Читать онлайн Единственный и неповторимый бесплатно

Adrienne Basso

NO OTHER HIGHLANDER

В оформлении обложки использована работа, предоставленная агентством Fort Ross Inc.

© Adrienne Basso 2017

© Издание на русском языке AST Publishers, 2018

* * *

Глава 1

Шотландское нагорье

1334 год

– Что это за ужасный запах? – Сэр Малколм Маккенна сморщил нос и недовольно взглянул сверху вниз на свою пятилетнюю дочь Лилиас, стоявшую рядом с ним во дворе замка Маккенна. Девочка с шумом втянула носом воздух и покосилась на своего неизменного спутника – большую собаку.

– Это, наверное, Принц. Думаю, его следует искупать.

Услышав свое имя, умная дворняга навострила уши и слегка наклонила голову. Малколм внимательно осмотрел пса, но не увидел навоза ни на его шерсти, ни на лапах. Зато подол платья его дочери почернел от грязи, а туфли, вероятно, выглядели еще хуже. Не приходилось сомневаться, что девочка была в конюшне – в том месте, куда ей строго-настрого запрещалось ходить без разрешения.

Малколм изогнул бровь.

– Принц?

– Да! – Девочка энергично закивала. – Кухарка всегда гонит его из кухни, называя грязной шелудивой дворнягой. Но мы же все равно его любим, правда, папа?

Девочка широко улыбнулась, став такой похожей на свою мать, что Малколм почувствовал грусть. Его устроенный родителями брак с Маргарет Дуглас оказался недолгим, и хотя его нельзя было назвать несчастливым, все же не к таким отношениям он стремился.

Малколм хотел жену, которая могла бы бросить ему вызов и возбудить интерес, которая имела бы собственное мнение, была бы веселой и жизнерадостной. Он желал, чтобы между ними существовало чувство истинного товарищества, любви и преданности, подобное тому, что уже много лет объединяло его родителей. И, конечно, страсть. Да, он мечтал о женщине в постели, которая воспламенит его кровь и будет смело отвечать на его поцелуи и ласки.

Когда они поженились, Маргарет была добра, мила и так стремилась угодить ему, что он временами чувствовал свою вину, поскольку не мог ответить на ее слепую безоговорочную преданность. Со временем отсутствие явной привязанности с его стороны заставило Маргарет отчаянно за него цепляться, что еще больше отдалило молодых супругов.

Она стала вспыльчивой и уязвимой, часто плакала и еще чаще жаловалась. По правде говоря, ее требовательность утомляла и раздражала. Возможно, они поженились слишком молодыми. Не исключено, что со временем Малколм нашел бы способ сделать ее счастливой и научился бы дарить Маргарет любовь, к которой она так отчаянно стремилась.

Увы, этого ему не суждено было узнать. Маргарет скоропостижно скончалась от лихорадки, когда их дочери еще не исполнилось и двух лет. Малколм искреннее переживал, зная, что остался в неоплатном долгу перед своей молодой женой, которая подарила ему самый ценный их всех возможных подарков – ребенка.

Это был не сын и наследник, о котором молились многие члены клана. Некоторые даже считали, что Маргарет не выполнила свой долг, родив только дочь. Но Малколм знал, что все они ошибаются.

В первый же момент, когда он взял на руки крошечную, извивающуюся всем тельцем Лилиас, Малколм ощутил такой прилив эмоций, что у него подогнулись колени. И по сей день всякий раз, когда он смотрит на проказливое личико дочери, его сердце переполняется любовью.

Он не представлял своей жизни без нее – маленькой шалуньи, полной жизни и смеха. Он был отцом самого смелого и безрассудного ребенка на всем Шотландском нагорье. По крайней мере, об этом ему говорили многие члены клана и его собственные родители. Малколм знал, что портил и баловал ее больше, чем следовало, но ведь эти первые годы беззаботного детства проходят так быстро… Ему хотелось насладиться ими сполна, так же, как ими наслаждалась его маленькая дочь.

Малколм и Лилиас прошли через двор и остановились перед тяжелой дубовой дверью, ведущей в большой зал. Принц радостно бежал за ними, свесив на бок длинный язык.

– Нет, Лилиас, Принц не может войти в зал, распространяя такой мерзкий запах, – сказал Малколм. – Твоя бабушка будет недовольна.

Малколм скрестил руки на груди, ожидая, когда дочь признается, что вовсе не собака является источником запаха, а она сама.

Лилиас обернулась к питомцу, потом подняла умоляющий взгляд на отца.

– Я помогу принести из колодца воды, чтобы вымыть его.

Малколм покачал головой.

– Сейчас у меня нет времени, чтобы его мыть. И у других членов клана тоже, – добавил он, предвидя ее реакцию. – Ему придется остаться во дворе.

Родители Малколма тоже безбожно баловали Лилиас, но даже их великодушие не простиралось так далеко, чтобы вымыть собаку, которую, по их мнению, следовало держать на псарне, а не позволять ей спать в спальне Лилиас под кроватью. К тому же в данном случае навозом разило не от собаки, а от ребенка.

Девочка нахмурилась и прикусила нижнюю губу.

– Принцу будет очень грустно, если он останется снаружи.

– Да.

– Он, наверное, станет гавкать. Очень громко. И даже начнет выть и скулить.

– Вполне вероятно.

У Лилиас задрожали губы.

– А я буду плакать.

Малколм едва не уступил, увидев слезы в глазах ребенка. Но нет. Она должна научиться подчиняться. Это для ее же блага. Ее неоднократно предупреждали, что в конюшне может быть опасно, но она намеренно игнорировала все запреты.

В данном случае, к счастью, с ней ничего не случилось, но ведь никто не знает, что произойдет в следующий раз. Будет ли ей всегда сопутствовать удача? Представив, какие опасности могли подстерегать малышку, Малколм почувствовал, как у него заныло сердце.

– Потребуется больше воды, чем несколько твоих слезинок, чтобы отмыть Принца, – сказал он.

Лилиас вытерла глаза не слишком чистой рукой.

– Не так уж плохо он пахнет, – упрямо буркнула она.

– Зато ты пахнешь – хуже некуда. – Малколм наклонился к дочери. – Как это могло случиться?

Лилиас отвела глаза.

– Ты не должен говорить, что от меня плохо пахнет. Бабушка сказала, что невежливо оскорблять леди.

– Совершенно верно. Но, кстати, настоящая леди никогда не лжет, тем более своему отцу, – с упреком в голосе сказал Малколм.

Девочка насупилась.

– Извини меня за этот запах, папа. Можно я приму ванну?

– Не раньше, чем ты скажешь, откуда запах.

Девочка глубоко вздохнула и с необычайно серьезным видом сообщила:

– Я наступила в конский навоз.

– Во дворе? – спросил Малколм, решив проверить ее честность.

Глаза Лилиас восторженно загорелись. Она уже открыла рот, чтобы согласиться, но, помедлив, опустила голову.

– Нет, папа. Навоз был в конюшне. Я принесла туда морковь и яблоки для лошадей.

Малколм облегченно вздохнул и одарил дочь понимающей улыбкой.

– Мне известно, как сильно ты любишь лошадей, но я уже много раз повторял, что ты не должна кормить их, если рядом никого нет.

– Но там был Дункан! – запротестовала Лилиас.

– Я говорю о взрослых, – уточнил Малколм. – Мальчишка десяти лет от роду едва ли сможет защитить тебя от этих животных. Пойми, малышка, этих коней растили для боя. Слабая девочка легко может пострадать.

– Я всегда осторожна, – продолжала настаивать Лилиас. – И лошади меня любят. Они никогда не причинят мне вред. Я приношу им лакомства и иногда вплетаю в их гривы цветы. Они выглядят такими красивыми, когда я украшаю их цветами!

Малколм постарался скрыть улыбку, представив себе своего отца – лэрда и грозного воина Брайана Маккенну, который устремляется в бой на коне с вплетенными в гриву розовыми цветами вереска.

– Тем не менее, ты должна делать, что тебе говорят, Лилиас.

– Извини, папа. – Лилиас протяжно вздохнула. – Знаешь, как трудно бедной девочке, не имеющей матери, вести себя как следует. Если бы у меня была мама…

– Лилиас! – Малколм нахмурился. – Отсутствие матери не извиняет непослушание, и тебе это отлично известно.

Девочка опустила голову и принялась шаркать ножкой по твердой земле. Малколм увидел комья навоза, прилипшие к ее ботиночкам, и забеспокоился, что тонкая кожа, после того как обувь вымоют, может затвердеть. Жесткие ботинки натрут мозоли, которые сами по себе хотя и не очень страшны, но могут загноиться, если их не лечить. А значит, надо переговорить с сапожником – пусть сошьет девочке новую пару ботиночек.

– Ты все еще сердишься на меня, папа?

Малколм вздохнул. Да, он сердился. Но гнев быстро его покидал. Как бы Лилиас себя ни вела, он был не в силах сердиться на нее долго.

– Да, но не так сильно, как если бы ты продолжала мне лгать, – сказал он и погладил дочь по головке.

Его отвлек громкий стук копыт, донесшийся из-за стен замка. Тревога не прозвучала, но Малколм увидел, как солдаты на крепостном валу разбежались по местам. Встревоженный, Малколм устремил свой взор на ворота, ожидая, что они закроются.

Он машинально потянулся за мечом и с раздражением понял, что его нет на привычном месте – на поясе. Все дело в том, что, вернувшись после тренировки, он отдал меч оруженосцу, чтобы тот почистил его и смазал.

Хорошо, что дерк – кинжал с длинным прямым лезвием – все так же висел на поясе. Малколм не сомневался, что с его помощью, при необходимости, сможет защитить себя и ребенка. Хотя, будучи реалистом, Малколм понимал, что для страхов, в общем-то, нет оснований.

Замок Маккенна был превосходно укреплен – таких на Шотландском нагорье было лишь несколько. Его окружали широкий крепостной вал с высокой квадратной сторожевой башней и стена из серого камня толщиной почти пятнадцать футов. Даже если – что было крайне маловероятно – врагу удастся проникнуть сквозь эти впечатляющие укрепления, он столкнется с армией воинов Маккенна, которые по праву считались самыми свирепыми во всей Шотландии.

В открытые ворота въехал внушительных размеров отряд. Малколм инстинктивно заслонил собой Лилиас, но почти сразу расслабился, узнав человека, возглавлявшего отряд.

– Дядя Джеймс! – взвизгнула девочка и со всех ног побежала навстречу воинам.

Малколм лишь ухмыльнулся, наблюдая, как младший брат спешился, схватил Лилиас, подбросил ее высоко в воздух, после чего крепко обнял и прижал к груди. Сам Малколм пошел вслед за дочерью неторопливо, с чувством собственного достоинства, но, не удержавшись, хихикнул, увидев, как его брат морщит нос, явно стараясь понять, откуда исходит отвратительный запах.

Джеймс быстро сообразил, что источником запаха является Лилиас, но, следует отдать ему должное, продолжал ее обнимать. Девочка радостно повизгивала, обхватив его руками за шею.

В конце концов, аккуратно поставив ребенка на ноги, Джеймс поинтересовался:

– Рассказывай, малышка, что ты натворила с тех пор, как я видел тебя в последний раз?

– Ничего! – воскликнула Лилиас. – Я очень хорошая девочка, всегда слушаюсь и делаю, что мне говорят. – Малколм громко кашлянул. Дочь оглянулась на него и уточнила: – Я очень стараюсь делать то, что мне говорят.

– Думаю, большего от тебя никто и не требует, – сказал Джеймс и потянулся навстречу Малколму, но Лилиас встала между ними.

– А где же тетя Давина? Она с тобой? И где ее ребенок? Он тоже здесь? Я хочу его подержать. Обещаю, я буду очень-очень осторожна. Бабушка сказала, что я должна молиться за них обоих. Я каждый день молилась за них и за тебя тоже, дядя Джеймс. – Девочка говорила торопливо, опасаясь, что ей не позволят сказать все, что она думает.

Джеймс положил руку на плечо племянницы.

– Тетя Давина осталась в Торридон-Кип. Там она будет жить до рождения ребенка. Но до этого пройдет еще много месяцев.

– Надеюсь, будет девочка, – объявила Лилиас. – Как я.

– О, Лилиас, второй такой, как ты, нет и быть не может, – смеясь, сказал Джеймс и взъерошил волосы племянницы.

– И за это мы все не устаем возносить благодарственные молитвы, – громогласно заявил Брайан Маккенна, в этот момент подошедший к сыновьям.

Лэрд клана Маккенна с улыбкой похлопал сына по плечу и предусмотрительно отошел в сторону, освободив дорогу жене, которая подбежала к Джеймсу и крепко его обняла.

– Почему ты не сообщил о приезде? – упрекнула сына леди Эйлин. – Давина с тобой?

– Нет, мама, она осталась дома.

– Наверное, так лучше, но мне бы очень хотелось ее увидеть. – Леди Эйлин нахмурилась. – Но почему ты нас не предупредил? Если бы я знала о твоем приезде, то велела бы кухарке приготовить все твои любимые блюда.

– Хватит суеты, Эйлин, – проворчал Брайан Маккенна. – Джеймс отлично обойдется тем, что подадут нам всем.

Малколм обменялся веселыми взглядами с отцом, а мать возмущенно стиснула зубы.

– Ты бы лучше последил за своими манерами, Брайан Маккенна, – заявила леди Эйлин, – иначе я позабочусь, чтобы сегодня на твоей тарелке была еда, пригодная только для свиней.

Последовало несколько мгновений напряженного молчания. Маккенна хмуро взирал на жену, а она на него. Не менее хмуро.

Мужчина не выдержал первым. Его широкое загорелое лицо расплылось в широкой улыбке. Леди Эйлин ответила тем же и подставила мужу щеку для поцелуя.

Малколм наблюдал за родителями со смесью смущения и благоговения. Всю свою жизнь он был свидетелем связывающей их глубокой страсти. И она проявлялась во всем. Они ссорились и мирились с одинаковым пылом, и каким-то непостижимым образом умудрялись сохранять внимание и уважение друг к другу.

Став женатым человеком, Малколм искренне не понимал, как такое возможно. Не исключено, что все дело было в любви. Хотя… Все же между ними была не только любовь и кипящие эмоции. Его родители были связаны узами столь крепкими, что разорвать их было невозможно, как ни пытайся.

Именно на такой брак надеялся Малколм. А судя по выражению беззаветной преданности, появлявшемуся на лице Джеймса всякий раз, когда звучало имя его супруги, его брат находился на верном пути к установлению такого типа отношений.

А значит, они не так уж редки. Их вполне можно отыскать. Меланхолично вздохнув, Малколм понял, что должен продолжать поиски.

Джеймс сделал знак одному из рыцарей своего отряда, и тот вышел вперед.

– Позвольте вам представить сэра Гидеона Крофта. Гидеон, это мой отец, лэрд Маккенна, моя мать, леди Эйлин, и мой старший брат Малколм.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказал Гидеон и поклонился.

Лилиас весьма чувствительно ткнула дядю в бок.

– А как насчет меня?

– О, прости меня, малышка. – Джеймс рассмеялся. – Хотя, полагаю, сэр Гидеон уже знает твое имя.

