Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948

Читать онлайн Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948 бесплатно

© Стариков Н.В., 2019

© Издание, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Вступление

Фигура Сталина, без сомнения, является одной из самых масштабных в нашей истории. Споры вокруг личности, поступков и деяний этого человека не утихают спустя почти семь десятилетий после его смерти. Казалось бы, личность вождя народов изучена со всех сторон. Много пишут, снимают, дискутируют по поводу массовых нарушений законности в 1937–1938 годах, об индустриализации и коллективизации. Неплохо освещена роль Сталина в ходе Великой Отечественной войны.

Но до сих пор в его биографии есть периоды, которые широкому читателю почти неизвестны. Что тогда происходило во внутренней жизни, какие вопросы стояли на повестке дня международной политики, знают лишь единицы специалистов.

Сталин не был добрым дедушкой, как не был и кровавым тираном. Сложная личность и еще более сложная эпоха.

Сталин до войны изучен неплохо.

Сталин в ходе войны известен в наибольшей степени.

Сталин после войны является загадкой.

Цель этой книги – рассказать о важнейших годах жизни нашего государства, которые мы знаем очень мало или не знаем совсем. Ну, а поскольку Советский Союз того времени был сталинским проектом во всех смыслах этого слова, то через изучение того, что происходило в те годы, мы лучше поймем и узнаем и Иосифа Виссарионовича и свое государство.

Что он планировал, что говорил, какие задачи ставил? Кого наказывал, а кого награждал? Что происходило в этот период в мире и в самом Советском Союзе?

Сталин был политиком мирового уровня, это признают все, вне зависимости от отношения к нему. А запущенные политические процессы растягиваются на многие годы, иногда десятилетия. Поэтому, чтобы понять логику событий, мы должны отказаться от простого следования хронологии. Иначе рискуем ничего не понять.

Сталинские послевоенные годы – вот что мы будем рассматривать в рамках этой книги.

Год 1945

Руководить – значит предвидеть.

И. В. Сталин

Сталин и памятники

Рассказывая о том, что делал Сталин в каждом послевоенном году, невозможно упомянуть всего, коснуться всех аспектов сложнейшей мировой политики, дипломатии, экономики и восстановления народного хозяйства. Придется выбирать самое значимое, наиболее интересное и менее изученное.

Начнем же с того, что видим сегодня. Что до сих пор напоминает о подвигах нашего народа, его героях и свершениях. Это – памятники.

Сразу после Победы было принято решение увековечить ее – соорудить монумент в столице поверженного Третьего рейха. С тридцатиметровой высоты на Берлин и сегодня смотрит бронзовая статуя советского воина-освободителя. Именно освободителя и спасителя, а не завоевателя. На руках у солдата – девочка. Так выглядит памятник, что возвышается в Трептов-парке, на месте захоронения пяти тысяч наших солдат, погибших при взятии столицы фашистской Германии. Памятник установлен на постаменте из трофейного гранита. Камень был заготовлен на берегу Одера по приказу Гитлера для памятника… победы над Советским Союзом[1].

История монумента в Трептов-парке обросла множеством легенд и напрямую связана со Сталиным. После решения возвести «Памятник воинам Советской Армии, павшим в боях с фашизмом» был объявлен конкурс. Его победителем стал Евгений Викторович Вучетич – не только выдающийся скульптор-монументалист, но и солдат Великой Отечественной. Он ушел добровольцем на фронт рядовым в первые дни войны, а к концу 1942 года уже имел звание капитана. При штурме города Любань Ленинградской области получил тяжелую контузию. После войны он станет автором знаменитых памятников «Родина-мать зовет» в Сталинграде, «Родина-мать» в Киеве и многих других, в том числе нескольких памятников Сталину, которые были демонтированы и уничтожены в хрущевский период.

Вучетич вспоминал, что сразу после Потсдамской конференции его пригласил к себе К. Е. Ворошилов, который посоветовал сделать центральной фигурой монумента Сталина. Скульптор поступил мудрее и сделал два эскиза. На одном – Сталин. На втором – воин-победитель со спасенной немецкой девочкой на руках[2].

В бронзе была отражена реальная история, произошедшая 26 апреля 1945 года. Двадцатидвухлетний сержант Николай Иванович Масалов, знаменщик 220-го гвардейского стрелкового полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии, спас из-под шквального огня ребенка. Сам он позже так описывал эти события: «Под мостом я увидел трехлетнюю девочку, сидевшую возле убитой матери. У малышки были светлые, чуть курчавившиеся у лба волосы. Она все теребила мать за поясок и звала: «Муттер, муттер!» Раздумывать тут некогда. Я девочку в охапку – и обратно. А она как заголосит! Я ее на ходу и так, и эдак уговариваю: помолчи, мол, а то откроешь меня. Тут и впрямь фашисты начали палить. Спасибо нашим – выручили, открыли огонь со всех стволов». Сержант был ранен в ногу, но девочку донес до своих[3].

Донес – рискуя жизнью и прикрывая ребенка своим телом.

Знавший войну не понаслышке, скульптор Вучетич глубоко осознавал величие подвига Николая Масалова. Аналогов ему не было ни в американской, ни в германской, ни в какой иной армии[4]. И потому-то сделал два эскиза.

На первом – Сталин. На втором – солдат с девчушкой.

Оба эскиза выставили для обзора в одном из залов Московского Кремля. Посмотреть работу скульптора пришло много народа. Все столпились около полутораметровой скульптурной фигуры генералиссимуса и громко высказывали свое одобрение. Обернутую в целлофан фигуру солдата с девочкой будто не замечали.

Появился Сталин. Не торопясь прошел вокруг эскизов, повернувшись к скульптору, спросил:

– Слушайте, Вучетич, вам не надоел этот… с усами? – и показал мундштуком трубки в лицо полутораметровой фигуры.

– Это пока эскиз, – попытался кто-то заступиться за скульптора.

– Автор был контужен на фронте, но не лишен языка, – прервал Сталин и устремил взгляд на фигуру под целлофаном. – А это что?

– Это тоже эскиз, – ответил Вучетич.

– Тоже и… кажется, не то же, – заметил Сталин. – Покажите…

Вучетич снял целлофан с фигуры солдата.

Оглядев эскиз памятника, Сталин улыбнулся и сказал:

– Вот этого солдата мы и поставим в центре Берлина на высоком могильном холме… Пусть этот великан в бронзе, победитель несет на своей груди девочку – светлые надежды народа, освобожденного от фашизма.

Только знаете, Вучетич, автомат в руке солдата надо заменить чем-то другим. Автомат – утилитарный предмет нашего времени, а памятник будет стоять в веках. Дайте ему в руки что-то символичное. Ну, скажем, меч. Увесистый, солидный. Этим мечом солдат разрушил фашистскую свастику. Меч опущен, но горе будет тому, кто вынудит богатыря поднять этот меч…[5]

Так было принято решение. Как и почти все, связанное с именем Сталина, эта история превратилась в легенду. Однако то, что именно Сталин порекомендовал скульптору заменить солдату автомат на меч, известно достоверно. Макет памятника скульптор направил в Ленинград, где изготовили 13-метровую 72-тонную фигуру Воина-освободителя. Открыли «Памятник воинам Советской Армии, павшим в боях с фашизмом» 8 мая 1949 года.

Заметим, что хотя Сталин лично отклонил вариант своего изображения, на водруженном памятнике он все-таки присутствует. На стенах шестнадцати каменных саркофагов высечены его цитаты на русском и на немецком языках.

Будете в Берлине – обязательно зайдите…

Другая история с известным памятником, уже московским, точно так же стала легендой.

