Читать онлайн БЕСсильный чемпион. Том 6 бесплатно

Глава 1. Черный лебедь

Спустя полотора часа банкетный зал Долгоногих непривычно пустой. Лишь ветер завывает в разбитых окнах, да хрустят осколки под берцами «зорь».

– Аднака, куряцы нет, – с вздохом Али ковыряется когтем в подносе с канапе.

Крокодил уже обшарил все фуршетные столы в опустевшем зале, но нашел лишь тарталетки с ветчиной и творожным сыром. Закусками мутант, конечно, не побрезговал, но любимой манящей «куряцы» не нашел.

– Прекращай жрать, животина, – рычит Ясна. – Вся морда в сыре.

Пока Крокодил пристыженно облизывает языком морду, спецназовка смотрит в мою спину. Как и Аяно, как и София, как и Мария. Я чувствую их растерянные взгляды, но не обращаю внимания. Армейский Целитель снова подлатал мои раны. Сейчас стою перед высоким стрельчатым окном и обозреваю сожженный сад Долгоногих. Иногда мелькают при свете луны черные силуэты спецназовцев. Взвод Имперских мечей держит под контролем периметр усадьбы.

Как только армейский спецназ прибыл, гости были выпровожены, а остатки безопасников схвачены и отправлены в каталажку. Последние не сопротивлялись – Юрий запретил. После того, как графа скрутили молнии, он понял, что самое правильное для Долгоногих – сдаться. Редкое благоразумие.

Все «зори» в замешательстве. Кроме, разве что, Али. Неудивительно. За ночь мы повязали влиятельного сенатора, захватили его усадьбу, вдобавок, отдельные группы разгромили дом генерала-полицмейстера, заставив Максима броситься в бега. И это всё без приказа цесаревича. Последствия не заставят себя ждать. Нас могут даже обвинить в госизмене. Вдобавок, в любой момент нагрянет дружина Долгоногих. Встанет выбор: либо отдать Юрия, либо устраивать мясорубку.

Думай, Перун, думай. Час допросов Юрия ничего не дал. Я чуть не довел графа до безумия. Шпарил Якой прямо в мозг. Юрий брызгал слюной, орал от ужаса, но не сознался в покушении. Штурм усадьбы Рудковского тоже не принес результатов. Полицмейстер смылся через тайный лаз под поместьем. Зацепок больше нет.

– Ты пытал моего отца, – обличительно говорит за спиной Мария. – Пленил брата.

Поворачиваюсь к графине. Она бледная и шокированная происходящим безумием. Подхожу ближе, цепко беру за подбородок, заглядываю в расстроенные изумрудные глаза. Блондинка вздрагивает, но не отходит.

– Ты же сама видела – на нас напали ваши люди.

Мария закусывает губу, будто борется с противоречивыми чувствами.

– Все равно, это не папа!

Наклоняюсь и оглаживаю золотые пряди девушки. Она заливается краской, лепечет:

– Артем, что ты дел…

– Тогда твой брат?

– Нет! – звонкий голос резко садится.

Я дышу ей в бледное лицо:

– Тогда может БЫТЬ.ТЫ? – пускаю совсем немного Яки.

Пораженная моим обвинением, она испуганно передергивает плечами.

– Я бы никогда, если хочешь знать…Ты хоть читал мое письмо? – вдруг спрашивает с обидой, при этом теребя горловину платья, чуть спускает его на груди.

– Письмо? – вскидываю брови.

– Выкинул его, да? Я так и знала, – слезы наворачиваются на большие зеленые глаза. – Я тебе там в чувствах призналась вообще-то!

Чертовая Санта-Барбара.

– Артем, – зовет София. – Пришли новости из лаборатории.

Оставив пунцовую, тяжело дышащую и чуть ли не плачущую Марию, подхожу к пепельноволосой девушке. Княгиня стоит рядом с Аяно и Ясной. София не торопится делиться информацией, бросает сомнительный взгляд на японку.

– Говори при них, – приказываю.

– Зеленые пули сделаны из многих компонентов, но самый странный – пыльца неземного материала. Схожего по структуре с Осколком.

– Мы передали Осколок службам цесаревича, – задумчиво произношу. – Аяно, свяжись с Владимиром. Хотя, лучше я сам, набери его.

Номера наследника у меня, понятно, нет. Я же всего лишь поручик. Хотя, в то же время, князь.

Японка послушно вызванивает цесаревича:

– Аяно! Твою японскую маму за ногу! – раздается ор из динамиков. – Это правда?! Вы штурмовали усадьбы Максима и Долгоногих?! Пытаете Юрия, имперского сенатора?! Объяснись, Кимура!

– С Вами хочет поговорить Перун, – невозмутимо произносит Аяно, даже не дрогнув бровью, и передает мобильник. Японка теперь полностью предана мне. Смерти она не боится, таков уже японский менталитет, только позора. А позор со мной невозможен, ибо за моей спиной правда.

– Владимир, – обращаюсь без титулов. – Кому вы отдали Осколок Бородовых?

– Ты мне еще допрос устрой, бандит, – рычит в трубку наследник. – Только что Круг Домов созвал экстренное собрание. Захват Долгоногого стал последней каплей. Большинством голосов титулованные главы решили уничтожить тебя. Благодари свою безбашенность, Артем.

И глазом не моргаю. Предполагал подобное. Только надеялся сыграть на опережение и уже найти сволочь.

– Император тоже участвовал?

– Император остался в стороне, полиция и армия соответственно тоже, – Владимир фыркает. – Но это не спасет твою шкуру. Ты один против всего высшего света не продержишься и до утра. Сдайся мне, и обещаю судить тебя с учетом твоей проснувшейся благоразумности.

– Кому вы передали Осколок?

Цесаревич вздыхает:

– Это гостайна, а ты, как уже должен был заметить, больше не располагаешь моим доверием.

– Рудковскому, – утверждаю, а не спрашиваю.

Владимир цокает:

– Да, I экспедиции, ну и что? Как это связано с творящимся беспределом?

– Рудковский устроил на меня два покушения, – отвечаю. – В последнем использовал дружинников Долгоногих – причем на абы каких, а Рыкарей, приближенных к Юрию и его семье. Как полицаю это удалось?

– Глупости говоришь, – отказывается Владимир принимать услышанное, и я сбрасываю трубку.

Вглядываюсь за территорию усадьбы. Далекая дорога прямая как стрела, до поворота полкилометра, поэтому глазам Мурки отлично видно горящие в черноте желтые точки фар.

– Аяно, объявляй боевую готовность, – не оборачиваюсь говорю. – Новые гости пожаловали.

Японка тут же отдает распоряжения по связи. Из «зорь» в поместье только группа «Смерч», то есть Ясна, Али, Бестия, Кот, вроде бы, Бессмертный. Остальные брали дом Рудковского.

Колонна бронеавтомобилей застывает за воротами, не выключая двигатели. Машинки оборудованы комплектом навесной брони и полубашнями, из которых торчат стволы пулеметов. Если захотят – прорвутся внутрь, как делать нефиг. Чуть подальше застыли спецгрузовики, не меньше трех дюжин. Интересно, кто пожаловал? Дружина с вассалами или уже Круг?

У меня звонит мобильник. Номер незнакомый.

– Кто это?

– Вот и услышались, Артем Бесонов, – звучит басовитый мужской голос. – Я герцог Глеб Миронов, сын главы Дома Мироновых. По распоряжению Круга Великих Домов меня назначили командиром операции по твоему устранению. Если сдашься, то будешь представлен перед судом знати. Если нет – тебя уничтожат.

– Заманчиво, но отказываюсь от обоих предложений. Только суньтесь и ваших поляжет немярено.

– Как и твоих, – напоминает герцог. – Со мной два Полковоя из Домов Эльсов и Курбышевых. Сам я тоже Полковой льда. Готов к массированной «ядерной бомбардировке»? Сдавайся, игры кончились.

Что ж, он прав. За мной прислали самых могучих аристократов. Слышал я об этом Миронове. Вундеркинд, гений живы, в двадцать восемь вырвал ранг Полковоя. При аттестации даже случайно пострадал член комиссии, обморозило отдачей атакующей техники.

Про двух других не слышал. Но высокий ранг способностей говорит сам за себя.

– Бесонов, долго думаешь. Вот небольшая демонстрация, что мы не шутим. Кирилл, "подыши" на нашего знакомого.

Резко в разбитые окна врывается ревущий ураган. Столы с закусками сносит и переворачивает. Софию едва не сбивает с ног. Подхватываю княгиню под локоть, удерживаю на месте. Порыв ветра поднимает ее юбки, оголяются круглые колени. Окутанная ревущими потоками, Аяно лишь хмурится. Ясна вцепляется в мои плечи – иначе бы рыжую сдуло.

Али удерживается и даже помогает устоять Марии. Только графиня не сильно оценивает, смотрит испуганными глазами на крокодильи кривые когти на своем плече.

– Ну как, князь? – раздается из мобильника. – Впечатлился от того, что Кирилл Эльс может на расстоянии полукилометра. Всё еще готов к бойне?

– Так этот ветерок и была ваша демонстрация? А то я всё еще жду. Короче… Выходите втроем с Полковоями против меня одного, – предлагаю. – В лесу, неподалеку. Проиграете – ваши дружины отступят. Победите – забирайте меня с потрохами.

– Ловушку задумал?

– Обижаешь.

Пауза.

– Хорошо. Ты сам предложил драться с тремя. Никто тебя за язык не тянул. Я бы и один согласился. Мы отъедем от ворот на пять километров. Геолокацию места твоей казни сейчас пришлю. Не вздумай обхитрить или сбежать.

– Как можно. Мы же аристократы, наше слово – нерушимо, как Вавилонская башня.

– Она же пала.

– У вас пять минут, чтобы отъехать от усадьбы.

Сбрасываю звонок и сообщаю Аяно с Софией:

– Я подписался на поединок с Полковоями Мироновых, Эльсов и Курбышевых. Пусть меня отвезет кто-нибудь из Мечей.

– Серьезные противники, – не радуется новости японка. – Нельзя взять меня с собой? Один против троих – нечестно. Тем более, я обучена нарезать из Полковоев сушими.

Она демонстративно покачивает рукояткой катаны в ножнах.

– Это не стоит того, – отмахиваюсь. – Следите за усадьбой, чтобы никто не ворвался. После поединка покинем поместье и решим, забирать ли с собой Юрия, – бросаю взгляд на отошедшую подальше от Крокодила Марию. – И его детей.

Колонна бронемашин Круга разворачивается и отъезжает, затем и я выбираюсь на вездеходе. Аяно запустила дронов. Если подле поединка обнаружатся группы дружинников, японка даст знать.

Три Полковоя ждут на лесной опушке. Ухает вдалеке сова, пения цикад уже не слышно – осень, холодно для насекомых. Шепчется ветер в хвойных кронах сосен.

Когда подхожу ближе к ряду стройных деревьев, мужчина в вычурном кожаном плаще усмехается:

– Я – Глеб Миронов. Благородно, что ты всё же решил сберечь жизни своим людям. Зачатки чести в тебе есть, хоть и не родился аристократом. Даже удивительно.

– Ты что-то путаешь. У аристократов нет исключительного патента на благородство. Можно чистить канализации и вести себя благородно, а можно носить гордый фамильный герб и оказаться свиньей.

– Типичная отговорка черни, – фыркает Глеб и, неожиданно, покрывается ледяной коркой с головы до пят. – Начнем поединок, князь-свинопас.

***

Бестия не удержалась. Перебежками она подобралась как можно ближе к поединку. Отсюда, с вершины высокого холма, опушка обозревалась хорошо, редкие ели за дорогой не мешали. Дальше лучше не соваться – могут заметить дроны Круга. Тогда ее появление посчитают нарушением условий поединка, и начнется бойня. Но, если первыми вмешаются аристократы, она успеет среагировать.

Из-за куста рядом раздается хруст ветвей. Обернувшись на шум, Бестия выхватывает из воздуха ледяную стрелу, но тут же расслабляется – из-за зарослей показывается рыжая макушка.

– Ой, и ты тут, подруга, – шутливо усмехается Ясна, – Еще не началось?

– Нарушаете приказ, – раздается строгий голос командира.

Грозно сверкая черными очами, Аяно показывается из-за лысых ветвей крыжовника. В растрепавшейся косе торчат листочки и еловые иголки.

Бестия виновато опускает голову, а Ясна не тушуется.

– Как и вы, командир, – лыбится рыжая.

Скулы Аяно едва заметно розовеют.

– Мне можно. А ты давай не высовывайся, раз уж тут.

– Поняла.

Бестия уже вовсю смотрит на сражение. Далекая фигура Перуна пропадает в синих всполохах. Раздается первый громовой раскат. Сияние, словно высверк молний.

Полковои рассредотачиваются и наносят атаки со всех сторон. Гремят ветряные порывы, ломая стволы огромных сосен. Веет нереальной стужей. Огненные ураганы взметаются к черным небесам.Перуну всё равно, сильные ветра нисколько не замедляют его скачки и уклоны от огненных струй. Лицо Артема почернело, золотые узоры разрезали кожу.

Сердце Бестии трепещет от восторга. Перун призвал свою силу. Тогда он точно победит.

Нереально быстро демоник оказывается позади сверкающего инеем Глеба Миронова. В мгновение ока поражает хуком ледяной панцирь врага. Удар такой чудовищной силы, что происходит звуковой хлопок. Ледяная броня разлетается на блестящие осколки.

От остаточной ударной волны качается коса Аяно, разлетаются в стороны рыжие кудри Ясны. Бестия сдувает упавшую на лицо челку.

– Дана, тебе он так же сильно вдувал? – подкалывает рыжая спецназовка.

– Тихо, – одергивает командир. Глаза Аяно горят, либо в них отражается сверкание молний?

