Если терпежу мало или вода совсем уже холодная, можно попробовать цапнуть и так, как мы привыкли хвататься за что-то круглое, но в таком случае велик шанс, что скользкое создание увернется, а широкой лопатой из двух ладошек можно ее подкинуть прямо на берег.

Какова была мораль этой побасенки, в которую я не особо поверил? В том, что есть такой тип женщин, с которыми «нахрапом» можно сделать только хуже. Что мне вчера и продемонстрировали совершенно явно и абсолютно очевидно.

Ну и ладно. Значит, эту форельку я поймаю «голыми руками». Кожа к коже. Полный контакт.

И тактика работала. Полина все чаще смеялась над моими шутками, все больше задавала вопросов напрямую мне, а не через Каспера или его подружку, тарахтящую без умолку, все ближе подвигалась ко мне, пытаясь укрыться от соленых брызг, почему-то в изобилии летевших в ее сторону. Естественно, случайно. Она смело ходила по стаборду (Правая сторона судна – прим. Авторов), где я облюбовал штурвал на эту поездку (На яхте Марка два штурвала – справа и слева. прим. Авторов), и даже, не задумываясь, опиралась на мое плечо и, так же не задумываясь, принимала мою помощь.

И мои тщательно продуманные аттракционы тоже отлично сработали. Крольчата, правда, сразу же оккупировали мое любимое прозрачное каноэ, в котором я с удовольствием покатал бы мою добычу. Сибоб ее сперва вообще испугал, потому что лезть с ним в воду она категорически отказалась. А на САП (SUP – надувная доска с веслом. – прим. Авторов) она смотрела с подозрением. Но я предложил ей разместиться на самом носу доски, а сам взялся за весло и устроил ей неспешную прогулку по мелководной лагуне.

– Обещаешь, что мы будем плавать только там? – строго нахмурила она свои бровки.

– Клянусь, – прижал я ладонь к груди, а про себя торжествующе ухмыльнулся. Не понимаешь ты, Белоснежка, что даже сам факт постановки этого вопроса говорит о твоем бессознательном желании довериться мне. Ты почти уже поймана, моя рыбка!

Мы нарезвились вовсю: ныряли с доски (конечно, назвать нырянием бултыхание на глубине, где до дна ногами достаешь, смех один, но желание дамы – закон, никакого обмана с моей стороны), учил Полину стоять на ней, не падая в воду каждые десять секунд, брызгались и дурачились, как подростки. И ни-ни – никаких поползновений в «ту самую» сторону: исключительно напомнить, что пора опять намазаться, передать тюбик с кремом, «случайно» прикоснуться грудью к ее ноге, доставая бутылку с питьевой водой, взглядом показать, что от интенсивных ныряний треугольничек слегка сбился. В общем, только о-о-очень медленно «пошевеливаем пальцами». «Разворачивать руки широкой лопатой» будем на обратном пути.

По дороге к яхте мы все же поменялись с парочкой средствами передвижения. И мне бы обратить внимание на то, что Полина, в отличие от остальных пассажирок, которых я ранее катал на прозрачной лодчонке, вообще не глядит под ноги, не пытается рассмотреть дно, увидеть рыбок, коих под нами сновало множество. Она вперилась взглядом в яхту и явно не могла уже дождаться, когда мы до нее доплывем. Ну, действительно, нервничает человек на глубине.

Я показал всем, как пользоваться душем, где можно переодеться, и утвердительно кивнул на вопросительный взгляд приятеля. Через пятнадцать минут на палубе остались мы с Полиной, а крольчишки пошли в носовую каюту продолжать интенсивно сжигать калории при помощи возвратно-поступательных движений.

– В каком красивом месте ты живешь, Марк, – вдруг прошептала Белоснежка, свернувшись калачиком на диване. – Ты, наверное, даже не осознаешь, как тебе повезло.

– Ну почему же, – пожал плечами я. – Не такой уж я дубоголовый, чтобы не понимать этого. Я на самом деле не просто так оказался именно в этом месте. Я выбрал его сознательно. Ты же не думаешь, что я здесь родился?

– А где ты родился? – заинтересованно приподняла голову, оперев ее на руку, Полина.

О-па! Все, ну вот ты и попалась вся как есть, рыба моей мечты.

– Тоже у моря. В небольшом приморском городке, где много соленой воды и жаркого солнца. Почти как здесь.

– А зачем же ты уехал из одного райского места в другое? – удивилась девушка.

– Ну, причин было несколько. И не все мне приятно вспоминать.

– Несчастная любовь? – у нее саркастически приподнялась бровь. Но нет, дорогая, это слишком просто.

– Эм-м-м, давай не будем омрачать этот прекрасный вечер печальными воспоминаниями. – Да-да, я весь из себя такой загадочный, может, у меня там трагедь в прошлом, думай теперь об этом, солнышко, думай. Девушки ой как любят эту вот тень печали дней минувших в мужских глазах, чуть не текут. – Я же не спрашиваю, почему ты приехала сюда из одного из самых восхитительных на земле городов. Причем одна.

Она отвела взгляд и помолчала несколько минут, а я чуть прибавил скорость и отвернулся, якобы избегая встречи наших глаз.

Столкнулись два одиночества. Два израненных сердца, две хрупкие белоснежные яхты на синей глади океана… Ну и так далее по списку.

И тут она снова заговорила:

– Летим! Туманною чертою

Земля от глаз моих бежит.

Под непривычною стопою

Вскипая белою грядою,

Стихия чуждая дрожит.

Дрожит и сердце, грудь заныла;

Напрасно моря даль светла,

Душа в тот круг уже вступила,

Куда невидимая сила

Ее неволей унесла…

Какая прелесть! Прямо подфартило. Фета я тоже люблю и даже помню кое-что.

– Ей будто чудится заране

Тот день, когда без корабля

Помчусь в воздушном океане

И будет исчезать в тумане

За мной родимая земля. (А.А. Фет «На корабле» – прим. Авторов)

– О! Ты тоже любишь Фета?