Творил в Советском Союзе скульптор Сергей Михайлович Орлов. Работал он в фарфоре, фаянсе и сухой глине. Его миниатюры в гротескно-лубочном духе раскрывали сюжеты русских сказок («Гусляр», «Лесовичок») или актуальные социально-бытовые проблемы («Беспризорник», «Любовь при НЭПе», «Хулиган танцует»). В 1935-м на Дмитровском фарфоровом заводе начали тиражировать его пепельницу «Обезьянка». В 1938 году Орлов создал триптих «Конек-Горбунок». Пытался от малых форм перейти к большим, и в годы Великой Отечественной войны изготовил из фаянса статую Александра Невского. Однако в 1943 году вернулся к излюбленной «сказочной» теме: «Сказка о рыбаке и рыбке» и «Иванушка на Коньке-Горбунке»[6].

В 1946 году к выставке детской игрушки мастер изготовил глиняного обливного петушка. На эту выставку министр иностранных дел СССР товарищ Молотов как-то привел делегацию американских дипломатов. Одному из них петушок приглянулся. Недолго думая Молотов снял его со стенда и вручил иностранцу.

По завершении выставки автор пришел за своим экспонатом, и тут выяснилось, что игрушку подарили. Сергей Михайлович Орлов пришел в ярость: «Я делал петушка для советских детей, а не для американских империалистов. Верните петушка!» Чтобы замять скандал, руководство выставки предложило ему 400 рублей. Орлов с гневом отказался и написал жалобу в МИД СССР. Оттуда пришел ответ, что игрушка подарена важному американскому гостю, вернуть ее нельзя, но готовы заплатить за нее автору 4000 рублей. «Я делал петушка для советских детей, а не для американских дипломатов», – заявил Орлов и вновь потребовал вернуть свое творение. Он продолжал жаловаться и в итоге написал письмо товарищу Сталину, в котором попросил «вернуть мою птичку, сделанную для советских детей, а не для буржуев».

Через некоторое время около его дома остановилась большая машина. Однако доставила она его не на Лубянку, как заподозрит «подготовленный» читатель, а в Кремль. Огорошенного Орлова привели на заседание Политбюро.

– А вот и наш скульптор зашел к нам. Какое у вас дело, товарищ Орлов? – обратился к нему вождь.

Сергей Михайлович рассказал, как сделал обливного петушка из глины для советских детей, а его подарили американскому буржую.

– Да, – покачал головой Сталин, – товарищ Молотов совершил ошибку, и мы должны сделать ему строгое замечание и указать, чтобы впредь он игрушки, созданные для советских детей, не отдавал заокеанским богачам.

В этот момент в зал вошел член президиума Академии художеств Борис Владимирович Иогансон.

– А вот, кстати, и наш художник пожаловал, – кивнул Сталин. – Товарищ Иогансон, я слышал, что готовится памятник Юрию Долгорукому. Есть такое мнение: поручить сооружение памятника товарищу Орлову. Как вы полагаете, товарищ Иогансон, справится мастер с такой задачей?

– Конечно, товарищ Сталин, раз вы поручаете, то справится.

– А вас, товарищ Орлов, устроит гонорар за этот памятник в размере 40 000 рублей? Ну, вот и хорошо. Так и запишем[7].

Таким образом и определился автор памятника князю и основателю Москвы Юрию Долгорукому, что сегодня стоит напротив здания мэрии Москвы на Тверской (тогда – Советской) площади столицы. Сталину понравилась принципиальность скульптора, и он поощрил его столь оригинальным способом.

Осталось разрешить проблему профессиональную. Скульптор Орлов работал всю жизнь в малых формах, делал фарфоровые композиции и петушков из глины. Большие конные памятники он делать просто не умел. Ведь «Иванушка на Коньке-Горбунке» из фарфора это отнюдь не «Юрий Долгорукий» из бронзы. Опыта у Сергея Михайловича Орлова не было, а памятник ему нужно было делать крайне ответственный. Его закладка планировалась осенью 1947 года, как один из основных элементов празднования 800-летия Москвы. Поэтому в качестве соавторов к Орлову были прикреплены опытные скульпторы Николай Львович Штамм и А. П. Антропов. Так что памятник Юрию Долгорукому, который за прошедшие годы стал одним из символов столицы, – плод поистине коллективного творчества.

История удивительная, просто потрясающая. И при этом справедливость была Сталиным соблюдена, а имя скульптора Орлова вписано в архитектурную историю столицы СССР. Но, может быть, это всего лишь легенда? Однако как иначе объяснить, почему конный памятник князю-основателю Москвы делал автор фарфоровых миниатюр, а в подмастерьях у него ходили два известных скульптора-крупноформиста?

А как же конкурс? Конечно же, его объявляли. Однако после решения товарища Сталина победитель был предопределен, победа «группе Орлова» на конкурсе была практически обеспечена: «В связи с празднованием 800-летия Москвы Орлов принял участие в конкурсе на создание памятника Юрию Долгорукому (1947–1949), и его проект (совместно с ним над фигурой коня работали А. П. Антропов и Н. Л. Штамм) победил – несмотря на сильную конкуренцию»[8].

В том же 1946 году С. М. Орлов получил Сталинскую премию. Некоторые источники говорят, что за свои фарфоровые миниатюры, другие – что за проект будущего памятника.

Понравившийся Сталину своей принципиальностью, скульптор Орлов изготовил еще один монумент. В 1955 году в Твери был открыт памятник путешественнику Афанасию Никитину, изготовленный снова «в соавторстве». А далее, читаем мы, «в 1960-е годы слава покинула его, как и многих других художников и архитекторов, чей расцвет пришелся на “сталинскую” эпоху»[9]. Вероятнее всего, Хрущев отодвинул в сторону мастера, которого выдвинул Сталин. Мелко, но очень похоже на Хрущева, который через несколько недель после смерти вождя отправил за решетку его сына Василия Сталина.

Мелочность и мстительность Хрущева, кстати, ярко проявились и в истории с памятником Юрию Долгорукому. Монумент был открыт в Москве 6 июня 1954 года, уже после смерти Сталина. Легенда гласит, что участие Сталина в создании памятника не закончилось выбором в качестве его автора Сергея Михайловича Орлова. Когда скульптор принес Сталину на утверждение окончательную версию памятника, тот произнес знаменитую фразу:

– Почему у вас, товарищ Орлов, Долгорукий сидит на кобыле? Жеребец подчеркнет мужественность основателя Москвы.

После этого у коня появились соответствующие атрибуты. Однако ненадолго. Хрущев, которому памятник не нравился, как и все, связанное с именем Сталина, потребовал «укоротить» то, что Сталин просил добавить. Мол, слишком большое и реалистичное. После чего коня Долгорукого оскопили.

На этом Никита Сергеевич не остановился. В начале 60-х годов речь зашла о демонтаже памятника по идеологическим мотивам – мол, монумент князю на Советской площади (так тогда называлась Тверская) идейно чужд нашему строю… В 1962 году даже вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О воссоздании к 7 ноября 1964 года монумента Свободы на Советской площади»[10]. Памятник Юрию Долгорукому убрали бы с его места, если бы раньше с места не убрали Хрущева.

Так что основатель столицы пережил своего недоброжелателя.

Парад Победы и Сталин

24 июня 1945 года в Москве состоялся Парад Победы[11]. По Красной площади прошли представители всех фронтов и всех родов войск советских Вооруженных Сил. Кульминацией стал неожиданный и торжественный момент: «Внезапно смолкает оркестр. Раздается резкая дробь барабанов. К трибуне подходит колонна бойцов. У каждого в руках – немецкое знамя. 200 плененных вражеских знамен несет колонна. Сейчас они – единственное, что напоминает о былых полках и дивизиях Гитлера. Поравнявшись с трибуной, бойцы делают поворот направо и презрительным жестом, с силой бросают вражеские знамена на мостовую, к подножию Мавзолея…»[12] Сталин стоял наверху, а к его ногам летели знамена немецких дивизий. При этом штандарты нацистских дивизий падали не на мостовую Красной площади, нет! Их кидали на специальный помост, чтобы они не коснулись брусчатки главной площади страны. После парада сам помост и даже перчатки тех, кто кидал знамена, сожгли[13].