Только враг падает, Перун делает резкое движение – отбивает Когтями огненное копье. Миг – и демоник исчезает внутри рухнувшего сверху урагана пламени. Сердце Бестии дает сбой. На секунду она почти верит в невообразимое и страшное. Но в насмешку над ее страхами, раздаются раскаты. Громовое сотрясение обуздывает небо. Дым и пожар выпускают демоника. Молнии скручивают огненного Полковоя, он валится, как подкошенный и получает носком в лицо. Резко Перун нагибается. Когти вонзаются поверженному врагу в плечо, пронзив доспехи и плоть. Готов.

Развернувшись к ветряному Полковою, Перун открывает рот. Водопад огня обрушивается на последнего врага.

Даже отсюда Бестия ощущает нестерпимый жар, испепеляющий мир. Девушка спотыкается, зашатавшись и чуть не упав. Она удерживается на ногах и смеется сквозь слезы. Перун победил! Как и всегда!

Самого Перуна накрывает золотым сиянием – разросшиеся татуировки вспыхивают, заполняя светом черные провалы между деревьев. Приходится зажуриться на несколько ярких вспышек. Страшный демоник снова становится самим собой – розовощеким подростком с растрепанной челкой и наглой ухмылкой.

– Он никого не убил, – замечает Аяно. – Думаю, теперь Круг от нас отстанет. Перун только что наглядно показал, что им его не победить.

Шуршит листва совсем рядом. На холм поднимается Бессмертный.

– Тоже любопытство замучало? Ты поздно, – зевает Ясна. – Мы уже разворачиваемся.

Не отвечая, худой спецназовец водит взглядом по развороченному полю, в которое превратилась опушка с ближним лесом. Затем, без единого слова, просто спускается вниз.

Аяно задумчиво смотрит ему вслед:

– Ясна, а он бомбу с последнего задания активировал же?

Рыжая спецназовка задумчиво морщит лоб.

– Да сама хотела спросить.

***

Я перевожу дух, осматривая поле боя. На поверженных Полковоев не смотрю. Живы, дышат, и ладно. Вот лес жалко. И сова больше не ухает. Поджарило, наверное. Совсем о природе не печемся.

Пришлось собрать Эмулятор, чтоб врубить мускулы Башлаша, а то сразу бы сдуло тем ветреником. Ну, а чтобы генеральский фрактал не пропадал, дал уж мощного леща Глебу-сосульке. Сразу из снеговика сделался нормальным человеком, правда, без сознания. Ну, а чтоб сломать Эмулятор и не оставаться черным, дыхнул Сафром на огневника. Гулять так гулять.

Поднимаю взгляд и вижу Бессмертного.

– Чего здесь забыл? – спрашиваю. – Мононоке послала?

Не отвечает, вразвалочку идет навстречу. Меня огибает по кругу и направляется прямиком к стонущему на разбитой земле Глебу.

Глаза у Бессмертного какие-то стеклянные, даже затуманенные. Такие глаза я уже видел, но сразу не помню у кого. Окликаю снова:

– Бесс…

Тик-так. Тик-так.

Меня пробивает пот. Со стороны Бессмертного раздается тихое тиканье, и вряд ли дело в наручных часах на его запястье. Готов поспорить, внутри этого тихушника опять зашита бомба.

А еще я вспомнил, у кого видел настолько же затуманенный взгляд. У самоубийц возле тира. И у налетчиков на чайный домик.

Спецназовец встал подозрительно близко от герцога-сосульки.

– Бессмертный, отойди от него, – ровным тоном говорю, хотя жутко хочется заорать, чтоб он уносил свою бомбу куда подальше.

Бессмертный застывает, неожиданно его опущенные губы растягиваются в искусственной улыбке:

– Громовые волки против птичек. Хи-хи, – спецназовец не смеется, просто произносит по слогам «хи-хи», будто кто-то ему надиктовал, и он повторяет.

– Что ты несешь? – я делаю медленный шаг вперед. – Давай обсудим твоих птичек подальше отсюда.

– Волки укусили. Хи-хи, – будто не слыша произносит Бессмертный с фальшивой лыбой. – Теперь очередь птичек клюнуть.

После этой чуши он падает на Глеба и подрывает себя. Взрывная волна отшвыривает меня на землю. Я качусь по сожженной траве, вокруг горят остатки леса, но меня волнует один-единственный вопрос.

Что это был за клуб поехавшего?!

Глава 2. Спаункилл

За час до подрыва Бессмертного.

Подмосковье, Секретная база I экспедиции Третьего отделения за Клязьмой.

– Кха…кха, всё в порядке, офицер? – спрашивает Максим Рудковский, пытаясь сфокусировать взгляд отекших глаз.

Постовой солдат на КПП с ужасом взирает на Максима. Но, взяв себя в руки, продолжает сверять разбитое в хлам лицо с фотокарточкой, высветившейся на планшете. Таков порядок – лично проверять всех входящих на объект, от последнего прапорщика до самого генерала-полицмейстера, шефа полицейской агентуры. Биометрические сканеры, само собой, тоже включены в систему безопасности.

Всё лицо генерала-полицмейстера разноцветное, как светофор. Нос перекошен, опухоли и ссадины покрывают лоб и щеки. Передних зубов не хватает.

– Пытались взять вот его, – кивает избитый генерал на пленника у своего плеча.

Постовой чешет висок. Руки пленника связаны обычной пластиковой стяжкой. Видимо, не жива-юзер, раз пренебрегли мориновыми наручниками. Да еще и улыбается, как псих – сразу видно, что ненормальный. Как же он так отделал генерала ранга Полковоя? Да еще при десятке солдат, вставших смирно, как изваяния.

Глаз Максима усиленно дергается. Видимо, после удара нервные окончания не пришли в порядок.

– Прошу, Ваше Превосходительство, – постовой отдает документы, и Максим с пленным и солдатами проходят на территорию базы.

Только один солдат остается у КПП – с незаметной стороны за окном будки. Но постовой этого не видит.

Пока они пересекают двор, Гоша лыбится. Зомбированные «пересмешники» по одному отделяются от их группы и расходятся по базе. Четверо вступают в черные провалы казарм, другие рассредотачиваются вокруг административных зданий в поисках патрулей.

– Хи-хи, слишком тихо, – Гоша потирает руки. – Громовым волчкам это не нравится. Сейчас здесь будет полыха-а-а-ть веселье. Хи-хи. Так что улыбнись, Максимка, – он строго смотрит на Рудковского. – Я сказал – улыбнись.

Максим вздрагивает, послушно растягивая содранные губы. Генерал забит и запуган. Голень под брюками сжимает мориновый наручник, делая из него беззащитного обывателя. Подергать глазом – всё, что он мог сделать, но постовой не отреагировал, тупица. Если бы генерал вякнул хоть одно слово, Гоша бы зажарил его на месте. Как демоник, царевич обладает способностью воспламенять предметы.

– Ну а теперь фокус, – у Гоши в одной руке оказывается рация, в другой черный, как сама тьма, детонатор. – Сначала «бум». Потом «алло». Хи-хи. А ты хлопай, Максимка. Итак, «бум»!

Царевич нажимает на детонатор. Со всех сторон раздаются взрывы. Раскиданные по базе «пересмешники» один за другим взлетают на воздух – а точнее, их жилеты, полные взрывчатки. Вспыхивают казармы, кричат горящие заживо солдаты. КПП превращается в гигантский факел. С криками носятся по двору охваченные пламенем патрульные, к которым подошел «пересмешник», якобы, стрельнуть сигарету, а потом взорвался.

Зарницы пожаров пляшут отблесками по веселому лицу царевича.

– Хи-хи… Алло! – радостно кричит Гоша в рацию.

Ему отвечает грохот автоматных очередей. Бронемашины с взводом «пересмешников» вламываются во двор сквозь горящие ставни ворот. Зомбированные солдаты разбегаются по периметру, открывая огонь по всему, что движется.

– Хи-хи…Так, я не понял, – резко потеряв веселый настрой, Гоша злобно смотрит на избитого генерала. – Ты ничего не забыл, Максимка?

И Максим, спохватившись, начинает хлопать. Хлоп. Хлоп.

Стоны и визги умирающих слились воедино с хлопками.

Хлоп.

Хлоп.

Из глаз генерала льются слезы, горло раздирает спазм рыданий, а ладони хлопают, будто живя собственной жизнью. Хлоп. Хлоп.

А Гоша снова смеется довольным смехом.

– Хи-хи, – он вытирает навернувшуюся от умиления слезу. – Ну, довольно-довольно, Громовые волчата сыты. Где там твой хваленый артефакт, Максимка?

Через десять минут они оказываются в ближайшем здании и поднимаются на лифте на самый верх. Хромированную дверь толстенного сейфа отворяют отпечатки пальцев и сканирование сетчатки Максима. Внутри полно секретных разработок, в том числе патронов БЛД-16. В дальнем углу, на бархатной подушке, лежит синяя корона. Гоша не задумываясь примеряет корону на себя. Немного опускает ее набок.

– Ну, и что теперь? – он стучит пальцем по короне. – Я управляю всеми «пересмешниками»?

– Да, Гоша, – послушно отвечает Максим. – Все агенты с модифицированным сознанием контролируются через Синюю корону. Она по каналу живы задает команды, которые они выполняют. Через Корону я и задал запрет на убийство меня и полковника Штульца.

– Хи-хи, прикольно. Я – птичий король! Говоришь, сколько всего у меня подданных? – Гоша крутит корону на голове, пристраивая поудобнее.

– Под тридцать тысяч агентов.

Царевич присвистывает.

– Разошелся ты, Максимка, не на шутку. Накуралесил делов, хи-хи. Удивительно, как еще Перун тебя не прищелкнул. Но ничего страшного – я тебя спасу от Громовых волчков. Доработаем твой план.

– План?

– Ага, того, как ты хотел поиграть с Перуном, конечно, – Царевич усмехается. Во время побоев Максим выложил всё. – Я улучшу твои игры, хи-хи, и вместе мы доставим волчкам удовольствие. Ведь ты завел птичек и среди «Красных зорь», а это уже неплохо. Бессмертный, кажется, задействован, чтобы подставить Перуна перед дворянами. Кстати, надо бы ему поручить улыбнуться, хи-хи.

Гоша сжимает обеими руками зубья короны на голове и сосредотачивается на мысленном приказе:

– «Волки укусили, хи-хи. Теперь очередь птичек клюнуть», – Гоша смеется. – Вот Перун обрадуется ба-баху.

– Зачем тебе это нужно? – обреченно спрашивает Максим. – Почему просто не сбежишь?

– Сбежишь? – удивляется Гоша. – От волчков не сбежать, они повсюду, хи-хи.

– Да что с тобой стало?! Почему ты все время смеешься?!

На миг Максим теряет самообладание и тут же пугается, что Гоша его ударит. Но псих лишь смотрит на него, как на кретина. Улыбка его становится еще шире.

– Максимка, я не смеюсь. Я просто падаю в бездну своего рассудка. Швырнув меня в пропасть, Перун оказал услугу. Я увидел изнанку себя и теперь уже не выберусь назад. В благодарность я сделаю так, что Перун тоже увидит самого себя изнутри. И мы будем вместе, как ты говоришь, «смеяться». А вокруг всё будет гореть и полыхать. Хи-хи-хи-хи-хи…

***

Сейчас.

Поместье графов Долгоногих.

Двоих Полковоев я спас. Успел накрыть Огнеупором во время взрыва, даже не обгорели. Зато от айсмена Миронова остались одни дымящиеся головешки. Кажется, Миронов-старший и есть председатель Круга. Не повезло.

Я оглядываю заполненную горячим пеплом воронку. Связываюсь по гарнитурной рации с Аяно.

– Моно…

– Я всё видела, мы с Бестией и Ясной уже бежим к тебе. Кто подорвал Бессмертного? Снайпер? Дрон?

Качаю головой. Ни черта ты не видела.

– Аяно, Бессмертный сам подорвался. Он – крыса. Зомбированная крыса. Его цель – Полковои. Быстро отвечай. Нам нужно его переиграть. Через сколько он ребутнется? Где точка респауна.

– Что? – японка ошеломлена новостью. Ей требуется несколько мгновений, чтобы собраться. – По-разному. Если плотность живы здесь хорошая, несколько секунд. Точка респауна – выборочная, в радиусе двух километров вокруг места прошлой смерти.

– То есть… – я оглядываю темные сосны. – Он где-то здесь. Притаился тихушник.

– Да, Банк памяти Вселенной сразу запускает его сохраненную копию на материализацию. Сама жива его воссоздает заново, буквально из ничего. Но я все равно не могу поверить…

Грохот одиночного выстрела в наушнике. Затем вдруг голос Ясны:

– Перун, Аяно подстрелили…зеленкой…в плечо. Она без сознания.

Сука! Девочки втроем сейчас, как на ладони же. Бессмертный может их снять по одной, как уток. Я прикусываю губу. До крови. Только, почему он не выстрелил японке в голову? Промазал? А почему не стреляет снова?

– Ясна, как хорошо Бессмертный стреляет из снайперки?

– Выше среднего.

Оглядываюсь на бездыханных Полковоев. Понятно. Задание у Бессмертного – окончательно поссорить меня с Кругом. Ранил одну девушку, чтобы остальные кричали и звали меня на помощь. А я бы оставил этих сонь ему на съедение, на всех порах бросившись спасать своих девочек. Спецназовец заранее оставил в лесном схроне винтовку, чтобы, когда сам же подорвется, взяться за чудо-патроны. При этом на рожон не лезет, меня не пробует подстрелить, помнит печальный опыт его предшественников, палит по девочкам. Соображающий зомби. Не знаю, что сделали с Бессмертным, но выучка коммандос осталась при нем. Лучше бы хрипел и пытался съесть человеческие мозги.

Полная засада. Единственный выход – снова прикончить урода. Вместе с чудо-патронами, ибо нехрен.

– Ясна, взрывай всё вокруг.

– Он ребутнется.

