Читать онлайн Вендетта бесплатно

© Мейер Л., 2021

© ООО «ЛитРес», 2021

© «Яуза-каталог», 2021

Пролог

Роксана

– Пошевеливайся, сейчас мой выход! – Как только прохожу за сцену, мой взгляд падает на неприглядного вида девицу, которая мало чем отличается от меня самой.

Мы выглядим почти одинаково, не считая разницы в цвете нашей рабочей одежды. В остальном же – каждая из нас просто обязана наносить три тоны косметики и лака для волос.

Я не была против этого. Я готова была пойти на все что угодно, лишь бы стать в этом месте как можно менее узнаваемой и спокойно делать свое дело: зарабатывать деньги.

– Только попробуй еще раз заговорить со мной в таком тоне. – С трудом поборов свой гнев, отталкиваю ее в сторону и, пошатываясь на высоких каблуках, врываюсь в гримерную, в которой, к счастью, никого нет.

Еще одна ночь.

Ночь, которая дарит мне новый день.

Накрывая лицо руками, медленно подхожу к огромному зеркалу, перед которым валяется открытая косметика. Я здесь уже несколько недель, а все не могу привыкнуть к обилию этого дерьма на своем лице.

Когда я смотрю на свое отражение сквозь пальцы, меня тошнит от отвращения к самой себе. Вязкое, противное и липкое – оно преследует меня почти всю жизнь, и лишь в моменты, когда я с ним, перестаю ощущать это.

Набрав в грудь побольше воздуха, прихожу в себя.

– Все в порядке, успокойся. Дыши. Бывало и хуже, не так ли? – интересуюсь я у своего отражения, стирая ненавистную косметику. С каждым смытым граммом краски начинаю все больше узнавать свои родные черты лица. Круги под глазами, кажется, стали только сильнее за последние несколько дней, но это не удивительно. Я почти совсем не сплю. Работаю я только ночью, а днем не могу уснуть от криков, которые сотрясают дом или то, что от него осталось.

Такое место вряд ли можно назвать домом, и больше всего на свете мне жаль, что Дилан тоже должен видеть и слышать это.

Но я могу это изменить. Еще могу.

– Уроды. Вы все уроды, – тихо шепчу я, доставая деньги из-за пояса своей юбки. – Но только этого я и заслуживаю.

Чаевые сегодня были очень щедрыми, но эти деньги настолько мне омерзительны, что я хочу сжечь, разорвать и стереть их с лица земли. Лишь бы забыть, каким способом они мне достались.

Но не могу. Я привыкла к тому, что деньги попадают ко мне каким угодно путем, но только не честным.

Хотя сейчас я хотя бы получаю их за работу, а не ворую, как делала это несколько лет.

Дилан бы, наверное, не принимал моих подарков, если бы знал, какой ценой я получаю эти бумажки. Но это неважно. Он еще слишком маленький, чтобы понять.

Смыв с себя остатки грязи, заглядываю в шкаф и быстро влезаю в джинсы, кеды и черную толстовку. Капюшон натягиваю на голову, спрятав светлые локоны в воротник. Привычка.

Меньше всего на свете я хотела того, чтобы люди заглядывали мне в глаза. Мне кажется, что так они смогут увидеть всё то, что я когда-либо совершала.

А мне нечем гордиться.

– Рокс, уже уходишь? – В гримерную вваливается еще одна девушка, одетая в привычную нам рабочую одежду. Высокие каблуки, короткие юбки, которые совершенно не скрывали белье, и топы, прикрывающие только грудь и плечи. Стефани, кажется, все нравилось – по крайней мере, сейчас, когда ее зрачки еще были наполнены кайфом, а лицо озаряла счастливая улыбка. – Куда?

Я быстро сметаю остатки денег в рюкзак и, надев его, направляюсь к выходу.

– Подальше от этого места. – Хлопнув дверью, бегу к выходу из клуба, радуясь, что для таких, как я, здесь существует черный вход.

Благодаря ему я всегда могла появляться здесь незаметно и так же тихо уходить, зная, что не попадусь ему на глаза. Мне было достаточно того, что он и так наверняка наблюдал за мной во время моих выступлений. Он бы с удовольствием сел в первый ряд и запихивал деньги мне в трусы. А может быть, просто снисходительно ухмылялся бы и держал свои руки сложенными – чтобы показать, насколько ему противно даже прикасаться ко мне.

Он выше этого. Сидит, восседает на своем золотом троне и радуется, что жизнь преподнесла ему шанс отомстить мне.

– Черт! – Тяну ручку двери на себя, но она не поддается. Почему закрыто? Черный выход всегда был открыт: в конце концов, это и пожарный выход тоже. Они просто не имеют права закрывать его.

Слишком поздно, чтобы разбираться, в чем проблема. Меня ждет Дилан, а значит, я должна выбраться из этого места как можно скорее. Грубо выругавшись про себя, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и направляюсь в зал, из которого доносится душераздирающий хип-хоп. Неимоверно громкая музыка нещадно рвет барабанные перепонки.

Пытаюсь пролезть через толпу незаметно, но это просто невозможно: на танцполе нет ни единого свободного квадратного сантиметра.

Сегодня пятница, а значит, я знаю, где он.

Я не хочу поднимать глаза вверх: там, где расположен балкон, окружающий весь периметр клуба. Там, где расположены ВИП-комнаты, от которых я держусь подальше, и там, где он обычно прохаживается, наблюдая за порядком.

Хотя, конечно, это адское логово трудно назвать порядком, и через это я должна пройти.

– Эй, уродина. Ты мешаешь!

– И как тебя в клуб-то пустили? – Девушка, которую я ненароком задела, отпрянула от меня, как ошпаренная. Поморщившись, она прильнула к своему парню. Показав неприличный жест своим обидчикам, пробираюсь через толпу дальше, пока, наконец, не оказываюсь рядом с выходом, у которого опять-таки собралась куча людей, мечтающих попасть в этот гадюшник.

– А почему ее пустили? – выкрикивает кто-то из толпы, и я спешу натянуть свой воротник до глаз, прежде чем замечаю какое-то движение на балконе.

– Молодой человек, не сегодня, – грубый мужской голос прерывает возмущение парня, который больше всех рвался внутрь.

Мне не нужно рассматривать балкон, чтобы понять, что за мной приглядывают.

Он смотрит на меня прямо сейчас, и я знаю, сколько наслаждения ему приносит то, что моя жизнь зависит от его распоряжений, указов и денег.

Денег, которые решают все. В его мире деньги – это бумажки, которыми он распоряжается, как хочет.

Он может вытирать купюрами пыль с приборной панели его дорогой тачки.

В моем мире деньги – это шанс на выживание. Выживание, которое обходится мне слишком дорого – ценой моей свободы, времени и остатков моральных принципов.

Хотя и их у меня нет, потому что я знаю: все, что происходит со мной сейчас, я заслужила. И как бы унизительно мне ни было танцевать перед толпой одичавших посетителей, это все равно лучше, чем то, что у меня было раньше.

Наверное.

Я не задерживаю свой взгляд на человеке, который стоит на балконе. Я вижу лишь его тень и знаю, что он, как всегда, одет в серую рубашку и плотно облегающие брюки или джинсы. На руках его дорогие часы, а на ладонях – отпечатки бесчестных деяний, что он успел сотворить за свою жизнь.

Я надеваю наушники и, кивнув одному из вышибал на входе, выбегаю на свежий воздух, вдыхая запахи мегаполиса.

Всего несколько шагов мимо шикарных автомобилей и бесконечных желтых такси, и я спускаюсь в нью-йоркскую подземку, в которой так легко затеряться в толпе даже ночью.

Подальше от клуба Infinity.

Куда угодно, только подальше от него и от этого места.

В подобие дома, где меня ждет только родной брат.

Глава 1

Пятью годами ранее

Роксана

В нашей школе я больше похожа на сбой в совершенном механизме, где мне нет места. Конечно, есть и такие, как я. Всего несколько десятков учеников попали сюда не благодаря денежкам своих родителей, а благодаря экзаменам. Которые я почему-то решилась сдать. Если бы я могла повернуть время вспять, то даже не пыталась бы этого сделать.

Я думала, что новая школа будет для меня реальным шансом что-то изменить в жизни, поступить в колледж. Но ошибалась.

Единственной возможностью накопить на колледж было откладывать деньги, которые я получала, делая за ребят курсовые и сочинения. Но и этого не хватало, потому что каждый месяц мы получали баснословные счета за квартиру. А дяде с тетей не было дела до этих счетов, они считали нас с Диланом спиногрызами, которые случайно упали им на голову. Свою зарплату дядя предпочитал тратить на выпивку, а несколько месяцев назад и вовсе заявил мне, что теперь это и мой дом, за который я обязана платить.

Иначе – приют. Для меня лучше приют, чем этот лофт на отшибе Бруклина, который они называют «домом». Но я боюсь, что Дилан этого не выдержит. Он – единственное, что помогает мне не сойти с ума.

Мой взгляд падает на двух девушек, гордо продефилировавших мимо в направлении своих шкафчиков. Уловив шлейф от дорогих духов, морщусь, продолжая разглядывать их точеные фигуры, облаченные в короткие платья. Джессика Уилсон и Тесс Сильвер. Если из живого человека и можно сделать настоящих пластиковых кукол, то эти девушки были живым тому подтверждением, и, кажется, этот статус их вполне устраивал.

Еще бы, ведь, несмотря на их тупые мозги, одну из них уже ждут в Принстоне, а другую в Йеле. В моем Йеле[1].

– Эй, Уилсон.

Улыбнувшись, Джессика поворачивается на мой оклик, но тут же изменяется в лице, разглядев меня. Джесс настоящая красавица. Однако я не прочь подпортить ей личико, если она немедленно не заплатит мне бабки, которые должна за курсовую, над которой я корпела несколько ночей кряду.

Но Уилсон быстро отворачивается к своему шкафчику, сделав вид, что не заметила меня. Еще бы, наверняка она не хочет, чтобы даже лучшая подруга знала о том, что ее пятерки по литературе – не совсем ее рук дело.

– С кем я разговариваю, а? – Не выдержав, подхожу к Джесс, и обе подруги разворачиваются ко мне. – Где мои деньги? Мы договаривались…

– О чем ты? – Янтарные глаза Уилсон пробегают по моей затрепанной толстовке с пренебрежением, а идеальный вздернутый носик слегка морщится – так, будто она рядом с мусоркой или чем-то подобным. – Тесс, ты знаешь… это?!

– Я не ЭТО, тупая сучка! – Закипев от гнева, хватаю Уилсон за воротник платья и припечатываю к шкафчиком. – Сто долларов, ты должна мне их.

– Тесс! Позови кого-нибудь! – истерично верещит Джесс, но, к счастью, я выбрала удачный момент, когда школьный коридор почти пуст – все на физкультуре, а эти две курицы, как всегда, ее прогуливали.

– Что ей от тебя нужно? Господи, у нее нож. Джесс, она сумасшедшая!

Осознав, что погорячилась, прячу раскладной нож обратно в джинсы и шиплю, обращаясь к мисс Идеальность:

– Дело ведь не в деньгах, правда? Просто не хочешь, чтобы кто-то видел, что у нас с тобой какие-то дела, верно? Что ж, здесь никого нет, а твоя подруга и так уже знает всю правду. – Перевожу взгляд с Джессики на Тесс и, натянуто улыбнувшись, объявляю: – Так что обращайся.

– Ладно, ладно. Я отдам тебе деньги! Только отпусти меня. И чтобы больше никто и никогда не видел, что я вообще знаю о твоем существовании! – Джесс пытается быть смелой и получает за это еще один легкий удар затылком о жестяной шкафчик. Я уверена, это не больно, зато выглядит впечатляюще.

Когда я разжимаю руки на ее воротнике, она дрожащими руками лезет в сумочку и протягивает мне новенькую идеальную купюрку. Сложив ее в два раза, быстро запихиваю в карман толстовки.

– Не беспокойся об этом. Я знать тебя не хочу, кукла, но ты сама обратилась ко мне за помощью. И если вы хоть кому-нибудь расскажете о том, чем я занимаюсь… – Провожу указательным пальцем по своей шее. – Вы же знаете, кто я. И с кем общаюсь. Хоть здесь я и одинока, но там, за пределами школы, за меня есть кому постоять.

– Ты ненормальная.

Тесс прижимает к себе Джессику, которая, кажется, готова расплакаться, что совершенно на нее не похоже. Обычно она слишком самоуверенна в себе, и вся школа знает о том, что с ней лучше не связываться.

Но мне плевать. Мне были нужны мои деньги. Иначе пришлось бы воровать снова, и несмотря на то, что я проделывала это уже десятки раз, мне каждый раз стыдно. Хотя со временем это чувство ослабевает. Может, потому, что я успокаиваю себя тем, что ворую только у богатых. А значит, краду и так ворованное.

Спрятавшись под капюшоном, я покидаю девушек, оставив их наедине с их пустыми разговорами. В следующий раз буду просить плату сразу, а не выбивать из заказчика дух, доводя его до ручки. Что бы ни говорила и как бы себя ни вела, я не получаю от этого удовольствия.

Я забываю о чем-то важном внутри себя и превращаюсь в человека, которого никто не замечает.

* * ** * *

Кафетерий нашей школы – чуть ли не единственное место, где я могу нормально поесть, не заплатив за это денег. Обычно я таскаю еду и для Дилана, но сегодня так голодна, что совсем забыла о брате.

Мысленно обещаю себе купить ему что-нибудь из еды на вынос, которую он так любит. Конечно, в мыслях я уже раскидала эту сотку по долгам, но придется пожертвовать десяткой, чтобы устроить ему небольшой пир. Ему всего пять, и мне действительно важно, чтобы он хорошо питался. Хорошо, что в школе его тоже кормят, но вот с ужином всегда проблемы. Я знаю, он ненавидит тетину стряпню, которую без бутылки под рукой есть невозможно. А я обычно обхожусь без ужина или ем на базе у ребят, когда есть что перехватить.

Закрываюсь от шума кафетерия наушниками и капюшоном и, как всегда, погружаюсь в свои мысли. Сегодня все более возбужденные, чем обычно, – последний класс, все готовятся к выпускному. Ненавижу эту глупую традицию выбирать короля и королеву бала. Не нужно быть гением, чтобы понять, что все голоса отдадут Джессике Уилсон и этому высокомерному ублюдку.