А глазки-то как округлила! Что за женский сексизм? С чего это мужчины представляются вам бесчувственными чурбанами, умеющими лишь играть мускулами и меряться бородатыми пи… бородами, короче. А может, у нас ранимая душа? А может, мужчинам тоже «в холодный зимний вечер мне так хочется любить»?

– Ох, Марк. Я, наверное, все же должна перед тобой извиниться за свое вчерашнее поведение…

О, да, наступит момент, ты извинишься и даже расплатишься многократно, и нам обоим это понравится, но не сейчас. Работа профи еще не окончена.

– Кстати о нем. Прости меня. Я вчера был несколько не в себе и повел себя как свинья. Давай просто забудем. Мир?

– Конечно, мир, – с облегчение вздохнула Белоснежка.

Ну что ж, пора приступать к развороту ладоней в широкую лопату.

– Слушай, мне кажется, или я не закрепил каноэ на баке? Можешь глянуть?

– Конечно! Это вон там, на носу?

– Это называется бак. Посмотри, пожалуйста.

Ну, приступаем к самой ответственной части.

Полина легко подскочила на ноги и, взобравшись по двум ступенькам, начала пробираться на бак по привычной ей правой стороне борта. И в этот раз не заметила легкий крен в эту сторону. Ай-ай, надо быть внимательнее, рыбка. Можно случайно шлепнуться в чужую стихию.

Легкий рывок яхты, короткий визг, куча брызг справа. А нет, уже сзади.

Придется тебя спасать. И, понятное дело, получать за это заслуженную награду.

И тут я услышал совершенно неожиданное:

– Ма-а-арк! Я не умею пла-а-ава-а-ать!

Прозвучало как-то чересчур правдоподобно, не как просто испуг от неожиданности, а натуральная такая, стремительно назревающая истерика.

Э-э-м, как вообще можно не уметь плавать?

Ну, в том смысле, как здоровый человек со всеми конечностями и без особых ограничений любого рода может не уметь держаться на воде? Ведь человеческое тело не тонет само по себе. Утопить его может только паника. Не, я понимаю, что есть куча людей, которые не выиграют Олимпиаду, но уж элементарно раскинуть руки-ноги, лежа на спокойной воде на спине уж всяко должен каждый, разве нет?

Господи, женщины, какие же вы «логичные»! Ты провела со мной на воде полдня и только теперь утверждаешь, что не умеешь плавать? Или просто хочешь, чтобы я тебя спас?

– Ма-а-арк! Я глуби…

И она ушла с головой под воду.

Черт! Она же сказала, что нервничает на глубине. Так она ее небось панически боится и тут же забывает, что надо делать, чтобы не тонуть!

– Спасите! Тону-у-у!

Миллионы раз я повторял себе: море, а уж тем более океан, не терпят небрежности. Моя небрежность заключалась в том, что я пропустил мимо ушей немаловажную деталь о Полине – она, черт побери, безумно боится глубины! О чем она думала, соглашаясь на морскую прогулку на яхте? Что в любую секунду сможет волшебным образом телепортироваться на земную твердь, минуя мили водного пространства? Почему, блин-блинский, она отказалась надеть спасжилет в таком случае? Ведь я, как всякий капитан, выходящий в море с пассажирами на борту, предложил в самом начале?

Времени обдумывать возможные ответы на эти вопросы не было. Ее реально надо спасать.

Не теряя более ни секунды, я одной ногой спихнул на воду сибоб, лежавший на краю ступеней, а сам щелкнул тумблер скорости хода и сиганул в воду.

И только оказавшись за бортом, понял еще одну важную вещь.

Я идиот.

Вернее, не так.

Я дурака кусок!

Я передвинул тумблер в противоположную сторону, увеличив скорость ласточки до десяти узлов. На сибобе, вдвоем, с учетом поднявшейся к вечеру зыби… Вариантов догнать нет.

– Держись, Белоснежка! Не колоти руками, расслабься. Я рядом!

– Марк! Марк! Я тону!

– Тш, детка, успокойся, я рядом, держись за меня! – Ноль реакции, продолжает молотить по воде, глаза широко распахнуты, взгляд почти остекленевший. – Только не души, пожалуйста!

Полина дышала рвано и поверхностно. Блин, похоже, еще чуть, и у нее случится полноценная паническая атака. Видал я как-то парня в самолете в таком состоянии. Не дай бог сейчас подобное.

– М… м… марк! Вы… тащи мен… ня немедленно! – Ее зубы начали выстукивать, как от холода. – Я б… б… боюсь глубины.

– Полин, тут неглубоко, правда. Метров пять, не больше. Это мелководье практически.

– Ты издеваешься? – взорвалась она. – Это три моих роста! Достаточно глубоко, чтобы я утонула! Где яхта? Где мы? Почему я не вижу твою яхту? Марк! Да говори же, не молчи!

– Полин, ты только успокойся, пожалуйста, и не паникуй. Все будет хорошо. Яхты нет, потому что она уплыла.

– Как уплыла? Почему уплыла? Куда она уплыла без тебя? И без меня, конечно? Это очередная твоя пикаперская дебильная шуточка? Да я тебя… Да я тебе…

Вот, пусть уж лучше психует, чем впадет в ступор от страха. Женщины в гневе на многое способны.

– Полин, прости. Никаких шуток. Ты свалилась в воду, я кинулся за тобой. Хорошо, что сибоб захватил – хоть на плаву продержимся без усилий.

– А где Каспер? Где Лана? – Она зашарила взглядом, который опять стал наполняться страхом, вокруг. – Они что, не увидели нас?

– Ты была слишком увлечена разговором со мной и даже не обратила внимания, что они уединились в каюте, чтобы… ну, дальше сама придумаешь для чего. Яхта идет по заданному курсу, до порта они дойдут на автопилоте, Каспер сможет пришвартоваться и заметит наше отсутствие. Я уверен, что он сообщит в береговую охрану. Завтра нас обязательно найдут.

