Читать онлайн Его банан бесплатно

Penelope Bloom

His banana

Copyright © Penelope Bloom 2018

© Парахневич Е., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2020

Глава 1

Наташа

Уж что-что, а опаздывать я умею. И вообще попадать в неловкие ситуации – в этом деле я, можно сказать, профи, а Нью-Йорк помогает мне творить глупости. Как-то раз, например, я не вышла на работу, потому что решила, будто выиграла в лотерею (оказалось, случайно глянула на результаты предыдущей недели). По дороге за выигрышем я успела сообщить боссу, что мне надо съездить по одному очень важному делу, и если вдруг буду нужна – пусть ищут меня на моей шикарной яхте, где я вкушаю виноград из рук высоких загорелых красавцев. Увы, босс юмора не оценил, распечатал мое письмо и раздал его всей редакции. Так что винограда в тот вечер мне не досталось, пришлось утешать себя затхлым попкорном.

В другой раз я посмотрела на ночь «Марли и я», прорыдала до самого утра и отправилась на работу с красными зареванными глазами. Еще я вечно садилась в метро не на тот поезд, по полчаса искала ключи от машины, которой у меня никогда не было, а однажды даже пропустила ужин с лучшей подругой, потому что у моей собаки приключился нервный срыв.

М-да… Это, конечно, не повод для гордости, но я и впрямь ходячая катастрофа. Нет, даже не так. Хуже! Я буквально притягиваю к себе неприятности. Если есть кнопка, которую ни при каких обстоятельствах нельзя нажимать, бесценная ваза или дышащая на ладан старушка, в общем, хоть что-то, представляющее для вас ценность, – не вздумайте ни при каких обстоятельствах подпускать меня близко. Одно утешение – журналист я, наверное, неплохой, раз до сих пор не вылетела с работы. Правда, задания мне дают самые унылые, лишний раз напоминая, какая я все-таки неудачница… Как бы хорошо ты ни умел писать, трудно пробиться на должность ведущего репортера, если ты каждую минуту можешь сесть в лужу.

– Просыпайся!

Я пнула Брэйдена под ребра. Брат застонал и перекатился на бок.

Ему через неделю стукнет тридцать, а он до сих пор живет с родителями. Взамен они требуют только одного – чтобы он хоть чуть-чуть помогал по хозяйству. Увы, братец из тех, кто пальцем о палец не ударит лишний раз, поэтому у родителей порой лопается терпение и его выгоняют на улицу. Тогда Брэйден ночует у меня в кладовке, потом через пару дней просит прощения у родителей и возвращается под родную крышу.

Если я – воплощение хаоса, то Брэйден – ходячий бардак. Он унаследовал ту же тягу к разрушениям, что и я, но не пытается хоть как-то исправлять свои ошибки. В результате у нас имеется двадцатидевятилетний детина, который днями напролет играет на телефоне в «Покемон-гоу» и изредка подрабатывает «санитарным инспектором» – то есть за сущие гроши метет городские улицы.

– Солнце еще не встало, – сквозь сон запротестовал Брэйден.

– Бесплатная гостиница закрыта! Иди мирись с папой и мамой и верни мне мою кладовку!

– Ладно, ладно. Только поймаю одного редкого покемона, пока я в центре города… А потом, может, и к родителям загляну…

Я набросила пальто, взяла две разные туфли – темно-коричневую и синюю, потому что не было времени искать подходящую пару, – и на цыпочках прокралась к выходу. Хозяйка дома жила прямо напротив меня и при каждом удобном случае спешила напомнить про арендную плату.

Нет, за жилье я плачу… почти в срок. Просто из-за вечной черной полосы в жизни я зарабатываю не так много, как хотелось бы, а помимо аренды порой приходят и другие счета. Например, за электричество. Иногда, если вдруг подфартит, мне удается даже купить продуктов. Родители у меня не самые состоятельные люди, обычные педагоги, но зарабатывают они неплохо, поэтому при необходимости, конечно, могут подкинуть мне денег. Однако я не прошу: не то чтобы было стыдно сидеть у них на шее, просто не хочется лишний раз их волновать. Поэтому я взяла с Брэйдена самую страшную клятву, что он ни при каких обстоятельствах не расскажет им о моем пустом холодильнике. Все равно я скоро встану на ноги и забуду эти дни как страшной сон.

Жизнь в Нью-Йорке – удовольствие не из дешевых, но я ни на что его не променяю. Ни в каком другом городе я просто-напросто не найду себе места. Только в Нью-Йорке с его толпами на улицах в любое время дня и ночи я не буду выглядеть белой вороной ни с разными туфлями на ногах, ни в пальто наизнанку.

На работу я всегда ехала с радостью – даже в те дни, когда по прибытии меня ждала выволочка за опоздание.

Редакция, где я работала, была, мягко говоря, не самой богатой. Столы из ДСП с облупившимися слоями серой краски. Стены – такие тонкие, что пропускали любой звук с улицы. Компьютеры – древние и громоздкие: мониторы килограммов по пятнадцать и размером с перекормленного младенца. Печатная журналистика умирала медленной смертью, и на моем рабочем месте это очевиднее некуда. В журнальном бизнесе оставались лишь глупцы, не способные учуять запах разложения, или ярые фанатики своего дела. Лично я себя с гордостью относила и к первым, и ко вторым.

Не успела я зайти в редакцию, как из своего кабинета выскочил Хэнк. Он сидел за таким же убогим столом, как и мы, только отгородил себе каморку в углу большой комнаты, где размещались остальные. Хэнк был главным редактором журнала и единственным из всей нашей братии, с кем я практически не общалась.

Правда, был еще мистер Ванстейд, но он у нас почти не появлялся. Лишь следил, чтобы у журнала были рекламодатели и вовремя платилась аренда крохотного кусочка небоскреба, который мы считали своей редакцией.

При появлении Хэнка моя лучшая подруга Кэндис вытаращила глаза и замахала руками. Уж не знаю, о чем она пыталась предупредить. Да и что я могла бы сделать, если мне собирались дать очередное паршивое задание?

Хэнк по своему обыкновению окинул меня взглядом с головы до ног. У него были густые брови, ужасно похожие на усы, отчего складывалось впечатление, что у нашего редактора то ли третья бровь над губами, то ли усы на лбу. Я так и не решила, как правильнее. Волосы у Хэнка давно поседели, но энергии в нем плескалось побольше, чем в некоторых юнцах.

– Что, сегодня не опоздала? – хмыкнул он.

Прозвучало весьма грозно, словно Хэнк пытался уличить меня в обмане.

– Ни в коем случае, – заверила я.

– Молодец. Может, я тебя и не уволю.

– Вы обещаете меня уволить с того самого дня, как я начала здесь работать. Сколько уже прошло – почти три года? Признайтесь, Хэнк: вам невыносима одна мысль о том, чтобы потерять меня со всеми моими талантами.

Кэндис, старательно подслушивающая наш разговор, сунула в рот два пальца и изобразила рвотные позывы. Я еле сдержала улыбку – у Хэнка был нюх на веселье почище, чем у полицейской ищейки, и он любой ценой постарался бы испортить нам настроение.

Тот раздраженно опустил усы… или брови.

– Признаюсь только в одном: я безмерно рад, что есть кому поручить задания, за которые остальные браться побрезгуют. Кстати, о…

– Дайте-ка угадаю. Хотите, чтобы я взяла интервью у владельца мусорной компании. А, нет, не так! У парня, который за символическую плату собирает возле вашего дома собачьи какашки. Да?

– Нет, – прорычал Хэнк. – Пойдешь изображать стажера в «Галеон интерпрайз». Это…

– …Крутая маркетинговая компания, – закончила я. – Да, знаю. Хоть вы и поручаете вечно мне всякую чушь, я стараюсь следить за новостями в мире бизнеса.

Я произнесла это с немалым оттенком гордости. В конце концов, так оно и есть. Пусть все считают меня посмешищем и не упускают возможности подшутить, иногда проще лишний раз подыграть злопыхателям. При этом я остаюсь журналистом и к своей работе отношусь серьезно. Всегда читаю, о чем пишут на первых полосах газет, слежу за работой фондового рынка и даже подписалась на парочку блогов известных публицистов, чтобы быть в курсе последних издательских трендов.