Трогательный штрих Парада Великой Победы. Одного бойца 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады пронесли в буквальном смысле на руках. Вернее, на кителе. А еще точнее – на кителе самого Верховного главнокомандующего. И этой чести удостоился… легендарный пес-сапер по кличке Джульбарс. Уникальная восточно-европейская овчарка обнаружила 7468 мин и около 150 снарядов[14]. Она участвовала в разминировании Владимирского собора, а также могилы Тараса Шевченко в Киеве, замков Праги и дворцов Вены. Сколько жизней и памятников сохранил уникальный нюх этой собаки, точно сказать невозможно. Начал свою службу Джульбарс в марте 1943 года на воронежском аэродроме и нес ее так великолепно, что через два года, 21 марта 1945 года, был награжден медалью «За боевые заслуги», – случай в Красной Армии уникальный. В других армиях подобных минно-розыскных собак не было. 20 февраля 1944 года Генштаб Британской армии обратился в наш Генштаб с просьбой поделиться опытом подготовки таких собак[15].

Незадолго до конца войны пес получил ранение и потому сам передвигаться не мог. Об этом было доложено маршалу К. К. Рокоссовскому, который рассказал историю Сталину. Тогда-то вождь и приказал пронести уникального пса на своем военном кителе вслед за рядами собак минно-розыскной службы. Джульбарс поправился и в 1946 году даже появился на экранах страны в фильме «Белый Клык» по роману Джека Лондона. Зная любовь и внимание Сталина к кинематографу, можем предположить, что утверждение на главную роль произошло не без его благословления.

Решение о проведении Парада Победы было принято Сталиным в середине мая. Командующие фронтами просили на подготовку два месяца, но Сталин отвел только один. Потому что приказ о проведении Парада Победы он наметил опубликовать 22 июня 1945 года. В этот символический день он и вышел за подписью Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза И. Сталина.

Почему не Сталин, а Жуков принимал этот исторический парад? Ответ прост. Принимать торжество по тогдашним правилам следовало в конном порядке – это сегодня парад принимают на автомобилях. А Иосиф Виссарионович был уже не молод. Кроме того, и ранее, до войны, парад принимал нарком обороны. Глава государства находился на самом почетном месте и оттуда приветствовал войска и народ. С некоторыми изменениями так проводятся парады и по сей день. И никто, кстати, не требует, чтобы президент лично объезжал шпалеры построенных войск.

Если Парад Победы в Москве широко известен, то другой, в поверженном Берлине в июле 1945 года, подзабыт. А напрасно. Как известно, Сталин вел открытую политику в отношении союзников, выделив им зоны оккупации в германской столице. Предложили им провести в Берлине и совместный парад. Его должны были принимать главнокомандующие оккупационными войсками союзных армий в Германии. Парад наметили на 7 сентября 1945 года, но в последний момент союзники известили о невозможности участия своих главнокомандующих. Когда Г. К. Жуков доложил об этом Сталину, тот ни капельки не удивился:

– Они хотят принизить политическое значение парада войск стран антигитлеровской коалиции. Подождите, они еще не такие будут выкидывать фокусы. Не обращайте внимания на отказ союзников и принимайте парад сами, тем более что мы имеем на это прав больше, чем они[16].

Так Жукову довелось принять второй Парад Победы. А гвоздем его стали 52 новейших советских танка ИС-3 (Иосиф Сталин), которые проехали по берлинской брусчатке у Бранденбургских ворот, произведя неизгладимое впечатление на «союзников»…

«Культ личности»

Через два дня после Парада Победы в Москве – 26 июня 1945 года – указом Президиума Верховного Совета СССР было установлено новое высшее воинское звание – Генералиссимус Советского Союза, «персонально присваиваемое Президиумом Верховного Совета СССР за особо выдающиеся заслуги перед Родиной в деле руководства всеми вооруженными силами государства во время войны». На следующий день, 27 июня 1945 года, звание было присвоено Сталину. Из каких соображений?

Ненавистники Сталина, не в силах оспорить его совершенное равнодушие к материальным благам, пытаются выставить его человеком тщеславным и падким на почести. На самом деле, в отличие от Брежнева, Сталин слабости к наградам не испытывал и превыше всего ценил скромность. Когда в середине 30-х годов бывший чекист, секретарь Ростовского обкома пришел на прием в Кремль, надев целый иконостас орденов, Сталин ему заметил: «Вам, товарищ секретарь, вторую грудь нужно будет заказать»[17].

Маршал Конев так описывал заседание, на котором Сталину рассказали о намерении присвоить ему звание генералиссимуса. Убедить Сталина смог только Рокоссовский, который заявил, что поскольку они со Сталиным оба маршалы, у Сталина нет мер воздействия на него в случае необходимости.

В ходе разговора Иосиф Виссарионович в своей манере встал и начал прохаживаться, говоря о ситуации в третьем лице: «Хотите присвоить товарищу Сталину генералиссимуса. Зачем это нужно товарищу Сталину? Товарищу Сталину это не нужно. Товарищ Сталин и без этого имеет авторитет. Это вам нужны звания для авторитета. Товарищу Сталину не нужны никакие звания для авторитета. Подумаешь, нашли звание для товарища Сталина – генералиссимус. Чан Кайши – генералиссимус, Франко – генералиссимус. Нечего сказать, хорошая компания для товарища Сталина. Вы маршалы и я маршал, вы что, меня хотите выставить из маршалов? В какие-то генералиссимусы? Что это за звание? Переведите мне…

Пришлось тащить разные исторические книги и статуты и объяснять, что это в четвертый раз в истории русской армии после Меншикова, еще кого-то и Суворова. В конце концов он согласился»[18].

После того как решение о «повышении» вождя было принято, окружение Сталина начало заниматься изготовлением его нового мундира. Как это происходило, поведал в мемуарах заместитель начальника Генерального штаба генерал Сергей Матвеевич Штеменко. Прибыв на доклад в Кремль, он встретил в приемной Сталина главного интенданта Красной Армии генерал-полковника П. И. Драчева.

«Он был одет в пышную военную форму неизвестного нам покроя. Мундир был сшит по модели времен Кутузова, с высоким стоячим воротником. Брюки же выглядели по-современному, но блистали позолоченными лампасами. Когда, удивленные столь опереточным нарядом, мы остановились и посмотрели на странный костюм, Драчев тихо сказал нам: «Новая форма для генералиссимуса…»[19].

В кабинете у Сталина находились члены Политбюро. Закончив доклад, начальник тыла ВС генерал армии А. В. Хрулев попросил у вождя разрешения показать присутствующим новую военную форму.

– Давайте, вот и Генштаб посмотрит, – сказал Сталин.

Тут в приемную в «новой форме для генералиссимуса» вошел П. И. Драчев.

– Кого это вы собираетесь так одевать? – спросил Хрулева Сталин, заметно помрачнев.

– Это предлагаемая форма для генералиссимуса, – ответил А. В. Хрулев.

– Для кого? – переспросил Сталин.

– Для вас, товарищ Сталин…

«Верховный главнокомандующий велел Драчеву удалиться, а сам, не стесняясь присутствующих, разразился длинной и гневной тирадой. Он протестовал против особого возвышения его личности, говорил, что это неумно, что никак не ожидал того от начальника Тыла»[20].

В конце разговора Сталин якобы сказал: «Я вам не клоун», – и продолжил носить маршальский китель, так никогда и не надев помпезную форму.