Кстати, об ублюдках.

Компания парней в синих бомберах с шумом врывается в кафетерий. Над головами учащихся пролетает баскетбольный мяч и попадает в противоположную стенку. Наш король и секундочки не может провести без рисования и самолюбования, а его мячик ему в этом помогает.

– Классная была тренировка. – В моем плеере играет какая-то тихая и спокойная музыка, поэтому я прекрасно слышу слова Адамса, который обращается к своей команде. Парни за столом начинают галдеть, и несколько девушек, стоявших в углу кафетерия, направляются к ним. Так сказать, весь «Олимп» в сборе, и все уместились за одним столиком, который возглавляет Адамс.

Ах да, и, конечно, Уилсон, которая подоспела в его объятия.

Я быстро опускаю взгляд вниз, ковыряясь в своей тарелке с рисом, – лишь бы не видеть, как эти двое облизывают друг друга на глазах у всей школы. Серьезно, Джессика целовала Адамса так, будто он был мороженым, причем последним кусочком на Земле. Он же небрежно придерживал ее за тонкую талию, а я тем временем все больше осознавала, что аппетит совершенно пропал.

Пытаюсь думать о том, что вечером увижу Дилана, и все снова обретет смысл. Я подсчитаю наши долги и другие расходы, определюсь с суммой, которую должна заработать до двадцать пятого числа этого месяца. Возможно, в этом месяце не придется никого грабить. Если Майкл не заставит меня и если поступит еще хотя бы парочка заказов по курсовым. А лучше три. Я готова не спать несколько ночей, только бы не поддаваться на уговоры Майкла и других членов банды. Они считают, что я хорошо отвлекаю продавцов на заправках, на которых мы воруем. Да и вообще умею заговорить зубы, если постараюсь.

В нашей компании не так много девушек – можно пересчитать по пальцам, – так что Майкл просто обожает брать меня на любые вылазки. Самое печальное, что я рискую больше всех, а моя доля – всего лишь пять процентов с выручки. Это чертовски мало, если учесть, что за нашу лачугу в Бруклине мы должны платить тысячу восемьсот долларов в месяц – и это без воды, газа и интернета, который необходим мне при написании курсовых.

Я уж было собираюсь встать, как вдруг слышу звук шагов, нарастающий с каждой секундой. Кто-то приближается, и это странно, ведь обычно никому нет дела до непонятного черного мешка, состоящего из толстовки, восседающего в углу кафетерия.

Высунув наушники, пытаюсь встать, но дерзкий голос прерывает меня:

– Сядь на место.

Поднимаю глаза и вижу лицо, которое совершенно не ожидала увидеть. По правде говоря, я никогда не видела Кейда Адамса так близко. Полагаю, до этого дня он вообще не подозревал о моем существовании.

Открытый ледяной взгляд пробегает по мне, лишь на секунду задержавшись на моих глазах. Затем мужчина быстро осматривает мой внешний вид и опять же демонстративно и с пренебрежением поджимает губы. Этому он наверняка научился у своей подружки. Или же в их обществе этому жесту обучают с рождения.

Я ненавижу таких людей, как Кейд Адамс. Людей, которые росли на золотом горшке и занимали места в самых престижных колледжах страны. Не из-за знаний. Из-за связей и денег. Хотя, конечно, какими-то минимальными знаниями, необходимыми для поступления, они обладали. Впрочем, у этого парня, кажется, баскетбольный мяч вместо головы и резиновая кукла вместо девушки.

Перестаю пялиться на него и, проигнорировав, устремляю взгляд в одну точку перед собой – буду вести себя так, будто его здесь и вовсе нет.

Кейд замечает мою тактику и медленно наклоняется ко мне, к самому уху.

– Ты просто жалкая неудачница, – спокойным, угрожающим голосом произносит он. Внезапно одна его рука падает мне на предплечье, и он с силой его сжимает. Голова мгновенно кружится от его хватки – даже руки Майкла не были такими сильными. – От тебя воняет, ты знаешь это? Воняет, как от мусора. Знаешь… Этот запах гетто. Или где ты там обитаешь?

– Отвали! – оскалившись, вскрикиваю я, понимая, что на нас смотрит почти вся школа.

– Отвалишь ты. От моей девушки, – все тем же спокойным голосом продолжает Кейд. – Только попробуй хоть еще раз подойти к ней, неудачница.

– А не то ч… – Я не успеваю договорить, потому что в следующую секунду его пальцы опускаются ко мне на затылок. Через толстовку он надавливает мне на шею, и мое лицо оказывается припечатано к рису в моей тарелке.

Он отпускает меня так же быстро, как и схватил. Когда я поднимаю голову, он смотрит на меня с улыбкой, обнажающей его белые ровные зубы. Темно-русые длинные волосы спадают на его лоб, и он небрежно откидывает их назад, рисуясь перед всей школой.

Сперва начинает смеяться Уилсон, а потом и все остальные. Смехом наполняется весь зал, и каждый, не упуская момента, спешит указать в меня пальцем. Вместо невидимки, без дела слонявшейся по коридорам школы, я вдруг превращаюсь в сенсацию, о которой теперь будут знать все.

Радует лишь то, что это выпускной класс. И я больше никогда не увижу тысячи этих мерзких лиц, что смеют смеяться надо мной.

Унижение и злость разливаются по моим венам, опаляя изнутри. Еще никогда я не чувствовала себя настолько оскорбленной. Кейд же уже спокойно сидит за своим столиком, поджав под мышкой баскетбольный мяч. Джессика, обнимая его за талию, бросает на меня взгляд и смеется вновь – наверное, заметила остатки риса на лице.

– Ну ничего, ребятки. Хотите войны? Вы ее получите, – тихо шепчу я, набирая знакомый номер телефона. Майкл отвечает мне спящим голосом – день начинался у него в девять часов вечера. И, кажется, этой ночью нашу банду ждут новые несанкционированные приключения. Я позабочусь о том, чтобы они выбили всю дурь из этого ублюдка.

Глава 2

Пятью годами ранее

Кейд

– Ну что, теперь ты довольна? – Я беру Джессику за подбородок и притягиваю к себе. Каштановые волосы щекочут мои пальцы в тот миг, когда наши взгляды переплетаются. Не то чтобы мне важно ее настроение, просто не хочу портить нам сегодняшний вечер.

Джесс весь день жаловалась мне на выскочку, которая якобы избила ее, и половину этого рассказа я, как всегда, пропустил мимо ушей. К полудню, когда нытье Джессики достигло пика, я, наконец, решаюсь на небольшое показательное выступление перед всей школой и надеюсь, что это удовлетворит Джесс.

Она же все-таки моя официальная девушка. У нее должны быть хоть какие-то привилегии. Пусть моя защита греет ее от слухов и сплетен о том, что я делаю с Сарой, Мили и даже с ее подругой Тесс в кинобудке за спортзалом.

– Надеюсь, она теперь знает свое место. – Закрыв глаза, Джесс крепко меня целует. Я тем временем подмигиваю Тесс, и та облизывает свои полные губки, предвкушая нашу очередную тайную встречу.

– И это тебя избило? Уверен, ты преувеличиваешь. Я, кажется, вспомнил, кто это. На литературе вечно читает свои мрачные стихи перед всем классом, а мистер Пэрриш нахваливает ее за них. Ты бы слышала эту жуть… – Непонятный образ всплывает в моей памяти, но я отгоняю от себя эти картины прочь. Не стоит уделять время тому, что не имеет смысла.

Сейчас все мои мысли заняты только баскетболом и поступлением в колледж. Мой средний балл немного не дотягивает до необходимого, а это значит, что сегодня будет последний день, когда я позволяю себе тратить время впустую. С завтрашнего дня придется готовиться к куче тестов по математике, а иначе – прощай приличный колледж, и даже деньги моей семьи вряд ли помогут мне поступить в университет Лиги плюща.

– Хватит о ней, или тебе понравились ее мешковатые штаны и толстовка? – поддразнивает Джесс, продолжая липнуть ко мне всем телом. Даже баскетбольный мяч летит вниз, потому что мне приходится ответить на ее объятия.

– Ну что, сегодня у нас вечеринка в честь окончания уроков. Поверить не могу. Больше. Никаких. Уроков! Всего несколько тестов, и мы на свободе! – раздается голос Томаса – моей правой руки в команде и лучшего друга, почти что брата. Мы с ним настолько близки, что могли даже одну девушку разделить на дв… А впрочем, не важно.

– Колледж, брат. Колледж. Ты забыл об этом?

– Да насрать мне на колледж. И на экзамены – как-нибудь прорвусь, родителям все равно придется платить за обучение. Мне главное – чтобы мы с тобой поступили в один и жили в одной общаге. – Томас потирает руки, в то время как Джессика буравит нас обоих недовольным взглядом.

– Ребят… Я вам не мешаю? – Она возводит глаза к потолку и тяжело вздыхает.

– Детка, ты вынуждена делить такого, как я, со всеми. Не забывай об этом. – Я понижаю голос до шепота, приблизившись к ее уху. Джессика только крепче обнимает меня и опускает голову мне на грудь.

Пытаюсь дотянуться через нее до протеинового коктейля, мгновенно забывая о том, что произошло еще десять минут назад. О девушке, с которой, возможно, поступил не очень красиво. Какая, к черту, разница?

Она действительно никто. И она даже не пытается это изменить. Слоняется по школе, словно тень, до которой никому нет дела.

Моя жизнь прекрасна, с малых лет я обладал всем, о чем другие могли только мечтать. Желания исполнялись как по мановению волшебной палочки, и мне даже не приходилось стараться. Единственное, что я умел делать, – это играть в баскетбол и трахаться.

Я глажу Джессику по спине, непроизвольно ухмыляясь. Что ж, надеюсь, она не догадывается, что действительно делит меня со всеми.

Роксана

– Да. Да. Да, Майкл, да… – Я разглядываю грязь на потолке, пока Майкл все глубже и глубже впечатывается в мое тело. Он трахает меня грубо и монотонно – на скорую руку. Так происходит всегда, когда он под кайфом.

А еще он никогда не издает никаких звуков во время секса. О нашей близости свидетельствует только тихое постукивание спинки кровати о стену и скрип металлического дна под матрацем.

Ну, и мои «фееричные» вздохи, по которым плачет сам Голливуд. Может быть, я могла бы стать неплохой актрисой, если бы не была такой жалкой воришкой, которая всю жизнь перебиралась из стаи в стаю. Пока, наконец, не нашла Майкла и его банду.

Здесь неплохо – по сравнению с другими группировками, в которых мне приходилось состоять. Многие заставляли меня участвовать в грабежах, а потом смывались, не заплатив мне ни цента. Майклу же я могу доверять: он всегда отстегивает мне несколько пачек «зеленых», и к тому же я ему нравлюсь. Не думаю, что нашу связь можно назвать отношениями двух влюбленных друг в друга людей, но, по крайней мере, здесь мне не так одиноко.

Мерзко, противно. Но я чувствую, что не одна.

Понимаю лишь, что таких, как я, много. Единственное, что отличает меня от остальных членов банды, – это то, что мне не нравится воровать. Моя рука каждый раз дрожит, когда я направляю пистолет на людей, будь то продавец в придорожной лавке или владелец ювелирного магазинчика, задержавшийся допоздна.

Мне не нравится этим заниматься. Но другого способа прокормить Дилана и себя я не вижу. Даже если бы я устроилась уборщицей или официанткой на полную ставку, денег бы не хватало со всеми чаевыми, не говоря о том, что на таком месте мне бы пришлось жить, а не работать.

К тому же я и сама не заметила, как воровство вошло в привычку – это было чем-то вроде мании, от которой трудно избавиться.

– Спасибо, Рокс. Теперь я готов выслушать то, о чем ты говорила мне по телефону. – После того, как Майкл совершил в меня два последних ритмичных толчка, он плюхается рядом со мной. Сказать, что я не получила удовольствия, – значит ничего не сказать. Но так было не всегда. Я знаю, что Майкл не лучший любовник и вообще парень, от которого нормальная девушка бы держалась подальше, и все же он был тем, кто оказался рядом, когда я осталась совсем одна.

К тому же рядом с ним я всегда под защитой – даже сейчас, когда Кейд Адамс сам напросился на то, чтобы его идеально ровный нос подправили, а бесконечно длинные и пушистые ресницы подрезали.

Было бы во мне хоть немного мужской силы, и я бы сделала это прямо на глазах у всех в кафетерии. Но, к сожалению, я слишком слаба для этого протеинового мальчика, а за использование ножа меня бы выгнали из школы за две недели до вручения аттестатов.

– Один ублюдок из нашей школы. – Я хватаю с тумбочки свою белую майку и быстро натягиваю ее на голое тело. Чтобы хоть как-то успокоить расшатанные нервы, беру две сигареты и протягиваю одну из них Майклу. Он кивает с такой благодарностью во взгляде, как будто я только что прочитала его мысли. – Его нужно наказать.

Выдыхаю кольца дыма прямо на Майка, который присел на кровати, задумчиво коснувшись пальцами своего небритого подбородка.

Майкл старше меня лет на десять, и это заметно благодаря небольшим морщинкам у него на лбу. Ему слишком часто приходится хмуриться, особенно в те моменты, когда держит пистолет или когда недосчитывается ворованных денег.

Я мало что знаю о его прошлом – только то, что он на досрочном освобождении. Для того чтобы показать свою законопослушность, он даже устроился автомехаником, ну а по ночам он возвращается сюда, в Квинс, где зависает под кайфом с такими же, как он, ребятами.

Неудивительно, что я ненавижу таких, как Кейд Адамс и Джессика Уилсон.

Думаю, дома их ждут теплая приятная ванна, сытный ужин и любящая семья.

Но я не имею права жаловаться. У меня есть брат.

– Опять этот детский сад. Ты уверена, что мне стоит в это вмешиваться? – Черные глаза Майкла смотрят на меня с прищуром – он наверняка не хочет тратить время на меня и на мои «детские» разборки.

– Ненавижу его. Нужно разобраться, Майк. Ты же не дашь меня в обиду? – Я тушу сигарету о пепельницу и откидываю голову назад.

