Читать онлайн Думай как художник, или Как сделать жизнь более креативной, не отрезая себе ухо бесплатно

Will Gompertz

THINK LIKE AN ARTIST

Copyright © Will Gompertz, 2015

Published in the Russian language by arrangement with Penguin Books Ltd and Andrew Nurnberg Literary Agency

Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2020

Переводчик Инна Стам

Редактор Елена Головина

Корректоры: Ольга Левина, Ольга Картамышева

Компьютерная верстка Ирина Буслаева

Главный редактор Александр Андрющенко

Обложка: Юлия Стоцкая

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права»

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2020

⁂

В порядке упоминания на страницах этой книги:

Нинетт де Валуа

Фредерик Эштон

Энди Уорхол

Винсент Ван Гог

Тистер Гейтс

Бриджет Райли

Рой Лихтенштейн

Дэвид Огилви

Марина Абрамович

Гилберт & Джордж

Караваджо

Пикассо

Дж. Дж. Абрамс

Пьеро делла Франческа

Люк Тёйманс

Ян Вермеер

Питер Дойг

Рембрандт

Керри Джеймс Маршалл

Микеланджело

Ай Вэйвэй

Дэвид Хокни

Марсель Дюшан

Боб и Роберта Смит

Памяти Стива Хейра

УИЛЛ ГОМПЕРЦ (р. 1965) – редактор отдела искусства британской телерадиовещательной корпорации Би-би-си. До назначения в 2009 году на эту должность в течение семи лет работал директором по медиатехнологиям галереи Тейт, самого посещаемого и влиятельного музея современного искусства в мире.

По результатам опроса журнала Creativity Magazine (New York) был назван в числе «50 самых креативно мыслящих людей мира».

Автор всемирного бестселлера «Непонятное искусство. От Моне до Бэнкси».

Предисловие

Творчество – тема злободневная, она волнует политиков, ученых и умников обоего пола во всех странах мира. Все они дружно подчеркивают значимость творчества и уверяют, что от него зависит наше будущее. Прекрасно. Но что такое творческий дух и как он работает?

И еще: почему одним блестящие идеи будто сами собой приходят в голову, а другим – нет? Может, просто потому, что первым с рождения суждено стать творцами? Или все дело в том, как эти люди себя ведут и как относятся к творчеству?

Мы, люди, наделены уникальным даром воображения. Чтобы задумать и осуществить сложный замысел, мы задействуем целую цепь когнитивных процессов – в отличие от других живущих на Земле видов, не говоря о механизмах, которые на это не способны. Для нас же это проще простого. Такие цепочки мы выстраиваем постоянно: взять хотя бы приготовление пищи или отправку шутливой эсэмэски другу. Мы не видим в этих занятиях ничего необычного, хотя на самом деле тут требуется работа воображения, творческое усилие. Способность к творчеству – чудесный дар природы. Если развивать его в нужном направлении, он поможет нам добиться поразительных результатов.

Созидание – деятельность, приносящая глубокое удовлетворение, жизнеутверждающая и благодарная.

С помощью воображения мы подстегиваем ум и обогащаем свой жизненный опыт. Предаваясь размышлениям, мы тренируем мозг. Мне еще не доводилось встретить художника (в широком смысле слова), который был бы равнодушен к окружающей жизни. То же самое можно сказать об успешных поварах, садоводах и спортивных тренерах – собственно, о любом человеке, который занят любимым делом и не утратил стремления к новациям. Глаза у этих людей всегда лучатся радостью жизни. Потому что они – творцы.

Как же мы обуздываем этот врожденный дар? Как перевести свой творческий запал с режима автопилота в режим порождения смелых оригинальных замыслов, которые обогатят нашу жизнь, а может быть, и жизнь во всем мире? А если конкретнее – как настроить свое творческое воображение на поиск новых идей, которые могут принести вполне ощутимые полезные результаты?

На эти размышления у меня ушло без малого тридцать лет. Талантливые люди и незаурядные идеи всегда вызывали у меня искреннее восхищение. С этого все и началось. Я работал издателем, продюсером, журналистом, радио- и телеведущим, обозревателем в сфере искусств, и увлечение талантами стало частью моей работы.