Продолжение мемуаров Штеменко дает немалую пищу для размышлений:

«Еще раз, уже после войны, на заседании Высшего Военного Совета, председателем которого был И. В. Сталин, а секретарем довелось быть мне, всем присутствующим пришлось выслушать выступление Сталина по вопросу скромности руководителей и недопустимости зазнайства и мании величия: на этом заседании рассматривалось письмо, поступившее на одного из видных военных. Таким образом, И. В. Сталин, хотя и неоднократно высказывался как письменно, так и устно против зазнайства, отрыва руководителей от масс, нескромности, сам, тем не менее, решительно не пресекал непомерное возвеличивание своей личности»[21]..

Вопрос, как Сталин относился к тому, что сегодня называется «культом личности», к постоянному возвеличиванию своей персоны, – один из ключевых к пониманию Иосифа Виссарионовича. Многие мемуаристы пишут, что Сталин возмущался по поводу своего «культа». Но – не пресекал его, что называется, на корню и раз и навсегда. Почему? «Было бы наивным утверждать, что И. В. Сталин имел только положительные качества. Даже он сам, эти слова приведены мной в повествовании, говорил, что люди в Сталине видят только одно хорошее, но таких людей на свете нет», – заметил в своих мемуарах маршал А. Е. Голованов[22].

У нас есть возможность послушать самого Сталина, который в 1937 году в беседе с немецким писателем Лионом Фейхтвангером ответил на этот вопрос[23].

«Фейхтвангер. Как человек, сочувствующий СССР, я вижу и чувствую, что чувства любви и уважения к вам совершенно искренни и элементарны. Именно потому, что вас так любят и уважают, не можете ли вы прекратить своим словом эти формы проявления восторга, которые смущают некоторых ваших друзей за границей?

Сталин. Я пытался несколько раз это сделать. Но ничего не получается. Говоришь им – нехорошо, не годится это. Люди думают, что это я говорю из ложной скромности.

Хотели по поводу моего 55-летия поднять празднование. Я провел через ЦК ВКП(б) запрещение этого. Стали поступать жалобы, что я мешаю им праздновать, выразить свои чувства, что дело не во мне. Другие говорили, что я ломаюсь. Как воспретить эти проявления восторгов? Силой нельзя. Есть свобода выражения мнений. Можно просить по-дружески. Это проявление известной некультурности. Со временем это надоест. Трудно помешать выражать свою радость…

Фейхтвангер. Я говорю не о чувстве любви и уважения со стороны рабочих и крестьянских масс, а о других случаях. Выставляемые в разных местах ваши бюсты – некрасивы, плохо сделаны. На выставке планировки Москвы, где всё равно прежде всего думаешь о вас, – к чему там плохой бюст? На выставке Рембрандта, развернутой с большим вкусом, к чему там плохой бюст?

Сталин. Вопрос закономерен. Я имел в виду широкие массы, а не бюрократов из различных учреждений. Что касается бюрократов, то о них нельзя сказать, что у них нет вкуса. Они боятся, если не будет бюста Сталина, то их либо газета, либо начальник обругает, либо посетитель удивится. Это область карьеризма, своеобразная форма “самозащиты” бюрократов: чтобы не трогали, надо бюст Сталина выставить.

Ко всякой партии, которая побеждает, примазываются чуждые элементы, карьеристы. Они стараются защитить себя по принципу мимикрии – бюсты выставляют, лозунги пишут, в которые сами не верят. Что касается плохого качества бюстов, то это делается не только намеренно (я знаю, это бывает), но и по неумению выбрать. Я видел, например, в первомайской демонстрации портреты мои и моих товарищей: похожие на всех чертей. Несут люди с восторгом и не понимают, что портреты не годятся. Нельзя издать приказ, чтобы выставляли хорошие бюсты – ну их к черту! Некогда заниматься такими вещами, у нас есть другие дела и заботы, на эти бюсты и не смотришь»[24].

Сталин и Победа

Начиная со времен «оттепели» и по сей день на эту тему звучит множество спекуляций. Одни апеллируют к эмоциям, избегая фактов. Другие вытаскивают одни факты, умалчивая о других.

Эмоции мы сразу отодвинем в сторону. Чтобы разобраться в истории и понять фигуру Сталина, нам понадобится спокойно и тщательно изучить ход событий во всей полноте и взаимосвязи. Вот тогда очень многое станет понятным. В истории, как и в политике, нет случайностей и мелочей.

Начнем с главного, вернее – с Верховного. Именно Сталин руководил нашей страной в Великой Отечественной и во Второй мировой войнах. Именно так. Великая Отечественная война названа так не случайно и является частью Второй мировой войны. Для советского народа Великая Отечественная началась нападением Германии 22 июня 1941 года. Именно в этот день СССР вступил и во Вторую мировую. До этого страна жила в предвоенной эпохе. Великая Отечественная закончилась 9 мая 1945 года разгромом Германии и ее союзников, большая часть которых по ходу войны либо из нее вышла, либо перешла на нашу сторону[25]. Однако с разгромом Третьего рейха Вторая мировая не завершилась. Конец ей положила капитуляция Японии, в достижении которой СССР принял решающее участие.

Главные мифы и, можно сказать, «флагманская» идея сегодняшних фальсификаторов истории могут быть сведены к трем лживым идеям. Все они привязаны к имени Сталина.

Миф первый. СССР победил в войне «вопреки Сталину»

Поначалу от таких высказываний берет оторопь. Как такое возможно? Где и когда завод работает «вопреки директору», автобус приходит в пункт назначения «вопреки водителю» или армия побеждает «вопреки полководцу»? Нести подобную чушь – значит сводить к нулю полководческие, государственные и организаторские таланты исторических деятелей и военачальников всех эпох. Рим должен был побеждать «вопреки Цезарю», а французы «вопреки Наполеону». Известен афоризм Бонапарта, что «лучше лев во главе стада баранов, чем баран во главе стаи львов». Мировая и военная история буквально пестрит примерами того, как бездарный руководитель приводил к катастрофе превосходные воинские силы, ставя под угрозу существование своего государства. Страшное поражение римских легионов около местечка Канны во времена Второй пунической войны стало синонимом полного разгрома. Победить «вопреки» командованию легионеры не смогли, и дело не только в таланте Ганнибала, но в большей степени в ошибках римских консулов Луция Эмилия Павла и Гая Теренция Варрона.

Двадцатый век открыл эпоху тотальных войн, в которые вовлечен весь народ. Здесь для победы недостаточно одного полководческого таланта, ведь необходимо управлять экономикой, производством вооружений, политикой. Только успешные действия на всех направлениях обеспечат общий успех и как итог – победу над противником. Сталин лично руководил военными действиями, работой государственной машины и дипломатии. Как, будучи в здравом уме, можно сказать, что победили «вопреки Сталину», совершенно непонятно. Надо быть либо политическим доктринером, который, слыша имя Сталина, лишается рассудка, либо полным невежей и глупцом.

Лучшими мемуарами о Сталине, на мой взгляд, является книга главного маршала авиации А. Е. Голованова «Дальняя бомбардировочная». Командовавший авиационными соединениями Авиации дальнего действия (АДД), Голованов подчинялся непосредственно Верховному. Он много видел и очень многое отразил в своих мемуарах. «Авторитет И. В. Сталина в ходе Великой Отечественной войны был абсолютно заслужен и предельно высок как среди руководящих лиц Красной Армии, так и среди всех солдат и офицеров. Это неоспоримый факт, противопоставить которому никто ничего не может», – пишет он в своей книге[26].