– Зато вы спасетесь.

– Поняла.

– Бестия, помоги ей техниками Агни.

– Так точно.

Я смотрю направо и вижу, как туча желтых сфер накрывает светом деревья и буреломы. Ночная тьма рассеивается, на смену ей приходит огонь. Пепелище разрастается в длину и в ширину. Пожар окутывает дымным облаком звезды. Из пекла раздается сдавленный вскрик. Не нужно быть гением, чтобы узнать кричащего.

Итак, Бессмертный снова сдох.

Какой его следующий ход? Он предусмотрел, что подрыв может не сработать и запрятал винтовку. Заготовил ли зомби план на случай второго провала? На его месте я бы разработал десять планов. А потом подумал бы и накидал бы еще десять. У Бессмертного нет никаких способностей, кроме посмертного респауна. Он всего лишь натренированный человек, без доспеха и техник. Обычно «зори» используют его только как камикадзе. Сейчас же он в одиночку выступил против «команды супергероев». Сопоставимо с тем, как если бы Бэтмен вышел против всей Лиги справедливости. Так что, в закромах у зомби еще припрятано немало.

– Перун, прием, Аяно истекает кровью, – рапортует Ясна.

– Я в курсе.

– Хорошо, ждем команды.

Без регенерации японка долго не протянет. Ясна собственными глазами видит, как жизнь из Аяно уходит, вот и напомнила. Но доверяет мне и, даже наблюдая истекающую кровью командира, подчиняется.

Я засекаю минуту. Перебарываю себя, но жду. Аяно сильная, сквозная рана в плечо ей не смертельна. Опасность несет только проедающая рану кислота. Но время еще есть, прежде чем она расползется.

Тишина. Ни одного звука. Я понимаю: скорее всего, Бессмертного здесь нет. Он снова вытягивает меня на живца. Но Ясна с Бестией в порядке….Меня пробивает пот. А вот до усадьбы как раз около полутора километров.

– Кот, Али, прием. Доложите обстановку. Где София Бородова? – тишина. – Кожеголовый, млять!

– Аднака, газа в зала..каха-каха…зеленай. Кота, Софа, Мари нутри – баюньки. Тащю ых.

Добрался, таки. Еще и чудо-газ выпустил, сволокет.

Быстро распускаю перепончатые крылья.

– Ясна, Бестия, я забираю Аяно в усадьбу. Вы живо подрывайтесь к Полковоям, – раздаю команды уже в воздухе, пикируя к трем маленьким фигурам девушек на огромном черном пепелище. – Охраняйте аристократов. Бригантину на таком расстоянии я не смогу поддерживать.

– Ясно, – отвечает Ясна и, вместе с Бестией, срывается в аллюр в сторону Полковоев. Бессмертный может телепортироваться к ним через смерть, но что он сделает против двух опаснейших «зорь»? Чудо-патронов с ним не будет, еще спрятанные должны были сгореть или потеряться в пожарище. Без криптонита Бэтмен Супермену даже не почешет спину.

Закинув японку на плечо, выбрасываю себя вверх, словно катапультой. Как стрела, проношусь над сожженным лесом и закоптившейся дорогой.

Окна в банкетный зал вынесли. Зеленый смог клубится внутри от стены до стены, ничего не разглядеть в мареве, вот, разве что, мелькнул огромный знакомый силуэт. Может, Али, может, нет.

На улице на террасе топчутся Мечи. Отряд стоит начеку с автоматами, пока Целитель лечит живой Софию. Замечаю, что Марии нет.

– Командира следующую, – опускаю японку рядом с княгиней на брошенный поверх холодных плит гобелен, видимо, содранный со стены в холле. – Кто внутри?

– Только майор Али, – докладывает Меч в полной выкладке. – Он вынес княгиню Бородову, теперь пошел за графиней Долгоногой. Мы пытались, но газ сразу же валит с ног. Доспехи пропускают отраву, воздушные техники бесполезны – не выдувают на улицу. Как будто на газ не действует жива. Жалко, противогазы не взяли.

София уже открыла глаза и вертит растрепанной белоснежной головой, пытаясь сориентироваться. Резко ее рука хватает меня за штанину.

– Артем, спаси Марию, она внутри, – шепчет охрипшим голосом княгиня.

Ну то, что я спасу блондинку, само собой, а какой интерес у моей Гюрзы? Неужто сочувствует беде девушки? Что ж, с политикой вроде связи нет.

– Долгоногим нельзя погибать у тебя в плену, – закашливается София, садясь. – Это может разозлить Круг.

А нет, дело только в политике.

Мимолетным движением оглаживаю княгиню по волнистым волосам и бросаюсь в двери. Холл, лестница, второй этаж. Из банкетного зала тянутся зеленые щупальца дыма. Я шагаю в облако отравы и пытаюсь хоть что-то разглядеть. Дымовые шашки, получается, тоже были спрятаны где-то в усадьбе.

Сквозь зеленый занавес разглядываю на полу белые локоны Марии. Рядом на коленях кряхтит огромный зеленый Крокодил. Дернувшись на звук шагов, мутант замечает меня.

– Аданака, отдахнать сял, – оправдывается Кожеголовый и взявшись за бок поднимается. Силен, чудила. Меня уже самого здесь штормит. А он сколько здесь яд вдыхает?

Вместе, не сговариваясь, берем блондинку за руки и ноги и утиными шажками двигаемся к выходу.

Бах.

Прогремел выстрел.

Схватившись за живот, Али заваливается на бок, отпустив ноги Марии. Ух, совсем сдал животина. Кто же бросает такие шикарные ножки! Пулька-то обычная, никакая не «зеленка». Высшая Гончая даже не заметила бы такую. Демоник называется.

Ну, Марию я с самого начала окутал Бригантиной, поэтому новый выстрел не причиняет графине вреда, только пуля рикшетом от ее груди опять бьет Али в живот. Упс.

– Ухххх, – со стоном Крокодил хватается за новую рану.

Ладно, его регенерация починит, как выползем.

Бережно кладу Марию на пол. Оглядываюсь в поисках Бессмертного. Кругом сплошная зеленка, запаха в этой вонючей отраве не слышно. Одна надежда на Шариковский слух.

Тихо-тихо скрипит стеклянная крошка под босой ногой. Моментально определяю местоположение источника звука. Сигаю в воздух. Вблизи туман просвечивается, и впереди возникает Бессмертный. Голый, или в чем Банка родила. Бледное, будто неживое, лицо. Стеклянные глаза. Два пистолета. Замечает меня и быстро вскидывает ствол к виску.

Вжжжжжиу…

Паутина Прамуса оплетает руки и корпус «зомби». Бессмертный падает на колени. Но не теряется. Я уже знаю, о чем паршивец помышляет. Как говорит Ясна, все вы, «зомбаки», козлы! Об одном только думаете!

Засовываю ему в рот пальцы и пускаю лески Паутинки – небольшой отрезок, чтобы не задохнулся, но заткнул, как кляп. Отлично, теперь язык не перекусит. Бессмертный выпучивает рыбьи глаза, падает на пол и пытается порезаться горлом об оконный осколок.

Я легонько пинаю дрыща под дых, и он вырубается. Хватаю за шкирку и бросаю себе на плечо. Ценный груз. Повреждать нельзя. А то опять будет бегать повсюду, умирая, убивая и снова умирая, гребаный Дедпул. Кругом сплошной «Марвел». А я, может, «ДиСи» больше люблю. Он нуарней.

Али уже собрал силенки в кулак и вытащил Марию из зала на своем горбу. Молодец Кожеголовый, а то я уже беспокоился за девушку.

Подкинув Целителю работы в виде шикарной зеленоглазой блондинки, от чего он ни капельки не расстроился, я принялся раздавать команды подлеченным Софии и Аяно. Точнее всего одну команду:

– Живо выметаемся отсюда.

Княгиня с японкой недоуменно переглянулись. Я пытаюсь расторопно объяснить:

– Мы сейчас захватили семьи Великих Домов, и кто-то неплохо пытается нас подставить. Ты сама, София, сказала, что Долгоногие не должны умереть у нас в плену. Поэтому мы их отпускаем и покидаем усадьбу. Полковоев Эльсов и Курбышевых я сейчас сам отнесу в их семейные гнезда, так надежней. Залечу и к герцогу Миронову, объяснюсь за сына.

Княгиня хлопает голубыми глазами.

– Но как же факт того, что люди Долгоногих на тебя напали?

– Бессмертный своим саботажем показал, что всё это большая подлянка. «Зомбаки» есть везде, – я бросаю подозрительный взгляд на снующих вокруг Мечей. – Просто Рудковский подставлял Долгоногих, чтобы я сцепился с ними, ну и с Кругом, если повезет. И ему повезло. Аяно, езжай к цесаревичу. После Миронова я тоже полечу к Владимиру. Буду требовать местоположения Рудковского.

Японка кивает.

– Подожди, – София берет меня за руку, крепко стискивает пальцы. – Что значит: «зомбаки» есть везде»?

Смотрю в большие глаза девушки. Она испугана, но не подает виду. Знаю, я сказал страшное. Повара, слуги, телохранители, даже друзья и близкие…Мы не знаем, откуда прилетит нож. Огромная шпионская сеть, похожая на паутину, запутала меня и заставила обвинять невиновных.

Подаюсь вперед и оглаживаю девушку по пепельным волосам. Провожу пальцами по гладкому изгибу шеи.

– Главный паук скоро умрет. Обещаю.

Со стороны пепелища донесся далекий смех сойки-пересмешницы.

Глава 3. Теракты и кексики

Рассвет понедельника пробивается сквозь темные шторы в кабинет.

В своем поместье герцог Андрей Миронов подносит к глазам стакан, катает по кругу виски, сосредоточившись на игре света в янтарной жидкости. Желтые блики пляшут, гипнотизируя и не давая разрастись горю в сердце. Герцог пригубливает напиток, пытаясь вкусом меда и пряных трав притупить боль от потери.

Глеб мертв. Гения его крови разнесло на куски.

Разведывательные дроны всё видели. Андрей несколько раз проматывал запись. Школьник-плебей Бесонов одолел целых троих Полковоев, а затем один из боевиков школьника подорвался. Почему Бесонову нужно было уничтожать своего человека? Что за изощренная казнь? Таким образом школьник преподал Кругу садистский урок? Мол, своих даже не жалею. Но это уже какое-то сумасшествие. Либо тут еще другая игра? Замешан кто-то еще?

Что происходило дальше на поле боя, было неизвестно. Дроны отключились, видимо, нашли и сбили.

Если у кого и были до этого сомнения, теперь все понимают: гроза моджахедов Перун и школьник Бесонов – одно лицо. Синие когти, брызжущие молниями, не оставили сомнений.

Андрей сжимает до треска стакан. Винить в смерти сына некого, только себя самого. Герцог поддался тщеславию, жадности, гордыне и страху. Он повел себя недальновидно. Попытался устранить угрозу, пока строящийся Дом Бесонова подставил спину. Слишком огромно новоявленное объединение Настьевых и Бородовых, слишком страшные перспективы в себе несет. А если вспомнить кто им управляет, и нет, Андрей не столь глуп, чтобы считать Бесонова еще и гениальным управленцем, хватит с щенка того, что он сильнейший отморозок в Империи. Заправляет балом точно София-Гюрза, бывший палач Третьего отделения. Сереброволосая ведьма прошлась по стольким головам, что неудивительно. Она спелась со школьником, ибо оба охочие до власти. Эти монстры подходят друг другу, как смежные элементы мозаики. Бесонов – прямая несокрушимая сила, Гюрза – жестокое коварство.

Змеиный план Софии несложно отгадать. Ее действия говорят сами за себя. Новый Дом подомнет под себя всех, создаст экономическую и политическую угрозу членам Круга. Это уже настоящий синдикат. Корпорация Бесоновых разрастается, а величие одних всегда означает падение других. София развила схему по созданию финансово-промышленной экосистемы. Собственные финансовые институты дают бесперебойную краткосрочную ликвидность технологическим предприятиям. Банки обеспечивают платежный баланс акционерных проектов Бесовновых. Благодаря этой схеме Бесоновская продукция дешевле, чем у конкурентов. СМИ Настьевых создают Гюрзе нужный имидж и очерняют неугодных. Вдобавок, Кандагар дал ей возможность влезть в сельское хозяйство и сбыт удобрений. Гюрза превращает имперский рынок в свой личный бутик.

А последние события показали, что тандем монстров уже наступает физически. Убили Деймона Настьева, под предлогом его покушения на племянницу, и прибрали к себе его Дом.

Захват усадьбы Долгоногих нельзя было не использовать для совместного удара. Андрей решился на конфронтацию, обещав членам Круга спасти устоявшийся строй: аристократы вверху, чернь внизу. Заслуги Перуна в Афгане уже не имеют значения, когда он тот же Афган создает здесь, дома. Под воздействием момента Круг решился устранить школьника, да и император не наложил вето на решение собрания.

Только Андрей недооценил мощь этого Перуна и глупость своего сына-гения и двух других Полковоев. Втроем вышли против афганского отморозка и тем самым погубили себя. Зачем? У них было численное и огневое преимущество. Столько Домов поддалось страху, скинувшись по сотне лучших дружинников. Надо было стереть усадьбу Долгоногих вместе с Перуном в порошок, а не играть в честных поединщиков. Да и разве это честные? Трое против одного? В чем смысл?

Андрей поднимает трубку с телефона на столе и набирает род Эльсов:

– Друг Эдуард, я, как никто другой, понимаю твою утрату сына и сам переживаю ровно такое же горе, но нам нужно решить, как действовать против общего врага…

– Он вернул мне сына, Андр, – прерывает герцога старый друг.

У Андрея чаще забилось сердце.

– Слава жив?

