Читать онлайн Призраки Орсини бесплатно

Серия «Офсайд»

Пролог

«Удивительно, что может сделать один луч солнца с душой человека!»

Достоевский.

Никто не хотел бы оказаться здесь в эту минуту даже в качестве стороннего наблюдателя. И я сам… Но есть что-то внутри меня, взывающее к тому, что произойдет дальше. Я не могу сопротивляться, потому что знаю – после, меня ждет период сравнительного покоя. Однажды, когда не останется мишеней, я смогу жить, не оглядываясь назад.

Я открываю металлическую дверь бункера и уверенно захожу внутрь, оставляя свою охрану снаружи. Мне не нужны свидетели того, что я собираюсь сделать. Но им придется «прибрать» за мной. Мои люди давно научились ничему не удивляться и держать рот на замке. Все в этом мире, включая преданность и молчание, можно купить. Вопрос исключительно в цене.

Я не чувствую волнения. Всплеск адреналина внутри и мрачное предвкушение. Я хочу быть здесь, нуждаюсь. Мой собственный алтарь неизвестному Богу, с которым мне однажды придется встретится лицом к лицу, но я не раскаюсь. Не потому, что у меня нет совести, просто уровни веры и понимание справедливости у всех разные. Как и обстоятельства, которые приводят нас к тому или иному мировоззрению.

Яркий свет вспыхивает в замкнутом пространстве, пропитанном страхом человека, подвешенного за руки к железному крюку, свисающему с потолка. Жирная, воняющая потом человеческая туша. Брезгливо морщусь, делая пару шагов в сторону узника, взирающего на меня налитыми кровью, безумными глазами. Я прошу не завязывать им глаза. Они должны видеть кто приходит, чтобы забрать их мерзкие души. Но я не оставляю права на последнее слово. Я прихожу сюда не разговаривать. Однажды, я уже говорил с ними, может быть, даже умолял… Многих из них я практически забыл, их лица стерлись из памяти, что не отменяет совершенного ими.

Мужчина отчаянно дергается, натягивая цепи на запястьях, усугубляя свои мучения. Ноги не достают до пола, и я подозреваю, что за те несколько часов, что он висит здесь, надежды на освобождение у него не осталось. Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Надежда есть всегда. Мы все цепляемся за жизнь, даже когда слышим звук щелчка предохранителя перед выстрелом. За секунду до собственной смерти, мы верим, что чудесное спасение придет, и оно действительно приходит. Ибо сама смерть является спасением… от жизни.

Я останавливаюсь в трех шагах от подвешенного, с отвращением окидывая его взглядом. Задранная рубашка с пятнами пота, жирный голый живот и брюки, со следами пережитого ужаса. Пара часов в кромешной темноте, и этот герой, который искренне считал, что держит мир в своей липкой ладони с толстыми пальцами, унизанными перстнями, обоссался от страха. Жалкое, воняющее зрелище. Он что-то пытается мычать в свой кляп, но я знаю все, что они хотели бы сказать. Деньги, выкуп, банальное «за что», «меня ищут» и так далее. Уверен, что обоссавшийся урод не понимает, почему оказался здесь, не узнает меня, и я не собираюсь посвящать его, напоминать о преступлениях, которые он таковыми не считает.

Я мог бы нанять людей, которые сделают за меня грязную работу, именно так поступал Генри Лайтвуд, моя основная и поверженная мишень, которая давно гниет в могиле. Мне же необходимо видеть глаза приговоренного, видеть все грани боли и отчаянья, видеть, как последняя искра жизни уходит, оставляя застывшее недоумение и страх.

Я всматриваюсь в его лицо, пытаясь вспомнить, но получается с трудом. На момент нашей с ним «встречи» мне было пятнадцать лет, и я постоянно находился под действием наркотических веществ. За полгода, которые я провел в притоне в Германии, таких, как этот жирный немец, уверенный в своей неуязвимости и безнаказанности, было немало. Мне «повезло», что владелец борделя, ныне покойный Штефан Зальцбург, вел отчетность, куда кропотливо вносились вымышленные, разумеется, имена клиентов и их «заказы». Найти того, кто указан в списке под кличками, вроде «Терминатор», «Цезарь», «Дракула» и «Пахарь» оказалось сложной задачей, но, как я уже говорил, финансовые возможности и связи помогают справиться с любой проблемой.

Итак, передо мной «Пахарь». Могу сказать со стопроцентной уверенностью, что свое он уже «отпахал». Я не судья, чтобы выносить приговор, но я тот, кто когда-то просил его о пощаде. И, наверное, есть своеобразная справедливость в том, что сейчас я не дам ему права голоса, ни единого шанса избежать наказания.

Я не судья. Я – палач. И у меня нет ни капли сострадания. Ни грамма неуверенности. Ни единого сомнения в том, что я делаю.

«Пахарь» мычит в кляп, дергаясь своим толстым, лоснящимся от пота, телом. Последний рывок, агония перед забвением, которое подарит ему моя «милосердная» рука.

Я не говорю ни слова, доставая из правого кармана пиджака пистолет, а из другого – шприц. Слова будут лишними в наших недолгих отношениях. Это последний выбор, который я даю уродам, перед тем, как отправить их к праотцам.

Чаще всего, они выбирают шприц, на что-то надеясь. Но выбор неверный… хотя, мне нравится их долгая и болезненная агония.

«Пахарь» удивил меня, задержав взгляд на пистолете. Что ж, я не против. Яд в шприце приберегу для следующего… Я уже знаю, кто это будет. Подхожу ближе на шаг, резко срывая полоску скотча со рта жирного ублюдка, и когда он собирается заорать в полный голос, вставляю в рот дуло, и нажимаю на курок. Хлопок выстрела и хриплый вопль, дергающегося в предсмертных конвульсиях, тела разносится по замкнутому пространству. Я закрываю глаза, бросая пистолет на залитый мочой и кровью пол.

Плюс один призрак к моей коллекции.

Когда-нибудь настанет и мой час. И все они придут, чтобы посмотреть мне в глаза, пока я буду делать свой выбор.

Но если я окажусь в подобной ситуации, я точно знаю, что выберу шприц. Я хочу понять, что чувствовал Генри Лайтвуд перед тем, как подохнуть. Хочу побыть в его шкуре, пропитаться его болью. Единственная смерть, которая не принесла мне удовлетворения – это убийство Лайтвуда. Он запустил цепную реакцию, несмотря на то, что мой ад начался не с него. Может быть, причиной неудовлетворения казнью Лайтвуда стало то, что палачей было двое, и я не смог насладиться моментом в полной мере, разделив его с еще одним заклятым врагом Генри Лайтвуда – Джейсоном Доминником.

А он мог стать одним из моих призраков… Доминник. Но наша общая ненависть к Лайтвуду сделала нас почти братьями. Когда ты делишь с кем-то смерть – это незабываемая и прочная связь.

Бросаю последний взгляд на обвисшее тело «Пахаря», слушая как монотонно капают капли крови в лужу под ним.

Смерть никогда не бывает красивой, но то чувство, с которым я покидаю бункер… оно почти прекрасно.

С улыбкой выхожу на воздух, не закрывая за собой дверь. Через полчаса ни единого свидетельства пребывания «Пахаря» в бункере не останется. Он исчезнет на какое-то время, а потом его тело найдут где-нибудь, далеко от Нью-Йорка. Очередное нераскрытое дело.

Неспешной походкой направляюсь в сторону бронированного внедорожника. Сажусь на заднее сиденье, сообщая водителю маршрут. Неосознанно, мои пальцы дотрагиваются до циферблата часов на запястье, и, отрывая взгляд от мелькающей панорамы за окном, я смотрю на них почти с раздражением. Единственная вещь, которую я взял с места преступления.

Больше года назад, я снял часы с остывшего трупа Лайтвуда, и каждое утро надеваю на свое запястье, как напоминание того, что мой главный враг повержен.

Acta est fabula. «Пьеса сыграна» – гласит надпись на часах.

Мне хотелось в это верить, когда я планировал казнь Лайтвуда, но ничего не закончилось. И, может быть, не кончится никогда, пока я не убью каждого из списка, который вел Зальцбург, и пока на пути будут попадаться люди, нарушающие мои планы.

Через полчаса внедорожник въезжает на территорию моих частных владений, которые я приобрел сразу после гибели Генри. Не такие огромные, как те, в которых я жил во времена Лайтвуда, но зато абсолютно безопасные. Еще пару минут по внутренней территории и автомобиль тормозит на парковке перед трехэтажным белым жилым зданием с большими окнами. Я люблю уединение и много света. Очень много солнечного света.

Дом встречает меня тишиной. Еще бы – глубокая ночь. В воздухе витает едва различимый цитрусовый аромат женских духов.

Сбрасываю пиджак на диван в гостиной, направляясь к лестнице, которая ведет на спальный этаж. По дороге снимаю галстук, вдыхая, наконец, полной грудью.

Толкаю вторую дверь по коридору, и оказываюсь в погруженной в уютный полумрак спальне. Андреа оставила включенным ночник возле кровати. Невольная улыбка трогает мои губы, когда я замечаю рядом со свернувшейся калачиком девушкой раскрытый учебник. Я совсем забыл, что у нее завтра экзамен. С ума сойти, связался с ребенком. Лайтвуд, все-таки, пустил во мне ростки своего безумия. Не понимаю, как так вышло. Видимо, сестры Памер обладают особой притягательностью для таких матерых хищников, как я и Джейсон. Как иначе объяснить происходящее?

Сажусь на край кровати, глядя на ее умиротворенный профиль. Вот кого не мучают кошмары. Она свободна от прошлого и призраков. Протягиваю руку, чтобы убрать локон, упавший на лицо, за маленькое аккуратное ушко, но застываю, заметив брызги крови на белоснежной манжете. Одергиваю пальцы, не смея прикоснуться к Андреа. Внутри нарастает напряжение и тяжелое ощущение неправильности происходящего.

Она не должна здесь быть, а я не должен прикасаться к ней.

Не здесь и не сейчас, когда мои руки пахнут кровью.

И именно по этой причине бесшумно покидаю спальню, закрывая за собой дверь.

Спускаясь на кухню, сталкиваюсь со своим дворецким, которого ненароком разбудил своим поздним появлением.

– Андреа больше не пускать. Передайте ей, что я уехал в Европу. Когда вернусь – неизвестно, – отдаю я уверенный приказ. – И, если она спросит, домой я сегодня не возвращался.

Автомобиль везет меня в гостиницу, где заблаговременно забронирован номер на такой вот случай. Не знаю, какого черта однажды пообещал Андреа, что она может приехать ко мне в любой день и в любое время, если ей захочется спрятаться от мира, от проблем или просто меня увидеть. Когда вчера она приехала утром, застав меня за завтраком, я не смог ее выгнать. Дреа выглядела такой хрупкой, несчастной, потерянной.

– Сегодня год, как мы похоронили Марию, – прошептала она, бросая на пол рюкзак с учебниками. – Не могу пойти домой. Там родители… Мне до сих пор кажется, что я виновата в чем-то.

Синие глаза, наполненные слезами, с мольбой уставились на меня, словно я мог помочь ей чем-то, утешить. Хреновый из меня утешитель, если честно.

– Кофе будешь? – спросил я первое, что пришло в голову.

– Угу, – шмыгнув носом, кивнула Андреа.

– Сама сваришь, мне нужно бежать.

И я уехал, чмокнув ее в кончик холодного носа на прощание, заметив обиженное выражение в глубине глаз.

Я торопился пополнить список своих призраков, а она хотела оплакивать со мной ту, которая могла бы быть в их числе…

Похороны – именно с них началось наше знакомство с Андреа. Наивная, маленькая дурочка. Хотя заочно я узнал ее гораздо раньше, от Марии Александры Памер, старшей сестры Дреа. Не знаю, в какой момент мне пришла в голову идея использовать Андреа, чтобы заставить Лекси Памер играть по моим правилам, и был ли в этом хоть какой-то смысл. Без сомнения, я мог надавить на Лекси разными способами. Сломанная Джейсоном, она была легкой мишенью. Но я выбрал способ, который мне нравился больше, потому что… черт побери, мне понравилась малышка Андреа. И то, как она смотрела на меня в тот самый первый день, когда после похорон друга семейства Памер, я вызвался подвезти Андреа и ее мать домой. Я сидел за рулем – редкое удовольствие, которое я позволяю себе, когда хочу смешаться с толпой. Она сзади, во всем черном, с простой детской косичкой, бледная, заплаканная. Я даже внимания на нее особого не обратил. Девочка и девочка. А потом в зеркале я встретил ее взгляд, и чуть управление не потерял, словно затерявшись на время в бескрайней чистой синеве.

Я много взглядов видел. Разных. Презрительных, завистливых, похотливых, ненавидящих, умоляющих. Я десятки раз смотрел в глаза смерти, и давно перестал удивляться многообразию эмоций в расширившихся зрачках. Но Андреа смотрела на меня иначе. Как никто и никогда. Искренне, не скрывая своего потрясения и восхищения. Словно я был чем-то сверхъестественным, и она никак не могла наглядеться, оторваться от меня. Так девочки-подростки смотрят на своих кумиров, обожая их и боготворя.

И знаете… мне это понравилось.

Я бы хотел слукавить и сказать, что во мне взыграло тщеславие, но на самом деле все было не так. Я захотел ее с того первого перекрестного взгляда, и ее наивная доверчивость решила дальнейший ход событий. Мне даже делать ничего не пришлось.

Она сама вела себя к краю пропасти. А потом прыгнула…

Но там внизу ее ждала не бездна, не смерть.

Я.

Часть 1

«Нет противостояния, нет войны между добром и злом, черным и белым, нет вражды. Это все есть наш мир, это все те, кто помогает этому миру двигаться вперед и вверх, развиваться, находить новые пути, познавать и учиться, созидать. Потому как, пока человек не упадет, он не встанет. Пока человек не умрет, он не поймет, что такое жизнь. Пока человек не спустится в Ад, он не поднимется в Рай.»

©

Глава 1

Год назад

Моей первой женщиной была… я не помню ее имени. Но первой, которая оставила определенный след в душе стала Мирель Фармер. Французская актриса, которая была старше меня на семь лет. Семнадцатилетний подросток – я влюбился в нее без памяти, и, наплевав на грозящего мне жестоким наказанием Лайтвуда, пустился во все тяжкие, колеся за ней по миру, как ручная собачонка. Ей льстила моя влюбленность, и я не скупился на подарки. Что преобладало в ее благосклонности ко мне – моя страсть или финансовые поощрения? Я так и не узнал. Но тогда, ослепленный новыми чувствами я не был способен думать и анализировать. Просто жил, дышал. Был счастливым. Недолгое время, но по-настоящему был счастливым. Я благодарен ей за те несколько месяцев, а вот она, если бы была сейчас жива, предпочла бы никогда меня не встретить.

Моей вины не было, – скажет сторонний наблюдатель, но это неправда. Она будет первым призраком, который придет, чтобы взглянуть в мои глаза, когда я буду подыхать. Я не мог не понимать, что подвергаю ее опасности, не думая о последствиях нашей связи. Лайтвуд не из тех, кто дает пустые обещания. Я тогда принадлежал ему. Целиком и полностью. Личная игрушка, которая вышла из-под контроля. Именно я спустил пса с цепи… Хотя, в глубине души, я надеялся, что мой роман откроет глаза Лайтвуду на то, что я не тот, кого он хочет видеть рядом с собой, что я вырос, переступил рубеж возраста, после которого извращенцу, вроде него, становится неинтересно, и он может искать другие развлечения… Но сукин сын был удивительно постоянен в своем пристрастии ко мне.

Однажды, мы с Мирель остановились на пару недель Милане, где она снималась в эпизодической роли. Было как обычно – весело, безумно и бездумно… Мы много гуляли, спускали деньги в казино, болтались по клубам. Мне кажется, что ни одного дня из нашего романа мы не провели трезвыми. Свобода имела аромат виски и марихуаны. И терпкий, приторно-сладкий запах духов Мирель.

Но только немного позже, я познал настоящий аромат свободы.

В один из наших сумасшедших вечеров, я отправился в бар за выпивкой, оставив Мирель в номере, а вернувшись, нашел ее в ванной… с перерезанными венами. Ярко-алая вода переливалась через край и лилась мне под ноги розовыми ручьями.

Я смотрел на ее неестественно застывшее лицо, перекошенное гримасой ужаса, на посиневшие руки, безвольно свисающие с краев ванной. Уродливая. Та, которая еще полчаса назад казалась мне прекрасной и соблазнительной, когда извивалась подо мной. Открыв бутылку, я сделал несколько глотков, пытаясь перебить противный привкус во рту, но не помогло.

К потолку поднимался пар, и я задыхался от едкого запаха крови, который стоял в воздухе. Волна тошноты подкатила к горлу, я с трудом сдержал рвотный порыв. С губ сорвался нервный смех, когда я вытер губы рукавом рубашки.

Аромат свободы.

С тех пор, он всегда ассоциировался у меня с кровью и смертью.

Я вышел из гостиницы, шатаясь, словно пьяный. Но я и был пьян, по пути выпив почти всю бутылку. Никто меня не остановил. Никто бы не осмелился тронуть личного питомца Генри Лайтвуда, человека, который держал в руках почти весь этот гребаный мир.

Возле парадного входа меня ждал черный Бугатти, и я уже знал, кто внутри.

– Я предупреждал тебя, Дино, но ты все равно ослушался. Теперь ты понимаешь, что твое упрямство может стоить кому-то жизни? – спросил меня Лайтвуд, когда я сел на заднее сиденье. Его липкая, мерзкая ладонь коснулась моего лица. Я дернулся, но он пальцы не убрал. – Мой любимый мальчик. Я так скучал по тебе. Обещаю, что больше не причиню тебе боли.

– Ты всегда так говоришь, Генри, – холодно отозвался я, допивая остатки виски, не глядя в отвратительное лицо убийцы женщины, в которую, мне казалось, я был влюблен.

– Ты должен закончить образование, а не бегать от меня по всему миру. Тебе нужно учиться, чтобы я мог сделать из тебя человека.

– Человека? – хрипло рассмеялся я. – Господи, Генри, ты еще безумнее, чем я думал…

Именно тогда, в автомобиле, по дороге в аэропорт, у меня родился план, как я уберу Генри Лайтвуда из своей жизни. Я сделаю это красиво и в тот момент, когда он не будет ожидать от меня предательства.