– Что он сделал? Налетел на твой велосипед на своей Ауди? – скептически спрашивает он.

У Майкла длинные волосы – настолько, что он даже делает небольшую гульку из них на макушке, что всегда меня раздражало. Перед глазами тотчас встают русые волосы Кейда, по которым он любит проводить рукой. Эта его привычка говорит мне, что себя любимого он готов трогать бесконечно.

– Не смешно. Он унизил меня при всех. – Быстро понимаю, что этот аргумент Майклу вряд ли покажется убедительным. – И… Я боюсь, он за что-то хочет свести со мной счеты. Вдруг начнет следить? Я всех сдам.

– Думаешь? – Майкл мгновенно меняется в лице. Что ж, за свою шкуру он переживает гораздо больше, чем за мою.

– Знаю. У него деньжат много, он может все, что угодно. Я лишь хочу припугнуть его. Заодно и кошелек его опустошим. Уверена, он всегда при деньгах. Так что, идет? – Одариваю Майкла долгим взглядом, вложив в него всю свою дерзость и смелость. Я привыкла разговаривать с ним на одном языке. Каждый раз, когда произношу какие-то слова, мне кажется, что говорю не я.

Я совсем не похожа на человека, который прочитал все величайшие произведения человечества: от Лондона до Толстого. И уж тем более я была не похожа на человека, который пишет стихи.

– Ну, раз будет выручка, да еще и тебе помогу, то я согласен. Пяти ребят хватит? Он сильный?

– Да. – Я опускаю взгляд на предплечье, на котором рдеет синяк, который оставил мне Кейд своей хваткой. Рука болит, все больше распаляя во мне злость и жажду мести.

Мести не только за то, что он сделал. Мести просто за то, кем он является.

– Только никаких пистолетов. Нужно просто слегка напугать его, хорошо? Майк, ты точно меня услышал? – щелкаю пальцами перед глазами Майкла, который замер, очевидно, рисуя в своем воображении прекрасную картину расправы над золотым мальчиком.

– Ладно, ладно. Постараемся не сломать ему ноготки.

– Я поеду с вами. Сегодня вечеринка у одной из девчонок в нашей школе. Я, конечно, не приглашена, а вот Кейда подкараулить можно.

– Кейд? Ты знаешь его имя?

– Конечно, – фыркаю я, придав своему голосу равнодушный тон.

– Что-то подозрительно сильно ты одержима этим парнем, да еще и имя его с такой нежностью произнесла. – Майкл поджимает губы, беря меня за руку. Я знаю, что мои руки, как всегда, ледяные, и иногда мне необходим тот, кто сможет их согреть. – Я уже ревную, Рокс.

– Эту мразь каждая муха в нашей школе знает. Не человек, а звезда и все такое. – Я картинно засовываю два пальца в рот, изображая рвотный позыв.

– Ну, нет проблем. Сделаю, как ты хочешь, но только потому, что надеюсь сорвать с такой легкой добычи немного бабла. Так что ты даже молодец, что подкинула мне работенку на сегодня. Хотя все эти твои школьные разборки меня напрягают. Иногда я забываю, что ты еще маленькая девочка… – Ладони Майкла ложатся мне на грудь, и он слегка сжимает ее.

– Не сейчас. После того, как сделаешь то, о чем прошу. Только, пожалуйста, не переборщи. Майкл, запомни это. – Я серьезно смотрю в темные глаза Майка, и, если честно, мне не по себе от того, что я в них вижу.

Мягко говоря, он не хороший человек. Но я закрываю на это глаза, потому что все люди такие. В мире не осталось ничего светлого, кроме детей, которые зачастую уже тоже изначально испорчены.

Но есть и такие, как Дилан. Светлые дети. У него еще есть шанс стать хорошим человеком, и все, что я хочу, – чтобы он никогда не стремился быть похожим на меня.

– Как скажешь. Я все понял, детка. – Майк встает с постели, и я отворачиваюсь. Мне не нравится его обнаженное тело с кучей нелепых татуировок, которые он набил на каждой свободной части его тела. Несмотря на свою силу и мышцы, он худой и долговязый – если бы я встала рядом с ним, то моя голова едва доставала бы до его груди.

Пока он принимает душ, я сворачиваюсь на кровати клубочком и обхватываю колени руками.

Что я делаю? Почему я так жажду расправы над Кейдом? В конце концов, тарелка с рисом куда безопаснее, чем пять одичалых бандитов, которых я собираюсь на него натравить.

Я и сама этого еще не знаю.

Только чуть позже я осознаю непоправимые последствия своей ошибки.

Глава 3

Кейд

– Господи, надо же было так надраться. Кейд!.. – Джесс хлопает меня по щекам, и я стараюсь сфокусировать взгляд на ее янтарных глазах. Весь остальной фон плывет, а голова раскалывается от громкой музыки и выпитого алкоголя.

– Отв-вал-л-ли, любимая. Дай расслабиться, – нечленораздельно мямлю я, пытаясь встать. Сам не помню, как оказался на полу в обнимку с баскетбольным мячом. Кажется, мы с Томом начали играть в какую-то игру, а потом Лукас Митч принес много разноцветных шотов.

– Кейд, я прошу тебя. Ты же обещал отвезти меня домой. Но теперь… – Голос Джессики звучит в моих ушах как надоедливая сирена. Черт бы ее побрал – вечно привяжется в момент, когда я просто хочу провести время со своими друзьями. В этом основной минус отношений – какой бы красавицей ни была Джессика, она мне порядком наскучила. Именно поэтому я не хранил ей верность – мне всегда казалось, что где-то там, на стороне, я найду девушку получше. Если хорошенько ее распробую.

– Вызови такси. Я там тебе денег. Только отстань от меня. – Мой язык по-прежнему заплетается, а рядом с собой я слышу стон Тома, который тоже пытается встать.

– Отстань? Да ты без меня до дома не доберешься. Я уеду… Уеду с другим, понятно?

– Да проваливай куда хочешь. Ты мне не нянька. – Встаю, наконец, на ноги и стараюсь придать своему лицу твердое и волевое выражение. Это слишком трудно – каждая извилина моего мозга, кажется, затянута в крепкий узел.

– Что? – Джессика взмахивает руками и хмурится. Ее идеальный ротик приоткрывается, но впервые за долгое время мне не хочется заткнуть его поцелуем.

– Что слышала. Ты мне на хрен не нужна, – смеюсь ей прямо ей в лицо, тыкая пальцем в ее грудь. – Если ты так легко можешь променять меня на другого – пожалуйста. Только ты прекрасно знаешь, что такого, как я, больше нет.

– Ты пьян! Ты не отдаешь себе отчет в своих словах и действиях… Прошу, забери свои слова обратно, Кейд! – Кажется, Джессика ходит по серпантину горы, которая называется «типичная женская истерика».

– Брось, Джесс! – Я улыбаюсь, издеваясь над ней. – Неужели я тебе действительно нужен? Я? Или мой образ, мои деньги и все остальное? Неужели я нужен тебе настолько, что ты даже закрываешь глаза на то, что я трахаю твою лучшую подругу. И не только ее, знаешь ли.

Смех наполняет мои легкие и вырывается на волю с какой-то еще более пьянящей радостью. Не уверен, что не пожалею о своих словах завтра, но сейчас Джесс сама вывела меня из себя.

Меньше всего на свете я хотел того, чтобы со мной обращались как с маленьким и пресекали мою свободу. У меня и так в жизни были нянечки, теперь ею стала и собственная девушка. С меня хватит.

– Что? Ты и Тесс?! Ты… – Джессика играет из рук вон плохо. Она, наверное, думает, будто прекрасно делает вид, что ей больно. Но на самом деле в ее глазах я вижу только уязвленное самолюбие, но уж никак не разбитое сердце.

Она плевала бы на меня, если бы не мой статус, положение и уважение окружающих. Ей просто нужно было поставить галочку в своем списке напротив пункта «Встречаюсь с самым классным парнем школы».

– Ох, не надо этих наигранных слез, детка. Лучше вали туда, куда ты там собиралась, и оставь меня в покое! Понятно? – Окончательно выйдя из себя, отворачиваюсь и ухожу прочь, даже не взглянув на нее.

Подумать только. Я унизил ее, открыто заявил ей, что спал с ее лучшей подругой. А она? Стоит глазами моргает. Она даже ударить меня не попыталась. Как будто мне все можно.

Так было, так есть и так будет всегда. Мне можно все.

Наверное, я погорячился, наговорив ей столько гадостей. Черт, мысли путаются, как будто в алкоголь что-то подмешали. Но это неправда – я просто перебрал, а теперь и сам не заметил, как оказался на пустынной улице Манхэттена, что само по себе звучит бредово. Оказывается, даже в Нью-Йорке можно найти место, где по ночам люди спят, а не бегают по ресторанам, барам и клубам. Что же, так даже спокойнее.

С остервенением пинаю легкий камушек и смеюсь, убирая руки в карманы джинсов.

Я слишком вспыльчив. Возможно, с Джессикой давно стоило расстаться, но не таким образом. Черт, ненавижу свою импульсивность – она никогда не доводит меня до добра.

Взять хотя бы этот случай в кафетерии сегодня. Наверное, этой девушке хватило бы слов, но я всенепременно пожелал унизить ее перед всеми и показать свое превосходство.

Зачем? Потому что мне не нравились такие, как она. Все из себя такие одинокие и загадочные. Да еще эти ее стишки, которые она читала тогда в классе. Мерзость.

Дергаю плечом, пытаясь избавиться от воспоминания, которое вновь и вновь всплывает перед моим внутренним взором.

На улице относительно тихо – только городской шум и звук проезжающих мимо меня такси и редких машин. Три часа ночи, а глушь такая, как будто наступил апокалипсис. Я точно еще на Манхэттене?

Разумеется. Я бы физически не смог так быстро добраться в какой-либо другой район.

Тут до меня доносятся звуки трека «Rack City Bitch» и оглушительный скрип тормозов, раздавшийся совсем рядом. Встряхнув головой, оглядываюсь: ничего особенного, какие-то придурки, вообразившие себя главными героями GTA. Кажется, в руках у них что-то длинное, но надеюсь, что я им не нужен.

– Эй, ты! – вдруг слышу я и вновь замираю. Разворачиваюсь. Передо мной стоят пять парней засаленного вида. Напоминают каких-то немытых рокеров, и мне, честно говоря, хочется им только посочувствовать. Когда перевожу взгляд на их тачку, убеждаюсь в этом: старый, потрепанный пикап, которому не помогает даже разрывающий колонки Tyga.

– Привет, красавчик.

– Ух, какой сладенький, – издевательским голосом произносит один из парней, лица которого я не вижу из-за падающей на него тени.

– А часики-то его мне уже нравятся.

Сердце пропускает удар, когда замечаю, что в руках у них деревянные биты. Отморозки, которым приспичило меня обокрасть.

– Это точно. Вам о таких только мечтать, неудачники, – выплевываю я, вставая в боевую позицию. Я и так мало чего боялся, но одурманенный алкоголем разум способен на все.

– Что ты сказал?! – Их главарь (решаю так потому, что стоит он посередине и впереди всех) ухмыляется, а его сосед подходит ко мне ближе, постукивая наконечником биты по ладони.

– Как страшно. Я вам всем кости переломаю.

Тут они разражаются громким хохотом, а я, не дожидаясь момента, когда они первые нанесут удар, выбиваю челюсть парню с битой, да так, что он отлетает на проезжую часть и падает ничком на асфальт.

– О, принцесса умеет драться? – издевательским тоном произносит главарь в тот момент, когда я отражаю удар другого нападающего. Он последний из банды, кого мне удается свалить.

– Грабануть меня захотели? Да черта с два вам это удастся! – В моей крови вдруг закипает адреналин, и я, не понимая, что делаю, кидаюсь на мерзкого вида главаря с кулаками. Если они думали, что я не смогу постоять за себя, то они ошибались.

Но правда в том, что, кажется, я только сильнее его разозлил. Уже в следующую секунду после того, как я нанес удар ему под дых, чувствую, как что-то тяжелое опускается прямо на мою спину, сбивая с ног.

– Проси прощения, ублюдок, и, может, мы пощадим тебя. Отделаешься только часиками, – угрожающе шипит парень, каждый открытый сантиметр тела которого покрыт татуировкой.

Спину разрывает боль – она разливается по всему телу, заставляя каждый орган ныть вместе с ней.

– Прощ-щения будете просить вы… – яростно выплевываю я, мгновенно протрезвев.

Упершись руками в асфальт, пытаюсь встать, но рядом возникает главарь. Удар следует незамедлительно – через секунду в мои ребрах вспыхивает такая боль, какую я не испытывал за всю свою баскетбольную карьеру. А это был весьма травмоопасный род занятий, как и любой вид спорта.

– …на скамье подсудимых! – Хватаю ублюдка за ногу и резко тяну на себя, обеспечивая ему добротный вывих бедра как минимум.

Да только их все равно трое, и две пешки главаря не затягивают с местью: два мощных кулака с глухими шлепками влетают мне в челюсть.

– Вы не знаете… Не знаете, что вас ждет, недоумки…

Они наносят удар за ударом до тех пор, пока я не чувствую хруст в костях и вкус крови на губах. Сознание затуманивается – видимо, мозг пытается защитить меня от непередаваемой боли, что вмиг обрушивается на бренное тело.

– Мы хотели просто твоих бабок, урод. – Сквозь пелену шума в ушах и городского гула я вдруг слышу женский голос. Нет, скорее это крик. И явно галлюцинация, потому что я совершенно точно помню только пятерых парней. – Ты сам напросился. Извиняйся – и мы уйдем.

Какая-то часть мозга осознает, что один из них прошелся по моему бомберу, а потом я чувствую пустоту на руке – в том месте, где обычно носил наручные часы, подаренные дедом.

– Извиняйся, кому я сказал! – снова подает голос бандит, и в унисон с этим звуком я слышу звук пистолета, снятого с предохранителя.

Вот черт.

Я понимаю, что у меня больше нет никаких сил, чтобы встать. Единственное, что я еще могу сделать, – это остаться собой. Быть сильным и плюнуть им в рожи в тот момент, когда они ждут извинений.

На самом деле я наверняка выгляжу жалко. И все же, напрягая все свои мышцы, я стараюсь рассмеяться. Каждый спазм и новый вдох превращается в настоящую агонию, медленную пытку.