– Да, Бесонов только что вломился в мой дом, разнес к чертям всю охрану, и бросил к моим ногам сына. Бездыханного, но живого. Половина усадьбы сгорела от его молний, Андр. Я никогда не видел столь впечатляющей силы. Пули и техники огибают этого мальчика, словно заговоренные, – пауза. – Мне звонили Курбышевы. До меня он провернул то же самое с ними.

– Что «то же самое»?

– Пошвырялся молниями в охрану, сжег в назидание поместье и вернул живым племянника.

Андрей хватается за грудь. Кажется, сейчас его стукнет инфаркт. От разрывающей изнутри надежды.

– Он заставил написать отказ от военного конфликта с ним, Андр, – без нотки печали говорит Эдуард. – Курбышевы тоже подписали мир. Мы выплатим ему по сто миллионов. Сумму он, кажется, назвал от балды. Но, знаешь, без разницы уже.

– Без вас не состоится операция, – бросает Андрей, хотя мысли его крутятся о совсем другом. Жив ли Глеб? – И Гюрза раздавит нас поодиночке.

– Андр, очнись. Перун бы уже раздавил нас, если бы хотел. Час назад он топтал ковер в моей спальне и мог десять раз меня прикончить. Мы ему даром не сдались.

– Но синдикат Гюрзы…

– Правильнее его называть Дом Бесоновых, – прерывает Эдуард. – Да, Бородова может нас раздавить в экономическом плане. Ее торговая и имиджевая стратегии очень эффективны. Но это уже конкуренция, а не военное противостояние. Рыночными методами нам никто не запрещал бороться. Время быть бизнесменами, а не боевиками.

– Я тебя понял, – вынужденно вздыхает Андрей и говорит, то, что его сейчас больше всего на свете интересует. – Ты знаешь что-нибудь насчет Глеба? Мой мальчик тоже жив?

– Твой сын мертв, – резкий голос со стороны окна, словно пуля, пронзает слабое сердце герцога.

Бордовая штора сдвигается, и с подоконника спрыгивает сам Бесонов. В черном, пыльном и грязном смокинге, видимо, еще с вечера Долгоногих. За спиной сложены огромные крылья, как у летучей мыши. На правом ухе мобильная гарнитура.

Андрей горящими глазами смотрит на плебейскую отрыжку. Он не замечает, как сжимает пальцы в кулак и стакан разбивается. Мокрые осколки сыплются на паркет.

– Какая встреча, князь Артем, – рычит Андрей. – Оказывается, вы можете проникать в дома, как домушники, не потревожив охрану.

– У меня не так много времени, – Бесонов, скрестив руки на груди, облокачивается плечом на книжный шкаф. – Расставим все точки над «i», и я пойду по делам. Твоего сына убил не я, а Рудковский. Скорее всего, Рудковский. В общем-то это всё.

Он разворачивается обратно к окну. Андрей ни на каплю ему не верит.

– Почему ты ворвался ко мне без фейерверков, как к Эльсам и Курбышевым? Хочешь зарезать по-тихому?

– Если ты не заметил, – вполоборота встает Перун, – то я уже ухожу.

– И даже не потребуешь контрибуции в сто миллионов? – фыркает герцог.

– Ты свою контрибуцию уже заплатил, – пожимает плечами Перун. – Но кое в чем ты прав. Я всегда могу легко проникнуть в твой дом, как домушник. А еще могу вломиться, разнеся к черту стены и охрану, как недавно к Эльсам. И, выбирая действия против меня, учитывай, что я обязательно загляну еще раз.

– А я устрою тебе радушный прием, – дернув губой, обещает Андрей.

Перун какое-то время внимательно смотрит герцогу в глаза, потом вздыхает:

– Мне казалось, что это я импульсивный подросток, – парень отводит в сторону правую руку, длинные синие Когти вспыхивают на костяшках. – Сожалею о потере сына, только я здесь не при чем. И у меня тоже есть родные. Либо ты дашь свое гребаное дворянское слово, что не посягнешь на их жизни, либо ты уже никогда ничего НЕ. СКАЖЕШЬ.

Герцог и глава Великого Дома Мироновых чувствует дрожь в коленях. Но он находит в себе силы встать с кресла. Вытирает облитую виски руку о шелковую пижаму. Перун ждет, дает время собраться и решить, как поступить со своей жизнью. Голова кружится от странного волнения. Врать щенку нет смысла…наверное. Бесонов точно сильнее трех Полковоев, а, значит, Андрею, в отличие от покойного сына всего лишь Рыкарю, с ним не тягаться.

– У тебя ведь есть еще дети, – вдруг говорит мальчишка. – Подумай о них, не создавай на пустом месте кровавую баню.

И сердце Андрея дает сбой.

– Обещаю не преследовать твоих родных и близких, – выдыхает герцог.

– А что с нами с тобой?

Андрей не успевает ответить. У Бесонова звонит телефон, он сразу принимает звонок через гарнитуру.

– Да, София? – глаза мальчишки округляются. – Порешили тридцать сановников? Прямо в Кремле что ли? Э-э… серьезно? Я так-то пошутил. Кого-то в собственном доме? Что за бред? Зачем Рудковскому кусать руку, которая его кормит? Значит, Паук не полицай. Без понятия, Соня, – Бесонов устало водит рукой по лицу, он вдруг затихает и поднимает глаза на Андрея. – Договорим позже, герцог.

И демоник выстреливает с места в окно. Тысяча осколков разлетается по комнате, сорванная штора накрывает ковром паркет.

– Ваше Сиятельство? – раздается снизу голос привлеченного шумом охранника, и почти сразу грохот автомата и громкое: – Тревога!

Но пули не попадут в Бесонова. Герцог верит словам Эдуарда. Будут огибать, как заговоренные.

Вовсе не осторожность заставила Перуна красться сюда тайком. Щенок мог разнести в хлам усадьбу Андрея, но предпочел вести себя деликатнее именно с ним. Возможно, из-за смерти сына, но как-то плевать. Андрей не позволит своему Дому исчезнуть в тени синдиката Гюрзы. И дело даже не в мести за сына, нет, герцог еще докопается до правды и накажет виновных. Только, в любом случае, палачиха вместе со своим плебейским отморозком поплатятся за то, что посмели перевернуть старые устои. И не важны грандиозные боевые заслуги Перуна, не важно, спасал ли он осажденную армию в Канадагаре. Ведь за собой на вершину он потянет и остальных свинопасов. У черни же должно быть только два места – на дне, либо в могиле.

***

– Перун? – проносясь над облаками, дозваниваюсь до Ясны.

– Где Аяно? Она не берет трубку.

– У цесаревича. Ты же сам ее туда отправил, – удивляется рыжая и тут же вставляет: – Я слышала новости. Убили дофига сенаторов и других чиновников. Покушались даже на великого князя Николая. Это всё «зомбаки»?

– Похоже, пока, – отвечаю не вникая. Сейчас гадаю только об одном.

«Зомби» ли Аяно?

Бессмертный мог специально подстрелить японку, чтобы она была вне подозрений. И как раз, в самый сезон охоты на чинушек, я отправил Аяно на виллу к Владимиру. Трубку она не берет, возможно, потому, что занята шинкованием цесаревича на урамаки с нигири.

Блин, похоже у меня разыгралась паранойя. Вижу стеклянноглазых везде. А всё потому, что не знаю, кто управляет «зомбаками». Думал, Рудковский. Но полицмейстер бы не стал гробить правительство.

Входящий звонок.

– Бес, – голос Кали. – Что случилось? Лимузин Софии забрал нас с девочками из лицея посреди уроков.

– Так надо, она выполняет мое поручение.

– Надо так надо, – не спорит Леди Волчица. – Если понадобимся, привлекай нас, пожалуйста. Мы ведь тоже круто деремся.

Усмехаюсь.

– Надеюсь, не понадобится. Машина забрала всех поляниц?

– Нет, Алла сегодня у себя дома осталась, на день рождения матери. За ней отдельно машину отправили, – Кали молчит немного. – Ты это… когда уже меня опылишь? В Афгане как-то не сложилось, потом Аллу похитили. Или сейчас не время обсуждать?

– К сожалению, не время.

На ее месте Белоснежка, наверное, заканючила бы: «Ну как всегда. Одна не целованная хожу».

– Ясно, – только вздыхает Кали.

– Подожди меня еще немного, – пробую обнадежить.

– Без проблем, – наигранно бордо отвечает.

На этой ноте я и подлетаю к вилле цесаревича. Знакомая уже жемчужная дача, в которой можно жить как падишах, но Владимир предпочитает ездить только на выходные. Зато платиновый унитаз дольше не сотрется.

Сразу врываюсь в двери. Позади слышатся крики охраны, щелчки взводимых курков. Но опоздали – я уже в доме. Громко играет музыка, видимо, вечеринка идет полным ходом.

Захожу в гостиную. Никого. Куча нетронутых закусок на столах, Али бы здесь понравилось – вот эти кусочки мяса в тарталетках очень сильно смахивают на курицу или индейку. Один хрен, для Али индейка та же самая «куряца», только «бальша».

– Перун? – с диванчика поднимается Аяно. О, японку я и не заметил.

– А где все? – смотрю внимательно ей в глаза – вроде не стеклянные. Значит, у меня все же паранойя, замечательно. – Гости решили зачмырить цесаревича и не прийти на приглашение?

– Управитель виллы сказал, что Владимир их сам ночью прогнал, – поводит плечом Аяно. – Ему расхотелось веселиться после сообщения, что ты схватился с Долгоногими и Кругом.

– Как это по-дружески с его стороны. Переживает за меня.

– Ну уж, вряд ли за тебя. А утром пришла не лучше новость. Уже слышал о терактах?

– Ага.

Топот вломившихся безопасников заставляет нас обернуться. Куча стволов направлено мне в лицо. Не обращая внимания, подцепляю с тарелки тарталетку с творожным сыром, зеленью и яйцом и начинаю свой завтрак.

– Подними руки! – кричит безопасник в солнцезащитных очках. Пасмурной осенью, конечно, самая необходимая вещь. – Разожми пальцы!

– И запачкать ковер? – с упреком смотрю на него. – Вот ты вандал.

– Этот человек со мной, – объявляет Аяно. – Он явился по моему поручению.

– Да, госпожа Кимура, – кивает «солнцезащитный» и дает отмашку своим. Безопасники дружно утекают на улицу.

– Веди к цесаревичу, – оттряхиваю я руки от крошек.

– Я еще сама его не видела, жду вот аудиенции уже почти час. – вздыхает японка.

Я подозрительно на нее смотрю и выхожу в коридор. Навстречу попадается служанка с полотенцами. Эту блондинистую кралю в обтягивающем фартучке уже видел. Только тогда я был в демонском обличье, и бедняжку не удержали ножки. Попой виляла девушка тогда замечательно.

Сейчас краля при виде меня замирает. Голубые глазки, сонные из-за рани. Чепчик так мило на бок съехал.

– Красавица, а где цесаревич?

Она показывает на потолок.

– На втором этаже, господин.

– Благодарю.

Подмигиваю, от чего ее щечки слегка розовеют. Странная реакция. Я ведь Яку не использовал. Хотя может она приняла меня за какого-нибудь высокопоставленного гуся, князя, например. Упс, так я же и есть князь. Вот дырявая память.

На лестнице меня догоняет японка.

– Перун, а чего ты на меня так странно смотрел, когда в дом вошел?

– Да вот, пока летел, боялся, вдруг ты тоже сделалась рыбоглазой и сейчас цесаревича вовсю мочишь.

– Ну, спасибо, – обижается Аяно и смахивает соринку с перил. – Вот значит какая у нас стадия отношений? Недоверие?

– Ой, ты все прекрасно понимаешь, – закатываю глаза. – Не строй из себя обиженную любовнцу. Любой может оказаться «зомбаком». Даже я сам.

– Буду иметь в виду, поручик Перун, – фыркает она, отвернувшись.

Ну всё, на чины перешли. Значит, серьезно обиделась. Наверно, служебные романы поэтому плохо кончаются. Личное смешивают со служебными полномочиями.

– Как тяжело, когда будущая жена старше по званию, – наигранно вздыхаю.

Аяно сбивается с шага, щечки румянцем покрываются, но сдерживается изо всех сил, чтобы на меня не смотреть. Ну, ничего, мы еще прогреем твое командирское сердце.

– Так и где он? – оглядываю я коридор.

За одной из дверей раздается писклявое оповещение из какой-то детской приложухи:

– Трнк. Поздравляю. Кремовая помадка готова. А теперь украсьте ваш кексик рюшечками и звездочками из мармеладок.

– У Владимира есть ребенок? – удивленно смотрю на Аяно.

От удивления она даже забывает обижаться на меня:

– Нет.

Напрягшись, я дергаю за ручку двери. Открывается просторная комната, размером с московскую квартиру-студию. А там цесаревич сидит на платиновом толчке. С телефоном в руках.

Мы встречаемся взглядами с унитазосидящим наследником. Тишина, шокированное молчание.

– Трнк. Поздравляю. Мармеладки отлично подошли вашему черничному кексику.

И это служит катализатором.

– А!!! Перун! Твою мать! Пошел нахрен из моего туалета!

– Ухожу. Один только вопрос – он правда платиновый?

– Напыление!

– Ясно! А еще можно …

– Закрой дверь!!!

– Ладно-ладно, спокойно смывайте свой «черничный кексик».

Хлоп.

Глава 4. Охота на орленка

Захлопываю дверь. Владимир еще что-то продолжает орать, нехило так взбешенный. Пиликают оповещения из его мобильной игрушки.

– Значит, живой, – скрестив руки на груди, облокачиваюсь на стену.

Японка сужает раскосые глаза и раздраженно дергает ярко-алый темляк, петлей обвивающий рукоять катаны.

– Извини, что разочаровала, – возмущенно бросает. – Ты ведь ожидал увидеть его голову, насаженную на мою катану.

– Я всё слышу! – взвизгивает цесаревич. – Вы эти шутки бросьте! На грани пляшете!