Позже, в прессе распространили слух, что Мирель была наркоманкой и умерла от передозировки. Другие источники все же указывали, что актриса покончила с собой. Но ни в том, ни в другом случае ее смерть никак не связывали со мной. Словно нас и не видели вместе сотни, тысячи глаз, пока я мотался за ней по разным странам.

Оглядываясь назад, я понимаю, что, на самом деле, часто сам напрашивался на проблемы, с которыми потом пытался справляться. Я часто влюблялся, и каждый раз терял голову. Наверное, необходимо было извлекать уроки, а я хотел жить. Так отчаянно хотел жить… Забыть обо всем, в омут с головой. Все эти лавстори с плохим финалом были мне нужны, жизненно необходимы, как своеобразный укол обезболивающего, чтобы забыть о том, чем на самом деле я являюсь, и кому принадлежу. Но короткие глотки свободы, что я делал, не стоили жизней моих избранниц. Однако, получал от них то, к чему стремился – короткое забвение. Цинично и жестоко.

Мое приближение к ним все равно, что оглашение приговора.

Я их использовал. Всегда. Мирель. Франческу. Потом Сару. И только в первый раз я мог оправдать себя тем, что не мог предугадать, что Лайтвуд зайдет так далеко. Но я даже не пытался оправдать. Ни с Мирель. Ни с другими.

Я научился принимать себя таким, какой я есть и не противиться своим желаниям и потребностям, даже если они будут стоить кому-то жизни.

К черту! Никого не интересовала моя жизнь, почему я должен беспокоиться о чьей-то?

***

Мы встретились в кафе на набережной. Андреа позвонила мне через три дня после похорон Мика Купера, на которых мы и познакомились. Я оставил ей свой личный номер, который знали только избранные, но только вернувшись в отель, где временно жил, осознал, какую глупость совершил. Андреа Памер – совсем еще юная девушка. Мне ли не знать, чем чревато появление нового женского лица в моей жизни? Я не собирался трахаться с ней, хотя не могу сказать, что не думал об этом все три дня, что ждал ее звонка. А я ждал, черт побери. Если бы не ее возраст, меня бы ничто не остановило, даже потенциальная опасность для жизни девушки.

Она пришла первая. Стояла, в нетерпении покусывая губы, переступая с ноги на ногу и сжимая в руках маленькую сумочку, которую явно стащила у старшей сестры, как и маленькое черное платье, которое прибавляло ей пару лет, подчеркивая стройные изгибы юного тела. Я какое-то время наблюдал за ней через тонированные окна автомобиля, припарковавшись неподалеку. Ее темные волосы были распущены по плечам, завитые в упругие кукольные локоны. На чувственных губах яркая помада, которая ей не шла. Мне нравились ее синие большие глаза и красивое тело. Хрупкие плечи, тонкая талия, налитая грудь, длинные ноги, изящные запястья. Парни, проходя мимо, оценивающе глазели, оборачиваясь на нее. Еще бы… посмотреть есть на что.

– Мне так неловко, что я позвонила первая, – смущаясь, сказала она, когда я подошел к ней. Я не принес цветов, чтобы Андреа не напридумывала себе лишнего. Это не свидание, и я должен дать ей понять, что между нами ничего не будет. Я, вообще, не собирался идти, но соблазн оказался сильнее. Запретный плод всегда сладок.

И уже тогда я начал искать повод задержать Андреа в своей жизни. Мне слишком нравилось, с каким неподкупным восхищением и детской влюбленностью она смотрела на меня.

Никто и никогда до нее не боготворил меня так рьяно, так искренне, даже слегка навязчиво, с ноткой фанатизма. Но мне нравилось. Я позволял ей лепить из меня кумира, фантазировать о человеке, которым я никогда не был, осознанно питая девичьи мечты, вместо того, чтобы оставить ее в покое.

Я осознанно шел на риск, хотя рисковала всегда только она. Андреа Памер, семнадцатилетняя девушка, которая думала, что влюбилась в простого офисного сотрудника, который работает в одной компании с ее сестрой.

– Не хочу, чтобы ты думал, что для меня это в порядке вещей… – продолжала оправдываться девушка, когда мы сели за столик. Она так мило краснела, глядя на меня своими фантастическими глазами.

– Что именно? – уточнил я, подзывая официанта и диктуя заказ для нас двоих.

– Звонить парням, – пояснила тихо Андреа, когда официант отошел от нашего столика.

– Я ни о чем таком не подумал, но твой звонок меня удивил, если честно.

– А зачем ты оставил мне номер?

– Из вежливости. Там была еще твоя мать.

– Ты же не думал, что мама станет тебе звонить? – хихинула Андреа, я пожал плечами, снисходительно улыбнувшись.

– Ситуации бывают разные.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Я чувствую себя дурой, – побледнев, произнесла она после небольшой паузы, глядя в сторону.

– Перестань. Ты позвонила, я пришел. Не усложняй, Андреа, – мягко произношу я.

– Мне захотелось поговорить с кем-то, кто знал Мика, и ты работаешь с Марией. Она в последнее время стала такой замкнутой. А я… я чувствую себя одиноко.

Официант приносит мне виски, а моей спутнице молочный коктейль. Девушка хмурится, глядя на меня сквозь опущенные ресницы. Черт побери, я впервые вижу столь сексуального юного ангела.

– Я не ребенок. Могу тоже выпить… бокал вина, – сказала она, вздернув подбородок.

– Можешь, – кивнул я. – Но не со мной. Хочу пояснить, что Мика я почти не знал. Но с Сашей приходится часто работать вместе. Если хочешь что-то узнать о своей сестре, то лучше поговори с ней, а не со мной.

– Она не очень-то любит болтать. А после гибели Мика, вообще, ушла в себя. Он так любил ее, и нам всем казалось, что после его развода, у них появится шанс. Та история с Джейсоном Доминником, ты, наверное, слышал, все газеты кричали о его скандальном романе с Марией, она изменилась.

– Мы все меняемся, Андреа. Становимся старше. Это вполне нормально, и тебе стоит дать ей время. Саша придет в себя. Вот увидишь, – пообещал с натянутой улыбкой.

– Тебе кажется странным, что я пришла сюда и задаю эти глупые вопросы о моей сестре?

– Нет, – качаю головой. – Вы обе пережили трагедию. Тебе необходимо выговориться, пообщаться с кем-то, кто находится вне сложившейся ситуации.

– Да, так и есть, – кивнула Андреа, распахнув ресницы. Ее взгляд изучал мое лицо с детальной подробностью. – Ты не американец?

– Нет. Мой отец сицилиец, мама – русская. Родился и вырос в России, – сухо сообщаю я. Только факты. Ей не нужно знать больше.

– Как попал в Америку? – с любопытством спросила девушка.

– Я живу не здесь, Андреа. Приехал на несколько месяцев по работе.

– Твои родители остались в России?

– Мои родители умерли, когда мне было пятнадцать, но я не хотел бы говорить о них сейчас. Расскажи мне о себе, Андреа. Как живут юные семнадцатилетние девушки в Нью-Йорке? Как проводят свободное время?

– Ничего особенного. Колледж, уроки, подготовка к экзаменам… – девушка тяжело вздохнула, нахмурив лоб.

– Я спрашиваю про свободное время, – улыбнувшись, напомнил суть вопроса.

– А, ты про студенческие вечеринки и свидания? На вечеринки я не хожу, а свидания… Тема сложная. Странно, что мы вообще об этом говорим.

– Нет, не смущайся. Можешь быть предельно откровенной.

– У меня был парень. Но мы недавно расстались, – помрачнев, ответила Андреа, явно чувствуя себя некомфортно.

– Может быть, все еще наладится?

– Мы ездили вместе отдыхать, и там поссорились. Не уверена, что хочу продолжать отношения. Джек – он… просто мне не подходит.

– Ты еще встретишь подходящего, Андреа. Такая красивая девушка не останется без внимания.

– Наверное, ты всем это говоришь, – смущенно улыбается она. У нее на лице написано, как ей льстят мои слова.

– Я не собираюсь тебя соблазнять, если вдруг подобное пришло тебе в голову, – безжалостно разрушаю ее надежды я. Выражение лица Андреа резко меняется.

– Почему? – с искренним недоумением, спрашивает она.

– Тебе семнадцать лет, малышка. Ты несовершеннолетняя, и если бы я имел на тебя виды, это могло бы мне грозить судебным иском.

– Дело только в возрасте? – потерянно спрашивает девушка. Ее пухлые губки капризно поджимаются, когда я отрицательно качаю головой.

– Давай сразу договоримся, – наклоняясь немного вперед, произношу я, почти отеческим тоном. Из того, что я скажу дальше нет ни слова правды. – Если тебе нужен собеседник и дружеское плечо, то ты можешь позвонить мне снова. Но это все, что я могу тебе предложить. И, кстати, не стоит говорить сестре о нашей встрече, потому что в обратном случае она точно станет последней.

Андреа Памер с минуту молчит, пока официант расставляет перед нами тарелки с закусками.

– Хорошо, я согласна, – вздохнув, произносит девушка, двигая к себе салат. – И Мария ничего не узнает. Я понимаю, как это смотрится со стороны. Ей не понравится, она скажет маме… Ты прав. Как на счет экскурсии по Нью-Йорку? Если ты приехал недавно, то, наверное, ничего еще толком не видел?

– Я не против.

– Завтра? – сияющие глаза вопросительно замерли на мне. Я невольно улыбнулся.

– Нет, я завтра работаю. Давай в субботу?

– Отлично. Начинаю считать дни… ой, – залившись краской, Андреа прижала ладошку к губам.

Мне было понятно уже тогда, что девочка влюбилась в меня, но, вместо того, чтобы поступить правильно и прекратить наши встречи, я, как последний идиот, вместе с ней считал дни.

Нелепо, вы скажете. Снова и снова повторять одну и ту же ошибку, играть чужими жизнями, ради собственной прихоти.

Но мне, прогнившему до основания, испорченному, не знающему границ и запретов, совершенно аморальному, бесчестному и помешанному на своей мести Лайтвуду, так хотелось видеть в глазах семнадцатилетней девушки отражение другого человека. Притвориться, хотя бы на пару часов в неделю, парнем, которым я мог бы стать, если бы десять лет назад мою семью не выследили ищейки конгломерата «Изида», международной мафиозной структуры, центра мирового зла.

Конечно, я понимал, что наши встречи не сделают меня лучше, что каждая новая минута рядом со мной для Андреа – еще один шаг к краю, но остановиться было невозможно. Я уже плел свою паутину, затягивая ее, запутывая и погружая в кошмар, в котором варился сам уже много лет.

Мы встретились в субботу, как и договаривались. Целый день гуляли по Бруклину, болтая обо всем на свете. Конечно, смотреть там особо было нечего, кроме пресловутого Бруклинского моста, по которому мы брели уже под утро, совершенно не чувствуя себя уставшими. Удивительно, но, когда мы были вместе, я совершенно не ощущал разницы в возрасте. Андреа не казалась глупой, не смотря на юные годы. И с ней действительно было легко и интересно. Она рассказывала о своих мечтах, о бывшем парне и проблемах с родителями. Обыденные вещи, но для меня ее маленькие проблемки и сложности были как глоток свежего воздуха. Если бы я рассказал о своей юности, она пришла бы в ужас или еще хуже – отвернулась с отвращением. И мне сложно было бы осудить ее, наивную, милую, чуткую девочку, повстречавшую на своем пути испорченного подонка, вроде меня. Неважно, что сделало меня таким. Важно то, что меняться я не собирался.

Глава 2

Франческа… Это все, что я знал о ней – имя.

Вторая, с кем я осмелился встретиться больше одного раза.

Лайтвуд привез меня на Гаити во время каникул в Принстоне. Я не собирался уезжать, думал остаться в университете, чтобы готовиться к следующему году и работать, но Генри не спрашивал о моих желаниях. Потому что у него были свои, которые шли вразрез с тем, что хотел я. Там он впервые рассказал о своих планах ввести меня в «Изиду», сделав одним из своих приемников. Первой была Изабелла Пирс, его племянница. Единственная женщина, которая была ему небезразлична, единственная, кому он доверял и чье мнение ценил. Исходя из того, как Генри поступал с моими женщинами, я уже знал, что однажды воспользуюсь его маленькой слабостью.

Карибское море меня не радовало, потому как соскучившийся Лайтвуд, был хуже акул, которые водились в прозрачных водах. Я занимался серфингом, когда Генри не занимался мной.

У меня вызвало отвращение даже то, как он мешал ложкой сахар в чашке. Лайтвуд не был дураком, надо отдать ему должное – он один из самых умных ублюдков, которых мне доводилось знать в жизни. Ум, власть и миллиарды. Пытаться противостоять ему мог только смертник. И я был им, пока не придумал собственный план. И, наверное, вера в то, что я смогу однажды воплотить его в жизнь, придавала мне силы продолжать дышать с ним одним воздухом. Но свои чувства я скрывать был не в силах, и, разумеется, Лайтвуд наказывал меня. Он воспринимал мое неприятие его, как вызов. Или просто искал повод. Избить до невменяемого состояния, а потом все равно сделать то, ради чего он забрал меня из борделя в Германии.

Можно ли привыкнуть к той жизни, в которой я варился с тех пор, как погибли родители? Никогда…

Приспособиться – да.

Построил внутри себя не стены, как делают многие, а крематорий, в котором я сожгу однажды всех, кто пользовался мной, словно одноразовой игрушкой для своей потехи. И это не пустые слова, не обещания, которые я даю себе, чтобы не сойти с ума. А твердая уверенность и фиксирование цели.

Франческа была моим тренером по дайвингу. Спортивная и раскрепощенная любительница острых ощущений. Я погружался всего пару раз. Куда чаще мы трахались в лодке, уплывая в открытое море. Конечно, она не догадывалась, что Лайтвуд вовсе не мой дядя, как он себя везде представлял, если мы показывались вдвоем в обществе. Мне казалось, что открытое море является отличным укрытием для курортного романа. Но ошибся. Через неделю, после того, как мы сделали первый заплыв, с Франческой произошел несчастный случай. Во время погружения, что-то пошло не так. Она опустилась слишком глубоко и не смогла подняться на поверхность. Потом выяснилось, что оборудование было повреждено. Ей не хватило кислорода…

В тот вечер, когда узнал о гибели Франчески, Лайтвуд был удивительно тих и спокоен, и даже не пытался домогаться меня. Сказал что-то вроде «я тебя предупреждал», и ушел спать в свою спальню.

Я напивался на террасе, глядя, как волны набегают на берег, чувствуя себя пойманным в клетку зверенышем, который едва сдерживается от того, чтобы вцепиться зубами в глотку своему тюремщику. Прямое нападение слишком предсказуемо, и я не выиграю, если покажу свою слабость и отчаяние.

У меня были такие моменты, когда я переставал верить самому себе и поставленной цели. Хотелось сдаться, шагнуть в волны Карибского моря, вслед за Франческой, но я вспоминал о том, что уже пережил, и не мог позволить остаться безнаказанными тем, кто был в этом повинен.

Я смотрел на море, кожей ощущая свежий соленый воздух и мысленно прощался с Франческой, своим вторым призраком.

Весь следующий день я провел бесцельно гуляя по острову, пока не наткнулся на лавку с травами, баночками, свечами и амулетами, где улыбчивый афроамериканец предложил мне средство, которое поможет избавиться от моей хандры.

– У любого врага есть слабое место, парень, – улыбаясь беззубыми ртом, на ломанном английском, сказал продавец, протягивая крошечную стеклянную колбу. – Нужно только выбрать момент. Бесплатно дарю тебе. Вижу, тебе нужнее. С умом используй.

– Что это? – недоверчиво, и с долей скепсиса, разглядывая мужчину без возраста в пестрой одежде и подведенными глазами, спросил я.

– Яд кураре. Мучительная смерть. То, что нужно. – Продавец улыбнулся еще шире, кладя пузырек в мою протянутую ладонь. – Надолго хватит.

Утром я встал с больной головой, набравшись накануне до отключки, и мне казалось, что история на рынке приснилась, пригрезилась в пьяном дурмане, как и чернокожий колдун, но, проверив карманы, я убедился, что и лавка, и продавец с загадочными черными глазами, смотревшими мне прямо в душу, были реальны.

Через год, получив диплом, я заказал часы с секретом для Лайтвуда. И именной надписью, которая гласила: Acta est fabula.

***

Это были по-настоящему странные дни, плавно переходящие в ночи, которые никогда не заканчивались в постели в моем номере. Андреа заразила меня своим юношеским азартом. Оптимизмом, неуемной энергией, я, порой, сам не понимал, как ей удавалось вытащить меня из проржавевшего образа циничного ублюдка, с которым я почти сросся. Ее громкий, заливистый смех еще долго звучал в голове, когда я возвращался в свой номер, и пытался вспомнить, когда в последний раз хотя бы улыбался. Вот так, как она, открыто, радостно распахнув объятия миру, доверчиво и бесстрашно глядя в будущее.

Мы встречались чаще, чем я мог себе позволить, чтобы не навлечь подозрения и гнев Лайтвуда. Но не так давно он дал мне слово, что уберет от меня слежку взамен на мое обещание не пренебрегать его вниманием, и не пытаться сбежать из-под его покровительства.

Верить его слову было наивно с моей стороны, но я знал Лайтвуда немного ближе, чем другие люди. Он не давал обещаний, которые не собирался держать. И, в то же время, я уверен, что, почувствовав опасность, он тут же вернул бы своих ищеек, чтобы контролировать каждый мой шаг, хотя, на самом деле, в этом не было нужды. У него был козырь, против которого я пока был бессилен.

Андреа постоянно звонила мне без всякой причины, просто пожелать хорошего дня или пожаловаться на ректора, который занижает ей оценки. Бесконечные звонки в любое время дня и ночи… даже когда я был в офисе, с Лайтвудом или вынашивал свои глобальные планы по сокрушению Лайтвуда, с которым приходилось делить слишком многое. Пару лет назад, я совершил катастрофическую ошибку, которая двинула исполнение поставленной цели на неопределенный период, но встреча с Андреа вдохновила меня, поселив во мне идеи, которые, я был уверен, приведут к успешному финалу моей игры. В какой-то момент, я понял, что могу совместить приятное с полезным, нанести удар в стан врага, и получить девушку, которая вызывает во мне шквал противоречивых эмоций.