– Завтра? Завтра? Да я не доживу до завтра, придурок!

– Доживешь, Белоснежка, еще как доживешь. В паре миль отсюда есть суша. Мы доберемся до нее где-то за полчаса, и там будем ждать спасателей. Но ночь придется провести на островке. Все лучше, чем в воде, держась всю ночь за сибоб.

– Боже, боже! Зачем я только согласилась ехать на эту дурацкую прогулку на этой дурацкой яхте с таким дурацким капитаном, который не может позаботиться о безопасности пассажиров!

Между прочим, до сих пор прогулка тебя вполне устраивала, ласточка моя никакая не дурацкая, за такое и всерьез обидеться могу, а насчет капитана… ну, знаешь ли, со всеми бывает. К тому же и не так все катастрофично. Скорее уж, вполне себе удачненько. Для меня. Так, а презики у меня в кармане этих шорт точно есть?

– Не хочу тебя пугать, милая, но если мы планируем в целости и сохранности добраться до острова, чтобы в безопасности переночевать на нем, тебе лучше сейчас успокоиться и молча делать то, что я скажу. Темнеет в тропиках очень быстро, глазом не успеешь моргнуть. Так что отпусти ручку сибоба и вытянись по мне всем телом. За шею не хватайся, держись за плечи.

– Я соскользну!

Нет, форелька, скользить ты будешь позже, когда я приступлю к качественной прожарке.

– Не соскользнешь. Мы поплывем медленно.

– Ты сказал, нам надо торопиться!

– А мы будем торопиться медленно. Нам надо проплыть всего две мили, не больше.

– Это сколько?

– Это чуть меньше четырех километров. Немного на самом деле.

– Немного? Почти четыре километра – это для тебя немного?

– Слушай, ну тогда представь себе, что ты гуляешь по Невскому проспекту. Ты же помнишь, сколько там идти?

– Четыре с половиной километра от Адмиралтейства до Лавры! Причем тут Невский?

– Ну-у-у, чтобы ты могла хотя бы примерно представить расстояние нашей морской «пешей» прогулки.

Мне пришлось по очереди уместить ее дрожащие ладошки на своих плечах. Почувствовав надежную опору, Полина вцепилась покрепче и тут же попыталась практически взобраться на меня, прижимаясь всем телом. Кайф.

– Нет, моя хорошая, верхом на меня садиться на надо. Я имею в виду прямо сейчас.

– Но я так лучше держусь за тебя.

– Не спорю. Но так наши аэро-, вернее, аквадинамические свойства ухудшаются. Мы должны скользить по воде, а не мужественно преодолевать ее сопротивление. Да и сибоб разрядится так раньше времени. Вот представь себе, что ты устала после… м-м-м… горячего страстного секса и обессиленная упала на своего партнера. Представила? Вот так и лежи. Только руки не отпускай. И потихоньку двинули.

– Господи, ты не можешь вот без этого вот?

– Хм, без чего? – Если ты о сексе, то нет, совершенно точно не могу.

– Забудь, – как-то устало выдохнула девушка. – Просто помоги мне добраться туда, где под ногами будет земля, и делай что хочешь потом.

Ну смотри, ты сама это сказала, рыбка моя.

Глава 7

Заплаканные глаза бабули, смертельно бледное мамино лицо, папин сбивчивый шепот и неразборчивое «Всехорошовсехорошовсехорошо»…

В пять лет я умудрилась упасть между двух прогулочных катеров. И причиной этого падения послужил какой-то блондинистый мужик, нелепо взмахнувший руками рядом со мной и столкнувший меня. Придурок даже не заметил этого, будучи в изрядном подпитии. А меня не сразу хватились. Минуту я барахталась между бортами, не в силах даже закричать от испуга и холода. Потом руки сковала судорога. И я просто начала медленно погружаться в темную невскую воду. Мама потом рассказывала, что единственный, кто увидел мое падение, был курсант какого-то военного училища, гулявший по Дворцовой набережной. Он сорвался в бег метров за двести до нашего прогулочного катера и нырнул в воду чуть ли не с парапета. Он-то меня и вытащил. И он же смог оказать первую помощь. Высокий загорелый брюнет. С зелеными глазами. Это я хорошо запомнила. Неудивительно, что все мои положительные герои имели его черты. И точно так же неудивительно, почему я возненавидела на всю оставшуюся жизнь блондинов. И пьяных. А уж пьяный блондин… Ну, вы понимаете. А еще я на всю жизнь запомнила свой смертельный ужас перед темной водой, под которой не видно дна.

Родители водили меня к психологам, отдали в бассейн, чтобы я научилась плавать. И я научилась. Нет, серьезно. Научилась. Брасс – так вообще мой стиль. Я даже лет в двенадцать несколько городских открытых соревнований умудрилась выиграть. Ничего удивительного: вода прозрачная, дно видно, бортики рядом. Все в порядке. Но сколько бы ни ездили на море: хоть на Балтику, хоть в Анапу, хоть в Турцию – стоило перестать видеть дно, будь то из-за мутной воды или просто из-за глубины, как меня вновь и вновь накрывала все та же дичайшая паника и страх смерти.

Сегодня я получила самое настоящее искреннее удовольствие от наших бултыханий в лагуне, потому что чувствовала себя в безопасности. Но мое позорное падение все перечеркнуло. Всю радость от этого дня, все то доверие, которое я вроде начала испытывать к нашему капитану, весь тот восторг, что, казалось, наполнил меня от макушки до пят.

Мой позитив был беспощадно перечеркнут приступом паники, накрывшей меня, как только я погрузилась с головой в воду и, открыв глаза, не увидела дна.