Не обращаем на визги внимания.

– Ожидал, – не спорю и, оглядев крепкие бедра японки, демонстративно вожу языком по губам. – Ох, как бы я тебя наказал. Шлепками бы не ограничился.

Аяно смущается, но глаза начинают блестеть, розовые губки приоткрываются:

– Дурак, – томным голосом выдыхает тихо. – Озабоченный.

За дверью становится подозрительно тихо.

– Ваше Высочество, – кричу. – Вы собираетесь выходить?

– Я к вам не выйду, – раздается испуганное. – Вы себя послушайте, головорезы. Голова на катане, вот как значит! Где моя охрана вообще? Как вас пустили?

И продолжает пиликать в свои «кексики», неудавшийся кондитер.

У каждого свои причуды, так что не осуждаю. Безусловно, «кексики» лучше, чем всякая садистская хрень, которой частенько подвержены сильные мира сего. Вроде двадцать первый век, хоть и боярский, а до сих пор многие безнаказанно избивают простолюдинов, насилуют служанок, занимаются прочей паршивостью. Даже помню на эту тему кое-что из уроков по обществознанию. Когда социальные лифты отсутствуют, социальные группы превращаются в болота. Дворяне ленятся и борзеют, средние классы отчаиваются и перестают прогрессировать. Боярская Россия с военной точки зрения очень сильная страна благодаря тем же дворянам, но такой иерархический подход морально устаревает. Всё из-за закрытости во владении живы. Мало сильных юзеров. Китайцы уже модернизировали свой строй, их каратистские Школы принимают таланты любого происхождения. А Школы у них не уступают во влиянии дворянским родам. Да даже британцы уже провели реформы, а они как бы плохие ребята, которые связались с демонами и инферно. Зато русские аристократы никак не решатся тянуть вверх свой же народ. Обзывают земляков, которые говорят на том же языке, верят в тех же богов, чернью и голытьбой. Нормально это вообще?

Еще пять минут ждем с Аяно в коридоре, пока цесаревич завершит свои дела и наиграется. А он не торопится.

– Слушайте, – не выдерживаю, пытаясь оставаться вежливым к значимой персоне. – По-честному, мне похрен на вашу безопасность, но меня ждут дела. Вам же лучше прекращать страдать ерундой. Уже убили ваших сановников. Выходите и рассказывайте всё про Рудковского и его «зомбаков».

– Каких еще «зомбакаов»? – удивляется за дверью Владимир. – Причем здесь генерал-полицмейстер? Расследованием убийств занимаются лучшие следователи. Но впредь буду иметь в виду твое желание помочь специалистам, поручик. Если понадобится кого-то ликвидировать, тебя, Перун, позовут. Может быть.

Вот вроде взрослый дядя, обычно очень даже хитровывернутый, а капризничает, не думая, что сейчас вломлюсь и окунув его шевелюру в платиновый сортир, выпытаю все, что нужно.

Аяно почувствовала мое настроение, поэтому, опустив руку мне на плечо, пытается успокоить:

– Погоди, не горячись. Хуже только сделаешь. Сейчас цесаревич успокоится.

– А мне это надо, Аяно? – рычу. – Это на меня уже вторые сутки устраивают сафари, а прячется как страус ваш всеми любимый цесаревич.

Я вдруг замираю, принюхиваюсь. Резко дергаю за ручку двери. Заперто. Закрыться уже успел.

– Живо выходите! – дверь ходит ходуном от моих стуков. – Здесь пахнет газом.

– Потому что я на толчке сижу, кретин!

Игнорирую реплику и окутываю себя с Аяно Огнеупором. В то же время вхожу к цесаревичу в личную уборную самым деликатным способом, который сейчас возможен. Чуть-чуть не рассчитываю подачу, и выбитая с ноги дверь врезается в окно, пролетев перед носом цесаревича. Он испуганно вскрикивает. Хорошо, что уже штаны натянул. Просто сидит на своем платиновом троне и рубится в «кексики», закрывшись от внешнего мира.

Успеваю замотать будущего императора в Огнеупор за секунду до ярко-красной вспышки. Взрывом сносит межкомнатные стены. Огонь пожирает весь этаж, переплетающиеся языки пламени скачут по полу, потолку, обломкам стен. Только мы с японкой и вскочившим с пьедестала цесаревичем стоим невредимые.

– Врубайте доспехи, – командую я, когда из коридора помимо стрекота пламени раздаются легкие шаги. – Мононоке, уводи цесаревича через окно.

Японка кивает Владимиру.

– Ваше Высочество, двигайтесь за мной.

Будучи сильным ветреником, Владимир без труда сдувает с дороги огненную бахрому, и они с японкой сигают в разбитое взрывом окно.

Я же заворачиваю в коридор и что же вижу? Та самая золотокудрая краля-служаночка – виляющая округлая попа, длинные ножки, шикарные формы. Только чепчик спал, да в руках держит не полотенца, а пулемет «Печенег». Хороший пулемет, качественный, ведь сделан на основе «калаша». Да и смотрелся бы в нежных ручках секси-служанки классно, зрелище служило бы отличным стимулятором эрекции, если бы не одно. Рыбьи глаза зомбака. Всё испортили, блин.

Я резво иду к девушке, пока она, не тушуясь, открывает по мне огонь. Пули отскакивают от Бригантины. Резко останавливаюсь за три метра – на служанке нет доспеха. Не жива-юзер, рикошетом может убить.

Вжжжжи-и-и-у…

Паутинка обматывает ствол пулемета, дергаю леску, и пушка улетает из рук девушки. Оба замираем друг на против друга, как стрелки на Диком Западе. Хочется почесать репу. Ну и что теперь делать? Подойду – сто пудово язык откусит. Краля, конечно, и без языка будет красивая, да и в целом женщинам к лицу молчание. Но время тратить на прижигание. Может, так ее оставить? Чего она без пулемета сделает?

Прислушиваюсь к улице. Хлопки, похожие на выстрела, а также визг автомобильных покрышек. Охота на цесаревича продолжается. Надо идти подсоблять Аяно. Мелькает предательская мысль: если только она тоже не зомбак и спасать уже некого.

Стук. Стук.

Пока вслушивался, краля сама подбежала и теперь стучит по Бригантине обломком взорванной стены.

Тем быстрее управлюсь.

Ловлю двумя ладонями девушку за щечки. Пока она рвется как птица в силках, вытянутыми пальцами сжимаю ей сонную артерию. Обмороженные глаза служанки закатываются. Прежде чем она упала на раскаленный дымящийся пол, ловлю ее поперек талии и закидываю на плечо. Вроде не переборщил с прижатием. Максимум синяк останется.

Перескакиваю через обрушенные стены в первую попавшуюся комнату. Сигаю в окно. Во время прыжка со второго этажа успеваю оглядеть двор виллы. За Владимира вдруг взялись всерьез. Четыре бронемобилей вломились в ворота. Вокруг разразилась ожесточенная перестрелка. Взрывы, ледяные столбы, режущие ураганы, всё как всегда. Хотя не совсем. Охрана поместья сцепилась с … кем-то в мильфиновой броне. Десятки «железных людей». Гладкие серебристые доспехи как у меня.

У меня нижняя челюсть отвисает.

Мильфиновые щупальца швыряют охрану как пушинки, броня налетчиков выстреливает серебряными кольями. Выходит, армейские инженеры уже выпустили массовую броню. Быстро же они сообразили решение на основе тех данных, что передал клуб изобретателей лицея. И, конечно, среди пилотов брони затесались «зомбаки». Гребаный закон бутерброда. Или это виноват мой фрактал невезения? Надо бы с Гифером перефункционировать его, наоборот, на удачу.

Со спящей девушкой на плече отхожу в тыл. Аяно должна была увести Владимира подальше от мясорубки. Если только глаза ее не остеклянели и она не получила приказ от неведомого засранца грохнуть Вовку.

Разные хозяйственные постройки остаются позади, когда японка окликает меня из кустов у входа в подземную парковку.

– Перун, тебя нельзя ни на минуту оставить, сразу новую бабу найдешь, – огорченно говорит Аяно, разглядывая растрепанную голову девушки.

Японка держит катану наголо, рядом мнется Владимир. Ему явно не по нутру ревнивая фраза Аяно, но виду не подает.

– Это она нас нашла, – отмазываюсь. – Точнее Его Высочество.

– Итак, офицеры, – влезает в наш диалог цесаревич. – У меня к вам два вопроса. Во-первых, каков план моей эвакуации из места обстрела? Вы ведь собираетесь эвакуировать меня, правильно понимаю?

Аяно сразу же разворачивается ко мне.

– Там меньше роты бойцов в мильфиновом полисплаве. Мы могли бы их просто перебить.

– Рискованно, – качаю головой. – Вдруг Паук хочет нас обмануть, и это всего лишь видимость малой численности атакующих, чтобы мы не пытались вырваться? А под шумок кто-то из своих же грохнет Владимира.

– Из своих? – хмурится цесаревич и кивает на служанку. – Например, как она? С ней, кстати, связан мой второй вопрос. Почему она еще жива? Хочешь допросить ее?

– Вряд ли из этого выйдет толк, – поудобнее перекладываю девушку. – Слушайте, как обстоят дела. Эта девушка насильно загипнотизирована. Сейчас она тупая «зомби» с промытыми мозгами, которой приказали вас грохнуть. И вот та солдатня в броне тоже, – указываю на звуки выстрелов. – Они вовсе не предатели царя и Родины, просто их сознание контролирует один говнюк, которому вы и я как кость поперек горла.

У меня было две версии: либо наследник посчитает сказанное чушью, либо поймет, о чем речь. Первое вряд ли. Я уверен, что «зомби» – отголоски детища Третьего отделения. Вот и проверим.

Внимательно смотрю на наследника. Судя по выражению его лица, Владимир одновременно и удивлен, будто впервые подобное слышит, и в то же время не подвергает сомнению мой рассказ.

– О-о, это многое объясняет, – выдает цесаревич неожиданное. – В том числе и как смогли так просто устранить сановников. Их убили собственные люди, которым промыли мозги сверхъестественным способом. Только я не понимаю одного, – он снова кивает на служанку. – Почему ты ее не убьешь? Она опасна и в то же время бесполезна как источник сведений, раз ее сознание контролируется.

Вздыхаю. Вот такие хладнокровные ящерицы нами правят. Люди в их понимании бывают только трех видов: полезные, опасные и мусор.

– Раз вы до сих пор не поняли, то уже никогда не поймете.

– А! – отзывается Владимир. – Сентименты. Кажется, теперь сообразил.

– Это уж вряд ли, – шагаю в черный зев парковки. – Давайте уже эвакуировать вас. Что-то охрана затихла, похоже, ее уже перебили.

Автопарк на даче цесаревича внушительный. Приземистые суперкары, глянцевые лимузины, линейка дорогущих байков. Но нам нужна самая надежная тачка. Выбираем черный армейский внедорожник, покрытый композитной броней.

Закидываю служанку в салон. Садится за руль Аяно, я же поднимаюсь и высовываюсь из люка – буду шарахать молниями в «железных».

Входящий звонок. Номер незнакомый.

– Кто это? – принимаю вызов через гарнитуру.

– Хи-хи, птички не могут вас найти, Перун? Куда ты дел моего братца?

Вот и главгад сезона объявился. По одному «хи-хи» ясно, что он полный психопат. Голос, дребезжащий как разбитое стекло, прыгает местами до высокого и писклявого, как у подростков в переходном возрасте. Так, стоп. Братца?

– Перун, – окликает меня Аяно, – здесь нет бензина.

– Что? Не может быть, – с задних сидений Владимир потягивается к девушке. – Бронемобиль всегда должен быть заправлен на случай форс-мажора.

– Хи-хи, может быть вы в гараже? – я молчу. Надо же, какой догадливый сукин сын. – Хи-хи, точно. Хорошо, что моя золотая птичка слила бензин из бронетачки, прежде чем устроить вытечку газа в доме. Ах, да, в остальные машины лучше тоже не суйся. Где-то тоже нет бензина, где-то спущено колесо, а гелендваген даже заминирован.

За спиной с оглушительным грохотом взлетает на воздух ярко-желтый суперкар. Его обтекаемое крыло прыгает на капот нашего джипа. Хлопают спущенные от жара шины.

– Это был «ягуар», чучело, – выплевываю слова.

Едва произношу, как черный матовый гелендваген справа с резким бахом превращается в гигантский костер.

– Хи-хи, я просто хотел тебя разговорить. А то молчишь, как воды набрал. Будто чужой.

– Аяно, ничего не трогай. Живо вылазим, – говорю сквозь стиснутые зубы. – Тачка порчена.

Если бы бронемобиль был тоже заминирован, думаю, клоун бы уже его взорвал. Почему он не подложил взрывчатку в «машину форс-мажора»? Вместо этого устроил цирк, повзрывав левые тачки. Понимает, что Бригантина и доспехи защитили бы нас? И решил просто попугать?

От входа слышится грохот железных сапог. Показывается дюжина Т-1000 в полисплаве. Вокруг каждого вьются мильфиновые щупальца. У одних тентакли горят огнем, у других покрыты зеленой кислотой, у третьих окружены воздушными лезвиями…Техники вкупе с мильфином впечатляюще выглядит.

– Какого они ранга? – напряженно спрашивает Аяно, стиснув рукоять катаны.

– Отряд нового мобильного адаптивно-десантного полка… – задумывается цесаревич. – По уставу Кметы, минимум. Но в первый экспериментальный отбор брали только Рыкарей.

– Твою мать, – коротко выражается по этому поводу Аяно.

– Хи-хи, Перун, ты опять меня игнорируешь? – раздается в наушнике визжащий голос. – Я же обижусь.

– Потерпишь. Меня отвлекают твои «терминаторы».

– Хи-хи, так сразу бы и сказал. Сейчас устрою паузу.