О ней я не думал, как и о последствиях своего плана для нее. Андреа стала милым развлечением, которое отвлекало меня от тяжелых будней, и еще одной пешкой в моей партии, которую начал очень давно, но никак не мог закончить.

А Андреа нравилось думать, что она открывает мне Нью-Йорк с новой стороны (и отчасти так и было), с азартом рассказывая о тех или иных его достопримечательностях, таская меня за собой по всем закоулкам и злачным местам города. Каждый новый день был наполнен огромным количеством мест, которые, по ее мнению, мы обязаны были посетить. Ей невозможно было сопротивляться, да я и не хотел. Мне нравились наши сумасшедшие прогулки, которые Андреа планировала со свойственным ей энтузиазмом. Парк Хай Лайн был вторым пунктом в ее программе. Мы несколько часов бродили по закрытой надземной ветке метро, располагающейся на высоте десяти метров от поверхности земли. Теперь это был высокотехнологичный парк посреди огромного мегаполиса, где можно было ненадолго отвлечься от городского шума и бесконечного потока машин и людей. Андреа рассказывала, что мечтает стать архитектором, и поэтому ее вдохновляли необычные места и строения. Она могла часами говорить о своем пристрастии, и о том, каким был бы город ее мечты, если бы однажды ей позволили его спроектировать.

В следующий раз, который случился уже через сутки, мы катались в кабинке канатной дороги «Трам» вместе с сотней шумных туристов. Меня не покидало неприятное ощущение, что на меня пялятся все, кому не лень, а она подпрыгивала от восторга, глядя на панораму города внизу. После, она затащила меня в пиццерию, где мне пришлось есть пищу, к которой я не привык и пить пиво, которое никогда не пил. Андреа хохотала до упаду, когда я с умным видом начал рассказывать ей о правильном питании и вреде фастфуда. Я не мог понять, что смешного в моих словах, пока она не показала мне маленькое зеркальце. Усы из пивной пены «украшали» мое лицо, пока я пытался умничать. Я чувствовал себя неловко, а она, заметив мое смущение, только громче смеялась, держась за живот.

– Дино, ты точно с другой планеты, – захлебываясь смехом, говорила она, не осознавая, как, на самом деле, близка к истине.

Следующей, по плану Андреа, стала музейная миля и ее любимый дворец Фрика с его необычными залами и композициями. Мы добирались туда на метро, и могу признаться, что это был мой первый опыт поездки на общественном транспорте. Она не могла передвигаться спокойно, и мне приходилось бежать за ней, непоседливой, сумасшедшей девчонкой, которая с сияющими глазами расписывала всю уникальность дворца, восхищаясь фантазией и умением архитектора, приложившего руку к созданию палаццо, но совершенно обошла вниманием шедевральные полотна Чимабуэ, Пьеро де ла Франческо, Эль Греко, Гойи и Рафаэля, Пикассо и Пуссена.

Для встреч с Андреа, мне приходилось брать самый простой автомобиль из парка, который постоянно обновлял Лайтвуд. Сложная задача, при том, что Генри обожал самое эксклюзивное и дорогое. Темно-синий БМВ не выглядел так помпезно, как Астон Мартин, Бугатти или Ягуар, имеющиеся в моей коллекции, и я решил, что он больше всего подходит для менеджера среднего звена, которым считала меня Андреа Памер. Автомобиль не был единственной сложностью. Приходилось тщательнее выбирать одежду, чтобы избежать ненужных вопросов, отказаться от дорогих аксессуаров и люксовых ресторанов, в которых я привык питаться. Мне повезло, что она была слишком увлечена своими экскурсиями и не лезла ко мне с вопросами.

Я не знаю, почему она выбрала именно меня на роль слушателя, но замечал, как, раз за разом, она раскрывается и расцветает, делясь своими мыслями, идеями, мечтами. В семнадцать лет люди нуждаются в ком-то, кто готов их слушать, и они идеализируют выбранные на эту роль объекты. Ей необходимо было быть понятой, и я создавал обманчивое впечатление соучастия ее буйным юношеским фантазиями. На моем месте должен был быть другой парень, или подруга, или сестра, родители, да кто угодно… Но, как и у меня в мои семнадцать, рядом с Андреа не оказалось никого. Она была одинока по каким-то непонятным мне причинам, непонятая и неуслышанная, уязвимая, хрупкая, отчаянно нуждающаяся в том, чтобы ее любили.

Лучистая. Это первое, что приходит в голову, когда вспоминаю о ней за завтраком в ресторане отеля, или, когда лечу с Лайтвудом на очередные переговоры в качестве его личного помощника. Уверен, Генри без раздумий убил бы ее, узнав, что не ему адресована моя улыбка, когда я смотрю сквозь него, вспоминая, как маленькая Андреа танцевала под звуки саксофона в Центральном парке, строя мне забавные гримасы, пока я ел ее мороженное.

И когда мы оказываемся в Цюрихе, в одной из штаб-квартир конгломерата, я вычеркиваю воспоминания о юном личике Андреа, превращаясь в того, кем являюсь на самом деле. С тех пор, как я влился в «Изиду», став одним из его законспирированных участников, за мной закрепилось прозвище, которое никто ни разу не бросил мне в лицо, но я знал… Обладая властью и покровительством Генри, я всегда знал немного больше, чем остальные.

«Сучка Лайтвуда».

В «Изиде» не было ни одного человека, который не ненавидел бы меня, считая дни до полного охлаждения Генри. Немногие знали о его пристрастиях, но те, кто был в курсе, отчаянно ждали момент, когда смогут поставить меня на место. Но были и те, кто завидовал ему.

Я не знаю, что было во мне такого, но, изо дня в день, мне приходилось отбиваться от назойливого внимания мужчин и женщин, которым непременно хотелось пополнить свою личную коллекцию экземпляром, которым так дорожил Генри Лайтвуд. И я позволял им делать это. Не потому что хотел, а потому что был уверен, что Лайтвуд узнает, и ничего не сможет сделать, давясь от бессильной ярости. После смерти Сары, я не связывался с обычными людьми, которых он мог убрать одним кивком головы. Моими разовыми любовниками теперь были самые могущественные личности, обладающие не меньшей властью, чем Лайтвуд.

За каждую «измену» он по-прежнему мстил мне обычным способом. И, спустя годы постоянного физического насилия, я перестал ощущать боль, как дискомфортный аспект. И даже синяки на моем теле заживали быстрее, чем в пятнадцать лет.

Если человеку необходимо выжить, если у него есть цель – он непременно сделает это, даже если в конце от него самого ничего не останется.

Глава 3

Андреа

Мы смотрели «Пятьдесят первых поцелуев» в Brooklyn Bridge Park – в кинотеатре под открытым небом. Было трудно уговорить его пойти в столь многолюдное место. Я давно заметила, что Дино не из тех, кто любит толпу, и старалась найти для нас уединенные места, но выходило по-разному. Нью-Йорк – город одиноких сердец, но, на самом деле, побыть в одиночестве удается с трудом. Огромный мегаполис, как муравейник, где никому до тебя нет дела, где каждый суетится, пробегая мимо, не обращая внимания на окружающий мир. Я давно привыкла к ритму Нью-Йорка, наверное, потому, что выросла здесь. Я отправила Дино в бар за моим любимым фисташковым мороженым и напитками. Несмотря на жаркий день, вечер выдался прохладный, и сидеть на траве, несмотря на то, что подо мной лежал еще и плед, было не очень комфортно.

Я не бросила ни одного взгляда на огромный экран, зная наизусть фильм про девушку, которой каждое утро приходилось заново знакомиться со своим парнем, а потом уже и с мужем, отцом своих детей, которых она тоже забывала… Страшная история, на самом деле. И подана, как комедия вначале, незаметно для зрителя переходящая в трагедию. Я плачу каждый раз, когда смотрю этот фильм. Сама не знаю, почему. Просто представляю кошмар, с которым день за днем просыпается героиня, и не могу успокоиться. Но все равно смотрю. И Дино притащила, чтобы разделить с ним свои чувства. Мне, почему-то, жизненно важно делиться с ним всем, что хотя бы немного волнует меня, тревожит или радует. Может быть, со стороны я выгляжу глупо, бегая за взрослым мужчиной, названивая ему днем и ночью, уговаривая каждый день на новое свидание. Дино никогда не признает, и высмеет меня, если я вслух произнесу слово «свидание». Не знаю, зачем он, вообще, со мной связался. Может быть, ему скучно в городе, где он никого не знает, или просто пожалел глупую дурочку, которая ходит за ним, как навязчивый бездомный котенок, заглядывая в глаза и жадно улавливая каждое слово.

Я не смотрю на экран, не потому что знаю сюжет и мне уже неинтересно, я не могу думать ни о чем, кроме Дино Орсини, выискивая среди сидящих на траве парочек его высокую, стройную фигуру. Глупая! Сама же отправила его за мороженым. Мне так нравилось, когда он проявлял заботу, хотя бы в мелочах, хотя бы по моей просьбе, высказанной в умоляющей манере малолетней идиотки.

Идея с открытым кинотеатром ему сразу пришлась не по душе. Но я так красноречиво расписывала ему прелести бесплатного развлечения, что у него просто выхода не оставалось. И вот теперь мне казалось, что он сбежал. Однажды, он уже сделал это…

Три недели назад, мы гуляли в Центральном парке, считая его, совершенно не похожие друг на друга, мосты, мимо замка Бельведер, катались на лодке по озерам, любуясь видами «Маленькой Венеции». Потом я пригласила его на очередной небольшой пикник прямо на лужайке в парке. Мне нужно было вернуться домой еще два часа назад, чтобы подготовиться к экзаменам, но я не могла оторваться от Дино Орсини, одержимая им до такой степени, что самой становилось страшно. Мы гуляли до поздней ночи, я мечтала взять его за руку, и он ел мое мороженое. Наткнувшись на печального саксофониста, который играл что-то надрывное и лирическое, я принялась танцевать. Он улыбался, наблюдая за мной со стороны, не оставляя ни единой надежды, что от моего мороженого мне достанется хотя бы кусочек. Я дурачилась, кружась вокруг своей оси, как заведенная балерина, строя ему озорные рожицы, приподнимаясь на носочки и совершая па, которые прежде никогда не делала. Мне нравилось, когда он улыбался. Словно другой человек, более юный и беспечный, смотрел на меня, и я готова была сделать все, чтобы это мгновение длилось, как можно дольше. Ведь это была такая редкость, почти счастье – его улыбка. Я не могла оторваться от его выражения лица в эти короткие мгновения, и позже, уже дома, спрятавшись под одеялом, плакала от избытка чувств, вспоминая, как лучики крохотных морщинок бегут от уголков его выразительных черных глаз, когда он улыбается мне. Я ненавидела его телефон в те минуты, когда не я ему звонила. Звонки извне, на которые он всегда отвечал, отходя в сторону, превращали его в какого-то другого человека, пугающего мрачного незнакомца, но потом он возвращался, убирая телефон в карман пальто или брюк. Но не в тот раз. Дино сказал, что ему срочно нужно уехать, вызвал мне такси и отправил домой. А потом пропал на три недели, словно его и не было никогда.

Я звонила миллион раз, но длинные гудки были единственным ответом, который я получала.

Я не знала о Дино Орсини ничего, кроме того, что он сказал мне еще в нашу первую встречу. И, признаться, боялась узнать больше. Не было ни малейшей зацепки, кроме моей сестры, которая могла бы приоткрыть завесу тайны, но к Марии я не могла обратиться, не желая подводить доверие Дино. Он был из тех мужчин, взглянув на которых только один раз, никогда не забудешь. Несмотря на внешнюю замкнутость, холодность и высокомерие, которое он пытался маскировать под снисходительность, я чувствовала, внутри него живет буря, которая способна сокрушить любого, кто встанет на пути. А еще он обладал мощной энергетикой, которая притягивала к себе, как магнитом, взгляды незнакомцев. Поначалу меня это смущало, раздражало, а потом я смирилась, вспоминая, как сама пялилась на него, когда увидела впервые.

Вот и сейчас мое сердце замерло на пару секунд, чтобы потом помчаться вскачь, галопом, обгоняя скорость света, я едва успевала дышать, глядя, как он идет между парочек, которые сначала с раздражением смотрели на помеху, а потом застывали в потрясении, провожая его любопытными взглядами. Невероятный магнетизм и бьющая в глаза экзотическая красота, которая казалась настолько нереальной, фантастической, искусственной, что хотелось задержать на нем взгляд; убедиться, что недостатки и следы вмешательства пластического хирурга в совершенство его черт есть; искать их и не находить. Он родился таким, но его красота не воспринималась бы настолько мощно, если бы не обладала мрачной, чувственной энергией и словно тяготила его.

Они все на него пялились – мальчики, девочки, мужчины женщины, старики. Дети. И я… я тоже.

Мне повезло – я смогла дотянуться до солнца, прежде, чем сгореть.

Дино

– Ты пропустила самый интересный момент, – иронично заметил я, откусывая от ее мороженого. Я постоянно это проделывал. Покупал одно мороженое, только для Андреа и почти всегда съедал его. Черт его знает, почему именно ее мороженое мне казалось вкуснее. Андреа в очередной раз «залипла» на мне, забыв о происходящем на экране, и я хотел вернуть ее в реальность. Хотя бы ненадолго… Я знал, что больше пяти минут она не выдержит, снова вопьется в меня своим горящим взглядом, словно мое лицо для нее куда интереснее фильма, который она назвала своим любимым.

– Где ты был? Три недели… я звонила тебе, – тихо прошептала Андреа, но я услышал, хотя и не отвел взгляд от большого экрана.

– Я знаю. Несколько сотен пропущенных вызовов и столько же сообщений. Ты очень настойчива.

– Ты мог написать хотя бы одну смс…

– Если бы мог, то написал бы, – произношу я безапелляционным тоном. Мне не хочется вспоминать, как я провел последние три недели, но Андреа делает именно это – вытаскивает заблокированные воспоминания, заставляя переживать заново неприятные моменты.

– Ты так и не сказал, где живешь… И что это за работа такая, что ты не можешь ответить на звонок. – Ее взгляд впивался в мои черты, но я не боялся показать ей больше, чем обычно позволяю увидеть людям, с которыми не намерен быть откровенным.

Пожимаю плечами, отбирая у нее мороженое и откусывая большой кусок, а потом возвращаю обратно. Она пристально смотрит на меня. Ожидая ответа. Настырная маленькая девчонка.

– Я живу там, где работаю, Андреа. Пока я занят в Нью-Йоркском офисе. Я живу здесь.

– Один?

– Что, прости?

– У тебя есть кто-то? Девушка, жена…

– Я похож на женатого человека? – повернув голову, я невольно улыбнулся ее абсурдным предположениям.

– Ты похож на парня, который каждую ночь проводит с новой девушкой, – с горечью произносит малышка Памер.

– Ты думаешь, что я скажу: «Ты ошибаешься, Дреа»? Точнее, ты хочешь, чтобы я это сказал. Но я пропущу вопрос, – отвечаю нейтральным тоном. Мороженое тает в вафельном стаканчике, капая на ее джинсовую юбку и на голые ноги, стекая по внутренней стороне бедра… о, черт. Меня бросает в жар, пока я пялюсь на ее стройные, длинные ножки с каплями подтаявшего мороженого, и не могу не думать… Бл*дь, я точно извращенец, ничем не лучше Лайтвуда. Ей семнадцать, черт возьми. Семнадцать, – напоминаю я себе. Мне было пятнадцать, когда я оказался в Германии, а потом через год попал под опеку к Лайтвуду. В возрасте семнадцати лет, я встретил своего первого Призрака. И я не могу опуститься до уровня Генри. Это он нуждался в юных, невинных телах. И даже сейчас, когда искренне считал, что любит только меня, он не изменял своим наклонностям.

– Почему не я, Дино? – голос ее дрогнул, обиженный взгляд изучающе скользит по мне, выискивая свидетельства моей неискренности.

– Тебе стоит обратить внимание на парней твоего возраста, Андреа, – покровительственно советую я, замечая, как гаснут ее глаза.

– У меня уже был парень моего возраста, и у нас «все» было, – выдает она, с вызовом уставившись на меня. Словно я не догадывался, что девушки могут делать со своими парнями, если едут в совместное путешествие вдвоем. Куда, черт возьми, смотрели ее родители? Этот Джек мог заделать ей ребенка, или еще что-нибудь выкинуть, пострашнее.

– Я смотрю, ты гордишься своим опытом, – с сарказмом заметил я. На самом деле, мысль о том, что кто-то уже раздвигал эти ножки, меня раздражала. Я мог сколько угодно убеждать себя, что мое решение не прикасаться к ней нерушимо, но подобные ее фразы давали мне лазейки, которыми я мог воспользоваться, чтобы обойти свои немногочисленные принципы.

Она не была девственницей и ее сексуальное влечение, направленное в мою сторону, было настолько откровенным, что только слепой бы не заметил. И она намеренно соблазняла меня, день за днем одеваясь все откровеннее. Невозможно было игнорировать ее короткие юбки и прозрачные блузки, призывные взгляды, которые она бросала мне, чувственные, многозначительные улыбки… Ей не нужно было ничего изображать. Она хотела меня и не считала нужным скрывать свои желания. Не знаю, как я держался. И как буду держаться дальше. Ведь впереди самая тяжелая и ответственная часть плана, отведенная Андреа.

Андреа

Это был первый раз, когда он пригласил меня в ресторан. На самом деле, праздновать было нечего. Моя успеваемость и отношения с сокурсниками летели к черту. Мне грозило отчисление за «хвосты», которые я никак не могла сдать, потому что могла думать только о Дино. И днем, и ночью только о нем. Приходила после наших прогулок, открывала учебники и не видела строк, пребывая в состоянии прострации и одержимости мужчиной, который был намного старше, опытнее и видел во мне лишь ребенка, который развлекал его в свободное время. Черт, я даже не знала, сколько ему лет. Я совершенно запуталась в том, что происходило между нами. Пыталась понять его мотивы и не могла, принимала решение плыть по течению, но страдала от того, что Дино отказывается видеть во мне девушку. С каждой новой встречей увязала в своей привязанности и сумасшедшей влюбленности. Пару лет назад, я была безумно увлечена Робом Стюартом, известным актером, который носил титул секс–символа, и полгода назад мне даже довелось попасть к нему на съемки, благодаря сестре, вхожей в круги «небожителей», и меня ждало одно огромное разочарование. Кумиры редко оправдывают ожидания, когда встречаешь их вживую. Скользкий, пошловатый тип с помятой, самодовольной физиономией и замашками мачо. Я уже тогда встречалась с Джеком, и его, мне казалось, тоже любила, но как реального человека, а не лицо с обложки. И снова, спустя год отношений, меня ждал крах и полное охлаждение. Да, у меня был своеобразный опыт, я влюблялась, имела долгосрочные отношения и даже дважды занималась сексом, но ничего хорошего из всего этого, в итоге, не получилось.