Я что-то орала, вопила, судорожно колошматила руками, по-моему, ругалась на Марка, вдруг вынырнувшего рядом со мной со своим дурацким аквабайком. Я слышала, как он что-то говорит, но не понимала слов, будто он перешел на иностранный язык. Я воспринимала только интонацию – примерно так, мне помнится, разговаривают с испуганными животными ветеринары – ласково, спокойно, негромко, поглаживая по голове и периодически даже прикрывая пасть, чтобы трясущаяся на столе собачонка случайно не тяпнула своего спасителя.

Я и была той самой трясущейся собачонкой, готовой выть, скулить и одновременно кусаться. Мои мозги начали немного проясняться, только когда я почувствовала под ногами земную твердь.

Мы выползли на теплый песчаный берег уже в сумерках. Солнце почти село, а темнеет в тропиках быстро – кто-то мне недавно говорил об этом. Я без сил рухнула прямо у самой линии прибоя, не в состоянии доползти дальше. Марк молча сгреб меня в охапку и оттащил под пальму, а сам вернулся к своему плавсредству.

И тут я разрыдалась.

Я рыдала взахлеб, не переживая о том, как я выгляжу, как звучу, кто меня слышит и как на меня смотрит мой товарищ по несчастью. Меня трясло и колбасило, зубы лязгали, руки ходили ходуном, а ноги ощущались реально ватными. Накатило все и сразу: горечь предательства, оказавшегося в большей степени надуманным, нежели фактическим, стресс от длительного перелета и смены часовых поясов, непривычный климат, долгий день на солнце, от которого все же немного пощипывало кожу, но самое ужасное – пережитый кошмар от длительного нахождения в темной воде.

А Марк… А что Марк? А ничего. Он сновал туда-сюда где-то рядом, что-то делал, что-то разворачивал и сворачивал, стучал, насвистывал, вроде что-то говорил или спрашивал, но я не отвечала – просто не могла. Он кивал, улыбался и снова куда-то отходил.

Не знаю, сколько времени прошло, но вокруг уже царила непроглядная темень, как вдруг сквозь опухшие до тонюсеньких щелочек веки мелькнул какой-то яркий свет.

Огонь?

Серьезно?

Тут есть люди?

– Нет, Белоснежка, людей тут нет. Это я развел костер. Иначе мы бы околели за ночь. Хоть и тропики, а перепады, да еще так близко у воды, бывают нехилые. Ну вот. Теперь мы сможем тебя хоть немного согреть. Раздевайся. – И он протянул руку ко мне.

Как это «раздевайся»? В смысле? Ты меня жарить собираешься?

– Я бы тебе, конечно, предложил обмыться от песка, в котором ты вся извалялась, но я уверен, что к воде ты сейчас побоишься подойти.

Чертовски верно! И не только сейчас! Вообще к ней не подойду!

– З-з-зачем раз-з-здеват-т-ться? – стуча зубами, переспросила я.

– Затем, что ты до сих пор сидишь в холодной мокрой рубашке, которую я хочу поскорее просушить над костром. Мою, увы, не могу предложить, она точно такая же неуютная. Но начинать надо с тебя. Так что снимай рубаху, я за пятнадцать минут обеспечу тебя сухой одеждой, а потом займусь собой.

– А я что, все это время голая буду сидеть перед тобой?

– Полин, слушай, нам не до политесов и пререканий по поводу дресс-кода. Нам с тобой надо постараться пережить эту ночь с максимумом возможного комфорта. Одно из условий – хотя бы сухая одежда, раз уж теплой у нас нет. И потом, ты же в купальнике, что тебя смущает?

– Я сняла верхнюю часть, потому что мне натерли лямки. – Блин! Вот вынуждает признаться в своем маленьком секретике, хотя я не собиралась говорить об этом. Ну сняла и сняла. Кто бы узнал, если бы не это дикое происшествие. В купальнике я бы еще смогла посидеть, но не в одних плавках, и те на завязках – смех один. Хотя разве это не странно? Мы так спокойно воспринимаем собственное тело в купальнике на пляже, но даже представить себе не можем, как обнажиться до нижнего белья где-нибудь, к примеру, в центре города. Почему? В чем разница-то?

– Эй, бледнолицая трусишка, долго мне ждать? Ну, хочешь, я тебе какой-нибудь лист большой сорву, чтобы ты им прикрылась?

– Хочу, – с облегчением выдохнула я. А сразу предложить не мог?

– Ну и зря. Я слышал, женская грудь катастрофически нуждается не только в дозированных солнечных ваннах, но и вообще в… эм… как бы так сказать… свободе от стесняющих ее предметов одежды. И потом, поверь опытному человеку. Лучше всего женская грудь смотрится в двух случаях: в мужских руках и в мужских же губах. А все остальное – от лукавого. Да, и, кстати, ты в курсе, как Господь Бог понял, что Адам с Евой вкусили от запретного плода? – И он, нимало не смущаясь, начал стаскивать с себя рубаху. – Адам, дурашка, вздумал прикрыть срамное место фиговым листом. И ведь даже не задумался, что так легко спалится. Хотя, если уж откровенно, что там срамного?

– Эй, эй, ты что это творишь? – Я вспыхнула, заметив, что после пуговиц рубашки Марк резво принялся за ширинку.

– Раздеваюсь, – невозмутимо ответил бесстыдник, подскакивая на одной ноге. – Мне свою одежду тоже надо просушить, как ты понимаешь. Так, вот тебе задание: я ставлю распорки рядом с огнем, ты следи, чтобы мои рубаха и штаны на них не подгорели. А я пока схожу тебе листик подберу. Помягче. Чтобы ты свои красивые розовые сосочки не натерла.

– Что ты мелешь? Да прикройся ты уже чем-нибудь! – не выдержала я вида его крепких загорелых ягодиц. О-па. А где след от плавок? Он что, загорает совершенно голым?

– Ага. Только голышом. А кого мне стесняться на яхте, когда я выхожу на ней в море один, – подмигнул мне этот… равномерно загорелый паразит и уперся в темноту, бросив меня одну! То есть я еще и вслух это сказала?