– Иди… – шепчу я, едва дыша. – К черту!

А потом раздается оглушительный выстрел, и наступает темнота.

– Уходим! Уходим!

Это последние слова, что я слышу, перед тем как закрыть глаза и позволить своему сознанию опуститься в черную, непроглядную дыру.

Рокси

– Майк, ты какого хрена сделал это, а? Я же тебя просила! Без оружия, только припугнуть! Вы его, б…, убили! – Я закрываю рот руками, не веря в то, что все это происходит наяву. Всего час назад я мечтала стереть самодовольное выражение с лица Кейда Адамса, но теперь сделала бы все, чтобы повернуть время вспять.

– Он сопротивлялся. Мне это не понравилось.

Майкл примирительно берет меня за плечи.

Но уже поздно. Что-то человечное внутри меня пребывает в ужасе и хочет не переставая плакать – с той секунды, как я сделала еще пару шагов к Кейду и увидела…

Его лицо.

Он же просто подросток. Ему восемнадцать, как и мне. Черты его лица, что обычно казались мне омерзительными, теперь приобрели совершенно другое значение. Он словно безмятежно спал, оставшись без сил. И только синяки и кровь на его теле возвещали о том, что только что произошло что-то ужасное.

По моей прихоти.

По моей глупости.

– Рокси, пойдем. Нужно проваливать!

Райн – парень, которого Кейд отбросил на дорогу, – наконец-то приходит в себя и направляется к машине.

– Рокс, какого черта ты делаешь? Уходим!

Позади меня раздается звук захлопывающейся автомобильной дверцы, но мне плевать, если они оставят меня на месте преступления.

Я должна попытаться…

Обязана проверить лишь одну маленькую деталь.

Умоляя небеса о том, чтобы они помогли мне, я сажусь на асфальт рядом с Кейдом. Звук прорывающей сквозь город сигнальной сирены звучит для меня как голос рока.

– Легавые! Рокси, вали в машину, кому я сказал!

Но я не шевелюсь. Я вообще боюсь шелохнуться, впервые увидев последствия того, с чем многие годы играла.

Каждый раз, когда я направляла пистолет на человека, знала: не выстрелю. Не смогу нажать на курок – мне нужны только деньги, которые мне приходится добывать таким способом.

Но это… было слишком. За гранью реальности, в которой моя жизнь в один момент превратилась в настоящий ад, – как оказалось, до этого были еще «цветочки».

– Дура! – кричит мне в спину Майкл. Звук газующего двигателя, скрип колес, и вот они уже скрылись за углом сто двадцать пятой улицы с кучей денег и золотым «Ролексом».

Судорожно схватив Кейда за запястье, я слегка выдыхаю. Этот идиот промахнулся – на теле парня нет следов от пулевого ранения. Зато многочисленные синяки, ссадины и гематомы за пять минут превратили Адамса в жертву из короля Вселенной.

И все же его раны могут быть смертельными.

Дрожащими пальцами нащупываю телефон в кармане джинсов Кейда и набираю номер скорой.

– Здравствуйте, чем могу… – начинает оператор.

– Человека ранили! Избили! Срочно нужна помощь, умоляю вас! – Не помня себя от паники, называю нужное пересечение улиц и кладу трубку, в последний раз взглянув на Кейда.

Полицейская сирена, поющая где-то вдалеке, становится все громче и громче.

– Я не хотела этого, – вырывается из моих губ. Что-то вроде «прости», но я знаю, что Кейд наверняка бы не принял моих извинений.

В груди щелкает – словно переключатель, меняющий мою отвратительную личность на другую. На ту личность, которой не все равно. Которая не умеет закрывать глаза на ужас, что творит, не умеет держать в руках пистолет и покупать еду на ворованные деньги.

Но я посылаю ее в задницу и кидаю прощальный взгляд на Кейда Адамса. Его растрепанные волосы полностью заслоняют глаза, которым, я надеюсь, еще суждено открыться.

А потом я бегу вперед – туда, где можно было бы спрятаться: в переулок между домами. К сожалению, единственное безопасное от легавых место – мусорный бак, в котором мне и приходится просидеть всю ночь, несмотря на то, что скорая и полиция уезжают всего через полчаса.

* * ** * *

– Я ухожу, Майкл! – На следующее утро я вваливаюсь в комнату Майкла, как к себе домой. Ночью здесь опять была вечеринка – наверное, праздновали расправу над Кейдом и потратили все, что наворовали, разумеется, на наркоту и алкоголь. – Ты не имел права так поступать. О чем ты думал?!

Лихорадочно роюсь по всем полкам, что попадаются у меня на пути, и забираю свои вещи. Чувствую себя просто ужасно – иногда даже приходится задерживать дыхание, лишь бы не чувствовать этой вони, которая прилипла ко мне после того, как я всю ночь пролежала между пакетами с заплесневелыми продуктами. Боялась выйти, да и силы меня покинули. От испытанного страха я пребывала в таком шоке, что даже не отвечала на звонки Дилана. Черт, если бы он только знал, чем я занимаюсь, с какими людьми общаюсь…

Он знает это.

Но он не понимает. Его маленькое наивное детское сердечко все еще верит в то, что его сестра самая лучшая на свете.

Майкл стонет и потягивается в постели, широко зевая. Так и хочется засунуть кулак ему в горло, но я сдерживаю себя. Знала же, что он подонок. Чего я ждала? Что он пару раз ударит Кейда и спокойно уйдет?

Действительно рассчитывала на то, что Кейд спокойно отреагирует на нападение?

Я ведь не раз видела, какой вспыльчивый он на поле: да, я посещала эти тупые школьные матчи, но только для того, чтобы отвлечься. Каждый раз, когда на игре возникал конфликт, Кейд спокойно мог налететь на соперника с кулаками, за что получал штрафные очки. Не самое лучше качество для капитана, и все же играл он превосходно.

– Детка, перестань! Хватит капать мне на мозги. Куда ты пойдешь? У тебя же нет денег. – Парень усмехается и сразу же тянется к пачке сигарет, лежащей на тумбочке. Я тут же сметаю ее в свой рюкзак, игнорируя мат, которым он меня покрыл.

– Что ты делаешь, Рокс? Думаешь, ты кому-то нужна? Ты не можешь выйти из банды просто потому, что захотела этого. Ты одна из нас.

– Я воровка, а не убийца! А ты… Ты кусок дерьма! Я все здесь ненавижу! Все! Гони мои бабки, которые должен мне за последнюю махинацию, и я сваливаю. Не хочу больше видеть твою мерзкую рожу. – Хватаю его за воротник футболки, в которой он спал, и хорошенько встряхиваю. Его «кайфовое» состояние играет мне на руку.

– Детка, перестань. Прошу тебя. Ты же сама хотела расправы над ним – ты ее получила. Я сделал это ради тебя и теперь требую награды… – Его руки обвивают мою талию, но я с силой отталкиваю от себя этого отморозка.

– Гони мои деньги, – достав из-за пояса пистолет, направляю дуло прямо в его живот. – И будь уверен, я не промахнусь.

– Сука! Ты не получишь ни цента! Ясно тебе?! – Майкл усмехается, прекрасно понимая, что я не выстрелю.

Все мое тело сотрясается от отвращения к парню, к этому месту. Но в первую очередь – к самой себе.

– Даже если и дам тебе деньги, ты все равно вернешься, когда прижмет, – со знанием дела заявляет он, оглядывая меня с головы до ног. – Или пойдешь торговать своим аппетитным телом… Что ж, я буду твоим постоянным клиентом, грязная девчонка.

– Лучше быть проституткой, чем провести рядом с тобой хотя бы еще один день. Деньги! Отдай мне их. – В голове настойчиво маячит образ Дилана, которому не помешало бы прикупить новую одежду. К тому же у него скоро день рождения, на эти деньги я планировала купить ему подарок его мечты – машинку на радиоуправлении.

– Я сказал, ты не получишь ни цента. Забирай часики этого принца и проваливай. Пожалуйста, – Майкл протягивает мне часы, обмотанные цепочкой. Он, видимо, и сам не заметил, как вместе с часами отдал серебряный кулон, который показался мне знакомым.

Быстро спрятав добычу в карман, собираюсь уходить, но вдруг замираю рядом с полкой, на которой Майкл хранит патроны.

– Положи на место! – рявкает он мне вслед, на что я разворачиваюсь и стреляю в воздух. Он порядком пугается, затыкает глаза и уши.

– Я надеюсь, когда-нибудь вас всех найдут. Кейд не умер. К твоему несчастью, у него хорошая память на лица… – Тут я, конечно, добавила это знание от себя, чтобы припугнуть Майка.

Как в замедленной съемке, наблюдаю за тем, как его лицо вытягивается от потрясения.

– Сучка! Ты сумасшедшая сучка, Рокс! Из-за тебя мы вляпались в это дерьмо! – Я стараюсь абстрагироваться от его крика, захлопываю за собой дверь и пробираюсь по загаженной квартирке к выходу.

На полу валяются окурки, наркота, бутылки из-под пива и парни, которые вчера неплохо провели время. В дверях сталкиваюсь с густо размалеванной шлюхой и прибавляю скорости.

Бежать. Бежать к Дилану.

Туда, где я смогу хоть немного побыть нормальной.

Побыть человеком.

Глава 4

Наши дни

Роксана

Пешие прогулки всегда помогали мне привести в порядок свои мысли. В такой солнечный день нью-йоркская подземка не кажется лучшим вариантом перемещения, поэтому, собрав все необходимое для кастинга в сумочку, решаю добраться до Манхэттена пешком, совершив нереальный подвиг в виде пройденных шести километров. И все это после бессонной ночи и перед кастингом, на котором мне снова придется делать то, что я ненавижу.

Несмотря на все это, я рада лишний раз пройти по Бруклинскому мосту, вечно поражающему своими масштабами и сумасшедшей энергетикой, которая заставляет меня чуть ли не лететь по нему, преодолевая довольно большую дистанцию.

Это расстояние между Бруклином и Манхэттеном, разделенное мостом над проливом Ист-Ривер, является настоящей символической ямой – вот она, граница между «нижним» и «верхним» миром. Две параллельные страны, существующие в одном городе, две реальности, в которых мне приходится жить всю жизнь.

И ни к одной из них я не принадлежу по-настоящему.

Конечно, Бруклин не такое уж плохое место, но все меркнет в сравнении с роскошью и блеском Манхэттена.

Каждый раз, когда прогуливаюсь по центру города, не могу отделаться от навязчивого чувства, что я здесь лишняя. Рано утром возвращаясь с работы, замечаю женщин в деловых костюмах, спешащих в желтенькие такси. Мужчин, одетых с иголочки: финансистов, биржевых брокеров, высокооплачиваемых менеджеров, спешащих в свои офисы сразу с двумя стаканчиками кофе из Starbucks.

Этот контраст с утренними зеваками из спальных районов трудно передать словами.

Раньше я работала только в клубах Бруклина или Квинса, но удача улыбнулась мне, и я попала в один из популярных ночных домов Манхэттена, где моя ежедневная выручка увеличилась вдвое всего за одну ночь.

Сняв капюшон, подставляю лицо весенним лучам солнца и всматриваюсь в очертания каменных джунглей, простирающихся передо мной. Многочисленные небоскребы, выстроенные неравномерными зубчиками, как всегда, захватывают дух.

Наверное, я бы не смогла жить в маленьком городке – жизнь там гораздо дешевле, но отсутствие анонимности всегда приводило меня в ужас. Здесь же, в огромном мегаполисе, я всегда могу затеряться в непроглядной толпе.

Я часто меняла клубы, в которых работаю, потому что от меня хотели большего. Каждый раз, когда приходилось выходить на сцену, чувствовала себя ужасно – я не была проституткой, и все-таки продавала свое тело. Мне приходилось быть сексуальной, строить из себя не пойми кого, лишь бы получить лишние десять долларов за пояс своего нижнего белья и уйти в гримерную, кусая губы от тошноты и отвращения.

И все же теперь я не воровала – в конце концов, иногда даже старалась философски подойти к делу: я ведь всего лишь танцую, а танец – это тоже искусство. И плевать, что при этом на тебя смотрят с несколько десятков мужиков, которые мечтают поиметь тебя, заполучить, употребить, словно я кусок мяса, не представляющий больше никакой ценности.

Когда добираюсь до Манхэттена, вновь влезаю в капюшон и смотрю на карту в телефоне: клуб Infinity совсем новый и располагается в самом сердце Манхэттена.

Мне плевать, что это за клуб и где он находится, – главное, что за месяц своего существования он взорвал ночную жизнь Нью-Йорка и заполучил славу самого роскошного и дорого клуба города. А это значит, что я наконец-то смогу оплатить все свои долги, не прибегая к воровству и покушениям на придорожные лавки.

Все что угодно, лишь бы не возвращаться к прошлому, где я была одичавшим зверем, способным пойти на все, чтобы достигнуть возмездия.

Сжимаю кулон на шее – на удачу – и сворачиваю на улицу, где меня ждет Infinity, подсвеченный огнями и вывесками, сверкающими в сумеречном свете города под названием Нью-Йорк.

– Девочки, у меня есть шансы?

– А у меня? – Одна из девушек становится посреди гримерной и поправляет руками свою грудь, приподнимая ее вверх. За взволнованными танцовщицами наблюдаю в зеркале – я почти не успеваю накраситься, поэтому впопыхах малюю лицо жирным слоем тонального крема и судорожно перебираю баночки в поисках туши для ресниц.

– Даже не знаю, – отвечает другая стриптизерша – рыжеволосая девушка, которая, как я поняла, уже работает здесь. – Дерек выбирает обычно тех, у кого грудь побольше. Да и танцевать нужно пораскрепощенней, так что все в ваших руках.

Я оценивающе смотрю на ее грудь и, поджав губы, перевожу взгляд на свою. Что я вообще здесь делаю со своим вторым размером? Черт, не важно.

Мне необходима эта работа. Мне нужны деньги, которые стремительно заканчиваются, и я сделаю все, чтобы получить это место.

– Дерек любит импровизацию, – снова наставляет она, тоже накладывая макияж.