– Любой ценой соберешь компромат на Брюса Чамберсона.

– Компромат какого рода? – уточнила я.

– Если бы я имел хоть малейшее представление, думаешь, ты была бы нужна?

– Знаете, Хэнк… Все выглядит так здорово – прямо как настоящее задание. В чем подвох?

Его хмурая гримаса на мгновение разгладилась.

– Даю тебе шанс доказать, что ты не полная дура. Хотя имей в виду: я не сомневаюсь, что ты опять облажаешься.

Я хищно вскинула подбородок.

– Постараюсь не подкачать!

Хэнк уставился на меня как на идиотку. До меня запоздало дошел истинный смысл его последней реплики.

– Э-э, ну, вы поняли, о чем я… – простонала я и направилась к Кэндис.

Та склонилась над столом, пряча широкую ухмылку. Кэндис была примерно моей ровесницей: лет двадцати пяти, может, чуть меньше. Мы познакомились два года назад, когда я пришла в журнал «Бизнес-идеи Хэнка». У Кэндис были светлые волосы, очень коротко, по-мальчишечьи подстриженные, но благодаря симпатичному личику и огромным синим глазам выглядела она вполне себе женственно.

– «Галеон интерпрайз»? – уточнила Кэндис. – Ты хоть знаешь, что эта компания в списке пятисот самых крутых?

– И что, мне описаться прямо сейчас или все-таки потерпеть, пока не останусь одна? – спросила я.

Кэндис пожала плечами.

– Можешь напрудить лужу Джексону под стол, я прикрою. Он заявил, будто я ворую у него из холодильника йогурты!

– Кэндис, я тебе не биологическое оружие.

– «Галеон интерпрайз»… – снова мечтательно протянула та. – Ты видела фотографии их директоров – Брюса Чамберсона и его брата?

– А должна была?

– Ну, если тебе по нраву шикарные парни, от которых дымятся трусики…

– Ясно. Думаю, парни, от которых дымятся трусики, больше по твоей части.

– Не жалуйся после первого дня работы, что я не предупреждала тебя купить термостойкое белье.

Я прищурилась.

– Только не говори, что такое и впрямь существует!

Кэндис в притворном изумлении округлила рот.

– Ой, да ладно, Нэт! А что, по-твоему, носят женщины-космонавты?

Как всегда, после разговора с Кэндис я была растерянна, смущена и немного взволнованна. Хотя, надо признать, я радовалась ее компании. Мне не хватало времени на друзей в «традиционном» понимании дружбы, как ее изображают в ситкомах. Посмотришь пару-тройку сериалов и потом считаешь, будто среднестатистический взрослый человек девяносто пять процентов своей жизни или работает, или тусуется с друзьями. Да и на работу ходит лишь затем, чтобы пообщаться там с приятелями…

Может, это я неправильная, но мое время расписано так: пять процентов на друзей, шестьдесят – на работу и оставшиеся тридцать пять – на самобичевание из-за очередного провала. Ах да, и еще десять – на сон. Да-да, я в курсе, что получилось больше ста. Плевать. Дело в том, что моя жизнь – не тупая комедия. Она полна одиночества и здорового страха, что я или останусь без крыши над головой, или буду вынуждена переехать в другой город и расстаться с мечтой. Или, что хуже всего, превращусь в подобие Брэйдена. Вернусь в конце концов в свою старую детскую комнату с дурацкими пятнами замазки на стенах, кое-как прикрытыми плакатами «Сумерек» и «Ван дирекшн»…

Благодаря Кэндис я помнила, чего именно мне хочется от жизни, и я была бы не прочь общаться с ней почаще, поэтому без труда мирилась с чувством некоего замешательства, которое долгое время не покидало меня после разговоров с подругой.

Лишь усевшись за стол, я сообразила, что, собственно, произошло. Пусть Кэндис не восприняла мое новое задание всерьез, но я-то увидела, что оно – реальный шанс показать себя после двух лет бестолковой работы.

Я напишу изумительный репортаж! Докажу, что заслуживаю продвижения по карьерной лестнице – и соответствующей зарплаты тоже.

На этот раз я ни за что не облажаюсь!

Глава 2

Брюс

Всему свое место, и каждый предмет должен его знать. Таков мой девиз по жизни. Моя мантра.

Утро у меня начинается в пять тридцать. Я встаю по первому звонку будильника. Пробегаю пять миль, затем ровно двадцать минут провожу в тренажерном зале и поднимаюсь на лифте в пентхаус, чтобы принять холодный душ. Ем на завтрак два целых яйца, три белка, миску овсянки и горсть миндаля. Одежду на утро готовлю заранее, с вечера: черный костюм, пошитый на заказ, серую рубашку и красный галстук.

Мне нравится порядок. Нравится, что все идет своим чередом. Этот принцип лежит в основе моей бизнес-модели, именно он позволил мне добиться таких результатов. Успех складывается из двух простых составляющих: надо определить шаги, которые приведут тебя к нужной цели, и последовательно их исполнить. Определить шаги может любой дурак, но мало кому хватает самоконтроля и дисциплины воплотить свою задумку в жизнь.

Мне – хватило.

Два года назад я пережил весьма болезненный и сложный разрыв и с тех пор предпочитаю сосредоточиваться на рутинных задачах. Может, это превращается в манию, но мне, по правде говоря, плевать. Я с радостью ухожу с головой в работу. Готов оттолкнуть всех и каждого, лишь бы забыть про мучившую меня тоску.

Водитель заезжает за мной ровно в семь утра и везет в офис. Работаю я в восемнадцатиэтажном здании в самом центре города. Мы с моим братом-близнецом купили его пять лет назад – понемногу, этаж за этажом. Сперва поставили себе цель перебраться в Нью-Йорк. На это ушел год. Потом решили снять помещение в здании «Гринридж» – эдакой современной махине из гранита и стекла. Это заняло два месяца. И наконец, задумали приобрести его целиком. На это потребовалось пять лет.

И вот мы добились своего.

Я вытащил телефон и набрал номер брата, Уильяма.

– Какого хрена? – заспанно простонал тот вместо приветствия.

У меня нервно забилась жилка на виске. Внешне мы с братом похожи как две капли воды, зато по натуре двух более разных людей не сыскать. Уильям каждую неделю заводит себе новую любовницу. Постоянно опаздывает или прогуливает работу. Когда все-таки появляется – щеголяет пятнами помады на ушах и шее или голой грудью в распахнутой рубашке. Будь на его месте кто другой, я вышвырнул бы такого разгильдяя в первый же день.

Увы, он мой брат. Что еще более печально, Уильям унаследовал ту же предпринимательскую жилку, что и я, поэтому, невзирая на всю свою безалаберность, для компании был крайне важен.

– Ты нужен здесь, – сообщил я в трубку. – Сегодня мы проводим собеседование со стажерами для рекламного отдела.

Повисла долгая пауза. Очевидно, братец вообще не понял, о чем речь.

– Стажеры. Те самые, которых ты предложил взять. Которые должны жадно внимать каждому нашему слову, полировать эту чушь тряпочкой и пропихивать в СМИ. Ты не помнишь, как сам это говорил?

Уильям застонал. На заднем фоне мне послышался женский голос.

– Прямо сейчас – нет, я ничего не помню. Надо кофеина влить в себя пару чашек – тогда, может, что и соображу.

– Будь добр приехать как можно скорее. Я не намерен тратить на твоих стажеров все утро.

* * *

Время близилось к ланчу, а я до сих пор беседовал с кандидатами. Я посмотрел на часы. Такие носят морские пехотинцы, то есть они выдерживают погружение до ста двадцати пяти метров. Не думаю, что когда-либо мне доведется нырять на подобную глубину, но я предпочитаю успокаивать себя мыслями, что готов к абсолютно любым случайностям. В кабинете, как и в машине у водителя, всегда лежат два запасных комплекта одежды – деловой и повседневный. Меню мне разработал диетолог, чтобы рацион был максимально сбалансированным, и к концу рабочего дня я не испытывал усталости и сонливости. У меня даже есть запасной телефон со всеми контактами и прочей информацией на тот случай, если с основным аппаратом вдруг что случится.