Советский народ, рядовые и сержанты, генералы и маршалы Красной Армии, в отличие от современных либералов, сами пережили трагедию 1941 года. Переживали поражения и потери, разрушение сел и городов, гибель того, что создавалось в предвоенные годы. Есть ли вина Сталина в поражениях первого периода войны? Безусловно, как руководитель страны он несет за них ответственность. Но точно так же он несет «ответственность» и за окончательный разгром врага, в результате которого СССР превратился в сверхдержаву. Трагедия гитлеровского вторжения, которую глава государства всеми силами стремился предотвратить, была в итоге обращена им в укрепление страны, обретение новых союзников и создание системы безопасности, опирающейся почти на половину Европы. Лишения народа, мужество солдат Сталин сумел увенчать победой всемирно-исторического масштаба. А обесценили ее те, кто пришли после него и в итоге привели к тому, что Германия объединилась, а русский народ оказался разделенным.

Победа не пришла сама собой. Путь к ней был долог, сложен и кровав. Сам же Сталин работал на износ. По мемуарам маршала Голованова проясняется его стиль руководства. Работать со Сталиным было и непросто, и нелегко. Обладая широкими познаниями, он не терпел общих докладов, общих формулировок. Ответы на все поставленные вопросы должны были быть конкретны, предельно кратки и ясны. Контроль за исполнением поручений был с его стороны абсолютен. Каждый знал, что его обязательно спросят, и не раз, о том, как выполняется задание.

Болтунов и отговорок Сталин не терпел. Если человек ошибся, но пришел и сам это признал, наказания не следовало, как бы тяжелы ни были последствия. Но горе было тому, кто брался за что-то и пускался во всякого рода объяснения вместо того, чтобы делать. Такой человек сразу лишался поста.

Даже в самое тяжелое время войны Сталин любил во всем порядок и требовал его от других. Требуя и строго спрашивая с подчиненных, сам Сталин был не менее требователен к себе.

Слово Верховного Главнокомандующего было нерушимо. Обсудив с ним тот или иной вопрос, вы смело выполняли порученное дело. Никому и в голову не могло прийти, что он может услышать: мол, ты не так понял. А ведь значительную, бо́льшую часть поручений Сталин давал устно!

Слово «я» в деловом лексиконе Сталина отсутствовало – только в рассказах лично о себе. Такие выражения, как «я дал указание», «я решил» и тому подобные, вообще не употреблялись. Везде и всегда у него были «мы».

От Сталина надо было ждать звонка в любое время суток. Звонил, как правило, он сам или его помощник Н. Поскребышев. Позвонив сам, здоровался, справлялся о делах и, если нужно было вызвать, никогда не говорил: «Вы мне нужны, приезжайте», – или что-то в этом роде. Всегда спрашивал: «Можете вы ко мне приехать?» – и, получив утвердительный ответ, приглашал: «Пожалуйста, приезжайте»[27].

Миф второй. СССР вступил во Вторую мировую войну задолго до 22 июня 1941 года

Ложь, опирающаяся на подтасовку фактов. Советский Союз воевал с японцами в 1938 и 1939 годах, но это были локальные конфликты, в ходе которых война формально не объявлялась. Вторая мировая началась нападением Гитлера на Польшу 1 сентября 1939 года. Сталин ввел войска в Польшу 17 сентября 1939 года в тот момент, когда польское правительство уже бежало от немцев в Румынию и было там интернировано. По итогам событий осени 1939 года Великобритания и Франция, которые давали гарантии Польше, объявили войну Германии 3 сентября 1939 года[28]. Советскому Союзу войну Лондон и Париж не объявляли и, следовательно, не рассматривали действия Сталина как агрессию.

Любопытный факт, о котором упорно умалчивают фальсификаторы: независимая на тот момент Литва впоследствии получила от Сталина свою нынешнюю столицу город Вильнюс и прилегающую к нему область, которые тогда соответственно назывались Вильно и Виленская область. Лондон и Париж никогда не обвиняли (и не обвиняют) Литву в присвоении тогдашней польской территории. Как видно, мировые политические лидеры четко отделили акт агрессии, которую совершила против Польши Германия, от действий Сталина после краха польского государства. Включение в состав Третьего рейха части территории бывшей Польши расценивалось как нарушение международного права и агрессивная война. Вхождение в состав СССР и Литвы части территории бывшей Польши расценивалось как событие совершенно иного рода. Ни Англия, ни Франция не усмотрели в этом повода для объявления войны Советскому Союзу.

Таковы факты. Все остальное – это попытки спекуляций и игры на эмоциях.

Миф третий. СССР и Германия были союзниками до 22 июня

Любые отношения между государствами фиксируются договорами. Советским Союзом и Германией были подписаны (не считая торговых соглашений) всего два документа. Сначала Договор о ненападении 23 августа 1939 года, а 28 сентября того же года «Договор о дружбе и границах». Оба текста размещены на многих интернет-ресурсах. Открыть и прочитать их – дело нескольких минут. Попробуйте найти в них пункты о союзнических обязательствах, военной помощи или о союзе как таковом. Этого там нет, и никогда не было. Таковы факты.

Разговоры о «секретных протоколах» к Договору о ненападении, которые якобы подписали 23 августа 1939 года в Москве В. М. Молотов и И. Риббентроп – чистые спекуляции и игры на эмоциях. Эти документы опубликованы лишь… в 2019 году[29]. Сомнения в подлинности протоколов, учитывая разгул ельцинских ставленников в архивах, остаются и поныне. Напомню, что впервые в СССР их существование признал человек, который был прямым врагом нашей страны и агентом наших противников. Это главный «прораб» перестройки, ближайший соратник Михаила Горбачева, Александр Яковлев. В декабре 1989 года на II Съезде народных депутатов он представил «доказательства» существования секретных протоколов. В виде копии с некоей немецкой фотокопии. Почему тогда же не были немедленно опубликованы советские экземпляры оригиналов «секретных протоколов»? Почему их вытащили на свет спустя годы и десятилетия? Оригиналы искали и якобы не могли найти еще при Горбачеве, а затем и при Ельцине. И вот обнаружили…

Предположим на минуту, что они действительно подлинные, и ознакомимся с опубликованными текстами. И попробуем найти в них подтверждение тех страшных обвинений, которые выдвигают против Сталина либеральные историки и западная пропаганда.

Есть ли там хоть слово, что к СССР отходит Прибалтика?

Нет.

О том, что к СССР отходит часть Польши?

Тоже нет.

О каком же «союзе» между СССР и Германией можно говорить? Засекречивание дипломатических документов старо как мир и не означает вступления в союзнические отношения. Так поступали все дипломаты во все века – засекречивали договоры целиком (например, польско-германский «пакт» Гитлера – Пилсудского от 1934 года), отдельные статьи и протоколы.

Таковы факты. Все остальное – спекуляции и игра на эмоциях с дешевыми приемами. Такими, например, что наш договор называют немецким словом «пакт», а свои пакты с Берлином на Западе всегда величают договорами!

Почему Сталин не верил союзникам

Сталин союзникам не доверял, и для этого у него имелись все основания. Даже если бы у него не было разведки, а сам он был человеком крайне наивным, их поведение заставило бы насторожиться. Три долгих года ожидания, когда они откроют второй фронт, говорили сами за себя. Преданный англичанами на убой караван PQ-17 в самый разгар Сталинградской битвы[30], переговоры Аллена Даллеса с представителем Гиммлера группенфюрером СС Карлом Вольфом в Швейцарии и многие другие факты подтверждали: англосаксы ведут свою игру. Порой не только грязную, но и кровавую.