– Это точно, – подтверждает другая танцовщица. Я уже их не различаю – все они на одно лицо, как идеальные куколки восемнадцать плюс. – Лил, ему понравилось, когда я тогда в конце танца подошла к нему и…

– Это проделала каждая из нас, – фыркает Лил, на миг забыв о помаде. – Стоит только погладить его плечи, залезть ручкой в штаны, и билет сюда вам обеспечен, девочки.

– У-у-ух, все будет легче, чем я думала. – Многие девушки вздыхают с облегчением, хотя есть и зажатые скромницы – новенькие. Я же сжимаю челюсти, пообещав себе, что ни за что не опущусь до такой мерзости.

В конце концов, в городе куча клубов, и в какой-нибудь я уж точно устроюсь.

К тому же здесь за ту же работу я буду получать гораздо больше.

– А кто этот Дерек? – интересуюсь я, чтобы разведать обстановку. – Владелец?

– Что-то вроде того, он PR-менеджер и управляющий. Владелец не присутствует на отборе – у него слишком много других дел. Это он доверяет своей правой руке – Дереку Уитмору. И это вам на руку, потому что владелец бы вас всех забраковал.

Я вскидываю бровь, рисуя в воображении образ владельца клуба: наверняка пожилой мужчина с крючковатым носом и манией к перфекционизму. Судя по отделке и размаху клубного помещения, старичок баснословно богат.

– А почему?..

Я не успеваю расспросить о владельце и правилах его строго отбора: в гримерную влетает эффектная блондинка среднего возраста с волосами до середины плеча. В руках она держит что-то черное и кружевное, но мне не приходится даже спрашивать, что это такое, потому что она проходит по гримерной и вручает это каждой кандидатке в руки.

– Так, девочки. Я менеджер клуба, Оливия. Через минуту вы должны быть за сценой. Выступаете по двое в порядке очереди – в соответствии со своими номерками. Маски вы должны надеть немедленно – без них выступление не допускается. Таковы правила нашего заведения. Дерек уже ждет вас.

Оливия поправляет свой темно-синий пиджак и одобрительно кивает, разглядывая нас. Потом выходит, а я осознаю только то, что даже глаза не успела накрасить. Что ж, маска и яркие губы спасут мое положение, хотя, если честно, глядя на всех этих девиц с параметрами Мэрлин Монро, я уже мысленно приравниваю свои шансы к нулю.

Ждать за кулисами скучно: соперницы прожигают друг друга ядовитыми взглядами, а я только нервно тереблю свой номерок – десятый, последний, – и кошусь на девушку под номером девять, в то время как она соблазнительно покачивает бедрами в такт доносящейся из зала музыки.

Изредка я слышу мужской голос. А один раз до меня доносятся даже женские слезы. Серьезно? Она заплакала потому, что ее не взяли работать стриптизершей?

Здесь у всех какие-то проблемы с головой, хотя кто я такая, чтобы рассуждать об этом.

Когда девушки под номером семь и восемь заходят с понурыми головами, я понимаю, что и их отсеяли. Двух девушек уже приняли, оставалась одна – и это буду либо я, либо эта жгучая брюнетка латиноамериканского происхождения. Не нужно быть гением, чтобы понять, кого выберет этот великий и ужасный Дерек.

– Идем. Постарайся держаться в моей тени. Ты же понимаешь, чье это место. – Она ухмыляется, надев кружевную маску, которая тут же слилась с ее смуглой кожей и черными, как лакрица, волосами.

– Я сама в состоянии решить, что мне делать. Но раз стриптиз – твое призвание, я надеюсь, ты поймаешь свой звездный час на этой сцене, – язвлю я, выходя на сцену под знакомую мелодию: Massive Attack, «Paradise Circus».

Свет на сцене приглушенный, главный зал клуба выдержан в неоново-голубых и синих тонах, которые с непривычки режут глаза. Пока я медленно дефилирую к шесту, отключив все свои эмоции и чувства, моя соперница уже вовсю вытанцовывает вокруг него с таким старанием, как будто хочет выпрыгнуть из собственной кожи и превзойти саму себя.

Я не умею профессионально танцевать на пилоне – в Клубах, где я работала прежде, это и не требовалось. Достаточно было хорошей растяжки, красивого тела и умения «продать» себя.

В который раз почувствовав себя последней дешевкой, выдыхаю, запихивая это ощущение в самые глубины души, и принимаюсь за работу. Я не смотрю в глаза Дереку (им оказался молодой парень, восседающий на кресле перед сценой, как на троне). Рука его будто приросла к подбородку, который он все время потирает, оценивая наши движения. На лице замерла довольная улыбка, указывающая лишь на то, что этот кастинг был любимой частью работы PR-менеджера. Лицо его я не разглядываю, но и секунды мне хватило на то, чтобы понять, что он молод и хорош собой.

Мне нужно это место. Мне нужна эта работа.

Повторяю это про себя снова и снова, стараясь прислушаться к ритму музыки и отключить угнетающие мысли, которые мешали раскрепоститься.

Тебе не придется воровать. Тебе больше не придется угрожать людям и направлять на них дуло пистолета.

Пока я верчусь вокруг шеста, моя соперница даром времени не теряет: встав на колени перед Дереком, она с покорностью кошки слоняется под его ногами, соблазнительно извиваясь всем телом.

Даже краем глаза смотреть на это противно. Я понимаю, что мне не достанется это место.

Дерек даже не глядел на меня, еще изначально определив фаворитку. Когда музыка заканчивается, он набирает в легкие побольше воздуха и произносит:

– Разумеется, вы обе мне понравились. Но сво…

Тут я слышу медленные хлопки, раздающиеся в тишине зала, – они эхом разлетаются по сцене, заставляя меня оглядываться по сторонам. Звук определенно доносится из-за колоны, на которой держится балконный этаж клуба, – я замечаю там человека, который, видимо, какое-то время за нами наблюдал.

– Снова развлекаешься? – непринужденно интересуется мужской голос, обращаясь к Дереку. Скрестив руки на груди, опускаю взгляд вниз и разглядываю свои ногти на ногах, покрытые красным лаком. Почему я не могу послать все к черту и уйти прямо сейчас?

Дилан. Он не вынесет, если меня хоть еще раз приведут в обезьянник за мелкую кражу.

– Да, уже почти закончил. Почему ты здесь в такой час?

– Искал тебя.

Я бросаю взгляд на свою соперницу, которая стоит не на сцене, а возле них: она гордо расправила плечи и изящно переплела ноги, обутые в туфли на каблуках, прибавляющие длины ее и без того красивым ногам.

– Эту берешь? – небрежно интересуется мужчина, и я, не выдержав всего этого, уверенно разворачиваюсь, намереваясь покинуть сцену.

Мало того, что эта работа унизительная, так я еще и буду вынуждена выслушивать про эту куклу, которая наверняка станет у них отменной проституткой. Я же не собиралась заниматься этим, поэтому, наверное, будет лучше, если я немедленно покину этот роскошный притон.

– Стоять! – Голос незнакомца звучит как приказ, и что-то в нем заставляет меня послушаться и замереть на месте. По пояснице пробегает нить из мурашек: эти двое явно оценивают мой вид сзади, черт бы их побрал. – Развернись, – все тем же полным власти голосом распоряжается незнакомец, и я опять поступаю так, как он велел.

Понятия не имею, что в этом голосе заставляет меня вести себя так, но чувство необъяснимого дежавю, свалившегося на мою голову, не покидает меня. Вдруг возникает мысль, что все происходящее уже было во сне или в фильме, который я смотрела когда-то давно.

– Эта девушка мне нравится, – спокойно произносит парень. Он подходит к моей сопернице и резко хлопает ее по заднице, от чего она, кажется, впадает в дикий восторг. – Таких у нас много. Красивое тело.

Парень будто находится в мясной лавке и вслух рассуждает о беконе, который ему необходимо выбрать: «Та-а-ак. Что тут у нас? Свежий бекон, я ел его много раз».

Скорее бы это закончилось. Захотелось убежать вновь – но ноги будто бы приклеились к полу, и я снова опускаю глаза, не желая наблюдать за тем, как эти два мажора обхаживают эту девушку.

– В глаза мне смотри, – снова слышу я, не понимая, к кому он обращается. – Я сказал… Посмотри. Мне. В глаза, – медленно произносит он, и я следую этому странному приказу. На мне все равно маска. Что он хочет разглядеть на моем лице? И почему он вообще вмешивается в кастинг, который проводит управляющий клуба?

В секунду, когда поднимаю на него взгляд, меня мгновенно бросает в жар – нет, в пылающий котел, в который подбросили специи. Дело не в том, что парень обладает прекрасной способностью держать все свои эмоции под контролем (выражение его лица ледяное, жесткое, а каждая черта заостренная и рельефная – от выразительных скул до уголков губ и вытянутого подбородка с едва заметной ямочкой). И даже не в том, что цвет его голубых глаз холоднее света звезд и наверняка приводит любую девушку в ступор.

Просто…

Дело было в том, что человеком, стоявшим в метре от меня, был Кейд Адамс.

Глава 5

Роксана

Он жив. Осознание этого факта приходит ко мне как вспышка, из-за которой я на несколько минут слепну и теряю способность трезво мыслить.

Воспоминания пятилетней давности мелькают перед глазами калейдоскопом картинок, от которых я старательно отмахивалась последние годы.

Так мне проще. Ведь последнее, что я узнала о последствиях нашего налета на Кейда в тот поздний весенний вечер, – это то, что он впал в тяжелую кому.

Каждое утро, когда открывала глаза, я ненавидела себя, хотела придушить убийцу, что вижу в отражении, но знала, что еще нужна одному человечку, для которого мое исчезновение стало бы верной смертью.

Вечер, когда Кейд валялся на асфальте, захлебываясь собственной кровью, был не последним днем, когда я его видела.

Но последним разом, когда я видела его в сознании.

Мне хватило наглости и глупости прийти к нему в больницу… И это была большая ошибка, за которую судьба предъявила мне счет.

Теперь же я вижу перед собой Кейда вновь. Он немного изменился: шоколадные волосы теперь коротко стрижены, а по вискам и вовсе выбриты – в общем, Кейд, как всегда, выглядит модным мальчиком, и это неудивительно.

Но больше всего изменился его взгляд: он остался все таким же высокомерным, и все же к нему прибавилось что-то еще… Какая-то спокойная озлобленность на весь мир и непоколебимая жестокость в льдистых глазах.

Его образу, дополненному деловым костюмом, не хватало разве что черно-желтого знака с надписью: «Опасность!».

И все же у меня нет никаких сомнений в том, что это тот самый Адамс.

Кейд пристально смотрит в мои глаза, прикрытые маской, медленно скользит взглядом по каждому сантиметру моего тела. Непроизвольно зажмуриваюсь, предвкушая, что сейчас он схватит меня за волосы и оттаскает по сцене, но этого не происходит.

– Глаза открой, – механическим голосом произносит Кейд, продолжая сканировать меня, как легавый на допросе. А их у меня было немало.

Приходится вновь встретиться с ним взглядом. И тут я осознаю главное: Кейд не узнаёт меня.

А точнее – не помнит. Разве девушка, которую он назвал мусором, достойна того, чтобы ее помнить?

Старый Кейд уж точно бы давно опустил шуточку по поводу моего происхождения или вони, как это было тогда в школе. Он бы самодовольно улыбнулся и победно ударил кулаком свою грудь, радуясь тому, что я теперь у него на побегушках.

Нет, ни за какие деньги я не собираюсь здесь работать. Только не в подчинении Кейда, да еще и в таком качестве.

Едва я собираюсь сообщить об этом и гордо удалиться со сцены, как Кейд вдруг произносит:

– Берем эту. – Он небрежно указывает на меня пальцем и разворачивается. И это после того, как он три минуты пялился в мои глаза.

– Какого черта, Кейд? – Дерек отрывается от девушки под номером девять, которая уже восседает на его коленях, раздвинув ноги. – Она же доска.

Я готова избить этого недалекого за такие слова – это неправда. Конечно, я не обладала такими явными изгибами, как большинство девушек здесь, но у меня были талия, плоский живот и накачанная попа – спасибо постоянным перебежкам по городу и голодовкам, постоянным спутниками моей жизни.

– Я гляжу, ты уже увлекся.

Разочарованная девушка слезает с колен Дерека и окидывает Кейда полным отчаяния взглядом.

– Но мне нужна эта раб…

– Свободна, – Кейд останавливает его движением руки, словно он царь, который не намерен выслушивать сегодня претензии его прислуги.

– Прости, детка. Тебе не повезло сегодня. – Дерек усмехается, провожая пышногрудую красавицу взглядом. Я же до сих пор стою на сцене, все еще не понимая, что, черт возьми, происходит и куда мне теперь идти. – Почему эту? – Указательным пальцем брезгливо тычет в мою сторону.

– Для разнообразия, – поясняет Кейд. С тех пор, как Адамс отвернулся, он больше ни единого раза не посмотрел в мою сторону. – У нас должно быть несколько видов.

Слово «видов» прозвучало так, будто я нужна ему для коллекции – вроде не нравлюсь, но собрать весь ассортимент живых кукол просто необходимо.

– Займись ею. До вечера, – все так же холодно произносит он. И скрывается в тени, ведущей к офисным помещениям клуба.

– И долго мне здесь стоять? – Я спускаюсь со сцены и делаю несколько шагов по направлению к Дереку. Он вздрагивает и оборачивается на мой дерзкий голос, слегка меняясь в лице.

Снова этот оценивающий взгляд. Задерживается на моей короткой юбке. Да что там, откровенно прилипает, причем с такой жадностью, которая должна быть чужда парню, что только что обозвал меня доской.

– Что ж, вблизи ты довольно… Сладенькая, – Дерек выглядит задумчиво. Его зубы впиваются в нижнюю губу, и он одобрительно кивает, как будто вынужден согласиться с Кейдом. – И все же на Кейда это непохоже. Не припомню, чтобы в выборе танцовщиц он руководствовался критерием «для разнообразия».

– Ты будешь разговаривать сам с собой или, может, объяснишь, что мне делать дальше? – Начинаю ненавидеть этого холеного мажора. Впрочем, как и всех людей из «верхнего» мира. Как и всех людей в принципе.

– Да ты у нас бунтарка. – Дерек усмехается, вальяжно положив ладонь мне на талию, и собирается повести за собой в дверь, которая ведет в офисные помещения клуба.