В результате я получил редкую привилегию – заводить знакомства с величайшими творцами нашей эпохи, начиная с нахального британского художника Дамьена Хёрста до знаменитой актрисы Мерил Стрип, неоднократного лауреата кинопремии «Оскар». Я имел возможность наблюдать вблизи, как и чем они живут. Разумеется, это очень разные люди, но как минимум в одном отношении между ними больше общего, чем вы думаете.

Вследствие многолетних размышлений я пришел к выводу, что у таких людей есть несколько врожденных особенностей, которые присущи всем успешным творцам – от писателей и кинорежиссеров до ученых и философов. Причем речь вовсе не о проявлении феноменальных, сверхъестественных способностей, а о самых обычных, рутинных действиях, которые приводят к расцвету таланта. И если постараться повторить эти рутинные действия, можно пробудить в себе тягу к творчеству, дремлющую в каждом из нас.

Эта тяга свойственна нам всем. Бесспорно, некоторые люди более других склонны к сочинению музыки, но отсюда вовсе не следует, что все остальные вообще не творцы. На самом деле каждый из нас может стать творцом в какой-либо сфере. Любой человек наделен способностью обобщать, выходить за рамки времени и места, порождать неочевидные идеи и ассоциации. Мы пользуемся этой способностью, когда даем волю фантазии или размышляем о чем-то и даже когда лжем.

Уверенность в себе чрезвычайно важна. Художник не нуждается в разрешении играть на сцене или петь, писать красками или пером; он просто делает то, к чему лежит душа.

Загвоздка в том, что некоторые люди либо внушили себе, что они вообще не способны к творчеству, либо им еще предстоит найти свой путь. Но уверенность в собственных творческих способностях может угаснуть. Тогда добра не жди. Самое главное тут – уверенность в себе. Я не раз убеждался, что люди искусства, как и большинство из нас, боятся, что их «разоблачат». Но так или иначе им удается собраться с силами, поверить в себя и, одолев сомнения, вернуться к творчеству. Как начинали «Битлз»? Несколько самоуверенных, болтавшихся без дела подростков убедили сначала себя, а потом и весь мир, что они музыканты.

Они не ждали приглашений. Творческие личности не просят разрешения писать картины или сочинять книги, играть на сцене или петь; они просто берутся за дело. От прочих людей они обычно отличаются не особой способностью к креативу – такая склонность есть у всех. Дело скорее в другом: они верно нащупали точку приложения своих творческих сил в области, которая была им интересна и воспламеняла их воображение – и в результате привела их к успеху.

Впервые я стал свидетелем подобного в 1980-е годы. Тогда мне только-только стукнуло двадцать, я был рабочим сцены в лондонском театре Сэдлерс-Уэллс. В те годы я еще не открыл для себя не только искусство, но и много чего еще. Тем не менее я почувствовал, что меня завораживает театр с его смесью практических умений и иллюзионерства.

Во время спектакля каждый трудился как вол. Но как только занавес опускался в последний раз и зрительный зал пустел, мы гурьбой шли в паб хлебнуть спиртного и расслабиться. Вскоре к нам присоединялись игравшие в тот вечер актеры и «творцы», и от строгой театральной иерархии не оставалось и следа. Чины и звания уже не имели значения, и порой я обнаруживал, что сижу рядом с легендарной дивой, чаще всего из мира балета (балетные считаются театральной элитой).

Однажды моей соседкой оказалась великая Нинетт де Валуа, удостоенная ордена Британской империи; когда-то она блистала в дягилевских Русских сезонах, а позже основала Королевский балет. В другой раз меня посадили рядом с сэром Фредериком Аштоном: постукивая пальцем по краешку бокала с охлажденным шабли, этот блестящий хореограф пересказывал нам последние сплетни. Мне, простаку, выросшему в сельской глубинке, такие ночные посиделки были в диковинку, и голова у меня шла кругом.

Так я познакомился с теми, кого вполне заслуженно называют «настоящими художниками». Это были люди независимые, самостоятельные, потому что их идеи принесли им большие деньги и славу. Они выделялись даже в отнюдь не романтичной обстановке английской пивной. Нинетт де Валуа и Аштон без видимых усилий с их стороны неизменно привлекали к себе внимание, но мало кто решался прервать их разговор: это было бы верхом невежества. В обоих чувствовалась внутренняя сила, неколебимая уверенность в себе, притягательная и одновременно вызывающая трепет.