А встретив Дино Орсини, я просто пропала. С одного взгляда и пары вежливых фраз. Может быть, эта увлеченность пройдет, как случилось в предыдущими моими влюбленностями. Но я даже сравнить не могу свои чувства к Дино и Джеку. Все равно, что сопоставить Ниагарский водопад и ручей.

И вот сегодня я решила, что мои молитвы услышаны и Дино, наконец-то, решился на следующий шаг, иначе для чего ему вести меня в ресторан, в место, которое входит в список обязательных к посещению влюбленными. The View – вращающийся вокруг своей оси ресторан, в котором нью-йоркцы любят делать предложение руки и сердца. Конечно, я рассчитывала на что-то более скромное, а может, он просто решил меня порадовать или поблагодарить за то, что я ему показывала НЮ с разных сторон и ракурсов.

Как бы там ни было, но вырядилась я так, словно сразу после ужина Дино повезет меня расписываться в Вегас. Марии, как всегда не было дома, и я залезла в ее гардероб, потому что в моем, кроме джинсов, коротких юбок и футболок с Микки-Маусом, ничего приличного не было. Выбрала золотистого цвета платье на бретельках и с открытой спиной, а еще черные, лакированные туфли лодочки. Мне не хотелось выглядеть, как павлин, но отражение в зеркале не очень-то льстило. У Марии грудь меньшего размера, и на мне ее элегантное платье выглядело слегка неприлично, слишком обтягивая самую выдающуюся часть. Но разве я не собралась поразить воображение Дино Орсини своей сказочной красотой? Надула полные губы и нервно хихикнула. Схватила сумочку с туалетного столика и пошла к дверям, столкнувшись в коридоре с мамой. Она изумленно уставилась на меня, словно не узнала.

– Куда это? На ночь глядя и в таком виде?

– Свидание с Джеком, – соврала я сходу, нервно переступая с ноги на ногу. Туфли носить я не привыкла и уже предчувствовала, что придется возвращаться босиком.

– Вы же расстались? – сложив руки на груди и подозрительно глядя мне в лицо, спросила мама.

– Да. Он позвонил, пригласил на свидание, очень просил дать ему еще один шанс.

– У тебя есть завтра занятия? – не сводя с меня пристального, напряженного взгляда, строго спросила Лаура Памер. Мне еще повезло, что отца нет дома. Мне здорово влетело за тот отпуск с Джеком, но тогда все больше пеклись о Мари, которая судилась в Джейсоном Доминником. Ужасное было время, если честно. Наверное, отчасти поэтому я бросилась в роман с Джеком, чтобы отвлечься от сумасшедшего дома, который происходил в нашей семье. Мари сходила с ума, а я не могла ей ничем помочь.

– Нет, завтра же выходной, – отбрасывая дурные воспоминания, напоминаю я матери.

– А зачем ты намалевала лицо так ярко? Думаешь, красиво? И платье маловато в груди. Ты у Марии спросила, прежде чем взять?

– Что ей жалко, что ли? Для любимой-то сестры… – поканючила я. – Мам, ну, я пойду. Джек так уговаривал, неудобно…

– Чтобы к полуночи вернулась и никакого спиртного. Я буду звонить. Деньги есть на такси?

– Ну конечно. Спасибо, мам. Ты лучшая. – В порыве чувств обнимаю родительницу, целуя ее в щеки и проворно лечу к выходу.

Возле дома меня уже ждет желтое такси, которое прислал за мной Дино. Я такая счастливая, что хочется обнять весь мир, крепко-крепко. Сажусь в машину, выключая телефон и бросая его в сумочку. Не хочу, чтобы кто-то мешал нам сегодня.

Это будет волшебный вечер. Я уверена.

И он начался именно так, как я запланировала. Дино был потрясающе красив. Высокий, безукоризненно одетый, элегантный. Хоть он и не признавался, но я была уверена, что в его семейном древе были настоящие аристократы, иначе откуда такая внешность? Точеные скулы, темные изогнутые брови, полные губы, которые так редко улыбались, и невероятные глаза, фантастические. Сколько я ни пыталась, не могла разгадать, что за страшную вселенскую тайну они хранили за длинными черными ресницами. Сегодня он был в темно-синей рубашке, которая выгодно оттеняла смуглую кожу, черных слаксах, и расстегнутом пиджаке полуспортивного кроя. Меня всегда завораживала его обувь. Мне казалось немного удивительным, что обычный офисный сотрудник может позволить себе мужскую линию «Луи Виттон». Мужчина-загадка. Я знаю, что все девушки и женщины в ресторане мне сейчас завидовали, не сводя с него жадных взглядов.

– Как ты справляешься с этим? – спросила я, когда мы сели за столик, который уже был сервирован для нас.

– С чем? – с легким недоумением поинтересовался Дино, отсылая официанта и наливая собственноручно вино в наши бокалы.

– Ой, я сегодня пью? Можно? – радостно хлопнув в ладоши, я даже подпрыгнула на удобном стуле, решив, что мои догадки о намерениях Дино все-таки оправдаются.

– Один бокал. В виде исключения, Андреа, – строгим тоном отрезал Орсини. – Так с чем я справляюсь?

– С вниманием, которое тебе оказывают… – нахмурив лоб, пояснила я. – Ты же замечаешь, как все смотрят.

– Главное, чтобы руками не трогали, – ухмыляется Дино. – Ты сегодня меня затмила. Как будешь справляться?

– Ты сейчас шутишь? – озадаченно спросила я, ища искорки юмора в темных глазах, но Дино был невозмутим.

– Нет. Платье Александры тебе к лицу. – сообщил он бесстрастным тоном, пристально глядя мне в глаза.

Я побледнела, но не потому что он открыл мой маленький секрет, смутив меня…. Дело в другом. Он, конечно, мог видеть Мари в этом платье на корпоративной вечеринке или во время делового ужина, но меня потрясло то, что он запомнил. Как часто мужчины запоминают то, что было надето на женщине? Если она не жена, не любовница и не объект вожделения?

Он просил меня не рассказывать Мари о наших с ним экскурсиях по Нью-Йорку. И часто говорил о моей сестре так, словно хорошо ее знал. Я знаю, что Мари возглавляет какой-то отдел в крупной компании, а Дино говорил, что он менеджер. Но тогда откуда он так много знает о Мари, с которой находится на разных ступенях служебной лестницы?

– У тебя же нет романа с Марией? – затаив дыхание, спросила я. Дино пригубил вино, с любопытством разглядывая меня. Задумчиво покрутил его, поставив на место.

– У меня нет романа с твоей сестрой. У нее пожизненный роман с одним человеком, имя которого ты знаешь…

– Это гнусные сплетни… – вспыхнула я, слишком много натерпевшись из-за той скандальной истории. На Мари вылили столько дерьма из-за одного богатого подонка и публичной личности. Джейсон Доминник похитил ее средь бела дня, держал в своем доме, пока не вмешалась полиция. На Мари места живого не было. Она ничего мне не рассказывала, но я знала, что в самом начале у нее с этим парнем было что-то вроде скоротечного романа, а потом что-то пошло не так и все закончилось судом и запретом на приближение. Сестра пошла на соглашение, хотя я бы посадила ублюдка. Мари вытащила из жуткой депрессии Джейн Кларк, ее психолог. Мы все это пережили вместе, и я не могу позволить, чтобы кто-то снова напоминал о кошмаре, который наша семья пытается забыть.

– Ты знаешь, что Джейсон Доминник вернулся в Нью-Йорк? – игнорируя мой гневный выпад, с деланным равнодушием спрашивает Дино.

– Я надеюсь, что он не станет нарушать судебный запрет.

– Я думаю, что у него есть виды на твою сестру.

– Что за бред, Дино? – не веря собственным ушам, спрашиваю я, начиная догадываться, что мы здесь сегодня отнюдь не ради перехода на следующий уровень отношений. – Откуда ты можешь знать о видах Джейсона?

– Так вышло, что у нас есть общие знакомые, Андреа. Я просто хочу, чтобы ты внимательнее относилась к сестре. Возможно, ей понадобится твоя поддержка.

– Мари нужно быть осторожнее. Она знает? – обеспокоенно спросила я. Дино утвердительно кивнул.

– Наша компания занимается поглощением корпорации «Доминник Групп», и, как понимаешь, одним из владельцев акций является Джейсон.

– Как же я ненавижу этого урода, – яростно прошептала я, от злости выпивая почти все вино из бокала. – Спасибо, что предупредил.

– Мы же друзья, – улыбнулся Дино. – Как тебе вид?

Мы оба посмотрели в панорамное окно. Ресторан вращался почти незаметно, но сейчас я видела разницу в открывшейся панораме.

– Это Нью-Джерси. – Снова включила я «гида», показывая на небоскребы на другой стороне Гудзона.

– Завораживает, да?

– Ага, – вздохнув, кивнула я, глядя на чеканный профиль Орсини. – Еще как завораживает.

– Что? – он вопросительно взглянул на меня, но неловкий момент остался незаметным из-за появления официанта, который принес нам заказ. Я совершенно не хотела есть. Лучше бы Дино позволил мне выпить лишний бокал вина. Эта его отеческая опека раздражала меня не на шутку.

– Ты не исчезнешь снова? Как тогда на три недели? – задала я вопрос, который мучил меня очень давно.

– А почему ты спрашиваешь?

– Просто вдруг решила, что ты попрощаться решил таким вот образом.

– Пока уезжать не планирую. Но все может измениться через час.

– Безумная работа. Может, стоит подыскать что-то получше?

– Когда-нибудь, обязательно, Андреа, – с толикой иронии, неопределенно ответил Орсини.

– А где ты учился? – полюбопытствовала я.

– В Принстоне.

– Ничего себе, – восхищенно выдохнула я, разглядывая невозмутимое лицо. – Я только мечтаю туда пробиться. Ты такой умный? Так почему до сих пор менеджером работаешь?

– Не все сразу. Нужно постепенно двигаться к цели.

– Полностью согласна, – поддержала я Дино, немного загрустив, вспомнив о собственных неприятностях в колледже и стычкам с сокурсниками. Долги почти по всем предметам, подружки отвернулись, потому что я перестала уделять им внимание. А еще Джек, и правда, начал оказывать знаки внимания, всем видом показывая, что не прочь возобновить отношения. – Можно мне еще вина?

– Андреа… хотя, черт с тобой. Еще один бокал и все, – смилостивился Дино. – У тебя что-то случилось? Ты выглядишь немного расстроенной, – заметил он, наполняя мой бокал вином.

– Не обращай внимания. Это все из-за этого опального футболиста, будь он неладен, – вздохнула я, потянувшись к вину.

– Если бы администрация ресторана узнала, что я спаиваю несовершеннолетнюю, нас бы выгнали отсюда.

– Знаешь, мне такие пафосные места не очень нравятся. Не подумай, что я неблагодарная… – алкоголь развязал мне язык, и я начала нести все, что думаю. – Здесь очень красиво, Дино. И вид шикарный, но я бы предпочла побыть где-нибудь вдвоем.

– Мы уже это обсуждали, Андреа, – холодно напомнил Орсини. И он чертовски прав, а я веду себя, как полная дура.

– А если бы я была старше на год? – вино ударило в голову. Держите меня семеро, но я не смогу молчать.

– Через год и поговорим, Дреа.

– Через год тебя здесь не будет… – капризно заявляю я. – Ты сам сказал, что приехал на несколько месяцев.

– Было бы правильно завести с тобой интрижку, а потом бросить? – спросил Дино, отвлекаясь на панораму за окном. Мне нечего было ответить на его вопрос.

– Не понимаю… Зачем ты тогда со мной носишься? Ты же понимаешь, что я чувствую. Это тоже нечестно.

– Я могу уйти прямо сейчас, Дреа. – Дино бросает на меня свой пристальный, пронзительный взгляд. Я знаю, что он не блефует и сделает именно то, что сказал. – Мы договорились в самом начале о том, что ты просто покажешь мне город…

– Но я не просто показывала тебе город! – воскликнула я, ощущая, как горит все мое лицо и сердце. – Ты позволил мне влюбиться в тебя. Позабавился над глупой девчонкой, скоротал вечера, а мне как жить дальше?

– Ты путаешь понятия, Андреа, или подменяешь их. Влюбленность и секс понятия разные. Мы же об этом сейчас говорим?

– Только не говори, что не хочешь того же. Может мне и семнадцать, но я не такая наивная, чтобы не замечать, как ты смотришь на меня, когда думаешь, что я не вижу! – выпалила я.

– Все, Дреа. Мы уходим. Тебе противопоказано спиртное категорически. – Дино делает знак официанту и тот спешит к нам со счетом.

– Подожди… – сконфуженно и жалко мямлю я. – Я перегнула. Ты прав. Извини…

– Мы уходим, – категорично повторил Орсини, расплатившись с официантом. Встал со своего места, обошел столик, чтобы помочь мне подняться. Галантный джентельмен, мать его.

– Ну и черт с тобой, – обозлившись, бросила я, хватая сумочку. Почти бегом направляюсь через весь зал к выходу. Но выпитое вино и высокие каблуки играли против меня. Споткнувшись, я чуть не грохнулась на глазах у любопытных гостей ресторана, наблюдающих за нами с таким видом, будто ничего интереснее в жизни не видели. Дино поддержал меня за локоть, но я довольно сильно оттолкнула его и пошла дальше. Он шел за мной, но больше не пытался ко мне прикасаться.

Уже внизу, пока мы ловили такси, начал накрапывать дождь, заметно похолодало и в своем откровенном платье я мгновенно замерзла. Дино снял пиджак, накинув его на мои плечи. Мои зубы стучали, и я не нашла в себе сил отказаться от пиджака, который окутал меня теплом и дорогим, едва уловимым, мужским парфюмом.

– Мы больше не встретимся? – спросила я, заглядывая в лицо Орсини. На мне были шпильки, и сама я не считала себя маленькой, но все равно едва доставала макушкой до его подбородка. Взгляд Дино смягчился, когда, подняв руку, он убрал пару локонов мне за ухо, пройдясь пальцами по моей щеке. Первое прикосновение, которое он позволил. Я затаила дыхание, боясь нарушить момент. Сердце стучало оглушительно, больно. Я едва могла дышать, чувствуя себя не пьяной, но опьяненной. Я горела изнутри, и хотела, чтобы он тоже чувствовал… Хотя бы немножко разделял то, что творилось со мной. Как в дешевой мелодраме, дождь усилился, я поднялась на цыпочки, впившись пальцами в сильные плечи, и поцеловала плотно сжатые, но такие горячие губы. Пожалуйста, – умоляла я мысленно. Хотя бы один поцелуй. Последний, чтобы я помнила… Его пальцы перехватили мои запястья, и я смирилась, ожидая, что он оттолкнет меня, вышвырнув из своей жизни. Но Дино поступил иначе. Обернув мои руки вокруг своей шеи, он ответил на мои мысленные мольбы, впиваясь в меня самым чувственным и самым эротичным поцелуем в моей жизни. Он изучающе скользил своими губами по моим, пробуя, лаская, доводя до исступления. Я отчаянно застонала, хватаясь за него, прижимаясь всем телом, требуя большего, и он поцеловал меня по-настоящему, окончательно разбив мое глупое сердце. Время остановилось, и я словно слилась с ним в одно целое, или меня снова подвела моя буйная фантазия. Зарылась ладонями в темные волосы, а его руки сжали мою талию, забираясь под пиджак, лаская грудь. Если бы не дождь я, без сомнения, позволила бы ему все, что угодно и прямо здесь, на тротуаре. И его тяжелое, жесткое дыхание говорило мне о том, что уговаривать долго не пришлось бы.

– О, Господи, я вся мокрая, – когда он отпустил меня, прошептала я.

– Можно я не буду это проверять, – расхохотался Дино, откидывая назад черноволосую голову. Я завороженно смотрела на него, впервые услышав его смех. И не сразу до меня дошло, как двусмысленно прозвучала моя фраза. Краска ударила в лицо, и я сконфуженно отпустила глаза, потому что, по большому счету, так и было. Я хотела его до дрожи в коленях.

– Тебе пора, малышка. Такси ждет, – мягко сказал Дино, обнимая меня за плечи и разворачивая к дороге, где действительно стояла машина. Открыл для меня дверцу, помогая сесть. Я схватила его за руку с отчаянием утопающего.

– Скажи, что мы еще встретимся, Дино Орсини.

– Конечно, встретимся. – Улыбнувшись, он наклонился и поцеловал меня в лоб. – Добрых снов, Андреа Памер.

Такси увозило меня прочь от мужчины, которого полюбило мое сердце, холодные струи молотили в стекла, а я смотрела на его удаляющийся темный силуэт, пока он не исчез за поворотом. Откинувшись на сиденье, я провела пальцами по припухшим губам, а потом закрыла ладонями лицо и расплакалась.

Глава 4

Дино

Невыносимо. Мучительно. Болезненно. Горячо… Погружение в другой мир, которого я никогда не знал, и безумный соблазн – вот чем стала для меня Андреа Памер. Ее гнев, направленный на меня сегодня, был абсолютно оправдан. Она злится, потому что понимает – я ломаю комедию, изображая из себя джентльмена. Но это единственное табу, которое еще не было нарушено. Я никогда не связывался с девушками младше меня, потому что никогда не забывал о своей юности. Протест внутри меня сильнее, чем желание дать Андреа то, о чем она просит.

И, черт возьми, я уже понимаю, что проиграю битву с самим собой, но, если это случится – я снова могу подвергнуть жизнь беззащитного человека опасности. Я не хочу, чтобы она погибла, потому что по дурости влюбилась не в того парня.

Мне нужно расслабиться, отпустить это болезненное напряжение в теле, но, черт, как сложно, если перед глазами снова и снова всплывает видение юной соблазнительной девушки в платье, подчеркивающем все достоинства ее молодого, стройного и горячего тела. Когда она поцеловала меня, я почти проиграл, поддавшись на страстный призыв. Я и сам нуждался в прикосновениях, в ее губах, запахе… Если бы мы были в другом месте, то мое фиаско было бы полным. Плюс один призрак в мою коллекцию.