Я предусмотрел все, что только можно. Никаких сюрпризов. Никаких оплошностей. Главное – не допускать одну и ту же ошибку дважды.

Никогда.

Недавно перечень ошибок пришлось пополнить, и теперь среди моих правил числился новый пункт – сторониться любых отношений. Они того не стоят.

Женщины и обязательства перед ними – это слишком сложно и утомительно, лучше сосредоточиться на более простых и обыденных задачах. Например, не забывать ежедневно относить в комнату отдыха банан с моим именем – в буквальном смысле этого слова. Я, разумеется, мог бы держать фрукты у себя в кабинете, но тогда не было бы повода размять ноги перед обедом. Заодно в перерыве можно пообщаться с подчиненными. Те, правда, наперебой лебезят передо мной, однако можно и потерпеть; зато непринужденные беседы с начальством отлично укрепляют командный дух. Люди работают эффективнее, если руководитель им по душе.

Я поблагодарил очередную кандидатку – уже шестую за утро – и встал, чтобы проводить ее до дверей кабинета. Как и все остальные перед ней, девушка только что окончила колледж и теперь испуганно хлопала глазами, не зная, куда ей податься. Я, разумеется, другого и не ждал, но Уильяму выбор стажеров доверять не стоит: бог знает, какие именно качества он решит у них испытать. Требовался человек, который воспримет все, что мы делаем, в самом радужном свете, чтобы потом, набравшись опыта, выступить на серии пресс-конференций. Уильям считал, что подобная бесплатная реклама накануне открытия нового филиала в Питтсбурге нам не помешает.

Философия нашей компании заключалась в том, чтобы освещать событие со всех возможных ракурсов. Мы не просто выкачивали из клиентов деньги на телевизионные ролики или радиорекламу; мы подходили к делу творчески и в рамках этой стратегии даже из стажировки стремились извлечь максимум выгоды, превратив ее в бесплатную рекламу компании. Дело было не в деньгах – мы видели в этом скорее игру. Думай иначе! Действуй быстрее! Рискуй! Тем самым мы могли показать потенциальным клиентам, что собственный бизнес мы продвигаем самыми инновационными путями. Если хочешь получать выгодные заказы на рекламу, себя надо раскручивать на голову выше остальных.

Мы с Уильямом прекрасно друг друга дополняли. Он провоцировал меня на риск, которого я никогда бы себе не позволил, я, в свою очередь, удерживал брата от излишне опрометчивых поступков.

Задвинув стул под столешницу, я допил остатки воды.

Стоило подумать о банане, лежавшем в комнате отдыха, как желудок жалобно заурчал. В моем рационе было крайне мало сахара, поэтому банан считался едва ли не деликатесом. Конечно, это смешно, и никому в жизни я не признался бы в такой глупости, но для меня теперь не было ничего приятнее ланча. Уильям как-то обмолвился, что, пока в комнате отдыха лежит мой банан, сотрудники, которые меня боятся, обходят ее стороной, а подхалимы слетаются туда как мухи на мед.

Офис у нас просторный, с самой современной мебелью. Мы с Уильямом наняли опытного дизайнера и ни капли не пожалели о потраченных деньгах. Дорогие и опрятные интерьеры – это не роскошь, это лицо твоей компании. Не только конкуренты должны считать нас лучшими в своем деле – надо, чтобы это убеждение разделяли и наши подчиненные. Когда люди верят, что занимают лидирующие позиции на рынке, то работают старательнее, прикладывая все силы, лишь бы удержаться на вершине успеха.

Комната отдыха представляла собой стеклянный куб с видом на внутренний дворик, усаженный всеми возможными цветами, которые только могли выжить без открытого неба.

На каждом этаже работали около восьмидесяти сотрудников, и благодаря прекрасной памяти всех их я знал по имени и в лицо.

Поэтому, увидев незнакомую девушку в темно-синей узкой юбке и белой блузке, я сразу понял, что она из числа стажеров. Волосы у нее были стянуты в конский хвост, только одна прядка над ухом лениво покачивалась в струе воздуха от кондиционера, привлекая к себе внимание. Девушка хорошенькая, с выразительными карими глазами и губами, которые так и норовили сложиться в насмешливую улыбку или выдать ехидную фразу. Фигурка тоже была ничего.

Однако все это я отметил лишь краем сознания. Потому что смотрел я на предмет, который она держала в руке.

Надкусанный банан с моим именем на кожуре. Из-под надорванной шкурки виднелись только первые буквы: «БРЮ».

В комнате отдыха было еще четыре человека; они испуганно жались по стенам, глядя на девушку так, будто она держит гранату с выдернутой чекой. Им явно хотелось убраться поскорей с линии огня, пока не грянул ожидаемый взрыв.

Девушка заметила меня, распахнула глаза, судорожно втянула воздух, и кусочек банана попал ей в горло. Она закашлялась.

Глаза мне заволокло красной пеленой. Какой-то стажерке хватило наглости дотронуться до моего банана? Более того – съесть его?! Поэтому когда я подошел и хлопнул ее по спине, помогая избавиться от застрявшего в горле кусочка, то ударил сильнее, чем требовалось.

Незнакомка охнула, прокашлялась и с трудом сглотнула. На щеках у нее заиграли яркие пятна. Она окинула меня взглядом и плюхнулась в кресло у большого стола в центре комнаты, чтобы прийти в себя.

– Вы знаете, кто я? – спросил я, не успела девица перевести дух после того, как чуть было не подавилась моим бананом.

Мой голос срывался от злости и раздражения. Эта девушка принесла с собой хаос, нарушила заведенный распорядок дня. Все инстинкты велели поскорее от нее избавиться – так здоровый организм отторгает зловредный вирус.

– Вы Брюс Чамберсон.

На столе рядом с ней лежал недоеденный банан. Я многозначительным жестом отвел в сторону кусочек кожуры, прикрывший имя, подписанное маркером.

Стажерка разинула рот.

– Ой, простите, мистер Чамберсон! Просто я забыла взять с собой еду, ужасно проголодалась, а надписи не заметила. Думала, это для сотрудников или…

– Один-единственный банан? – сухо уточнил я. – Думаете, «Галеон интерпрайз» не хватает средств, чтобы купить своим сотрудникам фруктов?

Она помолчала, нервно сглотнув, и мотнула головой.

– Господи… – Девушка обмякла в кресле, будто из нее выпустили воздух. – Интуиция мне подсказывает, что собеседование я теперь не пройду…

– Ваша интуиция лжет. Вы приняты. И первой вашей обязанностью с завтрашнего дня будет покупать банан и относить его в комнату отдыха не позднее десяти тридцати утра.

Я и сам не верил тому, что говорю. Какого черта я вытворяю?

Девушка была хорошенькой, конечно, этого не отнять. Во мне даже что-то колыхнулось. После расставания с Валери я не испытывал ни малейшего сексуального желания, но этой стажерке удалось вдруг его разбудить. Мне захотелось не просто задрать эту тесную юбку на бедра – стало интересно, как девчонка поведет себя в постели: будет ли молчать или стонать во весь голос; скромничать или тигрицей царапать мне спину? И в то же время тянуло выставить ее прочь. Она воплощала собой все то, что я так ненавижу. Все, чего я избегал.

Девушка изумленно вскинула брови.

– То есть я принята?… – уточнила она.

Я отбросил сомнения. О решении объявлено на глазах у целой толпы – на попятную уже не пойти.

– Не стоит так довольно улыбаться. Если бы вы хоть чуточку мне нравились, я просто отправил бы вас на все четыре стороны. А вы, госпожа стажерка, еще не раз пожалеете, что дотронулись до моего банана. Уж это я обещаю.

Глава 3

Наташа

Я запрокинула голову под струей душа, не замечая, что вода слишком горячая и больно жалит кожу. Это даже хорошо – мне срочно требовалось хоть на секунду отвлечься от мыслей про свою едва ли не самую фатальную ошибку в жизни. Как бы ни хотелось доказать Хэнку, что я классный профессионал, теперь я вообще сомневалась, что сумею раздобыть на Брюса Чамберсона мало-мальски завалящийся компромат. Я думала, самое сложное – попасть на стажировку (и была уверена, что уж с этим справлюсь без проблем), но похоже, своей вчерашней выходкой я здорово усложнила себе жизнь.