Да ладно сказала, какие картинки одна ярче другой в голове помчались! Марк и в одежде-то сегодня притягивал мой взгляд постоянно, творя свое неторопливое волшебство по управлению яхтой или готовя фантастически вкусный обед, а позволить себе представить, как он делает то же самое, но уже голышом… Нет, это очень-очень неправильно – разрешать своему воображению поплыть в таком направлении…

Ну, а с другой стороны, во-первых, никто не знает, что происходит у меня в голове, во-вторых, мое воображение никогда мне особенно и не было подконтрольно, так что, чего уж тут поделаешь. И в последних. Полина, вспомни, зачем ты сюда приехала! Хватит быть трусихой, отказывающей себе в удовольствии. Вот, посмотри на Ланку. Они с этим Каспером ведут себя реально как два перманентно озабоченных кролика, и ничего!

В том смысле, разве подруга хоть слово говорила о чувствах, совместном будущем, каких-то реальных отношениях? Не заикалась даже! Просто милуются вовсю без оглядки на потом и окружающих, получая максимум удовольствия в процессе. А я? Взираю со стороны с унылой физиономией. Хватит! Надо хоть с чего-то начать.

Не дожидаясь возвращения Марка с листьями, я поднялась и сдернула с себя его мокрую рубашку.

– Ох ты ж-ж… – выдохнул он где-то прямо за моей спиной, и я таки не сдержала порыва прикрыться хоть одной рукой.

Скосив глаза на него, сунула ему льняную ткань.

– А я-то думал, мне придется еще какое-то время тебя поубеждать, речь с железными аргументами  готовил о возможном вреде здоровью.

Мое тело покрылось мурашками, и не только от того, что прохладный воздух омыл с ног до головы. Пристальный взгляд Марка ощущался ничуть не менее отчетливо, чем реальное прикосновение легкого ветерка.

– Я же не настолько глупая, чтобы предпочесть скромность здоровью, – огрызнулась я.

– Давай ближе к огню, но только осторожно. Могут искры выстреливать.

– Эй, а листья мои где?

– Прямо сейчас испытываю острое желание соврать, что не нашел ни одного, ибо прикрывать такое – чисто кощунство. Но вот, держи. Обещал, так обещал.

Он сунул мне два продолговатых зеленых кусочка, еле-еле прикрыться, прошел мимо, и, как бы я там ни пыталась коситься в сторону, но не заметить, эм-м-м… так сказать, изменение его общего настроя не смогла. Потому как долбаный индикатор этого самого состояния демонстрировал его чрезвычайно очевидно, а бесстыжий носитель этого самого индикатора и не думал скрыть от меня это хоть как-то, пусть тем же фиговым листом. Хотя какой там лист, тем более фиговый! Это вам не античные статуи в Эрмитаже. Они, конечно, может, и эталоны мужского совершенства, но «капитан Голый Зад» прямо сейчас посрамил их в моих глазах с легкостью. И не только тем, что, будь он на месте статуй, храм искусства превратился бы в средоточие разврата. Представляю очереди из желающих насладится созерцанием дам. И не только. Ну что тут поделаешь, если на Марка, каким бы он там ни был, по моему мнению, внутри, было непреодолимо приятно смотреть снаружи. Что-то такое в нем было, не только в самом факте наготы, являющей потрясающее тело, гладкую, излюбленную повсюду жарким солнцем кожу, на которой сейчас блуждали отблески огня, словно дразнясь подчеркивая рельефы, что заставляло смотреть меня. С горящими от смущения щеками, стоило наткнуться глазами на доказательство его возбуждения и прямых ответных взглядов, которые не лгали мне о его желаниях относительно меня, но смотреть. Потому что Марк был настолько… скажем так, естественен в каждом своем несуетливом жесте, словно нет ничего такого в том, что все это он делает в костюме Адама. Он не рисовался, но и не прятался, не выпячивал то, что и так уж выпятилось, ничего не делал нарочито, как будто и так осознавал, что мне глаз не отвести от него. Он просто позволял мне видеть без всяких вуалей, что испытывает влечение ко мне, и давал понять, что знает о наличии ответного, и для этого ему не нужно прыгать тут чокнутым павианом или домогаться внаглую. Вел себя как человек, что и так понимает, что все будет. В свое время.

На мгновение я озлилась на эту его самоуверенность, но потом поняла, что дело не в том, что она есть у него, а в том, что ее нет у меня. Ему вот комфортно так, никаких проблем. И дело не в физическом совершенстве, его отсутствии, в наглядности наличия его сексуального интереса или моей возможности скрывать свой просто в силу различия физиологии. Дело не в теле вообще, а в голове. И в моей голове как раз неожиданно родилось понимание, насколько же это по-дурацки с моей стороны – стоять, придерживая эти идиотские листья, и при этом пялиться на голого мужчину напротив. И еще более глупо читать себе нотации и приказывать раз за разом прекратить его рассматривать, если мне это приятно.

Мне нравится смотреть на него!

Нравится!

От этого мое собственное тело грелось изнутри куда как быстрее, чем от пламени костра. Внизу живота мягко потягивало, в груди сжималось и одновременно как будто становилось свободнее, легче. И я не настолько неопытна, чтобы не распознать знаков. Я его хочу. На самом деле хотела и тогда в баре. Да, на уровне, близком к полнейшему примитиву, но отрицать это нечестно. Хочу! И осознание этого доставляет мне потихоньку растущее удовольствие. Но я зачем-то мешаю сама себе. Запрещаю. На кой?

– Как бы пошло ни прозвучало, но костром нам всю ночь не обогреться. И да, я буквально слышу сейчас, как работает твоя головка над вопросом, как далеко ты готова зайти. И у меня есть на него ответ.

– В самом деле?

– Да. Сегодня мы можем себе позволить только крепкий сон в обнимку.

– Вряд ли я смогу уснуть в подобной обстановке.

– Поверь, я знаю способы сделать так, что будешь спать, как младенец.