Ощущая дискомфорт во всем теле, по вине одной маленькой нимфы, я вызываю свою охрану, которая дежурит неподалеку. Внедорожник и Астон Мартин паркуются вдоль дороги. Водитель выходит из моего любимого автомобиля, уступая мне место. На этой «ласточке» я люблю летать сам. Экстремальная езда – отличное лекарство от сексуальной неудовлетворенности. Выброс адреналина в кровь почти такой же сильный, как во время оргазма.

Я лечу по улицам Нью-Йорка, нарушая одно правило за другим, не обращая внимания на сигналы других автомобилей. Я не боюсь, что меня остановит дорожная полиция. Никто не посмеет задержать Дино Нонберто Орсини, зная, что за ним стоит Генри Лайтвуд, за которым – только Бог… или Дьявол, что ближе к истине.

Через пару часов сумасшедших гонок, въезжаю на подземную парковку отеля «Нью-Йорк Сити». Меня, как обычно, встречают, как персону вип-уровня – приторными улыбками и навязчивым вниманием. Я бы предпочел обойтись без преследующего меня по пятам администратора Нинель, о чем мне поведал ее бейдж. В апартаменты подниматься не стал, чувствуя острую потребность в выпивке перед сном. Экстремальное вождение не сильно помогло в борьбе с болезненным возбуждением. Возможно, приличная доза алкоголя спасет положение.

В ресторане отеля немноголюдно, приглушенный свет, тихая живая музыка. Нинель настойчиво пытается отправить меня за уединенный столик, который предназначен для особых гостей, но я отмахиваюсь от нее, как от назойливой мухи, выбирая стойку бара. Бармен понимающе кивает, когда раздосадованная Нинель уходит.

– Редкая зануда, – говорит он. – Что будете пить?

– Водку.

– Отличный выбор, – кивает бармен. – Закуска нужна?

– Нет. Только водка, и бутылку сразу.

– Хорошо, сэр.

Пока бармен открывает водку и наливает в стакан, я отворачиваюсь, обводя взглядом зал. Ни одного знакомого лица. Отлично. Мне сказочно повезло сегодня. И Лайтвуда не будет еще пару дней. Что-то срочное в Цюрихе, но мое присутствие не потребовалось. В моей зоне ответственности в данный момент компания «Боско», которая требует полной отдачи. В голове мелькает шальная мысль, что я мог бы провести эту ночь с Андреа, но я гоню ее прочь, заливая дозой алкоголя. Напиваться в одиночестве мне не привыкать, к тому же, я не из тех, кто жаждет общения.

– Орсини, если не ошибаюсь? – произносит рядом со мной женский мелодичный голос. Отрывая взгляд от опустевшего стакана, фокусирую его на красивой блондинке в бордовом платье, обтягивающем выдающиеся формы, как перчатка. Ее ухоженное, холеное лицо кажется мне смутно знакомым. Мы уже где-то встречались. Память на лица у меня отменная, но вот с именами сложнее. Слишком много людей проходит через мою жизнь, чтобы запомнить каждого. Она нарушила мое уединение, но я не раздражен. Скользнув взглядом по роскошному телу, прихожу к выводу, что мне сегодня, и правда, необычайно везет. Не спрашивая, нуждаюсь ли я в ее компании, блондинка забирается на высокий стул, выжидающе глядя на меня. Дорогая сучка, которая не привыкла к отказам. Неудивительно, при такой-то фигуре и смазливом личике. Не уверен, что все ее достоинства натуральные, но, если честно, мне похер.

– Мы знакомы? – плеская себе еще водки, лениво интересуюсь я, без тени смущения глядя в ее декольте. Размер что надо. И я даже знаю, как можно использовать эти упругие полные мячики, не сомневаясь, что она мне это позволит.

– Нет. Но заочно я тебя знаю, – чувственно улыбаясь красными губами, проворковала блондинка. Я прищурился, разглядывая ее более досконально. Не юная девочка, немного за тридцать, но сохранилась очень хорошо. Статусная, гламурная девица, которая знает, как меня зовут, а, значит, имеет отношение к «Изиде». Просто великолепна. Члены «Изиды» вычеркиваются из группы смертников сразу же. Генри никогда не трогает «своих». За разовый секс ей точно ничего не грозит.

– Прости, но я не могу сказать того же, – ухмыляясь, отвечаю я. Заняв место на высоком стуле, красотка наверняка знала, что ее короткое платье даст мне отличный обзор на ее стройные ноги.

– Лиззи Дестони, – с хрипловатыми нотками, произносит блондинка, протягивая свою тонкую ладонь с длинными пальцами.

Я отвечаю затяжным рукопожатием, больше напоминающим ласковое поглаживание. Я возбужден, она мне нравится, и не будет никакой сложности в том, чтобы трахнуть ее сегодня ночью в моем номере.

– Выпьешь? – спрашиваю я. Лиззи согласно кивает, и я делаю знак бармену, чтобы тот позаботился о напитках для моей спутницы.

– Ты остановилась здесь, Лиззи? Живешь в Нью-Йорке? – пытаюсь быть вежливым, хотя бы какое-то время. Эти шикарные сучки любят думать, что они открыли охоту и видят в тебе жертву, но, на самом деле, всегда наоборот.

– Нет. Приехала на шоппинг, у мужа была встреча с Лайтвудом. Он уехал, я задержалась.

Мой взгляд застывает на лице Лиззи, когда до меня внезапно доходит, кто ее муж. Черт побери… Риккардо Дестини – один из крупнейших наркобаронов Америки, который промышляет под прикрытием «Изиды». Влиятельный, опасный ублюдок, один из немногих, с кем Лайтвуду приходится считаться. Нет, Генри не боится его, скорее, дорожит той частью прибыли, которую приносит Рик в общую кормушку. И я действительно знаю его. Очень хорошо знаю… В курсе ли Лиззи – насколько?

– Я в курсе вашего небольшого рандеву пару дней назад, – отвечает она на мой мысленный вопрос. Ее взгляд медленно скользнул по мне, оценивающе и без тени отвращения. Я усмехнулся, поднося к губам стакан с водкой и делаю пару больших глотков. Не вижу смысла что-либо добавлять или пояснять. И, тем более, объяснять свои поступки.

– Я расстроена, что меня не позвали. – Многозначительная улыбка раздвигает алые губы. – Ходят слухи, что ты работаешь на оба фронта.

– Слухи не врут, Лиззи. Мне все равно, кого трахать, – немного грубо отвечаю я, возвращаясь в привычный циничный образ. И я не лгу. У меня нет правил или принципов в выборе партнеров. Меня не заводят мужчины, но я люблю дразнить Лайтвуда, прекрасно зная, как болезненно он реагирует, узнавая о моих небольших приключениях. Я всегда выбираю тех, кто ближе всего находится к нему, чтобы сила удара была мощнее, стремительнее и быстрее. Потребность издеваться над Лайтвудом сильнее отвращения, которое я испытываю к тем, кто жаждет получить меня в свою постель. Мой аморальный облик может у кого-то вызвать отторжение, но я никогда не чувствовал стыда за то, что живу так, а не как-то иначе. У меня есть свои мотивы и методы абстрагирования от происходящего хаоса, в который превратилась моя жизнь десять лет назад. Оргии, наркотики, секс, однополые связи, закрытые клубы для извращенцев – я все перепробовал, но не стал зависимым, как и не почувствовал себя живым.

– Значит, все-таки, не зря Рикки умоляет меня вставить ему в задницу палец, когда не может кончить. Мерзкий ублюдок, – с негодованием бросила она, скользнув по мне вопросительным взглядом. – Неужели Лайтвуд тоже любит позицию «под»?

– Не пытайся разобраться в том, что тебе не нужно знать, Лиззи. Ты подошла ко мне не для того, чтобы спрашивать, как и сколько раз я трахнул твоего мужа, не так ли?

– Нет. – Прикусив нижнюю губу, она томно улыбается, качая головой. – Я, как и все, хочу попробовать то, от чего теряет голову Генри Лайтвуд.

– Откровенно. Я ценю это в людях, – ухмыляюсь я, с долей иронии. Ставлю стакан на столешницу и подаю Лиззи руку. – Пошли. Будем пробовать.

Мы поднимаемся на персональном лифте в мои апартаменты. Даю миссис Дестини немного оглядеться, прежде чем приступить к тому, ради чего мы тут собрались, и даже наливаю нам выпить.

– Недурно устроился, – одобрительно кивнула Лиззи, прохаживаясь с бокалом красного элитного вина по гостиной. – И Лайтвуд за все это платит, несмотря на то, что ты трахаешься направо и налево?

– Ты снова задаешь лишние вопросы, – снисходительно улыбаясь, произношу я, медленно приближаясь. – Пора посмотреть спальню.

– Я думала, ты уже не предложишь, – хихикнула женщина. Я забрал у нее бокал и поставил на небольшой столик. Взяв за руку, повел за собой.

– Боюсь даже представить какой разврат видела эта постель, – присвистнув, произнесла Лиззи, оценив размеры кровати. – Громадная просто.

– И очень удобная, – заверил ее я.

– Не сомневаюсь.

– Сними платье.

– Так сразу?

– Ты хочешь еще поговорить?

– Нет…

– Ты боишься?

– Скорее, не знаю, чего ожидать от тебя…

Меньше всего я ожидал, что роковая красотка, которая подошла ко мне сама, вдруг даст заднюю. Я сел на кровать, немного откинувшись назад и опираясь ладонями на шелковое постельное.

– Я ничем не отличаюсь от других мужчин. Я не люблю причинять боль, и мне не нравится, когда причиняют боль мне, но последнее не всегда выполнимо, – чтобы успокоить немного стушевавшуюся женщину, произношу я предельно искренне. – Поэтому давай не будем терять время зря. Сними платье, Лиззи. У тебя красивое тело. Я хочу разглядеть его получше.

Она стояла передо мной в нескольких шагах, и кусала губы, не сводя с меня растерянного, и, в то же время, жадного взгляда. Я ощущал ее похоть и понимал ее страх. Любовник Лайтвуда должен обладать каким-то особым секретом, чтобы столько лет удерживать его интерес. И все они действительно ждут от меня чего-то особенного, но, на самом деле, никакого секрета нет. Я просто его ненавижу. А для Лайтвуда нет лучшего афродизиака, чем ненависть и сопротивление. Я могу притвориться, но он все равно знает, как сильно мне омерзителен.

Любопытство и желание берет страх над неизвестностью, и Лиззи Дестини начинает раздеваться. Расстегивает молнию на платье, которая находится сбоку, а иначе бы я помог. У нее получается очень грациозно опустить его вниз. Ее грудь выглядит фантастически. Округлая и упругая. С маленькими розовыми сосками, которые от волнения, или возбуждения, превратились в камушки. Тонкая талия, переходящая в крутые бедра и длинные ноги. Не тощие, как у манекенщиц, а по-настоящему стройные. Я смотрю, как она опускает вниз кружевные розовые трусики, полностью обнажаясь для меня, и внезапно вспоминаю о той, которую никогда бы не посмел привести в это логово разврата. Она выглядела бы не менее соблазнительно в сумрачном освещении, абсолютно обнаженная, пленительная…

– Потрясающе, – выдыхаю я, лаская взглядом изгибы роскошного тела Лиззи Дестини. Она переступает через платье и трусики, направляясь ко мне. Ее взгляд прикован к моему лицу, губы изгибает чувственная улыбка. Опускаясь на колени, она расстегивает мою рубашку, скользя ладонями по мышцам груди и плеч.

– Ты не злоупотребляешь стероидами. Ненавижу качков, которые без тренировок, становятся похожими на груду жира, – прикасаясь губами к моему соску, воркует женщина, опуская одну ладонь на мой член, сжимая его под натянувшейся тканью брюк. – Вот это я понимаю… – удовлетворенно кивает она, лизнув мою кожу. – У Лайтвуда отменный вкус. У тебя есть хотя бы один изъян, Дино Орсини?

Лиззи расстегивает ремень, следом пуговицу. Тянет вниз ширинку, поглаживая мой член через боксеров. Мучительно-медленно.

– Черт, ты так и до утра не справишься, – раздраженно бросаю я, обхватываю ее за плечи и опрокидываю на кровать, мгновенно оказываясь сверху.

– Ты, оказывается, нетерпеливый мальчик, – хрипло смеется Лиззи, раздвигая ноги и потираясь о мою эрекцию. Брюки остались на полу, и она берется за резинку моих боксеров, снимая их. Снова трется об меня своей влажной киской, и я чуть было не начинаю трахать ее, забыв о защите. Вставая на колени между раздвинутых бедер своей случайной партнерши, показываю взглядом на комод возле кровати. Она поняла без слов, немного сдвигаясь в сторону, чтобы достать пачку с презервативами.

Лиззи Дестини не удалось удивить и впечатлить меня. Я вряд ли запомню ее среди череды других тел. Она, конечно, трахалась, как одержимая, изголодавшаяся по члену самка, стонала так, словно никто, кроме меня, ее не имел последние пять лет. Не уверен, что она не играла, заводясь сама от собственных пошловатых выкриков и стонов. Кончая, Лиззи закатывала глаза, и это было по-настоящему страшное зрелище. Если бы не ее умелый рот, который заглатывал пусть не полностью, но достаточно глубоко, чтобы я забыл на время о реальности, мы бы вряд ли перешли ко второму раунду. Закинув ее ноги себе на плечи и удерживая в ладонях ее сочную задницу, я со скоростью ракеты вбиваюсь в податливое тело, пытаясь не обращать внимания на ее фырчание, рычание и крики, переходящие в мольбы трахать ее еще сильнее. Учитывая то, что ее голова и так при каждом толчке билась об изголовье кровати – «сильнее» стало бы для нее смертельно-опасно. Я почти кончил, когда она неожиданно толкнула меня назад, спуская ноги с моих плеч и меняя позицию. Встав на четвереньки, Лиззи схватилась за изголовье кровати, о которое набила себе немало шишек.

– Сделай со мной то же, что с Рикком, – оборачиваясь, просит она. На ее раскрасневшемся потном лице мелькает безумное выражение. – Так же жестко, Дино. Не щади меня.

– Черт, ты больная… – выдыхаю я, когда понимаю – ее заводит то, что я трахал ее мужа. Она не шутила, когда сказала, что хотела бы присутствовать.

– Я ненавижу его, все бы отдала, чтобы посмотреть, как кто-то пялит эту тварь, – вырвалось у нее признание, которое я ожидал услышать. – Давай же, Орсини…

Лиззи прогибается в спине, и мои ладони ложатся на ее ягодицы, раздвигая их. Она просила жестко, поэтому никакой смазки. Я даю то, что ей нужно, удерживая ее задницу, когда она начинает сопротивляться, выпуская когти и умоляя остановиться. Я довожу дело до конца и только потом отпускаю ее.

– Ужасно, как это может ему нравиться! Черт, черт! – она залепляет мне пощечину, сверкая глазами. – Я просила остановиться!

– Ничего ужасного. Дело в размере, отсутствии опыта и смазки, – не реагируя не бешенство блондинистой сучки, спокойно заявляю я. – Твоему мужу понравилось, поверь мне.

– Я хочу присутствовать. Я заплачу, сколько скажешь, Орсини.

– Нет, – категорично отвечаю я.

– А если я хорошо попрошу?

Лиззи скользит губами по моей груди спускаясь ниже, снимает презерватив и снова заглатывает. Черт, минет она делает куда лучше, чем все остальное. Через пару минут кончаю ей в рот, с хриплым стоном откидываясь назад. Она склоняется ко мне, ласкаясь, как кошка.

– Я смогла тебя убедить?

Смешная… Мной нельзя управлять с помощью секса. В моем случае секс – это или оружие, или достижение цели. Для собственного удовольствия я занимаюсь им крайне редко.

– Спасибо за шикарный минет. Но ответ преж… – я не успеваю договорить, потому что дверь в спальню распахивается с ноги. Резко вспыхивает свет, и, щурясь, я замечаю в дверях Лайтвуда с двумя парнями из охраны. Он в пальто с каплями дождя на плечах. Чертов ублюдок, не мог задержаться в Цюрихе? Светлые волосы всклочены, на лице застыла маска брезгливого отвращения.

– Генри, я уже ухожу, – вымученно улыбаясь, заявляет Лиззи, слезая с кровати и собирая свою одежду.

– Рик внизу, ждет тебя в ресторане. Я думаю, что он будет счастлив узнать, что вы наставили друг другу рога с одним и тем же озабоченным ублюдком, – не глядя на нее, убийственно-ледяным тоном, произносит Лайтвуд. Его свирепый взгляд прикован ко мне.

– Удачи, Дино. Было потрясно, – нервно хихикает эта идиотка, убегая из спальни.

– Вышли оба за дверь. – рявкает Лайтвуд, обращаясь к своей охране. Когда дверь за ними закрывается, Генри подходит ко мне и без предупреждения бьет кулаком в лицо. Раздается хруст, и кровь хлещет мне в горло, заливает лицо, стекая с подбородка. Я ударяюсь затылком об изголовье, понимая теперь как несладко пришлось Лиззи. На самом деле, я почти не чувствую боли, и когда следует еще один удар, я лишь насмешливо скалюсь разбитыми губами.

– Не угомонишься никак, да? Нравится идиота из меня делать? Сука! – ревет Лайтвуд, хватая меня за волосы. Стаскивает на пол, начиная пинать ногами в живот. Я по привычке отключаю сознание, наблюдая за происходящим со стороны, не испытывая боли в сломанных ребрах. Я безучастен, меня нет… Не мое горло он держит в своих мерзких пальцах, сжимая, перекрывая дыхание. Не меня резко швыряет в сторону и снова пинает, отбивая внутренние органы.

– Долбаная шлюха. Хочешь обратно в Германию? Хочешь? Я устрою тебе, мразь поганая, – изрыгает гнев и ярость Генри Лайтвуд. И снова град ударов, тяжелое дыхание садиста над самым ухом. Едва различимые слова проклятий, вперемешку с признаниями в любви.

Я прихожу в себя раньше, чем следовало, приняв паузу за окончание наказания. И только когда его горячее, вызывающее волну омерзения, тело прижимается ко мне сзади, я издаю свой первый нечеловеческий вопль. Но он держит меня крепко, полуживого от нанесенных побоев, насилуя не только мое тело, но и душу, не успевшую вернуться в свое надежное убежище.