– Знает? – Явно польщенная, Лилиас задрала голову, с интересом рассматривая высокого красивого рыцаря. – А известно ли ему, что я люблю лошадей, собак и больше всего на свете хочу иметь новую маму?

– Я все знаю. – Сэр Гидеон учтиво поклонился девочке. – Для меня большая честь познакомиться с вами, леди Лилиас.

Малышка благосклонно кивнула и одарила рыцаря кокетливой улыбкой.

– Меня еще никто не называл леди Лилиас. Мне нравится.

Все засмеялись. Кроме Малколма, конечно. Его вовсе не позабавил флирт маленькой дочери. Девчонке всего пять лет, а она уже пробует на взрослом мужчине свои женские чары. Возможно, ей действительно нужна мать, чтобы крепко держала ее в руках.

– Добро пожаловать в замок Маккенна, сэр Гидеон, – сказала леди Эйлин.

– Вы не горец, – заметил Брайан Маккенна и прищурился.

Сэр Гидеон твердо встретил его взгляд.

– Нет, лэрд. Моя мать была француженкой. Я только наполовину шотландец.

– Но это твоя лучшая половина, – усмехнулся Джеймс.

Снова раздался смех.

– Я сражался в крестовом походе бок о бок с вашим сыном, лэрд Маккенна, – сказал сэр Гидеон.

– Да, и пару раз спас мою жизнь, – добавил Джеймс. Он с любовью смотрел на друга, и постепенно напряженность исчезла. Горцы обычно с большой подозрительностью относятся к чужакам, но поддержка Джеймса обеспечила сэру Гидеону теплый прием. По крайней мере на какое-то время.

– Заходите и согрейтесь у очага, – сказала леди Эйлин, взяв под руку Джеймса. А Малколм неожиданно ощутил укол ревности, хотя и понимал желание матери быть ближе к младшему сыну. Его не было дома пять лет – Джеймс отважно сражался в крестовых походах. В прошлом году он вернулся, вскоре после этого женился и перебрался в замок жены.

Леди Эйлин была искренне рада тому, что сын, наконец, вернулся на шотландскую землю, но, тем не менее, часто жаловалась, что путешествие к замку Джеймса и Давины занимает две недели – и это при хорошей погоде. А обычные для Шотландии дожди, превращавшие дороги в реки грязи, добавляли путешественникам неудобств.

Была бы ее воля, все дети – и внуки – леди Эйлин жили бы с ней под защитой прочных стен замка Маккенна. Однако она понимала стремление Джеймса к независимости и часто говорила, что гордится успехами младшего сына, сумевшего превратить полуразрушенный замок Давины в процветающее поместье.

Войдя в большой зал, Малколм первым делом подозвал одну из служанок:

– Позаботься, чтобы Лилиас как следует вымылась и переоделась в чистую одежду, – велел он. – И надо хорошенько вымыть ее обувь.

Служанка сморщила нос, моментально почувствовав запах, исходящий от ребенка, но не рискнула ослушаться и взяла девочку за руку. Лилиас устремила на отца умоляющий взгляд, но Малколм остался тверд, всем своим видом показывая, что не намерен уступать.

Лилиас сжала кулачки, а на ее лице мольба сменилась негодованием. Малколм даже не моргнул. Лицо девочки покраснело, однако служанка успела увести ее раньше, чем та начала истерику.

Губы Малколма, провожавшего глазами свою строптивую, но уже растерявшую пыл, дурно пахнущую дочь, сложились в слабую улыбку.

Джеймс сел и жестом предложил сэру Гидеону сделать то же самое. Леди Эйлин расположилась рядом с младшим сыном, касаясь его руки, словно боялась, что он исчезнет, если она отпустит.

Брайан Маккенна опустился на большой стул, махнул рукой, – и несколько членов клана, собравшихся в зале, сразу вышли, чтобы обеспечить лэрду уединение.

– Все в порядке? Как себя чувствует Давина? – спросила леди Эйлин.

– Она с каждым днем становится больше, – ответил Джеймс с ухмылкой. – И все больше любит командовать.

– Беременная жена – это и радость, и испытание, – сказал Малколм, очень довольный, что его голос не дрогнул.

Всплеск эмоций, который он почувствовал, узнав, что Давина ждет ребенка, немало удивил даже самого Малколма, и он ощутил большое облегчение, когда понял, что может вполне успешно их скрывать.

Тем не менее, почувствовав на себе проницательный взгляд матери, он отвел глаза. Временами ему казалось, что она легко читает его мысли, а сейчас он вовсе не собирался ими с нею делиться. Он был рад счастью брата – искренне рад. Но иногда все же испытывал горечь разочарования из-за того, что Давина выбрала Джеймса, а не его.

– Сэр Гидеон приехал сюда с крайнего севера, – сказал Джеймс, – и принес тревожные вести, касающиеся нашей семьи.

Джеймс опустил голову, бросил быстрый косой взгляд на брата, и у Малколма появилось дурное предчувствие. Он постарался отмахнуться от неприятного ощущения, но следы его остались. Должно быть, случилось что-то серьезное, если его брат покинул беременную жену и примчался сюда.

– Расскажите нам эти новости, сэр Гидеон, – предложил лэрд Маккенна.

Сэр Гидеон повернулся к лэрду, и на его лице отразилась озабоченность.

– Как сказал Джеймс, я несколько месяцев провел на севере и услышал там весьма огорчительную историю, касающуюся вашей семьи.

Сэр Гидеон замолчал, поскольку вошли слуги с подносами, нагруженными едой, вином, элем и виски. Как только они расставили еду и напитки на столе, Маккенна властным жестом отослал их.

– Итак, – нетерпеливо проговорил он.

Сэр Гидеон вздохнул.

– Лэрд Макферсон объявил награду за голову сэра Малколма.

Малколм резко стукнул своей кружкой по столу – даже содержимое выплеснулось.

– Что?

– Это правда, – уверенно сказал сэр Гидеон. – Я слышал это от разных людей, в том числе от стражи Макферсона.

– Но за что? – удивился Малколм. – Я почти не имел дела с Макферсонами и уж точно никогда ничего не сделал, чтобы заслужить подобное обращение.

– Он утверждает, что это кара за позор, который вы навлекли на его клан. Его младшая дочь Бриенна недавно родила ребенка. – Сэр Гидеон откинул волосы с лица. – Макферсоны утверждают, что вы его отец.

Слишком потрясенный, чтобы говорить, Малколм откинулся на спинку стула.

«Незаконнорожденный ребенок? Мой незаконнорожденный ребенок?»

Взгляд лэрда застыл на Гидеоне – гонце, принесшем дурную весть.

– Вы уверены, что расслышали все правильно?

– Абсолютно. Речь идет о внушительной сумме, и новость быстро распространяется. Недалек тот день, когда люди, желающие ее получить, явятся на ваши земли.

– Поэтому вы здесь? – вкрадчиво спросил лэрд. – Желаете получить награду за моего сына?

– Отец! – Джеймс вскочил. – Гидеон – надежный друг. Сегодня он прибыл сюда, потому что я его об этом просил.

– И мы благодарны ему за это, не правда ли, Брайан? – Леди Эйлин взяла сына за руку и усадила обратно.

– Меня не оскорбляют ваши подозрения, лэрд Маккенна, – спокойно проговорил сэр Гидеон. – Это вполне разумное предположение. Но я могу дать слово чести, что никогда не обращу оружие против кого-нибудь из Маккенна. Я поклялся в верности Джеймсу, а к клятвам я отношусь серьезно.

– Спасибо, сэр Гидеон, – сказала леди Эйлин и благодарно улыбнулась. – Мы перед вами в неоплатном долгу.

Брайан Маккенна устало кивнул, после чего устремил вопросительный взгляд на старшего сына.

– Что ты можешь сказать в свое оправдание, Малколм? Это неправда? Или ребенок действительно может быть твоим?

Малколм был слишком потрясен, чтобы оскорбиться. Нахмурившись, он почесал затылок, погрузившись в воспоминания.

– Не припоминаю, чтобы мне когда-нибудь доводилось встречать дочерей Макферсона.

– А как насчет весеннего праздника в прошлом году? – спросил Джеймс. – Там присутствовали члены всех кланов. Ты не мог встретиться с девушкой тогда?

– Это возможно, но я бы определенно помнил! – громко воскликнул Малколм. Его голос эхом прокатился по пустому залу.

И все же, если быть честным, он не мог быть абсолютно уверенным. Проведя несколько недель, предшествовавших празднику, в гостях у брата, Малколм был настроен, мягко говоря, своеобразно. Ему было трудно постоянно видеть любовь и внимание, связывавшие Джеймса и его жену – женщину, которую он некогда хотел назвать своей.

Первоначальное облегчение, которое он испытал, покинув, наконец, их компанию, в конечном счете стало причиной нехарактерного для него поведения. Он пропустил все турниры и сражения праздника, до которых раньше был большим охотником, а вместо этого много пил – виски на празднике лилось рекой – и флиртовал с хорошенькими девушками.

Мог ли он затащить в постель дочку Макферсона, когда был слишком пьян, чтобы это запомнить? Столь постыдная возможность, хотя и, безусловно, существовала, чрезвычайно не понравилась Малколму.

– Малколм? Что ты можешь рассказать нам о празднике и леди Бриенне?

Строгий голос матери вывел Малколма из задумчивости. Он почувствовал, что краснеет, и исподлобья взглянул на леди Эйлин. Она нахмурилась, и Малколм сразу почувствовал себя зеленым пятнадцатилетним юнцом. С трудом проглотив застрявший в горле комок, он отвел глаза.

– Отвечай матери, только честно, – рыкнул лэрд Маккенна. – Пусть лучше она услышит правду от тебя. Это избавит меня от тяжкой необходимости запоминать все, что ты скажешь. Она же затравит меня, если я что-то пропущу.

– Когда речь идет о моих сыновьях, от меня не может быть никаких секретов, – сказала леди Эйлин, устремив тяжелый взгляд на старшего сына. – Я хочу знать правду, Малколм. И не вздумай щадить мою чувствительность. Мне известны мужские нужды и желания.

Все глаза уставились на Малколма. Он покраснел еще сильнее, но, видя, что отступать некуда, кашлянул и выдавил из себя:

– Ну, я помню, что там было несколько женщин, привлекших мое внимание.

– Они проявили добрую волю? – спросила мать.

– Конечно! – возмутился Малколм.

Леди Эйлин выгнула одну бровь.

– Они были опытными?

Малколм едва не застонал и обратил умоляющий взгляд на отца.

– Эйлин, неужели ты всерьез думаешь, что мои сыновья должны платить женщинам за услуги?

– Я имела в виду не это, – огрызнулась леди Эйлин. – Я хотела сказать, что это были вдовы, а не девственницы.

– О чем ты говоришь, Эйлин! – взревел Брайан Маккенна. – У Малколма достаточно здравого смысла, чтобы не связываться с девственницами. Разве не так, сынок?

Малколм почесал подбородок и прикинул, не достаточно ли небольшой щели в полу, чтобы он в нее провалился и избавился от всех мучений.

– Лэрд Макферсон утверждает, что его дочь не только соблазнили, но и ее соблазнитель обещал на ней жениться, поэтому награда будет выплачена, только если сэр Малколм будет доставлен живым.

Малколм вздрогнул и выпрямился.

– Пусть я был пьян во время праздника и действительно провел несколько ночей с женщинами… разными… я думаю… Но я наверняка запомнил бы, если бы сделал кому-то из них предложение, – объявил он.

– Интересно, – задумчиво протянула леди Эйлин.

Крайне раздосадованный Малколм, что-то тихо бормоча себе под нос, взъерошил свою и без того непричесанную шевелюру.

– Если Макферсоны говорят об обещании жениться, значит, они стремятся не только к справедливости, – мрачно изрек лэрд Маккенна.

– Но зачем лэрду открыто лгать? – удивился Джеймс. – Эти слова бесчестят и его дочь, и его клан.

Маккенна пожал плечами.

– Лэрд Макферсон в прошлом обращался ко мне, предлагая заключить союз. Он хотел договориться о помолвке между его сыном и вашей сестрой Кэтрин.

– Ты был против этой идеи? – спросил Джеймс.

Уголки губ Брайана слегка дернулись.

– Не совсем. Но ваша мать и слышать об этом не пожелала.

– Кэтрин тогда было четыре года, – скривилась леди Эйлин. – И когда речь заходит о женитьбе или замужестве моих детей, я имею право голоса. Тем более если дело касается моей единственной дочери.

– Что ж, если он и сейчас хочет заключить союз, то выбрал для этого странный способ, – проворчал Малколм. – Меня никто не заставит жениться на женщине, которую я не знаю, и признать ее ребенка своим наследником, если я не уверен, что этот ребенок действительно мой.

– Возможно, он действует из самых лучших побуждений, – предположил сэр Гидеон. – Не исключено, что лжет его дочь, а лэрд Макферсон всего лишь старается защитить ее честь.

– Может быть. – Малколм сделал большой глоток, тщетно пытаясь обрести внутреннее спокойствие. – Или он ищет повод напасть на нас.

– Если они хотят войны, мы легко можем оказать им услугу, – пылко заявил Джеймс. – Пусть сами убедятся, насколько грозны Маккенна, когда им в лицо бросают ложное обвинение.

– Успокойся, Джеймс, – предостерегла леди Эйлин. – Я не пошлю своих сыновей в кровавое сражение по такому чертовски глупому поводу.

– Со всем моим уважением, леди Эйлин, хочу заметить, что лэрд Макферсон относится к этому вовсе не так легко, – сказал Гидеон. – Он назвал сумму, которая заставит многих сделать попытку захватить сэра Малколма.

– Мы не можем оставить это обвинение без ответа, – задумчиво проговорил Брайан, – но мы также не можем позволить, чтобы чувство мести и несправедливости распространилось на другие кланы. Это имеет особенное значение сейчас, когда английский король Эдуард Третий короновал претендента на шотландский трон, Эдуарда Баллиоля. Мы должны сохранять верность молодому королю Дэвиду Второму, даже если он пока вынужден скрываться во Франции. Когда-нибудь он вернется и не сможет править страной, разделенной межклановой войной.

– А не в этом ли заключается план Макферсона? – спросил сэр Гидеон.

– Какова бы ни была причина, это оскорбление для Малколма и удар по нашей чести, – сказал Джеймс.

– Если это неправда, – тихо проговорила леди Эйлин.

Малколм в досаде стиснул зубы. Хотя его мать утверждала, что вовсе не шокирована случившимся, он чувствовал себя крайне неуютно под ее острым взглядом.

– Я считаю, что обвинение ложно, – заявил он. – Но чтобы окончательно в этом увериться, я должен увидеть девушку.

Лэрд Маккенна на некоторое время задумался, после чего проговорил:

– Нам нужен посредник, который смог бы договориться о мире. Обе стороны должны собраться и разрешить недоразумение к всеобщему удовлетворению.

– Это должен быть кто-то объективный, и ему должны доверять обе стороны, – добавил сэр Гидеон.

Маккенна согласно кивнул.