Хуже всего то, что всякий раз, когда Чамберсон упоминал в разговоре «свой банан», я еле сдерживала дурацкий смешок. Глупости какие-то!.. Этот мужчина выглядит точь-в-точь как модель с обложки глянца, только вместо крови у него ледяная вода. Вечно хмурится, а глаза прищурены так, будто он намерен испепелить тебя одним взглядом. Когда Чамберсон вошел в комнату отдыха, у меня подкосились колени. Нет, я, конечно, как полагается, собрала о нем информацию заранее, но фотографии в интернете не передавали всей полноты картины. Брюс был очень высоким, причем в идеальном понимании этого слова. Не долговязый качок вроде баскетболиста, а пропорционально сложенный атлет. Довольно мускулистый, судя по тому, как бугрились мышцы под прекрасно сшитым костюмом.

Поговаривают, что его брат выглядит еще шикарнее, хотя, на мой взгляд, это маловероятно, ведь они близнецы. Впрочем, на Уильяма Чамберсона компромат нам не нужен, нужен только на Брюса. Уильям станет мостиком, по которому я доберусь до брата.

А вот Брюс… С этого моста мне, боюсь, уходить уже не захочется, в какие бы опасные дебри он меня ни завел, пусть даже навстречу собственной гибели.

Как же он хорош… Господи боже мой! Если бы Брюс не пытался просверлить во мне взглядом дыру, я бы, наверное, растеклась лужицей у его ног. Лишь сущим чудом, на одном инстинкте самосохранения я удержалась от глупостей и даже выдала пару реплик в ответ. Слишком уж резко у Брюса был очерчен подбородок, синие глаза жгли точно угли, а губы, как по мне, были чересчур соблазнительными, чтобы так сурово их поджимать.

В общем, выглядел он как злобный робот. Поправочка: злобный секс-робот. Из числа тех моделей, которые смотрятся так круто, что плевать, о чем они там жужжат и пиликают.

Я испустила долгий, полный драматизма вздох, смыла с волос остатки бальзама и принялась их сушить. Сегодня опаздывать нельзя. Это мой первый день в «Галеон интерпрайз», а человек вроде Брюса Чамберсона, по-видимому, промахов и опозданий не прощает. К сожалению, в голову так и лезли крамольные мысли: уж слишком ярко вспыхнули у него глаза, когда он пообещал страшные кары за то, что я посмела дотронуться до его злосчастного банана. В угрозе мне послышалась насмешка, и я никак не могла отделаться от ощущения, будто Брюс Чамберсон не такой уж бесчувственный робот, каким хочет казаться.

Было в нем нечто этакое… теперь главное понять, что именно.

* * *

Я опоздала. Хоть и сделала все, что от меня зависело. Встала пораньше, чтобы успеть на поезд, который должен был доставить меня к нужной станции метро с запасом в целых тридцать минут. Накануне выгнала Брэйдена, чтобы утром он не путался у меня под ногами, и даже предупредила родителей, а то с него сталось бы приползти тем же вечером обратно. Единственное, что я не учла, – это утреннюю диарею моего французского бульдога Чарли. Он был крайне нервным псом, еще и чутким вдобавок. Видимо, уловил мою тревогу и в знак собачьей солидарности загадил всю квартиру.

Поэтому из лифта на верхнем этаже «Галеона» я вышла на семь минут позже полагающегося. Не так уж плохо по моим стандартам – вот только у Брюса Чамберсона стандарты, видимо, были другими, потому что он стоял возле лифта с крайне кислым лицом.

– Вы опоздали, – ровно и бесстрастно произнес он.

– Простите, у меня собака…

– Ваши оправдания меня не интересуют. Опоздание отразится на вашей заработной плате.

Я подняла бровь.

– Я на стажировке. Мне не полагается зарплата.

Он стиснул зубы и прищурился.

Упс… Кажется, кое-кто не любит, когда ему указывают на промахи.

– В мой кабинет! Живо.

Брюс стремительно зашагал по коридору. Я поплелась вслед за ним, чувствуя в животе тревожный холодок. Один раз я уже попала Чамберсону под горячую руку – когда слопала его банан. Теперь, если судить по его гордой осанке, я влипла снова благодаря чересчур длинному языку. Кроме того, опять разыгрались непристойные фантазии, бурно цветущие со вчерашнего вечера, и я, спеша за Брюсом, с трудом отгоняла от себя красочные мысли: сейчас он запрет меня в своем кабинете, перекинет через колено и отшлепает… Смешно даже. Никогда не была фанаткой подобных забав.

И вообще, по правде говоря, если попытаться описать мой сексуальный опыт одной фразой, на ум приходило только название фильма «Быстрее пули». Или даже скорее «Унылая фигня» – но наверное, голливудским продюсерам такой вариант не понравится.

Шагая через весь этаж, я еле сдерживала желание прикрыться рукой. Уж больно унизительной получилась прогулка – совсем как в тот раз, когда меня остановили за превышение скорости, и каждый встречный прохожий счел своим долгом злорадно заглянуть в окно: мол, попалась, неудачница!

Вот и сегодня все сотрудники компании, видевшие, как я нашкодившим щенком плетусь вслед за Брюсом, расплывались в не менее ехидных ухмылках. Причем сегодня в грязь втаптывалась не только моя гордость; я теряла последний шанс произвести впечатление на Хэнка. Каждый человек здесь – потенциальный источник информации, и если коллеги не будут воспринимать меня всерьез, вряд ли я смогу выведать у них что-то полезное.

Если меня не выставят прочь в ближайшие пять минут, придется проработать здесь несколько недель. А то и месяцев. Столько, сколько потребуется, чтобы нарыть на Чамберсона компромат. Правда, хотелось бы поскорее. Не только потому, что мне не терпелось поймать Брюса на горячем. Просто стало интересно, с чего он так упорно прикидывается мороженой рыбиной. И почему кто-то вообще заподозрил, будто Чамберсон нечист на руку? Как по мне, на коррупционера этот тип никак не тянет…

Брюс закрыл дверь кабинета и задернул жалюзи, отрезая нас от окружающего мира.

– Мне ведь не придется лишний раз напоминать вам о том, как важно быть пунктуальной? – уточнил он, даже не предложив мне сесть. Сам подошел к столу и принялся вытаскивать какие-то свертки, конверты и бумаги.

О господи… Так и мерещится, что сейчас на эту груду сверху ляжет хлыст, я скажу, что не поклонница ролевых игр, а он все равно перегнет меня через колено и выпорет. Приговаривая при этом, какая я ужасно непослушная девчонка…

Я зажмурилась, уговаривая себя не тупить хотя бы минуту.

– Ни в коем случае! Это был первый и последний раз. Хотя знаете… Говорят, иногда даже молния бьет дважды в одно и то же место. Но с этого дня я постараюсь больше никогда не опаздывать.

– Да. Вы постараетесь. Потому что у вас, Наташа Флорес, будут вполне конкретные обязанности.

От того, как он произнес мое имя, по коже пробежали мурашки. Брюс, наверное, заглянул в мое резюме, потому что ни вчера, ни сегодня я представиться не удосужилась.

– Я не намерен с вами любезничать. И вы здесь не потому, что мне приятно ваше общество и я хотел бы уложить вас в постель. – Он добавил это невзначай – словно затем, чтобы окончательно расставить все точки. – Вы совершенно мне не нравитесь, и я с радостью сделаю так, чтобы вы ушли сами.

– Я могу быть весьма очаровательной, если дать мне шанс, – прошептала я так сипло; странно даже, что голос не сорвался на пронзительный писк.

Каким бы ледяным тоном ни говорил Брюс, стоило ему упомянуть про секс, как мои фантазии разыгрались с новой силой. Я не озабоченная, нет. Просто покажите хоть одну женщину, у которой при виде Брюса Чамберсона не потекли бы слюнки. Это лишь гормоны и первобытные инстинкты. И ничего более.