Я мог бы убить его. Тысячу раз… Подарок продавца с Гаити всегда был со мной. Я мог бы убить его даже сейчас.

Почему же он до сих пор дышит?

Ответ прост и очевиден.

Если я убью его, то проживу не больше минуты после его смерти.

А я хочу видеть, как жизнь покидает эту тварь, насладиться каждой секундой и прожить еще много счастливых лет, храня в памяти мгновения его агонии, уничтожая и круша все, что он с таким трудом строил долгие годы.

Глава 5

Дино

В офисе «Боско энд Варт», корпорации под эгидой Изиды, которую всучил в зону моей ответственности Лайтвуд, появляюсь через неделю. К этому времени, видимые на лице следы побоев почти проходят, а те небольшие ссадины, что остались, загримировали с утра в отеле. Лайтвуд прислал целую бригаду косметологов, чтобы привести меня в порядок, потому что мое присутствие в компании было необходимо. Стараюсь не думать о прошедшей неделе в замкнутых стенах наедине с кающимся Генри. Не знаю, что для меня хуже – его гнев или его раскаяние.

Вертолет опускается на крышу офисного здания, и я спускаюсь по лестнице в офис, который был обустроен специально для Лайтвуда. Пуленепробиваемые стекла, стены и оборудование, которое глушит любой сигнал. Здесь максимально безопасно и в меру комфортно. Я точно знаю, потому что много часов провел здесь с Лекси Памер, обучая ее азам управления этой махиной, посвящая в финансовые секреты и лазейки корпорации. На самом деле, готовил я ее совсем к другой задаче, но об этом она узнает позже.

Основателя «Боско», которого никто ни разу не видел, прозвали «Призраком», но мало кто знает, что это я распространил его прозвище, заочно причислив к числу тех, к кому он очень скоро присоединится.

Выпив кофе и выкурив сигарету, я вызываю Марию Александру Памер в бронированный офис Лайтвуда, который временно оккупировал.

– Доброе утро, Саша, – вежливо приветствую я девушку, которая заходит в кабинет, закрывая за собой дверь. – Ты чудесно выглядишь сегодня.

– Не могу сказать того же о тебе, Орсини, – вздернув подбородок отвечает Лекси. А дерзость – это у них семейное. Мои губы дергаются в подобии улыбки. Когда я вспоминаю Андреа, и новые двести семьдесят сообщений, и почти столько же пропущенных вызовов. Александра немного растерянно скользит взглядом по моему лицу.

– Готова продолжить, Саша? – будничным тоном, спрашиваю я.

– У меня есть варианты, Дино?

– Тогда садись…

Андреа

Дино снова пропал. Первый день я держалась, не звонила ему, переключившись на сестру, которая действительно снова выглядела подавленной и замкнутой больше, чем обычно. Я не могла ей сказать, что знаю, в чем дело, но и наблюдать за тем, как она снова проваливается в депрессию не было сил. Не думала, что могу кого-то так ненавидеть. Всем сердцем, до скрежета зубов. Джейсон Доминник. Если однажды встречу эту сволочь, я… не знаю, что я с ним сделаю.

У меня появляется навязчивая идея выследить ублюдка, который причинил моей сестре столько боли. И хотя я сама еще не понимаю, что буду делать, если столкнусь с этим моральным уродом, способным избивать и калечить беззащитную девушку, которая вдвое меньше его, мне просто хотелось убедиться, что подозрения Дино беспочвенны. И у Джейсона нет новых планов на мою сестру. Я не боялась его, шестым чувством будучи уверенной, что в зоне риска находится только Мария, чем-то зацепив избалованного, богатого ублюдка.

Просмотрев заголовки таблоидов, я быстро набросала список мест, где засветился Доминник. На самом деле, найти бывшего футболиста, которого из-за скандала с Лекси Памер выперли из сборной, спорта и сына известного банкира, который недавно отправился к праотцам, было несложно. Я подкараулила его возле кафе, где он обычно обедал. Я стояла недалеко от черного Порше, принадлежащего Доминнику. Кстати, довольно скромного для человека его социального статуса. Он появился в дверях кафе минут через пять, и я даже не сразу узнала в похудевшем мужчине с уставшим выражением лица и рассеянным взглядом некогда брутального, накачанного футболиста, который всюду хвастался своими мышцами, обнажаясь для рекламы трусов и средства для бритья. В прессе, которая мне попадалась, я видела только старые кадры, где Джейсон находится на пике своей физической силы. Я даже несколько растерялась, обескураженная переменой.

Он выглядел… как Мария, почти так же. Словно только оболочка осталась от человека, а душу вынули.

Я не стала ненавидеть его меньше, просто поняла, что, возможно, многого в их истории с Марией не знаю.

– Доминник, – окликнула я его, решившись, когда он уже проходил мимо, дернув за руку. Он замедлил шаг, обернувшись. Убрал приготовленные ключи от авто в задний карман джинсов.

– Я тебя знаю? – прищурив черные глаза, спросил он, вопросительно разглядывая меня с головы до ног. Господи, это был жуткий момент, потому что, не смотря на обманчивое впечатление безопасности, которое я испытывала, я увидела в глубине его пронзительных глаз настоящий ад. Передо мной стоял страшный человек, беспощадный, и даже не пытался это скрыть за вежливыми манерами. Не могу поверить, что, когда Мари впервые заговорила о нем, я сказала, что ей не нужно теряться и замутить с этим красавчиком. Идиотка, какая же я идиотка. Джейсон Доминник ужасен, но при этом демонически красив. Я бы точно обошла подобный тип мужчины стороной, что стоило сделать и моей сестре.

– Не смей к ней больше приближаться!!! – одернув руку, которой все еще держала его ядовитое запястье, закричала я.– Никогда, слышишь? Оставь ее в покое. Мари не выдержит еще одного срыва.

– Ты сумасшедшая? – нахмурившись, спросил Джейсон, с любопытством разглядывая меня. Рассвирепев от того, что он даже не помнит имени моей сестры, не понимает, о ком я говорю, я набросилась на него с кулаками. Джейсон быстро пресек град ударов, которыми я пару секунд его осыпала, скрутил запястья, и оттолкнул в сторону.

– Пошла вон. Больная. Пока полицию не вызвал, – рявкнул Доминник таким тоном, что сомневаться в его словах я не рискнула. Меня трясло от ярости, гнева и бессилия, пока я смотрела, как человек, разрушивший мою сестру, садится в «Порше» и уезжает.

Меня утешает только одно. Если Доминник не помнит Марию – он больше не станет преследовать ее.

Я возвращаюсь домой пешком, а это почти полтора часа по оживленным улицам Нью-Йорка. Не могу заставить себя спуститься в метро или поймать такси. Мне нужен воздух, чтобы собрать хаос в своей голове во что-то вразумительное. А еще мне нужен Дино, жизненно необходим. Я набираю его номер снова и снова, но в ответ, как и в прошлый раз, когда он пропал на три недели, слышу длинные гудки.

На следующие шесть дней я выпадаю из реальности, прогуливая занятия, усугубляя и без того непростую ситуацию с успеваемостью. Я думаю только о Дино, детально прокручивая в памяти все моменты наших встреч, каждое слово, взгляд, прикосновение. Поцелуй, который выпросила, как голодная нищенка. Периодически, мне звонит Джек, и я, как дура, подскакиваю от каждого сигнала мобильника, надеясь увидеть на дисплее другое имя. Я злюсь на Джека, своих бывших подружек, которые пытаются влиять на меня и читать нотации, спорю с родителями, раздраженная их внезапно проснувшейся опекой, ненавижу весь мир. И только Мари ведет себя так, словно ничего не замечает, пропадая с утра до ночи на работе, и я ненавижу ее тоже за то, что она имеет возможность видеть ЕГО, а я даже не могу спросить, как он там, и что, черт возьми, происходит…

Орсини появляется на восьмой день моих мучений. И так совпало, что это было в первое утро, когда я собралась пойти на занятия в колледж. Встала пораньше, собралась и пошла на автобусную остановку. Стояла, не глядя по сторонам, когда вдруг рядом затормозил темно-синий БМВ.

Лобовое стекло опустилось, и я пропала, окунувшись в бездонные глаза мужчины, о котором грезила все дни и ночи, показавшиеся мне вечностью.

– Садись, – без тени улыбки, сказал он.

Меня не нужно было просить дважды. Я беспрекословно подчинилась. Прыгнула на переднее сиденье рядом с ним, улыбаясь, как конченная идиотка, и ничего не могла с собой поделать. Орсини скептически скользнул взглядом по моей форме, потом посмотрел в глаза.

– Прокатимся, Андреа?

Неожиданно и не к месту смутившись, я робко кивнула. Он уверенно вел машину одной рукой, в пальцах другой держал сигарету. А я смотрела на него и не могла оторваться. Черный свитер с высоким воротом и темные джинсы придавали ему мрачноватый вид, но ничто не могло испортить, бьющей в глаза, красоты Дино Орсини.

– Где ты был? – спросила я, когда автомобиль затормозил возле уличного кафе в Бруклине, где мы часто бывали вместе. Большинство столиков были пустыми. В это время люди или еще спали, или уже работали.

– Работал, Андреа. Представь себе, люди иногда работают, – не очень-то вежливо, ответил он. Я напряженно вгляделась в жесткие, идеальные черты лица, на подсознательном уровне чувствуя, что Дино чем-то разгневан.

– Что-то случилось? – тихо спросила я, когда мы сели за столик в самом углу площадки под навесом. Он затушил сигарету в пепельнице. По-моему, это была третья с того момента, как я села в БМВ. Сложив руки на столе, он пристально посмотрел мне в глаза.

– Тебе угрожает опасность, Дреа, – заявил он ледяным тоном, заставив меня похолодеть от ужаса.

– Что? – пискнула я, едва дыша.

– Я оказался прав в отношении Джейсона Доминника. Он планирует заставить Сашу вернуться к нему, – совершенно серьезно произнес Орсини. Я застыла, изумленно глядя на него, на миг забыв, что безумно влюблена в этого парня. Он сумасшедший?

– Что значит, вернуться? Она и не уходила. Они не были вместе! Доминник украл Мари и держал под замком в своей камере пыток, где издевался над ней.

– Судебный запрет истек, и ничто ему не помешает, Андреа, в случае, если Саша придет сама.

– Но она не придет! – воскликнула я.

– Тихо, не нужно кричать…

– Как не кричать? Что за ерунда, Дино? Откуда у тебя, вообще, эта бредовая информация.

– Есть источники. Достоверные. Я просто хочу помочь вам обеим, – он мягко улыбается, но я даже не замечаю, продолжая спорить.

– Это какая-то шутка, Дино. Я видела Джейсона… Глупо, конечно, но я хотела убедиться, что он оставил ее в покое. И Доминник даже не понял, о ком я говорю.

– Все он понял. Этот человек умеет носить маски, Дреа. Тебе не стоило к нему приближаться. Теперь он знает, как заставить Сашу вернуться в его комнату для развлечений по собственной воле.

– Нет… – качаю головой, отказываясь верить в то, что говорит Дино.

– С помощью тебя, Андреа. Его люди уже наблюдают за тобой, ищут удобный момент, чтобы похитить.

– Похитить? Меня? Ты точно спятил! Зачем? – округлив глаза, я уставилась на Дино, как на сумасшедшего.

– Твоя свобода взамен на ее согласие делать все, что он пожелает.

– Я не верю…

– Да послушай меня, глупый ребенок, – перегнувшись через стол, Дино хватает меня за плечи и встряхивает, как куклу. – Они уже близко. Дышат в затылок. И даже сейчас, я уверен, за нами следят. Хоть раз прислушайся к моим словам и подумай головой.

– Ты сам-то понимаешь, как это звучит? – отчаянно всхлипываю я.

– Хорошо. Я объясню, – отпустив меня, Дино тяжело вздыхает и достает из заднего кармана джинсов файл с фотографиями, подавая их мне. Взглянув на первую, я даже в ужасе закрываю ладошками лицо. Не ожидая подобного зрелища. На снимке избитая девушка. Не просто избитая… ее лице одна сплошная гематома.

– Что это? – хрипло спрашиваю я, дрожащим от ужаса голосом.

– Люсиль Амаро. Двадцать лет, – ответил Дино.

На следующей фотографии увидела девушку с похожим характером травм.

– Эмма Блейк. Двадцать три года.

Поверх Люсиль Амаро лег еще один снимок. Девушка в полный рост. Правое плечо, и рука до локтя практически черные от синяков. Правая сторона лица фиолетового цвета.

– Летисия Свон. Двадцать лет, – бездушным, монотонным тоном, произносил Орсини незнакомые имена.

– Терри Блайт. Двадцать один год.

– Кирстен Дьюк, опять двадцать лет.

Снимки, один за другим, как карты непонятного пасьянса, ложились на стол перед моим лицом. Все эти девушки были избиты, жестко и безжалостно. Кто мог сделать подобное? Что за зверь?

– Лекси Памер. Двадцать лет, – положив последнюю, сказал Дино, глядя мне в глаза. Я заплакала, потому что это было выше моих сил… Слишком живы воспоминания о тех днях, когда я навещала Марию в больнице после ее спасения из логова Доминника.

– Теперь ты понимаешь, с каким человеком мы имеем дело, Андреа? – спросил Дино. Я кивнула, снова пряча лицо в ладонях. Он мягко провел по моим запястьям, пытаясь утешить. Сплел свои пальцы с моими, убирая их от зареванного лица.

– Есть человек, влиятельный, который хочет свести с Джейсоном счеты, и он обратился ко мне. Не спрашивай почему. Это очень долгая история, которая тебя не касается. С его помощью, я смогу тебя защитить, пока он решает свои проблемы с Джейсоном. Доминника очень скоро постигнет наказание за все, что он сделал, Андреа. Мы просто не должны позволить ему получить козырь, вроде тебя.

– Зачем Доминник делает это? Зачем ему Мария?

– Он псих, Дреа. А разве мы можем понять логику сумасшедшего?

– Этот твой… человек… Он точно поможет? – сбивчиво спросила я, глядя на Дино сквозь пелену слез.

– Конечно, малышка. Позволь мне позаботиться о тебе, – нежно шептал Дино, и я таяла от его слов, готовая идти за ним на край света.

– Как? Что мне нужно делать?

– Я увезу тебя отсюда. На время. Никто, даже родители не должны знать, где ты. Это очень важно. Понимаешь меня?

– Да… Но как же? Они с ума сойдут, думая, что со мной что-то случилось, а Мария? Я боюсь даже подумать, что будет с ней.

– Будет хуже, если это «что-то» случится, Андреа. Пару недель, и ты вернешься, чтобы утереть их слезы.

Я посмотрела на наши переплетенные пальцы, потом на его красивое лицо, в глаза, которые обещали защитить меня от нависшей угрозы. Я не ошиблась в нем. Дино тоже что-то чувствует ко мне, иначе зачем ему спасать меня?

– Когда? – тихо спросила я.

– Прямо сейчас, – твердо отвечает Орсини, и я вскидываю на него растерянный взгляд.

– Но у меня нет документов и вещей… – слабая попытка протеста.

– Документы не нужны. Мы летим на личном самолете, на острове есть все необходимое.

– На острове? – переспросила я, думая, что ослышалась.

– Да, тебе понравится, Андреа, – пообещал Дино, улыбаясь. Я завороженно смотрела, как преобразилось его лицо от этой улыбки.

– Ты поедешь со мной? – с надеждой, спросила я.

– Я отвезу тебя, а потом мне придется вернуться.

Мне показалось, или в его глазах мелькнуло виноватое выражение? Не успела заглянуть глубже, потому что он перевел взгляд на официанта, который принес наш заказ.

Я опустила глаза, чувствуя, как надежда, вспыхнувшая в сердце, умирает. Мне стало страшно от неизвестности, которая ждала впереди. Если бы Дино пообещал остаться со мной, я бы не боялась. С ним мне ничего не страшно. Я могла бы весь мир забыть, сбежать на край света, идти за ним босиком по горящим углям… А он просто отвезет меня на остров, где оставит совсем одну.

Глава 6

Дино

Этот день должен стать ключевым в моей партии. Все пешки в сборе, каждая фигура на своем месте. Я наблюдаю за бледным, осунувшимся лицом Александры Марии Памер, не испытывая к ней ни капли сочувствия. Я не привык испытывать жалость, для меня это чувство похуже оскорбления. Она лишь еще одна ступень к достижению цели. Она слушает меня, опустив ресницы, и я чувствую ее колебания. Женщины – примитивные и глупые создания в большинстве своем, но есть исключения, просто я не встречал пока. Саша верит каждому моему слову. Я дал ей немного правды. Приоткрыл некоторые личные моменты нашей с Лайтвудом истории, дал почувствовать нашу схожесть, хотя, в действительности, у нас не было ничего общего. Лекси Памер упорно двигалась в сторону своего самоуничтожения, а я стремительно карабкался вверх.

Но, на самом деле, у нее изначально нет выбора. Я играю лучше Джейсона, не включая чувства и эмоции в свой распорядок дня. Ее жизнь – руины, которые она не может собрать уже несколько лет, пытаясь выглядеть уверенной и сильной. Самая слабая мишень в моей игре. Управляемая и сломленная Джейсоном Доминником. Понимает ли он, что дал мне карт-бланш, убрав Мика Купера, парня, которого Саша считала лучшим другом. Еще один влюбленный идиот, отправившийся на тот свет из-за бабы, которая никогда не испытывала к нему ничего, кроме дружеской привязанности. Любовь – глупое чувство и идеальный инструмент воздействия в руках такого бесчувственного ублюдка, как я. Секс тоже мощное оружие, но Саша не повелась на мою сексуальность, слишком одержимая своим демоном по имени Джейсон Доминник.

И мне повезло, что Джейсон оказался целью Лайтвуда. Один из наследников основателей Изиды, претендент на «трон». Генри слишком ценит свое место, чтобы делиться. Я вызвался помочь ему ликвидировать ненужный элемент. Но к Джейсону не так-то просто подобраться. Сын известного банкира и негласного «красного адмирала» Изиды, он находился под круглосуточной охраной, которой позавидовал бы сам президент. Я вызвался помочь Лайтвуду, преследуя свои цели, а не потому, что внезапно решил стать его верным соратником.

Необходимо было найти брешь в броне Джейсона. Этого психованного, маниакального садиста. И я нашел. Одну из его жертв.