В наш цифровой век только творчество может принести удовлетворение.

В них не было ничего сверхъестественного. Те же слабости и комплексы, что у всех. Но они нашли для себя увлечение всей жизни – в данном случае балет, и в них мгновенно во всю мощь включилось воображение: они дали волю тому невероятному творческому дару, который дремлет в каждом из нас. Но как они его обнаружили? Как развили? И чему мы можем у них научиться?

В книге я пытаюсь ответить на эти вопросы, опираясь на собственные наблюдения, накопившиеся за годы, проведенные среди писателей, музыкантов, режиссеров и актеров. Я хочу показать, как творцы будят свое воображение и превращают его в эффективный инструмент.

У них есть чему поучиться, особенно у мастеров изящных искусств, – я имею в виду художников и скульпторов, создателей видео и мастеров перформанса – вот кто может открыть нам глаза на процесс творчества. У каждого свой, уникальный ключ к нему, но он позволяет понять, как работает мозг, когда творец выкладывается по полной.

Отсюда и название этой книги. В каждой главе представлен особый подход, на мой взгляд незаменимый в творческом процессе, который затем рассматривается на примере артиста в широком смысле слова. Не конкретные приемы, скажем грунтовка полотна или отображение игры света и тени, но разные подходы к работе, которые позволяют проявлять креативность. Эти подходы годятся для всех, кто хочет творить.

Думаю, что число творцов будет расти: так люди отреагируют на пагубные последствия цифровой революции. Новейшие технологические достижения поразительны, они освободили нас от многих трудоемких и нудных занятий: с помощью интернета можно легко получать информацию и нужные материалы, завязывать знакомства с людьми, которые исповедуют те же взгляды, имеют те же вкусы и пристрастия, что и вы, и создавать сообщества единомышленников. Вдобавок интернет предоставил нам всемирную виртуальную площадку, дешевую и доступную, на которую мы можем выкладывать свои товары. Все это, полагаю, тоже будет способствовать развитию нашей тяги к творчеству.

Но у этой медали есть и оборотная сторона: подобное всемогущество слегка пугает. Да, в эпоху интернета нам открылись неслыханные возможности, но в их число, увы, не входит возможность купить себе больше свободного времени. Смешно сказать, но теперь мы заняты постоянно. В нынешней жизни у нас нет ни минуты покоя. Мало того что повседневная работа по дому никуда не делась; едва сядешь передохнуть, как на тебя обрушивается лавина эсэмэсок, электронных писем, последних новостей, твитов, и, чтобы хотя бы бегло ознакомиться со всем этим, нужно время. Теперь мы живем в мире, который неумолимо требует нашего внимания семь дней в неделю 24 часа в сутки.

Медленно, но верно невидимые цифры и киберсети внедряются в нашу повседневную жизнь и в известной мере подчиняют ее себе. Не успеешь оглянуться, как то же самое произойдет и на работе. Кажется неизбежным, что компьютеры, оснащенные новейшим софтом на наночастицах, возьмут на себя задачи, с которыми раньше мог справиться только высокообразованный человек. Похоже, врачи, юристы и бухгалтеры довольно скоро услышат за спиной негромкое гудение цифрового устройства, определенно наступающего им на пятки.

Мы уже сейчас ощущаем угрозу: свободы и самостоятельности у нас все меньше, а вторжений в нашу жизнь все больше. В этой ситуации нам надо сделать то, на что не способен ни один компьютер в мире, – включить на всю катушку свое воображение. Только творчество принесет нам удовлетворение: мы обретем цель в жизни и займем достойное место в нынешнем цифровом мире.

На работе творческие способности будут цениться высоко и вознаграждаться по заслугам. Но этим дело не ограничится. Благодаря своему жизнеутверждающему характеру самый акт творческого созидания приносит глубокое удовлетворение; он сам по себе уже награда. Да, порой он вызывает ярость и приводит в уныние, но ничто другое не даст вам такого острого ощущения жизни и связи с физическим миром, как реализация ваших замыслов. В этом, по-моему, и заключается высшее проявление нашей человеческой сути.