– Хм… сделаешь мне расслабляющий массаж?

– В определенном смысле.

– Черт, не совсем даже верю, что спрашиваю об этом, но можно поподробнее?

Марк, порочно усмехнувшись, воткнул в песок рогатину с моей рубашкой, которую удерживал поближе к огню, и продемонстрировал свои руки с растопыренными пальцами, а потом медленно, так, чтобы я не пропустила ничего, обвел большим пальцем контур рта.

– Мои безотказные инструменты. Ну или седативные средства. Как тебе угодно.

Если я думала раньше, что внутри все сжимается и подогревается, то теперь ощутила совсем новый уровень этого.

– Эм-м-м… знаешь…

– Тебе вовсе не обязательно это комментировать, проще, когда идет само собой.

– Я не о том… второе точно нет. Не мое как-то, – чуть не шепотом сказала, давясь смущением.

Светлые брови Марк поползли вверх.

– Погоди-ка. Я правильно понимаю, что ты противница орального секса?

– Не то чтобы противница, но не мое, говорю же.

Мама, роди меня обратно! Я правда сейчас обсуждаю это с почти посторонним мужиком?

– Не верю.

Глава 8

– Ха, – подавилась нервным смешком Белоснежка. – Ты, видать, из разряда тех мужиков, что считают: абсолютно все женщины должны умирать и взрываться уже от одной перспективы быть обласканными подобным образом?

Я пощупал ее рубашку. Высохла. Прежде чем ответить, снял ткань с рогатины и подал девушке, сидевшей на песке с подтянутыми к груди коленями. Становилось уже заметно свежо.

– Я, как, в принципе, и любой человек в этом мире, предпочитаю не быть отнесенным к какой-либо группе, классу, разряду. Немного неприятно, не находишь?

Нахальство с моей стороны, конечно. Ведь сам я частенько грешу моментальным навешиванием дамочкам ярлыков в зависимости от степени доступности и степени сложности в квесте, укладывая на спину в два счета. Ошибаюсь редко, кстати, но не суть.

– Прости, – тут же растеряла Полина зачатки своего боевого настроя. Вот и замечательно, мы же тут не диспут с пеной у рта собираемся затевать.

– Да ерунда. Можно небольшое уточнение? Ты относишься отрицательно к оральным ласкам в силу… ну не знаю, природной брезгливости, или же просто этот опыт ни разу не был по настоящему впечатляющим?

– Слушай, Марк… – И без того зарумянившееся от дневного солнца и тепла костра личико моей добычи зарделось еще больше, и она кратко мазнула взглядом по моему тут же кивнувшему ей дружку, старательно отводя глаза. – А мы не могли бы сменить тему на какую-то другую?

– Легко! Но именно эту я нахожу довольно волнующей, причем не только меня. И разве сама обстановка не располагает к чему-то подобному?

– Это потому, что ты уверен, что такая болтовня заведет и тебе будет легче соблазнить меня? – вскинула с легким вызовом она подбородок, и вышло это немного комично. Она ведь сидела, а я, и не думая прикрываться, стоял прямо перед ней, и угол зрения ну совершенно не позволял ей не видеть то, чего она так старательно избегала.

– Вовсе нет, я же сказал, что ни на что не претендую. – Детка, я тебя уже соблазнил. Расслабься. То, что это пока не установлено нами на физическом уровне, лишь дело времени и элементарно неподходящих условий. – Такая, знаешь ли, зараза и неприятная штука этот песок, когда скрипит на зубах и попадает туда, где ему совсем не место. Это только по телеку в рекламе смотрится романтично.

– Ты поразительно циничен и прямолинеен, – покачала она головой и добавила еле слышно: – Представить не могу, почему мне это… хм…

– Так что, вернемся к моему вопросу?

Полина забавно закатила глаза и досадливо выдохнула, надув на секунду губы, что весьма и весьма одобрил мой неугомонный член. Эх, прости, дружище, но сегодня тебе не обломится. Нам с тобой надо девушку довести до кондиции, но не волнуйся, уверен, оно того стоит.

– Дело не в брезгливости, ясно? – выпалила Полина.

Ну славатехосподи, с этим было бы посложнее иметь дело.

– Значит, в том, что твои мужчины всего-навсего не умели сделать это как следует, – скрыл я довольную усмешку.

Сталкивался я и раньше с последствиями действий всяких криворуких и тупых идиотов, что заставляют бедолаг девушек увериться, что пустить голову мужчины себе между ног не самая удачная идея. Вот, блин, почему нет закона какого-нибудь, запрещающего придуркам вообще соваться туда, куда не просят. Не умеешь – не берись, взялся – сделай как надо. Я не верю, действительно не верю в существование женщин, которым бы совсем-совсем не нравился куни. Просто им попадаются вот такие вот «спецы», отвращающие от сего потрясающего действа раз и навсегда.

Когда-то, во времена моей чрезвычайно бурной юности, я сам считал, что не такая уж это и важная фигня, над которой нужно потрудиться как следует. Типа, сам факт, что ты спустился даме ниже пояса, уже должен ее осчастливить – здесь Белоснежка прям в точку попала. Но мне хватило одного раза поймать партнершу на том, что она всего лишь притворялась, будто мое напористое хлюпанье доставляет ей удовольствие, дабы слегонца переосмыслить подход и задуматься, а сколько было таких, снисходительно имитирующих наслаждение, чтобы польстить моему самолюбию.

– А ты, выходит, сумел бы лучше? – продолжила чуток дерзить Полина.

– Да, – пожал я плечами, очень стараясь не допустить и капли хвастовства в свой тон.

– И почему же ты так в этом уверен?

Молча я обошел костер, скрываясь в темноте и вынуждая следить за мной и приглядываться. Зашел ей за спину, но не стал приближаться, сделав вид, что вожусь с новой партией топлива для костерка.

– Потому что я бы попросил для начала показать мне, как тебе нравится.