Лекси Памер.

Пазл складывался так, как было нужно мне. Мои призраки взывали ко мне, требуя нового члена в свою команду. Скоро, Генри, скоро…

– На что ты готова пойти, чтобы отомстить за своего Мика Купера?

– Ты сказал, что ничего не знаешь… – испуганно выдохнула она.

– Правда стоит дорого. Готова платить?

– Дино, ты меня пугаешь.

– Брось, малышка. Я даю тебе выбор. Можешь и дальше жить, пряча голову в песок, теряя близких, или сделай решающий выстрел. Я научу как. Я прикрою.

– Зачем тебе это нужно?

– Я должен отвлечь Лайтвуда, заставить его поверить в то, что я верен ему.

– Как?

– Не будь идиоткой. Ты не можешь не понимать, что история вашей встречи с Джейсоном в Цюрихе не случайна. Как и твое назначение. Да, я подсказал Генри, что тебя можно использовать, но тогда я тебя еще не знал.

– Как использовать? Я ничего не понимаю.

– Борьба за власть, малышка. Все банально. Генри не нужен Джейсон у власти. У него к нему острая антипатия, и он ищет способ избавиться от него. Доминника тщательно охраняют, и поэтому приходится искать другой вариант. Слабые места, на которые можно надавить. Ты – его слабое место.

– Больше нет. – Она качнула головой, нервно теребя пальцами цепочку в вороте блузки.

– Да, малышка. Да, – хмыкнул я. – Зачем Джейсону убивать Мика, если ему похер на тебя?

– Потому что он больной ублюдок.

– Ты сама сказала, детка. Я не тянул тебя за язык, – использую психологический прием, называя ее так же, как Джейсон.

– Что я могу?

– Больше, чем кто-либо. У тебя есть доступ к его телу, у других – нет.

– Что конкретно от меня требуется?

– Ты хочешь отомстить?

– Я уже сказала.

– Ты убьешь его, Саша? Хватит сил?

Она вздрогнула, слегка побледнев. В ее глазах читалась неуверенность, будто она готова сделать все, что потребуется, и, в то же время, не хочет, чтобы он умирал.

– Нет, – уверенно сказала она, заметив мой потускневший взгляд. Я был разочарован, ожидая другого ответа.

– Дино, я ненавижу Джейсона, и я месяцами планировала, как буду медленно его убивать, как спляшу на его могиле, но сейчас у меня есть другая проблема, которая требует моего внимания. Моя сестра пропала полторы недели назад. Я обратилась во все инстанции, подняла на уши школу, знакомых, полицию и ничего. Она словно сквозь землю провалилась. Ей семнадцать, Дино. Девочка совсем.

– Красивая? – спросил я, задумчиво глядя на Сашу.

– Ты ее видел. На кладбище.

– Точно. – Рассеянно киваю, словно только что припомнил. – Славная малышка. Вы не похожи.

– Да, Андреа – красивая девочка, но она еще ребенок.

– Семнадцать лет – это уже девушка, которая способна принимать самостоятельные решения, – холодно отозвался я. Закусил нижнюю губу, глядя на нее долгие несколько минут. Потом, не отводя взгляд, достал телефон.

– Уверена, что готова к правде? Пойми, Саш. Сейчас уже пути назад не будет. Чтобы ее вернуть, тебе придется кое-что сделать. И я не могу обещать, что после смогу помочь тебе. По ситуации.

– Что ты знаешь об Андреа? – внутри все оборвалось.

Я протянул ей телефон, загружая видео, на котором Андреа подходит к Джейсону и их короткую стычку.

Лекси мужественно просмотрела запись до конца, потом застыла на месте.

– Ты уверен, что Дреа у него?

– Я точно это знаю.

– Зачем?

– Понятия не имею, – Пожимаю плечами. – Захотелось свежачка. Ему не впервой. Ты зря смотришь на Андреа, как на ребенка. Она вполне сформировавшаяся молодая красавица, способная увлечь мужчину.

– Что я должна сделать? – спросила Александра Памер.

Андреа

Месяц назад Дино привез меня на небольшой тропический остров в Тихом океане. Рай на земле, если и существует, то он должен быть похож на это место. Белый песок, пальмы, экзотические растения и птицы, шум прибоя, люди в черном по периметру. Не знаю, как они еще живы при такой-то жаре.

Но меня не радуют ни виды, ни бескрайний океан, ни шум прибоя…

Я сутками бесцельно брожу по берегу, или слоняюсь по небольшому дому на три комнаты с открытой террасой. Здесь есть все необходимое для жизни. Продукты и чистую питьевую воду привозили на вертолете раз в несколько дней. Я ни в чем не нуждаюсь. Дино не обманул, но я умираю от тоски и одиночества, лишенная связи с внешним миром. Каждый день ждала, что Дино приедет и скажет: «Все закончилось, мы можем ехать домой.»

Я начала читать книги, которые никогда бы не стала читать в обыденной жизни. Выбор был не велик. Ни одного женского романа. Мистика, детективы, публицистика, документальная литература, энциклопедии в огромном количестве. За месяц я стала эрудитом.

Он говорил про две недели. Прошло почти пять, и нет ни одной весточки из внешнего мира. Мне кажется, я потихоньку схожу с ума от нехватки общения и неизвестности, которая ждет впереди. Я хочу верить, что намерения Дино чисты и искренни, но меня пугает его долгое молчание. Вся эта ситуация в целом. Может, мне не стоило так быстро соглашаться. Что я знаю о Дино Орсини и почему так легко доверилась ему?

Когда человеку совершенно нечем заняться, он начинает думать. И, как правило, эти мысли ни к чему хорошему не приводят. Я строила предположения, одно страшнее другого и сама себя пугала с каждым днем все сильнее и сильнее. Чувство тревоги не покидало меня даже ночью. Я просыпалась в холодном поту, но не помнила, что за кошмары мне снились. Пыталась говорить с охранниками, но безрезультатно. У них не было информации о том, сколько еще продлится их задание, или они соблюдали приказ молчать.

Я больше не знала, кому верить… Превратилась в один сплошной комок нервов.

Еще неделя, две…

Я перестала есть, объявив прислуге, двум чернокожим женщинам, которые убиралась в доме и готовили мне, что объявляю голодовку до тех пор, пока не получу ответы. Но они упорно продолжали приносить подносы с пищей, которые оставались нетронутыми.

На четвертый день голодовки, я упала в голодный обморок.

Перепугалась и начала есть…

Умирать не хотелось.

Никому не хочется умирать в восемнадцать лет.

Дино прилетел ровно через два месяца. К этому моменту, я была настолько эмоционально и психически надорвана, что вместо облегчения или радости, испытала острый приступ гнева.

Когда он вошел в мою комнату, я смотрела на остывающий черный кофе, вспоминая, как Мария провела меня на съемочную площадку Роба Стюарта, полный крах своих надежд и глубокое разочарование. Появление Орсини было практически бесшумным. Я подняла взгляд, и увидела его. Думала – мираж, обман зрения, галлюцинации, вызванные депрессивным расстройством. Но это был он. В белой футболке и светлых брюках. Улыбающийся мне беспечно и жизнерадостно, как никогда раньше. Словно мы расстались пять минут назад, а не девяносто три дня… Моя реакция была мгновенной, и, наверное, искренней. Схватив кружку с кофе, я с размаху запустила в него, при этом обрызгав себя и покрывало на кровати, на которой сидела. Несправедливо – в него ни капли не попало.

– Две недели? – вскочив на ноги и дрожа от гнева, яростно спросила я.

Дино вытянул руки, словно защищаясь, когда я начала наступать, готовая растерзать его на части, впиться когтями в его самодовольную смазливую рожу.

– Успокойся, Андреа! – резко окрикнул он. Темные глаза остановили меня каким-то непостижимым способом. От него исходила настолько мощная энергетика… и сила, и власть, и опасность. Я вдруг растерялась, снова вспомнив о своих страхах.

– Ты увезешь меня отсюда? – пискнула я испуганно. Он смягчился, протянул руку и взял меня за запястье, притягивая к себе.

– Да. Я знаю, как тяжело тебе пришлось. Но все закончилось. Мы поедем домой, – прошептал он ласково, привлекая меня в свои объятия. Вся тяжесть мира внезапно свалилась на мои плечи, когда я упала ему на грудь, по-детски заливаясь слезами. Он гладил меня по волосам, бормоча слова утешения, но легче не становилась.

Я чувствовала, ничего не закончилось. И, несмотря на то, что он близко, мы, как никогда, далеки друг о друга. Причин так думать не было, Дино нежно обнимал меня, наконец-то, был рядом. Но предчувствие не обманешь…

– Когда? – глотая горькие слезы, спросила я, поднимая лицо, чтобы посмотреть в его непроницаемые глаза. Глубокие, манящие, полные темных тайн и мыслей, мерцающие и колдовские, снова попадая под их гипнотическое воздействие.

– Завтра, Андреа, – пообещал Дино. – Я проведу этот день с тобой.

Внутри меня все ожило и затрепетало. Я забыла про два месяца одиночества. Про миллион вопросов, которые хотела задать. Про собственные сомнения и тревоги. Как ему удается? Пара слов, и я готова отдать ему свою душу…

– И ночь? – с надеждой спросила я, чувствуя, как предательское тепло разливается по телу. В глазах Дино застыло нечитаемое выражение. Ни тени улыбки на губах, ни единого намека на истинные намерения или эмоции.

– И ночь, – произнес он, нейтральным тоном.

Я хотела поцеловать его, вставая на цыпочки, но Дино отстранился, целомудренно чмокнув меня в кончик носа.

– Мне нужно принять душ, потом мы пообедаем, ты покажешь мне пляж, а я устрою вечером романтический ужин.

– Я бы начала с ужина… – капризно захныкала я.

– Мы долго ждали, маленькая моя. Несколько часов можно потерпеть.

Орсини уверенно отставил меня в сторону и направился в душ. Я изумленно и разочарованно смотрела ему вслед. Как он может быть таким спокойным и собранным, когда я вся горю и пылаю? Что за нездоровая выдержка? В моих мечтах, Дино всегда был страстным и нетерпеливым, порочным, горячим парнем, который набрасывается с порога, не в силах сдерживать свое желание. Я два месяца его не видела. Черт, да я, вообще, нормальных людей здесь не видела, думая только о нем все эти дни. Да я как Робинзон Крузо на необитаемом острове, мечтала о своем Пятнице. Дождалась, блин…

Несколько часов потерпеть.

Серьезно?

Дино

Все-таки, решение отправить Андреа на остров, а не оставить в доме в Нью-Йорке, который недавно купил мне Лайтвуд, пытаясь загладить вину за очередной приступ гнева, было чертовски верным. Пяти минут с ней наедине хватило, чтобы мне понадобился холодный душ. Могу представить, что было бы, гуляй она в таких вот крошечных шортиках передо мной изо дня в день. Все бы принципы полетели к чертям собачьим.

Смываю дорожную пыль под прохладными струями, вспоминая загорелое под палящим солнцем стройное тело и сверкающие синие глаза Андреа Памер. Влекущие и чувственные. Все во мне откликалось на ее призыв. Каждая клетка тела тянулась к ней, разум отказывался повиноваться, когда взгляд останавливался на ложбинке между грудями или на длинных ногах, выставленных напоказ. Бесконечных загорелых ногах, божественных…

Поворачиваю кран, делая воду обжигающе холодной. Единственное спасение от порочных, грязных мыслей на счет Андреа Памер. Не сразу, но ледяной душ работает. Надевая один из банных халатов, возвращаюсь в комнату готовым к следующему раунду.

Андреа переоделась в светлое платье на бретельках. Ее взгляд скользил по моим мокрым волосам и двинулся ниже, в распахнутый ворот халата. В обычной жизни, я бы просто обернул бедра полотенцем, но тогда бы у нас не было никакого шанса.

– Иди в гостиную, там должны были уже накрыть на стол, – распорядился я, прогоняя Андреа, чтобы спокойно одеться. Она обиженно поджала губы, но послушалась.

Хорошая девочка, похвалил я ее про себя.

Набросив светлую рубашку и бриджи в тон, присоединяюсь к Андреа. Она сидит за столом с вымученной, напряженной улыбкой и с голодным взглядом. Невольная ухмылка растягивает мои губы.

– Форель бесподобна, Дино. Начни с нее, – посоветовала девушка, чтобы как-то начать разговор. Я последовал ее совету, хотя, как и она, испытывал голод совсем другого рода.

Наши взгляды то и дело встречались. Разговор не клеился, а напряжение между нами уже начинало искриться. Мое тело требовало разрядки и бесконечно боролось с разумом.

Мне нужно отвлечься, просто перевести мысли в другое русло, – уговариваю я себя. Совсем скоро наступит день, которого я ждал всю свою жизнь, и я не могу быть до конца уверен, что все пойдет по плану. Можно сколько угодно готовиться к битве, но не быть готовым к войне.

Я не боюсь умереть. На самом деле, уверен, что не умру, но никто не застрахован от неожиданностей. Не могу даже предвкушать, до сих пор не верю, что почти доиграл свою пьесу.

– Ты где-то не здесь, – отрывает меня Андреа от наполеоновских планов. Я рассеянно смотрю на нее. Странно, но мысли о Лайтвуде – безотказное лекарство от болезненного, изнуряющего возбуждения. Лучше ледяного душа, но даже ради благополучия Андреа Памер, я не хочу думать о нем.

– Пошли купаться, – предлагаю я, вставая. Смотрю на тарелку, поняв, что ничего не съел, как и Дреа.

– Океан сегодня штормит… – говорит она, глядя мне в лицо прямым, безыскусным взглядом, в котором я читаю каждую ее мысль. Желание, каждую тайную фантазию обо мне.

– Я люблю шторм, – улыбаюсь уголками губ.

– Почему-то, я не сомневаюсь в этом, – отвечает она.

На самом деле, я погорячился. Океан любит смелых и отчаянных, но не дураков. А я чувствовал себя именно дураком, снова и снова пытаясь войти в бушующие волны. Пытался бороться со стихией и проигрывал…

Бросался в океан, а он выплевывал меня обратно.

– Кажется, шторм не отвечает тебе взаимностью, – со смехом заметила Андреа, наблюдая за мной со стороны. Она стояла, сложив руки на груди, со скептической ухмылкой, глядя на мои жалкие попытки. Наверное, со стороны я выглядел идиотом. Почему нет? Для разнообразия.

Сдавшись и признав свое поражение, я повел Андреа гулять вдоль побережья. Остров не был большим, и нам хватило двух часов, чтобы обойти его вокруг. На самом деле, время пролетело незаметно. Она постоянно говорила, устав от одиночества и нехватки общения, рассказывала о прочитанных книгах и голодовке, о своей тоске по родителям и тревоге за них и сестру. Я молчал, потому что привык ее слушать. А еще мне нечего было ей ответить. Я не хотел врать, а правда убила бы ее.

Вчера Мария Александра Памер стреляла в Джейсона Доминника. И я был тем, кто вложил оружие в ее пальцы. Я все равно, что спустил курок, а потом направил дуло на нее. Андреа больше никогда не увидит сестру. Я разрушил ее жизнь, но она пока не знает об этом. Родители обезумели от горя, когда Андреа пропала, отец ушел из семьи. Ее привычный мир никогда не станет прежним. Благодаря мне.

Я бы хотел сказать, что сожалею, но это не так.

Я на войне и не имею права на слабости. Чувства не имеют значения, если есть цель. Когда идет борьба за выживание, жертв не избежать. Суровый закон, который невозможно отменить.

И если я хочу победить, мне придется идти по трупам в прямом и переносном смысле.

***

Время то тянулось, как в замедленной съемке, то бежало скачками – неумолимое, беспощадное… Мне нравилось ни о чем не думать рядом с Андреа, заражаться ее беспечностью. Она так легко отпускала тревожные мысли, уводя меня за собой… Нет, не за горизонт. Но куда-то очень близко. С ней невозможно сохранять серьезность, и я не перестаю ловить себя на глупой улыбке. В этом и есть ее особенность для меня. Андреа Памер помогает мне забыть о том, кто я.

Она бегает вдоль берега размахивая шляпой и пританцовывая, рассказывая о каких-то глупостях. Я не слушаю ее, просто смотрю, как шляпу уносит ветром, как темные волосы вьются вокруг миловидного личика.

Нагулявшись, мы ныряем в бассейн, дурачимся, брызгая друг друга, плавая наперегонки. Андреа пытается умничать, цитируя книги, которые прочитала здесь, периодически нагоняя на себя важный вид. Ей так хочется сразить меня уровнем своего интеллекта, но это последнее качество, которое я бы в ней оценил. Ее розовое бикини с цветочками просто обворожительно, а непосредственность, с которой она разгуливает передо мной, даже не догадываясь, что за бурю порождает внутри, неподражаема. Я поражен ее неуемной энергией и оптимизмом, светом, который излучают ее глаза.

Мы вернулись в дом, когда на остров опустились сумерки. И теперь обоим бы не помешало подкрепиться. Сказалось долгое гуляние на свежем воздухе, но находиться в душном помещении категорически не хотелось. Я взял бутылку вина, кое-что из еды и предложил поужинать на террасе. Андреа зажгла свечи. Ей так хотелось романтики, всех этих банальных розовых глупостей, которые напрягают мужчин, но нравятся девочкам. Я не скажу этого вслух. Возможно, этот вечер станет последним, когда она будет по-настоящему счастлива.

Счастье – оно же разным бывает. Иногда это всего лишь минуты покоя наедине с собой, длительный сон без кошмаров, или короткие воспоминания из детства, где я еще был свободен и невинен. Мы понимаем, что были счастливы всегда немного позже, в сравнении. Не можем оценить сразу, в погоне за несбыточной мечтой. Я не помню, мечтал ли я, когда был ребенком. Может быть, наверное. Все дети мечтают.

Андреа смотрит мне в глаза, пока я подливаю вино в ее бокал. Ее нос покраснел на солнце, потому что она потеряла шляпу, пока мы носились по пляжу, как два идиота. Забываю, что ей семнадцать. Третий бокал за вечер. Она уже немного пьяна. На фоне моих грехов – это пущая мелочь. Мне не хочется продолжать, но иногда от моих желаний ничего не зависит.

– Удалось решить проблему с Джейсоном Доминником? – спросила Андреа. Не скажу, что вопрос неожиданный, нет. Просто она весь день молчала, не спрашивала, и вдруг, совсем некстати.