Он окинул меня взглядом с головы до ног, совершенно не задержавшись там, где следовало бы.

– Что ж, тогда скажите, госпожа стажерка, как именно вы намерены продемонстрировать свое очарование? Это как-то связано с рабочей этикой? С вашими талантами брать без спросу чужие вещи и запихивать их в рот? Или вы думаете, что меня легко соблазнить?

Я вздрогнула. Нет, Брюса мне никогда не понять. То он морозится почище ледяной глыбы, то уже через минуту открыто надо мной издевается. Более того, ему это, видимо, доставляло немалое удовольствие.

– Вряд ли мне удастся соблазнить робота, – ляпнула я, не подумав. – У вас на спине точно нет рычагов и кнопочек?

Взгляд, которым меня смерили в ответ, был поистине бешеным. Я успела даже пожалеть, что вообще открыла рот. Увы, сказанного не вернуть.

– Вы – ошибка природы, – произнес Брюс, игнорируя мой выпад. – А с ошибками я умею бороться, как никто другой. Именно поэтому я и добился таких успехов.

– Это похоже на оскорбление.

– Хорошо. Потому что так и было задумано. А теперь перейдем к делу, – произнес он резко, словно наш разговор окончательно ему наскучил. – Вот ваш телефон. – Брюс протянул аппарат, причем уже настроенный. – Пароль «БАНАН», и менять его нельзя. Этот телефон не только ваш, но и мой, поэтому воздержитесь от личных переписок и пошлостей.

Да он надо мной издевается! Стоило только поверить, что в этой голове напротив одни лишь жужжащие шестеренки и подшипники, как он вдруг выдает совершенно непредсказуемый пассаж – и ужасно этим интригует, чтоб его черти взяли! Я ведь журналист, в конце концов; когда еще выпадет шанс пообщаться со столь загадочным типом? Итак, какая у нас главная версия? Пока я решила, что Брюс Чамберсон неплохой, в общем-то, человек, но отчего-то очень замкнутый. Любопытно, он демонстрирует свою истинную натуру лишь рядом со мной или в принципе не умеет держать себя в руках?

– А это что?

Я кивнула на конверты и бумаги.

Брюс открыл один из конвертов и показал ламинированную визитницу, полную кредиток, какие-то инструкции и связку ключей. В другом конверте лежал паспорт, отчего-то выписанный на мое имя, хотя я никакие документы не предоставляла.

– Это все, что потребуется для работы в качестве моего стажера. Ключи – от служебной машины, которую вам предстоит водить как моему личному шоферу. Кредитки – чтобы оплачивать деловые встречи, ужины с клиентами и экскурсии, спонсируемые компанией. Кстати, на всех этих мероприятиях вам также надлежит присутствовать. Телефон – чтобы я мог связаться с вами в любое время суток, и всегда держите его при себе. Номер есть только у меня. Он для прямой связи.

Я невольно раздула ноздри – это происходило всякий раз, когда я приходила в такое бешенство, что собственный лоб воспринимала как оружие, а не только как подпорку для ладони. Пусть Брюс чертовски сексуален, это еще не повод делать из меня рабыню!

– Вы же помните, что обычно обязанности стажера заключаются в том, чтобы носить бумаги, сидеть на собраниях и варить всем кофе?

Я вовремя прикусила язык, чуть не ляпнув, что у меня есть и другая работа. Ведь правда есть. Мне нужно время, чтобы делать заметки для будущей статьи, собирать материал… А Брюс, судя по всему, не собирался давать мне ни единой свободной минуты!

– Плевать мне, что происходит обычно. Я так не работаю. У нас исключительная компания, где трудятся исключительные люди. Хотите быть одной из нас – придется работать без устали.

– Позвольте-ка уточнить… Тот факт, что я не буду получать за свои старания ни цента, не имеет никакого значения?

– Верно. Вы быстро учитесь. Может, не так уж вы и безнадежны.

Глава 4

Брюс

Стажерка весь первый день испытывала меня на прочность. К обеду я мечтал только об одном – поскорей от нее избавиться.

Она была ходячей катастрофой. Пролила мне кофе на рубашку, отчего пришлось доставать запасной костюм (и глядя на ее бесчинства, я начал опасаться, хватит ли мне запасов одежды). Затем помяла служебную машину, потому что на выезде с парковки увидала «гигантского кузнечика», хотя я за столько лет в Нью-Йорке ни разу не встречал здесь ни одного насекомого.

А в довершение всего она принесла абсолютно неспелый банан!

Время еще не перевалило за полдень, а стараниями стажерки в моей жизни царило больше хаоса, чем за весь прошедший год. У меня подскочило давление, и я начал задумываться, так ли целесообразно держать эту девчонку при себе.

Впрочем, меня к ней все-таки влекло. Она была симпатичной: с каштановыми волосами, карими глазами и загорелой кожей. Еще за ней водилась забавная привычка втягивать голову в плечи, если я ее отчитывал, отчего глазищи казались еще больше, и в них мелькало озорство, когда она глядела на меня снизу вверх.

И губы она кривила так, будто моя злость и впрямь ее забавляет.

Чертовка дико действовала мне на нервы!

– Ты как, кхм… в порядке?

Я резко обернулся, готовый вцепиться в горло тому, кто потревожил меня в комнате отдыха. Кожуру от банана – не привычно-желтую, а скорее зеленую – я до сих пор держал в руке.

Пришел мой братец.

Я вздохнул. Уильям – последний, с кем я хотел общаться на грани нервного срыва. Даже видеть его не мог. За ним водилась ужасная привычка вечно лохматить волосы и щеголять с трехдневной щетиной. Галстук он носил редко и даже рубашку застегивал не до конца, приманивая женщин, готовых составить ему компанию ближайшей ночью.

При появлении брата у меня зачесались руки пригладить волосы. Он выглядел точной моей копией за одним исключением – Уильям не страдал обсессивно-компульсивным расстройством, щедро приправленным перфекционизмом. Вылитый я, только без самоконтроля. Если бы не Валери, я стал бы таким же.

Разве что причесывался бы изредка.

Я бросил банановую кожуру в ведро.

– Да, я, «кхм», в порядке.

Уильям скрестил на груди руки.

– Тогда почему у тебя такой вид, словно кто-то нагадил в твой банановый пудинг? И с каких пор ты ешь неспелые бананы? Или это вовсе был огурец?

– С тех пор, как у нас появилась стажерка из преисподней.

Зря я полагал, что ей удастся найти подходящий банан. Больше такой ошибки не повторю.

– Извини за тупой вопрос, но почему ты ее не уволишь?

– Ты совершенно прав, вопрос тупой. Не могу. Пока рано.

– Понятно… – Уильям скептически наморщил лоб. – Что, такая хорошенькая?

Я мрачно на него глянул.

– Ты серьезно? Забыл, что мы только внешне одинаковые? Мне хватает выдержки не выгуливать повсюду свой член. По крайней мере, на работе.

– Ну, на работе я себя тоже сдерживаю. Девчонки сами вешаются мне на шею. Кроме того, помнится, ты и сам не прочь был лишний раз проветрить яйца. Как же ее звали… Черт, забыл.

– Валери! – почти прорычал я.

Возможно, тогда я и впрямь к ней что-то испытывал. Теперь же внутри осталась лишь пустота, но не потому что Валери меня бросила, а потому что с ней я потерял нечто очень важное.

– Точно! – щелкнул пальцами Уильям. – Бешеная сучка. Знаешь, я даже подумывал, не подставить ли ее разок – в качестве подарка тебе на день рождения. Так, ничего серьезного… Ей не помешала бы ночка-другая на тюремной койке.

– Надеюсь, ты не всерьез?

– Разумеется. – Уильям произнес это так, словно подразумевалось совершенно обратное. – Должен признаться: я терпеть ее не мог еще до того, как она перекроила тебя на свой лад. Представляешь, как я ненавижу ее сейчас?

Он хлопнул меня по плечу, словно предлагая посмеяться вместе с ним, и продолжил:

– А потом ты затеял чехарду с секретаршами, помнишь? Честное слово, я уже начал подумывать, что у тебя встает только на женщин в узких юбках. Вроде как такой фетиш…

Я протяжно выдохнул через нос. Уильям любой разговор умудрялся свести к теме секса, хотя особых проблем с личной жизнью он никогда не испытывал.