Не могу терпеть на коже его лапы, которые напоминают мне щупальца осьминога, и в считанные секунды выворачиваю его запястье наизнанку, заставляя согнуться Дерека пополам.

– О-о-ох, это что, джиу-джитсу? – продолжает шутить он, тяжело пыхтя. – Успокойся, ненормальная, могла бы просто сказать, чтобы я тебя не трогал.

– А ты еще этого не понял? – Резко отпускаю его запястье и отхожу в сторону, наблюдая за тем, как он потирает покрасневшее от моей хватки место. Кажется, Дерек хотел приструнить меня, но в момент, когда я со злостью срываю с себя кружевную маску, его лицо проясняется. – Зачем мне на глаза налепили это дерьмо?

– Таковы прави… – Он осекается, вглядываясь в мои глаза, которыми я тем временем шарю по коридору, смотря куда угодно, только не на Дерека. – Неважно. Мы идем к Оливии – она тебе все объяснит, и ты подпишешь договор. В первый раз в жизни меня скрутила девчонка, – ворчливо замечает он и оправдывается вдогонку: – Это было неожиданно.

– Не парься, сосунок, – непроизвольно выпаливаю я, чуть ли не прикусив свой грязный язык. Совершенно забыла, что все-таки пришла устраиваться на работу, а Дерек – один из моих боссов, если можно так выразиться.

Привычка всегда давала о себе знать – я была настоящей хабалкой, которая не следит за своими выражениями. С такими, как Майкл и другие парни из уличных группировок, я общалась только на таком языке, поэтому мне было трудно остановить внутренний поток некрасивых слов и ругательств.

– Тебе сойдет это с рук. – Дерек общается со мной вполне дружелюбно, несмотря на то, что я вывернула ему руку и назвала сосунком – и все это не более чем за пять минут. – Но с Кейдом будь осторожнее. Я – это я, а вот он бы в лучшем случае вымыл твой рот с мылом.

– Я не боюсь, – заверяю его, поражаясь тому, как они все здесь его боготворят. Со школы ничего не изменилось – Кейда уважали и слушались, считая его лидером, авторитетом. Не могу найти слов возмущения, чтобы выразить, как меня это раздражает.

И все же маленький груз из прошлого падает с моих плеч, открывая второе дыхание: он был жив.

И, судя по внешнему виду, который был безупречен, вполне здоров.

– Это пока, – выразительно предупреждает Дерек, открывая передо мной дверь с табличкой: «PR-менеджер». Он вежливо пропускает меня внутрь, и за столом, расположенным в просторном кабинете, я вижу уже знакомую мне женщину со светлыми волосами.

Оливия окружена кипами бумаг и журналов, которые стопками возвышаются на ее рабочем столе. Стены небольшого кабинета украшены двумя картинами с изображениями абстракций в артхаусном стиле и многочисленными афишами, возвещающими о предстоящих выступлениях в клубе.

Концерты здесь проходят в вечернее время. Моя работа начиналась примерно в час ночи – в это время клуб из концертной площадки превращается в настоящее логово веселья и разврата для богатых туристов и манхэттенской элиты.

– Лив, это еще одна новенькая.

Оливия сдвигает очки с переносицы, чтобы тщательнее рассмотреть меня. Работая в клубах, я уже привыкла к такому взгляду, и это единственное, что спасает Оливию от моего едкого замечания в ее адрес.

Не дожидаясь разрешения, я усаживаюсь в кремового цвета кресло напротив женщины и складываю руки на груди.

– Удачи, бунтарка. Прости, я забыл твое имя.

С этими словами Дерек захлопывает дверь, оставляя нас с Оливией наедине.

– Добро пожаловать в нашу команду. Сейчас я предоставлю тебе бумаги, которые необходимо подписать. А также отвечу на вопросы, если они у тебя есть. – Она протягивает мне ручку и заранее подготовленные бумаги, где я должна была вписать свое имя. – Представься, пожалуйста.

– Роксана Робертс.

Пробегаюсь взглядом по трудовому договору, удивляясь тому, что здесь все так официально. В прошлом клубе я работала за наличку, которую клиенты засовывали в мои трусы, и это меня вполне устраивало. Здесь же мне полагался оклад, услуги гримера, видеооператора и питание. И бесплатные напитки в баре после смены в придачу. Все это выглядит настолько странным, что даже подозрительно.

– Прежде чем подписать эту бумажонку, я хотела бы кое-что прояснить: я не намерена заниматься проституцией.

Лицо Оливии вытянулось так, будто я только что заявила ей, что сегодня днем видела, как огромный Кинг-Конг взбирается на верхушку Эмпайр-стейт-билдинг.

– Роксана, – она усмехается, качая головой, – репутация клуба нам очень важна, и, если быть честной, никто не занимается этим в открытую. Не забывайте. В рамках нашего клуба вы не стриптизерша, а танцовщица go-go. Это немного разные вещи…

– Не вешайте мне на уши лапшу. Я работала в клубах и знаю, к чему принуждают девушек.

– Боюсь, вы работали не в самых приличных местах. – Она поджимает губы и, помолчав, продолжает: – Да, клиентам часто нравятся танцовщицы, и в нашем клубе очень много ВИП-комнат, в которых они… по своей воле занимаются всем, чем угодно. Конечно, за дополнительные деньги. Вам никто этого не запрещает, но и не настаивает. Это личный выбор каждой девушки. Как правило, они с удовольствием идут на это сами. Знаете ли, к роскошной жизни Манхэттена привыкаешь – многие девочки начинают снимать квартиры в Верхнем Вест-Сайде – а это, знаете ли, стоит баснословных денег.

– Это не про меня.

Вздернув бровь, я подписываю договор с таким чувством, как будто делаю это не гелиевой ручкой, а кровью.

– Замечательно. – Оливия натянуто улыбается, как будто скрыла от меня что-то важное, но я не придаю этому значения. Как бы там ни было, обратной дороги пока нет. Деньги нужны мне и Дилану как воздух. Я больше не вынесу того, что из школы он возвращается в слезах из-за того, что одноклассники дразнят его за лохмотья, в которые он одет.

– В день вашей первой смены, Роксана, я познакомлю вас с барменами и обслуживающим персоналом. И еще с несколькими людьми, с которыми вы будете пересекаться. По правде говоря, все вопросы, пожелания и так далее вы задаете мне и только. Руководство выше лучше не беспокоить. Дерек отвечает за проведение кастинга, и этот этап вы успешно прошли.

Оливия протягивает мне еще какие-то бумаги, и я их бесконечно подписываю. Судя по всему, компания даже собирается вручить мне карточку, на которую я буду получать зарплату.

Потом Оливия выдает браслет, который послужит пропуском в клуб в любое время дня и ночи, и небольшую тетрадь с информацией о клубе и его правилах.

– Думаю, на сегодня достаточно. Хочу напомнить вам, что, согласно договору, вы не имеете права поправляться или выступать в одежде, которая не принадлежит клубу. Все костюмы мы выдаем вам сами перед началом смены. Однако я готова выслушать ваши пожелания, если таковые имеются.

Я отрицательно качаю головой, находясь в некотором шоке. Сколько здесь всяких нюансов – очевидно, Кейд помешан на том, чтобы клуб выглядел безупречной жемчужиной на побережье Гудзона. Наверное, он действительно знает, как правильно вести бизнес, и если в дальнейшем удастся с ним не пересекаться, то все будет замечательно.

Мне даже повезло, что меня приняли в это место – просто танцы и просто куча денег, которые будут приходить мне на карту. Все проще простого.

– И когда мне приступать? – Говор Оливии в конце концов мне наскучил, и я решаю ее прервать. Слегка замерзла: по-прежнему была в одном нижнем белье.

– Думаю, что прямо завтра.

Кейд

Черт, я должен сосредоточиться.

С силой нажав пальцами на виски, опускаюсь в кресло, пытаясь привести мысли в строгий порядок, которого всегда придерживался, за исключением состояния, когда находился под кайфом. Отец учил, что я должен сохранять трезвый ум и руководствоваться холодными расчетом.

Последние четыре года я шел по проложенной тропинке жизненного пути, которая не являлась следствием моего выбора. Я был упрямцем. И думал, что добьюсь всех своих целей, но в выпускном классе старшей школы со мной произошло то, что вспоминать совершенно не хотелось. То, что почти не оставило шрамов на теле, но нанесло невыносимый удар по душе, хотя многие сомневались в том, что таковая имелась.

К головной боли, возникшей от навалившихся проблем, прибавился еще и образ, от которого я, как ни старался, не мог избавиться.

Когда случайно услышал голос Дерека, проводившего кастинг, не смог удержаться – захотелось взглянуть, как он воображает себя главарем и строит этих пустышек по струнке. Я видел, только как танцуют четыре последние. Все они были одинаково хороши – и в то же время безобразны, в своей похожести и в том, что пришли устраиваться на такую работу.

Одна из них сильно выделялась на фоне остальных. Миниатюрная, изящная девчонка с небольшой грудью и упругой попкой. С крошечными сосками, затвердевшими в процессе ее танца. Мне нравятся легкие, гибкие девушки, и мой член мгновенно отреагировал на вид девушки мощной эрекцией.

Мне впервые в жизни захотелось принять участие в кастинге. Девушкам было положено носить маски, но, несмотря на это, она даже и не думала поднимать на нас с Дереком свой взор.

Интереса ради я заставил ее заглянуть в свои глаза – любопытство всегда было моей слабостью. Я был уверен, что девушка носит линзы, – настолько яркие и зеленые глаза не могли быть настоящими. Большие, раскосые и изумрудные. Самое странное, что мне показалось, будто их я уже где-то видел.

Не в силах побороть любопытство, я велел Дереку выбрать ее – со временем я, возможно, вспомню, что это за девица, и успокоюсь. Как бы там ни было, вторая девушка все равно была точной копией предыдущих. А разбавить «коллекцию для клиентов» совершенно не помешает.

Резко открыв глаза, вглядываюсь в очертания своего просторного кабинета: огромный стол, где в легком беспорядке лежат несколько папок; широкие кожаные кресла; диван у стены и пара картин с изображением пейзажей Ниагарского водопада. Типичный кабинет, который вызывает доверие у компаньонов и выставляет меня в лучшем свете. Самое любимое место здесь – полки с позолоченными кубками, которые я и моя школьная команда получили еще в то время.

Первые места, многочисленные медали за скорость и тактику игры, призы за победы в школьных, районных и городских соревнованиях – все шло к тому, что я должен был стать одним из игроков NBA[2].

Я и баскетбольный мяч были неразлучными друзьями, с тех пор как мама сводила меня на игру Knicks против Chicago Bulls. Матч захватил меня с первых минут, и я до сих пор помню то состояние, в котором пребывал после игры.

Полеты баскетболистов завораживали меня; различные броски, за которые почему-то давали разное количество очков, и даже яркая красивая форма игроков не оставили меня равнодушным. С тех пор как мне исполнилось пять лет, я всегда мечтал только о том, чтобы однажды выйти на поле в форме Knicks и порвать противника в пух и прах.

И чтобы весь зал скандировал мое имя…

Но эти мечты рассыпались, как карточный домик. После полугодовой комы баскетбол стал для меня запретной территорией.

Многочисленные удары битой по костям и органам – врачам пришлось собирать меня по кусочкам. Колени раздробили битой – удары по этим местам я даже не помню. Я вообще довольно смутно помню тот день, и неудивительно: врачи говорят, что так мое сознание пытается защищаться от вредного воздействия этих воспоминаний.

Помню только побелевшее лицо матери, которая склонилась надо мной, когда я проснулся. Мое «сонное» состояние длилось полгода, а она успела постареть на все десять лет.

От былых мышц, что украшали мое тело в восемнадцать, в девятнадцать не осталось и следа. Я иссох, с трудом произносил самые простые слова, а о том, чтобы встать с постели и пойти погонять мяч, не было и речи. Даже шаг давался с трудом.

На восстановительный период ушло полтора года. Целых полтора года, которые я должен был провести в колледже, деля комнату с лучшим другом.

Играть за команду колледжа, постепенно заявляя о себе на крупных матчах.

Для кого-то баскетбольный мяч был резинкой, сделанной в форме глобуса, но для меня этот шар был всем миром, который я мог с легкостью вертеть на указательном пальце правой руки.

Но еще паршивее, чем снаружи, я выглядел внутри. Человек без мечты – это лишь тень, проекция сознания, бесцельно блуждающего по миру.

Сердце мое превратилось в камень, а дни протекали в гонках за попыткой урвать хоть какие-то эмоции. Благо отец подсуетился и передал мне все дела, которыми я теперь занимался.

Телефонный звонок рассеивает мои воспоминания, и, заметив на экране имя своей невесты, я беру трубку.

– Да, – сухо отвечаю я, ожидая от Тесс очередную истерику.

Наши отношения с Тесс трудно назвать близкими. У нее есть любовники, у меня – шлюхи. Мы знакомы со школы, и за это время она так мне приелась, что последние два года я даже ее не трахаю.

Совсем.

Тесс мое прикрытие, отвлекающая мишура, которой посыпали мой образ нью-йоркские газеты. Наша семья – верхушка городской аристократии. На бумаге. На деле же – кровожадные бизнесмены, добивающиеся процветания своего бизнеса любой ценой.

В самом буквальном смысле этого слова.

– Милый, мне ждать тебя сегодня? – Тесс звонит мне лишь тогда, когда ей что-то от меня нужно. Обычно же мы видимся редко и общаемся только по телефону: так называемая «газетная невеста» нужна мне только для мероприятий и выхода в свет.

– Я просил тебя не называть меня так, – грубо отвечаю я, раздражительно сжимая в руках трубку. – Что надо, говори сразу. Никому не нужны твои прелюдии – они меня не возбуждают.

– Ну почему сразу что-то нужно… Я просто соскучилась по тебе. Лежу здесь одна… В ванной… И абсолютно голенькая…

Отодвигаю телефон от уха, не желая представлять себе эту картину.

Тесс я трахал еще в школе, она была подругой моей официальной девушки Джессики. Тогда это было интересно и в новинку, но не более. Сейчас же она стояла у меня поперек горла.