– Необходим клан, имеющий одновременно союз с нами и связи с Макферсонами.

– Как насчет клана Армстронгов? – спросила леди Эйлин. – У них прочные связи с Макферсонами на протяжении многих поколений.

Лэрд Маккенна улыбнулся.

– Отличный выбор, дорогая. Мы связаны с Армстронгами, благодаря женитьбе Джеймса на Давине, но, главное, у лэрда Армстронга перед нами должок. И, судя по всему, настало время его получить.

Глава 2

Леди Джоан Армстронг выглянула из длинного узкого окна и вздохнула. Голубое небо быстро затягивали темные грозовые облака, ветер завывал все громче. Весенняя гроза, предсказанная ее горничной Гертрудой, точнее ее ноющими костями, вот-вот начнется.

Джоан ничего не имела против плохой погоды, поскольку она в точности соответствовала ее поганому настроению. Какая ужасная неделя! Абсолютно все шло не так, как хотелось, – разве что ее маленький сын, наконец, начал выздоравливать от простуды.

Она устала – вымоталась до полного изнеможения, однако у нее имелись обязанности, которыми нельзя было пренебречь. Она была хозяйкой в замке Армстронгов и не могла себе позволить вызвать неудовольствие отца. Он с большой неохотой принял ее с ребенком под своей крышей год назад, когда Джоан ушла от мужа, и не делал секрета из того факта, что воспользуется любым поводом, чтобы отправить ее собирать вещи.

Джоан не собиралась давать ему такой повод. По крайней мере до тех пор, пока не появится другое место, где ее примут. Она грустно усмехнулась. Конечно, можно было бы найти убежище в монастыре, но эта идея ей не нравилась. Не такой у нее характер. А что самое важное, спрятавшись за монастырскими стенами, она не сможет взять с собой своего двухлетнего сына Каллума.

Его придется оставить. Где-нибудь. Неожиданно почувствовав сильное головокружение, Джоан прислонилась к холодной каменной стене. Ее ребенок – свет в окошке – был единственным теплым лучиком в ее беспросветной жизни. Без него у нее не было причин жить.

Ей очень хотелось иметь собственный дом. Но этого можно достичь, только если она снова выйдет замуж. При этой мысли она почувствовала страх и отвращение. Нет, больше никогда она не даст мужчине власть над собой, не станет опять уязвимой.

Джоан вышла замуж за лэрда Арчибальда Фрэзера, будучи наивной девочкой и ничего не зная о его характере. Спустя четыре года ей лишь случайно удалось спасти свою жизнь, и она понимала, что второго такого шанса может и не представиться.

Разумеется, далеко не все мужчины монстры. Только большинство из них.

Ее кузина Давина вышла замуж за Джеймса Маккенна, второго сына могущественного лэрда клана Маккенна. Ее супруг вроде бы порядочный человек, но когда речь идет о мужчине, ни в чем нельзя быть уверенной. Джеймс определенно был увлечен Давиной, а она – им, но пламя страсти рано или поздно погаснет, и Давина станет уязвимой. И кто знает, что будет тогда.

– Ах, вот ты где, Джоан, – проговорил женский голос. – Ты прячешься? Я по всему замку разослала слуг, чтобы тебя нашли.

«Ох, только не это! Не сейчас! У меня раскалывается голова, и я почти не спала уже несколько ночей. Меньше всего мне сейчас нужна эта настырная девица».

– Добрый день, Агнес. – Джоан медленно повернулась к подошедшей к ней женщине. – Из-за чего такой шум? Что-нибудь случилось?

Хотя двадцатишестилетняя Агнес была на год старше Джоан, выглядела она намного моложе. Она была невысокого роста, худощавая, изящная, имела бледное лицо, глубокие голубые глаза и яркие рыжие волосы. Она казалась довольно симпатичной, пока не открывала рот. Ее резкий пронзительный голос изрядно действовал на нервы.

Три недели, на протяжении которых она жила в замке Армстронг, стали настоящим испытанием для Джоан. Леди Агнес прибыла сюда в надежде выйти замуж за отца Джоан, лэрда Армстронга. Официально ничего не было решено, но возможность того, что ее овдовевший отец действительно возьмет в жены эту женщину, Джоан старалась не рассматривать, ввиду ужасных последствий такого исхода для себя.

Если у него появится жена, чтобы вести хозяйство в замке, зачем ему Джоан? Или еще хуже: если эта женщина родит ему ребенка, сына, станет ли когда-нибудь ребенок Джоан лэрдом клана Армстронгов?

– Твой отец получил письмо от лэрда Маккенна, – сообщила Агнес. – Возник какой-то спор между Маккенна и Макферсонами, и твоего отца призывают стать посредником, чтобы решить дело миром. Нам следует приготовиться к приему большого числа людей – представителей нескольких кланов. Они прибудут через две недели.

«Нам? Проклятье! Агнес, вероятно, абсолютно уверена в том, что получит брачное предложение от моего отца».

– Чтобы подготовиться к приему такой оравы, конечно, надо многое успеть, – сказала Джоан, – но времени еще много.

Глаза Агнес вспыхнули торжеством.

– Я уже взяла дело в свои руки, – заявила она. – Не сомневаюсь, именно этого ждал от меня лэрд Армстронг. Он был очень доволен, когда я ему об этом сказала.

– Тогда зачем тебе я?

Агнес принялась нервно накручивать на палец выбившуюся из прически прядь рыжих волос.

– Повар заявил, что не сможет накормить столько людей. Его слишком поздно предупредили. Запасов мало, а времени на их пополнение нет. Ты должна немедленно с ним поговорить.

Джоан взглянула на Агнес с насмешливым удивлением.

– Ты вроде бы только сейчас утверждала, что у тебя все под контролем.

На миловидном лице Агнес проступила искренняя обида.

– Так и есть. Женщины убирают комнаты, проветривают матрасы, стирают белье, чтобы мы могли принять лэрдов и самых важных членов свиты в замке. Плотники делают новые стулья, чтобы поставить их на помосте. Так что все, у кого есть на это право, получат места за высоким столом. Гардеробные вычищают, бочки с вином поднимают из погребов, в пивоварне заказали эль.

– А виски? – спросила Джоан.

Агнес вспыхнула.

– Его нам понадобится больше, а также свежего мяса, овощей и хлеба. Повар считает, что пополнить запасы будет трудно. Мы должны убедить его, что ничего невозможного в этом нет.

Убедить его? Джоан мысленно усмехнулась абсурдности идеи. Кухарил у них в замке дородный мужчина с большой любовью к выпивке. Нет никаких сомнений, что к этому времени суток он уже изрядно напился и потому был не в настроении выслушивать требования Агнес.

– Он выгнал тебя из кухни с помощью разделочного ножа? – как бы между прочим спросила Джоан. – Или горячей кочерги?

– Нет! Он бы ни за что не осмелился относиться ко мне с таким неуважением! – Судя по тому, как забегали глаза Агнес, Джоан была недалека от истины.

Джоан отвернулась, с большим трудом справившись с искушением расхохотаться. Чтобы сохранить мир в доме, ей придется зайти в кухню, но она не станет приставать к повару с требованиями, когда он пьян. Вместо этого она сочувственно выслушает его жалобы и попросит, чтобы он сделал все от него зависящее.

Трезвый, он гордился своей работой, что, наряду с желанием угодить лэрду и клану, обеспечивало выполнение даже самых трудных заданий. Разумеется, Джоан не собиралась делиться этой информацией с Агнес.

Она отвернулась от окна и осторожно пошла вниз по каменным ступенькам. Джоан грациозно прошла через большой зал – Агнес следовала за ней по пятам.

В кухне было жарко и дымно. Джоан втянула носом воздух, сразу почувствовав аромат жарящейся оленины. Под бдительным присмотром повара два паренька старались повернуть вертел с большим куском мяса. Их лица покраснели от жара и усилий.

На каменном полу стояли корзины с весенними овощами – к корешкам прилипли комья влажной земли. Здесь же была сложена грязная посуда и еще стопка пустых корзин стояла в опасной близости от очага.

Повар – без рубашки – священнодействовал у длинного деревянного рабочего стола с ножом в руке: он разделывал тушки кроликов. Он поднял голову, когда женщины вошли в кухню, но сразу опять ее опустил и продолжил работу. Заметив свежую кровь, стекавшую с ножа, и бутылку виски, стоящую под рукой повара, Джоан предпочла остановиться на безопасном расстоянии.

– Извини, что мешаю работать, но леди Агнес почему-то считает, что ты не сможешь накормить кланы Маккенна и Макферсонов, когда они пожалуют к нам, – проговорила Джоан, с удовольствием услышав, как Агнес в ужасе ахнула.

Губы повара негодующе скривились. Он с размаху отрубил голову очередному кролику и уставился тяжелым взглядом поверх плеча Джоан. Она почувствовала, как у Агнес задрожали колени.

– Вы хотите сказать, что я не делаю свою работу, леди Агнес?

– Нет! Я только забеспокоилась. Вы вроде бы говорили, что чего-то не хватает…

– Разве? – Повар налил себе изрядную порцию виски, сделал большой глоток и снова устремил злобный взгляд на Агнес. – Вы ошиблись.

Его слова повисли в дымном воздухе. Уголком глаза Джоан видела, как губы Агнес сжались в тонкую линию. Вряд ли этой женщине доводилось встречать такого слугу, как повар Армстронгов, и она определенно понятия не имела, как с ним управляться.

– Возможно, леди Агнес стоит провести ревизию кладовой? – предложила Джоан, отлично зная, как трепетно относится повар ко всему, что связано с кухней.

– Пусть попробует. – Повар допил виски, взял нож и вернулся к разделке тушек.

– Агнес? – Джоан через плечо взглянула на перепуганную и обозленную женщину. Она услышала, как та скрипнула зубами.

– Ты лучше знакома со здешними кладовыми, так что, думаю, эта задача достанется тебе, – пробормотала Агнес.

Джоан усмехнулась.

– Да? Конечно, если ты настаиваешь. Тогда я начну прямо сейчас. Да, и пожалуйста, не забудь сообщить об этом моему отцу. Он ждет от меня именно этого, поэтому будет очень доволен.

Агнес застыла, услышав, как ее собственные слова вернулись к ней бумерангом.

– Я надеялась, что мы сможем работать вместе. Это доставит удовольствие лэрду, как ничто иное.

– Иными словами, я буду работать, а ты получать похвалы? – уточнила Джоан. – Это у тебя на уме.

Агнес окинула ее свирепым взглядом.

– Тебе бы следовало проявлять ко мне почтение.

– Правда? С какой стати?

Агнес гордо выпрямилась, стараясь казаться выше, чтобы взглянуть на строптивицу сверху вниз, но ничего не вышло, поскольку она была на голову ниже Джоан.

– Скоро я стану здесь хозяйкой, и все будут подчиняться моим приказам, в том числе и ты.

Джоан напряглась и почувствовала, что у нее стал дергаться глаз. Она бросила мрачный взгляд через плечо на повара, который пожал плечами, показывая полное отсутствие интереса.

– Кажется, я пропустила оглашение предстоящего бракосочетания? – насмешливо спросила Джоан, хотя ей вовсе не было смешно.

Один из парнишек, возившихся с вертелом, фыркнул. Второй тоже не удержался. Их реакция не могла не порадовать Джоан.

Глаза Агнес – и ее рот – стали круглыми, как блюдца. Джоан снова усмехнулась. «Надо же, как ее легко вывести из равновесия».

– Не ошибись, Агнес, – почти дружелюбно продолжила Джоан. – Ты не первая женщина, которую мимоходом заметил мой отец, и не последняя.

– Я буду его женой, – заявила Агнес, впрочем, без прежней убежденности.

– Поживем – увидим.

Агнес открыла рот, но снова закрыла его, не в силах произнести ни слова, и задрожала от ярости.

– Я пыталась подружиться с тобой, – наконец, выговорила она. – Хотела быть доброй, отзывчивой. Но с тобой это невозможно. Ты холодна и высокомерна. Неудивительно, что лэрд Фрэзер поспешил избавиться от тебя.

Джоан бросило в жар. Агнес ей не понравилась с первого взгляда, и чувство неприязни становилось сильнее с каждой минутой, проведенной в ее компании.

– Ты ничего не знаешь о моих отношениях с Арчибальдом Фрэзером.

Агнес побледнела, но не отступила.

– Я знаю достаточно.

Джоан одарила ее мрачной усмешкой. С тех пор как в замке появилась Агнес – по сути, она вторглась и захватила его, – здесь не было мира. Этой женщине для жизни требовались сплетни и интриги, и она постоянно находилась в активном поиске и тех и других.

К несчастью, прошлое Джоан делало ее идеальной мишенью. Мало кто мог понять, почему она сбежала от молодого, красивого, изысканного лэрда, коим считался Арчибальд Фрэзер, зато никто не подвергал сомнению тот факт, что расторжение их брака было его решением.

После возвращения Джоан домой потребовался почти целый год, чтобы отвратительные слухи, распространившиеся из замка Армстронг со скоростью лесного пожара, наконец стихли. Но благодаря нескольким заинтересованным вопросам Агнес они легко воскресли.

Уже только одного этого было достаточно, чтобы проникнуться к ней неприязнью. А ее чванство и всезнайство стали последней каплей. Джоан понимала, что самым правильным было бы избегать ее и не обращать внимания на язвительные замечания, однако ей всегда было трудно уклоняться от споров. За открытое неповиновение ей пришлось заплатить высокую цену в браке. Супруг избивал ее так сильно, что она потом много дней не могла ходить.

– Ты мелочная недалекая бабенка, которой Господь дал меньше мозгов, чем гусю, – с вызовом заявила Джоан. – Твои знания о моем браке основаны на досужих сплетнях и лжи. Если бы ты для меня хотя бы что-то значила, я бы поделилась с тобой правдой, а так, мне жаль зря тратить время на разговоры с тобой.

Агнес побагровела.

– Я не стану терпеть оскорбления от тебе подобных! – взвизгнула она. – Ты еще пожалеешь, что приобрела такого врага, как я. Когда я стану здесь хозяйкой – а я ею буду, не сомневайся, – то с величайшей радостью вышвырну тебя отсюда вместе с твоим грязным ублюдком.

Рука Джоан инстинктивно взметнулась, чтобы дать глупой женщине пощечину, но удара не последовало. Вместо этого Джоан сжала кулак и медленно досчитала до десяти. Она никогда и ни на кого не поднимет руку, даже если человек этого заслуживает.

Агнес развернулась и поспешила выбежать из кухни. По пути она споткнулась о корзину с овощами и едва не растянулась на каменном полу. В кухне воцарилась тишина, прерываемая только шипением капель жира, падающих с вертела в огонь.

– Это плохая идея – делать из нее врага, – заметил повар.

Все еще чувствуя себя возбужденной, Джоан повернулась к нему.

– Знаю, но эта женщина способна довести до греха святого.

– Да, крайне неприятная особа. – Повар взмахнул рукой, в которой все еще сжимал окровавленный нож. – Но ее слова не кажутся пустыми угрозами. Ты бы лучше поостереглась.

Удивленная столь явной поддержкой, Джоан благодарно кивнула.