– Да, в прошлом я тоже заводил интрижки. И нет у меня никаких фетишей!

В эту минуту, по своему обыкновению выбрав самый неподходящий момент, в комнату ввалилась стажерка. Причем ввалилась в буквальном смысле: зацепившись каблуком за ковер и опять расплескав кофе.

Уильям, вскинув брови, оглядел ее с головы до ног, уделив особенное внимание узкой юбке-карандашу. И ехидно усмехнулся.

– Никаких фетишей, значит…

Наташа уставилась на Уильяма, чуть было снова не разлив кофе. В явном замешательстве посмотрела на меня, потом снова на Уильяма. Впрочем, наверное, она знала, что у меня есть брат, потому что пришла в себя гораздо быстрее, чем многие, кто впервые видел нас вместе.

– Мы близнецы, – пояснил Уильям.

Он шагнул к ней и взял под локоть, словно помогая удержаться на ногах. По правде говоря, поддержка ей не помешала бы. Как я успел убедиться, новая стажерка частенько спотыкалась и падала на ровном месте.

– Вы очень любезны, – кивнула она Уильяму и добавила, обращаясь уже ко мне: – Так это вам, Брюс, выпала роль злобного брата-близнеца?

Уильям ухмыльнулся.

– Эй, может, все-таки ее оставим? Она мне уже нравится. Неудивительно, что ты на нее запал.

– Зато у меня, в отличие от братца, нет венерических болезней, – прорычал я.

Уильям вскинул руки, убрав наконец лапы от моей стажерки.

– Полегче, маньяк. Я никогда не забываю о защите. И чист, как стеклышко.

– Благодарю за кофе.

Я чуть ли не силой отобрал у стажерки чашку. Пусть поскорее уходит. Не хватало еще, чтобы возле нее терся братец, норовя трахнуть только потому, что она носит юбку, симпатичная на мордашку и, что самое важное, якобы нравится мне. Для Уильяма это убойная комбинация, почище любого афродизиака, замысленного матушкой-природой.

Однако девчонка никуда не спешила, разглядывая нас так, будто намеревалась поймать на каком-то оптическом обмане.

– Странно… – протянула она.

– Ничего странного. Генетика, – буркнул я.

– Не обращайте на него внимания. – Уильям зашагал вслед за стажеркой к холодильнику, где она принялась рыться в поисках бог знает чего. – Это у него хроническое. Врачи еще в детстве нашли у брата штырь в заднице и сказали, что удалить его, увы, без летального исхода не получится. Мы, конечно, старались его вытянуть, но этот упрямец не давался. Поэтому он постоянно такой зажатый. Представляете, какой ужас?… Я иногда лежу ночами без сна и думаю, с чего же все началось: со штыря или с задницы…

Стажерка скрылась за открытой дверью холодильника, чтобы спрятать улыбку, но я-то слышал, как она сдавленно хрюкает от смеха.

– Пошел вон, – велел я Уильяму.

Тот шагнул к двери, словно и сам собирался уйти.

– Кстати… Почаще надевай такие юбки. Как у секретарши. У него к таким вещам слабость. Они его здорово возбуждают. Брюс как старый автомобиль – заводится не с первого оборота, но если удастся разогреть двигатель, все-таки поедет. Так что продолжай, детка, в том же духе.

Стажерка опустила голову, разглаживая на юбке складки и заливаясь румянцем – не в первый уже раз за время нашего короткого знакомства. Я, разумеется, никогда бы не признал этого вслух, но образ секретарши мне и впрямь был по душе. Как и легко краснеющие женщины.

Впрочем, все это неважно, потому что любые достоинства стажерки перевешивал длинный перечень ее изъянов. Она портила все, до чего дотрагивалась, грозила проломить каждую любовно выстроенную мной стену и разрушить то, на что я потратил свою жизнь. Она не пара мне во всех смыслах этого слова. И все же увольнять ее я не стану. Буду держать ее при себе, пока не…

Пока что?…

Остаток дня я раздумывал над этим вопросом. Какого черта я жду?

* * *

Тем же вечером я сидел за столиком в «Двенадцати сезонах», в вотчине белых скатертей, свечей, дорогих пиджаков и галстуков. В центре зала находился гигантский аквариум с дорогой экзотической рыбой, которая порой выглядывала из камней и шлепала губами, словно пробуя воду на вкус. Глядя на нее, я невольно подумал, может ли рыба сойти с ума. Человек, окажись он в такой коробке, спятил бы уже через неделю, если не раньше.

Вспомнилось, как Наташа назвала меня роботом. В чем-то, наверное, она права. Не то чтобы я не испытывал эмоций или желаний, как другие люди, просто я научился их подавлять. Иначе просто не выжил бы. Наверное, мы с Уильямом нашли разные способы бороться с окружающей нас действительностью. Он привык ни о чем не заботиться, а я – брать под контроль любую самую критичную и безумную ситуацию. Научился из хаоса творить порядок.

Впрочем, броню я отрастил не сразу. Жизнь здорово меня потрепала, прежде чем я научился уходить в себя. Полагаю, в этом-то и вся беда – прятать то, что тебе дорого, и потом не иметь возможности самому до этого дотянуться. Может, я увлекся и воздвиг слишком высокие стены, скрывая свою натуру, и теперь миру остался лишь ловкий делец со смазливой физиономией, на которую так охотно клюют женщины.

Даже смешно, наверное. Наташа знает меня всего два дня, а уже попала в самую точку. Я мало чем отличаюсь от робота.

Мать с отцом опоздали на десять минут. Мать, как всегда, выглядела гораздо моложе своих пятидесяти. От нее мы с Уильямом унаследовали глаза и брови, от отца – квадратный подбородок и широкие плечи. А вот рост – бог знает от кого, потому что оба наших родителя не такие уж и высокие.

Отец всегда ходил с небрежной вальяжностью, каждым шагом умудряясь выразить окружающим свое презрение: вразвалочку, но при этом с чопорно выпрямленной спиной, вечно крутя головой и с кислой ухмылкой на губах. Это было врожденное, научиться нельзя. Он смотрел на мир так, словно тот его недостоин, хотя самый достойный поступок в жизни отца – это что он произвел на свет нас с Уильямом. Он, наверное, и сам это понимал, поэтому нам приходилось терпеть ежемесячные «посиделки», на которых с меня и Уильяма потихоньку тянули деньги.

Соглашаясь на встречи, я выказывал родителям последнюю дань уважения за то, что они меня вырастили. Я с лихвой выплатил все свои долги, однако порвать отношения пока не мог. По крайней мере, на данный момент.

Мать была более скромной на вид. Хрупкой, с вечно удивленным лицом и кривой верхней губой – так и не научилась наносить помаду.

– Где твой брат? – спросил отец, усаживаясь за столик.

– Не смог приехать.

Вообще-то я намеренно отправил Уильяма в ресторан на другой конец города. Он, наверное, уже понял, что к чему, но как-нибудь переживет это горе. А то идиот вечно сует родителям деньги, не понимая, что тем самым делает только хуже.

Мать нервно покосилась на отца. Они оба знали, что из меня им, хоть в лепешку расшибись, не вытянуть ни цента.

– Сынок… – Отец откинулся на спинку стула и с видом хищной рептилии облизнул губы. – Мы не просим у тебя подачек. Мы ищем делового партнерства.

Я не снизошел до ответа. Меня им не обдурить.

Отец откашлялся и с максимально непринужденным видом развел руками: мол, «да ладно тебе».

– Брюс, для тебя это сущие гроши. Долбаная мелочь на карманные расходы. Как ты вообще вырос таким эгоистичным ублюдком: это я виноват или твоя мать постаралась?

– Я уже сполна расплатился за свое воспитание.

– Брюс… – заговорила мать. – Ты ничего нам не должен. Ты ведь наш сын. Просто сам ты крепко стоишь на ногах, а вот нам не помешала бы небольшая поддержка. Подумай, для тебя это пустяк, а для нас выигрышный лотерейный билетик.