«Терминаторы» застывают на полпути к нам. У одного даже сапог зависает в воздухе. Щупальца тоже прекращают мельтешить.

Аяно хлопает глазами и оборачивается на меня.

– Это ты их чем-то?

– Нет, это злодей-чучело решил устроить переговоры.

В ухе тренькает уведомлялка мессенджера о просьбе собеседника перейти на видеоформат общения. Достаю из мятого смокинга мобильник и включаю изображение. По бокам от меня встают цесаревич с Аяно, тоже любопытно, кто такую порнографию устроил. Плечико японки плотно прижимается к моему, цесаревич неодобрительно смотрит на это.

На экране появляется лыбящийся Гоша в синей короне.

– Хи-хи, вот и свиделись, братец и Перун, – он кривит губы. – И приезжая азиатка, которую никто не звал.

– Я русская, – больше на автомате произносит Аяно.

Мы втроем впадаем в ступор. Я, конечно, сразу понял, что звонит псих, но даже предположить не мог, что созданный моими руками.

– Почему ты не в лечебнице? – наконец оттекаю я первый и поворачиваюсь к Владимиру, взбешенный как никогда. – ПОЧЕМУ. ОН. НЕ. В ЛЕЧЕБНИЦЕ?

– Я не знаю, – лепечет цесаревич, отступив.

Яростно смотрю на него, а он дрожит, пытаясь совладать с дергающимся глазом. Ощущаю, как Аяно прижимается уже вовсе не жестким плечом, а очень мягким и нежным полушарием. Томное дыхание девушки обдает ухо. Гадство, Яка! Как не вовремя я сорвался.

– О, Перун, не вини братца, хи-хи, – усмехается на экране Гоша, сдвигая странную корону набок. – Тем более, что Вове недолго осталось. Даже тебе его не спасти. Точнее ты сам оставишь братца на корм птичкам, хи-хи. Но мы к этому еще вернемся. А выбраться из палаты мне помог Максимка Рудковский. Он, кстати, и развел птичек, я же просто помогаю ему заботиться о пернатиках.

– Максим? – Владимир слышит знакомое имя и через страх передо мной приближается к телефону. – Гоша, пожалуйста, позови Макса, я хочу с ним поздороваться. Мы давно с ним не виделись, а ты знаешь, что нас с детства связывает дружба.

Цесаревич говорит с братом, как с умалишенным, но я вижу по глазам Гоши, что он совсем не тот вид сумасшедшего, которого можно заболтать. Младший царевич, сбрендив, резко поумнел.

– Ну поздоровайся, братец, хи-хи, – Гоша поворачивает телефон на красное нечто в углу, и Владимира передергивает. Даже я хмурю брови. Одной Аяно пофиг – прижалась носиком ко мне в шею и вдыхает мой запаха. Слишком сильно я вдарил Якой и слишком близко она стояла.

Возвращаясь к «Максимке» – Гоша полный псих. Ни одного целого участка кожи.

– Гоша, ты же должен вернуться в палату, – содрогаясь, говорит Владимир.

А тут бы я с ним поспорил. Психопату место только в могиле.

Глава 5. Выбор

– Алла, дочка, хватит летать в облаках, – вмешивается в размышления княжны голос бывшей княгини Лидии. – Лучше помоги выбрать сервиз. Ох, мне кажется всё не то…

Тяжко вздохнув, Алла поднимается с пуфика в углу, куда забилась в надежде, что ее потеряют и забудут. Девушка поправляет складки домашней туники и послушно шагает по начищенному до блеска паркетному полу.

Алла ничего не понимает. Лидии исполняется круглая дата и, конечно, отпраздновать Юбилей необходимо. Но почему нельзя отложить мероприятие? Какая спешка собирать гостей в день террора?

Вокруг кипит суматоха, лакеи готовят к празднеству торжественный зал. Заставляют столами, которые укрывают белоснежными скатертями. По всему дому, через каждые десять метров, стоят безопасники – они следят не только за окружением, но и друг за другом. Одной охраны дома Бес посчитал недостаточной и прислал дружину бывших вассалов Настьевых.

Батлер протягивает княжне поднос с образцами вилок. Алла в прострации смотрит на серебряные приборы. В глазах расплывается. Все эти бытовые мелочи кажутся глупостью, бренной пылью, когда ее родненький Бес воюет со всем двором. Зачем эта фарфоровая посуда, зачем хрусталь? Почему она не со своим любимым, не прикрывает ему тыл, как в Афгане? Неужели так теперь будет всегда? Стезя Беса сражаться, а Аллы – следить за домашним очагом? Самое странное, княжна никогда не мечтала о битвах, но Афган изменил ее. А, может, виноват фрактал Гончей? Она стала похожей на Кали – почти столь же свирепой и непоседливой. Не в обиду «сестре», но это «ужасть», а не будущая супруга.

В сторонке мать княжны тоже волнуется, но совсем по другому поводу. Вечером приглашены сотни знатных гостей, но вот вопрос – придут ли они? Лидию успокаивают верные подруги, приехавшие задолго до пиршества.

– Ох, сварожечки, – у украшенной цветами арки лепечет бывшая княгиня. – Боюсь, никто не явится. Столько ужасных новостей – убийство сановников, покушение на самого великого князя Николая…

– А еще раньше разгром Долгоногих, – вставляет столбовая дворянка Бориславская, бросив быстрый взгляд на Аллу. Другие аристократки тут же тихо цокают на нее. Лидия Настьева делает вид, что не заметила явный намек на виновника охватившего столицу беспредела и его близкие отношения с дочерью именинницы. Алле так вообще сейчас все равно, кто и что про нее говорит.

– Ох, глупости, – возражает Бориславской аристократка преклонных лет. – Конечно, гостей будет уйма, пускай треть и не придет. Посмотрите на это прелестное создание, – умиляется старушка Алле. – Наш бутончик распустил лепестки и оказался прекрасной розой. Полюбоваться на юное очарование явятся все знатные кавалеры, уж поверьте.

Княжна не реагирует на похвалу, продолжая смотреть на поднос с приборами. Ее бледный лоб нахмурен.

– Неверно мыслите, – Бориславская опять вставляет свои пять копеек. – Кавалеров отвадит один только звук имени того, кто является нареченным вашего очарования. Князь Бесонов уж слишком отметился в последнее время. Круг объявил ему войну, если не забыли.

– Эта война закончилась, не успев даже начаться, – Лидия поспешно говорит. – Эльсы и Курбышевы еще ночью подписали мирные соглашения. Утром Круг отменил недоразумение под названием карательная операция.

– Ох, Лидочка, неужели ты думаешь, что руководящие члены Круга сразу же стали друзьями Бесонова? Их можешь спокойно вычеркнуть из списка гостей.

Алла вслушивается краем уха. О структуре Круга она знала со средней школы. Входили в организацию все Дома. Члены делились на обычных и руководящих. Постоянными руководящими являлись самые могущественные Великие Дома: Мироновы, Эльсы, Курбышевы, Долгоногие и Бородовы. Еще были семь временных руководящих членов – их избирали раз в два года прочие Дома. Настьевы такой чести еще не удостаивались. Только руководящие члены могли выдвигать вопросы на голосование. Голосовали тоже только они сами. Чаще всего временные руководящие члены безропотно слушались постоянных. Получается, что остальные Дома обязаны подчиняться решениям сильнейшего квинтета, если это не противоречит законам империи. Так что формально Бесу объявила войну вся аристократия, а по факту лишь самые могущественные. Прочих просто не спросили.

Но Артем уже разобрался с брошенным ему вызовом. За одну ночь. Алла бы улыбнулась от радости за любимого, если бы ей не было так тревожно. Сердце режет камень смутного беспокойства. Чем большую силу и смекалку проявлял Бес, тем изворотливее и опаснее становились его враги. Когда наступит конец этому противостоянию?

– Меня больше волнует столь плотная охрана в помещении, – проявляет неудовольствие другая дворянка снующими повсюду безопасниками. – Почему их нельзя хотя бы согнать на улицу?

– И, правда, Аллочка, – спохватывается Лидия, окликнув дочь. – Нельзя ли сбавить осторожность? Кто уж прямо нападет?

– Ваше Сиятельство, – возникает из позолоченных дверей Бион Сыренко, командир присланных дружинников. – У меня распоряжение от Его Сиятельства Бесонова сутки минимум держать особняк под повышенным контролем. Это касается и гостей, и слуг. А также и моих собственных людей. Велено следить за каждым.

– Дамы, да это уже паранойя, – замечает Бориславская. – Алла, твоего жениха-князя, случайно, не мучает мания преследования? Или, может быть, он следит за тобой, потому что не доверяет? Вдруг на вечере, правда, будут импозантные кавалеры.

Тишина. Дворянки осуждающе смотрят на Бориславскую. Обычно аристократка не в пример сдержаннее и улыбчивее, но, говорят, однажды она имела интрижку с самим Глебом Мироновым. Молодой Полковой был пьян и соблазнился на ее пышный бюст и крутые бедра, несмотря на разницу в семь лет. Кончина же молодого герцога поставила крест на надеждах аристократки повторить пикантный опыт.

– Лиза, – расстроенно говорит Лидия дворянке. – Зачем ты так?

– Думаю, вы правы, – неожиданно говорит Алла, сосредоточив взгляд темных глаз на нахмурившемся лице Елизаветы. – Возможно, мой жених действительно поручил дружинникам следить и за мной, – она плотно сжимает губы. – Ведь я беспокоюсь за него и могу в любой миг сорваться искать его. А уважаемые судари мне этого не позволят, – кивает Алла на командира безопасников. – Так ведь, Бион?

– Так точно. Мне поручено проследить, чтобы будущая княгиня не покидала усадьбу, – виновато разводит руками дружинник. – Прошу извинить.

– Не нужно извиняться, – Алла натягивает маску ободряющей улыбки. – Спасибо за службу.

Княжна выходит из зала. К черту серебряные вилки и золотые блюда. Пускай мама сама празднует свой День рождения, если ей праздничный торт в горло лезет.

Яростный волчий вой примораживает княжну на месте. Ошеломленная, она прислушивается к затихающему протяжному эху. Гончая? В Москве?

Хлопки выстрелов и низкие рычащие звуки снаружи выводят княжну из ступора.

Еще ни одна мысль не успевает созреть в голове, как Алла бросается обратно в зал, хватает Лидию за руку.

– Ма, за мной, – не слушая ее испуганные причитания, княжна дергает вдову Настьеву в сторону лестницы. Благо, силе Гончей хрупкая женщина ничего не может противопоставить. Понадобится – Алла волоком ее потащит.

Краем уха Алла слышит команды Биона. Он велит двум безопасникам следовать за будущей княгиней. Остальных дружинник уводит в холл.

«Лишь бы добежать до комнаты, – молится про себя княжна. – Тогда Гончие обломятся».

Но далеко продвинуться не удается. Их застигают на лестнице. Окно на втором этаже, оранжево-желтое от заглянувшего утреннего солнышка, взрывается серебряным дождиком, и, купающаяся в стеклянных брызгах, лохматая тварь мощным прыжком сигает вниз. С диким воем, пробирающим до костного мозга. Безопасники не теряются – моментально заслонив собой Аллу, разом открывают огонь из пистолетов.

Тварь с волчьей мордой с грохотом приземляется на лестницу. Деревянные ступени ломаются под кривыми когтями. Палят пистолеты. Бесполезные пули лишь выбивают из толстой шкуры фонтанчики крови. Гончая надвигается резкими скачками, безопасники же с ужасом пятятся, не переставая стрелять. Алла делает молниеносный рывок между мужчинами, навстречу твари.

– Госпожа! – крик сзади тонет в рычании и грохоте огнестрела.

Вдруг княжна встает в полушаге от Гончей. От стремительной остановки рассыпанные в воздухе длинные черные волосы продолжают лететь вперед и бьют демона по песьей морде. В то же мгновение локоны обращаются в оскаленных змей. Черное облако волос превращается в комок гадин, впившихся в глаза и нос Гончей. Истошный вой боли вырывается из волколака.

– Не зря меня Светка называла змееволосой, демон, – оскаливается Алла и со всей силы наносит удар кулаком. Грудная клетка твари с хрустом пробивается.

Тварь не Высшая, но на всякий случай Алла вырывает ей сердце, а потом перекидывает за перила, чтоб не загораживала дорогу.

– Алла! – в ужасе Лидия созерцает змееволосую дочку с окровавленной по локоть рукой.

– За мной, – не оборачиваясь бросает княжна. Безопасники, переглянувшись, не смеют перечить опасной госпоже. Да и Лидия решает правильным послушаться.

В своей комнате Алла достает из шкафа кожаную куртку с мильфиновыми бляхами, а также биохазард из стенного сейфа. Куртку накидывает себе на плечи, гаджет с семенем Хаоса прикрепляет сверху.

– Мама, ты только не пугайся, – бросает княжна бледной, как моль Лидии.

Активация Дара моментально заставляет толстые бляхи растекаться по телу, соединяясь друг с другом и образовывая очертания перьев. Вспыхивают на образовавшемся шлеме багровые глаза, вырастает загнутый клюв, как у стервятника. Остроконечные металлические крылья распускаются за спиной.

Из коридора доносится свист пуль, треск ломающейся мебели, крики умирающих и протяжный вой. Не одна демонская глотка надрывается. Алла в замешательстве. Как поступить? Она бы могла попробовать улететь. Но мать не бросишь. Взять с собой? Могут подстрелить с воздуха, ведь враги, наверняка, не только демонов послали, а у матери слабый доспех.

Но поздно дергаться. Черная лавина тварей затапливает комнату Аллы, и она только успевает дернуть Лидию за спину. Нет, еще она видит, как безопасников почти сразу разрывают на части.

«Это не конец!– мелькает отчаянная мысль. – Хотела драться вместе с Бесом! Так вот давай, дерись, пробивайся к нему!»