– Думаешь, он на ней женится?

Повар пожал плечами.

– Не знаю. Может быть. Лэрд не скрывает желания иметь сына и наследника, а для этого ему нужна молодая жена.

Правдивость этих слов не могла не уязвить.

– А как же внук? – спросила Джоан. – Он мог бы стать хорошим лэрдом.

– Он не Армстронг. Он Фрэзер, – ответил повар. – По крайней мере был им, пока отец от него не отрекся. Теперь я даже не знаю, кем считать мальца.

– В нем течет кровь Армстронгов, – не уступала Джоан.

– Да. Но течет и другая. Многие скажут, что это испорченная кровь.

Джоан почувствовала, что все ее надежды развеиваются, словно дым. Пресвятая Дева! Ей действительно никуда не деться от наследия матери. Ни ей, ни ребенку. Изабелл Армстронг годами скрывала свое безумие, и когда оно, в конце концов, проявилось, все вокруг были шокированы ее действиями, в том числе и Джоан, хотя она старалась не показывать свои чувства.

Да, Изабелл лишилась рассудка, и теперь члены клана внимательно наблюдали, постигнет ли Джоан та же судьба. Она видела, как люди смотрят на нее, слышала разговоры. Косые взгляды – любопытные и жалостливые – смешивались со здоровой долей страха. Члены клана опасались, что в ней таится то же безумие, что и в ее матери, причем она может быть так же умна, чтобы это скрывать.

Судя по всему, все ждали – со странной смесью нетерпения и страха, – что Джоан тоже лишится рассудка. Чтобы выжить, она закалилась, научилась не обращать внимания на несправедливость, наотрез отказываясь сдаваться. И она постоянно молилась, чтобы ее сына не постигла та же участь. Как же страшно узнать, что ее молитвы, возможно, не были услышаны.

Разумеется, ей не помогло то, что, желая добиться аннулирования брака, она позволила супругу очернить ее. Поскольку ни она, ни Арчибальд не были слишком юными, не являлись близкими родственниками и не имели связей на стороне, единственным способом добиться аннулирования было объявление ее безумной.

Возмутительная ложь задела ее гордость, но это была небольшая цена за возможность избавиться от кошмара – быть женой Арчибальда. По крайней мере, тогда Джоан так думала. В то время она пребывала в таком отчаянии, что ей даже в голову не пришло, какие последствия ее действия могут иметь для ее сына.

Она всегда старалась быть честной с собой, и потому признала, что и сейчас, если бы это был единственный путь спасения от сэра Арчибальда, она бы прошла его снова.

– Но ведь Каллум вырастет здесь, в клане, – проговорила Джоан, чувствуя, как ее охватывает безысходность. – Со временем, если он покажет себя достойным доверия, люди его примут.

Повар медленно покачал головой.

– Члены клана не утаивают желания, чтобы лэрд взял другую жену и произвел на свет отпрыска мужского пола – наследника. Если он это сделает, они пойдут за настоящим сыном лэрда.

Джоан разочарованно вздохнула. Она всегда знала, что сделать Каллума лэрдом клана Армстронгов – очень трудная задача. Но она считала, что время на ее стороне. Каллум еще очень мал. Ему только что исполнилось два года. Он будет расти на глазах у клана, и люди сами увидят, что кровь Армстронгов управляет его головой и укрепляет сердце.

Очевидно, задача сложнее, чем она думала. Тем не менее, Джоан наотрез отказывалась верить, что ее решить невозможно. Должен существовать способ изменить мнение клана, заставить его поверить, что Каллум будет способным умелым лидером, человеком, который станет везде и всегда отстаивать интересы Армстронгов.

А если нет? Что станет с ее сыном? Джоан боялась даже думать об этом.

Заставив себя выбросить из головы неприятные мысли, Джоан вернулась к решению насущных задач.

– Должна ли я провести ревизию запасов и составить список всего, что необходимо для будущих гостей? – спросила она.

– Лэрду не понравится, если мы заморим их голодом, – фыркнул повар. – Лучше сделай это.

Джоан расправила юбки и вошла в кладовую. Она сразу увидела, что у повара действительно были причины для тревоги. Имеющихся запасов едва хватило бы, чтобы кормить теперешних обитателей замка до конца недели, не говоря уже о большом количестве гостей. Бочки с овсом и пшеничной мукой были наполовину пусты, так же как короба с соленой вяленой рыбой. В горшках с медом содержимого осталось на донышке, а несколько кочанов капусты, сиротливо приютившихся в грязной корзине, выглядели старыми и увядшими. Много было только лука и турнепса – иными словами, того, что не любил ее отец.

Джоан высунула голову из кладовки.

– Мне казалось, люди вчера отправились на охоту.

– Совершенно верно, – презрительно фыркнул повар. – То, что они принесли мне, перед тобой.

Джоан щелкнула языком.

– Жалкое зрелище.

– Не стану спорить, миледи. – Покончив с тушками, повар вытер окровавленные руки не слишком чистой тряпкой. – Они сказали, что сегодня пойдут опять, но не принесли ничего.

Джоан вернулась в кладовку. Выбрав маленький ключик из связки, висевшей у нее на поясе, она открыла сундук со специями. От резкого запаха зачесалось в носу, но она с удовлетворением отметила, что специй много, причем разных. Умелая рука с подходящими специями может создать шедевр даже из самого простого блюда. К счастью, эта самая умелая рука у повара была.

– У нас достаточно специй, чтобы придать вкус еде, – сказала Джоан. – Это поможет. А теперь давай решим, что необходимо сделать до приезда кланов.

Повар кивнул. Он налил себе еще виски, потом взял другой кубок, плеснул в него довольно-таки щедрую порцию и протянул Джоан. Она, мгновение поколебавшись, взяла. Жидкость обожгла горло и согрела желудок, а еще немного успокоила.

Джоан всего второй раз в жизни пила крепкий алкоголь, но неожиданно поняла, что в нем так привлекает повара и других мужчин. У нее поднялось настроение, и Джоан вышла из кухни в полной уверенности, что они сумеют накормить всех. Только теперь необходимо отыскать помощников для работы на кухне. Повар не любил, когда ему в помощь посылали служанок из замка, утверждая, что они медлительные, неуклюжие и шмыгают вокруг него, как перепуганные мыши.

По правде говоря, служанок пугал его нрав. Нет, лучше уж нанять кухонную прислугу в деревне. Пусть это будут немолодые уверенные в себе женщины, которых не сможет запугать рычащий полупьяный мужчина, даже если у него в руке разделочный нож.

Джоан хихикнула, представив себе эту картину, и решила, что ни за что не станет выступать в роли миротворца. Она позволит Агнес самостоятельно урегулировывать подобные конфликты. Хоть какое-то развлечение.

Войдя в большой зал, Джоан сообразила, что о причине сбора Агнес ей ничего не сказала. Вероятнее всего, она ее не знала.

Только одно Джоан было точно известно: к ним приедут Маккенна, а значит, она снова увидит Малколма Маккенна. Она сморщила нос.

Прошло уже больше года с момента их первой встречи. Тогда они вместе оказались в Торридон-Кип. Она была со своей кузиной Давиной, а Малколм – с младшим братом Джеймс.

Оба мужчины держались подозрительно, недоверчиво и не скрывали своего неодобрения ее поведением. Только Джоан было все равно. Она только что избавилась от кошмара, коим был ее брак с сэром Арчибальдом, и негативное мнение и явная неприязнь двух рыцарей ее не волновали.

Разумеется, Малколм был красивым мужчиной, но после жизни с Арчибальдом Джоан испытывала инстинктивную неприязнь к красивым представителям сильной половины человечества – ко всем без исключения. Она не могла не согласиться, что Малколм кажется более прямым и открытым человеком, чем другие, но это мало что значило. Во время ее пребывания в Торридон-Кип Джоан старалась избегать его компании, и, как правило, ей это удавалось.

Остается надеяться, что ей удастся то же самое во время предстоящего визита. И еще ей хотелось верить, что, какая бы проблема ни возникла у кланов, они решат ее быстро и отправятся восвояси. И тогда она сможет подумать, как избавиться от невыносимой леди Агнес.

Глава 3

Двумя неделями позже Джоан пряталась за большим камнем на дальнем конце крепостного вала, с тревогой ожидая, когда, наконец, гости въедут в ворота замка Армстронг. Она была измучена последними приготовлениями к их визиту и раздражена тем, что отец был весьма сдержан, когда речь заходила о деталях предстоящей встречи.

Даже теперь она понятия не имела, сколько человек прибудет из каждого клана и как долго они задержатся. Раздосадованная отсутствием информации, Джоан решила взять дело в свои руки и пересчитывать гостей по мере их прибытия.

Она отправила одного из пажей в качестве наблюдателя и приказала ему позвать ее, как только будет замечен первый отряд. Мальчик выполнил ее приказ, но пасмурная погода и низкая облачность не позволили ей сосчитать гостей с такого большого расстояния. Поэтому Джоан была вынуждена ждать, притоптывая ногой от нетерпения, стоя под моросящим дождем, уже промочившим ее одежду. Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем всадники приблизились. Прищурившись, она увидела гордо развевающийся в тумане флаг Маккенна. Длинная колонна всадников – по три человека в ряду – являла собой впечатляющее зрелище.

Джоан легко разглядела Малколма Маккенна, скакавшего в первом ряду. Его окружала аура неукротимой энергии. Высокий и гордый, он сидел на большом черном коне, его темные волосы блестели от влаги. Прошло уже больше года с тех пор, как Джоан увидела его впервые, но он выглядел все таким же – худощавым, сильным и опасным.

Она оценивала его как беспристрастный наблюдатель, признавая, что многие женщины сочли бы его привлекательным. Его лицо с массивной челюстью, глубоко посаженными голубыми глазами, высокими скулами и прямым носом большинству представительниц слабого пола показалось бы идеальным. Но не ей.

Перестав думать о Малколме Маккенна, Джоан начала считать людей, ехавших за ним. Она как раз насчитала пятьдесят человек, когда ее внимание привлекла суматоха вдали. Клан Маккенна быстро догонял другой отряд. Джоан обоснованно предположила, что это, вероятно, Макферсоны. Хотя вторая группа была намного меньше.

Внезапно вторая группа остановилась. Джоан взволнованно подалась вперед. Ей показалось, что готовится нападение. Она представила себе сражение в открытом поле и затаила дыхание. Взглянув на воинов своего клана, застывших на стене, она поняла по их напряженным позам, что они думают то же самое.

Воины Маккенна продолжали быстро двигаться, а второй отряд оставался на месте. Было очевидно, что он намеренно держится на расстоянии.

Облегченно вздохнув, Джоан снова возобновила подсчеты и тихо выругалась, сообразив, что не знает, на ком остановилась. Решив не допустить подобной ошибки со вторым кланом, она переступила с ноги на ногу и подалась вперед, чтобы лучше видеть.

Наконец, вторая группа тоже тронулась с места. Вскоре стал виден их флаг, но на нем не было цветов Макферсонов – черного и зеленого. Нет, это был…

Внезапно у Джоан задрожали руки, а сердце сжали холодные цепкие щупальца страха.

«Не может быть».

Она несколько раз моргнула, отказываясь верить своим глазам. Лоб покрылся испариной. Она напряженно вглядывалась в цвета флага, отчаянно надеясь, что ошиблась, что ей показалось…

Джоан была так напряжена, что даже не услышала шагов и не увидела выступившей из тени женской фигуры.

– О, я вижу и Фрэзеры пожаловали, – сладким голоском проворковала Агнес. – Прекрасно. Сначала их не включили в число гостей, но я сказала твоему отцу, что было бы жестоким оскорблением не отправить им приглашение. Учитывая все неприятности, которые принес лэрду Фрэзеру брак с тобой, Армстронги уже подвергли их достаточному унижению. Пора начинать строить мир между кланами. Ты со мной согласна?

Испарина на лице Джоан превратилась в холодный пот. Мир? Она не была глупа и не ожидала, что отец захочет покарать ее бывшего супруга, пусть даже другие мужчины ни за что не стали бы терпеть такого обращения со своими дочерями. Но принимать чудовище, издевавшееся над ней, в своем доме – это уже предательство.

– Арчибальд с ними? – прохрипела она.

– Думаю, что да, – спокойно ответила Агнес. – В конце концов, он их лэрд.

– Нет! – только это короткое слово сорвалось с губ Джоан, а все ее тело сковал мешающий думать страх. Перед ее мысленным взором пронеслись картины жизни, которую она так тщательно выстраивала для себя и Каллума. Они рвались на мелкие кусочки, которые разносил во все стороны ветер.

Агнес похлопала Джоан по плечу.

– Да ладно тебе, Джоан. Не сомневаюсь, ты втайне томишься по мужу. Так что радуйся. Очень скоро тебе представится возможность с ним встретиться.

Джоан показалось, что ей в грудь воткнули острый кинжал и медленно его поворачивают.

– Ты сука, – выдохнула она.

– Не стоит быть такой вульгарной, девочка, – засмеялась Агнес. – Согласна, между вами в первое время может возникнуть неловкость. Но, надеюсь, Арчибальд со временем простит тебя за то, что ты оказалась плохой женой. Ваше воссоединение будет нежным. Возможно, он даже пустит тебя в свою постель.

У Джоан перехватило дыхание. Горло стиснуло болью. Арчибальд был не способен на нежность. Он не понимал значения этого слова. Так же как не знал, что такое мягкость. Или забота. Он – монстр, зверь, тиран.

Лэрд Армстронг знал о насилии Арчибальда над его дочерью, ведь супруг едва ее не убил. Однако отец не сделал ничего, чтобы ей помочь. Джоан зажмурилась и запретила себе думать о прошлом. Вернувшись в настоящее, она открыла глаза и обнаружила, что Агнес с интересом ее разглядывает. Тот несомненный факт, что она расстроена, доставил рыжей бестии истинное наслаждение.

– В любом случае, думаю, лэрд Фрэзер будет рад увидеть сына, – заключила Агнес.

Джоан опустила глаза. Эти слова привели ее в ярость. Все ее существо корчилось от мысли, что Арчибальд может навредить Каллуму. Однако она не желала доставлять Агнес удовольствие. Мерзавка не должна была видеть, что все ее удары попали точно в цель. И она вцепилась ногтями в руку Агнес, все еще лежавшую на ее плече, рассчитывая, что сумеет оставить глубокие царапины.

– Ты злая порочная женщина, – проговорила Джоан полным ярости голосом. – Настанет день, когда я получу огромное удовольствие, выбросив тебя из этого замка обратно в логово породивших тебя демонов.

Стрела попала в мишень. Глаза Агнес округлились и вспыхнули яростью. Вырвав руку из когтей Джоан, она завопила:

– Ты не имеешь права так со мной разговаривать! Я будущая жена твоего отца.

– Это мы еще посмотрим, – буркнула Джоан. Она не могла терять время. Каллум в опасности. Ее долг – защитить сына. Собравшись с мыслями, она поспешила в замок. Ей надо было как можно скорее найти Гертруду.

Каллума необходимо срочно увезти из замка и спрятать в деревне. Там, где малыш будет в безопасности и защищен от злобы Арчибальда.