– Этот лотерейный билетик я давал вам уже не раз. И для чего? Чтобы вы спустили все деньги в казино, потратили на яхту, которую спьяну разбили вдребезги в первый же день, и закачали силикона себе в губы? Или откупились по бесконечным штрафам?

Оба заметно напряглись.

– А не слишком ли много ты себе позволяешь? – Отец подался вперед и положил локти на стол, слегка понизив голос, чтобы не привлекать внимание. – Не смей говорить со мной таким тоном! Я тебе задницу в детстве подтирал, если забыл!

– А теперь, значит, настала моя очередь за вами подтирать? – язвительно спросил я. – Тогда возьмите те деньги, что мы с Уильямом вам уже дали, и наймите себе няньку. А я вам не банкомат!

Я был удивлен и даже немного обрадован, когда оба вскочили из-за стола и, пыхтя от негодования, поспешили к выходу из ресторана. Как бы ни были настойчивы мои родители, даже у них имелся предел, и с каждым годом мне все проще удавалось нащупать у них больное место. Наверное, стоило бы вообще бросить эти встречи, но я до сих пор ждал чего-то от родителей, как и от своей новой стажерки. Беда в том, что сам не знал, чего именно.

Может, это побочный эффект моей замкнутости? Сам не знаю, чего хочу…

Глава 5

Наташа

Следующим утром я встала пораньше, чтобы заскочить в «Бизнес-идеи». Хэнк сидел у себя в каморке, скрестив на груди руки, и усы, маскирующиеся под брови, грозно шевелились у него на лбу.

– Так тебя взяли? – спросил он. – Надо же, поражен. Правда поражен, Наташа.

Я надулась от гордости. Сколько себя помню, Хэнк всегда поглядывал на меня с жалостью. Может, он в какой-то степени и ценил мои писательские таланты, но в редакции держал скорей из милости. Наверное, ему просто стыдно было меня увольнять.

Неожиданная похвала бальзамом пролилась на душу. Мне тут же захотелось, чтобы мной гордились. Захотелось написать настолько резонансную статью, чтобы все ахнули.

– Взяли, – кивнула я.

– Как тебе удалось пройти собеседование?

Я снисходительно улыбнулась.

– Главное, что меня взяли. Так ведь?

Хэнк фыркнул.

– Разумеется. Пожалуй, лучше и не спрашивать, как на самом деле ты получила работу. Зная тебя, могу с уверенностью сказать, что это вышло случайно и вопреки всем обстоятельствам.

Я улыбнулась, стараясь не слишком краснеть. Формально меня взяли на работу за то, что я сцапала без спросу банан своего босса.

– Должна предупредить. Чамберсон хочет, чтобы я работала на него чуть ли не круглосуточно. Так что, наверное, я не смогу часто появляться в редакции.

Хэнк махнул рукой.

– Неважно! Главное, чтобы у нас получился репортаж. Пусть даже на статью уйдет не один месяц. Справишься – получишь сказочный гонорар. Ванстейд за компромат на Брюса Чамберсона дает любые деньги.

– Ванстейд? – переспросила я. – А зачем ему это? И почему он подозревает именно Брюса, а не его брата? Как по мне, скорее уж тот может быть замешан в грязных делишках…

Хэнк пожал плечами.

– Какая разница?

Это было так на него не похоже – расписаться в собственном невежестве, что я решила не задавать лишних вопросов. Хэнк любил корчить из себя большую шишку в мире журналистики и крайне редко признавался в промахах.

На пути к выходу я задержалась возле Кэндис. Та многозначительно хмыкнула. Не знаю, о чем она думала, но в любом случае мне сейчас выложат все, как есть.

– Рассказывай, – велела подруга.

– А нечего рассказывать. Я прошла собеседование. Меня взяли на работу. Вот и все.

Я тянула время, и мы обе это понимали. Мне, если честно, нравилось дразнить Кэндис. Она напоминала маленькую злобную собачонку, у которой перед самым носом водили лакомым кусочком.

Кэндис скрестила руки и смерила меня убийственным взглядом.

– Нэт, я тебя знаю. Будешь вешать мне лапшу на уши – получишь по заднице.

Она схватила зонтик и принялась в шутку стегать им меня по пятой точке. Я со смехом отшатнулась.

– Господи! Ладно… Ладно, говорю! – Я отобрала у нее зонтик, подошла ближе и многозначительно понизила голос: – Я съела банан Брюса Чамберсона. В буквальном смысле. Съела желтый такой банан, где на кожуре было маркером написано его имя. Просто я надписи не заметила, вот и…

Я замолчала, наткнувшись на изумленный взгляд.

Кэндис несколько секунд ошарашенно хлопала ресницами, потом расхохоталась во весь голос.

– Прости… – выдавила она. – Это так в твоем духе! Учитывая твои прежние достижения, я даже не сомневаюсь, что это не шутка. Ну конечно, ты съела его банан. Только не понимаю, как это помогло тебе устроиться на работу.

– Сама хотела бы знать…

– Может, ему просто понравилось? Вдруг он извращенец. Разглядел в этом нечто этакое… Ну, ты понимаешь. – Она заговорила с придыханием, подражая мужскому басу: – О да, Наташа, кусай его. Быстрее, еще… Я сейчас кончу, о-о-о… о-о-о…

– Кэндис! – прошипела я, оглядываясь. – Во-первых, худшего каламбура я не слышала. А во-вторых, нет! Ничего такого. Я о том, что если ему и впрямь понравилось, он этого никак не показал. По-моему, ему вообще захотелось оторвать мне голову.

Она вскинула бровь и прищурилась.

– О, так он варвар? Притом сексуальный…

– Скорее, робот. Сексуальный, да, но как буррито из микроволновки. Снаружи горячий, а внутри как лед.

– Мне не послышалось: ты только что сравнила мужика с буррито?

– Могу повторить, – хмыкнула я.

Она вздохнула.

– Послушай, плевать, ледяной он или как. Ты обязана его попробовать. Забудь про статью. Обо всем забудь. Ведь у тебя такая история… Ты съедаешь банан владельца компании – и тебя нанимают на работу? Вот! Вот о чем должен быть твой репортаж. Прямо-таки готовый сценарий для фильма. Интрига, скандал!

– Я к тому, что нанял он меня со вполне определенной целью – отомстить. Сам так сказал.

Кэндис всплеснула руками, словно я только что подтвердила ее теорию.

– Вот видишь? Он странный, как черт. Наверняка мечтает запереть тебя в подвале. Подумай хорошенько. Тебе надо переспать с ним, чтобы окончательно расколоть. Так требует журналистский кодекс чести. Не переспишь – облажаешься.

Я рассмеялась, хотя от одной этой мысли – я с Брюсом в постели – потекли слюнки. И в то же время под кожей пробежал острый холодок.

– Терпеть его не могу, – призналась я.

Кэндис пренебрежительно фыркнула, отбросив со лба прядь коротко стриженных волос.

– А тебе не нужно его любить. Сама знаешь, большая ведь девочка. Иногда можно просто развлечься ради удовольствия. Секс не обязательно должен быть замешен на чувствах.

Я с ней согласна не была, однако пришлось извиниться и убежать из редакции, потому что я и без того уже опаздывала. Совсем забыла, что нынче я за рулем. К метро с его более-менее предсказуемым расписанием я уже привыкла, но теперь мне предстояло иметь дело с нью-йоркскими пробками.

* * *

Брюс, заметно раздраженный, поджидал меня возле дома. Я на слегка помятой служебной машине притормозила рядом, но отчего-то он не спешил садиться. Наконец до меня дошло, что он ждет, когда я выйду и услужливо распахну перед ним дверцу.

За последние двадцать минут, кое-как преодолев по забитым дорогам жалкие четыре километра, я и без того успела порядком вскипеть. Поэтому просто перегнулась через пассажирское кресло и открыла дверцу изнутри.

Брюс смерил приоткрытую дверцу высокомерным взглядом, но все-таки соизволил сесть в машину.

– А это не унизительно? – спросила я. – Сидеть на месте пассажира, когда за рулем женщина?

Он холодно глянул на меня:

– Нет.