Не нужно рассказывать, чем был для советского народа день 7 ноября. Главный государственный праздник, уже накрепко связанный с Великой Отечественной благодаря знаменитому московскому параду 1941 года. В 1944 году на этот день выпало сразу несколько событий. Япония послала своеобразный сигнал Советскому Союзу, казнив через повешение советского разведчика Рихарда Зорге[31]. Ровно в тот же день, день выборов президента США, ровно в годовщину Октябрьской революции, американская авиация разбомбила колонну Красной Армии на марше в районе югославского города Ниш[32]. Через два дня первый заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии генерал армии А. И. Антонов сообщил главе военной миссии США в СССР генерал-майору Д. Дину следующее:

«Настоящим довожу до Вашего сведения, что в 12 часов 50 минут 7 ноября с. г. между Ниш и Алексинац (Югославия) автоколонна войск Красной Армии была атакована группой американских истребителей в составе 27 самолетов “Лайтнинг”. Взлетевшая с аэродрома Ниш дежурная группа советских истребителей в количестве девяти самолетов также была атакована этими “Лайтнингами” в момент набора высоты, несмотря на то что были ясно видны опознавательные знаки самолетов ВВС Красной Армии. Тем не менее, американские самолеты “Лайтнинг” в течение 15 минут продолжали свои атаки советских истребителей, вынужденных обороняться. Атаки “Лайтнингов” прекратились лишь после того, как ведущий группы советских истребителей капитан Колдунов, рискуя быть сбитым, подстроился к ведущему группы американских истребителей и показал ему опознавательные знаки своего самолета. В результате налета американских самолетов на советскую автоколонну убиты командир корпуса генерал-лейтенант Котов, два офицера и три рядовых. Сожжено 20 автомашин с имуществом. Из состава группы советских истребителей сбито три самолета, погибло два летчика и, кроме того, в районе аэродрома огнем американских самолетов убито четыре человека»[33].

Советские истребители пытались показать американским пилотам, что те атакуют не немцев, а русских, но тщетно. В итоге нашим летчикам пришлось взяться за «союзников» всерьез: три американских самолета были сбиты, часть пилотов погибла. Итогом ненужного воздушного боя стала потеря двух наших машин от огня янки и одного от работы своей ПВО. Летчики погибли или были тяжело ранены. После первой волны отогнанных огнем американских самолетов пришла вторая, которая, несмотря на сигналы, возобновила бомбежку.

Американцы впоследствии извинились и объяснили произошедшее «навигационными ошибками»[34]. Однако вопрос трудно считать закрытым. Что это было? Своеобразное послание к годовщине Октября? Попытка поссорить Сталина и Рузвельта, спровоцировать военный конфликт между СССР и США?

В день 70-летия Победы, 9 мая 2015 года в сербском городе Нише был торжественно открыт памятник советским воинам, погибшим 7 ноября 1944 года за свободу и независимость Югославии. Это те самые наши ребята, которых «по ошибке» убили американцы. На памятнике высечены имена 23 военнослужащих РККА, однако во многих источниках речь идет более чем о 30 погибших. В письме генерал-майору Дину указано 12 жертв[35].

Откуда же взялись трения и противоречия между странами антигитлеровской коалиции? На самом деле вопрос следовало бы поставить иначе: как и почему их удавалось сглаживать до мая 1945 года? Летом 1939 года «европейские демократии» не захотели договариваться с Москвой о совместном противодействии Гитлеру только потому, что война в Европе была нужна им самим. Логика проста – не допускать возникновения новых центров силы. Война – это, помимо прочего, способ подорвать потенциальных конкурентов. При этом отношения Лондона, Парижа и Вашингтона тоже напоминали поведение пауков в банке. Как показал опыт Первой мировой, война с Германией на территории Франции и России весьма благотворно сказывается на сохранении и даже укреплении позиций Британии в мире. И англичане не прочь были этот опыт повторить.

Для Франции усиление соседней Германии было опасно, поэтому война немцев с русскими выглядела средством «двойного контроля». Берлин ослабеет, да еще и ослабит Москву, со всеми вытекающими из этого приятными экономическими бонусами. Сама Франция не торопилась в гущу схватки, надеясь отсидеться за знаменитой линией Мажино – полосой первоклассных фортификационных укреплений на востоке страны. Ясно, что строили ее для защиты от Германии. В землю закапывались тысячи тонн бетона, стальной арматуры, миллиарды франков[36].

Зададим наивный вопрос: а зачем? Германия после Версальского мира (1919 г.) была полностью разоружена, лишена полноценной армии и тяжелого вооружения. Напасть на Францию она не могла в принципе. В такой ситуации требовался всего лишь контроль за соблюдением немцами Версальского договора. Механизмы воздействия на политическую систему Веймарской республики имелись. А уж потратив малую толику средств, вложенных в линию Мажино, на подкуп немецких политиканов, можно было на несколько столетий вперед гарантировать власть пацифистам, зеленым и защитникам животных.

В 1926 году французы создают комиссию экспертов для подготовки плана мощнейшей оборонительной линии. Это могло значить только одно: скоро в Германии к власти будут допущены агрессивные силы, и их спустят с цепи. Чтобы зверь не покусал хозяина, потребуется клетка или забор. Именно его французы и начинают возводить в 1929 году. В момент начала тяжелейшего мирового экономического кризиса и как раз накануне прихода Гитлера к власти. Прямо провидцы сидели в военном министерстве Франции… Вот только одно «но» – не было у Германии в тот момент армии, с которой можно начать войну не то что с Францией, а даже с Люксембургом. И опутанный Версальским договором Берлин не имел права иметь танки, самолеты, боевые корабли. Но в Париже сидели «дважды провидцы» – ведь закончили линию Мажино аккурат к 1940 году, то есть к началу реальной войны. Смысл строительства крайне дорогой системы укреплений на границе с Германией был только в одном: направить германскую агрессию на Восток. Не предотвратить войну, а дать Гитлеру возможность вооружиться и натравить его на СССР, желательно в компании с поляками. Самим же французам оставалось просто «сидеть за линией», имея гарантии Англии и понимание Берлином простой истины: идешь вместе с поляками на Москву – Франция и Великобритания нейтральны[37].

Союзниками СССР Великобританию и США своей политикой и своими авантюрами сделал Адольф Гитлер. Поэтому, чтобы правильно понимать отношения между Москвой, Лондоном и Вашингтоном во время войны, нельзя забывать о том, что именно наши «союзники» и создали Третий рейх и привели фюрера к власти. А потому, как только война пошла к закату, былая ненависть англосаксов к России вновь проявилась во всей полноте.

К трем основным мифам сегодняшняя западная и российская либеральная «мифо» – историография сочинила и четвертый. Мол, отношения между странами-победительницами испортились исключительно по вине Сталина, который в нарушение договоренностей намеревался захватить и поработить всех и вся. И это на фоне того, что атомная бомба появилась у США летом 1945 года, а у СССР лишь четырьмя годами позже… Если кого и можно упрекнуть в паранойе – то скорее критиков Сталина, чем его самого. Он-то всеми силами старался наладить отношения с Западом и всегда находил способ разрешить конфликт, когда он грозил привести к непоправимому обострению отношений. Сталин действовал предельно аккуратно, не допуская втягивания страны в военные действия. Свидетельством тому стало фактическое неучастие СССР при Сталине более ни в одной войне! Оружие поставляли, помощь оказывали, инструкторов отправляли, но чтобы воевать самим – этого более не было. Масштабное применение нашей армии потребовалось только «демократу» Хрущеву для подавления фашистского мятежа в Венгрии в 1956 году[38]. Сталин стремился к миру, но не в подчиненном состоянии, а на паритетной основе, на равных. Запад ответил на это объявлением холодной войны и опустил железный занавес.