– Да, – коротко ответил я, – но давай сейчас не будем о проблемах, – меняю тему, пользуясь ее наивностью. Знаю, что Андреа поведется, что и произошло.

– На самом деле, здесь здорово, Дино. Но не в одиночестве.

– У меня были дела, работа. Я не мог все бросить, и два месяца купаться в океане, – произнес я, и Андреа нахмурилась, недовольная моим ответом. – Но я думал о тебе постоянно. И очень скучал.

Заготовленная ложь, которая обязана усыпить ее бдительность. Хотя, частично, я был честен. Не постоянно, но мыли об Андреа посещали меня, когда я не был занят планами о завоевании мира.

– Ты мог бы передать хотя бы записку. Я с ума сходила. – Девушка смягчилась, но не до конца оттаяла.

– Рисковать тобой ради записки я не стал. – Протянув руку, я сжал ее пальцы, ощутив трепет Андреа. Так мало нужно, чтобы обмануть невинную душу. Никогда не видел девушку, которая нуждалась так сильно быть любимой.

– Ты мне расскажешь, что случилось с Джейсоном? Он теперь точно отстанет от Мари?

– Да, точно. И мы обо всем поговорим завтра. Еще вина?

Андреа неуверенно кивает, хотя я вижу, что ей хватит, но преследую определенную цель спаивая ее. Она должна верить в естественные причины своей внезапной отключки.

Когда мы перемещаемся в спальню, она уже едва стоит на ногах, и мне приходится поддерживать ее за локоть. Запинаясь и хихикая, Андреа периодически признается мне в любви пьяным голосом. Она забавная. Почему пьяные женщины все время кого-то любят? Не могут они без этого. Ну, никак просто.

Я сажаю ее на кровать, мысленно высчитывая время от последнего бокала с вином, который девушка выпила почти залпом. По моим расчетам, она должна уже спать.

– Ты, правда, никуда не уйдешь? – спрашивает она, обнимая меня за плечи. Я зарываюсь ладонями в ее шелковистые волосы. Поддаваясь соблазну. Совсем немного, чуть-чуть…

– Нет, – качая головой, шепотом говорю я, накрывая ее рот своим. Ее губы горячие и сухие, обожженные солнцем. Я слизываю с них соль и терпкий привкус вина. Она пахнет, как рай, и, лаская ее язык, я на мгновение забываю, что не смогу закончить начатое, проведу еще одну ночь в муках, если не помогу себе сам. Я редко испытываю влечение такой силы. И к кому? Неопытному, невинному ребенку, которому следует бежать от меня сломя голову, а не прижиматься всем своим юным, соблазнительным телом, ко мне, развращенному до мозга костей, отвратительному самому себе. Я снимаю с нее платье, оставляя в одном белье, и снова впиваюсь в эти сладкие губы. Она тихо стонет в ухо мое имя, обнимая меня ногами, прижимаясь к моей эрекции. Маленькая развратница, кто бы мог подумать… Сжимаю ладонями ее грудь, изучая губами линию скул, шею, выпирающие ключицы, скольжу языком в ложбинку между грудей, которую мечтал попробовать с того самого момента, как вошел в спальню утром. Ее судорожное дыхание постепенно выравнивается, пальцы в моих волосах расслабляются. Я все еще целую Андреа, сходя с ума от безумного желания, когда понимаю, что она уснула. Препарат подействовал.

Меня трясет, как в лихорадке, и я понимаю, что не смогу прямо сейчас осуществить задуманное. Мой ослепленный похотью взгляд блуждает по беззащитному телу с соблазнительными изгибами. Я хочу ее, черт побери. Как же сильно хочу. Нет сил оторваться, противостоять искушению. Касаюсь губами груди, лижу, пробую, спуская вниз чашечки купальника. Соски выдают физическую реакцию, которая не зависит от сна или бодрствования своей обладательницы. Никогда не видел ничего более совершенного. Сползаю вниз, устремляясь языком во впадинку пупка. Соленая, сладкая, одурманивающая. Я схожу с ума, проиграв разуму, отчаянно стону, прижимаясь членом к матрасу. Черт, я спятил… Отодвигаю в сторону полоску бикини, и ласкаю чувствительный бугорок языком и губами, в ожидании реакции ее тела. Непроизвольной, навязанной. Плевать. Ее аккуратная, маленькая киска увлажняется. Умопомрачительно узкая и бархатистая. Шумное дыхание срывается с губ, когда я проникаю в нее пальцами. Мы все видим эротические сны и даже можем испытывать оргазм во время таких ночных грез. Она не узнает, подумает, что ей приснилось. Одной рукой спускаю бриджи, обхватывая ладонью свой член, сжимая и двигаясь вверх-вниз. Гортанный стон разрезает тишину спальни. Ни одной мысли в голове, кроме болезненной потребности в развязке. Пальцы внутри нее работают быстрее, и я чувствую, как напрягаются мышцы ее пресса. Боюсь даже представить, что за кино она сейчас смотрит. Ее бедра подрагивают, когда, кончая на белоснежные простыни, я впиваюсь губами в ее, припухший от моих ласк, клитор, сгибая пальцы внутри ее лона и находя чувствительную точку. Она вздрагивает всем телом, что-то пробормотав во сне, выгибаясь и сжимая бедра.

Черт побери, я действительно извращенец. Нормальный бы парень не кончил, дроча на спящую девушку, воспользовавшись моментом ее слабости. Но я утешаю себя тем, что она не была бы против. Целую Андреа в живот, выравнивая дыхание. Поправляю белье на место, привожу себя и ее в порядок.

Мне нужно кое-что сделать, прежде чем одену ее, и отнесу в вертолет, который вот-вот прилетит.

Подхожу к комоду, открываю один из ящиков, доставая моток веревки. Возвращаюсь к кровати, и, не глядя на безмятежно спящее лицо, связываю ее руки и ноги. Достаю из заднего кармана бриджей телефон и делаю несколько снимков.

Глава 7

Андреа

Первое, что я чувствую, разлепив глаза – сухость во рту и резь в висках. Язык кажется таким распухшим, что не помещается во рту. Голова пустая. Точнее, она наполнена пульсирующей болью. Пытаюсь пошевелиться, ощущая дискомфорт во всем теле. Вокруг полумрак, и я понимаю, что мне сказочно повезло, что кто-то удосужился опустить жалюзи. Я бы не вынесла сейчас яркого света.

Стоп… Жалюзи? В моей спальне на острове не было никаких жалюзи. Приподнимаюсь на локтях, озираясь по сторонам. Я совершенно в другом месте. Просторная комната в стиле хай-тек, черно-белые тона, минимум мебели. Черт… Как я здесь оказалась? Понятно, что это спальня, но чья? Дино? Он меня привез? Как я могла не проснуться?

Ничего не помню.

Больше никогда не буду пить. Напрягаю память, морщась от разрывающей боли в висках. Падаю обратно на подушку, натягивая на голову одеяло.

Позорище…

Последнее, что я помню… это Дино, который целует меня так, что я… я, кажется, теряю сознание. О, Боже!

Я миллион раз призналась ему в любви, вела себя, как…

Ненавижу себя. Слезы стыда наворачиваются на глаза, когда поворачиваюсь на бок, подтягивая колени к груди. Мне кажется, я ощущаю небольшой дискомфорт между ног, мгновенно напрягаясь. Судорожно прокручиваю то, что удалось вспомнить…

Я же не могла такое забыть? Нет?

Разве что память решила защитить меня от большего стыда.

Господи. Только бы я не сделала ничего, за что придется краснеть еще больше. Хотя куда больше?

Откидываю одеяло, оглядывая свое тело. Я в купальнике и платье. Непохоже, чтобы мои подозрения были обоснованы. Но, с другой стороны, не мог же Дино перевозить меня голую.

Все-таки, не могу понять. Как я могла напиться с двух, нет, трех бокалов до полной потери морального облика и сознания.

Я сажусь, спуская ноги на прохладный пол. Интересно, я в доме или в номере гостинцы? Непохоже на отель, если честно. Слишком стильно, индивидуально, со вкусом, дорого.

Кто бы не занимался интерьером, у этого человека удивительное чувство пространства, света и пропорций. Как будущий архитектор, я знаю толк в таких вещах.

Будущий архитектор… Черт, в сознание вторгается неприглядная реальность. Меня, наверное, уже отчислили из колледжа. Лучше не думать сейчас и об этом тоже, иначе можно свихнуться.

Я встаю, подхожу к гардеробу, открывая его и потрясенно ахаю. Сто метров, не меньше, бесконечных полок, ящичков, вешалок. Рубашки, брюки, галстуки, деловые костюмы. Пиджаки, спортивная одежда, огромное количество брендовой обуви, запечатанные упаковки белья от модных модельеров, запонки и часы в коробочках. Я в потрясении. У меня просто нет слов… Не могу собрать мысли и эмоции воедино. Чье это?

Где я?

Снова оглядываюсь, подмечая новые детали, которые подтверждают мое мнение о том, что я нахожусь в доме не просто богатого человека.

– Это Монэ? – спрашиваю сама у себя, подходя к картине. Я уже знаю ответ. Конечно, я изучала всех именитых художников, знаю самые знаменитые работы, хранящиеся, как в частных коллекциях, так и в музеях мира. Эта картина из первой категории.

Когда в дверях появляется Дино в простых джинсах с искусственными потертостями и белоснежной свободной футболке, я мгновенно забываю о том, что пять минут назад умирала от стыда и хотела задать ему один, очень важный для меня, вопрос.

– Чей это дом? – последние открытия, все-таки, волновали сильнее, чем девичья скромность и репутация.

– Не мой. Мне временно предоставила его компания, на которую я работаю. Но лучше здесь ничего не трогать. Дом принадлежит одному из членов правления.

– И менеджеру среднего звена позволили жить в хоромах члена правления? – приподняв брови, скептически интересуюсь я. Он что, за дуру меня держит?

– Меня повысили, Андреа. Перевели на руководящую должность. Я не зря работал, как заведенный последние месяцы. Очень скоро мне приобретут апартаменты поскромнее, но пока поселили здесь, в связи с длительным отсутствием хозяина. Неужели ты решила, что это все мое?

– Да, – кивнула я, не мигая глядя в непроницаемые глаза Дино Орсини. – Ты похож на человека, который любит роскошь.

– Тебе показалось. А роскошь любят все, малыш.

– Что я делаю здесь. Дино?

– Я обещал, что мы вернемся. Ты уснула, я решил не откладывать поездку.

– Скажи мне… Я плохо помню. Мы с тобой… – мучительно краснею, не в силах продолжать. Орсини мягко улыбается.

– Нет. Ты уснула, не успев меня соблазнить.

– Хорошо, – выдохнула я с облегчением.

– Я тоже так думаю. Мы были в шаге от того, о чем бы оба пожалели, – серьезно произносит он. У меня обрывается сердце.

– Почему? – спрашиваю я, понимая, как жалко выгляжу со стороны.

– Тебе нужно привести себя в порядок и позавтракать. А потом мы поговорим.

– Хорошо, – подавленно киваю я.

– Я принес тебе одежду. Все, что нашел… Полотенца есть в душе.

Он протягивает мне длинную футболку, которая будет служить мне платьем.

– К сожалению, подходящего нижнего белья у меня не нашлось, – ухмыляется он. Но меня так просто не смутить.

– Ничего страшного. Постираю свое и надену сырое, – заявляю я, забирая футболку и поворачиваясь к нему спиной. Всем телом чувствую его напряженный взгляд пока иду к ванной комнате.

Всполоснувшись на скорую руку, почистив зубы одной из щеток в новых упаковках и напившись воды из-под крана, возвращаюсь в комнату, в которой никого нет.

Быстренько скидываю банный халат, надеваю футболку на голое тело, решив не заморачиваться постирушками в мраморном умывальнике. Бросаю белье в сумочку, которую обнаруживаю на пуфике возле кровати.

Расчесываю влажные волосы и выхожу в коридор. Примерно знаю подобный вид планировки, поэтому сразу нахожу дорогу в гостиную. Миную огромное количество комнат и парадную лестницу белоснежного цвета. Господи, да тут, как в морге, – приходит в голову ужасное сравнение. Поежившись, окидываю взглядом гостиную, оформленную в том же стиле, что и спальня. Шедеврально, на самом деле. Я готова часами разглядывать детали интерьера, но сейчас у меня есть более важные дела.

– Андреа, я на кухне, – кричит мне откуда-то слева Орсини. Я двигаюсь на его голос.

Ох, эта кухня… Просто космос – серебро и графит, натуральный камень, четкие линии, каждая мелочь продумана досконально. Ничего лишнего. Я хочу научиться работать именно так.

– Садись, – Дино отодвигает для меня стул. Перед носом оказывается большая чашка с чаем и тосты с сыром.

– Кофе хочу, – капризничаю я.

– С похмелья нельзя, – отрицательно качает головой Дино, как строгий папочка. – Выпей лучше зеленый чай.

– Ты зануда, – хмурюсь, наблюдая, как Орсини садится напротив. Он держит крошечную чашечку с черным кофе, как настоящий аристократ. Идеальная осанка, правильные черты лица с четкими скулами. Я ловлю себя на мысли, что, на самом деле, Дино Орсини очень подходит этому дому.

Делаю глоток чая, который оказывается просто божественным напитком. Не могу сдержать стон удовольствия.

– Потрясающе!

– Тибетский чай, – окидывает меня ироничным взглядом. —Подарил один знакомый.

– У тебя много непростых знакомых, Дино, – заметила я, прикрывая в блаженстве глаза. Вдыхая цветочный и, в то же время, пряный аромат напитка.

– О чем ты хотел поговорить? – спрашиваю я, возвращаясь в реальность, под пристальным, немного тяжелым, взглядом Дино Орсини, который мгновенно меняется в лице.

– Андреа, это касается твоей сестры, – напряженно говорит он. – Я только что узнал.

– Мария? Что? Что случилось? – испуганно вскидываю на него глаза. Дино мрачно кивает, двигая по столу в мою сторону свежую газету. Я качаю головой, двигаясь назад вместе со стулом.

– Андреа, прочитай, – настойчиво произносит он.

Дино

Я вижу отрицание в ее глазах, и понимаю… черт побери, я отлично понимаю, что она чувствует. Это то самое ощущение, которое появляется, когда видишь полицейских на пороге жилища со скорбными лицами. Чувство краха, неминуемой катастрофы… Можно захлопнуть дверь, но это уже никого не спасет, не воскресит и не излечит.

Напоминаю себе, что жертвы неизбежны.

Еще одна ступень. Я близко.

Она молодая. Вся жизнь впереди. Справится.

Андреа протягивает руку и двигает к себе свежий номер «Таймс». Ее пальцы мелко дрожат. Я знаю, что там написано.

«New York Times»:

Скандальная стрельба в Цюрихе. Убийство Джейсона Доминника. Окончательный крах банковской империи «Доминник Групп».

«Во время частной вечеринки в закрытом клубе Цюриха, на скандально известного экс-футболиста «Нью-Йорк Джокер», Джейсона Доминника, было совершено покушение. Ранение в грудь произвел один из гостей, приглашенных на вечеринку. В интересах следствия, имя предполагаемого преступника не разглашается. Известно, что преступница скрылась с места преступления, и до сих пор ее местонахождение не установлено. Джейсону Доминнику была вызвана неотложная помощь и на момент появления врачей, молодой мужчина еще был жив. Самое страшное его ждало впереди. Трагедия произошла во время перевозки пациента в клинику. Машина скорой помощи потеряла управление и на огромной скорости столкнулась с грузовиком. Врачу скорой помощи и водителю удалось покинуть автомобиль до того, как салон полностью выгорел из-за произошедшего взрыва. У пациента не было никаких шансов выжить в подобной аварии. На данный момент, его тело опознано. Родственники готовятся к похоронам.

Следствие делает все возможное, чтобы разыскать преступника, скрывшегося после рокового выстрела.

Стоит заметить, что борьба за наследование миллиардов «Доминник Групп», как мотив для убийства, исключена. Стало известно, что несколько месяцев назад «Доминник Групп» была поглощена более крупным и конкурентоспособным финансовым гигантом «Боско энд Варт», оставив наследников почти нищими из-за образовавшихся долгов после смерти президента банка – Пола Доминника и отсутствия фактического управления.

Что делал Джейсон Доминник на закрытой вечеринке для олигархов в Цюрихе – остается большой загадкой. Так же неизвестно местонахождение и род деятельности среднего сына Пола Доминника – Марка.

Брайан Доминник, как и прежде, ведет разгульный образ жизни, постоянно попадая под прицел папарацци не в самом приглядном виде.

Подводя черту, можно сказать, что смерть президента банка «Доминник Групп», Пола Доминника, закрыла веху одного великого человека, который больше полувека строил свою династию, удержать на плаву которую не удалось троим его сыновьям.»

Дочитав до конца, Андреа подняла на меня расстерянный взгляд.

– Не понимаю, Дино, – пробормотала она.

– Это Саша. Она стреляла в Джейсона.

– Нет… – тряхнула головой побледневшая Андреа. В блестящих, от набежавших слез, глазах мелькнул ужас. – Нет, это какая-то ошибка. Она не могла.

– К сожалению, Андреа, информация точна, просто, в интересах следствия, не разглашается. Пока мы занимались твоим укрытием, упустили из виду Сашу. Никто не мог подумать, что она решится на подобный шаг.

– Это я… я виновата, – отчаянно простонала Андреа. – Я должна была быть с ней. Это все из-за меня.

– Ты тут совершенно ни при чем, подвинув стул, я сел рядом с Андреа, твердо взяв ее за плечи. – Это еще не все, Дреа.

Ручейки слез скатились по бледным щекам, она смотрела на меня полуослепшим взглядом, заставляя мою совесть, где-то в тайниках души, поднимать свою змеиную голову, шевелить хвостом с ядовитыми шипами.

– Сразу после покушения Александра пропала. Есть предположение, что ее похитили люди, которые стояли за Доминником. Даже не за ним. Он просто еще один тупой футболист с охрененным эго. Но, как выяснилось, его отец принадлежал к преступной организации. Очень влиятельной и масштабной. Власть в этом конгломерате передается наследственным путем, так что выбора у Доминника особо не было. В общем, я бы не смог ничем помочь, даже если бы находился в Цюрихе в тот момент.

– Что значит пропала? – переспросила Андреа, не услышав большую половину того, что я сказал, оглушенная известием. – Как это возможно? А полиция?