Обычно я предпочитаю делать это втроем и с девушками, которых не знаю, – частенько это шлюшки из клуба или просто посетительницы, которые подвернулись мне под руку. Нередко они даже не догадывались, что я – владелец клуба, особенно в вечер, когда мы все носили маски.

– К делу, – отрывисто прошу я, возвращаясь к разговору. – Сколько тебе нужно?

Тесс тяжело вздыхает, сдавшись.

– Сто тысяч долларов. Скоро неделя моды, и я должна выглядеть лучше всех. Это на платье и туфельки от Valentino… – Тесс из обеспеченной семьи, однако такие расценки даже для них дьявольские.

Но не для меня. Строительная империя отца процветала – пусть благодаря отвратительным незаконным действиям и полной ликвидации конкурентов, но все же процветала. Поэтому этой курице я отстегивал деньги только так – лишь бы молчала о том, что наша с ней помолвка фиктивная. Или она действительно еще на что-то рассчитывает?

– Тесс, я отслеживал твои платежи по карточке. Согласно моим данным, всю прошлую неделю ты провела в Майами – отель на берегу океана, номер на двоих, шампанское в номер… Мне продолжать? Если уж ищешь мужиков, то поискала бы хотя бы с яйцами.

– Перестань, Кейд, – жалобно скулит она в трубку. – Я просто развлекалась с подругами…

– Мне все равно, чем ты занималась, – совершенно искренне и спокойно произношу я, как будто разговариваю о погоде. – Только идиотка может подумать, что тебя можно ревновать.

Я никогда не ревновал. Да, был жутким собственником, но по большой части это касалось вещей, денег и баскетбола. Денег никогда не бывает много, баскетбол – это святое, а вот девушки одинаковы и легкозаменяемы.

– Ну Кейд… – Она что-то нервно щебечет, но я не намерен выслушивать ее бессмысленные бредни.

– Денег ты не получишь. Пришлю к тебе стилиста с платьями – выберешь так. Ясно?! – Последнее слово я выкрикиваю, чтобы у нее не нашлось никаких возражений.

– Я-ясно. Я все равно буду ждать тебя сегодня, – как-то по-особому нежно произносит она, от чего меня только сильнее передергивает. – Кейд, прошу тебя. Я хочу все исправить. Я хочу, чтобы мы были чем-то большим…

Нажимаю на красную кнопку без особых мучений – едва ли мной можно манипулировать. А вот женское нытье всегда меня раздражало. Особенно удивляли некоторые шлюшки после секса: они прижимались к моей груди так, как будто хотели высосать из меня всю душу поутру, а на самом же деле – деньги.

Я проживал чужую жизнь – жизнь человека в маске, главы корпорации, которая досталась мне от отца – зачинщика денежных махинаций. После того как я перестал заниматься баскетболом, я с каким-то особым удовольствием наблюдал за любой человеческой болью.

Раздается стук в дверь, и через секунду на пороге моего кабинета возникает Дерек. Выглядит он взволнованно, и я без лишних предисловий предлагаю ему присесть в кресло напротив.

– Ну что, ты готов? – Дерек задает мне вопрос напрямую, и я не сразу вспоминаю, о чем он говорит. Ах да, завтра днем у нас намечается одно важное дело.

– К поджогу клуба Патерсона? Конечно. Все будет представлено как несчастный случай, – безучастно говорю я, предвкушая, что одним конкурентом на нашем поприще будет меньше.

– Без жертв? – Дерека всегда интересовала эта сторона вопроса – он был более чувствительным и старался позаботиться о том, чтобы устранение проходило безболезненно. Я же старался об этом не думать.

Вряд ли кто-то из прохожих, которые в ту ночь проходили мимо, думали о парне, что валяется на асфальте под ударами трех бит. Почему-то никто не поспешил мне помочь, заступиться.

А эти говнюки не думали о том, что могли просто обшманать меня хорошенько, а не лишать мечты всей жизни. Мой коленный сустав до сих пор разрывает жгучая боль при смене погоды – повезло, что вообще удалось его восстановить.

Но никого это не волновало.

Они просто хотели моих денег или же просто нашли любую причину, чтобы выместить на мне свою злость. Почему бы мне теперь не поступить так же, не правда ли?

– Не интересовался. Переговори с исполнителями если тебя это интересует. Главное – без улик.

– Кейд, нам не нужна лишняя кровь. Если нас накроют, то все полетит к черту. В клубе и так полно гадости, за которую можно сесть на электрический стул. – Он улыбается, стараясь сбавить серьезность своих слов, но мне не до смеха, когда он отпускает подобные шутки.

– У нас все спокойно. Никто не будет копать под строительную компанию с блестящей репутацией. Клуб – всего лишь одно из вложений Build INC. – Кажется, Дерек немного успокоился.

Он был мне ближе всех. Я не исключал, что он может предать, но друг был мне необходим для редких задушевных разговоров и ведения бизнеса.

– Кстати, что ты привязался сегодня к этой девчонке? Рассматривал эту зеленоглазую. Не думаю, что она будет приносить нам хорошую выручку.

Дерек никогда не обсуждал со мной кастинг прежде. Это странно.

– Какую? – Хмурюсь, делая вид, что подвергся краткосрочной амнезии.

– Ну такую, блондинку. Последнюю. Сначала я не понял твой выбор, а потом присмотрелся… Что-то в ней есть.

– Не понимаю, о чем ты. Просто захотел обломать тебе секс с той красоткой и выбрал… эту, – с пренебрежением произношу я.

– Ты настоящий друг, Кейд. – Дерек встает из-за стола и подмигивает мне. – До завтрашнего вечера, я пойду отсыпаться с одной из наших куколок.

– Удачи. – Я тяжело вздыхаю, представляя, как к Дереку выстраивается очередь, едва он входит в гримерную для танцовщиц.

Все как одна – дешевые, доступные и пустые, стремящиеся только к роскоши и кошельку.

Этот мир предсказуем до ужаса.

Глава 6

Роксана

– Опять где-то шлялась! Мелкий уже нас задрал! – Стандартное пьяное приветствие моего дяди на протяжении многих лет – менял он их редко, а иногда и вовсе молчал, увлекшись бейсбольным матчем.

– Где еда? – С порога заглянув в холодильник, не обнаруживаю там ничего кроме залежей алкоголя и полного отсутствия продуктов, которые я закупила позавчера. – Я же сказала тебе приготовить Дилану поесть!

Тетя бросает на меня затуманенный взгляд и присасывается к сигарете, с которой расстается разве что во сне.

– Я со стенкой разговариваю? Какого хрена ты не сделала этого? – Еле сдерживаюсь от того, чтобы вцепиться в ее запачканную жиром рубашку. Вид у тети просто отвратительный: пожелтевшие от кофе и сигарет зубы, глаза на выкате от постоянного недосыпа и запутанные волосы до середины плеч. Несмотря на то, что ей всего сорок три, выглядит она гораздо старше своих лет – зависимость пожирает ее изнутри, начиная с печени, заканчивая клетками мозга, которые она периодически смывает в унитаз.

– Отвали, – тихо произносит она и семенит в комнату к такому же порабощенному дяде.

– Я добьюсь опеки над Диланом, слышите?! И тогда вы будете ночевать на помойке! Я сама смогу о нем позаботиться…

Пакет с новыми продуктами несу в комнату Дилана – там у нас небольшой тайничок, в котором продукты останутся в целости и сохранности.

Обстановка в лофте удручающая: облезлые стены, запах перегара и дыма – не самая лучшая атмосфера для такого ребенка, как Дилан. Всей своей душой я верю, что он достоин самого лучшего.

У меня хотя бы остались воспоминания о родителях. О другой жизни. У него же нет ничего. Только я.

Его комнату я постаралась облагородить: сюда почти не доходит неприятный запах, а стены чистые и выкрашены в его любимый цвет – синий. На потолке при выключенном свете зажигаются нарисованные звезды, а с тех пор, как он достиг подросткового возраста, комнату украшают различные плакаты его любимых машин и звезд «Формулы-1». Дилан мечтает стать гонщиком и все свое свободное время уделяет чтению книг, посвященных разным историям успеха.

– Мой маленький Шумахер, как ты? – При виде сорванца я не могу сдержать улыбки. Дилан тут же отрывается от книги и с криком бежит на меня.

– Рокс, я так скучал по тебе. – Он как всегда крепко сжимает меня своими ручонками, которые в последнее время обросли первыми мускулами. Я до сих пор не могу привыкнуть, что ему уже десять.

– Они не сильно доставали тебя? Ты хорошо покушал в школе? – Присаживаюсь на корточки, чтобы оставаться на уровне его глаз, и взлохмачиваю непослушные черные волосы. Он пошел в маму, а я в папу – этим и обуславливалась колоссальная разница во внешности.

– Да, неплохо. Добрался на школьном автобусе, всё как всегда… – Опускает глаза, явно что-то скрывая, и мне нетрудно догадаться что.

– Опять дразнили?

– Нет, Рокс. Нет. Все в порядке. – Он неистово мотает головой. Черт. Не хочу, чтобы у него было такое же детство, как у меня. Только бы он не связался с плохой компанией.

– Дил, обещаю. Все наладится. – Я повторяла это столько лет, но ничего не менялось. – Я нашла… хорошую… – Прокашливаюсь. – Работу. На этой неделе заплачу за квартиру, а на следующей обязательно купим тебе что-нибудь новенькое. Хорошо, что до зимы далеко и не нужно запасаться теплой одеждой. Поэтому останутся деньги еще на что-нибудь, хорошо?

– Рокс, не волнуйся. Что за работа? – Его наивные карие глазки глядят на меня с восхищением, и этого я никогда не понимала, но была благодарна Дилану за этот полный любви и преданности взгляд.

– Хорошая. На большую фирму, – уклончиво произношу я, понимая, что ему ни к чему знать подробности моей новой трудовой деятельности. – Иди ко мне еще раз, Шумахер. Дай тебя обнять.

Крепко прижимаю его к самому сердцу, сходя с ума от любви к брату. Кажется, я отдала бы за него душу и не пожалела об этом.

В его крохотном сердечке вся моя жизнь. Какой-то странный материнский инстинкт, который проснулся во мне после случая, из-за которого погибли родители.

В мыслях встает образ горящего дома, а улица наполняется криками – мой страшный сон, мое бремя и боль в одном уничтожающем флаконе. Глаза наполняются редкими слезами, и я рада, что Дилан не может их увидеть, потому что его голова лежит на моем плече.

* * ** * *

– Каждую субботу у нас одна и та же тематическая вечеринка – мы называем ее «Вендетта». Вы, девушки, танцуете в масках, которые уже надевали. Парням на входе выдаются другие – они закрывают все лицо. Также в этот вечер у нас необычная музыка и много других развлекательных предложений. На «Вендетту» люди записываются за несколько недель вперед, поэтому контингент лучший из лучших. – Оливия сует мне и еще двум новеньким девочкам какие-то тряпки, а затем указывает на стулья, которые теперь подписаны нашими именами. – Очень часто девушки ссорились из-за места за столиком, поэтому теперь у каждой своя зона. Так что будьте добры, не занимайте чужой стул.

Держу в руках несколько танцевальных костюмов, которые расписаны по дням недели. Они представляют собой кусочки ткани, едва прикрывающие основные прелести женского тела. Радует хотя бы то, что на фоне этих спасательниц из Малибу я буду выглядеть не очень привлекательно – а значит, и шансов нарваться на какого-нибудь домогающегося подонка гораздо меньше.

Хотя даже в таких клубах их хватает, причем с лихвой.

Спокойно ведут себя только парочки, которые пришли потанцевать. Такие обычно сидят за диванчиками и потягивают кальян.

– Это пока все, что вам нужно знать. На сцену выходите в соответствии с расписанием, танцуете на своих «раундах». – Так Оливия называет небольшие круглые подиумы на сцене, отведенные под каждую танцовщицу. – Для начала это все. Сейчас мне нужно спешить. Если что, задавайте вопросы Кейси. – Указывает на ту рыжеволосую, что запомнилась мне со дня кастинга.

Переодеваюсь в топ-бандо без бретелек, облегающий грудь, и юбку, открывающую ягодицы. Сделав глубокий вдох-выдох, смотрю на себя в зеркало и убеждаюсь, что девушка в отражении – это не я.

И плотный макияж поможет мне в том, чтобы Кейд Адамс меня не узнал. Почему я так боюсь этого? Знает ли он подробности того вечера? Наверняка знает, раз Майкл в итоге оказался за решеткой. Но знает ли он о том, кто был зачинщиком?

Только сейчас приходит осознание того, что я лезу в огонь без спасательного костюма. Я играю, подразниваю этот пожар, заставляя обернуться для меня дьявольским пламенем и личной вендеттой Кейда Адамса.

Вендетта.

Что ж, я найду причины, по которым Кейд заслуживал тогда хорошей взбучки. И тогда уже придет мой черед мстить. Мстить за то, что он принадлежит к касте людей, которых я ненавижу всей душой и телом.

И у меня будут на то причины.

Кейд

Мы с Дереком сидим в балконной зоне клуба: здесь разрывающая динамики музыка не такая громкая, к тому же место – отличная точка обзора, которая мне необходима. Помимо нас, за столом, заставленным выпивкой и едой, сидят четыре девушки. Две из них наши танцовщицы, еще две – милые посетительницы, которые шатались под нашим носом до тех пор, пока мы с Дереком не соизволили их заметить.

Рука Кейси уверенно ложится на ремень моих брюк, а ее губы навязчиво скользят по мочке моего уха. Напротив с Дереком творится примерно то же самое. Прерываемся мы только для того, чтобы покурить кальян, стоя у перегородки балкона. Я чувствую, что обязан следить за порядком в клубе: одной из моих основных задач было присматривать за тем, чтобы все незаконные действия в клубе совершались незаметно – будь то продажа наркотиков или сделки с нашими девочками. Только что одна из них увела какого-то дядечку в возрасте в ВИП-комнату, и дверь за ними захлопнулась. Что ж, его ждет незабываемая ночка, а девочку – хороший гонорар.

– Трахнем Кейси? – спрашивает в лоб Дерек, и я усмехаюсь, оглядывая свои владения. Мы ненадолго покинули девушек, и, если честно, я не особо хочу возвращаться в их компанию.

– Ага. Я не перенесу вида твоей голой задницы, – отшучиваюсь я, и Дерек смеется в ответ, хлопая меня по плечу.