К слову сказать, сталинское нежелание воевать стало причиной разрыва отношений с Тито, когда глава Югославии начал провоцировать столкновения с союзниками. Начались они уже в мае 1945 года, когда югославские партизаны вошли на территорию Италии, желая де-факто присоединить часть спорной территории вокруг города Триест. Но о Сталине и Тито мы поговорим в другой книге…

Операция «Немыслимое»

А сейчас вернемся к тому, что знал Сталин в победном мае 1945 года и о чем старательно забывают его современные обличители и хулители. Сталин не был параноиком или «недоверчивым тираном». Он был абсолютным прагматиком и не верил, если имел все основания для того, чтобы не верить. Такими основаниями были факты, добытые советской разведкой. По разведканалам ему поступила информация, что британский премьер Уинстон Черчилль готовит предательский удар в спину Красной Армии силами Британии, США и… немецких дивизий, которые попали в плен к англичанам.

В 1998 году в Лондоне рассекретили архив Черчилля. Есть там и датированный 22 мая 1945 года план экстренной операции «Немыслимое»[39]. Объем работы по подготовке такого документа не оставляет сомнений: задание своим военным премьер-министр «союзной» Великобритании дал не позднее апреля 1945 года. А начало операции намечалось на 1 июля[40].

Коротко о ее замысле. Сначала внезапный (разумеется, без объявления войны) всесокрушающий удар по Красной Армии в Европе[41]. Затем массированный удар по советским городам авиацией союзников – эта технология была уже отработана на Дрездене всего лишь пару месяцев назад. Ведь сразу после окончания Ялтинской конференции февраля 1945 года английская и американская авиация стерли Дрезден с лица Земли, показав Сталину мощь своей стратегической авиации[42]. Цель операции «Немыслимое» наши англосаксонские «партнеры» в своих секретных документах не скрывали: она состояла в том, чтобы «принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи»[43].

Смириться с неизмеримо возросшей мощью Советского Союза англосаксы не желали. Даже несмотря на колоссальные потери и разрушения, СССР к концу войны выглядел гораздо сильнее и сплоченнее, чем в ее начале. Значит, надо его ослабить, поставить на место. Иначе это будет сильный конкурент с собственной идеологией и моделью экономики, показавшей фантастическую живучесть и эффективность в самых невероятных условиях еще не окончившейся войны.

Завершение многолетней борьбы против нацистской Германии, разумеется, требовало разоружения гитлеровской армии и других военных формирований Третьего рейха. Однако в британской зоне оккупации германских военнопленных разоружать отчего-то не спешили, держали в состоянии боеготовности. Это значит, план «Немыслимое» существовал не только на бумаге, как некая теоретически вероятная модель, но и непосредственно готовился к реализации. И Сталин это знал. После Потсдамской конференции советское командование передаст союзникам документ, в котором покажет степень своей осведомленности о подготовке англосаксов к войне против СССР.

«…по имеющимся у советского командования данным и данным иностранной прессы, в английской зоне оккупации Германии продолжают существовать германские вооруженные силы и германские военные, военно-морские и военно-воздушные силы… Германские вооруженные силы в английской зоне оккупации Германии имеют свыше пяти полков связи и танковые части, а также развернутую сеть военных госпиталей. Военно-морские силы Германии именуются в настоящее время германской службой траления. Она имеет штаб и располагает сторожевыми дивизиями и флотилиями. Кроме указанных немецких соединений, частей и служб, в провинции Шлезвиг-Гольштейн находится около миллиона немецких солдат и офицеров, не переведенных на положение военнопленных, с которыми проводятся занятия по боевой подготовке. (Курсив мой. – Н.С.) Все вышеперечисленные военные, военно-морские и военно-воздушные части, соединения и службы состоят на всех видах довольствия по армейским нормам. Личный состав перечисленных соединений, частей и управлений носит знаки различия и военные ордена. Всему личному составу предоставляются отпуска с оплатой им денежного довольствия. Как видно из вышеизложенного, наличие германских военных, военно-морских, военно-воздушных властей, а также сухопутных, воздушных, противовоздушных и военно-морских соединений, частей и служб в английской зоне оккупации Германии нельзя объяснить никакими особенностями оккупации английской зоны»[44].

Операция «Немыслимое» не состоялась по нескольким причинам:

– удар мог привести к успеху только в случае внезапности, а Сталин продемонстрировал свою осведомленность о его подготовке;

– возможные потери в ходе операции английские военные оценивали очень высоко, реалистично представляя возможности Красной Армии;

– атомное оружие еще не было готово к применению – завершающие испытания пройдут только в конце июля 1945 года, и только в начале августа Япония ощутит на себе его чудовищную мощь;

– репутационный ущерб для Лондона и Вашингтона в случае начала войны против Советского Союза был крайне велик, и на этот риск можно было идти только в случае уверенности в успехе операции «Немыслимое».

В итоге Черчилль принял решение отказаться от ее проведения. И в те же сроки потерял власть, был отправлен королевой в отставку прямо в ходе Потсдамской конференции. Это – публичный позор. Очевидцы писали, что, покидая свой кабинет, сэр Уинстон, которого мы привыкли видеть с суровым выражением лица… плакал[45].

Два дня Победы

Отчего датой победы над Третьим рейхом «у них» считается 8 мая, а у нас 9-е? На первый взгляд, ответ прост, и обычно расхождение объясняется таким образом: «Акт о безоговорочной капитуляции нацистской Германии был подписан в берлинском предместье Карлсхорст 8 мая 1945 года в 22:43 и вступил в силу в тот же день в 23:01. Однако здесь следует учесть временную разницу с Москвой, а она тогда составляла два часа. То есть для СССР акт о капитуляции вступил в силу не 8, а уже 9 мая – в 1:01. Именно поэтому у нас День Победы отмечают 9 мая, а в Европе – 8 мая. Всё из-за разницы часовых поясов, и не более того»[46].

На самом деле все гораздо сложнее. Исторический акт, положивший конец войне в Европе, должен был не только зафиксировать прекращение боевых действий, но и новую политическую ситуацию в мире. Так что не в разнице часовых поясов дело. Как мы уже знаем, на столе у Сталина лежала информация о подготовке англичанами предательского удара в спину Красной Армии. Произойдет он или нет – зависело от многих обстоятельств. Верховному также было прекрасно известно, что новое руководство Третьего рейха стремилось сохранить армию, дабы встроиться в переменчивую политику Лондона и Вашингтона. Адмирал Дёниц, ставший канцлером согласно завещанию застрелившегося Гитлера, не оставил надежды сыграть на противоречиях между СССР и союзниками. 6 мая он направил генерал-полковника Йодля в ставку Верховного главнокомандующего объединенными экспедиционными силами союзников с задачей заключить перемирие. Предложение немцев было следующим: прекращаем борьбу на Западе и продолжаем войну с русскими. Лидеры Запада на подобный «фортель» ответили отрицательно и указали Йодлю на необходимость капитулировать безо всяких условий.

В Реймсе, где находилась ставка генерала и будущего президента США Д. Эйзенхауэра, Советский Союз представлял генерал-майор Иван Алексеевич Суслопаров[47]. Именно его и поставили в известность, что в 2.30 7 мая 1945 года состоится подписание капитуляции немецких войск. Времени на консультации с Москвой практически не было – ответ «не подписывать никаких бумаг» пришел от Сталина уже ПОСЛЕ обозначенного срока.

Не подписывать, отказаться? Но тогда получалось, что Германия капитулировала только перед верховным командованием союзников. Не сложится ли ситуация, когда СССР останется единственной страной коалиции, которая продолжает воевать с Германией? В ситуации стресса и цейтнота Суслопаров принял верное решение: подписать документ, не имея на то никаких полномочий, и с примечанием, что он «не исключает в дальнейшем подписания иного, более совершенного акта о капитуляции Германии, если о том заявит какое-либо союзное правительство»[48]. В тексте говорилось о безоговорочной капитуляции всех сухопутных, морских и воздушных вооруженных сил, находящихся к данному моменту под германским контролем. Время прекращения боевых действий: в 00 часов 01 минуту (по московскому времени) 9 мая.