* * *

Малколм ехал по размытой дождем дороге и с наслаждением вдыхал влажный чистый воздух. Он вытер капли с лица и оптимистично подумал, что погода все-таки улучшилась. Маккенна скакали почти без остановки в течение недели, и все это время дождь лил, как из ведра. А сейчас он просто моросит.

Отец решил взять с собой большой отряд, несомненно, в качестве демонстрации силы. Малколм оценил жест, но не был уверен, что такая демонстрация на самом деле необходима. Земля содрогалась от топота копыт, грязь летела во всех направлениях. Никто не жаловался, но все надеялись, что проклятое путешествие вскоре закончится.

Когда отряд поднялся на гребень очередного холма, Малколм, прищурившись, разглядел в промежутках между рваными клочьями стелющегося тумана каменные стены замка Армстронг. Он здесь бывал лишь однажды и почти ничего не помнил. Джеймс утверждал, что это безрадостное место, но именно в этом замке ему пришлось пережить трагедию, поэтому Малколм считал мнение брата предвзятым.

Отряд спустился по склону холма, потом преодолел еще один, не такой высокий, и Малколм, наконец, увидел суровый укрепленный замок во всей своей красе. Перед ним были две приземистые башни и толстая каменная стена, терявшаяся в тумане. Не было заметно никаких признаков жизни. Людей не было видно ни на стене, ни в воротах.

Флаг уныло повис. Серые стены гармонировали по цвету с туманом, придавая сооружению строгий вид.

Наконец, Малколм услышал сигнал тревоги и понял, что их заметили. Очевидно, за стенами все же существовала жизнь. Нельзя сказать, что Малколму хотелось встретиться лицом к лицу с Макферсонами, но он желал увидеть женщину, которая выдвинула против него ложное обвинение, разобраться с ним и забыть. Он искренне надеялся, что дело не дойдет до насилия, поскольку Макферсоны были известны как упрямые бескомпромиссные воины.

Но Маккенна тоже не лыком шиты.

Неудачное слово, реальное или выдуманное оскорбление, грубый или пренебрежительный жест – и в ход пойдут мечи. Мирная встреча легко может стать серией яростных схваток или даже одним большим сражением – если лэрд Армстронг не сумеет сохранить мир.

Этого Малколм опасался больше всего.

Он не понимал, почему отец попросил вмешаться именно Армстронга. Лэрд Армстронг не был сильным лидером и не обладал выраженным дипломатическим талантом. Этот человек не смог контролировать даже собственную жену, а своеволие его дочери Джоан было известно всем.

Тем не менее по какой-то причине отец настоял на том, что они разрешат проблему именно таким образом. Малколм вовсе не был уверен, что проблема разрешится, но знал, что мнению отца можно доверять. У лэрда Маккенна был острый ум и хорошо развитый инстинкт выживания, поэтому он редко ошибался.

Малколм чувствовал себя не в своей тарелке. Его угнетала тяжкая ноша, внезапно оказавшаяся на его плечах. Если его семье или клану будет причинен вред, вина будет лежать на нем.

– Ты выглядишь встревоженным, брат.

Малколм вздрогнул, обернулся и увидел рядом Джеймса. В его глазах было искреннее дружеское участие.

– А разве ты бы не тревожился на моем месте? – полюбопытствовал Малколм.

– Конечно. – Джеймс вздохнул. – Все это грандиозное недоразумение, которое очень скоро разрешится к всеобщему удовлетворению.

– Твои слова да Богу в уши, – проворчал Малколм.

Джеймс долго и внимательно смотрел на брата.

– Как ты считаешь, может оказаться, что девушка говорит правду?

Малколм поерзал в седле.

– Не думаю, что ребенок мой, но я не могу утверждать это с уверенностью, пока не увижу его мать. – Он покосился на брата и тихо признался: – На том празднике я бо́льшую часть времени пил, так что помню события весьма смутно.

Глаза Джеймса потемнели.

– Мне все равно, сколько ты пил, но я ни минуты не сомневаюсь, что ты не мог затащить женщину в постель против ее воли. Если ты переспал с девушкой, значит, она этого хотела.

– А это, в свою очередь, означает, что ребенок может быть моим.

Джеймс пожал плечами.

– Женщина, которая ложится в постель с пьяным мужчиной, не заслуживает уважения. Кто знает, что у нее было на уме?

Малколм потер лоб.

– Все это не играет роли. Важен результат – незаконнорожденный ребенок. Он ни в чем не виноват.

Джеймс поджал губы.

– Не он первый, не он последний.

– Жизнь – суровая штука. Все мы знаем, как тяжело было дяде Эвану, когда он был ребенком, – сказал Малколм, вспомнив мужа их тети.

Незаконнорожденный сын графа, не признавшего кровных уз, Эван перенес много страданий. Чтобы выжить, он стал разбойником, совершавшим набеги на земли своего сводного брата. Его поймали, и он наверняка бы погиб, если бы его храбрость и умелое владение мечом не понадобились Роберту Брюсу.

– Да, дяде Эвану пришлось многое пережить, – согласился Джеймс. – Думаю, поэтому он так высоко ценит любовь тети Грейс.

– Эвану повезло, и он это знает. – Малколм нахмурился, и его лоб перерезали глубокие складки. – За преданную службу он был посвящен королем в рыцари и получил в дар небольшое поместье. Немногие незаконнорожденные дети удостаиваются таких привилегий. В основном они всю жизнь подвергаются унижениям и терпят насмешки. Я не позволю, чтобы подобная судьба постигла моего ребенка. Клянусь, если есть хотя бы небольшой шанс, что это мой ребенок, я заявлю о своих правах на него.

– А мать?

Малколм медленно покачал головой.

– Скажу честно, я не знаю, что с ней делать. Я не скрываю, что хочу жениться снова, но не при таких обстоятельствах. Если мы решим, что ребенок – Маккенна, отец захочет, чтобы я его забрал, чтобы мы сами его вырастили. Но ребенку нужна мать. Лилиас не устает мне об этом напоминать.

– Даже не могу вообразить ее реакцию, – усмехнулся Джеймс, – если вместо новой мамы, о которой она мечтает, ты вернешься с орущим младенцем на руках.

Малколм закатил глаза.

– Мне стоит только подумать о трагических завываниях Лилиас, и начинают болеть уши.

– Если дойдет до этого, я предпочел бы оказаться у себя дома, когда Лилиас услышит новости, – сказал Джеймс.

– Ты и сейчас должен быть дома. – Малколм нахмурился, почувствовав укол вины. Брат многим жертвовал ради него. – Твое место рядом с беременной женой.

Джеймс покачал головой.

– Нет, брат. Мое место рядом с тобой.

– А как насчет Давины? И ее ребенка?

Джеймс заулыбался.

– Давина мне голову оторвет, если я тебя брошу. В любом случае, ребенок родится только через несколько месяцев. К тому времени я уже буду дома.

– У нас компания, – крикнул один из воинов. – За нами следует довольно внушительный отряд.

– Макферсоны? – сразу спросил Малколм, пытаясь что-нибудь рассмотреть в тумане.

– Нет, – ответил Джеймс. – Я не узнаю флаг, но это не Макферсоны.

– Отец? – Братья повернули головы к лэрду, ожидая его команды.

– Они подняли флаг Фрэзера, – ответил Маккенна. – Магнус и Дункан отстали и не будут спускать с них глаз. Если они хотят драки, мы с радостью пойдем им навстречу. Но пока будем считать, что их пригласил лэрд Армстронг, хотя и не могу понять почему.

Малколм поморщился. Он надеялся, что им предстоит встреча в сравнительно узком кругу – между двумя кланами. Но, увы, его надежды не сбылись. Настроение совсем упало, и он мрачно уставился на стены замка. Чем скорее они приедут и решат проблему, тем скорее смогут уехать.

Под бдительным взглядом стражников Армстронга лэрд Маккенна и его люди проехали под острыми пиками поднятой решетки. Во дворе их встретили воины. Малколм почувствовал на себе любопытные взгляды и медленно спешился.

Ни один человек не встретился с ним взглядом, и он задался вопросом, известна ли им причина встречи. Что ж, если они пока еще ее не знают, то очень скоро узнают. Долго хранить секреты в замке невозможно, и столь пикантная новость будет повторяться снова и снова, пока не станет известна всем, даже дворовым собакам.

Малколм расправил плечи, желая показать, что любопытные взгляды на него не действуют. Оставив своих людей, чтобы они позаботились о лошадях, Малколм, Джеймс и их отец проследовали за слугой, который открыл перед ними дверь в большой зал.

Слушая, как под ногами хрустят устилающие пол стебли камыша, мужчины вошли. Лэрд Армстронг стоял, готовый их встретить, рядом с ним – невысокая рыжеволосая женщина. Малколм мимолетно удивился, почему нигде не видно леди Джоан. Ему казалось, что после аннулирования ее брака именно она вела хозяйство в замке.

– Добро пожаловать в замок Армстронг, – проговорил лэрд. – Надеюсь, ваше путешествие было приятным.

Слушая пустые замечания лэрда, Малколм задался вопросом, что именно отец рассказал хозяину о ссоре с Макферсонами. Судя по всему, ничего конкретного. Или, возможно, лэрд Армстронг пытался выглядеть беспристрастным, так сказать, третейским судьей, что, собственно, от него и требовалось. Хотя лэрд Макферсон наверняка уже во всех подробностях изложил свой взгляд на проблему. Ведь он был пострадавшей стороной. По крайней мере, он себя таковой считал.

– Было много дождя и грязи, – ответил лэрд Маккенна, – чего и следовало ожидать весной в Шотландии.

В ответ лэрд Армстронг рассмеялся. Его смех был громким и притворным. А взгляд лэрда Маккенна – острым. Малколм почувствовал, как его постепенно покидает напряжение. Его отец никогда не привечал глупцов. Было забавно наблюдать, как он старается проявлять сердечность и не показывать свой нрав при таких обстоятельствах.

– Боже мой, я совсем забыла о приличиях! Где мои манеры? – воскликнула рыжеволосая женщина. – Вы наверняка устали после долгой дороги. Вас немедленно проводят в ваши комнаты.

Брайан Маккенна окинул неожиданно вмешавшуюся женщину критическим взглядом.

– Кто вы? – прямо спросил он.

И все манеры. Малколм постарался сдержать смех. Джеймсу это не удалось, и он тихонько хихикнул.

Женщина слегка съежилась под взглядом гостя, но сумела выдавить улыбку.

– Я леди Агнес Стюарт. Дальняя родственница.

– Родственница? – Лэрд Маккенна сделал шаг вперед и еще раз окинул женщину оценивающим взглядом. – Правда?

Хотя улыбка застыла на ее лице, леди Агнес испуганно попятилась. Лэрд Армстронг нахмурился.

– Да, она моя дальняя родственница. Но, возможно, когда-нибудь станет… Впрочем, неважно. Агнес оказала мне большую помощь в подготовке этой встречи. Замок всегда выигрывает, когда в нем есть женщина.

– О да, леди Агнес позаботилась, чтобы ее присутствие ощущалось в каждой комнате, особенно в тех, что наверху, – проговорил женский голос.

Малколм обернулся, моментально узнав этот голос. Леди Джоан. Она неторопливо вошла в зал, словно королева – плечи расправлены, голова гордо поднята.

– Прошу простить мою задержку, лэрд Маккенна, – сказала она. – Мне надо было позаботиться о сыне. – Она подошла, остановилась прямо перед воином и присела в глубоком реверансе.

Когда она встала, Малколм с трудом подавил желание помочь отцу вернуть на место отвисшую челюсть. Их мать была красивой женщиной, но мало кто мог сравниться с совершенством леди Джоан. Хотя это и представлялось невозможным, Малколм был вынужден признать, что Джоан стала еще красивее с момента их последней встречи.

– Давина передает привет и наилучшие пожелания. – Джеймс нарушил молчание.

– Надеюсь, кузина пребывает в добром здравии, – улыбнулась Джоан.

– О да, – ответил Джеймс.

– Я тоже желаю ей всего самого хорошего. – Улыбка Джоан освещала все вокруг лучше любого факела. – Добрый вам день, сэр Малколм.

– Леди Джоан.

Поклонившись, Малколм понял, что очарован, буквально ослеплен ее красотой. Ее сверкающие золотистые волосы были заплетены в толстую косу. Ни одной пряди не падало на лицо, которое поражало совершенством черт и огромными голубыми глазами.

Голову венчал элегантный золотой венец, удерживавший тончайшее шелковое покрывало. Оно окутывало ее, как облаком, добавляя красоте воздушную легкость.

Ее кожа цвета свежих сливок была гладкой и сияющей. Малколм прикинул, что Джоан примерно столько же лет, сколько ему – около двадцати восьми, однако она выглядела молодой, свежей и чистой, как юная девушка.

Если бы только ее сердце было таким же незапятнанным, как лицо!

По моде того времени она была одета в темно-синее бархатное платье, плотно облегавшее фигуру и подчеркивающее пышную грудь, тонкую талию и округлые бедра. Талию обвивала толстая золотая цепь с яркими самоцветами и увесистой связкой ключей, указывающей на то, что она в этом замке кастелянша.

Это не могло не вызвать интереса. Леди Агнес явно претендует на это место, но, очевидно, в сражении двух женщин Джоан пока одерживает верх. Малколм лениво подумал, что Джоан вряд ли сможет сохранить позиции в замке, если ее отец женится на пухленькой рыжеволосой Агнес.

– Теперь, раз уж ты пришла, Джоан, проводи лэрда Маккенна и его сыновей в их комнаты, – приказала Агнес.

Малколм с интересом взглянул на Джоан: какова будет ее реакция на приказ выполнить работу, обычно поручаемую слугам.

– Почту за честь, – невозмутимо ответила Джоан с легким, едва заметным сарказмом. – Но пока я буду этим заниматься, тебе придется решить некоторые вопросы на кухне, Агнес. У нашего повара накопилось много вопросов относительного сегодняшнего меню, на которые тебе придется ответить.

Леди Агнес побледнела и беспомощно взглянула на лэрда Армстронга, который ее проигнорировал. Не приходилось сомневаться, что по какой-то причине Агнес панически боялась посещать кухню. А довольное выражение лица Джоан показывало, что ей это хорошо известно. Малколм мысленно усмехнулся, признавая, что он был не прав, когда подумал, что Джоан может проиграть. Перед ним была именно та Джоан, которую он помнил. Пусть она временами бывала вспыльчивой и раздражительной, но он всегда восхищался ее смелостью и силой воли.

Малколм внимательно наблюдал за Джоан, которая вела их вверх по узкой винтовой лестнице. Он никак не мог отвести взгляд от ее прямой спины и округлых ягодиц. Ухмыльнувшись, он заметил, что взгляды его отца и братьев устремлены в том же направлении.

– Вот комната для вас и ваших сыновей, – сказала Джоан, когда они дошли до верхней площадки, и отошла в сторону, позволяя мужчинам войти.