Кроме того, это важная и действенная форма самовыражения. А иначе зачем бы властолюбивым диктаторам сажать в кутузку поэтов, зачем экстремистам уничтожать предметы материальной культуры? Они страшатся идей, противоречащих их собственным, и опасаются людей, которые дерзают эти идеи выражать. Способность творить очень важна. А в наши дни, пожалуй, особенно.

Мы живем в мире, полном неотложных проблем. Назовем хотя бы три: изменение климата, терроризм и бедность. Силой их не одолеть, здесь нужно напрячь мозги: думать как художник и не вести себя как животное.

В сущности, все мы – художники. Надо лишь в это верить. Именно так поступают художники.

Глава 1

Художники предприимчивы

Существует множество мифов о художниках, и мы в них охотно верим. У нас сложился романтический образ художника и скульптора. Они воплощают в себе человеческий идеал. А мы тем временем трудимся не покладая рук, делая то, что нам, в сущности, делать совсем не хочется. Зачем? Чтобы в доме была еда или просто потому, что так положено. Люди искусства на такие компромиссы не идут, они следуют своему предназначению и, невзирая на обстоятельства и возможные последствия, занимаются тем, что им предначертано судьбой. Художники не кривят душой, они настоящие герои, но поневоле эгоистичны.

Они уединяются в своей мансарде (Сёра), во время шторма привязывают себя к корабельной мачте (Дж. М. У. Тернер) или во имя искусства проходят пешком тысячи миль (Бранкузи). Никаких компромиссов, мотивация одна: создать достойное, исполненное смысла произведение. Их смелость и благородство безграничны. За исключением одного пункта…

На самом деле художники вовсе не могут похвастаться большим благородством или упорством, чем, например, фермеры, которые трудятся не покладая рук, невзирая на плохую погоду, лишь бы сохранить свое стадо. Или взять владелицу ресторана: даже если она проводит последнего посетителя в полночь, то в четыре утра уже встанет с постели и отправится на рынок закупать свежие продукты. Точно так же поступает знающий свое дело каменщик, у которого руки в мозолях и спина ноет от постоянной работы на стройке.

С точки зрения преданности делу и важности поставленной цели между ними нет разницы, все решает цена, которую мы готовы платить за конкретную работу. А цель у труженика одна, и она в любом случае не отличается ни романтичностью, ни благородством. Эта цель – выжить, а если повезет, подкопить деньжат и расширить свое дело.

Художники предприимчивы. Они все поставят на карту, лишь бы добиться успеха.

Но если фермеры и владельцы ресторанов готовы часами обсуждать выгоды и недостатки наличных платежей и толковать о марже, то художники предпочитают не касаться финансовой стороны своей деятельности. Они считают разговоры на эту тему вульгарными, даже унизительными. Вдобавок есть риск разрушить распространенную иллюзию, будто люди искусства – это божества, чуждые грубой повседневности.

Впрочем, бывают и исключения. Деньги и материальная сторона жизни настолько заворожили Энди Уорхола, что стали главной темой его творчества. Он называл свою студию фабрикой и однажды заявил: «Зарабатывать деньги – это искусство, работа – тоже искусство, а удачный бизнес – самое лучшее искусство». Он стал печатать принты товаров, знаменитостей и знака доллара. Уорхол воспроизводил банкноты на холсте, а потом обменивал изображения на реальные доллары. Это был хороший бизнес.

Уорхол был невероятно предприимчивым. Но ведь успешный художник всегда предприимчив. Иначе ему не выжить. Подобно фермеру, хозяйке ресторана и строителю, художник тоже руководит своим бизнесом. Он должен нутром чуять колебания рынка и создавать бренд. Лексикон дельцов от искусства ему хорошо знаком, но в приличном обществе он никогда не пустит его в ход, хотя владеет им как родным языком. В противном случае ему не продержаться в этой сфере: ведь он предлагает состоятельным клиентам товар, который не имеет конкретного назначения, пользы от него ноль. Но эти покупатели превыше всего ценят бренд.