Я неловко откашлялась и завела двигатель. На мои заигрывания Брюс отвечал с неимоверным холодом, и я всякий раз жалела, что вообще открыла рот. Хотя… Мне нравилось его дразнить. Может, просто срабатывал инстинкт в обществе такого надменного и властного типа, однако очень хотелось посмотреть, как он поведет себя, если немного макнуть его мордой в грязь.

Брюс тем временем пялился в телефон и всячески игнорировал мое присутствие вопреки теории Кэндис, будто он на меня запал.

– Чем занимаетесь? – спросила я.

Краем глаза я заметила, как он посмотрел на меня, но решила сосредоточиться на дороге, вместо того чтобы вновь окунаться в ледяной жар его глаз.

– Работаю.

– Вот как. А мне на минуту показалось, что смотрите видео с котиками.

– Я похож на того, кому интересны котики?

Я пожевала губы.

– Почему бы и нет? Их все любят.

– Я такое не смотрю.

– Я пришлю вам сегодня парочку роликов. Может, хоть котята сделают вас добрее.

Брюс положил телефон на колени и повернулся ко мне.

– Вы это специально?

– Э-э… В смысле?

– Бесите меня. Вы не можете просто вести машину и дать мне спокойно поработать?

– Я думала, моя задача развлекать вас, и вы именно за этим держите меня при себе.

– Вы ошибаетесь.

Я украдкой на него глянула. Брюс снова уткнулся в телефон, однако доморощенный психолог во мне подсказывал, что это нарочно. Слишком уж жесткой и неестественной была его поза.

– Тогда позвольте уточнить, зачем я нужна вам в роли водителя?

– Я хочу, чтобы вы ушли.

– Неужели? – скептически переспросила я. – Честно говоря, верится с трудом. Ну, то есть… Сперва ваш брат сообщает о вашей слабости к секретаршам, потом вы нанимаете меня безо всякой видимой причины…

– Достаточно! – перебил он меня спокойным тоном. – Я не намерен вам ничего доказывать. Вы работаете на меня, пока не решите уволиться. А до того момента делаете все, что вам скажут. Все очень просто. Вам не надо ничего понимать, и вы не должны быть в восторге от своей работы. По правде говоря, я надеюсь, что вы НЕ будете в восторге.

Я скривила губы, но промолчала. Какая-то из соседних машин истошно загудела, и мне показалось – могилой бабушки могу поклясться! – что в этот момент Брюс вполголоса добавил: «Нечего воровать чужие бананы!»

Я повернулась к нему, чуть было не въехав в бампер передней машины. Вот оно – снова: искра человечности среди шестеренок и проводов.

– Разбить машину и прикончить нас обоих – это, конечно, эффектный способ уволиться. Однако хотелось бы обойтись без летального исхода.

– Не знай я вас, мистер Робот, решила бы, что вы шутите.

Он смерил меня суровым взглядом.

– Может, лучше будете вести машину, а не разбирать мой характер?

– А думаете, мне это нужно – разбирать ваш характер? – Я нарочито фыркнула. – Не льстите себе.

– Хорошо. А то я уж испугался, что сейчас вы начнете допытываться, какие детские травмы и личные трагедии сделали из меня такого сухаря.

– И не мечтайте!

Он пожал плечами.

– Вот и отлично.

– Вы ведь все равно не расскажете, да? – спросила я уже через пару секунд, не в силах устоять перед такой приманкой.

Увы, Брюс просто опустил голову, набирая что-то на телефоне. Правда, мне показалось, что на губах у него мелькнула ухмылка. Оставшуюся часть дороги я кипела от злости и чуть не оставила на переднем крыле машины еще одну вмятину, когда съехала на обочину, едва разминувшись с дорожным знаком. Я давно не водила автомобиль; что бы там ни говорили, это вам не велосипед: разучиться можно в два счета. С другой стороны, я и прежде частенько попадала в аварии, так что, может, люди и правы…

* * *

Первая половина рабочего дня прошла примерно так же, как и накануне. Я сварила господину Роботу кофе: без сливок, без сахара. Обошла три продуктовых магазина, чтобы найти хоть один банан без коричневых или зеленых пятнышек на кожуре. Брюс еще никогда не был таким серьезным, как в тот момент, когда описывал свои требования к банану. Как минимум двадцать пять сантиметров в длину. Твердый. Без гнили. Без зелени. Даже показал на моих пальцах, какого размера должен быть злосчастный фрукт. Со стороны наверняка казалось, что мне рассказывают, как обезвредить бомбу в подвале детского садика.

Я вернулась перед самым ланчем и триумфально выложила банан на стол. Брюс поднял его, повертел в руках, оглядел самым придирчивым образом. И наконец кивнул.

– Хм… неплохо.

И выбросил банан в мусорное ведро, после чего встал из-за стола.

Я изумленно разинула рот, тыча пальцем в мусорку.

– Вы хоть понимаете, сколько магазинов мне пришлось обойти ради этой штуки?!

– Понимаю. Вас не было час десять. За такое время, если поторопиться, можно зайти в три магазина или, возможно, даже четыре, если знать, где именно располагается продуктовый отдел.

Я возвела к небу глаза.

– Знаете, вовсе не обязательно быть таким унылым роботом. «Три магазина или, возможно, даже четыре», – передразнила я самым механическим голосом, на который только была способна. Однако тут же осеклась, увидев выражение его лица.

– Я стараюсь быть точным, – сказал Брюс, словно оправдываясь.

Что-то новенькое…

– Знаете, вот любопытно, как вы живете в том же мире, что и я, где все идет не так уж гладко. Что будет, если вдруг поезд опоздает или вы однажды проснетесь с температурой и насморком?

– Найду способ все исправить. А если не получится – то прослежу, чтобы подобная случайность в будущем не повторилась.

С ним я чувствовала себя подростком, то и дело испытывая неимоверное желание закатывать глаза в ответ на каждую реплику. А еще – жертвой разыгравшихся гормонов, потому что невольно поглядывала, как рубашка во всех положенных местах обтягивает его торс, а брюки – облегают ноги. Он и впрямь секс-робот. С таким же успехом можно возбудиться при виде спортивной машины – да, выглядит шикарно, но под капотом ничего особенного.

Кроме разве что скульптурно вылепленного пресса и вполне себе аппетитного… хм, банана.

Брюс был каким-то странным. Я гадала, когда он со мной настоящий, а когда – лишь прикидывается бездушной машиной. И почему он вообще притворяется? Что скрывает? Наверное, неудивительно, что я испытывала желание проломить окружавшие его стены. У меня ведь есть задание. Вдруг в душе у моего босса кроется злобный вор-коррупционер?

– Значит, вы никогда не наступаете на одни и те же грабли дважды? И поэтому вы угрюмее стиральной машинки? Потому что когда-то были милым и обожглись?

Он споткнулся на середине шага, странно глянул на меня (поклясться могу – с явным изумлением), но тут же снова вернул на лицо маску равнодушия.

– Я таким родился.

– Точно! – пробормотала я, спеша вслед за ним. – Так почему вы выбросили банан? Испугались, что он отравлен? Я, конечно, подумывала спрыснуть его ядом, но решила лучше помолиться, чтобы вы поперхнулись.

Он остановился, и, не знай я наверняка, решила бы, что он прячет веселую улыбку.

– Я выбросил его, потому что у меня уже лежит банан в комнате отдыха. Если, конечно, его не слопала очередная глупая стажерка.

– А такое часто случается? – уточнила я.

– Вы единственная, кто не заметил на кожуре моего имени, написанного большими буквами.

Когда мы вошли в комнату отдыха, при появлении Брюса все застыли. Я слишком часто забывала, зачем вообще здесь, но теперь во мне наконец проснулся репортер. Надо постараться и хоть какое-то время побыть вдали от Брюса, чтобы завязать контакты с сотрудниками.

– Мистер Чамберсон! – воскликнула женщина лет тридцати: красотка с шикарной фигурой. И обратилась к нему с пылким монологом. Я скрестила на груди руки, с интересом наблюдая за спектаклем. Глупышка. С тем же успехом можно вешаться на шею мешку с картошкой.