Монстры наваливаются скопом. Алла кромсает длинные лапы крыльями, осыпает острыми перьями. Лидию не слышно. Жива ли вообще? Некогда обернуться и проверить. Кривые когти вскользь задевают княжну по шлему, отвратительный дребезжащий звук отдается в голове.

– Это не конец! – кричит она и клюет в глаз воющего волколака, упавшего на колени. Череп твари трескается, словно стеклянный, мозги растекаются по черной шерсти. – Не конец!

***

Я смотрю на ухмыляющегося психа на экране мобильника. Привлекает внимание синяя корона, сдвинутая набок. Просто понт? Или что-то, связанное с творящимся сюром?

Аяно немного отошла от Яки и больше не прижимается остервенело. Ну, разве что, плечом немного. Это можно.

– Хи-хи, – Гоша подхихикивает. – Я так мечтал снова свидеться с тобой. Пообщаться, наконец, на равных.

– Гош, я никогда не смотрел на тебя свысока, – Владимир пытается ласковым тоном заговорить психа. – Ты ведь мой брат.

– Не о тебе речь, жалкий, – отмахивается от брата полоумный царевич. – Я о Перуне мечтал, хи-хи. Знаешь, я до сих пор их вижу. Громовых волков. Вот прямо сейчас. Вижу и боюсь, хи-хи. Ай! Не кусайтесь! Тихо, песики!

Подскочив и одернув руку из пасти своей галлюцинации, он разражается нервным смехом и смотрит безотрывно мне в глаза.

– Пускай я до чертиков напуган, но по могуществу сравнялся с тобой, хи-хи. Потому что могу контролировать тебя, Перун.

Я скептически поднимаю бровь.

– Думаешь, меня убьет дюжина солдатиков в мильфине?

Недоумение пляшет в глазах психа.

– Убьет? Я не хочу тебя убивать, хи-хи! – вдруг он огорченно вздыхает. – Как ты мог обо мне так подумать после всего, что между нами было! Я хочу… Ай! Фу! Нельзя! Фу! Плохие песики! Пшли вон!

Мы с Аяно и царевичем с каменными лицами дожидаемся, пока Гоша отобьется от приставучих глюков. Наконец, он натягивает улыбку и продолжает:

– Я хочу лишь показать, что мы с тобой не такие уж разные. Мы очень похожи.

Теперь уже мне хочется рассмеяться. Но удерживаюсь, а то и правда стану похожим на этого чокнутого хохотуна.

– Ты прав, – отвечаю. – Ты – сумасшедший маньяк в синей короне. А я – школота с Громовыми когтями. Просто два брата-акробата.

Владимир предостерегающе смотрит на меня. «Не провоцируй Гошу» – говорит его взгляд. Аяно молча ждет развязки, не вмешиваясь. Только плечом потирается об меня, да бедрами едва заметно подрагивает.

– Смеешься, значит, хи-хи, – кто смеется так это сам Гоша, но ему невдомек. – Я говорил о том, что нами движет. Когда ты подверг меня безумию, то обвинял в корысти.

– Это когда ты чуть не положил всю армию, чтобы угодить папочке? – смутно припоминаю.

– Хи-хи, да-да, именно тогда, – Гоша просветлел лицом. – А сам-то лучше? Что предпочтешь: спасти будущего государя, – кивает он на Владимира. – Или одну из своих сладеньких нимфеток, хи-хи? Долг родине или корысть, Перун? Какой выбор сделаешь? Ради того, чтобы тебе помочь, я даже связался со стариком из Мальтийского ордена. Провезли контрабандой пару клеток со зверюшками. Было несложно, ведь птички Максимки обнаружились даже в таможенной службе.

– Что ты учудил, чучело? – рычу, стиснув телефон.

– Сейчас и увидишь, Перун, хи-хи.

Словно по его заказу, мне приходит звонок из Службы безопасности Дома Бесоновых.

– Ответь, – улыбается Гоша.

Тебя забыл спросить, ушлепок.

– Перун, это Бежен. На усадьбу Настьевых напали демоны, а также, собственные дружинники. Половина охраны перебита, остальная держится. Подкрепление отправлено, но на подступах к поместью попало в засаду. Второе подкрепление, боюсь, не успеет вовремя… Перун, ты успеешь по небу?

– Успею, – сбрасываю вызов. Как будто у меня есть выбор.

– Мононоке? – поворачиваюсь к Аяно.

– Я готова, порежем гадов, – кивает японка и переводит взгляд на оживших «терминаторов». Они встали в шеренгу, перегородив выход. Сами не нападают, но явно и не пропустят меня, раз Гоша затеял такую игру…

Входящий звонок. Снова психопат.

– Хи-хи, забыл сказать, Перун. Я же не хочу, чтобы твоя вишневая карамелька погибла, поэтому серые птички тебя не задержат. Азиатку твою тоже. Вы свободны, но вот братика моего придется оставить. У птичек задача заклевать его, как дождливого червяка. Хи-хи. Удачки!

Владимир резко бледнеет.

– Надеюсь, вы вдвоем не удумали оставить меня, – рычащим тоном возмущается.

– Не удумали, – говорит Аяно и крепко сжимает мое плечо. – Перун, иди спасай Аллу. Я сама справлюсь с этими термосами.

– В этом нет стопроцентной уверенности, полковник Кимура, – голос у Владимира ледяной как стужа. – Это отборные солдаты из различных военных подразделений. За счет секретных медитаций из государственного тайного архива они развились до Рыкарей. Вдобавок, сейчас вооружены мильфиновой полисплавной броней. Гоша не соврал, когда поставил перед вами выбор. Либо вы спасаете наследника престола, либо свою школьницу. Так что выбирайте и действуйте, господа офицеры.

Мы с Аяно переглядываемся.

– Перун, я думаю… – осторожно начинает японка.

– Некогда думать, Ая. Еще я под дудку психопата не плясал, – раздраженно бросаю.

Когда не можешь сделать всё сам, полагайся на друзей и верных женщин. Этому я научился, сражаясь с демонами здесь, в боярской России. Потому что близкие люди – это не просто твоя слабость. Это еще дополнительные мускулы, руки, ноги, головы. И Когти. Близкие люди – твоя армия чрезвычайных мер.

Я собираю Эмулятор.

Глава 6. Перуницы

Роскошный чёрный лимузин мчится по шоссе со скоростью сто сорок километров в час. Миновав пятиуровневые развязки на окраине города и проскочив туннель под рекой и каналами, «Чайка» сворачивает на частную дорогу в усадьбу Бородовых.

В салоне сидят в напряжении три прекрасные девушки в школьной форме. Крутобедрая и широкоплечая Вика, красные волосы пышной гривой стекают на крепкую шею и пышную грудь, обтянутую белой блузкой. Высокая княжна Света-Белоснежка с точеной фигурой античной богини. Блеск для губ, легкие румяна на скулах, ароматный шлейф цветочных духов – как всегда, сереброволосая модница ухожена, подобно домашней породистой кошечке. И Кали – спортивная, крепкая девушка с огромными карими глазами и растрепанной русой шевелюрой.

Девушки почти не разговаривают. Слышно лишь, как играет приглушенная музыка из радио.

Красавиц везут в дом Софии, где им обеспечат безопасность, спрячут подальше от творящегося вокруг безумия. Столица за ночь погрузилась в хаос. Газетные заголовки пестрят калейдоскопом шокирующих событий. Войны Домов, убийства чиновников, покушения на лиц царской крови. Не знаешь, откуда ждать удара. Поэтому лицей почти опустел, дворяне позабирали чад в родовые гнезда. Невесты Артема Бесонова не исключение.

Тяжелое колючее молчание висит в воздухе. Всех девушек тревожат мысли о Бесе и его скоротечной войне с Кругом. Вроде бы, Артем победил, дворяне признали поражение. Но разве так бывает? Сегодня воюют, а завтра мирно пьют чай? Нет, поэтому жди подставы.

– Рогатая, – вдруг обращается Света к Вике, чтобы как-то отвлечься. – Ты не думала сделать запрос на новую форму? В эту скоро не влезешь – нарастила банок.

Вика поворачивается к княжне, угрожающе подбоченившись. Крупная грудь сразу же выпячивается, блузка натягивается, пуговицы опасно напрягаются, готовые сбежать на свободу. Или выстрелить в лоб языкастой Свете.

– Лучше бы ты мармеладки жевала. Зубы целее будут.

– Я тебе по-сестрински советую, не бычься только, – княжна отодвигается чуть подальше. Рука у Вики тяжелая – Высшего Тавра, как-никак, замочила. Тощий гарпиус Светы в грубой силе уступает в разы. Зато она может летать без всяких Биохазардов, так что пускай Алка обзавидуется.

– Это не из-за бицепсов, – обижается Вика и обводит рукой свои пышности. – Не видишь, как грудь выросла?

– Сложно не увидеть, – Кали слегка завистливо смотрит на формы «сестры».

– Мне кажется, это из-за тавровского фрактала, – жалуется красноволосая барышня. – Еще в Афгане начали распухать, теперь вообще ни один старый лифчик не подходит, – она проводит рукой по своим объемистым шарам. – Не сиськи, а вымя.

– Мда, беда-а, – протягивает Кали, не отрывая взгляда от колоссальных сфер, обтянутых школьной формой.

– Да, шикарная грудь, – неожиданно вставляет обычно колючая, как шершень, Света. – Главное, упругая и сама стоит, а это, при таком размере, редкость. Ты только одежду по размеру носи, а то, не ровен час, блузка разорвется и голая останешься. Не позорь нас с Перуном, короче.

– Хорошо, спасибо, – сразу приободрилась Вика, даже щечки раскраснелись от смущения.

Кали подозрительно смотрит на княжну. Светка своей стервозностью добилась того, что ее редкие похвалы стали на вес золота, и девочки очень даже их ценят. Это наводит на сомнения в природной наглости пепельноволосой. Не специально ли Бородова так себя ведет, чтобы выдрессировать «сестер». В лицее ведь ее поведение не отличается, и, как результат, все ученики кличут княжну «ледяной королевой». Не обмороженной, а ледяной. И свиты подруг вокруг вьются. И парни в любви постоянно признаются. Только и успевает посылать их подальше.

– Со мной у тебя такой номер не пройдет, седая, – заявляет Кали.

Вика удивленно хлопает глазами:

– Кали, ты чего?

– Снеговик знает, – криво улыбается девушка.

Света пристально смотрит ей в глаза и молчит.

– Чего язык проглотила? – фыркает Кали.

Княжна поправляет выпавшие у виска серебристые пряди.

– Просто заметила, что когда ты злишься, взгляд твоих карих глаз отличается какой-то особенной прелестью.

Кали чувствует, как кровь бросается в лицо. Черт! Ее тоже продрало!

– Ты дьявол! – обвиняет девушка княжну.

Та, усмехнувшись, лишь пожимает округлыми плечами.

Тихая музыка из динамиков сменяется быстрой сводкой новостей. Ничего конкретно не сообщают: расследование покушений ведется, в подготовке терактов обвиняются самоубившиеся слуги и дружинники. На этом всё. Остается неизвестным, кто подстрекатель и организатор серии убийств.

Задорное настроение сходит на нет. Девочки снова затихают, погрузившись в себя.

Кали пытается не думать, как там Бес. С кем он опять сражается, и, главное, почему опять без нее.Вот неужели она такая бесполезная? Ведь в ее распоряжении сила одного из сильнейших Высших. Багровые Когти Махжи – это вам не хухры-мухры махорочные, Кали свою полезность в Афгане доказала не раз. Она – сильнейшая поляница! Ей не нужны подачки Беса, чтобы сражаться, как остальным девчонкам. Разве только раз Бригантина пригодилась, но там бились с самим Генералом Шваром, так что это не считается. Даже Вика об нее носорожий рог поломает, сто пудово. Но Бесу все равно. Вместе того, чтобы брать на разборки с дворянами самую верную – и сильнейшую! – поляницу, носится со своей японкой. Уже поди с ней и передернул не раз, кобель. Конечно, всё правильно, а невинный одуванчик Кали пускай уроки зубрит. Вот Артем с чего-то взял, что ей хочется романтического первого раза, там шелковой постели, усыпанной лепестками роз, со свечами и дорогим винцом. И с белым пони, который к этой постели подвезет. Хочется, конечно! Она ведь девочка! Но намного больше Кали жаждет быть полезной, а не круглым поленом, которое откатили в сторонку, пока не пригодится печку растапливать.

Тем временем Света достает из портфеля пачку мармеладок. Желтая, обсыпанная сахаром фигурка мишки исчезает в розовом ротике княжны.

– У тебя же еще ни разу не было с Перуном? – жуя мармеладку, спрашивает Света.

Она не отрывает взгляд от окна, но несложно догадаться, к кому обращен вопрос. У Вики уже раз двадцать точно состоялось, судя по количеству ее рассказов.

– И че? – нехотя бросает Кали. Не врать же ей.

– Хватит ждать у моря погоды. Действуй уже сама, – Света закидывает в рот мармеладного кенгуру. – Он каждый день мир спасает, а между делом ему каждая норовит отдаться. Те же «зори», например, да и, кроме Бестии с японкой и той рыжей, полно куртизанок. На тебя уже не остается ни сил, ни желания.

– Ну спасибо, седая!

– Я серьезно вообще-то, а не чтобы подстебать, – фыркает Света, уминая сразу несколько зверушек. – Вику вот спроси, она тоже к нему сама в постель пришла, как я и Алка.

Обе дружно смотрят на Леди Носорог. Та пунцовая сидит, как свекла.

– Сама, да, – признается пристыженно и резко восклицает. – Ну и пускай, что не по приличиям! Зато потом не пожалела ни капельки!

– Делай выводы, простолюдинка, – холодно предлагает Света, снова отвернувшись к окну.

Кали задумчиво смотрит ей в пепельный затылок. Может, она ошиблась, и княжна не полная стервоза, иногда дающая подачки для эффекта, а на самом деле добрая в душе?