Энди Уорхол. Знак доллара, ок. 1981

Неслучайно крупнейшие, исторически сложившиеся центры художественного творчества – Венеция, Амстердам и Нью-Йорк – являются одновременно и крупнейшими рынками предметов искусства. Предприимчивого художника с той же силой тянет к деньгам, с какой любителя граффити влечет к еще не тронутой его кистью стене. Так было всегда.

Питер Пауль Рубенс (1577–1640) был хорошим художником и блестящим бизнесменом. Пока ученики не покладая рук работали в его антверпенской мастерской, больше походившей на фабрику картин, предприимчивый Рубенс посещал великолепные дома аристократов и королевские дворы Европы, дабы сообщить их богатым владельцам, что, если они не желают отстать от прочих высокородных любителей искусства, им надлежит незамедлительно приобрести одно из его гигантских барочных полотен с изображением пышной плоти и разместить его в парадной зале. Именно Рубенс завел в Европе превосходный обычай обходить или объезжать богатые дома задолго до того, как Эйвон-леди[1] услышала призывный звон монет.

Предпринимательская жилка свойственна художнику от рождения. Если он чувствует в себе силы в одиночку создать нечто невиданное, он пойдет на любой риск. Он будет валяться в ногах, вымаливая деньги на оплату студии, покупку необходимых материалов и на пропитание во время долгих месяцев, которые уйдут на осуществление смелого замысла, в надежде, что ему удастся продать свое произведение по цене, с лихвой покрывающей все затраты. У творца еще останутся средства (прибыль), и он вложит их в создание нового шедевра. Если повезет, его он тоже продаст, возможно, чуть дороже. И если все пойдет как по маслу, художник снимет другую студию, лучше, просторнее прежней, наймет подмастерьев и выстроит собственный бизнес.

Интеллектуальная и эмоциональная мотивация – еще не прибыль, но важная составляющая финансового успеха. Прибыль обеспечивает художнику свободу. Где свобода, там и свободное время. А для художника свободное время – самый ценный товар.

Даже Винсент Ван Гог, возможно самый яркий пример романтизированного представителя художественной богемы, на самом деле был очень толковым предпринимателем. Вопреки популярной легенде, он был не убогим бедняком, а деловым компаньоном своего младшего брата Тео, торговавшего произведениями искусства.

Тео умел считать деньги и щедро вкладывал их в старшего брата: ненасытный Винсент по первому требованию получал дорогие холсты и краски (а также крышу над головой, еду и одежду).

Винсент относился к этому жизненно важному источнику средств с почтительным уважением, как мелкий бизнесмен к управляющему своим банком. Он забрасывал Тео письмами, подробно рассказывая, как идет работа, чуть ли не в каждом просил прислать еще денег, всякий раз давая понять, что не забыл о своих обязательствах. В одном из таких посланий Винсент писал: «Я, безусловно, сознаю, что должен зарабатывать своим ремеслом».

Таким образом, оба брата вложились в коммерческое предприятие, которое можно было бы назвать «Винсент Ван Гог инкорпорейтед». Винсент заверял Тео, что вернет все средства, которые тот на протяжении нескольких лет давал ему взаймы. Он понимал, что для успеха в бизнесе требуется гибкость и сговорчивость. В 1883 году он пишет брату: «Я ни за что не упущу серьезный заказ, какие бы требования ни выдвигал заказчик; и неважно, нравятся мне его замечания или нет. Я постараюсь исполнить его желание. А если потребуется, напишу картину заново».

Деловую сторону своей работы, то есть необходимость вкладывать в нее деньги, Винсент растолковывал брату просто, без затей: «Пойми, холст, который я покрываю красками, стоит дороже, чем просто холст». Он даже описал Тео другой вариант действий, на случай если их художественное предприятие потерпит крах: «Дорогой брат, если бы я не отчаялся и едва не спятил от проклятой живописи, из меня вышел бы торговец предметами искусства, и еще какой!»

Довольно оптимистичное заявление. Винсент уже пытался продавать предметы искусства и оказался никудышным торговцем. Тем не менее это доказывает, что у Ван Гога все же была коммерческая жилка: когда дела у него пошли хуже, он решил побыстрее сбыть с рук свой бизнес и подобру-поздорову убраться с рынка.