– Ты всерьез считаешь, что смог бы заставить меня дела…

– Нет, не то. Я бы начал с пальчиков на твоих ногах. Подышал бы на них, погладил губами, совсем слегка.

С моего места сзади и на полшага справа было прекрасно видно, как, услышав меня, Полина поджала пальцы на ногах и сглотнула.

– Поцеловал бы свод стопы, не пялясь открыто в лицо для наблюдения за реакцией, а лишь прислушиваясь к дыханию. И оно бы мне поведало, любишь ты нежные касания или нечто более ощутимое.

Нежно. Моя рыбка любит нежно-нежно. Спорю на свое левое яичко! Краткий, практический неслышный резкий вдох выдал ее с потрохами.

– Оглаживая губами снова и снова, никуда не торопясь, добрался бы до внутренней поверхности бедер. Уверен, кожа там у тебя такая мягкая и бархатистая, что я надолго бы застрял там, целуя и облизывая, терся бы лицом, немного царапая щетиной, но ведь ты бы была к этому снисходительна, правда?

Молчание, но сам ее застывший взгляд, направленный в костер, и зачастившее дыхание – лучший ответ, заставивший подступить меня чуть ближе, подкрасться, чтобы мой голос полился прямиком в ее покрасневшее ушко.

– В какой-то момент ты попытаешься сомкнуть бедра, ведь будешь уже желать движения, любого, лишь бы уже что-то происходило сверх этого. И тогда я лягу на живот, заставляя тебя раскрыться мне без всякого стеснения, и зафиксирую, возможно, жестковато, не давая ерзать и мешать мне сотворить главное. Но твоего клитора я коснусь едва-едва, самым кончиком языка. Никакого давления и грубости, упаси бог, для этого ведь есть пальцы и член. Буду ласкать осторожно, не набрасываясь, как безмозглый зверюга, желающий сожрать или высосать досуха. Не буду бросать на тебя требовательных «ну скоро ты там» взглядов. Ведь мы никуда не торопимся. Не бывает слишком долгого куни, верно? Изучу, что заставляет тебя стонать: подразнивающие поглаживания или ритмичные мягкие толчки.

– А если я не стану стонать? – заметно севшим голосом спросила Белоснежка.

– Ты, выходит, молчунья? Ничего, ведь не дышать ты не сможешь? А мне и этого хватит, чтобы узнать, когда тебе потребуется больше и побыстрее или самую малость интенсивнее. И я тебе все дам именно так, как ты мне покажешь, а в благодарность ты вознаградишь меня видом и вкусом своего оргазма.

– Только им? А как же насчет ответной любезности?

– А об ответных любезностях мы побеседуем не менее подробно и детально как-нибудь в другой раз, а сейчас умнее всего будет лечь спать. Просто спать, Белоснежка.

Полина повернула ко мне голову медленно, будто смысл сказанного мной доходил до нее не сразу. И смена выражений на ее разрумянившемся личике была для меня бесценна, пробудила  торжество, что почти полностью перекрыло разочарованное «да ты охренел, мужик» от моего нижнего мозга. Замолкни, ты! Во-первых, и так сегодня накосячил, временно взяв на себя главенствующую роль. А во-вторых, я лучше знаю, как лучше. И разве вот этот парад эмоций Полины не сам по себе особый кайф? Сначала «ты серьезно это останавливаешь?» неверие, потом краткое «гореть тебе в аду за такое» негодование и под конец «господи, как я могла на это повестись» смущение.

– Что же, это было… – Возбуждающе? Пробрало тебя до печенок? – Забавно.

Забавно? Это что вообще за определение такое?

– Да неужели?

– Еще как. Я, конечно, не понимаю, как это должно было способствовать твоей цели расслабить меня, но как отвлекающий от нашего нерадостного положения фактор вполне сработало.

Врет ведь, небось промокла уже вся, но и меня-то с какого черта это так раздражает? Умом-то понимаю, что все идет как надо, и что бы она там вслух ни заявляла, я точно знаю, какие влажно-грязные мыслишки заронил в ее голову. Возвращаясь к аналогии с рыбалкой: рыбка уже на крючке, осталось ее только деликатно и настойчиво вываживать на мелководье. Терпение и осторожность – тоже признак опытного рыбака.

– Не забывай, что не весь мой арсенал в деле твоего расслабления был еще задействован, – ухмыльнулся я, возвращая себе душевное равновесие.

– А, ну да, еще и руки, – хмыкнула она. – Полезешь обниматься?

– Буду согревать. – Ну и еще кое-что совсем чуть-чуть.

«Ненавижу тебя, чертов ты мазохист!» – сообщил мне обиженный одинокий стоялец, и его поддержала легким болезненным потягиванием парочка страдальцев пониже. Не нойте!

«Как насчет сходить в кусты хоть для дружеского мужского крепкого рукопожатия?» – не унимался он, пока я ломал ветки об колено.

Обойдешься! И так-то это почти клиника – вести мысленные беседы со своим прибором. Но что же поделаешь, если у меня он такой любитель общения. Обычно не со мной.

Я подкинул дров, постелил перед костром свою рубашку, предлагая Полине устроиться на ней.

– Разве тебе не будет холодно без нее?

– Я намерен всю ночь прижиматься к тебе, так что вряд ли замерзну, – подмигнул девушке, укладывая еще охапку веток так, чтобы иметь возможность подбрасывать их в огонь, не вставая хоть какое-то время.

Вздохнув, Полина покорно улеглась на бок, лицом к костру, а я вытянулся за ее спиной, прижавшись грудью к островатым лопаткам, но не допуская полного контакта ниже. Впрочем, полного целомудрия не выходило. Едва ощутив тепло ее кожи так близко, чертов нижний саботажник задергался, касаясь ее поясницы сквозь тонкий лен рубашки, и Белоснежка это явно прекрасно почувствовала, замерев настороженно в первый момент. Но я только аккуратно сдвинул ее буйные пряди с плеча и шеи и деликатнее некуда стал поглаживать напряженные мышцы.