Кали продолжает наблюдать, как княжна, словно через силу, уминает новую горсть сладкого из пакетика.

– Свет?

– Чего тебе еще?

– А с чего это ты перескочила с бананов на мармеладки?

Вика заливисто смеется. На щеках Светки вспыхивает красный-прекрасный румянец.

– Всё тебе расскажи! Не доросла еще! – тут же начинает огрызаться княжна. – Ты даже еще не стартанула! И далеко не факт, что Перун тебя на пушечный выстрел к себе подпустит!

Нет, всё-таки стервоза. Сделав такой вывод, Кали вступает в перепалку со своим классовым врагом. Вика продолжает ржать с их «словесного футбола».

Баталия принимает уже нешуточный оборот, и княжна Бородова близка, как никогда, к применению «оружия простолюдин» – русского мата, – как из портфеля красноволосой барышни раздается славянская баллада:

Чернобровый, черноокий,Полонил мое он сердце,Как понять такую радость,Что мил меня любит?

Чернобровый, черноокий,Полонил мое он сердце,Как понять такую радость,Что мил меня любит?

Чернобровый, черноокий,Полонил мое он сердце,Как понять такую радость,Что мил меня любит?

Чернобровый, черноокий,Полонил мое он сердце,Как понять такую радость,Что мил меня любит?

Пока Кали и Света, забыв о склоке, недоуменно переглядываются, раскрасневшаяся Вика радостно принимает звонок:

– Да, Бес? – сегодня явно день пунцовых щечек. – Хорошо. Ставлю на громкую.

– Спасайте «сестру», – коротко гаркает Бес, перекрывая какой-то шум, похожий на звон металла. – Быстро летите в усадьбу Аллы.

Сразу же Кали приходится отлипнуть от спинки сидения – за ее плечами раскрываются перепончатые крылья. А еще кожу покрывают твердые эфирные щиты – Бригантина. Рядом Света и Вика тоже обрастают крыльями, Бригантиной и вдобавок синими Когтями. Но последние у Кали есть свои. Довольная, она тут же призывает багровые резаки и демонстративно выставляет их перед «сестрами». Мол, смотрите, может, я все еще и девственница, зато сил у любимого оттягиваю на себя меньше, чем вы.

– Уже выдвигаемся, – рапортует Вика в мобильник и на ходу открывает дверь. – Девочки, одна за другой! Света, да брось ты эти мармеладки! Слышала же! Алла в беде!

Словно птицы, девушки выстреливают в пасмурное осеннее небо. Несутся на воздушных потоках. Развеваются на ветру короткие юбки, обнажая спортивные ноги. У Светы вообще подол поднимается вверх, обнажаются бледные ягодицы. Летящая позади Кали вынуждена признать – «седая» везде красотка. Не просто так ведь Бес не сопротивляется ее ночным поползновениям. Да и у Вики сочный спортивный круп, без единой целлюлитной складки. А бедра такие широкие, что запросто родит тройню. Будто и не школьница. Словно фрактал тавра как-то раздвинул ей таз.

Охваченная эмоциями, Кали летит и кричит. Восторг затапливает сердце бурлящими волнами. Она снова будет сражаться! Бес их призвал, потому что полагается на своих поляниц. Ясно вам всем?! Кали – никакое не полено, она – боевая поляница! Воительница!

Вика со Светой оглядываются на крик Кали. Увидев радостный оскал на ее лице, они тоже подхватывают клич:

– За Перуна! Поляницы!

Свистящий ветер играет с их голосами, обрывает слова, соединяет слога по-своему, получая что-то новое.

– За Перуна…ляницы!

– Пер…яницы!

– Перун…ницы!

Пока не выходит:

– Перуницы!

Удивительно, как Кали и Света, переглянувшись, единодушно подхватывают предложенный ветром клич, к ним присоединяется и Вика:

– Перуницы!

Молнии Перуна. Символ света во мраке, знак разрушения демоничечких сил и истины.

Уже издали видны клубы дыма, поднимающиеся над белокаменной усадьбой. Двор перекопан стрельбой РПГ с пулеметами и атакующими техниками. Повсюду трупы в неестественных позах. Разнесенное в хлам крыльцо охраняет группа автоматчиков. Благодаря острому зрению гарпиуса Света замечает у всех сторожей странность – стеклянные глаза. Будто уснули.

– Я бы к ним не спускалась, – предупреждает княжна впереди летящую Вику.

Громовой раскат сотрясает дом. На втором этаже вспыхивают синие зарницы с белыми сердцевинами, сиянию вторит стрекот пламени и предсмертный вой сжигаемых тварей. Гончие?

– Похоже, Алла уже вовсю веселится, – усмехается Вика. – Не позволим ей забрать всё веселье.

Влетев в разбитые окна, поляницы будто попадают на рок-концерт. Этаж охвачен пожаром. Удары грома бьют по ушам, повсюду валяются дымящиеся Гончие.

Над огромными лохматыми трупами возвышается сереброкрылая Алла. Железный клюв распахнут, внутри него пляшет непроглядная тьма. Из стальных рукавиц растут Когти Беса. Округлые вытачки для грудей залиты дымящейся кровью демонов.

– Даже нам ни одну псину не оставила, – расстроенная Вика в сердцах пинает одну из рассеченных туш. На ее голос оборачивается Леди Горгулья. Неверяще моргает багровыми глазами, низко посаженными над железным клювом.

– Вика! «Сестры»! – радостно кричит Алла, кинувшись к девушкам и осторожно приобняв их когтистыми руками. – Я так испугалась поначалу, но оказалось мне ничего не стоило их перебить. Бес как-то сразу почувствовал беду и дал свои Когти, – она оборачивается назад. – Мама! Вылазь уже! Все закончилось!

Из противоположного конца этажа отозвалось жалобное всхлипывание:

– А можно я здесь еще немножко побуду, дочка?

Кали вглядывается в горящие обломки мебели, пытаясь понять, куда зарылась бывшая княгиня Лидия. У стены стоит почерневший от копоти сейф. Толстая дверь захлопнута. Слух Гончей улавливает шорох внутри железного ящика. А еще, Кали не уверена, но, кажется, у Лидии Настьевой стучат зубы.

– Смекалка у тебя работает, Алка, – Вика тычет кулаком княжне в наплечник. – Хорошее убежище нашла Ее Сиятельству.

– Да она сама туда упряталась, – щелкает клювом Алла. – Как драпанула от меня, когда я облачилась в Горгулью. Даже обидно. Без понятия, чем ее оттуда выманить.

– Забей и пускай еще сидит. Рано ты решила, что всё закончилось, – сообщает Света. – Снаружи толпа непонятно чьих дружинников.

– Ага-ага, – ощеривается Кали. – Тебе на помощь они не сильно спешили, значит, враги.

– Хоть не псины, но фрагов нам перепадет, – радуется Вика.

– Аднака, незя фрага, – громкий бас за окном заставляет всех девушек разом подпрыгнуть.

Поляницы напрягаются, но на сожженный паркет грузно спускается старый знакомый. Крокодил Али обзавелся перепончатыми крыльями и синими Когтями, но мордой лица все такой же красавчик. Поведя длинным носом по сторонам, майор спецназа мурлычет:

– Песа пахнят. Жаряна, аднака.

У Крокодила бегут слюнки из пасти.

– Али! – восклицает Кали. – А ты здесь какой попуткой, аднака?

– Да Бес к нам няньку отправил, что непонятного? – резко грустнеет Света. – А мы уже губу раскатали, что получили настоящее боевое задание. Перуницами себя поименовали. Пудреницы – вот кто мы.

– Не придумывай, седая, – обрывает Вика депрессивную фантазию княжны. – Подмога – вот как правильно это называется, никакая не нянька. Мы не в яслях, а посреди уймы демонских трупов. Бес подстраховался, беспокоясь о нас, так что имей благодарность.

– Перуницы? А что, звучит! – восхищенно щелкает клювом Алла. – Только мы вроде поляницы же.

– Точно. Поляницы – это чисто наша четверка, – поясняет Вика, осмысливая на ходу. – А Перуницы – это пускай будут все, кто за Перуна выступают. Так что мы одновременно поляницы и перуницы.

– Подожди.Например, давай возьмем Али, – кивает Кали на Крокодила, который уже вовсю обнюхивает жареную ногу Гончей. – Он явно не поляница. Тогда кто? Перуница?

Девушки все разом хихикают.

– Тогда уж Перуновец, – размышляет Вика. – Не будем обижать нашего союзника.

– Принимается, – кивает Кали, секунду подумав.

– Ну, может, ты и права, – Света настороженно смотрит на красноволосую поляницу. – В смысле насчет подмоги. Так что не вздумай Перуну жаловаться, что я на него роптала.

– Если только расскажешь, зачем тебе мармеладки, – показывает язык Вика.

Любопытство загорается в глазах каждой поляницы.

– Расскажу, – сдается Света и кивает на хрумкающего Крокодила. – Но не при этом… Перуновце.

– Али, – Кали окликает увлекшегося демонской голенью Крокодила. – Внизу еще фраги. Пойдем с нами – вспомним Афган.

Оторвавшись, от мяса, тот качает головой.

– Перуну сказатя: весты девачак домою, аднака. Никакай Афгана.

– Облом-с, ничего не поделать, – вздыхает Кали. – Али, кстати. Вон за тем осыпавшимся комодом видела очень жирную Гончую. Наверное, вкусная… ммм, пальчики оближешь.

– Гдя? – сразу срывается на поиски Крокодил.

Только он отходит, как Кали разражается командой:

– Поляницы, в атаку! Никакой пощады фрагам!

С единым яростным криком девушки одновременно выпрыгивают в окна и пикируют на головы остолбеневшим автоматчикам:

– За Перуна!

Сияние молний накрывает окрестности на многие километры.

Глава 7. Урок жизни

– Перун, ты уверен? – кричит Аяно.

– Да, всё путем. Охраняй своего старого дружка, – отмахиваюсь я, надвигаясь на живой заслон.

– Какой он мне дружок! – тут же возмущается японка, даже топнув сапогом. – Перун, вот ты нашел время меня обижать!

– Ладно, прости, ляпнул, не подумав, – приходится извиниться.

– Офицеры, попрошу не нарушать субординацию, – из-за капота алого суперкара раздается голос спрятавшегося цесаревича. – Может, вы забыли, но я ваш руководитель и носитель титула престолонаследника Российской Империи!

– Если бы забыли, то не спасали бы, – совсем нетонко намекаю, что Владимир человек так себе, и, если бы не упомянутый титул, ради него я бы даже не почесался.

Я делаю резкое движение рукой, и ослепительный росчерк света, геометрически идеальный, слетает с Когтей в отряд «терминаторов».

Протяжный гул грома. Весь подземный этаж сотрясается от страшного рокота.

Концентрированная, ветвящаяся, как крона двухсотлетнего дуба, молния раскидывает железных болванчиков, словно кегли. Жалко, лежат они совсем недолго. Только что без единого стона или крика упали, и вот уже дружно вскакивают, опираясь мильфиновыми щупальцами об пол. Доспехи мигают еле-еле, отражая малый урон. Разрядами долго мне их гасить. У «терминаторов» все защитные и атакующие техники усилены мильфином. Не зря кусок этого полисплава стоит, как целый город. Блин, неужели придется убивать бедных «зомбаков»? Не хотелось бы, ведь они даже не соображают, что делают. У меня как бы кредо – не убивай, если не заслужил. Да, не раз бывало, что обстоятельства заставляли нарушить его, я тоже человек, тоже ошибаюсь, тех же «зомбаков» уже порешил уйму, пока разобрался, что они за фрукт. Но давать себе вольную рано. Возможно, смогу их уложить без кровопускания.

Отвод отражает ответные атаки. Снопы огня пролетают мимо. Шарахаю новыми искристыми разрядами. «Терминаторы» снова валятся, снова поднимаются.

Свежесть озона распространяется по гаражу. Прямо позади меня, возле красного «феррари», стоит с обнаженной катаной Аяно, за тачкой присел цесаревич. Пришлось цесаревича посадить, как ребенка в песочницу, а то «зомбаки» бурно реагируют на присутствие Его Величества. Агрессивными сразу становятся, щупальцами тянутся к наследнику, железными кольями обсыпают. Аяно вот не выдержала, и одного уже порешила, отсеченная голова в шлеме укатилась куда-то под байк с хромовым глушителем.

Чтобы Владимира не подвергать риску, мы решили состорожничать. Поставил японку прикрывать цесаревича – пускай рубит только тех, кто мимо меня проскочит, а сам я врезался в гурьбу железных дровосеков. Спящую служанку закинули в кожаный салон «феррари» – перед этим тачку быстро осмотрели на отсутствие мин. Гошиных подарков нам больше как-то не хочется.

Яка на «зомби» не действует, моя черная рожа и дымящие волосы их не впечатляет. Приходится ручками поработать. Рыкари попались неслабые, думаю, за полчаса управлюсь.

«Терминаторы» бросаются на меня скопом. Стремительные выпады щупалец встречаю росчерками Когтей. Летят во все стороны обрубки тентаклей, окутанные кислотной пленкой, огненной бахромой или ледяными шипами. Вокруг бушует коллапс из вражеских техник. Плавится бетон под ногами, трещит воздух от стрекочущих разрядов, ревет ветер.

Отступая, увожу толпу в сторону от Аяно. Японка взмахивает вдогонку катаной. Взрыв сбивает одного «терминатора» с ног. Я добавляю молний, и его доспех наконец гаснет. Остается только подпрыгнуть и вырубить пинком по шлему – и он со звоном валится на бетонный пол.

Наступает передышка – Рыкари выдохлись бомбить меня и теперь пополняют «колодцы», разбегаясь в стороны от бьющих молний. Я цепляю ближайшего разрядом, и объятые пламенем щупальца разлетаются по гаражу, словно горящая солома.