Я просто обязан зарабатывать своими произведениями.

Винсент Ван Гог

Возможно, в высказывании Уорхола о том, что хороший бизнес – это лучшее из искусств, не хватает концовки? Возможно, ему следовало бы завершить его словами: «…а лучшие художники – хорошие бизнесмены» – и привести в пример братьев Ван Гог? Правда, их партнерство далеко не сразу принесло коммерческий успех. Но если бы оба не сошли в могилу в тридцать с чем-то лет, когда их проект «Винсент Ван Гог инкорпорейтед» только-только вставал на ноги, очень вероятно, что они успели бы насладиться плодами своих трудов и работы Винсента Ван Гога уже тогда обрели известность и стали вожделенным брендом в мире искусства.

Художник-бизнесмен отнюдь не оксюморон. Предпринимательская жилка играет важную роль в творческом успехе. Леонардо да Винчи как-то обронил: «Я давно заметил, что люди успешные редко сидят без дела и ждут, когда с ними что-то произойдет. Они сами делают шаг вперед, и вокруг них начинают происходить события». Так поступают художники. Они создают события. Творят нечто из ничего.

На самом деле они ведут себя как любой предприниматель. Они независимы, активны, действуют в опережающем темпе и настолько честолюбивы, что не избегают конкуренции, а, наоборот, стремятся к ней. Именно поэтому в начале ХХ века любой человек, претендующий на звание художника, отправлялся в Париж. Там кипела жизнь: толкались локтями заказчики, заводились знакомства, обсуждались новые идеи, создавались репутации. Конкуренция была жесточайшая, большинство работали без финансовой страховки, многие едва сводили концы с концами, но такая жизнь только обостряла их тягу к творчеству.

Художники то и дело заявляют, что не любят внутрицеховой конкуренции; тем не менее они охотно, не жалея времени, участвуют в выставках и конкурсах, победителям которых вручают денежные призы или золотые медали, как, к примеру, принято на бьеннале. Такие события и награды играют важную роль в карьере современного честолюбивого художника: они помогают завязывать полезные знакомства и создавать собственный бренд. Это испытанный, прошедший проверку временем рецепт успеха, и очередным подтверждением его действенности является творчество американского художника Тистера Гейтса: на выставке, проходившей в Кардиффе в 2015 году, он завоевал приз Artes Mundi.

Художник создает нечто из ничего, действуя точно так же, как любой другой предприниматель.

Произведения Гейтса были приняты с восторгом и получили одобрительную оценку в печати, а самому Тистеру вручили в награду чек на 40 тысяч долларов. Победитель, однако, сразу же решил разделить приз с девятью другими художниками, вошедшими в первую десятку претендентов. Жест необычный и на редкость великодушный. Впрочем, сорокаоднолетний победитель славится своей оригинальностью и душевной щедростью. Он еще и скульптор, и предприниматель, и общественный деятель. Такого инициативного, энергичного человека, вдохновляющего всех вокруг, я еще не встречал.

Он родился и вырос в Чикаго и живет там по сей день. Город прекрасный, если вам посчастливилось поселиться в центре или в его северной части. Тистер, правда, живет на юге города, а там все не так радужно. Это район беспорядочно возведенных дощатых халуп в окружении пустырей, с кучкующимися на перекрестках подростками. Безработица зашкаливает, надежд и стремлений почти ни у кого нет – словом, жить там довольно опасно. Перестрелки здесь обычное дело, и они исчисляются сотнями. Город прозвали американской столицей убийств. По словам Тистера, почти 99,6 процента жителей южной части Чикаго – чернокожие. «Если в этом районе вам встретится белый человек, значит, он либо рыщет в поисках крэка, либо это социальный работник, либо тайный агент полиции».

Тистер называет эту часть города «дном». Люди жаждут оттуда переехать, что понятно: никто не хочет жить «на дне». Тистер – исключение, подтверждающее правило. Он осел там в 2006 году, потому что жилье на юге стоит дешево, в пешей доступности Чикагский университет, куда его взяли руководителем учебных программ по искусству и где он до сих пор работает.