– Хотела бы я возмутиться, но умом-то понимаю, что без этого никак, – проворчала она, выдохнув с облегчением. – И не заставлять же тебя в самом деле натягивать влажные шорты.

– Их наличие что-то бы поменяло? Думаешь, они хоть как-то бы мне помешали, реши я обмануть тебя и добиться большего?

– Естественно нет. Но я не слишком-то привыкла вот так запросто валяться рядом с малознакомым обнаженным мужчиной.

– Ночевать на тропическом острове у костра тебе, уверен, тоже не случалось. Относись к этому просто как к новому опыту.

– Все же предпочла бы такого опыта избегать. – Дыхание Полины становилось все равномернее.

Как бы там я ее ни напрягал, но впечатлений и физической нагрузки я ей обеспечил выше крыши, и усталость брала свое.

– Кем ты был в той, другой жизни, Марк? – сонно пробормотала моя Белоснежка, блаженно прищурившись от нежного касания моих пальцев рядом с мочкой ее ушка.

Чуть приподнявшись на локте, я наблюдал, как ее веки неумолимо слипаются. И что-то такое мне почудилось в ее чертах… такое смутно знакомое. Точнее – напоминающее о прошлой потере, заслуженной мною в полной мере, но от этого не менее болезненной внезапно. А я-то думал, что давным давно забыл о Василисе, и обо всем, что с ней было связано.

– Кем был? Да тем же, кем и сейчас: человеком, живущим в кайф. – И еще много, много кем.

Сыном, разочаровавшим и предавшим своего отца. Поганым другом. Конченым мужем даже для такой стервы, как Ольга. Женихом-изменником, что умудрился сперва замахнуться на то, что изначально было чужим, а потом еще и струсить.

Васька-Василиса. Волосы – живое золото. Глаза – зелень невозможная. Вся как из искушения и чистоты кристальной вылепленная. Как тебя такую было не захотеть себе? Даже зная, что перехожу дорогу другу единственному, бешеному Арсу, на тебе повернутому, кажется, вечность, даже четко осознавая, что ты какая-то непостижимая загадка для меня. А я ведь тогда был не из тех, кто разгадывает, а только тем, кто почти все купить пытается. Всегда ведь работало, а вот с ней – нет. Да и не сильно-то и долго я старался. Чуток поиграл в романтичного влюбленного, а потом съехал на старые рельсы.

И хорошо, что так вышло. Что она вовремя увидела, какое я дерьмо. Что сама от меня отказалась. Ведь я был слишком малодушен даже для этого. Это как найти случайно потрясающей чистоты изумруд, настоящее сокровище, вцепиться ручонками алчными в надежде, что сам рядом с такой истинной ценностью станешь выглядеть не такой дешевкой. Но надежды не оправдались: деньгами оправу Василисе мне было из себя не создать, а больше и предложить нечего.

Жадная до денег и всего, что они приносят с собой, Оленька, с готовностью закрывавшая на мою мелочную сущность глаза, способная на любую подлость, шантаж, – вот тот потолок, который я заслуживал. Но и отдать, честно отпустить добровольно Василису я не решался. Сделать такое – окончательно утратить уважение к себе и ту крошечную веру, что еще смогу, когда-нибудь, стать лучше и достойнее. Жить-то потом дальше нахрена?

Схватив ветку, с досадой швырнул ее в огонь, нахально прижавшись полностью к засопевшей беспечно Полине. Вот и с чего поперло на размышления в стиле благородного и совестливого героя второсортного романчика? Я тут, между прочим, девушку планомерно и без всякого стыда и раскаяния соблазняю, а не ностальгии по ушедшему предаюсь. Еще раз с подозрением зыркнув на Белоснежку, спросил себя: может, ну его на фиг вообще? Что-то как-то не так, не по плану идет у меня с ней. Ладно, утро покажет – оно имеет полезное свойство развеивать вот такие вот ночные псевдоромантические мороки.

Закрыв глаза, велел себе спать.

Глава 9

Бо-о-оже, как же хорошо-о-о…

Как же я люблю эти крепкие надежные руки, в которых мне всегда было так уютно. В которых я всегда чувствовала себя защищенной, в безопасности.

Тимка мой. Тимочка. Ну почему я раньше не сказала тебе о своих чувствах. Сколько ненужных событий могло пройти мимо, сколько ночей мы могли бы провести вместе, вот так, тесно прижавшись друг к другу. Сколько дней я могла бы начинать вот с такой чудесной неги: твое горячее дыхание у моей шеи, и чуть ниже, и вот уже рядом с ключицей, а тут и дисциплинированные мурашки резво маршируют навстречу едва угадываемым прикосновениям теплых сухих губ, что подкрадываются к вставшему по стойке смирно соску, подобно солдату на посту, вытянувшемуся во фрунт при виде командира.

– Да-а-а, – еле слышно шепчу, запуская жадные пальцы в отросшие локоны. И когда только успел так зарасти? Вроде только недавно подстригся перед… А перед каким событием он подстригся? – Хочу. Очень хочу. Всегда хотела, Тимочка.

– Белоснежка, ты либо закрой рот, либо открой глаза. Очень, знаешь ли, неприятно слышать чужое мужское имя из уст женщины, которую ласкаешь.

Что?

Какая Белоснежка?

Тима? Черт! Нет! Тимка женится!

А я у черта на куличках, застряла на чертовом необитаемом острове, с чертовым курортным жиголо, или как они там называются!

Хотя, по правде сказать, этот самый Марк – если он не врет и назвал мне настоящее свое имя – меньше чем за двое суток умудрился сделать так, что я уже не помню, сколько раз поменяла свое мнение о нем от самого плохого до отличного и обратно.

Открыла глаза и тут же уперлась взглядом в сердитый прищур того, кто, собственно, и держал меня в объятиях.

Продолжить чтение