В этот момент информация о сложившейся ситуации дошла до Сталина. И он отправил телеграмму Суслопарову – не подписывать. Почему? Он видел, что наши «партнеры» придумали еще один хитрый ход. Текст соглашения о безоговорочной капитуляции Германии обсуждался на Ялтинской конференции, и его утвердили главы СССР, Великобритании и США. Теперь же союзники «забыли» про него и составили новый документ, удобный на случай вовлечения германских вооруженных сил в операцию «Немыслимое». Именно такой вариант текста был передан для подписания сначала немцам, а через некоторое время, через Суслопарова, – Сталину.

Как Сталин оценивал ситуацию, видно из мемуаров генерала С. М. Штеменко.

«В кабинете И. В. Сталина кроме него самого мы застали членов правительства. Верховный главнокомандующий, как обычно, медленно прохаживался вдоль ковровой дорожки. Весь вид его выражал крайнее неудовольствие. То же мы заметили и на лицах присутствующих. Обсуждалась капитуляция в Реймсе. Верховный главнокомандующий подводил итоги, размышляя вслух. Он заметил, что союзники организовали одностороннее соглашение с правительством Дёница. Такое соглашение больше похоже на нехороший сговор. Кроме генерала И. А. Суслопарова, никто из государственных лиц СССР в Реймсе не присутствовал. Выходит, что перед нашей страной капитуляции не происходит, и это тогда, когда именно мы больше всего потерпели от гитлеровского нашествия и вложили наибольший вклад в дело победы, сломав хребет фашистскому зверю. От такой «капитуляции» можно ожидать плохих последствий…

– Договор, подписанный союзниками в Реймсе, – продолжал И. В. Сталин, – нельзя отменить, но его нельзя и признать. Капитуляция должна быть учинена как важнейший исторический факт и принята не на территории победителей, а там, откуда пришла фашистская агрессия – в Берлине, и не в одностороннем порядке, а обязательно верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции. Пусть ее подпишет кто-то из главарей бывшего фашистского государства или целая группа нацистов, ответственных за все их злодеяния перед человечеством»[49].

После срочных многочисленных контактов с Черчиллем и Трумэном Сталин убедил их считать Реймский документ предварительной капитуляцией. После чего немедленно позвонил Жукову: «Сегодня в городе Реймсе немцы подписали Акт о безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны на своих плечах вынес советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а не только перед Верховным командованием союзных войск. Я не согласился и с тем, что Акт о капитуляции подписан не в Берлине, центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзных войск. Представителем Верховного главнокомандования советских войск назначаетесь вы…»[50]

Подводя итог, скажем, что Иван Алексеевич Суслопаров никак не пострадал в запутанной истории германской капитуляции. Товарищ Суслопаров ел свой хлеб не зря, всегда вовремя информируя Верховного, о чем свидетельствует фрагмент воспоминаний командующего 1-м Украинским фронтом маршала И. С. Конева, войска которого наряду с фронтом Г. К. Жукова брали Берлин.

«Первого апреля 1945 года я и Жуков были приглашены к Сталину на совещание. Он поздоровался с нами и, протянув какую-то бумагу, сказал:

– Читайте!

Это была телеграмма Суслопарова об обстановке на западном направлении театра военных действий в апреле 1945 года. В ней говорилось, что союзники собираются брать Берлин. Когда мы прочитали эту телеграмму, Сталин спросил нас:

– Так кто же будет брать Берлин?

– Я, – вырвалось у меня.

– А есть ли у вас для этого силы и средства?

– Есть, товарищ Сталин, есть. Мы у себя на фронте все подсчитали, предусмотрели.

– А как вы думаете это сделать?

Я доложил план взятия Берлина, разработанный в штабе 1-го Украинского фронта.

– Ишь ты, какой хитрый, – пошутил Сталин и, обратившись к Жукову, сказал:

– А как ваш план?

Жуков доложил:

– Мои войска стоят в шестидесяти километрах от Берлина. В моих руках Кюстринский плацдарм. Я имею достаточно сил и средств, поэтому, естественно, я буду брать Берлин.

Сталин выслушал нас внимательно и приказал к завтрашнему дню представить планы Берлинской операции. На следующий день мы с Жуковым представили планы, которые были утверждены без всяких изменений»[51].

На следующий день в берлинском пригороде состоялось окончательное подписание документа о капитуляции Германии, в котором двухчасовая разница между Москвой и Европой играла уже второстепенную, а вовсе не главную роль[52]. Как и предполагал Сталин, немцы продолжали сопротивление Красной Армии, полностью капитулировав перед союзными войсками. В Праге они отчаянно бились до 11-го, а в некоторых местах даже до вечера 12 мая. На датском острове Борнхольм германский гарнизон сражался с русскими до 19 мая, намереваясь сдаться исключительно англичанам. Разрозненные части прорывались в зону армии американской или британской оккупации.

Сталинский тост в честь русского народа

История, сделав круг, возвращалась к исходному рубежу. После потрясений Первой и Второй мировых войн великое многонациональное государство, созданное русским народом, обретало прежние границы.

Своеобразную черту под войной в Европе подвел торжественный прием в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца в честь командующих войсками Красной Армии. Именно на этом торжестве 24 мая 1945 года Сталин и произнес свой знаменитый тост «За русский народ!» – народ, который вынес основную тяжесть войны не только на фронтах, но и в тылу. Рядовые граждане страны за свои средства покупали боевую технику и отправляли ее на фронт. В былые времена дружины, полки, отряды содержались знатными вельможами. В СССР танки и самолеты приобретали не только целые коллективы, но даже отдельные колхозники! К слову, это говорит о размере их дохода и полностью опровергает либеральную ложь о живших впроголодь и трудившихся за трудодни крестьянах. Разумеется, не каждый колхозник мог оплатить боевой самолет, но такие были. А сегодня рядовой колхозник, простой фермер может купить самолет для армии? И главное – готов ли он на это?

Ярчайшим примером советского патриотизма стал поступок саратовского колхозника Ферапонта Петровича Головатого, купившего на свои сбережения самолет и передавшего его в действующую армию. 15 декабря 1942 года Ф. П. Головатый отдал все свои личные сбережения – 100 000 рублей – на приобретение самолета для Красной Армии. Тогда самолет в сталинских рублях стоил именно столько. Источником столь крупных сбережений Головатого были 22 пчелиных улья, а сам он, пройдя фронты Первой мировой и Гражданской, прекрасно знал, что такое война. Поскольку сбережений на самолет не хватило, колхозник добавил денег от продажи овощей и зерна. Оставили себе Головатые ровно столько, чтобы семья из 16 человек прожила до следующего урожая. Надо было кормить внуков, поскольку отцы их ушли на фронт…

Получив письмо от колхозника, Сталин ему ответил: «Спасибо Вам, Ферапонт Петрович, за Вашу заботу о Красной Армии и ее Воздушных силах. Красная Армия не забудет, что Вы отдали все свои сбережения на постройку боевого самолета. Примите мой привет»[53].

Поступок Головатого не был инсценировкой или срежиссированным спектаклем. Это был искренний порыв русского человека, готового все отдать для защиты Родины.

В один прекрасный день директор Саратовского авиационного завода И. С. Левин возвращался из цехов в свой кабинет и увидел в приемной мужчину, одетого по-крестьянски.

– Ко мне? – спросил Левин.

– К вам.

– Заходите, слушаю вас.

– Я из колхоза «Стахановец», хочу купить самолет.

– Позвольте, – ответил директор, – ваши колхозники уже купили недавно три самолета.

Продолжить чтение