Первым переступил порог лэрд Маккенна. Комната была просторной, с большой широкой кроватью. Чтобы избежать сквозняков, кровать была установлена на приподнятую платформу и задвинута в альков. На каменных стенах у кровати висели красивые гобелены, чтобы удерживать распространяющийся от камней холод. В очаге весело горел огонь, но в комнате все равно ощущалась влага. Два окна были закрыты стеклами. Арочный проем вел во вторую комнату, почти такую же большую, как первая. Тюфяки и одеяла были аккуратно сложены на сундуке у стены. Вместо камыша пол был покрыт изящным ковром.

– Это комнаты лэрда? – спросил Маккенна.

Джоан побледнела.

– Нет, милорд. Это комнаты моей матери.

Малколм обменялся быстрыми взглядами сначала с Джеймсом, потом с отцом. Он не был уверен, как следует расценивать тот факт, что их поместили в эти хоромы. Можно было не сомневаться, что после апартаментов лэрда это лучшие комнаты в замке. Но ведь покойная леди Изабелл оказалась безумной.

Так что это: честь или оскорбление?

Могло ли ее безумие до сих пор оставаться в этих стенах? Судя по выражению лица Джеймса, его мысли были аналогичными.

– Здесь достаточно места для всех нас, – наконец нарушил молчание Малколм, решив, что не время обижаться.

– И есть все, что нужно, – добавил Джеймс, но они оба знали, что окончательное решение – останутся они здесь или потребуют другие комнаты – за отцом.

Брайан Маккенна еще раз осмотрел комнату, и его губы чуть-чуть скривились.

– Мы будем спать здесь, – объявил он. – Но если храп моих сыновей не даст мне уснуть, вам придется подыскать для них другое место.

Малколм видел, как Джоан расслабилась. Он улыбнулся. Его отец обладал удивительной способностью устрашать людей – в любом месте и в любое время. Абсолютно всех, кроме его супруги. Если дело касалось леди Эйлин, Брайан Маккенна проявлял мудрость: он советовался, слушал и, если надо, шел на попятную. Это был единственный способ сохранить мир в их доме.

– Вы хотите перекусить в большом зале или предпочитаете, чтобы я распорядилась принести еду сюда? – спросила Джоан.

– Мы воспользуемся гостеприимством лэрда Армстронга в большом зале, – объявил Маккенна, устремив на Джоан холодный взгляд. – Мне необходимо переговорить с лэрдом Армстронгом наедине. Потрудитесь проинформировать его.

Джоан медленно подняла брови. Ее недовольство приказом было очевидным. Однако она никак не выразила своих чувств и присела в грациозном реверансе.

– Я непременно передам ему ваше сообщение, – сказала она.

Ее уход был эффектным, неторопливым. Малколм с удивлением заметил, что выйдя из комнаты, она прислонилась к стене, словно в одночасье лишившись сил, сникла и глубоко вздохнула. Вероятно, надменная Джоан была не такой неуязвимой, какой хотела казаться.

Глава 4

Джоан осторожно заглянула в зал. Ей надо было удостовериться, что там нет никого из клана Фрэзеров, в первую очередь Арчибальда. На это потребовалось немало времени. Она старательно всматривалась в каждое лицо, а в зале было довольно много народу. Кажется, все слуги, работавшие в замке, собрались, чтобы накрыть стол к ужину.

Джоан боялась этого ужина.

Ее отца и леди Агнес нигде не было видно, что вполне устраивало Джоан. Лэрду Маккенна, конечно, не понравится, что она не передала ему сообщение лично, но теперь она могла, не кривя душой, сказать, что не имела такой возможности. На поиски отца для передачи ему требования лэрда Маккенна она отправила одного из пажей, а сама пошла в свою спальню.

Она старалась сохранять спокойствие, шествуя через зал к лестнице, ведущей в ее личные апартаменты. Тем не менее, она остро чувствовала любопытные взгляды слуг. Уже распространилась новость, что в замок прибыл Арчибальд Фрэзер и его люди, и всем хотелось увидеть ее реакцию.

К счастью, она уже давно научилась скрывать свои эмоции. По ее внешнему виду никак нельзя было сказать, какое сильное смятение она испытывает. Нет, она оставалась невозмутимой и сдержанной. А в душе изнывала от страха за сына.

«Боже, молю тебя, помоги Гертруде спрятать Каллума в безопасное место!»

Стоило ей подумать о Гертруде, как служанка тут же показалась в дальнем конце зала. Не теряя времени, старая женщина поспешила к хозяйке. Когда она приблизилась, на Джоан повеяло холодом, и она заметила, что Гертруда дрожит.

Старуха была худой и хрупкой, однако под неказистой внешностью скрывался истинный шотландский дух, сильный и гордый. Именно верная служанка помогла Джоан избавиться от кошмарного брака. Джоан знала, что если бы не Гертруда, она до сих пор оставалась бы несчастной забитой женой.

Джоан схватила шерстяное одеяло, висевшее у очага, и укутала им служанку.

– Ты не должна помогать мне, – прошептала Гертруда, но плотнее укуталась в одеяло. – Другие сочтут твою доброту слабостью.

Джоан невесело усмехнулась.

– Сомневаюсь, что здесь кто-то назовет меня доброй. Этого никогда не будет. Кроме того, мне все равно, что они думают, – честно добавила она.

– Ты не должна их игнорировать, – пробормотала Гертруда. – Ты обязана обзавестись сторонниками. Кто знает, что придет в голову лэрду Фрэзеру, когда он тебя увидит? Кто же тебя защитит?

Джоан грустно покачала головой.

– Здесь никто не вмешается. Я могу рассчитывать только на свой ум и острый язык.

– Я не устаю благодарить Бога за то, что ты так умна, – сказала Гертруда. – Но ведь он опасен.

Джоан поморщилась.

– Поверь, я это отлично помню.

Служанка погладила Джоан по руке.

– Хорошо, хоть Каллум в безопасности. Этому чудовищу его не достать. Это должно тебе помочь.

– Где он? – встрепенулась Джоан.

– Госпожа Клэр согласилась приютить его.

Ответ удивил Джоан.

– Но у нее шестеро своих ребятишек. Как она справится с еще одним? – спросила она, моментально представив себе, как никому не нужный Каллум играет без присмотра, падает, больно ушибается и плачет.

– Ее старшему сынишке двенадцать. Он внимательно следит за малышами.

– Другого варианта не было? – спросила Джоан, все еще чувствуя беспокойство. Каллум – активный любопытный малыш, ему нужен постоянный присмотр, чтобы он не попал в неприятности. – Я бы предпочла спрятать его у бездетной женщины, которая могла бы уделять ему все свое внимание.

– Сначала я тоже так думала. Но потом увидела всех этих малышей, играющих во дворе у госпожи Клэр, и поняла, что Господь услышал наши молитвы. – Гертруда шмыгнула носом и подтянула одеяло к подбородку. – Лучше спрятать его у всех на виду. Среди малышни госпожи Клэр его никто не заметит и не узнает.

Джоан еще не была убеждена, но признала логичность решения. Правда, сердце ее все равно болело из-за того, что малыш далеко от нее.

– Надеюсь, это ненадолго. Кстати, ты что-нибудь слышала о причинах сегодняшнего сбора? – спросила она.

– Да. Говорят, дочь Макферсона родила ребенка от одного из Маккенна, и лэрд Макферсон жаждет мести за оскорбление.

– Который из Маккенна? – спросила Джоан.

– Старший. Сэр Малколм.

– Что ж, хорошо, что это не Джеймс. Не хотелось бы, чтобы кузина Давина пережила унижение, осознав, что муж ей не верен.

Джоан и Давина росли вместе с детства, однако никогда не были близки. Тем не менее, Давина предоставила Джоан убежище, когда она впервые сбежала от Арчибальда, и этого искреннего участия Джоан никогда не забудет.

– Ты знаешь, зачем сюда явились Фрэзеры? – спросила Джоан. – Дело не имеет к ним никакого отношения.

– Я не слышала ничего конкретного, но к этому совершенно точно приложила руку леди Агнес, – ответила Гертруда. – Ни для кого не секрет, что она всеми силами старается вывести тебя из равновесия.

Джоан кивнула.

– От нее больше неприятностей, чем я предполагала.

Гертруда явно встревожилась.

– Я узнаю этот блеск твоих глаз. Ты же не станешь делать ничего опрометчивого? Сейчас не время связываться с леди Агнес.

– Нет, это подождет, – согласилась Джоан. – Хотя, скажу честно, не знаю, что буду делать, если отец на ней женится.

– Неприятности надо переживать по мере их поступления, а не заранее, – усмехнулась Гертруда. – А пока тебе нужно отдохнуть и набраться сил перед ужином.

Какой может быть отдых, если душа и ум в таком смятении? Но уединение ее комнаты стало искушением, которому Джоан не смогла противиться.

– Еще так много нужно сделать, чтобы все было готово к вечеру!

– Да, – согласилась Гертруда и встала. – Но пусть об этом побеспокоится леди Агнес.

Джоан улыбнулась. Мысль о том, как Агнес в панике мечется по замку, оказалась исключительно приятной.

– Прекрасная идея. Не сомневаюсь, что она все испортит.

Гертруда кивнула.

– К этому у нее талант.

Джоан пошла за служанкой, сейчас она чувствовала себя гораздо увереннее, чем раньше. Однако уснуть ей все равно не удалось. Всякий раз, когда она закрывала глаза, перед ее мысленным взором представал бывший супруг.

Она попыталась собрать всю свою смелость, готовясь к ужину, поскольку знала, что там ей придется посмотреть в лицо Арчибальду. Однако к тому времени, как сборы были закончены, она поняла, что не выдерживает напряжения.

– Ну, вот и все, – удовлетворенно сказала Гертруда, разглаживая складки платья хозяйки. – Вы выглядите как королева, миледи.

Джоан без особого энтузиазма взглянула в зеркало. Она надела свое лучшее платье из темно-красного бархата, украсила его золотой брошью, а волосы – золотым венцом. Но только женщина, смотрящая на нее из зеркала, выглядела встревоженной и дрожащей.

– Где Фрэзеры?

Гертруда мрачно хмыкнула.

– Арчибальд сидит за высоким столом с остальными лэрдами.

Джоан почувствовала, как грудь сжал железный обруч. Напряжение последних часов дало о себе знать. Дыхание участилось. Сердцебиение тоже.

– Не уверена, что смогу встретиться с ним, – прошептала она, позволив верной служанке заметить свою уязвимость.

– Это необходимо, – сурово проговорила Гертруда и погладила хозяйку по плечу. – Если ты будешь его избегать, он подумает, что ты его боишься, и это безмерно его обрадует.

– Но я его действительно боюсь, – вздохнула Джоан. Она в очередной раз попыталась собраться с силами, но не преуспела в этом.

– Он не посмеет тебя и пальцем тронуть в присутствии такого количества людей, – настаивала Гертруда. – К тому же у него больше нет никаких прав. Он не твой супруг.

«Можно подумать, это имеет для него значение».

– Мучить меня – любимое развлечение Арчибальда, – дрожащим голосом проговорила Джоан. Одергивая рукава платья, она заметила, как сильно дрожат у нее руки. Сколько раз ей приходилось прятать под длинными рукавами синяки. – Он ни за что не откажется от такого удовольствия.

Глаза Гертруды наполнились жалостью.

– Голубка моя, ты не должна дать ему ни единого шанса.

Джоан, не в силах стоять на месте, принялась ходить взад-вперед по комнате.

– Мы обе знаем, что единственный способ достичь этого – избегать его.

– Да, и мы обе знаем, что это невозможно. – Гертруда встала перед хозяйкой и взяла ее дрожащие руки в свои. – Ты должна любым способом сохранять спокойствие.

Джоан сильно прикусила губу, стараясь вернуть самоконтроль. Получалось не очень хорошо. Она снова и снова повторяла себе, что Гертруда права. Она сталкивалась с более серьезными препятствиями и успешно преодолевала их. Это понимание немного успокоило нервы и добавило Джоан решимости.

Постепенно дыхание ее успокоилось, да и сердце забилось в нормальном ритме. Зная, что у нее все равно нет выбора, Джоан решительно отбросила все воспоминания о прошлом, приподняла тяжелые юбки и вышла из комнаты. Дойдя до большого зала, она несколько секунд стояла в тени, нервно оглядывая помещение.

Ужин уже начался, и в зале было невообразимо шумно. Но, судя по всему, сидящим за столами это нисколько не мешало. Люди были заняты едой, питьем и разговорами. Джоан заметила, что кланы держались вместе: каждый человек сидел только рядом с членами своего клана. И границы между кланами прослеживались очень четко.

Она невесело улыбнулась. Отец явно не справлялся с обязанностями выбранного кланами переговорщика. Он даже не смог заставить кланы смешаться за столом и разделить общую трапезу. Интересно, как он собирается решать вопросы, ради которых все здесь собрались?

Впрочем, ее это не касается.

Да и отсутствие единства поможет ей держаться подальше от Арчибальда. За столом на возвышении хватило места только для лэрдов, хотя Агнес как-то умудрилась втиснуться справа от лэрда Армстронга. Стул слева от отца всегда по праву принадлежал Джоан, но он был занят.

Это ее нисколько не задело. Сегодня и каждый вечер до того, как разъедутся кланы, Агнес может играть роль хозяйки замка, если это ей доставляет удовольствие. Это избавит Джоан от необходимости сидеть за одним столом с Арчибальдом.

Но ей надо было куда-то сесть, а за столами, занимаемыми Армстронгами, места не было. Макферсонов она не знала, а к Фрэзерам не подошла бы ни за что на свете. Оставались Маккенна. Поскольку они были родственниками – через Давину, вышедшую замуж за Джеймса, это был приемлемый выбор, хотя и он, безусловно, вызовет удивление.

Она быстро оценила обстановку за столами, где сидели Маккенна. Проклятье! Джеймс сидел слишком близко к возвышению, чтобы она могла чувствовать себя спокойно. Зато Малколм выбрал место в стороне, откуда высокого стола вообще не видно. То, что надо!

Она смела подошла.

– Могу я сесть рядом?

На мгновение все сидящие за столом изумленно замолчали. Затем Малколм встал и сделал знак воину, сидевшему справа от него, чтобы тот освободил место. Мужчина неохотно повиновался, прихватив с собой тарелку. Джоан, нахмурившись, уставилась на освободившееся место.

Малколм проследил за ее взглядом и понимающе ухмыльнулся. Наклонившись, он смахнул со скамейки ладонью крошки и кусочки еды.

– Так лучше?

Джоан величаво кивнула, села на скамейку и заняла положение, которое, по ее мнению, не позволяло Арчибальду ее видеть.

– Он смотрит сюда? – спросила она, нервно кроша на мелкие кусочки хлебную краюшку.

– Кто?

– Лэрд Фрэзер, – прошипела она.

Звук ее голоса привлек внимание других ее соседей по столу. Джоан надменно подняла брови и окинула их таким холодным взглядом, что люди поспешили вернуться к еде и больше не смотрели в ее сторону.

– Он взглянул в эту сторону один или два раза, – ответил Малколм, – но теперь он занят. У него на коленях сидит пухлая красотка, и все его внимание приковано к ее груди.

– Вот и хорошо. – Джоан тщетно старалась обрести спокойствие.

– Ты его боишься? – спросил Малколм.