– Это шутка. Кстати, как она? С ней у меня еще не было.

– На один раз, как и все. – Затягиваюсь кальяном на мятной основе. Едкий дым пролезает в горло, действуя на клетки мозга незамедлительно. – А ты какого ответа ждал?

– Не знаю. – Дерек тоже затягивается и приглядывается к сцене клуба, причем так пристально, как будто пытается разглядеть иголку в стоге сена.

– Клуб Патерсона уничтожен. Трубы прорвало, читал в газете? – Я самодовольно улыбаюсь, но друг пропустил мою речь мимо ушей. Его взгляд прикован к одной точке. Он смотрит на танцовщиц, которых сейчас на сцене трое.

Я не удостаиваю их вниманием, даже не собираюсь разбираться, кто из них кто.

Потом он оборачивается к нашему столику – Кейси, призывая его к себе, машет рукой, и он тут же забывает о сцене и о том, что на ней происходит.

– Ладно, раз она тебе уже не нужна…

– Конечно, – киваю я, и он отходит.

Смотрю на трех девушек на сцене. Двоих из них я хорошо знаю – считал за честь распробовать каждую из девочек, прежде чем отпускать их в «свободное плавание». А вот третья танцовщица – та самая хрупкая девчонка в линзах. Узнаю ее по длинным светлым волосам до середины плеча и изящному телосложению. Очертаний лица девушки разглядеть не могу, но определенно отмечаю ее как следующую в моем списке.

Уверен, она быстро раздвинет свои стройные ножки, так же как и остальные, даже просить не придется. Я привык получать все, чего желаю, просто так – не напрягаясь.

Все мы живем в эпоху потребления, но я не просто потребитель – я хватаю от жизни все, за что только могу ухватиться. За любую эмоцию, будь она хорошей или плохой, лишь бы насытиться, почувствовать вкус жизни всеми рецепторами своего языка. Но каждый раз безуспешно.

Я уже не тот мальчик, что в школе. И тогда был не подарком, но и не и Иудой, как сейчас. Все любили меня за улыбку, за невероятную атмосферу в школе, которую я дарил всем окружающим, выигрывая один матч за другим.

Я был счастлив. Сиял как звезда на пике своего развития, а теперь – погас. Все, что от меня осталось, – слабое сияние прошлого, которое скоро потухнет, словно его и не было.

Глава 7

Роксана

– Кто там? Хватит там торчать! – С силой ударяю по двери, ведущей в туалет для персонала. Я уже пятнадцать минут стою под дверью и прислушиваюсь к звукам бегущей из крана воды.

По ту сторону кто-то кашляет, и я сразу смекаю, что мое ожидание здесь бесполезно. Похоже, кто-то из моих коллег перебрал с бесплатной выпивкой после смены или вроде того.

– Идиотка, – недовольно ругаюсь я, выбегая в зал, чтобы воспользоваться общественным туалетом. На танцполе не протолкнуться, да и музыку врубили так сильно, как будто диджей задумал подорвать это место децибелами американского хип-хопа.

И все же стоит отдать декорациям клуба должное – еще никогда я не работала в таком шикарном месте. Да одно туалетное зеркало, украшенное позолоченной рамой, стоит больше моей месячной оплаты за квартиру.

Стены туалета, как и барной стойки, украшены разными знаками и символами, значение которых я не понимаю. Они навевают мне сразу три ассоциации: восточная культура, оккультизм и что-то космическое.

Выйдя из кабинки, я тут же замечаю свое отражение в зеркале напротив и ужасаюсь. Выгляжу я как девушка не самого обременительного поведения, а главное – внешне совершенно не соответствую своему внутреннему стержню и характеру.

Кукла. Идеально проконтурированное лицо – визажист конкретно оторвался на моей коже и не забыл про накладные ресницы, которые сделали мои глаза еще больше, а черные смоки оттенили зелень в глазах до такой степени, что она теперь действительно казалась мне неправдоподобной.

Люди, которым посчастливилось заглянуть в мои глаза, не верят, что их цвет настоящий. Но мне плевать, я никогда не придавала значения своей внешности. Я родилась такой, какая я есть, и предпочитаю скрываться с ног до головы за спортивной одеждой.

Сейчас же на мне стринги, короткая юбка и топ, от моей личности здесь остался лишь маленький гвоздик – пирсинг в носу, по которому я узнала себя в отражении.

Хочется немедленно стереть всю косметику и снять эти тряпки, поэтому я смело выхожу из туалета, готовясь к очередной пробке, образовавшейся в зале.

– Милая, иди ко мне. Я заприметил тебя еще на сцене. – Даже не успеваю забраться в толпу: чья-то шероховатая ладонь ложится на мое плечо, и в следующее мгновение я оказываюсь закована в лапы какого-то мужика в шелковой рубашке. Лица я его не вижу, но прекрасно чувствую, как его длинная борода неприятно касается моего уха.

– Отвали от меня! – Пытаюсь ударить его локтем в живот, но мужчина оказывается не из слабых: он плотно сжимает меня в руках, как будто вообразил себя моим коконом.

– Детка, я просто хочу всего час времени с тобой. Ты мне понравилась, и я хочу помочь заработать тебе немного денежек, хорошо? – Аромат спиртного ударяет мне в нос, как яд, и это только больше распаляет мою злость. И все же справиться я с ним не могу. Зал полон людей, которые даже не замечают нас – или же все считают такое нормой. Подумаешь, какой-то мужчина пристал к шлюхе. Это же нормально, так и должно быть.

Это ее работа, не более.

– Убери свои… Отпусти меня, недоумок!

Внезапно его руки отпускают мою талию, как по волшебству. Резко оборачиваюсь и собираюсь ударить своего обидчика – плевать, что могу потерять работу. Но не тут-то было. Это уже сделали за меня – Дерек, появившийся из ниоткуда, вмазал ему по носу. Капли крови стекают по губам мужчины и оседают в густой, заросшей бороде.

На вид ему лет тридцать. Одет он хорошо, да и видно, что из тех, кто деньгами разбрасывается. Да вот только меня от его вида тошнит, но еще больше я удивлена тому, что Дерек врезал своему посетителю, пытаясь защитить мою… Честь?

– Ты в порядке? – Бородатого забирает охрана, и Дерек смотрит на меня, потирая свои костяшки пальцев здоровой ладонью. Я вскидываю бровь, собираясь сострить, но не успеваю: к нам присоединяется еще один человек, при звуке голоса которого каждый позвонок в моем теле вибрирует, будто сообщая о приближающемся цунами.

– Не стоит трогать наших девочек, тем более если они этого не хотят. Но ты, Дерек, меня удивил, – говорит Кейд с дьявольской усмешкой, исподлобья косясь на друга. – Защищать шлюху? Это что-то новенькое. Не знаю даже, вырос ты или упал в моих глазах. Или для себя защищал?

– Мне давно не нравился этот парень, и я всегда мечтал ему врезать. – Оправдание Дерека звучит нелепо, как будто он придумал его только что. Уверена, так оно и есть. – А ты что забыл на этом этаже?

– Заметил, что эту, – он подразумевает меня, – хотят взять насильно, и решил предложить более цивилизованный вариант развития событий: оплата, ВИП-комната и только потом удовольствие.

Затем он бросает высокомерный взгляд на меня, слегка скривив губы – это та самая усмешка, которой он одарил меня тогда, в школе, когда заявил, что я воняю, и опустил носом в слипшийся рис.

Хочется раскроить его губы об асфальт или о строительную дрель. Даже кончики пальцев рук покалывает от этого нахлынувшего желания. Зашипев, делаю шаг в его сторону, совершенно потеряв контроль над разумом. Отношение Кейда ко мне как к вещи напрочь выводит меня из себя. Этот парень не ведает никаких ценностей. Уже тысячу раз пожалела, что вызвала этому недоумку скорую.

– Спокойно, – железным тоном чеканит Кейд, хватая мое предплечье, застывшее в воздухе. Я и сама не заметила, как замахнулась на него. По искрам в голубых глазах понимаю, что это только позабавило его и вызвало ко мне излишнее любопытство.

Я действительно не хотела, чтобы Кейд узнал меня. А в итоге сделала все, чтобы привлечь его внимание. Гораздо разумнее было бы плюнуть на разбушевавшуюся гордость и уйти в гримерную, мысленно поблагодарив Дерека за «спасение».

– В первый раз вижу, чтобы девчонка так кулаки распускала. Ты странная… Как тебя там? – Дерек склоняет голову набок, разглядывая мое лицо.

– Роксана. – Мне порядком надоело, что эти вылизанные павлины называют меня «эта» и «как там тебя».

– Кейд, оставь ее в покое. Я отведу ее в гримерную… – В глазах Дерека блестит совсем недвусмысленный подтекст.

– Знаю я тебя. Но она пойдет со мной. – Кейд сильнее сжимает ладонь на моем предплечье и дергает за собой, прощаясь с другом. – Она пойдет со мной. Кажется, девочка не усвоила правила, которые должна знать каждая шлюха.

В мыслях перебираю сотни вариантов колких фраз, пока Кейд с ледяным спокойствием тянет меня за собой в офисные помещения. Он не говорит ни слова – мы бы все равно не услышали друг друга из-за оглушительной музыки, которая, казалось, поселилась у меня в висках и пустила там свои корни.

«Что же вы не брезгуете таким мусором, как я, мистер Адамс?» – так и подмывало спросить его. Одолев длинный коридор с офисами и гримерками, оказываемся у ворот святая святых – его кабинета. Лакированная черная дверь украшена изображением царя зверей: лев открыл свою пасть и обнажил клыки. Острые, как сабли. Все в этой двери свидетельствует о том, что за ней не происходит ничего хорошего. Кейд прикладывает к кнопке на льве палец, и, считав его личный отпечаток, дверь автоматически открывается.

В кабинете очень тихо, стены здесь, несомненно, специальные, со встроенной звукоизоляцией, чтобы Его Величество мог насладиться тишиной в любой момент. Чувствую едва уловимый запах сигарет, дорогой кожи, из которой сделаны кресла, и запах успокаивающего ароматического масла.

Кейд проходит к своему столу и опирается на него.

– Что вам нужно и какого черта вы задерживаете меня после смены? Я собиралась домой. – Плевать, если он когда-нибудь уволит меня за то, что разговариваю с ним в таком тоне.

Кейд резко оборачивается ко мне и смотрит так, словно его взгляд – лазерный прицел снайпера, жертвой которого мне суждено стать. Невидимая красная точка скользит по моим ногам, от щиколоток до бедер, затем задерживается на пупке, медленно поднимаясь выше. Грудь он награждает особым вниманием, затем переводит взгляд на лицо, слегка прищурившись. Ну точно – как киллер перед выстрелом прямо в голову. Я непроизвольно опускаю глаза, умоляя небеса о том, чтобы он не вспомнил меня.

– Ты уже взрослая девочка и в состоянии понять, что твоя работа заключается не только в этом. Ты должна приносить клубу деньги. – Низкий голос Кейда заставляет мой желудок сжаться как перед прыжком в бездну. Есть в нем что-то хладнокровное, пустое и угрожающее. – Большие деньги.

– Ага, всенепременно. Предлагаете мне одолжить вам наличку, которая побывала в моих трусах? – переборов страх, парирую я, все еще избегая взгляда Кейда. Не совсем понимаю, к чему он клонит. Оливия ясно дала понять, что девушек здесь ни к чему не принуждают.

– Тебе не стоит так разговаривать со мной. – Внешне Кейд выглядит как непотопляемый айсберг, и лишь сжатые челюсти выдают его раздражение. – И тебе стоит смотреть собеседнику в глаза, когда ты разговариваешь с ним в таком тоне. Или ты… Боишься?

– Вас? – Усмехаюсь, поразившись его глупости. Единственное, чего я боюсь, – это остаться без гроша в кармане. Да и то только потому, что деньги необходимы Дилану. Как бы я себя ни вела, понимала, что мне нужна эта работа и что хамство – это не лучший вариант развития отношений со своим боссом.

– Я просто делаю свою работу. – Тут электрический ток, застывший в пространстве между нами, замыкает, и Кейд тянет меня за руку, в одну секунду усаживая на дубовый стол. Внаглую сжав мои коленки, он разводит мои ноги в разные стороны и пристраивается меж них.

Вызванные этим поступком чувства можно сравнить разве что с ледяной водой, вылитой на тебя без предупреждения.

– Так делай ее хорошо. – Его рука касается моего подбородка, и он силой заставляет наши взгляды встретиться. Задыхаюсь и не знаю, куда девать свои руки, поэтому просто вцепляюсь пальцами в край стола и группируюсь, защищая свое тело незримой броней.

– Я должен распробовать тебя на вкус и знать, чего ты стоишь, прежде чем предлагать товар клиенту. Пусть сейчас ты упрямишься, но потом пойдешь на это. – Ладони Кейда ложатся мне на бедра в привычном для него жесте. Страшно подумать, сколько девчонок он перетрахал начиная со времен средней школы. Впервые за все время сравнение с мусором не кажется мне таким обидным – то, что происходит сейчас, гораздо хуже. Он предлагает мне поиметь меня на пробу, будто я кусок торта, с которого ему по королевской прихоти необходимо сорвать вишенку. – Я думаю, за твое хрупкое тело в сочетании с зелеными глазками будут отваливать неплохие деньги.

Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы сдержать поток ругательств, застрявших на языке. Только не увольнение, только не увольнение. Держи себя в руках, Рокси. Терпи.

– Отлично. – Кейд играет скулами, уверенный в своем превосходстве. Этого черта трудно назвать уродом, разве что гниль текла у него из-под кожи, скрываясь за безупречной оболочкой.

Мама всегда говорила, что красив лишь тот, кто чист душой. К сожалению, я сама могу с успехом пополнить ряды, в которых стоял Кейд. Только я еще хуже.

– Не сопротивляйся, правильно. Тебе понравится. Я просто трахну тебя, чтобы убедиться в том, что ты будешь всем нравиться. Если, конечно, ты понравишься мне. – Кейд бесцеремонно сжимает пальцы на моей груди, и моя физическая оболочка сдается: на долю секунды я чувствую мощный водопад тепла, резко упавший внизу живота. Его палец цепляет край моего топа, желая оголить грудь и, видимо, оценить размер.