– Нет, – солгала она, – но у меня есть большое желание его избегать. Наш брак был не слишком приятным.

– Тогда его окончание должно было доставить удовольствие вам обоим.

Джоан усмехнулась.

– Чтобы доставить удовольствие Арчибальду Фрэзеру, я могла сделать только одно – броситься вниз с самой высокой башни замка и разбить голову о камни.

Она почувствовала искреннее удивление Малколма и мысленно обругала себя за несдержанность. Ее ужасный брак – это личная боль, которой не стоит делиться ни с кем, тем более с мужчиной. Хорошо, что Малколм больше не задавал вопросов. Вместо этого он откуда-то достал чистый кубок, наполнил его вином из кувшина на столе и поставил перед ней. Он также подвинул ближе к ней свою тарелку, чтобы она могла что-нибудь съесть.

У Джоан напрочь пропал аппетит, но все же она достала из кармана нож для еды и наколола на него крошечный кусочек моркови. Она жевала его долго и методично, после чего проглотила, запив большим глотком вина.

– Ты не голодна? – спросил Малколм.

– Нет, я уже поела, – солгала она.

Он взглянул на нее с нескрываемым любопытством.

– Твой урчащий живот говорит другое.

Джоан поджала губы.

– Ты ошибся насчет источника звука. Впрочем, это не удивительно, учитывая, что здесь адский шум. – И она прижала ладонь к животу, желая заставить его молчать.

К большому облегчению Джоан мужчина не стал продолжать разговор, хотя она отметила, что он подвинул несколько кусочков мяса и овощей на ее сторону тарелки. Еда выглядела аппетитно, но Джоан опасалась, что она может и не задержаться в ее желудке.

Ослабевшая от голода и смущенная галантностью Малколма, Джоан отвернулась, но неприятное ощущение на себе чужих взглядов заставило ее вздрогнуть. Она подняла глаза и обнаружила, что воины Маккенна опять смотрят на нее во все глаза.

– Пожалуйста, скажи своим людям, чтобы они не таращились на меня так открыто, – сухо попросила она.

– Что? Ах да. – Он взглянул на трех членов своего клана, сидевших напротив. – Вы слышали, что сказала леди? Смотрите в свои тарелки.

Один из них громко рыгнул. Двое других усмехнулись, но подчинились приказу и обратили свое внимание на еду. И кружки с элем, конечно.

– Если ты хотела избежать внимания мужчин, надо было надеть что-нибудь простое и скучное, – сказал Малколм, разрывая пополам кусок мяса. Джоан машинально отметила, что мясо легко отстает от костей, а значит, приготовлено хорошо. Надо не забыть похвалить повара за старания.

– У меня нет простой и скучной одежды, – пробормотала она.

– Только та, что подчеркивает твою красоту? – уточнил Малколм и усмехнулся. – Почему-то меня это не удивляет.

Джоан напряглась. Его поучительный тон показался ей обидным.

– Я такая, какой меня создал Бог. Хорошо я выгляжу или плохо, это не моя заслуга.

– Но ты не выглядишь плохо. – Его взгляд скользнул по ее фигуре. – Ты просто неправдоподобно красива.

– Правда? – переспросила Джоан и сразу пожалела об этом. После всего, что ей пришлось пережить, мужское внимание оставалось для нее приятным. Однако флирт с Малколмом Маккенна – пустая трата времени, а на виду у Арчибальда Фрэзера такое поведение к тому же глупо и опасно. – Не отвечай, – поспешно сказала она. – Сегодня был долгий и утомительный день, наступивший после еще более долгой и утомительной недели. Я говорю чепуху.

Малколм прищурился.

– Не понял. Неужели вам неприятны комплименты, леди Джоан?

– Они бесполезны. Всего лишь красивые слова. Советую вам, сэр Малколм, лучше заняться едой. На нее уже посматривает ваш сосед слева.

Джоан поднесла к губам кубок и с большим неодобрением поглядела поверх него на Малколма. Но это ничуть его не смутило. Усмехнувшись, он сказал:

– Как угодно, миледи, – после чего откусил большой кусок мяса и стал энергично жевать.

Губы Джоан непроизвольно сложились в слабую улыбку, которую она постаралась скрыть, сделав еще один глоток вина. Возле стола остановился паж, сгибавшийся под тяжестью нагруженного едой подноса. Сидевшие за столом воины оживились и принялись наполнять свои тарелки. Поднос быстро опустел.

Джоан заметила, каким голодным взглядом провожал паж исчезающую с подноса еду. От Малколма это, скорее всего, тоже не укрылось. Он взял с тарелки изрядный кусок бараньей ноги и протянул парнишке. Тот принял дар с благодарностью.

Мужчины заговорили между собой. Джоан слушала вполуха, довольная, что на нее никто не обращает внимания. Ей хотелось превратиться в маленькую незаметную мышку. Она опустила голову с видом притворной застенчивости, хотя в глубине души полагала, что этим ей никого не удастся обмануть.

Один из солдат бросил на пол кость, и к ней ринулись две собаки, тут же начавшие грызню из-за подачки. Они рычали, лаяли и бросались друг на друга. Зрители тут же разделились: одни подбадривали одну собаку, другие – другую, а третьи заключали пари на исход поединка. Правда, одного сурового взгляда Малколма оказалось достаточно, чтобы исключить участие в этом действе людей из клана Маккенна.

Чтобы отвлечься, Джоан завела беседу с Малколмом.

– Я слышала шокирующие слухи относительно причины сегодняшнего сбора кланов. И в центре их ты и одна из дочерей лэрда Макферсона.

– Да? – Малколм поднял кубок, сделал большой глоток и внимательно взглянул на собеседницу. В его глазах застыла настороженность. – Между прочим, ты ее видела? Говорила с ней?

– Кого?

– Дочку лэрда.

Джоан развеселилась.

– Ты должен говорить более конкретно. Сюда пожаловали три дочери лэрда.

– Не уходи от ответа, Джоан. Ты понимаешь, о чем я.

Его взгляд был таким серьезным, что Джоан расхотелось смеяться.

– Полагаю, девушку, о которой ты говоришь, зовут Бриенна.

Малколм кивнул.

– Она привезла с собой ребенка. Говорят, что его отец – ты. – Джоан подалась вперед. – Это правда?

На загорелом лице Малколма проступил румянец.

– Нет.

– Тогда почему ты приехал?

– Чтобы очистить свое имя.

– Судя по разгневанному выражению лица лэрда Макферсона, тебе придется отстаивать свою правоту с мечом в руках.

Малколм сокрушенно вздохнул.

– Надеюсь, что нет. Так ты говорила с Бриенной?

– Нет. – Смущение такого могущественного, уверенного в себе рыцаря должно было доставить Джоан удовольствие, но почему-то не доставило. – Все дочери Макферсона сидят в своей комнате, и даже еду им приносят туда. Полагаю, их оттуда не выпустят.

– Понимаю, что это почти невозможно, но я все же рассчитывал поговорить с девушкой наедине, – сказал Малколм с циничной улыбкой.

– Было бы безумием даже пытаться, – ответила Джоан. – Макферсоны рассчитывают, что ты захочешь искупить свой грех, а не повторить его.

– Я всего лишь желаю поговорить с девушкой! – воскликнул Малколм.

– Зачем? Ты же утверждаешь, что ребенок не твой.

Малколм виновато опустил глаза.

– Я не верю, что мог стать отцом ребенка Бриенны, – сказал он, – но все же должен побеседовать с девушкой и окончательно в этом убедиться. Мне также надо знать, почему она назвала отцом именно меня.

– Уверена, ей приказано держаться как можно дальше от тебя.

– Не сомневаюсь. – Он бросил на Джоан умоляющий взгляд.

Так и не произнесенный вопрос повис в воздухе.

«Он на самом деле в отчаянном положении, раз уж обратился ко мне», – поняла Джоан. Она задумалась, можно ли ему помочь, но почти сразу опомнилась.

– Я ничего не могу сделать.

Малколм отвернулся, и Джоан, к своему немалому удивлению, почувствовала сожаление. Ей не хотелось его разочаровывать. Но тут ее внимание привлек женский визг. Она повернулась и увидела, как Арчибальд встал из-за стола, отодвинул – скорее отбросил – в сторону пышногрудую служанку, с которой до этого заигрывал, и уставился на Джоан. Его глаза горели.

Вызов, который она увидела в его взгляде, вселил в нее такой ужас, что она не смогла даже шелохнуться, но очень скоро страх уступил место гневу. Она ощутила, как кровь прилила к лицу, а кулаки сжались сами по себе.

Джоан быстро отвернулась, обескураженная тем, что потеряла над собой контроль. Арчибальд испытывал истинное удовольствие, провоцируя ее. Это ему нравилось почти так же, как проявлять свой злобный нрав и распускать руки. Что ж, она не позволит ему испытать извращенное наслаждение, не даст ему развлечься.

Если бы она могла хотя бы на миг поверить, что сможет добиться справедливости, она бы немедленно встала и рассказала всем, что за чудовище сидит среди них. Но столь глупый поступок только доказал бы ее недееспособность. Джоан постоянно напоминала себе, как трудно ей было спастись от него, как долго и упорно она трудилась, чтобы построить безопасное убежище для себя и сына. Один неверный шаг – и все пойдет насмарку.

Ярость подталкивала ее к безрассудству, но инстинкт выживания оказался сильнее. Ей было безмерно трудно склонить голову, чтобы создать впечатление кротости и покорности, но она сделала это, мысленно желая Арчибальду гореть в аду. Она досчитала про себя до двадцати и подняла голову. Оказалось, что бывший супруг уже ушел. Но не был забыт.

Малколм во все глаза смотрел на Джоан. Ему казалось, что она излучает сияние. А пахло от нее восхитительно – цветами и мылом. Ее лицо было спокойным, однако он знал, что она взволнована. Девушка почти не притронулась к еде, ее лицо оставалось бледным, а в глазах застыл страх.

У него появилось желание осторожно убрать белокурые локоны, выбившиеся из-под венца, утешить ее, проявить свою доброту. Но он благоразумно воздержался.

Он много слышал от Джеймса об эгоизме и холодности Джоан. Много лет назад он сам стал свидетелем ее надменности и высокомерия. Многие говорили, что у нее ледяное сердце, и тому было много свидетельств. Эту женщину следовало избегать любой ценой. Малколм знал это, понимал, принимал, и все же… все же…

Ее уязвимость тронула его, королевские манеры заинтриговали. Ее красота была совершенной. Но Малколм был мужчиной, которому требовалось от женщины много больше, чем прелестное личико. По правде говоря, учитывая все, что он знал о ней, у него не было ни одной причины восхищаться Джоан Армстронг.

И так уж вышло, что он не мог не восхищаться ею.

– Желаю вам хорошего вечера, сэр Малколм, – громко объявила она.

– Леди Джоан. – Он встал и элегантно поклонился.

Малколм проводил ее взглядом. Плечи расправлены, голова высоко поднята – королева и только. Но ведь он видел испуг в ее глазах, когда она смотрела на бывшего мужа, слышал дрожь в голосе, когда она говорила о нем. При этом она не побежала, даже не ускорила шаг, а удалилась медленной величавой поступью, с уверенностью, которой мало кто из женщин мог похвастать.

Он с трудом отвел взгляд от скрывшейся в полумраке фигуры. В конце концов, ему есть о чем думать, кроме леди Джоан. Жаль, конечно, что она не смогла сообщить ему никакой информации о томящейся в заточении Бриенне Макферсон. Все, что он узнает о девушке до того, как предстанет перед ее отцом, будет ему полезно.

Малколм отодвинул тарелку и взял кубок. Несколько воинов уже покинули зал, но остальные еще ели и пили, в том числе его отец и лэрд Макферсон. Напряжение, повисшее между ними, казалось, можно было потрогать руками, но следует отдать им должное, оба вели себя вполне цивилизованно.

Строго говоря, это почти ничего не значило. Малколм знал, как мало нужно, чтобы вспыхнула ссора и кланы пошли друг на друга войной. Он поморщился, думая, как поведет себя лэрд Макферсон, оказавшись лицом к лицу с человеком, которого он считает обесчестившим свою дочь, но потом отмахнулся от неприятной мысли и решил, что есть только один способ это узнать. Завтра все станет ясно.

Глава 5

Занятая мыслями о сыне, Джоан подавила страх и вышла из замка. Ночь была безоблачной и холодной, на небе мерцали звезды и мягко светила полная луна. В другое время она бы остановилась, чтобы полюбоваться красотами природы, но сейчас у нее не было на это времени. Необходимость прижать Каллума к груди, собственными глазами убедиться, что он в безопасности, оказалась настолько сильной, что Джоан не могла ждать.

Жаль, что она не могла использовать один из подземных ходов, чтобы выйти за пределы стен. Нельзя было рисковать и обнаружить его местонахождение, когда во всех коридорах толпятся незнакомые люди. Поэтому она прошла через двор и подкупила стражников у ворот, чтобы они отвернулись, пока она будет проходить мимо них.

Джоан очень спешила. Стремясь как можно скорее попасть к сыну, она быстрыми шагами пересекла внутренний двор. Когда она обнаружила, что во дворе вокруг костров собрались чужие люди, ее удивлению и досаде не было предела. Она никак не ожидала, что ночью здесь будет так людно.

Решимость Джоан слегка поколебалась, но мысли о сыне довольно быстро ее возродили. Нахмурившись, она надвинула на лицо капюшон, спрятав не только лицо, но и золотистые волосы. Она издалека узнала нескольких солдат из клана Фрэзера и хотела быть уверенной, что они ее не узнают. Ведь ее муж… бывший муж… щедро вознаградит каждого, кто ее унизит.

Джоан приходилось внимательно следить и за людьми, и за дорогой, и она шла так быстро, как только позволяли неровности почвы. Когда впереди показались ворота, она с облегчением вздохнула, но тут неожиданно перед ней замаячила массивная фигура.

Джоан замерла и почувствовала, как по спине потекла струйка холодного пота. К ней потянулась широкая, покрытая шрамами рука, и она вскрикнула от боли, когда ее схватили сильные мясистые пальцы.

– Куда ты так спешишь, девка? – спросил знакомый голос.

Йен. Она бы узнала этот голос из тысячи других. Йен был капитаном стражи Фрэзера, человеком, не ведающим совести и чести и не в меру гордящимся своей слепой преданностью Арчибальду. Он наклонился к ней, и Джоан почувствовала отвратительный запах кислого вина, коим, очевидно, он был налит под завязку. Она инстинктивно отпрянула, но, к счастью, капюшон остался на месте, и мужчина ее не узнал.

Пока не узнал.

Джоан подавила охвативший ее страх, зная, что если поддастся панике, то не сможет ясно мыслить. Йен намного сильнее, и справиться с ним она не сможет. А значит, единственный способ избавиться от него – перехитрить.

– Отпусти меня немедленно! – приказала она громким и уверенным тоном.

Йен ослабил хватку и наклонил голову, стараясь разглядеть ее лицо.

– Леди Джоан?

Господи, спаси и помилуй! Он узнал ее голос. С отчаянно бьющимся сердцем Джоан выдернула руку и отступила в тень, молясь, чтобы судьба была к ней добра и позволила уйти. Она медленно и осторожно пятилась по твердой земле, бросая нервные взгляды то на Йена, то на массивную дверь большого зала.

«Если я сумею туда добраться, то окажусь в безопасности».

Йен внимательно следил за ее движениями. Подозрительно прищурившись, он протянул к ней толстую руку и сдернул с головы капюшон. Узнав бывшую хозяйку, он присвистнул и схватился за кинжал.

Когда холодное лезвие коснулось ее горла, Джоан споткнулась и в ужасе вскрикнула. Отбиваясь, она нанесла сильный удар по гениталиям мужчины, заставив его с воплем согнуться. Она слышала, как кинжал упал на землю, и хотела, воспользовавшись временным преимуществом, сбежать, но Йен успел ее схватить.

Спину и плечи пронзила боль, когда ее тело ударилось о каменную стену. Холод камня пробирался сквозь плащ и платье, проникая к сердцу.

– Ты сука! – завопил Йен. – Лэрд Арчибальд всегда говорил, что ты проклятая ведьма.

Джоан в упор взглянула на мужчину.

– А ты всегда был и остаешься пьяной скотиной, Йен Фрэзер. Отпусти меня.

– Нет, пусть муж решает, что с тобой делать.

– У меня нет мужа, – решительно заявила Джоан, но выражение его лица заставило ее задрожать. – Еще раз требую, чтобы ты меня отпустил.

Йен выругался и сильнее притиснул ее к стене. Решив не сдаваться без боя, Джоан сумела достать из кармана нож и махнула им перед его носом. Но только столь грозное оружие не произвело на него впечатления, а скорее даже разозлило. Он поднял кулак и замахнулся, Джоан съежилась, но удара не последовало.

– Ты слышал, что сказала леди? Отпусти ее.

Из тени возник высокий широкоплечий воин. Он крепко держал поднятую руку Йена, не давая ему нанести удар.

– Убирайся! – рявкнул Йен. – Это не твое дело.

– Не согласен, – спокойно ответствовал воин. – Я не могу тебе позволить ударить леди.

Воин резко дернул руку Йена вниз. Раздался отчетливый хруст сломанной кости, Йен взвыл и рухнул на землю.

Справившись с внезапной тошнотой, Джоан подняла глаза. Луна услужливо осветила лицо ее спасителя, и Джоан его узнала.

«Малколм Маккенна. Проклятье! Из всех мужчин христианского мира меня спас именно этот».

– Ты пострадала? – спросил Малколм, скользнув взглядом по ее телу. Он смотрел без всякого вожделения, тем не менее Джоан разозлилась.

– Я в порядке, – рявкнула она и сразу расстроилась. Ее тон был непозволительно резким. Все же этот человек ее спас. Но он не должен был узнать, как некстати для нее в данный момент его присутствие. Она должна спешить.

Джоан отвернулась и побежала прочь, желая оказаться как можно дальше, когда другие солдаты Фрэзера начнут разбираться, почему их капитан завывает, как умирающий волк.

Малколм пошел рядом. Сначала она почувствовала раздражение, но потом сообразила, насколько спокойнее, когда он – и его меч – в пределах досягаемости.

– Разве так уж трудно проявить любезность и сказать мне несколько слов благодарности? – спросил он.

Джоан покраснела от стыда. Ее грубость действительно была ничем не обоснованной, учитывая его благородное поведение. Малколм пришел на помощь, не зная, кто она, а когда узнал, ни секунды не колебался. Джоан имела достаточно опыта и точно знала: найдется немного мужчин, которые, не раздумывая, придут на помощь, и еще меньше тех, которые помогут именно ей.

Она выпрямилась.

– Прости, пожалуйста. Я не хотела быть обязанной мужчине – любому, но я искренне благодарна тебе за помощь.

– Но ты бы предпочла, чтобы я не вмешивался?

– Разве я это говорила?

– Нет, но глубокая складка на твоем высоком лбу – между бровями – говорит сама за себя.

Ну вот, теперь он ее подначивает. Она же извинилась, что еще нужно этому мужчине?

Джоан нетерпеливо вздохнула.

– Разве ты не знал? Не в моем характере быть почтительной.

– Знал.

Она пожала плечами.

– Если хочешь правду, я устала скрывать не слишком привлекательные черты своего нрава, поэтому теперь даже не пытаюсь.

– Разумный взгляд, хотя и опасный, – сказал Малколм. – Ты никогда не найдешь нового мужа, если не станешь мягче.

Джоан рассмеялась.

– Могу тебя заверить, что отсутствие мужа – не то, что не дает мне уснуть по ночам.

Малколм нахмурился.

– Будь ты женой сильного воина, тебе сегодня не понадобилась бы моя помощь.

Джоан прижала ладонь к животу.

– А кто был рядом, когда я нуждалась в защите от моего мужа-воина, когда он вел себя как дикий зверь, желающий сожрать свою добычу? Никто. Ни один из моей родни. Ни один из благородных рыцарей, служивших ему. Никто. Мне пришлось рассчитывать только на себя. Но я учту твой совет и постараюсь в будущем быть осторожнее.

Они как раз подошли к порогу большого зала.

«Я вернулась туда, откуда начала свой путь». Джоан терзала мысль, что она не стала ближе к сыну, однако она отказалась признать поражение. Как только Малколм уйдет, она сделает еще одну попытку.

Она выжидательно уставилась на него, рассчитывая, что неприветливое выражение ее лица заставит его убраться восвояси. Но он, казалось, нисколько не обиделся и с улыбкой взирал на нее сверху вниз.

– Проводить тебя до комнаты?

Джоан на мгновение заколебалась. Это был бы самый быстрый способ избавиться от навязчивого спасителя. Но ведь она теряет драгоценное время!

– Я отлично справлюсь сама, – ответила она. – Не смею больше тебя задерживать. Желаю тебе доброй ночи, Малколм.

Джоан отпустила его властным движением руки. Он был явно удивлен ее воистину королевским жестом и какое-то время стоял на месте.

– Спокойной ночи, Джоан.

Раздосадованная фамильярностью мужчины, она почти не обратила внимания на его преувеличенно низкий поклон. И только проводив его взглядом, она осознала, что Малколм отплатил ей той же монетой. Желая, чтобы он побыстрее ушел, она первая обратилась к нему без титула.

Они с Малколмом были дальними родственниками. Очень дальними. Ее кузина была замужем за его братом, так что обращение без титула не было очень уж неприличным. Но все же это была близость, которой она старалась избегать. Джоан почувствовала, что краснеет. Эта ночь – череда неудач.

Хотя инцидент с Малколмом не самая худшая из них. Джоан прислонилась к холодной стене, не в силах выбросить из головы отвратительную стычку с Йеном. Неприятные воспоминания вызвали панику, и она поддалась ей. Ее тело начала сотрясать дрожь. Когда приступ паники прошел, она глубоко вздохнула и посоветовала сердцу вернуться к нормальному ритму.

Покосившись на лестницу, Джоан решительно отвернулась. Она понимала, что правильнее всего вернуться в свою комнату, а завтра сделать еще одну попытку, но разумный вариант представлялся ей невозможным. Она все равно не сможет уснуть, если не увидит Каллума и не удостоверится собственными глазами, что за ним хорошо присматривают. Конечно, опасность не миновала, но неприятный инцидент во дворе снабдил ее важной информацией. Теперь она знала, где собрались воины, а значит, могла их обойти.

Всегда практичная, Джоан достала из кармана кинжал – тонкий нож с длинным и очень острым лезвием. Смертельное оружие. Она спрятала его в складках плаща и снова вышла в темноту. Она обещала Малколму быть осторожной и намеревалась это обещание сдержать – ради себя и ради сына.

Малколм увидел, как Джоан выскользнула из двери большого зала спустя десять минут после того, как они расстались. Она выглядела спокойной и собранной, но инстинкт подсказал ему, что в данном случае внешность обманчива.

Эта женщина, определенно, глупа или безумна. Только безумием можно объяснить тот факт, что она после недавней встречи с человеком Фрэзера снова оказалась за пределами замка в столь поздний час.

Свидание с любовником? Идея казалась нелепой, но вовсе не невозможной. Джоан – удивительно красивая женщина. Многие мужчины согласятся не обращать внимания на ее крутой нрав, чтобы обладать такой красоткой. Весь во власти любопытства, Малколм последовал за ней. Он держался в тени, старался соблюдать тишину и все время гадал, куда же она идет. Он отметил, что девушка держится уверенно и все время поворачивает голову в поисках потенциальной опасности. К счастью, пока все было спокойно. Солдаты, собравшиеся во дворе, не обратили на нее никакого внимания.

Изумленный Малколм видел, как она прошла через ворота, и никто ее не остановил. Стражники, вероятно, получившие не по одной порции эля, даже не посмотрели на нее. Малколм решил, что утром надо обязательно предупредить отца, брата и своих людей, чтобы были начеку. На стражу Армстронга явно нельзя рассчитывать.

Они шли по тропинке, ведущей к деревне. Здесь было очень тихо и очень темно. Никто не зажигал факелов, а луна скрылась за облаками. Малколм сделал вывод, что девушка знает дорогу. Она не спотыкалась и двигалась очень быстро.

Внезапно Джоан остановилась и оглянулась. Предположив, что она почувствовала его присутствие, Малколм постарался раствориться в темноте, лихорадочно придумывая, что он скажет, если будет обнаружен.

Несколько секунд он слышал только звук ее дыхания, после чего она возобновила свой путь. Повернув на узкую дорожку, она остановилась у домика с крытой соломой крышей, стоящего чуть в стороне от других. Она постучала, и дверь открылась.

Прижавшись к стене дома, Малколм заглянул в щель между толстыми кусками кожи, которыми было завешено окно, внутрь жилища. Он увидел Джоан, разговаривающую с низкорослой темноволосой женщиной. Но тут его внимание привлек топот ног. В комнату вбежал маленький светловолосый мальчик и со всех ног ринулся к Джоан. Его милое личико осветилось любовью.

Малколм изумленно наблюдал, как Джоан подхватила его на руки и прижала к груди. Она потерлась щекой о его макушку и несколько раз чмокнула в лоб. Словно по мановению волшебной палочки, комната наполнилась детьми. Здесь были ребятишки разных возрастов, и все радостно вопили.

Мальчик высвободился, взял Джоан за руку и потянул за собой к очагу, явно желая что-то ей показать. Она, смеясь, последовала за ребенком и опустилась на низкую скамью. Мальчик немедленно вскарабкался ей на колени, ни на минуту не прекращая что-то болтать. Малколм слышал его голос – малыш буквально захлебывался от восторга, – но слов разобрать не мог.

Мальчик постарше дал ему грубо вырезанную из дерева лошадку. Тот сразу показал игрушку Джоан. Она кивнула и улыбнулась, выражая свое восхищение замечательной игрушкой, и снова прижала ребенка к себе. Казалось, она не могла себя заставить выпустить его из рук, словно боялась, что он исчезнет, если она не будет к нему прикасаться.

Темноволосая женщина вывела других детей, позволив Джоан и малышу остаться наедине. Мальчик прижался к ней, и она стала укачивать его, очевидно, что-то напевая. Во всяком случае, ее губы шевелились. Мальчик был рослый и довольно упитанный, однако она держала его легко, что говорило о большой практике.

Свет, лившийся из очага, придавал ее прекрасному лицу неземное сияние. Малколм, совершенно завороженной прелестной картиной, наблюдал. Он и представить не мог, что когда-нибудь увидит такое мягкое ранимое выражение на лице несгибаемой Джоан Армстронг.

Ее глаза светились любовью – в этом он не мог ошибиться. Очевидно, малыш – ее сын, ее и Арчибальда Фрэзера. Но почему она его прячет?

Малколм почувствовал, как у него тоскливо заныло сердце. Он уже неделю не видел Лилиас и только сейчас понял, как сильно скучает по своей шаловливой дочери.

Джоан запела громче. Он сразу узнал песню. Эту же колыбельную пела детям его мать. Простая мелодия разлилась по комнате, распространяя тихое спокойствие.

Джоан пела, не отрывая глаз от малыша. Очень скоро его тело расслабилось, а глазки стали закрываться. Деревянная лошадка выскользнула из рук ребенка, но Джоан поймала ее, не дав упасть на пол.

Она допела песню, но продолжала мурлыкать себе под нос, укачивая сына. Вскоре появилась темноволосая женщина. Они перебросились несколькими словами, и темноволосая протянула руки.

Нежелание Джоан расставаться с ребенком было очевидным. Она наклонила голову, еще раз крепко прижала сына к груди и только потом позволила женщине взять его и унести.

Малколм, нахмурившись, наблюдал, как Джоан встает. Первым делом она решительно смахнула слезы. Он придвинулся ближе, желая услышать, о чем будут говорить женщины на прощание, но Джоан ушла раньше, чем темноволосая вернулась.

Он, прячась в тени, проводил Джоан до замка и убедился, что она добралась без приключений. На обратном пути она шла очень быстро, почти бежала, и очень скоро вошла в большой зал. Увидев, что она закрыла за собой двери, Малколм облегченно вздохнул, не понимая, почему ее безопасность в одночасье стала для него важной.

Однако он знал, что теперь будет ее защищать.

На следующее утро Малколм сидел с отцом и братом за столом в большом зале. Они завтракали. Хлеб был теплым, сыр острым, а эль холодным. Однако Малколм почти не ощущал вкуса еды. Долгожданная встреча с Макферсонами должна была состояться в течение часа, и его нервы были на пределе.

– Я согласился, чтобы на встрече присутствовали представители кланов Фрэзера и Кеннеди, – объявил Маккенна, сделав знак пажу, чтобы тот наполнил его кружку.

Джеймс откусил большой кусок хлеба, разжевал и проглотил.

– Ты уверен, что это правильное решение? Макферсон заявит, что Малколм сделал его дочери ребенка, Малколм поклянется, что это неправда, дочь Макферсона будет опозорена, а ее отец унижен. В такой ситуации чем меньше свидетелей, тем лучше.

– Мы прибыли сюда в поисках истины и правосудия, – сказал Брайан Маккенна, повысив голос, тем самым показывая, что ему все равно, кто его слышит. – Мы здесь не для того, чтобы критиковать и осуждать других. Все мы – гордые шотландцы, преданные своей земле и своему истинному королю. Это серьезное дело, но оно может быть решено цивилизованно. От наших междоусобных войн не выиграет никто, кроме англичан.

Люди, сидевшие за соседними столами, одобрительно закивали. Маккенна улыбнулся, явно довольный, что его правильно поняли.

И только Джеймс не был согласен с отцом.

– А я все же думаю, что было бы благоразумнее решить эту проблему в узком кругу.

– Нет. – Брайан Маккенна потянулся за кружкой, сделал глоток и сказал, понизив голос до громкого шепота: – Важно, чтобы у нас были свидетели не только из одного клана. Тогда, если Макферсоны останутся недовольны решением и нападут на нас, они будут в меньшинстве. Что касается меня, я сделаю все возможное, чтобы избежать войны, но если она окажется неизбежной, нас поддержат союзники.